Перейти к публикации

OptinaRU

Модераторы
 Просмотреть профиль  Активность

  • Публикации

    3 316

  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    277

Записи блога, опубликованные пользователем OptinaRU

  1. OptinaRU
    Покойного государя Александра III назвали Миротворцем. Великое название! Был Петр Великий, Александр Благословенный, Александр Освободитель, – а миротворцев не было. Ни одному из предшественников его не дано было этого имени, и оно закреплено было за ним не только в России, но и во всем мире. А почему? Да потому что он держал всю Европу в своих руках. При нем во всем мире был мир. Когда он вступил на престол, Россия была в состоянии полного разрушения. Все темное поднялось на нее и восстало. Ему говорили: «Что вы будете делать? Как управлять?» – «Ничего, я надеюсь на Господа моего Иисуса Христа». И не обманулся. Такой мощи, такой славы, какой достигла Россия при нем, не было, и едва ли когда будет. Он вершил судьбы всей Европы, все считались с его мнением, его боялись.
     
    Господь сказал: «Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся» (Мф. 5, 9). Вот она, какая награда ожидает – нарекутся «сынами Божиими», – а это не мало. Господь Иисус Христос – Сын Божий по существу, а мы – по дару благодати от Господа. А что, каждый из нас может ли быть миротворцем? Конечно, может. Прощай обидчика. Да разве это легко?
     
    Бывает, вдруг восстанет родной отец, или родная мать, или сестра, или брат. Это еще тяжелей, тут родные по крови, и нанесут оскорбление. Как понести? Не можешь? Проси у Господа, подойди к иконе. А мы-то и мимо иконы стараемся пройти, как бы не видеть ее. Помолись: «Господи, помоги мне, я заслужила сама, я виновата», – укори себя. Господь любит такую молитву – самоукорение; самооправдания – Господь не терпит. Что делать? Таков уж закон, надо подчиниться.
     
    ... Итак, повторяю, хотите наречься «сынами Божиими», – смиряйтесь, прощайте обидчикам и наследуете жизнь вечную. Нет – прямая дорога в ад, от каковой участи избави нас, Господи. Всем дано право быть «сынами Божиими», тут несть мужеский пол, ни женский. Нигде не сказано, что одни мужчины будут названы сынами Божиими. Каждый из нас, с помощью Божией, может этого достигнуть.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  2. OptinaRU
    Св. Апостол всех предупреждает к хранению себя от соблазнов и вниманию к себе: "Если ты думаешь, что ты стоишь, то блюди себя, чтобы не упасть" (1 Кор. 10, 12). Никто до самой смерти своей не застрахован от всевозможных падений душевных и телесных. Во всяком смирении нужно блюсти себя.
     
    Если каждое дело, слово и помышление кладет на нас печать, то и надо принять все меры к сохранению себя от всего вредного. И еп. Игнатий, и святые отцы пишут, что очень часто, почти всегда, мы не чувствуем вреда для себя от вредного дела непосредственно после этого вредного дела: этот вред сказывается через некоторое время; получается плод от принятого в себя зла, который дает себя почувствовать различными своими проявлениями. Это может каждый видеть на себе, пожиная горький плод своих ошибок и увлечений; не видит и не чувствует этого только тот, кто вообще не внимает себе и не рассматривает себя, свое душевное и сердечное состояние при свете Св. Евангелия и Писаний отеческих, иначе говоря, проводит рассеянную жизнь. Часто вредное дело не кажется вредным. Это обольщение вражие. Не следует доверять себе, своему сердцу и рассуждению. В решении вопроса, что вредно и что не вредно, надо руководствоваться указаниями Евангельского Писания и уставом Церкви Православной и свв. отцов, а также советами духовного отца или старцев, которые от опыта своего в духовной жизни могут дать назидание.
     
    Желающий обрести благую совесть и честность не должен дозволять себе ни малейшего ложного и лукавого слова ни в больших делах, ни в малых и т.д. Навык имеет огромное значение и благой и злой. Навык влечет к себе человека. Откинув самосожаление и лукавство, с самоотвержением начнем исполнение заповедей Христовых и в больших и малых делах, с одной стороны, и борьбу с грехом также в больших и малых делах, с другой стороны.
     
    Прп. Никон Оптинский. Завещание духовным детям
  3. OptinaRU
    Смирение можно стяжать посредством послушания.
    Когда Дамасский Халиф увидел, что над Иоанном совершилось чудо исцеления, то уверовал в Бога, познал невинность Иоанна и предлагал ему место при дворе своем. Но Иоанн отказался и просил только одного, именно, чтобы пустили его в иноческую обитель. Делать было нечего, и Халиф отпустил его. Тогда Иоанн отправился в обитель св. Саввы. Приходит и объявляет о своем желании посвятить себя иноческой жизни. Его, конечно, принимают и отдают в послушание к Старцу.
    Старец, принимая Иоанна, спрашивает его:
     
    — Зачем ты пришел сюда? Ты ищешь чудных откровений, видений высших, таинств?.. Нет, еще рано, ты недостоин. Сначала тебе надо приобрести смирение.
    Иоанн же отвечает:
     
    — Одного ищу я – спасения души своей.
     
    — Да, сначала тебе надо приобрести смирение и послушание.
     
    — Я на все готов.
     
    — Так хорошо. Вот тебе послушание: не смей отселе ничего писать.
     
    Иоанн ничего не возражал и перестал писать, хотя и нелегко ему это было, ибо нельзя ему было писать и в защиту святых икон. Наконец, он не вытерпел и написал чин погребения, который полностью принят церковью и до сих пор совершается нами. Тогда Старец сказал Иоанну:
     
    — Так. Ты ослушался? Иди за это и чисти везде отхожие места.
     
    Иоанн смирился и пошел исполнять новое послушание и, вероятно, не малое время исполнял его. Так как же вы полагаете? Старец по глупости ли по грубости ли наложил на Иоанна такие два тяжких послушания? Нет. Великая мудрость была у Старца. Смысл всего становится ясным из первых слов, которые сказал Старец, принимая Иоанна. Он поставил смирение выше всего, ибо оно поставляет имеющего его выше всего. Святые Отцы называют смирение ризою Божества. Смирение – первое условие спасения: им только мы и можем спасаться.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  4. OptinaRU
    Все мы желаем получить спасение и наследовать Царствие Небесное, но часто забываем, что многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие (Деян. 14, 22), и потому нередко ищем счастия земного и отрады временной в заботах житейских и привязанности к мирским вещам. Потому Всеблагий Господь всепремудрым Своим промыслом и разрушает узел сей, наводя неожиданные лишения и неожиданную скорбь, чтобы мы осмотрелись и обратили душевный взор свой к приобретению благ не временных, а вечных, которые прочны и никогда не изменяемы. И делает это Господь с нами по безмерной любви Своей к человекам, как говорит Апостол: егоже любит Господь, наказует: биет же всякого сына, егоже приемлет (Евр. 12, 6). Велика вам послана скорбь, но утешайте себя тем, что чрез эту скорбь вы включены в число сынов Божиих, по безмерной любви Божией к вам. Поэтому храните великое сие достоинство христианское, покоряясь воле Божией не только безропотно, но и с благодарением.
     
    Постоянно отрадная жизнь приводит к неотрадным весьма последствиям. И в природе видим, не всегда приятная весна и плодородное лето, а бывает и дождливая осень, и холодная снежная зима, и половодье, и разные ветры и бури, и сверх того неурожай и голод, и иные многие беды. Все это потребно, чтобы человек научился благоразумию, терпению и смирению. Так как в благополучии большей частию он забывается, а в различных скорбях делается более внимательным к своему спасению.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  5. OptinaRU
    Люди, по свойствам души своей уподобившиеся Богу, называются преподобными. Раньше их жизнеописаниями интересовались, теперь эти книги основательно забыты, к великому нашему несчастью. Преподобный – это человек, исполнивший заповеди. "Будите убо вы совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть" (Мф. 5, 48). Преподобные очистили душу свою, и освятили ее так, что она по всем свойствам стала подобна Богу. Понятие о подобии предметов мы встречаем и в математике. Один треугольник маленький, другой – большой, но по свойствам своим этот маленький совсем похож или подобен большому, подобен, но не равен. И в природе мы часто наталкиваемся на случаи подобия предметов.
     
    Фарисеи и книжники осуждали Христа за то, что Он Себя называл Богом – "равен Ся творя Богу" (Ин. 5, 18). Господь в ответ на их порицание не сказал: "Я единосущный Отцу Бог", но возразил им: "Несть ли писано в законе вашем: Аз рех: бози есте (Пс. 81, 6)?" (Ин. 10, 34). Это относилось к израильтянам. Фарисеи ничего не могли ответить на это и замолчали. Но каким образом человек уподобляется Богу, как можно применить к нему это название? У древних греков были боги, олицетворявшие собой разные свойства людей, как хорошие, так и порочные, но здесь не про таких богов говорится. Конечно, быть такими же, как Господь, не только из людей, но и из ангелов никто не может, но уподобляться Богу должен каждый человек, если хочет достигнуть Царствия Небесного. Святых, подражавших в высшей степени Богу, так и называют преподобными, но каким образом они похожи на Бога? Поясним это примером. Если взять несколько капелек воды, то хотя они будут малы, но по своим свойствам напоминают то озеро или реку, из которой они взяты. Так и святые заимствуют от Господа Его свойства: благость, любовь, милосердие – и тем уподобляются Господу.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  6. OptinaRU
    Преподобный Марк Подвижник выставляет три особенные силы вражии, которые, подобно трем великим исполинам, ратуют как живущих в монастырях, так равно и всех, хотящих приблизиться к Богу. Эти три исполина суть: уныние, забвение и неведение, а по другим отцам — невежество и неразумие, которые предъидут всем другим страстям и пролагают удобный путь темному полчищу оных.
     
