Перейти к публикации

OptinaRU

Модераторы
 Просмотреть профиль  Активность

  • Публикации

    3 316

  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    277

Записи блога, опубликованные пользователем OptinaRU

  1. OptinaRU
    Старец Анатолий обладал удивительным даром: в нескольких словах сказать человеку самое важное, утешить, поддержать, наставить. Каждое из его духовных чад было самым дорогим и любимым – других у батюшки просто не было. Всех вмещало его сердце, на всех хватало у него слов утешения и Христовой любви. 
    Преподобный особенно любил детей. Когда в Шамординской обители устроился детский приют, отец Анатолий, несмотря на множество дел, стал его усердным и заботливым попечителем, с любовью вникал во все их интересы и нужды, имел на их нравственное воспитание весьма доброе влияние. Дети питали к нему искреннее доверие и были с ним вполне откровенны. Иногда, после исповеди, некоторые вспоминали что-нибудь не сказанное и писали ему письма, и он, несмотря на свою занятость, отвечал им и давал наставления.
     
    Сохранилось воспоминание о том, как отец Анатолий, приезжая в Шамордино, поддерживал бодрость духа унывающих от тяжелой работы сестер, воодушевлял их своим примером. Однажды сестры раскидывали на поле навоз и плакали, утомленные непривычной работой. Старец, приехав, взял вилы и сам стал раскидывать. Уныния как не бывало!
    Привозил он труженицам то пряников мятных, то баранок Оптинских, утешая юных искательниц Горнего мира. Приезжая, всех благословлял, утешал, и не удивительно, что сестры, увидев его, радостно бежали навстречу дорогому батюшке.
     
    В общении преподобный Анатолий был очень прост. Весело, шутливо что-нибудь рассказывал, но в этих рассказах очень метко обличал чьи-нибудь греховные мысли или недостатки. Был очень доверчив и, относясь сам ко всем просто, не подозревал ни в ком обмана. Ко всем он имел искреннюю любовь, но особенно, конечно, он любил своих духовных детей. Когда он узнавал что-нибудь дурное о ком-либо из своих духовных детей, то никогда не делал выговора, но ждал, когда сам человек сознается и раскается. Матушка игуменья говорила о нем: «Это не отец, а нежная мать своим детям».
     
    Из жития прп. Анатолия (Зерцалова)
  2. OptinaRU
    От разговоров и сближения с женским полом он очень уклонялся; даже и в церкви обыкновенно мужчин становил в одну сторону, а женщин прогонял в другую, не взирая ни на кого. Он говорил: «Не верь, брат, их слезам. У нас с ними брань до гроба. По слову Святого Исаака Сирина: как в стекло бросить камень, оно цело не будет, так и разговаривать с ними, цел не будешь». Однажды, когда он шел в церковь, какая-то госпожа стала его о чем-то спрашивать. Он, притворяясь немым, не отвечал ей, а когда она подошла к нему и тронула его, он вдруг обернулся и замахнулся на нее костылем, и госпожа в испуге бросилась бежать от него.
     
    Слово отец Палладий имел твердое, склонявшее всех невольно слушаться его. Он всем говорил правду, и нисколько не стеснялся объяснять сделанную ошибку кому бы то ни было, новоначальному ли, или настоятелю. Был случай, что отец Палладий не побоялся и перед архиереем высказать свою прямоту.
     
    Один из бывших калужских Преосвященных, по переводе в другую епархию, был вызван в Петербург для присутствования в Святейшем Синоде, и просил знакомого ему оптинского настоятеля прислать к нему кого-либо из оптинских иноков в экономы на архиерейское подворье. Отец Палладий и отправлен был в Петербург, но и там не изменил своего твердого характера.
     
    Однажды он какой- то важной особе сказал что-то очень просто. Она принесла жалобу Преосвященному на него. Преосвященный сделал ему замечание. Отец Палладий отвечал: «Владыка святый! Да что с бабами путаться? Да! Разве не знаешь, что оне Предтече отрубили голову?». Преосвященному это замечание не понравилось, и он хотел устрашить о. Палладия. «Я, – говорит, – пошлю тебя под начал на Валаам». Отец Палладий как стоял, так и повалился Преосвященному в ноги: «Владыка святый! Явите свою отеческую милость, пошлите меня туда. Вы такое мне окажите благодеяние, что по гроб буду за вас молить Бога». Владыка помолчал и сказал: «Хорошо».
     
    На другой день отец Палладий приходит к Преосвященному: «Владыка! Благослови, – говорит, – мне паспорт». – «Для чего?» – «Да вчера хотели отправить меня на Валаам. Благословите, я сегодня пойду». Преосвященный усмехнулся и сказал: «Я хотел устрашить волка лесом, а волка как ни корми, он все в лес глядит». Через несколько времени отец Палладий был уволен в обитель с выговором настоятелю.
     
    Возвратившись в Оптину, он явился к настоятелю и сказал: «Куда ты меня послал? Да! Разве ты не знаешь, что я дурак? Да! Вот тебе и выговор за меня. Да! Впредь будешь умнее, будешь знать, кого посылать. Да! Я тебе говорил, что я не гожусь».
     
    Иеромонах Климент (Зедергольм)
     
    Из книги «Подвижники благочестия Оптиной Пустыни»
    Фрагмент жизнеописания иеродиакона Палладия (Иванова).
  3. OptinaRU
    Однажды преподобному Антонию было видение о том, как враг всюду и всем расставляет сети. Смутился подвижник и, вздохнув, сказал: «Господи, кто же может избежать этих сетей?» И услышал ответ: «Смиренные». Надо стараться стяжать смирение, без него все наши подвиги ничего не значат. Если подумает человек, что он — нечто, то пропал. Для Господа приятнее грешник смиренный, чем праведник гордый.
     
    Преподобный Макарий Египетский отличался особенными духовными дарованиями. Он и называется не просто святым, а Великим. Но вот у него однажды появилась мысль, что он для области, где жил, служит как бы духовным центром, солнцем, к которому все стремятся. На самом деле это так и было. Но когда преподобный помыслил нечто такое о себе, то был к нему голос, говоривший, что в ближайшем селении живут две женщины, которые угоднее Богу, чем он. Старец взял посох и пошел искать тех женщин. По Промыслу Божию он скоро их нашел и вошел в их жилище.
     
    Женщины, увидев преподобного Макария, упали ему в ноги и не находили слов для выражения своего удивления и благодарности ему. Преподобный поднял их и начал просить открыть ему, как они угождают Богу.
     
    — Святый отче, — сказали женщины, — мы ничего не делаем угодного Богу, помолись за нас, Господа ради.
     
    Но преподобный начал настаивать, чтобы они не скрывали от него своих добродетельных дел. Женщины, боясь ослушаться старца, начали говорить ему о своей жизни:
     
    — Мы были чужими друг другу, но, выйдя замуж за родных братьев, стали жить вместе и вот уже пятнадцать лет не разлучаемся. За это время мы ни разу не поссорились и не сказали друг другу ни одного обидного слова. Стараемся, по возможности, почаще бывать в храме Божием, соблюдаем установленные посты. Сколько можем, помогаем неимущим... Ну, с мужьями живем, как с братьями, а уж больше решительно ничего нет у нас доброго.
     
    — А что, — спросил старец, — считаете ли вы себя святыми или праведными за добро, которое делаете?
     
    — Святыми? — удивились женщины. — Какие мы святые или праведные?! Мы величайшие грешницы. Помолись о нас, святый отче, да помилует нас Господь!
     
    Преподобный преподал им свое благословение и удалился в пустыню, благодаря Бога за полученное вразумление. Женщинам он не сказал ни слова о своем видении, боясь, как бы не повредить им своей похвалой.
     
    Подобно Макарию Великому, и святому отшельнику Питириму Ангел возвестил однажды, что, несмотря на его подвиги, он не достиг еще той святости, как одна послушница, живущая в общежитии в монастыре. По внушению Ангела святой Питирим отправился в указанный монастырь. Придя туда, он попросил игумению показать ему всех сестер обители. Когда все явились и начали подходить под благословение, святой Питирим сказал:
     
    — Нет ли еще сестры?
     
    — Есть, — сказала игумения, — но ее нельзя привести, она наполовину безумная, и мы ее терпим в монастыре только из сострадания.
     
    Святой все-таки велел ее привести. Пришла она в жалком рубище, со сбитым платком на голове.
     
    — Где ты была, мать? — спросил святой.
     
    — У выгребной ямы лежала.
     
    — Что же ты, мать, лучшего места не нашла?
     
    — Да лучшего места я и не стою.
     
    Святой Питирим позволил ей уйти, а затем, обращаясь к игумении и сестрам, сказал:
     
    — Ваш монастырь имеет неоценимое сокровище: эта смиренная сестра ваша есть великая угодница Божия.
     
    Услышав это, все сестры взволновались. Одна призналась преподобному, что часто била сестру; другая всячески поносила ее; третья относилась к ней с величайшим презрением, не считая ее даже за человека; четвертая призналась, что часто нарочно выливала на нее помои. Сестры хотели тотчас же попросить прощения у обиженной, но та, узнав об их намерении, тайно оставила монастырь, избегая славы, которая погубила бы ее. Господь сказал: «...Всяк возносяйся смирится, и смиряяйся вознесется» (Лк. 14, 11).
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  4. OptinaRU
    Все полезно нам предавать суду Божию и во всем располагаться на всеблагий Промысл Божий. В Православной Церкви есть мудрое слово: человек предполагает, а Бог располагает. Мы предполагаем так, а Господь да устроит о нас полезное, якоже угодно будет Его всесвятой и всеблагой воле. Только в настоящем положении, для успокоения нашего, крепко да держимся утешительного псаломского слова: открый ко Господу путь твой и уповай на Него, и Той сотворит. И изведет яко свет правду твою и судьбу твою якоже полудне. Повинися Господеви и умоли Его. Не ревнуй спеющему в пути своем, человеку творящему законопреступление (Пс. 36, 5-7).
     
