Перейти к публикации

Рекомендованные сообщения

4 hours ago, Мария******* said:

К чему тогда слова о том, что миллионы и миллиарды идут в ад?

Мы не знаем Божьего суда, и я лично надеюсь, что в гиене огненной будет не так густо населено, как любят говорить в проповедях и писать в статьях.

Писание об этом высказывается вполне конкретно: "Широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; ... тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их" (Мф. 7, 13-14).  Но в общем да, хотелось бы чтобы спаслось побольше людей.

 

Люди сильно лучше не стали за прошедшие сто лет, теперь пожалуй и страхом никого не возьмешь...

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Мария, какие еще проповеди?

 

Глаголю бо вам, яко ни един мужей тех званых вкусит Моея вечери. мнози бо суть звани, мало же избранных.

Евангелие от Луки, глава 14, стих 24.

 

Статистика уже озвучена. Понятно дело, что статистика наукой не является, и делать частный вывод о конкретной судьбе конкретного человеке на ее основе = безумие.

 

Зато тенденции показывает очень хорошо.

 

И не надо забывать о том, что это не мы избрали Бога, это Он нас избрал. И позвал.

 

И те, кого Он позвал, а они не пришли, ни един не спасется.

 

Сами же говорите, что вам много дано. Значит, вас позвали.

 

Остальное очень прозрачно...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
15 часов назад, Alexey GK сказал:

 

 

Глаголю бо вам, яко ни един мужей тех званых вкусит Моея вечери. мнози бо суть звани, мало же избранных.

Евангелие от Луки, глава 14, стих 24.

 

Статистика уже озвучена. Понятно дело, что статистика наукой не является, и делать частный вывод о конкретной судьбе конкретного человеке на ее основе = безумие.

 

Сами же говорите, что вам много дано. Значит, вас позвали.

 

Остальное очень прозрачно...

29. И придут от востока и запада, и севера и юга, и возлягут в Царствии Божием.
30. И вот, есть последние, которые будут первыми, и есть первые, которые будут последними.
(Св. Евангелие от Луки 13:29-30)

 

Конечно, мне много дано, я могу изучать Писание и множество книг, могу участвовать в Таинствах, могу свободно пойти в любой храм и монастырь (в Москве вообще хотя и много искушений, но много и возможностей), да, еще я была в Оптине)) и других святых местах. И еще, что особенно важно, у меня есть некоторый опыт ответа на мою молитву. Есть возможность осознанно делать выбор. И вот поэтому много и спросится.

 

Изменено пользователем Мария*******

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Просто реплика. Однажды в Оптине услышала, как старенький монах вещал прихожанке: "Сказал Господь: сотворим человека по образу и подобию Нашему, а сотворил только по образу...."

Вспомнилось, так как здесь в теме тоже несколько раз звучит: сотворил Господь человека по образу и подобию Своему. Не совсем точно. Читаем Быт.1-26

И рече Бог: сотворим человека по образу нашему и по подобию, и да обладает рыбами морскими, и птицами небесными, (и зверми) и скотами, и всею землею, и всеми гады пресмыкающимися по земли

И читаем Быт. 1-27

И сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его: мужа и жену сотвори их

Свт. Василий Великий толкует:

...

И создал Бог человека; по образу Божиему создал его». Не заметил ли ты, что это свидетельство неполное? [Т. е. в этом свидетельстве о чем-то не сказано] «Создадим человека по образу Нашему и по подобию». Это волеизъявление содержит два элемента: «по образу» и «по подобию». Но созидание содержит только один элемент. Решив, одно, не изменил ли Господь Свой замысел? Не возникло ли у Него в ходе творения раскаяние? Не проявляется ли в этом немощь Творца, раз Он замышляет одно, а делает другое? — Или это суесловие? Может быть, это то же самое, что и: «Создадим человека по образу и по подобию»; ведь здесь Он сказал «по образу», но не сказал «по подобию». Какое бы объяснение мы ни выбрали, наше толкование написанного было бы неверным. Если речь идет об одном и том же, то не стоило бы дважды повторять одно и то же.

Заявлять, что в Писании находятся пустые слова, — опасное богохульство. Да и на самом деле (Писание) никогда не говорит (ничего) пустого.

Итак, неоспоримо, Что человек создан по образу и по подобию.

Почему не сказано: «И создал Бог человека по образу Божиему и по подобию». Что же, Создающий бессилен? — Нечестивая мысль! Что же, Устроитель раскаялся? Рассуждение еще более нечестивое! Или Он сначала сказал, а потом переменил мнение? — Нет! Писание не говорит этого; Творец не бессилен и решение не было пустым. Так какой же смысл в умолчании?

«Сотворим человека по образу Нашему и по подобию». Одно мы имеем в результате творения, другое приобретаем по своей воле. При первоначальном творении нам даруется быть рожденными по образу Божиему; своей же волею приобретаем мы бытие по подобию Божиему. Тем, что зависит от нашей воли, мы распоряжаемся в полную силу; добываем же мы это себе благодаря своей энергии. Если бы Господь, создавая нас, не сказал предопределительно: «Сотворим» и «по подобию», если бы нам не была дарована возможность стать «по подобию», то своими собственными силами мы бы не стяжали подобия Божиего. Но в том-то и дело, что Он сотворил нас способными уподобляться Богу. Одарив нас способностью уподобляться Богу, Он предоставил нам самим быть тружениками в уподоблении Богу, чтобы мы получили за (этот) труд вознаграждение, чтобы мы не были инертными вещами, подобно портретам, созданным рукой художника, чтобы плоды нашего уподобления не принесли похвалы кому-нибудь другому.

В самом деле, когда видишь портрет, в точности передающий модель, то не портрету воздаешь хвалу, а художником восхищаешься. Итак, чтобы восхищение относилось ко мне, а не к кому-то другому, Он предоставил мне самому позаботиться о достижении подобия Божиего. Ведь, «по образу» я обладаю бытием существа разумного, «по подобию»же я делаюсь, становясь христианином.

«Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен есть». Понял теперь, в чем состоит дарование нам Господом (бытия) по подобию? «Ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми, и посылает дождь на праведных и неправедных». Если ты станешь врагом зла, забудешь прошлые обиды и вражду, если будешь любить своих братьев и сочувствовать им, то уподобишься Богу. Если от всего сердца простишь врагу своему, то уподобишься Богу. Если ты относишься к брату, погрешившему против тебя, так же, как Бог относится к тебе, грешнику, ты своим состраданием к ближнему уподобляешься Богу. Таким образом, ты обладаешь тем, что «по образу», будучи (существом) разумным, «по подобию» же становишься, стяжевая благость. «Облекись в милосердие и благость, дабы облечься во Христа». Делами, которыми ты облекаешься в милосердие, ты облекаешься во Христа и благодаря близости к Нему становишься близким Богу. Таким образом, история (творения) есть воспитание жизни человеческой. «Сотворим человека по образу». Пусть он с момента создания владеет тем, что «по образу», и пусть (сам) становится тем, что «по подобию». Бог дал ему для этого силу. Если бы Он создал тебя и «по подобию», то в чем была бы твоя заслуга? Ради чего ты увенчан? Если бы Создатель все тебе даровал, то как бы открылось тебе Царство Небесное? И вот одно тебе дано, а другое оставлено незавершенным, дабы ты совершенствовался и стал достойным исходящего от Бога воздаяния.

— Каким же образом мы достигаем того, что «по подобию»?

— Через Евангелие.— Что такое христианство?— Это уподобление Богу в той мере, в какой это возможно для природы человеческой. Если ты по милости Божией решил быть христианином, торопись стать подобным Богу, облекись во Христа. Но как ты облечешься, не будучи отмечен печатью? Как ты облечешься, не восприняв крещение? Не надев одежду нетления? Или ты отказываешься от подобия Божиего? Если бы я сказал тебе: «Давай, стань подобным царю», не счел ли бы ты меня благодетелем? Теперь же, когда я предлагаю тебе стать подобным Богу, неужели ты побежишь от слова, которое тебя обожает, неужели ты заткнешь уши, чтобы не слышать спасительных слов?...

http://bible.optina.ru/old:gen:01:27

Изменено пользователем Olga

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. Ну а если не сокрушенно?  Тогда  скажи пустой я Господи, наполни меня тем что  знаешь. Проси. Ну а  как не  приходит? Терпи, проси, смиряйся. Нет терпения, смирения. Укоряй себя. 

Делай что должно, что заповедано, и жди. Это я себе написал братья и сестры. До Бога не дотянуться, но все равно надо нудить себя. Без фанатизма, но постоянно. Укорять себя надо, но и смиряться, без уныния. Уныние смерть духовная. Эх, чего полез то. Простите мне братья и сестры. Господь молитвами вашими и всей Святой Церкви  простит немощи мои. Слава Богу за все.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Недостойное причащение как одна из сторон духовной жизни. Доклад схиархимандрита Авраама.

 

 

Не так давно в Екатеринбургской епархии по благословению митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла прошла научно-практическая конференция «Жизнь евхаристической общины». Организована она была кафедрой теологии Уральского Государственного Горного Университета при участии Миссионерского института и Екатеринбургской духовной семинарии. Духовник нашей обители схиархимандрит Авраам выступил на этой конференции с докладом «Недостойное причащение как одна из сторон духовной жизни». Сегодня мы публикуем текст этого доклада.

 

Текст доклада

 

Скрытый текст

 

Я долго колебался, какую тему доклада лучше избрать. Настаивать на пользе частого причащения сегодня уже не приходится, потому что оно становится традицией нашей Церкви. На прошлом Архиерейском Соборе были приняты решения и о подобающей подготовке к причащению, и о необходимости причащаться часто. Например, постановлениями этого Собора верующим дозволяется ежедневное причащение на Светлой Седмице, что во времена моей молодости казалось совершенно невозможным. Размышляя о том, что может быть интересно и важно для всех нас, я решил поднять вопрос, может быть, отражающий негативные стороны евхаристической жизни, но, тем не менее, уместный и полезный. Это вопрос о недостойном причащении.

 

Прежде всего я хочу напомнить вам известные слова апостола Павла из Первого послания к Коринфянам о том, как было установлено таинство Евхаристии и с какими чувствами и мыслями мы должны к нему приступать.

Вот что говорит апостол Павел: Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет[1].

На следующие слова апостола я хотел бы обратить особенное внимание: Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней[2]. Кальвинисты, например, считают Тело и Кровь Христовы, принимаемые в причащении, только символами подлинных Тела и Крови Христовых. Но тогда о чем и рассуждать? Какая наша вина против Тела и Крови Господних? Если веришь, то принимаешь Тело и Кровь Христовы, а не веришь, значит, вкушаешь простые хлеб и вино. Но мы, православные, считаем, что Тело и Кровь Христовы, преподаемые нам за Литургией, подлинно являются Телом и Кровью Господними. Они только, так сказать, прикрыты вещественными свойствами хлеба и вина, а по сути являются Телом и Кровью Того Христа, Который восседает одесную Бога и Отца. Поэтому апостол Павел и предупреждает нас, что если мы будем причащаться недостойно, то будем виновны против Тела и Крови Господней.

 

Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей[3] . Что значит «испытать себя»? Это испытать свою совесть, нет ли на ней каких-то грехов, в особенности смертных. Это подготовиться к причастию с благоговением — к этим чувствам нас побуждает воззвание перед причащением: «Со страхом Божиим и верою приступите». А в греческих храмах оно звучит еще полнее: «Со страхом Божиим, верою и любовию приступите». С такими чувствами мы должны приступать к таинству: с одной стороны, понимая свое недостоинство и раскаиваясь в нем, с другой — имея благоговение, страх Божий и веру в то, что мы принимаем в себя подлинное Тело и Кровь Христовы, всем своим существом соединяемся с существом Господа Иисуса Христа. Господь присутствует в таинстве Тела и Крови не только Своими благодатными энергиями, но и всем Своим Существом.

Сейчас я хотел бы предложить вам некоторые выписки из отечников. В основном это греческие источники, пока не переведенные полностью на русский язык. Есть некоторые повествования и из русских источников. Речь пойдет о случаях, которые происходили в недавнее время. Самые ранние из них записаны в девятнадцатом веке, а в основном это повествования двадцатого века, очень близкого к нам времени. Поскольку исторически эти случаи происходили буквально в наши дни, для нас они будут более актуальными, более впечатляющими.

***

«Как известно, святогорский устав предписывает монахам накануне причащения воздерживаться не только от рыбы и молочного, но также и от растительного масла и вина. Один монах накануне Божественной литургии отправился на монастырскую ферму, где монастырские работники как раз забивали скот. Они взяли самого жирного козла, разделали его и зажарили на вертеле. Соблазнившись запахом жареного мяса, несчастный монах отрезал себе порядочный кусок и съел.

Когда наутро он подошел причаститься, то вся церковь огласилась его испуганными криками. Он так и не смог принять Святые Дары. Когда братья и игумен стали допытываться у него, в чем дело, он не мог произнести ни одного связного слова, только кричал: «Козел! Козел! Он бодает меня, бодает!»

Игумен отвел несчастного в придел, как мог, успокоил его, и сказал: «Брат, должно быть, ты в чем-то согрешил. Вспомни, что ты делал вчера». Монах, несколько придя в себя, сознался, что поддался чревоугодию и ел мясо. Когда же он подходил к Чаше, то увидел перед солеей козла с зловеще мерцающими глазами, который не пускал его к тайнам, тянулся к нему и хотел ударить его своими рогами.

«Таковы плоды твоего невоздержания, — заключил рассказ монаха игумен. — И слава Богу, что Господь не допустил тебя причаститься недостойно. Подумай сам, кого ты видел в образе козла. Какую власть дал бы ты ему над собой?» [4].

***

«Один монах в скиту святого Василия поддался блудным помыслам и ночью впал в блудный грех с самим собой. На следующий день был праздник Успения Преблагословенной Владычицы Богородицы, Которую все святогорцы особенно почитают и отмечают Ее память всеобщим причащением.

Из ложного стыда боясь, что, если он не будет причащаться, то братия скита заподозрят его в чем-то дурном, этот грешник вместе со всеми пошел к Чаше. О, безмерный эгоизм! О, бесстрашие и дерзость! Боимся суда людского и не трепещем пред судом Божиим, страшным, нелицеприятным и вечным!

 

Когда этот монах принял в свои уста частицу Святых Даров, он почувствовал, словно его челюсти оцепенели: он не мог ни проглотить Святые Тайны, ни закрыть уста. Так, с открытым ртом, он вышел из кафоликона и изверг из себя частицу. Она упала на клумбу, а монах, боясь посторонних взоров, снова поспешно вошел в храм.

Когда братья вышли из кафоликона, они с изумлением увидели необычайное зрелище: маргаритки, растущие на клумбе, самые непритязательные цветы, которые только и могли цвести на этом склоне Афона, склонили свои головки перед частицей Тела, воздавая почтение Тому, Кого так бесстрашно отверг этот несчастный монах. Неизвестно откуда взявшиеся бабочки овевали частицу своими разноцветными крыльями, словно дьяконы рипидами.

Потрясенный, монах принес покаяние в своем грехе и в недостойном причащении Святых Тайн. Частицу бережно подняли и положили на Святом Престоле. Этот случай долго рассказывали на Святой Горе, как пример недостойного причащения» [5]

***

«Я знал одного человека, благочестивого мирянина. Имя его не могу назвать, так как он жив и по сей день [это написано в начале XXI века]. Он рассказывал мне из собственного опыта:

«Я происходил из религиозной семьи. Мы исправно ходили в церковь, соблюдали посты, дома подолгу молились перед иконами. Несмотря на это, мои родители считали, что причащаться достаточно лишь три раза в год: на Рождество, на Пасху и на Успение Пресвятой Богородицы. Так причащались наши деды и прадеды, говорили они, так будем причащаться и мы. Так долгое время причащался и я.

Но вот как-то в моей жизни наступил период, когда суета повседневности затянула меня с головой. Я чувствовал охлаждение ко всему духовному. Подступил срок, когда я, по моему мнению, мог приступить к причащению — святой день Успения, летняя Пасха, как называют этот праздник греки. Формально к причащению я был готов: я съездил в деревню к своему духовнику и принес покаяние в грехах, с полуночи не ел и не пил, приехал к началу проскомидии, дома вычитал молитвы ко причащению… Но духовно я готов не был: в моей душе умерло сознание, что я готовлюсь принять великого Гостя, что это самое важное событие в моей жизни. Я не чувствовал праздника, а причащался по привычке: потому что так подобает, потому что пришел день, когда это необходимо сделать.