    Бывает, что часто мы не знаем, что нам делать, а если знаем, то часто забываем нужное и полезное для нас; а если помним, то часто от уныния ленимся исполнять должное и, таким образом, путаемся в сетях вражиих. И наоборот: унывает человек, и от уныния ленится исполнять свои обязанности; от такового уныния и разленения нередко предается он забвению, а находясь в забвении и самозабвении, человек иногда предается такому невежеству, что после, когда опомнится, сам стыдится своих невежественных и неприличных действий и неразумных и безрассудных слов. Чтобы оградить человека от нападений трех означенных исполинов, преподобный Марк предлагает три средства:
     
    ведение, получаемое от чтения Божественных и духовных книг, от слышания слова Божия и от вопрошения опытных;
     
    благое памятование: памятование Бога и Его вездеприсутствия, по сказанному в слове Божием; памятование Божественных Его заповедей и всего того, что, по слову апостола, честно, прелюбезно и достохвально, и особенно памятование смерти, суда Божия, ада и Царствия Небесного, по сказанному: поминай последняя твоя, и во веки не согрешиши (Сир. 7: 39);
     
    прилежное исполнение своих обязанностей относительно того, чтобы удерживать тело свое от излишнего сна, чрево от излишней пищи и пития, язык от празднословия и осуждения, ум от помыслов и попечений суетных, а сердце от похотей лукавых, чему содействует прежде всего трезвенное внимание и смиренное исполнение молитвенного правила, как церковного, так и келейного, и особенно частое с благоговением произношение молитвы Иисусовой, которую неопытным и начинающим должно первоначально иметь устную, как предписывает святой апостол Павел: Тем убо приносим жертву хваления выну Богу, сиречь плод устен исповедающихся имени Его (Евр. 13: 15).
     
    Так как я сам присно содержим есмь сими страстями, то и рассудил поделиться с вами беседой о них, по старинной пословице: "Чем богат, тем и рад".
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  7. OptinaRU
    Тоска о потерянном блаженстве сквозит в произведениях великих писателей и художников. У художников в душе есть всегда жилка аскетизма, и чем выше художник, тем ярче горит в нем огонек религиозного мистицизма.
     
    Огромное большинство наших лучших художников и писателей можно сравнить с людьми, пришедшими в церковь, когда служба уже началась, и храм полон народа. Встали такие люди у входа, войти трудно, да они и не употребляют для этого усилий. Кое-что из богослужения доносится и сюда: Херувимская песнь, Тебе поем, Господи помилуй; так постояли, постояли, и ушли, не побывав в самом храме. Так поэты и художники толпились у врат Царства Небесного, но не вошли в него. А между тем, как много было дано им средств для входа туда! Души их, как динамит, вспыхивали от малейшей искры, но, к сожалению, они эту искру не раздували, и она погасла. Мысли поэта, выраженные в его произведениях, есть исповедь его, хотя сам писатель и не сознает этого.
     
    Чтобы найти Христа, вступить в богообщение, более глубокие натуры стремятся к уединению, бегут от людского шума и суеты. Ведь чтобы хорошо оценить произведение искусства, например, какую-нибудь музыкальную вещь, нужно углубиться в нее, сосредоточиться. Известно стихотворение молодого поэта, обещавшего быть светилом по таланту, и любителя музыки, но рано умершего. В нем поэт высказывает мысль, что стук, аплодисменты, восклицания и проч. вовсе не есть признак хорошей оценки, а, наоборот, показывают недостаточное проникновение в художественную вещь, что человек, испытывающий высокое наслаждение, пребывает в молчании.
     
    Тем более для возможного постижения Бога человеку нужно углубиться в Его учение, исполняя Его заповеди. Заповеди же Господин "тяжки не суть" (1 Ин. 5, 3). Это сказал Сам Господь, а слово Его не ложно.
     
    Неудовлетворенность земным чувствуется и у наших великих писателей, например, у Тургенева, Пушкина и у иностранных – Шиллера, Шекспира, Гейне. Когда я еще ходил по стогнам мира сего, я читал Гейне, но он всегда производил на меня тяжелое впечатление. Это был великий талант, но не просвещенный духом Христовой веры. И древние языческие философы, например, Аристотель, Платон, Сократ, не удовлетворялись земным. Но вот печальное явление: чем выше старались они взлететь, тем глубже падали. С христианином этого не бывает; напротив, возносясь от земли, отрывая свое сердце от житейских привязанностей, возносясь горе к Богу, он изменяется, перерождается и бывает способен ощущать великие радости.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  8. OptinaRU
    Смирение – это нечто великое и божественное, а путь к нему – считать себя ниже всех. Что это значит, считать себя ниже всех? Не замечать чужих грехов. Смотреть на свои грехи. Смиренно считая себя всегда, до самой смерти, способным ко всякому греху, к малому или большому, надо усердно молиться Господу о помощи, «да не внидем в напасть». Самомнение не заботится о хранении себя и бывает причиной великих падений; соблазны берут верх и низлагают человека.
     
    Если так губительно тщеславие и самолюбие, то надо смиренно и благоразумно, даже с радостью принимать всякие скорби, поношения и бесчестия, как приводящие нас к смиренномудрию и спасению.
     
    Между тем замечается, самомалейшее слово и скорбь приводят нас в негодование и сопротивление человекам; даже смирительные действия духовного отца нам не нравятся: мы не видим, не хотим видеть, что они направлены к нашей пользе духовной, мы негодуем, что сказано или сделано нам не по сердцу, не по нашему желанию, мы считаем себя обиженными. О, привязанность наша к миру и его хвале и славе! Разумный раб Божий жаждет покаяния и смирения, видя от них себе душевную пользу, он плачет и скорбит, когда его не смиряют, он радуется, когда лишается славы человеческой. Понудим себя ко всякому смирению. Сказано: Смирихся, и спасе мя Господь (Пс. 114, 5).
     
    Из бесед прп. Никона Оптинского
  9. OptinaRU
    Я назвал Скит тихой и мирной пристанью для немощных душ человеческих… Поистине, отцы и братия, здесь тихая и мирная пристань для спасения душ людских... Совершаются величайшие мировые события. Некогда могучее наше государство, занимавшее шестую часть всего мира, видимо разлагается, как разлагается мертвый безжизненный организм. Ум пытливый в смущении стоит и спрашивает: где причина сему? Отчего так быстро рушится такое великое государственное тело?.. Видел я, отцы и братия, мертвые тела, начавшие вскоре же после смерти разлагаться и спрашивал тогда ум мой: что за причина такого быстрого распада организма и сам же отвечал: взят дух от тела, оттого и распадается оно…
     
    Сие мыслю и по отношению к отечеству нашему. Мысленно пробегаю всю его историю, начиная со Св. Владимира и до последних времен и ищу в теле Отечества нашего духа, скрепляющего и утверждающего его могущество и силу и славу его, и нахожу сию живительную силу, сию душу государства нашего. Что, как не святое Православие зародило, вырастило и укрепило землю русскую? Какие тяжелые времена приходилось переживать нам. Татарское иго… Полная государственная разруха после Грозного Иоанна, когда столица – Москва была уже занята врагами нашими. Войны Великого Петра. Частые перевороты в высших сферах правления после смерти этого гиганта преобразователя – Императора. Война 1812 года. Севастопольская кампания и много, много других горь и бедствий народных. Но не ослабили они могущества нашего, не расшатали сил наших, а всегда после них были и радости и крепло и росло государство наше… Отчего же было это? Оттого что весь народ был в Православии.
     
    Вся душа его была пропитана Православием. Как ни грязен, ни темен был он душой своей, а он все-таки был православным, а Православие сообщало духу его смирение и кротость. Это-то смирение и кротость и делали народ наш великим пред Господом, оттого Он и посылал ему свое благословение и была наша Держава Великая и Могучая... Но враг рода человеческого, ненавистник всякого добра, посеял в умах и сердцах народа нашего горделивые мысли самомнения, и стали все думать, что каждый знает много и знает правильно, и стал каждый возрастать в гордости. Злое семя дало богатый урожай. Народ настолько помутился в разуме от гордыни сердца, что свергнул с престола своего законного повелителя – царя, но он не остановился на этом. Бог попустил ему идти дальше. Из гордыни родилась злоба, а из той и из другой родилась ненависть к святыне народной – святому Православию, и о ужас, позор, вскормленные и вспоенные духовною материю Святой Православною Церковью, ея чада возстали, движимые духом антихриста на св. Церковь. Народ забыл Бога, но не ложно слово псалмопевца: рече безумен в сердце своем: несть Бог (Пс. 13, 1).
     
    Поистине безумен стал народ и в безумии стал рубить корни дерева-государства, от которых оно – государство и питалось. Стал гнать Церковь Божию. Вот отчего случилась такая разруха на нашей земле. Вот отчего столь великое государство падает в один год. Таковы законы Всевышнего. До неба вознесшийся, до ада низвергается, и все от того, что в сердце своем возрастил семена диавола: гордость, самомнение, злобу и разврат... Теперь время гонений на Церковь Божию. Кругом чувствуется, что близко, близко то время, когда верные побегут в горы по слову тайнозрителя…
     
    Летопись Скита Оптиной Пустыни, 1918 год
  10. OptinaRU
    Главный редактор газеты «Завтра» Александр Андреевич Проханов о посещении Оптиной пустыни и о русских монастырях
     


     
    Несколько дней назад я побывал в Оптиной пустыни – это удивительное место на русской земле, впрочем, как и многие другие подобные. Кажется, что в этом месте Господь поцеловал Русскую землю и там, где он ее поцеловал возникла эта дивная обитель. Обитель славна тем, что в ней просияло созвездие старцев. Ни один старец, ни два, а целое семейство. Кажется, что эта земля, эти сосны, небеса и поймы рождали из поколения в поколение этих дивных ясновидящих светоносных людей.
     
    Оказавшись в монастыре я думал, что мой визит будет таким же, как и два предшествующих. Когда-то давно я привез моего страждущего друга, готового лечь на операционный стол. Пребывание в Оптиной пустыни помогло ему и сохранило жизнь еще на 5–6 лет. Второй раз я привез туда француженку русского происхождения аристократического рода. Она приехала в Россию среди зимы и ей выпало счастье побывать в Оптиной пустыни, о которой грезила ее семья в Париже и повидать которую они уже не чаяли. Я видел, как эта не молодая женщина там, среди этих храмов, надгробий и снегов, помолодела у меня на глазах. Ее лицо наполнилось румяностью, свежестью, бледные глаза стали ярко-синего или даже василькового цвета. Я вдруг подумал, что это место действительно наполнено живительными, таинственными силами, которые возвращают человеку молодость, свежесть, юность.
     
    Я вновь приехал в Оптину пустынь и был встречен монахами. Не теми, что живут в собственной обители, а теми, которые живут в скиту подле самой Оптиной пустыни, в Оптином скиту, расположенном на краю дремучего заповедного леса. Среди дубрав и реликтовых сосен. Они оказали мне милость, они оказали мне внимание. Привели меня в свой заповедный скит, куда не каждому есть путь и дорога. Они привели меня в храм, где сто лет тому назад начиналось моление оптинских старцев. Была уже глухая ночь, храм стоял темный, пустой, в нем горела одна-единственная лампада, которая освещала иконы и росписи. Освещалась икона, на которой был написан весь сонм оптинских святых златыми нимбами.
     
