Перейти к публикации

OptinaRU

Модераторы
 Просмотреть профиль  Активность

  • Публикации

    3 316

  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    277

Записи блога, опубликованные пользователем OptinaRU

  1. OptinaRU

    Благодарение Бога

    Автор: OptinaRU,

    Не воздавая должного благодарения и славы Богу, в вышних живущему, за все постигающее нас скорбное или болезненное, а иногда и утешительное, мы лишаемся мира Христова, превосходящего всяк ум…Мы унылы и забывчивы, а от уныния и забвения часто перестаем быть благодарными Богу за Его великие к нам благодеяния, временные и вечные. Благодарение же приемлющего, по слову преподобного Исаака Сирина, поощряет Дающего, еже даяти дарования больши первых. Благодарность в христианстве такая вещь великая, что вместе с любовью последует за нами и в жизнь будущую, где мы будем праздновать Пасху вечную.
    С помощию Божию умудряйся устраивать себя так, чтобы возможно было держаться внутреннего подвига, который, по Апостольскому слову, состоит из четырех частей: ко всем долготерпите, всегда радуйтеся, непрестанно молитеся и о всем благодарите: сия бо есть воля Божия (1Фес. 5, 14, 16-18). Начинать должно с последнего, т.е. с благодарения за все. Начало радости – быть довольным своим положением.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  2. OptinaRU
    Не напрасно в Писании сказано: воздастся коемуждо по делом его (Рим. 2, 6) или в сей жизни, или в будущей. Хотя читаем во многих местах Писания, что Господь преблаг, щедр и многомилостив, но милосердие свое растворяет и правдою, и правосудием. Господь помиловал разбойника на кресте, сознавшего свою вину и исповедавшего благость и праведность Господа, но разбойнику этому пришлось потерпеть, кроме крестных страданий, и то, что пришли и перебили ему голени, и он на одних руках висел три часа в ужасном томлении и мучении. Поэтому никто да не помышляет, что благоразумный разбойник легко наследовал рай. Правда, получил это скоро, но не без великого страдания, и томления, и мучения. Немного таких людей, которые терпят скорби и томления за одну благочестивую жизнь, по слову Апостола: вси хотящии благочестно житии, гоними будут (2 Тим. 3, 12). – Все же остальные терпят скорби и болезни для очищения прежних грехов или для смирения горделивого мудрования и для получения спасения.
     
    … Все мы желаем получить спасение и наследовать Царствие Небесное, но часто забываем, что многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Небесное (Деян. 14, 22), и потому нередко ищем счастия земного и отрады временной в заботах житейских и в привязанности к мирским вещам. Потому Всеблагий Господь всепремудрым Своим Промыслом и разрешает узел сей, наводя неожиданные лишения и неожиданную скорбь, чтобы мы осмотрелись и обратили душевный взор к приобретению благ не временных, а вечных, которые прочны и никогда не изменяемы. И делает это Господь с нами по безмерной любви Своей к человекам, как говорит Апостол: егоже любит Господь, наказует: биет же всякого сына, егоже приемлет (Евр. 12, 6).
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  3. OptinaRU
    Всегда ты просишь, чтобы Господь даровал тебе смирение. Но ведь оно даром Господом не дается. Господь готов помогать человеку в приобретении смирения, как и во всем добром, но нужно, чтобы и сам человек заботился о себе. Сказано у святых отцев: «дай кровь и приими дух». Это значит: потрудись до пролития крови и получишь духовное дарование. А ты дарований духовных ищешь и просишь, а кровь тебе проливать жаль, т. е. все хочется тебе, чтобы тебя никто не трогал, не беспокоил. Да при спокойной жизни как же можно приобрести смирение? Ведь смирение состоит в том, когда человек видит себя худшим всех, не только людей, но и бессловесных животных, и даже самых духов злобы. И вот, когда люди тревожат тебя, ты видишь, что не терпишь сего и гневаешься на людей; то и поневоле будешь себя считать плохою. Или, например, осуждать будешь, подозревать других, опять поневоле будешь считать себя плохою. Если при этом будешь о плохоте своей и неисправности сожалеть, и укорять себя в неисправности, и искренно каяться в этом пред Богом и духовным отцом, то вот ты уже и на пути смирения.  
    Одно тут нам кажется нехорошо, что и больно, и беспокойно, и неприятно. Это правда, зато для души полезно. Да еще скажу тебе, что нам кажется, — и для души то бесполезно. Все это с тобой так и бывает, потому что ты не понимаешь духовной жизни. Ведь и Господь путь в Царствие Небесное назвал узким путем. — Если ты добиваешься того, чтобы царствовать со Христом Господом, то посмотри на Него, как Он поступал с окружающими Его врагами: Иудою, Анною, Каиафою, книжниками и фарисеями, требовавшими Его смерти. Кажется, Он никому не жаловался, что враги Его несправедливо поступают с Ним, а во всех ужасных скорбях, наносимых Ему врагами Его, Он видел единственно волю Отца Своего Небесного, которой и решился следовать и следовал до последнего Своего издыхания, несмотря на то, что орудиями исполнения воли Отца Его были самые пребеззаконные люди. Он видел, что они действовали слепо, в неведении, и потому не ненавидел их, а молился: Отче, отпусти им: не ведят бо что творят (Лк. 23, 34).
     
    Смиряйся, и все дела твои пойдут.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  4. OptinaRU
    В который раз я уезжал из Оптиной Пустыни. С дорожной сумкой в руке стоял на парковочной площадке под стенами монастыря и слушал колокольный звон. Стая серых голубей на фоне серого декабрьского неба плавно кружила вокруг башенки Святых Врат, лишь иногда отклоняясь от уже привычной траектории и огибая золоченый крест Казанского храма. Вообще-то самые обыкновенные голуби, на которых я уже много лет не обращал никакого внимания. Но как же в эти минуты мне хотелось оторваться от земли, соединиться с голубиной стаей и кружить над ставшим дорогим моему сердцу местом! Звон прекратился, стая спланировала на крышу паломнической трапезной, и успокоенные птицы расселись рядком как куры на насесте. 
    Это уже стало неинтересным. Растягивать долее пытку расставания с Оптиной оказалось выше моих сил, надо было «спасаться» бегством, и потому, заставив себя ни разу не обернуться, я поехал в сторону Козельска.
    Проносящийся мимо пейзаж не увлекал, и я все же не удержался и мысленно вернулся в Оптину.
    Захотелось забыть о своих грехах, забраться вместе со звонарями на монастырскую колокольню, и там, в гулкой вышине, испытать, наконец, то ни с чем не сравнимое чувство полета и особой близости к Богу, которое тщетно пыталась синтезировать моя душа, следя с парковочной площадки за кружением голубиной стаи над башенкой Святых Врат…
    А послушание звонарей теперь, оказывается, доверяют не только инокам, но и трудникам…
     
    Трудники…
    Не каждый трудник станет монахом…
    Интересно, как в таком случае может сложиться его судьба? Очень счастливо. Почему бы нет? Милосердие Господне столь безгранично! И в монастыре можно погибнуть, а в миру спастись. Другие скорби, другие утешения. Можно даже стать звонарем в каком-нибудь прекрасном храме, - а их все больше появляется на Руси.
    Но только неизбежно, я уверен, даже в самых радостных частях этой симфонии мирского христианского счастья будет звучать щемящая тема грусти, тема ностальгии по жизни на совсем небольшом клочке калужской земли, с которого, как говорят, до Бога ближе.
    Увы! Оптину Пустынь можно не полюбить, но разлюбить уже невозможно!
     
    Козельск – Калуга
    4-е декабря 2011 г.
     
    Рассказ паломника
  5. OptinaRU
    Мы должны себя понуждать на всякую добродетель, бороться со всяким видом греха, не отдаваясь ему добровольно ни внешне, ни внутренне, хотя бы за эту борьбу со грехом и пришлось потерпеть скорби, мы должны остаться, хотя недостойными, слабыми, но все-таки чадами, отдаленными потомками великих святых подвижников, носящими в душах и сердцах благоговение и преклонение пред их великим подвигом, как неким идеалом, хотя и непостижимым для нас, но влекущим нас к себе. Если в борьбе с грехом и соблазном мы не сдадимся, то есть не бросим посильного подвига, посильного подражания примеру святых Божиих, не откажемся от него, то мы устоим. 
    Если бы пришлось кому и преткнуться, пасть ненамеренно, недобровольно, он уврачуется покаянием, слезами, сознанием своей немощи, если не откажется впредь бороться с собой, с борющим нас грехом. Таковый, аще и падет – восстанет и устоит в своем основном направлении, не продавая себя греху. Не устоит тот, кто возлюбил более добродетели грех, наслаждение грехом, кто убоится скорбей по самосожалению: кто по вражию внушению, не видя в себе желаемого благого плода, откажется и от посильного понуждения себя, сочтя по гордости своей, что если, мол, я недостоин и неспособен получить вскоре и даже никогда то, что получили прежние и другие, то и трудиться нечего понапрасну, а какие-то крохи, объедки, мне не нужны, – и откажется сначала в душе, а потом и наружно, от намеченного прежде благого пути, пути тесного. Да не обольщает нас враг-диавол!
     
