Вечно в пути (Светлана)
-
Публикации
3 353 -
Зарегистрирован
-
Посещение
-
Дней в лидерах
63
Сообщения, опубликованные пользователем Вечно в пути (Светлана)
-
-
Свт. Феофан Затворник
Не приясте бо духа работы паки в боязнь: но приясте Духа сыноположения, о Немже вопием: Авва Отче
Доказывает, что сыновство не есть нечто внешно усвояемое, а такое, что составляет существенное содержание всего строя жизни о Христе Иисусе. Как водительство Духа не внешно, а идет извнутрь, ибо Дух Божий сочетался с духом нашим и из него действует: так и сыновство, исходя из всего строя духовной жизни, отражается в чувстве и сознании и составляет дух жизни о Христе Иисусе. Чтоб это яснее было, Апостол сравнивает дух жизни евангельской с духом жизни подзаконной. Не приясте, говорит, духа работы паки в боязнь, как было под законом. Так говорит он только для сравнения: ибо там никакого духа не принимали, но таков был дух закона, что он страхом удерживал в покорности себе и бывшие под ним покорствовали ему, как рабы, невольники, так что дух жизни их, навеванный на них всем существом закона, был дух работы из страха. Дух евангельской жизни не таков: здесь служат Богу духом не как рабы, а как сыны в доме, разумея все планы домовладыки — Отца своего, входя в них, сочувствуя им, желая их и любя. Разность духов и из этого уже очевидно велика, но она еще больше из того, что евангельский дух сыновства не одним содержанием Евангелия навевается, как дух рабства ветхозаветного — содержанием закона, но, что гораздо важнее, созидается во глубине нашего духа Духом Святым, приемлемым нами о Христе Иисусе. Нося сего Духа, дерзаем вопиять к Богу, беспредельно великому и необъятному умом: Авва Отче! Отче наш! — как научил нас все сие устроивший для нас Сын Божий Единородный и Бог.
Пространно изъясняет сии оба духа святой Златоуст. «Минуя противоположное рабству, то есть дух свободы, Апостол выставил гораздо важнейшее — дух усыновления, чрез который сообщается и дух свободы, — говоря: но приясте Духа сыноположения. Понятно, что значит дух усыновления; но, что такое дух рабства, сие непонятно, а потому необходимо нужно объяснить. Сказанное Апостолом не только не ясно, но даже совершенно невразумительно. Ибо народу иудейскому не дано было Духа. Итак, о чем же говорит здесь Павел? Духом рабства назвал он письмена. Почему же ветхозаветные письмена были письменами рабства? Рассмотри весь быт иудеев, тогда и сие сделается ясным. У них и наказания шли вслед за делами, и награды не отлагались вдаль, а были выдаваемы в точной мере, как поденный паек слугам; повсюду взорам их живо представлялись ужасы, строго соблюдались телесные омовения, осторожность в поступках. Не так делается у нас; мы очищаем помысл и совесть. Христос не говорит только: не убивай, — но и: не гневайся; или только: не прелюбодействуй, — но и: не смотри нечистым оком. Он хочет, чтоб мы не из страха настоящей казни, а из любви к Нему снискали навык в добродетели и успевали во всем прочем. Нам Бог не обещает земли, текущей медом и молоком, но делает нас сонаследниками Единородного и всеми мерами старается отклонить нас от настоящих благ и обещает преимущественно даровать такие, какие приличны соделавшимся сынами Божиими. У нас ничего нет чувственного, ничего телесного, но все духовно. Иудеи хотя назывались сынами, но как рабы; а мы, как сделавшиеся свободными, получили усыновление и ждем себе неба. С иудеями Бог беседовал чрез других, а с нами Сам лично. Иудеи всё делали будучи к тому побуждаемы страхом наказания; а духовные все делают по внутреннему расположению и любви, что и доказывают, преуспевая сверх предписанного в заповедях. Иудеи, как наемники и неблагодарные, никогда не переставали роптать, а христиане угождают Отцу. Те, будучи облагодетельствованы, богохульствовали; а мы, бедствуя, благодарим. Хотя грешники и ныне не остаются без наказания, но и в сем большая разность. Иудеев священники побивали камнями, жгли, увечили, а нас обращают иначе; для нас довольно отлучения от Отчей Трапезы, удаления ее на некоторое число дней от нашего взора. Для иудеев усыновление было титлом только на словах; для нас оно сопровождается действительностию, очищением посредством крещения, дарованием Духа и ниспосланием прочих благ. — Апостол, все сие обозначив словами: дух страха и сыноположения, — приводит новый довод в подтверждение, что мы имеем духа усыновления. Какой же именно? — О Немже вопием: Авва Отче! Сколь силен сей довод, знают о сем просвещенные; ибо сие слово есть первое, какое предписано им произносить в таинственной молитве. А как, спросишь, разве иудеи не называли Бога Отцом? Не слышишь ли, что говорит Моисей: Бога рождшаго тя оставил ecb (ср.: Втор. 32, 18)? Не слышишь ли, как Малахия укоряет и говорит, что Бог один создал нас и есть Отец всем нам (см.: Мал. 2, 10)? Но хотя приведены будут сии и другие многие места Писания; впрочем, нигде не найдем, чтобы иудеи называли сим именем Бога и молились Ему, как Отцу. У нас же и священнослужителям, и мирянам, и начальникам, и подчиненным — всем велено так молиться. Первое слово, произносимое по чудесном оном рождении, совершающемся по новому и необычайному уставу, есть: Отче! Притом если иудеи называли когда Бога Отцом, то от своего ума; а живущие по благодати именуют Его так, будучи движимы силою Духа. Как есть дух мудрости, посредством которого немудрые стали мудрыми и обнаружили то в учении; как есть и дух силы, посредством которого немощные воскрешали мертвых и изгоняли бесов; как есть также дух дара исцелений, дух пророчества, дух языков: так есть и дух усыновления. И как о духе пророчества знаем, что имеющий его предсказывает будущее и говорит то не от своего ума, но будучи движим благодатию: так то же должно сказать и о духе усыновления, что приявший его именует Бога Отцом, будучи движим к тому Духом. Апостол, желая показать, что мы сыны по рождению, употребил и еврейское слово; не сказал только: Отче, — но: Авва Отче! — ибо так преимущественно называют Отца подлинные его дети».
Относительно сего последнего прибавления блаженный Феодорит замечает: «Апостол прибавил: Авва, — показывая дерзновение призывающих. Малые дети, пользуясь большею пред отцом свободою, так как рассудок их еще несовершен, чаще употребляют слово сие в обращении к отцам. Так и мы, по неизреченному Его человеколюбию и по безмерной благости, как повелено, Отцом называем Творца всяческих; но не знаем, сколько разности между Им и нами, и себя самих не разумея в точности, об Его же естестве и совершенно не имея познания».
К сему Амвросиаст такой прилагает урок. «Благодатию Божиею быв освобождены от страха, прияли мы Духа сыноположения; чтоб, смотря на то, чем были и что по дару Божию получили, с крайним тщанием благоустрояли мы жизнь свою, дабы имя Бога Отца не терпело в нас оскорбления, и мы, став неблагодарными, опять не подверглись тому, от чего избавлены. Такую получили мы благодать, что дерзаем взывать: Авва Отче! Это самое и должно побуждать нас блюстись, да не, получив такое дерзновение, впадем в безрассудство недолжной жизни; ибо если будем несходную такому взыванию: Авва Отче! — являть жизнь, — то оскорбление Богу будем причинять всякий раз, как назовем Его Отцом своим. Ибо того ради Он по благости Своей позволил нам то, что выше нашего естества, чтобы мы делами своими заслуживали то, чего недостойны по существу своему».
В этом изречении ответ на то: как же так — Духа сыноположения прияли мы, а не чувствуем, что мы сыны? — Не имеем жизни сыновней, — дух сыновства и отошел. Ибо если не бывает сего несчастия; то внутри глубоко живет удостоверение, что мы чада Божии, как говорит сейчас Апостол:
Толкование послания апостола Павла к Римлянам.
