Перейти к публикации
Olqa

ТВОРЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ Ф.М ДОСТОЕВСКОГО

Рекомендованные сообщения

11 ноября, в день рождения Федора Михайловича Достоевского, в храме Петра и Павла на Божедомке (ныне улица Достоевского, 4) о нем будет отслужена панихида. В этом же храме 17 ноября 1821 года маленького мальчика Федора, нескольких дней отроду, крестили. На сайте Православие.ру нашелся такой материал. 

Скрытый текст


Божедомка – старинный московский район, издавна связанный с бедными и убогими: сначала здесь находили последний приют люди «безродные и безвестные», потом была построена Мариинская больница для бедных. Парадокс истории: именно это место стало родиной Ф.М. Достоевского, сострадателя «униженных и оскорбленных». Домовая церковь во имя апостолов Петра и Павла Мариинской больницы стала первым приходским храмом писателя.

 

Печальное заведение Убогий дом, с которого началась история местности,  оставило в московской топонимике имя Божедомка. Появились улицы Старая Божедомка (ныне ул. Дурова), а в XIX веке – и Новая Божедомка (ныне ул. Достоевского). Здесь и была устроена московская больница для бедных, позднее названная Мариинской в честь ее основательницы – императрицы Марии Федоровны.
Все началось с того, что просвещенная императрица Екатерина II основала в Москве и Петербурге Воспитательные дома для сирот и «зазорных» (незаконнорожденных) младенцев, при которых были учреждены Сохранная и Ссудная кассы, где обращались казенные и частные капиталы благотворителей. В 1797 году опекать воспитательные дома и вообще всю систему общественного призрения стала супруга Павла I императрица Мария Федоровна. Ее называли «самой трудолюбивой женщиной России». Она так расширила ниву русской благотворительности, что после ее смерти в 1828 году было создано Ведомство императрицы Марии Федоровны, занимавшееся всеми благотворительными и воспитательными заведениями в стране.
Когда доходы от воспитательных домов превысили расходы на их содержание, Мария Федоровна решила употребить этот избыток на «благотворение страждущему человечеству»: в обеих столицах были устроены знаменитые Вдовьи дома и две больницы для бедных, названные после смерти их основательницы Мариинскими.
Первой появилась Санкт-Петербургская больница для бедных на Литейном проспекте: в 1803 году вдовствующая императрица посоветовала своему царственному сыну, государю Александру I, сделать к 100-летнему юбилею столицы подарок – устроить бесплатную городскую для бедных с домовой церковью во имя святого апостола Павла – по именинам убиенного императора. К работам был приглашен итальянский архитектор Джакомо Кваренги, и основание больницы началось с закладки домовой церкви.
Чуть позднее была создана и больница для бедных и в Москве. Ей была отведена окраинная Божедомка с хорошей рощей для прогулок. Эти пустынные земли выкупили у ямщиков Переяславской слободы и в 1804 году заложили здание-близнец по тому же петербургскому проекту Кваренги, который в Москве воплощали архитекторы И. Жилярди и А. Михайлов. Так Божедомка, приют московских бедняков, украсилась великолепным творением русского классицизма. В 1806 году состоялось торжественное открытие Московской больницы для бедных (ныне расположенной по адресу: ул. Достоевского, 4), которая после смерти императрицы Марии Федоровны в 1828 году стала носить ее имя, как и Петербургская. Обе эти больницы были устроены в память императора Павла, с той лишь разницей, что домовую церковь Московской больницы освятили во имя святых апостолов Петра и Павла. Домовая церковь, по мысли императрицы, должна была стать «сердцем» ее детища, так как, во-первых, была устроена в память покойного государя, а во-вторых, служила символом милосердия и человеколюбия. Эту идею воплощало и архитектурное решение больницы: церковь располагалась в самом центре главного корпуса, словно его сердце, занимая по высоте оба этажа. Рассчитанная на 200 человек, она была устроена так, чтобы больные могли слушать службу из своих палат.
Много благодеяний совершалось в стенах «Мариинки». В то время в городе было очень мало народных больниц. Московская больница для бедных, кроме оказания стационарной помощи, стала и прообразом амбулатории, поликлиники для ежедневно приходящих больных «за советом и лекарством». Здесь впервые были введены консультации медицинских светил из других лечебных учреждений. Содержалась больница на средства из собственной Его Императорского Величества Канцелярии и на частные пожертвования. До самой смерти Мария Федоровна оставалась патронессой Московской больницы, вела переписку с ее почетным опекуном графом А.И. Мухановым, который предоставлял ей подробные отчеты, назначала и поощряла лекарей, лично следила за состоянием палат и составила уставные правила больницы. Главное правило гласило, что «бедность есть первое право» на поступление в эту больницу, где оказывали безвозмездную помощь «всякого состояния, пола и возраста и всякой нации бедным и неимущим больным», причем в любое время суток. Очень скоро больница стала образцовой, где практиковали выпускники медицинского факультета Московского университета. Больные стекались сюда за помощью со всей Москвы и окрестностей, дневали и ночевали, ожидая в огромной очереди, тянувшейся через сад в приемный покой.

В нашествие Наполеона больница стала госпиталем и для французских раненых, поэтому захватчики не сожгли ее. В этих стенах и многие москвичи укрывались от огня, бушевавшего в городе. 
Вскоре после Отечественной войны 1812 года в Москве появилась служба сердобольных вдов, первых сестер милосердия, поступивших из московского Вдовьего дома, еще одного детища Марии Федоровны. Интересно, что, по замыслу императрицы, Вдовий дом должен был располагаться рядом с Московской больницей для бедных, в специально выстроенном Жилярди роскошном особняке на той же Новой Божедомке, 2. Вместе с больницей он должен был составить единый архитектурный ансамбль, весьма символичный. Но судьба распорядилась иначе: в доме, предназначенном для вдов, разместили Александровское училище для мещан, а Вдовий дом обосновался в не менее великолепном здании на Кудринской площади. В 1818 году императрица повелела выбрать 12 вдов для ухода за тяжелобольными и направить их в больницу на Божедомке. А главный врач больницы Христофор фон Оппель составил специальное руководство для обучения их, которое стало первым руководством по уходу за больными на русском языке.