 

И произошло страшное. До сих пор я вспоминаю об этом событии, как о самом ужасном кошмаре в моей жизни. Когда я принял с лжицы частицу и попытался ее разжевать, она рассыпалась у меня во рту на мелкие камушки. Проглотить их, вы сами понимаете, было совершенно невозможно. Я стоял неподалеку от Чаши, судорожно ворочая челюстями, а внутренне весь оцепенев от ужаса. «Боже! — искренне молился я. — Прости меня, великого грешника. Недостоин я принять Тебя в свое сердце! Сжалься надо мной, Боже!»

После отпуста Литургии священник, видя, что со мной творится что-то непонятное, ввел меня в алтарь и стал расспрашивать. Едва ворочая языком, я сказал, что не могу проглотить Дары, но больше сказать у меня ничего не получалось. Он покрыл меня епитрахилью и прочел разрешительную молитву. Еще когда моя голова была склонена под епитрахилью, я почувствовал, как камни у меня во рту вновь превращаются в частицу. Я смог ее проглотить.

 

После того как я рассказал священнику обо всем: и о своей жизни, и о привычке причащаться «по обязанности», и о случившемся во время причастия, этот преподобный подвижник, иеромонах-святогорец сказал: «Мой возлюбленный о Христе брат! Брось эту привычку: приобщаться три раза в год, но без должной подготовки, лишь по «благочестивому обычаю». Обычай этот не благочестивый, а бесовский. Причащайся хотя бы каждое воскресенье и все большие праздники, но готовься: не только регулярно исповедуйся, соблюдай все посты и читай правила, но и, самое главное, внутренне содержи себя в смирении, глубоком покаянии, чувстве своего недостоинства. Никто из нас не достоин принять в себя Христа, только по великой милости Он снисходит к нам. И только тот, кто осознаёт это от души и сердца, может причащаться».

 

По совету этого священника я начал приобщаться каждую неделю. По собственному своему опыту я могу сказать, что, когда я хранил молитву и внимание к себе, причащение приносило мне благодать, внутреннюю радость и еще более внимательную молитву. Но если я приступал ко причастию, хоть в чем-то нарушив голос своей совести, например, не дочитав положенного правила или без должного чувства сокрушения, как душу начинала мучить страшная тягота, мрак, духовная слепота и глухота. И так продолжалось до тех пор, пока я не спешил омыться искренним покаянием» [6]

***

«В наши дни на Святой Горе, в скиту Малой Анны, был такой случай. Один монах, часто согрешавший лукавством и непослушанием по отношению к своему старцу, нерадивый к молитве и склонный к тайноядению, по обычаю скитян решил приступить к Святым Тайнам в Великий Четверг. Перед приобщением он исповедался духовнику, но нечисто, намеренно скрыв от него некоторые свои грехи.

На литургии на него напало окамененное нечувствие и неверие в истинность Святых Таин. Приняв частицу в уста, он вдруг почувствовал, как гортань его сжимается и не пропускает в себя Святые Дары. Мышцы словно окаменели, он не мог проглотить святое причастие. Промучившись до конца литургии, он ушел в свою келью, вынул частицу изо рта, завернул ее в чистый носовой платок и положил в шкаф.

В тревоге он вышел во двор кельи и стал метаться туда-сюда, обуреваемый помыслами. Пойти к духовнику и покаяться? Ему препятствовал ложный стыд, наводимый бесами. Оставить так? Но тут явно чудо Божие.

 

Так ни на что и не решившись, он вошел обратно в келью. Его поразило, что всю келью заливал нежно-золотистый свет. Мягкий и нежный, он словно согревал изнутри. Свет шел из шкафа, с той полки, на которую монах положил частицу Даров. Но когда он открыл дверь шкафа, сияние стало таким нестерпимым и так резало глаза, что он в страхе упал без чувств. Едва придя в себя, он уже безо всяких сомнений побежал к духовнику и исповедовал ему всё. На монаха духовник наложил епитимью, а частицу, придя к нему в келью, потребил с благоговением.

Монаха этот случай так потряс, что он стал одним из строжайших подвижников скита» [7]

***

Эконом одного женского греческого монастыря рассказывал нам случай, также произошедший в наши дни:

«В одном монастыре монахиня по имени Евдокия разносила во время трапезы стаканы с водой, чтобы напоить сестер. Одна сестра, которая ей завидовала и питала к ней ненависть, подставила ей подножку. Евдокия споткнулась, стаканы упали и разбились. Игумения отругала Евдокию за невнимательность и наложила епитимью — завтра не причащаться. Монахиня не оправдывалась, но со смирением приняла епитимью.

 

Наутро во время Литургии Евдокия стояла в церкви за столбом и молилась. Сестры подходили ко причащению, среди них была и та, которая поставила Евдокии подножку. Вдруг Евдокия почувствовала во рту вкус Святых Даров, необычайно сладкий и приятный. Вместе с тем она испытала необыкновенное умиление и любовь ко всем, так что она стояла и плакала от радости. Она не заметила, как кончилось богослужение, и не пошла на трапезу, а так и стояла за столбом и плакала.

Когда об этом сказали игуменье, она подумала, что Евдокия плачет от того, что она наказана. Она вызвала ее к себе:

— Что с тобой случилось, дитя мое?

Только тогда Евдокия рассказала, что накануне она не была виновата в том, что разбила посуду. Рассказала и о своих переживаниях во время причастия. Игуменья позвала к себе другую монахиню, ненавидевшую Евдокию, и спросила, не было ли с ней чего-нибудь особенного во время причащения.

— Да, матушка, было, — отвечала монахиня. — Когда я причащалась, то видела на лжице частицу, но не ощутила во рту никакого причастия. Словно лжица оказалась пуста.

Тогда игумения поняла, что благодать причащения была отнята от завистницы и дана смиренной и ни в чем не виновной Евдокии».

 

***

Следующие рассказы взяты из русского источника — книги протоиерея Вячеслава Тулупова «Чудо Святого Причащения».

«Как-то раз один высокообразованный господин захотел причаститься в монастыре, где подвизался знаменитый греческий старец Иаков Эвбейский (скончался в 1991 году). Отец Иаков, своим духовным оком воззрев на душу этого человека, понял, что ему не следует причащаться, так как он был обременен многими грехами. Вечером накануне причащения старец в долгой беседе старался вразумить мужчину и расположить его сердце к покаянию. Однако этот труд оказался напрасным.

 

Всю ночь старец Иаков провел без сна. Он обдумывал, как поступить с господином, желающим утром причаститься. С одной стороны, приобщить его нельзя из-за нераскаянных грехов. С другой — этот неразумный христианин отлучение от чаши воспримет как личное оскорбление и может отпасть от Церкви. Что же делать? После раздумий и молитв старец решил положиться на волю Божию.

Утром за литургией господин подошел к чаше и якобы причастился. В этот момент одному благочестивому христианину, присутствовавшему за богослужением, было откровение. Он вдруг увидел, как от лжицы со Святыми Дарами изошло необыкновенное сияние, которое затем золотым лучом через плечо священника протянулось к дискосу, стоящему на престоле. Это была частица Таин Христовых. По воле Божией она отошла от уст недостойного причастника, чтобы причащение не вменилось ему в осуждение» [8]

 

***

«В жизнеописании преподобного Серафима Вырицкого, выдающегося русского подвижника XX столетия, содержится такой случай.

Во время поста по окончании литургии, за которой было множество причащавшихся, священник вышел на солею, и все подумали, что он, по обычаю, произнесет проповедь. Однако вместо этого он вывел из толпы молящихся маленькую девочку и поставил ее рядом с собой на амвоне. Этот поступок заставил всех собравшихся в храме напрячь свои слух и зрение. Священник же громко объявил:

— Сейчас эта девочка, четырехлетняя Леночка, скажет проповедь, послушайте ее.

Проповедь? Как это понимать? Священник явно озадачил своих прихожан совсем уж непонятными словами. Но Леночка проповедь сказала, и такую, которая навсегда врезалась в память ее слушателей.

 

Оказалось, что во время службы девочка увидела ангелов-хранителей тех прихожан, которые причащались Святых Таин. Ангелы одних причастников находились рядом с ними, а ангелы других стояли в отдалении и плакали. Рассказывая об этом, девочка вдруг стала называть имена причастившихся и указывать на них.

После столь необычной проповеди обратился к народу и священник:

— Те, у кого ангел плакал, причастились в осуждение. У вас остались нераскаянные грехи. Кто желает, пусть подойдет ко мне и исповедует перед всеми утаенный грех, тогда Господь простит ему.

Многие из тех, на кого указала Леночка, были поражены Божиим обличением и, отбросив ложный стыд, публично покаялись в сокрытых на исповеди грехах» [9]

 

***

Следующий случай произошел в России примерно в середине XIX века. Вы знаете, что в то время учащиеся, преподаватели, лица, занимающие какую-то официальную должность, должны были хотя бы раз в год причаститься. Чаще всего день причастия приходился на Великий пост. Все эти люди исповедовались, искренно или формально, и все причащались, будь то достойно или недостойно. Один из таких случаев недостойного причащения описывается в следующем повествовании:

«Однажды в Великий пост воспитанников Пажеского корпуса стройными шеренгами вели в храме ко святой Чаше. Дмитрий Шепелев, юноша, просвещенный «передовыми» идеями того времени, поделился с шагавшим рядом с ним товарищем своим мнением о происходящем: хоть его и заставляют причащаться, он все равно не верит, что в чаше Тело и Кровь Христовы. С таким настроением Дмитрий и принял Святые Дары. Однако во рту вместо хлеба и вина он ощутил вкус мяса, и холодный скепсис его ума мгновенно улетучился под напором ледяного ужаса, охватившего неверующую душу. Онемев, Дмитрий застыл перед священником не в силах проглотить частицу. Священник заметил, что с юношей произошло нечто необычное, и попросил его войти в алтарь. Здесь, придя немного в себя, с частицей во рту Дмитрий покаялся в своем сомнении и только после этого смог проглотить преподанные ему Святые Дары.

После происшедшего с ним чуда Дмитрий Александрович Шепелев стал глубоко верующим человеком. Никакие модные атеистические веяния уже не могли поколебать его приобретенную личным опытом веру в Богу и Святые Тайны» [10]

 

***

«Епископу Иннокентию (Ястребову), викарию Киевской епархии, позвонил генерал-губернатор Трепов и сообщил, что в Виннице при загадочных обстоятельствах умер протоиерей. Его не хоронят, ожидая представителей высшей церковной власти.

Епископ Иннокентий спешно приехал в Винницу. Покойный протоиерей оказался человеком средних лет. При вскрытии его тела все органы были обнаружены в целости, кроме желудка. Этот орган на вид был черного цвета и совершенно обуглившимся. Когда его извлекли наружу, он рассыпался на мелкие черные угольки.

 

Врачи, участвовавшие во вскрытии, не смогли установить причину смерти протоиерея. Тогда стали расспрашивать жену покойного. Она со слезами рассказала, что на протяжении последнего года ее муж стал проявлять странность: каждое утро, перед тем как идти совершать литургию, он ел и пил. Сначала протоиерей ни на что не жаловался, затем стал ощущать жжение в желудке, дальше — постоянное горение. Из-за этого он перестал принимать пищу, а перед смертью беспрестанно вопил:

— Огонь, огонь внутри!!!

Выслушав рассказ супруги протоиерея, епископ Иннокентий сказал:

— Божественную Евхаристию вместо покойного, видимо, совершал ангел, и Святые Дары сожгли кощунника» [11] .

Я привел, может быть, страшные примеры того, что может произойти и происходит с недостойно причастившимися. Хорошо, что эти случаи стали явными, и плохо, когда мы причащаемся недостойно, лишь по обычаю, и сами этого не понимаем.

 

Один приведенный мною пример показывал, что редкое причащение не значит, что мы готовимся к нему хорошо, но и частое причащение не делает человека автоматически благодатным. Вся жизнь человека, который причащается, должна освещаться светом этого таинства. Как говорил святой праведный Иоанн Кронштадтский, Евхаристия — это ось земли. Вокруг этого таинства должна вращаться вся жизнь. Но автоматически оно нас не освящает. Для освящения нужна постоянная молитва, вера, благоговение, страх Божий, любовь к Богу и ближнему. В первую же очередь, необходимо покаяние, как говорит святитель Игнатий, потому что благодаря ему мы приобретаем все остальное. Если нет покаяния, то возникает опасность впасть в некоторую экзальтацию.

Хорошо часто причащаться, хорошо любить Литургию, но мы должны к причащению внутренне готовиться, и не только исповедью, но и, самое главное, благоговейными чувствами. В особенности, как мне кажется, для этого нужна та любовь к Богу, которая столь открыто провозглашается в греческих церквах: «Со страхом Божиим, верою и любовию приступите!»

 

Обсуждение доклада

 

Вопрос: Как вы относитесь к практике причащения без исповеди накануне? Не грех ли исповедоваться раз в одну-две недели, а причащаться каждое воскресенье?

Ответ: Этот вопрос сейчас обсуждается активно, можно даже сказать, страстно. У нас в России существует обычай обязательно исповедоваться перед причащением, причем исповедоваться накануне, а на Литургии просто стоять и молиться, уже не думая об исповеди, об очереди к священнику, о том, что сказать, — не отвлекаться от службы.

Это, конечно, практика хорошая, но не всегда возможная. Я беседовал с некоторыми опытными московскими батюшками. В Москве огромные приходы, прихожан сотни человек. Исповедовать их всех накануне причастия просто не представляется возможным. Сама действительность требует другого решения.

 

Кроме того, некоторые люди, хотя и часто исповедуются, но делают это формально. Пришел человек, допустим, и сказал, что он согрешил раздражительностью. Действительно, немногие способны избавиться от своих страстей, и хорошо, если мы хотя бы в руках умеем себя держать. Человек согрешает страстью гневливости, которая у него была всегда, может быть, с детских лет и будет до старости. И он всегда будет на исповеди говорить одно и то же: сердился, сердился, сердился… В то же время перед причащением надо обязательно исповедоваться, а у священника нет возможности принять его исповедь.

 

В особенности трудно в праздники. Для верующих праздник — это выходной, а для священника — самый напряженный рабочий день. Каково обычное воскресенье приходского священника? Он должен отслужить Литургию, совершить требы: молебен и панихиду, крещение, может быть, венчание. И это все нужно успеть в один день! Мы говорим об однопричтовом приходе, где священник один. Если он еще будет исповедовать, как это будет выглядеть на практике? Отслужил священник Литургию, причастился, выходит исповедовать и час-полтора исповедует, а все прихожане ждут, пока можно будет причаститься.

 

Я не настаиваю на своей точке зрения. Наша русская практика хороша, если бы исповедь не превращалась в формальность, а была бы подлинной исповедью. А для этого нужно учить людей исповедоваться: кратко и конкретно, точно. Пришел — скажи: «Я поссорился с близкими», например, или: «Осудил своего друга». Этого достаточно. Без конца перечислять все, что прочитаешь в одном из многочисленных пособий для исповеди, ни к чему. Понятно, что я говорю о тех верующих, которые постоянно ходят в храм и воцерковлены, а не о тех людях, которые приходят к нам первый раз и нуждаются в так называемой генеральной исповеди.

 

Поэтому нужно искать выход, чтобы людей часто исповедовать, но связать исповедь непосредственно с причащением неудобно. Даже во времена, когда редко причащались, сельским священникам разрешалось исповедовать в течение всей недели перед причащением. Обычно причащались на первой седмице Великого поста, многие люди могли целый год не исповедоваться и не причащаться, и если бы священник начинал исповедь прихожан накануне, в субботу или в пятницу, он просто бы не успевал. Естественно, что в селе служил один священник, может быть, был и дьякон, но при совершении таинства исповеди он не помощник.

 

Поэтому я считаю, что можно исповедоваться за день-два до причастия, но при этом нужно иметь ясное церковное сознание: когда можно подойти к причащению без исповеди накануне, а когда нельзя. Если совесть отягощает даже не смертный грех, а какой-то смущающий проступок, то, конечно, надо прежде очиститься таинством покаяния.

Греки исповедуются редко, буквально раз в несколько месяцев. Духовник у них — это особое послушание, очень почетное, это второй человек после архиерея. Духовник назначается специальным указом, не у всякого священника можно исповедоваться. В Греции люди приходят на исповедь, когда у них действительно есть что-то наболевшее, что-то серьезное. Со священником они могут долго говорить, все ему открыть и выслушать его совет.

 

Было бы хорошо совместить исповедь частую и исповедь конкретную, жизненную, неформальную. Тогда это было бы выходом из положения. Но в целом могу дать такой практический совет: нужно прислушиваться к своему священнику. Если ты ходишь в определенную церковь и у тебя есть там духовник, поступай так, как он тебе говорит. Послушание выше поста и молитвы. Мы должны прислушиваться к священнику и не входить с ним в конфронтацию из-за того, что мы где-то прочитали или услышали другое учение. Я нарочно это оговариваю, чтобы вы не приняли мои только что высказанные рассуждения как обязательные для исполнения.

Вопрос: Чтение последования ко причащению — это требование или рекомендация?

