Перейти к публикации

Летопись Оптиной Пустыни

  • записей
    613
  • комментарий
    1 081
  • просмотра
    1 704 252

«Время для души» — вся жизнь

OptinaRU

2 472 просмотра

blog-0330240001373982221.jpg

Что дороже всего на свете? — Время! И что теряем без сожаления и бесполезно? Время! Чем не дорожим и пренебрегаем больше всего? Временем! Потеряем время — потеряем себя! Потеряем все! Когда самую ничтожную вещь потеряли мы, то ищем ее. А потеряем время — даже не осознаем. Время дано Господом для правильного употребления его во спасение души и приобретение вечной жизни. Время должно распределять так, как хороший хозяин распределяет каждую монету — какая для чего. Каждая имеет у него свое значение. Так и время будем распределять полезно, а не для пустых забав и увеселений, разговоров, пиров, гулянок. Взыщет Господь, что мы украли время для своих прихотей, а не для Бога и не для души употребили.

 

Если здесь, в земной юдоли скорбей, в мире удовольствий замедлить, то вечер (то есть закат дней) незаметно подступит и смерть застанет душу неготовой, без добрых дел, и времени их сотворить уже не будет. Смерть неумолима! Ни один богач богатством, ни сребролюбец деньгами, ни богатырь силою, ни царь, ни воин не могут откупиться от смерти, и никто из них не может взять с собою ничего, приобретенного ими. Наг родился человек, наг отходит. Только вера, добрые дела, милостыня идут с нами в будущую жизнь...

 

Из наставлений прп. Севастиана Карагандинского



2 комментария


Рекомендованные комментарии

..."и потом, когда матушка Пахомия увидела меня ( монахиню Евстолию, в миру Евдокию Петровну Парыкину) в церкви, сказала мне: "Ты приедешь ко мне..." И много лет спустя я и вправду пришла к ней. Избушечка у нее была маленькая, тесненькая, ну да в тесноте - не в обиде, и я часто ночевала у нее, и она мне очень много рассказывала.

 

Вот когда их освободили, у нас в Караганде было очень трудно из-за хлеба. И вот подойдет батюшка Севастиан за хлебом и стоит, и его никто не считал за священника, просто считали за старика. И когда подойдет, спросит, кто крайний, ему отвечают там: я, я...А он отойдет подальше, постоит...Очередь подходит, он идет на свое место брать хлеб, его выгоняют: ты тут не стоял, ты тут не был...И батюшка Севастиан по четыре, по пять раз занимал очередь, только чтоб достать этот кусок хлеба.

 

Почему он отходил? А потому, что был он очень скромен, стеснителен, и ему не хотелось обидеть даже куренка. И он сказал: "Пусть люди кушают, а что останется, то мое..."

Это были его слова, всегда такие.

 

Теперь батюшка, когда получит хлебушек, придет, разрежет его на маленькие кусочки и несет всем монахиням, своим духовным чадам. А матушка Анастасия была прозорливая и говорит: "Батюшка, мы и так обжираемся, а ты голодный. Вот на, ешь! А не будешь - я все выброшу." И вот так насильно заставляла его кушать.

 

И вот прошло сколько-то лет, и ему дали разрешение служить. Эту церковь вроде как признали, и он там стал служить. Прослужил четыре-пять лет, и его возвели в игумена, он все время потом игуменом и служил. А вот уже в шестидесятом году наш епископ Алма-Атинский благословил его в архимандрита, но он от этого был очень далек, он не хотел быть архимандритом. Когда ему митру вручили, он оденет эту митру на глаза, а сам - одни мощи живые - весь в нее войдет и говорит: "На кого я похож? Посмотрите, ну какой же я архимандрит - я сморчок!..."

 

Вот как он называл себя всегда: "А я никакой не архимандрит, я не достоин этого звания..." Потом он уже маленько свыкся, стал носить митру и служить стал.

 

К нему приезжали люди со всех концов земли: и с севера,и с юга, и с востока - отовсюду. Особенно которые освобожденные священники, на севере тоже их много было...Люди еще за три тысячи километров, а он уж говорит: "Старайтеся, наберите хлеба, чтобы нам людей накормить, напоить и спать уложить, чтобы люди у нас не беспокоились о том, что им покушать нечего".

 

Вот это у него такой характер был. Он никогда никого не обидит...

 

Он уже стал болеть...В подушки его заложили, на кровать посадили. Приедут к нему из Челябинска, со Свердловска, с Новосибирска, а мать Анастасия оберегает его, говорит: "Батюшка Севастиан больной, к нему подходить нельзя", А он уже, как будто ему ангел подсказывает, он и говорит: "Настя, что ты так смущаешь людей, никакой я не больной, давайте, заходите по два человека ко мне..."

 

Напекут картошки, он ее запрячет под подушку - она вседа теплая - и угощает гостей печеной картошкой. Это его любимое дело было - угощать людей печеной картошкой...

 

А счас у нас батюшка Петр, батюшки Севастиана воспитанник, он сызмала у него. Другой батюшка Александр, он его так и звал: "Сашенька..."

 

Он и тогда уже говорил: "Вот я скоро отойду - а вы займте мое место, оденете мою шапку и будете так же принимать людей, и будете людям всем говорить, как нужно вести себя и как побыстрее дойти по терновой дорожке до Господа".

 

Вот эта терновая дорожка всегда у него была что "надо идти по терновой дорожке до Господа, чтоб только достичь нам то, что мы не видим здесь, чтоб Господь нас там, в Царствии Небесном поселил, а я буду ваш игумен и буду вас всех пасти". Так говорил батюшка Севастиан...

 

(Людмила Иванова (Преснова) "Россиянки. Матушка Евстолия. Монастырские дневники"( маленький отрывок))

Поделиться комментарием


Ссылка на комментарий

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.
Note: Your post will require moderator approval before it will be visible.

Гость
Добавить комментарий...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Восстановить форматирование

  Разрешено не более 75 смайлов.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

×
×
  • Создать...