Прп. Ефрем Сирин
Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче»
Ибо вы не приняли духа рабства, который вас, конечно, подверг бы рабству закона, но приняли Духа, который ведет вас к совершенству, поелику к усыновлению зовет вас, - в коем (коим) взываем: Авва, отче наш. Это - то же самое, что он непрестанно говорил: от Бога Отца нашего, как и - сонаследники Христа.
https://bible.optina.ru/new:rim:08:15
Блж. Августин
Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче»
Здесь четко разделены времена двух Заветов: Ветхий относится к страху, Новый - к любви. Но спрашивается: что есть дух рабства? Ведь Дух усыновления, разумеется, есть Дух Святой, а вот дух рабства в страхе есть тот, кто имеет власть над смертью. Именно этим страхом жившие под законом, но не под благодатью, осуждены на рабство на всю жизнь. И не стоит удивляться тому, что искавшие преходящих благ получили духа рабства по Божиему провидению… ибо этот дух рабства ни над кем не властен, покуда этот кто-то не будет предан ему по воле Божиего провидения. Божия праведность каждому воздает должное.
-
Георгий, я ничего не передергиваю, это вопрос спасения, а мы и живем и умираем для того, чтобы спастись. И другого пути спасения, кроме как умертвление в себе ветхого человека при помощи Божьей благодати, я не знаю.
А как Вы отвечаете на вопрос, что такое спасение?
-
Георгий, а Вы прям так и думаете, что Ваш личный отказ может как-то повлиять на сроки Божьего суда над миром?
Крест нужен для совлечения ветхого человека, как я понимаю, Вы думаете, что, отказавшись от действий с использованием номеров, вы умертвите в себе ветхого человека?
-
Синод Белорусской православной церкви (БПЦ) предложил выселенным из Киево-Печерской лавры монахам убежище в монастырях Белоруссии. Об этом говорится в сообщении, опубликованном на официальном портале БПЦ.
«Мы выступаем против изгнания братии Киево-Печерской лавры из обители, где они на протяжении десятилетий подвизаются в богоугождении и молитве во благо украинского народа», — говорится в заявлении синода.
В БПЦ также призвали украинские власти не допустить вывоза святынь и реликвий, которые столетиями пребывали в стенах Киево-Печерской лавры. «Велика опасность, что святыни могут оказаться поврежденными или вовсе утраченными в результате транспортировки», — отмечает синод.
-
Только что, Юрий Кур сказал:Чтобы с нами воевать, им надо в 10 раз больше.
Так никто в здравом уме, я думаю, не собирается начинать полномасштабную войну с Россией. А конфликты по периметру и вообще во всей Евразии - это стратегия на подрыв сил.
-
Только что, Юрий Кур сказал:ам нападать некому; сейчас всё решается на Украине; а потом будет Тайвань.
В прошлом году на саммите или каком-то совете НАТО в Мадриде было принято решение о доведении количества сил быстрого реагирования в Европе до 300 тысяч человек, размешаться они будут по границам НАТО в Европе, понятно, по каким. Сейчас количество сил быстрого реагирования 40 тысяч. Недавно было несколько тысяч.
-
Пегов не один про конфликт в Закавказье пишет. Есть более маститые люди, которые об этом давно говорят. Армения предоставляет свою территорию для транспортного коридора Север-Юг. А это нужно Ирану, поэтому Иран заявляет, что не допустит нарушения границ Армении. Там все сложно.
Есть еще третий плацдарм для нападения на пас - Прибалтика. Вот сегодня и заявление подоспело https://ria.ru/20230704/provokatsiya-1882038644.html
-
В 01.07.2023 в 17:22, Юрий Кур сказал:И кстати, многое из того, что Зосима предсказывал на глазах реализуется.
В интернете попадается пророчества старца Зосимы, что Киево-Печерская Лавра падет. Это сегодня назначен роковой день, уже властями.
-
55 минут назад, Георгий. сказал:Значит, я себе должен этот вопрос задавать...., а остальные уже спаслись.....это как у "СИ" они уже спасены, а я все еще в погибели..., что тут еще можно сказать...
Мне кажется, имелось ввиду то, что Бог, решая судьбы народов, будет смотреть, есть ли в народе праведники. Сделать другого праведником мы никак не можем, а вот на себя еще есть шанс как-то повлиять. Но без благодати Божьей никуда.
-
1 минуту назад, inna d сказал:Конечно, разговоры у нас разные идут, но чтобы вот так открыто пока не говорят.
А у нас открыто про это говорят. Правда, что это только там, на Западе. Правда, в открытую говорят, что тут пятая колонна, управляемая Западом, да и вообще, не по центральным каналом, но про то что некоторые ведомства управляются людьми Запада, тоже говорят.
-
1 час назад, inna d сказал:Какой цинизм! Волосы дыбом стали.
А что, Инна, это для Вас так удивительно, вся же Прибалтика за инклюзивный капитализм вписалась, или у вас там еще не поняли, что к чему? Трамп в Америке тоже выступает против этой системы, на него уже дело завели, может даже не одно, я не очень слежу за этим.
-
4 часа назад, Георгий. сказал:прошу за наши святыни помолится! У нас народ совсем забыл Бога и нашу святую веру, и ведь не забывайте, эти Киевские святыни не только Киевские святыни, а всех православных, если, мы лишимся святынь Киевских и позволим западным сатанистам глумится над нашими святынями, тогда, какие мы после этого православные
Георгий, лично у меня ясности понимания нет, за что молиться. О сохранении святынь, вроде понятно.
Но ведь сонм киево-печерских святых может сам помолиться за свои мощи, если они в этом действительно нуждаются, лучше всего русского народа. Так что тут этот вопрос имеет отношение к ныне живущим людям, как мне кажется. За православных христиан Украины, наверное, нужно молиться.
-
14 минут назад, Георгий. сказал:Если, вывезут, то, кто у нас тут будет святым защитником, когда единственное, что нас православных еще оберегал от сатанистов всех мастей хотят забрать.
Георгий, это ужасно, что происходит.
Нельзя забывать, что защищает нас сила Божья. И она защитить может как угодно и где угодно, каким угодно образом. Если это будет угодно Богу. Если мы будем сознавать, кто мы есть, какие мы есть: если мы всегда будем видеть свои грехи. Грехи ведь не просто так случаются,а исходят из нашего нутра. А какое оно, мы часто не видим и не осознаем. Потому не каемся.
-
-
3 минуты назад, Мария Ш сказал:У меня был разговор о конкретных случаях и личная растерянность, когда не знаешь, что делать, как в этом жить.. и боль, а не пространный разговор о Церкви.
Мария, слышала/читала, что сатана, бывает, подталкивает человека приняться за непосильный ему подвиг.
Может, иногда бывает лучше взяться за более посильный для себя подвиг, чем оставить подвиг вообще.
Отец ЛостШип говорил, что Бог может заменить одни тяжелые обстоятельства на другие. В-общем, как действовать, непонятно. Но лично я в такой ситуации стала бы посещать другой храм.
4 минуты назад, Юрий Кур сказал:"...дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился.
Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня.
Но Господь сказал мне: "довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи". И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова."
Слышала, что поскольку человек склонен к тщеславию, даже апостол Павел не мог избежать его. И, чтобы не хвалиться своими достижениями, сказал, что будет лучше хвалиться своими недостатками, чтобы Бог не оставил его за грех превозношения.
-
2 часа назад, Мария Ш сказал:В целом я Богу благодарна. Радоваться и благодарить за частные нестроения не счтиаю адекватным. Не понимаю.
Тяжелый для понимания вопрос, конечно.
В целом, как мне кажется. это ближе к вопросу : "А нас за шо?"
Сейчас думаю, что в целом человек меняется в лучшую сторону при переживании боли и несчастья. Чем еще его исправить?
Путь спасения - это путь послушания Богу. А где полнее проявляется послушание, как не в несчастье? А за послушание Бог дает благодать, преобразующую нас. Так что несчастье - это дарованный шанс на исправление и обращение к Богу через послушание.
