Перейти к публикации
sasha

XXII Международные Рождественские образовательные чтения: Монашеская традиция от древности до наших дней (доклады)

Рекомендованные сообщения

Возрождение монашества на примере обители преподобного Сергия Радонежского

Епископ Борисовский Вениамин

 

Доклад на XXII Международных Рождественских образовательных чтениях, направление «Монашеская традиция: от древности до наших дней» (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь. 28–29 января 2014 года)

%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D1%8B%D0%BA%D0%

Говоря о роли преподобного Сергия в истории русского монашества, первое, на что стоит обратить, по нашему мнению, внимание, − это восстановление Преподобным строгого монашеского общежития в своем братстве. Этому благому примеру преподобного Сергия последовали его ученики и ученики его учеников...

 

Значение общежительного жития для монашества невозможно переоценить. Первые монастыри, основателем которых был еще преподобный Пахомий Великий, придерживались строгого общежительного устава. Замечено, что монашеская жизнь всегда ослабевала в тех монастырях, где нарушались принципы общежительной жизни, появлялись элементы жизни по своему разумению: то, что впоследствии стало называться особножительным монашеством.

 

Следует отметить, что изначально нами от греков было взято монашество необщежительное. Первые монастыри, спорадически возникавшие с принятием христианства на Руси, были, как правило, именно тем, что впоследствии стали называть идиоритмом, или особножительным уставом. И только через 75 лет после Крещения Руси, благодаря преподобному Феодосию Печерскому, общежитие было введено в Киево-Печерском монастыре. Примеру последнего последовали и некоторые другие монастыри Руси, которых, надо признать, было не так много. Этот вопрос подробно разбирает известный российский историк XIX века профессор Е.Е. Голубинский. Впрочем, даже в самом Киево-Печерском монастыре подлинное общежитие продержалось недолго, и первые элементы особножительства начали появляться едва ли не сразу после отшествия в вечность преподобного Феодосия. Однако в той или иной мере общежитие в Киево-Печерском монастыре все же существовало вплоть до нашествия татаро-монголов. После разорения Руси монашество повсеместно пребывало в особножительной форме своего существования, и только с появлением фигуры преподобного Сергия Радонежского на Руси (точнее, в Московской части Руси, в отличие от Юго-Западной митрополии) вновь появилась общежительная форма монашеской жизни. И, как мы уже сказали выше, заслуга в этом принадлежит, безусловно, преподобному Сергию. В лице Преподобного русское монашество приобрело человека, который как бы влил в него новую кровь, обновил его. Божий промысл избрал Преподобного для возобновления монашества на Руси. Зададимся простым вопросом: как же решился преподобный Сергий на такой подвиг?

 

Как известно из жития Преподобного, начинал он свою монашескую жизнь будучи еще совсем молодым, двадцатидвухлетним человеком. В то время практически все монастыри находились в городах, однако преподобный Сергий не хотел подвизаться в месте, где много мирской суеты. Поэтому он удалился в уединенные места: начинал он свою монашескую жизнь настоящим пустынножителем. У него и в мыслях не было основывать какой-то монастырь, тем более лавру.

 

 

Однако со временем, помимо его воли, вокруг него стало образовываться братство. Очень скоро преподобный Сергий снискал себе славу выдающегося подвижника, чем обратил на себя внимания святителя Алексия, митрополита Московского, который и выпросил грамоту у Константинопольского Патриарха на введение в Сергиевой обители строгого общежития. До этого, надо заметить, несколько лет братство Сергия жило по общепринятому в то время особножительному уставу. Введение общежития в то время воспринималось как неслыханное нововведение, и, наверное, только Богу известно, сколько скорбей, непонимания, осуждения претерпел Сергий, прежде всего от своих собратий, монахов, привыкших к, так сказать, облегченной версии монашества. Особенно же не нравилась такая ревность Сергия тогдашним игуменам монастырей: дело в том, что по сути это были богатые помещики, во владении которых находились огромные земли и много другого имущества. Эти игумены пользовались своей духовной властью, чтобы жить отнюдь не по-монашески, а в свое удовольствие. Увидев в Сергии опасность для своей вольготной жизни, они ополчились на него, возводя всевозможные напраслины, тягчайшей из которых было обвинение в ереси. К сожалению, в любом добром начинании иногда даже до сих пор люди в угоду своим страстям готовы усмотреть ересь...

 

Так непросто складывалась жизнь преподобного Сергия, непросто вводилось и общежитие в его монастыре. Общежитие, которое стало залогом возрождения русского монашества. Общежитие, которое и сейчас является самым актуальным и нужным ответом на вопрос: как же нам возродить современное наше монашество; что нужно современному нашему монашеству, чтобы подняться на ту высоту, на которую оно было возведено преподобным Сергием?

 

В настоящее время все монастыри Русской Православной Церкви (возможно, за редким исключением) известны как общежительные. Но при этом мы не видим той высоты жизни, как в обители Преподобного. Тому есть множество причин. Укажем на некоторые из них, одновременно сделав попытку обозначить пути возрождения современного монашества.

 

Монашество есть мироотреченный образ жизни, требующий удаления монашествующих от мира и всего сущего в нем. Причем, даже в городских монастырях этот принцип должен благоразумно и со всей тщательностью соблюдаться. «Довольно долгое время после смерти преподобного Сергия соблюдаем был его учениками оставленный им завет не выходить за ворота монастыря»[1]. В частности, это достигается через выделение внутренней территории монастыря, недоступной для мирских лиц; также через определение конкретного времени и места пребывания посетителей и паломников; через общение с последними наиболее опытных в духовной жизни монахов, имеющих на то благословения, в то время как остальные монашествующие должны общаться с людьми мирскими лишь уважительно-кратко, по существу.

 

Паломничество – важный момент в духовной жизни христианина, но оно не должно вредить внутренней духовной жизни обители. Преподобный Сергий заповедовал проявлять милость к приходящим, и это одна из причин благоденствия обители в последующие времена. Но обратим внимание, что помещения для жилья мирских людей устраивались вне монастырской ограды. Кроме того, благотворительность обители напрямую зависела от ее доходов и была посильной.

 

Святитель Алексий и преподобный Сергий, как уже было сказано выше, решились прибегнуть к авторитету Патриарха, который бы своим голосом верховного пастыря Русской Церкви подтвердил и одобрил их благое предприятие − введение монастырского общежития. Этот пример великих святых учит и нас тому, что приведение в жизнь добрых намерений современных игуменов и игумений нуждается в понимании и поддержке епархиальных архиереев. С другой стороны, все желания о поднятии уровня духовной жизни в монастырях будут тщетны, если не будет достойного руководителя монашеской общины, имеющего смирение и незлобие. Так, «по изображению жизнеописателя, в отношении к другим людям преподобный Сергий быль исполнен смирения безмерного, был тих и кроток так, что ему совсем чужды были гнев и ярость, жестость (суровость) и лютость, был незлобив и прост без всякой примеси хитрости и так называемаго "себе на уме", исполнен был любви нелицемерной и нелицеприятной ко всем людям»[2]. В прошедшие годы монастыри Русской Православной Церкви возрождались во внешнем своём устроении: возводились и реставрировались церковные здания и монастырские корпуса, устраивался быт насельников, формировался внутренний уклад. Ныне стоит другая, еще более важная задача: наши монастыри, заявляемые как общежительные, нужно сделать таковыми по глубокой духовной сути. Общежитие отличается не только общим братским богослужением, корпусом и трапезой. Важнейшая характеристика общежития – жизнь по образу первохристианских общин. Крепкая монашеская семья основывается на духовном родстве и искренней любви о Господе к игумену. Это достигается кропотливым трудом игумена и всей братии. «Устав общежитный требует, чтобы все монахи монастыря, не исключая и игумена, совершенно одинаково участвовали во всех монастырских работах. Преподобный Сергий работал не только наравне со всеми, но и более всех, причем в работах, требовавших физической силы, так как был от природы человек очень сильный, работал по крайней мере за двоих и причем не стыдился никакой работы − ни поварства и плотничества, ни кроения и шитья одежды и обуви на братию»[3]. Здесь преподобный Сергий самый яркий пример: он трудился наравне с братиями, даже более их.

 

В наше время в греческих монастырях (особенно на Афоне) в той или иной степени мы можем наблюдать подобную картину: список дежурств на кухне начинается с игумена и заканчивается последним послушником, пришедшим в обитель. Игумены не должны быть отвлекаемы на другие, не монастырские дела. В целом отвечая за обитель, игумены, прежде всего, предметом своей заботы должны ставить духовное совершенствование и возрастание братии. К сожалению, порой на первое место выходит забота о материальном устроении обители, а на прочее не остается времени, сил и желания.

 

Известно, что преподобный Сергий по вечерам обходил келии братий, наедине увещевал их. В наше время беседы игумена с братией, частные и общие, либо чтение, слушание аудиозаписей бесед известных современных подвижников способствует сплочению братства, формированию единых взглядов и настроений братства в святоотеческом духе. Живое участие игумена в богослужении, не только по праздникам и воскресеньям, а и повседневное, чтение и пение на клиросе с братией принесет немалую пользу всему братству.

 

Многое из вышеперечисленного известно, но трудно приживается в наших обителях, либо кажется невозможным. И тут понадобится мудрость и осторожность по примеру преподобного Сергия. Он не стал сразу вводить забытые святоотеческие обычаи, а ожидал благословения и поддержки Патриарха, а сам тем временем усиленно подвизался и молился.

 

Немалую помощь в улучшении монашеской жизни можно получить, знакомясь с жизнью греческих монастырей. Многие с настороженностью относятся к Афону, считая, что у нас, дескать, «своя традиция, свое предание». Но ведь монашество мы приняли от греков, и далее − преподобные Антоний, Нил Сорский, Паисий (Величковский), Силуан Афонский, множество подвижников благочестия, подвизавшихся в XVIII−XIX вв. на Афоне, и, наконец, великий светильник русского монашества преподобный Сергий, живо свидетельствуют о том, что монашество по сути своей интернационально и универсально. Поэтому − почему бы нам после 70-летнего периода уничтожения монашеской традиции, монашеского образа жизни, возрождая последнее, не обратиться к примеру и опыту наших братьев-монахов в Греции, ведь многое у нас в плане организации монашеской жизни, к сожалению, забыто и утрачено.

 

Укажем еще одну замечательную греческую традицию: многие греческие монастыри, особенно древние, имеют в своем центре главный храм, а вокруг – по периметру – кельи. Такая же структура обители была заложена и преподобным Сергием. У нас же этим древним правилом при устроении современных монастырей почему-то не пользуются. Полезно также будет обратить внимание на то, как строятся отношения игумена и братии; почему, например, монашествующие стараются не повышать голос при общении друг с другом и т. д. При этом, видя отличия в монастырской жизни, нам следует разграничивать национальные черты и существенные моменты, добрую традицию и традицию, не соответствующую святоотеческой. К примеру, греки-монахи ходят с покрытой головой – и это соответствует святоотеческой традиции, их клобуки имеют наметки, прикрывающие лицо и глаза сбоку. Наши же клобуки имеют более красивую форму, но менее удобны и практичны, поэтому наши монахи стремятся их снять поскорее, предпочитая быть с непокрытой головой, наметка спускается сзади на плечи. Как тут быть: держаться своего, основанного на забвении святоотеческих правил покроя, или же, видя пример наших братий, вернуться к святоотеческой традиции и несколько изменить форму клобука и покрой? Вопрос дискуссионный...

 

Ещё один важный момент из жития преподобного Сергия: «Святый митрополит Алексий желал было видеть преподобного Сергия своим преемником на кафедре Русской митрополии»[4]. Это предложение привело преподобного Сергия, которому и в помысл никогда не приходило архиерейство, в величайшее смущение. Пришедши в себя, он ответил решительным отказом. А когда святой Алексий хотел настаивать, Сергий ответил, что принужден будет бежать куда-либо в пустыню. Видя такую непреклонность Сергия, святитель Алексий отпустил Преподобного с миром в его монастырь. Убежден, что и в наше время, при поставлении наиболее способных игуменов во епископы необходимо заботиться, чтобы это не приводило к разорению монашеской жизни в их обителях.

 

«Одновременно с преп. Сергием и с его одобрения и благословения, или уже после его смерти, построили значительное количество монастырей, одинаковых с его монастырями, его ученики и собеседники. И довольно долгое время после него истинными монастырями считались в Московской Руси только монастыри его образца (типа), так что последующие основатели монастырей, желавшие, чтобы их монастыри были и считались настоящими монастырями, устрояли их по этому его образцу»[5]. В наше время при устроении и возрождении обителей многие обращаются к примеру и традиции наших сохранившихся древних монастырей, в том числе и Свято-Троицкой Сергиевой Лавры преподобного Сергия. Но в этом случае необходимо иметь осторожность, так как то, что хорошо и что работает для большой древней обители, может оказаться вредно и неполезно для малой, только образующейся. Второй не менее важный вопрос, который следует задавать при этом: какой период из многовековой истории обители Преподобного лучше брать за основу? Наши древние обители находились в городах и селах, принимали множество людей, а для вновь устраиваемых лучше более уединенное место и житие.

 

Возрождение монашества – это Божие дело, которое совершается посредством усердия избранных Им на это людей. Поэтому к усердным трудам необходимо добавлять еще более усердную молитву о процветании монашеской общины, как молился о том и преподобный Сергий Радонежский, который, как мы верим, и ныне молится за нас и предстательствует Святой Троице в Царстве Небесном.


[1] Голубинский Е.Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра: Жизнеописание преподобного Сергия; Путеводитель по лавре. Сегиев Посад: СТСЛ, 2012. С. 27.

 

[2] Там же. С. 33.

 

[3] Там же. С. 29.

 

[4] Там же. С. 44.

 

[5] Там же. С. 54.

 


Принципы киновиального (общежительного) монашества согласно учению святых отцов (преподобные Пахомий, Савва Освященный, Феодор Студит, Афанасий Афонский)

Архимандрит Елисей, настоятель монастыря Симонопетра (Святая Гора Афон)

 

Доклад на XXII Международных Рождественских образовательных чтениях, направление «Монашеская традиция: от древности до наших дней» (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь, 28–29 января 2014 года)

%D0%90%D1%80%D1%85%D0%B8%D0%BC%D0%B0%D0%

Ваши Преосвященства, возлюбленные отцы настоятели и матушки игумении, братья и сестры!

 

В первую очередь я хотел бы поблагодарить Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла за приглашение на эту конференцию. Благодарю также всех организаторов настоящего собрания и наместника отца Тихона за радушное гостеприимство в стенах обители.

 

Перейдем к нашей теме.

 

Чтобы серьезно говорить об основах общежительного монашества по учению великих отцов, потребовалось бы провести целое научное исследование, на что нет времени, и к тому же это вряд ли соответствовало бы ожиданиям участников нынешней встречи, стремящихся прояснить критерии и определить направления развития современного монашества. По этой причине мы постараемся наметить в общих чертах те начала, которые стали неизменными принципами для православного монашества. Основоположниками этих начал были, конечно, преподобные Антоний, Пахомий, Савва Освященный. Запечатлел их святитель Василий Великий, преподобный Феодор Студит, его подражатель, а также преподобный Афанасий Афонский, который был последователем учения преподобного Феодора Студита на Афонской Горе.

 

Когда мы говорим о святых отцах, речь идет об общем наследии, передаваемом из поколения в поколение, которое золотой нитью проходит через это неписанное предание. Поразительно, что нам было дано, по благословению Божию, жить на Святой Горе вот уже более тридцати лет и воочию наблюдать невероятное возрождение православного монашества.

 

В 70-е годы, когда мы, будучи молодыми, не достигшими и тридцати лет, прибыли на Святую Гору, там жили только очень пожилые и по большей части неграмотные отцы. Мы, со своим багажом учености и прочитанных книг, считали, что кое-что знаем. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что эти старцы обладали гораздо лучшими знаниями о монашестве, хотя и не могли их выразить в богословских категориях. Они на практике исполняли устав и заветы святых отцов – с точностью, с благоговением, со священным трепетом. И традиция не прерывалась. Поэтому такие великие отцы, как Василий Великий, Пахомий Великий, Феодор Студит, Афанасий Афонский и другие, как будто никогда и не умирали, а были живы. Так мы узнали, что Церковь ничего не утратила из богатства их наследия, и достаточно, назвав себя их учениками, точно следовать традиции, чтобы сегодня получить те дары и харизмы, которые были у них.

