Перейти к публикации
О_К (fakel)

Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»

Рекомендованные сообщения

Обычная практика не позволяет вникать и тем паче выкорчёвывать грехи...очередь большая,времени мало.

 

Да, есть такая проблема. И ее признают сами отцы. Особенно "конвейерный" принцип присущ городским храмам, где людей много, а священников мало. Люди-то все разные. Одному палец в рот не клади, а другому нужно сосредоточиться, а то и вытаскивать грехи наводящими вопросами. Даже прочитав о том, как должно исповедоваться, человек практически подходить правильно к этому может очень долго.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Да, есть такая проблема. И ее признают сами отцы. Особенно "конвейерный" принцип присущ городским храмам, где людей много, а священников мало. Люди-то все разные. Одному палец в рот не клади, а другому нужно сосредоточиться, а то и вытаскивать грехи наводящими вопросами. Даже прочитав о том, как должно исповедоваться, человек практически подходить правильно к этому может очень долго.1b2R3.jpg

Юля,для решения этого вопроса,желательно каждому найти священика,которому доверяешь и постоянно исповедоваться у него,тогда эта проблема постепенно сойдет на нет.Но вся беда в том,что существуют не только члены общины,а еще и,так называемые,захожане и вот с этим могут возникать проблемы,по скольку с этими людми необходимо,гораздо, больше времени....

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

В Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению» не вполне учитываются региональные особенности нашей страны, возможности населения посещать храмы. В центральной России например, есть храмы с «шаговой доступностью». Там сформирована своя паства, батюшка знает свой приход, кто чем живет и может индивидуально установить правила для своих прихожан. А в Якутии например таких условий в большинстве населенных пунктах нет. Население как бы не приписано к какому то определенному приходу и и участвует в богослужении эпизодически, когда на место выезжают священнослужители или при посещении населенного пункта, где есть храм. Наверно было бы полезно сформулировать четкие правила подготовки к причастию для таких случаев. Те правила, которые действуют в настоящее время могли бы стать основой для составления правил подготовки к причащению при разных жизненных обстоятельствах.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Архм. Илия (Рейзмир): Будет беда, если Русская Церковь утратит исповедь перед причащением

 

Закрытая строительными лесами — здесь идет большой ремонт — Лавра выглядит непривычно. «Лесами» укутаны даже купола, повсюду снуют рабочие, на древних стенах — новая краска. Но вдруг понимаешь, что сиюминутное время здесь не властно: привычно течет в храмы народ Божий, кладет земные поклоны перед ракой преподобного Сергия, и даже воздух здесь кажется настоянным веками монашеских молитв. Человек, к которому я спешу, живет в Лавре больше 40 лет и является живым воплощением традиций этого великого монастыря. Одного из старейших насельников Лавры, смотрителя Патриарших покоев архимандрита Илию (Рейзмира) сам Святейший назвал старцем[1]. Конечно, мне страшно.

138132.p.jpg?0.12666024430654943

Архимандрит Илия (Рейзмир).

Фото: А.Рахлина / Православие.Ru

Звоню отцу Илии с проходной. На том конце провода откликается удивительно молодой голос. И вот я у двери, за которой — сама история Лавры второй половины XX века (над которой, заметим в скобках, сейчас трудится архимандрит Илия). Я приехала узнать, что он думает о предложениях разделить исповедь и причастие.

— Батюшка, после публикации Проекта документа «О подготовке ко Святому Причащению» с новой силой начались дискуссии — и в православных СМИ, и в комментариях к Проекту. Многие — даже и священники — говорят, что исповедь и причастие нужно разделить и к причастию разрешить допускать без исповеди. Говорят, что исповедь — это «билет на причастие», что она формализуется, что люди чуть не выдумывают грехи… — задаю длиннейший вопрос, но старец не дает договорить:

— Нет! Это всё неправда!

Трудно — даже невозможно — передать на бумаге его интонации, когда он говорит об этом: очень просто и необыкновенно величественно одновременно.

— Испокон веков, со Вселенских соборов, от святых отцов — Василия Великого, Иоанна Златоуста — всегда было так: покаянная исповедь перед причащением Святых Христовых Тайн[2]. Без исповеди нельзя приступать к великому этому Таинству.

Если бы не было необходимо исповедоваться перед причастием, в Лавре это не было бы принято. Всегда сперва каялись, потом причащались.

В крайнем случае, в Светлую седмицу может быть исключение.

Апостол Павел говорит: «Да испытывает же себя человек» (1 Кор. 11: 28–29) и тогда приступает, потому что «ядый и пияй недостойно» в суд и в осуждение причащается.

Да испытает себя, то есть — проверит и покается. Это всегда было у нас в Православной Церкви, испокон веков[3]. Никто не мог приступить к причащению без исповеди.

 

— Батюшка, но вот такой аргумент выдвигается: дескать, часто исповедь идет во время литургии, в спешке, опять же — формально…

— Можно народ и накануне исповедовать — с вечера. Целую ночь, бывало, шла у нас в Лавре исповедь в советское время.

В 1970-е годы монастырей было очень мало: Почаевский на Западной Украине, Псково-Печерский и наш. Три. А народу тьма приезжало.

И целую ночь мы исповедовали — после всенощной до полпятого утра. А потом на раннюю литургию идем. Помолимся — и на позднюю.

А идешь с исповеди — на душе радостно. Люди не такие были, как сейчас. Горел огонек веры, молитвы.

 

В 1974 году — я еще был иеромонахом — работала тут одна девушка, в детском диспансере, бухгалтером. Они с мамой переехали из Владимирской области — оттуда много верующих перебралось к нам в свое время. А в советское время на улицах по вечерам освещения не было — темно. У здания, где она работала, выкопали какую-то канаву — она выскочила со света и упала в нее. И ударилась грудью. И пошло у нее затвердение. «Пройдет!» Не прошло. Начался рак. Перешло на вторую грудь. Ее увезли в Боткинскую больницу — в те времена там работали знаменитые профессора. Прооперировали, всю порезали — толку нет. Она заплакала, взмолилась: «Господи! Я же верующая! Почему я так страдаю!» — тогда же мало верующих было. И явилась ей Матерь Божия — прямо в советской палате — как живая, с Младенцем, вот как на Казанской иконе, и сказала: «Лидия! Почему ты ропщешь? Тебя никто не оставил».

И видение кончилось.

 

Выписывали ее как на смерть. И вот иду я в Троицкий собор — мама ее подбежала, плачет: соборовать надо. Я сказал: после соборования три раза причаститесь: завтра, потом еще через несколько дней, а потом еще. Мы так и сейчас делаем Великим постом: благословляем накануне исповедоваться и причаститься, потом — соборование, потом еще дважды причащаются. И вот Лидия в третий раз причастилась — и исцелилась! От радости помчалась в Боткинскую, ее там на руках носили: «Лидия, что случилось?! Мы думали, вас похоронили уже! Кто вас исцелил?» «Соборование и причащение», — сказала она. Но она такой благодати не выдержала — выскочила замуж через три месяца! Троих детей родила. Один из сынков во Владимирской области сейчас священником служит. Такая была у людей вера.

 

…Даже что про народ говорить — а братия? Братия часто служат — иеромонахи, архимандриты, игумены — казалось бы, какие уж там грешки? А всё равно мы исповедуемся. Отец Петр[4] был наш духовник, потом отец Кирилл (Павлов. — Прим. ред.)… У отца Кирилла исповедовались в Трапезном храме, приделе Серафимском. Он общую исповедь проведет в начале службы, а потом братия подходит, подходит, подходит — и все мы исповедуемся. Хотя бы раз в неделю — а если нужно, то и два. Служим часто, а грехи всё равно есть: и рассеянность, и холодность… и самоуспокоение… А тем более исповедь необходима людям сейчас, когда пошли интернеты, телевизоры, экономика рыночная. В прежние времена таких грехов, которые сейчас есть, многие даже и не знали. Тогда этих интернетов не было.

 

Это беда — интернет. Я скажу одно слово. Как-то включил радио «Радонеж» и попал на «Народное радио». И вот выступавший обращается к родителям: смотрите за вашими мальчиками, чтобы они не увлекались компьютерными играми. Почему? Потому что не получится из них мужчины, и учиться они не смогут — атрофируется половая и умственная система. А сейчас идут, плачут: выходят замуж, женятся, пять лет живут, десять — а детей нет. А что за супружество без детей! И вот — одна из причин этого. Идет уничтожение народа через компьютерные игры. Не говоря уже о наркотиках. Это же страшное дело! Бедные люди.

 

 

— Батюшка, вы сказали, что раньше горел огонек веры, молитвы, а сейчас уже не так. Почему?

— С 1970-го по 1990-й открытые гонения на Церковь уже прекратились, но огонек веры и молитвы горел. А сейчас — полная свобода, монастырей, церквей много, в храмах по две-три литургии в день совершаются, литературы тысячи и миллионы тиражей — а многие говорят мне: «Отец Илия, да что ж такое, я не горячий, не холодный!» Сейчас нужен подвиг над собою. Подвиг, великий подвиг! Иначе так: пойдет угасание. Пойдет угасание, и всё.

 

Я на исповеди сейчас постоянно спрашиваю: когда вы последний раз причащались? Мы благословляем пожилым причащаться хоть каждую неделю, а молодым — хоть бы раз в месяц. А в Великий пост и молодым хоть каждую неделю.

Потому что это великая благодать, великая милость Божия. Святой Оптинский старец Макарий писал в свое время, что причащаются люди и получают великую благодать — конец приготовлений.

 

Конец приготовлений! Потому что кто недостойно причащается, тот в суд и осуждение. «Ядый и пияй да испытывает себя».

Пусть испытает свою совесть. Покается. С благоговением приступит. Нам даны все средства, чтобы достойно приступить к этому великому Таинству.

Раньше, в древние времена, и до революции, люди неделю говели, прежде чем приступить к причащению Святых Христовых Тайн. Постились, записывали грехи… И до сих пор многие записывают свои грехи — и это правильно: на исповеди ведь всего не вспомнишь. Человек заранее вспоминает, записывает, приходит, по бумажке читает, чистосердечно покаялся — всё! Многие, кто молится хорошо, — Макарий Оптинский об этом пишет — даже не причащаясь, получают особую благодать Божию, когда идет Таинство Евхаристии.

 

Нет другой такой истинной веры, как православная. Тем более — Русская Православная Церковь. Любой праздник возьмите: Успение Божией Матери, Рождество Божией Матери, Воздвижение, Преображение, Сретение, Благовещение, Введение во Храм, Пасха…

Каждый праздник имеет свою неописуемую духовную красоту. Она — в богослужении, в песнопении. Где эта красота есть у католиков, протестантов, лютеран? Орган играет — и всё.Сокровищницами нашей Церкви являются святые Таинства, обряды, богослужения, многовековый опыт, запечатленный в творениях святых отцов и наших старцев. Испытанный многовековый опыт Православия — покаянная исповедь перед причащением.

 

— Батюшка, а еще говорят — даже и священники, — что нужно, чтобы люди причащались как можно чаще, а исповедь и пост мешают: дескать, невозможно всё время поститься и исповедоваться.