-
2
-
-
Скорби - зло. Или это наше восприятие?
Иоанн Касьян: «И Сам Бог о Себе говорит: «Аз есмь творяй мир и зиждяй злая», и пророк о Нем свидетельствует: «Или будет зло во граде, еже Господь не сотворит?» Священное Писание словом «зло» иногда означает прискорбные случайности не потому, что они в существе своем были зло, но потому, что чувствуются как зло теми, которым на пользу посылаются. Ибо Слово Божие, говоря с людьми, по необходимости говорит человеческими словами и с человеческими чувствами. Как сечение и прижигания спасительны, которые врач благодетельно делает страждущим опасными вередами, почитаются злом от тех, кому приходится выдерживать их, также коню шпоры и погрешающему исправления не сладость. И все дисциплинарные строгости тем, кои проходят курс образования кажутся горькими. Как говорит апостол: «Всякое наказание в настоящее время не мнится радости бытии, но печаль». Таким образом, слово «зло» полагается иногда в значении прискорбных случайностей, как в следующем изречении: «И раскаялся Бог о зле, иже глаголаше сотворити им, и не сотвори», и еще: «Яко милостив Ты еси, Господи, щедр, долготерпелив и многомилостив, и каяся о злобах человеческих». То есть, о прискорбных лишениях и бедствиях, которые вынужден бывает наводить на нас за грехи наши. Об них другой пророк, зная, как они полезны для некоторых, не из враждебного к ним чувства, но по желанию им спасения так молился: «Приложи им зла, Господи, приложи зла славным земли». И Сам Господь говорит: «Се Азм наведу на тя злая, то есть скорби и разорения которыми будучи в настоящее время спасительно наказан, вынужден будешь, наконец, обратиться и поспешить ко Мне, Которого в дни счастья своего забывал». Почему мы не можем признать их существенным злом, когда они многим служат во благо и ведут их к восприятию вечных радостей. Итак, возвратимся к предложенному вопросу: все, считающееся обычно злом, причиняемое нам врагами или иным каким образом нас поражающее, не должно быть почитаемо нами злом, но нечем средним. Тогда оно не будет уже таково, каким почитает его нанесший его в яростном духе, а таково, каким восчувствует его претерпевший его».
Иоанн Касьян разбирает разные сюжеты Священного Писания, в которых наведение того или иного зла обычно в Священном Писании приписывается Богу, и он говорит, что это не является сущностным злом, а только действие, которое воспринимается как зло с точки зрения человека. И Писание, таким образом, как бы дает оценку и людям, потому что люди и скорби воспринимают как зло, а это неправильно. И получается, что люди, которые скорби, страдания, извне приходящие, как тут говорит Иоанн Касьян, прискорбные обстоятельства, когда люди воспринимают их как зло, это свидетельствует о том, что они неправильно видят мир. Во всех этих цитатах, которые процитировал Иоанн Касьян, прискорбные ситуации, скорби, наводимые Богом, называются злом, потому что они воспринимаются таковыми человеком. А, раз человек их таковыми воспринимает, значит, он не знает, что зло в нем самом. И, если он не знает, что зло в нем самом, значит, он еще не знает Бога. Он не прикоснулся к Нему. Он не знает ни себя, ни Бога, поэтому тайны своего сердца он не ведает. Он не знает, что он источник греха, он не знает, что он источник зла, он единственный источник зла.
И в этом смысле великая тьма, которая охватит человечество в конце времен, это именно эта тьма. Люди будут стенать от всех бедствий, находящих на вселенную, стенать в беспредельном горе, отчаянии оттого, что сделать ничего нельзя, хотя, даже с точки зрения Священного Писания, все эти бедствия будут лишь наказанием для того, чтобы человек от этой скорби обратился бы к Богу. В Апокалипсисе есть такой сюжет, когда в последние времена придут Енох и Илия, и будут великими знамениями, вполне соответствующими по размаху и уровню мощи, так скажем, тем чудесам, которые будет творить Антихрист, но эти чудеса будут только мучить людей. Потому что они воспринимают это только как усиление скорби, хотя это Бог протягивает им руку, настолько они уйдут во тьму, настолько они неспособны видеть в скорбных обстоятельствах Бога, что, чем больнее и тяжелее им будет, тем больше будет их ненависть к Богу, а не наоборот.
Уже во времена Иоанна Касьяна, хотя это были, с нашей точки зрения, удивительные времена, золотой век христианства, уже тогда это вполне очевидно проявлялось как антихристианская позиция, когда человек начинал видеть в любой скорби зло, просто зло, и человека, доставляющего ему скорбь, он начинал мнить злодеем и ненавидел его – это уже тогда воспринималось как антихристианство, как позиция нехристианина. Как позиция человека, отступившего от веры, как позиция человека, который потерял благодать Божью. Иоанн Касьян пишет об этом именно потому, что уже тогда люди впадали в это состояние, в эту как бы прелесть, думая, что человек, причиняющий им скорбь, причиняет им зло. Что, раз он причиняет им зло, он есть носитель зла. А, раз он носитель зла, я буду его ненавидеть. И таким образом человек сознательно отступал от Христа и от христианства.
И сейчас это, естественно, в больших масштабах, но суть этой проблемы с годами становилась все болезненнее, острее и, в конце концов, стало просто больным кровоточащим местом на теле человечества. И мешала людям не только жить, она категорически мешала принять Церковь. И, тем самым, это неприятие Церкви, утверждающей именно такое отношение к скорби, не как к злу, а как именно к трудности, которая посылается нам для чего-то Богом, и потому не есть зло, и любой злой человек есть орудие в руках Божьих. Неслучайно люди, встречающие такую позицию, начинали ненавидеть Церковь и уходили из нее. Становились не только человеконенавистниками, становились богоненавистниками. Уходили в революцию, в мятеж, в бунт, в безумие, куда угодно.
Например, Иван Карамазов сошел с ума. Кто-то совершал убийства в тех же романах Достоевского, кто-то потом стал совершать революции. И все это люди, которые начали именно с того, что они поверили, что любое приходящее извне нечто скорбное есть зло, и причиняющий мне эту скорбь есть злодей. И я должен его ненавидеть, если он не хочет измениться, я должен его ненавидеть, я должен его уничтожить. И, уничтожая такого человека, я мню себя уничтожителем зла. Так совершаются революции, на этом основании они и происходят. Как борьба со злом, точнее, как борьба со злодеями. Именно поэтому любая революция, любое желание уничтожить злодея заканчивается большим злом в мире, большей кровью, большим насилием, большей жестокостью. Всегда так было, всегда так будет, пока, в конце концов, этот мир в попытке уничтожить всех злодеев и навести везде порядок не сделает своим царем и богом исчадие зла. Это закономерно, но в том-то и беда, что люди, вставшие на это путь, они уже не воспринимают того, о чем свидетельствует Церковь, они считают, что они правы, заведомо правы, потому что они борются со злом. А, в сущности, они в этот самый момент и становятся носителями зла, потому что они отделили себя от Бога, они присвоили себе суд, они считают себя мерилом правды, критерием различения добра и зла, они считают себя вправе решать судьбу другого человека, а, самое главное, они отделили себя от Бога. И, стало быть, внутри них нет Бога, там смерть, темнота, и они становятся носителями зла.
-
"Веруем, что такой зародыш не Творцом при сотворении человека вложен в естество наше, а привнесен после сотворения – силою падения прародителей наших, которые, преступив заповедь, повредили и расстроили естество наше, которое расстроенным и поврежденным передали и потомству своему, то есть всему роду человеческому.
Так оно перешло и к нам с вами и служит причиной того смятения и той беспорядочности внутри нас, от которых происходят все беспорядки и вне, в частной жизни каждого лица, семейной и общественной жизни. Почему эта беспорядочность, хотя получается нами в зародыше вместе с рождением, но не природна нам, не принадлежит к природе человеческой, не так существенна в ней, чтоб без нее человек был уже не человек, а, напротив, без нее-то человек и бывает настоящим человеком. Она есть болезнь наша, и только по устранении ее мы можем являться здравыми в таком виде, в каком следует нам быть по естеству, как оно вышло из рук Творца. Припоминаю ваше желание стать на уровне достоинства человеческого. Уврачуйте в себе болезнь означенную – и станете такими.