 

Итак, обратимся к двенадцати основополагающим началам монашеской жизни.

 

1. Источник монашества – Евангелие и евангельский образ жизни

 

Появившись почти одновременно в разных частях экумены в начале IV века, монашество не было случайным явлением. Хотя ему и предшествовали в течение веков различные аскетические движения, развитие институционального монашества стало откликом на насущную потребность Церкви, которая, освободившись от угрозы гонений, находилась в новых условиях и рисковала утратить тот запал евангельской проповеди, каким она жила во времена мученичества. Первые монахи, как мы видим из жизнеописаний Антония Великого, Пахомия Великого и других, имели в качестве отправной точки стремление подражать своей жизнью апостольской общине в Иерусалиме, где «было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее». (Деян. 4; 32).

 

Никогда истинное православное монашество не противопоставляло себя Церкви как иерархии, Церкви организованной.

 

Старец Емилиан (Вафидис) учил нас, что монашеская жизнь – это жизнь соборная, поскольку она берет свое начало от Церкви, утверждена в Церкви, и, собственно, жизнь Церкви – это и есть жизнь монашества. Таким образом, общежительный монастырь представляет собой то место, куда сходятся единодушные и единомышленные верующие, поставившие целью своей жизни осуществление евангельских заповедей.

 

 

2. Эсхатологическое измерение

 

Своим полным самоотвержением, посвящением себя делу Божьему монахи подражают ангелам. Поэтому монашескую жизнь многие святые отцы называют «Таинством восьмого века».

 

В то время как наш мир движется к разложению и смерти, монастыри остаются оплотом, который противостоит волнам современного обмирщения, и, как говорится в каноне Святой Пасхи, призывает «иного жития вечного начало». Это обращение к иной жизни, превышающей законы падшего мира. Монашество есть нечто, что миру «слухом не услышать и очами не увидеть», и оно должно оставаться таковым и противостоять различным угрожающим ему тенденциям, чтобы соответствовать своей миссии.

 

Гарантией выполнения этой миссии служит постоянство и абсолютное самоотречение, какие мы видим у монахов, – что подчеркивают великие отцы, называя монашеское посвящение вечным браком. С другой стороны, святые отцы говорят о важности сохранения основ устроения, на которых зиждется жизнь в монастыре. Как святой жертвенник храма утверждается во веки и остается непоколебимым, монастырь тем более должен оставаться непоколебимым в своем предназначении.

 

3. Непрестанное собрание в церкви

 

Как свидетельствует один из первых текстов, описывающих жизнь подвизавшихся в Египте первоначальных подвижников, монашеская жизнь есть «ожидание Бога в песнопениях». Монастырь в первую очередь есть место присутствия Бога. Регулярные молитвы и суточный круг богослужений уподобляются непрестанному славословию ангелов и святых у подножия Престола Божия, и в соответствии со своей верой и подвигом каждый монах приобретает опыт славословия Бога – не для того, чтобы усладить себя самого, но во имя всей Церкви.

 

Собранные «сего ради» в соборном храме, монахи ощущают себя внутри храма как в родном доме и чувствуют это небесное вечное измерение. Сознание Таинства, которое монах проживает ежедневно, по прошествии лет приводит к тому, что монашеский подвиг становится как бы его внутренней сущностью.

 

4. Монашество и устройство Церкви

 

Развитие монашества шло параллельно с развитием Церкви, и процесс этот долго был автономным, поскольку на протяжении столетий монахи причислялись к мирянам, не считались частью клира. Их дела рассматривались гражданским законодательством.

 

Такое самоуправление монашества сохранялось до тех пор, пока в IV веке не возникла необходимость в закладывании каких-то принципов, потому что, с одной стороны, аскетическое движение вызывало большое воодушевление, однако в нем уже зародились предпосылки для различных искажений.

 

Это стало делом святых отцов, в особенности святителя Василия Великого, который, вместе со всем своим семейством, был воодушевлен монашеским путем, благодаря примеру Евстафия Севастийского – его пламенным проповедям и подвижнической жизни. После некоторого времени, проведенного в уединенных подвигах, святой Василий удалился в Понтийскую область и там приступил к написанию неких канонов, которые, с одной стороны, были правилами юридическими, с другой – соответствовали евангельскому принципу, то есть могли быть применяемы при основании монастырей, согласно духу учения Евстафия Севастийского (поскольку в то время, как уже было сказано, начались некие харизматические движения, не вполне церковные, как, например, ересь мессалиан).

 

Отношения монашества и церковной иерархии и далее в истории будут иметь избирательный характер – держаться в рамках некоего плодотворного диалога, который препятствовал Церкви впасть в обмирщение, а монашеству дал богословское и каноническое обоснование, обеспечивавшее его существование во все времена.

 

При этом нужно заметить, что почти всегда основание больших общежительных монастырей являлось следствием духовной деятельности какого-либо подвижника. Ученики собирались вокруг старца-отшельника и, несмотря на желание оставаться наедине с одним лишь Богом, он, следуя воле Божией, основывал монашеское братство на началах общежития. Мы видим это и у преподобного Пахомия.

 

5. Монашеское братство

 

Очень рано монастыри стали именоваться «братствами». Этим показывалось, что монахи, отринувшие любые родственные связи, между собой считаются братьями. Во многих святоотеческих текстах их называют просто «христианами», которые имеют всё общее − «брашна, питие и одежду» и место жительства. «Для всех членов (братства) общий Бог, общее дело спасения, общее всё».

 

Это общность выражается, прежде всего, через единомыслие: «Одно мнение, одна воля, равно как и борение, и единомыслие во всем». Там, где есть место самомнению и своеволию, там будут тесноты и огорчения, и монахи не смогут зреть горняя, – учит нас старец Емилиан, который всегда придавал этому принципу огромное значение для выживания монастыря.

 

Разумеется, временами Церковь мирилась с существованием идиоритмических или особножительных монастырей, но это было вызвано тяжелыми историческими обстоятельствами. Всегда это происходило ради икономии, с сознанием, что такая форма монашества не соответствует традиции.

 

6. Преимущества общежития

 

Помимо богословского и экклезиологического аспектов, общежительная форма монашества дает братии возможность на практике реализовать евангельскую заповедь любви.

 

Живущие в общежитии могут достичь совершенства − учит преподобный Пахомий. В наше время старец Ефрем Катунакский любил повторять: «Я шестьдесят лет прожил в пустыне Святой Горы, но верю только в истинность общежития!».

 

Другим преимуществом общежития является то, что братия могут приносить свои таланты, свои дарования в помощь друг другу, и таким образом строится единое братство. Братия друг другу помогают, друг друга опекают с тем, чтобы братство существовало как единое тело, поскольку в едином теле наиболее удобно исполнение заповедей Христовых.

 

Замечательно пишет об этом преподобный Макарий: «Пользу имеют братия, когда всё творят между собою в любви и радости... И молящийся не осуждает работающего за то, что он не молится, ни работающий осуждает молящегося, что тот оставил его в трудах, ни служащий осуждает того, кто не служит ему».

 

Взаимное служение братий является деятельным возрастанием в любви, которая выражается в деликатном отношении друг ко другу. В каждодневном общении монахи должны прилагать все усилия к тому, чтобы ни в чем не задеть, не ущемить других братьев. Мерилом истинного братства старец Емилиан полагал любовь между братиями. Сердце каждого должно быть «открытым, исполненным простоты, искренности и сочувствия». Это взаимоуважение выражается и в избегании любых конфликтов.

 

Обычно в монастырских Уставах и в отеческих поучениях подчеркивается уважение к инакости и особенностям других людей и запрещается делать замечания или давать советы другим братьям, причем этот запрет распространяется на всех братьев, кроме монахов, поставленных на особое послушание.

 

Таким образом, в духе единения и соработничества монахи могут сделать свой общий образ жизни основой для непрерывного продвижения каждого из них к Богу.

 

7. Старец

 

Главной движущей силой этого служит Старец, занимающий в братстве место Христа в лике Апостолов. Он является зримым и во всем подобным им собратом, но стоящим на месте Бога, по тому же образу и подобию, что и епископ в поместной Церкви. И даже более действенным и непосредственным образом, поскольку Старцу вверяется полная ответственность за души находящихся у него в послушании. Старец делается последней инстанцией, критерием, мерилом и глубиной каждого монаха, − чтобы ему самому достичь свободы, славы детей Божиих.

 

С самого начала становления монашества, сделаться монахом означало следовать за кем-либо, кто своей жизнью уже воплотил евангельский идеал и удостоился от Господа дара водительства душ.

 

«По избрании же и утверждении игумена хочу и желаю, чтобы он имел всякую власть и господство во всех делах духовных и телесных, не останавливаемый и не препятствуемый никем», – пишет прп. Афанасий Афонский.

 

Именно это мы встречаем в житиях большинства ктиторов − основателей общежительных обителей. Даже когда монастыри после кончины ктитора и его святых преемников приобретали совершенную, законченную форму, место игумена продолжало иметь харизматичный характер, то есть многое зависело от личности игумена этого общежития. Поэтому-то ктиторы так заботились о том, чтобы найти достойного преемника. Иной раз не находили, и тогда им приходилось прибегать к составлению духовного завещания, которое бы заменяло на некоторое время отсутствие преемника. (Так, например, поступили прп. Феодор Студит, прп. Афанасий Афонский и некоторые другие.)

 

«Благословение Старца – это всепроницающая сила, на которой держится общежительный монастырь, которая отсекает личную волю, выправляет разум и дает правильное суждение о Боге и обеспечивает единство», − говорит архимандрит Емилиан.

 

Личный пример Старца должен вдохновлять монахов следовать за ним, не теряя при этом своей индивидуальности и не притворяясь.

 

8. Поучение, «служение слова»

 

Главнейшая роль духовного отца состоит в «служении слова» − говорит ли он при всех во время своих регулярных наставлений братии, или в личных беседах с находящимися у него в послушании. Его служение слова не должно ограничиваться только принятием исповеди. Игумен, по выражению старца Емилиана, является «смазчиком души» каждого своего послушника. Общие наставления − обязательны, хотя, к сожалению, часто ими пренебрегают даже на Святой Горе. Старец Емилиан говорил, что монастыри, не имеющие живого наставления в вере, соблюдающие лишь формальную сторону монастырского Устава, − осуждены на духовное угасание и гибель.

 

Однако при этом наставление не должно быть чисто теоретическим и интеллектуальным. Оно нацелено не на передачу знаний, которые братья могут почерпнуть и без Старца, а на то, чтобы взрастить в сердцах монахов божественное воодушевление, разжечь в них ту первую любовь, которая подвигла их оставить всё в мире и прийти в монастырь. Смысл наставления еще и в том, чтобы не допускать нарушения канонов, но не просто перечисляя запреты, а объясняя их смысл. Наставление должно являться плодом постоянной и напряженной молитвы Старца.

 

9. Послушание и свобода

 

Если наставление совершается правильно, то в монастыре не понадобится ни насаждение строгой дисциплины, ни многочисленные замечания. Монахи, полностью осознавая свою ответственность перед Богом и перед Старцем, с готовностью будут исполнять послушания, нацеленные, в том числе, на слаженную работу всего братства как единого организма. Исполняющие послушание будут чувствовать, что не просто выполняют некую работу, а священнодействуют, упражняя при этом и свое тело, и свой разум.

 

Безропотное послушание Старцу и всем братьям, отвечающим за отдельные дела, служит доказательством того, что монах общается в духе братства и не принимает никаких других помыслов, которые могли бы однажды привести к его уходу из монастыря.

 

Это делание способствует любви и единению братии и придает, по словам старца Емилиана, «возвышение и радость сердцу». Монах искренне радуется своему деланию, зная при этом, что его вклад в общее дело, совершаемый им ради братства, является в то же время частью его жизни.

 

Однако наиболее существенным и действенным делом, совершаемым монахом как в общежитии, так и в пустыне, остается молитва и непрестанное взыскание Бога.

 

10. Богослужение и Таинства Церкви

 

Будучи «собранием Церкви», монастырь естественным образом представляет собой прежде всего литургическое, богослужебное собрание, в котором, как было сказано в начале, славословие Бога должно быть непрестанным, по примеру Небесных Сил.

 

Некоторые монахи старались буквально исполнить заповедь «непрестанно молиться» (1 Фес. 5; 17), как, например, преподобный Александр из обители Неусыпающих, разделивший братство из трехсот своих учеников на четыре сонма, которые служили 24 чинопоследования, а между ними читали Неусыпаемую Псалтирь в храме. Кстати, я знаю, что чтение Неусыпаемой Псалтири совершается сегодня во многих русских монастырях.

 

В других местах не требовалось такого точного следования этой традиции, и за основу был взят Устав лавры преподобного Саввы Освященного – это происходило как на Святой Горе, так и в большинстве других монастырей.

 

Богослужение является для монахов средоточием их жизни, поскольку там они находят осуществление своих надежд и общение в Таинстве Тела и Крови Господа.

 

Богослужебная жизнь имеет органическую связь со всей жизнью братии. На нее должна отводиться значительная часть времени в распорядке монастыря, но в разумных пределах, с тем чтобы она не препятствовала исполнению других необходимых служений (в том числе послушаний, которые выполняются, по возможности, в промежутках между основными богослужениями суточного круга).

 

Совершение богослужений должно быть сообразовано с внутренним уставом той или иной обители, но при этом с учетом возможностей братии и ее первостепенных потребностей. При этом не должно нарушаться единство и духовное возрастание самих братий. Надо признать, что этот тонкий вопрос касается многих монастырей, где существует опасность впасть в некий богослужебный формализм, который со временем умерщвляет духовный порыв братии к совершению богослужений.

 

11. Преимущество ночной келейной молитвы

 

Все устройство общежительного монастыря должно быть нацелено на то, чтобы братия ежедневно подпитывалась келейной молитвой.

 

Келья является местом непосредственной встречи монаха с Богом. Его персональный подвиг протекает главным образом ночью, в течение довольно продолжительного времени, так что у каждого из братьев есть возможность в этой ночной молитве прочувствовать и осознать, в каком состоянии находится его душа и его духовная жизнь.

 

Монах не должен ограничивается назначенным ему игуменом молитвенным правилом, представляющим собой лишь его минимальную обязанность по отношению к Богу. В эти ночные часы монах должен заниматься либо умно-сердечной молитвой, либо прилежным изучением Священного Писания и аскетических текстов; либо, через совершение поклонов или другие телесные подвиги, выражать свою радость и жажду встречи с невидимым Богом, как если бы он предстоял Богу воочию.

 

Тогда в безмолвии своей молитвы он может исследовать свою совесть, сражаться с помыслами, выказывать героизм в борьбе с небрежением и рассеяностью − и всматриваться в открывающиеся глубины своего сердца.

 

Поэтому в конце ночи, когда приходит время идти в храм сослужить и петь псалмы вместе с братьями, монах спешит туда уже с нетерпением, в предвкушении опыта братского общения и уверенности, что в монастыре ни один день не похож на другой. Каждый день дает ему повод для новых впечатлений и позволяет сделать шаг вперед на пути, ведущем на небеса. И тогда монах перестает беспокоиться, даже если он провел минувшую ночь в некотором небрежении, в сонном или бесчувственном состоянии, потому что он знает, что посвящает настоящее «доброй борьбе в вере», трофеи которой будут принесены за него на горнем жертвеннике.

 

Наконец, последним безошибочным критерием, по которому можно понять, правильно ли монах направляет свою духовную жизнь к Богу, служит радость, которая должна наполнять его сердце, несмотря на трудности, с какими он неизбежно сталкивается, живя в монастыре. Радость, которая заставляет его восклицать, подражая псалмопевцу Давиду: «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!» (Пс. 132; 1).

 

12. Исихия, или священнобезмолвие, в общежительном монастыре

 

Когда общежительный монастырь устроен таким образом, что оставляет возможность для обустройства личной келейной жизни братьев, каждый день становится поводом для нового духовного подвига. Это подобно огненному кольцу, где, по словам Псалмопевца, «день дню передает речь, и ночь ночи открывает знание». (Пс. 18; 3). В этой органической связи общежительного сосуществования братии наряду с подвизанием в священнобезмолвии и молитве и сокрыт ключ к учению всех святых отцов, рассматривавших монастырь как арену духовной брани и как отправную точку для непрерывного движения вперед к «Царству будущего века».