— Это все пустые разговоры! А если не будут исповедоваться — то в суд и в осуждение! Почему болеют: рак, язва желудка?! Смерть внезапная? Потому что недостойно причащаются[5]. Лаврские духовники постоянно исповедовали братию и народ мирской! Люди очень благодарят за то, как в Лавре исповедуют. У нас много иеромонахов, архимандритов выходят на исповедь: в будни, на праздники — десять человек, пятнадцать…

 

А вот еще пример — патриарх Пимен. Он был замечательный регент. В 1929 году наш Параклита скит еще не закрыли — он там принял монашество, иеродиаконство, стал иеромонахом. А потом — война. Всех брали. Был уже иеромонахом, а воевал. Возвратился. Был настоятелем в Одесской области, потом — в Псково-Печерском монастыре, а потом — настоятелем нашей Лавры, с 1954 по 1957 год. Очень много сделал для восстановления. А потом его поставили викарным епископом Московским. У него был маленький дом в Перловке — на въезде в Москву, как от нас ехать. Там же, в Перловке, старцу Сампсону (Сиверсу) — я знал его немного, переоблачал после смерти, он великий угодник Божий, много пострадал за Христа — духовные чада купили домик. Рядом с домом Пимена — в трех метрах. И вот Пимен, будущий патриарх — епископ! — каждую субботу приезжал в Перловку и исповедовался у старца.

Я вам одну статью хотел найти — не нашел. Все экземпляры раздал. Давно еще, иеромонахом, студентом, напечатал ее себе на машинке — называется: «Покаянная исповедь перед причащением». В этой статье описано, как было от начала, от Вселенских соборов и до нашего времени. А заканчивается она так: и горе ожидает нашу Церковь, как это и случилось с Греческой и с теми Церквами, где исповедь перед причащением утеряна и где любой первый попавший может приступить к причащению. Горе! И у нас тоже может случиться это горе.

138133.p.jpg?0.1341497339308262

Архимандрит Илия (Рейзмир).

Фото: А.Рахлина / Православие.Ru

— А вот жалуются, что Правило к Причащению длинное…

— Монашеское не надо, конечно, правило — многим длинных и не даем. Пожилым говорю: молитвы ко Причащению прочитайте. А молодым, кто имеет время, три канона, да можно даже и с утра — каноны и акафисты каждого дня. Это великая милость Божия, вы знаете, — акафисты… Акафист Спасителю, особенно — Матери Божией! Но главное — именно исповедь! У нас в Лавре так принято, сколько я помню: и братия, и народ — мы постоянно исповедуемся.

 

— Очень много вопросов стал вызывать пост перед причастием. Говорят: «белые» священники часто сами не постятся перед совершением литургии, а с прихожан требуют.

— Ну, это бывает. Это им — грех… Перед Господом отвечать будут… Моя мать нигде не училась. Девятнадцатого года рождения. Уже в восемь лет она пела в храме — без нот, по слуху. И вот она рассказывала тоже, что перед Великой Отечественной войной многие думали, что конец мира уже: страшный беспредел был. Ссылали, расстреливали. Есть у меня фотография — Зимняя сессия Священного Синода, 1933/1934 год. В центре — будущий патриарх Алексий I и митрополит Сергий (Страгородский). А по сторонам — множество архиереев. Они все расстреляны. Все! Живые остались только два человека: Алексий I и Сергий (Страгородский). Я увеличил эту фотографию, в рамочку повесил. Патриарху Кириллу показывал. Какие лица у них! Все они ждали расстрела.

«Черный ворон» — слышали об этой машине? Подъезжал «черный ворон» в два часа ночи — именно в это время. Кого забирал, тот живым не возвращался.

Закладывали друг друга все — сосед на соседа: «Я слышал: он против Сталина». Или против колхоза, или против партии. «Я слышал» — и всё, кончено! Суда не было — «тройка». Арестовали, вывезли, расстреляли.

 

Но всё равно — Церковь не отступила ни на йоту. Ни догматически, ни нравственно. Выдержала всё. Страшное время было и в революцию, и после.

В 1923 году, за полгода до смерти патриарха Тихона, в Константинополе собрали совещание всеправославное[6] — на нем были поставлены вопросы, которые до сих пор мутят неумные головы: двоебрачие священства, отмена постов и новый стиль. Прошел только новый стиль. Патриарху Тихону прислали сообщение: все православные приняли новый стиль. Вот поэтому он святой, Тихон: сначала, как бы сгоряча, он указ о переходе подписал. А потом помолился, посоветовался со священномучениками — Петром (Полянским) и другими — и через две недели его отменил.

 

Что интересно — советская власть недокумекала: государство же в восемнадцатом году перешло на новый стиль, и, если бы они поняли, что новый стиль — это удар по Церкви, силой бы заставили. Но Господь им ум закрыл. А дальше — война. Страшное дело. Можно книги писать — многие и написаны.

Наступил первый день войны. Сталин — об этом нигде не пишут — так напугался, что потерял речь. Три дня не мог сказать ни слова. Выступил к пастве митрополит Сергий (Страгородский): «Дорогие братья и сестры! Встанем на защиту!» И по нашему выступлению составили речь Сталину. Тогда он и сказал: «Братья и сестры!» А до этого всё «товарищи» были.

 

И слава Богу, Господь не оставил — стало всё потихонечку меняться. И в 1943 году Сталин принял трех митрополитов — Сергия, Алексия и Николая.

Он ночью работал — ночью и принимал. Секретарь Алексия I рассказывал: думали, что они уже не вернутся: те, кого вызывали к Сталину по ночам до войны, живыми не возвращались. А Сталин принял их хорошо — увидел уже, что Церковь победоносно помогла, особенно в Ленинграде. Если бы не Церковь, не Алексий I, будущий патриарх, — не выжили бы. И молебны служили, и помогали — кто как мог. Сталин тогда их спросил: в чем нуждается Церковь? Сергий был уже глуховатый, старый. Алексий первым ответил: «Не хватает священнослужителей». «А где они делись?» — он, оказывается, очень плохо по-русски говорил, Сталин.

 

А Алексий не побоялся: «Некоторые стали генералиссимусами». Сталин улыбнулся — усиками. Его же исключили с пятого класса Тбилисской семинарии за революционную деятельность. Да еще и закона Божиего не знал. Мама у него, старушка, верующая, говорят, приезжала еще до войны к нему в Кремль: «Сосо, когда ты станешь священником? Сосо!» …Сколько же всего пережил наш народ! После войны открыли тысячи храмов.

 

А что дальше? Появился Хрущев. Он закрыл тысячи храмов. Он опозорил патриарха Алексия I. На большие советские праздники в Кремль приглашали глав соцстран, дипкорпус, глав религиозных объединений. Восхваляли культ личности Никиты Сергеевича. «Дорогой Никита Сергеевич!» Выступают, хвалят, хвалят. «Слово предоставляется патриарху Алексию!» Он встал — и Хрущев его опозорил: «Садись! Хватит дурманить народ! Ваша эра заканчивается! В 1980 году последнего попа покажу по телевизору!» Тот сел. И «показал»… Он погиб, Хрущев.

 

Я еще работал агрономом — это было в 1964 году… Приходит в восемь утра на работу директор. А ночью объявили, что Хрущева сняли за волюнтаризм. И вот директор — хороший мужик был — как бросит кепку на стол, как заругается: «Кому теперь верить? Сталину верили — его разоблачили. Хрущева разоблачили! Кому?!» Э, думаю, бедный ты человек, не хочет никому верить… Хрущева сняли в 1964 году, а скончался он в 1971-м. И никто не описывал его страшной смерти. Его хоронили на Новодевичьем кладбище. Выкопали могилу, опустили — и гроб рухнул в подземелье. Никто не знает, на какую глубину: земля под ним провалилась. Улетел он в преисподнюю. Несколько самосвалов камней привезли — ничем не засыплешь. Тогда раскопали могилу, переложили железобетонными плитами, сверху засыпали и поставили памятник. В 1971 году это было. До 1980-го он не дожил. А ведь как воевал против Церкви.

 

…В шестидесятом поехал он в Закарпатье — по Западной Украине, поездом. На каждом вокзале пионеры, комсомольцы с букетами его встречали: «Дорогой Никита Сергеевич!» А Западная Украина — Ивано-Франковская, Тернопольская, Львовская области — присоединилась к СССР после войны. Там везде сохранились храмы. На колодцах — кресты. Поезд едет, Хрущев смотрит, что везде кресты, и спрашивает строго: «А что это такое?!» Ему объяснили, что такое. «Чтобы я на обратном пути этого не видел!» И начали закрывать храмы, а с уже закрытых снимать кресты.

 

Я в сельскохозяйственном техникуме тогда учился — большая деревня, три храма.

Простые люди кресты с храмов снимать отказывались. А кто тогда будет? Начальство! Председатель горсовета или колхоза или директор.

И вот там, где я учился, полез один человек на храм. Еще не успел крест снять, а девочка, дочка его маленькая, погибла. Четыре годика. На Украине кушать на улице летом готовили — на примусах, это как самоварчики такие маленькие, на керосине. Примус горит, кушать готовится, мать ушла, а девчоночка крутилась, платьица украинские широкие, занялось платье — и сгорела. Отец даже не успел крест снять — а ему сообщили: дочь погибла.

Еще один случай в нашем районе произошел: полез начальник на закрытый храм, пробил купол, зацепил трос за крест, сел в трактор, первую скорость включил, потянул… И… Боже мой… Трос как урвался да его и убил. И в газетах про такие случаи писать — и кресты снимать прекратили.

 

…Всё наша Церковь пережила. Но ни на йоту не отступила. Ни догматически, ни нравственно, ни канонически — ни на йоту.

Жалко, что я вам эту статью — «Покаянная исповедь с причащением» — не нашел. Очень хорошая статья. Главное, там в конце говорится: это будет беда, если Русская Церковь утратит исповедь перед причащением.

 

 

Нам даны все средства для очищения, освящения, получения благодати Святого Духа, залог вечной жизни — исповедь покаянная и причащение Святых Христовых Тайн. Это великая милость Божия.

 

С архимандритом Илией (Рейзмиром) беседовала Анастасия Рахлина 9 октября 2013 года


[1] См.: Предисловие // Илия (Рейзмир), архимандрит. Проповеди. Т. 2.

[2] Так, А.И. Алмазов в работе «Тайная исповедь в Православной Восточной Церкви» пишет: «Не подлежит сомнению, что по воззрению древней (II–III вв.) Церкви требовалось если не перед каждым причащением, то вообще возможно частая исповедь… Предполагать, что такая исповедь приступающего к Евхаристии было публичною, совершающеюся торжественной, в виду всегдашнего множества приступавших к причащению, нельзя; вне всякого сомнения, это была исповедь частная, то есть аналогичная тайной в собственном смысле». Публично же исповедовались только тяжкие грехи, пишет Алмазов, а частная исповедь, «вне всякого сомнения, имела своим объектом грехи только незначительные, неизбежные в будничной жизни человека, в силу его греховной природы» (Гл. 1: Краткий очерк внешней исторической судьбы исповеди в древней Восточной церкви» (I–IX вв.). С. 43–44 // http://www.sedmitza....ib/text/2940154).

