О восьми мысленных ведениях

Духовных ведений, как полагаю, восемь. И семь из них — нынешнего века, а восьмое есть делание будущего века, как говорит святой Исаак. Первое есть познание [54] скорбей и искушений этой жизни, как говорит святой Дорофей, и сетование о всем, что естество человеческое потерпело чрез грех.

Второе — познание своих согрешений и благодеяний Божиих, как говорит Лествичник, святой Исаак и многие другие из отцов.

Третье — познание ужасного, бывающего перед смертию и после смерти, как то (находим) в Божественных Писаниях.

Четвертое — уразумение [55] жизни в этом мире Господа нашего Иисуса Христа, и учеников Его, и прочих святых, мучеников и преподобных отцов, — дел их и слов.

Пятое — познание естества и изменения вещей, как говорят святые отцы Григорий и Дамаскин.

Шестое — ведение существующего, то есть познание и уразумение чувственных созданий Божиих.

Седьмое — уразумение мысленных созданий Божиих.

Восьмое — познание о Боге, называемое богословием.

Из этих восьми ведений три первые приличны проходящему деятельную добродетель, дабы он успел многими и горькими слезами очистить душу свою от всех страстей и получить от Бога, по благодати, и прочие (ведения); пять же — перешедшему к ведению, то есть получившему познание (духовное), за доброе хранение и всегдашнее исполнение телесных и нравственных, то есть душевных, деланий; чрез что и сподобляется их ощущения явно и мысленно. От первого получает делатель начало познания и по мере того, как он после этого старается о делании и поучается в данных ему разумениях, преуспевая в них, пока не придет в навык их, само собою является в уме его иное познание и, подобно сему, прочие.

Но чтобы передаваемое мною было ясно, скажу отчасти — хотя и не могу говорить — о каждом ведении, в чем состоит познаваемое и изъясняемое, чтобы мы имели возможность познать себя, то есть как мы должны поступать, когда благодать начнет отверзать очи душевные и мы начнем уразумевать, приходя в изумление от мыслей и речений, могущих вселить в нас, как прежде было сказано, страх, то есть сокрушение души.

Необходимое изъяснение о первом познании и о том, как должно начинать оное

Первое познание есть то, ради которого даруются произволяющему и последующие; сподобившийся достигнуть его должен поступать таким образом. Сесть (лицом) к востоку, как некогда Адам, и поучаться так. Сел тогда Адам и плакал перед раем сладости, руками бил себя по лицу и говорил: «Милостивый! Помилуй меня, падшего!» Также и другой икос: видя Адам ангела, изгнавшего (его) и затворившего дверь Божественного вертограда, глубоко воздохнул и сказал: «Милостивый! Помилуй меня, падшего!» Потом, размышляя о совершающемся (ныне), начинает тогда (делатель) сетование [56] таким образом: воздыхая от всей души и качая головою своею, с болезнованием сердечным говорит:

«Увы мне, грешному! Что я пострадал! Увы мне! Что я был и чем сделался? Увы мне! Что я потерял и что нашел? Вместо рая — тленный сей мир; вместо Бога и пребывания с ангелами — диавола и нечистых демонов; вместо покоя — труд; вместо наслаждения и радости — скорбь мира сего и печаль; вместо мира и непрестанного веселия — страх и прискорбные слезы; вместо добродетелей и праведности — неправду и грехи; вместо благости и бесстрастия — лукавство и страсти; вместо премудрости и усвоения Богу — неразумие и изгнание; вместо беспопечительности и свободы — многозаботливую жизнь и горчайшее рабство. Увы! Увы! Я был сотворен царем и чрез безумие мое сделался рабом страстей. Увы мне, несчастному! Как я преслушанием вместо жизни навлек (себе) смерть. Горе! Горе! Увы мне! Увы мне! Что пострадал я, окаянный, от своей безрассудности! Что мне делать? Отсюда брани и оттуда смущения. Отсюда болезни и оттуда искушения. Отсюда опасности и оттуда кораблекрушения. Отсюда страхи и оттуда печали. Отсюда страсти и оттуда грехи. Оттуда горечи и отсюда стеснения. Увы мне, несчастному! Что мне делать? Куда бежать? Тесно ми отвсюду, как сказала Сусанна (Дан. 13, 22). Не знаю, чего мне искать. Если буду искать жизни — боюсь ее искушений, перемен ее и случайностей [57]. Вижу ангела — сатаною. Прежде сиявшего как денницу, сделавшегося диаволом и так называемым. Первозданного — изгнанным. Каина — братоубийцею. Ханаана — проклятым. Содомлян — сожженных огнем. Исава — отпадшим. Израильтян — подпавших гневу. Гиезию и апостола Иуду — отпадших, по болезни сребролюбия. Великого пророка и царя — плачущим о двух грехах. Соломона, при такой премудрости, — отпадшим. Бывших из числа семи диаконов и сорока мучеников — отпадших. Как говорит Великий Василий: с радостию похитил злоначальник из двенадцати злосчастного Иуду, из Едема — человека и из сорока мучеников — отпадшего. Оплакивая которого, снова тот же (святой Василий) говорит: суемудрый и достойный плача! Он лишился и сей и оной жизни, ибо, растаяв от огня, он перешел к огню неугасимому. И других бесчисленно многих вижу падших, не только из неверовавших, но и многих из отцов, после многих подвигов. Кто же я, худший из всех, бесчувственнейший и немощнейший! Что скажу о себе самом? Авраам называет себя землею и пеплом (См.: Быт. 18, 27). Давид — псом умершим и блохою во Израиле (См.: 1 Цар. 24, 15). Соломон — малым отроком, не разумеющим правого и левого (Ср.: 3 Цар. 3, 7). Три отрока говорили: студ и поношение быхом (Дан. 3, 33). Пророк Исаия говорит: окаянен есмь аз (Ср.: Ис. 6, 5). Иеремия [58] пророк говорит: отрок есмь аз (Иер. 1, 6). Апостол называет себя первым из грешников, и все прочие говорят о себе, что они ничто. Что же делать мне? Куда я скроюсь от множества зол моих? Что будет со мною, ничтожным и худшим самого ничтожества? Ибо ничтожество не согрешило и не было подобно мне облагодетельствовано. Увы! Как я докончу остальное время моей жизни? Или как успею избежать сетей диавольских? Демоны бессонны и невещественны. Смерть близка, а я немощен. Господи! Помоги мне! Не попусти созданию Твоему погибнуть, ибо Ты печешься о мне, несчастном! Скажи ми, Господи, путь, в оньже пойду, яко к Тебе взях душу мою (Пс. 142, 8). Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от мене. Вонми в помощь мою, Господи спасения моего (Пс. 37, 22–23)».

И таким образом душа сокрушается от таковых слов, если хотя сколько-нибудь имеет чувства. Пребывая в сем (делании) и пришедши в навык страха Божия, ум начинает постигать слова второго ведения и поучаться в них...

Св. Петр Дамаскин