Источник: Взгляд-Инфо

Если бы мне месяц назад сказали, что я напишу эти строки, я бы не поверила. Вроде не было никаких внешних причин. Тех, которые обычно приводят людей в храм. Тяжкой болезни, смерти близкого, потери чего-то ценного… Просто сестра подарила сыну книжку «Несвятые святые». А прочитала я. Как и большинство тех, кто с ней познакомился, то складываясь пополам от смеха, то заливаясь слезами. После того как была перевернута последняя страница, осталось на душе светлое чувство, что прикоснулась к чему-то хорошему. А еще священников бояться перестала.

«А потом он где-то потерялся…»

Я родилась в семье атеистов. И жила некрещеной до 21 года. Мне было лет 10–12, когда моя мама и ее сестра решили, что девочку нужно окрестить. Мне об этой идее сообщили так, словно речь шла о покупке нового платья. Я ничего не поняла, но спорить не стала. Надо так надо. Мама с тетушкой отловили в парке при храме священника, изложили свою просьбу. Тот с высоты своего огромного роста строго посмотрел на меня и произнес: «Трижды ты будешь просить меня окрестить тебя, и трижды я буду тебе отказывать, проверяя крепость твоего желания. Проси!»

Я попятилась, спряталась за маму и рта не открыла.

Мы вернулись домой и больше об этом конфузе не вспоминали, но священнослужителей я с тех пор всегда обходила стороной.

Выросла, вышла замуж, ждала первенца. Как и всем, было страшно. Мама сказала: надо бы покреститься, и я пошла в церковь. Ничего о таинстве не запомнила. Ни одна струна моей души не дрогнула. Едва пришла домой, крестик сняла и положила в шкатулку. А потом он где-то потерялся.

Как у всех, в моей жизни были несчастья, потери, испытания. Но я со всем этим как-то справлялась. Однажды, когда было очень больно, ощутила в себе какой-то внутренний стержень, который позволил понять, что я сильнее, чем думала. Хотя в глубине души всегда искала чего-то. Я называла это внутренней гармонией. Высшим счастьем мне казалось быть в согласии с собой. И вот этого состояния никак не могла достичь. Металась то в фен-шуй, то в йогу, то в Баха с Коэльо. Что-то было созвучно, на какое-то время помогало, но потом с трудом выстроенная гармония рассыпалась.

…Еще одна книга, появившаяся в моем доме, – «Опыт построения исповеди» архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Ее тоже подарила сестра – на этот раз уже на мой день рождения.

Всех не родишь?

Не знаю почему, но я начала читать. И к тому моменту, когда тоненькая книжечка закончилась, увидела всю свою жизнь глазами Бога. Увидела и ужаснулась. Не то что бы я испугалась Страшного Суда, но осознала, что я вовсе не тот неплохой человек, каким себе представлялась.

Прочитывала главы, посвященные каждой заповеди, и сокрушалась: все были нарушены! Когда добралась до «не убий», вздохнула было с облегчением: «Ну хоть тут тебе амнистия вышла». Я же точно знала, что никого не убивала! Следующий абзац – строчки заплясали и расплылись. Как я могла это забыть! У меня должно было быть три ребенка! Если бы тогда, в 1996-м, я не проявила малодушия! Как бы я ни уговаривала себя, что были медицинские риски, что троих нам было не прокормить, – это все бесполезные оправдания перед тяжестью осознания: я – убийца!

Помню, то решение далось тяжело. Сколько слез было выплакано… Но фраза подруги: «Да, жалко, но все так делают. Всех ведь не родишь», – все решила. Я никогда не рассматривала аборт с точки зрения греха, только как медицинский или социальный вопрос. И понимаю, что если бы у меня было сформировано понятие греха, я бы ни за что этого не сделала.

Пишу в большей степени для того, чтобы дать шанс моему горькому и запоздалому осознанию быть увиденным еще кем-то. Всегда считала, что детям нельзя навязывать религиозное образование и особенно церковный этикет – это насилие. К вере человек должен приходить самостоятельно. Пожалуй, я до сих пор так считаю, но! Закон Божий ребенок знать должен. Десять заповедей необходимо вложить в маленькую голову как можно раньше! Чтобы к моменту, когда он будет принимать подобные решения, он размышлял не только над медицинским и социальным аспектами, но и отдавал себе отчет в том, что с последствиями его выбора ему придется жить всю оставшуюся жизнь. И духовное воспитание гораздо важнее, чем приучить ребенка мыть руки перед едой и чистить зубы перед сном.

«Это были слезы стыда»

Возможно, я слишком впечатлительная. Допускаю, что перемены во мне могут раздражать и пугать окружающих. Но не могу игнорировать то, что произошло.