[3] «Покаяние — не отдельный жизненный момент. Оно объемлет собой всю жизнь человека и является законом нравственного воссоздания падшей человеческой природы. Обращаясь к христианам, святитель [Василий Великий] говорит: “Желал бы, чтобы вы все жили в слезах и непрестанном покаянии” (VII. 70)» (Илия (Рейзмир), архимандрит. Учение святителя Василия Великого о духовном совершенствовании).

[4] «Отец Петр (Серкин) скончался в возрасте 96 лет, прошел и Китай, и Константинополь, и Сербию, а после войны возвратился в Россию и сразу поступил в монастырь. Настоящий был монах, старой закалки» (Илия Рейзмир, архимандрит. «Аще не Господь созиждет дом» // Православие и современность).

[5] «Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11: 29–30).

[6] «Всеправославный конгресс» — самоназвание проходившего с 10 мая по 8 июня 1923 года в Константинополе совещания представителей ряда Поместных Церквей, созванного по инициативе Константинопольского патриарха Мелетия IV (Метаксакиса).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Я вот не вижу в чем проблема, почему некоторым исповедь является препятствием к причащению. Очереди в праздник большие, но я видела, что люди у кого сил нет табуреточки берут и сидят, ждут. Дома можно подготовится, записать и перечислить грехи. А покаяться всегда есть в чем. Если человек не видит, то это от окамененного нечувствия или фарисейской закваски, а не от того что нечего сказать(это я по себе знаю, было со мной такое). Или стыдно бывает одно и то же говорить. Если человек даже раз в две недели причащается, все равно есть что сказать. Каждый день ведь грешим, только кажется нам это мелкими грешками и перестаем замечать. А кому сказать нечего, неплохо бы перечитать "Опыт построения исповеди" о. Иоанна Крестьянкина и другие хорошие книги есть.

Единственно, сложно мамам с детьми, особенно если отец не ходит в храм и не помогает. Вообще женщинам с детьми, особенно грудными трудно и самим исповедаться, причастится и ребенка причастить. И получается грустная картина, мамочка эта сама не причащается, а только ребеночка причастить ей удается.

 

А вот если нужна беседа, нужен совет, руководство, то это, да, сложно. Действительно времени у священников нет на это, к сожалению. И если человек хочет генеральную исповедь совершить за всю жизнь, то это тоже проблема, нужно искать кто примет. Но это уже совсем другая тема, не относящаяся к исповеди перед Причастием.

 

Хотя это мой московский опыт, может в провинции действительно есть такие проблемы. Да и к исповеди я не так давно хожу (с 2010 года), может потому мне непонятно, как может быть такое, что нечего сказать, не в чем покаяться. Возможно лет через 10 и у меня такие трудности будут.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Нет ни каких проблем в исповедании грехов и причащении. Ни где. Все проблемы в нас самих, в нашем отношении к Богу, в расставлении приоритетов между Богом и плотскими удобствами, удовольствиями. Просто некоторым людям и в некоторых местах исповедоваться и причащаться проще и удобнее, а в других местах несколько сложнее. Но не Бог ли этим испытывает человека? Кто любит Бога и тянется к Нему для того нет препятствий. "Желание - это тысяча возможностей, а отсутствие желания - тысяча причин."

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Добавлю, по этому поводу, одну свою мысль,не привязываясь к словам,хочу высказать переживание о том,что наше желание,даже причастия,может быть не верным,по нашему не совершенству,не точному и не полному знанию и пониманию,величия и важности этого таинства....Поэтому,просто хотеть причаститься или поисповедоваться,не достаточно,т.к. это может быть связанно не со спасительными мотивами и совершено в осуждение,что страшно для меня...Думается,что не желание,а необходимость мною должна двигать, в этом случае,....невозможность без этого существовать,...нужда естественная,как в воздухе,например,обращать должна к Святым Тайнам...Ну это ,мое ощущение,только....

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Да и к исповеди я не так давно хожу (с 2010 года), может потому мне непонятно, как может быть такое, что нечего сказать, не в чем покаяться. Возможно лет через 10 и у меня такие трудности будут.

Вы знаете, когда я часто исповедуюсь, то как-то легче замечать свои грехи, и не возникает вопроса, что сказать. Наоборот, когда долго не бываю у исповеди, подготовиться, разобраться в себе очень сложно, уже и правда не знаешь что говорить, с чего начать...

 

Мне очень нравятся слова из беседы перед исповедью свящ. Александра Ельчанинова: "Необходимо тянуть какую-то ниточку от исповеди к исповеди, чтобы промежутки между периодами говения были наполнены духовной борьбой, усилиями, питаемыми впечатлениями от последнего говения и возбуждаемыми ожиданием новой близкой исповеди".

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Архм. Арсений (Папачок): Мы причащаемся, чтобы всегда быть со Христом

 

Православие.ру предлагает вниманию читателей беседу о Причащении с одним из самых известных духовников Румынии — архимандритом Арсением (Папачоком), чьи наставления и советы уже полюбились читателям портала Православие.Ru. Беседа о том, что такое Причастие, нужна ли перед ним исповедь и как вообще готовиться и насколько часто приступать к принятию Святых Таин, записана в августе 2008 года в монастырь Текиргёл (Констанца).

 

— Ваше преподобие, что такое Святое Причастие и какое значение оно имеет для спасения верующего человека?

— Это вопрос самый острый, самый важный. Все верующие знают, что Бог есть. Господь Иисус Христос утверждает эти Божественные слова: «Я буду с вами во все дни до скончания века»[1]. Он говорит также: «Кто не будет есть Плоти Моей и пить Крови Моей, тот не будет иметь в себе жизни[2] и не будет иметь части во Мне»[3]. Понятно, что через принятие Плоти и Крови Спасителя ты приближаешься к Нему как бог по благодати. И когда ты приближаешься к Нему, ты велик, подобно как Он велик. А также, когда ты причащаешься, Он приходит к тебе, и Он мал, как ты. Это говорят великие святые.

139296.p.jpg?0.4194755021017045

Так что это сыновняя идентичность, идентичность Божественная. Вовсе не надо бояться говорить так. Он Сам, а не кто-нибудь другой обещал это и сдерживает Свое обещание. Потому что Бог может сделать всё, одного только Он не может — нарушить Свое слово.

И вот, Он сдерживает данное Им слово быть с нами всегда. Вышние ангелы, имеющие много исключительных особенностей, имеющие много такого, что неведомо человеку, но, насколько Бог определил им открыться, мы знаем, что они не имеют такой возможности, которая есть у человека, — подняться до Бога, стать богами по благодати. Они пребывают в блаженном послушании и исполнении воли Божией умопостигаемой, но не имеют этой возможности. <…>

Вы видите, все вышние силы — серафимы, херувимы, господства, престолы, начала, архангелы, ангелы — сотворены словом. А человеческое существо — нет: Бог создал его Своей рукой, да еще каким! По Своему образу и подобию. <…>

 

Но сейчас затронут практический аспект проблемы. Когда нам причащаться? Это решает не время. Думать так — ошибка. Решает интенсивность твоей веры, твое сердце. Как говорит святой Иоанн Златоуст: «Ты хочешь назначить ему годы [епитимии]? Исцели его рану!» Вот цель духовника. И если ты исцеляешь его рану, ты делаешь его способным к встрече со Христом посредством причастия. Мы причащаемся не потому, что наступила Пасха или Рождество. Мы причащаемся, чтобы быть всегда с Иисусом Христом, ибо есть не только причащение Святых Таин, но и духовное причащение[4], то есть это постоянное присутствие сердца нашего с Богом.

 

Очень много споров было в мире подвижников, людей верующих и духовников, когда надо причащаться. Одни говорят, что один раз в 40 дней. Но не время это решает, а твоя внутренняя подготовленность, потому что к такому великому событию — принятию Бога — тебе действительно необходимо подготовиться.

Это число 40 не надо игнорировать. Что означает это обязательное 40? Дорогой мой, это прежде всего время, выбранное Богом, время, достаточное для того, чтобы тебе подготовиться к великому событию, которое имеет в виду вечность. 40 дней продолжался Ноев потоп. 40 дней пробыл Моисей на горе Синай. 40 дней постился Спаситель наш Иисус Христос. 40 дней длятся Рождественский и Великий посты. Это время, достаточное для того, чтобы тебе подготовиться к грядущему великому событию, событию церковному, спасительному.

 

На сороковой день после зачатия формируется сердце. На сороковой день после смерти сердце разлагается. На сороковой день мы возвращаемся в свое обычное состояние, не столь рекомендованное. Ты постоянно причащаешься Иисуса Христа духовно[5], а когда готовишься с постом, умеренностью и воздержанием… Пост — не обязательное условие. Ты соблюдаешь его не потому, что тебе сказано было соблюдать его, но для того, чтобы он смирил тебя плотски, чтобы тебе отказаться от целого ряда порывов ко злу: объедения, блуда, осуждения. Ты постишься, имея дело с судебными тяжбами, прокурорами и адвокатами? Так не годится.

 

А значит, причащение зависит от очищения и чистоты твоего сердца. Сердце — самая глубокая глубина в нас. Можно сказать, оно — существо в нашем существе. Почему Бог говорит: «Я создал сердце твое для того, чтобы Мы вселились в нем»[6]? Разве Он не обитает повсюду? Но Богу, столь воспеваемому небесными славами, приятно обитать в человеческом сердце. Это место, которое Он создал специально для того, чтобы Ему оказали в нем приют.

Ум подчинен сердцу. Наша ипостась ответственности и истинной радости от единения с Богом — это сердце. Очищение сердца, следовательно, является основанием, с которым нужно считаться в виду святого причащения Тела и Крови Спаса нашего Иисуса Христа.

 

Причаститься Тела и Крови Спасителя Иисуса Христа означает, повторяю, быть с Ним одним целым, воистину быть исполнителем Его слов и воистину признавать, что ты был пропавшим и нашелся благодаря Ему! Потому что да, необходимо, чтобы ты потерялся. Но не в том смысле, чтобы покинуть истинное учение, а чтобы отказаться от расслабленной и чисто человеческой идентичности и обрести себя в личности ангельской.

Святое Причастие — это воистину самое исключительное желание со стороны небес, чтобы Бог и дальше продолжал сдерживать сказанное Им слово: «Я буду с вами всегда…» и «Кто не будет есть Плоти Моей и пить Крови Моей, не будет иметь жизни вечной…»

 

— Некоторые духовники рекомендуют частое причащение, другие — более редкое, и обе стороны приводят аргументы из Священного Писания и святых отцов. Как вы объясните существование этих двух разнящихся течений в лоне Церкви, именно с точки зрения тайны ее единства? Какую позицию вы считаете более соответствующей жизни по Евангелию в наши дни?

— Дорогой мой, проблема жизни по-христиански и единения с Богом не ставится с исторической точки зрения. Не надо ограничиваться историей или привязываться к ней. Нет, речь идет о перманентности. Я не рекомендую состояние подвижничества в качестве непременного условия спасения, но рекомендую состояние постоянного присутствия, не имеющего препятствий, не имеющего исторического или политического аспекта.