    Многие дела человеческие бывают так: думаем и предполагаем одно, а выходит другое. Только в одном ошибки не бывает – если стремится человек к исполнению воли Божией во всяком предложенном деле, то хотя бы видимого успеха в этом деле не получил, Всеблагий Господь доброе намерение вменяет ему в самое дело. Если, по слову преподобного Исаака Сирина, и совершенство совершенных несовершенно, то тем более дела обыкновенных людей лишены совершенства, а совершаются со многими ошибками и недосмотрами.
     
    Впрочем, ни в коем случае унывать и паче меры печалиться и скорбеть не должно, а надеяться и уповать, что благодать Божия, оскудевающее восполняющая, и всесильная Божия помощь сильны все привести к полезному концу. – Не вотще Господь глаголет в Святом Евангелии: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5) и паки: невозможная от человек, возможна вся от Бога (Лк. 18, 27).
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  5. OptinaRU
    Установлено, что эта книга[1] была в библиотеке Достоевского, вместе с книгами Симеона Нового Богослова, Ефрема Сирина, Исаака Сирина, Парфения, Филарета, Хомякова, Самарина и другими[2]. Иеросхимонах Оптиной пустыни Леонид, в схиме Лев, умерший в 1841 году, вскоре после посещения его Парфением стал основателем оптинского старчества, без которого мы не представляем себе религиозной жизни России XIX века.
     
    В монастыре, описанном в «Братьях Карамазовых», даны две основные фигуры монашествующих: светлая — Зосимы, и темная — Ферапонта. Противоположение сделано вполне закономерно, так как и тот и другой тип исторически верен.
     
    «Считаю, — писал Достоевский, — что против действительности не погрешил: не только как идеал справедливо, но и как действительность справедливо» (Там же: 102). «Сделаю дело хорошее: заставляю сознаться, что чистый, идеальный христианин — дело не отвлеченное, а образно реальное, возможное, воочию предстоящее» (Там же: 68).
     
    В «Жизнеописании» о. Леонида прежде всего «воочию предстоит» Ферапонт романа, что для понимания Достоевского особенно важно. В книге рассказывается об одном валаамском монахе Евдокиме, который «уповал достигнуть духовного преуспеяния одними внешними подвигами… не замечал в себе ни кротости, ни любви, ни слез, ни смирения. Напротив, сухость, жестокость души, зазрение (осуждение) всех и другие, хотя и скрываемые, страсти томили старца. Он не находил себе покоя, хотя исполнял все должное… и помыслы склоняли его к самоубийству»[3].
     
    Здесь же приведено письмо о. Леонида в связи с каким–то другим подвижником «высокого жительства». «О жизни монашеской, — пишет о. Леонид, — не всяк может здраво судить. А об В–не пусть думают, как кому угодно, и ублажают его высокое жительство, но мы к оному веры не имамы и не желаем, дабы кто следовал таковой его высоте, не приносящей плода. «От плод бо их, — сказано, — познаете их» (Мф. 7, 16). А плод духовный есть любовь, радость, мир, долготерпение, вера, кротость, воздержание и прочее. Сожалея об нем, желаем ему прийти в познание истины»[4].
     
    Дальше в «Жизнеописании» рассказывается, как о. Леонид вразумлял и других монахов, надеющихся на свои высокие подвиги, как снимал с них вериги и учил смирению, этой «предтече любви». Но кроме ношения вериг и иного телесного подвижничества, карамазовский Ферапонт дан Достоевским и как «духовидец», как мистически одаренный.
     
    «— А что, великий и блаженный отче, — спрашивает его в романе захожий монашек, — правда ли… будто со Святым Духом беспрерывное общение имеете?
    — Слетает. Бывает.
    — Как же слетает? В каком же виде?
    — Птицею…» (14: 154).
     
    Можно было бы возмутиться и обвинить Достоевского в нехорошей выдумке, если бы в «Жизнеописании» со всей честностью христианской, оптинской мысли не был приведен рассказ о посещении о. Леонидом Софрониевой пустыни.
     
    «В то время, — читаем мы, — там жил в затворе (в саду. — С.Ф.) иеросхимонах Феодосий (Ферапонт жил за пасекой. — С.Ф.), которого многие почитали духовным мужем и прозорливцем, так как он предсказал и войну 12–го года, и некоторые другие события. Отцу Леониду его устроение (духовное) показалось сомнительным. Он спросил его, как тот узнаёт и предсказывает будущее. Затворник отвечал, что Святой Дух ему возвещает будущее; и на вопрос старца Леонида — каким образом возвещает? — объяснил, что Дух Святый является ему в виде голубя и говорит с ним человеческим голосом. Отец Леонид, видя, что это явная прелесть вражия, начал предостерегать затворника, но тот оскорбился…
     
    Отец Леонид удалился и, уезжая из обители, сказал настоятелю: «Берегите вашего святого затворника, как бы с ним чего не случилось». Едва о. Леонид доехал до Орла, как узнал там, что Феодосий удавился»[5].
     
    Таким образом, «Жизнеописание» дало Достоевскому, во–первых, портреты живых Ферапонтов русской действительности XIX века, а во–вторых — и это еще более важно, — право уверенного и беспощадного их разоблачения: до него их уже разоблачили оптинские старцы. Достоевский увидел, что ферапонтовское монашество есть не только факт, но факт, осуждаемый Церковью. Узнать об этом, таком близком по времени осуждении, для него было очень важно, даже если он знал, что этот вид внутрицерковного заблуждения подвергался такому же резкому осуждению у древних Отцов Церкви, например у преподобного Никиты Стифата, ученика преподобного Симеона Нового Богослова (XI век), книга которого стояла на полке у Достоевского.
     
    «Многие из верных и ревностных христиан, — пишет преподобный Никита, — тела свои многими подвижническими трудами и телесными деланиями измождили… но как они при сем не имеют умиления от сокрушенного и благолюбивого сердца, и милосердия от любви, то оставлены пустыми… и ложесна свои неплодными и слово бессольное и бессветное»[6]. Достоевский в создании Ферапонта мог опереться не только на «Жизнеописание» о. Леонида, но и на общее учение Церкви, начиная с евангельских обличений «неплодной смоковницы» (Мф. 21, 19 - 22) и лицемерного законничества[7].
     
    Теперь нам все это до очевидности ясно, но, чтобы почувствовать ту помощь, которую оказал Достоевский в формировании сознания нашей церковной эпохи, достаточно привести одну недоумевающую фразу из современной Достоевскому критической литературы, считавшей себя церковной. «Отшельник и строгий постник, Ферапонт… почему–то изображен неблагоприятно и насмешливо»[8], — писал К. Леонтьев — человек, который по своему оптинскому «стажу» должен был бы понять — почему...
     
    Ферапонт Достоевского выведен великим противником старчества. И это взято из «Жизнеописания», полного данных о гонениях на о. Леонида за старчество, введенное им в Оптиной. Дело, оказывается, дошло до того, что о. Леонида и его учеников стали подозревать в ереси и даже в «масонстве», причем подозревали и гнали его такие влиятельные лица, как два архиерея — Тульский и Калужский. Только вмешательство двух Филаретов — Киевского и Московского — и заступничество Игнатия (Брянчанинова) спасли старца. И само учение о старчестве, данное Достоевским в романе (глава 5, книга 1), во многом взято из «Жизнеописания»...
     
    «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8), а с Ним все та же и Церковь Его. В этом так было нужно убедиться Достоевскому, утомленному зрелищем темноты внутри церковной ограды. Отделить Зосиму от Ферапонта значило для него (и теперь значит для всех нас) — отделить Церковь от ее двойника...
     
    Отделяя Зосиму от Ферапонта и противополагая их, Достоевский не выдумывал, как его заподозрили, «нового христианства» — «зосимовского» или даже «Мережковского», а только нашел, где припасть устами к его древнему и вечно живому источнику. Это «где» был русский монастырь Калужской епархии.
     

    ______________________________________________________________________________


     
    [1] Жизнеописание Оптинского старца иеромонаха Леонида, в схиме Льва. М., 1875.
    [2] См.:Гроссман Л. П. Библиотека Достоевского: По неизданным материалам. Одесса, 1919. С. 154.
    [3] Жизнеописание Оптинского старца иеромонаха Леонида, в схиме Льва. С 7—8.
    [4] Там же. С. 55
    [5] Там же, с. 56 - 57
    [6] Добротолюбие. М., 1900. Т. 5. С. 159.
    [7] Продолжатель учения Тихона Задонского — Георгий, затворник Задонский (ум. 1836) — пишет об известных ему ферапонтах: «Гладко, ласково и тихо говорят, много постятся и много молятся; но как коснешься их, то не горьки ли? Опалят ненавистью, злобой, завистью и немилосердием. По сим плодам и древеса в познание приходят» (Георги й, затворник Задонский. Письма. 4–е изд. Воронеж, 1860. С. 251).
    [8] Леонтьев К. Н. О всемирной любви. С. 297.
     
    Из Собрания сочинений Фуделя С.И.
  6. OptinaRU
    Молчаливый Тит очень часто говел и приобщался Святых Христовых Таин. Проведши пред исповедью целую седмицу в строгом посте и усиленных молитвенных бдениях, брал он незажженную свечу и подходил с нею к отцу Феодоту по окончании утреннего богослужения, что означало желание его исповедаться. Безмолвная исповедь молчальника, сопровождалась всегда слезами и рыданиями: прочитав вслух исповедующегося последование к исповеди и молитву исповедания грехов, отец Феодот давал ему обычное разрешение и затем прочитывал ему последование к Святому Причащению.
     