    Монахи сдвинули посреди храма две деревянные скамьи. На одну усадили меня, на другую сели сами. Это скитоначальник отец Тихон, его сотоварищ по постригу отец Семеон и еще один Тихон. Мы долго говорили среди ночной тишины при свете этой лампады. Странно то, что мы говорили на одном языке. Ведь я светский человек, а они монахи, находящиеся чуть ли не в затворе в этом скиту, но мы говорили на одном языке.
     
    Я интересовался их мнением о России. В XX веке Россия была поднята на крест. Сошла ли она с креста сегодня, в начале XXI века, или все же продолжает висеть на нем? Вспоминая священную и светоносную победу 1945-го года я спрашивал их о новомученниках, которые снискали страшную мученическую смерть в 20-х годах во время гонения на церковь. Не являлись ли они теми молитвенниками, которые приблизили эту победу и которые незримо летели впереди сталинских танковых колонн, атакующих Берлин?
     
    Еще я спрашивал о гонениях на церковь. Быть может в какой-то степени это знак гнева Божьего, который не смирился с тем, что церковь XIX века — начала XX века была церковью остывшей и из нее исчез огонь. Ее огненность сменилась теплотой и этот страшный удар, который был нанесен по церкви, превратил ее из церкви тучной, тихой и молчаливой в мученическую, огненную и
    Христову церковь.
     
    Еще мы рассуждали о том, что как странно – вот картина этого богоборческого русского интеллигентного мира, который смеялся над священниками, сочинял всевозможные анекдоты и дурные притчи о них. Рисовал такие картины, как «Крестный ход в Курской губернии», где пьяный люд и пьяное духовенство едва ли не опрокидывают эту коренную икону Божьей Матери. Также и картина «Чаепитие в Мытищах», где за летним столом сидит самодовольный, тучный, лоснящийся священник и дует на блюдце с чаем. Буквально через десять лет этот тучный священник мог быть распят на вратах своего храма или брошен заживо в негашеную известь и из этого умиротворенного довольного спокойного сельского батюшки мог превратиться в святомученика.
     
    В чем промысел Господень, связанный с сегодняшней Россией? Не является ли сегодняшняя, а также вчерашняя, а также предвечная Россия, вечной мученицей, вечным агнцем, который приносится Господом в жертву? Отсюда все и муки народные, и побоища, и пожарища, и непрерывные нашествия.
     
    Странным образом исполненная такой тихо возвышенной религиозности русская земля в середине и в конце XIX века, была вся покрыта монастырями, храмами, алтарями и являла пример высокого духовного служения. Не является ли эта ее святость и наполненность духом причиной этих побоищ и этих избиений? Если Россия агнец, то она должна быть святой. Чем чище, чем светоноснее народ, тем ближе он приближается к агнцу Христову.
     
    Мы сидели на протяжении нескольких часов и говорили о вещах, которые казалось бы не были связаны ни с фондовыми рынками, ни с проблемой реконструкции страны, ни с Сирийским кризисом. Мы говорили о вещах чрезвычайно насущных и важных.
     
    Я понял, что эти монахи, которые проводят всю свою жизнь, с утра до вечера, в таких размышлениях и сопровождая их молитвами – они также сопровождают эти размышления непрерывной и недоступной нам, светским людям, работой. Они – работники. Их работа связана с тем, чтобы как можно глубже выкопать колодец соединяющий землю с небом. Здесь, в этом ночном храме, в Оптиной пустыни небо соединяется с землей. Происходит встреча небесного и земного.
     
    Они рассказали мне, что смысл человеческого существования, а также смысл их монашеской молитвы состоит в том, чтобы встреча Господа и человека произошла здесь, на Земле. До того, как человек умрет. Если на земле этой встречи не произойдет, то там, по ту сторону смерти, этой встречи уже точно никогда не случится. Все их деяния, весь их труд, все тайные и неведомые технологии, связанны с молитвенными стояниями, с тем, чтобы во время молитвы она дошла до Господа и вернулась назад с ответом и благодатью, чтобы во время молитвы им ничего не мешало, чтобы распахнувшаяся навстречу Господу душа, как можно дольше оставалась в этом состоянии открытости и светоносности. Свет, который они добывают с Неба, не остается в их распоряжении. Они выплескивают его за ограды монастыря, наполняя им казармы, конторы, офисы, человеческие семьи, остроги. В этом их огромная работа.
     
    Они рассказывали мне о том, как мучительна и тяжела эта работа. Иногда страшна, потому что приходится принимать людские грехи, которые такой тяжестью и болезнетворностью наполняют их душу. Им приходится эти грехи – как человеческие отходы, как скверны, как страшные болезни, эпидемии, живущие в человечестве – приходится брать на себя, заражаться этими болезнями, а потом исцелять из себя и того, кто их принес.
     
    Я подумал, почему сюда в Оптину пустынь стремился Гоголь? Почему сюда стремился наш великий философ, мистик Владимир Соловьев, автор учения о Софии Премудрости? Почему здесь бывал Достоевский? В нескольких романах Достоевского, в "Братьях Карамазовых" точно присутствует Оптина пустынь. Старец Зосима из Карамазовых это старец Амвросий. Сюда рвался и Толстой. С Оптиной пустынью связана мучительная толстовская драма, толстовская вера, толстовское неверие, толстовская гордыня, толстовское смирение и толстовская смерть. Физическая смерть.
     
    Видимо здесь отыскивались ответы на самые главные, мощные и грозные проблемы, которые стоят перед человечеством в целом. Это чувствовали наши великие художники и стремясь решить эти проблемы в своих произведениях или романах, они хотели сверить свои достижения, снять свои сомнения общаясь с людьми имя которым «старчество».
     
    Старцы – это абсолютно русский путь, русское явление и достижение. Старцы это те люди, которые не имеют особого статуса, они не монахи и не схимонахи, они даже не обязательно должны были находиться в стенах монастыря или обители. Старцы - это те люди, которые через непрерывное покаяние и смирение, а также невыразимую, неизъяснимую любовь, которую они несут к себе, к людям, к падшему и очень злому миру, стали прозрачными для высших сил, для воли Божьей. Через них, как через просветленное стекло, видны райские смыслы и райские сущности. Те из нас и русских художников, кто считает и ищет, как на нашей многострадальной несчастной и великой Земле установить эти райские смыслы и насадить эти сады. Конечно же, они тянутся к Оптиной пустыни, чтобы здесь в беседах с монахами попробовать, каждый на свой лад, ответить на эти могучие вопросы.
     
    Удивительно, что монастыри, которые, слава Тебе Господи, возрождаются на Руси и их становится все больше и больше, и которые покрывают Россию такими невидимыми лампадами – эти монастыри знают друг о друге. Они перекликаются, аукаются, подают друг другу весть и охватывают Россию сетью невидимых духовных световодов. Когда эти монастыри были разорены и разрушены, когда по всей России стояли взорванные и поломанные храмы – удивительно, что и в этом виде они продолжали проповедовать и благоденствовать.
     
    Я подумал, что такое могучее явление нашей советской литературы, как деревенская проза – быть может оно возникло под воздействием этих таинственных храмов, которые стояли во всех русских деревнях. Поруганные, оскверненные, со сбитыми крестами, с продранными куполами, с мерзкими надписями на стенах. В этом оскорбленном виде храмы продолжали проповедовать и благоденствовать. Их благую весть услышали наши замечательные писатели – Распутин, Белов, Абрамов, Личутин, Рубцов.
     
    Удивительно, что эти разоренные храмы и монастыри становились местом, где быть может находили последнюю муку и последнее утешение множество невольников, зеков. Был обычай устраивать в монастырях колонии, тюрьмы. Чего стоит Соловецкая тюрьма в монастыре, чего стоит монастырь в Верхотурье, где была построена детская колония для маленьких злобных хулиганов. Чего стоит Валаам, куда после войны поместили наших ужасно израненных воинов и солдат лишенных рук, ног, может быть языка и глаз. Они были собраны там и оставались там. Наверное, многие из тех, кто потом получил пулю в лоб, или скончался от тоски, или был забит насмерть, или умер от голода и холода в этих неотапливаемых монастырских стенах – быть может они с этих стен, из этих облупленных фресок, из этих оставшихся в куполах ангельских и божественных ликов получали свое божественное напутствие, получали свое предсмертное духовное спасение.
     
    Я думаю, что чем дальше я погружаюсь в мир монастырей, тем острее я ощущаю их абсолютную насущность в сегодняшней жизни, где нет больше нравственных школ, где нет в миру светских духовных авторитетов и где монастырь является для многих школой. Для многих спасением, куда стремится измученная русская душа, спасаясь от скверны и мерзости, которая царит в миру. Монастыри отворяют русским людям свои двери, как во времена татаро-монгольского нашествия, когда горели русские пассаты и люди затворялись в монастырях сохраняя там грамоту, сознание, историческую память, писали книги и рисовали дивные буквицы на летописных пергаментах.
     
    Я думаю, что в России, как бы не складывалась ее судьба, трагически или патетически, монастыри будут играть громадную светоносную роль и сделают Россию одним огромным братским монастырем.
     
    Источник
  11. OptinaRU
    В конце июля Оптину Пустынь посетил архимандрид Давид из монастыря Св. Давида, расположенного на греческом острове Эвиа. Отец Давид любезно согласился рассказать нам об истории монастыря, о старце Якове, рядом с которым прожил около двух лет, поделился своими впечатлениями о России и Оптиной Пустыни.
     
