Письмо игумена Антония (Бочкова) по поводу известного дела Игумении Митрофании и в чем заключается истинное монашеское жительство
<img src=http://www.optina.ru//photos/blog/P1020394.jpg hspace=10 vspace=10 align=left>Об себе пишете Вы, многоуважаемый Иван Александрович, что не можете сказать ничего утешительнаго о себе, и что стали хуже прежнего. Это еще не совсем плохо, когда видим, что плохо, а то нехорошо, когда человек ничего нехорошего в себе не видит. Покойный О. Игумен Антоний называл Петербург безгрешным городом. Ни в чем греха не знает. Кажется, об собственном исправлении из современных людей никто не помышляет, а в преизбытке любви, каждый заботится более об исправлении ближняго. Главная же забота Петербургских ревнителей, кажется, устремлена на исправление нас грешных монахов. Чего, чего не писали и не придумали по поводу дела Игумении Митрофании. Но при этом случае все высыпают запас давно готовых предположений, беспристрастно же никто не взглянул на это дело. По нашему мнению, главная вина Игумении Митрофании то, что она в угоду миру увлеклась мирскою деятельностию, забыв, что призвание инока - жизнь келлейная, очищение сердца от страстей, служение Богу, а не служение миру. Мир, хотя бы он называл себя страждущим человечеством, не должен отвлекать инока от задачи собственно иноческой. Если инок в тиши своей келлии занимается своим монашеским делом, как следует, то никто ничего не вправе требовать от него больше.
Внешняя полезная деятельность монаха, та придача, которая может быть и не быть, смотря по обстоятельствам, насколько она мешает и не мешает, собственно, монашескому делу. Допускать монашество не иначе как с условием внешней полезной деятельности, значит отрицать монашество само по себе. Это напоминает немного тех, которые терпели существование академии наук, только на том основании, что она издавала календари. Призвание монаха по мере сил подражать Антонию Великому, который пустыни был житель и вселенную утвердил молитвами своими. Кажется и это не бесполезно, но мир этого знать не хочет. А Митрофания всею своею деятельностию усиленно поддерживала неправильный взгляд на монашество, хотела угодить миру и по Божию суду наказана миром. Уже в первые годы своей монашеской жизни она увлекалась мыслью о внешнем благотворении. Понемногу стала забывать долг внутреннего хранения. К этому присоединились самонадеянность, честолюбие и другие человеческие немощи, которые довели ея до теперешняго ея положения. Теперь ея все порицают, но никто не хочет вынести того заключения, что монахов не следует обязывать к внешней мирской деятельности. Впрочем, простите мне, что увлекся многословием и празднословием. Не о подобных делах пускаться в рассуждения следовало бы мне, а паче всех следовало бы мне помнить, что семя тли во мне есть.
1 комментарий
Рекомендованные комментарии
Join the conversation
You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.
Note: Your post will require moderator approval before it will be visible.