Запомните, что внутреннее наше смятение и беспорядочность прирождены нам, но не природны, не состоят в природе нашей как существенная часть ее, а втеснились между природными частями и их расстраивают и в собственной каждой части деятельности, и в их взаимных отношениях. Если б это природно было, то не производило бы своим присутствием страдания и муки, какие мы от этого испытываем. Что природно, то радость жизни составляет, а что противно природе, то ее томит и мучит.
...
Что такое сделалось с нами вследствие преступления прародительского?! Природа наша осталась та же, части и силы естества нашего остались те же, с теми же законами и требованиями. Но не туда направилось наше сознание со свободою, чрез что возмутили взаимное соотношение наших частей и сил и, нарушив их первообразный строй, внесли расстройство в общую деятельность и жизнь человека, породив из себя особый класс разрушительных сил – страсти, не естественные нам, но возымевшие такую власть, что всеми силами нашими ворочают, как им угодно. Вот как все это случилось.
Бог создал человека для блаженства, и именно в Нем, чрез живое с Ним общение. Для сего вдунул в лицо его дыхание Своей жизни, что есть дух, как уже поминалось. Существенное свойство духа – сознание и свобода, а существенные движения его суть исповедание Бога, Творца, Промыслителя и Воздаятеля, с чувством полной от Него зависимости, что все выражается в любительном к Богу воззревании, непрестанном к Нему внимании и благоговейном пред Ним страхе с желанием творить всегда угодное пред Ним по указанию законоположницы – совести – и с отрешением от всего, чтоб Единого Бога вкушать и Им Единым жить и услаждаться.
Человеку даны в духе сознание и свобода, но не затем, чтоб он зазнался и своевольничал, а затем, чтоб, сознав, что все имеет от Бога, и для того, чтоб жить в Боге, все свободно и сознательно направлял к сей единой цели. Когда он так бывает настроен, то в Боге пребывает и Бог в нем пребывает. Бог, пребывающий в человеке, дает духу его силу властвовать над душою и телом, а далее и над всем, что вне его. Таково и было первоначальное состояние человека. Бог являлся прародителям и подтвердил все сие Своим Божественным словом, наказав им Его Единого знать, Ему Единому служить, в воле Его Единого ходить. Чтоб они не запутались в соображениях, как все это выполнять, Он дал им небольшую заповедь: не вкушать плодов от одного дерева, названного Им древом познания добра и зла. Так и начали жить наши прародители и блаженствовали в раю.
Позавидовал им падший прежде того по гордости дух и сбил их с пути, наустив их преступить данную им небольшую заповедь тем, что обольстительно представил, будто со вкушением от запрещенного плода они вкусят такого блага, которого без того и вообразить не могут, – станут как боги. Они поверили – и вкусили. Дело вкушения, может быть, и не велико, но худо, что поверили, не зная кому. Может быть, и это не так бы было важно, если б не те страшно преступные мысли и чувства к Богу, какие, как яд, влил в них злой дух. Он наговорил им, что Бог запретил им вкушать от древа затем, чтоб и они не сделались богами. Этому поверили.
Но поверив так, они не могли не принять хульных о Боге помышлений, будто Он завидует им и неблагожелательно к ним относится, а приняв такие помышления, не могли миновать и некоторых недобрых к Нему чувств и своевольных решений: так мы же сами возьмем то, до чего Ты не хочешь допустить нас. «Так вот Он какой, – засело у них в сердце о Боге, – а мы думали, что Он такой благой. Ну, так мы сами себя устроим наперекор Ему». Вот эти-то мысли и чувства были страшно преступны! Они-то и означают явное отступление от Бога и враждебное восстание против Него. У них внутри то же произошло, что приписывается злому духу: "Выше облак... поставлю престол мой... и буду подобен Вышнему» (Ис. 14, 13–14), – и это не как летучая мысль, а как враждебное решение.
Так сознание зазналось и свобода воссвоевольничала, приняв на себя устроение своей участи. Отпадение от Бога совершилось полное с отвращением некиим и враждебным восстанием против. За это и Бог отступил от таких преступников – и живой союз прерван. Бог везде есть и все содержит, но внутрь свободных тварей входит, когда они Ему себя предают. Когда же в себе самих заключаются, тогда Он не нарушает их самовластия, но, храня их и содержа, внутрь не входит. Так и прародители наши оставлены одни. Если б покаялись поскорее, может быть, Бог возвратился бы к ним, но они упорничали, и при явных обличениях ни Адам, ни Ева не сознались, что виноваты. Последовал суд и наказание изгнанием из рая. Тут опомнились, но уже было поздно. Надо было нести наложенное наказание, а за ними – и всему роду нашему. Благодарение Всемилостивому Богу, что Он хоть отступил от нас, но не бросил, устроив предивный способ к воссоединению нас с Собою.
Но это я зашел немного далеко. Нам надо внимание свое остановить на том, что произошло внутри человека. Вот что! Дух был властен над душою и телом, потому что состоял в живом общении с Богом и от Него получал Божескую силу. Когда пресеклось живое общение с Богом, пресекся приток и Божеской силы. Дух, себе оставленный, не мог уже быть властителем души и тела, но был увлечен и сам завладен ими. Над человеком возобладала душевность, а чрез душевность – телесность, и стал он душевен и плотян. Дух хоть тот же, но без власти. Он заявляет свое существование то страхом Божиим, то тревогами совести, то недовольством ничем тварным, но его предъявлений не берут во внимание, а принимают только к сведению, всю заботу обращая на устроение своего быта здешнего, к чему и назначена душа, – и быта более вещественного, потому что здешняя жизнь посредствуется телом и что все телесное осязательнее и кажется нужнее.
Когда произошло такое низвращение порядка в соотношениях частей естества нашего, человек не мог уже видеть вещи в настоящем виде, не мог держать в должном порядке свои потребности, желания и чувства. Они пришли в смятение, и беспорядочность стала характеристической их чертой. Но это недоброе, конечно, состояние было бы еще сносно, если б не страсти, – а то страсти превзошли и тиранят человека. Смотрите, как рассерчавшего бьет гнев, как лихорадка. Как завистливого источила зависть, что посинел бедный. Как опечаленного иссушила скорбь, что он – кости и кожа. Таковы и все страсти. Вошли же они вместе с самостию. Как только произнеслось внутри праотца: «Так я сам», так самость внедрилась в него – сей яд и сие семя сатанинское. Из нее потом развилось все полчище страстей: гордость, зависть, ненависть, скорбь, уныние, любоимание и чувственность – со всеми их многочисленными и многообразными порождениями. Расплодившись внутри, они еще более возмущают и без них смятенное там состояние.
Так вот в чем болезнь. Дух зазнался и засвоевольничал. За это потерял власть и подпал под владычество души и тела и всего внешнего. Отсюда смятение душевно-телесных потребностей и желаний, и особенно, их безмерность. Эту безмерность сообщает им от себя дух, ими порабощенный. Сами по себе эти потребности мерны и не бурливы. То, что они меры не имеют и бурлят, – это оттого, что дух бушует в них, ибо у него по природе энергия безграничная. Отсюда обжорство, пьянство, копление денег... и прочее многое, чему меры не думает давать человек. Но главная болезнь – страсти, пришлые тираны."
"
Так что же вы придумали в ответ на то, что нужно, чтоб все в нас поставить в прежний, первоначальный чин? Что бы вы там ни придумали, я продолжаю свое.