    – Св. Давид, небесный покровитель нашего монастыря, жил в 17 веке. Когда вокруг подвижника собралась небольшая братия, то возникла необходимость в создании обители. Средств на тот момент не было на возведение келий и храма, не было денег даже на покупку богослужебных сосудов и облачений. Поэтому преподобный решил поехать в Россию для сбора средств на благоустройство и строительство обители. Поездка была удачной, и Св. Давиду удалось собрать достаточное количество денег для начала строительства. Но ехать обратно, имея при себе такую большую сумму, святой не решился, по всей видимости, опасаясь лихих людей. И он поступил следующим образом: срубив дерево, он выдолбил в нем сердцевину и спрятал туда все деньги и пожертвованные предметы богослужения и облачения, а дерево пустил по одной из российских рек, моля Бога о том, чтобы оно приплыло к острову Эвиа к моменту его прибытия. Когда Святой Давид вернулся на остров, то увидел, как несколько крестьян о чем-то спорят. Подойдя ближе, он увидел, что спорят они из-за того, кому достанется прибитое к берегу дерево. Это и было то самое дерево, в котором он спрятал все пожертвованные на строительство монастыря деньги.
    – Не спорьте. Это мое, - сказал преподобный, - лучше помогите мне отнести его в горы.
    Что они и сделали. С этого времени начинается история нашего монастыря. Кстати, у нас до сих пор хранятся кадило и епитрахиль, которые приплыли к нам из России. Так что, как видите, существует связь между нашим монастырем и Россией, и когда у меня появилась возможность посетить вашу землю, я сразу же ей воспользовался. Святой Давид является моим небесным покровителем, и мне интересно своими глазами увидеть страну и святые места, в которых он бывал и молился.
    – Отец Давид, расскажите немного о себе. Когда Вы пришли в монастырь, и почему решили стать монахом?
    – Первый раз я приехал в монастырь Св. Давида в 1989 году. На мое решение остаться и принять монашество повлияло, конечно же, знакомство с герондой Яковом.
    До приезда я почти ничего не знал о нем и не имел личного опыта общения со старцем. С первых же минут я почувствовал, какую сильную любовь имеет отец Яков к людям. Мне было на тот момент двадцать лет, и у меня было много вопросов, на которые хотелось получить ответы. И еще очень важно то, что отец Яков принимал проблемы и заботы людей в свое сердце, и это произвело на меня неизгладимое впечатление. Это был человек, который не сказал ни одного плохого слова о других людях, и неважно, насколько плохой и испорченный человек приходил к нему, в каждом он находил что-то хорошее, находил слова любви для абсолютно любого человека. Позже я был свидетелем многих и многих чудес, которые творил Господь через старца. Он всегда заранее знал имена всех приходящих к нему, знал, что они сделали и что собирались делать. Нас, молодых монахов, это просто поражало, и мы спрашивали его: «Отец Яков, как ты узнал имя человека, которого никогда раньше в жизни не видел?» «Мне просто опять повезло, и я угадал», - отвечал он. Он знал все, что происходит в мире, и мог видеть, что делают его духовные чада, находясь на другом конце земли. А когда они приезжали к нему, он говорил: в этот день ты сделал так и так, или с тобой случилось вот это. Много больных людей исцелялось по его молитвам, из одержимых он изгонял бесов. Я видел это своими собственными глазами много, много раз. Конечно же, жизнь рядом с таким человеком полностью изменила мои представления о мире. Я приехал в монастырь, не имея намерений остаться в нем и стать монахом, но через три месяца во мне созрело твердое решение о дальнейшем пути. А через шесть месяцев отец Яков, будучи нашим игуменом, постриг меня в монашество с именем Давид.
    На тот момент в нашем монастыре было восемь человек братии, из них двое имели священнический сан, отец Яков и отец Кирилл. Больное сердце не позволяло отцу Якову совершать литургию чаще одного раза в неделю. Как правило, он служил по воскресеньям, в остальные дни отец Кирилл. Он служил литургию каждый день, одновременно с этим нес послушание повара и пекаря. После смерти старца Якова, братия, кинув жребий, избрала отца Кирилла игуменом. Я вспоминаю это блаженное время, как жизнь в раю.
     
    – Какие советы и наставления давал отец Яков монахам и мирянам? Как жить христианину в современном мире?
    – Как можно чаще бывать на литургии. А монахам советовал причащаться Святых Христовых Таин не реже одного раза в неделю. Как можно больше молиться.
    Но особенно отец Яков указывал на то, что христианину следует вести себя очень осторожно. Стараться не делать никому ничего плохого. Современному человеку, говорил он, очень сложно искренне от всего сердца покаяться, сердце человека окаменело, и глубокое покаяние встречается все реже и реже. Поэтому осторожность в словах, делах, мыслях он ставил на первое место, особенно если это может кого-либо оскорбить, задеть. Жизнь проводить следует очень внимательную, наставлял нас он, много ли современных людей способно на такое глубокое и искреннее покаяние, о котором читаешь в «Лествице» или у Аввы Дорофея. Он даже ставил внимательность прежде молитвы. И каждый день напоминал нам о терпении. Когда мы, молодые монахи, спрашивали его, сколько же нам терпеть, геронда говорил, что терпеть нам надо еще три дня и после смерти. Мы недоумеваливали, почему, - Мы уже умерли, зачем нам еще терпеть? «И после смерти дьявол будет пытаться заполучить вашу душу, поэтому терпеливым и благоразумным надо оставаться еще три дня и в гробу», - отвечал отец Яков. Он много говорил нам и о важности поста, но выше всего ставил любовь к ближнему. Если нет любви, то вы никто, и все остальное неважно.
     
    Любовь и кротость были его отличительными чертами. Он никогда не насиловал волю и свободу другого человека. Если монах, например, начинал спорить и не соглашаться, отец Яков говорил ему: «Конечно же, делай, как ты хочешь, ты же свободный человек, а потом приходи и расскажешь мне, что у тебя получилось». В таких случаях он никогда не сердился, не повышал голоса, не настаивал.

    Мне вспоминается следующий случай. У нас в монастыре, жили в клетке две лесные птицы и, однажды одна из них умерла. Монах, который ухаживал за ними, решил, что одна птица в клетке не выживет и тоже умрет, поэтому выпустил ее в лес, никому об этом не сказав. Пару дней спустя, когда отец Яков гуляя по лесу, присел отдохнуть, ему на колени вдруг села наша птица. Он принес ее обратно в монастырь, показал монаху и сказал: «Мне кажется, что это наша птица. А может я ошибся?» Таков был его способ указывать нам на наши ошибки. Он никогда не повышал голоса и никогда не сердился. Если монах, например, делал что-то не так, старец не говорил об этом сразу, а лишь по прошествии нескольких дней. Когда вся братия собиралась вместе, он по ходу беседы говорил, что так вот делать неправильно, а в этом случае лучше было поступить вот так, никогда при этом, не называя имен. Он окружал нас такой любовью и заботой, которую трудно передать словами, ее можно только пережить и прочувствовать самому.
     
    Отец Яков очень много молился, Исусовой молитвой, читал Псалтирь. И нам заповедовал то же. Он говорил, что святые наши старшие товарищи, и в любых трудностях и в любых обстоятельствах следует взывать к ним о помощи. Ко Св. Давиду, покровителю нашего монастыря, он обращался особенно часто. Дети говорили, что много раз слышали, как Св. Давид разговаривает с отцом Яковом, когда тот молился перед иконой святого в храме. Проходя мимо его кельи, я не раз слышал, как старец с кем-то разговаривает, а когда спрашивал, с кем он вчера разговаривал в своей келье, геронда отвечал мне: «Ты же знаешь, что я старый человек и уже совсем выжил из ума, вот и болтаю сам с собой». Но, как я понял позже, беседовал он со святыми. Он говорил, что Св. Давид и Иоанн Русский, мощи которого находятся недалеко от нашего монастыря, являются друзьями на Небе. Однажды старец сильно заболел и молился Св. Давиду об исцелении. Святой сказал ему: «Пригласи к себе отца Иоанна». Через некоторое время в монастырь пришел старый человек в подряснике и прошел в келию старца. Когда мы спросили, кто это был, геронда ответил, что Иоанн Русский приходил исцелить его. Мы тогда не поверили.
     
    Отошел ко Господу блаженный старец в день празднования Введения в Храм Пресвятой Богородицы. Незадолго до смерти он стал говорить братии, что скоро собирается в путешествие и уже не вернется. Мы не могли понять, куда он собрался ехать, будучи уже таким больным. С каждым монахом нашего монастыря он побеседовал перед своим концом, каждому оставил душеполезный совет и наставление, и каждому предсказал, что случится в его жизни. В последнюю ночь он беседовал со мной и предсказал многие события моего будущего. Все предсказания старца относительно моей жизни сбылись. Я к тому времени бросил университет, полностью посвятив себя монашеской жизни. Геронда сказал, что я все-таки закончу учебу. Мне трудно было даже представить, как я смогу это сделать, но после его смерти обстоятельства сложились так, что мне представилась возможность сдать выпускные экзамены. Он предсказал, что я со временем буду иеродьяконом у отца Кирилла, а впоследствии и священником. Также, я вижу, как сбываются на моих глазах пророчества отца Якова, касающиеся всего мира в целом. Он предсказывал очень тяжелые времена для Греции, что мы видим, сейчас и происходит. Говорил о сложных испытаниях для Греческой церкви и нашей обители, просил нас много молиться ко Господу о ниспослании нам силы и мужества пережить грядущие искушения. За месяц до начала войны в Ираке отец Яков увидел в своей келье Иоанна Русского, который сказал ему, что будет большая война. Отец Яков просил его сделать так, чтобы войны не случилось, но Св. Иоанн сказал, что этого избежать нельзя, так как люди стали очень плохими, и это должно случиться.
     
    – Какие у Вас впечатления от пребывания в России и в Оптиной пустыни?
    – Мне как священнику очень нравится единообразие, которое есть в церковном богослужении в России. Во всех храмах службы почти не отличаются друг от друга. Везде положено, например, священнику класть одинаковое количество поклонов на «херувимской», так и происходит во всех храмах. Мне поэтому очень легко было включиться в богослужение, понятно, что и как будет происходить в следующий момент. Это очень хорошо. В Греции такого нет. Каждый священник служит, как хочет, и приезжая послужить в другой храм никогда не знаешь, как здесь служат, что и как будут делать. На мой взгляд, в Греции этого единообразия явно не хватает.

    В Скиту, в котором мне посчастливилось прожить несколько дней, я увидел настоящую монашескую жизнь. Конечно, в самом монастыре из-за многолюдства монаху бывает сложно сосредоточиться на своей внутренней жизни. Такая же проблема существует и в греческих монастырях. Но людям, нравится нам это или нет, необходимы места, где они могут провести несколько дней в отрыве от мира, спокойно и сосредоточенно помолиться, исповедаться и причаститься. Где это сделать, если не в таких местах, как Оптина Пустынь. Старец Яков говорил, что хотел бы жить в горах один в пещере и каждую минуту своей жизни посвятить молитве, но Господь привел его сюда, и каждый день он должен говорить с людьми, которым необходим совет, наставление и утешение. Много раз я видел его в конце дня лежащим на кровати, словно мертвым от усталости. Такое место как Скит дает возможность монаху более сосредоточенно помолиться, набраться сил, чтобы помогать нуждающимся людям. А то, что тысячи людей и в России, и в Греции имеют острую необходимость в духовном окормлении и помощи неоспоримый факт, с которым нам необходимо считаться.
     