Ответ: В некоторых афонских монастырях чтение молитв ко причастию заменяется четочным правилом, то есть совершением определенного количества Иисусовых молитв. Но это, скорее, исключение. При этом предполагается, что братия живут напряженной духовной жизнью и Иисусова молитва или, как выражается святитель Игнатий, молитва покаяния у них такая, что может заменить все прочие молитвы.

 

Для нас же всех правило ко причащению необходимо. Существует обычай перед причастием вычитывать три канона, а затем последование ко святому причащению. Я придерживаюсь такого мнения, что в наше время это затруднительно и подготовка ко причастию должна заключаться в том, что человек посещает богослужение накануне, допустим всенощное бдение, в субботу вечером и саму Литургию в воскресенье. Так следует поступать и в праздники, когда он хочет подойти к Чаше. И кроме этого, причастник должен прочитать последование ко святому причащению и, в свое время, утренние и вечерние молитвы, не заменять утренние молитвы последованием ко святому причащению.

 

Чтение этих молитв подготавливает человека ко причастию и настраивает на определенный лад. Придя на Литургию, он внутренне уже готов приступить к Святым Тайнам. Он не просто молился, он молился молитвами, которые его обучали, внушали ему определенные благоговейные чувства. Поэтому я считаю, что последование ко причащению носит характер не рекомендации, которую можно исполнить или нет, а необходимости. Это относится и к молитвам после причащения.

В некоторых приходах существует обычай читать молитвы по запричастном стихе, до выноса Чаши. Но иногда мы начинаем в это время переговариваться, здороваться со своими знакомыми и так далее. Это, конечно, неправильно, в этом проявляется наша рассеянность. Бывает, что священники торопятся по каким-то причинам завершить службу, и молитвы вычитываются не до конца. Поэтому лучше все прочитать дома.

 

Благодарственные молитвы желательно выслушать в церкви, чтобы выйти из храма со спокойной совестью, возблагодарив Бога о великом даровании, которое мы получили в причащении Святых Таин. Но если мы чувствуем, что рассеивались, сознаём за собой, что много ходили по храму, переговаривались, слушали эти молитвы в суете, то лучше прочесть их дома повторно.

Я считаю, что правило ко причастию — очень душеполезное церковное установление. Это не просто рекомендация, а очень важная сторона духовной жизни. Если мы хотим, чтобы нас приняли, например, на работу, мы готовим свое резюме: описываем свое образование, профессию, пытаемся все подать в таком свете, чтобы добиться своей цели, — тем более мы должны приложить усилия, чтобы приготовиться к принятию в себя Самого Господа Иисуса Христа, Которого в молитве на Херувимской песни называют Серафимов Господом и Царем Израилевым.

 

Повторю: я думаю, что читать последование необходимо. Может быть, это кажется само собой разумеющимся, но если возникли у человека некоторые сомнения, то нужно об этом определенно сказать. Хочу еще уточнить, когда совершенно точно нельзя причащаться. Нельзя причащаться, если между супругами была близость, если ты находишься в суете, не подготовлен к этому внутренне, не настроен, женщинам нельзя приобщаться в определенные дни, и не позволяется причащаться чаще одного раза в день. Это исключения, которые оговорены канонами.

 

Все остальное возможно, но надо сообразовываться со своими силами. Можем ли мы причащаться каждый день? Нет, мы заняты. Как мы сможем, причастившись, пойти на работу или предаваться суете, разговорам и так далее? Поэтому существует норма, выработанная еще во время Собора 1917–1918 годов, одобренная патриархом Тихоном и сейчас начинающая все более и более уверенно входить в жизнь, — это еженедельное причащение. Вот это самое лучшее. Кроме этого, можно причащаться и в большие праздники, учитывая то, что человек должен подготовиться молитвенно. Если мы хотим принять в себя Христа, должны сделать для этого хоть что-то малое.

 

22.03.2018

 

http://www.sestry.ru/church/content/confessor/spiritual_life/events/23/

 

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

А как быть, когда начинаешь часто причащаться (чаще, чем раз в месяц) - не можешь внимательно подготовиться, времени нет. Начинаешь чуть реже - ещё хуже, вместо внимания, вообще сумбур.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
11 часов назад, Бельч сказал:

А как быть, когда начинаешь часто причащаться (чаще, чем раз в месяц) - не можешь внимательно подготовиться, времени нет

Наверно Вам к духовнику надо...

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
4 минуты назад, sibiryak сказал:

Наверно Вам к духовнику надо...

 

 

Или к своему священику )

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
13 часов назад, Бельч сказал:

Начинаешь чуть реже - ещё хуже, вместо внимания, вообще сумбур

Из писем Игумена Никона (Воробьева) Ольге Н.Ч. 21/IV—1960

 

Есть “старческое” выражение: всякому доброму делу или предшествует или последует искушение. А такие добрые дела, как молитва от всего сердца, а особенно, причащение, не могут остаться без мести дьявола. Он употребляет все силы, чтобы не дать помолиться, как следует, и причаститься. А если не мог этого сделать, то старается потом напакостить так, чтобы и следа не осталось от полученной пользы. Это очень хорошо известно всем, причастным духовной жизни. Вот почему нужно со смирением и сокрушением сердечным, по возможности, просить от Господа, чтобы Он охранил от козней врага, действующего или прямо на душу, или через людей, ему подвластных.

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
В 25.08.2019 в 21:56, olga_elisovich сказал:

Мне очень интересно с какого возраста причащать нужно деток? После крещения или в осознанном возрасте?

В нашем храме видела совсем маленьких деток после крещения каждое практически воскресение. Им по два месяца, может и чуть меньше. Это постоянные прихожане храма))

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Профессор Константин Ефимович Скурат "Святой подвиг Псково-Печерских старцев – назидательный пример Жития во Христе"

(По книге: «У пещер Богом зданных»)

 

Глава10. Святое Причастие

На пути ко спасениюю каждому верующему сердцу хочется как можно ближе подойти ко Господу и даже вступить с Ним в теснейшее общение – соединиться с Ним. «И в этой жажде нашего бессмертного духа Спаситель идёт нам навстречу. Накануне Своих страданий Он учредил Таинство Святого Причащения, чтобы мы соединялись с Господом и духом и телом, причащаясь Святых Таин» (иером. Агафангел (Догадин). – 408).

Святые Дары преображают причастника – укрепляют его духовные силы, обновляют физические. «Часто я замечал, – свидетельствует еп. Феодор (Текучев), – как Литургия, Святое Причащение нас меняет, преображает. То вот идёшь на обедню усталым, не знаешь – окончишь ли обедню, а выходишь обновлённым, готовым на дальнейший труд, бодрым. Слава Богу! Как чудно меняют, преображают нас Святые Тайны. Слава Им!» (462). А о старце Симеоне (Желнине) рассказывается, что он даже в преклонном возрасте – приближаясь к 90 годам – нисколько не терял духовных сил: строго исполнял устав схимника и, более того, служил надёжной опорой ищущим духовной и телесной помощи. Откуда, где получал он силу? «Он получал её в великом таинстве Святых Тела и Крови Господних (в это время он причащался ежедневно)» (78). (См. и воспоминания о схимонахе Николае (Монахове) его бывшего келейника иером. Кенсорина. – 279).

Зная величие таинства Святого Причащения и потому принимая Святые Дары ежедневно, тот же старец Симеон настаивал, чтобы и другие причащались насколько возможно чаще. О тех же – так называемых «ревнителях благочестия», или якобы «особо благоговейных», которые противились этому настоянию, старец говорил: «К ним лукавый подходит с правого плеча. С левого-то ему не удаётся, так он подходит с правого; под видом соблюдения устава и обычаев так их и одолевает» (45). Другой старец иеросхим. Михаил (Питкевич) очень расстраивался, когда слышал, что до причастия допускают только через три недели и рассказывал весьма вразумительный случай: «Один брат плохо себя почувствовал, захотел исповедаться и причаститься – нет, говорят, ещё 3-х недель не прошло, не положено, подожди. Пошёл я к ним и говорю: «Что вы делаете? Забыли, как жили первые христиане? Забыли апостольские правила? А что отец Иоанн Кронштадтскийговорит?» Не послушались меня, а наутро брат этот и умер. Вот до чего могут дойти эти «буквари» (214).

Плохо, когда кто редко причащается Святых Христовых Таин, а когда вовсе не причащается – это просто страшно, это духовная гибель. «Без Святого Причастия Христовых Таин, – читаем в «Печерской тетради», – человек то же, что дерево без соков жизни. Кто не причащается Святых Тела и Крови Господа, тому не можно именоваться и христианином (преподобный Иосиф Волоколамский). Если кто и чисто живёт, каясь, а не причащается, соодолён бывает врагом скоро. Тот, кто не причащается Чаше Господней, тот претворяется в беса: вот в чём лишение и гибель вечная. Всякий, не причащающийся часто Тела и Крови Христовых, не будет иметь части со Христом, но вменится с неверными и безбожными» (524). Это «вменение» – дело злой силы. Подтверждением сему служит свидетельство старца Симеона (Желнина). Однажды он исповедал: «...Лукавый, что ни день, то все ко мне подступает со своими законами, спрашивая, зачем я ежедневно приобщаюсь Святых Таин?» (80).

Перед принятием Святых Таин надо пройти соответствующее Их величию приготовление. А в чём оно состоит? Старцы отвечают: «Не в том только, чтобы не пропускать ни одной службы, да чтобы масло не попало в ложку; надобно внутреннее очищение, чтоб тщеславия не было, гордости, непокорности, чтобы худой мысли не удерживать ни на минуту» («Печерская тетрадь». – 524). Но и приготовившись к Святому Причастию, необходимо осознавать наше всегдашнее недостоинство – помнить, что мы никогда не будем достойны, в полном смысле этого слова, принять в себя Святейшее Тело и Кровь Христовы. В подтверждение этих мыслей приводится такой рассказ: одна матушка приехала к старцу Симеону (Желнину) только поисповедаться. Старец поисповедовал и велит ей: «Будешь завтра причащаться».

Матушка возразила: «Никак не могу, не готова, вчера ела скоромное – суп с молоком, недостойна я». А отец Симеон ответил ей: «Ишь – недостойна. Вот и хорошо, что хоть нынче доходит, что «недостойна»; она, видите ли, всегда причащается «достойно»! Ну так вот завтра причастишься «недостойно» (46).

В завершение рассуждения о Святом Причащении можно привести рассказ схимонаха Николая (Монахова) о виденном им сне. Сон незаурядный и комментировать его трудно. Старец рассказывает: «Ещё я сам видел такой сон. Как будто бы я находился в церкви, и по выносе Святых Даров стоял я перед Царскими Вратами, перед Святой Чашей; меня приобщили Святейших Тела и Крови Господней. Я чувствовал, как мне ложечкой клали в рот. После приобщения на душе стало спокойно и весело, и внутренний голос заговорил: «Вот ты приобщился Святых Таин, Тела и Крови Господа, и теперь этот день провести старайся как можно лучше, старайся не грешить, потому что ты причащался. Как можно более содержи Господа в себе и проводи этот день без греха». Я был на послушании звонаря, в тот день убирал я церковь, а внутренний голос во мне говорил: «Слава Богу, я сегодня во сне приобщался. Благодарю Тебя, Господи, что не оставил меня, грешного. Благодарю Тебя, Пресвятая Богородице, не оставь меня в сей жизни и будущей, грешного раба Твоего» (266).

 

(Как поняла из услышанного чтения самим К.Е Скуратом, в скобках указаны страницы книги: «У пещер Богом зданных»)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Из анализа последних двух страстей – тщеславия и гордости – мы видели, что это самые тонкие и нередко малоуловимые духовные страсти, отличающиеся от остальных многообразием и разновидностью, так что едва самыми прозорливыми очами можно их видеть, поэтому и характеризуются они как самые гибельные и опасные для души страсти. Их опасность и гибельность состоят в том, что они, уничтожая принцип христианской жизни, любовь к Богу и ближним и смирение, тем самым разрушают нормальные отношения человека к Богу и ближним и являют человека другом диавола.

Скрытый текст

 

Борьба с названными страстями поэтому должна быть самая упорная, самая продолжительная и самая решительная. Все внимание должно быть обращено на восстановление христианского принципа жизни. Для этого необходимо ум свой упражнять в памятовании о Боге, в страхе Божием, в стремлении, в любви к Нему; ибо когда ум и душевное расположение всегда заняты помышлением к Нему, говорит преп. Ефрем Сирин, тогда в сообразность любви Божией человек делает все во славу Божию и богатится чистыми и Богоугодными делами любви к братиям, получает совершенный успех в своем труде, имеющем увенчаться воздаянием от Бога. Поэтому, говорит Нил Сорский, нам нужно во всякое время строго испытывать себя и свои упражнения – внешние и мысленные: для Бога ли и для пользы ли душевной они совершаются. Надлежит всячески избегать похвал человеческих и, памятуя сказанное св. Давидом: «Господь рассыпает кости человекоугодников» (Пс.52:6), отгонять всякий льстивый помысел, внушающий сделать что-либо по человекоугодию. Всякое приемлемое нами упражнение в добродетели, говорит преп. Ефрем Сирин, да совершается во славу Божию, и да не окажется совершаемым к собственной нашей славе. Мы ничего не должны дозволять себе делать с тщеславным намерением, для получения суетной славы; а то, что сделано «нами вначале хорошо, должны стараться охранять с должным вниманием, чтобы страсть тщеславия не уничтожила всех плодов наших трудов, так как всякое последование заповедям свято бывает и совершается нами чисто тогда только, когда совершается при памятований о Боге, со страхом Божиим, по любви к Богу.

Итак, предание себя в волю Божию, искание во всех своих добродетелях только славы Божией и глубокое смирение суть необходимые духовные оружия в борьбе с тщеславием.

Эти же духовные средства являются столь необходимыми и при борьбе с гордостью; особенно важно здесь смирение, без которого страсть гордости ничем другим не может быть уврачевана. Преп. Иоанн Кассиан говорит: «Если рассмотрим причину начального падения и основания нашего спасения, кем и как они положены или возникли, то падением люцифера и примером смирения Спасителя научимся, как мы должны избегать столь жестокой смерти от гордости». Основным, положительным, единственным средством против гордости является принцип смирения, без которого напрасны и бессильны в этой борьбе всякий иной подвиг, всякое воздержание, всякое послушание, всякая нестяжательность, всякая многоученость.

О неимеющем смирения можно смело сказать, что он не имеет оружия против гордости.

Поэтому вся борьба должна сводиться к приобретению и развитию в себе добродетели смирения: победа над гордостию есть приобретение смирения. Желающему обучиться смирению, этой Божественной науке, говорит преп. Нил Сорский, нужно ставить себя ниже всех, т. е. почитать себя хуже и грешнее всех людей, сквернее всех тварей, потому что вышел из порядка, указанного всякому естеству тварей. Потом нужно с искренним расположением сердца изъявлять нашим братиям истинное смирение, заботясь, чтобы ни в чем не обидеть и не оскорбить, проявлять терпение, послушание ко всем и любовь, т.е. прийти в то целостное настроение смирения, которое служит основанием и охраной всех добродетелей.

Итак, если хотим здание наше довести до верха, так чтобы оно было совершенно и угодно Богу, то поспешим, говорит преп. Иоанн Кассиан, положить основание его не по воле нашей страсти, а по точному Евангельскому учению; это основание не может быть иное, как страх Божий и смирение, которое происходит от кротости и простоты сердца.

 

Победа над тщеславием и гордостью дает возможность путем очищения сердца от болезненных пороков достичь чистоты. Здесь восстановливаются правильные отношения к людям и Богу; смиренное сердце исполняется чувств любви, преданности промыслу Божию и покорности воле Божией; ум утверждается в Боге. Здесь он восстановливает свое первобытное господственное положение в духовной жизни человека, чем, собственно, характеризуется чистота души – чистота сердечная.

https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Mogilevskij/tajna-dushi-chelovecheskoj/#0_10

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

О печали и унынии

В порядке следования у отцов-аскетов помещаются две сродные по характеру обнаружения и разные по названию страсти: печаль и уныние.

Как по законам психологии вслед за бурными порывами какой-либо страсти должна последовать реакция в виде ослабления и упадка душевной энергии и выразиться в новых аффективных состояниях, так и, по учению отцов-аскетов, вслед за бурными состояниями гнева, как некоторая духовная реакция, наступает состояние печали. Помимо этого психологического основания, отцы-аскеты прямо и ясно указывают на тесную взаимную связь печали и страсти гнева. Преп. Иоанн Кассиан указывает и самый момент, когда наступает состояние печали – «по прекращении гнева». Преп. Нил Синайский говорит: «Печаль бывает следствием гневных помыслов; ибо гнев желает отмщения; неуспех же в отмщении рождает печаль». Предшествующая печали страсть, постепенно ослабляя повышенное настроение духа и волю, тем самым в душе создавала для насаждения новых страстей (т. е. уныния и печали) удобную почву с готовыми семенами пороков, которые, как только прольется на нашу душу дождь искушении, тотчас производят ростки и плоды. И действительно, по аскетическому учению, печаль не может найти себе доступа в ту душу, в которой ранее не свили себе прочного гнезда какие-либо другие страсти. Таким образом, печаль является не только как следствие гнева, но и прочие другие страсти могут оставить ее в качестве наследницы.