 

К сожалению, нередко в истории монашества та или иная его духовная составляющая оказывались в некотором небрежении. Так до недавнего времени, даже на Святой Горе Афон, монахи, воспылавшие жаждой взращивания умного делания, были вынуждены выходить из общежительных монастырей в скиты или в кельи, где богослужебная жизнь и труды были не столь обильны и тяжелы, − чтобы оставалось время для занятия умной молитвой. Но этот способ чреват другими трудностями: он лишает монаха испытаний со стороны других братьев, которых необходимо потерпеть − прямо по изречению святых отцов: «молитва возносит, а братия испытывают».

 

Слава Богу, с возрождением монашеской жизни на Святой Горе, основанном, главным образом, на учении отцов Добротолюбия и на примере великих современных подвижников-исихастов, а также на прочих формах подвижничества, − может претворяться в жизнь этот синтез общежительной жизни и возрастания отдельных подвижников в духовной жизни во Христе. Мне кажется, это вполне отвечает духу древних Великих отцов − основателей общежительного монашества.

 

Завершить мне хотелось бы определением старца Емилиана, которое он дал общежительному монашескому жительству: − Что есть монастырь?

 

− Это шатер Бога, населенный человеками. Это жизнь и «жительство», где все уготовано Богом для осуществления брака Бога и человека. Это лаборатория, где созданы специально подобранные и веками просчитанные условия, а устремления направлены не на что-то, чего мы желаем, но на Самого Желаемого, на того Бога, что сходит в мир и живет прямо в человеческих сосудах, в каждом из нас.

 

Монахи, как и все люди, имеют свои слабости, ведут свою борьбу, духовную брань, имеют свои взлеты и падения. Но они никогда не останавливаются на достигнутом, напротив, сегодня своими трудами приобщаются к мученикам, а завтра, даст Бог, воссядут со всеми святыми.

 

В чем же состоит совершенство киновийного жительства? В его организации? Разумеется, нет. В идеальных отношениях между братьями? Нет, конечно, − они никогда не были и не будут совершенными. Так в чем же? Только в личном открытии каждого монаха, вне зависимости от внешних условий, которым он подчинен: в том, что он открывает для себя заветные слова «Царство Божие внутрь вас есть». И когда в его сердце зазвучит голос: «Авва Отче». Чтобы это свершилось и чтобы монах удостоился блаженства Господа, ему нужно многое принять и претерпеть, как говорится в чинопоследовании пострига, − во Имя Христово.

 

Тогда и само общежитие и жизнь в монастыре станут Небесами, будут восприниматься как дар, рай, как «общение жизни совершенное».

 

Спаси вас Господи! Благодарю за внимание.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

В монастырях всегда была святость, было и есть подвижничество

XXII Рождественские чтения. По итогам круглого стола «Подвижники нашего времени как хранители монашеских традиций»

 

Закончились ХХII Международные Рождественские образовательные чтения, а впечатления от встреч,  услышанного на них и обговоренного во время заседаний секций, круглых столов, перерывов переполняют души участников представительного форума. Одним из ярких событий стал круглый стол на тему «Подвижники нашего времени как хранители монашеских традиций», прошедший в Сретенском ставропигиальном мужском монастыре в рамках направления «Монашеская традиция: от древности до наших дней».

 

%D0%90%D1%80%D1%85%D0%B8%D0%BC%D0%B0%D0%

Архимандрит Кирилл Цетинский

Конечно, насельникам русских монастырей было интересно услышать о святых, которые подвизались на канонической территории Сербской Православной Церкви и следовали поучению великого каппадокийца святого Григория Богослова: «Бога надо поминать чаще, чем дышать». Много имен, просиявших в землях родного Отечества в разные века, назвал настоятель Цетинского мужского монастыря Черногорско-Приморской митрополии архимандрит Кирилл (Бойович), и некоторые из них хорошо знакомы верующим россиянам. Например, имя святителя Петра Цетинского, чьи мощи покоятся в Цетинском монастыре – сердце православной Черногории. «Святой был духовным и светским вождем черногорцев, – сказал отец Кирилл. – Он мечтал о сербско-славянском царстве во главе с русским царем. И в своем духовном завещании призывал черногорцев молиться Богу и держаться России». Святителя Петра часто называют русско-сербским святым. Примечательно, что Священный Синод Русской Православной Церкви, установивший в 2000 году Собор Санкт-Петербургских  и Ладожских святых, включил в их число Святителя Петра Цетинского на том основании, что будущий святитель учился в Санкт-Петербургской духовной академии. Выполняя завещание святого подвижника держаться России, нынешний настоятель Цетинского монастыря закончил Московскую духовную академию и считает себя «птенцом из гнезда преподобного Сергия Радонежского». Свой доклад архимандрит Кирилл прочитал на русском языке.

 

tichon.JPG
Тема водительства преподобного Сергия Радонежского стала стержневой в докладе архимандрита Тихона (Секретарева), наместника Свято-Успенского Псково-Печерского мужского монастыря. В истории обители есть духовное свидетельство, что открытие Богом данных пещер сподвижниками во главе с преподобным пустынником Марком произошло в 1392 году – в год  праведной кончины игумена земли Русской. «Таким образом, дальнейшее становление Псково-Печерского монастыря является как бы продолжением служения преподобного Сергия на Северо-Западе Руси, – продолжил отец Тихон. – А в год 700-летия преподобного мы отмечаем 100-летие со дня рождения воспитанника обители аввы Сергия – архимандрита Алипия (Воронова), который был наместником Псково-Печерского монастыря с 1959 по 1975 годы».

 

По словам отца Тихона, начиная c XV века, почти каждое столетие в Собор Псково-Печерских святых добавлялись имена прославленных угодников Божиих. Подвижники обители, так говорили о духовной жизни: «Это наука из наук и искусство из искусств». О себе же они отзывались скромно: «Мы не ученые, но – толченые». Хотя были среди них и представители ученого монашества. Вряд ли кто-то из воцерковленных образованных людей не знает имя митрополита, духовного писателя и богослова Вениамина (Федченкова), погребенного в пещерах Псково-Печерского монастыря. Оставленное им богатейшее духовное наследие с неослабевающим интересом читает уже не одно поколение верующих: обращаются к его трудам и священнослужители, и миряне. «Интересно мнение владыки Вениамина о причинах повреждений умов в Росси в начале XX века, – заметил архимандрит Тихон. –  Главной среди них он называет утрату веры во Христа Распятого и Воскресшего  среди интеллигенции, студенчества, армии, а  Церкви Православной, по словам Владыки, не хватало святости…» Материалы для прославления одного из самых почитаемых русских архиереев находятся сейчас в Синодальной комиссии по канонизации святых.

 

 

sergiya.jpg
Еще одно глубокое погружение в недавнее прошлое, когда голос Церкви, ее великих молитвенников  становился все громче, отчетливее и притягательнее в нашем обществе, произошло во время чтения доклада «Опыт духовного окормления у старцев Троице-Сергиевой лавры». Личные воспоминания и духовные переживания настоятельницы Серафимо-Дивеевского женского монастыря игумении Сергии (Конковой)  дали срез той жизни, в которой после тьмы забрезжил рассвет:  люди стали искать Бога, а вокруг духовников Троице-Сергиевой лавры формировалась среда обитания духовных чад. Некоторые стремились поселиться недалеко от лавры – устраивались на работу в музей, на почту, в типографию, больницы. Немало одаренных пытливых студентов, молодых специалистов – врачи, инженеры, ученые, преподаватели – и помыслить тогда не могли, что пройдет совсем немного времени, и они примут решение полностью посвятить свою жизнь служению Господу. В стране еще не было ни одного действующего женского монастыря, а духовник студентки медицинского института Александры Конковой архимандрит Серафим (Шинкарев) прозорливо сказал ее маме в присутствии двадцатилетней дочери: «Она будет монахиней». Между мамой, глубоко верующей женщиной, и архимандритом Троице-Сергиевой лавры состоялся такой диалог: «Батюшка, это же скучно!» – «Мне не скучно и ей не будет скучно!» – «Батюшка, это же одиноко!» – «Мне не одиноко и ей не будет одиноко!».

 

Спустя шестнадцать лет, ведомая Промыслом Божиим, врач Александра Конкова приняла иноческий постриг. И вот уже более двух десятилетий несет она послушание в Четвертом Уделе Пресвятой Богородицы, куда приезжала с родителями в те годы, когда в обители  (на сегодняшний день – самой большой в России) не было ни одного действующего храма...    

 

melaniya.JPG
Для участников круглого стола особенно важным явилось то, что практически все докладчики, рассматривая бесценный духовный опыт подвижников прошлых времен, охотно обращались и ко дню сегодняшнему, размышляли о современном монашестве, его окормлении. Так игумения Мелания, настоятельница греческого женского монастыря Успения Богородицы в Панораме, сообщила, что хотя ее монастырь относится к современным обителям, к новой монастырской традиции Греции, но соседство со Святой Горой Афон, возможность советоваться со святогорцами, их письма и посещения  – все это питает женскую обитель духом афонской традиции. Много усилий для того, чтобы монашеская семья укреплялась, насельницы упражнялись в трезвлении, предприняла приснопамятная игумения Феодора. Она говорила сестрам: «В течение всей нашей жизни, где бы мы ни были, что бы мы ни делали, где бы ни служили, даже на самом шумном послушании, даже на тех послушаниях и обязанностях, исполнение которых требует отлучения от монастыря, главное – жить молитвой». И сегодня эти слова говорит сестрам игумения Мелания. В ее докладе «Наследие древних отцов и сегодняшний опыт в делании умной молитвы» содержались ответы на многие вопросы, в том числе и на такой: помогают ли монахам различные книги, касающиеся умной молитвы? Матушка Мелания привела слова старца Паисия Святогорца: «Помогают тем, у кого есть смирение. Возгордившимся и поставившим целью за определенный срок стать трезвленными они не помогут...»

 

После доклада гостьи из Греции в президиум поступили записки с вопросами, касающимися современной жизни в монастыре. Один из них: как часто матушка проводит личные беседы с каждой сестрой? Настоятельница ответила, что поскольку в обители подвизается 59 насельниц, то у нее нет возможности беседовать с ними часто. Поэтому она просит излагать на бумаге, что больше всего ту или иную сестру беспокоит. А прочитав записки, уже принимает решение, в какой последовательности сестер к себе приглашать. Если же ничего экстраординарного нет, то личная встреча-беседа с каждой из них бывает где-то раз в месяц.

 

magdalina.JPG
О важности личных встреч игумении с сестрами говорила и настоятельница Рижского Свято-Троице-Сергиева женского монастыря игумения Магдалина (Полын). В своем докладе «Игумении-старицы Свято-Троице-Сергиевой Рижской обители» она заметила, что предыдущая настоятельница  – приснопамятная игумения Магдалина, чей день был полностью наполнен Богом, – вопрошала сестер: «Что вы ходите, как нераскрытые книги?» Именно это необычное определение заинтересовало участников круглого стола, и настоятельница пояснила: матушка имела в виду, что сестры не открывают свои помыслы, хотя должны были высказывать ей свои немощи, жаловаться на себя. Она вызывала к себе сестер, записывала в тетрадку то, что смущало их души, и со всей готовностью боголюбивого сердца помогала в этом разобраться. К матушке можно было зайти в любое время с какой-то проблемой или волнующим тебя вопросом. Как видим, разные монастыри, разные практики, но цель у  игумений одна – помочь вверенным ей душам очистить место для горячей молитвы, для радостей духовных.

 

Прозвучал еще один вопрос, судя по всему, многих волнующий: как следует молиться о тех сестрах, которые, будучи много лет в монастыре, приняли монашеский постриг, но затем ушли в мир? И будет ли отвечать за них игумения? Игумения Мелания  ответила, что о тех сестрах, которые оставили монастырь и, не дай Бог, попрали свои монашеские обеты, должна быть особая сугубая молитва. «Ответственность любого игумена или игумении, старца или старицы заключается в том, чтобы сделать все возможное или даже невозможное для того, чтобы привести душу ко Христу и удержать ее рядом с Христом», – заключила гостья из Греции.

 

feognst.JPG
А если у кого-то из монашествующих произошло «выгорание»? Предваряя ответ настоятеля монастыря Симонопетра Святой Горы Афон архимандрита Елисея, скажу: Председатель Синодального отдела по монастырям и монашествующим архиепископ Сергиево-Посадский Феогност подчеркнул, что камертон монашеской жизни находится на Афоне. И приезд гостя со Святой Горы Афон, его активное заинтересованное участие в двухдневной работе секции «Монашеская традиция: от древности до наших дней» показали, как велик и бесценен опыт монашеской жизни, монашеского делания у представителей афонской братии. А услышать об этом опыте из первых уст, обсудить, осмыслить его – эту  прекрасную возможность дают встречи со святогорцами. 

 

Так вот, по твердому убеждению отца Елисея,  духовнику, игумену, старцу прежде всего нужно провести исследование духовного состояния монаха, у которого происходит или произошло «выгорание». Духовным наставникам надо постараться определить, к чему направлено сердце брата, и окружить того поистине отеческой заботой – в исповеди, личных беседах, наставлениях и утешениях. Архимандрит Елисей привел один простой, на первый взгляд, пример монастырской жизни. У  одного из братьев постоянно появлялись помыслы. «Можно сказать, что его ум – это была фабрика разных помыслов,– с улыбкой произнес пастырь. – Брат спросил у старца, что ему с этими помыслами делать. Было видно, что советы «Давай молись» или «Читай Священное Писание» проблему бы не решили. И старец благословил брата после основного послушания ходить каждый день в монастырский сад и делать там, что ему захочется: подстригать газоны, ветки деревьев или ухаживать за грядками. Я имею в виду, что каждому нужен индивидуальный подход – общего решения здесь нет, – продолжил настоятель греческого монастыря. – Но мы должны знать внутреннее устроение своей братии – на их душевном подъеме и на душевном спаде. И этот опыт богооставленности, который кто-то переживает, если правильно им распорядиться, в конечном итоге приведет к пользе для брата».

 

***

tihon.JPG
В конце заседания круглого стола слово взял митрополит Новосибирский и Бердский Тихон, участвовавший в работе секции. Владыка назвал беды и опасности, грозящие душам монашествующих, воцерковленных или воцерковляющихся людей. Это и младостарчество, и тяга к электронным носителям, на которых можно прослушать, к примеру, богослужение. И еще целый ряд серьезных проблем назвал архипастырь, которые, по его мнению, тоже необходимо обсуждать на монашеских форумах.

 

Председатель Синодального отдела по монастырям и монашеству архиепископ Сергиево-Посадский Феогност напомнил собравшимся, что не так давно, в сентябре 2013 года, в Свято-Троицкой Сергиевой лавре участники международной научно-практической конференции «Монастыри и монашество: традиции и современность», обсуждая проект «Положения о монастырях и монашествующих», говорили о наболевших вопросах монастырской жизни. Владыка согласился, что опасности, действительно, существуют, но надо концентрироваться на добром и это доброе развивать.

 

Несомненно, названные митрополитом Тихоном проблемы не останутся без дальнейшего обсуждения,  им еще будут посвящены предстоящие заседания и круглые столы, вопросы к которым благословил собирать Председатель Синодального отдела по монастырям и монашеству. А на круглом столе, прошедшем в рамках XXII  Международных Рождественских чтений, главный акцент был сделан на том, что в монастырях всегда была святость, было и есть подвижничество и что главным делом монаха по-прежнему остается молитва. В мире всегда был грех, но святость спасала и продолжает спасать его от гибели, от разрушения.

 

Фото: Владимир Ходаков

Автор: Нина Ставицкая

 


Традиция исихазма и ее значение для современного монашества

Митрополит Горийский и Атенский Андрей (Гвазава) (Грузинская Православная Церковь)

 

Доклад на XXII Международных Рождественских образовательных чтениях, направление «Монашеская традиция: от древности до наших дней» (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь, 28–29 января 2014 года)

monasterium.ru-rgh20149_resized.jpg

 

Ваши Высокопреосвященства, Ваши Преосвященства, дорогие братья и сестры! Позвольте в первую очередь приветствовать вас от лица Грузинской Православной Церкви и поздравить Русскую Православную Церковь, русский народ со знаменательной датой – 700-летием преподобного Сергия Радонежского, этого светильника Русской Земли и православного монашества, и пожелать, молитвами преподобного Сергия, милости Божией, мира Русской Земле, монашеству же Русской Церкви – приобретения того духа, который нес в себе преподобный Сергий.