Будем ориентироваться вот по чему. Если ты живешь сто лет, то сердце твое бьется сто лет не переставая, день и ночь. Ну а сердце это не бьется исключительно для того, чтобы поддерживать наше физическое существование, но для того, чтобы мы, во что бы то ни стало, чувствовали, что мы должны быть — умом и всем — у Бога[7]. Постоянно!

 

 

Как я сказал, причащение не надо считать, следуя жестким идеям, обязательно частым или же редким. Редким — потому что Бог превелик, превелика Его благодать, и тебе необходимо приготовление. Если у тебя нет брачной одежды… Священное Писание так говорит, что тебя свяжут и выбросят во тьму кромешную[8]. Так что ты должен быть приготовленным. А если ты причащаешься слишком часто, то ты, как человеческое существо необтесанное, неотделанное, начинаешь принимать его как что-то обыкновенное, не с трепетом и страхом Божиим, не с надеждой, благочестием и благоговением.

 

Если у тебя действительно есть этот страх Божий и ты думаешь о важности этого факта, тогда ты годен к тому, чтобы причащаться более часто. Но если ты принимаешь его по обычаю или каждый день, как, я слышал, делается кое-где, тогда это громадная ошибка. Потому что не пост сам по себе решает, однако он необходим, чтобы хоть мало-мальски тебя обтесать. Тело это должно существовать и исполнять ряд функций нашего естества. Но мы должны противиться чрезмерности этих отправлений. А тогда необходимо пощение, но качественно не оно является решающим. Тут опять возникает большая опасность, и именно потому, что причастие — это величайшее дело: больше причащения нет ничего в нашей жизни с Богом…

 

Здесь добавляется и духовное причащение посредством [молитвы] «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Но оно не заменяет собой этого причащения осязаемого, ощутимого. Видите, с самого начала имелись всяческие сомнения. Бог создал две исключительные вещи, которые не могут стать более совершенными, чем Он создал их: Он создал достойнейшую Женщину, Которая родила Бога, и создал священство, которое сводит Бога свыше и вновь рождает Его на святом престоле. На Херувимской священник возносит такую молитву: «…Ты бо еси приносяй и приносимый, и приемляй и раздаваемый…» Тут встает проблема, как однажды студенты спросили меня: «А что такое я, батюшка, если Он — всё?» Отвечает Иисус Христос: «Да, ты священник, но без тебя Я не могу сделать этого». Таким образом, Иисус Христос заимствует движения и голос священник... читать далее

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Прот. Валериан Кречетов: «Сначала – призыв к покаянию, а потом – Причащение»

 

Православие.ру обратилось к известному духовнику и проповеднику протоиерею Валериану Кречетову, настоятелю храма Покрова Пресвятой Богородицы в Акулово, с вопросом о взаимосвязи Таинств исповеди и Причащения.

 

– Батюшка, сейчас в Интернете и СМИ обсуждается вопрос, необходима ли исповедь перед каждым Причащением или верующим можно приступать к Святым Христовым Тайнам и не исповедавшись. Ссылаются на греков, на «афонскую традицию», на то, что многие сегодня часто (чуть ли не каждый день) причащаются – и где уж тут найти время для исповеди… Можно встретить мнение, что достаточно мысленно воздохнуть к Богу (как часто делал это, например, святой праведный Иоанн Кронштадтский, что следует из его «Дневников»), и Господь простит тебе твои грехи, тем более что Бог – это Дух, и Ему не нужно обязательно какое-то формальное действие. А недавно довелось услышать и такое утверждение: «записывая перед исповедью на бумагу, в чем мы грешны, мы совершаем еще один грех: как якобы мы можем знать свои грехи? – их знает Один лишь Господь».

 

– Вопрос этот очень серьезный, и нужно помнить вот о чем: Таинство Причащения было установлено на Тайной вечере, а Таинство Покаяния началось еще до проповеди Самого Спасителя – началось оно с проповеди Иоанна Предтечи: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!» А Сам Господь Иисус Христос, Сын Божий, тоже с этого начал Свою проповедь: «Покайтесь и веруйте в Евангелие!» То есть сама последовательность именно такова: сначала покаяние, а потом – Причащение. Кажется, проще некуда…

142479.p.jpg?0.7060427661848

Проповедь покаяния – это проповедь Евангелия. Ибо сколько раз мы слышим в Евангелии: «Прощаются тебе грехи!», а потом уже: «Встань и ходи!». «Прощаются тебе грехи, иди и не греши, да не горшее тебе что будет!» И блуднице Господь говорит: «Никто тебя не осудил, и Я тебя не осуждаю, но больше не греши!». Это – самое главное.

 

Именно покаяние является стержнем всей духовной жизни. А покаяние начинается с осознания своей греховности. Когда человек начинает чувствовать, что он грешен, немощен, тогда у него появляется потребность от этого избавиться. Но когда человек начинает это совершать своими силами, у него не так-то и получается. По крайней мере, у большинства. Да, есть отдельные столпы в Церкви, как, например, преподобная Мария Египетская, но таких единицы. Поэтому когда речь идет о последовательности Причащения и исповеди, то сама история земной жизни Спасителя именно такова: сначала – призыв к покаянию, а потом – Причащение. Это вещи, неразрывно связанные.

 

Больше того, именно покаяние является главным, потому что и на Вечере среди двенадцати апостолов один-то не причастился! Он принимал чашу («омочил в солило», как сказано), но причаститься-то не причастился! Поэтому нужно помнить и это: покаяние зависит от того, насколько сильна в нас решимость оставить грех. Настолько оно и принимается Богом. Священномученик Сергий Мечёв очень большое внимание обращал на это.

В разрешительной молитве, которую священник читает над каждым человеком индивидуально, есть такие слова: «Примири и соедини его Святей Твоей Церкви… подаждь ему образ покаяния…» То есть время для покаяния вроде уже кончилось, вроде человек исповедался, а просит Господа, чтобы подал ему образ покаяния. А почему? Потому, как говорят святые отцы, что, когда человек входит в темную комнату, он вначале не видит ничего, а потом глаза отдыхают, он начинает различать крупные предметы, потом более мелкие, а если осветить комнату, то он будет еще более подробно всё видеть – от исповеди к исповеди человек духовно прозревает.

 

Больше того, мы знаем классические примеры: преподобный Сисой Великий, у которого перед кончиной лицо уже просветилось, как солнце, отвечает вопрошающей братии: «Отче, неужели и ты боишься смерти?» – «Не знаю, положил ли я начало покаянию!» Если уж такие столпы не знают, положили ли они начало покаянию, что уж тогда говорить нам. Нам без этого просто невозможно ничего в этой жизни изменить, потому что только через покаяние, через прощение грехов Господь изменяет не только участь человека для будущей жизни, но и здесь, в земной жизни.

Кстати, эта истина прекрасно описана у святых отцов.

 

Человек, живя в этой жизни, часто привыкая с детства к каким-то вещам, так сживается с грехом, что даже не замечает, что это грех. Но когда ему говорят, что нужно исповедоваться, он начинает задумываться: что-то, может быть, не так. То есть сначала он не видит, а только потом начинает более тонкие вещи видеть.

 

Есть замечательное изречение. «Душа, знающая, что она обязана исповедовать грехи свои, – говорит святой Иоанн Лествичник, – этой самой мыслью, как бы уздою, удерживается от повторения прежних согрешений. Напротив того, не исповеданные грехи, как бы совершенные во мраке, удобно повторяются». То есть когда человек не исповедуется, он и забывает грехи, это у него становится привычкой. А вот как раз привычка – это навык, а от навыка очень трудно избавиться.

 

Когда-то Господь сподобил меня сослужить Патриарху Павлу Сербскому. Старец-патриарх Павел был удивительным человеком, конечно. Он святой, без сомнения: аскет, молитвенник. И вот, он сам совершал проскомидию. Не младший священник, не кто-то другой, а он сам. Удивительным было его поведение. Когда он приехал, иподиаконы забыли архиерейский омофор. Что делать? Патриарх надел епитрахиль, потом взял вторую – и вторую тоже надел на себя. Получилась сугубая благодать: на шею повесил себе и стал совершать проскомидию.

 

А батюшкам-то делать было нечего, и вот они стали разговаривать – он так погрозил пальчиком… Все замолчали, конечно. Потом патриарх совершил проскомидию, сел и говорит: «Василий Великий говорил, что разговаривать в церкви – великий грех. Но сербы, греки, русские – этим занимаются… Это навык, а от навыка трудно избавиться!» О навыке еще говорится: «Если ты стяжал навык ко грехам, то учащай исповедь их, и вскоре освободишься из плена греховного, легко и радостно будешь последовать Господу Иисусу Христу!» Так что всё время говорится, что нужно исповедовать обязательно грехи, самому себе даже напоминать. Для того, чтобы изгладить из сердца навыки греховные, вкоренившиеся в него долгим временем, нужно время, нужно постоянное пребывание в покаянии. «Состояние покаяния состоит в постоянном искушении духа, борении с помыслами и ощущениями, которыми обнаруживает себя сокровенная в сердце греховная страсть. В обуздании чувств и рева, в смиренной молитве и частой исповеди». Итак, всё время слышим: исповедь, исповедь, частая исповедь.

 

Святитель Феофан тоже прекрасно говорит: «Напоминаю почаще приступать к Таинству Причащения с чувством полного недостоинства, не имеющим ни на что опираться». Но это и есть покаянное чувство.

 

Покаянное чувство необходимо для духовной жизни как воздух, иначе человек начнет забывать грехи, пренебрежительно относиться к ним или просто забудет о том, что нужно над собой трудиться.

 

– Другими словами, покаяние – это училище смирения? Это определенный подвиг, который человек берет на себя, как бы обучаясь постепенно, как мы обучаемся в учебных заведениях, – а тут мы обучаемся борьбе с грехом? И подается благодать?

 

– Совершенно верно: от нас – подвиг исповеди, а от Бога – дар благодати. Как и от человека – подвиг веры, а от Бога – дар любви.

Дело в том, что покаяние настолько драгоценная вещь, прямо скажем, что против покаяния и идет вся война. Как враг не допускает до церкви, как враг не допускает до исповеди, как он старается, чтобы человек, исповедовав грехи, опять возвратился на прежний путь! А того, что с нами часто происходит, мы и не замечаем как бы… время проходит, жизнь нас закручивает. И ведь есть даже такое выражение: когда человек причащается, он получает благодать. Приходя домой, говорили: «Господь милости прислал!» Ее нужно было стяжать там, в храме, а потом донести до дома. А диавол-то знает об этом, и вот враг приходит и, как говорят, «похищает благодать». Конечно, похитить ее он не может – она ему неподвластна, но он старается создать человеку такие обстоятельства, чтобы он начал опять грешить и опять бы от него отступила благодать.

Вот вы упомянули насчет Афона: извините, на Афоне очень серьезно относятся к исповеди. Там, может, не всегда причащаются или реже причащаются, но исповедуются чаще. Поэтому там исповедь поставлена на первое место.