Скрытый текст

 

Конечно, печаль может рождаться от многих причин. Эта страсть, говорит преп. Иоанн Кассиан, иногда происходит от порока предшествующего – гнева – или рождается от неудовлетворения желания какой-нибудь корысти, или от понесения убытка, или от нанесения нам обиды; печаль рождается от всего того, что нам противно (неприятно, противоречит). Проще сказать, печаль возникает как следствие неудовлетворенности наших страстных желаний или удовлетворения их неполного, не доставляющего удовольствия: «желающий себе чести не может иметь недостатка в печали». Иногда печаль, утверждают отцы-аскеты, рождается и без видимой внешней причины, от причин внутренних: «одна (печаль) происходит в сердце без видимой причины (к печали), от неразумной скорби сердца или отчаяния» – (Ин. Кас., Соб. V, II), другая же «рождается и вторгается от причин странных», – говорит преп. Нил Синайский. Отсюда – существуют два вида печали греховной. Есть еще особый вид печали, именуемой «печалью по Богу». Такая печаль, имеющая своим центром Бога, возникающая от покаяния в грехах, или от желания совершенства, или от созерцания будущего блаженства – признается печалью полезной. Печаль эта по характеру и свойствам своим далеко не похожа на печаль греховную – «бесовскую»: она бывает послушна, приветлива, смиренна, кротка, приятна, терпелива как происходящая от любви к Богу. Печаль по Богу подкрепляет душу слезами... заботится о приближающейся смерти и Суде и ожидает сего с терпением и любовью. В таком смысле эта печаль («печаль ума») является драгоценным Божиим даянием. Совсем другой характер имеет печаль, когда человек не Бога, а себя самого, свою «самость», свои удовольствия ставит центром жизни. Тогда печаль имеет характер мрачной, безнадежной тоски, приводящей человека к апатии, к бездеятельности в духовно-нравственном отношении. Такая печаль, являясь болезнию души и плоти, парализует первую и как бы связывает, «пленяет» деятельные силы и способности человека. Печаль эта бывает очень сурова, нетерпелива, жестока, строптива, соединена с бесплодною грустию и мучительным отчаянием; подвергшегося ей, расслабляя, отвлекает от усердия и спасительной скорби, как безрассудная, прерывает не только действенность молитв, но упраздняет и все духовные плоды, которые печаль ради Бога доставляет. Из приведенных мест уже с очевидностью открываются гибельные свойства этой страсти. Печаль не позволяет охваченному ею человеку ни совершать молитвы с обычною ревностию сердца, ни с пользою заниматься священным чтением; не попускает быть спокойным и кротким с братиями: ко всем обязанностям трудов или богослужений делает нетерпеливым и неспособным.

Душа, снедаемая едкой печалью, как одежда молью, настолько портится, что делается бесплотной и непригодной на построение и украшение того духовного храма, основание которого положил мудрый строитель Павел, говоря: «вы есте храм Божий, и Дух Божий живет в вас» (1Кор.3:16). Человек, преданный долго глубокой печали, настолько ослабляет свои духовные силы, что лишает себя всякой возможности идти по пути нравственного своего совершенства, и самое спасение ему часто начинает казаться недостижимым, подвиги – напрасными, труды, надежды – бесполезными. И так доходит печалью снедаемый или до полного уныния, или до отчаяния. Это особый род печали, гораздо худший, ибо ведет душу не к исправлению жизни, не к очищению пороков, а прямо к смерти. Такое состояние может легко привести к последованию примеру Иуды. Ничто так не сильно и не гибельно для души человека, как отчаяние, говорит преп. Исаак Сирин. Оно не знает, чтобы кто его победил тем или иным способом и средствами. Никто из врагов не может противостоять ему. И человек, предавшись ему, подклонил свою главу, чтобы принять на себя смерть.

Уныние, хотя не так опасно для души человека, как полное отчаяние, но как страсть по своим свойствам оно является для нее гибельным ядом. Страсть уныния обычно у отцов-аскетов встречается наряду с печалью. Даже часто один термин («печаль») ставится вместо другого («уныние»); и это, конечно, потому, что симптомы той и другой страсти выражаются очень часто почти в одинаковых формах, выступая несколько интенсивнее в страсти уныния. В этом последнем смысле уныние и определяется как окончательное, полное развитие предшествующей страсти (печали) на общей психологической почве. Действительно, все характеризующие печаль симптомы, выражаясь в страсти уныния в более резких формах, захватывают, овладевают в человеке более широкой областью – всеми его душевными силами, почему страсть уныния у преп. Нила Синайского и называется не только болезнию души (как печаль), а «изнеможением души»; и это так потому, что в то время как другие страсти касаются только или раздражительной части души, или вожделевающей, или же мыслительной, уныние, охватывая все силы души, вдруг, за одним духом, приводит в движение почти все страсти – вот почему оно и тяжелее всех других страстей. Страсть эта поэтому характеризуется как «слабость души», «расслабление души», «изнеможение души», как общее душевно подавленное состояние. Душа человека, подверженного унынию, с утратой в силу этого разумом всякой власти над ходом душевной жизни, представляется как бы вовсе бездействующей в отношении религиозно-нравственного подвига, расслабленною, как бы «дремлющею». Все прочие страсти, при условии общей расслабленности душевного состояния, нападая на человека сущего в унынии, действуют с полной силой, не встречая себе надлежащего отпора со стороны нерешительной воли; душа такого человека представляет собою поприще их полного над нею господства. Поэтому человека, впавшего в уныние, узнают по многим характерным чертам, каковы: леность, ропотливость, негодность к делу, отсутствие терпения, бесцельный переход с места на место, безделье и праздность, суетность в мыслях. Леность и расслабление в молитвенном подвиге, скука при чтении и слушании слова Божия, нерадение при отправлении Божественных служб, малодушие, приводящее иногда к полной потере надежды на Бога, – все это, несомненно, признаки страсти уныния.

То, как уныние вкрадывается в сердце и какой вред оно причиняет духу, ясно и характерно изобразил преп. Иоанн Кассиан, представив картину нападения страсти уныния на монаха. Этот отец говорит, что когда уныние нападает на жалкую душу, то производит страх места, омерзение в келлии, также и к братиям, которые живут с ним или вдали, порождает презрение, отвращение, как к нерадивым и менее духовным. Также и ко всякому делу внутри келлии делает ленивым, нерадивым. Не попускает ему ни основаться в келлии, ни прилежать чтению, и он часто стонет, что, пребывая столько времени в той же келлии, ничего не успевает, ропщет и вздыхает, что не имеет никакого духовного плода, пока будет связан с этим обществом, скорбит, что не имеет духовной пользы и напрасно живет в этом месте, так как, имея возможность управлять другими и приносить пользу очень многим, он никого не назидает и никому не доставляет пользы своим наставлением и учением. Другие отдаленные монастыри хвалит и места те считает более полезными к преспеянию и более способствующими спасению; также общество братий представляет приятными духовной жизни. Напротив, что находится под руками, то все худо, не только нет никакого назидания между братиями, но и самое телесное содержание приобретается не без большого труда. Наконец думает, что, пребывая в этом месте, он не может спастись; нужно оставить келлию, в которой ему придется погибнуть, если еще будет оставаться в ней, и потому как можно скорее переселяется в другое место. Потом уныние производит также расслабление тела и голод в пятом и шестом (по нашему счислению в 11-ом и 12-ом) часу, как будто он утомлен и расслаблен был долгим путем и самым тяжелым трудом или будто проводил два или три дня в посте, без подкрепления пищей. Потому тогда беспокойно озирается туда и сюда, вздыхает, что никто из братии не идет к нему, часто то выходит, то входит в келлию и часто взглядывает на солнце, как будто оно медленно идет к западу. Таким образом, в таком неразумном смущении духа, как бы земля покрылась мраком, пребывает праздным, не занятым никаким духовным делом, и думает, что ничто другое не может быть средством против такой брани, как посещение какого-либо брата или утешение от одного сна. Потому этот недуг внушает, что нужно делать приличные поздравления и посещения недужных вблизи или вдали находящихся. Также внушает как какие-нибудь благочестивые набожные обязанности, что надобно найти родителей и чаще ходить для поздравления их; считает великим делом благочестия чаще посещать какую-нибудь благочестивую, посвятившую себя Богу женщину, особенно не имеющую никакого пособия от родителей, и если что ей необходимо, чего не дают ее родители и небрегут, о том заботиться есть дело святое и больше надобно к этому прилагать благочестивый труд, нежели бесплодно, без всякого преспеяния сидеть в келлии. И так несчастная душа, опутанная такими хитростями врагов, расслабленная духом уныния, как сильным тираном, впадает в сон или, выгнанная из затвора келлии своей, начинает искать в этой брани утешений в посещении брата; и этим средством, от которого в настоящее время как будто получает облегчение, намного после этого больше бывает расслаблена. Таким образом, воин Христов, сделавшись беглецом из своей военной службы и изменником, связывает себя житейскими делами и становится неугодным военачальнику (2Тим.2:4).

 

Что касается того, откуда происходит уныние, отцы-аскеты дают такой ответ: уныние происходит или от естественных причин – «переутруждения», или же от беса. Есть уныние естественное – от бессилия, и есть уныние от беса. Естественное уныние наступает тогда, когда человек трудится выше силы своей и понуждает себя на еще большие труды. От беса происходит уныние тогда, когда враг, видя человека в лености (в этом предвестнике уклонения в худое) или праздности, нападает на душу слабую, невооруженную и еще более ослабляет ее и окончательно связывает своими оковами. Таким образом, причины, производящие страсть уныния, заключаются в нас самих – это леность, праздность вообще, беспечность и отсутствие в нас сердечного делания. Наша слабость душевная служит только почвой для сеяния врага, а самое расслабление есть отражение состояния нашей воли. Страсть уныния прежде всего характеризуется как болезненное состояние нашей расслабленной воли,почему все отцы-аскеты для укрепления последней настойчиво советуют труд, рукоделие и подобного рода занятия. Страсть уныния, как и сродная с нею печаль, составляя «болезнь души», сами являются, несомненно, состояниями слабой и болезненной воли. Отсюда понятны те основания, по которым отцы-аскеты, оценивая значение уныния в духовной жизни, считают эту страсть в высшей степени опасным, злым и тяжким врагом для подвигов спасения. Уныние, ослепляя ум человеческий, делает его неспособным к созерцанию истины добродетелей; уничтожает самые добродетели терпения, смирения и любви, на которых утверждается наше спасение; и, ослабляя нашу душу и волю (и без того слабую), является, по выражению отцов-аскетов, «всепожирающею смертию» для человека-христианина.

https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Mogilevskij/tajna-dushi-chelovecheskoj/#0_6

 

Из рассмотрения гибельности двух страстей – печали и уныния – мы убеждаемся, что обе они выражаются одинаковым образом в духовном расслаблении, в отвращении от духовного созерцания и молитвы. И в то же время, как в страсти гнева, как мы сказали, нарушается принцип любви, почему и расстраиваются у человека добрые братские отношения, в страсти печали и уныния этот принцип глубже нарушается, и человек расстраивает свои отношения к Богу.Печаль и уныние, расслабляя душу, угнетают ее, не позволяют совершать молитв с обычной ревностью и заниматься с пользою чтением Св. Писания; они делают человека нетерпеливым ко всем обязанностям трудов и богослужения.

Скрытый текст

 

Здесь душа утрачивает свое бодрое настроение, делается вялой и как бы дремлющей. Вот поэтому и нужно обратить все внимание борющегося с этими страстями на возбуждение от этого состояния своей «дремлющей» души. Для этого, по мнению св. отцов, необходимо: избегать покоя и праздности, которые, усиливая только духовную дремоту, поддерживают эту болезнь, и, избравши какое-нибудь определенное занятие (рукоделие) и работу, трудиться. Определенная физическая работа, труд способствуют самособранности в мыслях: «тот, кто занят работою, не скоро допустит что-либо излишнее и в делах, и в словах, и в мысли, так как вся душа его совершенно предана трудолюбивой жизни». По словам Нила Синайского, «и человек, занятый делом, удерживает при себе мысль, которая не менее, чем глаза должна наблюдать за тем, что делается для достижения безошибочности в действии». По учению преп. Иоанна Кассиана, страстным движениям сердца и непостоянному волнению помыслов противопоставляется тяжесть трудов, как какой-нибудь твердый непоколебимый якорь, которым рассеянность и блуждание сердца удерживаются, как в безопасной пристани. Упражняя как телесные, так и душевные силы, труд уравнивает выгоды внешнего человека с пользою внутреннего. Таким именно путем «телесный труд», по учению отцов-аскетов, охраняет чистоту, «приводит к смирению» и вообще является лучшим помощником добродетели.

Отсюда понятно, почему наиболее видные представители подвижничества и сами усердно занимались «рукоделием», каким-нибудь трудом, и другим настойчиво рекомендовали это занятие как безусловно важное и существенно необходимое условие в борьбе со страстию уныния и печали. У преп. Иоанна Кассиана содержится характерный рассказ об авве Павле, который хотя и совершенно не был заинтересован материально в продаже своих изделий, так как сплетенные корзины по прошествии года сожигал, однако занимался ежедневно рукоделием для одного очищения сердца и собранности помыслов.

Итак, надо и душу, и тело держать в напряжении и всегда чем-нибудь заниматься, чтобы не допустить к себе праздности с ее близкими спутниками – унынием и печалию.

Чрез внимательность ума мы достигнем собранности помыслов; по словам Иоанна Кассиана, этим способом мы можем победить все роды печали, от каких бы причин ни происходила она. Такую «внимательность ума» подвижник может приобрести, если будет предаваться молитве, поучению в слове Божием, размышлению о духовных и небесных благах. Особенно же нужно стяжать «терпение», недостаток которого так сильно ощущается в названных страстях. Терпеливое перенесение обид и злословий, как льва заключает в зверинце, уничтожает всякую печаль.

 

При помощи терпения надо создать такое христианское настроение («бесстрастие»), чтобы можно было в причинении нам обид, бесчестия и разных неприятных уязвлений – радоваться; и тогда эта радость мира будет печаль прогонять, гнев угашать, ненависть отражать, мстительность уничтожать, уныние рассеивать и скорбь в радость претворять. Поэтому не надо стремиться избегать скорбей как причины печали, а скорее – надо научиться переносить их мужественно, чтобы чрез это приучить волю и свои желания подчинять воле Божией и домостроительству. Надо помнить и то, что всякие скорби посылаются или попускаются нам от Бога к нашей душевной пользе. Только этим, а не иным путем шествуя, от скорби мира сего мы можем прийти к радости духа в сей скорби плоти.

https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Mogilevskij/tajna-dushi-chelovecheskoj/#0_10

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

святитель Филарет Московский (Дроздов)

Слова и речи

◄  Слово 129Слово 131 ►

130. Слово по освящении храма Преображения Господня, что на Ордынке

(Говорено сентября 20 дня; напечатано в Христ. Чтен. 1837 г. и в собраниях 1844 и 1848 гг.)

1836 год

Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми? Чашу спасения прииму, и имя Господне призову. (Пс. 115:3–4).

Если верный подданный приносит Царю дар от своего усердия, и дар его приемлется: кто, думаете, в сем случае одолжен и осчастливлен, приемлющий, или приносящий? – Думаю: приносящий. Ибо частное приношение частнаго человека может ли быть важно для Царя, обладающаго всем? Напротив очень важно для усерднаго подданнаго снисхождение и благоволение Царя, изъявляемое приятием дара. Кольми паче, когда верный раб Божий, от своего благоговения приносит дар Богу, Который в дарах наших не имеет никакой нужды, Который есть всевластный Владыка даров наших и прежде их приношения, пред безконечным величеством Котораго все тварные дары безмерно малы и ничтожны; – по справедливости должен думать приносящий, что не он одолжает Бога, но что Бог дарует ему милость, благодеяние, счастие, сподобив его благодатию восприять благоговейное желание, дав провидением Своим средства исполнить оное, и от пренебесной высоты крайним снисхождением призрев на приношение земнороднаго.