 

Благодарю за приглашение на Рождественские чтения. Владыка Марк сказал сейчас, что докладчики вас научат чему-то новому, но я думаю, что докладчики и сами могут многому здесь поучиться.

 

Хочу начать свой доклад словами св. Климента Александрийского: «Человек уже по телесному своему устроению обращен ввысь, дабы он мог созерцать небо; весь строй его чувств приспособлен к приобретению познаний; члены его тела и все части его приспособлены скорее к благим делам, чем к чувственным усладам. Отсюда происходит, что телесная наша хижина способна вместить душу, а все существо человеческое по освящении и души, и тела через обновление его Спасителем, удостаивается чести быть жилищем Святого Духа. Истинный же мудрец являет собой сочетание трех человеческих добродетелей, ибо он заботится о Божественном и нравственно, и физически, и разумом. Ибо мудрость есть знание вещей Божественных и человеческих. Праведность же образует гармоническое согласие различных частей души, а святость состоит в должном Богопочитании»[1]. Опираясь на слова этого великого учителя Церкви, истинными мудрецами будет правильно назвать тех, кто возжелал познать Бога, а среди них наипаче же монахов, которые по своему чину призваны к совершенству в богопознании через получение благодати Святого Духа. «Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди», – сказал Господь Иисус Христос юноше и тут же добавил: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за мной» (Мф. 19; 17–21). Эти слова Господа повлекли за собой многих, и, по слову преподобного аввы Дорофея, « ...они (т. е. боголюбивые люди) поняли, что, находясь в мире, не могут удобно совершать добродетели, и измыслили себе особенный образ жизни, особенный порядок провождения времени, особенный образ действования, – словом, монашеское житие – и начали убегать от мира и жить в пустынях, подвизаясь в постах, бдениях, спали на голой земле и терпели другое злострадание ... одним словом, распяли себя миру. И не только сохранили заповеди, но и принесли Богу дары»[2]. Вот это распинание себя миру и есть монашество, в котором наиполнейшим образом сохранилась аскетическая сущность христианской религии[3]. Мир всегда, в большей или меньшей степени, исходя от внутреннего состояния людей, предлагает иные ценности и взгляды, иную мудрость, чем мудрость и образ заповедей Христа. И какова же эта мудрость мира сего? По словам св. апостола Павла: «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией [т. е. во Христе], то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» (Кор. 1; 20–24). Ибо всегда для мира и мирского образа мышления монашество есть безумие, и идущим по монашескому пути надо «перехитрить» и мир, и ветхого человека, и диавола. Митрополит Иерофей (Влахос) приводит слова прп. Никодима Святогорца: «Необходимо перехитрить мышление и похоти плоти, разыграть и обмануть мысленного диавола, всячески стремящегося помешать нам восходить (посредством добродетелей) по пути спасения в страну, имя которой – Рай», – и добавляет, что «для достижения этой цели требуется непрестанное участие в Таинствах Церкви и личная аскеза. Живущие аскетической жизнью сподобляются и воссоединяются со Христом в Таинствах»[4].

 

 

В энциклопедическом словаре «Христианство» пояснено следующее: исихасты (от греческого ησυχια – покой, безмолвие, отрешенность) – молчальники, безмолвники. Их появление современно появлению монашества[5]. Несмотря на сухость формулировки, присущую энциклопедии, цитата о том, что исихазм современен появлению монашества, бесспорна и может полно представить нам сущность монашеского подвига, несомненно, как подвига исихастского.

 

Часто исихазм связывают с определенным образом жития или с молитвенным деланием, или с малой группой святых и преподобных отцов, например, с прп. Григорием Синаитом, св. Григорием Паламой, свв. Игнатием и Каллистом и некоторыми другими отцами. Диакон Павел Сержантов в своей книге «Исихастская антропология» пишет: «Мы под исихазмом будем понимать аскетико-мистическую восточно-христианскую традицию, которая оформилась примерно за тысячелетие до Григория Паламы. Исихастская традиция вырастает на основе монашеской духовности, которая уходит корнями в апостольскую и мученическую духовность первохристианской общины»[6]. Разделяя это мнение, придерживаюсь точки зрения, что исихазм является сутью восточно-православной монашеской традиции, он есть путь богоискания и богопознания, который на протяжении веков проходило и ныне проходит монашество Православной Церкви. Прп. Григорий Синаит, этот общепризнанный учитель исихазма, пришедший на святой Афон со святой Синайской горы и обучавший афонских подвижников – не только отшельников, но и монахов, живущих в киновиях – хранению ума, трезвению и умной молитве, говорит: «Ищи Господа на пути, т. е. в сердце, посредством осуществления заповедей. Когда слышишь слова Иоанна Крестителя, повелительно зовущего всех "приготовить дороги и выпрямить пути'' (см.: Мк. 1; 3), то подразумевай здесь указание на заповеди сердца и дела. Невозможно путем заповедей и непогрешительного подвига идти правильно без сердечной правоты»[7]. И далее продолжает этот великий отец: «Под законом заповедей подразумеваю сердечно проявляющуюся непосредственную веру, потому что из нее струится всякая заповедь и производит просвещение душ, в которых тогда являются следующие плоды истинной веры: воздержание, любовь и наконец, богодарованное смирение как начало и укрепление любви»[8]. Истинная вера стоит во главе духовной жизни, через нее получает просвещение богоищущий человек. Но также нужна цель и в богопознании. Вот что говорит об этом прп. Григорий: «Ум – Отец, Слово – Сын, Дух же Святой – подлинно Дух, как учат образно богоносные отцы, развивающие догматическое учение о Святой Пресущественной Преестественной Троице, о Едином Боге в трех Лицах и оставившие нам в наследие истинную веру и якорь надежды. Знать Единого Бога есть, по Писанию, корень бессмертия, а постигнуть силу Триипостасной Единицы есть всецелая правда. Провозглашенное об этом Евангельское слово можно понимать так: "Да знают Тебя, единого истинного Бога, в трех Лицах и посланного Тобою Иисуса Христа в двух естествах" (см.: Ин. 17; 3)»[9]. Итак, правая вера, исполнение заповедей с сердечным чувством и постоянная направленность к богопознанию есть та основа, на которой строится жизнь исихаста – он достигает очищения от страстей, приобретает добродетели, получает благодать. «При этом заповеди образуют как бы тело, добродетели же, как выкристаллизовавшиеся внутренние качества – кости, а благодать – живую душу, движущую тело и производящую дела по заповедям. Беспечность же и ревность к возрастанию во Христе показывают, младенец ли кто или совершеннолетний теперь и в будущем веке»[10], – поясняет тот же святой.

 

Возрастание во Христе, т. е. поиск Христа, послушание Христу – это суть жизни исихаста, через это он становится уже на земле членом вечного Царствия Христа. По слову апостола Павла: «...как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его» (1Кор. 15; 22–23). «Христос по сотворению царствует над всеми, а по усвоению царствует над верующими, добровольно подчиняющимися, послушными», – говорит св. Иоанн Златоуст[11]. Этот процесс добровольного подчинения и послушания возлюблен исихастом, в нем происходит очищение от ветхого человека. Это отказ от желаний, привычных сердцу, от мыслей и представлений ума, соответствующих миру и направленности падшей воли. Это болезненный процесс: болит сердце, противится ум, плоть бунтует, требуя услаждения, воля ускользает, как бы вырываясь из оков, но сказано: «Пролей кровь, и приими дух». Дух Божий помогает и укрепляет монаха на этом болезненном пути, подавая каждому в свое время благодатные утешения, а когда «...ум очистится, – глаголет прп. Григорий Синаит, – и восстановится в исконном достоинстве, взирает на Бога и от Него принимает Божественные мысли. В качестве книги ум имеет тогда Духа, вместо тростникового пера – мыслительную способность и язык. "Язык мой, – говорит псалмопевец, – тростниковое перо" (Пс. 44; 2). Взамен же чернил ум имеет свет. Погружая мысль в свет и светом исполняя ум, Духом начертывает слова в чистых сердцах слушающих»[12].

 

Каждое поучение отцов-монахов – это поучение в исихазме; все отцы-подвижники – египетские, палестинские, сирийские, италийские, византийские, афонские, грузинские, русские, сербские и другие – все поучают в достижении боговидения через сокрушение сердца, очищение и молитву, молитву с призыванием имени Господа Иисуса Христа. Св. апостол Павел пишет в послании к коринфянам: «Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас?» (2 Кор. 13; 5) Мы во Святом Крещении получили дар Христовой благодати через действие Святого Духа. И как же открывается этот дар в подвижниках в процессе богоискания? Вот как наставляет прп. Григорий Синаит: «Действие Духа, Которого мы получили в Крещении, приобретается двумя способами. Прежде всего следует вообще сказать, что дар Святого Духа открывается исполнением заповедей с помощью великого и долговременного труда, как сказал подвижник Марк. И поскольку мы совершаем заповеди, постольку озаряет нас Дух свойственным Ему блистанием. Во-вторых, Дух Святой является в послушании через познание и непрерывное призывание Господа Иисуса, то есть через память о Боге. Навыком к первому образу жизни дар благодати находится медленнее, навыком же ко второму – ускореннее, если только напряженно и терпеливо копать землю в поисках золота благодати»[13]. Слова, поистине вдохновляющие на молитвенное делание, дающие надежду, что и мы можем, по милости Божией и с Его же помощью, найти дар Святого Духа, узнать вкус его действия.

 

Можно много говорить об исихазме, о монашеском образе жития, не хотелось бы перед почтенным собранием повторять слова из поучений святых отцов – делателей монашеского подвига. Думается, что не надо связывать исихазм только с видом молитвенной техники, лишь с некоторыми именами святых отцов, а надо принять его как общемонашеское делание, святое и древнее предание монашества Православной Церкви, наиважнейшее и необходимое сегодня современному монашеству.

 

Великий подвижник Грузинской Церкви, живший в VIII–IX веках, прп. Григол Хандзтели, основатель и наставник более двадцати монастырей по всей Грузии (основная часть в Тао-Кларджети, ныне территория Турции), в которых подвизалось свыше тысячи монахов и монахинь, для укрепления и возрастания в монашеском подвиге обратился с просьбой к отцам-отшельникам, чтобы они стали учителями для него и его общежительного братства и были бы наставниками молодым монахам своим примером. Устав монастыря, составленный по большому любомудрию, был общежительный, но духовное назидание и монашеское делание – пустынническое. Некоторые отцы продолжали свое отшельничество вблизи монастырей, но всегда принимали братию для назидания. Такое устроение святых обителей принесло прекрасные плоды в виде многовековых монашеских братств с крепкими духовными устоями, в среде которых выросло немало святых. Интересен один эпизод в жизнеописании св. Григола, о котором хотелось бы упомянуть: при встрече со старцем-отшельником по имени Хведиос святые отцы на трапезе непрестанно творили молитву: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас». По мнению А.В. Карташова, эта форма молитвы Иисусовой более древняя и общецерковная, чем форма: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий...»[14].

 

Продолжая свой доклад, хочу упомянуть некоторые наставления делателей монашеского подвига в сравнительно недалеком от нас времени, по духу тождественные наставлениям древних иноков-аскетов.

 

Прп. Паисий (Величковский), который оживил дух древних отцов-исихастов через переводы святоотеческих текстов, сам руководя общежительным монастырем и будучи наставником для более чем тысячи монахов на Святой Горе Афон, в Молдавии, в России, преподавал им наставления о Евангельском делании, умной молитве, внутреннем безмолвии, об исполнении учения святых отцов. Вот как он предупреждает своих монахов: «Познайте и вы, сколько помрачений и тяготений делается душе из-за презрения и несохранения заповедей Святого и Божественного Евангелия и советов и решений, которые поставили святые отцы через просвещение Святого Духа»[15].

 

Великий учитель современного монашества свт. Игнатий (Брянчанинов) обращается к монахам со следующими словами: «Сущность монашеского жительства заключается в том, чтобы исцелить поврежденную волю, соединить ее с Волей Божией, освятить этим соединением»[16]. И далее: «Чтобы исполнить Волю Бога, нужно знать ее»[17]. Он призывает монашествующих изучать волю Божию через делание заповедей и предупреждает, что этот путь и радостен, и скорбен: «Изучение Воли Божией – труд, исполненный радости, исполненный духовного утешения, вместе с тем труд, сопряженный с великими скорбями, горестями, искушениями, самоотвержением, с умерщвлением падшего естества, со спасительным погублением души»[18]. Святитель Игнатий учит монахов, живущих в монастырях, духовному безмолвию, умной молитве, предуготовлению к молитве, вниманию при молитве, образу делания молитвы в уединении, предупреждает об опасностях, рассказывает, какие добродетели рождает молитва: «Молитва, будучи дщерью исполнения Евангельских заповедей, есть вместе и мать всех добродетелей, по общему мнению святых отцов. Молитва рождает добродетели от соединения духа человеческого с Духом Божиим»[19]. Он учит не сухому и лишь внешнему исполнению правила, выраженного в количестве или времени, а благоразумному, радостному молитвенному настрою, который сохраняется на протяжении всей жизни, восходя от малого к большему, от низшего к высшему, от бесчувственного к сокрушению и радостному умилению сердца молящегося монаха. «Плод молитвы состоит в просвещении ума и умилении сердца, в оживлении души жизнью Святого Духа; терние и волчцы – это мертвость души, фарисейское самомнение, прозябающее из сердечного ожесточения, довольствующееся и превозносящееся количеством молитвословия и временем, употребленным на произношение этих молитв»[20]. И предупредительно советует: «С самого вступления в монастырь необходимо научиться правильной молитве, чтобы преуспеть в ней и посредством ея изработать свое спасение»[21].

 

Вот что говорил своей братии святогорский старец архимандрит Емилиан (Вафидис) будучи настоятелем монастыря Симонопетра на Святой Горе Афон: «Для нас монастырь – плен, в котором Иезекииль узрел Славу Божию. Это наше добровольное заключение в монастыре, наше добровольное рабство»[22]. «Быть монахом – значит быть изгнанником, пленником, отделиться от всех и, следовательно, жить один на один с Богом. Это уединение необходимо как некое добровольное действие, сознательная предпосылка»[23]. Предпосылка к страху Божиему, к умилению, к смиренной исповеди, приближению к Богу. Как учит старец Емилиан, сперва Бог выбирает человека, а после человек воспринимает Бога. «Как же я теперь стану достойным того, чтобы Бог посчитал меня своим, принял меня? Не нужно ничего делать, но только стать добрым. Ибо Он возжелал доброты Твоея (см.: Пс. 44, 12). Не нужно ничего, но только оставаться коленопреклоненным перед Богом, чтобы Он в любой момент мог поднять нас и сделать согосподином Себе»[24]. «Приняв Бога в свой дом, я чувствую Его внутри себя, переживаю опытно мистическую жизнь, которая есть ежедневная смерть». А это усиливает в подвижнике желание единения с Богом, и, как говорит старец, «...я выражаю свое желание исповедничеством, бдением, болею в трудах и хочу, чтоб их стало больше, усилились мое истощение, пост, бдение, болезни»[25]. Уместно будет сказать, что в нескольких древнегрузинских текстах житий святых подвижников монашеский подвиг называется мученичеством, бескровно возводящим в Царствие Небесное. Архимандрит Емилиан продолжает: «Изображение Бога во мне – это не что иное, как мой личный, не отделимый от меня опыт, который есть Сам Христос, живущий во мне. Тогда все мое бытие, все мое предстояние, вся моя жизнь говорят мне лишь одно: я не знал ничего, кроме Иисуса Христа (см.: 1Кор. 2; 2). Это настолько тобою владеет, что уже не видно ничего, кроме Бога. Весь мир рядом, но я слышу лишь о радостном для меня событии, забываю обо всех и помню о Нем одном – о рождении Христа во мне. Мы забываем обо всем, и через это мистическое забвение достигаем вершины познания и опытного переживания Бога».