Неделю я рыдала. Везде: на работе и дома, в фитнес-центре и транспорте, на улице и в магазине. Это не были слезы отчаяния. Но были слезы стыда. Я вдруг увидела, как Господь был добр ко мне, и какой сама была неблагодарной. «Ну чего тебе не было дано, чего ты действительно хотела?» – спрашивала я себя и понимала, что было дано все и даже больше. Как же могла я злиться на близких, быть недовольной какими-то мелочами, роптать на свою долю? Почему не радовалась каждому дню, ведь у меня есть все, чтобы чувствовать себя счастливой?

Есть натуры цельные, четко знающие, чего они хотят, и двигающиеся к намеченному рубежу, не замечая преград. Такой я казалась окружающим. Мне удавалось хорошо играть эту роль. Но на самом деле была другой: ранимой, неуверенной, сомневающейся, боязливой.

А вдруг завтра будет хуже? Муж разлюбит, с работы выгонят. Я так боялась потерять место, что угодила в больницу. Так боялась за детей, что довела одного из них до психиатра. Когда доходит истинный смысл фразы «Все в руках Господа», наступает удивительная тишина в душе. Сейчас понимаю, что всегда искала именно это состояние.

С трудом проталкивая слова сквозь сжатое спазмами рыдания горло, рассказываю священнику о том, что произошло.

– Что со мной такое?

А в ответ слышу:

– Божья благодать. Никогда не знаешь, когда наступит этот момент.

– Но чем заслужила? Ведь трудно представить человека, который был бы столь далек от Церкви.

– Это происходит потому, что Господь никогда не перестает трудиться над нашей душой.

В эти дни я поняла, что всегда верила в Бога, и ощутила, что Бог поверил в меня…

Поменять «место жительства»

Первое, что сделала, попросила прощения у сына. За то, что отвернулась от него, когда он впервые принял самостоятельное решение. Оно шло вразрез с моими представлениями о том, что для него хорошо, и я его не приняла. Этот разлад между нами стал настолько невыносим для моего ребенка, что он потерял интерес к жизни. Этот шаг – такой, казалось бы, простой – имел потрясающие по своей силе последствия. Верю, все будет хорошо. И знаю: не надо переживать за детей. За них нужно молиться.

Почему так мало по-настоящему счастливых людей? Спроси любого: ты счастлив? Кто скажет «да»? Я слышала такое признание только от верующих. Остальным для счастья вечно чего-то не хватает.

Мы живем, терзаемые страхами, ревностью, злобой, желаниями, завистью. Вы не заметили? Мы уже в аду! Созданном не внешними обстоятельствами – тут может быть все благополучно, а внутренним миром. Хотя у каждого есть возможность поменять место жительства еще на этом свете.

Чтобы разобраться с демонами, терзающими нашу душу, мы читаем умные книжки, пьем пачками антидепрессанты, учимся на курсах НЛП, проводим годы в кабинете психоаналитиков. Но все эти демоны, рвущие нас на части, рождены нашими же греховными поступками, словами и помыслами. А разве психолог может отпустить грехи?

Никогда не думала, что приду на исповедь. Как же можно говорить священнику о том, о чем себе сказать стыдно и страшно?

Но к тому моменту, когда оказываешься перед Евангелием и крестом, никаких других мыслей, кроме одной: «Только бы не уйти отсюда с этим грузом на душе» – не остается. Ты исповедуешься не священнику, ты исповедуешься Господу. А Он и так все знает о тебе и ждет только одного – искреннего покаяния.

Мой первый сознательный визит в церковь дался тяжело. Отстояв службу, ждала вместе с остальными исповеди в полном смятении. Хотелось убежать, но ноги словно приросли к полу. От дикого внутреннего напряжения разболелась голова. Казалось, еще минута – лопнет. И тут появилась знакомая девушка. Увидев мое состояние, нашла у кого-то таблетку обезболивающего. Не помогло. Тогда она повела меня на елеопомазание. И вот чудо – боль отпустила, и я все-таки дождалась своей очереди.

Там было очень много молодых людей. Это стало для меня открытием. Что ищет молодежь в Церкви? Наверное, того же, что и я, – гармонии, спокойствия, утешения. А еще, наверное, ощущения принадлежности к общине. Как бы мы ни строили из себя независимых всезнаек, человек – существо коллективное. Не может он долго в одиночестве.

На следующий день я причастилась. Муж, встретив после службы, сказал: «У тебя глаза сияют».

Я понимаю, что нахожусь в самом начале пути и что путь этот непрост. Но, видимо, другого для меня нет. Ведь я после долгих странствий вернулась домой…

Мария Александрова