    К Святым Христовым Тайнам Тит тоже приступал с особенным умилением и многими слезами, после чего задумчивое всегда лицо его цвело особенною радостью, взоры же и кроткая улыбка выражали благодатное состояние его души.
     
    Некоторые знамения удостоверяли, что молитвы молчаливого подвижника были благоприятны Богу: отец Феодот имел престарелого родителя, заштатного и вдового священника отца Иосифа, который, переселившись к сыну, пожелал жить поближе к церкви, для чего и пристроил для него отец Феодот отдельный покой к сторожке церковной. Поселившись там, отец Иосиф сделался ближайшим соседом молчаливого Тита, свидетелем и постоянных молитвенных его подвигов.
     
    По словам отца Иосифа, неоднократно слышалось ему в ночное время в келии Тита необыкновенно сладостное пение церковное, как бы многих голосов, певших согласно некую Божественную песнь. Проснувшись однажды при этом пении, подвигаемый любопытством, отец Иосиф тихо встал с ложа своего и подошел к стеклянной двери, разделявшей покой его с келиею Тита. Пение мгновенно прекратилось, и он увидел сквозь дверь только одного Тита, коленопреклоненно молившегося пред своею иконою.
     
    В другой раз, тоже ночью, был разбужен отец Иосиф необыкновенным светом и благоуханием, которые разливались из келии молчальника. Устрашенный этим необычайным явлением, трепеща всеми членами, подошел опять старец к двери Титовой, и по-прежнему лишь одного его увидел молящимся на коленях, осеняемым тусклым светом неугасимой его лампады. Слышанное и виденное им хранил благочестивый старец в глубине своей души, и только пред кончиною своею передал о том сыну своему отцу Феодоту и некоторым другим благочестивым людям Козельска.
     
    Почувствовав приближение кончины своей, Тит знаками просил позвать к нему отца Феодота. Когда тот пришел к нему, молчальник ясно и чисто произнес: «исповедуй меня и причасти Святых Таин, ибо близится мой конец». Изумленный такою нечаянностью, с благоговением принял он от него первую изустную исповедь, затем причастил умирающего Святых Христовых Таин и напутствовал его таинством Елеосвящения. Поблагодарив отца. Феодота за всегдашние его к нему благодеяния, Тит просил о поминовении его при совершении им Божественной литургии; в знак же и своих о нем загробных молитв, подарил он отцу Феодоту единственное сокровище свое – келейную свою икону святителя Христова Николая, бывшую неразлучною спутницею труженической его жизни.
     
    Священномученик Никодим (Кононов)
    Из книги «Подвижники благочестия Оптиной Пустыни».
  7. OptinaRU
    Милосердием и долготерпением Божиим паки сподобляемся встретить праздник Рождества Христова. Поздравляю всех вас со всерадостным сим христианским торжеством.
     
    Прародителям нашим, изгнанным за преступление из рая, милосердый Господь обещал послать Избавителя, Которого древние называли Мессией и Христом. Избавителя Сего люди ожидали пять тысяч с половиной лет. И когда Он родился, Церковь торжественно побуждает всех прославлять Его: «Христос раждается, славите». А что значит: «Христос с небес, срящите»? Христами, то есть помазанниками Божиими, древние называли царей, первосвященников и пророков. Поэтому Церковь торжественно и объявляет, что родился не простой Христос, а Христос с небес, то есть Бог и Человек, как сказано в псалмах: Бог Господь, и явися нам. Благословен грядый во имя Господне (Пс. 117: 27, 26).
     
    «Христос на земли, возноситеся», то есть торжествуйте внутренно и внешне. «Пойте Господеви вся земля, и веселием воспойте людие, яко прославися». Как прославился? Только что родился Христос, и тотчас вся воинства Небесная в полуночи, ввиду бдящих пастырей, прославляет Его: Слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение (Лк. 2: 14). И восточные мудрецы, или волхвы, пришли из далеких стран на поклонение Рождшемуся Христу, и принесли Ему дары — злато, ливан и смирну. Прославился Христос и несказанным смирением: родился в убогом вертепе, и в пеленах положен был в скотиих яслях, будучи Единородным Сыном Божим и Богом всех.
     
    Созерцая все это, Святая Церковь воспевает: «Странствия Владычня, и безсмертныя трапезы, во убозем вертепе высокими умы, вернии придите, насладимся, воплотившееся Слово неизреченно уведевше, Егоже величаем». Творец видимого и невидимого мира на земле явился странником, не имея где главы подклонити, и за грехи рода человеческого принес Себя в жертву Богу и Отцу вольными страданиями и крестной смертью, и питает верных бессмертной трапезой в Таинстве Святого Причащения. Все это мы должны созерцать мыслью умов наших, возвышенной от всего земного; и тогда только достодолжно можем наслаждаться Таинствами веры и встречать Христа и прославлять Его. Еже буди всем нам получити неизреченным милосердием и всесильною помощию Рождшагося Христа Господа. Аминь.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  8. OptinaRU

    «Аз не забуду тебе»

    Автор: OptinaRU,

    ... много ли таких семейств в отечестве нашем, где и доныне не считают за стыд учить детей с самого начала Псалтирь Давида? Вы молчите, – так я скажу, что их слишком мало. Зато француза или немца в редком дворянском доме не встретишь. А что напечатано церковной печатью, не дозволяется иногда детям брать и в руки – боясь, что испортят выговор французский и будут говорить дурно. Но Павел наш был воспитан не по моде, а по правилам христианской нравственности, и был слишком счастлив; не читавши никогда сочинений Вольтера, Фоблаза и русского развратника Боркова, которых едва ли знал по слуху; имен сих я никогда от него и не слыхал, следовательно, будучи чист душою и от колыбели до могилы девственник – в полном смысле этого слова, – мог чистым сердцем возносить молитвы к чистому Богу, и душа его не могла обуреваться порочными помыслами и воспоминаниями скверными. Он не знал их, он далек был от всего порочного и близок был к одному благочестию.
     
    Судьба меня из шумного света, перебросив в стены монастырские, сроднила душою с Павлом, он узнал меня, а я постиг его. Часто рассказывал мне все, что случалось с ним от юности, требовал от меня той же откровенности, но я, видя его чистую душу, боялся возмутить рассказами совершенно для него новыми и непонятными для простого и доброго сердца; молчал ему о том, что поколебало б его, и он иногда бывал за мою недоверчивость в негодовании; но я считал лучше переносить оное, нежели напоить его ядом тяжких рассказов, которые, ежели начать описывать, то потребны стопы бумаги...
     
    Много ли найдется молодежи всех состояний, сохранивших себя в девстве посреди соблазнов мира? Много ли? – спрашиваю вас, воспитанников моды – насчитаете в богатых гостиных? Не вы ли полуфранцузским языком защищаете свои наглости; но Павел был не таков; по рождению – дворянин, по духу – христианин, и со словом «атеист» был незнаком...
     
    Павел пешком, с котомкой за плечами, опираясь на палку, едва тащится от усталости, но дух его парит в обитель давно желанную. Вечерело, когда Павел доходил до знакомого нам соснового бора, окружающего Пустынь, повернул направо в чащу леса, и, не зная дороги, блуждал в лесу по различным направлениям; вдруг слышит благовест в большой колокол монастырский – звон сей созывал братию Оптиной Пустыни и верных христиан на всенощное бдение в храм Казанской Божией Матери, на канун ее торжества. Павел перекрестился, поблагодарил Бога, так чудесно показавшего ему дорогу в обитель, и пошел на гул колокола. Подходит к Пустыне. Высокая колокольня указала путь святых врат монастырских, и Павел с молитвою и радостным сердцем забыл усталость, идет прямо в храм Казанской Богоматери. Едва переступил он за порог дверей церковных, как видит брата своего Ермогена с книгою в руках, идущего, как нарочно, к нему навстречу, за ним чинно по обеим сторонам с правого и левого клиросов тянулись певчие. Павел недоумевал, но вдруг лития началась, канонарх, брат его, громко воскликнул: «яко воистину древняго кивота пречестнее». Певчие повторили сии слова стройными напевом. Павел был в восхищении, его пленила огромностью своею церковь Казанской Богоматери и стройный голос поющих. «Я думал, – говорил он, – что нахожусь на небе и в лике Ангелов, слушаю похвальную песнь Преблагословенной Богородице». Отслушав всенощную, кончившуюся в полночь, Павел отправляется на монастырскую гостиницу для ночлега. Заметить надобно, что у Павла дорогою от жара и пыли разболелся глаз сильнее прежнего, и в тот день, когда пришел в монастырь, болел сильно, и он стоял в церкви с завязанным глазом. Здесь сбылись слова Спасителя: аще забудет жена исчадие чрева своего, но Аз не забуду тебе (Ис. 49, 15). Сотворилось чудо, Павел проснулся утром здрав, Пресвятая Богородица исцелила его. Утром на Казанскую Павел повидался с братом Ермогеном и гостил около двух недель, осматривая обитель. Наконец, со слезами на глазах вместе с братом своим Семеном поклонились до лица земли отцу Строителю (прп. Моисей (Путилов) - настоятель монастыря с 1826 года до своей кончины в 1862 году) и просят его включить их в число братства Богоспасаемой Обители. Строитель ответствует словами рекшего: грядущаго ко Мне не изжену (Ин. 6, 37), принимает их в обитель.
     