 

Завершая свой доклад, хочу напомнить несколько слов из беседы архимандрита Софрония (Сахарова) со своими духовными чадами, с монахами и монахинями, об организации жизни в обителях. Старец говорил: «Законы, уставы, правила могут помогать вначале, но затем они останавливают прогресс. Есть конец всякому закону. Задача, стоящая перед человеком, образом Божиим, превосходит все границы ... самое трудное в организации жизни монашеского общежития состоит в том, чтобы удержать единство дисциплины и вместе с тем оставить свободу для проявления персонального характера каждого из братии. Итак, помня апостола Павла, который гениально постиг невозможность никакого писаного закона для человеческого духа, и, с другой стороны, пример прп. Силуана, который дал мне наблюдать Бог восемь лет, я не стал заботиться об уставах при организации нашей жизни. Есть какой-то минимум: скажем, надо в одно и то же время молиться, лучше в одно и то же время питаться, так же – и в труде. А иначе – полный развал, так как очень трудно организовать вообще физиологическую жизнь человека. Я решил исходить из данных опыта наших великих отцов, что два часа молитвы внимательной – это есть мера совершенных. Вот почему я предложил братьям два раза в сутки по два часа этой молитвы... Так, хотя внешне и установлено предложенное мною правило – два часа умной молитвы, – я не ждал совершенного его исполнения. Однако надеюсь, что постепенно все вы, мои братья и сестры, достигнете действительно той совершенной меры, возможной для человека. Помимо этих четырех часов умной молитвы, каждый из вас в меру своих сил может и должен молиться наедине в келье»[26].

 

В заключение хотелось бы сказать, что исихастская традиция является драгоценным бисером Православной Церкви, учением Евангельским и апостольским, святым преданием древнехристианского аскетизма, изначально воспринятым монашеством как сугубо личный, аскетический путь богопознания, который ведет к единению с Богом и вечному блаженству со Христом. Исихазм является учением, на протяжении многих веков освященным жизнеопытным и молитвенным деланием святых отцов, которое родило многих великих преданных подвижников Христовой Церкви, пребывавших как в общежительных монастырях, так и в уединении. Исихазм сегодня имеет особое значение для современных монахов как путь трудный, но безошибочно ведущий ко Христу, к любви ближнего, к познанию окружающего нас мира и гармонии с ним. В монастырях нужно создавать условия для правильного духовного возрастания, надо постоянно руководствоваться учениями святых отцов-монахов, изучать и на деле исполнять Евангельские заповеди, заниматься трудом молитвенным, считая все это наиважнейшим монашеским деланием, с благоразумием и осторожностью шествуя по этому пути. И главное – всецело возложить надежду на Того, Кто истинно желает нашего спасения, на Христа, по слову одного неизвестного афонского подвижника: «Чтобы стяжать в своем сердце умную молитву, необходимо просить о сем Бога множество раз со смирением, уничижая свое тело постом, коленопреклонениями и другими телесными и видимыми трудами, дабы Бог умилосердился на труды и указал какого-нибудь непрелестного наставника, в сокровении творящего умную и сердечную молитву, от которого можно было бы в точности научиться ей. Если же в том месте не найдется такого наставника, то нужно просить Бога Самого устроить это, то есть, чтобы Он Сам известил о том человека»[27].

 

По окончании доклада Его Высокопреосвященство митрополит Андрей ответил на вопрос из зала.

 

– Владыка, говорят, что в наше время нет наставников. Как тогда приступить к умному деланию?

 

– Начиная доклад, я, в ответ на слова владыки Марка, сказал, что и те, кто здесь выступает, тоже учатся. Я всегда помню слова святителя Игнатия (Брянчанинова), которые меня и укрепляют, и вдохновляют. «Если ты видишь, – говорил он, – что твой духовник нелицемерно, чистосердечно стремится к Богу, то этого достаточно, чтобы научаться у него». Он не требовал какой-то особой духовной высоты, осознавая, что в его время, в XIX веке, ее практически нельзя было найти. Но чистосердечное стремление к Богу постепенно дает и мудрость, и разум. И я уверен, что пришедший к такому человеку, чистосердечно стремящемуся к Богу, для поучения, для наставления – получит всё, что ему нужно. А если его развитие окажется выше, то, если помните, я привел в докладе слова неизвестного афонского подвижника, который говорит, что если нет наставника, – возложи свою надежду на Бога и молись, чтобы Господь тебя умудрил. Я верю в это и на своем опыте это пережил: на каждом этапе моей жизни были люди, которые мне давали очень много и именно то, что для моей души было нужно. Это служило мне и побуждением, и надеждой на том пути, по которому мы все шествуем, и укрепляло мою веру в то, что Господь не оставляет человека. Я верю – ищущий человек обязательно найдет того, кто ему подаст мудрый духовный совет.

 

К тому же мы имеем сегодня эту возможность: мы можем, по крайней мере, общаться, границы не так закрыты, мы можем находить людей, которые дадут нам духовное укрепление, – и в России, и на Афонской Горе, и в православных странах. Сегодня это не так трудно.

 

Я имел радость общаться с отцом Иоанном (Крестьянкиным): несколько лет я общался с ним в письмах. Каждое письмо укрепляло меня, давало надежду, подталкивало вперед.

 

Я думаю, главное – чистосердечно искать.


[1] Отцы и учители Церкви III века. Т. 1. Климент Александрийский. – М.: Либрис, 1996. С. 22.

 

[2] Поучения аввы Дорофея. – Свято-Троицкая Лавра, 1900. С. 28.

 

[3] Сидоров А.И. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. – М.: Православный паломник, 1998. С. 26.

 

[4] Иерофей, митрополит. Господские Праздники. – Симферополь: Таврия, 2002. С. 65.

 

[5] Христианство. Энциклопедический словарь. Т.1. С. 652.

 

[6] Сержантов Павел, диакон. Исихастская антропология. – М.: Изд. института философии РАН, 2010. С. 41.

 

[7] Прп. Григорий Синаит. Творения. – М.: Новоспасский монастырь, 1999. С. 11.

 

[8] Там же. С. 15.

 

[9] Там же. С.17.

 

[10] Там же. С.13.

 

[11] Афанасий (Евтич), иеромонах. Екклесиология Апостола Павла. – М.: Новоспасский монастырь, 2009. С. 141.

 

[12] Там же. С. 15.

 

[13] Там же. С. 88.

 

[14] Прп. Георгий Мерчулэ. Житие св. Григола Хандзтели. – М.: CRITERIUM, 2008. С. 52–56.

 

[15] Прп. Паисий Величковский. Полемические произведения, поучения, письма. Свято-Пантелеймонов монастырь на Афоне, 2007. С. 207.

 

[16] Свт. Игнатий Брянчанинов. Приношение современному монашеству. – С.-Пб. «Тузов И.Л.», 1905. С. 82.

 

[17] Там же. С. 82.

 

[18] Там же. С. 83.

 

[19] Там же. С. 93.

 

[20] Там же. С. 98.

 

[21] Там же. С. .94

 

[22] Емилиан (Вафидис ), архимандрит. Слова и наставления. Т. 1, 2. – М.: Храм св. мученицы Татьяны, 2006. С. 340.

 

[23] Там же. С. 341.

 

[24] Там же. С. 349.

 

[25] Там же. С. 349.

 

[26] Софроний (Сахаров), архимандрит. Духовные беседы. – Эссекс–Москва: Иоанно-Предтеченский монастырь. Паломник, 2003. С. 99.

 

[27] Неизвестный афонский исихаст. Трезвенное созeрцание. – М.: Подворье Свято-Троицкой Лавры, 2003. С. 51.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Миру ничего не нужно от монаха больше, чем молитва

Архимандрит Иоаким (Парр)

 

В дни Рождественских чтений, которые проходили в этом году в стенах Сретенской обители Москвы, мы попросили настоятеля монастыря преподобной Марии Египетской в Нью-Йорке архимандрита Иоакима (Парра) ответить на насколько вопросов о современных особенностях монашеской жизни.

 

– Отец Иоаким, какие черты, на Ваш взгляд, отличают современное монашество?

 

– На современном этапе монашеской жизни, как, впрочем, и на любом другом этапе с момента ее начала, мы одновременно и противостоим обществу, в котором живем, его культуре, и находимся под влиянием этого общества, черпаем из него мотивацию для духовной жизни. Особенность заключается, пожалуй, в том, что мы стали людьми комфорта, и это очень усложняет стремление к аскетизму, но центр аскетизма по-прежнему лежит не в телесной жизни. Центр аскетизма – это попытка освободить человеческую душу от зависимости от окружающего мира. Например, наше молодое поколение стало настолько зависимым от современных технологий, что не знает, как общаться: люди обмениваются информацией, но не умеют разговаривать друг с другом.

0HV_5474_resized.JPG

Господь говорит нам, что мы в мире, но не от мира. Монашеская брань – в том, чтобы удалить себя из мира для общения с Богом и братьями и одновременно присутствовать в мире, свидетельствуя о Христе. Мы не можем позволить, чтобы окружающая обстановка контролировала нас. Мы вынуждены бороться за то, чтобы быть наедине с Богом, находясь вместе с другими людьми. Но самое сложное для современных монахов – это простота. Наш мир настолько технологичен, что мы привыкли постоянно что-то делать – это естественная тенденция – а нам надо учиться быть. Проблема, которая стоит перед современным монахом, – научиться быть с Богом и ближним.

 

В чем же состоит наша брань сегодня? Как осуществить ее? Брань древних и современных монахов совершенно одинакова, разница заключается лишь в том, что у нас слишком много всего есть и мы практически лишены возможности оставаться наедине с собой. Мы не можем пройти несколько километров, чтобы оказаться в пустыне. В нашей стране, даже уезжая далеко в горы, туда, где, кажется, никого не должно быть, обязательно услышишь телефонный звонок, увидишь самолет и туристов с палатками... Так что брань одна и та же, но облик, который она принимает, отличается от прежнего.

 

– Современный человек привык находиться в информационном пространстве. Присутствовать в этом пространстве важно сегодня и для Церкви. Это дает возможность людям получать объективную оценку о происходящих в Церкви и обществе событиях, но главное – свидетельствовать о Христе, используя для этой цели современные средства. У многих монастырей на канонической территории Русской Православной Церкви есть сайты. Но насельники монастырей, получая послушание трудиться в интернете, нередко огорчаются. Они хотели удалиться от мира, а такое послушание возвращает к мирскому образу мыслей. Можно ли как-то помочь им в этой ситуации?

 

– Если человек не живет молитвенной жизнью, если он по-настоящему еще не стал монахом, он будет разрушен, работая для мира. Например, если вы раньше были алкоголиком, алкоголь сломал вашу жизнь, но благодатью Божией и с помощью людей вы научились не пить, живете трезвым, скажем, пять лет, и кто-то говорит вам: «Теперь ты пойдешь работать с алкоголиками, потому что 30 лет ты пил, но целых пять лет ведешь здоровый образ жизни, значит сможешь рассказать алкоголикам, как изменить себя». Но тот, кто был алкоголиком, должен помнить: то общее, что есть у него с другими алкоголиками, это алкоголизм, а не трезвость. Вернуться к алкоголизму у бывшего алкоголика больше шансов, чем изменить жизнь алкоголиков.

 

 

Монах, когда получает послушание работать для мира, должен помнить, откуда он пришел. То общее, что есть у него с людьми из мира – это мир, а не Бог. И если он хочет сохранить монашескую жизнь, которую обрел, то не должен позволять миру возвращать себя в прошлое. Так что это очень деликатная и сложная ситуация.

 

Да, Церковь должна быть той структурой, которая проповедует, учит и предоставляет информацию о себе, но люди, руководя этим процессом, должны принимать во внимание, могут ли те, на кого возложено такое послушание, понести его.

 

– Это касается любого послушания, связанного с социумом?

 

– Если монах принимает работу для мира как послушание и постоянно помнит, что это не его инициатива, а делание ради Христа и Церкви, тогда любое послушание может быть благословенным занятием для него. Мы должны быть в непрерывном диалоге с нашими духовными наставниками, настоятелем, архиереем. Это нелегко, потому что работа может подменить собой жизнь, но это не жизнь, а мы всего лишь люди; монахи – люди, и должны помнить не только о сильных сторонах своей натуры, которые нам дал Господь, но и о своих слабостях, и не принимать на себя больше, чем то, с чем мы можем справиться.

 

Я думаю, что миру ничего не нужно от монаха больше, чем молитва. Нет такой работы, которая не могла бы быть выполнена монахами лучше, чем молитва. Посвящение себя пребыванию наедине с Богом бесценно. Никакая другая работа не может быть важнее этого служения, но осознание этого не приходит без молитвы.

 

Мы становимся очень прагматичными порой: видим необходимость в заботе о Церкви, монастырях... Конечно же, это важно, но, тем не менее, это нельзя сравнить с ценностью того, ради чего мы стали монахами. Мы пришли сюда, чтобы быть противоположностью миру: его ценности и заботы – это не наши заботы и ценности, и в действительности ценности и заботы мира не являются ценностями и заботами христианина вообще.

 

Для нас как для монахов сложно быть погруженными в деятельность, которая требует времени и сил. Духовно мы находимся в лучшем состоянии, когда мы бедны, нежели когда богаты и источник и цель нашей жизни удаляется от нас. Мы знаем, что когда мы послушливы, мы приближаемся к цели монашеской жизни, и все же более всего мы нуждаемся в молитве, посредством которой происходит возрастание в монашестве.

 

Если у человека есть жена и дети, и он работает только ради того, чтобы содержать их, подолгу задерживается на работе, не видит своих детей кроме того времени, когда они спят, не бывает со своей женой, – то даже если он предоставляет еду и кров своей семье, взаимоотношения начинают страдать, потому что есть вещи более важные, чем материальные нужды. Время, проведенное вместе, любовь, взаимное уединение – без всех этих вещей человек неизбежно задается вопросом: а зачем я нахожусь в браке? То же самое для монаха: если я не могу молиться, не могу ходить на службы, для чего я здесь? Ведь вся эта работа может быть выполнена и мирянином.

 

– Еще один вопрос также связан с современными особенностями монашества. В нашей стране в последнее время регулярно проходят монашеские форумы. Есть люди, которые смущены этим и полагают, что не монашеское дело собираться для решения каких бы то ни было проблем. Как Вы думаете, не вредят ли такие собрания духовной жизни насельников монастырей?

 

– Разумеется, хорошо, когда что-то организовано с целью разрешить жизненные вопросы людей. Есть много разных образов монашеского жития. Кто-то живет в лесу один, и это важно для Церкви. Не только для спасения конкретно этого человека, но и для осознания присутствия Бога, для Церкви как таковой. Есть монашествующие, которые призваны служить в священническом сане, и это также важно. Есть те, кто живет в больших сообществах, занимается преподавательской деятельностью или работой... Для всех этих людей монашеские форумы могут быть очень важны, потому что они помогают осознать, в чем заключается проблема. Но это лишь начало. Как сделать так, чтобы осознание присутствия Бога стало непрестанным предметом размышления каждого из нас?

 

Центр внимания всегда должен быть на том, что мы принадлежим Богу. Главные наши взаимоотношения это взаимоотношения с Богом. Я встречал монахов и монахинь, которые были пострижены в мантию, но говорили, что не умеют молиться: «Я не знаю, что делать, я не могу сидеть в церкви или в своей келье в одиночку. Я читаю молитвы, но я не знаю, что я делаю. Мне хорошо, когда я работаю». Для меня это сродни тому, как если бы муж сказал, что он не умеет говорить со своей женой. Он работает для своей семьи, потому что хочет быть любящим супругом, но не знает, как быть с ней, не знает, как говорить с ней. Взаимоотношения между ними есть, но они не развиты. Монахи, которые могут работать и не могут молиться, которые хотят быть вовлеченными в разнородную деятельность в миру и монастыре, не развиваются в монашестве. Нужно расти в этой жизни, чтобы взаимоотношения с Богом были полными. Для этого необходимо, чтобы монахи, которые знают, как молиться, посвятили бы время тому, чтобы обучать тех, кто не умеет молиться. Это обучение происходит не в классах, не с помощью книг и не на компьютере. Оно осуществляется посредством присутствия с теми, кто молится, в жизни, в общении, через пребывание с теми людьми, которые уже нашли источник своей жизни.