Больничная Петропавловская церковь играла в жизни страждущих огромную роль. Ее священники исповедовали, утешали, укрепляли больных, напутствовали в последний путь, возносили о них молитвы, облегчая их душевные и телесные недуги. Вместе с тем церковь была домовым храмом для всего персонала больницы – от главного врача до сиделок и писарей – и их домочадцев, которые и жили тут же, в казенных квартирах на территории больницы, в специально для этого выстроенных флигелях. Помимо обычных треб, пастыри обязательно служили напутственный молебен перед тем, как кто-то из персонала отправлялся по служебному заданию или личной надобности в дальний путь. А практика у врачей Мариинской больницы была обширная: ее специалисты весьма ценились.

И уже в середине XIX века больницу стали расширять. Проект реконструкции был составлен архитектором М.Д. Быковским. После окончания работ 15 декабря 1857 года святитель Филарет, митрополит Московский, совершил новое освящение домовой Петропавловской церкви и произнес мудрое слово о союзе больницы и Церкви, столь необходимом для пациентов. Святитель призывал, не пренебрегая врачеванием, при телесных страданиях обращаться также и к священнику, называя суеверием мнение, «будто в крайности только болезни надобно прибегать к таинствам и будто напомянуть о них больному – значит объявить ему смертный приговор».

Тогда же на пожертвование именитого купца Лепешкина выстроили новую церковь Успения праведной Анны для отпевания покойных, так что болящие прихожане Петропавловской церкви были избавлены от зрелища смерти.

В 1870-х годах при больнице было основано Мариинское благотворительное общество, которое заботилось о выписанных из больницы пациентах – обеспечивало их одеждой и приискивало работу. Пеклось общества и о духовных нуждах больных и их родных, в чем, конечно же, принимали участие клирики церкви во имя Петра и Павла больницы.

 

 

На фото - современный вид больничного коридора, в который для приема и осмотра больных прямо из своей служебной квартиры при Больнице для бедных выходил отец Федора Михайловича. Музей-квартира Ф.М. Достоевского.

Продолжение следует.

 

IMG_20181031_174508.jpg

IMG_20181031_174329_HDR.jpg

Изменено пользователем sibiryak
спойлер

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Не нашел хорошей фотографии в интернете, размещаю свою,  Ф.М. Достоевский с сыном ).Это Дрезден. 

 

DSC_0477.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Начнем ?) 
Идиот Достоевского это как бы русский, православный ответ писателя на любимый роман Мигеля де Сервантеса Дон Кихот .. а так же всей либеральной русской интеллигенции ( хотелось написать сволочи) ) Он представил каким бы был человек с ангельской чистотой для среды "столичного света".. конечно идиотом. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Есть очень хорошая книга преподобного Ииустина Поповича "Достоевский о Европе и славянстве"

https://libking.ru/books/religion-/religion-rel/353072-iustin-popovich-dostoevskiy-o-evrope-i-slavyanstve.html

 

"В книге подробно рассматривается философия Достоевского, особое внимание уделяется ее мистической составляющей. Так, "гениальным прозрением и пророческим откровением" прп. Иустин считает тот вывод писателя, что дьявол прямо участвует в создании атеистической философии и атеистической этики."

Изменено пользователем Вечно в пути (Светлана)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
1 час назад, ALEXANDR сказал:

Начнем ?) 
Идиот Достоевского это как бы русский, православный ответ писателя на любимый роман Мигеля де Сервантеса Дон Кихот .. а так же всей либеральной русской интеллигенции ( хотелось написать сволочи) ) Он представил каким бы был человек с ангельской чистотой для среды "столичного света".. конечно идиотом. 

Дон Кихот мне видится несколько чуднЫм на фоне князя Мышкина, с таким великим смирением и такими глубокими переживаниями.

27 минут назад, р.Б Валентина сказал:

Да, князь Мышкин образ Любви и смирения в романе. Как пример, когда он милостиво жалел Рогожина (убийцу) склонившись и плакал, а слёзы текли на щеки Рогожина. Плакал, разделяя всю тяжесть преступления и жалея немощь человеческую....

...и тяжесть эта стоила ему здоровья...

А еще мне нравится их диалог о вере, как князь рассказывает о своих встречах, как один крестьянин, подглядев у другого часы ночью помолившись " Господи, прости ради Христа", зарезал своего товарища, и взял у него часы. И как Рогожин смеется "вот это, брат, по-нашему"..

А ведь это именно по-нашему, по-русски, что "один и совсем в Бога не верует, а другой до того верует, что и людей режет по молитве".

Как и Федька-разбойник в " Бесах".

...И как князь молодку встретил и ребенок ей улыбнулся в первый раз от своего рождения. (как я помню эту улыбку!))

И что Господь вот так же каждый раз радуется, " когда Он с неба завидит, что грешник перед Ним от всего сердца на молитву становится "..

Изменено пользователем ~ Весна ~

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Кстати! Знаете, что значит фамилия Достоевский? Достойно есть!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

О Достоевском ... 
 
Эйнштейн зачитывался Достоевским, Фрейд с ним спорил, Набоков - ненавидел. Режиссер Акира Куросава сделал японцем князя Мышкина – и японцы влюбились в книги великого писателя. Поговаривали, что портрет Достоевского висел в кабинете у Гитлера, а «главный пропагандист» Рейха Йозеф Геббельс 
зачитывался романами этого русского писателя, как и у него на Родине. Сегодня Достоевский – один из самых цитируемых и один из самых переводимых русских писателей в мире. 
 
Альберт Эйнштейн о Достоевском 
 

Скрытый текст

 

 
Великий ученый отзывался о Достоевском едва ли не восторженнее, чем многие писатели. Казалось бы, знаменитый физик должен был в числе своих кумиров в первую очередь назвать предшествовавших ему ученых. Но Эйнштейн заявил: «Достоевский дал мне много, необычайно много, больше Гаусса». Работы Гаусса помогли Эйнштейну разработать математическую основу теории относительности. Возможно, философия Достоевского натолкнула физика на идеи, которые он использовал в своих работах. 
 
