Перейти к публикации

ин. Василисса

Пользователи
 Просмотреть профиль  Активность

  • Публикации

    770

  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    37

Записи блога, опубликованные пользователем ин. Василисса

  1. ин. Василисса
    Возлюбиши ближняго твоего якоже сам себе.
    Очевидно: чтоб возлюбить ближнего, как самого себя, предварительно нужно правильно полюбить себя.
     
    Любим ли мы себя? Несмотря на странность этого вопроса — нового и занимательного только как будто по излишеству в нем, — должно сказать, что весьма редкий из человеков любит себя. Большая часть людей ненавидит себя, старается сделать себе как можно больше зла. Если измерить зло, соделанное человеку в его жизни, то найдется, что лютейший враг не сделал ему столько зла, сколько сделал зла человек сам себе. Каждый из вас, взглянув беспристрастно в свою совесть, найдет это замечание справедливым. Какая бы тому была причина? Какая причина тому, что мы почти беспрестанно делаем себе зло, между тем как постоянно и ненасытно желаем себе добра? Причина заключается в том, что мы правильную любовь к себе заменили самолюбием, которое внушает нам стремиться к безразборчивому исполнению пожеланий наших, нашей падшей воли, руководимой лжеименным разумом и лукавою совестью.
    Мы увлекаемся и корыстолюбием, и честолюбием, и мщением, и памятозлобием, и всеми греховными прихотями! Мы льстим себе и обманываем себя, думая удовлетворять любви к себе, между тем как удовлетворяем только неудовлетворимому самолюбию нашему. Стремясь удовлетворять самолюбию нашему, мы злодействуем себе, губим себя.
     

     
    Правильная любовь к себе заключается в исполнении животворящих Христовых заповедей: сия есть любы, да ходим по заповедем Его, сказал святой Иоанн Богослов. Если ты не гневаешься и не памятозлобствуешь — любишь себя. Если не клянешься и не лжешь — любишь себя. Если не обижаешь, не похищаешь, не мстишь; если долготерпелив к ближнему твоему, кроток и незлобив — ты любишь себя. Если благословляешь клянущих тебя, творишь добро ненавидящим тебя, молишься за причиняющих тебе напасти и воздвигающих на тебя гонение, то любишь себя; ты — сын Небесного Отца, который Своим солнцем сияет на злых и благих, Который посылает дожди Свои и праведным и неправедным. Если приносишь Богу тщательные и теплые молитвы из сердца сокрушенного и смиренного, то любишь себя. Если ты воздержен, не тщеславен, трезвен, то любишь себя. Если ты милостынею к нищей братии переносишь твое достояние с земли на Небо и твое тленное имение соделываешь нетленным, а временную собственность — собственностью вечною и неотъемлемою, то любишь себя. Если ты до того милостив, что соболезнуешь всем немощам и недостаткам ближнего твоего и отрицаешься от осуждения и уничижения твоего ближнего, то ты любишь себя. В то время как ты воспрещаешь себе суждение и осуждение ближнего, на что не имеешь никакого права, — правосудный и милосердый Бог устраняет праведное суждение и отменяет праведное осуждение, заслуженные тобою за многие грехи твои.
     
    Полюбивший правильно самого себя может богоугодно любить ближнего. Сыны мира, недугующие самолюбием и порабощенные ему, выражают любовь к ближнему безразборчивым исполнением всех пожеланий ближнего. Ученики Евангелия выражают любовь к ближнему исполнением относительно его всесвятых заповеданий Господа своего; удовлетворение пожеланиям и прихотям человеческим они признают душепагубным человекоугодием и страшатся его столько же, сколько страшатся и убегают самолюбия. Самолюбие есть искажение любви по отношению к самому себе, человекоугодие есть искажение любви по отношению к ближнему. Самолюбец губит себя, а человекоугодник губит и себя и ближнего. Самолюбие — горестное самообольщение; человекоугодие усиливается и ближнего соделать общником этого самообольщения.
     