 

Я помню, как однажды в центральном парке Нью-Йорка гулял с одной из своих пожилых и больных прихожанок, ей было очень тяжело идти, и мы присели на скамейку. Мимо нас шли люди, их было очень много. Стоял прекрасный осенний день, воздух был чист... И вдруг через дорогу от нас заплакала девочка четырех-пяти лет. Она не кричала, но глаза ее были мокрыми, губы дрожали. Видимо, она испугалась потому, что потеряла родителей. Мир настолько безумен сегодня, что я смотрел на эту девочку и думал: «Если сейчас подойду к ней в своей монашеской одежде, то испугаю ее насмерть, а люди вокруг решат, что "этот сумасшедший человек" пытается что-то сделать с ребенком». И пока я размышлял, женщина лет пятидесяти подошла к девочке, села рядом с ней на землю и, протянув руку, попросила: «Дорогая, дай мне свою ручку. Все в порядке». Девочка положила свою ладошку в ее руку, и тогда женщина обняла ее. «Все будет хорошо», – сказала она. И как только она это сделала, откуда-то появилась мама, но ребенок был уже спокоен. Женщина словно передала испуганной девочке свое спокойствие, свою любовь и доброту. Вот что может сделать человек молящийся по отношению к тому, кто не молится: «Позволь, я протяну тебе свою руку, пойдем молиться. Я поделюсь тем, что у меня есть, и страх уйдет». У вас есть молитва, и вы начинаете молиться вместе с теми, кто не молится. Книга не сделает этого, здесь очень важны живые отношения.

 

– Расскажите, пожалуйста, как проходит день в Вашем монастыре, как Вы общаетесь с братией, как вы молитесь вместе?

 

– Я верю, что настоятель – это не позиция привилегированного. Как настоятель ты должен прежде всего быть первым монахом: должен быть в церкви первым, а не последним, должен бывать на службах и не пропускать их ради других занятий. Независимо от того, как ты себя чувствуешь, ты встаешь и идешь в церковь. Это значит и то, что ты постоянно доступен для братии, что выполняешь свое послушание, в чем бы оно не заключалось. Если ты физически способен, ты работаешь: моешь пол, чистишь одежду, готовишь еду, потому что, во-первых, ты монах. И если ты делаешь это, монахи постоянно видят тебя как пример для подражания.

 

Члены нашей общины – это люди разных национальностей, разного образования, разного социального статуса. Мы пришли из мира, исполненного комфорта. Но мы также пришли из того мира, который ничего не знает о любви: где разрушенные семьи, семьи с дисфункциональными отношениями, половой распущенностью, аддиктивным поведением родителей и детей. Мир наполнен сломленными людьми, ищущими Бога. Они нуждаются в исцелении. Прежде чем с ними можно будет что-то делать, их нужно исцелить. Христос выбрал Своих апостолов как учеников, и они жили вместе как семья. Мы тоже стараемся жить как семья: вместе работаем, молимся, учимся. Пытаемся понять, что означает жить во взаимоотношениях любви.

 

Наш день начинается утреней в шесть утра по вторникам и четвергам. После утрени мы завтракаем, потом занимаемся и после занятий, в полдень, читаем часы, потом обедаем. После обеда – работаем; в зависимости от вида работы, в три или четыре часа заканчиваем ее. В пять часов вечерня, после которой ужин. Потом убираем дом, моем посуду. В 19.30 – повечерие, и все начинается заново. В среду и пятницу вечерня – в шесть, еда до вечерни. В 23 часа мы приходим в церковь, чтобы служить утреню и Литургию до утра. Затем спим, утром идем на занятия и так далее. Литургию мы обычно служим в субботу, воскресенье, во вторник и в четверг. И конечно, если есть праздник, то по праздникам.

 

Я думаю, что ночные бдения очень важны для монахов по многим причинам. Так я напоминаю монахам о необходимости молиться о мире. Молодые люди в развитых странах зачастую проводят ночь, греша. Большую часть греховных деяний, которые совершает человек, он совершает ночью, поэтому в течение ночи мы чувствуем глубокую связь с миром. Сначала это казалось слишком трудным для братии, но через некоторое время они полюбили бдения. В ночной молитве всегда есть элемент пасхального богослужения. На ночную молитву сложно прийти, но всегда радостно уходить после молитвы. Большая часть людей отправляется спать из храма в очень хорошем настроении. Так что мы немного пытаемся практиковать аскетизм.

 

– В вашей обители кто-то из братии занимается социальным служением?

 

– Лично я – да, братия находится в монастыре ради молитвы. Мы проводим богослужения в англоязычном приходе в Нью-Йорке, не всегда я совершаю богослужения, там бывают и другие иеромонахи. Мы сподвигаем наших прихожан к тому, чтобы сами миряне совершали социальное служение – кормили бедных, бездомных...

 

Беседовала Екатерина Орлова

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.
Note: Your post will require moderator approval before it will be visible.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Восстановить форматирование

  Разрешено не более 75 смайлов.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.


  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

  • Похожие публикации

    • Автор: OptinaRU
      Собрание игуменов и игумений Русской Православной Церкви: доклад и открытые обсуждения

      22 сентября 2016 года Зале церковных соборов кафедрального соборного Храма Христа Спасителя в Москве под председательством Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла состоялось открытие Собрания игуменов и игумений Русской Православной Церкви. Собрание проходит в рамках мероприятий, посвященных празднованию 1000-летия присутствия русских монахов на Святой Горе Афон и 150-летия со дня рождения преподобного Силуана Афонского.


      В президиуме заседания присутствовали:
       
      митрополит Лимассольский Афанасий (Кипрская Православная Церковь);
      митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий, председатель комиссии Межсоборного присутствия по вопросам организации жизни монастырей и монашества;
      архиепископ Сергиево-Посадский Феогност, председатель Синодального отдела по монастырям и монашеству;
      архимандрит Мефодий (Маркович), игумен афонского монастыря Хиландар;
      иеромонах Кирион (Ольховик), антипросоп Русского Пантелеимонова монастыря в Священном Киноте Святой Горы Афон, сопровождающий мощи преподобного Силуана Афонского.
      Открывая заседание, архиепископ Сергиево-Посадский Феогност приветствовал Святейшего Патриарха Кирилла от лица собравшихся.
      Предстоятель Русской Православной Церкви выступил с докладом. Выступление Его Святейшества транслировалось в прямом эфире на телеканале «Союз».
       
      После выступления Святейший Владыка ответил на вопросы участников Собрания.

      [media][/media] Далее были прочитаны доклады:
      «История святогорских монашеских традиций в Ксилургу, Старом Русике и Свято-Пантелеимоновом монастыре» (иеромонах Кирион (Ольховик));
      «Актуальность святогорских традиций в современной монашеской жизни» (митрополит Лимассольский Афанасий);
      «Передача святогорских традиций через монастыри Крыма в XIV веке на Святую Русь» (архимандрит Калинник (Чернышов), игумен Климентова Инкерманского монастыря Симферопольской епархии).
      В рамках программы Собрания игуменов и игумений Русской Православной Церкви сегодня и завтра организована работа секций «Игумен и формирование духовного единства братства» и «Послушание как основа духовного возрастания братства».
       
      Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
    • Автор: sasha
      Братская взаимопомощь
      источник: "Валаам" - официальный сайт Валаамского монастыря

      В этом году на Успение Пресвятой Богородицы Муромский Свято-Успенский мужской монастырь праздновал 625-летие преставления преподобного Лазаря Муромского, святого покровителя обители.

      Нынешние условия монашеской жизни на Севере остаются такими же суровыми, как и сотни лет назад. И те, кто сегодня подвизаются в Карелии в далеких монашеских обителях, расположенных в тайге, на островах, сродни тем древним подвижникам, которые спасались в глухих дебрях, подвергая себя многочисленным опасностям.

      Муромский Свято-Успенский мужской монастырь остается одним из самых труднодоступных монастырей Русской Православной Церкви. Не так давно здесь случилась страшная трагедия.
       
      Несчастье произошло в ночь с 28 на 29 декабря 2013 года, когда трагически погиб 49-летний иеромонах Нил (Яшкин).
       
      Вместе с послушником Павлом они выехали из монастыря в Пудож за бензином и продуктами для монастырской братии. Выбора, каким способом добираться до городского монастырского подворья, у них не было. Озеро еще не покрылось прочным льдом. Из транспорта в монастыре остался только самодельный старенький самоход-рама на дутых шинах, именуемый в народе «каракатицей». На нем и отправились в Пудож по старой монастырской дороге. Нетрудно догадаться о ее нынешнем состоянии. Давно заброшенный разбитый старинный тракт усеян глубокими рытвинами и завален стволами упавших старых деревьев. Снега было в лесу немного, а холодные зимние дожди и текущие из болот ручьи до краев заполнили водой глубокие ямы на дороге.


      Вечером иеромонах и послушник добрались до Пудожа, переночевали, а утром, как только стало по-зимнему более-менее светло, отправились в обратный путь с грузом. Но, не проехав и полпути, транспорт сломался. Решили идти пешком. Быстро стало темнеть, по-прежнему моросил дождь. Попадая в ямы, наполненные водой, над которой стоял лед, иеромонах и послушник промокли насквозь. Отец Нил, выбившись из сил, послал Павла к трассе, чтобы он остановил попутную машину и возвратился на подворье за помощью. Как только послушник Павел добрался до подворья и доложил о случившейся аварии, монахи сразу же поспешили на поиски отца Нила. Когда они, наконец, добрались до лесной дороги, было уже поздно. Иеромонах Нил скончался от переохлаждения.
       
      Да упокоит Господь Бог душу его в селениях праведных!
       
      Помня об этой беде и увидев своими глазами во время инспекционной поездки в каких тяжелых обстоятельствах живут братия отдаленных карельских монастырей Преосвященный епископ Панкратий, игумен Валаамского монастыря, благословил подарить Муромскому монастырю вездеход "Ямал", с надеждой на то, что он поможет братии обители поддерживать связь с Большой землей. Помоги вам, Господи, братия!
       
    • Автор: иерм. Виталий
      Необъятны и очень красивы Русские земли - это знают, думаю, многие. Стоишь вот и не можешь оторвать своего взора от такой красоты.Поля, уходящие к горизонту и растворяющиеся в его тонкой полоске, небесный свод, переливающийся разнообразием красок и света, высокие холмы, с которых видна речка Ока, делающая живописный изгиб и местами просматривающаяся в своем блеске от еще не угасшего вечернего света.В таких местах хочется поглубже вдохнуть от переполняющих душу нахлынувших чувств и воскликнуть: "Слава Тебе Господи! Благодарю Тебя за все, за эту красоту, за все то, что Ты даруешь мне, грешному". В таких местах душа успокаивается и уходят все земные заботы и хлопоты на задний план, будто их и нет вовсе. Ты один с Богом в этой вечерней тишине, ты в нее вслушиваешься и не можешь наслушаться. Мы привыкли настолько к шуму, что кто-то даже и не может уже без него жить. Звуки, они нас повсюду окружают и не дают человеку покоя, не дают возможности посмотреть внутрь себя, где он может много чего увидеть. И лишь те, кто соприкоснулся с тишиной, знают не понаслышке, что такое тишина и что она открывает человеку.Открывая этот альбом посвященный Коломне, предлагаю посмотреть панораму и полюбоваться этим вечерним покоем, который думаю принесет этот покой, хотя и отчасти, в наши души. Приятного просмотра! ( Чтобы увидеть снимок в полном размере, кликайте по нему мышкой )
       
       




      «Вечерний покой»
      ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
      Размещая первый снимок, конечно же нужно было дать историческую справку связанную с городом Коломной. Открывая этот альбом негоже было бы опускать самого главного, историю возникновения города. Но поскольку этот альбом был открыт фотографией на которой решил показать русские необъятные просторы, то и была по этой причине опущена историческая справка. Конечно я не буду подробно описывать историю города, ведь цель создания этого блога все же показать город в фотографиях и акцент делается именно на них. Напишу лишь кратко, а для тех кто пожелает ознакомиться более подробно, дам в конце ссылку. Но не буду утомлять предварительным вступлением, а перейду к сути. Коломна-один из древнейших городов с богатой историей был впервые упомянут в летописи в 1177 году. Эта дата делает город одним из древнейших городов России. Марка города, это конечно же его Кремль, выдающееся оборонительное сооружение, часть из которого сохранилась и радует своей мощью и архитектурой по сей день. Эту марку города я и хочу сегодня показать, разместив один из видов на башню, именуемую Маринкиной.


       



       



       

      В народе она так и называется пренебрежительно "Маринкина". Такое название связано с именем известной польской авантюристки Марины Мнишек – жены Лжедмитрия 1, а затем и Лжедмитрия 2, которая жила в Коломне во время смуты с сыном Иваном на правах царицы. Но об этом в другой раз, т.к. сегодняшняя цель написания дать общую историческую справку.Нельзя не отметить думаю самого важного. Коломна сыграла значительную роль в период становления и укрепления Московского государства в XIV – XVI вв., став ключевым пунктом обороны его южного рубежа. Этот период, если можно так выразиться – «звездный час» города. Однако и позднее город и его округа развивались синхронно с развитием России: от торгового города – к городу индустриальному, промышленному. Нельзя и обойти не упомянув и название самого города. Его происхождение имеет несколько версий. Одна из них связана с защитой и обороной города, которое происходило от боевого клича его защитников: «Колом — НА!».Никонов В. А., автор «Краткого топонимического словаря», высказывал мнение, что название города произошло от финно-угорского слова «колм», означающего могилу, кладбище. Историк Симеон Писемский определяет название города от окружения этих мест реками Окой, Коломенкой и Москвой. Коломна окаймлена, то есть окружена этими реками, откуда и происходит ее название. От слова каменоломня — рядом с городом добывали, по-старинному, ломали камень От рязанских слов коломень, коломенье — означающих границу, то есть Коломна — приграничный город Краевед Савицкий М. Г. пришел к выводу, что слово «Коломна» происходит от древних финно-угорских слов «кои» — рыба и «колва» — река, то есть рыбная река. В результате языковой трансформации слово « колва» превратилось в «Коломна». По крайней мере, то, что река Коломенка некогда называлась Копалной, подтверждают письменные источники Слово Коломна произошло от реки «Коломенка». На берегу её было место, где находился рынок, по-старинному — менок. То есть — река около мена — Коломенка.Как уже писал, город расположен на трех речках. Самая маленькая из них это речка Коломенка, она протекает в старой части города и впадает в речку Москва-реку в красивом ее живописном изгибе. Москва-река огибая город впадает в речку Оку, одну из широких речек города и тоже в самом красивом месте, где расположен мужской Старо-Голутвинский монастырь. Вот вкратце небольшое историческое описание. А по этой ссылке кто пожелает, можно прочитать более подбробную историю города:
      http://egorov.narod.ru/kolomna.htm


      ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------ МАРИНКИНА БАШНЯ



      Ранее я уже размещал несколько снимков с Маринкиной башней и небольшим историческим описанием. На этот раз о ней поподробнее.
      Фраза «Коломенский кремль» сегодня вызывает у жителей Коломны и у тех кто был в этом городе стойкую ассоциацию с Маринкиной башней. Этот ее силуэт можно повсеместно встретить на различных сувенирах, всевозможных картинах и художественных или рекламных фотографиях, именно ее образ используют на всех маломальских значимых городских празднествах.
      Что нам известно об этой башне? Маринкина башня, известная также под названиями Коломенская, Круглая наугольная, была некогда западной сторожевой городской башней, стоящей на страже Московско-Рязанской дороги. Самая высокая из всех сохранившихся башен, Коломенская, достигает в высоту 31 метра. Диаметр ее – около 13 метров. Выполнена башня в виде многогранника с количеством граней 20, но издали она кажется круглой. Она насчитывает 8 этажей, а ее верхняя часть из-за ряда навесных декоративных бойниц (машикулей) напоминает корону с мелкими зубчиками. Башня насчитывает 27 бойниц, расположенных в шахматном порядке, весьма удобном для круговой обороны города. Башня немного сужается кверху, поэтому нижняя стена шире на более чем полтора метра – 4.55 м против 3 м вверху. Башня имеет лестницы, выложенные из кирпича, для подъема в верхнюю ее часть. Маринкина башня очень напоминает своими пропорциями Беклемишевскую башню Московского кремля. В связи с повреждениями в 1886 г. Коломенская башня подверглась реставрационным работам, которые проводились Московским обществом археологии под руководством академика Павлинова А.М.
      Само название Маринкина башня имеет древние корни и восходит к тем временам, которые известны нам как Смутное время. В самой легенде уже невозможно отделить правду от вымысла. Известно достоверно, что жена Лжедмитрия I Марина Мнишек, известная авантюристка и искательница приключений, жила в то время (25 июля 1611 г.) в Коломне, что отражено в исторических документах: "А была Коломна вся за нею, а чины были царьския все: бояре и дворяне, и дети дворянские, и стольники, чашники и ключники, и всякие дворовые люди. А писалася "царицею" ко всем боярам и воеводам". Известно также, что Марина вместе с сыном от Лжедмитрия жила в Коломне до 1612 года – до тех пор, пока к ней не пожаловал ее любовник атаман Заруцкий, сбежавший с отрядом верных казаков из Москвы. Атаман был решительным воеводой и ночью Заруцкий со своими казаками грабит Коломну и устраивает массовые поджоги. Как гласит народная легенда, Войско Заруцкого под отсветы бушующего пожара и грохот падающих остатков царской резиденции в Коломенском кремле выехали во главе со своим атаманом и Мариной по направлению к Рязанским землям на Каширский тракт. С Рязани Заруцкий собирался идти на Астрахань. Награбленного в Коломне было столь много, что везти все это с собой было очень тяжело, да и опасно, поэтому было принято решение облегчить ношу, спрятав часть богатств недалеко от города, верстах в двадцати пяти, возле хутора Богородского, который лежал в урочище Старцевский брод. Награбленное было свалено в яму, сверху их накрыли створами кованых ворот, снятыми с башни Пятницкой, и только затем засыпаны землей. А дальше уже идет чушь, но так гласит легенда. На это место было наложено страшное заклятие и всякий, кто его здесь искал, был объят неимоверным ужасом и уходил восвояси. Ходят слухи, что и в наше время здесь бродили бородатые люди с приборами, копали землю в разных местах. Местные старики смеялись себе в бороду: всем известно, что клады ищутся только ночью. И найти их могут только меченые люди, а не всякий встречный-поперечный…
      Тем временем наш атаман, "взяв жонку да малого, с Коломны пошол" на Рязань. Но уже миновав рязанские земли по пути в Астрахань Марина с сыном и Заруцкий в июле 1614 года были схвачены и под конвоем отправлены в Москву. Доподлинно известно о казни Заруцкого и пятилетнего сына Марины, что же касается ее самой, тут мнения историков разделились. Однако в народе живет предание, что Марина Мнишек и ее малолетний сын Иван были замурованы именно в Коломенской башне. Часть преданий говорит, что здесь она и приняла свою смерть, истосковавшись по воле, другая, которая которая без улыбки не воспринимается и похожа на сказку убеждает, что Марина "обернулась сорокой и улетела через окно-бойницу". А есть такие, которые утверждают, что не сорокой она обернулась, а вороном черным, и по ночам летал этот ворон вокруг башни и страшным карканьем будил все окрестности.
      Как бы то ни было, однажды ночью местный епископ с коломенскими священниками в сопровождении воеводы Данила поднялись в башню и окропили ее священной водой. С тех пор душа Марины все летает вокруг башни, а сесть на нее не может. И мечется неприкаянная по всей Рассее до сих пор, и пугает народ своим жалобным криком.
      Ходят слухи в народе, что клад-то был припрятан не только в Старцевском броде. Мол, и в Маринкиной башне тоже замурованы несметные богатства, спрятанные там самой Мариной. И иногда темными ночами нет-нет да и вспыхнет в башне загадочный свет, и горит почти до утра, а там и гаснет…
      Помню в детстве мы тоже ходили и лазили в крепость пытаясь найти этот клад-)
      Первые рукописные сведения о красивой легенде Маринкиной башни принадлежат перу Н. Иванчина-Писарева, опубликованные в книге "Прогулка по древнему Коломенскому уезду". Еще одна красивая легенда была добавлена нашим знаменитым земляком Н. Гиляровым-Платоновым в книге «Из пережитого», где говорится о несметных сокровищах Маринкиной башни. Примечательно, что народ сам выразил свое отношение и к тем смутным временам, и к самой авантюристке, назвав башню не Марининой, а именно Маринкиной: так в ту пору было принято выражать непочтение к кому-либо. Так все было на самом деле, или нет, но именно эта красивая легенда о заточении жены Лжедмитрия в стенах Коломенской башни послужили поводом для проведения первых археологических раскопок летом 1903 г. петербуржскими археологами, преподавателями приюта принца Ольденбургского Г. Т. Синюхаевым и М. А. Ратмановым. Правда, не было обнаружено ни останков Марины, ни клада, ни вообще никаких исторических свидетельств. Вот такая сказочная история.  



       

      Предлагаю посмотреть на этот раз два снимка, один из которых сделан с дороги, соединяющей Москву с Рязанью. На снимке как раз изображено направление в сторону Москвы. Когда кто едет по ней, то перво-наперво его взор сталкивается как раз с Маринкиной башней, расположенной слева по ходу движения транспорта и соединяющей ее с Грановитой башней, участком сохранившейся стены . Да, кстати, когда готовил к публикации фото, то при увеличении обнаружил силуэт человека в одном из архитектурных зданий, думаю вы его найдете при просмотре.
      На втором снимке изображена Маринкина башня с ее внутренней стороны. За ее стеной параллельно проходит как раз предыдущий снимок дороги Москва-Рязань. При подготовки к размещению пришлось убрать средствами фотошопа 4 столба-фонаря и другой мелкий современный мусор, мешающий получить приятное впечатление от просмотра сохранившейся до наших дней архитектурной старины.
      -----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------



      Старо-Голутвинский монастырь и прилегающие окрестности города Коломны



      Продолжаю публикацию фотоматериалов посвященный городу Коломне. На этот раз хочу показать снимки Старо-Голутвинского монастыря и прилегающих окрестностей к обители. В фотоальбоме галереи, начата тема посвященная этому монастырю и старцу Оптинскому преп. Варсонофию, который закончил там свой земной путь. (
      http://forum.optina.ru/gallery/album/286-%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4-%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%BC%D0%BD%D0%B0-%D0%BF%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B5%D0%B5-%D0%BC%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%BE-%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%B2%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D0%B2-%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%86%D0%B0/ )


      Даю так же ссылку на старые фотографии, где можно посмотреть какой вид имела обитель, до ее восстановления:
      https://www.dropbox.com/sh/ls7fp7ux6amgbsh/VgImkERgEg




       



       



       



       



       



       



       



       



       



       



       



       




      «Вечер на Оке»


       



       



       



       



       

      Церковь Зачатия Иоанна Предтечи на Городище (Иоанно-Предтеченская церковь) — православный храм в Коломне в районе Городище. Является самой древней из сохранившихся церквей в Подмосковье. Более подробную информацию можно посмотреть по этой ссылке:
      http://церкви-коломны.рф/Cerkov-Zachatiya-Ioanna-Predtechi-Kolomna.htm

       



       




      «На Окских просторах»


       



       



       



       



       
      Храм Воскресения Словущего —- один из древнейших храмов в Коломне, приписаной храм Успенского собора (г. Коломна). Расположен на территории Коломенского Кремля. Посвящён празднику Воскресения Словущего.
       
      Дата постройки храма неизвестна. 18 января 1366 года в этом храме венчались святой благоверный князь Дмитрий Донской и святая княгиня Евдокия (в иночестве Евфросиния) Московская.
       
      Храм неоднократно перестраивался. Помимо главного престола — в память обновления Храма Воскресения Христова в Иерусалиме — в трапезной части он имел ещё два алтаря: в честь Боголюбской иконы Божией Матери и во имя святых бессребреников Космы и Дамиана.
       
      В 1929 году древний храм был закрыт. Уничтожены его глава, колокольня, ограда. Утрачено все внутреннее убранство. Церковное здание использовалось под спортивный зал.
       
      Храм возвращен приходу Успенского собора в 1990-х гг. В нём временно разместилась иконописная мастерская. В 2003 г. с полной замены кровли началась реставрация церкви.
       
      В Воскресенской церкви находились древние образы «Сошествие во ад» XIV в. и «Святая Троица» XV в., ныне хранящиеся в Третьяковской галерее. До XX в. здесь находилась ценная реликвия — ковш для вина, использовавшийся при венчании святых князя Димитрия Донского и княгини Евдокии.
       
       
       
       
       
       
       



       



       



       

      Запрудный мост или мост через Коломенку - ключевой мост транспортной системы Коломны и один из старейших мостов города. Мост соединяет районы Запрудов, Городище и Сандыри с основной частью города.


      Дер
    • Автор: OptinaRU
      Предстоятель Русской Церкви принял членов Комиссии по подготовке празднования 1000-летия русского монашеского присутствия на Святой Горе Афон

      17 июня 2015 года в Патриаршей и Синодальной резиденции в Даниловом монастыре в Москве состоялась встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с членами Комиссии по подготовке празднования 1000-летия русского монашеского присутствия на Святой Горе Афон.

      Со стороны Русской Православной Церкви во встрече приняли участие: митрополит Волоколамский Иларион, председатель Отдела внешних церковных связей; протоиерей Николай Балашов, заместитель председателя ОВЦС; протоиерей Игорь Якимчук, секретарь ОВЦС по межправославным отношениям; консультант ОВЦС священник Михаил Асмус.
       
      Комиссию Священного Кинота Святой Горы Афон представляли: иеромонах Никодим (Великая Лавра), иеромонах Антоний (монастырь Ивирон), монах Никодим (монастырь святого Павла), иеромонах Гавриил (монастырь Эсфигмен), иеромонах Кирион (монастырь Русик).

      Приветствуя гостей, Святейший Патриарх Кирилл, в частности, сказал:
       
      «Мы приближаемся к очень важной для Русской Православной Церкви и для вселенского Православия дате — 1000-летию русского присутствия на Святой Горе Афон; и я очень рад возможности обсудить с вами вопросы подготовки к этому торжеству.
       
      Связи между Русью и Афоном начались сразу после Крещения Руси в 988 году и продолжались на протяжении веков. Об этом свидетельствуют святыни, привезенные на Русь нашими благочестивыми предками и афонскими монахами, а также множество сокровищ из России, которые были пожертвованы на Святую Гору.
       
      Россия всегда выступала защитницей Православия на Востоке, и это во многом обеспечивало безопасность Святой Горы Афон. А Святая Гора во многом обеспечивала духовную безопасность России — в первую очередь, своим влиянием на русское монашество. Празднуя 1000-летие русского присутствия на Афоне, мы хотели бы осмыслить всю эту историю, познакомить с ней молодое поколение жителей Святой Руси — и русских, и украинцев, и белорусов, и представителей других национальностей; показать нашему обществу значение Святой Горы для нашей страны, для духовной жизни россиян; наконец, сделать так, чтобы это празднование привлекло внимание к Святой Горе во всем мире и чтобы Европа еще раз осмыслила значение Святой Горы для собственной духовной жизни.
       
      Думаю, это особенно важно в связи с упадком религиозной жизни в Западной Европе, где в основу устроения общества полагаются опасные антихристианские идеи. Мы можем свидетельствовать о том, что сегодня западный мир находится в глубоком духовном кризисе. Запад этого кризиса не осознает и высокомерно смотрит на весь мир, требуя, чтобы все следовали его законам, которые не оставляют места ни Богу, ни вере в жизни людей. Поэтому празднование должно пройти таким образом, чтобы не только Россия и Греция, но и весь мир почувствовал бы значение духовной традиции Православия. И пример России, мощного современного государства, играющего очень важную роль в международных отношениях и одновременно питающегося духовной энергией Афона, может быть очень убедительным для многих европейцев, в том числе несогласных с опасными антирелигиозными и антихристианскими тенденциями в жизни Западной Европы и Северной Америки.

      Необходимо привлечь к Афону внимание мировой общественности и тем самым противодействовать опасным тенденциям в западноевропейской политике, связанным с давлением на Афон с точки зрения современного либерального законодательства. Нужно еще раз подчеркнуть особое, непреходящее значение Афона с его уставом, его традициями, и особое значение автономии Святой Горы для Европы и для всего мира.
       
      Мы разрабатываем обширную программу торжеств в пределах Русской Православной Церкви. У нас пройдут съезды монашествующих, будут реализованы специальные программы в духовных семинариях, намечены значительные издательские проекты. Будут проводиться научные конференции, сниматься телевизионные передачи, создаваться фильмы, по всей России пройдет школьная олимпиада, посвященная Святой Горе Афон. Внимание всего нашего народа будет максимально привлечено к этому празднованию, потому что мы проведем его не только в Москве, но и по всей Русской Церкви. Российское государство также привлечено к этому празднованию — сейчас формируется программа церковных и государственных юбилейных торжеств. Другими словами, мы хотим использовать эту дату для того, чтобы очень глубоко вспахать нашу религиозную почву. Мы должны вместе хорошо потрудиться, чтобы реализовать большой миссионерский потенциал Афона, который может послужить делу утверждения Православия не только на пространствах Святой Руси, но и во всем мире».
       
      В свою очередь представители Священного Кинота и монастырей Святой Горы поблагодарили Его Святейшество за возможность встречи, отметив, что на Афоне очень ценят многовековые отношения с Россией и стремятся сделать все для их укрепления и дальнейшего развития.
       
      В ходе встречи состоялось обсуждение различных вопросов подготовки к юбилейным торжествам, намеченным на 2016 год.
       
      Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
       
    • Автор: Кира
      Я приступаю к беседе о монашестве с большим внутренним трепетом, потому что, перечитывая службу пострига, с такой мучительной ясностью вижу, что после пятидесяти лет я еще не приступил к тому, что обещал когда-то, принимая монашество. Поэтому я буду говорить о том, что представляет собой монашество, помня, что человек от слов своих оправдается и от слов своих осудится — и не только от слов, но и от жизни; помня, что знание только прибавляет нам ответственности и вновь и вновь требует от нас исправления, покаяния, вступления заново в ту жизнь, которую мы когда-то увидели перед собой и которую большей частью осуществить не сумели.
       
      Говорить о монашестве в отрыве от размышления о браке невозможно. Я вскоре объясню, почему так, но это очень важно помнить, потому что иначе монашество представляется в Церкви как путь особенный и каким-то образом оторванный от самой сущности Церкви, будто он — не один из аспектов церковности, а исключение. Что это не так — легко себе представить, если задуматься над тем, как монашество зародилось, с чего оно началось.
       
      Пока Церковь была гонимой, монашества в ней не было. Все верующие стояли перед угрозой пыток, смерти, мученичества. Если мы вспомним, что слово, которое мы переводим “мученичество”, на греческом языке значит “свидетельство” (которое может проявляться и в слове, и в красоте жизни, но и в готовности эту жизнь отдать во свидетельство Христу), то легко понять, что когда прекратились гонения, перед Церковью стал вопрос о том, как идти героическим царским путем. Это стало особенно трудно тогда, когда Церковь не только перестала быть гонимой, но была принята Византийской империей, когда христианство стало верой императора и, значит, его окружения, которое следовало его примеру, не всегда следуя его обращению. В тот момент в Церковь влились толпы людей, которые слегка или даже с какой-то глубиной уверовали во Христа, но во время гонений в Церковь не вступали; те, которые были готовы войти в Церковь тогда, когда она стала “образом жизни”, но не путем на Голгофу. Это исторически верно. Отец Георгий Флоровский говорил, что когда прекратилось мученичество, началось монашество: люди героического духа, которые не могли примириться с разжиженным, ослабленным христианством, стали уходить — не от мира, не от гонителей, не от язычников, а именно от христианской общины, которая одебелела и перестала быть телом Христовым, распятым ради спасения мира, как, в ответ на мой вопрос, определил Церковь патриарх Алексий (Симанский; † 1970. – Ред.) Они уходили в пустыню для того, чтобы бороться со всем злом, какое видели в себе, они шли на противоборство с бесовской силой, с человеческой немощью, они шли в пустыню для того, чтобы остаться лицом к лицу с собой и в себе побеждать зло, — не только ради себя самих, но ради всего мира, потому что зло, побежденное в одном человеке, уже уменьшено в масштабе всей вселенной. Так же как если человек зажжет хоть маленькую свечку во тьме вселенной, та становится чуть менее темной. Хотя, может быть, никто этого не замечает, эти лучи хоть малого света пронизывают ее до предела.
       
      И вот, люди уходили в пустыню, стояли перед Богом, углублялись в видение себя самих; и одновременно через молитву, через внутренний подвиг, через постоянное предстояние Живому Богу они познавали все глубже и глубже своего Творца, своего Бога, своего Спасителя. И познавая Его, видя в Нем беспредельную красоту, совершенную, истинную правду, свет немерцающий, они по контрасту видели себя и смирялись — не потому что своими человеческими глазами видели себя во грехе, а потому что, стоя перед лицом Бога, созерцая Его красоту, они познавали свое недостоинство, и поклоняясь Богу, они одновременно научались предельному смирению.
       