Эйнштейн говорил, что ощущение высшего счастья ему дают произведения искусства. Для того, чтобы уловить это ощущение, понять величие произведения ему не нужно быть искусствоведом или литературоведом. Он признавался: «Ведь все равно все подобные исследования никогда не проникнут в ядро такого творения, как „Братья
 Карамазовы".


Акира Куросава: как князь Мышкин стал японцем 
 
Выдающийся японский режиссер сделал Достоевского культовым среди японцев. Его фильм «Идиот» переносит действие романа в Японию – и демонстрирует, что поднятые Достоевским проблемы актуальны для всех народов и культур. 
 
Куросава признавался, что Достоевского он любил с детства за то, что тот честно писал о жизни. Писатель привлекал режиссера особым состраданием к людям, участием, добротой. Куросава даже заявлял, что Достоевский превзошел «границы человеческого», и что есть в нем «черта божеская». Сам режиссер разделял взгляды писателя и из всех его героев особенно выделял Мышкина. Поэтому фильм «Идиот» он называл в числе своих самых любимых творений. Как говорил Куросава, делать этот фильм было нелегко – Достоевский как будто стоял у него за спиной. 
 
Режиссер, отдавший своей задумке много сил, даже заболел вскоре после окончания работы. Но он ценил фильм как попытку передать «дух» Достоевского и донести его до японских зрителей. Куросаве это удалось – ни на одну работу он не получал столько откликов. 
 
Во многом благодаря Куросаве японцы полюбили русского классика. В 1975 г. известный японский критик Кэнъити Мацумото написал, что Достоевским японцы одержимы. Сейчас в Японии – очередной «бум» Достоевского: так, в 2007 г. вышел новый перевод «Братьев Карамазовых» и немедленно стал бестселлером. 
 
Эрнест Хемингуэй: как уважать Достоевского и не любить его книги 
 
Перу этого писателя принадлежат едва ли не самые противоречивые оценки Достоевского. В романе «Праздник, который всегда с тобой» Хемингуэй посвятил разговору о Достоевском целый эпизод. 
 
Хемингуэй, как и большинство известных зарубежных деятелей, читал романы в переводе. Так, Америке «вкус к Достоевскому» привила переводчица Констанс Гарнетт. Ходила даже шутка, что американцы любят не русскую классику, а Констанс. 
 
Герой Хемингуэя, имеющий автобиографическую основу, признавался, что даже «облагороженный» перевод не спасает стиль романов: «как может человек писать так плохо, так невероятно плохо». Но при этом идея, дух остаются – тексты невероятно сильно воздействуют на читателя. 
 
Но перечитывать Достоевского, несмотря на сильное воздействие, Хемингуэй отказался. Он описывал некое путешествие, в котором у него с собой была книга «Преступление и наказание». Но он предпочел заниматься немецким языком, читать газеты, только бы не браться за великий роман. Однако «Братья Карамазовы» все равно вошли в список самых важных для Хемингуэя книг.

 

Портрет сделан с фотографии, незадолго до кончины Федора Михайловича. После своей знаменитой речи на открытии памятника А С. Пушкину в Москве, он был сфотографирован. Вскоре последовала тяжёлая болезнь...

 

 

Речь Федора Михайловича на открытии памятника есть в интернете, большая, целый труд-анализ произведений Пушкина. Можно даже сказать целое произведение. 

IMG_20181108_223200.jpg

Изменено пользователем sibiryak
спойлер

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Из  интернет-просторов

Поездка Достоевского в Оптину Пустынь в июне 1878 г. была одним из важнейших событий духовной жизни писателя. Вызванная личной трагедий смерти трехлетнего сына Алеши, эта поездка во многом определила творческие идеи и характер романа «Братья Карамазовы».Знакомство с Оптинским старцем Амвросием, живым воплощением русской святости, «хранителем образа Христова»,

Скрытый текст

 

носителем народной правды, подвело итог многолетним духовным и творческим исканиям писателя.

В тоже время эта встреча носила знаковый символический характер. В лице великого гения русской литературы и святого старца Русской Церкви встретились Церковь и интеллигенция, Православие и культура, святость и гениальность, что во многом определило характер взаимоотношений русской культуры и Православия в последующее время.

I. Обстоятельства поездки

Об этой поездке сообщают все биографии и биографические очерки жизни Достоевского. Однако источниковедческая база этой темы ограничивается практически тремя источниками.

I. Письмо Достоевского

Первый - это письмо Достоевского своей жене от 29 июня 1878 г., написанное из Москвы сразу же после возвращения туда из Оптиной Пустыни, в котором писатель излагает подробности поездки в монастырь.

Как явствует из письма, Достоевский 23 июня 1878 г, вместе с В. С. Соловьевым выехал из Москвы по Московско-Курской железной дороге до станции Сергиево за Тулой. Далее спутники пересели на экипаж до Козельска. В пути выяснилось, что произошла ошибка в расчете расстояния: до Козельска было не 30 км, как предполагалось, а 120, к тому же дорога оказалась не почтовой и ехать пришлось «на долгих», т. е. на одной тройке с остановками на отдых и корм лошадей. Время в пути удлинилось более чем на сутки.

25 июня в воскресенье Достоевский приехал в Оптину Пустынь. О самом пребывании в монастыре в письме сказано чрезвычайно кратко: «В Опт(иной) Пустыни были двое суток. Затем поехали обратно на тех же лошадях...» .

Возвращение в Москву, судя по всему, тем же путем заняло два дня. Все путешествие продлилось семь дней. Достоевский обещает жене: «Обо всем расскажу, когда приеду».

Итак, Достоевский пробыл в Оптиной Пустыни три дня или двое суток, что подтверждается также записью в монастырской «Книге записей приезжающих посетителей», где пребывание писателя помечено 25, 26, 27 числами июня.