    Монах Порфирий (Григоров)
     
    Из книги «Подвижники благочестия Оптиной Пустыни». Жизнеописание монаха Павла (Трунова)
  9. OptinaRU
    В светоносную ночь, после прочтения полуношницы, бывает торжественное исхождение и обхождение храма священнослужителями и всеми верными с возжженными свечами, при несении креста и святых икон и звоне колоколов. Это церковное действие прямо указывает на Евангельскую притчу о десяти девах, в полуночи пробужденных воплем: Се, жених грядет, исходите в сретение его. Тогда восташа вся девы тыя и украсиша светилники своя... и изыдоша в сретение жениху (Мф. 25: 1 - 7). Девы эти — души верующих. Жених — Христос. Ночь — жизнь века сего. Светильники — вера и добрые дела... Как Евангельская притча, так и торжественное обхождение храма верными при звоне колоколов изображают всеобщее воскресение при конце мира, когда глас трубы Архангельской возбудит всех мертвых, и верующие в Господа, подобно Евангельским девам, изыдут в сретение Ему со светильниками своими, каждый по достоинству своему.
     
    Когда совершается это торжественное шествие около храма, двери церковные затворяются. Идущие верные видят в храме свет, а на пути перед собой и около себя — непроницаемый мрак, и так приходят в преддверие храма к затворенным дверям. Не означается ли сим, что все, воскресшие во всемирное воскресение, издали узрят чертог небесной славы, но не все внидут в оный, а только достойные, у которых светильники, как у мудрых дев, не угаснут при встрече Жениха - Христа. Остальные же, у которых, как у юродивых дев, светильники угаснут, тщетно будут повторять начало церковного стиха: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам да вниду в онь».
     
    В преддверии храма, перед затворенным оного входом, первенствующий служащий, сотворив обычное пасхальное начало прославлением Святой Троицы и пением: «Христос воскресе», с крестом в руках, отверзает двери церковные и первый входит в храм, а за ним входят, без различий, и все прочие христиане, поющие радостную церковную песнь: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав». Непрестанно являются служители алтаря в блистающих одеждах, непрестанно зрим Крест Христов, и поклоняемся сему знамению спасения нашего, непрестанно осеняемся курением священного фимиама; у всех в руках возжженные свечи; в устах же у всех, и служащих, и поющих, и предстоящих, только и слышится радостное: «Христос воскресе!»
     
    Так празднуется временная Пасха Христова на земле и к сему празднованию допускаются все христиане, достойные и недостойные, потому что настоящая жизнь подлежит изменению: нередко достойные делаются недостойными, и наоборот — недостойные делаются достойными, что явно показано на Иуде и разбойнике. Первый был в лике избранных дванадесяти апостолов Христовых, три лета следовал за Христом, непрестанно слушая учение Его, и имел дарование изгонять бесов и исцелять многоразличные болезни. Но наконец, обезумев от нерадения и сребролюбия, предал Христа, и погиб навечно. Разбойник же более тридцати лет был в шайке закоренелых злодеев, но, вразумившись на кресте, исповедал волею Распеншагося Сына Божия Господом и Царем, и первым вошел в рай. Примеры эти да содержим всегда в памяти, чтобы воздержаться от греха осуждения, хотя бы мы видели кого-либо и при конце жизни грешащим, как убеждает нас святой Иоанн Лествичник.
     
    Но иной будет порядок празднования на Небеси Пасхи вечной после всеобщего воскресения и суда. К празднованию оной будут допущены только одни избранные, достойные. И кто единожды допущен будет в чертог Небесный к празднованию Пасхи вечной, тот навечно и останется в лике празднующих оную, во гласе радования. Кто же окажется недостойным участия в этом праздновании, тот пребудет в вечном лишении и вечном отчуждении. Все мы, христиане, пока живы, должны быть осторожны и внимательны к своему спасению. И мнящиеся из нас стояти, по слову апостольскому, да блюдутся, да не падут, памятуя всегда ужасающий пример погибшего Иуды. Немощные же из нас и падающие да возбуждаются надеждой исправления, видя утешительный пример благоразумного разбойника, наследовавшего рай.
     
    «О Пасха, велия и священнейшая, Христе! О мудросте, и Слове Божий, и сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего».
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  10. OptinaRU
    27 февраля Высокопреосвященнейшим Климентом, митрополитом Калужским и Боровским в Казанском храме Оптиной Пустыни была отслужена Божественная литургия во время которой он совершил диаконскую хиротонию одного из насельников обители.
     
     


  11. OptinaRU
    Истинно так: искушения, посылаемые нам от Бога, точно суть полезны. Из оных мы познаем свою немощь, и можем судить здраво и о ближних, и видим сколь наша вера есть мала, ибо тогда только благодушествуем, когда получаем благое, а когда оные отъемлются, падаем духом.
     
    Вы пребываете не чувствительны, и к молитве холодны, и леностию преодолеваемы. Но, слава Богу, и о сем, что, по крайней мере, сознаете свои немощи и ничтожество. А посему и должны о себе смиренномудрствовать и посмирней мечтать... А где смирение, там неподалеку и спасение!
     
    Вы пишете о своем желании получить в церкви отраду и утешение, но, пришедши домой, остаетесь без всякой отрады, – нам удивительно ваше малодушие. Разве вы не помните, что отрада от Господа даруется нам, иногда не ощущающим, по Его святой и неизреченной благодати, всегда туне, а не по заслугам нашим и мнимым желаниям!
     
    Итак, ежели мы смирим себя по заповеданию Самого Спасителя и советованию святых отец, тогда Великодаровитый и Премилосердый Господь всячески нас утешит, и облегчит бремя наших тягостей. Вы сами довольно знаете, что на всякое искушение – смирение, самоукорение и терпения победа.
     
    Познайте свою немощь и недостаточность к покорности воле Божией и к исполнению святых Его заповедей. От какового познания приобрящете себе смирение и увидите помощь Божию. Человеколюбивый Господь мало того, что прощает наши бесчисленные грехопадения, но еще приемлет истинно кающихся, для сего-то Он, пришед на землю, стал призывать грешников, дабы никто из нас не отчаявался о своем спасении.
     
    Из писем прп. Льва Оптинского
  12. OptinaRU
    Сегодня в нашей святой обители престольный праздник — память великомученика Георгия Победоносца. Во времена гонений на христиан в царствование императора Диоклетиана святой тысяченачальник Георгий претерпел страшные мучения и, не отрекшись от Христа, был казнён. За мужество и за духовную победу над мучителями, которые не смогли заставить его отказаться от христианства, а также за чудодейственную помощь людям в опасности великомученика Георгия называют ещё «Победоносцем». На иконах святой Георгий изображается сидящим на белом коне и поражающим копьём змия. Это изображение основано на Предании и относится к посмертным чудесам святого великомученика: Недалеко от места, где родился святой, в городе Бейруте, в озере жил змей, который часто пожирал людей той местности. Суеверные люди для утоления ярости змея начали регулярно по жребию отдавать ему на съедение юношу или девицу. Однажды жребий пал на дочь правителя той местности. Её отвели к берегу озера, где она в ужасе стала ожидать появления змея. Когда же змей стал приближаться к ней, вдруг появился на белом коне светлый юноша. Он копьём поразил чудовище и спас девицу. Этот юноша был святой великомученик Георгий. Таким чудесным явлением святой прекратил уничтожение людей в пределах Бейрута и обратил ко Христу жителей той страны, бывших до этого язычниками. Изображение на коне символизирует победу над диаволом — древним змием.
    Невозможно нам, братья и сестры, спасти свою душу без стойкости в вере, без деятельного сострадания и истинного братолюбия. Воззовём же к святому великомученику: «Яко пленных свободитель, и нищих защититель, немощствующих врач, православных поборниче, Победоносче великомучениче Георгие, моли Христа Бога спастися душам нашим». Аминь.
     
    Поучение, прочитанное на вечернем богослужении в Оптиной Пустыни
     

    Фотоальбом придела Великомучеников Казансокго храма Оптиной Пустыни
  13. OptinaRU
    Когда я был уже офицером, то в моде были сочинения Шпильгагена. Однажды уговорили меня прочесть «От тьмы к свету». Начал я читать и разочаровался. Все там только тьма, герои и героини тоже исполнены мрака; когда же явится свет-то, думал я, но читал, читал, так до света и не дочитал, все только одна тьма. Оставил я эту книгу недочитанной. Вхожу я однажды в комнату денщика, дать ему некоторые распоряжения: вижу, он спит, а на столе рядом с ним пятачковая книжечка о Филарете Милостивом. Заинтересовался я ею, разбудил денщика, чтобы он открыл двери, если кто придет, а сам взял книжечку и вышел в сад. С первых же страничек я не мог удержаться от слез и с большою охотою прочитал (я вообще читал скоро) всю повесть. Отдал книжечку денщику. Он улыбается:
     
    – Понравилась ли вам моя книжечка?
    – Очень понравилась, – отвечаю, – читал с удовольствием.
    – А я, барин, вашу книгу пробовал читать, как ее… Шпиль… Шпиль… не могу выговорить…
    – Шпильгагена? Ну, что, понравилась?
    – Где уж нравиться, прочел одну страничку, ничего не понял, прочел другую – тоже, ну и бросил.
    – Да и мне она не по вкусу, твоя лучше.
    – Так зачем же вы читаете?
    – Начал читать с чужого голоса, а теперь бросил.
    – Да, – заключил глубокомысленно мой денщик, – там одна пустота.
     
