Стоял я за ранней литур­гией у свечного ящика; смо­трю, вошел в церковь какой-то юродивый и стал скромненько в углу, у самой печки. Когда по окончании службы народ выходил из храма, шел и отец игумен. Юродивый этот вышел из своего угла, подошел к игумену и, показывая ему рукой на меня, громко сказал:

— Смотри! Видишь ты вон энтого монаха, что стоит у свечного ящика? Смотри ж, помни, что я тебе скажу: ты его не трогай! А тронешь, то сам свои поручи с себя сро­нишь!

Игумен ничего не нашел сказать ему в ответ. А юроди­вый этот, которого я прежде никогда не видал, пришел по­сле того ко мне в келью и объявил мне:

— Хочу чай пить — напои меня чаем!

И пока я ставил самовар, он все время ходил у меня по келье и что-то бормотал про себя невнятное, а затем подал мне образок святителя Афанасия Сидящего[1], что в Лубнах, и, давая мне его, сказал:

— Вот тебе святитель Афанасий в помощники. Молись ему — он всё больше любит помогать дворянам. Он тебе поможет. Молись ты за меня, а я — за тебя, а он — за нас: вот и будет хорошо!

Я спросил юродивого об его имени. Он мне ответил:

— Я отцу Иоанну Сезеневскому брат, а о моем имени ты после от кого-нибудь узнаешь, а то я забыл, как меня звать.

Сказывал я батюшке отцу Амвросию про этого юроди­вого, и батюшка мне говорил про него:

— Я его знаю: это истинный раб Божий, и вот посмо­три: все его предсказания сбудутся.

И точно, по времени они все сбылись, да так, что я о них невольно вспомнил.

Вскоре после этого свидания меня рукоположил пре­освященный Феодосии во иеромонахи, и было мне великое утешение принимать самого владыку вместе с известными по жизни отца Амвросия и по истории устроения им Шамординской женской обители помещиком Феодором Заха­ровичем Ключаревым[2], тогда уже иноком, и бывшей в миру его супругой, тоже в то время уже инокиней Амвросией.

И стал ко мне по рукоположении моем ходить народ для совета и благословения, и я говорил об этом великому мое­му старцу, батюшке Амвросию, спрашивая его, что делать с народом — вступать ли мне с ним в беседы или уклоняться.

И батюшка мой ответил мне так:

— Ведь ты за ними не посылаешь — они сами к тебе идут под благословение и просят твоего совета, так нечего тебе от них и отказываться. А преподавай им благослове­ние да и совет подай, что Господь внушит тебе отвечать на их вопросы, «Бог благословит» — говори им во утешение.

И вот по благословению батюшки Амвросия и во испол­нение предсказания блаженного юродивого первыми мне пришлось принять двух женщин, из которых одна пришла ко мне за советом, а другая просто как ее спутница. Было это дело так.

Шел я от ранней обедни. Подхожу к своей келье и вижу, что у крылечка стоят две женщины, и по обличью их видно, что они не из простонародья, хотя одеты были так просто, что не всякий бы узнал, что они из благородных. Эти жен­щины объяснили мне, что желают получить от меня совет по очень важному делу. Я поставил самоварчик и пригла­сил их в келью.

И тут одна из них мне объяснила, что она родная сестра помещика Д. В. Наумова. Этого Наумова я знал еще тогда, когда служил в Лебедяни по откупу: у него в тридцати вер­стах от Лебедяни было имение — целая деревня крестьян и конный завод. Был он человек холостой и большой охот­ник до картежных собраний и женского пола, хотя мотом и кутилой не был.

Так вот, оказалось из слов моей посетительницы, что она ему сестра родная и зовут ее Екатериной Васильевной Щербаковой. Умер у нее муж, и на руках ее осталось трое малолетних сыновей и две дочери, и всех их нужно учить, а у нее всего достояния — одно маленькое расстроенное имение по соседству с братом, и для воспитания детей средств у нее не хватает, а время уходит, и она не знает, что делать.

Рассказала мне она о своем безвыходном положении и со слезами спрашивала моего убогого совета. И поставила она меня в крайне затруднительное положение, и не знал я, что и советовать ей...

Только вдруг меня точно что осенило: я благословил ее образком святителя Афанасия Сидящего, который мне был дан юродивым, и сказал ей:

— Вы теперь для воспитания детей живете в Ельце. Со­ветую вам в первое же воскресенье одеть ваших деток в праздничное, лучшее платье и пойти с ними в каменный храм, который от вас недалече, и когда войдете в храм, по­ставьте всех детей ваших перед местной иконой Божией Матери и научите их, чтобы они, когда запоют «Достойно есть яко воистину...», стали бы все на коленки, а вы — по­зади их, и все вы просите Матерь Божию, чтобы Она при­няла вас под покров Своего милосердия. Смею уверить вас, что Матерь Божия, увидав ваши слезы и смиренную молит­ву веры вашей, испросит вам милость от Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, и вы безбедно проживете, и дети ваши получат желаемое вами воспитание.

Совет этот, верую, внушенный мне свыше, г-жой Щер­баковой был исполнен в точности, и Матерь Божия вняла их сиротской молитве: вскоре заболел при смерти брат ее, Д. В. Наумов, и перед концом своим для всех неожиданно распорядился своим имением не в пользу братьев, людей состоятельных, а в пользу своей сестры-вдовы, и в этом смысле, не сказав никому из близких, он и оставил по себе духовное завещание. Вскорости тут он и умер, и г-жа Щер­бакова получила со своими детьми все его достояние.

И вышло благословение святителя Афанасия Сидящего на помощь дворянке, и притом первой, которая пришла ко мне за духовным советом. Вот что значили слова блажен­ного: «Он всё больше любит помогать дворянам».

Но тут вскоре начались для меня новые скорби от игу­мена, и в оправдание предсказания юродивого умер благодетель и верный защитник нашего настоятеля, благочин­ный архимандрит В., и как только началось на меня новое гонение от игумена, его и уволили от настоятельства на покой — и исполнились, таким образом, слова юродивого: «Как его тронешь, так и свои поручи сронишь!»

[1] Святитель Афанасий Цареградский (Лубенский) (1597-1654) име­нуется Сидящим, т. к. был погребен необычным для России, но традицион­ным для восточных патриархов способом: его тело в полном облачении было помещено в кресло и опущено в каменную гробницу. Вскоре были обретены нетленные мощи святителя. Память — 2/15 мая.

[2] Схимонах Феодор (в миру Фёдор Захарович Ключарёв) (16.01,1810 — 21.07,1872) — из дворян Тульской губ, В скиту Оптиной пустыни с 1860 г. Супруга поступила в Белёнский девичий монастырь. Келейно пострижен в мантию, за несколько дней до кончины — в схиму. Многолетний благотво­ритель обители.

Из книги «Записки игумена Феодосия»