Как скатились мы под гору – обратно тому надо и восходить опять на гору. Как зашла болезнь – противоположно тому действуя, можно изгнать ее. Отпали от Бога – надобно воссоединиться с Ним. Отпали, усомнившись в слове Бога, – надо восставить полную веру сему слову. Потеряв веру Богу и в Бога, приняли мы пагубное решение: «Так я сам», – надо уничтожить это «я сам». Когда образовалось это пагубное «я сам», дух наш потерял свойственную ему силу властвовать над душою и телом и, напротив, сам подпал под иго рабства им – надо восстановить сию власть духа. Когда власть духа пресеклась, потребности души и тела разбрелись в разные стороны и в желаниях наших произошло смятение – надо все эти потребности опять привести к единству и установить в их чине взаимоподчинение. Вместе с пагубным «я сам» втеснилась в круг жизни нашей стая страстей, подобно диким зверям, терзающих нас, – надо изгнать сии страсти.
Видите, сколько надо. Уже по одному множеству и важности сего надобного можете заключить, что самим нам не сладить с этим, единственно, однако ж, надобным для нас делом. Особенно же нельзя надеяться самим уладить это главнейшее наше дело, потому что первый пункт в нем, не установив которого за другие и браться нечего, – именно, воссоединение с Богом, – никак не может состоять в нашей власти. Мы можем желать его и искать, но устроить его – дело не наших рук. Кто может втесниться в область Божию или сам проложить дорогу к Нему? Кто силен взять у Бога что желает, тем паче понудить Бога быть в нас, чтоб и мы были в Нем, и особенно после того, как все это было уже дано нам, но презрено, и лицо Божие умалено недоверием, и власть Его попрана самоволием? Говоришь: покаюсь – и каюсь. Но не твое дело поставлять условия. Может и покаяние идти в дело, но когда Сам Бог его постановит и согласится принимать. А само по себе что оно?! Ушибся и больно – что тут?!
Так, воссоединение с Богом не в нашей власти: и условия его, и образ совершения его, и все сюда относящееся не в наших руках. Между тем, вот как оно важно, что совершишь воссоединение – все прочее пойдет уже само собою. Тотчас возьмет силу дух, подчинит себе душу и тело, упорядочит потребности и желания и выгонит страсти. Но ему-то самому как состояться? Речь эту я веду к тому, чтоб дать вам разуметь, что нечего нам ломать своей головы над тем, как воссоединиться с Богом. Сколько ни ломай, ничего не придумаешь; а скорее, если Богу угодно было установить закон и порядок сего воссоединения, поспеши приять его полною верою и воспользоваться им с теплой благодарностью. И благодарение человеколюбивому Богу! Все уже для того совершено, установлено и растолковано. Принимай и пользуйся.
Не буду излагать вам, как все сие совершено, скажу главное: для восстановления духа нашего и воссоединения его с Богом необходимо, чтобы Дух Божий нисходил в него и оживлял его. Чтобы открыть путь нисхождению Духа Божия, снисшел, воплотился, пострадал, умер на Кресте, воскрес и вознесся Единородный Сын Божий. В таком отношении поставляет дело Свое к Святому Духу Сам Сын Божий, когда, объявив ученикам Своим о Своем отхождении ко Отцу и возбудив тем в них скорбь, говорил в утешение им: «Аз истину вам глаголю: уне есть вам, да Аз иду: аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам» (Ин. 16,7). И еще прежде святой евангелист Иоанн Богослов, объясняя слова Господа: «веруяй в Мя... реки от чрева его истекут воды живы», присовокупил: «Сие же рече о Дусе, Егоже хотяху приимати верующии во имя Его: не убо бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен» (Ин. 7, 38–39). Надлежало прославиться Сыну Божию, смирившему Себя в воплощении и страдании, чтобы пришел и пребыл с верующими в Него Дух Святый. Он пришел и стал пребывать, и пребывание Его в верующих так неотложно, что другой апостол с изумлением вопрошал у них: «Не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас» (1Кор. 3,16).
Так вот вам и все дело. Сын Божий воплотился, пострадал плотию, умер на Кресте, воскрес, вознесся на Небеса и послал от Отца Духа Святаго, Который, приемлем бывая верующими в Сына, исполняет в них то, о чем молился сей Сын: «Якоже Ты, Отче, во Мне и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут» (Ин. 17, 21).
Как же Он совершает сие? Сочетавается с духом тех, кои веруют в Сына Божия, и, оживляя его, воссоединяет его с Богом. Сие именуется новым рождением от Бога, которое верующих делает чадами Божиими по благодати, как говорит святой Иоанн евангелист: «Елицы... прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его, иже не от крове... но от Бога родишася» (Ин. 1, 12–13). И стало законом духовной жизни о Христе Иисусе: «аще кто не родится водою и Духом, не может внити во Царствие Божие... ибо только рожденное от Духа дух есть» (Ин. 3, 5–6)."
-
"Ведь до сих пор никто еще не определил, что есть счастие или кто воистину счастлив. Я так понимаю, что счастлив тот, кто чувствует себя счастливым. Так вот этого и желаю вам, желая счастия! Желаю, чтоб вы всегда чувствовали себя счастливою. Отчего и как? Об этом у людей столько разных понятий и вкусов, что не разберешь. Я же потихоньку вам скажу, что пока вы не в духе живете, не ждите счастия. Душевная и телесная жизнь, при благоприятном течении, дают что-то похожее будто на счастие, но это бывает мимолетный призрак счастия, скоро исчезающий. К тому же при них та бурливая среда, между душою и телом образующаяся и страстными помыслами, желаниями и чувствами возметаемая, всегда бывает сильна, а при ней, по причине яда страстей, возможно только опьянение, забывающее страдание, как бывает и от опиума, но не отсутствие страданий и болей сердца. Боли сердца составляют неотъемлемую принадлежность той жизни. Дух же витает за пределами всех треволнений и туда уносит живущего в нем и, давая ему
вкушать свои блага, всегда пребывающие, делает его истинно и прочно счастливым.
Что же? Тем и кончить благожелания? Нет, думаю, что этого мало. Если б жизнь наша кончалась этой жизнью, то, конечно, достаточно было бы сказать: будьте здоровы и счастливы. Но как она не кончается так, а продолжается и за гробом и там только является решительной жизнью, то для полноты благожеланий не могу не пожелать вам, чтоб вы сподобились и там быть блаженною. Буди же вам и там быть блаженною. Я этого от всей души и паче всего вам желаю и молю усердно Господа, да проведет Он вас безбедно путем настоящей жизни и после нее вселит в Царство Свое всеблаженное.
...
Дотолковались мы с вами, что у человека есть три, а с промежуточными – пять ярусов жизни: духовный, душевный и телесный; что каждый из них дает свою сумму потребностей, естественных и свойственных человеку; что сии потребности не все одного достоинства, но одни выше, другие ниже, и что соразмерное удовлетворение их дает человеку покой. Духовные потребности выше всех, и когда они удовлетворяются, то другие хоть и не будут удовлетворяемы, покой бывает; а когда они не удовлетворяются, то, будь все другие удовлетворяемы богато, покоя не бывает. Почему удовлетворение их и называется «единым... на потребу» (Лк. 10, 42).
Когда удовлетворяются духовные потребности, то они научают человека поставлять в согласие с ними удовлетворение и прочих потребностей, так что ни то, чем удовлетворяется душа, ни то, чем удовлетворяется тело, не противоречит духовной жизни, а ей пособствует – и в человеке водворяется полная гармония всех движений и обнаружений его жизни: гармония мыслей, чувств, желаний, предприятий, отношений, наслаждений. И се – рай! Напротив, когда дух не удовлетворяется и сие «единое... на потребу» забыто, тогда все другие потребности разбегаются в разные стороны и каждая требует своего, и как их куча, то голоса их, как шум на базаре, оглушают бедного человека, и он мечется как угорелый то туда, то сюда за удовлетворением их. Но покоя никогда не имеет, потому что, когда одна удовлетворяется, другие не довольствуются тем и, не считая себя чем-либо ниже той, которая почтена удовлетворением, настойчиво требуют своего, как у матери, когда она накормит одного ребенка, другие пять кричат. Оттого внутри у такого шум, гам, разволока во все стороны и во всем беспорядочность. Тут же зарождается и та бурливая полоса, о коей была особая речь, и еще больше возмущает и обеспорядочивает все внутреннее. Такой ничем не доволен, всегда в туге, то, утомившись, стоит, выпучив глаза и недоумевая, что бы начать, то кружится и кружится. И се есть суета и крушение духа!