    Если кто видит, что сильно его укоснение во грехе, что грех приобрел над ним большую власть, пользуясь забвением и неразумием его, что уплыл он далече в море греховное, что долог и труден путь возвращения к Богу, – пусть не унывает, требуется лишь искреннее желание возвратиться к Богу, а Он уже ждет нас. Умилительно слово пророка: "Возвратитеся (ко Мне), сынове, и исцелю сокрушение ваше, глаголет Господь" (Иер. 3, 22). Господь как бы просит нас возвратиться в Его отеческие объятия, не отрекается от нас, считает нас своими детьми, как же нам отказаться от возвращения к Нему!
    Пусть будет путь труден и тесен, мы веруем, мы знаем верою нашею, куда он ведет. Итак, потерпим на сем пути, постараемся не сбиться с него – он блажен, он несомненно верен.
     
    Из завещания прп. Никона Оптинского духовным детям
  6. OptinaRU
    Пишете, что вы глубоко уверены, что нет для человека иного источника благополучия на земле и вечного блаженства на небе, кроме Церкви Христовой, и что все вне оной — ничто, и желали бы передать это убеждение детям своим, чтобы оно было как бы сокровенной их жизнью, но вам кажется, что не имеете призвания учить, и не можете говорить с должной силой убеждения об этом великом предмете... Как мать чадолюбивая, сами передавайте сведения об этих предметах вашим детям, как умеете. Вас в этом заменить никто не может, потому что другим вы должны бы еще сперва растолковать ваши понятия и желания, и притом другие не знают ваших детей и их душевное расположение и потребности; и притом слова матери более могут действовать на них, нежели слово постороннего человека. Наставления других действуют на ум, а наставления матери — на сердце. Если же вам кажется, что сын ваш многое знает, многое понимает, но мало чувствует, то, повторяю, не огорчайтесь и этим. А молитесь о сем Богу, да устроит полезное о сыне вашем, якоже весть. 
    Вы пишете, что у него прекрасная память; пользуйтесь и этим. Передавайте ему, кроме наставлений, душеполезные повести, и по времени спрашивайте его, чтобы он вам повторял, как помнит и понимает. Все, что он от вас услышит, будет сперва храниться в его памяти и уме, а потом, с помощью Божией, при содействии опытов в жизни, может перейти в чувство... Повторяю: призывая Божию помощь, действуйте касательно сказанного как умеете, как вас вразумит Господь, и как можете, — ничтоже сумняся и ничтоже бояся.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  7. OptinaRU
    Вот, мы восходим в Иерусалим, – говорит Господь Своим ученикам апостолам. 
    Господь идет на крестные страдания. Господь идет принять смерть за весь человеческий род во искупление грехов его. Но что он видит вокруг Себя? Он видит то, что ученики Его малодушествуют, то, что они ужасаются. Они знают, что иудеи уже составили совет убить Господа, что они ненавидят Его всею своею душою. То, что Он идет на верные страдания, что Он идет на смерть, они еще не знали, но чувствовали, что будут какие-то страдания и неприятности. Они боятся идти за Ним. Они идут сзади Него и ужасаются.
     
    И вот двое из Его учеников, Иаков и Иоанн, подходят к Нему и спрашивают Его, и просят Его: «Чтобы нам, Господи, сесть в Твоем Царстве справа и слева от Тебя», – просят от Него почести и славы. Думают о том, что Он идет принять царство земное. Господь им отвечает: «Не знаете, чего просите». С кротостью и смирением отвечает на их просьбу. Не осуждает их за их несовершенство, за то, что они еще не до конца понимают, для чего пришел Он на землю. И когда Он им так ответил, то остальные ученики стали негодовать на них, что они просили этого у Господа. И Господь тогда говорит им: «Послушайте, что Я хочу сказать вам: кто хочет из вас быть большим, тот да будет всем слуга. Кто хочет быть первым, тот пусть будет всем раб, ибо и Сын Человеческий пришел не для того, чтобы ему послужили, но чтобы послужить и отдать душу Свою за искупление многих».
     
    Вот такую картину для нас с вами написал евангелист Марк. Как жива эта картина сегодня, как она действенна для нас с вами именно сегодня!
     
    Господь идет на крестные страдания. Господь идет распяться, а вокруг Него бушуют страсти. Вокруг Него ученики Его ближайшие и осуждают друг друга, и малодушествуют, а иные просят почестей, ищут себе славы, и весь этот мир метется вокруг Господа в своих страстях, и лишь Один Господь знает, для чего Он пришел. Он непоколебим, как скала, и идет исполнить Свое служение. Он берет за руки Своих учеников и ведет их в Иерусалим для того, чтобы там распяться за них.
     
    И сегодня для нас с вами Господь восходит в Иерусалим. Идет так же впереди нас, но мы с вами сегодня представляем собою ту же самую картину, как некогда представляли ученики Его. То же самое несовершенство владеет нами, те же самые страсти нас обуревают, и мы с вами и ужасаемся, и мятемся, а иногда друг другу завидуем, иные просят себе каких-то несуществующих почестей, и все это – несмотря на то, что Господь ежедневно проливает за нас с вами Свою Святую Кровь. Не хотим посмотреть на Него, идущего ради нас с вами распяться. Не хотим посмотреть на Него и принять ту силу, которую Он нам дарует каждый день, ибо мы становимся христианами не для того, чтобы чем-то величаться или кичиться, нет! Не для того, чтобы выделиться друг от друга или от остального мира, нет!
     
    Мы приходим ко Христу для того, чтобы испросить и получить у Него силу служить другим. Быть последними, быть рабами среди этого мира, для того, чтобы некоторые спаслись, – вот для чего мы с вами идем ко Христу.
     
    А мы порою с вами забываем об этом. Мы считаем, что если мы с вами свершаем молитву, если мы с вами проводим подвиг поста, если мы делаем какие-то дела милосердия, – это уже возвышает нас над другими. Но – «Нет», – говорит Господь. Мы должны быть последними для всех, быть рабами, ибо только тогда, воззрев на Него, примем величайшую силу Святого Духа. Именно только этой силой возможно творить добро здесь, в мире.
     
    Так мы с вами хорошо знаем о своих недостатках, о своих немощах. Мы больны, у нас семейные скорби, у нас и скорби на работе, у нас и общественные скорби. И мы носимся с этими скорбями как с писаной торбой, и всюду их выставляем для того, чтобы нас кто-то помиловал, пожалел, утешил. Это по-человечески понятно, но доколе мы с вами будем так скорбеть и малодушествовать и постоянно этим прогневлять Бога? Почему мы с вами не хотим взять ту решимость, которую нам Господь сегодня предлагает, почему мы не хотим с вами понудить себя на дела поста, на дела молитвы, на дела милосердия и благочестия? Почему мы так постоянно прикрываемся своими скорбями, нетерпением, болезнями, о которых мы все с вами хорошо знаем? Этого же делать нельзя! Это не должно для нас с вами быть прикрытием! Это должно для нас быть еще большим стимулом к покаянию, для того, чтобы еще и с этим прийти к Богу и осудить себя и в этом, что мы и сегодня, до сих пор, мы, верные христиане, мы, люди, которые считаем себя учениками Христа, не понуждаем себя на дела благочестия. А именно от этого, от нашей решимости и зависти и наше будущее с вами, и будущее наших детей, и будущее нашей страны.
    Вот так Господь ныне восходит в Иерусалим. Мы идем и мятемся, и не хотим воззреть на Него.
     
    «Восклоните очи, – говорит Господь, – посмотрите на Меня, утвердитесь в воле вашей, в ваших чувствах и в ваших помышлениях». Именно это сегодня говорится со страниц Святого Евангелия.
     
    Не хотим даже порой открыть Евангелие и почитать. Мы говорим, что открыть, приобрести Евангелие для нас бывает тяжело! Как это горько сегодня слышать, и как трудно об этом сегодня говорить, что мы ссылаемся на все это! Как больно бывает за Бога, как обидно бывает за Него, что Он с нами, что Он ради нас с вами идет и все делает, и проливает Свою кровь, а мы стоим беспомощно и говорим: «А у меня, Господи, то… А у меня Господи, это… И у меня все плохо». Но разве Он не призывает нас к Себе и не дает нам этой силы, чтобы исправить все, что в нас самих и в окружающем мире? Дает, но мы не хотим этого принять.
     
    Не хотим распяться, не хотим принудить себя, чтобы в чем-то ущемить себя ради того, чтобы угодить Богу. Думаем только о себе. Прежде всего ставим свои интересы во главу угла. Соглашаемся, когда нас кто-то обличает, и тут же, выходя из церкви, продолжаем говорить то же самое.
     
    А святой Иоанн Златоуст восклицает в покаянии: «Какого Владыку мы с вами имеем! Какого Господа мы с вами имеем! Такого не имеет никто – ни Царя, ни Владыки! Кто из земных владык когда-либо взошел на крест за своих подчиненных?» Кто из каких-либо основателей философских учений или религий принял крестный подвиг ради своих чад, создал Церковь на крови своей? Такого не было и не будет больше в мире. Это мог сделать только воплотившийся Бог ради нас с вами.
     