    Не подумайте, братия, что любовь от самоотвержения приобретает несвойственную ей суровость, а от исключительного исполнения евангельских заповедей утрачивает теплоту, делается чем-то холодным и машинальным. Нет! Евангельские заповеди изгоняют из сердца плотской огнь, который очень скоро потухает при какой-либо, иногда самомалейшей противности; но они вводят огнь духовный, которого не могут погасить не только злодеяния человеческие, но и самые усилия падших ангелов. Пылал этим священным огнем святой первомученик Стефан. Извлеченный убийцами своими за город, побиваемый камнями, он молился. Последовали удары смертоносные; от лютости их пал Стефан полумертвым на колени, но огнь любви к ближнему в минуты разлуки с жизнью еще живее воспылал в нем, и возопил он гласом велиим об убийцах своих: Господи, не постави им греха сего! С этими словами первомученик предал Господу дух свой. Последним движением его сердца было — движение любви к ближним, последним словом и делом была молитва за убийц своих.
     

    Свт. Игнатий Брянчанинов


  2. ин. Василисса
    Всякий, кто захочет беспристрастно и основательно исследовать состояние души своей, усмотрит в ней недуг нечувствия, усмотрит обширность значения его, усмотрит тяжесть и важность его, сознается, что он — проявление и свидетельство мертвости духа. Когда мы захотим заняться чтением Слова Божия, какая нападает на нас скука! Как все, читаемое нами, представляется нам малопонятным, не заслуживающим внимания, странным! Как желаем мы освободиться скорее от этого чтения! Отчего это? Оттого, что мы не сочувствуем Слову Божию.
    Когда мы встанем на молитву, какую ощущаем сухость, холодность! Как спешим окончить наше поверхностное, исполненное развлечения моление! Это отчего? Оттого, что мы чужды Богу: мы веруем в существование Бога мертвою верою; Его нет для ощущения нашего. Отчего забыта нами вечность? Разве мы исключены из числа тех, которые должны вступить в ее необъятную область? Разве смерть не предстоит нам лицом к лицу, как предстоит она прочим человекам? Отчего это? Оттого, что мы прилепились всею душою к веществу, никогда не думаем и не хотим думать о вечности, утратили драгоценное предощущение ее, стяжали ложное ощущение к нашему земному странствованию. Это ложное ощущение представляет нам земную жизнь бесконечною. Мы столько обмануты и увлечены ложным ощущением, что сообразно ему располагаем все действия наши, принося способности души и тела в жертву тлению, нисколько не заботясь об ожидающем нас ином мире, между тем как мы непременно должны сделаться вечными жителями этого мира. Отчего источаются из нас, как из источника, празднословие, смехословие, осуждение ближних, колкие насмешки над ними? Отчего мы проводим без отягощения многие часы в пустейших увеселениях, не находим сытости в них, стараемся одно суетное занятие заменить другим, а кратчайшего времени не хотим посвятить на рассматривание согрешений своих, на плач о них? Оттого, что мы стяжали сочувствие к греху, ко всему суетному, ко всему, чем вводится грех в человека и чем хранится грех в человеке; оттого, что мы утратили сочувствие ко всем упражнениям, вводящим в человека, умножающим и хранящим в человеке боголюбезные добродетели. Нечувствие насаждается в душу враждебным Богу миром и враждебными Богу падшими ангелами при содействии нашего произволения. Оно возрастает и укрепляется жизнью по началам мира; оно возрастает и укрепляется от последования своим падшим разуму и воле, от оставления служения Богу и от небрежного служения Богу. Когда нечувствие укоснит в душе и соделается ее качеством, тогда мир и миродержцы прилагают к камню печать свою. Печать эта состоит в общении человеческого духа с падшими духами, в усвоении духом человеческим впечатлений, произведенных на него духами падшими, в подчинении насильственному влиянию и преобладанию духов отверженных.