    Ближе всего моему сердцу старцы Амвросий, Макарий и Нектарий. Так, икона старца Макария есть у меня в келье и в моей мастерской, я также как и он, занимаюсь переплетами книг, он мой небесный защитник и помощник на этом поприще. Горонда Яков был близок к ним по духу. Есть разные виды старческого служения: кто-то помогает молитвой, кто-то помогает людям словом, отдавая им всю свою любовь без остатка. Я очень люблю и почитаю русских святых и очень благодарен предоставленной мне возможности пожить и помолиться в оптинском скиту, в котором подвизались великие русские подвижники. Мне бы хотелось посетить Дивеево, Санаксарский монастырь, Троице-Сергиеву Лавру, так что моя поездка по российской земле только начинается.
  12. OptinaRU
    Вы, по искренней любви своей ко мне и по вере, просите от меня, как от доброго и рассудительного человека, слово утешения; а я на сей раз, по жестокосердию своему, - простите мне, решился, для пользы и вразумления Вашего, написать Вам слово обличения.... Ведь и отцы не тогда только бывают отцы, когда детей по голове гладят и балуют, но и тогда именуются отцы, когда вразумляют и наказуют чад. И я много снисходил слабостям Вашим в надежде, что Вы будете исправны во всем, или, по крайней мере, смиренны в духе, но не тут-то было! Вот и при теперешнем посещении Вашем и выезде из обители, чем бы быть Вам в духе своем мирными, довольными, благодарными, радостными, что Бог утешил Вас и сподобил пробыть в обители святой восемь суток, а Вы, как будто обиженныя и недовольныя, расплакались неутешно, сердились, досадовали и жаловались. И на кого же? На своих людей, на сестриц, на матушку! Не стыдно ли Вам, любезный друг мой, так несмиренно поступать? Многие добрые люди, если и на часок побывают у нас в обители, как они после того относятся довольными, благодарными, а Вы, и неделю пробывши, отправились от нас с нахмуренным челом! Не знаю, что мне теперь с Вами делать? Где искать суда?!
     
    Для успокоения Вашего в духе, хотя и принял все погрешности Ваши за собственныя, но признаюсь, немирствие Ваше к матушке, и не обдуманныя и резкия слова опечаливали душу мою всегда, и сердце мое как будто морозом подирали, так что больно бывало все оное и видеть и слышать. Если б Вы сколько-нибудь постигли важность и величие лица родительскаго, тогда, может быть, не таковы были бы к ним. Они, т. е. родители наши по Бозе - бози наши суть... И не дивитесь Вы сему, ибо Сам Дух Святый устами Давидовыми наименовал их так: Аз рех: бози есте, и сынове Вышняго! Посему-то и повелевает Бог заповедию Своею чтить отца своего и матерь, и обещает нам за сие почтение в награду - благо, которое и будем мы вкушать не на земле только - временно, но и на небеси - вечно.
     
    Итак, любезнейшая, правду ли я говорю, что Вы в поступках своих против благочестивой родительницы своей вовсе неправы? Или вздумаете еще оправдывать себя? Я думаю, что за все погрешности Ваши противо матушки своей, необходимо нужна для Вас епитимия, о чем Вы меня когда-то и прашивали, и вот для пользы своей, и для смирения, не отрекитесь принять ее, а именно: Господи благослови! И у матушки своей со смирением и со слезами испросите прощения во всех своих грубостях и непослушании к ней. Второе: не проситесь у ней ко мне, и других не напрашивайте просить ее о том, но когда она сама без предложения сторонняго скажет Вам: съезди в обитель к батюшке! - тогда, как бы от Бога услышавши повеление, поспешите пожаловать к нам в обитель, где и меня увидите по прежнему с тем же добрым сердцем к Вам, как и прежде. Может быть епитимия таковая и неприятна будет сердцу Вашему, но Вы неоднократно уверяли меня, что все сказанное приемлете от меня как от уст Божиих: почему уверение таковое и докажите мне на самом деле, дабы был я удостоверен в истинном и не лестном расположении Вашем ко мне недостойному.
     
    Из писем прп. Антония Оптинского
  13. OptinaRU
    Твердо должно помнить, что на земле совершенства нет, но все люди, по мере своей, некоторые имеют недостатки, попускаемые Промыслом Божиим к нашему смирению. Итак, заботящийся о своем спасении должен внимать только своей пользе душевной, идя путем послушания и отсечения своей воли, и должен быть благодарным и располагаться любовью к тем, кто заботится о нас и помогает нашему спасению своими советами, хотя бы и терпкие иногда употреблял средства. Но никак не должен позволять себе судить собственные дела и поступки духовного своего помощника, или делать что-либо без ведома его. В противном случае жизнь наша будет беспорядочнее, чем у живущих по своей воле и разуму. Труды и скорби понесем, но мзды себя лишим. От чего да избавит нас Господь!
     
    …Даю четки сии с тем, чтобы приемлющий их человек сознавал свои недостатки и немощи и видел бы свои грехи, но никак не позволял себе замечать немощи или недостатки других, кольми паче старших, и всячески остерегался бы судить или унижать кого-либо, но дела и поступки других предоставлял бы Промыслу и суду Божию и собственной воле каждого. Как другие люди не дадут пред Богом ответа за наши грехи и неисправности, равно и с нас не взыщет Бог за чужие недостатки и немощи, хотя бы и старших, если не будем вмешиваться в это и судить или уничижать, в противном же случае подвергаем себя суду Божию. Глаголет бо Господь во Евангелии: в нюже меру мерите, возмерится вам (Мф. 7: 2), и паки: не осуждайте, да не осуждены будете (Лк. 6: 37).
     
    Если мы считаем себя идущими по старческому пути и не хотим жить по своей воле и разуму, то и не должны уклоняться от стези и учения святых отцов, которые велят нам смиряться, покоряться, отсекать свою волю, не оправдываться человеческими извинениями, от скорби и бесчестия и уничижения не отрекаться, но понуждаться на все сие, хотя бы и противилось тому лукавое и непокорное наше сердце.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  14. OptinaRU
    Старец Леонид постепенно готовил отца Макария себе в преемники. Поскольку главной, но и самой трудной добродетелью является смирение, старец не уставал воспитывать ее в своем ученике, всячески подвергая испытаниям его терпение, подвергая нападкам, болезненным для человеческого самолюбия, но отец Макарий обычно выдерживал эти испытания, проявляя удивительную кротость.
     
    Автор одного из первых жизнеописаний старца Макария, наместник Троице-Сергиевой лавры архимандрит Леонид (Кавелин) описывает характерную сцену: «...Строитель позвал к себе отца Макария и просил его принять некоторых к пострижению в мантию готовившихся братий. Вменяя просьбу начальника в приказание, отец Макарий ответил на оную соизволением и смиренным поклонением. Придя после того к старцу Леониду, он застал сего духовного вождя по обычаю окруженного множеством вопрошавших о своих духовных нуждах и недоумениях. Отец Макарий кратко поведал ему, зачем звал его настоятель. Пользуясь этим случаем доставить подвижнику-иноку венец терпения, а других воспользовать его смирением, духовно опытный старец с видом строгости спросил о. Макария: «Что ж, ты и согласился?» — «Да, почти согласился, или, лучше сказать, не смел отказываться»,— ответил о. Макарий. «Да, это свойственно твоей гордости!» — сказал старец, возвысив голос, и, притворяясь гневающимся, довольно долго укорял отца Макария. А тот стоял перед старцем с поникшей головой, смиренно ему кланяясь и повторяя по временам: «Виноват! Простите, Бога ради, батюшка!»
     
    Все присутствовавшие, привыкши уважать отца Макария наравне со старцем Леонидом, смотрели на это одни с недоумением, другие с благоговейным удивлением. Когда же старец умолк, отец Макарий, поклонившись ему в ноги, кротко спросил: «Простите, батюшка! Благословите отказаться?» — «Как отказаться? Сам напросился, да и отказаться? Нет, теперь уже нельзя отказываться, дело сделано!» — сказал отец Леонид, вовсе не имевший ввиду лишать духовной пользы тех, которые вверялись духовному руководству опытного наставника. Цель выговора была иная: искусить смирение преуспевшего в оном старца-ученика и, как выше замечено, воспользовать через то других».
     
    Но при этом было очевидно и то, как старец любил и ценил отца Макария. Однажды он так выразился о степени духовного совершенства оптинских подвижников: «Отец Моисей и отец Антоний — великие люди, а Макарий — свят».
     
    Из жития прп. Макария Оптинского
  15. OptinaRU
    Для пользы душевной предлагаю вам на рассмотрение псаломские слова: Благ и прав, то есть праведен и правосуден, Господь, сего ради законоположит согрешающим на пути (Пс. 24: 8).
    Что законоположит Господь согрешающим? Законополагает, чтобы каялись, глаголя во Святом Евангелии: покайтеся... аще не покаетеся... погибнете (Лк. 13: 3). Некоторые из христиан от неверия совсем не каются, а некоторые, хотя и каются для порядка и обычая, но потом без страха опять тяжко согрешают, имея неразумную надежду на то, что Господь благ, а другие, имея в виду одно то, что Господь правосуден, не перестают грешить от отчаяния, не надеясь получить прощение.
     
    Тех и других исправляя, слово Божие объявляет всем, что благ Господь ко всем каюшимся искренно и с твердым намерением не возвращаться на прежнее. Несть бо грех побеждают человеколюбие Божие. Напротив, правосуден Господь для тех, которые от неверия или нерадения не хотят каяться; также и для тех, которые, хотя иногда и приносят покаяние, для порядка и обычая, но потом опять без страха тяжко согрешают, имея неразумное упование на то, что Господь благ. Есть и такие христиане, которые приносят покаяние, но не все высказывают на исповеди, а некоторые грехи скрывают и утаивают стыда ради. Таковые, по слову апостольскому, недостойно причащаются Святых Тайн; а за недостойное причащение подвергаются различным немощам и болезням, а немало и умирают. Сказано апостолом: Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая Тела Господня (1 Кор. 11: 29).
     