Письмо Достоевского как источниковедческий документ содержит протокольно подробный хронометраж поездки, однако, к сожалению, никак не раскрывает ее содержательную сторону. Самое важное - встречи и беседы со старцем Амвросием - осталось за рамками письма.

2. Престольный праздник скита Оптиной Пустыни

В письме Достоевского есть косвенное указание на причину поездки Достоевского в Оптину Пустынь именно в это время.

В письме очевидно явное неудовольствие писателя от изменения графика поездки, непредвиденной задержки в пути: «...узнали, что ехать не 35, а 60 верст. (Главное в том, что никто не знает, так что никак нельзя было узнать заране.) (...) Мы решили ехать и ехали до Козельска, то есть до Опт(иной) Пустыни, ровно два дня, ночевали в деревнях, тряслись в ужасном экипаже» (Там же).

Чтобы понять неудовольствие писателя, нужно не только учесть трудности езды «на долгих». Заглянув в православный календарь на те дни, когда Достоевский стремился попасть в Оптину Пустынь, обнаружим удивительное совпадение: 24 июня празднуется праздник Рождества Иоанна Предтечи, известный в народе как день Ивана Купалы, который являлся престольным праздником скита Оптиной Пустыни.

Безусловно, что поездка Достоевского в Оптину Пустынь была приурочена именно к этой дате - главному празднику Оптинского скита.

3. Сороковины Алеши Достоевского

С этим праздником совпала скорбная для писателя дата - сороковины памяти сына Алеши (умер 16 мая).

Сороковины являются важнейшей поминальной службой после отпевания, которая требует обязательного посещения храма и участия родных усопшего. По нашему мнению, Достоевский приезжал в Оптину, имея и более конкретную цель: совершить поминовение сына на сороковой день его смерти. Выявление этого факта позволяет восполнить картину пребывания писателя в Оптиной Пустыни.

Достоевский должен был заказать панихиду, отстоять ее. Это, видимо, произошло 26 июня, в понедельник, в праздник Тихвинской иконы Божией Матери. Требным храмом в Оптиной служил Казанский храм.

В монастырях традиционно заказывалось не только разовое поминовение, но оставлялось также поминовение на год, или на несколько лет, или так называемое «вечное». Можно предположить, что Достоевский оставил поминание на какой-то срок и имя «усопшего младенца Алексия» возносилось в Оптиной после Достоевского достаточно долго.

4. «Воспоминания» А. Г. Достоевской

Сведения, сообщаемые А. Г. Достоевской, опираются на письмо Достоевского от 29 июня 1878 г., а также являются пересказом рассказа писателя, обещанного в этом письме.

Очевидно, что за давностью лет многие подробности стерлись в памяти А. Г. Достоевской, и она ограничивается описанием общего впечатления писателя о старце Амвросии.

О встрече Достоевского и старца Амвросия А. Г. Достоевская вспоминала: «Вернулся Федор Михайлович из Оптиной Пустыни как бы умиротворенный и значительно успокоившийся и много рассказывал мне про обычаи Пустыни, где ему привелось пробыть двое суток. С тогдашним знаменитым "старцем" о. Амвросием, Федор Михайлович виделся три раза: раз в толпе при народе и два раза наедине, и вынес из его бесед глубокое и проникновенное впечатление. Когда Федор Михайлович рассказал "старцу" о постигшем нас несчастии и моем слишком бурно проявившемся горе, то старец спросил его, верующая ли я, и когда Федор Михайлович отвечал утвердительно, то просил его передать мне его благословение, а также те слова, которые потом в романе старец Зосима сказал опечаленной матери... Из рассказов Федора Михайловича видно было, каким глубоким сердцеведом и провидцем был этот всеми уважаемый «старец».

5. Заметки А. Г. Достоевской на полях романа «Братья Карамазовы»

Третьим - и самым содержательным - источником являются заметки А. Г. Достоевской на полях издания сочинений Достоевского 1906 г.

На полях главки «Верующие бабы» Анна Григорьевна сделала заметки, которые свидетельствуют, что диалог верующей бабы со старцем Зосимой в романе основывается на реальной беседе Достоевского со старцем Амвросием: «Эти слова передал мне Феодор Михайлович, возвратившись в 1878 году из Оптиной Пустыни; там он беседовал со старцем Амвросием и рассказал ему о том, как мы горюем и плачем по недавно умершему нашему мальчику. Старец Амвросий обещал Феодору Михайловичу "помянуть на молитве Алешу" и "печаль мою", а также «помянуть нас и детей наших за здравие". Феодор Михайлович был глубоко тронут беседою со старцем и его обещанием за нас помолиться».

О встрече Достоевского со старцем Амвросием известно в основном через восприятие А. Г. Достоевской.

II. Оптинские источники: о Достоевском 

Все сведения в жизнеописаниях Достоевского восходят к этим трем первоисточникам и являются их пересказами. '

Таким образом, круг источников оказывается достаточно узок и потенциально исчерпан. По сравнению со значимостью самой встречи он представляется неизмеримо малым.

Однако есть еще один неучтенный «мемуарист» - сама Оптина Пустынь. Дело в том, что посещение Достоевским Оптиной Пустыни не осталось незамеченным и память о нем сохранилась в монастыре не только записью в «Книге записей приезжающих посетителей». Существуют отдельные высказывания Оптинских старцев о Достоевском, косвенные оценки и случайные суждения, предания и рассказы монахов. Весь этот разрозненный материал, частично известный прежде, частично забытый, частично только опубликованный, до сих пор не сводился воедино и как целое не введен в научный оборот. Собранный же вместе, он представляет собой единое свидетельство Оптиной Пустыни о Достоевском.

1. Мнения Оптинских монахов в передаче К. Н. Леонтьева

Прежде всего о суждениях, ставших широко известными благодаря передаче и интерпретации К. Н. Леонтьева.