     
    Кто отвалит нам камень от дверей гроба? Вопрос, исполненный заботливости, печали, недоумения. Ощущают эту заботливость, эту печаль, это недоумение те души, которые направились ко Господу, оставив служение миру и греху. Пред взорами их обнаруживается, во всем ужасном объеме и значении своем, недуг нечувствия. Они желают и молиться с умилением и упражняться в чтении Слова Божия вне всякого другого чтения, и пребывать в постоянном созерцании греховности своей, в постоянном болезновании о ней, словом сказать, желают усвоиться, принадлежать Богу, — встречают неожиданное, неизвестное служителям мира сопротивление в самих себе: нечувствие сердца. Сердце, пораженное предшествовавшею нерадивою жизнью, как бы смертельною язвою, не обнаруживает никакого признака жизни. Тщетно собирает ум помышления о смерти, о суде Божием, о множестве согрешений своих, о муках ада, о наслаждении рая; тщетно старается ум ударять в сердце этими помышлениями: оно пребывает без сочувствия к ним, как бы и ад, и рай, и суд Божий, и согрешения, и состояние падения и погибели не имели к сердцу никакого отношения. Оно спит глубоким сном, сном смертным; оно спит, напоенное и упоенное греховною отравою.
    По наставлению святых отцов, для уничтожения нечувствия нужно со стороны человека постоянное, терпеливое, непрерывное действие против нечувствия, нужна постоянная, благочестивая, внимательная жизнь. Такою жизнью наветуется жизнь нечувствия; но одними собственными усилиями человека не умерщвляется эта смерть духа человеческого: уничтожается нечувствие действием Божественной благодати. Ангел Божий, по повелению Бога, нисходит в помощь к труждающейся и утружденной душе, отваливает камень ожесточения от сердца, исполняет сердце умиления, возвещает душе воскресение, которое бывает обычным последствием постоянного умиления. Умиление есть первый признак оживления сердца в отношении к Богу и к вечности. Что такое — умиление? Умиление есть ощущение человеком милости и сострадания к самому себе, к своему бедственному состоянию, состоянию падения, состоянию вечной смерти.
    Не нужно Богу, для Него Самого, посвящение жизни нашей, посвящение всех сил и способностей наших в служение Ему — для нас это необходимо. Принесем их, как миро, ко гробу Господа. Благовременно купим миро — благое произволение. С юности нашей отречемся от всех жертв греху; на эту цену купим миро — благое произволение. Служение греху невозможно соединить с служением Богу: первым уничтожается второе. Не попустим греху умертвить в духе нашем сочувствие к Богу и ко всему Божественному! Не попустим греху запечатлеть нас своими впечатлениями, получить над нами преобладание насильственное. Вступивший в служение Богу с дней неиспорченной юности и пребывающий в этом служении с постоянством подчиняется непрестанному влиянию Святаго Духа, запечатлевается исходящими от Него благодатными, всесвятыми впечатлениями, стяжает, в свое время, деятельное познание воскресения Христова, оживает во Христе духом, соделывается, по избранию и повелению Божиим, проповедником воскресения для братии своей. Кто по неведению или увлечению поработился греху, вступил в общение с падшими духами, сопричислился им, утратил в духе своем связь с Богом и небожителями, тот да уврачует себя покаянием. Не будем отлагать врачевания нашего день на день, чтоб не подкралась неожиданно смерть, не восхитила нас внезапно, чтоб мы не оказались неспособными к вступлению в селения некончающегося покоя и праздника, чтоб не были ввергнуты, как непотребные плевелы, в пламень адский, вечно жгущий и никогда несожигающий. Врачевание застарелых недугов совершается не так скоро и не так удобно, как то представляет себе неведение. Не без причины милосердие Божие дарует нам время на покаяние; не без причины все святые умоляли Бога о даровании им времени на покаяние. Нужно время для изглаждения впечатлений греховных; нужно время, чтоб запечатлеться впечатлениями Святого Духа; нужно время для очищения себя от скверны; нужно время, чтоб облечься в ризы добродетелей, украситься боголюбезными качествами, которыми украшены все небожители.
     

    Свт. Игнатий Брянчанинов ("Аскетическая проповедь")


  3. ин. Василисса

    О самом важном

    Автор: ин. Василисса,

    Искала, искала и наконец нашла у преп. Макария Египетского, пока читала его творения в Оптиной. Делюсь с Вами самым запомнившимся и самым важным для меня оптинским уроком теперь преп. Макария
     