    Приближается Страстная седмица. Приближается Вход Господень в Иерусалим… Давайте с вами хотя бы в эти оставшиеся две недели Великого поста понудим себя, насколько это возможно для нас, немощных и маловерных, к подвигам благочестия! Подвигнем себя и угодим хотя бы в эти дни Богу. Не унывать мы призваны, мы, христиане православные, но смотреть и видеть Господа, Который идет впереди нас с вами и попирает Своими пречистыми стопами все те скорби, которые враг для нас уготовил. Эти скорби уже попраны Христом, они уже им побеждены, и для нас с вами только есть возможность приобщиться к победе, к той радости и тому веселию, которое даровано нам Воскресением Христовым.
     
    Вспомним об этом, о Спасителе нашем, распявшимся за нас и ради нас воскресшем! Послужим ему хотя бы немного делами благочестия, делами веры, делами угождения нашим ближним! Послужим нашим ближним, немного распнемся за них ради тех немощей, которые несут они, ради тех больших и великих невзгод, которые мы часто не замечаем, а человек их носит в своем сердце. Постраждем немножко за ближних. И тогда Господь ради этого и наши скорби умирит в наших сердцах. И наша жизнь примет совсем иное устроение, она станет иной. И тогда мы с вами вместе с Богом приобщимся той неизреченной радости Христова Воскресения, о которой мир сей земной не знает.
     
    Восклонитесь волей вашей от земли, от скорбей ваших, от неприятностей ваших, воззрите к Богу и веру примите, примите радость о Духе Святом, Который ныне торжествует в нашей Церкви.
     
    И сегодня, причащаясь Святых Христовых Таинств, войдите с Господом нашим в Иерусалим! Восходите в то небесное Жилище, которое нам с вами уготовил Господь святою смертью Своей и святым Своим Воскресением. Аминь!
     
    Проповедь иером. Василия (Рослякова), апрель 1993 года
  8. OptinaRU
    В Евангелии от Матфея сказано: Всякий, кто исповедует Меня пред людьми, того исповедую и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф. 10, 32). Какое высокое обетование! Если Христос исповедует кого пред Отцем Своим, то следовательно, обещает Рай. Исповедовать Христа можно многоразлично, во всяком звании и состоянии, от простолюдина до царя. В настоящее время мало исповедников; многие, очень многие отпали от Христа, часто раздаются такие голоса: не все ли равно, как веровать, все спасутся… Если спросят об этом вас, ответьте: «Спасутся ли не христиане – не знаю, знаю только, что в Царствие Небесное вводит Господь и Спас наш Иисус Христос и святая Православная Церковь. Те же, которые не войдут в Царствие, отосланы будут в ад на вечные муки»; впрочем, только ожесточенным нераскаянным грешникам, умершим во грехах своих, нет надежды на помилование, что же касается тех людей, которые грешат, но каются во грехах и не надеются на свои добрые дела, того Господь помилует. 
    Спаситель говорит о Себе: И поругаются Ему, и уязвят Его, и оплюют Его, и убиют Его, – а затем прибавляет, – и в третий день воскреснет (Мк. 10, 34). Каждый христианин, неуклонно следующий за Христом путем Его заповедей, чтобы завоевать Царство Небесное, должен пройти эти четыре этапа: «И поругаются Ему, и уязвят Его, и оплюют Его, и убиют Его». Если кого-нибудь из вас спросить: «Любишь ли ты Христа?» - то каждый, наверное, ответит: люблю. Но прибавит: а нельзя ли любить Христа, но не страдать, не мучиться, а жить спокойно? Нет. Немыслимо это, так как враг не оставляет в покое людей, работающих Господу. Любовь ко Христу – великий дар, который надо выстрадать, без страданий невозможно стяжать эту любовь. Надо все перенести, все перестрадать; поверьте – не прогадаете, а выиграете что? – Царствие Небесное.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  9. OptinaRU
    Воспоминания оптинской братии о почившем иеромонахе Алипие.
     
    В день памяти трех убиенных оптинских иноков в братской трапезной монастыря у иеромонаха Алипия случился удар, и он потерял сознание. Спасти его не удалось, и 20 апреля, примерно в 23.00 он скончался в калужской больнице. Желая почтить память о. Алипия мы решили задать несколько вопросов о нем оптинским отцам, хорошо знавшим почившего.
     
    Я знаю, что у тебя в свое время был период, когда ты близко общался с отцом Алипием. Каким он был для тебя и чем тебе помог?
     
    Отец Н.: Я многие недоумения мог разрешать с ним. Он отличался какой-то особой рассудительностью… Человек очень добрый, отзывчивый, легкий в общении и очень доступный. Крайне редко такие люди встречаются, он был человеком, под которого не надо подстраиваться.
     
    Ты тогда был еще послушником, а он иеромонахом. Как вы с ним общались, чувствовалась ли между вами какая-то дистанция?
     
    Отец Н.: Мы общались с ним запросто, как друзья. Отец Алипий старался избегать какой-то дистанции, стремился преодолеть ее. По крайней мере, в общении со мной. Глядя на него, у меня часто возникала ассоциация со старцем Нектарием, который всем интересовался — науками, языками, старался во все вникать, хотя политикой не увлекался…
     
    У тебя наверняка были какие-то огорчения, какие-то конфликты с братией. Что он тебе говорил, как он укреплял тебя?
     
    Отец Н.: Никаких установок он не давал, а просто поддерживал меня своим сочувствием и теплотой. Если я какие-то мысли высказывал, то он мог подкорректировать, но пространных поучений избегал. Если у меня бывали с кем-то конфликты, то он советовал вести себя так, чтобы никто не заметил моей нелюбви к этому брату.
     
    Была одна ситуация, когда мне надо было исполнить совместное послушание с отцом, с которым у нас случилась взаимная неприязнь. Я долго мучился от мысли, как мы с ним сойдемся, а потом решил, что с меня хватит и пожаловался на собрата вышестоящему отцу. Отец Алипий сказал мне на это буквально следующее: Запоминай, пока я жив, так делать нельзя!
     
    Ты знал, что он болел?
     
    Он не жаловался. Только если я его спрашивал, тогда он отвечал. Таблетки принципиально не принимал. Считал, что больше вреда от этого будет…
     
    Отец М.: Он пришел в монастырь в 1988. Маленький такой, я не думал, что его примут, а Евлогий (ныне — митрополит владимирский, в 88-м — наместник Оптиной пустыни) говорит: надо брать. А наместник (архим. Венедикт) уже потом решил: ну какой из него диакон!? Надо его в священники рукополагать!
     
    Отец П.: В миру его звали Юрий Юрьевич Комиссаров. Родился 2 июня 1960 г. И в этом году ему должно было исполниться 55 лет. У него был врожденный порок сердца, по нему было видно, что он такой хиленький и слабенький… В миру он окончил художественное училище в Риге, все время стремился к иконописи, рисовал, но ему это по состоянию здоровья было тяжело. Но вот искусством он очень увлекался, у него в келье было много разных блокнотиков, он, похоже, постоянно что-то рисовал…
     
    Отец Л.: Его рано призвал Господь, и он терпеливо нес крест своей болезни, зная, что в любую минуту может умереть. Как-то я беспрепятственно зашел к нему в келью днем, когда он спал. И я у него спросил, почему он не запирает, а он ответил, чтобы в случае чего не ломали потом дверь. Что меня в нем удивляло, так это то, что последние десять лет он ни разу не ездил в отпуск и не имел выходных дней…
     
    Отец С.: Ему некуда было ехать, родственников у него не было. Послушание по монастырю позволяло ему иметь достаточно свободного времени, и он любил гулять по лугам и лесам, его наша природа устраивала.
     
    Но все-таки это его осознанная позиция? Ведь многие ездят по паломничествам, святым местам, а он оставался в монастыре…
     
    Отец С.: Пожалуй, это был его выбор. Выбор человека состоявшегося, решившего, что все, что он хочет, он может получить в Оптине: и Иерусалим и Дивеево — все находится здесь. Правда, несмотря на его миролюбие, у него было определенное упрямство в характере…
     
    Может быть, это было следствием его болезни?
     
    Отец С.: Скорее всего, своей болезни он особенно не чувствовал, привык к ней с детства, но знал что болезнь серьезная, и это его смиряло. Правда, он маловато следил за своим здоровьем, решил, по-видимому, на каком-то этапе предаться воле Божией. Хотя по-своему старался беречься, «лечился природной гармонией», ведь это очень важно при его заболевании — жить в состоянии внутренней гармонии с самим собой, чтобы не было стрессов, переживаний, и ему в этом, конечно, сильно помогало общение с природой.
     
    Отец Л.: По причине болезни послушание у него было не тяжелое, но он отнюдь не пребывал в праздности и вообще старался жить по-монашески — не входил в рассмотрение чужих дел и поступков, не интересовался внешней жизнью монастыря…
     
    Отец П.: Он был человеком довольно-таки глубоким, но напоказ не жил. Все у него было сокровенно, скрыто — в этом он был учеником о. Феодора (Трутнева), который покоится на нашем кладбище. Надо сказать, что отец Алипий находился под вольным или невольным влиянием о. Феодора, и от него многое перенял, даже интонации голоса.
     
    В целом он был человек где-то робкий и в то же время твердый, всегда знал, чего хочет. Например, если говорил, что не могу прийти на службу, то было бесполезно его уговаривать. Если говорил «не могу», то действительно не мог.
     