    И он был прав.
    Я читал много и светских книг, и большею частию в них, действительно, одна пустота. Правда, блеснет иногда что-то, как будто отдаленная зарница, и скроется, да и опять мрак. Нынешняя же литература Андреевых и Арцыбашевых совсем уж ничего полезного и утешительного не дает ни уму, ни сердцу. Страшно становится за молодое поколение, которое воспитывается на подобных литературных отбросах.
    И поэзия, и художество сильно влияют на душу человека и облагораживают ее. Например, талантливо исполненная картина, особенно если имеет сюжетом что-либо высокое, случается даже, что перерождает душу – конечно, по благодати Божией.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  14. OptinaRU
    Переменил я образ своей жизни и стал все чаще и чаще задумываться о монашестве. Я вспомнил слово старца Макария, которым он меня предостерегал от отчаяния, и я не давал духу уныния заживаться подолгу в моей душе, но о монастыре мне пока и думать было нече­го: за плечами моими был старик отец, уже обремененный и годами, и немощами, сестра-вдова и подросточек, млад­шая сестричка, — все трое беспомощные, у которых только и было надежды, что на меня да на мой заработок.
     
    Прихо­дилось поневоле мириться с жизнью в мире, и я смирился, в твердом, однако, уповании на то, что рано ли, поздно ли, а изведет меня все-таки Господь на монашеское делание.
     
    Тем не менее, радуясь исполнению сыновнего дол­га, счастливый по службе, любимый начальством в лице благодетеля моего Дивеева, любимый сотоварищами по службе, я бывал иногда, по немощи человеческой, близок к самому тяжелому унынию. Спасался только молитвой ко Господу и Пречистой — и не оставлял меня Господь даже в минуты малодушия моего. А малодушным мне приходи­лось бывать частенько.
     
    Разыгрывалась раз в конторе лошадь в лотерею. Я взял один билет и, когда приступили в моем присутствии к ро­зыгрышу, помолился в сердце своем Преблагословенной, чтобы утешила меня Она выигрышем, дав в нем мне зна­мение в том, что Господь внемлет моей просьбе и я буду иноком.
     
    Не лошадь мне была нужна, но унывающая моя душа жаждала утешения. И я был утешен: билеты все вы­нули, остался один мой, и лошадь, таким образом, мне и досталась. Очень меня это тогда и утешило, и ободрило.
     
    Из книги «Записки игумена Феодосия»
  15. OptinaRU
    Многие из христиан и верующих, по слабости человеческой и малодушию своему, особенно в скорбях и болезнях, имеют обычай нередко говорить: забыл меня Бог (или нас). Вот святой Давид за это и упрекает нас псаломскими словами: Еда забудет ущедрити Бог, или удержит во гневе Своем щедроты Своя? (Пс. 76: 10) Слова эти показывают, что Господь изливает щедроты Своя на создание Свое не только тогда, когда люди ведут себя как следует, но и тогда, когда они прогневляют Господа, как сказано в Евангелии, что Всеблагий Господь, по милосердию Своему, солнцем Своим сияет на злыя и благия, и дождит на праведныя и неправедные (Мф. 5: 45). Сам Господь через другого пророка глаголет к созданию Своему: аще же и забудет... жена... изчадия чрева своего... Аз не забуду тебе (Ис. 49: 15).
     
    Ошибка и заблуждение человечества происходят оттого, что мы не понимаем как следует намерение Божие и волю Божию о нас. Господь, по благости Своей и милосердию Своему, хочет даровать нам вечное блаженство на небе, в Царствии Небесном, а мы, по слепоте своей, более желаем, ищем счастья и благополучия временного, на земле. Вот Господь, по благости Своей и по любви к роду человеческому, и вразумляет нас разными скорбями и болезнями и другими бедствиями, как свидетельствует апостол: Егоже бо любит Господь, наказует: биет же всякого сына, егоже приемлет. Аще же без наказания есте... убо прелюбодейчищи есте, а не сынове (Евр. 12: 6, 8).
     
    Немало между нами и таких, которые хотят и вечное блаженство получить в Царствии Небесном, и вместе с тем желают и временное иметь счастье и полное благополучие. Но это невозможно, как объявляется в слове Божием (Деян. 14: 22): многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие, а наследие со Христом получают только те, которые, Христа ради, на земле переносят различные скорби и страдания, как свидетельствует апостол: понеже с Ним, то есть со Христом, страждем, да и с Ним прославимся (Рим. 8: 17).
     
    Когда же в скорбях наших и болезнях будем малодушествовать и роптать на Бога, и на людей, и на участь свою, в таком случае не прославимся, но и осудимся. Постараемся же исправиться, хотя и не делами, но, по крайней мере, душевным и мысленным расположением, как говорит Иоанн Лествичник: «Не постихся, ни бдех, ни на земли лежах, но смирихся, и спасе мя Господь». И другой, святой Исаак Сирин, говорит: «Смирение и без дел прощает многие согрешения, а дела без смирения безполезны».
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  16. OptinaRU
    Великим постом 1878 года Достоевский слушал лекции Вл. Соловьева о Богочеловечестве, а в мае у него умер маленький сын Алеша (вторая смерть детей). «Чтобы хоть несколько успокоить Федора Михайловича… — пишет Анна Григорьевна, — я упросила Вл. С. Соловьева, посещавшего нас в эти дни нашей скорби, уговорить Федора Михайловича поехать с ним в Оптину пустынь, куда Соловьев собирался ехать этим летом. Посещение Оптиной пустыни было давнишнею мечтою Федора Михайловича»[1] .
     
    Поездка состоялась (совместно с Вл. Соловьевым) в конце июня 1878 года. «Вернулся Федор Михайлович из Оптиной пустыни, — пишет Анна Григорьевна, — как бы умиротворенный и значительно успокоившийся и много рассказывал мне про обычаи Пустыни, где ему пришлось пробыть двое суток.
     
    С тогдашним знаменитым «старцем», о. Амвросием, Федор Михайлович виделся три раза: раз в толпе при народе и два раза наедине, и вынес из его бесед глубокое и проникновенное впечатление… Из рассказов Федора Михайловича видно было, каким глубоким сердцеведом и провидцем был этот всеми уважаемый «старец»»[2]...
     
    Об одном разговоре Достоевского со старцем Амвросием мы можем иметь некоторое представление. К словам Зосимы в главе «Верующие бабы» («…вот что мать… это древняя «Рахиль плачет»») (14:45–46), Анна Григорьевна делает такое примечание: «Эти слова передал мне Федор Михайлович, возвратившись из Оптиной пустыни; там он беседовал со старцем Амвросием и рассказал ему о том, как мы горюем и плачем по недавно умершему нашему мальчику. Старец Амвросий обещал Федору Михайловичу «помянуть на молитве Алешу» и «печаль мою»»[3] .
     
    В романе Зосима так говорит плачущей бабе, потерявшей сына: «Это древняя «Рахиль плачет о детях своих и не может утешиться, потому что их нет»» (Иер. 31, 15; Мф. 2, 18) , и таковой вам, матерям, предел на земле положен. И… не утешайся и плачь, только каждый раз, когда плачешь, вспоминай неуклонно, что сыночек твой — есть единый от ангелов Божиих… Помяну, мать, помяну и печаль твою на молитве вспомяну» (14:47). Так мог говорить только «власть имеющий» (Мф. 7, 29).
     
     

    _____________________________________________________________________________


     
    [1] Достоевская А. Г. Воспоминания. С. 346.
    [2] Там же. С. 347.
    [3] Там же. С. 491 - 492.
     
     
    Из Собрания сочинений Фуделя С.И.
  17. OptinaRU
    Вас более всего беспокоит, и упрекаете себя, что больше печетесь об угождении наставникам, нежели Богу, что мысль о том, что вы всякий грех должны исповедовать мне, больше удерживает вас, нежели страх прогневать Господа; и в самое желание угодить Богу вкрадывается желание иметь свидетеля в людях. Сии помыслы ведут вас к самонадеянности. Не страха ли ради Божия вы каетесь во грехах пред Богом, имея свидетеля — служителя Его, коему вверены ключи решать и вязать. Сие не есть ради угождения человеку, но более Богу. Святой Иоанн Лествичник в 4-й Степени пишет: «Душа, об исповеди грехов своих размышляющая, удерживается оного, яко уздою от беззакония, ибо мы не исповеданные нами преступления <и> впредь как бы во мраке бесстыдно повторяем. Являемая язва не растравляется на горшее, но уврачуется». Сие мнение противно вашему. Посему, хотя, как вам мнится, и боясь исповедать грех человеку, удерживаетесь от оного, очищаете себя от страстей и грехов, то вы тут ничего не теряете, а приобретаете благочестие и спокойствие совести. Но гораздо смиреннее, а, следовательно, и прочнее, не думая, что сами собою, но молитвами другого сие получили; высоким же путем шедшие многие пали велием падением. Рассудите, страха ли ради моего вы удерживаетесь от грехов? Я не сердцеведец. Еже­ли вы что от меня и скроете, взыскивать с вас и обличать не буду, и нечего вам меня бояться; из сего видите, что страх Божий понуждает вас исповедовать грехи, а, следова­тельно, и удерживаться от оных, а не мой. 
    Из писем прп. Льва Оптинского
  18. OptinaRU
    Прощаясь с другом моим, зашли мы с ним в храм. Службы не было. Подошел я со слезами к чудотворной иконе Божией Мате­ри, и когда помолился Ей, изнемогая от волновавших меня чувств, и подошел к Ней прикладываться, то вложил за ризу иконы приготовленную мной заранее записку, как бы прошение к Самой Преблагословенной, чтобы Она помог­ла мне избавиться от мира и сохранила меня во всех путях моей жизни.
     