    СЛОВО LXII



    О молчании


    Приучай себя к молчанию в словах, сдержанности в делах, а также сдержанности в отношении смеха и походки. Избегай какой-либо чрезмерности. Потому что таким образом ум — не допуская себе выйти из пределов сдержанности — сохранится крепким и не ослабеет и не уступит чревоугодию; ослабеет же ум в результате жгучей страстности; ослабеет и по причине иных страстей, отдавая себя им на расхищение. Итак, подобает, чтобы ум владел страстями, возвышенно сидя на престоле молчания и взирая к Богу. Но не будь и инертным на дела, вялым в словах и исполненным медлительности в походке; так чтобы добрая соразмеренность владела во всем твоем поведении и весь твой облик был бы достопочтенным и как бы духовным. Остерегайся же и знаков надменности: гордого вида и поднятой головы и походки вычурной и горделивой; пусть же ко всем у тебя будут приветливые слова и ласковое обращение; в обращении же с женщинами будь застенчив и, говоря с ними, имей глаза опущенными и смотрящими в землю; говори же все осмотрительно и с силой голоса, соразмерной пользе и нужде слушающих, так чтобы тебя слышали и чтобы не случилось, что, если будешь говорить слишком тихо, тебя не будут слышать присутствующие, но и не переходи в крик; остерегайся же когда-либо говорить о чем-нибудь, что ты не изучил прежде и не продумал, и не слушай все что попало, а приводя слова другого человека, не подставляй свои собственные; по мере долженствует слушать и по мере обсуждать самому, соразмеривая с временем и слово и молчание; с
    удовольствием учись от других и охотно сам учи; никогда из чувства недоброжелательности (или зависти) не скрывай мудрости от других и не отступай от того, чтобы быть наученным; крепко держись старцев, почитая их, как угодников Божиих, за отцов; в тех же, которые моложе тебя, положи начало мудрости и добродетели; и не спорь с друзьями, и не подтрунивай над ними и не насмехайся; решительно же отвергни ложь, обман и грубость; но сам великодушно перенеси и высокомерие, и грубость в отношении тебя, снося это спокойно и терпеливо; пусть все твои дела и слова имеют в виду Бога, и все, что — твое, отнеси к Христу; и ежеминутно обращай к Богу душу и свою мысль всецело посвяти силе Христовой, как бы успокаиваясь от всякого говорения и дела в пристанище божественного света Спасителя; и днем, вот, разделяй твои мысли с людьми, но и с Богом часто будь в общении в течение дня, и особенно же — ночью, так чтобы длительный сон не завладел твоими молитвами к Богу и священными песнопениями, потому что продолжительный сон подобен смерти. Проводи каждый день, делая или говоря людям что-нибудь доброе; будь же всегда причастником Христа, озаряющего (тебя) с неба божественным сиянием; да будет тебе Христос непрестанной радостью и упокоением; и не ослабевай напряжение души обильным угощением и передышкой в трудах, отступив от свойственных душе наслаждений, которыми нельзя насытиться. Дай телу то, что ему необходимо, и не приступай к еде раньше, чем придет время ужину. Пусть же твоим ужином будет хлеб, и к нему поданы плоды земли и созревшие фрукты деревьев; относись к пище легко и не неистовствуй, обнаруживая чревоугодие; не ешь мясо и не будь любителем вина, если только это тебе не служит для подкрепления сил во время болезни; но в замену удовольствий, которые заключаются в этих вещах, побуждай себя к радостям, заключающимся в божественных словах и священных песнопениях, и к даруемой тебе от Бога мудрости; пусть мысль о небе возводит тебя к небу; и отбрось многочисленные заботы о теле, укрепившись надеждой на Бога, веря, что Он довлеющим образом даст тебе все необходимое: и пищу для жизни, и одежду для тела, и крышу над головой от зимней стужи; потому что ведь вся земля и все, что прозябает из земли, все это принадлежит твоему Царю, и это Его дело — в высшей степени заботиться о Своих угодниках как о Своих святынях и храмах. Поэтому ни болезней слишком не страшись, ни — ожидаемого наступления времени старости; потому что если это будет угодно твоему Царю, а также будет на благо для твоей души, — болезнь твоя прекратится; а старость твою Он — как крылами — покроет Своею Божественною силою. Ввиду этого, и по отношению к тяжким душевным болям будучи неустрашимым — как некий достойный борец на состязании незыблемо и доблестно переносит труды, — не терзайся душою от скорби. Если же болезнь и будет продолжительной, не томись; и если что иное приключится тебе, не сетуй; но яви доблесть души, воздавая благодарение Богу, находясь и в тягостном положении; а это более мудро, чем для мыслящего по общечеловечески, и невозможно и нелегко найти среди людей; сострадай страждущим и пред лицом людей проси у Бога помощи; потому что Он окажет милость молящему другу Своему и даст помощь страждущим, желая сделать известной людям Свою силу, чтобы на основании познания они обратились к Богу и вкусили вечное блаженство, когда приидет Сын Божий, определяя (даруя) блага праведникам.Хорошо всегда бояться и ни в чем не доверять себе, чтобы не случилось кому несчастным образом «утонуть»; потому что человеку может показаться, что он поступает хорошо, а на самом деле это может быть не так; лучше же всегда пусть человек призывает Бога, чтобы Он Сам стал его Путеводителем, и Путем, и Умом, и Определением, и Истолкователем; до тех же пор, пока человек не нашел в себе Христа, пусть никоим образом не доверяет себе. Как тот, кто рисковал утонуть, тот, из страха перед морем, ни о чем ином не имел заботы, как только о том, чтобы спастись, так и христианин должен, имея в виду Бога, всегда бояться и не быть легкомысленным. Желающий спастись пусть подвизается, делая то, что желает Бог, потому что то, что Он желает, это и есть Его воля; любящий Бога пусть принуждает себя любить и ближнего своего; пусть будет смиренным пред Богом и людьми, всегда всем сердцем на страже и противостоя дурным помыслам; и когда кто бывает внимателен, ему подобает всегда быть в боязни и полным любви и смирения и иметь заботу о том, чтобы угодить Господу и побороть в себе ветхого человека; легкомысленный же и имеющий расхлябанное сердце пребывает в «ветхости» и даже не начинает подвизаться и не умеет бороться. Итак, хорошо всегда быть в страхе и искать вразумление и помощь от Господа, чтобы возмочь кому спастись при помощи Господа, Которому слава во веки. Аминь.
     