    Как-то был период в его жизни, когда о. Алипий был вынужден уехать из монастыря, и я приехал его навестить. Я спросил: ты правило исполняешь, он ответил, что никаких правил не исполняет, но четочки всегда в кармане, и молитва всегда идет. Он был делателем молитвы Иисусовой, но этого не афишировал, и только когда я у него при определенных обстоятельствах в лоб спросил, он ответил. В этом он был похож на о. Феодора, тот тоже не был сторонником каких-то там чтений. О. Феодор махал руками на братий, которые говорили, что хотят Добротолюбие почитать. Он считал, что епископа Феофана и епископа Игнатия вполне достаточно для спасения. И вот о. Алипий, если сейчас у него в келлии посмотреть, то у него там всего три книжки — три иконки и три книжки. А четочки — в кармане! Всегда очень аккуратный и пунктуальный, никогда не опоздает, всегда отсидит от сих и до сих. В этом смысле он был очень дисциплинированным человеком. Я думаю, что это и на внутренней жизни сказывалось.
     
    На свою жизнь вообще никогда не жаловался. Только иногда его увижу и спрошу: Ты как? Не очень? Он отвечал: не очень. К этому и сводились все его жалобы. Очень любил природу, и как художник, был очень внимательным к ближнему… Для всех остался светлым и совершенно бесконфликтным человеком...
  10. OptinaRU
    Наконец, прибыли на место, и единственный обитатель маленькой избушки-караулки — рясофорный послушник о. Владимир встретил собрата радушно. Незаметно прошла неделя их совместной жизни. Гавриил от свежего воздуха стал чувствовать себя немного лучше. Тут скоро из монастыря приехали еще трое послушников на двух телегах за рыбой к празднику, пригласили на помощь еще несколько человек из крестьян и наловили рыбы пудов на сто. Часть отвезли в пустынь, а пудов 20 самой крупной рыбы посадили в огромные садки. С рыбой уехал в обитель и о. Владимир — поговеть.
    Брат Гавриил остался теперь один сторожить рыбу в садках и в озере, один в незнакомом месте, среди чужих людей, и притом едва в силах ноги переставлять. Зато с ним был Бог и благословение старца.
     
    По отъезде о. Владимира для Гавриила наступило время полного одиночества. Тишина и уединенность места еше более содействовали полному отрешению от мира и возвышению духа, тем более и тело, изможденное пятилетней болезнью, совершенно высохшее, похожее скорее на мертвеца и даже с запахом гнили,— уже не препятствовало горению сердца в молитве и любви к Богу.
     
    Ведь «Пустынным непрестанное Божественное желание бывает, мира сущим суетного кроме».
     
    <img src=http://www.optina.ru/photos/albums/2976.jpg width=400 hspace=10 vspace=10 align=left>А брат Гавриил даже и есть ничего не мог и не хотел, да и еды не было никакой. По Божию смотрению случилось так, что о. Владимир, уезжая в монастырь, не догадался посмотреть — какие запасы еды остаются для Гавриила, и самому Гавриилу не пришло на ум позаботиться об этом.
     
    А на деле вышло, что не оставалось ничего совершенно: ни куска хлеба, ни круп.
     
    На второй-третий день своего одиночества Гавриил как-то забрел на огород, бывший при хатке, и случайно взор его упал на редьку — громадную, крепкую. И безотчетно потянуло его поесть этой редьки. Ухватился он за нее — попробовал вытащить, да не тут-то было, лишь сам упал от слабости, а редька сидит крепкая. Наконец, догадался—выкопал железной лопатой, а редька 10 вершков в длину, чистая, белая. Принес ее в хибарку и давай натирать, да есть. Слезы бегут, пот градом катится, а Гавриил ест да ест.
     
    Так всю редьку зараз съел — даже и без хлеба.
     
    Уже во время еды он стал чувствовать, что из-под ложечки что-то открывается и уходит вниз, отчего почувствовалось заметное облегчение, и, наконец, совершенно выделился огромный мочалообразный ком, мучавший и истощавший Гавриила столько времени. После этого брат Гавриил стал поправляться и свежеть, а аппетит на редьку все еще держался, и Гавриил ел ее ежедневно.
     
    Неожиданно приехал к Гавриилу о. игумен <a href="http://www.optina.ru/starets/isaakiy1_life_short/" target="_blank">Исаакий</a> и старец <a href="http://www.optina.ru/starets/ilarion_life_short/" target="_blank">о. Илларион.</a> Гавриил очень обрадовался, с любовью принял благословение дорогих гостей. Поздоровались, о. игумен спросил Гавриила: — «Не скучаешь ли ты?» — Вашими святыми молитвами — нет, не скучаю.
     
    И в то же мгновение вдруг вспомнил, что ведь надобно бы угостить дорогих гостей, а нет ничего... смутился, даже испугался.
     
    Они тотчас заметили его смущение, и, расспросив его, с крайним удивлением узнали, что их ученик много дней живет только редькой, да чтением духовных книг.
     
    — Вот какая пища-то у него!...— сказал старец, а о. игумен отвернулся и незаметно утирает слезы...Тут же и о. Илларион умилился до слез, и оба, с любовью благословив своего ученика-подвижника, уехали обратно.
     
    Брат Гавриил остался опять один, но от внимания и благословения старца и о. игумена у него осталось чувство живительной радости, и опять, как при вступлении в обитель, он всем существом ярко чувствовал помощь Божию себе во всем и соприсутствие Божие — по слову Христову: «Аз есмь с вами во вся дни, до скончания века. Аминь». И это внутреннее чувство, яснее всяких внешних чудес укрепляло его веру в Бога и ревность в спасении.
     
    <img src=http://www.optina.ru/photos/albums/2964.jpg width=400 hspace=10 vspace=10 align=left>Но как для дерева испытаниемв крепости служит буря, так и для подвижника пробой его твердости является искушение. Для молодого Гавриила оно явилось в отношении целомудрия.
     
    Стояла большая жара, и заводские парни и девицы (с Митиного завода) то и дело купались в пруду, вместе переплыв на эту сторону, почему-то обнаженные выходили на берег, а девицы даже подходили к самой избе и старались соблазнить молодого монаха.
     
    Но молитвенное горение сердца сохранило Гавриила: он не почувствовал ни малейшего движения страстного помысла. Наоборот, испытывал отвращение и даже какоето смущение, и в миру живя, он не видал подобного безобразия и бесстыдства... .И сердце его было спокойно.
     
    Но враг, как бы мстя за поражение свое, создал для Гавриила новое затруднение. Пришли мужики просить у Гавриила монастырский невод. Гавриил отказал. И вот, на другой день рано утром вдруг загорелась копна соломы у самой хибарки. Искры и дым душили Гавриила, и он выскочил из хибарки, успев захватить с собой только образ Знамения Богоматери. Крепко прижав его к груди, он безмолвно встал между горящей копнойи хибаркой, лицом к огню, и стоит... Вдруг на горящую копну налетел вихрь,закружил ее, поднял вверх — до чиста всю, и как пламенное облако, понес повоздуху на соседнюю деревню.
     
    Там поднялся крик, вой,бегут в страхе, не зная куда идет горящая копна. А она покружилась, обрушалась на дом одного мужика и вот все постройки его сразу запылали одним громадным костром. Увидал это мужик и закричал: — Мой грех! мой грех!... ко мне и пришел... и со слезами всенародно каялся в своем мстительном подвиге.
     
    Все у мужика сгорело, и постройки, и имущество, и много скота. Но при этом была такая тишина в воздухе, что дом горел как свеча, и пожар на другие избы не распространялся. Видя это, Гавриил все еще стоял в окаменении и глазам не верил. Только что была смертельная опасность, а вот, заступлением Царицы Небесной, чудесно все исчезло, осталось только чисто-начисто выметенное место, где стояла горевшая копна.
     
    — Что это, как не чудо милосердия Божия? — и опять с тихими слезами благодарности и радости переживал Гавриил истину Христова слова: «Се Аз свами есмь во вся дни до скончания века».
     
     

    Глава из книги Архимандрита Симеона (Холмогорова) "Един от древних"
     




    другие части

  11. OptinaRU
    Приехало в Оптину пустынь одно карачевское семейство, в котором не раз повторялись семейные несчастья. Приехавшие отыскали тут своего земляка, казначея, старика иеромонаха Гавриила, и объяснили ему свои обстоятельства. Он вздумал было помочь их горю — херувимским ладаном; но без благословения отца Леонида не решился подать им какой-либо совет и пошел к старцу благословиться. «Чудак ты, — сказал ему о. Леонид, — поможет ли тут херувимский ладан? Где гнев Божий, там Господь не щадит и Своей святыни. Тут потребно другое, то есть искреннее раскаяние в грехах, за которые послан гнев Божий, и исправление».
     

