Как беднеет Россия! И не знает сама, как беднеет. На многие миллионы духовного золота обеднела она с этой смертью [прп. Нектария], — такою тихою, такою безвестною для вествующего шума вседневности».
Старцы, всю жизнь занимавшиеся умной молитвой, ушли от нас, оставив по себе лишь воспоминания. Но и через них светит на нас этот Незаходимый Свет, это чудо Христова преображения и воскресения души прежде воскресения тела.
Одна сестра, много лет окормлявшаяся у старца Амвросия, уже после его кончины рассказала, что видела, как старец молился, стоя на воздухе. Оторвавшимся от земли видели старца и иеромонах Исаия с преподобным Анатолием (Потаповым). Был подобный случай и с преподобным Анатолием (Зерцаловым). Его видел молящимся на воздухе отец Тимон. А в 1892 году, когда гостивший в Санкт-Петербурге старец Анатолий встречался в Кронштадте со святым Иоанном Кронштадтским, тот видел, как с отцом Анатолием сослужили два ангела.
Но лучше всего о преуспеянии старцев в молитве говорят даже не эти случаи, а обильные дарования Божии, которые не бывают без очищения сердца, что возможно лишь на путях умного делания.
Преподобному Амвросию было открыто прошлое и будущее, грехи обращавшихся к нему и происходящее за много километров. Он исцелял больных и бесноватых, пробуждал покаяние и плач о грехах. Его чудотворения в изобилии перечислены в житии старца. Поражает уже одна эта история про демона, явившегося иноку в чувственном образе. Нигде, ни у каких святых отцов мы не найдем упоминания о восьмилегионном бесе, а старец Амвросий говорит о нем, как о чем-то привычном для него! Откуда же он знал о нем?! Господь открыл! Открыл, как открывают великие тайны только самым близким и доверенным лицам, только самым любимым и верным.
Преподобный Варсонофий имел дар вызывать покаяние на исповеди. Старец с точностью до дня и даже часа называл забытые грехи, и от одной исповеди у батюшки преображалась душа.
Преподобный Макарий, когда его ударил в щеку бесноватый, подставил другую, — и бес тут же вышел из несчастного.
Преподобный Нектарий исцелял больных и одержимых, читал нераспечатанные письма и пророчествовал. Этот ряд можно продолжить.
Величие старцев и их преуспеяние можно познать из сравнения. Святители Игнатий и Феофан были истинными светильниками Божиими, но почти не сохранилось воспоминаний о том, как они творили чудеса, исцеляли больных и пророчествовали. Их святость имела другой характер, и они много потрудились в просвещении христиан, но старческих даров не имели. А оптинские старцы были на особом счету у Бога. Нельзя сказать, что они лучше или что их дарования свидетельствуют о высочайших степенях молитвы, которых не имели другие, — не о том речь.
Названных выше святителей можно уподобить академикам и профессорам, которые в научных лабораториях исследуют методы лечения смертельных болезней и о своих открытиях публикуют статьи в медицинских журналах. Старцы же были подобны военно-полевым хирургам, которые непрестанно оперировали, резали, сшивали, возвращали к жизни огромное количество израненных, изверившихся, очерствевших душой христиан. Потому и о молитве они говорили как практики, которые думают лишь о спасении душ, прочее оставляя на рассуждение именитым коллегам. А впрочем, в их словах и взглядах так много общего, что понимаешь, — они из одной семьи, из единого церковного тела, в котором каждый член работает на общее благо.
Святитель Игнатий, не чужой для Оптиной пустыни человек, писал: «Моисеевым Законом предписано было израильтянам только на одном, назначенном от Бога месте, приносить все их жертвы. И законом духовным назначено для христиан одно духовное место для принесения всех их жертв, в особенности же жертвы из жертв — молитвы. Это место — смирение».
Мысль совершенно Макариевская!
Святитель Феофан Затворник писал: «Отцы святые говорят: “Не меряй себя”... Лучшая себе мера: “ничего нет”... Господи, даждь положити начало благое!.. Бес явился к одному, и ну кричать: “Христос идет, Христос идет!” Тот сказал ему: “Убирайся, прелесть лукавая! Не пойдет ко мне Христос, ибо я крайне грешен”, — и бес исчез». А это уже похоже на преподобного Амвросия — та же простота и образность речи.
И все же оптинские старцы отличаются ото всех, они самобытны по-своему. А смирение останется основным мотивом их жизни и дел. Теперь уже навсегда. Ему не помешают ни новые катастрофы, ни чужое неверие, ни клевета. Смирение паче поста и всех добродетелей. И в этом тайна оптинской молитвы, в этом непреходящая ценность их подвига и слов. Будем искать смирения, отверзающего вход в Царство Небесное, будем искать смирения — и обрящем молитву. А все остальное приложится в свое время и если будет угодно Богу. Ему же слава во веки веков. Аминь.
Из книги "Молитва Иисусова. В духовном наследии оптинских старцев"
Иеромонах Димитрий (Волков)