    "Библиотека Отцов и Учителей Церкви. Преп. Макарий Египетский. Творения"


     
    P.S. "Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих" (Пс. 140:3)
  4. ин. Василисса

    О силе молитвы

    Автор: ин. Василисса,

    Молитва столь сильна и могущественна, что молись и делай, что хочешь, и молитва возведет тебя к правильному и праведному деланию.
    Для богоугождения ничего более не нужно, как любить, – люби и делай все, что хочешь, говорит блаженный Августин: ибо кто истинно любит, тот не может и хотеть сделать что-либо неугодное своему возлюбленному... Так как молитва есть излияние и действие любви, то поистине о ней можно сказать так же подобное: для спасения ничего более не нужно, как всегдашняя молитва: молись и делай что хочешь, и ты достигнешь цели молитвы, приобретешь ею освящение!..
    Чтобы обстоятельнее развить понятие о сем предмете, поясним оное примерами:
    Молись, и мысли все, что хочешь, и мысль твоя очистится молитвою. Молитва подаст тебе просветление ума, утишит и отгонит все неуместные помыслы. – Сие утверждает св. Григорий Синаит: "Если хочешь, советует он, прогнать помыслы и очистить ум, молитвою прогоняй их, ибо кроме молитвы ничем не можно удержать мысли". О сем также говорит и св. Иоанн Лествичник: "Иисусовым Именем побеждай мысленных врагов, кроме сего оружия не найдешь иного".
    Молись, и делай, что хочешь, и дела твои будут богоугодны, и для тебя полезны и спасительны. Частая молитва, о чем бы ни была, не останется без плода (Марк Подвижник) поелику в ней самой есть сила благодатная. "Свято имя Его и всяк, иже призовет Имя Господне, спасется." Например, молившийся без успеха в нечестии в сей молитве получил образумление и зов к раскаянию. Сластолюбивая девица молилась при возвращении и молитва указала ей путь к девственной жизни и к слышанию наставлений Иисуса Христа.
    Молись, и не трудись много своею силою побеждать страсти. Молитва разрушит их в тебе: "Иже в вас болий есть того, иже в мире", говорит священное писание. А св. Иоанн Карпафийский учит, что если ты не имеешь дара воздержания, не печалься; но знай, что Бог требует от тебя прилежания к молитве, и молитва спасет тебя. Описанный в Отечнике старец, который "падши победи" то есть преткнувшись грехом, не уныл, но обратился к молитве и ею остепенился, служит доказательным сему примером.
    Молись и не опасайся ничего, не бойся бед, не страшись напастей, молитва защитит, отвратит их. Вспомни утопавшего маловерного Петра; Павла, молившегося в темнице; инока, избавленного молитвою от постигшего искушения; девицу, спасенную от злонамеренного воина вследствие молитвы, и тому подобные случаи: это подтверждает силу, мощность и всеобъемлемость молитвы во имя Иисуса Христа.
    Молись, хоть как-нибудь, токмо всегда, и не смущайся ничем; будь духовно весел и покоен: молитва устроит все и вразумит тебя. Помни, что о силе молитвы говорят святые – Иоанн Златоустый и Марк Подвижник: первый утверждает, что "молитва, хотя бы приносилась от нас, наполненных грехами, тотчас очищает"... А второй так о сем говорит: "Молиться как-нибудь состоит в нашей силе; а молиться чисто есть дар благодати". Итак, что в твоей силе, тем пожертвуй Богу; хотя количество (для тебя возможное) приноси вначале Ему в жертву, и Божия сила излиется в твою немощную силу; и молитва сухая и рассеянная, но частая – всегдашняя, обретши навык, и обратясь в натуру, соделается молитвою чистою, светлою, пламенною и достодолжною.
    Затем, наконец, что если бы время твоего бодрствования сопровождалось молитвою, то естественно, что не оставалось бы времени не только на греховные дела, но даже и на помышления об оных.