  12. OptinaRU
    В настоящее время не только среди мирян, но и среди молодого духовенства начинает распространяться такое убеждение: вечные муки несовместимы с беспредельным милосердием Божиим, следовательно, муки не вечны. Такое заблуждение происходит от непонимания дела. Вечные муки и вечное блаженство не есть что-нибудь только извне приходящее, но есть, прежде всего, внутри самого человека. "Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк. 17, 21). Какие чувства насадит в себе человек при жизни, с тем и отойдет в жизнь вечную. Больное тело мучается на земле, и чем сильнее болезнь, тем больше мучения. Так и душа, зараженная различными болезнями, начинает жестоко мучиться при переходе в вечную жизнь. Неизлечимая телесная болезнь кончается смертью, но как может окончиться душевная болезнь, когда для души нет смерти? Злоба, гнев, раздражительность, блуд и другие душевные недуги – это такие гадины, которые ползут за человеком и в вечную жизнь. Отсюда цель жизни и заключается в том, чтобы здесь на земле раздавить этих гадов, чтобы очистить вполне свою душу и перед смертью сказать со Спасителем нашим: "Грядет бо сего мира князь, и во мне не имать ничесоже" (Ин. 14, 30). Душа грешная, не очищенная покаянием, не может быть в сообществе святых. Если бы и поместили ее в рай, то ей самой нестерпимо бы было там оставаться, и она стремилась бы уйти оттуда.
     
    Действительно, каково немилосердной быть среди милостивых, блудной среди целомудренных, злобной среди любвеобильных и т.д.? 
    Один бедный учитель попал однажды на великосветский обед. Посадили его между генералами. Плохо он себя чувствовал; и с ножом и с вилкой не так обращался, как его высокие соседи; подвязал салфетку, – видит – нехорошо, другие соседи не подвязывают; положил на колени, а она предательски на пол скатилась, пришлось нагибаться и поднимать с полу. Блюд было много, учитель от некоторых отказывался, так как не знал как к ним приступить. Весь обед сидел он как на иголках и только мечтал, когда-то он кончится. Все же остальные вели себя как дома, все блюда отведали, весело разговаривали, смеялись. Наконец, обед кончается; после десерта несут последнее блюдо: маленькие стаканчики, наполненные какой-то беловатой жидкостью, поставленные в большие стеклянные чашки. Подали сначала генералу, сидевшему рядом с учителем, тот взял и поставил рядом с собою. Учителю очень хотелось пить, взял он стаканчик и выпил залпом. Не особенно вкусно показалось – вода теплая с мятой. Но каково было смущение бедного учителя, когда он увидел, что все стали полоскать водою рот, и никто эту воду не стал пить. Вконец смущенный, встал он из-за стола и в глубине души дал клятвенное обещание никогда не бывать на великосветских обедах.
     
    Если уж на земле так неприятно быть не в своем обществе, то тем более на небе.
     
    Из бесед с преподобным Варсонофием, старцем Оптинским
     
    Фреска из фотоальбома "Казанский храм. Фрески Страшного Суда"
  13. OptinaRU
    Поминовение всех усопших, пострадавших в годину гонений за веру Христову
     
    "Канонизируются не все пострадавшие. Потому что не все насильственно умерли за исповедание веры. В вопросе канонизации важен вопрос чистого и доблестного стояния за веру. Канонизация это не только факт выявления святого, она имеет для Церкви и дидактический смысл. Потому что это исповедничество является образцом для верующих. И поэтому при изучении документов стали возникать вопросы, что кто просто пострадал, но оговорился или полностью оговорил и себя, и других; или играл какую-то двойственную роль, или был в расколе... Потому что наша история этих мучительных лет, она и прекрасная, с одной стороны, очень высокая по количеству мучеников, по их стойкости и чистоте святости. Но в то же время это – страшная эпоха. Она многих как бы развела, породила духовное падение. Так было и в древности. Много падений, отступлений. Люди соглашались на не совсем честные поступки, чтобы не попасть в тюрьму, не погибнуть... Церковь прославляет не всех пострадавших, а тех, кто был заключен за веру в тюрьму и в тюрьме вынес безупречно эти гонения: и допросы, и самую мученическую кончину…
     
    У мучеников и исповедников, как и в древности, оставался только такой выбор: или исповедничество – или отступничество. Не все выдерживали эти пытки, потому что человеку не удавалось подавить свою гордость, смириться до того, чтобы даже бесы не могли достать чем-нибудь... И Господь оставлял именно тех, кому недоставало смирения. И они ломались. И в тюрьме, если нет смирения, и человек не старается его получить, то Дух Святой не вселяется и не укрепляет его. Человек оказывается покинутым на свои собственные силы и руки, а перед ним такая махина, которая всё сокрушает".
     

    Игумен Дамаскин (Орловский)


    <iframe title="YouTube video player" width="480" height="390" src="http://www.youtube.com/embed/ph1vLoAtMQY" frameborder="0" allowfullscreen></iframe>
  14. OptinaRU
    "Пока Господь продлевает дни покаяния и дает возможность исправить свою жизнь и очистить свою душу, будем внимать себе и испытывать себя, насколько мы близки к Богу. А близость к Богу определяется тремя вещами: верой, покаянием и молитвой, освященной праведными делами..."
     
     

    Проповедь игумена Владимира (Милованова) после великого повечерия, на котором читался Великий канон преподобного Андрея Критского.
     

    http://dl.dropbox.com/u/15268765/Blog/vladimir_sreda_090311.mp3
  15. OptinaRU
    Когда я ехал по Сибири к Муллину, смотрел в окно вагона и думал, что вот так к востоку начинаются неведомые страны: Китай, Корея – страны, чуждые нам, со своими обычаями, со своими нравами. Прежде эти страны коснели во тьме язычества, теперь просвещаются светом Христовым. В столице Японии Токио, где раньше поклонялись дракону, возвышается великолепный собор. А потом от этих неведомых стран мысль неслась дальше, в страну, где блаженствуют небожители, где нет ни печали, ни воздыханий. О ней хочется говорить, туда вознестись мыслью от земли.
     
    <img src=http://www.optina.ru/photos/albums/28491.jpg width=500 hspace=10 vspace=10 align=left>Земля – это место изгнания, ссылка. За уголовные преступления людей осуждают на каторгу, кого на двенадцать лет, кого на пятнадцать, а кого и навсегда, до смерти. Вот и мы провинились перед Господом, и осуждены на изгнание, на каторгу. Но так бесконечно любвеобилен Господь, что даже в этом месте изгнания оставил Он нам много красот, много отрады и утешения, которые особенно понимаются натурами, обладающими т.н. художественной чуткостью. Эти красоты здешнего мира только намек на красоту, которой был преисполнен мир первозданный, каким его видели Адам и Ева. Та красота была нарушена грехом первых людей.
     
    Представьте себе чудную статую великого мастера, и вдруг ее хватили обухом – что от нее останется? Осколки. Мы можем подобрать их, отыскать шею, часть лица, руки; признаки красоты сохраняются и в этих отдельных осколках, но уже не получить нам прежней гармонии, прежней цельности, красоты еще не разрушенной статуи. Так и грехопадение первых людей разрушило красоту Божьего мира, и остались нам только осколки ее, по которым мы можем судить, как прекрасно все было раньше, до грехопадения.
     
    Но придет время всемирной катастрофы, весь мир запылает в огне. Загорится земля, и солнце, и луна – все сгорит, все исчезнет, и восстанет новый мир, гораздо прекраснее того, который видели первые люди. И настанет тогда вечная радость, полная блаженства во Христе.
     
    По этой-то блаженной жизни и тоскует теперь на земле человеческая душа. Есть предание, что раньше, чем человеку родиться в мир, душа его видит те небесные красоты, и, вселившись в тело земного человека, продолжает тосковать по этим красотам. Так Лермонтов объяснил присущую многим людям непонятную тоску. Он говорит, что за красотой земной душе снился лучший, прекраснейший мир иной. И эта тоска по Боге – удел большинства людей.
     
    Так называемые неверы сами по себе верят и, не желая в этом признаваться, тоскуют о Боге. Только у немногих несчастных так уж загрязнилась душа, так осуетилась она, что потеряла способность стремиться к небу, тосковать о нем. Остальные ищут. А ищущие Христа обретают Его по неложному Евангельскому слову: "Ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется вам" (Мф. 7, 7).
     
    "В дому Отца Моего обители многи суть" (Ин. 14, 2). И заметьте, что здесь Господь говорит не только о небесных, но и о земных обителях. И не только о внутренних, но и о внешних. Каждую душу Господь ставит в такое положение, окружает такой обстановкой, которая наиболее способствует ее преуспеянию. Это и есть внешняя обитель. Когда душа исполняется мира, покоя и радости – это внутренняя обитель, которую готовит Господь любящим и ищущим Его.
     
    (Из бесед с преподобным Варсонофием Оптинским)
  16. OptinaRU
    "Помню изумительный вечер. Старец сам заговорил о Фаворском свете.
    — Это такой свет, — когда он появляется, всё в комнате им полно: и за зеркалом светло и под диваном (при этом батюшка показал и на зеркало, и на диван), и на столе каждая трещинка изнутри светится. В этом свете нет никакой тени, где тень — там смягчённый свет. Теперь пришло время, когда надо, чтобы мир узнал об этом свете.
    Ещё за несколько лет перед этим разговором батюшка благословил Лёву написать икону "Преображение", говоря: "Ваш образ будет иметь действие сначала на мысль, а потом и на сердце". Лёва написал чудесный по краскам образ, но эффект сияния Фаворского света достигался тем, что на первом плане подымались чёрные узловатые деревья. Увидев икону, батюшка велел Лёве стереть деревья.
    — Ничто не должно омрачать такого светлого проявления, - и Лёва, плача, стёр.
    Тогда батюшка не объяснил, ни почему он приказывает стереть деревья, ни каков должен быть Фаворский свет, и вот теперь, через 3 года он заговорил об этом.
    Говорил он нам и о незримой физическому взору красоте, как под видом нищего старика однажды явился ангел — и лик батюшки был так светел и прекрасен во время этих рассказов, что мы не смели глядеть на него. Казалось, в любую минуту может вспыхнуть этот дивный свет".
     