    Скажут некоторые: как же нам быть, когда мы часто как бы невольно согрешаем от немощи? Иное согрешать от немощи и согрешать удобопростительным грехом, а иное согрешать от нерадения и бесстрашия и согрешать тяжким грехом. Всем известно, что есть грехи смертные, и есть грехи удобопростительные словом или мыслью. Но во всяком случае потребно покаяние искреннее и смиренное, и понуждение, по слову Евангельскому, с твердым намерением не возвращаться на прежнее. Сказано в Отечнике: «Пал ли еси, востани! Паки пал еси, паки востани!»
    Неудивительно падать, но постыдно и тяжко пребывать в грехе.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  16. OptinaRU
    Вся жизнь наша есть великая тайна Божия. Все обстоятельства жизни, как бы ни казались они малы и ничтожны, имеют громадное значение.
    Жизнь сложна; враг сильно нападает на тех, которые желают спастись, но таинства, молитва и крестное знамение разрушают все козни и делают «яко ничесоже». Жизнь – это книга. Листы ее – это события нашей жизни – всех от важных до ничтожных случаев. В нашей жизни нет ничего, что не имело бы значения, только мы-то часто этого и не понимаем, и лишь просветленные Божественной благодатью умы понимают смысл каждого случая. В книге бывают опечатки. В жизни бывают ошибки, часто трудно поправимые, и Господь может исправить их... Книги бывают тоненькие, объемистые и даже многотомные; так и жизнь человека. Часто является вопрос: отчего умирает младенец? Почему живет старец? Отчего, лишь явился на свет человек, заплакал, окрестили его, и Господь берет его жизнь, а другой живет до глубокой старости? Тонка книга младенца, всего несколько листочков, а книга старца многотомна. Все это тайна Божия, которую мы не можем постигнуть.
     
    Мы идем как бы по лезвию ножа, и с обеих сторон простирается пропасть. Страшно ввергнуться в нее! «Блюдите убо, – говорит Апостол, – како опасно ходите» (Ефес. 5, 15). После этой земной жизни нам предстоит экзамен, решающий нашу участь на всю вечность: переэкзаменовок не будет. Науки земные не помогут нам выдержать этот экзамен. Смысл настоящей жизни мы поймем вполне лишь в будущем веке! Как осмотрительно надо относиться к ней, а мы перелистываем нашу жизнь, как книгу – лист за листом, не отдавая себе отчета в том, что там написано. Нет случая в жизни, все творится по воле Создателя. Да сподобит нас Господь этою жизнью приобрести право на вход в жизнь вечную!
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  17. OptinaRU

    Видение отца Мартирия

    Автор: OptinaRU,

    Среди благоуханного цветника оптинских сказаний существует одно, почти неизвестное большинству людей, – из жизни последнего оптинского старца Нектария. Эпизод этот был передан отцом Адрианом Рымаренко, впоследствии епископом Русской Зарубежной Церкви.
     
    – Вы знаете, чем была для меня Оптина? – Она вскормила меня, взлелеяла своею лаской и любовью, воспитала меня своим духом, она же и облекла меня в ризу спасения. И я всегда, особенно при жизненно тяжких обстоятельствах, стремился под ее благодатный покров за помощью и утешением, а на заре своей пастырской деятельности это стало для меня просто необходимостью. Ведь наступало грозное время открытой борьбы света со тьмой, и нужно было иметь и духовный опыт и знания, глубокую веру и особую благодать, чтобы иметь мужество и силу вступить в этот, казалось бы, неравный бой. У кого же можно было почерпнуть эту силу на ратный подвиг скромному воину Христову, где же было найти ее, как не в последнем оплоте православия – Оптиной? И туда я спасался при первой возможности. Иногда, правда, приедешь к батюшке весь измученный и обессиленный от житейских бед и волнений, бурь и ударов, с целым рядом самых неотложных вопросов, поведать, раскрыть свою душу. И казалось в то время, что если этого не сделаешь сейчас же, немедленно, то, пожалуй, и сердце и ум не выдержат этих страданий. Но не тут-то было.
     
    У старца в хибарке народу скапливалось не мало, и все тоже тяжко израненные в жизненной борьбе и жаждущие утешения. Батюшка выйдет, бывало, благословить, иногда скажет что-нибудь ласковое, но к себе в келью не берет. И часто проходит и день, и два, а то и поболее, пока, наконец, не откроется заветная дверь. И сколько за это время мучительного ожидания переживаешь, весь измаешься, истоскуешься, исстрадаешься.
     
    В такие тяжелые для меня минуты, прождавши иногда напрасно у порога батюшкиной кельи до самого вечера, я невольно спешил к одной из самых замечательных насельниц Шамординского монастыря – современнице еще батюшки Амвросия – схимонахине Марии (Головиной), чтобы в общении с ней несколько рассеять свои мрачные мысли…
     
    В нескольких минутах ходьбы от Оптиной, к югу от монастыря, одной стороной почти примыкая к величественному скитскому бору, находится группа строений своеобразной архитектуры, разбросанных в живописном беспорядке, который так люб русскому сердцу. Среди просторного двора возвышается большая двухэтажная постройка, увенчанная чем-то вроде башенки. К ней с боков, как цыплята к наседке, прижимались какие-то клети, подклети, ходы, переходики, крылечки. Против главного корпуса находился амбар, далее флигели и другие хозяйственные службы. Все это было срублено из прочных больших бревен, покрыто тесом и окружено высоким частоколом, через который вели узорчатые с резьбой ворота, еще более усиливающие впечатление какого-то уголка, как бы перенесенного в наши дни из XVI – XVII веков.
     
    Это и было подворье Шамординского монастыря – любимое детище отца Амвросия. Управляла же этим подворьем монахиня Мария, в то время уже глубокая старица, всеми любимая и почитаемая. Это была исключительная личность в масштабе Оптиной и Шамордина. Это была живая летопись монастыря. Да и немудрено. Поступивши в обитель еще при жизни старца Амвросия и пройдя ряд обычных монастырских послушаний, она вскоре за свое благочестие, доброту, умение ладить с людьми и особенно милостивость к ближним была назначена старцем Амвросием на почетную и ответственную должность начальницы Шамординского подворья. Преемники отца Амвросия, старцы Иосиф, Анатолий и Нектарий, продолжали оказывать ей самое искреннее и сердечное внимание. Она была одна из тех редких натур, которые не знают, что такое иметь врагов, всегда серьезная, сосредоточенная, иногда не улыбающаяся, внешне хлопотунья, она умела как-то расположить к себе сердца всех окружающих и первая спешила на помощь в беде. Больного ли навестить, бедняку ли помочь, поддержать ли упавшего в немощи, утешить ли скорбящего и унывающего – это было для матери Марии призванием всего ее существа, влечением ее чистого и любящего сердца.
     
    Да будет ей вечная и светлая память, ибо крепко верю я, что и по ее святым молитвам Господь доселе хранит меня…
     
    Вот в одну из моих поездок в Оптину, под Покров 1922 года, я возвращался с матушкой Марией от ранней обедни, которую совершал по случаю годовщины своего рукоположения. В молитвенно приподнятом настроении шел я этим погожим тихим осенним утром по шуршащим от опавших листьев дорожкам монастыря, с наслаждением вдыхая бодрящий воздух. Матушка, вся ушедшая в себя, молча сопровождала меня. Так же молча мы поднялись в ее келью и напились чаю.
     
    «Ну вот, батюшка родной, – прервала она, наконец, свое молчание. – Все думала я, чем бы утешить тебя в этот знаменательный для тебя день, вот так, пожалуй, поведаю тебе одну тайну жизни моей, что и твоей душе будет на пользу.
     
    Был у нас в Оптиной один иеродиакон, Мартирий по имени. Скромный, благоговейный, в страхе Божием совершавший свой путь. Кто он был – Бог весть. Об этом у нас не любопытствуют, и частенько знает об этом только отец настоятель да духовный отец его. За его примерную жизнь уже не раз предлагали ему иерейский сан, но он всячески уклонялся, отговариваясь слабостью здоровья, но все доподлинно знали, что истинной причиной было его глубокое смирение. Дивный раб был Христов. Я глубоко почитала его.
     
    Однако годков через восемь его иеродиаконства действительно захворал наш Мартирушка, как любила называть его братия, и слег в монастырскую больницу. Частенько навещали мы его и, как могли, утешали своим приношением. Когда совсем трудно стало отцу Мартирию, призвал он меня, да и говорит: «Спаси тебя, Господи, матушка, за все твои заботы о мне грешном. Господь да воздаст тебе сторицею за твою любовь в сей жизни и в будущей. А мне нечем и отблагодарить тебя. Были последние 20 копеек, да и те отдал. Так вот, матушка, прошу тебя напоследок, не оставь меня в своих молитвах, когда Господь призовет меня к Себе».
     
    «Ну, батюшка, – отвечала я, – беру и я с тебя слово. Если заслужишь у Господа милость, то помолись и ты о мне грешной, чтобы Господь вразумил меня, как заслужить спасение».
     
    С тем и расстались. А через два денька и хоронили отца Мартирия. Заказала я сорокоусты в наших храмах, молилась о его святой душе. И вот, когда уже кончилось поминовение, я, возвратившись из храма домой, присела на минутку в креслице, вот в котором и ты изволишь сидеть, и задремала. И вдруг передо мной, как живой, предстал отец Мартирий и изрек такие мне слова: «Ты, матушка, просила меня помолиться за тебя, как тебе спасаться, и Господь милосердный допустил меня к тебе. Помни крепко, что нести свой крест и жить нужно так, как бы находясь все время пред очами Самого Господа…» И еще одно открыл он мне, – и как сказал он мне это, так я вся и затрепетала… Тут внезапно открыла я глаза, а в келье никого-то и нет! И стало мне так страшно, и так я оробела, что кинулась, не помня себя, поскорее к старцу. Бегу, сама не своя, не знаю, как и добежала, и бросилась к отцу Нектарию в ноги, плачу да кричу: «Батюшка, спаси меня, уже, не ровен час, наваждение со мной. Ведь отец Мартирий-то явился ко мне». И только я начала ему второпях, все перепутавши, рассказывать, как тут батюшка ласково взял меня за рук и говорит: «Ну чего ты, мать, испугалась? Нет, не так тебе он, матушка, сказал… А не говорил ли тебе отец Мартирий…» – и тут батюшка, помедлив немного, повторил то, что напоследок открыл мне отец Мартирий. «Иди, спасайся с Богом и молись за него. Великий раб Божий был отец Мартирий».
     