      Это только один из аспектов проблемы, это исторический аспект, то, как появилось монашество. Но монашество оставалось бы уделом личным, частным, исключительным, если бы оно не оказалось выражением сущности Церкви с определенной точки зрения. Читая Евангелие и послания апостольские, мы видим, что Церковь, то общество человеческое, которое верой, надеждой, любовью соединено со Христом, описано в целом ряде мест образами брачного пира, то есть соединения Бога со Своей тварью в ликовании, — в ликовании любви Божией и в ликовании человеческой благодарности и преклонения перед Таким Богом. Мы можем найти в Священном Писании несколько притчей о Церкви как о браке. Но есть другой образ Церкви, который выражен очень короткими словами: Церковь — это Невеста Христова, готовая идти за своим Женихом, куда бы Он ни пошел. Невеста — та, которая возлюбила жениха всем своим существом, для которой никто не существует наравне с возлюбленным. Святой Мефодий Патарский говорит, что, пока юноша не полюбил девушку, он окружен мужчинами и женщинами; когда он кого-то полюбил, у него есть невеста, а вокруг него только люди. Это верно, конечно, и в обратном направлении, в отношении невесты и жениха. Этот путь и есть путь монашеский. Этот путь заключается в том, что какие-то люди, какие-то души так возлюбили Бога, что ничего не осталось в мире настолько дорого, чтобы оторвать их сердце, их мысль, самую жизнь их от Бога, возлюбившего их всей жизнью и смертью Христа. Это люди, которые готовы идти за Христом, куда бы Он ни шел. И мы знаем путь Христов. Мы знаем, что путь Христов — это путь на Голгофу, это путь на распятие ради спасения мира. И очень важно помнить, что распятие монашеское, как и распятие Христово — не личный подвиг о спасении своей собственной, как бы обособленной, души, это подвиг всецерковный, это участие в спасении мира.Лет семьдесят тому назад на Валааме жил послушник Николай: старик, более пятидесяти лет проживший в Валаамском монастыре и никогда не ставший монахом, не принявший пострига. Мой духовный отец, тогда только поступивший в монастырь, его как-то посетил и поставил ему вопрос: почему, живя монашеской жизнью, не имея ничего, кроме этой жизни, ты не принял пострига?.. И Николай со слезами ему ответил: Я еще не могу принять пострига, я не научился сострадательному плачу о всей вселенной… Это очень важное слово; потому что слишком легко нам думается, что монах — это человек, который уходит от всего ради спасения собственной души. Разумеется, и такие бывают монахи, и разумеется, что участие в спасении мира не может пройти мимо спасения собственной души. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою, жизнь свою сделает напрасной? Но оба пути сливаются в одно.
       
      Но если действительно монашество и тайна брачного пира представляют собой два неотделимые друг от друга аспекта Церкви, тогда нам надо задуматься над тем, что между ними общего и что их разделяет.
       
      Когда человек принимает монашеский постриг, первый вопрос ему ставиться о готовности, вступив в монастырь, никогда из него не выйти. Можно, конечно, это понимать как вопрос о физическом уходе за пределы монастыря, но речь здесь идет о чем-то гораздо более глубоком. Речь идет о том, что человек не может принимать монашество, не может войти в ту духовную и душевную устойчивость, которая нужна для монашества, пока он не понял, что если он Бога не найдет здесь, то незачем Его искать где бы то ни было, он Бога все равно нигде не найдет, потому что Бог не находится тут или там. Бога находят в глубинах собственной души, когда через молитву, через подвиг, через голод о Боге доходят до самой встречи с Живым Богом. Поэтому первое условие, которое ставится монаху — именно вопрос об этой устойчивости. Пойми, знай, что искать Бога где бы то ни было незачем; если Его здесь для тебя нет — нигде Его нет для тебя… Это значит, что если твое сердце, твой ум для Него закрыты здесь, то лишь закрытое сердце и закрытый ум ты унесешь в любое место, куда пойдешь в поисках Бога.
      Чисто практически это, конечно, относилось к вступлению в ту или другую общину с обязательством оставаться в братском общении и под руководством духовника общины. Но ранние общины не были ограничены стенами монастырей, это были группы людей, собравшихся вокруг наставника и не искавших иного. Но для того, чтобы осуществить такое состояние, такую устойчивость внутреннюю, они связывались тем, что мы называем монашескими обетами, которые, в сущности, производны; они — условия, позволяющие человеку неколебимо стоять перед Богом, не ища Его нигде, кроме как в глубинах своей души, которых касается Сам Христос. Это обеты послушания, нестяжательности и целомудрия.
      Я хочу о них сказать несколько подробнее, потому что эти слова русские, нам привычные, и мы не всегда задумываемся над тем, что за ними кроется.
       
      Послушание мы видим в описаниях жизни святых. Мы видим, как послушник, ученик того или другого старца, наставника, выполнял безропотно, не ставя под вопрос, что бы старец ему ни приказывал, даже вещи, которые кажутся нам совершенно бессодержательными, абсурдными. Он выполнял их, не задумываясь, зная в глубинах своей души, что за тем, что ему приказано, повелено, кроется цель, и что он может вырасти за пределы самого себя, только если отдастся на волю старца. Нам часто кажется, что послушание заключается в том, чтобы исполнять чужие веления безропотно, — сначала без внешнего ропота, затем и без внутреннего. Это не сразу дается. Есть рассказ о том, как старец дал приказание монахам из своего окружения издеваться на новопришедшим, которого он ценил и которого хотел воспитать до предела его возможностей. Когда тот пришел в церковь, над ними стали издеваться, выгонять: “Как смеешь ты, каков ты есть, вступить в храм Божий?” Он ушел. Старец его спросил, что он почувствовал. — Я почувствовал гнев и его выразил грозными ругательствами и словами… Через неделю повторилось то же самое. Но послушник всю неделю раздумывал над тем, что над ним совершали и что в нем самом происходило, и когда снова случилось то же самое, он, выйдя из храма, ответил на вопрос старца о его состоянии: я разгневался, но смолчал… И когда в третий раз это случилось, он старцу ответил: я смолчал и не разгневался…
       
      Это пример того, как человек может постепенно прислушиваться к таинственному ходу действий своего старца и перерасти самого себя. Но послушание не заключается только в том, чтобы слушать или услышать то или другое веление и его исполнить — сначала с натугой, а затем с доброй волей, а затем с радостью. Послушание заключается в том, чтобы научиться всем своим существом: и умом, и сердцем, и волей, и даже телом своим — слушать того, кто говорит. Цель послушания конкретному живому человеку, в конечном итоге, заключается в том, чтобы научиться слушать голос собственной совести и слушать голос Бога, звучащий в Евангелии, звучащий в глубинах души в молчании, в молитве, в тишине. Поэтому послушание заключается первым делом в том, чтобы человек был готов всем своим существом вслушиваться в слова, вглядываться в действия избранного им, принятого им наставника, которому он может внутренне так приобщиться, чтобы перерасти самого себя, вырасти в меру своего наставника, а порой выше этой меры. Это мы видим из жизни святых; они воспитывались в монастырях под руководством добрых наставников, которые сами не вырастали в ту меру святости, какой достигали их ученики. Поэтому монашеское послушание является сначала школой, а потом такой открытостью, таким внутренним безмолвием, которое позволяет слышать Бога, и опять-таки, перерасти себя и влиться в тайну общения с Живым Богом. Другими словами, можно сказать, что через послушание человек постепенно вырастает к тому, что так дерзновенно выражает апостол Петр, когда говорит, что мы призваны стать причастниками Божественной природы, сначала приобщиться благодати, то есть пронизаться Божественным присутствием, Его энергиями, и затем стать Богоподобными, живыми членами тела Христова. Мы — не только место вселения Святого Духа, потому что мы больше, чем сосуд, просто содержащий святыню, — мы делаемся сосудом, который сам пронизан святостью.
       
      Нестяжательство не зависит от бедноты. Можно ничем не обладать — и всем своим существом мечтать о богатстве, о том, чтобы владеть чем-нибудь. Нестяжательство заключается в том, чтобы ни к чему не быть привязанным и ни от чего не зависеть. Апостол Павел говорит в своих посланиях, что научился жить и в бедноте и в богатстве, научился тому, чтобы ничто им не обладало. Все, чем мы как будто обладаем, нас порабощает и делает рабами. Я много раз говорил об этом, но повторю сейчас. Вы все помните притчу Христову о призванных и избранных, о том, как царь учредил пир по случаю брака своего сына и призвал своих друзей. Первый сказал: не могу идти к тебе, я купил участок земли, мне надо его исследовать… Это человек думал, что участок ему принадлежит; на самом деле он принадлежал этому участку, потому что не мог оторваться от него, он как бы корни пустил, не был свободен уйти, ему надо было остаться и осмотреть этот участок. Другой сказал: я купил пять пар волов, мне надо их испытать… Он тоже думал, что обладает этими волами, на самом же деле волы им обладали. Подумайте, каждый, что в нашей жизни может быть таким обладанием. У каждого есть задача в жизни, такая (как нам кажется) важная, что всё должно ей уступить; мы не можем оторваться от работы, призвания, которое представляется целью, содержанием всей нашей жизни; мы не можем идти к Богу Самому, потому что, как нам кажется, мы делаем Божие дело … Как это страшно!.. Третий сказал: не могу прийти на брак твоего сына, — я сам женился, мое сердце преисполнено собственной радости, в нем нет места для того, чтобы разделить твою радость, радость жениха и невесты… Вот это образ того, как можно быть порабощенным, считая, будто сам обладаешь тем, что тебя держит пленником.
       
      В конечном итоге этот вопрос о нестяжании сводится к первой заповеди блаженства: Блаженны нищие духом, ибо тех есть Царство Небесное. Кто такие эти “нищие духом”? Это те, которые всем своим нутром поняли, что они всецело зависят от любви Божией. Они были сотворены без спроса, односторонним действием Бога, призвавшего их к бытию для того, чтобы Себя Самого отдать им всецело — как жизнь, как радость, как вечность. Это те, которые поняли, что самая жизнь, в них действующая — это Божественное дыхание, которое им было дано, что у них нет собственной жизни, которая принадлежала бы им, это дар. И дальше — это те, кто знает, что не они нашли Бога, а Бог их обрел, Бог им открылся, Бог их призвал, Бог их возлюбил всей жизнью и всей смертью Единородного Сына Божия, ставшего сыном человеческим. Они знают, что всё в жизни — дар Божий, все, чем они богаты — дар. Дружба — дар, любовь родителей — дар, любовь жениха и невесты — дар друг другу, и так далее. И это так дивно! Если бы что-нибудь принадлежало нам, оно было бы вырвано из тайны любви. Все, что я мог бы назвать своим, не было бы даром ни человеческой, ни Божественной любви. И потому только те, кто поистине, до самых глубин стал нищ духом, живут в Царстве Божием, в Царстве, где Бог является Царем, ими избранным, ими принятым, ими возлюбленным, от Которого всё, что у них есть, всё, что они собой представляют. Это поистине область Божественной любви. И потому нестяжательство не заключается только в том, чтобы того или другого не иметь, а в том, чтобы постепенно вырастать в это состояние нищеты духовной, где всё является любовью, даже самые простые, незатейливые вещи. Я помню, как отец Александр Шмеман как-то сказал, что всё на свете, всё в жизни — это Божественная любовь; даже пища, которую мы едим, это Божественная любовь, ставшая съедобной. Да, сказано полушутливо, но действительно и это дар Божий.
      И наконец — целомудрие. Это понятие сложное. Целомудрие — состояние того, кто достиг такой цельности духовной, такой мудрости внутренней, которая не дает ему отклониться от Бога, отклониться от чистоты, отклониться от всего человеческого величия, то есть от служения в себе самом образу Божию. Целомудрие начинается в момент, когда, обнищав сам, я смотрю на своего ближнего с благоговением: он — Божий образ, он — икона, он для меня — святыня. Не он призван мне служить, а мне дано Богом видеть в нем икону, образ, и послужить становлению этого человека: становлению его из состояния образа в состояние живого, действующего, победного подобия. Целомудрие, цельность духовная означает новое отношение с Богом, новые отношения с собой, новые отношения с окружающими людьми и с окружающим миром. В отношениях с Богом это означает конец разделенности; по отношению к себе это значит то дерзание, которое нам позволяет жить не поверхностно, не слегка, а жить вдумчиво, глубоко, жить всей — порой страшной и всегда опасной — глубиной своей жизни и своей души; по отношению к людям это значит жить глубинно, встречать людей не только поверхностно, и не сводить все отношения к самому себе, а жить так, чтобы прозревать глубины людей, говорить этим глубинам слово жизни, охранять эти глубины от соблазна, от зла, от разрушения.
       
      Это тесно связано со смирением. Смирение — состояние человека, который в мире с Богом, со своей совестью, со своим ближним, со своей судьбой и даже с теми вещами, которые его окружают. Как говорит святой Исаак Сирин, никто не может молиться чистой молитвой, кто не примирился с Богом, с совестью, с ближним и с теми вещами, которых он касается и которыми пользуется, потому что и они — Божие творение, и к ним тоже надо относиться благоговейно. В этом отношении целомудрие и смирение идут рука об руку.
       
      Латинское слово humilitas, которое именно и переводится “смирение”, происходит от слова humus, что значит “плодородная земля”. Святой Феофан Затворник говорит об этом в одном письме следующее: Подумайте о земле, — она безмолвно лежит перед лицом неба, она открыта и небу и сиянию солнца, и дождю; больше того: по ней ходят, ее топчут; хуже того: на нее льют помои, грязь, и она безмолвно пред лицом неба лежит, все принимая и из всего принося плод, обогащенная тем, что дается и небом и землей…
       
      Вот короткий очерк того, что я мог бы сказать о монашеских обетах. Но я хочу обратить ваше внимание на то, что эти обеты, которые так ясно, ярко выражены в службе пострига, являются также руководящими звездами брачной жизни. Монах обязуется к совершенной, непоколебимой устойчивости; в брачной жизни это называется супружеская верность. Монах обязуется научиться слушать всем существом голос, звучащий рядом; в браке оба супруга призваны так друг другу внимать, так быть друг к другу обращенными, так совершенно забывать себя самих, чтобы вслушиваться друг в друга, слышать и невысказанное слово, воспринимать самую рябь, которая проходит по душе другого человека. Это послушание самое истинное, потому что в нем — тот отказ от себя самого, о котором говорит Спаситель Христос: Если вы хотите следовать за Мной, если хотите быть Моими учениками, отрекитесь от себя, то есть отвернитесь от себя, оторвите от самих себя взор, внимание, и обратите на Меня, Живого Бога, и на ближнего своего; он — образ Мой, икона. Живая икона, которая к тому же обращается к вам с мольбой о внимании, о любви, о заботе, о сострадании, о жалости, о радости… Если думать о целомудрии, разумеется, целомудрие в браке является ярким, четким выражением верности. Это цельность души, это цельность ума, это цельность всего человека. Апостол Павел и другие духовные писатели говорят о прелюбодеянии. Прелюбодеяние не начинается в момент, когда телесный грех совершается. Прелюбодеяние совершается тогда, когда душа отворачивается от любимого и обращается на что бы то ни было, что находится вокруг. И наконец, нестяжательность в браке, конечно, не заключается в том, чтобы ничего не иметь, потому что в браке человек обязан заботиться о своем супруге, о своих детях, о своих родителях; нестяжательство заключается в том, что чтобы ничем не обладать для самого себя, чтобы любое наше обладание скользило через наши руки, как дар тем, которые нас окружают.
       
      И надо помнить (это будет последнее мое замечание; простите, что я говорил долго, но мне кажется, что это важно раз и навсегда выразить), что и в браке есть трагическое, подвижническое измерение, когда человек должен себя побороть, побороть свою узость, раскрыться, победить силой и благодатью Христа; и в монашестве есть обратная сторона: ликование о том, что мы любимы Богом и что при нашем недостоинстве, при нашей хрупкости, при нашей греховности, нам дано любить Бога той любовью, на которую мы способны, и отвечать ликующей благодатью на то, что Он умеет нас любить, какие мы есть, не ожидая, чтобы мы стали святыми, а любя нас в немощи нашей. Он любит нас, как садовник, который бережно заботиться о хрупком ростке, защищая его от всего, что может его погубить, с тем, чтобы этот росток окреп и стал всем, чем он может стать. И поэтому мы должны помнить, что в монашестве есть суровый подвиг — но и ликование, и в браке есть ликование — но и подвиг.
      митр. Антоний Сурожский
×
×
  • Создать...