Скрытый текст

 

Что и одно желание создать храм имени Божию есть благоугодный Богу дар, сие из уст Самого Бога знаем мы чрез Давида и Соломона, который говорит: «и рече Господь к Давиду отцу моему: понеже взыде на сердце твое, еже создати храм имени Моему, добре сотворил еси, яко бысть на сердце твоем» (3Цар. VIII. 18). Итак, кто сподобился не только иметь на сердце подобное желание, но и самым делом принести Богу подобный дар: тот да взирает на дар свой Богу, как на дар себе от Бога, с кротким чувством своего благополучия, с чистою радостию, со смиренным благодарением Богу, Который един великодаровит и в ниспослании даров человеку, и в приятии даров от человека.

Но не сии ли же чувствования приличествуют и всем, участвующим в торжестве храма, Богу посвящаемаго, и Богом освящаемаго? Ибо храм Божий есть общий дар Божий человекам, или, точнее сказать, великая сокровищница многоразличных даров и благодеяний Божиих человекам, как-то: духовнаго просвещения, очищения, исцелений, утешения, возрождения в новую жизнь, питания, возращения, укрепления сей новой жизни, всякаго благословения, всякой силы, помощи, защиты, общения с Богом мысленнаго, сердечнаго, тайнодейственнаго, не редко, по вере и благопотребности, даже чудеснаго. И потому, когда с новым храмом Господь дарует нам новый ключ, отверзает новую дверь к толиким сокровищам Своея благодати: кто внимательный не воскликнет с Давидом: «что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми!»

Если подлинно, братия, ваше сердце, возбуждаемое к благодарности за благодеяния Божии, изрекло теперь Давидов вопрос: «что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?» то приимите к сердцу и Давидов на сие ответ: «чашу спасения прииму, и имя Господне призову».

Чудно! Желая благодарить Бога, что хочет он делать? – «Чашу спасения прииму!» Но если он хочет в изъявлении благодарности Богу поступить так, как обыкновенно в его время поступали «во дворех дому Господня, посреде Иерусалима» (Псал. CXV. 10): то не свойственнее ли было бы ему сказать: принесу «жертву спасения», или «всесожжение» тельца или овна? Какую вместо того хочет он «принять чашу спасения»? Левитский закон именно предписывает «жертву спасения» (Лев. III. 1) от говяд, или от овец, или от козлов: а наименования «чаши спасения» нет в Левитском уставе. Если между служебными сосудами храма Иерусалимскаго и упоминается о чашах: но не в числе предметов первостепенной важности. Что-ж? Неужели Пророк не знал, что должно делать, или на что обратить преимущественное внимание в установленном Богослужении? Кто может сие подумать о Пророке? Что ж такое говорит он: «чашу спасения прииму»? – Мы поймем сие, братия, если представим себе, что Давид сказал сие именно, как Пророк, а не просто, как благодарный пред Богом песнопевец. Тогда, как его сердце возжелало принести благодарственное служение Богу, дух Пророческий пронес его сквозь тени и образы ветхозаветные к новозаветной истине, мимо храма Иерусалимскаго в горницу Сионскую; показал ему Господа, учреждающаго совершеннейшее благодарственное Богослужение; дал узреть в руке Его таинственную чашу; дал услышать слово Его: «сия чаша новый завет Моею кровию, яже за вы проливается» (Лук. XXII. 20); восторженный Пророк воспламенился желанием сделаться причастником грядущаго таинства, и воскликнул в древнем Иерусалиме, как будто здесь ныне с нами пред Святою чашею: «чашу спасения прииму»!

Дивлюсь тебе, святый Пророче, который «по вере умер, не прияв обетований», нам Христианам предоставленных, но тем не менее «издалеча видел я, и целовал» (Евр. XI. 13).

Обращаясь же к нам самим, дивлюсь и скорблю, и даже ужасаюсь, помышляя, как святый Пророк, из отдаления веков, стремился свою пред Богом благодарность ознаменовать общением дарованнаго нам таинства; и как напротив многие из нас, стоя при самых дверях сего таинства, пред самою Святою чашею, не имеют сердечной жажды, не хотят сказать с решительным стремлением духа: «чашу спасения прииму», приобщусь и я.

Слышите ли, что глаголет Господь, учреждая Свою Божественную трапезу? – «Приимите, ядите» (Мк. 14:22). Не довольно ли было бы сказать: «вкусите»; дабы можно было разуметь, что довольно вкусить от трапезы Господней хотя однажды, или причащаться ея иногда, при особенной нужде, подобно как употребляют врачевство; ибо трапеза сия и действительно заключает в себе могущественное Божественное врачевство для душ и телес; и могущество его, как Божественное, так велико, что «аще кто снесть от хлеба сего» и единожды, сего может быть достаточно, да «жив будет во веки» (Иоан. VI. 51). Но нет! Господь предложил нам Тело Свое не для единократнаго, или не частаго и случайнаго употребления, как врачевство, но для питания постояннаго и всегдашняго: «ядите». Если бы Тело Христово предложено было нам только как врачевство: и тогда, братия, надлежало бы нам самим просить позволения употреблять врачевство сие чаще, подобно как часты наши немощи, особенно душевныя. Но когда Господь даровал нам оное, как насущный хлеб, по слову Его: «хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть» (Ин. VI. 51): то чрез сие самое не только позволил, но и повелел, чтобы мы часто приступали к Его трапезе. Мы не оставляем себя на долго без хлеба обыкновеннаго, зная, что иначе ослабеют наши силы, и жизнь телесная продолжаться не может: как же не боимся мы надолго оставлять себя без хлеба животнаго, небеснаго, Божественнаго?

Вслушайтесь еще в другое учредительное слово Господне, именно о Святой чаше: «пийте от нея вси» (Матф. XXVI. 27). Не пропустим без внимания малаго слова: «вси»: ибо в каждой черте слова Божия скрывается свет, в каждом звуке премудрость. Господь не сказал о таинственном хлебе: «приимите, ядите» вси: и праведно, ибо некоторые не могут ясти, на пример, младенцы. Но о таинственной чаше сказал: «пийте от нея вси», и таким образом устранил всякое исключение, разумеется, для пребывающих в вере и единении Церковном. Примечайте же, как отступают от точности заповеди Господней те, которые не допускают до святых таин младенцев и малолетных до известнаго возраста; и как напротив верна слову Господню Православная Церковь, когда она и младенцам подает Святую чашу, да «пиют от нея вси», даже и те, которые могут только «пити», не имея крепости, чтобы «ясти». Еще более достойно примечания, как Господь при первом преподаянии Святыя чаши, в то же время обличает ея отъятие у народа, – нововведение поздних веков. Не знаю, чему здесь более дивиться, многоразличной ли премудрости слова Божия, или дерзости мудрования человеческаго против яснаго слова Божия. Господь видит, что подаваемую Им чашу жизни самочиние захочет похитить у меньших братий Его; и предварительно поставляет преграду против сей дерзости определительным повелением: «пийте от нея вси». Но самочиние не внемлет; нет, не «вси», говорит оно, простолюдины не должны причащаться от чаши. – Благословим, братия, Бога, что мы принадлежим к Православной Церкви, которая непричастна сему самопроизвольному мудрованию, но с верным послушанием слову Христову всем вам предлагает Святую чашу: «пийтe от нея вси». Но чем более утешаюсь я верностию, с которою возлюбленная матерь наша святая Церковь соблюдает законоположительное слово Господа своего: тем с большею заботою смотрю на неточность и недеятельность, с которою тоже слово Господне приемлют многия чада Церкви. Тайная вечеря и здесь таже, как в Сионской Горнице; Тот же Господь и ныне учреждает ее; вы слышите собственное слово Его чрез уста священнодействующаго: «пийте от нея вси»; вскоре после сего священныя врата отверзаются, является служитель таинства, чтобы пригласить вас к исполнению повеления Христова: «пийте от нея вси»; он зовет вас: «со страхом Божиим и верою приступите». Но вы – приступаете ли «вси»? – Долготерпеливе Господи! – часто, ни один. – Не смущайтесь много; не укоряя, говорю сие; знаю, что в вас это не дерзость самочиния, но недостаток дерзновения в вере; что вы поступаете по обычаю, от предков принятому, веками распространенному: но будьте безпристрастны; сличите ваш обычай с заповедию Христовою: не можете не признать, что обычай мог бы точнее следовать заповеди; что можно576 бы вам деятельнее исполнять слово Христово. В начальные века Христианства хождение в воскресные и праздничные дни в Церковь, и приобщение Святых таин составляло для верных одну почти нераздельную обязанность; так что есть церковныя правила, которыя осуждают «ходящаго в церковь» и «исходящаго вон» без «святаво причащения» (Апост. Прав. 9. Антиох. Соб. прав. 2). Вот обычай, очевидно более совершенный, нежели нынешний! Что же касается до тех, которые ниже один раз в год не приступают к Трапезе Господней, или совсем чуждаются ея: суд их написан в Евангелии: «аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его; живота не имате в себе» (Иоан. VI. 53).

Не промолчим того, что говорят обыкновенно в свое оправдание редко приступающие к Святым Тайнам: мы недостойны; мы не готовы. Мысль сия иногда подлинно происходит от смирения; и тогда она конечно не повредит союзу сих душ со Христом, подобно как сему не повредило смиренное чуждение Петрово: «изыди от Мене, яко муж грешен есмь, Господи» (Лук. V. 8). Но надлежит осматриваться, чтобы под благовидным покровом имени смирения не притаилась наша холодность к вере, и нерадение о исправлении жизни. Ты не готов: не ленись, приготовься. Ты недостоин: недостоин и ни один человек общения со Всесвятым, потому что ни один не безгрешен; но как всякому другому, так и тебе предоставлено веровать, каяться, исправляться, быть прощену, и уповать на благодать Спасителя грешников и Взыскателя погибших. Ты говоришь, что недостоин: напрасно ты приемлешь на себя чужую должность; удостоить или не удостоить тебя таинства есть долг тайнодействователя, а не причастника. Ты недостоин: согласимся, что это правда. Что же далее? Неужели ты хочешь и оставаться недостойным? Если ты безпечно оставляешь себя недостойным общения со Христом на земли: не подвергаешь ли ты себя явной опасности остаться недостойным общения с Ним на небеси? Но если ты страшишься своего недостоинства, и хочешь от него избавиться: то избавишься ли, удаляя себя от Христа, от Его благодати, от Его силы, от Его жизни? Не лучше ли, посильно исправляя свое недостоинство, прибегать ко Христу в таинстве, чтобы принимать от Него помощь и силу к более совершенному исправлению и преуспеянию в благоугождении Богу?

Христиане! Щедро и великодаровито, почти всегда и повсюду, Господь отверзает для нас храм Свой, уготовляет Свою Трапезу, призывает к Своей Вечери. Надобно стыдиться неблагодарнаго на милостивое приглашение отзыва: «имей мя отречена» (Лук. XIV. 18). Надобно страшиться приговора: «званнии не Быша достойни» (Матф. XXII. 8). Да возбуждаем себя, чтобы, как можно, не редко приступать к Трапезе Господней, со внимательным очищением себя от всякия скверны плоти и духа, со страхом своего недостоинства, но с верою в благодать, с сердечным алканием и жаждою любви к сладчайшему Иисусу, Котораго плоть и кровь есть истинный хлеб жизни, и единственная чаша спасения. Аминь.

 

* * *

https://azbyka.ru/otechnik/Filaret_Moskovskij/slova-i-rechi/130

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

https://azbyka.ru/otechnik/Veniamin_Milov/krupitsy-slova-bozhija/#0_10

 

Сила крестная

Божественный Павел о чествовании святого Креста говорит: «Я не желаю хвалиться, разве только Крестом Господа нашего Иисуса Христа» (Гал. 6:14; т.е. нет для меня в мире ничего почтеннее, ничего дороже, как Крест Господа моего). И везде, где только ни проповедовал апостол Павел, он слово проповеди начинал со слова о Кресте, на котором распят был Христос Спаситель.

Еще задолго до Пришествия Христа на землю была предсказана слава креста, было предсказано, что крест будет почитаем и что ему будет дана Божественная благодатная сила. Так, Бог, творя мир, сотворил птиц, и когда птицы распустили крылья и полетели, они образовали крест; когда Он сотворил рыб, они образовали плавниками своими изображение креста. Когда ребенок находится во чреве матери, руки у него сложены на груди крестообразно. Вы часто видите по углам дома тонкую паутину и на паутине паука, на спине которого начертан крест, – это так называемый крестовик. И еще задолго до появления Иисуса Христа на земле знамению креста была дана сила. Так, когда Моисей вел евреев через Чермное море, он жезлом своим ударил сначала прямо, разделив море, а затем ударил поперек – и море соединилось. Он как бы начертал крест на водах. Когда Иона находился во чреве кита, он, молясь, воздевал руки – и был извержен морским чудовищем. Давид и Соломон, эти праведные правители еврейские, когда молились, то воздевали руки, как и сказано у пророка Давида: «Воздеяние рук моих – как жертва вечерняя» (Пс. 140:2). Они так воздевали руки, как священник за литургией, знаете, во время Херувимской песни поднимает руки и этим образует крест, а такая молитва сугубо услышана Богом и сообщает дивную Божественную силу.

Скрытый текст

 

Почему же так почитается Крест Христов. Да потому, что на нем распят был Сам Владыка мира и потому что через это Кресту дана благодатная сила, сила услаждающая, сила, устрашающая демонов, сила, утешающая нас, сила, защищающая нас от всякого зла. Вот сегодня слово наше и будет об этой великой силе крестной. Мы скажем о том, какова эта сила, как действует она в мире нашем.

Так, сила крестная есть прежде всего сила услаждающая. Когда мы умрем, то приведены будем сначала на первое небо, на котором утвержден, как на тверди, Крест. Душа/поклонившись, должна облобызать Крест сей. И вот та душа, которая отошла к Богу с верой и любовью, которая в жизни несла скорби и стремилась к снисканию Правды Божией, – та душа, когда облобызает Крест Честный, получит неизреченную радость, почувствует в себе силу ободряющую, услаждающую, благостную, и воспрянет, и радостно пойдет далее, ибо Крест Христов сообщит ей эту силу, он усладит ее.

Затем Крест Христов имеет силу, устрашающую демонов. Мы окружены демонами со всех сторон. Одна часть демонов живет под звездами – они преграждают путь душам людей, идущих в Царство Небесное, пугают их различными страхованиями, они задерживают возношение молитв созерцательных подвижников. Духи, находящиеся в преисподней, связаны и не имеют пока силы, а те бесы, которые живут в воздушной сфере, объемлющей нашу землю, вредят людям, живущим на земле, наводят похоть, ненависть, неверие и тому подобные греховные чувства. А так как их бесчисленное количество в воздухе находится, то воздух можно назвать диавольской колесницей, которая движется беспрестанно. И вот для этого-то сонмища бесовского войска сила Животворящего Креста является силой устрашающей. «Как же это?» – скажете вы.

Господь, по Своей великой любви и неизреченной милости, сокрыл Божество Свое завесою плоти, вошел на Крест и пострадал. И вот когда сошел Он во ад, не мог выдержать сатана, который искусил первых людей, приняв образ змия, и хотел погубить весь человеческий род. Он не мог выдержать – лопнул, и разверзлись утробы ада, и люди, от века жаждавшие спасения, люди праведные, получили свободу и были изведены Искупителем из адовых темниц. Вот почему невыносимо для демонов знамение креста, которым Христос спас человеческий род, ибо его хотел погубить диавол. Крестное знамение мучает их, напоминает им о победе Христа над ними, и сегодняшний день является поистине днем демонского рыдания, ибо сила креста палит демонов, устрашает их. Они, как выражается в одной песни Святая Церковь, бегают, ибо не могут выносить вида креста.

Затем крест есть сила утешающая. Крест, как поется в церкви, обладает животворящей силой, утешающей верных. Вот почему сильно знамение креста, которое мы изображаем на себе, – оно имеет силу утешать человеческие души. Все благодатные дары в Таинствах Церкви, заметьте, подаются через знамение креста. Как пресуществляются Святые Дары, то есть хлеб и вино претворяются в истинное Тело и истинную Кровь Иисуса Христа? Через крестное знамение. Как получает человек разрешение от грехов, облегчение души своей? Через крестное знамение. Как человек посвящается силою Божией во священника? Через крестообразно возложенные на него архиерейские руки. Как освящаются воды крещения? Через осенение вод знамением креста. Как полагается печать дара Духа Святого в Миропомазании? Через знамение креста приходит на душу утешающая благодатная сила Христова.

И, наконец, сила креста есть сила защищающая, ограждающая. Об этом свидетельствуют факты. Так, во время нашествия татар, когда они подходили к обители преподобной Ефросинии, она видела во сне Иисуса Христа, Который крестом обещал оградить обитель. И действительно, когда началось нападение, сила креста так палила татар, что они не могли подступить к воротам и сам Батый в ужасе бежал, а потом темное облако закрыло обитель и татары искали и не могли найти ее – она осталась невредимой.