    Так-то, – закончила матушка свое повествование, – и нам грешным нужно во все дни ходить в страхе Божием, чтобы не потерять, упаси Боже, ни одной капли из елея благодати, туне даруемой человеку по неизреченной Его милости».
     
    Беседа наша кончилась. Душа невольно ликовала перед приоткрытой еще одной тайной Божьего домостроительства о спасении рода человеческого. Как хотелось мне в то время из уст самого батюшки услышать подтверждение всего того, о чем старец в беседах со мною никогда не упоминал.
     
    Горячо поблагодарив матушку за этот драгоценный дар моему сердцу, я как на крыльях летел на благословение к старцу. В хибарке уже было достаточно народа, ожидавшего выхода батюшки. Я с несколькими собратьями стал отдельно в приемной. Вскоре послышались столь характерные для батюшки шаркающие шаги, и он медленно вышел в своем обычном подряснике, опоясанном широким поясом, со скуфьей на голове. Помолившись перед образом со словами: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию», – обернулся к нам, держа в руках какую-то печатную брошюру.
     
    – Вот, – сказал он, – С.А. Нилус изволит называть Оптину Божией рекой, а себя – рыбаком, вылавливающим жемчужины из этой реки. И сейчас подарил он нам одну из таких жемчужин (и батюшка протянул руку с брошюркой). Здесь описывается одно явление, бывшее некогда у нас с покойным иеродиаконом Мартирием. Да, великий раб был Божий. Истинного смирения ради не принимал он иерейского сана, с трепетом проходя свое иеродиаконство у престола Божия. Выйдя однажды из нашего храма, вот отсюда (и батюшка указал рукой на видневшийся в окно скитской храм), отец Мартирий взглянул на небо и перед его духовными очами неожиданно открылось дивное видение. Он увидел большой прекрасный строящийся храм, но еще как бы недоконченный, без купола, и далее снова какие-то постройки, и услышал голос: «Когда достроится, тогда конец всему». Да, много тайн было открыто этому чистому сердцем рабу Божию о грядущем, но только не дано ни времени, ни сроком исполнения. Ведь вот храм, который видел отец Мартирий, хотя и был почти достроен, но сколько кирпичиков еще осталось доложить и в какие сроки – этого, кроме Бога, никому неведомо.
     
    И батюшка после этих слов еще раз помолился, благословил нас и тихой старческой походкой пошел далее. (Какая прозорливость!)
    Вы представляете себе, с каким чувством уезжал я на этот раз из Оптиной.
     
    Из книги «Жизнеописания почивших скитян»
  18. OptinaRU
    Старец Иларион стал достойным продолжателем священных оптинских традиций старчества. Началом старчества является духовничество, которое в Оптиной не ограничивалось исповедью, но соединялось с откровением помыслов. Долго пробыв ближайшим учеником старца Макария, отец Иларион, став скитоначальником и духовником, старался и по управлению, и по духовничеству поддерживать те порядки, которые были заведены его учителем.
    По воспоминаниям схиархимандрита Иоанна (Маслова), преподобный Иларион «обладал молитвенным даром так воздействовать на человека, что тот, чувствуя невидимое присутствие Всемогущего Господа, со всей откровенностью исповедовал старцу самые потаенные движения своего сердца».
     
    Мудрость батюшки была велика: хотя говорил он очень мало, но слова его имели благодатную святую силу, а потому, получив от него наставление, человек чувствовал в себе искреннее желание исполнить его. Знание сердца человеческого было у него такое, что нельзя было не изумляться. Духовный сын старца писал: «Неоднократно я замечал, что батюшка, желая мне что-нибудь сказать на пользу, по смирению своему, высказывал это не прямо, а в форме пред­положений или советов, так что сначала я не обращал на это внимания.
     
    Но, когда я заметил, что все такие его советы стали сбываться, и некоторые да­же и через несколько лет, то я стал на лету за­мечать каждое его слово. Я, по возможности, старался сохра­нять его слова в своей памяти, в полной уверенно­сти, что это рано или поздно сбудется, или, что я должен буду этими советами руководствоваться при каком-либо ожидающем меня искушении или обстоятельстве».
     
    Сохранились проникнутые любовью слова старца о паломниках в Оптину: «Можно ли оставить без участия и помощи добрые души людей, с чистым усердием и любовью стремящихся к Богу? Смотря на них, невольно радуется дух, – что их всех заставляет идти сюда за сотни верст? Иные оставляют семейства, малолетних детей на чужих руках и отправляются, находя себе здесь от мирских забот и попечений духовное утешение и отраду. Ни недосуг, ни непогода – ничто не останавливает их, не препятствует благой их цели; ради душевной пользы самый даже путевой труд служит им в утешение.
     
    Да, слава Богу, есть и в наше время истинные рабы Божии, ищущие душевной пользы и спасения. Даруй, Господи, чтобы все они, по вере их, достигли своей цели и, возвращаясь от нас с назиданием душевным, выносили чистые мысли, святые желания для совершения добрых дел, прославляя Бога, подающего нашему скудоумию слово к душевной их пользе».
     
    Можно не сомневаться, что и сейчас старец оптинский Иларион призирает на приходящих в Оптину с верою к святым мощам старцев и подает им незримо помощь и молитвенное заступление...
     
    Из жития прп. Илариона Оптинского
  19. OptinaRU
    Из наставлений, данных старцем Моисеем брату своему о. Антонию еще в 1823 году, когда сам он был только начальником Скита и монастырским духовником, видно, как он был велик в духовном отношении. «Немощи душевные, – говорил он о. Антонию, исповедавшему ему свою скорбь на одного брата, – должно носить великодушно, без огорчения. Ибо если кто болен телом, то не только на него не огорчаемся, но еще и служим тому всяким образом; то таким образом надо и в душевных недугах поступать».
     
    «Батюшкою (о. Моисеем) замечен я, – записал о. Антоний в своем дневнике, – очень жестоким касательно ношения немощей братских и благонадежности в их исправлении на лучшее. В заключение он сказал мне: «В каком бы кого порочном положении ни видел, не должно тому удивляться и сомневаться в его исправлении; ибо многие наконец из пьяниц сделались трезвыми, из буйных кроткими, из блудников целомудренными и проч.» А св. Златоуст говорит: «О исправлении того только должно сомневаться, который во аде находится с бесами».
     
    Когда же, через некоторое время, о. Антоний опять объяснил своему брату и Старцу, что «недостатки братние невольным образом сердцу приносят огорчение», то на это услышал от него: «Я всех вас недостатки сношу великодушно и никаким немощам вашим не удивляюсь; а ежели бы всем тем огорчаться и взыскивать по должности моей строго, то совсем бы давно себя расстроил». Таков был о. Моисей еще в 1823 году, при самом начале своего настоятельского поприща. Можно себе представить, каково было его великодушие и снисхождение к недостаткам ближних, когда он состарился в трудах настоятельских и подвигах монашеских, когда после различных испытаний и скорбей почти сорокалетнего настоятельства возросла и созрела в нем духовная опытность и мудрость, когда после полувековой подвижнической жизни смиренный образ мыслей и сознание своей немощи обратились ему в неотъемлемый навык… В последние годы жизни, когда кто-нибудь с огорчением говорил ему о каких-либо беспорядках или бесчиниях, о. архимандрит кратко отвечал: «Да, уж сам-то я хуже всех», и говорил это с таким искренним смирением, что разговор о немощах братских невольно прекращался.
     
    Из книги «Жития Оптинских старцев. Преподобный Моисей»
  20. OptinaRU
    От скорбей не надо приходить в уныние, в отчаяние, надо терпеть. Многие, начавшие идти за Христом, бывают вначале очень требовательны в молитвах: «Господи, сделай меня святой!» Правда, эта просьба законная, но нельзя сразу достигнуть святости. Были примеры, что из грешников сразу становились святыми, но это примеры исключительные, а нам, грешным, указан путь постепенного восхождения. Поступая так, не попадешь в сети врага. Люди говорят, что нельзя нищему сразу дать миллион, потому что он от неразумного употребления денег и сам погибнет, и других погубит, а рублей тридцать – сорок могут поставить его на ноги. Если так рассуждают люди, то не тем ли более Господь раздает Свои дары на пользу, а не на погибель. Должно помнить, что Господь любит всех нас и о всех печется, а потому надо вполне предать себя на волю Божию: твори со мною, Господи, что хочешь.
     
    Нельзя стать святым, то есть научиться исполнять заповеди Божии, без труда, а этот труд состоит из молитвы, поста и бдения. В Евангелии говорится, что однажды привели к ученикам Христовым бесноватого. Сколько апостолы не старались изгнать злого духа, он не слушал и говорил: «Не выйду». Тогда бесноватого отвели ко Христу, и Сам Господь изгнал беса. Ученики, оставшись наедине со Христом, с оттенком упрека говорили Ему: «Почто мы не возмогохом изгнати его?» Господь сначала сказал: «За неверие ваше». Затем добавил: Сей же род (т.е. злые духи) не исходит, токмо молитвою и постом.
     
    Итак, молитва, пост и трезвение, т.е. хранение своих мыслей и чувств, делают нас победителями врагов нашего спасения.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  21. OptinaRU
    «Красота спасет мир» – писал Достоевский. Красота – это Бог. Сколько бы мы ни исследовали нашу жизнь, сколько бы ни расчленяли ее на составные части, вроде бы для того, чтобы понять ее механизм, жизнь в своей целостности будет всегда прекрасной, божественной и непознаваемой до конца, как непознаваема красота. Сколько бы мы ни исследовали состав почвы, находя в ней все новые и новые металлы и соли, сколько бы мы ни проникали в тайны наследственности, создавая новые отрасли науки, умные академии, институты, лаборатории, все равно цветок, взошедший на изученной почве, цветок, взошедший из хрестоматийного семени, повергает в изумление своей красотой.
     
    Радость, которую дарует знание, должна дополняться радостью созерцания, тогда она будет совершенна. «Все знаю, все понимаю, и все равно удивляюсь», – говорит человек. Изумление перед всем, изумление, несмотря ни на какие знания, ни на какие беды, – это красота, это спасение миру, это начало пути к Богу. А жизнь без изумления перед красотой, а значит, и без Бога – пуста и ничтожна.
     