    И сказал я затем вслух Ей, Владычице:
    — Тебе, Матерь Бога моего, вверяю я душу свою и молю Тебя: исходатайствуй мне благословение на увольнение от мира. Сын Твой и Господь мой сказал, что грядущего к Нему Он не изгоняет вон, а я вот другой раз выхожу от Него об­ратно в мир... Где же обещание Его? Неужели грехи мои победили Его благость? Помоги, Владычица!.. — И многи­ми другими словами молился я Преблагословенной.
     
    И, обнявшись в последний раз с отцом Филаретом, пу­стился вновь в тот опостылевший мне мир, от которого так отбивался и к которому все еще оказывался прикованным какой-то тяжкой, точно заколдованной, цепью.
     
    Не могу выразить словами всю скорбь сердца моего, когда я шел обратно в мир. Я не рад был даже своему суще­ствованию... И пришла мне дорогой мысль зайти к моему старцу в Оптину пустынь. Помысл говорил во мне, что если я его теперь не увижу, то уже более никогда его на этом све­те не увижу. Дорога мне была на Лебедянь, к родителю, и, чтобы дойти до Оптиной, мне надо было сделать сто два­дцать верст крюку. И я это сделал.
     
    Когда увидел меня батюшка Макарий, смущенного и в слезах, то стал меня утешать и сказал мне:
     
    — Не скорби: в силах Господь утешить тебя и извести тебя из мира.
    — Нет, батюшка, — отвечал я, — верно, грех моих ради, Господь отвергнул меня от звания иноческого.
    — Не так говоришь, — возразил старец. — Грядущего к Нему Он не изгоняет вон. Моли Его благость и предайся святой Его воле, и Той сотворит. Верь мне: будешь ты мона­хом, но когда и в какое время, этого я не могу сказать тебе, но думаю, что со смертью родителя твоего тебе откроется путь к иночеству. А теперь укрепи себя надеждой на Бога и иди к родителю и по силе нужды его с сиротами, твоими сестрами, усиль свою сыновнюю обязанность в обеспече­ние их сиротства и его старости. Будет время, что и сверх твоего ожидания откроется путь к желаемой цели. Теперь же иди и исполняй обязанности сына.
     
    И когда я уходил из благословенного скита Оптиной, то — о старец мой любвеобильный! — он пошел меня про­вожать. И когда я плакал дорогой, он остановился сам, остановил меня и сказал:
     
    — Жаль мне тебя: ты идешь в мир — с тобой встретят­ся искушения... Но помни слова мои: не отчаивайся! Еще повторяю тебе: с тобой будут искушения — не отчаивай­ся. Сон, когда-то виденный тобой, что ты горел в огне раз­ных цветов, и указывает на эти разного рода искушения. Но искушения породят в тебе ведение, а познание своих немощей обогатит тебя смирением, и ты будешь снисхо­дительнее к другим. Повторяю тебе опять: будут с тобой искушения, но не отчаивайся и, что бы с тобой ни было, пиши ко мне всегда обо всем, а я по силе возможности буду отвечать тебе.
     
    При этих словах старца я упал ему в ноги и, обливая их слезами, просил святых молитв его.
     
    — Господь да благословит тебя, Господь да сохранит тебя, Господь да поможет тебе и да изведет Он тебя. Мир тебе. Не скорби! В силах Бог утешить тебя: придет вре­мя — будешь и монахом. Тогда вспомнишь слова мои. Уве­ряю тебя, что будешь ты монахом!
     
    Это были последние слова блаженной памяти великого старца Макария, обращенные ко мне. Простившись с ним и приняв его последнее на земле целование, я, успокоенный в духе, пошел в Лебедянь к родителю и в мир предстоящих мне искушений.
     
    Предчувствие меня не обмануло: старца Макария я уже на земле более не видел. Соедини нас, Господи, во Царствии Твоем!
     
    Из книги «Записки игумена Феодосия»
  19. OptinaRU

    «Все тот же Леонид»

    Автор: OptinaRU,

    Вместе с подтверждением запрещения принимать посетителей, о. Леониду велено было архиереем снять схиму, так как он был пострижен в нее келейно, без консисторского указа.
     
    Однажды о. Моисей, идя по монастырю, увидал огромную толпу народа пред келлиею старца и заметил ему о запрещении архиерея. Вместо ответа о. Леонид приказал келейникам принести недвижимого калеку, лежавшего у его дверей. «Посмотрите на него — он живой в аду, — сказал старец, — но ему можно помочь. Господь привел его ко мне для искреннего раскаяния, чтоб я его обличил и наставил. — Что вы скажете? Могу я его не принять?»
    Игумен содрогнулся, смотря на несчастного, но молвил: «Преосвященный грозил послать вас под начал».
     
    — Ну так что ж? Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, хоть на огонь поставьте — я буду все тот же Леонид. Я к себе никого не зову, а кто приходит ко мне, тех гнать от себя не могу. Особенно в простонародии многие погибают от неразумия и нуждаются в духовной помощи. Как могу презреть их вопиющие душевные нужды?
     
    Гонение на о. Леонида улеглось, когда Оптину, в 1837 г., проездом в Киев, в сопровождении Калужского архиерея, посетил Филарет, митр. Киевский, давно знавший о. Леонида. Между прочим, архипастырь сказал ему при архиерее: «Почему ж ты не в схиме?» Старец молчал. — «Ты схимник, и должен носить схиму».
     
    С этого дня, до кончины, старец начал снова носить схимнический великий параман.
     
    Много душевной тяготы принял за время гонения о. Леонид, но остался тверд.
     
    Проживавший в Оптиной помещик Желябужский, при переводе старца в монастырь, выстроил для него келлию. Но и это жилище изгнанника не было последним. В 1839 г. было воздвигнуто гонение на Белевских (женского монастыря) учениц о. Леонида, отразившееся и на нем. Старца велено было перевести в другую келлию, подальше от ворот, и запрещен прием посетителей; дан ему приказ, не взирая на болезнь ежедневно ходить в церковь. Народ ждал этих выходов, падал на землю, целовал края одежды его, выражал жалость к нему.
    Малое расстояние до храма о. Леонид, обуреваемый народом, шел не менее получаса. В церкви, близ старца, собиралась толпа.
     
    Разнеслись слухи, что о. Леонида сошлют в Соловки или в больницу Боровского монастыря, под надзор. Ученики, в ужасе разлуки со старцем своим, решили написать Сергиевскому настоятелю о. Игнатию Брянчанинову, чтоб он сыскал старцу защиту у членов Синода. Долго отказывался старец, но, наконец, по неотступным просьбам, подписался, не читая, под письмом, составленным о. Макарием. Митрополит Филарет московский, бывший в то время в Петербурге, по просьбе о. Игнатия написал калужскому архиерею, и слухи о заточении замолкли. Письмами же обоих Филаретов к тульскому преосвященному были оправданы и вновь приняты изгнанные Белевские ученицы старца. Впоследствии эти изгнанницы были игуменьями.
     
    Так перенес старец гонения, не прерывая сношений с народом и монашествующими, по близости с Оптинским скитом.
    В монастыре о. Леонид, как и в скиту, никому не отказывал; особенно же прилежал простому народу, как имеющему особую нужду в помощи. Некоторые, придя к нему, только стонами могли выразить свою скорбь, а он так понимал свою обязанность.
     
    — Это бы ваше дело, — отвечал старец одному священнику, попрекнувшему его в том, что застал его толкующим с бабами, — а скажите, как вы их исповедуете? Два, три слова спросите — вот и вся исповедь. Но вы бы вошли в их положение, разобрали бы, что у них на душе, подали бы им полезный совет, утешили бы их в горе. Делаете ли вы это? Конечно, вам некогда долго с ними заниматься. Ну, а если мы не будем их принимать, куда ж они, бедные, пойдут со своим горем?
     
    Потому и говорил о нем народ: «Он для нас бедных, неразумных пуще отца родного. Мы без него, почитай, сироты круглые».
     
    Из книги Е.Поселянина «Русские подвижники XIX века»
  20. OptinaRU
    В течение ближайших летних месяцев мне предстояло решить свою дальнейшую судьбу. Академия меня влекла, но отсрочивала осуществление моих народнических стремлений. Идиллическая мечта — стать сельским священником, создать свою семью и служить народу — исключала высшее образование. Мать моя академическим планам моим не сочувствовала.
     
    – Захиреешь ты там, здоровья ты слабого — зачем тебе идти в Академию? Архиерей даст приход, женишься, и наладится твоя жизнь… — убеждала она меня.
     
    Я не знал, что мне делать, и решил съездить в Оптину Пустынь посоветоваться со старцем Амвросием.
     
    К о.Амвросию приходили за духовной помощью люди всех классов, профессий и состояний. Он нес в своем роде подвиг народнический. Знал народ и умел с ним беседовать. Не высокими поучениями, не прописями отвлеченной морали назидал и ободрял он людей — меткая загадка, притча, которая оставалась в памяти темой для размышления, шутка, крепкое народное словцо… — вот были средства его воздействия на души. Выйдет, бывало, в белом подряснике с кожаным поясом, в шапочке — мягкой камилавочке, — все бросаются к нему.
     
    Тут и барыни, и монахи, и бабы… Подчас бабам приходилось стоять позади — где ж им в первые ряды пробиться! — а старец, бывало, прямо в толпу — и к ним, сквозь тесноту палочкой дорогу себе прокладывает… Поговорит, пошутит, — смотришь, все оживятся, повеселеют. Всегда был веселый, всегда с улыбкой. А то сядет на табуреточку у крыльца, выслушивает всевозможные просьбы, вопросы и недоумения. И с какими только житейскими делами, даже пустяками, к нему не приходили! Каких только ответов и советов ему не доводилось давать! Спрашивают его и о замужестве, и о детях, и можно ли после ранней обедни чай пить? И где в хате лучше печку поставить? Он участливо спросит: «А какая хата–то у тебя?» А потом скажет: «Ну, поставь печку там–то…»
     
    Мне все это очень нравилось.
     