    Теперь видишь ли, сколько глубоких мыслей сосредоточивается в сем мудром изречении: "люби, и делай, что хочешь. Молись, и делай, что хочешь!"... Как отрадно и утешительно все сказанное для грешника, отягченного слабостями, – для стенящего под бременем воюющих страстей!
    Молитва – вот все, что дано, как всеобъемлющее средство ко спасению и усовершенствованию души... Так! Но с именем молитвы тесно соединено здесь и ее условие: "Непрестанно молитеся", заповедует слово Божие. Следовательно, молитва тогда явит вседействующую силу и плод, когда будет производима часто, непрестанно, ибо частость молитвы безусловно принадлежит нашей воле: как и чистота, усердие и совершенство молитвы есть дар благодати.
    Итак, будем молиться как можно чаще, посвятим всю жизнь нашу молитве, хотя и развлеченной вначале! частое упражнение оной научит вниманию, количество непременно приведет к качеству.
    Чтобы научиться делать, что-либо хорошо, надобно делать оное как можно чаще, сказал один опытный духовный писатель.
     

    "Откровенные рассказы странника духовному своему отцу"


  5. ин. Василисса

    О смирении

    Автор: ин. Василисса,

    И если подумать о том, что значит смирение, можно обратиться к двум коротким определениям. Первое - "смирение", по-русски это состояние примиренности, когда человек примирился с волей Божией, то есть отдался ей неограниченно, полностью, радостно, и говорит: "Делай со мной, Господи, что хочешь!" - но в результате примирился и со всеми обстоятельствами собственной жизни: все - дар Божий, и доброе, и страшное. Бог нас призвал быть Его посланниками на земле, и Он нас посылает туда, где мрак, чтобы быть светом; где безнадежье - чтобы быть надеждой; где радость умерла - чтобы быть радостью. И наше место не просто там, где покойно, в храме или при совершении литургии, когда мы защищены взаимным присутствием, а там, где мы стоим в одиночку, как присутствие Христово во мраке обезображенного мира.