    Из воспоминаний о преподобном Нектарии Оптинском
     

    Фотография иконы с раки мощей преподобного оптинского старца Нектария
  17. OptinaRU
    "А сколько невидных сердечных страданий, от которых невидимо задыхаются с виду, для постороннего взгляда, счастливые люди! Сколько невыносимых запутанных житейских положений, беспросветных, безвыходных, отчаянных! Кому довериться, к кому идти, перед кем выплакать душу, кто снимет с человека это каменное оцепенение долговременного безысходного страдания?
     

    Вот с какими людьми и с какими житейскими положениями имел дело старец.
     
    — Я гибну от нищеты.
     
    — Я потерял все, что мне было дорого в жизни. Мне незачем жить.
     
    — Я задыхаюсь в одиночестве. С душой, горящей сочувствием к людям, я всем чужой, и жизнь для меня — невыносимая тягость.
     
    — Неизлечимая болезнь меня терзает. Я не могу не роптать.
     
    — Мои дети, в которых я вложил жизнь и душу, стали мне врагами.
     
    — Я потерял веру, я не вижу благости Божией. На моем языке одни проклятия.
     
    С таким душевным состоянием, с такими стонами, выжатыми целыми годами ужасных неутолимых мук, приходили к о. Амвросию люди из мира. И все они приходили к нему как к последнему пристанищу, молча прося хоть капли утешения, хоть мига отрады.
     
    И как самому не пасть духом перед этим бесконечным калейдоскопом людского горя? Как не утратить бодрость перед этим беспощадным обнажением всех язв души человеческой?
     
    И между тем с сердцем радостным, ясен и мирен стоял отец Амвросий среди этих стремнин бедствия, греха, печали и отчаяния.
     
    В чем же была тайна этой сверхъестественной силы, этого невероятного самообладания в человеке бесконечно нежном, сострадательном и любящем?
     
    А тайна была только в том, что между людским страданием и Богом видел он Крест Христов, и этот Крест разгадал для него все великие загадки жизни, загладил ее великие несправедливости, примирил ее великие противоречия.
     
    Он не впадал в отчаяние, слыша признание в неимоверном грехе, казавшемся клеветой на человечество, потому что для него не было греха, превышающего милосердие, не было греха, который бы не мог быть покрыт бесконечной ценой Креста Христова.
     
    И все страдания мира, как бы ни были они сильны, жестоки, изощренны, не могли привести его в уныние, потому что все они были менее того страдания, которое некогда совершилось на Голгофе и в лучах которого, если только оно хочет к Голгофе приблизиться, тает и исчезает всякое людское страдание.
     
    И страха в нем не было за людей, потому что всей душой он чувствовал реальность Божьего усыновления рода человеческого и не мог бояться за этих людей, оберегаемых вечной заботой их Отца.
     
    Не какую-нибудь далекую отвлеченность чувствовал он в великом таинстве искупления. Но в его ушах вечно звучал тихий голос страдавшего Бога: «Жено, се Сын Твой», и перед его глазами вечно стекала из-под терна с Божественного чела все омывшая, все возродившая Пречистая кровь.
     
    Он знал, что страдания страдающих — есть залог Божьей к ним любви, и меркла для него их сила в тех блаженствах, какие он так живо всей душой предчувствовал в христианском рае. И рукой мягкой и властной он врачевал страшные язвы души, врачевал, заражая больных жаром своей веры, подымая их громадою своих упований.
     
    Ведь как бы вы ни страдали, какими бы клещами ни была сжата ваша душа, если б вдруг слетел посланец с неба и прошептал вам обещание отдыха, удовлетворения и блаженства, вам стало бы легко и отрадно. Таким же посланцем небесным казался людям измученный вконец и старец Амвросий. Страдание их утихало прежде, чем он начинал говорить. Туча душевная рассеивалась в лучах его святыни. То было что-то необъяснимое, но испытанное всяким, кто сколько-нибудь знал его.
     
    Успокоение, больше того — какое-то тихое и вместе восторженное счастье давал душе один его вид. К чему тут были слова, когда перед вами был факт, живое доказательство живого неба, когда перед вашим утомленным от ничтожества земли взором в лице этого человека блистало само Царствие Божие, пришедшее в силе, и в его сиянии все становилось понятным, все — чистым, дорогим и Божьим?"



    Отрывок из книги Е. Поселянина "Старец Амвросий"



  18. OptinaRU
    Ваше Императорское Высочество, Благоверный Государь, Великий Князь Константин Константинович!
     
    Наступающий светлый праздник Воскресения Христа Спасителя как бы невольно побуждает меня поздравить Ваше Высочество с сим знаменательным и всерадостным христианским торжеством и пожелать Вам и всему Августейшему Вашему семейству встретить и провести радостные дни сии в мире, здравии и утешении духовном.
     

    Пользуясь настоящим случаем, позволю себе представить при сем на благоусмотрение Вашего Высочества общее праздничное поздравление мое, посланное многим православным для душевной пользы и Вашему Высочеству с особенною целью, чтобы содержанием того письма напомнить Вашему Высочеству о личной нашей беседе относительно того, какой великий вред душевный приносится чрез то, что простых солдатиков без всякой надобности, на службе, кормят мясною пищею в постные дни. Солдатики эти (которых теперь, по новому положению, в каждом семействе — два, а иногда три), приходя домой, продолжают нарушать пост уже по привычке, подавая сим дурной пример другим, а чрез это мало-по-малу развращается все русское простое народонаселение, потому что свойство простого русского человека таково, что, если он решается волею или неволею нарушать пост, тогда он склонен бывает и на всякое другое зло. А за то и за другое неминуемо должно последовать наказание Божие. 
    Многие имеют обычай говорить, что нарушение заповеди о пище — грех маловажный, забывая, что за одно вкушение запретного плода прародители наши были изгнаны из рая.
     
    Все это пишу Вашему Императорскому Высочеству для того, чтобы Вы, в удобное время, передали и объяснили кому следует, что нет никакой надобности кормить солдатиков в постные дни мясною пищею, потому что капусту и картофель и постное масло везде можно иметь для солдатиков, и эта растительная пища для них и обычна, и безгрешна. А кроме сего, соблюдение постов во время мира подготовит войско к резким переменам пищи и во время войны, когда часто встречается неожиданный недостаток в ней.
     
    Смиренно прошу Ваше Императорское Высочество простить меня великодушно и за дерзновение сказанного и вместе за невежество, что не принес Вашему Высочеству всеискреннейшего благодарения за милостивое и снисходительное писание Ваше к моей худости.
     
    Призывая на Ваше Высочество и на Августейшее семейство Ваше мир и Божие благословение, пребываю с верноподданническою преданностию Вашего Императорского Высочества недостойный богомолец многогр[ешный] иеромонах Амвросий.
     
    [?] Апреля 1888 года.
     