Вот откуда и рождается вопрос: так как же быть-то? Как сделать, чтоб духовная сторона была в нас преобладающей и, заправляя всем, вносила строй в жизнь нашу?
Скажу вам наперед, что этому вопросу не было бы места, если б жизнь, свойственная нам, развивалась как следует. Ибо и телесные с душевными потребности так же естественны нам, как и духовные, и удовлетворение им само по себе не может вносить беспорядка и смятения в жизнь, как и удовлетворение духовным. Развивайся они все в строе и естественном взаимоподчинении – и жизнь человеческая текла бы прелесть как хорошо. Посадите семечко, поливайте, держите в должной теплоте – оно даст росток, ствол, лист и, наконец, цвет прелестный. Так было бы и с человеком. Раскрывайся он в естественном чине – будет всегда выходить прекрасный человек. Отчего же это мы ни себя, ни других не видим прекрасными? Отчего жизнь наша покривляется?
Припомните, что с вами было после того, как вы окунулись немножко в тот омут, или ту бурливую жизнь. Ведь у вас внутри сильное произошло смятение. Повторись это несколько раз – и вы, если не примете предосторожностей, вплететесь в тот же водоворот, и пойдет у вас жизнь, которая есть суета и крушение духа. Так нельзя ли нашей беспорядочности объяснять тем, что есть беспорядочные люди: мы увлекаемся ими и усвояем себе их беспорядочность? Вы вот только теперь начали подвергаться влиянию этой беспорядочности, воспитание же ваше прошло под упорядочивающими влияниями благочестивого семейства вашего и ваших родных. А другие, у которых семья и родство живут бурливо и смятенно, с мальства усвояют эту смятенность и в ней вырастают. Так вот, может быть, и причина, от которой покривляется наша жизнь, – от естественного течения, но в нее входит неестественное смятение?
Нет, этим дело не объясняется, потому что остается и еще вопрос: а в этот круг людей как зашло смятение? Откуда оно в семействах и в обществе? Вовне человек бывает таков, каков внутри. Беспорядочность в семейство и общество вошла изнутри человека. Не будь его внутри, не было бы его и вовне. Теперь внешнее отдает обратно внутреннему то, что от него получило. И опять вопрос: внутрь-то же откуда оно зашло? И еще скажу: внешнее бурление воздействует внутрь и там себя воспроизводит, потому что зародыш его и предрасположение к нему есть уже внутри. Вы тогда были смятены и покоя не находили. Отчего? Вы умолчали, а я не сказал вам, потому что было не время. А теперь скажу. В те два дня, пустившись в бурливую жизнь, вы увлекались, сердце ваше сочувствовало если не всему, то многому. От этих сочувствий бурление и смятение возникли и в вас. Пришедши в себя, вы увидели в себе новость. Совесть доложила вам, что эта новость – дело ваше, и дело недолжное, и начала вас за это казнить. Повинуясь сему голосу, вы тогда все хорошо обсудили и верно оценили ту жизнь.
После сего, если вам еще придется попасть в эту сумятицу и вы, как не раз уже говорил я, будете держать сердце свое вдали, не давая ему воли, когда оно начнет рваться на сочувствия, – то вы не будете испытывать испытанного томления. Но это я поминаю мимоходом. Речь же моя о том, откуда у вас, живших доселе в других порядках, это сочувствие к тому беспорядочному. Извольте разобрать и найдете, что оно у вас и прежде было внутри, но было скрыто, а теперь вышло наружу. Внешние влияния не дают ничего нового, а только возбуждают то, что уже есть внутри. Скажу вам пример. Я видел прокаженных. Дети их рождаются хорошенькими и растут совсем здоровыми. Но приходит время, проказа проявляется и у них, и они начинают быть, как и родители их и как все другие прокаженные. Откуда она? Вышла извнутрь! А туда откуда попала? Получена вместе с рождением.
Из сего вам немудрено будет сделать такое наведение, что если мы видим внутри себя беспорядочность и смятение – мыслей, чувств, желаний, начинаний, дел – и кружимся в них, то это потому, что зародыш всего этого внесен в естество наше и что этот зародыш беспорядочности, раскрываясь вместе с раскрытием наших сил и потребностей, вносит в них смятение и делает, таким образом, всю нашу жизнь смятенной и бурливой.
Извольте теперь рассудить, откуда этот зародыш. Говорю: извольте рассудить об этом, потому что иначе не сможем мы найти удовлетворительного ответа на несколько уже раз повторенный вопрос: как же быть? Кто хочет успешно врачевать болезнь, должен доискаться причины ее. Без того лечение не может иметь правильного течения и успеха.
Так вот о чем теперь надо потолковать."
-
"Давайте теперь с вами сведем счеты или сделаем выводы из всего наговоренного. Видите, сколько у нас сторон или, лучше, степеней жизни! Есть сторона и степень жизни духовная, есть духовно-душевная, есть собственно душевная, есть душевно-телесная (кажется, я не оттенил ее как следует – сюда принадлежат наблюдения с воображением и памятью, желания из потребностей тела и чувства телесных состояний и впечатлений), есть телесная. Пять ярусов, но лицо человека одно, и это одно лицо живет то одной, то другой, то третьей жизнью и, судя по тому, какой жизнью живет, получает особый характер, отражающийся и в его воззрениях, и в его правилах, и в его чувствах, то есть оно бывает или духовным – с духовными воззрениями, правилами и чувствами, или душевным – с душевными понятиями, правилами и чувствами, или плотским – с плотскими мыслями, делами и чувствами (серединных состояний – душевно-духовного и душевно-телесного – не беру в счет, чтоб не дробиться слишком.) Не то сие означает, чтоб, когда человек бывает духовен, душевность и телесность не имели уже в нем места, – но то, что тогда духовность у него бывает господствующей, подчиняя себе и проникая собою душевность и телесность; равно не то, чтоб, когда человек бывает душевен, его духовность и телесность не существовали более, – но то, что тогда душевность бывает господствующей, всем заправляет и всему дает свой тон и самую духовность облекает покровом душевности; также не то, чтоб, когда человек бывает плотян, его духовность и душевность исчезли, – но то, что тогда все у него оплотеняется и духовность и душевность плотяны бывают, подчинены плоти и ею попраны и в рабстве у нее содержимы.
Так как, на какой бы степени ни находился человек, другие стороны его жизни остаются присущими в нем, то ни на одной степени он не бывает закабален так, чтобы уж и высвободиться не мог из сей кабалы, но всегда имеет возможность переходить с одной степени на другую, ослабив одну сторону своей жизни и усилив другую. Так и духовный человек может ниспасть в душевность и телесность, и плотяный – подняться до духовности, когда тот возлюбит душевное и плотское, а этот взыщет духовного. Человек всегда свободен. Свобода дана ему вместе с самосознанием и вместе с ним составляет существо духа и норму человечности. Погасите самосознание и свободу – вы погасите дух, и человек стал не человек.
Но утверждая, что человек имеет свободу двигаться вверх и вниз по степеням жизни своей, я не утверждаю вместе с сим, что ему одинаково легко и удобно двигаться, сверху ли вниз идет он или снизу вверх, или что эти движения могут совершаться в нем так же быстро и часто, как переходы из одной комнаты в другую, бывающие по нескольку раз в день. Я хотел этим только сказать, что человек, себя сознающий и свободный, есть виновник своего состояния внутреннего и что если он, попав в такое состояние, которое одобрить нельзя, остается в нем, то сам виноват в том и ответен пред Богом и людьми.