 

 

Отец Лука из монастыря Филофей на вопрос, почему мы грешим после исповеди, отвечал: «Потому что боль сердца не пересилила грех». А боль возникает когда? Например, если всё время наступать на любимую мозоль: когда мы повторяем одно и то же, и стыдно тогда об этом говорить! Отец Алексий Мечёв говорил: «Ну что ж ты, деточка? Как же тебе не стыдно?» А уж одно и то же – тем более стыдно. А когда это навык – это одно и то же, и становится уже самому противно: уж сколько можно! И просто рот-то открывать стыдно, да и к батюшке стыдно идти: вот это как раз и есть плоды (первые, маленькие плоды, росточки) покаяния, покаянного чувства.

 

Есть Вселенская Церковь, и во Вселенской Церкви всё это очень заметно. Ведь Православная Церковь, служа Истине, пришла к формуле служения и чинопоследования Таинств. Есть три богослужебных круга: годовой, недельный, суточный. Они были продуманы и утверждены в Типиконе и в жизни, и даже все праздники всегда соединялись с повседневным бытом людей. У нас же приметы были: на Введение, например, обледенение, потом Никольские морозы, Сретенские морозы и т.д. Вся связывалось. На какие-то праздники выгоняли скотину, на какие-то загоняли, когда-то – пчел выставляли, потом убирали их. И этим было все пронизано.

 

И вот когда в свое время введенный в заблуждение патриарх Тихон дал указание, чтобы перешли на новый стиль, священномученик Сергий Мечёв пришел к нему (один святой пришел к другому святому), пал ему в ноги и сказал: «Ваше Святейшество, я вас люблю и уважаю, не считайте меня бунтовщиком, но я не могу! Оставьте меня под своим омофором как единоверца – как старообрядца!» Он не обличил, не оскорбил патриарха – смирение какое, какая мудрость! – но он свидетельствовал: «Я не могу отделиться от той Церкви, в которой я принял всё, что имею!» Ведь эта же Церковь жила именно так, а если всё переделать, мы пойдем вопреки Церкви.

 

Еще в первые века христианства, когда происходило создание литургических форм, были отменены агапы как часть богослужебного круга. На Карфагенском соборе был указан путь приуготовления к Евхаристии, которым и шли те святые, которых мы прославляем. Именно эта серьезность покаянного подвига и заставила связать исповедь и причащение. Если вначале еще были такие харизматические моменты, многие люди приходили в Церковь из язычества, то потом, когда постепенно всё стало выстраиваться, и появилась эта необходимость.

 

В те времена сначала была открытая исповедь, но не все могли это понести. Исповедующиеся не слушающие, потому что есть еще один момент: «Все возвести могущему понести…», а не всякий может понести, услышав что-то такое.

 

Когда священник выслушивает исповедь, то это особенная милость Божия, дар, чтобы остаться к человеку с ровным отношением, к его душе, не вспоминая его грехи и какие-то его преступления.

 

Конечно, при умножении количества членов Церкви стало сложнее: двенадцать апостолов, потом семьдесят апостолов, потом отцы, мужи апостольские… А люди и в те времена были неодинаковые, и эта неодинаковость, особенно после принятия эдикта Константна Великого, когда в Церковь ринулись буквально все (преследования отменили), тогда именно в Церкви появились всякие люди, начались, конечно, и ереси… Может быть, именно тогда и началось такое формальное отношение. Ведь и в обычной жизни это есть: не все же поступают в институт, и даже те, которые желают и попадают, не всегда трудятся, учась. Процентов двадцать только, а остальные – просто так, формально, ремесленники так называемые. И произошло это, видимо, как среди человечества, так и коснулось, естественно, и духовной жизни – и Церкви. Вот тогда-то и начался формализм. Во-первых, отделилась Западная Церковь от Восточной. И вот в Западной-то стремление к такому как бы порядку, к бухгалтерии вылилось в появление индульгенций. Прежде Божиего суда стали взвешивать добродетели и грехи. Это породило возмущение тогда, и появился раскол. Как показала история Церкви, после отделения Западной Церкви от Восточной, видимо, неправильная борьба пошла с формализацией: в Западной Церкви это привело к протестантскому расколу. Кстати, эта борьба началась с индульгенций, с Таинства Покаяния. Удивительно, что и там начали с Таинства Покаяния! И потом постепенно в оставшейся Церкви путем разрешения свободной исповеди, свободного причастия, исправления «формальной исповеди» пришли к появлению формального причастия – и вместе с водой выплеснули и ребенка.

 

В Церкви существуют всем известные акривия и икономия. Акривия – это стержень, это устав, это костяк, на котором всё держится. А икономия – это отдельные моменты, подходящие к отдельным личностям и обстоятельствам, – и одно без другого не может существовать. Или будет голый скелет, или кисель какой-то, без скелета, образно выражаясь. Поэтому всё должно быть соразмерно. И поэтому, когда начали отходить от формализма, и получилось, что было потеряно главное: был потерян дух.

 

Параллельно с этим стремление к совершенствованию внешней формы жизни Восточной Церкви, как бы учитывая требования современного мира, к этому времени привело к разделению восточных христиан – путем перехода части Восточных Церквей, по подобию Западной Церкви, на новый стиль. Это было следование духу мира. И в результате борьбы с формализмом появилось обновленчество (это же примерно в то же самое время – где-то 1922 год). Оно, вместо обращения к подъему духа (как это делали, например, отец Иоанн Кронштадтский и отец Алексий Мечев, Оптинские старцы) занялось изменением внешних форм: например, выносом престола на середину церкви и прочим.

 

Кстати, это же повторили и католики. Когда я был в Италии, то спрашивал: «Как у вас посты соблюдают?» Ну, постятся два дня в году, а особо ревностные – до обеда не едят мяса! То есть первоначально свободное отношение их к посту привело к тому, что постепенно от поста почти ничего не осталось. Та же печальная картина повторилась и с исповедью, и литургическая жизнь тоже стала ослабевать. А при переходе на новый стиль у них Успение пришлось на «бархатный сезон». Все на пляже, и тогда усердные ксендзы стали выносить престолы на пляжи и служить там мессы. Ну, это, конечно, нам очень даже непонятно: когда я рассказал об этом отцу Николаю Гурьянову, он сначала так вздрогнул, а потом таким кротким-кротким тоном сказал: «Не стоило бы этого делать!» То есть опять дух проявился в нем, смирение…

 

Обновленчество проявилось наиболее ярко в Русской Церкви. Слава Богу, что такой подход в стремлении к глобализации тогда был отвергнут, но он затаился до времени. Все изменения и нововведения в Западной Церкви (новый стиль, частичная отмена латинского языка, выездные мессы на пляже и др.) кажется, не произвели видимого церковного духовного «подъема» на Западе. В то же время ни церковнославянский язык, ни возврат к некоторым традициям «застывших» форм не помешали нашей Церкви выстоять в тяжелые времена гонений и начать воцерковление и возрождение приходской жизни. Не следование духу времени, а изменение духа, как и было сначала! Вывести соль земли. В частной беседе отец Александр Ветелев сказал мне: «Ничего не меняйте, лучше объясните: “живот” – ну, это “жизнь” и проч.…» Неправильное понимание перехода от формальной молитвы к неформальной может привести к постепенному оставлению и молитвы, и богослужения. Те формы, к которым пришла Церковь Христова как Тело Христово в течение многих веков, требуют одухотворения, а не изменения. Так же, как органы нашего тела требуют оживления, одухотворения, а не отсечения как изменения внешней формы, если плохо исполняют свое назначение.

 

А Бог есть Дух, и с помощью Божией на дух, а не на форму должны быть направлены усилия. Нужно молиться, нужно и пастырю, и пастве испрашивать помощи Божией. Яркий пример: отец Иоанн Кронштадтский, отец Алексий Мечёв и отец Сергий Мечёв…

 

Еще в 1969 году в частной беседе отец Тихон (Агриков) сказал: «Теперь исповедь должна быть как проповедь, а проповедь – как исповедь». А он как раз исповедью занимался. В то же время отец Сергий Орлов, по поводу размышления двух молодых священников о современной жизни, сказал: «Договорились до того, что про Бога забыли. А Бог есть Дух, а дух животворит!» Думается, что вот на это и должна быть направлены, прежде всего, исповедь и вообще исполнение правил и уставов Церкви: на дух.

 

Когда начинают говорить, что то или иное требует замены, нужно задуматься: что нужно менять? Если вопрос о непонятности церковнославянского, то, как говорил отец Александр Ветелев, можно отдельно объяснить некоторые слова, а если речь идет о Таинствах, то нужно помнить: эти Таинства совершали все те, кого мы прославляем – и прежде всего наши Новомученики и Исповедники Российские!

 

С протоиереем Валерианом Кречетовым беседовал Николай Бульчук 6 ноября 2013 года

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

В сентябре 2013 года был опубликован проект документа «О подготовке ко Святому Причащению», подготовленный Межсоборным присутствием. Он вызвал оживленную и даже весьма резкую дискуссию в православных СМИ и блогосфере. Прежде всего обсуждается вопрос: должна ли исповедь быть частью этой подготовки, то есть обязательно предшествовать Причащению? Однако в этом обсуждении выявился и еще целый ряд вопросов, связанных преимущественно и непосредственно с исповедью. Нужно ли мирянам каяться в помыслах? Лучше исповедоваться регулярно или ждать особого покаянного чувства? Как часто должен исповедоваться священник?


На эти и другие вопросы мы попросили ответить Митрополита Саратовского и Вольского Лонгина.
— Владыка, в дискуссии, связанной с проектом документа «О подготовке ко святому Причащению», поднимается много вопросов, связанных с Таинством Исповеди. Оказалось, что в среде духовенства, причем, как правило, молодого и образованного, есть принципиальные противники частой исповеди. Они говорят о том, что нельзя заменять исповедь мирян откровением помыслов, как в монастыре. По их мнению, частая исповедь (раз в одну-две недели) перестает быть исповедью в полном смысле этого слова. Но так ли это? Может быть, тут имеет место недопонимание — что же такое откровение помыслов, что оно представляет собой на самом деле?

— Действительно, монастырское откровение помыслов несколько отличается от исповеди. Откровение помыслов в благоустроенных православных обителях, в которых сохранились правильные традиции монашеской жизни, — это попытка исполнить Евангельскую заповедь: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4, 26), — причем не только во гневе, но и в любом другом грехе. Поэтому в конце дня монах или монахиня открывает старцу или старице все свои греховные мысли, слова и поступки, совершенные в течение дня. Именно откровение помыслов созидает братство в монастыре, потому что оно не дает возможности укорениться в сердцах иночествующих каким-то недобрым помыслам и чувствованиям по отношению друг к другу.

В принципе, нечто похожее мы имеем в нашем вечернем правиле — «Исповедание грехов повседневное». Предполагается, конечно, что человек не просто произносит заученное: «…делом, словом, помышлением… объядением»,— хотя он, может, сегодня вовсе и не объелся. В идеале человек должен в этой молитве называть именно те грехи, которые он видит в себе. Такое исповедание перед Господом является неким аналогом монастырского исповедания помыслов. Но ни одно, ни другое не заменяет собой исповеди.

— В вечерних молитвах мы просим Бога простить наши грехи, совершенные делом, словом и помышлением. Многие страсти проявляются в нас именно в виде помыслов — например, зависть. Далеко не всегда зависть приводит к тому, что человек реализует ее на деле, пытаясь отобрать у субъекта своей зависти то, что «принадлежит ему не по праву», или причинить ему зло другим каким-то образом, как в телесериалах. Так должен все-таки мирянин исповедоваться не только в грехах, совершенных делом, но и в помыслах? И если да, то когда?