    г. Козельск, Оптина Пустынь.
  19. OptinaRU
    В этой теме был помещен рассказ "Женские судьбы", который и вдохновил меня на написание своей истории, которую можно было бы назвать "Женские судьбы-2"  
    Однажды побывав в этом дивном монастыре, возвращаюсь туда снова и снова, и всегда получаю ожидаемое. Хочется рассказать о многом, но в силу ограниченности ресурсов напишу об одной весьма поучительной истории. События, о которых пойдет речь, произошли летом 2008 года. Защитив выпускную квалификационную работу и получив диплом специалиста, я приехала на 2 недели в Оптину на послушание. Матушка Людмила (в то время она еще была не в постриге, но уже тогда ее все называли матушкой) распределила меня на прачечную "помочь матушке Екатерине".
    Стоит отметить, что будучи с детства городским жителем, я вовсе не была обучена стирать вещи вручную, но преисполненная романтичного энтузиазма, практически на крыльях полетела на определенное мне послушание. К слову сказать, прачечная находится на так называемой братской территории, где не встретишь прогуливающихся паломников. Соответственно, некая атмосфера строгости царит уже при подходе к ней. Дорогу я нашла без особого труда по запаху стирального порошка и виднеющимся издалека простыням и пододеяльникам, греющимся на солнышке. Войдя в помещение, я застала маленькую благообразную старушку в белом халате и платочке за глажкой колоссального количества постельного белья. "Простите, я на послушание" - пробормотала я. Мельком взглянув на меня и продолжая дальше заниматься своим делом, она очень быстро и довольно строго повелела следовать в соседнюю комнату "ширкать полотенчики". Соседняя комната заслуживает отдельного описания: это мрачное помещение с маленькими окнами площадью примерно в 3 квадратных метра, в котором располагаются 2 ванны и 1 небольшая стиральная машинка. В машинке стирается исключительно постельное белье, все остальное (полотенца, которые используются для уборки храмов, а также рясы и подрясники) стираются вручную! Нет необходимости говорить о том, что храмовые полотенца несут на себе все тяготы паломнического пребывания, ну а монашеские одежды зачастую поступают в прачечную на н-ной стадии загрязнения (когда их носить уже просто невозможно). В первый же день я стерла фаланги пальцев в кровь… Но это бы еще ничего, если бы
    был достигнут положительный результат. Однако, несмотря на все приложенные усилия качественно "отширкать полотенчики " у меня, увы, не получилось . К вечеру глаза были на мокром месте, а матушка лишь сказала, что "придешь завтра - доширкаешь как положено" . Слава Богу, на тот момент в монастыре у меня уже было много друзей, которые не дали раскиснуть. Да и сама обстановка монастыря: вечерняя служба, крестный ход и, конечно же, ужин, помогли восстановиться. На следующий день, вопреки моим ожиданиям, матушка дала мне задание развешивать постиранное постельное белье и снимать высохшее. Эта работа была более приятной (сопровождалась выходом на улицу) и динамичной, и что самое главное - давалась мне куда лучше, чем "ширканье". Так потекли дни в прачечной. Матушка очень мудро распределяла обязанности, ежедневно чередуя тяжелые и легкие работы между трудниками. Несколько раз мне поручалась даже глажка белья – наиболее ответственное задание. Периодически поступающие в прачечную новые паломницы, как правило, надолго не задерживались. Несколько раз мне приходилось наблюдать с их стороны определенное недовольство поведением матушки Екатерины, сопровождающееся опустошением слезных желез, и последующие просьбы о смене послушания. В основном, выдерживали эту благодатную школу смирения деревенские жительницы и женщины в возрасте.Важно сказать, что утром перед началом работы мы всегда пили чай с хлебом и сладостями. Однако любые разговоры во время трапезы и тем более работы резко пресекались матушкой. Она с недоумением спрашивала: «О чем можно говорить?» А мы с недоумением думали: «А как же может быть иначе?»
    Уже через несколько дней по просьбе заинтересованных лиц матушка разрешила мне задерживаться на послушание с утра и после обеда по причине пения на панихидах и акафистах. А в конце первой недели она (которая в день произносила наверное не больше десятка слов) вдруг завела со мной разговор о моей дальнейшей жизни, всеми силами стараясь подчеркнуть высоту и глубину жительства монашеского… Но это было лишь однажды. Больше она ни разу не проронила ни слова личного характера.
    Когда две недели моего пребывания в монастыре подошли к концу, я уже с сожалением расставалась с матушкой и обещала обязательно приезжать еще на послушание. Эта невероятно скупая на праздное общение с людьми старушка все свои слова и помыслы неустанно устремляет к Богу. Вот только поняла я это далеко ни сразу.
    Приезжая в Оптину Пустынь, я регулярно встречаю матушку, которая внимательно-добрым и быстрым взглядом окинув меня, приветливо здоровается и даже немного улыбается. Мне нередко очень хочется подойти к ней и сказать что-нибудь доброе. Но в этот меня словно сковывает некий страх нарушить ее непрестанное пребывание в дали от мирской суеты.
     
    P.S. У меня были большие сомнения в опубликовании данного рассказа ввиду того, что главное действующее лицо и поныне подвизается в Оптиной, а похвала, как известно, больших плодов в духовной жизни не приносит. Но учитывая то, что матушка категорически отрицательно относится даже к фотоаппаратам, не говоря уже о мобильных телефонах и интернете, она вряд ли самостоятельно прочтет написанные здесь строки. Поэтому надеюсь, никто меня "не сдаст"

    @Natasha


    Источник: Послушания в Оптинском монастыре



  20. OptinaRU
    …Гулял я за воротами на улице с мальчиками, которые были сверстниками мне, а некоторые и старше меня, и они завели меня на пустырь, на котором росли крапива, репейник и белена, и, нарвавши с белены головок с семечком, заставили меня есть, говоря: «Ешь, брат, это мак». И у меня от этого ядовитого зелия сделалось лицо и все тело красными как кумач. Я чувствовал внутренний жар, тоскливость и бред, повторяя те самые слова, которые говорил я гулявши с ребятами и евши белену, – что продолжалось целые сутки. Но меня поили парным молоком, и я по милости Божией остался жив.
     
    После сего случая я уже боялся выходить за ворота, чтобы не случилось со мной подобного, и если когда посылали погулять меня, то я отказывался, говоря, как умный: «Там ребятишки озорники, кричат и бранятся, и если с дураками свяжешься, то и сам дурак будешь».
     
    Потому, не выходя за ворота, находил себе удовольствие разгуливать на дворе своем и в огороде, где однажды, выдернувши себе из грядки морковку, стал есть, и которая мне показалась сладка как сахар, и я думал тогда: когда был бы я богат, тогда ел бы я всегда морковь. О сем невинном желании своем сказал я родительнице своей, которая, улыбнувшись, обещала мне каждый год засевать морковью весь огород, и я восхищался будущим своим блаженством – всегда питаться одной морковкой.
     
    Сего года <1800> марта в 9 день от рождения моего исполнилось мне пять лет. Я в то время ходил в церковь всегда, когда совершаема была Литургия, и всегда стаивал во святом алтаре. И в одно время, приласкавши меня, родитель мой спрашивал: «К чему мне тебя готовить?» – то есть к какому занятию: к торговле или к художеству какому, или к службе… Я отвечал: «Я, тятенька, хочу в попы». А родитель мне на сие сказал: «В попы, не учась, не ставят. А ты у меня глупенький, ничего не знаешь». А я возразил: «Тятенька, попы в алтаре ничего не делают, только сидят, а читают и поют дьячки и диакон».
     
    Через этот разговор в первый раз открылось во мне желание поступить в духовное звание. И после сего, когда я дома у себя играл с детьми, сверстниками мне, то наряжался попом, то есть вместо епитрахили надевал на шею полотенце, а на плечи платок в роспуск – вместо ризы, а вместо кадила брал мячик и кадил всех. А когда давали мне пряничек или яблочко, то я разрезывал оные на мелкие кусочки и, положа на тарелочку, раздавал вместо антидора и благословлял рукою.
     
    Из воспоминаний прп. Антония Оптинского
  22. OptinaRU
    Цель попущения Господом преткновений заключается в приобретении человеком смирения и отвержения самонадеянности. Необходимо отвергнуть всякое уныние и продолжать борьбу с грехом.Ошибаются ожидающие и ищущие удобств и спокойствия в жизни, для спасения необходимы скорби, лишения, трудности. Если жизнь так переменчива, скоропреходяща, зачем к ней прилепляться?
    Смиренно считая себя всегда, до самой смерти, способным ко всякому греху, к малому и большому (по нашему пониманию), надо усердно молиться Господу о помощи "да не внидем в напасть". Самомнение не заботится о хранении себя и бывает причиной великих падений; соблазны берут верх и низлагают человека.
    Некоторые, видя, что Господь им не дает долгое время желаемого им образа жизни, в коем они надеются получить пользу душевную и успокоение своему мятущемуся сердцу, впадают в нерадение, заразив себя ложною, внушенной врагом мыслью, что, мол, буду понуждать себя на добродетель тогда, когда буду иметь к тому удобство (например, когда сподоблюсь монашества или уединенного жития или по удалению от себя тех или иных обязанностей и т.д.), а сейчас мне это невозможно.
    Такие пусть знают, что наша жизнь устрояется не самочинно, а Промыслом Божиим, что успокоение обретается в отречении своей воли, что полного удобства никогда нельзя найти, что невозможного Господь не требует от нас и что посильное исполнение заповедей Божиих возможно везде и всегда. За посильное понуждение себя в данном месте и положении ко благочестию Господь, увидев человека приуготовленным, исполняет во благих желание его.
     
    Из поучений прп. Никона Оптинского
  23. OptinaRU
    Говоря сегодня об Оптиной пустыни, невозможно обойтись без слова «возрождение». 
    Рассказывают ли о славном прошлом монастыря, судят ли о нынешних его делах, пророчествуют ли о его будущем – во всем и всюду, тайно или явно, присутствует это слово. Оно – символ, знак, указывающий направление текущего времени; оно как нельзя точнее определяет суть сегодняшних устремлений, в которых сливается временное и вечное, соприкасаются планы человеческие и судьбы Божии.
    Воистину Оптина пустынь «рождается свыше», рождается милостью Божией и дерзновенными молитвами преподобных отцов Оптинских. Но жизнь она обретает не бессловесным младенцем, а четверодневным Лазарем, воплощая собой тот единственный смысл, который ставит рядом возрождение и воскресение.
     
    «Воскресение Христово совершилось, а потому вера наша истинна», – говорит апостол Павел. Соотнося его слова с судьбой Оптиной пустыни, можно сказать, что величие и слава Оптиной истинны, поскольку положено начало ее возрождению.
     
    Вновь обретающие жизнь по-новому ощущают ее полноту.
    Наверное, поэтому Оптиной пустынью по-особому осознавались события святой Четыредесятницы и Страстной седмицы, наверное, поэтому для нее стала необыкновенной радость встречи Христова Воскресения.
     
    С ношей строительства шел монастырь по пути, отмеченному церковным календарем, и постигал его духовные тайны, и как бы в благодарность воспоминаемые даты оживотворяли монастырские будни, уничижая временные скорби и утверждая непреходящую надежду.
     