Вот потому-то и нам необходимо всегда и везде полагать крестное знамение, так как в нем сила подается необычайная, избавляющая и защищающая от зла. Поэтому, идем ли мы куда, нужно прежде оградить себя крестным знамением и путь перекрестить. Вкушаем ли пищу – надобно перекреститься, ложимся ли спать – нужно знамением крестным оградить ложе, приходим ли в баню и начинаем снимать одежду – надобно перекреститься, зевнуть захочется – перекреститься и так во всем и всегда. Если мы едем в трамвае, надобно, не стыдясь, полагать крестное знамение, когда проезжаем мимо церкви, ибо и Христос сказал, что кто постыдится Его пред людьми, того и Он постыдится (Мк. 8:38). И если смеются над тобою, если издеваются, терпи, ибо неужели ты променяешь блага вечные на временные и убежишь от скорби, когда Христос ждет тебя и с любовью приемлет? И не стыдись носить знамение Сына Божия на груди своей, ибо этим ты показываешь, что ты раб Иисуса Христа, что стремишься к возлюбленному Учителю, – и Господь всегда будет поддерживать тебя во всех путях твоей тернистой, скорбной земной жизни.

Итак, знаем мы теперь, какова сила Креста Христова, на котором пострадал Он за грехи всего мира. Это сила, услаждающая души, когда они восходят к Богу; это сила, устрашающая демонов, которые палимы крестом; это сила, утешающая и избавляющая нас от всякого зла. Поэтому пусть крестное знамение будет всегда с нами, пусть всегда и во всем будем мы полагать его в начало всякого нашего дела, пусть никто из нас не постыдится этого знамения пред людьми, потерпим, несмотря ни на какие насмешки, ибо тогда и Господь не отвергнется нас во Втором Пришествии, и назовет нас возлюбленными друзьями Своими, и даст нам за это вечное нескончаемое блаженство в обителях Отца. Аминь.

 

 Очень понравились проповеди епископа Вениамина Милова.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Покаяние, исповедь и пост

Епископ Афанасий (Евтич)

Покаяние - это начало христианской новой жизни, или христианского нового бытия, бытия во Христе.

Так и началось Евангелие словами св. Иоанна Предтечи: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное". И проповедь Христа после Крещения была: "Покайтесь и веруйте во Евангелие".

Но в наше время ставится вопрос: почему нужно покаяние? С социальной точки зрения неуместно говорить о покаянии. Есть, конечно, какое-то подобие покаяния, особенно в странах восточного тоталитаризма: когда отступил кто-нибудь от линии партии, то от него требуют "покаяния", или когда руководители партии сами отступают от своего первоначального плана - только это называют не покаянием, а какой-то "реформой" или "перестройкой"[1] ... Тут действительного покаяния нет. Кто из вас видел фильм Абуладзе "Покаяние"? Там именно речь о ложном покаянии, и только в конце фильма видно, что такое истинное покаяние. Фильм разоблачает ложное покаяние, как своего рода изменение "идеала", или "стиля" власти, которая остается такой же по существу. И действительно, такое "покаяние" ничего не имеет общего с истинным покаянием.

Скрытый текст

 

В Священном Писании есть (в греческом тексте) два разных выражения для покаяния. Одно выражение - метанойя, а другое - метамелия. Иногда это второе выражение переводится не словом "покаяние", а словом "раскаяние". Задумал я, к примеру, поехать во Франкфурт и "раскаялся", то есть передумал: не поеду. Вот это в Священном Писании называется "метамелия", это просто перемена намерения. Это никакого духовного значения не имеет. Есть и в социальном или психологическом смысле нечто вроде "раскаяния", то есть перемены. В области психологии есть "перестройка" своего характера, своего невроза... В глубинной психологии у Адлера, или у Фрейда, и даже у Юнга нет понятия покаяния.

Покаяние - это религиозное понятие. Каяться надо перед кем-то. Это не значит просто изменить стиль жизни или свое внутреннее чувство или свой опыт, как имеется в виду, скажем, в восточных религиях и культурах. Эти религии говорят о том, что человек должен получить свой собственный опыт, должен познать себя, самоосуществиться, чтобы свет, его сознания пробудился. Но для такой перемены не нужно Бога. А христианское покаяние непременно перед кем-то.

И вот вам пример. Один из наших сербов - теперь ему уже 60 лет - был в молодости коммунистом и делал, как и все они, много зла народу. Но потом он обратился к вере, к Богу, к Церкви и говорил, когда ему предлагали причаститься: "Нет, я много зла сделал". - "Ну пойди, исповедуйся". - "Да нет, - говорит, - я пойду исповедоваться у священника, а я перед народом согрешил, мне надо открыто перед народом исповедоваться".

Вот это выражение полного сознания того, что есть покаяние. Здесь вы видите церковное восприятие, древнехристианское и подлинно библейское, что человек никогда не один в мире. Он стоит, прежде всего, перед Богом, но и перед людьми. Поэтому в Библии согрешение человека перед Богом всегда имеет отношение к ближнему, а это значит, что оно имеет социальные, общественные измерение и последствия. И это чувствуется и в нашем народе, и у великих русских писателей. У православного народа есть чувство, что какой-то вор или тиран, или делающий зло ближнему своему - то же, что безбожник. Пусть он верует в Бога, но это ни к чему, он на деле просто похулит на Бога, раз его жизнь расходится с верой.

Отсюда - целостное понимание покаяния, как исправного стояния и перед Богом, и перед людьми. Покаяние не может быть измерено только социальными или психологическими масштабами, а всегда есть богооткровенное, библейское, христианское понятие.

Христос начинает свое Евангелие, свою благую весть, свое поучение человечества с покаяния. Святой Марк Подвижник, ученик святого Иоанна Златоуста, живший в IV-V веке в Малой Азии пустынником, - учит, что Господь наш Иисус Христос, Божия сила и Божия Премудрость, промышляя о спасений всех, из всех своих различных догматов и заповедей оставил один единственный закон - закон свободы, но что к этому закону свободы приходят только через покаяние. Христос заповедал апостолам: "Проповедуйте всем народам покаяние, ибо приблизилось Царство Небесное". И Господь этим хотел сказать, что в силе покаяния содержится сила Царствия Небесного так, как в закваске содержится хлеб или в зерне содержится все растение. Так покаяние начало Царствия Небесного. Вспомним Послание св. апостола Павла к евреям: те, кто покаялись, почувствовали силу Царствия Небесного, силу будущего века. Но как только они обратились к греху, они потеряли эту силу, и надо было снова возрождать покаяние.

Итак, покаяние не просто социальная или психологическая способность ужиться с другими людьми без конфликта. Покаяние - онтологическая, то есть бытийная категория христианства. Когда Христос начал Евангелие с покаяния, он имел в виду онтологическую реальность человека. Скажем словами святителя Григория Паламы: данные Господом заповедь покаяния и прочие заповеди полностью соответствуют самой человеческой природе, ибо в начале Он создал эту природу человека. Он знал, что потом придет Сам и даст заповеди, и потому создавал природу согласно заповедям, которые будут даны. И наоборот, Господь дал такие заповеди, какие отвечали природе, которую Он в начале создал. Таким образом, слово Христа о покаянии не клевета на природу человека, это не "навязывание" природе человека чего-то чуждого ей, а самое естественное, нормальное, соответствующее природе человека. Дело только в том, что природа человека - падшая, а поэтому находится сейчас в ненормальном для себя состоянии. Но именно покаяние и есть тот рычаг, которым человек может исправлять свою природу, возвращать ее в нормальное состояние. Поэтому Спаситель и сказал: "Метаноите" - то есть "перемените свой ум".

Дело в том, что наша мысль ушла от Бога, ушла от себя и других. И в этом - больное, патологическое, состояние человека, которое по-славянски называется словом "страсть", а по-гречески словом "пафос" (патология). Это просто болезнь, извращение, но еще не уничтожение, как болезнь не есть уничтожение организма, а просто порча. Греховное состояние человека - порча его природы, но человек может восстановиться, принять исправление, и поэтому покаяние приходит как здоровье на больное место, на больную природу человека. И раз Спаситель сказал, что надо каяться, даже если мы не чувствуем в себе потребности покаяния, то мы должны Ему верить, что действительно нам надо каяться. И на самом деле, великие святые чем больше приближались к Богу, тем сильнее чувствовали потребность покаяния, поскольку чувствовали глубину падения человека.

Другой пример из современности. Некий перуанский писатель Карлос Кастанеда написал уже 8 книг про какого-то индийского мудреца и мага, Дон Хуана в Мексике, который научил его принимать наркотики, чтобы получить состояние второй, особой реальности, войти в глубину тварного мира и почувствовать ее духовность, встречаться с духовными существами. Кастанеда - антрополог, и возбудил большой интерес среди молодежи. К сожалению, и у нас перевели уже 8 томов. На днях в Белграде было обсуждение: что такое Кастанеда - принять его или отвергнуть. Один психиатр говорил, что принятие наркотиков с целью галлюцинаций - это опасный путь, с которого вряд ли можно вернуться. Один писатель хвалил Кастанеду. Я оказался самым строгим критиком.

В диагнозе Дон Хуана писателя Кастанеды ведь нет ничего нового. Человечество - в трагическом, ненормальном состоянии. Но что предлагает он, чтобы выйти из этого состояния? Почувствовать другую реальность, освободиться немножко от наших ограничений. А что получается? Ничего! Человек остается трагическим существом, не искупленным и даже не выкупленным. Не может он, вроде барона Мюнхаузена, сам себя из болота за волосы поднять. Апостол Павел указывает: ни другие небеса, ни другое творение, ни потусторонний свет, ни седьмое небо не могут человека спасти, ибо человек не безличное существо, нуждающееся лишь в мире и спокойствии. Он - живое лицо, и ищет живого общения с Богом.

Один сербский крестьянин-коммунист довольно грубо сказал: "Ну, где Бог, чтобы я Его взял за горло?" Он безбожник? Нет, он не безбожник, а живо чувствует Бога, ссорится с Богом, вроде Иакова. Конечно, безобразие со стороны этого серба так говорить, но он чувствует живую жизнь... А считать, что спасение находится в каком-то уравновешенном блаженстве, в нирване, во внутреннем мире концентрации и медитации - никуда не выводит человека. Это даже закрывает возможность его спасения, потому что человек - существо, созданное из небытия в бытие и приглашенное на общение...

В Песни песней или в псалмах мы видим экзистенциальный диалог между Богом и человеком. Они страдают оба. И Богу жалко человека, и человеку жалко. Достоевский особенно ясно показал, что когда человек удаляется от Бога, теряется что-то драгоценнейшее, великое. Такой промах, неприход на встречу с Богом - всегда трагедия. Трагедия - сознание потери того, что мы могли постичь. Когда человек теряет любовь, удаляется от Бога, он трагически это чувствует, потому что создан он - для любви. Покаяние нас возвращает к этому нормальному состоянию, или, по крайней мере, к началу нормального пути. Покаяние, так говорил отец Иустин (Попович), как землетрясение, которое рушит все, что лишь казалось стабильным, а оказывается ложным, и тогда надо все изменить, что было. Затем начинается подлинное, постоянное созидание личности, нового человека.

Покаяние невозможно без встречи с Богом. Поэтому Бог и идет навстречу человеку. Если покаяние было бы просто рассмотрением, раскаянием, расположением по-иному своих сил, оно было бы перестройкой, но не переменой по существу. Заболевший, как говорит святой Кирилл Александрийский, не может исцелить себя, а нужен ему исцелитель - Бог. А в чем болезнь? В порче любви. Не должно быть односторонней любви. Любовь должна быть, по крайней мере, двусторонней. А для полноты любви, собственно, нужны трое: Бог, ближний и я. Я, Бог и ближний. Ближний, Бог и я. Это - перехорисис, взаимопроникновение любви, круговращение любви. Оно-то и есть жизнь вечная. В покаянии человек чувствует, что он больной, и ищет Бога. Поэтому покаяние имеет в себе всегда возродительную силу. Покаяние - не просто жалость к себе, или депрессия, или комплекс неполноценности, а всегда сознание и чувство, что потеряно общение, и сразу поиск и даже начало восстановления этого общения. Вот пришел блудный сын в себя и говорит: "Вот в каком я состоянии. Но у меня есть отец, и я пойду к отцу!" Если бы он просто осознал себя заблудившимся, это бы еще не было христианским покаянием. А он пошел к отцу! По Священному Писанию можно предположить, что отец уже вышел навстречу ему, что отец как бы сделал первый шаг, и это отразилось на побуждении сына вернуться. Не надо, конечно, анализировать, что первое, что второе: встреча бывает двойная. И Бог, и человек в покаянии вступают в активность любви. Любовь ищет общения. Покаяние и есть сожаление о потерянной любви.

Только когда начинается самое покаяние, тогда человек и чувствует в нем потребность. Казалось бы, что сперва надо человеку почувствовать, что он нуждается в покаянии, что оно для него - спасение. А на деле парадоксально получается, что лишь, когда человек уже испытывает покаяние, тогда и ощущает потребность в нем. Это означает, что бессознательное сердца глубже сознания, что Бог дает хотящему. Христос говорил: "Кто может вместить, да вместит". Святой Григорий Богослов спрашивает, а кто может вместить? И отвечает: тот, кто хочет. Конечно, воля не просто сознательное решение, а гороздо глубже. Достоевский тоже почувствовал это, и православное подвижничество знает, что воля гораздо глубже ума человека, она коренится в ядре человека, которое называется сердцем или духом. Как в 50 псалме: "Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей". Это параллелизм: сердце чисто - дух прав; создай - обнови; во мне - во утробе моей, то есть только другими словами подтверждается то, что уже в первой части было сказано. Сердце или дух -это существо человека, глубина богообразной личности человека. Можно даже сказать, что любовь и свобода содержатся в самом центре, в ядре человека. Любовь Бога вызвала человека из небытия. Зов Бога осуществился, и получился ответ. Но ответ этот - личный! То есть человек - это ответ на зов Божий.

Св. Василий Великий говорит (и это вошло в службу св.Архангелам), что все ангельские силы стремятся любовью неудержимою ко Христу. Пусть они и ангелы, пусть великие духовные существа, почти боги, но и у них пустота без Христа, без Бога. Достоевский вложил в уста Версилова в "Подростке" образ, что человечество осуществило социальную правду, любовь, солидарность, альтруизм, но изгнав с земли великую идею Бога и бессмертия. И когда Христос в Своем Втором пришествии явился, то все вдруг почувствовали, - те все счастливые, осуществившие царство земное, "рай на земле", - почувствовали, что у них была пустота в душе, пустота отсутствия Божия. Значит, и любви-то не было. И Достоевский с правом сказал, что любовь к человеку невозможна без любви к Богу.

Две заповеди любви - соединены. Любовь к Богу полностью, бытием своим, и любовь к ближнему полностью, как себя любишь. Не могут они существовать одна без другой, и вместе только создают христианский крест: вертикаль и горизонталь. Если отнимешь одну, то не получается больше креста, и нет христианства. Любовь к Богу - не довольно, и любовь к ближнему - не довольно.

Покаяние же сразу возбуждает человека и на любовь к Богу, и на любовь к ближнему.

Феофан Затворник в "Пути ко спасению" говорит (но это и опыт всех Отцов), что когда человек пробуждается к покаянию, то сразу чувствует, что любит ближнего. Уже не гордится, не считает себя большим. Всем желает спасения. Это уже знак подлинной христианской жизни. Значит, покаяние открывает нам в ненормальном состоянии, в греховном, в отчужденном состоянии путь, поворот к нормальному состоянию, поворот к Богу и исправление перед Богом. Оно раскрывает полную истину о состоянии человека. И покаяние сразу переходит в исповедь. Исповедь - раскрытие истинного человека. Иногда даже нам. православным христианам, кажется, что покаяние - некий "долг" человека, который нам "следует исполнять". Но нет, это слишком низкое понимание исповеди. А исповедь подобна тому, о чем рассказывала мне одна русская старушка, которая стерегла маленького внука. За какие-то проделки, она его отшлепала по рукам; он ушел в угол и с обидой плакал. Она на него больше внимания не обращала, а работала дальше. Но, наконец, внук приходит к ней: "Бабушка, меня вот тут побили и у меня здесь- болит". Бабушка так этим обращением растрогалась, что сама заплакала. Детский подход победил бабушку.

Он открылся ей. Итак, исповедь-покаяние - некое раскрытие себя перед Богом. Как те слова из псалма, которые перешли и в ирмос: "Молитву пролию ко Господу"... вроде бы имеешь кувшин грязной воды и просто выливаешь его пред Богом... "И Тому скажу печали моя, ибо душа моя исполнися зол и жизнь моя дошла до дна ада". Он просто чувствует, что провалился до глубины ада, как Иона в ките, и теперь открывает себя пред Богом.