— Бывает так, что какой-то помысел у человека становится навязчивым, и тогда обязательно нужно его исповедовать. Скажем, недоброе отношение к другому человеку, зависть, гнев на него. Иногда человек не может остановиться: изо дня в день он думает об этом, разговаривает на эту тему с другими людьми. Такой помысел нужно нести на исповедь и просить Бога о том, чтобы Господь избавил от него.

— Все ли свои грехи нужно исповедовать священнику в храме или в большинстве случаев достаточно попросить у Бога прощения тогда, когда согрешил, или вечером, подводя итоги своего дня, читая то же «Исповедание грехов повседневное»?

— Здесь, наверное, тот же принцип. Как только человек осознал, что согрешил, необходимо попросить у Бога не только прощения, но и помощи для преодоления этого греха. Это обязательно надо делать и сразу же, и подводя итоги своего дня. И если этот грех повторяется, если душа болит о нем или какой-то помысел не отступает — вот о них надо сказать на исповеди.

— Опять-таки многие участники дискуссии говорят о том, что мирянам, которые ходят в храм регулярно, достаточно исповедоваться раз в месяц. Может ли все-таки быть такое, что человеку не в чем исповедоваться — ни раз в неделю, ни два раза в месяц? Что это значит? Что мы действительно можем жить какое-то время без греха или что мы не видим своих грехов?

— Церковь говорит: «Несть человек, иже жив будет и не согрешит». Могу предположить, что каких-то грубых грехов за неделю человек не совершит. Дай Бог, чтобы не только за неделю, но и за месяц. Но совсем без греха жить очень трудно, особенно тем, кто живет в миру. Какими-то грехами мы неизбежно связываемся. Если человек живет внимательной жизнью, думаю, вряд ли у него возникнет такая ситуация, что ему не в чем исповедоваться.

— Нужно ли исповедоваться, если при этом нет острого покаянного чувства?

— Видите ли, в чем дело: сила покаянного чувства зависит от напряженности внутренней жизни человека. Надо «внимать себе» не просто время от времени, а постоянно. То есть человек должен жить постоянно в трезвенном внимании к самому себе, к своим поступкам, к движениям своей души, к тому, что он говорит, что делает. И это внимание должно обязательно сопровождаться сверкой с Евангелием: насколько я сегодня далек от Евангелия, от того, чего ждет от меня Господь,— или, наоборот, насколько по милости Божией удалось как-то приблизиться к нему, что-то сделать доброе. Если будет такой постоянный навык, будет и покаянное чувство. Так не бывает: живет себе человек равнодушно, а потом вдруг раз — что-то включил сам в себе, и полились слезы…

Дело в том, что покаянное чувство — результат голоса совести, а отношения человека со своей совестью — очень непростая вещь. Если человек слушает ее, старается не идти против голоса совести, то малейший проступок будет вызывать в нем сильное чувство раскаяния. А если человек постепенно приучается — сначала в малом, потом в среднем, потом и в большом действовать против совести, то ее голос становится все глуше и глуше. Помните, как авва Дорофей говорит о совести: «Это те кладези, которые, как толкуют святые отцы, искапывал Исаак, а филистимляне засыпали. <…> Ибо когда совесть наша говорит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем сим, и когда она снова говорит, а мы не делаем, но продолжаем попирать ее, тогда мы засыпаем ее, и она не может уже явственно говорить нам».

И получается так: заглушен голос совести — покаянного чувства и не возникает. А раз оно не возникает, то нет и необходимости в исповеди. Получается своего рода замкнутый круг.

Надо честно признаться, что каждый человек проходит через периоды охлаждения, нечувствия. Почему в Евангелии сказано, что Царствие Небесное нудится (Мф. 11, 12)? Потому что нам нужно постоянно понуждать себя в делании добра. Очень часто современный человек, придя в Церковь, ждет, что что-то с ним произойдет благодаря некоему воздействию извне. А когда ему говорят, что нужно трудиться самому, причем трудиться каждый день и прилагать при этом большие усилия, ему становится неинтересно. Это, кстати, основная причина таких вот дискуссий: «А зачем посты? Посты в супружеской жизни, посты как ограничение в пище? Зачем исповедь?». Это результат невнимательной жизни.

Знаете, есть навигационные системы, благодаря которым командир самолета или капитан корабля, находящегося в открытом море, всегда видит, в какой точке маршрута он находится и по какому пути ему нужно следовать. Для нас таким навигатором должно служить слово Божие. И каждую минуту человек должен твердо себе представлять, где он сейчас находится, в каком состоянии его духовная жизнь. Иными словами, надо воспитывать в себе способность всегдашнего видения своих грехов. Тогда появится и покаянное чувство. А если оно будет, то человек будет бежать на исповедь, стремиться к ней. А если нет, то и исповедь через какое-то время окажется ненужной. Но вот ведь как устроен человек: мало того что ему самому окажется не нужна исповедь, он начнет бороться за то, чтобы и всем остальным она была бы не нужна.

Поэтому, что касается остроты чувств, тут можно сказать только одно: она утрачивается тогда, когда человек впадает в нерадение. Тогда все утрачивается: и чувство присутствия Божия в твоей жизни, и богослужение становится чем-то долгим, непонятным, скучным и ненужным. И всякая борьба с собой начинает казаться «самокопанием». Поэтому когда говорят, что исповедь становится «профанацией покаяния» в силу своей частоты, — это принципиальное непонимание сути Таинства, это совершенно неправильно.

— Есть также мнение, оно звучит достаточно громко, что к частой исповеди стремятся невротические личности, занятые оцеживанием комара. Есть ли такая проблема? Или что исповедь без радикальной перестройки жизни является не покаянием, а чем-то ненужным и опасным, приводящим к «духовной шизофрении»?

— С одной стороны, проблема такая есть: и невротические личности, конечно, существуют, и оцеживание комара бывает. Многие святые отцы предупреждали о том, что тонкое различение помыслов не нужно для новоначальных, и для живущих в миру оно тоже ни к чему.

Но наличие этой проблемы не решается тем, чтобы отменить или как можно дальше отодвинуть исповедь: «А давайте-ка отменим регулярную исповедь, потому что есть невротические личности»… Да, есть — и что делать? С такими людьми надо работать, им надо уделить внимание, больше времени потратить на них — но помочь им можно и необходимо.

И что значит «радикальная перестройка жизни»? Сегодня мы все настроены на какой-то конечный результат. Но в жизни человека все по-другому. Он просто живет. Господь дает ему возможность прожить еще один день, год, дает возможность потерпеть самого себя, пережить свои падения, вставать, не валяться в своих грехах, не падать духом, а жить дальше. И это, собственно говоря, гораздо более высокая цель, чем какие-то абстрактные достижения. Не стоит жить по принципу «всё или ничего» или ждать каких-то выдающихся сиюминутных результатов от всего, что мы делаем, включая исповедь.

Исповедь — это Таинство, в котором Господь прощает человеку его грехи. Все другие рассуждения и толкования, которые сегодня часто можно встретить, затемняют смысл исповеди и в полном смысле этого слова «профанируют» Таинство.

— Многие священники говорят о том (и в Интернете, и во время проповеди в храмах), что прихожане заменяют исповедь рассказом или вопросами о своих житейских делах. Сложность в том, что это прежде всего пожилые и малообразованные люди, которых уже не переделаешь. Как тут быть священнику?

— Действительно, бывает, что люди слишком раздвигают границы исповеди как Таинства. Но думаю, не стоит по этому поводу слишком возмущаться. Нужно воспитывать людей, и каждый священник должен этим заниматься. В конце концов, когда к преподобному Амвросию Оптинскому приходила деревенская старуха и рассказывала ему о том, что у нее мрут индюшата, это тоже не было исповедью. Но преподобный Амвросий не отмахивался от нее, а советовал, что делать, чем их кормить, и хоть это не было в строгом смысле слова духовным советом, но было тем, что необходимо человеку, — и утешением, и проявлением любви.

Дело в том, что вообще в Церкви очень трудно провести четкие границы, все классифицировать, нарисовать таблицы, потому что общение человека и Бога — это общение двух личностей. Так же и общение человека со священником — тоже общение двух личностей, принципиально не укладывающееся в строгие рамки. Да и есть ли необходимость так четко все разграничивать? И священник не должен по этому поводу возмущаться и негодовать, обличать таких людей, но с терпением, мягко и ненавязчиво, деликатно учить их исповедоваться, различать исповедь и духовную беседу или просто беседу с просьбой о помощи, поддержке, совете. И сам он не должен бояться того, что что-то из второго «жанра» попадет в первый.

— Владыка, много говорится и о том, что само-то духовенство часто не исповедуется…

— Это очень плохо, причем это особенность в основном нового, молодого сегодняшнего духовенства. Как ни прискорбно, и я это вижу на примере своей епархии и семинарии, многие семинаристы исповедуются редко, а став священниками, исповедуются не чаще. Слава Богу, есть немало замечательных батюшек, которые ездят по монастырям, имеют духовников и часто исповедуются. Есть приходы, где батюшки перед службой исповедуются друг другу. Но в основном, конечно, духовенство исповедуется мало, и это очень большая беда, а не пример для подражания. И уж тем более не аргумент в ведущейся сегодня дискуссии об исповеди. Более того, в этом корень многих серьезных проблем нашей церковной жизни. С этим нужно что-то делать, вот по какому поводу на самом деле нужно открывать дискуссию в наших церковных СМИ. Каждый священнослужитель должен понимать, что принятие священного сана не снимает с клирика тех обязанностей христианина, которые несут миряне, а, наоборот, требует их исполнения в еще большей степени. А использовать в качестве аргумента: «Священники не исповедуются, а причащаются», — мне кажется, совершенно неправильно. Сам я всегда призываю семинаристов исповедоваться чаще, потому что только тот священник, который умеет исповедоваться и понимает значение исповеди, сможет научить этому своих прихожан.

Но вот еще о чем мне хотелось бы сказать. Сегодня принято с праведным негодованием обличать старое духовенство, за разные отступления. Особенно часто вспоминают о том, что в советские годы почти повсеместно не причащали на Пасху. Читали Слово Огласительное святого Иоанна Златоуста «Трапеза исполнена, насладитесь все» — а не причащали… Столько праведного негодования и возмущения излилось за последние годы по этому поводу… Я читал эти обличения и все ждал: вспомнит или не вспомнит кто-нибудь из участников дискуссии о том контексте, в котором возникла данная «традиция»? Знает ли кто из современных обличителей, что такое «раскачивать толпу на Пасху»? А я помню это очень хорошо. Что творилось в советское время в храмах в Пасхальную ночь? В храме толпа народа, а в толпе, взявшись за руки, стоят молодчики, комсомольские активисты, спортсмены — и вот они начинают напирать, всю эту толпу огромную «качать». Крики, шум, причитания, потому что упадешь — затопчут. И топтали. А делалось это для того, чтобы люди начали выбегать из церкви. Бедный хор изо всех сил старается, кричит: «Воскресения день, просветимся, людие…» — а в храме творится что-то невероятное, ничего не слышно, вопли со всех сторон, плотный запах перегара, потому что вся толпа этих комсомольцев-добровольцев для куража хорошо приняла на грудь. И как можно было причащать кого-то в той ситуации, в той «пасхальной» атмосфере? Да еще без исповеди?