    Незаметно истощилась Постная Триодь, весна вступила в свои права, и через распахнувшиеся врата Вербного воскресения вошла в жизнь монастыря Страстная седмица. Каждый шаг навстречу Пасхе стал осязаем. Четко размерен и освящен церковными песнопениями путь, приближающий нас к святому празднику. «Чертог Твой вижду Спасе мой, украшенный…»; чуть вперед – и «Вечери Твоея тайныя днесь…»
     
    Вот уже полон храм участников Святой Трапезы, вот растекается по земле четвертковый огонь, вот гробовая тишина сковывает землю, все замирает, и только голос Спасителя разрывает безмолвие Великой Пятницы: «Не рыдай Мене, Мати… восстану бо и прославлюся…»
     
    Введенский собор приготовился встречать Спасителя новым иконостасом Никольского предела. Еще вчера храм сотрясался от громких разговоров и стука молотков, как бы всем своим существом вспоминая часы распятия Христа, а ныне сияющий крест иконостаса торжественно возвещает победу жизни над смертью.
     
    Последние приготовления, последние предосторожности.
    Не торопясь, заблаговременно стекается народ в храм к вечеру. Пестрая толпа наполняет монастырь. Здесь и козельчане, и москвичи, постоянные прихожане и незнакомые люди, дети, старики, шумная молодежь.
     
    За час до полуночи колокол зовет всех на службу. В храме шумно и тесновато: толпа у свечного ящика, очереди к исповедующим иеромонахам, группы новичков любопытно разглядывают иконы. Всюду нетерпение. Наконец возглас священника возвещает о начале полунощницы. Еще тонет в громких разговорах волнующаяся речь чтеца, ненавязчиво призывая всех к тишине, но вот хор начинает канон Великой Субботы и первым же ирмосом, словно волною морскою, захлестывает празднословящих и накрывает их своим напевом, лишает их последней дерзости и силы. Всё в едином порыве устремляется навстречу пасхальной утрени. Небольшая суета возникает, когда из алтаря выносят запрестольную икону и крест для крестного хода, но и эта суета быстро сменяется молчаливым и сосредоточенным возжиганием свечей. Ожидание и предощущение радости сковывает все члены людей, и только глаза, оставшись подвижными, устремляются к Царским вратам. И вот тихое алтарное пение как бы неимоверным усилием отодвигает завесу, Царские врата распахиваются, и поток света и звука устремляется из алтаря в храм, из храма в ночную тьму и властно растекается по всей земле. Отец наместник с клиром, блистанием праздничных одежд умножая пасхальное сияние, следуя по проложенному пути, выходят из церкви.
     
    И кажется, что за этим шествием, как за кометой, тянется сверкающий шлейф. Крестный ход огненным кольцом опоясывает храм и замирает только пред его затворенными дверями. И словно срывается с уст возглас: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!» Что за великие и таинственные слова! Как трепещет и ликует душа, слыша их! Какой огненной благодати они преисполнены в пасхальную ночь! Они необъятны, как небо, и близки, как дыхание. В них долгое ожидание, преображенное в мгновение встречи, житейские невзгоды, поглощенные вечностью жизни, вековые томления немощной человеческой души, исчезнувшие в радости обладания истиной. Ночь расступается пред светом этих слов, время бежит от лица их. Кажется, что храм сотрясается, его двери растворяются сами, не сдержав могучего потока людского ликования, нахлынувшего на них. Эхо пустого храма подхватывает пасхальный тропарь, но вскоре, сторонясь многолюдства, прячется в куполе храма и исчезает в его белых сводах. Храм становится подобен переполненной заздравной чаше. «Придите, пиво пием новое…» Брачный пир уготован Самим Христом, приглашение звучит из уст Самого Бога. Уже не пасхальная служба идет в церкви, а пасхальный пир. «Христос воскресе! – Воистину воскресе!» – звенят возгласы, и вино радости и веселья брызжет через край, обновляя души для вечной жизни.

     
    Сердце как никогда понимает, что все, получаемое нами от Бога, получено даром. Наши несовершенные приношения затмеваются щедростью Божией и становятся невидны, как не виден огонь при ослепительном сиянии солнца.
     
    Как описать пасхальную ночь? Как выразить словами ее величие, славу, красоту? Только переписав от начал до конца чин пасхальной службы, можно сделать это. Никакие другие слова для этого не годны. Как передать на бумаге пасхальное мгновение? Что сказать, чтобы оно стало понятным и ощутимым? Можно только в недоумении развести руками и указать на празднично украшенную церковь: «Придите и насладитеся…»
     
    Светлая седмица проходит единым днем. «И был вечер, и было утро: день один» (Быт. 1, 5). Кто прожил этот день, тому не требуется доказательств существования вечной жизни, не требуется толкования Священного Писания: «Что времени уже не будет» (Апок. 10, 6). Время возвращается только в Светлую Субботу, когда за праздничным обедом отец наместник, поздравляя братию с Христовым Воскресением, желает всем бережно хранить в своих сердцах пасхальную радость. 
    Сегодня Оптина пустынь возрождается и первенствует: здесь вновь все совершается впервые. Первая Четыредесятница, первая Пасха. Но близко к алтарям лежат могилы старцев, слишком часто в обветшалых монастырских постройках видна отцовская мудрость и заботливость. Поэтому приходится говорить: «Впервые», – и добавлять: «После долгого перерыва».
     
    Восстанавливается связь времен, восстанавливается Оптина пустынь, восстанавливается правда. Глава же всему – восставший из Гроба Христос. «Восстану бо и прославлюся!»
     
    Оптина пустынь. Пасха 1989 г. И.Росляков
  24. OptinaRU
    Посещайте монастыри, особенно в праздники; когда и меня не будет, не забывайте приезжать сюда, чтобы отдохнуть душой. А может быть, кого из вас Господь сподобит монашеского чина. Хотя монастырская жизнь полна скорбей и искушений, но она же несет с собой и великое утешение, о котором мир совсем не имеет ни малейшего понятия. Впрочем, как бы ни спасаться, только бы спастись и достигнуть Царствия Небесного, которого да сподобит нас всех Господь. 
    Мы все должны стремиться к Богу, Небу, к востоку. Но должны видеть свои грехи и немощи, исповедуя себя первыми из грешников, видя себя ниже всех и всех над собою. А это-то и трудно. Все мы норовим замечать за другими: вот он в чем слаб, а я нет, я паинька, я лучше его — и так над всеми... С этим надо бороться. Тяжела эта борьба, но без нее нельзя узреть Бога. Правда, "лицом к лицу" видят Его немногие, вроде Серафима Саровского, но хотя бы отображение Его видеть должны стремиться все без исключения. Если веруем во Христа и по силе стремимся исполнять его заповеди, то хотя бы в щелочку, а все же видим Его. Наше зрение, то есть способность видеть Христа, и зрение святых людей можно сравнить со способностью человека и орла смотреть на солнце. Орел высоко поднимается над землей, парит в небе и немигающими глазами смотрит на солнце, а человеческое зрение к этому не приспособлено, человек не может вынести всей полноты света, а орел может. Так и с Божественным Светом: те, у кого приспособлено к тому духовное зрение, будут Его видеть, а прочие — нет.
     
    Пишет мне один мятущийся интеллигент: "Очень тяжело мне. Внешне все обстоит благополучно, и дела идут хорошо, семья дружная, жена хорошая, но беда в том, что душу свою мне открыть некому. Того, о чем я тоскую, не понимает жена, а дети теперь еще малы. Что мне делать? Как избавиться от тоски и скорби?".
    Я посоветовал ему читать Псалтирь. Там есть в 93-м псалме: "По множеству болезней моих в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою" (Пс. 93, 19). "Возьмитесь за этот стих, — написал я ему, — и принимайтесь читать Псалтирь. Думаю, что Бог Вас утешит".
    Проходит некоторое время, получаю письмо: "Послушал Вас, начал читать Псалтирь и ничего там не понимаю". Отвечаю: "Ты не понимаешь, но зато бесы понимают и бегут прочь. Читай пока, не понимая, а когда-нибудь понимать начнешь". Не знаю, что будет с ним дальше. И вам повторяю: читайте Псалтирь ежедневно, хотя бы понемногу, и Господь не оставит вас Своею милостью, будет всегда вам Помощником и Утешителем.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  25. OptinaRU
    Спасение есть цель нашей жизни. Единая, истинная цель. Что не созиждется на этой цели, все рушится, оставляя горькое раскаяние в душе человека. А труды ради спасения хотя и не сразу, но доставляют душе мир и в жизни блаженный покой. Унывать не следует. И в скорбных переживаниях сокрыта милость Божия. Непостижимо для нас строит Господь жизнь нашу. Человек всегда человек, а слово Божие учит надеяться на Господа, а не на человека.  
    Промыслительно показует Господь всю немощность сил человека и надежды на силы эти. Но знай, что аще сохранишь веру Христову, «не потопит тебя буря водная, ниже пожрет тебе глубина». Знай, что «по множеству болезней в сердце твоем, утешения Господни возвеселят душу твою» (Пс. 93, 19). Знай, что «спасение – Господне» (Пс. 3, 9) и что «суетно спасение человеческое» (Пс. 59, 13; 107, 13). Прибегай за помощью к людям по мере твоих потребностей душевных и телесных, но успеха в получении этой помощи жди от Господа.
     
    Из писем прп. Никона Оптинского
×
×
  • Создать...