Леонтьев первым вынес за церковную ограду высказывания и мнения Оптинских монахов о Достоевском и его романах. Известно резко отрицательное отношение Леонтьева к идеям Достоевского, к его «недостаточному христианству».

Дважды Леонтьев в подтверждение своих оценок романа «Братья Карамазовы» прибегает к авторитету Оптиной Пустыни и ссылается на Оптинских монахов.

Приведем эти известные пассажи из писем И. И. Фуделю и В. В. Розанову, которые в контексте настоящей темы могут восприниматься иначе.

«А когда Достоевский напечатал свои надежды на земное торжество христианства в «Братьях Карамазовых", то Оптинские иеромонахи, смеясь, спрашивали друг у друга: «Уж не вы ли, отец такой-то, так думаете?".

«В Оптиной «Братьев Карамазовых" правильным православным сочинением не признают, и старец Зосима ничуть ни учением, ни характером на отца Амвросия не похож. Достоевский описал только его наружность, но говорить заставил совершенно не то, что он говорит, и не в том стиле, в каком Амвросий выражается».

Леонтьев услышал в Оптиной то, что хотел услышать. Настораживает анонимность приводимых Леонтьевым оценок: «отец такой-то».

2. Старец Амвросий о Достоевском

В отличие от анонимных мнений, передаваемых Леонтьевым, известны другие высказывания конкретных Оптинских старцев о Достоевском.

Наиболее значительное суждение о Достоевском принадлежит великому Оптинскому старцу иеросхимонаху Амвросию (Гренков, 1812- 1891). Оно было зафиксировано и впервые опубликовано духовным писателем Е. Н. Поселяниным (Погожевым), который, как и К. Н. Леонтьев, был духовным чадом старца Амвросия, неоднократно приезжал в Оптину Пустынь, специально собирал материалы о старце Амвросии. Сразу после кончины старца Амвросия (10 октября 1891 г.) Е. Поселянин опубликовал в «Душеполезном чтении» очерк «Отец Амвросий; Его советы и предсказания», в котором привел слова старца о Достоевском после их келейной беседы наедине. Собственно, это даже не слова, а всего лишь два слова. «О. Амвросий постиг сущность смирившейся души писателя и отозвался о нем; «Это кающийся».

Это слово старца Амвросия о Достоевском, видимо, было широко известно среди Оптинской братии. Независимо от Е. Поселянина его пересказывает живший на покое в Оптиной Пустыни архимандрит Агапит (Беловидов, 1843-1921?) в составленном им наиболее полном жизнеописании старца Амвросия: «Любил также старец побеседовать и с мирскими благочестивыми, в особенности образованными, людьми, каковых бывало у него немало. Посещали старца и светские писатели, как, напр., Достоевский и В. С. С(оловьев). О первом из них старец с свойственною ему проницательностью отозвался: «Это кающийся.

Характерно, что оба автора - Е. Поселянин и о. Агапит отмечают точность этой характеристики: «О. Амвросий постиг сущность смирившейся души писателя», «старец с свойственною ему проницательностью отозвался».

Покаяние - начало и основа духовной жизни в христианстве. О смысле покаяния писал великий учитель покаяния преп. Ефрем Сирин: «Покаяние же, полагаясь на Божие благоволение, срастворяет кающегося с благодатию Святаго Духа и человека всецело делает сыном Божиим, чтобы ненаружную одну накладку иметь ему на себе».

Акт покаяния является практическим выражением веры, ибо покаяние невозможно без объекта покаяния - Бога. Кающийся - значит, сущностно верующий, правоверуюший, православный. Глубина покаяния показывает степень облагодатствованности человека. В церковном смысле даже святость подвижника определяется мерою его покаяния (пример преп. Марии Египетской).

Слова старца Амвросия о Достоевском можно без преувеличения назвать онтологической оценкой («постиг сущность») и высшей духовной «похвалой», когда-либо изреченной о писателе.

В периодически возникающей, начатой еще Леонтьевым, полемике о «православности» Достоевского необходимо прежде всего вспомнить это суждение Амвросия Оптинского, которое является словом святого о писателе.

Интересно сравнить отзыв старца Амвросия о Достоевском со столь же кратким, но совершенно противоположным по смыслу его отзывом о Л. Н. Толстом. И. Концевич со слов Эльмера Мода, «друга и биографа Толстого», описывает последнюю встречу Толстого и старца Амвросия в 1890 г. (за год до кончины последнего): «Войдя к старцу, Толстой принял благословение и поцеловал его руку, а выходя поцеловал в щеку, чтобы избежать благословения. Разговор между ними был столь острым и тяжелым, что старец оказался в полном изнеможении и еле дышал. "Он крайне горд", - отозвался о нем о. Амвросий".

Покаяние и гордость - диаметрально противоположные понятия. Гордость - это отсутствие, невозможность покаяния, и наоборот, покаяние - преодоление гордости. Пожалуй, о Толстом так кратко и так емко тоже никто не творил.

3. Старец Иосиф (Литовкин) о Достоевском

После кончины старца Амвросия его преемником по старчеству стал его келейник иеросхимонах Иосиф (Литовкин, 1837-1911), который также собирал рассказы о своем духовном отце. В 1898 г. старец Иосиф послал в журнал «Душеполезное чтение» пространное письмо, в котором изложил собранные им сведения о пребывании в Оптиной Пустыни некоторых знаменитых писателей. Редакция опубликовала письмо в виде статьи под названием «Н. В. Гоголь, И. В. Киреевский, Ф. М. Достоевский и К. Н. Леонтьев перед «старцами" Оптиной Пустыни».

Большая часть статьи составляет материал о Н. В. Гоголе и И. В. Киреевском. Достоевскому посвящен всего лишь один абзац. Тем не менее, он представляет большую ценность, так как о. Иосиф, будучи в то время келейником старца Амвросия, мог быть очевидцем посещения Достоевского.