Я привел этот пример для того, чтобы, когда мы обсуждаем какую-то сложившуюся практику, прежде чем судить с высоты нашего сегодняшнего понимания, не забыли бы посмотреть, каков контекст, в котором формировалась та или иная традиция. Да, среди них есть и не совсем правильные, сложившиеся «нужды ради», обоснованные только исторической ситуацией, а есть и совершенно оправданные. Как появилась традиция Русской Церкви не причащать без исповеди? Неужели от какого-то злого умысла? Как некоторые сейчас говорят: «Вот, людей ко Христу не пускают, бременами неудобоносимыми связывают, священники сами не исповедуются, не постятся… а нас заставляют». Конечно же нет.

Я считаю, что исповедь и Причастие, может быть, не обязательно должны быть так строго сопряжены, как сейчас, но тем не менее связь между ними должна сохраняться. Будет очень плохо, если мы утратим те традиции благочестия, которые существовали в нашем народе на протяжении столетий и, слава Богу, сохранились, несмотря на десятилетия гонений.

Мы очень часто в последнее время умиляемся и восхищаемся практикой Греческой Церкви. А вот греки на самом деле, когда приезжают к нам в Россию, бывают потрясены благочестием русского народа. Многие так и говорят: в России сегодня самый благочестивый народ.

— Владыка, Вы сказали, что досадно было бы потерять многовековую традицию. Очевидно, что она прошла проверку временем. Думаю, что человек, который привык исповедоваться перед Причастием, чувствует в этом необходимость, чувствует пользу для своей души именно в таком подходе. Благодаря практике, без углубления в богословские споры разной степени корректности.

— Конечно! Ведь в этом хоре голосов, который так громко сегодня звучит в Интернете, какая мысль является господствующей, хотя и не всегда прямо высказываемой? «МЫ не хотим исповедоваться, НАМ это не нужно». Поэтому спор неразрешим принципиально. Есть люди, которые не нуждаются в исповеди. И есть те, кто в ней нуждается. Поэтому спор этот совершенно бесперспективный, на мой взгляд.

— Сегодня очень популярна теория Евхаристического возрождения, которая основывается на необходимости частого, еженедельного Причащения. В центре жизни христианина должно быть Причащение Святых Христовых Таин. Вряд ли с этим можно и нужно спорить. Но есть также мнение, что частое Причащение само по себе способно решить многие проблемы церковной жизни — сделать христиан более сознательными и ответственными, объединить приходы.

— У меня двойственное отношение к этой теории. Да, по отношению к практике дореволюционной Русской Церкви, когда принято было подходить к Причастию один-два раза в году, — безусловно, более частое Причащение можно только приветствовать. Но есть и другие крайности. В центре жизни христианина должно быть Причащение Святых Христовых Таин — не собираюсь с этим спорить. Но ведь и к Причастию люди привыкают. И все зависит не только от того, как человек готовится к нему, а от того, как он живет. Может ли человек, живущий обычной суетной жизнью, сказать положа руку на сердце, что его жизнь настолько христоцентрична, что он не нуждается ни в какой подготовке ко Причащению? Понятно, когда афонские монахи причащаются три-четыре раза в неделю: это люди, которые посвятили себя Богу, они живут во Христе. Для них частое Причащение совершенно оправданно, так и должно быть.

Но дело в том, что большинство обычных мирян живут не на Святой Горе, а в современных городах. Если мы согласимся с таким вот облегченным подходом, то постепенно сведем на нет подготовку к Причастию и через какое-то время получим то, что сегодня имеется на Западе. Добросовестный благочестивый католик, идя домой, между работой и супермаркетом заходит по дороге в храм, где совершается вечерняя месса, и причащается между делом — не готовясь, не постясь, не исповедуясь и не читая никаких правил. Потратив на это примерно полчаса, идет домой и дальше живет обычной жизнью. Это и есть идеал? Нужно ли к этому стремиться? Мне кажется, что нет.

— Можно ли все-таки дать рекомендацию: как часто следует причащаться мирянам? Многие священники, в духовной опытности которых нет сомнений, советуют современным христианам исповедоваться и причащаться раз в две недели. Например, об этом часто писал в своих письмах архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Как Вы относитесь к такой практике?

— Невозможно дать рекомендацию, общую для всех. Все зависит от интенсивности церковной жизни того или иного христианина. Более того, один и тот же человек в разные периоды своей жизни испытывает разную нужду в церковных Таинствах, мы говорили об этом подробно в прошлой беседе. Повторю: если человек регулярно исповедуется, очищает свою совесть, если он живет церковной жизнью в полном смысле этого слова, постится все многодневные и однодневные посты, читает молитвенное правило (утренние и вечерние молитвы или, может быть, еще какое-то правило, согласованное с духовником) — думаю, что он вполне может причащаться достаточно часто. Как часто? За каждой Литургией? Мне кажется, не нужно ставить перед собой таких целей, — но достаточно часто, и не всегда перед Причастием исповедоваться. Хотя, если есть возможность и желание, лучше исповедоваться.

Можно причащаться раз в неделю? Можно, если человек живет напряженной внутренней жизнью. Можно причащаться раз в две недели? Наверное, это одно из самых оптимальных решений. Я бы еще прибавил великие и двунадесятые торжества и праздники, которые человек особо почитает. Например, кто-то очень чтит Казанскую икону Божией Матери, а кто-то — преподобного Сергия. И думаю, для современного христианина, который как минимум каждую неделю ходит в храм, причащаться два-три раза в месяц хорошо и вполне достаточно.

http://www.pravmir.r...-blagochestiya/

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Документ одобрен на Архиерейском Совещании Русской Православной Церкви, прошедшем 2-3 февраля 2015 года в Храме Христа Спасителя в Москве.
 
http://www.patriarchia.ru/db/text/3981166.html

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

По моему основная мысль - "давайте как у греков", нечто вроде ново-никоновской реформы с примесью элементов экуменизма или с прицелом на него.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

ПРАВОСЛАВНОЕ ФАРИСЕЙСТВО, ИЛИ О НЕУДОБОНОСИМЫХ БРЕМЕНАХ

 

протоиерей Андрей ДУДЧЕНКО

 

Несколько дней назад я разместил в социальной сети и в своем блоге запись о том, что нигде не проявляется так ярко наше православное поповское фарисейство, как в отношении к мирянам касательно подготовки ко Причастию.

Требовать обязательной исповеди от мирян перед каждым причащением — поповское фарисейство. Священники сами не исповедуются перед каждой литургией, но по мере необходимости или возможности.

Точно так же фарисейство — требовать от мирян дополнительного поста перед Причастием. Ни один священник, требующий от мирян дополнительного поста, сам таким образом не постится. Достаточно поститься в установленные посты — по средам, пятницам, и в многодневные посты, принятые Церковью, и приходить на литургию натощак.

А вот не разрешать мирянам причащаться на каждой литургии — это уже даже не фарисейство, а противление Христу! Кто мы такие, чтобы дерзать становиться преградой между даром Христовым и человеком?

На литургии мы произносим Христовы слова: «Примите, ядите… Пийте от нея вси…» — все, а не «исповедавшиеся, постившиеся, вычитавшие правило…» Страшно, когда священник становится не помощником, а преградой!

В ответ на эту запись один мой читатель отметил, что на самом деле положение еще хуже. Все-таки фарисейством мы называем, как правило, осознанное лицемерие. Ну, или частично осознанное. Здесь же чаще всего мы имеем дело не с лицемерием, но с другой верой. Священники, предписывающие непременно поститься дополнительно три дня, неделю или один день перед Причастием и каждый раз непременно исповедоваться, действительно уверены, что именно так и следует поступать. При этом, снова же, никто из них не применяет этого правила к себе.

Не существует никакой заповеди, канона, нормы устава насчет дополнительного поста и обязательной исповеди перед Причастием. А того, чего не существует, и нарушить нельзя. Но тем не менее большинство священников все же держатся этой отжившей свой век рекомендации синодальной эпохи.

Приходилось неоднократно быть свидетелем такой ситуации: субботний день, закончилась литургия, священник с пономарями и хором идет в трапезную. И здесь предлагают два вида блюд: не-постное — для священника и всех желающих, и постное — для тех, кто желает причаститься завтра, в воскресенье. Но ведь священник тоже будет причащаться в воскресенье, и при этом никому из священников не придет в голову поститься в субботу (если это, разумеется, не во время многодневного поста)! Спрашиваешь такого священника: в ответ — убеждение, что нам — можно, а вот мирянам — нельзя. Однако послушаем лучше святителя Иоанна Златоуста: «Но есть случаи, в которых священник не отличается от подначального, например, когда должно причащаться страшных Таин. Мы все одинаково удостаиваемся их; не так, как в ветхом завете, где иное вкушал священник, иное народ, и где не позволено было народу приобщиться того, чего приобщался священник. Ныне не так; но всем предлагается одно тело и одна чаша» (Беседы на Второе послание к Коринфянам, 18, 3). В вопросе принятия Святых Таин священник не отличается от мирянина, в том числе — и в плане подготовки!

Священник не может служить литургию и не причаститься. Это правило выполняется в 100% случаев. Точно так же священник не может сослужить на литургии и не причаститься. Так же следовало бы всегда причащаться на литургии и всем присутствующим, но не сослужащим клирикам (к сожалению, часто приходится наблюдать, как священник, не служащий в данный день, но требный или исповедующий, не причащается). Это предписывает восьмое Апостольское правило: «Если епископ или пресвитер, или диакон, или кто из священного списка при совершении приношения не причастится — да представит причину, и если она уважительна, да будет извинен. Если же не представит — да будет отлучен от общения церковного, как сделавшийся виною вреда народу, и на совершавшего приношение наведший подозрение, якобы неправильно совершал». То есть если присутствующий на литургии (в правиле не говорится именно о сослужении, поэтому мы можем смело подразумевать всех клириков, находящихся в храме во время литургии) клирик не причастится без уважительной на то причины — да будет отлучен, потому что он стал причиной причинения народу «вреда» — видимо, дурного примера, а также потому, что своим поведением (уклонением от причащения) навел подозрение на предстоятеля, возглавляющего литургическое собрание, в том, что тот неправильно совершает службу. Получается, что если предстоятель совершает литургию неправильно, то клирик имеет полное право не причаститься. Но что значит неправильно? В контексте эпохи, когда были составлены Апостольские правила, вывод возможен только один: если он совершает службу как еретик. Именно в евхаристической молитве — анафоре — выражается суть богословия Церкви. Еретики, искажавшие православное учение о Боге и воплощении Сына Божия, непременно изменяли в соответствии со своим учением и евхаристическую молитву. Вот на такой — и только на такой! — литургии клирики (а также и миряне) имели полное право не причащаться, а может, не только право, но и обязанность. Однако нет ни малейшей причины для клирика уклоняться от причащения на литургии, которая была совершена в соответствии с богословием кафолической Церкви!