При подлинном покаянии все открыто, и грех виден ясно. Один отшельник, проживавший на Афоне, на скалах, где ничего нет, пошел вниз в монастырь исповедоваться, и когда духовник спросил его, в чем он хочет исповедоваться, он ответил: "У меня на душе большой грех. Я храню в кувшине сухарики, а мышь приходит и ест их. Я очень на нее сетую". Потом помолчал и добавил: "Эта мышь действительно приносит мне вред, но сержусь я на нее больше, чем она мне вредит".

Исповедь как продолжение покаяния есть истинное самораскрытие человека. Да, мы грешные, поэтому-то мы раскрываем раны свои, болезни, грехи. Человек видит себя в отчаянном, безвыходном положении. Но подлинно то, что он смотрит не только на себя, а как говорил св. Антоний Великий: ставь свой грех перед собой и смотри на Бога по ту сторону грехов. Через грехи смотри на Бога! Но тогда грех не выдержит конкуренцию встречи с Богом. Бог все побеждает: что такое грех? Ничего! Чепуха пред Богом. Но это - пред Богом! А сам по себе он для меня - пропасть, погибель, ад. Как говорит Давид Псалмопевец: "Из глубины воззвах к Тебе - из пропасти возведи живот мой!". Душа наша жаждет Бога, как олень в пустыне жаждет текущей воды.

Как св. Августин почувствовал: нигде сердце человека не успокоится - только в Боге. Как когда что-то случается с ребенком, он бежит и ищет мать, и никого другого, и больше ничего он не хочет, кроме матери, а как падет в объятия своей матери, он успокаивается.

Поэтому Евангелие именно книга основных отношений: там говорится про дитя, про отца, про сына, про дом, про семью. Евангелие - не теория, не философия, а выражение экзистенциальных отношений - наших между собой, и наших с Богом.

Итак, исповедь - раскрытие истины о себе. Не надо на себя клеветать, то есть ругать больше, чем действительно грешен, но и не надо скрывать. Если мы скрываемся, мы этим показываем, что нет в нас искренней любви к Богу. Библия - это записанный живой опыт, взятый из реальности. Много в Библии показано, много грехов есть, и богоотступничество, и богоборчество, но во всем этом вы не найдете одного, это - неискренности. Там нет области в жизни, где бы не присутствовал Бог. Надо знать, говорил отец Иустин, как знали святые пророки, что много зла в человеке, и мир пропадает во зле, но что есть спасение такому именно миру и такому именно человеку. В этом наша радость! Есть возможность спасения, и есть реальный Спаситель.

Отец Иустин показал это однажды таким примером (очень он любил пророка Илию и Иоанна Крестителя!). По его словам, Предтеча был самый несчастный человек в мире, ведь он еще ребенком ушел с матерью в пустыню, а когда мать умерла, он там остался, и Бог его защищал Ангелами. Итак, он жил в чистой пустыне, с чистым небом, чистыми камнями, чистым дождем и не знал греха, жил, как Ангел Божий в теле. Но вот, когда ему исполнилось 30 лет, Бог ему говорит: иди на Иордан и крести людей. И тогда приходят люди к нему и начинают исповедоваться... они выливают на Предтечу грехи, которые становятся холмом... горой... И не может выдержать Предтеча этих грехов. Знаете, какие грехи люди имеют и носят в себе! И Предтеча начинает отчаиваться: "Господи, и это человек, которого Ты создал? Это плод Руки Твоей?" Предтеча начал утопать. А массы идут исповедоваться - сколько же еще грехов должно нагромоздиться? И когда Предтеча уже больше не может выдержать, вдруг Бог ему говорит: "Вот Агнец Божий, между этими грешными Один, вземляй (берущий) грехи всех этих и всего мира". И тут самый несчастный человек становится самым счастливым. Слава Тебе, Господи! Значит, есть спасение от этих грехов и от всех грехов.

Есть Спаситель! Это отец Иустин выражает уже, конечно, из своего опыта, что за покаяние там Предтеча пережил. И действительно, скажу из своего маленького опыта возле отца Иустина. Он был человеком, жившим вроде Предтечи: чистый, большой подвижник, и он сострадал, вроде митрополита Атония (Храповицкого), сострадал грешным, сострадал всякому человеку, всей твари, и Бог ему дал за это сострадание великий дар слез. И это не было чем-то чуждым нам. Слезы человеческие всегда близки каждому из нас. Возле человека, искренне кающегося, можно почувствовать, что покаяние и нам нужно, что слезы - это натуральная вода, драгоценная, как кровь, это новая кровь христианская, это новое крещение, как говорили отцы. Через слезы мы возобновляем крещальную воду, которая становится теплой и полной благодати.

И к такому покаянию присоединяется пост.

Святой Иоанн Кронштадский в "Моей жизни во Христе" пишет, что когда человек ненавидит, взор его мешает другому даже ходить. Грехом человек не только сам страдает, но страдает все вокруг него, вплоть до природы, и когда человек начинает каяться и поститься, то и это отражается на всем вокруг него.

Разрешите такое отступление: если бы современное человечество больше постилось, не было бы столько экологических проблем. Отношение человека к природе совсем не постническое, не подвижническое. Оно брутальное, насильническое. Человек уже - эксплуататор, или оккупатор. Маркс так и учил: надо просто наброситься на природу и использовать ее, овладеть законами и репродуцировать. Это и будет "история" и так далее. Такое отношение все другое, только не человеческое, не гуманное.

Святые отцы подвижники говорили, что мы не плотоубийцы, а страстоубийцы. Пост не борьба против плоти, как создания Божия. И Христос плоть, и Причащение Его тоже плоть. Но борьба должна идти с извращенностью плоти. Каждый из нас может осознать и почувствовать, что если человек не владеет собой, своим телом, то он становится уже рабом пищи, или пития, или других удовольствий. Начинает вещь владеть человеком, а не человек вещью.

Падение Адама в том и было, что он не захотел сдержать себя: когда он съел плод, он ничего не получил нового. Заповедь была не в том, чтоб запретить ему есть этот плод, будто в нем что-то было опасное, а чтобы научить дисциплинировать себя, чтобы поставить на путь подвига. В этом подвиг свободы и подвиг любви. Никто, кроме человека, не может это сделать, и поэтому он призван это сделать. Чтобы участвовать в свободе и любви Божией, человек должен быть подвижником.

К примеру, спортсмен, футболист, должен быть подвижником. Он не может пить и есть, и делать, что хочет, и быть хорошим спортсменом. Не может. Это ясно, как день, как солнце.

Христианин же еще больше должен укротить свое тело, чтобы оно служило (по-гречески литургисало), то есть чтобы было в "литургии". А "литургия" значит: полная, нормальная общая функция, общая деятельность. Когда мы говорим о святой Литургии, то это служение людей Богу, но общий смысл этого слова - нормальное функционирование всего, что дано человеку.

Поэтому христианин, который идет каяться, также употребляет и пост. Надо ради этого поститься, а не для того, чтобы просто исполнить долг или даже, как некоторые думают, заслужить от Бога награду, венец. Никакая жертва, которая ищет награды, не есть жертва, а просто работа, ждущая оплаты. Наемники могут так думать, а не сыновья. Христос, когда пошел на жертву ради нас, не искал от Бога Отца награды за это, а пошел из любви. Как говорит митрополит Филарет, из любви к Богу Отцу распялся Сын; из любви Сына к нам Он распялся и из любви Духа Святого победил смерть Своим распятием. Только любовью можно это понять.

В семье, или в дружбе, когда есть любовь, очень легко отказаться от какого-то удовольствия ради другого, это естественное желание поделиться с другим.

В этом и заключается правильное понимание поста.

Кроме того, пост помогает нам исправить испорченную человеческую природу, внести нужный порядок, который Бог дал. Это питаться прежде всего словом Божьим, а потом - хлебом. Хлеб, безусловно, необходим. Без хлеба мы не можем жить. Но хлеб - на втором месте. Как Христос ответил диаволу, искушавшему Его в пустыне: "Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих". Словом Божиим, это значит - общением с Богом.

Помню одного русского страдальца, бывшего библиотекарем у нас на факультете.[2] Он сидел четыре года в Дахау. Он принял и воспитал одного сербского сироту, потом женил его. А жена эта выгнала старика из дома. Старик потом умер очень бедным. Он рассказывал, что в Дахау по лицу можно было видеть, кто имеет живое общение с Богом. Там лицемерия не было. Он сказал мне, между прочим, что, по его мнению, Бердяев никогда живого контакта с Богом не имел. Конечно, Бердяев - трагическая фигура, страдалец, своего рода мученик, и нельзя просто отвергать его. Но слишком он претенциозный, он не знал смирения, даже ругал смирение.

А перед Богом нужно смиряться, но совсем не из "комплекса неполноценности". Иов был больной, многостраждущий, но не был "инфериорный" перед Богом. Он был смиренный, и это смирение давало ему дерзновение. "Сойди с небес", говорил Богу Иов, и Бог сошел. Не нужно нам принимать психологические или социальные категории: смирение - не бессилие, а именно дерзновение. Например, я приехал к владыке Марку, у меня нет денег, я бы тут умер, но я уповаю, что владыка меня будет питать и меня не оставит. Это - дерзновение. В обратном случае я буду недооценивать не только себя, но и владыку.

А вот как христиане древние молились. Один египетский монах говорил: "Я как человек согрешил. Ты же, как Бог, помилуй". Смирение и дерзновение идут рядом, вместе.

Все вместе, начиная с покаяния, - предполагает ли покаяние веру или же рождается в вере - все равно, они идут вместе. Вера в Бога включает покаяние сразу в мою трагедию, в мою проблему, в мою жизнь. Я никак не соглашаюсь решать свою проблему без Бога. Ищу, значит, общения. А Бог показал через Христа, что Он хочет общения с нами. Сына Своего дал! Возлюбил нас прежде, чем мы возлюбили Его. Значит, Он тоже ищет общения. Это Бог действительно человеколюбивый, Бог активный, Бог, Который называется у некоторых отцов "предваряющий эрос". Чтобы войти в свое всемогущество, Он выходит навстречу нам, и этим Он ограничивает Себя в нашу меру, чтобы принять нас. Это называется "кенозис". Если бы Он шел прямо к нам, то... как если бы нас обожгло солнце, мы бы просто исчезли. А Он умалил Себя из любви, ища нашего общения не принудительно, просто - Он Сам так хочет. И это нам дает сразу достоинство. Поэтому в нашей православной христианской традиции есть большое основание для дерзновения, для надежды на Бога. Человек грешен, но все равно: Бог больше, чем грех! В "Бесах" Достоевского старец Тихон так сказал Ставрогину: "У вас только один шаг до святых". И действительно, этот один шаг человек может сделать и встретит Бога. Никогда нет невозможного. Человеку невозможно, но Богу возможно. А Бог вошел в эту связь с нами и не хочет, чтобы мы решали свои проблемы без Него. И мы не имеем основания сомневаться в этом, раз Он дал Сына Своего.

Вот какие у нас мощные причины для покаяния. Это не какое-то только моральное поучение человека, что надо-де быть хорошим, и поэтому надо каяться. Нет, покаяние возобновляет в нас самые основы христианской веры. Бог хочет нашего спасения, ищет его и жаждет его, и ждет его. С нашей стороны надо только, чтобы мы хотели, и тогда мы сможем, не собой, но Богом.

Покаяние со всеми сопровождающими его христианскими добродетелями, как исповедь, смирение, дерзновение, надежда, пост, молитва... покаяние уже есть предвкушение воскресения, даже начало воскресения. Это первое воскресение человека. Второе будет результатом, завершением во время Второго пришествия Христова.

Такого опыта покаяния не существует ни в какой религии, ни в каком духовном опыте, ни в какой мистике. Даже, к сожалению, и в западном христианстве почти потерялось это чувство, это переживание, это событие.

Нам рассказывал отец Иустин, что он был с начала 1917 по 1919 гг. в Оксфорде, он там учился. И вот один англиканский монах после двух лет дружбы сказал ему: "Все вы молодые, веселые, как и мы, но одно у вас есть, чего у нас, как церкви, нет - это покаяние, мы этого не знаем...". "Дело в том, - говорил отец Иустин, - что мы с ним однажды поссорились по-настоящему. А потом я уже не мог выдержать и пошел к нему просить прощения, бросился ему в ноги, плакал, и человек это принял... Вот он и увидел покаяние".

У отцов есть указания, что не надо страсти раздувать, не надо даже никому "на тень наступать"... но для того, чтобы это было действительным смирением, это должно исполняться с любовью, то есть не должно быть просто безразличием к состоянию брата. Иначе это не смирение и не бесстрастие, а просто какое-то конвенциональное отношение, "хороший тон", то есть лицемерие, официально установленное: не надо-де вмешиваться в чужие дела. (Пускай во Вьетнаме, в Югославии или на Кубе народ умирает). Все сводится к внешним приличиям... Как отец Иустин любил говорить: культура очень часто политура, а внутри - червь. Конечно, не надо быть и агрессивными. Но нас, православных, Бог через историю так водил, мы так открывались Ему, что без проблем мы никогда не могли. Но признание статуса кво, признание режима ненормального нормальным - это не христианство. Покаяние же, это именно протест против ненормального состояния. В семье бывают трудности, в приходе, в епархии, в государстве, в мире - христианин не может с этим "примириться". Он непременно борется. Но начинает он с себя, поэтому покаяние - это самоосуждение, самоограничение или, как говорил Солженицын, или что Тарковский говорил - стыд, стыд как религиозное понятие, в смысле того, что человек возвращается в себя и начинает стыдиться. В конце фильма "Покаяние" Абуладзе видно, что такое истинное человеческое покаяние. Человек начинает стыдиться своих дел и сразу появляется решимость изменить это. Можно сказать, что только в православных странах, в России, в Сербии, в Греции существует покаяние как тема (и даже в литературе). У нас вышел недавно роман Лубардо "Покаяние" - об отношениях сербов, мусульман и католиков в Боснии. И в его романе только сербы каются. И сербы не только говорят, но и творят покаяние.

Слава Богу, это значит, что мы - грешные. И тут не гордость, мы не хвалим сами себя, но именно не можем примириться с таким положением, ни нашим, ни других. Отец Иустин это назвал подлинной революционностью христиан против греха, против зла, против диавола, против смерти. Это бунт человека против ложного себя, и бунт против ложного в другом человеке, а в религии - бунт против ложных богов и борьба за истинного Бога. Покаяние ищет подлинного видения мира, Бога, человека, ищет правую веру.

Меня лично потрясает, что в России сейчас массами молодые люди возвращаются к Богу, к Православию. У нас это тоже так. Это не просто найти веру в какого-то бога, отбросить атеизм и найти какую-нибудь мистику, а найти живого Бога, включиться в подлинную жизнь Церкви. На днях я читал хорошую статью Владимира Зелинского "Время Церкви". Видно, как человек нашел Бога, нашел Христа, нашел Церковь. Если человек просто как-нибудь покаялся и хочет жить, все равно к какой церкви принадлежа, тогда я сомневаюсь в подлинности даже этого его изначального покаяния. Это какая-то "метамелия", а не "метания". Это не подлинное восстановление жизни. Поэтому отцы так ревностно стояли за веру.

Но нельзя забывать за этим и то, что любовь - первый догмат нашей веры. Любовь - это подлинный крест, но не бойтесь любви, если она ведет на крест. Не забывайте никогда, что когда любовь находится на кресте, она остается все равно любовью. Если бы Христос не сказал: "Отче, прости им!", то не был Христом, поверьте мне. Он был бы героем, идеальным человеком, но не истинным Христом Спасителем. И у Достоевского в "Великом инквизиторе" Христос целует даже инквизитора. Это не сентиментальность, не романтизм, это - подлинная любовь, которая не боится. Поэтому мы, православные, чувствуем всегда, что наша сила и непобедимость не в нас самих, а в подлинности того, что мы ищем, желаем, во что мы веруем и для чего мы живем.

В покаянии надо понимать, что Бог по Ту сторону нашего добра и нашего зла. Не надо отождествлять себя ни со своими злыми, ни со своими добрыми делами. Не надо думать, что можно обеспечить себя путем делания добра. Надеяться надо только на Бога. Но также надо верить, что и злые дела, хоть я их и осуждаю и отвергаю, не могут отделить меня от Бога моего. У русских есть склонность преувеличивать свои грехи, и задыхаться, и тонуть в них, как в бездне. Это уже своего рода недоверие к Богу. Такое восприятие, преувеличение своих грехов есть вместе с тем и умаление Бога. Но обратный подход представляет Бога лжецом. Он прислал Сына Своего, чтобы спасать нас, а мы скажем: "Нет, не надо, у меня нет грехов"...