«Среди старожилов нашей обители сохраняется воспоминание о посещении оной в 1877 году (ошибка! - в 1878 г.) другим знаменитым нашим писателем Ф. М. Достоевским. Подолгу длились его беседы со старцем о. Амвросием о многих насущных вопросах духовной жизни и спасении души. Вскоре затем появились в печати «Братья Карамазовы", написанные отчасти под впечатлением посещения его Оптиной Пустыни и бесед с о. Амвросием.

В этой простой записи важно свидетельство старца Иосифа о теме беседы Достоевского и старца Амвросия: «о многих насущных вопросах духовной жизни и спасении души». Как увидим далее, это не просто общие слова, но точное указание действительной темы беседы.

Также важно, что старец Иосиф признает, что «Братья Карамазовы» написаны «под впечатлением посещения Оптиной Пустыни и бесед с о. Амвросием». У старца Иосифа в этом письме была возможность высказать какое-то несогласие с Достоевским в духе оценок Леонтьева. Но он этого не сделал. (Какая разница тона подлинных оценок Оптинских старцев и тех мнений «таких-то отцов», которые передает Леонтьев!)

 

Скорее наоборот, в письме можно прочесть косвенное признание того, что в Оптиной Пустыни узнали свой монастырь в «пригородном монастыре» «Братьев Карамазовых», а в старце Зосиме - отражение образа старца Амвросия.

 

Есть продолжение...

Изменено пользователем sibiryak
спойлер

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

"Сон смешного человека"

Мультфильм Александра Петрова по мотивам одноимённого рассказа Ф. М. Достоевского. Для взрослых. Выполнен в технике «живопись по стеклу». 

........

P.S.

 

Изменено пользователем ALEXANDR

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Продолжение...

Из интернет-просторов об Оптине - продолжение

4. Старец Анатолий (Потапов) и старец Зосима

Восприятие образа старца Зосимы как отражение реального старца Амвросия имело неожиданное продолжение в реальной действительности, когда уже саму Оптину Пустынь и Оптинских старцев стали воспринимать через призму романа «Братья Карамазовы» и образ старца Зосимы.

Скрытый текст

 

Этот «обратный эффект» относится прежде всего к старцу иеросхимонаху Анатолию (Потапову, 1855-1922). Он также был учеником и келейником старца Амвросия, одним из его духовных наследников. В начале XX в. о. Анатолий был признанным Оптинским старцем, духовным наследником старца Амвросия, к которому приезжало много читающей интеллигентной публики (в том числе П. Флоренский).

Вот что писал студент Санкт-Петербургской Духовной Академии И. Смоличев, побывавший у старца Анатолия в 1912 г.: «Келия иеромонаха Анатолия находится при одном из маленьких храмов, в коридоре которого постоянно ожидают богомольцы, жаждущие благословения о. Анатолия. Перешагнув порог скромной келии, мы увидели перед собой небольшого роста, слегка согбенного старичка, иеромонаха, лет шестидесяти, но еще бодрого на вид и необыкновенно подвижного и оживленного; со светлой улыбкой и ласковой, несколько торопливой речью, он приветствовал нас. Яркий образ Зосимы - олицетворение идеального, светлого, божественного - невольно всплыл в нашем представлении при виде одухотворенного, детски светлого лица батюшки о. Анатолия».
Литературный герой определял восприятие действительности. Роман «Братья Карамазовы» для русской читающей публики становился подчас своего рода путеводителем по Оптиной Пустыни.

III. Спор в келье старца Амвросия

В 1995 г. в альманахе «Оптина Пустынь» были опубликованы «Записки» протоиерея Сергия Сидорова (хранящиеся в фондах Церковно-исторического музея Свято-Данилова монастыря), который был духовным чадом старца Анатолия (Потапова) и часто в начале XX в. приезжал в Оптину Пустынь. Во время посещения Оптиной Пустыни в 1916 г. ему удалось побывать в келье старца Амвросия, в которой тот принимал Достоевского. В это время келью занимал архимандрит Ф. (автор записок не расшифровывает монограмму). Мемуарист утверждает, что в келье среди других хранились автографы Достоевского (трудно сказать, что имеется в виду, возможно - роспись в гостиничной книге посетителей).

«Старец любезно показывал нам различные предметы домашнего обихода отца Амвросия (...) Отец архимандрит поделился с нами и своими интересными воспоминаниями. Он присутствовал при знаменитом споре Достоевского с отцом Амвросием о вечных муках, когда Достоевский и Владимир Соловьев в 1878 году посетили старца».

Что это за спор? Был ли он или же это монастырская легенда?

1. В. С. Соловьев о Достоевском в Оптиной Пустыни

Д. И. Стахеев пересказал со слов В. С. Соловьева некоторые обстоятельства пребывания Достоевского в Оптиной: «Федор Михайлович Достоевский, например, вместо того чтобы послушно и с должным смирением внимать поучительным речам старца-схимника, сам говорил больше, чем он, волновался, горячо возражал ему, развивал и разъяснял значение произносимых им слов и, незаметно для самого себя, из человека, желающего внимать поучительным речам, обращался в учителя.
По рассказам Владимира Соловьева (он был в Оптиной Пустыни вместе с Достоевским), таковым был Федор Михайлович в сношениях не только с монахом-схимником, но и со всеми другими обитателями Пустыни, старыми и молодыми, будучи, как передавал Соловьев, в то время в весьма возбужденном состоянии, что обыкновенно проявлялось в нем каждый раз при приближении припадка падучей болезни...». К воспоминаниям Стахеева нужно относиться достаточно осторожно. Скорее, этот рассказ отражает впечатление, произведенное паломничеством Достоевского в монастырь, на русскую либеральную общественность, к которой относился Стахеев.
Однако можно сделать вывод, что какая-то достаточно живая беседа произошла в келье Амвросия между старцем, писателем и философом.

О чем шла речь в келье Амвросия?

В общем тему беседы назвал старец Иосиф. Е. Поселянин приводит отзыв старца Амвросия о Вл. Соловьеве, который дает возможность представить основную тему и проблему беседы в келье. «Видел батюшка (Амвросий)и В. С. С. (Соловьева) и отозвался о нем: "Этот человек не верит в загробную жизнь".