Но почему же тогда это стало не только возможно, но и вполне привычно для мирянина? Вопрос, кажется, риторический. В тех же Апостольских правилах говорится: «Всех верных, входящих в церковь, и писания слушающих, но не пребывающих на молитве и святом причащении до конца, как безчиние в церкви производящих, отлучать подобает от общения церковного» (правило 9). Пребывать до конца на святом причащении что значит, как не то, что нужно это причащение принимать, а не только смотреть, как принимают другие? Можно ли насытиться от трапезы, не вкушая ее? Однако по сей день еще многие и многие наши священники убеждены и учат, что частое причащение — не полезно, при этом призывая каждое воскресенье и праздники приходить в храм. Это тяжелое наследие синодальной (дореволюционной) эпохи, когда вполне нормальным считалось причаститься один раз в год… Плоды такого «благочестия» очевидны: 1917-й и последующие годы гонений и почти полного истребления Церкви, что было бы невозможно без поддержки или молчаливого попустительства «народа-богоносца».

Традиция дополнительного поста и обязательной исповеди перед Причастием сложилась как ответ Церкви на упадок подлинного благочестия. Когда миряне — в терминологии церковной «верные», которых апостол Петр в своем послании называет «родом избранным, царственным священством» — перестали подходить к Чаше, то тем самым фактически отдалились, если не отпали от Церкви. И тогда таковым стали рекомендовать непременно подготовиться к воссоединению с Церковью с помощью поста, усиленной молитвы и непременной исповеди. Одна из молитв принятого ныне чина исповеди содержит слова: «Приими и соедини его святей Твоей церкви…» — а присоединить к Церкви можно лишь того, кто в настоящий момент к ней в силу каких-либо причин не присоединен. Крайне странно читать такую молитву над верными, исповедующимися и причащающимися каждое воскресенье, а то и чаще…

Значит ли это, что мы теперь должны проповедовать во всеуслышание с амвонов о том, что можно подходить ко Причастию без поста и исповеди? Нет, не значит, потому что в наших храмах, как правило, очень много «захожан», то есть тех, кто считает себя православным, но не знаком в достаточной мере с Евангелием, давно или никогда не исповедовался, не знает, что такое Причастие. Пускать к Чаше всех без разбору нельзя. Здесь исповедь — как раз отличный способ познакомиться с человеком и что-то ему подсказать, направить, сориентировать. Однако в частных беседах, то ли во время исповеди, то ли в ином формате, можно и нужно разъяснять, что связка исповедь-причастие не является незыблемой и никогда не была такой в истории Церкви, и что достаточно соблюдать установленные Церковью постные дни, чтобы причащаться за каждой литургией.

Теперь затронем некоторые тонкости. Одна моя знакомая написала в ответ: «А я знаю священника, который сам постится перед тем, как совершать литургию. Не строго, но постится. С утра мясо не ест, а вечером вообще в животной пище старается ограничивать себя. Очень его уважаю». Да, такой подход действительно можно и нужно уважать, однако это не отменяет вопроса: зачем? Каковы обоснования такого поведения? Речь идет прежде всего о посте в субботу, который прямо запрещен Апостольскими правилами: «Если кто из клира усмотрен будет постящимся в день Гоподень, или в субботу, кроме одной только (Великой Субботы): да будет извержен. Если же мирянин: да будет отлучен» (правило 64). То есть мы с легкостью отвергаем очень ранний канонический свод ради соблюдения «предания старцев», причем очень недавнего. Да, скажут иные, в Апостольских правилах подразумевался совсем другой пост, не тот, что нынче: полное неядение до захода солнца, а не изменение рациона. Это верно, однако для нас сегодня пост — это именно изменение рациона (воздержание от животной пищи), именно это является постом для сегодняшних православных христиан, и почему-то, невзирая на Апостольское правило, мы считаем уместным и возможным это и в субботу!

Не надо делать культа из еды, и я вовсе не призываю отменить посты. Однако не надо делать культа и из поста. Вообще, по слову апостола Павла, которое мы часто забываем, «пища не приближает нас к Богу». В иных интернет-дискуссиях действительно убеждаешься в правильности тезиса игумена Петра (Мещеринова) о том, что наше практическое православие часто вырождается в «религию еды».

В нынешнем церковном календаре постные дни занимают большую часть года — около 200 дней, в зависимости от продолжительности Петрова поста. Кажется, этого количества вполне или даже более чем достаточно, чтобы не делать из мясной пищи культа. Можно вспомнить, что такой аскет как приснопамятный патриарх Сербский Павел, которого никто не упрекнет в излишних послаблениях, на основании исторических и пастырских соображений считал возможным сократить продолжительность Петрова и Рождественского постов…

Евхаристический пост состоит в полном воздержании от еды и питья с утра до самого Причастия. Однако в случае болезни не запрещается принять перед причащением лекарство, необходимое по жизненным показаниям. В некоторых случаях в роли такого лекарства может выступать еда — как, например, при некоторых формах сахарного диабета. В таком случае можно смело съесть тот минимум, что необходим, и идти на литургию. Это же касается и маленьких детей… А вот с какого времени начинать евхаристический пост? Чаще всего рекомендуют с полуночи. Однако в самой полуночи нет ничего «мистического», и можно сказать, что в определенных случаях (например, позднее возвращение с работы) ничто не препятствует поужинать и после полуночи, чтобы затем наутро причаститься. Это подтверждается и рекомендацией Священного Синода РПЦ от 28.11.1968 года поститься не менее шести часов перед причащением.

А вот что говорит на эту тему архимандрит Ефрем, игумен Ватопедского монастыря на Афоне: «Я знаю, что в России некоторые священники говорят, что перед Причастием надо поститься три дня, а некоторые – пять дней. На самом деле нет никакого обязательного закона, сколько дней поститься перед Святым Причастием. Доказательством этому служит то, что священники не постятся в обязательном порядке, а потом не только причащаются на следующий день, но и служат литургию. Мы ведь соблюдаем посты определенные – четыре поста в году и посты в среду и пятницу, думаю, что этих постов достаточно. Если кто-то хочет поститься перед Причастием даже целую неделю ради аскезы, ради благоговения, пожалуйста, но чтобы это узаконивали духовники – об этом мы нигде и никогда не слышали. Если бы это было обязательным условием для Причастия, во-первых, священники должны были бы поститься всегда. Иногда говорят, что христианам надо только раз в два-три месяца причащаться, – такого закона тоже нет. Когда у христианина нет смертельных грехов, он вправе причащаться значительно чаще».

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Батюшки как-то устают, народу много, а не исповеданный грех остается грехом и камнем и причастие тогда будет не во спасение, а в осуждение...Господи, помилуй нас, если можно...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

По поводу исповеди... У меня такие мысли, что если отменят ее перед причастием, то не понятно, как это на практике. А если человек сам хочет исповеди? И так то порой лишь по листочку прочитаешь грехи и все. Не хватает духовного окормления, а тут хоть минутку, но уделят.)) Говорят, что исповедь - это не беседа, но других то вариантов нет, нужен же человеку и совет, а другого времени для общения, кроме исповеди, в большинстве случаев нет.

А вот по поводу необязательности длинного поста перед причастием, в этом есть смысл мне кажется.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Подумала - если священник знает хорошо своих прихожан, их особенности, их страсти и т.д. - наверное, может дать какие-то послабления. По вообще - да, послушаешь на приходе, почитаешь в инете - и бегом хочется в Оптину, в тишину, в благоговение, в соблюдение Правил...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Из поучений Силуана Афонского

"Если бы люди видели, в какой славе служит священник, то упали бы от этого видения; и если бы сам священник видел себя, в какой небесной славе стоит он (совершает свое служение), то стал бы великим подвижником, чтобы ничем не оскорбить живущую в нем благодать Святого Духа.

... 

Господь дал в Церкви Святой пастырей, и они служат в образе Христа, и им дана власть прощать грехи Духом Святым.

   Ты, может быть, думаешь: как может такой-то епископ, или духовник, или священник иметь Духа Святого, когда он любит поесть и имеет другие немощи? Но я скажу тебе: это возможно, если он не принимает плохих помыслов; так что хотя у него и есть некий порок, но это не мешает благодати жить в его душе, подобно тому, как зеленое дерево имеет некоторые ветви сухие, но это ему не вредит, и оно приносит плоды; или на поле много пшеницы, и хотя среди нее есть и плевелы, но это не мешает ей расти. 

 

Блаженны мы, православные христиане, потому что живем под милостью Божиею. Нам легко воевать: нас Господь пожалел и дал нам Духа Святого, Который живет в нашей Церкви. Нам только та скорбь, что люди не все знают Бога и как много Он нас любит. Эта любовь слышна в душе молящегося, и Дух Божий свидетельствует душе спасение..."

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Обсуждается очередная версия модернизма, когда обсуждается внешнее, не затрагивая внутреннее.

 

Достойное причащение начинается со второго крещения - покаяния. Исповедь лишь подводит итог покаяния. Об этом священник, читая молитву из чина исповеди, и говорит, что если чего-то не исповедал и сокрыл грех, то неисцелен отыдеши.

 

Да, причастишься, но грехи попалены не будут, сил противостоять греху не появится, получится, что причащение во осуждение.

 

Можно было бы обобщить, вспоминая слова Алексея Ильича Осипова про исповедь как отчет о проделанных грехах - да, такая исповедь, без покаяния не нужна. Она неправильная. Взять да отменить. Но это неверно.

 

Вспоминая притчу о мытаре и фарисее, и ее итог - фарисей ушел из храма оправданным. Так как делал правильное дело - пришел в храм, и молился Богу. Да, по содержанию молитва у него была "не очень", и оправдан был менее мытаря, но все же он был оправдан.

 

Поэтому и про исповедь, и про пост ответ очевиден - это правильное дело, и его отменять совсем невозможно, ибо тогда нарушится благочестие. Внутреннее возможно настолько, насколько Бог даст. Ему и судить. А наше дело - внешнее исполнять, да не быть фарисействующими "материалистами" - не только внешнее исполнять, но и о внутреннем заботиться.

 

Частоту причащения затрагивать тоже какими-то обобщениями бессмыслено, так как есть святые, которые причащались каждый день (святой праведный Иоанн Кронштадский), и крайне редко (преподобная Мария Египетская).

 

Каноны поста священников тоже затрагивать бессмыслено, так как там не только "пищевой" пост, а здесь взгляд (как это часто бывает) весьма однобокий. Вот ALEXANDR начал немного об этой теме, но, насамом деле, скорее всего, и не нужно о ней даже упоминать.

 

Но модернизма все равно много. Мне статья в целом кажется не душеспасительной. Но это не значит, что и все остальные должны думать также.

 

Старайтесь соблюсти хоть внешнее благочестие, если Бог даст. Потому что для его соблюдения уже от столького придется отказаться, что ваше желание быть с Богом станет Ему понятно сразу и без дополнительных каких-то подвигов.

Изменено пользователем Alexey GK

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.
Note: Your post will require moderator approval before it will be visible.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Восстановить форматирование

  Разрешено не более 75 смайлов.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.


  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

×
×
  • Создать...