Всякая из показанных степеней, или проявлений, нашей жизни натуральна в нас и, следовательно, не может быть неодобряема сама по себе. Не натурально и, следовательно, само по себе не одобрительно то состояние, в котором мысли блуждают, парят и бурлят, желания непостоянствуют, возбуждаемы будучи страстями – не натуральными нам, а пришлыми, – и чувства сердца волнуются и мятутся по причине сих же страстей. Я нарочно оттенял эти неестественности внутри нас, говоря о душевной жизни, чтоб остановить на них ваше внимание. Нарочно и теперь поминаю об этом, чтоб тоже заставить вас получше вникнуть в это дело и отнестись к нему по его достоинству. Блуждание помыслов, непостоянство желаний страстных и тревоги сердца непрестанно беспокоят нас, не давая ни одного дела сделать как должно и всегда почти сбивая нас с пути. Это болезнь хотя всеобщая и повсюдная, но не естественная, а нажитая нами произвольно. Враг знает, сколько она подручна ему, и, покушаясь искусить кого, прежде всего старается столкнуть его в этот омут, именно: сначала вводит в поток помыслов, под ними потом зажигает страстные пожелания, а этими взволновывает сердце.
Кто доведен до этого, у того искушение созрело. Если не опомнится – падает и, падши, увлекается в водоворот бурливых движений помыслов, пожеланий и чувств, иногда ненадолго, иногда надолго, а нередко и навсегда. Та жизнь, частичку которой, помните, вы испытали, вся проходит в этом водовороте и бывает, судя по кружкам, где бурливее, где потише, где поскромнее, где нараспашку – во всей своей наготе и срамоте. Но и помимо этого редко кто бывает свободен от тех бурлений внутри. Нет-нет – и прорвется. От блужданий же мыслей и представлений, не знаю, есть ли кто свободный. Так вот эту болезнь нашу извольте заметить (да вы уж ее и заметили отчасти, жалуясь на неудержимость мыслей) – и, заметив, взяться за труд врачевания. Всяко не выпускайте из мысли, что внутри вас постоянно присуще нечто недоброе, что всегда готово сбить вас с должного и направить на недолжное.
Что касается до душевности и телесности, то они сами по себе, как замечено уже, безгрешны как естественные нам; но человек, сформировавшийся по душевности или, еще хуже, по плотяности, не безгрешен. Он виновен в том, что дал в себе господство тому, что не предназначено к господству и должно занимать подчиненное положение. И выходит, что, хотя душевность естественна, быть душевным человеку неестественно; так же и плотяность естественна, но быть плотяным человеку неестественно. Погрешность здесь в исключительном преобладании того, что должно стоять в подчинении.
Но когда у кого господствует духовность, тогда, хоть это будет его исключительным характером и настроением, он не погрешает, во-первых, потому, что духовность есть норма человеческой жизни и что, следовательно, бывая духовным, он есть настоящий человек, между тем как душевный и плотяный человек не есть настоящий человек; а, во-вторых, потому, что, как ни будь кто духовен, он не может не давать должного душевности и плотяности, только держит их не жирно и в подчинении духу. Пусть не широка у него душевность (в научных познаниях, искусствах и делах прочих) и крепко стеснена плотяность – все он настоящий, полный человек. А душевный (многознающий, искусник, делец), а тем паче плотяный, – не есть настоящий человек, как бы красным не являлся он вовне. Он – безголов. Отсюда простой человек, Бога боящийся, выше многообразованного и элегантного, но не имеющего в целях своих и стремлениях угождения Богу. По сему же судите и о произведениях литературы и искусств. Произведения, в коих все плотяно, из рук вон нехороши; но и те, в коих господствует душевность, не отвечают своему назначению, хотя они выше плотяных. Таков суд только о тех произведениях, кои чужды духовных элементов; те же, кои прямо относятся враждебно о всем духовном, то есть о Боге и вещах Божественных, – прямо суть вражеские внушения и терпимы быть не должны.
Из сего вы видите, что по естественному назначению человек должен жить в духе, духу подчинять и духом проникать все душевное, а тем паче телесное, а за ними – и все свое внешнее, то есть жизнь семейную и общественную. Се – норма!"
https://azbyka.ru/otechnik/Feofan_Zatvornik/chto-est-dukhovnaja-zhizn-i-kak-na-nee-nastroitsja/
-
1
-
-
Замечательные объяснения Святителя Феофана Затворника:
Затем вы задаете мне вопрос: «Вы заключили: вот вам душа и душевная жизнь. Но у вас не все указано, что бывает в душе. Ни о добродетелях, ни о благочестии – ни слова. А я вижу, что в нашей семье, у родных и у многих знакомых они на первом месте не в слове только, но и в деле. Как же об них не упомянуто?»
... Не дело души заниматься теми предметами. На то есть дух, а душа вся обращена исключительно на устроение нашего временного быта – земного. И познания ее все строятся только на основании того, что дает опыт, и деятельность ее обращена на удовлетворение потребностей временной жизни и чувства ее порождаются и держатся только из ее состояний и положений видимых. Что выше сего, то не ее дело. Хоть и бывает в ней нечто выше сказанного, но то гостьи суть, заходящие к ней из другой, высшей области – именно, области духа.
Что же это за дух? Это та сила, которую вдохнул Бог в лицо человека, завершая сотворение его. Все роды существ наземных изводила по повелению Божию земля. Из земли изошла и всякая душа живых тварей. Душа человеческая, хотя и сходна с душою животных в низшей своей части, но в высшей она несравненно превосходнее ее. Что она является такою в человеке, это зависит от сочетания ее с духом. Дух, вдохнутый Богом, сочетавшись с нею, столько возвысил ее над всякою нечеловеческой душой. Вот почему внутри себя мы замечаем кроме того, что видится у животных, и то, что свойственно душе человека одуховленной, а выше еще – то, что свойственно собственно духу.
Дух, как сила, от Бога исшедшая, ведает Бога, ищет Бога и в Нем одном находит покой. Некиим духовным сокровенным чутьем удостоверяясь в своем исхождении от Бога, он чувствует свою полную от Него зависимость и сознает себя обязанным всячески угождать Ему и жить только для Него и Им.
Более осязательные проявления сих движений жизни духа суть следующие.
1. Страх Божий. Все люди, на каких бы они степенях развития ни стояли, знают, что есть верховное существо, Бог, Который все сотворил, все содержит и всем управляет, что и они во всем от Него зависят и Ему угождать должны, что Он есть Судия и Мздовоздаятель всякому по делам его. Таков естественный символ веры, в духе написанный. Исповедуя его, дух благоговеинствует пред Богом и исполнен страха Божия.
2. Совесть. Сознавая себя обязанным угождать Богу, дух не знал бы, как удовлетворить сей обязанности, если бы не руководила его в сем совесть. Сообщив духу частичку Своего всеведения в указанном естественном символе веры, Бог начертал в нем и требования Своей святости, правды и благости, поручив ему же самому наблюдать за исполнением их и судить себя в исправности или неисправности. Сия сторона духа и есть совесть, которая указывает, что право и что не право, что угодно Богу и что не угодно, что должно и чего не должно делать; указав, властно понуждает исполнить то, а потом за исполнение награждает утешением, а за неисполнение наказывает угрызением. Совесть есть законодатель, блюститель закона, судия и воздаятель. Она есть естественные скрижали завета Божия, простирающегося на всех людей. И видим у всех людей вместе со страхом Божиим и действия совести.
3. Жажда Бога. Она выражается во всеобщем стремлении ко всесовершенному благу и яснее видна тоже во всеобщем недовольстве ничем тварным. Что означает это недовольство? То, что ничто тварное удовлетворить духа нашего не может. От Бога исшедши, Бога он ищет, Его вкусить желает и, в живом с Ним пребывая союзе и сочетании, в Нем успокаивается. Когда достигает сего, покоен бывает, а пока не достигнет, покоя иметь не может. Сколько бы ни имел кто тварных вещей и благ, все ему мало. И все, как и вы уже замечали, ищут и ищут. Ищут и находят, но, нашедши, бросают и снова начинают искать, чтоб и то, нашедши, также бросить. Так без конца. Это значит, что не того и не там ищут, что и где искать следует. Не осязательно ли это показывает, что в нас есть сила, от земли и земного влекущая нас горе́ – к Небесному?"