    Я поведал старцу мое желание послужить народу, а также и мое сомнение: на правильный ли я путь вступаю, порываясь в Академию?
     
    – Да, хорошо служить народу, — сказал о.Амвросий, — но вот была купчиха, сын стремился учиться в высшем учебном заведении, а мать удерживала: «Обучайся, мол, у отца торговле, ему помогать будешь, привыкнешь, в дело войдешь…» Что же? Захирел он в торговле, затосковал и помер от чахотки.
     
    Старец ничего больше не добавил, но смысл слов я понял и сказал матери, что ехать в Академию мне надо.
     
    Неизвестно, что меня ожидало, если бы я не последовал указанию о.Амвросия. С молодыми либеральными батюшками тогда не стеснялись, впоследствии многие оказались со сломанными душами, случалось, попадали под суд и, не выдержав тяжелых испытаний, кончали идеалисты пьяницами, погибали…
     
    Мое решение поступить в Академию было теперь бесповоротно, и я стал готовиться к конкурсным экзаменам.
     
    Из книги Митрополита Евлогия Георгиевского «Путь моей жизни»
  21. OptinaRU

    О духовном отце

    Автор: OptinaRU,

    Святой апостол Павел говорит: «мир имейте и святыню со всеми, ихже кроме никтоже узрит Господа» (Евр. 12, 14). И паки: «возвестися бо ми о вас, братие, яко рвения в вас суть. Глаголю же се, «ко кийждо в вас глаголет: аз убо есмь Павлов, аз же Аполлосов, аз же Кифин, аз же Христов. Еда разделися Христос; Еда Павел распятся по вас; или во имя Павлове крестистеся» (1 Кор. 1, 11 - 13). Этими словами апостол Павел упрекает как тех, которые отвергают духовное отношение к наставникам и прямо хотят относиться ко Христу, так и тех, которые при духовном отношении делятся на партии, нарушая этим взаимный мир и единодушие, и единомыслие, заповеданное Самим Господом и апостолами, которые, устраняя взаимное роптание, как делящихся, так и не делящихся, и предотвращая происходящий от сего общий душевный вред, увещевают всех к взаимной любви.
     
    Если ваши наставники сами слабы и неисправны и слабо обращаются с духовными своими детьми, то вы старайтесь быть тверды, имейте страх Божий и храните совесть свою во всех делах ваших и поступках, более же всего смиряйтесь.
     
    Хотя О... о твоем отце духовном говорит справедливо, что он человек многогрешный, но тебе слушать это молча не должно. Феодор Эдесский пишет: «всякого хулящего твоего отца духовного заусти», т. е. всякому такому заграждай уста; пусть так толкует где хочет и с кем хочет, но ты сего толковать перед тобою не попускай, повторяя: «толкуйте об этом где хотите, но предо мною неприлично вам это говорить, да и вам самим это без душевного вреда и ответственности не обойдется».
     
    Представлять лицо духовного отца в церкви и на молитве келейной не только не благовременно, но и противузаконно и вредно. Это просто благовидное искушение вражие, которого нужно избегать всячески. Первая и главная заповедь Евангельская: «возлюбиши Господа Бога всем сердцем и душею и помышлением» (Лк. 10, 27). Этой заповеди и нужно всячески держаться. О духовных же отцах заповедь другая, так как бдят о душах наших, должно повиноваться им, а не представлять их во время молитвы. Это не только не нужно, но и вредно, особенно тому, кто еще не освободился от земных чувств ветхого человека.
     
    Ты все толкуешь нелепицу, что мне тебя не жаль. Если бы так было, зачем бы я стал бранить тебя много раз?
     
    Пишешь: «простите мне, что я ничего вам радостного не пишу: все грехи да немощи; ни разу не утешу вас в исправлении каком-либо». Пиши о немощах своих, этим ты меня более всего утешишь. Какие-либо высокие исправления не твоей меры; покаяние же выше всего и нужнее всего для всякого человека, и утешительнее для других, нежели поведания о мнимых собственных добродетелях.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  22. OptinaRU
    Весна... Пробуждение природы... Свет и солнце. А скоро - Святая Пасха! Во всем чувствуется возрождение и обновление.
    Я в предвкушении встречи с Оптиной... Если бы не веровала в Бога, то, наверно, сказала бы, что только ради такого времени в жизни стоит жить.
    Оптина, моя дорогая духовная родина, все труднее и труднее мне находиться вдали от тебя...
    Все острее чувствую разлуку с тобой, поэтому, бросив все, лечу к тебе.
    Весна - единственное время года, в котором не видела свою родную Обитель.
    Летом Оптина была благоуханная и красивая.
    Осенью – мудрая и зрелая, таинственная и грустная.
    Зимой - чистая и небесная. А какая ты весной ?..


    Как много снега,

    И как мало лета…

    Как мног о ночей,

    И как мало снов

    Как много песен

    Красивых спето,

    И как мало сказано

    Добрых слов.

    Как много солнца,

    И как мало света

    Как много глаз,

    И так мало слёз…

    Почему?

    Я ищу на вопрос ответа –

    Так мало дел,

    И так много грёз?
     
    B мире, в падшем обществе людей, слез очень-очень много, мир просто тонет в них, захлебывается - причин и поводов для этого предостаточно. Но сколь малы ручейки покаянных слез в этих потоках!
    Мне хотелось увидеть Оптину весной. Какая она?
    Я ехала в Оптинскую весну, а оказалась в зимне-весеннем безвременье - в начале Страстной седмицы. Безвременье - понятие неопределенное и неоднозначное, такое же, как сумерки: не зима, не весна - не день, не вечер. А посему трудное для человека, так как каждому всегда хочется ясности и определенности.
    Я здесь увидела много глаз, очень разных: глубоких и бездонных, испуганных и озабоченных, бесцветных и потухших...
    Один мудрец сказал, что «глаза - место встречи душ», а по словам святителя Николая Сербского: «Взглядом душа проникает в душу».
    Сколько же людей здесь смотрели и смотрят в души друг другу! Сколько было встреч! О чем плакали их души? О Ком? Почему?
    Оптинская весна встретила меня черным цветом покаяния и только что проснувшейся земли. В Оптиной время останавливает свой бег, оно замирает. Мы попадаем как бы в другое измерение. Перед глазами вдруг может «ожить» картинка из прошлого России: лошадка с послушником, развозящим пищу по трапезным; а вот идут монахи со взглядом внутренним и молитвенным деланием.
    Вот она в действии - машина времени. Было бы еще столько веры в нас, как в прошлом веке! Да, нам вернули веру, но разве можно вернуть то, что и так принадлежит нам?
    В Оптиной столько Божественной энергии, силы Божией - влияющей на все: на весь Космос и на все творения!..
    Именно сюда стекаются маленькие ручейки покаянных слез со всей России и соединяются в единый поток. А если бы таких потоков покаяния было много - Россия быстро поднялась бы с колен, пробудилась от греховного сна. Как это важно сейчас, когда идет война за Вечность, битва за Россию.
    Вдруг родилась рифма:
     


    «Моя душа, познавшая грехи,

    Ты тяжко стонешь, утонув в печали,

    Но надо дальше в бой идти

    И каяться, молиться со слезами».

    Много глаз - много встреч душ. ..

    Человеку с большим трудом дается понимание его ничтожества и немощи, ведь так хочется думать, что ты что-то значишь в этой жизни, ты силен, представляешь из себя что-либо.Поэтому первым даром благодати Божией будет видение своих грехов, а даст Господь Свою благодать, когда мы будем смиренны.
    Афонский старец Порфирий сказал: «Многие говорят, что христианская жизнь скорбна и трудна. А я говорю, что она приятна и легка, но требует двух условий: смирения и любви. Бог дает нам Свою благодать, когда мы смиренны».
    Любовь приходит от Бога через душу, она должна быть главным признаком христиан. Истинная любовь должна вдохновлять на жертвы ради ближнего, руководить духовным подвигом. Любовь никогда не иссякнет. Обращенная ко многим - она не уменьшается.
    Вспомним слова старца Епифания: «Настоящая любовь похожа на пламень свечи. Сколько бы ты не зажег от нее других свечей, первое пламя остается целым. Оно не уменьшается нисколько. И любая новая свеча имеет столько же пламени, сколько и другие».
    Духовная жизнь сводится к любви. Любить - значит причаститься другого человека -ближнего своего и обнаружить в нем искорку Божиего огня.
    Моя любовь к Господу - то единственное, что смогу взять с собой в Вечность...
    Мы спрашиваем Бога Евангелия: «Ты любишь людей?» И Он отвечает, «...до Моей смерти...». Бог - есть Любовь. Он хочет подарить Себя нам, Он создал нас во времени с целью подарить нам свою Вечность. Он только просит: «Сыне, даждь Мне сердце твое».
    В мире разлита смерть. Христианство говорит: «Пройди через боль покаяния и устремись к Богу». Вход в то Святилище, где человек обретает Бога, Господь обусловил Своей Любовью и Своей жертвой. Она уже принесена однажды и вовеки. Бог давно ждет нас!
    Вся жизнь наша есть великая тайна Божия. Все обстоятельства жизни имеют огромное значение, как бы ни казались они ничтожны. А смысл происходящего мы вполне поймем в будущем веке. Случайностей нет, все творится по Воле Создателя...
    Весна в Оптиной - это золотисто-оранжевый цвет Пасхи - основы нашей веры, цвет солнца.
    Весна - это пасхальный колокольный звон и свет духовный.
    «Как много солнца,
    И как мало света». Почему?
    Именно покаяние открывает дорогу к свету - и черный цвет покаяния сменяется на золотисто-оранжевый цвет солнца, цвет жизни.