Это, кажется, косвенно подтверждает архимандрит Агапит: Амвросий «о втором дал неодобрительный отзыв» (т. е. о Соловьеве).
Если верить этим источникам, создается действительно картина серьезной полемики, прежде всего между старцем Амвросием и Соловьевым, о вечной жизни.

2. Иеромонах Ераст о споре

Однако вернемся к спору. Составитель «Исторического описания Козельской Оптиной Пустыни и Предтечева скита» (1902) иеромонах Ераст приводит важные поправки по поводу этой беседы, и в частности о Владимире Соловьеве. Приведем полностью эту цитату: «Считаем долгом восстановить здесь истину относительно отзыва о. Амвросия о Вл. С. Соловьеве. Автор «Очерков жизни о. Амвросия" (1 ч., 94 с.) (т. е. архимандрит Агапит) пишет, что о В. С. Соловьеве старец сделал "неодобрительный отзыв", причем сослался на январскую книгу Душеполезного чт(ения) за 1892 г., с. 46; а там сказано, что «Соловьев не верит в будущую жизнь". Очевидно, слова старца, если их и слышала госпожа N от самого о. Амвросия, то не поняла смысла их. Нам лично о. Амвросий сказал (по поводу полемики К. Н. Леонтьева с Соловьевым о сочинениях Данилевского): "Спроси-ка Соловьева, как он думает о вечных мучениях?". В этих словах старца исключается всякое сомнение относительно веры Соловьева в будущую жизнь. Да это и видно и из последних замечательных сочинений его, Соловьева: "Оправдание добра" и "Три разговора под липами"».

3. Был ли спор?

Подытожить все имеющиеся сведения о споре в келье старца Амвросия можно следующим образом: спора в светском смысле этого слова не было. Судя по всему, это было «рассуждение мистическое»: «о спасении души», «о будущей жизни», «о вечных мучениях». Возможно, именно здесь, в келье старца Амвросия, обсуждались некоторые идеи «Бесед и поучений старца Зосимы», в частности беседы «О аде и адском огне».

Вполне естественно, что живая беседа о вечных вопросах бытия могла привести писателя в волнение, о котором Соловьев вспоминает, как о «весьма возбужденном состоянии».

IV. Поздние Оптинские предания о Достоевском

Поразительно, что предания о Достоевском сохранялись в Оптиной Пустыни вплоть до 1917 г. и даже в первые годы советской власти.

1. Анекдот о сломанном стуле

Спор в поздних Оптинских преданиях обрел некоторые «вещественные доказательства».

Протоиерей Сергий Сидоров при описании кельи старца Амвросия сообщает; «Здесь были кресла, где сидел Гоголь, стул, который сломал во время спора со старцем Амвросием Достоевский». «Легенду о сломанном стуле» можно отнести к жанру монастырского - или околомонастырского - фольклора. Этот анекдот мог возникнуть на потребу светских паломников, искавших «ярких подробностей» пребывания в Оптиной великих писателей.

2. Кресло Достоевского в Оптиной Пустыни

Хотя «стул», связанный с памятью Достоевского, все же был. О нем упоминает старец Варсонофий (Плеханков, 1845-1913). Будучи в начале XX в. скитоначальником Оптинского скита, он принимал посетителей в той же келье, что и старец Амвросий. Однажды в келейной беседе с духовными чадами он упомянул имя Достоевского: «Достоевский, который бывал здесь и сиживал на этом кресле...».

Итак, память о посещении Достоевским Оптиной имела и материальное выражение в виде «мемориального» кресла, что можно считать первым опытом музеефикации пребывания писателя в монастыре.

3. Предание о посещении Достоевским петрашевца Н. С. Кашкина

Неожиданное предание записала поэтесса Надежда Павлович в начале 1920-х гг. Она в это время работала в существовавшем некоторое время в Оптиной Пустыни музее. Последние монахи рассказали ей, что Достоевский, будучи в Оптиной, переправлялся на другой берег Жиздры на лодке (а не на пароме) и посещал находившегося неподалеку в своем имении Н. С. Кашкина, знакомого Достоевского по кружку Петрашевского.

Подтвердить или опровергнуть это предание представляется практически невозможным.

V. Старец Варсонофий о загробной участи Достоевского

В келье старца Амвросия речь шла не только «об адском огне», но и о рае.

Старец Схиархимандрит Варсонофий также был учеником старца Амвросия и, возможно, от своего учителя слышал о беседе Достоевского со старцем, что однажды достаточно подробно пересказал своим духовным чадам:

«Достоевский (...) говорил старцу Макарию (очевидно, что это ошибка, вместо «Амвросию"), что раньше он ни во что не верил.

- Что же вас заставило повернуть к вере? - спрашивал его батюшка Макарий.

- Да, я видел рай. Ах, как там хорошо, как светло и радостно! И насельники его так прекрасны, так полны любви. Они встретили меня с необычайной лаской. Не могу я забыть того, что пережил там, - и с тех пор повернул к Богу!

И действительно, повернул он круто, и мы веруем, что Достоевский спасен».

Здесь находится ценный материал для понимания «Сна смешного человека», но главное - мы соприкасаемся с тайной загробной участи души Достоевского. Старец Варсонофий заглянул, если так можно сказать, в посмертную биографию писателя, в область, не доступную никому другому. Как видим, Оптиной Пустыни была открыта тайна Достоевского, и Оптинские старцы знали ее: «мы веруем, что он спасен».

По сути, старец Варсонофий сказал то же самое о Достоевском, что и старец Амвросий: «это - кающийся», ибо покаяние по учению св. отцов есть «путь ко спасению».

VI. Заключение

1. Достоевский и Оптина Пустынь

Известный и собранный здесь воедино комплекс Оптинских преданий о Достоевском говорит о глубокой духовной связи Достоевского и Оптиной Пустыни.

Достоевский, пробывший в монастыре всего три дня, тем не менее, остался в памяти Оптиной преданиями и легендами, реальными и вымышленными.