"Принимаюсь за то, что было прервано, – именно, что привзошло в душу вследствие соединения ее с духом, «иже от Бога» (1Кор. 2, 12). От этого вся душа преобразилась и из животной, какова она по природе, стала человеческой, с теми силами и действиями, какие указаны выше. Но не об этом теперь речь. Пребывая такой, как описано, она обнаруживает сверх того высшие стремления и восходит на одну степень выше, являясь душою одуховленною.
Такие одуховления души видны во всех сторонах ее жизни – мысленной, деятельной и чувствующей.
В мысленной части от действия духа является в душе стремление к идеальности. Собственно, душевная мысленность вся опирается на опыте и наблюдении. Из того, что узнается сим путем раздробленно и без связи, она строит обобщения, делает наведения и добывает, таким образом, основные положения об известном круге вещей. На этом бы и стоять ей. Между тем, она никогда не бывает этим довольна, но стремится выше, ища определить значение каждого круга вещей в общей совокупности творений. Например, что есть человек – это познается посредством наблюдений над ним, обобщений и наведений. Но, не довольствуясь этим, мы задаемся вопросом: «Что значит человек в общей совокупности творений?» Доискиваясь этого, иной решит: он есть возглавление и венец тварей; иной: он есть жрец – в той мысли, что голоса всех тварей, хвалящих Бога бессознательно, он собирает и возносит хвалу Всевышнему Творцу разумной песнию. Такого рода мысли и о всяком другом роде тварей и о всей их совокупности порождать имеет позыв душа. И порождает. Отвечают ли они делу или нет, это другой вопрос, но несомненно, что она имеет позыв искать их, ищет и порождает. Это и есть стремление к идеальности, ибо значение вещи есть ее идея.
Это стремление обще всем. И те, которые не дают цены никаким познаниям, кроме опытных, – и они не могут удержаться от того, чтоб не поидеальничать против воли, сами не замечая того. Языком отвергают идеи, а на деле их строят. Догадки, какие они принимают и без которых ни один круг познаний не обходится, суть низший класс идей.
Образ воззрения идеальный есть метафизика и настоящая философия, которые как были всегда, так всегда и будут в области познаний человеческих. Дух, всегда нам присущий как существенная сила, сам Бога созерцая яко Творца и Промыслителя, и душу манит в ту невидимую и беспредельную область. Может быть, духу, по его богоподобию, предназначено было и все вещи созерцать в Боге, и он созерцал бы, если б не падение. Но всячески и теперь тому, кто хочет созерцать все сущее идеально, следует исходить от Бога или от того символа, который Богом написан в духе. Мыслители, которые не так делают, уже по тому самому не суть философы. Не веря идеям, построеваемым душою на основании внушений духа, они несправедливо поступают, когда не верят тому, что составляет содержание духа, ибо то есть человеческое произведение, а это – Божеское.
В деятельной части от действия духа является желание и производство бескорыстных дел или добродетелей, или даже выше – стремление стать добродетельной. Собственно, дело души в этой ее части (воле) есть устроение временного быта человека, да благо будет ему. Исполняя это назначение, она все делает по тому убеждению, что делаемое или приятно, или полезно, или нужно для устрояемого ею быта. Между тем, она этим не довольствуется, но выходит из этого круга и совершает дела и начинания совсем не потому, что они нужны, полезны и приятны, но потому, что они хороши, добры и справедливы, стремясь к ним со всею ревностью, несмотря на то, что они ничего не дают для временного быта и даже неблагоприятны ему и ведены бывают на счет его. У иного такие стремления проявляются с такой силой, что он жертвует для них всем своим бытом, чтоб жить отрешенно от него. Проявления такого рода стремлений повсюдны, даже и вне христианства. Откуда они? Из духа. В совести начертана норма святой – доброй и праведной – жизни. Получив ведение о ней чрез сочетание с духом, душа увлекается ее незримой красотой и величием и решается ввести ее в круг своих дел и своей жизни, преобразуя и ее по ее требованиям. И все сочувствуют такого рода стремлениям, хотя не все всецело предаются им, но ни одного нет человека, который бы по временам не посвящал своих трудов и своего достояния на дела в таком духе.
В чувствующей части от действия духа является в душе стремление и любовь к красоте, или, как обычно говорят, к изящному. Собственное дело сей части в душе – воспринимать чувством благоприятные или неблагоприятные свои состояния и воздействия совне по мерке удовлетворения или неудовлетворения душевно-телесных потребностей. Но видим в кругу чувств вместе с этими корыстными – назовем так – чувствами ряд чувств бескорыстных, возникающих совсем помимо удовлетворения или неудовлетворения потребностей, – чувств от услаждения красотой. Глаз не хочется оторвать от цветка и слуха отвратить от пения, потому только, что то и другое прекрасно. Всякий упорядочивает и украшает свое жилище так или так, потому что так красивее. Идем в прогулку и избираем место для того по тому одному, что оно прекрасно. Выше всего этого – наслаждение, доставляемое картинами живописи, произведениями ваяния, музыкой и пением, а и этого всего выше – наслаждение творениями поэтическими. Изящные произведения искусства услаждают не одной красотой внешней формы, но, особенно, красотой внутреннего содержания, красотой умно-созерцаемой, идеальной. Откуда такие явления в душе? Это гостьи из другой области, из области духа. Дух, Бога ведающий, естественно постигает красоту Божию и ею единою ищет наслаждаться. Хотя не может он определенно указать, что она есть, но, сокровенно нося в себе предначертание ее, определенно указывает, что она не есть, выражая сие показание тем, что не довольствуется ничем тварным. Красоту Божию созерцать, вкушать и ею наслаждаться есть потребность духа, есть его жизнь и жизнь райская. Получив ведение о ней чрез сочетание с духом, и душа увлекается вслед ее и, постигая ее своим душевным образом, то в радости бросается на то, что в ее круге представляется ей отражением ее (дилетанты), то сама придумывает и производит вещи, в которых чает отразить ее, как она ей представилась (художники и артисты). Вот откуда эти гостьи – сладостные, отрешенные от всего чувственного чувства, возвышающие душу от духа и одуховляющие ее! Замечу, что из искусственных произведений я отношу к сему классу только те, которых содержанием служит божественная красота незримых божественных вещей, а не те, которые хоть и красивы, но представляют тот же обычный душевно-телесный быт или те же наземные вещи, которые составляют всегдашнюю обстановку того быта. Не красивости только ищет душа, духом водимая, но выражения в прекрасных формах невидимого прекрасного мира, куда манит ее своим воздействием дух."
-
4 минуты назад, A Lost Sheep сказал:Без телесного и душевного не будет духовного
Спасибо за объяснение.
-
2 минуты назад, A Lost Sheep сказал:Но без первого не будет и второго.
Простите, не поняла, что такое первое, а что второе.
-
1 час назад, A Lost Sheep сказал:Просто в человеке должна постоянно пребывать радость во Христе, по заповеди: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе». (1-е Фес. 5; 16-18). Если она будет, то никакие повседневные печали ее не перевесят и эмоциональные "качели" не раскачаются.
Отец A Lost Sheep, а можно ли понимать "радость во Христе", исходя из книги Феофана Затворника "Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться", как общение человеческого духа с Богом, как указано в книге?
"Дух, как сила, от Бога исшедшая, ведает Бога, ищет Бога и в Нем одном находит покой. Некиим духовным сокровенным чутьем удостоверяясь в своем исхождении от Бога, он чувствует свою полную от Него зависимость и сознает себя обязанным всячески угождать Ему и жить только для Него и Им".
Правовая защита Человека или все – же выбор: хлеб или Крест
в Жизнь в миру
Опубликовано:
Пришли от Бога, Он ведь сотворил наши души. Поместил нас сюда, чтобы мы сделали выбор и укрепились в нем: или мы живем для себя, для своего ветхого человека, отрекаясь от Бога, или мы живем, стремясь возвратиться к общению с Богом, отрекаясь от своего ветхого человека. Поэтому люди в конечном счете идут или к Богу, или от Бога.