    Господь от начала положил в человеке волю, разум и душу. После падения, разъединенные с Творцом, они всем существом своим стремятся к Нему. Воля стремится к свободе, разум – к познанию истины, душа – к совершенству и чистоте. Никто и ничто не может угасить этого стремления. Его можно только исказить, направить по ложному пути…
     
    Свобода от греха замещается политическими свободами, познание истины, удовлетворяющейся сознанием своей правоты, – пустой начитанностью, осведомленностью, эрудированностью, то есть ветхой буквой. Еще хуже, если жажда познания истины обращается в жажду познания греха. Стремление души к совершенству заменяется стремлением к удовлетворению страстей. Отсюда становится главным совершенство (то есть красота) одежды, обилие пищи и пития, богатство, карьера. Все это содержит своим корнем неистребимое желание самосовершенствования. Но, искажаясь, обретает оно эти уродливые формы.
     
    Из дневниковых записей иером. Василия (Рослякова)
  22. OptinaRU
    Если решились мы для спасения души своей идти путем благочестия, то да не забываем апостольских слов: вси же хотящие благочестно жити... гоними будут (2 Тим. 3: 12), если не по-древнему, различными муками, то по-новому, различным поношением. Но чтобы мы в этом не малодушествовали, Сам Господь подкрепляет и утешает нас, глаголя во Евангелии: Блажени будете, егда поносят вам... и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради: радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех (Мф. 5: 11-12).
     
    Если же еще, по немощи нашей, не можем при поношении радоваться, то, по крайней мере, да не скорбим паче меры. Если же от слабости нервов не можем побороть и одолеть скорбных и оскорбляющих мыслей, то всячески да соблюдаем себя от ропота. Если же и до сего доходило дело, то да познаем немощь нашу, и да смирим себя пред Богом и людьми, и покаемся. Познание своей немощи и смирение — тверже всякой иной добродетели.
     
    Святой апостол Павел пишет о себе так: За премногая откровения да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти (2 Кор. 12: 7). Александр ковач много ран телесных нанес апостолу Павлу, возмутив против него целый город язычествующий. Как и чем объяснить то, что возлюбленный наперсник Христов, Иоанн Богослов, обязанный проповедовать Евангелие, вместо того принужден был неподобной женщиной топить городскую баню, и нес эту тяготу в продолжение шести лет. Но за такое притеснение апостола Господь сотворил такое чудо, что весь город обратился к христианской вере, чего проповедью, может быть, нельзя бы было сделать в продолжение десяти лет и более.
     
    Зная и памятуя это, и мы да преклоняем выю нашу, когда возлагается на нас тягота скорбных обстоятельств, или поношения, или какого стеснения, имея надежду, что впоследствии выйдет что-либо полезное для тех, о ком поручено нам заботиться в духовном и внешнем отношении. Дивны дела Господни и неисследимы пути Его. Не напрасно и не вотще взывал святой Давид ко Господу: По множеству болезней в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою (Пс. 93: 19). Да веруем и да надеемся мы, что за понесенные скорби силен Господь утешить и нас, каждого в свое время и по устроению каждого. Преподобный Петр Дамаскин пишет: «Великий дар Божий открывается и в том, что Господь ищет спасения нашего и устрояет оное всеми способами».
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  23. OptinaRU

    Беседа на Покров

    Автор: OptinaRU,

    Вам известна история сегодняшнего праздника, как Божия Матерь явилась во Влахернском храме, распростирая свой омофор над молящимися. Она как бы покрыла всех Своею благодатью. Увидел это не кто-либо иной, а только блаженный Христа ради юродивый и сказал другим. Почему именно он увидел? А потому, что духовное можно видеть только очищенным оком, очищенным сердцем.
     
    И над нами Божия Матерь непрестанно распростирает свой омофор — благодать Свою, а мы не видим Промысла Божьего, и попечения о нас Царицы Небесной мы часто не замечаем, хотя мы непрестанно окружены ими. Почему же так? Потому что не стараемся очищать наше сердце от страстей.
    Вот и придя в храм Божий, мы вносим ту же суету, те же страсти. А Господь сказал: «Мой дом, дом молитвы наречется, вы же сотвористе его вертеп разбойников».
    Мы в храме Божием, в Его доме, вместо молитвы думаем о том, о чем не должно думать и желаем того, чего не должно желать.
     
    По духовному разумению еще и каждый человек есть дом Божий, он предназначен на то, чтобы в нем обитал Святой Дух, чтобы в нем непрестанно возносились славословия Богу. А Бог может быть только в чистом сердце, место надо приготовить для Него.
    Как это сделать? — очищать себя от страстей и молиться. Тогда сердце наше будет храмом — домом Божиим, мы будем видеть тогда попечение Божие о нас и будем непрестанно славословить Его. А выше этого счастья, как славословить Господа, нет и не может быть для нас.
     
    Прошу и желаю, чтобы мы все непрестанно старались очищать душу нашу от страстей. Да поможет нам Бог. Помолимся об этом Царице Небесной.
    Брат от брата помогаем... Надо друг другу помогать. Если на волю Божию положиться — все хорошо, даже и неприятности, все ведет ко спасению души нашей, и при этом великая премудрость и глубина открывается. Любящим Бога все поспешествует во благо.
     
    Из бесед прп. Никона Оптинского (записи мон. Амвросии (Оберучевой))
  24. OptinaRU
    Есть много художественных произведений, и из всех них первое место занимает Псалтирь. Только многие ее не понимают и, читая произведения каких-либо светских писателей, совершенно не читают Псалтири. Однажды Гоголь, путешествуя по Италии, сошелся с одним знаменитым итальянским художником. Раз, зайдя к нему, Гоголь застал художника за чтением Псалтири.
     
    — Отчего ты читаешь Псалтирь? – удивился Гоголь.
    — А ты читаешь светских писателей?
    — Конечно, чтение таких художников слова, как Шекспир, Данте и других, доставляет мне всегда эстетическое наслаждение.
    — Вот видишь? – ответил итальянец, – ты восторгаешься светскими писателями, а Псалтирь есть высшее художественное произведение, которое когда-либо слышало человечество. Это произведение не людей, но Духа Святаго. Понять его вполне нашим слабым умом невозможно, оно недоступно даже ангелам.
     
    Можно больше сказать: даже в будущем веке, когда будет только два мира, добрых и злых духов, некоторое в Псалтири будет недостижимо. Надо читать ее на церковнославянском языке, так как он сильнее действует на душу. В настоящее время очень немногие читают Псалтирь, другие же думают, что читать ее можно только людям отсталым, необразованным. Чтобы наслаждаться Псалтирью, надо иметь высокую, чуткую ко всему прекрасному душу.
     
    Наш известный художник Иванов, из картин которого особенно замечательна находящаяся в Румянцевском музее картина «Явление Христа народу», всегда читал Псалтирь и говорил, что из нее он черпает силы для художественного творчества.
     
    Некоторые псалмы переложены на музыку. Серьезная музыка, как Моцарта, Бетховена и других действует облагораживающим образом на душу, часто под влиянием ее хочется плакать и молиться. Когда я поступил в Скит, то старцем игуменом был о. Анатолий. В миру я любил музыку и сам играл на фисгармонии. Однажды у меня явилось сильное желание выписать себе фисгармонию. У нас в Скиту вообще ни на каких инструментах не играют. Прихожу к о. Анатолию и прошу благословения на это.
     
    — Очень хочется мне, Батюшка, в свободное время сыграть Херувимскую, Канон и т.д.
    — Бог благословит, – радостно сказал о. Анатолий.
    Но на другой день последовало полное разочарование.
    — Что же, фисгармонию можно выписать? – спрашиваю.
    — Фисгармония должна быть, – ответил Батюшка, потом прибавил: – когда в сердце есть Псалтирь, то всегда можно на ней играть. Отец Амвросий имел эту Псалтирь, и когда хотел, мог на ней играть.
     
    В прежнее время псалтирь была музыкальным инструментом с 10 струнами, соответствующим 5 внешним и 5 внутренним чувствам. И сердце наше надо настроить, как Псалтирь, тогда оно всегда будет прославлять Бога и этою музыкою наслаждать вас.
     
    Один человек говорит:
    — Читаю я, читаю Псалтирь, но ничего не понимаю, так я полагаю, что мне гораздо лучше положить эту книгу на полку.
    А Старец ему отвечает:
    — Нет, не надо.
    — Почему же? Ведь я ничего не понимаю.
    — Зато бесы понимают. Они понимают, что там про них говорится, не могут вынести и бегут.
    Следовательно, чтением Псалтири мы прогоняем от себя бесов...
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  25. OptinaRU

    Великая сила покаяния

    Автор: OptinaRU,

    Помнится, что наш Старец Батюшка игумен Антоний, когда его спрашивали о молитвенном правиле, говорил, что много было у него за всю его жизнь иноческую различных правил, но осталось лишь одно: «Боже, милостив буди мне грешнику» (Лк. 18, 13), т.е. смиренная мытарева молитва, приносимая Богу из сознания своих немощей и греховности...
     
    За то, что ты принесла Господу искреннее покаяние – Господа и благодари. Человек в этом деле лишь орудие в руках Божиих. Чтобы укрепить тебя в памяти о грехах, я и сделал прилагаемую выписку из книги: «Православное Исповедание», ибо книга эта весьма важна, в ней изложены истины неоспаримые, взгляды и понятия не единичных людей, могущих лукаво и превратно толковать слова Священного Писания, а всей Вселенской Церкви. Поэтому, чадо мое, «мужайся, и да крепится сердце твое» (Пс. 26, 14). А взгляд на приобретение смирения истинного, взгляд свв. отцов, можешь узнать из поучений прп. Аввы Дорофея «О смиренномудрии».
     
    Покаяние, по учению свв. отцев, открывает глаза, открывает зрение на грехи. Покаявшись в одних, человек начинает видеть другие, третьи, и т.д., начинает считать грехами то, что прежде не считал грехом; вспоминает нераскаянные грехи, давно минувшие, давно забытые. Поэтому не удивляюсь, что ты еще и еще вспоминаешь. Советую получше все припомнить и не медлить принесением покаяния на исповеди. Между прочим ты пишешь, что мучаешься в совести за свои поступки при смерти мамаши, т.е. чувствуя себя виноватой перед ней. Молиться о мамаше необходимо всю жизнь до смерти, но чтобы успокоить совесть, необходимо еще сказать о сем на исповеди, и если совесть не успокоится, то хорошо понести какую-либо епитимию по определению духовника. Покаяние – великая сила!
     
    Из писем прп. Никона Оптинского
×
×
  • Создать...