Христос спасает даром! Тут нет с нашей стороны никакого возмездия или восполнения. Но надо подлинно осознать, что грех есть грех, и что грех - зло, и что грех - ложь, и что грех - враг человека. Полное покаяние в православии становится мужественным, а не сентиментальным. Человек поднимается на борьбу. Святые отцы говорят, что у человека есть дар ярости, гнева, и что это - дар Божий. Как дар способности принимать пищу. Но из дара питания может сразу вырасти страсть к еде. Так же и с гневом, за которым стоит движение - динамика. Надо, чтобы добродетель была наступательная - активная, а не пассивная. Но если она деформируется, она может стать тиранией для других, превратиться в агрессию.

Но быть динамичным надо! Надо бороться со злом. Православное покаяние имеет эту "ярость".

Мне рассказывали, что у одного из старших монахов в монастыре Метеоры, отца Варлаама, случился удар, кровоизлияние в мозг. Произошло это во время послеобеденного отдыха. Лежит он и вдруг видит, что все кругом становится красным. Пытается встать с кровати, но не может. И внезапно у него вырывается из глубины души мысль: "Умираю, а не исповедовался, не причастился! Разве я, столько лет монах, и умру без причащения?" И волевым усилием поднялся, не знает даже, как нашел дверь. Бог помог: игумен как раз выходил из келии и видит, что он в таком виде. А монах кричит: "Что смотришь? Причащение!" Игумен сразу понял... Монах принял причащение. Потом он еще жил. Но вот сила ярости!

Умираешь? Ну и что же? Разве из-за этого оставишь себя без причащения?

Св. Димитрий поднял Нестора, молодого христианина, благословил на убийство гладиатора Лия, страшно жестокого злодея. Об этом Церковь поет в тропаре св. Димитрию Солунскому. Вот это подлинно спасоносная ярость. Сила стать на ноги. Когда Иов жаловался, и имел причины жаловаться, Бог не стал его утешать, а потребовал, чтобы он встал на ноги и покорился. Но это и восстановило Иова.

Только православие сохранило подвижнический этос. Мы терпим падения и в терпении не озлобляемся, но и не остаемся равнодушны к другим. Я не могу быть равнодушен. И не могу, как христианин, позволить себе ненавидеть, потому что ненависть - это бегство от ответственности христианской.

Бывает и на приходах. Человек считает, что другой его ненавидит и этим создает себе алиби не общаться с ним. Но надо пробовать вступать в общение, поставить проблему своего ближнего, как свою проблему. И жалеть надо не с гордостью какой-то, а действительно сострадать.

Христианство динамично, а не пассивно. Христианство - это не такая "апатия", как ее понимали древние стоики. Дело не в том, чтобы умертвить себя, а надо в себе умертвить свое служение злу, греху и сделать себя работающими Богу. Жизнь - не нирвана. Жизнь - это причащение, Богу слава, поднятие, возрастание. Поэтому покаяние действительно, если оно происходит подлинно и активно, если оно сразу возбуждает человека, если он сразу чувствует себя званным.

Если провести сравнение между святыми - св. Исаак Сирин и св. Симеон Новый Богослов. Исаак Сирин гораздо более угрюмый, печальный. А св. Симеон Новый Богослов - это радость, динамика, он весь в радости.

Так вот, эта более печальная, более угрюмая сторона скорее выражает Запад, например, св. Клара. Когда благодать Божия их покидает, они теряются в отчаянии. В Православии - нет! Здесь человек говорит: "Бог меня посетил, дал мне Свою благодать, но этим Он хочет меня поднять".

У меня на Афоне всегда оставалось такое впечатление от монахов: афонцы - большие подвижники, лишенные многих удовольствий жизни, но все время их лицо радостно. И все они оригинальны, потому что каждый живет живой жизнью.

Покаяние возбуждает хорошую такую "амбициозность" в человеке. Вспомним блудного сына: разве я, сын такого отца, создан для того, чтобы свиней пасти на чужбине? Нет! Я пойду к моему отцу...

Покаяние, молитва, пост, исповедование - все идет спонтанно. Надо так расположить себя, чтобы иметь эту свежесть христианской жизни, и стремиться к ней. И как говорили древние отцы, надо каждый день начинать все снова.

Епископ Афанасий (Евтич)

8 марта 2011 г.

 

https://pravoslavie.ru/45156.html

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

https://azbyka.ru/audio/trudnosti-pri-podgotovke-k-ispovedi.html

 

Трудности при подготовке к исповеди

 

В лекциях даются ответы на все эти вопросы. Автор сам прошел трудный путь мирянина, искренне желающего спасения, неудовлетворенного расплывчатыми и неконкретными рекомендациями со стороны, своей собственной холодностью, и, наконец, нашедшего решение своих духовных проблем в творениях cвятых jтцов. Применив в жизни святоотеческий опыт борьбы со страстями, лектор предлагает воспользоваться им любому христианину, радеющему о спасении, но еще не нашедшему этот живительный источник покаяния.
Множество примеров помогают усвоить материал даже новоначальным. В основе бесед лежат труды свт. Игнатия (Брянчанинова), по которым любой желающий может проверить автора.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.
Note: Your post will require moderator approval before it will be visible.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Восстановить форматирование

  Разрешено не более 75 смайлов.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.


  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

  • Похожие публикации

    • Автор: Александр Хромеев
      Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности.(Евр.12:15)
    • Автор: M.B.
      Близится праздник Преображения Господня. Всем вам желаем и достойно подготовиться, и достойно причаститься Святых Христовых Таин. И не только принять в себя Самого Христа, Этого Небесного Гостя, но приняв Христа, стараться и удержать Его в себе достойной своей жизнью, и удерживать пока Он не сделается из Гостя Домовладыкою.
       
      ***
       
      Сегодня, 12 августа, день памяти Прп. Анатолия II. А также празднование Собора Самарских святых: память и еще одного преподобного — Варсонофия Оптинского. Родом старец из Самары. Ниже — одна из бесед преподобного.
       
       
      Беседа от 6/19 августа 1912 г.
       
      Слушать беседу:
       
      http://www.optina.ru/audio/vars_besed/54.mp3
       
      → слушать на сайте (№54)
      → скачать аудио
       
      Мир и спасение!
       
      Великий сегодня праздник, Преображение Господа нашего Иисуса Христа. Желаю всем вам преобразиться духовно и начать новую жизнь во Христе. Исполняющие по силам заповеди Господни еще здесь, на земле, переходят от силы в силу. Те же, которые сподобятся наследовать Царствие Небесное, будут переходить уже от славы в славу. Сегодня пелась песнь: «…Тебе Херувимы и Серафимы непрестанными гласы взыва­ют: Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф!..» (Хвалебная песнь свт. Амвросия Медиоланского «Тебе Бога хвалим...») Что означает сия песнь? Как могут взывать Херувимы, когда они бестелес­ные и не имеют ни легких, ни голоса? Это надо понимать ду­ховно. Небесные Силы предстоят Престолу Божию, постигают все большие и большие совершенства Божии и, углубляясь в них, проникаются сознанием, что Свят Господь Бог. Бог бесконечно совершенен, а потому познание Его совершенств займет у Сил Небесных всю вечность. Сознание этих совер­шенств Божиих доступно не одним Ангелам, но и людям.
       
      Еще здесь, на земле, человек, трудящийся во славу Бо­жию, начинает, насколько это, конечно, для него доступно, постигать совершенства Творца, сознает, что все в Господе - благость, и нет в нем ни тени злобы. И чем больше очищает человек свою душу исполнением заповедей Христовых, тем более познает он Бога. Конечно, это познание сильно различается у людей, смотря по духовному преуспеянию каждого. Ведь и в обыденной жизни бывает так: кончив городское учи­лище, идут учиться в гимназию, затем в университет, - и чем выше учебное заведение, тем больше знаний получает человек. Так и в духовной жизни.
      Если кто сподобится Царствия Небесного, то, войдя в него, не думайте, что останешься таким, каким вошел. Душа с каждым мгновением совершенствуется, стремясь уподобиться Богу, но, разумеется сделаться совсем такой же, как Господь, она не может – тварь никогда не сравнится с Творцом.
       
      Если кто сподобится Царствия Небесного, то, войдя в него, не думайте, что останешься таким, какой вошел. Душа с каждым мгновением совершенствуется, стремясь уподобиться Богу, но, разумеется, сделаться такой же совсем, как Господь, она не может – тварь никогда не сравнится с Творцом. Впрочем, и степени приближения к Богу между людьми [имеют] большое различие. Есть святые, подвизавшиеся в обители, они называются преподобными, т.е. в высшей степени подобные Богу. Но не только в Царствии Небесном жизнь не останавливается, но и в аду души грешников не остаются в одном и том же состоянии, они тоже изменяются каждое мгновение, только в худую сторону, их мучения все усиливаются, и так в бесконечность. Св. Писание говорит: «И дым мучения их восходит во веки веков» (Откр. 14:11).
       
      Есть предание, что в праздник Преображения засевается в нас начало Жизни Вечной, а потому так важно причащаться Святых Таин именно в этот день.
       
      Господь всех призывает к Себе, всем обещает жизнь, но вот грустное явление – не хотят идти. Не хотят к Господу и даже не верят в существование лучшей жизни, не знают, что есть потребности духа и, кроме удовлетворения прихотей тела, ни к чему не стремятся.

      Апостолы, бывшие со Христом на Фаворе, исполнились великой радости, они даже позабыли себя: Господи, добро нам зде быти, – восклицает за всех апостол Петр, - аще хощещи, сотворим зде три сени: Тебе едину, и Моисеови едину, и едину Илии (Мф. 17:4), - вот, а про себя, то он и не говорит, не просит позволения создать еще сень или кущу для троих апостолов. Таково блаженство от созерцания славы Господней, блаженство, ни с чем не сравнимое. Но, может быть, кто-нибудь захотел бы в этой жизни быть все время на Фаворе? Невозможно это. Святой Исаак Сирин говорит: «Сперва нужно потерпеть досаду креста, а потом уже ощутить славу креста» (Авва Исаак Сирин. Слова подвижнические. Слово 74. «О видах добродетелей»). Чтобы ощутить эту славу, чтобы духовно преобразиться, нужно очистить свое сердце от страстей. Святой Исаак Сирин говорит так: «Кто возбраняет устам своим пересуждать, тот хранит сердце свое от страстей. А кто хранит сердце свое от страстей, тот ежечасно зрит Господа… Если лю­бишь чистоту, при которой может быть зрим Владыка всяче­ских, то ни на кого не клевещи и не слушай того, кто клеве­щет на брата своего... Кто желает видеть Господа внутри себя, тот прилагает усилие очищать сердце свое непрестанным па­мятованием о Боге; и, таким образом, при светлости очей ума своего, ежечасно будет он зреть Господа...» (Там же. Слово 8. «О хранении и блюдении себя от людей расслабленных и нерадивых»).
       
      Вот главное, что требуется от каждого человека: это нико­го не осуждать. Кажется просто, а начни исполнять - ока­жется трудно. Враг сильно нападает на человека и внушает ему помыслы осуждения. Господь говорит: «Прости», а враг внушает: «Отомсти обидчику. Он тебя поносит, и ты его поноси» и т. д. Не нужно слушать врага, необходимо бороться с ним.
       
      Все люди в этом отношении разделяются на три категории: плотские, борющиеся и совершенные. Люди плотские – это те, которые являются рабами страстей, страсти ими повелевают. Например, диавол внушает: “Убей такого-то: он тебе много сделал зла”, – и человек всё это совершает. Люди, отдающиеся во власть страстям, погибнут, если только не покаются, а если раскаются в своих грехах и начнут по силе бороться со страстями, то будут спасены. Примером может служить разбойник на кресте: он убивал, грабил, совершал всякие злодейства, но когда покаялся и воззвал ко Господу: “Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем” (Лк. 23:42), – то был помилован.
       
      Люди второй категории – это борющиеся со своими страстями. Их борют всякие страсти: гнев, и блуд, и злоба – но они стараются не подчиняться им. Например, чувствует такой человек злобу к кому-нибудь: так бы, кажется, разорвал своего противника на части – но он не поддается страсти, не выражает свою нелюбовь, а стремится еще сделать какое-либо добро ненавидимому – такой борется со страстью. И так во всём. Борющиеся будут спасены. Господь не попустит таким погибнуть…
       
      Надеюсь, все мы относимся ко второй категории людей, борющихся по силе со своими страстями. Конечно, иногда страсти побеждают, но иногда и мы побеждаем страсти. И эта борьба ведется всю жизнь, пока Господь по благодати Своей «немощная врачующи и оскудевающия восполняющи» не даст нам явиться победителями страстей.
       
      Наконец, люди совершенные – это те, которые владычествуют над страстями. И у них есть страсти, но они вполне покорили их под свою власть. Это люди – особенные, а нам, грешным, хорошо, если мы будем находиться и среди борющихся со страстями, и за это – слава Господу, не потеряем надежды на спасение.

      Будем же бороться со страстями, а если когда они победят, то будем каяться и исповедоваться во грехах своих. Вот на Страшном Суде уже не будет покаяния, не будет там ни Варсонофия, ни Гавриила, а только одна правда Божия. Постараемся преобразиться духовно, для такого преображения и в монастырь идут.
       
      Когда я поступал в монастырь, то думал, что там только и делают, что стоят со вздетыми горе руками и молятся, а оказалось иначе... Мало труда молитвенного, необходим еще труд, который в монастыре называется послушанием: один в саду, другой в огороде, тот – в поварне, иной в квасоварне, некоторые занимаются в сапожном или портняжном ремесле и т.д. Это необходимо. Нужно терпеть и труд, и досаду от братий, чтобы, действительно, преобразиться.
       
      Один богач-студент решил все оставить и посвятить себя Богу. Внес он большой вклад и поступил в число братии. Послали его на огород, и там, в грязи и сырости, пришлось ему работать. Враг, не терпящий такого смирения, начал вооружать против него братию, особенно из простецов.
      – Ну зачем ты, болван, сюда пришел? – говорит ему однажды один из иноков.
      – Хочу спасти свою душу.
      – Еще бы, хлеб монастырский жрать, вот для чего ты явился сюда.
      – Прости, Христа ради, – ответил бывший студент и тем победил врага.
      Инок, грубо отнесшийся к послушнику, потом раскаивался, что так поступил. А обиженный пошел к старцу и рассказал ему обо всем, прибавив: «Я не жалуюсь на него, но прошу святых молитв ваших, чтобы благодушно перенести всякое оскорбление».
      В монастыре дают такие уроки, и ими приобретается смирение незаметным для монаха образом; а пройдет лет 20-30, и узнает инок, что не назад шел он, а вперед. И постепенно, очищая свое сердце от страстей, сподобится он получить Царствие Небесное, которого да сподобит и нас всех Господь. Аминь.
       
      -----
       
      Из книги: Преподобный Варсонофий Оптинский (беседы, келейные записки, духовные творения, воспоминания, письма...)
      Издательство Свято-Введенской Оптиной Пустыни. 2013 год.
       
    • Автор: Александр Хромеев
      Прощеное воскресенье. Неделя сыропустная, воспоминание Адамова изгнания.
    • Автор: Александр Хромеев
      "Постясь от брашен, душа моя, а от страстей не очищаясь, - напрасно утешаемся неядением: ибо - если пост не принесет тебе исправления, то возненавидена будет от Бога, как фальшивая, и уподобится злым демонам, никогда не ядущим".
    • Автор: МарияС
      Сегодня была на литургии. Слава Богу причастилась. Но вот ведь не задача — всю службу мысли дурные так и лезли в голову. Так как на неделе народа мало, всего-то человек десять нас было, то все как на ладони. Вот и начинается: кто как одет, у кого что откуда торчит (правда-правда — то блузка не заправлена, а у той вон брюки из-под юбки и т. д. и .т.п.), кто как и когда крестится, кто как кланяется и нет ни конца, ни края этим мыслям. Хотя нет — закрою глаза и уходят мысли, не вижу никого и не думаю о них. Но всю службу не могу с закрытыми глазами. Открываю их и опять понеслось. И так мне это надоело. Вся расстроилась. Думаю: «Да что ж это такое? Да как же я такая к Причастию пойду?!». Эээээх...но не уходить же из-за этого. Глаза закрою — хорошо, хор поет, служба идет. Открою — опять эта ерунда. Измучилась. Подхожу к Чаше, а батюшка мне: «Уста пошире, большая Частичка». И такая большая Частичка мне досталась...да за что?! Мне! Которая всю службу только и делала, что обсуждала всех вокруг у себя в голове! И так хорошо стало...и до слез прям...А потом проповедь батюшка произнес и слова такие в ней были, что мы милость Божию заслужить никак не можем (конечно должны стремиться, но не можем), т. к. мы грешники великие и Господь лишь по своей бесконечной любви к нам милует и спасает нас. И вот с этой большой Частичкой доставшейся сегодня мне я поняла, что ничего-то я не могу сама и за что Господь меня любит тоже не знаю, но точно знаю, что любит!
×
×
  • Создать...