Посещение Достоевским Оптиной Пустыни было не только событием его духовной жизни, но, как мы видели, стало также примечательным событием и для истории самой Оптиной Пустыни.

Можно сказать, что Оптина приняла Достоевского и запечатлела в своей памяти его образ. Более того, думаем, что имеем основание утверждать: Достоевский соединился с образом Оптиной, так что уже невозможно понять и представить себе писателя без Оптиной или вне Оптиной, как, впрочем, наверное, и Оптину нельзя представить без Достоевского.

 

2. Канонизация Собора Оптинских старцев

Теме «Достоевский и Оптина пустынь» придает особую значимость состоявшаяся 26 июля 1996 г. канонизация Собора преподобных отцев и старцев, в Оптиной Пустыни просиявших. Этот собор составляет четырнадцать имен Оптинских старцев.

Четверо из упоминавшихся в настоящей работе Оптинских старцев причислены среди прочих к лику святых: преподобный Иосиф, преподобный Анатолий, преподобный Варсонофий, а также преподобный Амвросий (канонизирован в 1988 г.). Таким образом, слова Оптинских старцев о Достоевском приобретают характер церковного суждения о великом писателе.

Автор работы - протоиерей Геннадий Беловолов, 2011 год.

Изменено пользователем sibiryak
спойлер

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Как раз сейчас я читаю книгу Федора Михайловича "Записки из мертвого дома". Выделяю на неё время лишь в дороге на работу, поэтому чтение затянутое и моментами рассеянное. Он описывает своё пребывание в остроге. Я прочла пока половину и есть момент, который меня просто накрыл. Ничто не отвлекало меня в маршрутке, я будто побывала ТАМ.

А описывает он баню, в которую водили мыться заключённых арестантов. Но суть не в бане как таковой, а в её сопоставлении с адом. 

Кто не читал произведение, предлагаю этот отрывок.

Скрытый текст

Когда мы растворили дверь в самую баню, я думал, что мы вошли в ад. Представьте себе комнату шагов в двенадцать длиною и такой же ширины, в которую набилось, может быть, до ста человек разом, и уж по крайней мере, наверно, восемьдесят, потому что арестанты разделены были всего на две смены, а всех нас пришло в баню до двухсот человек. Пар, застилающий глаза, копоть, грязь, теснота до такой степени, что негде поставить ногу. Я испугался и хотел вернуться назад, но Петров тотчас же ободрил меня. Кое-как, с величайшими затруднениями, протеснились мы до лавок через головы рассевшихся на полу людей, прося их нагнуться, чтоб нам можно было пройти. Но места на лавках все были заняты. Петров объявил мне, что надо купить место, и тотчас же вступил в торг с арестантом, поместившимся у окошка. За копейку тот уступил свое место, немедленно получил от Петрова деньги, которые тот нес, зажав в кулаке, предусмотрительно взяв их с собою в баню, и тотчас же юркнул под лавку прямо под мое место, где было темно, грязно и где липкая сырость наросла везде чуть не на полпальца. Но места и под лавками были все заняты; там тоже копошился народ. На всем полу не было местечка в ладонь, где бы не сидели скрючившись арестанты, плескаясь из своих шаек. Другие стояли между них торчком и, держа в руках свои шайки, мылись стоя; грязная вода стекала с них прямо на бритые головы сидевших внизу. На полке и на всех уступах, ведущих к нему, сидели, съежившись и скрючившись, мывшиеся. Но мылись мало. Простолюдины мало моются горячей водой и мылом; они только страшно парятся и потом обливаются холодной водой - вот и вся баня. Веников пятьдесят на полке подымалось и опускалось разом; все хлестались до опьянения. Пару поддавали поминутно. Это был уж не жар; это было пекло. Все это орало и гоготало, при звуке ста цепей, волочившихся по полу... Иные, желая пройти, запутывались в чужих цепях и сами задевали по головам сидевших ниже, падали, ругались и увлекали за собой задетых. Грязь лилась со всех сторон. Все были в каком-то опьянелом, в каком-то возбужденном состоянии духа; раздавались визги и крики. У окошка в предбаннике, откуда подавали воду, шла ругань, теснота, целая свалка. Полученная горячая вода расплескивалась на головы сидевших на полу, прежде чем ее доносили до места. Нет-нет, а в окно или в притворенную дверь выглянет усатое лицо солдата, с ружьем в руке, высматривающего, нет ли беспорядков. Обритые головы и распаренные докрасна тела арестантов казались еще уродливее. На распаренной спине обыкновенно ярко выступают рубцы от полученных когда-то ударов плетей и палок, так что теперь все эти спины казались вновь израненными. Страшные рубцы! У меня мороз прошел по коже, смотря на них. Поддадут - и пар застелет густым, горячим облаком всю баню; все загогочет, закричит. Из облака пара замелькают избитые спины, бритые головы, скрюченные руки, ноги; а в довершение Исай Фомич гогочет во все горло на самом высоком полке. Он парится до беспамятства, но, кажется, никакой жар не может насытить его; за копейку он нанимает парильщика, но тот наконец не выдерживает, бросает веник и бежит отливаться холодной водой. Исай Фомич не унывает и нанимает другого, третьего: он уже решается для такого случая не смотреть на издержки и сменяет до пяти парильщиков. "Здоров париться, молодец Исай Фомич!" - кричат ему снизу арестанты. Исай Фомич сам чувствует, что в эту минуту он выше всех и заткнул всех их за пояс; он торжествует и резким, сумасшедшим голосом выкрикивает свою арию: ля-ля-ля-ля-ля, покрывающую все голоса. Мне пришло на ум, что если все мы вместе будем когда-нибудь в пекле, то оно очень будет похоже на это место. Я не утерпел, чтоб не сообщить эту догадку Петрову; он только поглядел кругом и промолчал.

 

Изменено пользователем sibiryak
спойлер

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.
Note: Your post will require moderator approval before it will be visible.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Восстановить форматирование

  Разрешено не более 75 смайлов.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.


  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

×
×
  • Создать...