    А что есть свет? Что есть жизнь?Свет истинный, Радость, Жизнь - это Христос, «... который радует человека, окрыляет его, который дает ему силы видеть все, видеть всех». Жизнь - это духовное восхождение.
    Вера в воскресение Христа - именно то, что отличает нас, верующих, от остальных, не познавших Бога людей, пусть даже очень добрых и хороших. Это - Суть жизни. Каждому Господь открывается в свое время, и именно Господу ведомо, когда это произойдет. Каждый человек обладает дарами Святого духа.
    Грех есть несоответствие человека замыслу о нем Бога, несоответствие призванию человека, попрание святости и праведности. Грех вошел в жизнь человечества, за грехи требуется искупительная жертва. Христос эти грехи взял на Себя, заплатив за них Своей кровью. «Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши,... речами его мы исцелились». Мы все виноваты в Его смерти, причастны Его распятию - Он умирал за наши грехи. Но без Голгофы нет воскресения. И в эти дни в Оптиной нас окружал не ужас смерти, а радость пасхальная, все понимали, что Пасхи не будет конца! И такие разные глаза в Оптиной вдруг сделались похожими на счастливых и радостных лицах людей. И солнце играло: щедрое, теплое и ласковое; и птицы пели по-особенному - все живое восклицало: «Христос Воскресе!». Всюду ощущалось присутствие Господа, везде была разлита Божия благодать...
    А завтра - день поминовения убиенных отца Василия, иноков Трофима и Ферапонта. Это -тоже весна Оптиной. Войдя в сонм новомучеников, они созрели для Вечности. Они - избранники Божий. Они - блаженны. Они - жертвенное заклание под звон пасхальных колоколов. Их жизнь и смерть - свидетельство о том, что Россия жива. Проходит время жизни, прошло одиннадцать лет - наступило третье тысячелетие. За эти годы мир изменился, но еще не совсем погиб, потому как люди со своими болями и тревогами приехали сюда в этот скорбный день. Беспрестанно горят свечи на могилках, возносятся молитвы в укрепление нашей Веры, звучат поминальные песни под воркование голубей. Стонут души россиян: «Упокой души убиенных братий, рабов Божиих отца Василия, иноков Трофима и Ферапонта, и их святыми молитвами помилуй нас». Во время панихиды вдруг над могилами стали кружить стаи птиц...
    Я иду в сердце Оптиной - Скит. Необыкновенная тишина, только иногда обманчиво кажется, что звонят колокола. Пруд. Светит ласкающее солнце. Я сижу на бревнышках, рядом под елью пригрелись утки. Слушаю пение птиц и полет шмелей, боюсь спугнуть все живое. Я слилась с природой, растворилась в ней. Скит - мой островок Рая, где так легко уйти в глубину времени и истории, уйти в себя, вознести сокровенную покаянную молитву к Богу...
    Весна - самое яркое время года, многоликое. Суть Оптиной.
    Весна - искреннее покаяние и пост.
    Весна - пасхальный колокольный звон и свет, солнечный и духовный.
    Весна - много солнца, золотое сияние куполов, воркующие голуби и поющие птицы о Небесной любви...
    Весна - радостные лица верующих, восклицающих: «Христос Воскресе!».
    Весна - возрождение Веры, возрождение Обители и рождение душ для Вечности.
     
    Какая же ты многоликая, Оптинская весна!
    Благодарим Людмилу Павлову за присланный рассказ!


  23. OptinaRU

    Виноват ли Иуда?

    Автор: OptinaRU,

    Пишешь, что... N... беспокоят религиозные вопросы, подобные сему: виноват ли Иуда, потому что послужил орудием... Но ведь Иуду орудием предательства избрал сатана, заметив в нем сильную страсть сребролюбия. Христом же Спасителем он вчинен был в число избранных 12 Апостолов, и наравне с ними он наделен был всеми благодатными дарованиями, три года был наставляем Спасителем на всякую истину, а на Тайной Вечери и прямо был обличен, что «един от вас предаст Мя» (Мф.26, 21). Но Иуда и тогда не оставил злого своего намерения. Как же после всего этого он не виноват? Кроме этого, многие святые утверждают, что и Иуда получил бы прощение, если бы решился приносить покаяние подобно верховному апостолу Петру, трижды отрекшемуся Христа, но чрез покаяние получившему не только прощение своего греха, но и прежнее апостольское достоинство. Впрочем, по слову Иоанна Лествичника, бедственно есть испытывать непостижимые судьбы Божии, и кто на это дерзает, в том обличается недостаток смирения и противное свойство, то есть горделивость. Евангелие тем начинает и оканчивается: покайтеся! А мы ленимся приносить покаяние и вместо этого беремся исследовать что выше нас и что от нас совсем не требуется. 
    Из писем преподобного Амвросия Оптинского
  24. OptinaRU
    После усекновения главы Иоанна Предтечи, тело его было погребено учениками в Севастии, а честная глава сокрыта Иродиадой в бесчестном месте. Благочестивая Иоанна, жена царского домоправителя Хузы, тайно взяла святую главу, положила её в сосуд и погребла на горе Елеонской — в одном из поместий Ирода. Через много лет поместье это перешло во владение благочестивому вельможе Иннокентию, который стал строить там церковь. Когда копали ров для фундамента, был обретен сосуд с честной главой Иоанна Крестителя. Иннокентий узнал о величии святыни по бывшим от нее благодатным знамениям. Так произошло Первое обретение главы. Иннокентий хранил её с величайшим благоговением, но перед своей смертью, боясь, как бы святыня не была поругана неверными, он снова скрыл её в том самом месте, где обрёл. По кончине его церковь пришла в запустение и разрушилась.
     
    В дни равноапостольного царя Константина Великого двум инокам, пришедшим в Иерусалим на поклонение святым местам, дважды явился сам святой Предтеча и открыл место нахождения своей честной главы. Иноки отрыли святыню и, положив её в мешок, пошли к себе домой. По дороге они встретили незнакомого горшечника, и дали ему нести драгоценную ношу. Не зная, что он несёт, горшечник спокойно продолжал путь. Но ему явился Иоанн Креститель и велел бежать от нерадивых и ленивых иноков вместе с тем, что было у него в руках. Горшечник скрылся от иноков и дома с почестью хранил честную главу. Перед смертью он запечатал её в водоносный сосуд и передал сестре. С тех пор честная глава была преемственно хранима благоговейными христианами, пока её обладателем не стал один священник, заражённый арианской ересью. Он совратил множество недужных, исцелившихся от святой главы, приписывая благодать еретичеству. Когда его кощунство открылось, еретик был вынужден бежать. Закопав святыню в пещере, он рассчитывал впоследствии вернуться и снова овладеть ею для распространения лжеучения. Но Бог не допустил этого. В пещере поселились благочестивые иноки, а потом на этом месте возник монастырь. Архимандриту этой обители святой Иоанн Креститель в видении указал место сокрытия своей главы. Это обретение стало праздноваться как второе. 
    Святой Иоанн Креститель приуготовляя людей к принятию Господа, говорил: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Сотворите достойный плод покаяния. Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь». Помолимся, братья и сестры, Предтече Господню Иоанну о том, чтобы в эти благодатные дни Великого поста Господь даровал нам покаяние, перемену нашего ума и сердца от мыслей и чувств злых — на богоугодные. Чтобы нам стать сосудом чистым от греха, способным стать вместилищем Божией благодати. Чтобы с умиротворённой совестью встретить приближающуюся Пасху Господню, а в будущей вечной жизни стать наследниками Царства Небесного. Аминь. (Прочитано на вечернем богослужении в Оптиной пустыни)
     
    Фотография из фотоальбома "Ночные виды Скита"
  25. OptinaRU
    Необходимо искренно возненавидеть свой грех, пожелать всею душею своею исправиться и возлюбить противоположную греху добродетель, возлюбить закон Божий. Внимательно читая или слушая святые псалмы и вникая в смысл чудных слов псаломских, много назидания можем мы получить. Между прочим, в одном псалме читаем такие слова: "Закон Бога его в сердце его, и не запнутся стопы его" (Пс. 36, 31).
     

    Глубокий смысл и прекрасное назидание заключается в этих словах. Когда человек, так сказать, положит закон Божий, святые заповеди Божии в сердце своем, полюбит их, тогда он возненавидит грех, возгорится желанием жизни о Господе, будет удерживать себя от всякого греха. При всяком деле, при всяком занятии, даже самом обыкновенном, житейском, будет такой человек свои поступки, свои намерения проверять законом Божиим, который постоянно должен быть в уме и сердце человека, и все несогласное с законом этим отвергать, согласное принимать. 
    Вот встречается человеку на жизненном пути его или в мыслях его и желаниях какой-либо грех, какое-либо злое дело. Но, если в сердце человека на первом месте закон Божий, сердце такого человека, взирая на закон Божий, говорит: этого дела сделать мне не позволяет Господь. Как попущу себе я это, как дозволю, когда это противно Его святым заповедям? И не совершает человек греха. И если так везде и всегда противится он всякому греху, то не запинаются стопы его, не спотыкается он, не сбивается с правильной дороги, не блуждает по распутиям греха... "Закон Бога его в сердце его и не запнутся стопы его".
     
    Из бесед прп. Никона Оптинского
×
×
  • Создать...