    Если подумать затем о латинских корнях смирения, то humilitas происходит от слова humus, обозначающего плодородную землю. Подумайте - об этом тоже пишет Феофан Затворник, - что представляет собой земля: она лежит безмолвная, открытая, беззащитная, уязвимая пред лицом неба; она принимает от неба и зной, и лучи солнечные, и дождь, и росу, но она принимает также то, что мы называем удобрением - то есть навоз, отбросы, все, что мы в нее кидаем, - и что случается? - она приносит плод, и чем больше она выносит того, что мы душевно называем унижением, оскорблением, тем больше она приносит плода.И вот смириться - это раскрыться пред Богом так совершенно, чтобы никак против Него, против воздействия Святого Духа или против положительного образа Христа, Его учения не защищаться и быть уязвимыми для благодати, как в греховности нашей мы уязвимы бываем от рук человеческих, от острого слова, от жестокого поступка, от насмешки - и отдать себя так, чтобы по нашему собственному желанию Бог имел право совершить над нами, что бы Он ни захотел: все принимать, открываться, и тогда дать просто Святому Духу нас покорить.
     
     

    митрополит Антоний Сурожский


  6. ин. Василисса
    Помнится, очень тронуло это стихотворение, когда я только пришла к вере, вот и сейчас вспомнилось что-то...
     
    «Зачем не в то рожден я время,
    Когда меж нами, во плоти
    Неся мучительное бремя,
    Он шел на жизненном пути!
    Зачем я не могу нести
    О, мой Господь, Твои оковы,
    Твоим страданием страдать
    И Крест на плечи Твой приять
    И на главу венец терновый!
    О, если б мог я лобызать
    Лишь край святой Твоей одежды,
    Лишь пыльный след Твоих шагов!
    О, мой Господь, моя надежда,
    Моя и сила и покров!
    Тебе хочу я все мышленья,
    Тебе — всех песен благодать
    И думы дня, и ночи бденья,
    И сердца каждое биенье,
    И душу всю мою отдать!»
     
    А.К. Толстой
  7. ин. Василисса
    Вы изволите знать мое усердное желание доб­ра всем членам нашего семейства. Но суждение мое односторонне: оно согласуется с родом жиз­ни, который я провожу. Мне всегда казалось, тем более теперь кажется, супружество игом тяжким и неудобь носимым; я страшился оного и не понимал, и теперь не понимаю, как могут люди решаться на оное. И потому сделайте ми­лость, устраните меня от суждения в сем деле; предоставьте мне желать благополучия своим братьям и сестрам, какой бы они ни избрали род жизни — брак или безбрачие.
    Из "Писем" свт. Игнатия Брянчанинова



  8. ин. Василисса
    Но сколько бы не говорили нам об Иисусовой молитве и ее плодах, сколько бы ни учили - это просто введение, которое вызывает духовный аппетит. Никто не может обучиться молитве, не подвизаясь лично, не приступив к этому умному деланию.
    Молитва необходима для клириков и всех, живущих посреди мира. Нужно осознать необходимость очищения от страстей, желать не только других лечить, но одновременно искренне считать, что все мы исполнены страстей. Нужно стремиться к очищению и преображению себя и просить в молитве просвещения от Бога. Первый дар, который посылает молящемуся Христос, представляет собой осознание греховности. Человек перестает верить, что он "хороший" и считает себя мерзостью запустения, стоящей на святом месте (Мф. 24:15). Бурав благодати сверлит и добирается до глубины души. Каких только нечистот нет в нас! Душа наша смердит. Неведомое ранее открывается ныне вместе с молитвой, и, как результат, начинаешь считать себя ниже всех. Ад - единственное жилище для тебя. И наступает время слез. Оплакиваешь мертвеца, который внутри тебя. Можно ли плакать о мертвеце, находящемся в соседнем доме, и не оплакивать своего собственного? Так и делатель молитвы не замечает греховности других, но лишь свою смерть.
    Полчаса молитвы заменяют три часа освежающего сна. Преуспевший в молитве человек, когда молится отдыхает и умировтворяется. Даже с этой стороны она является весьма тонизирующим лекарством для организма. Так что, отец мой, все дела свои оберните золотым покрывалом молитвы. То, что мы имеем массу бедствий, то, что многие из братий расстраиваются и смущаются во время духовного делания, происходит вследствие чрезмерной занятости ума (рассудка), а не сердца. Они устают от размышлений по поводу того, что сказать, тогда как, если живем по благодати, мысли появляются легко, они несутся подобно стремительной реке. Если братия ссорятся между собой, и не может воцариться мир, если мы уязвляемся несправедливыми нападениями вместо того, чтобы радоваться им (по заповеди Христовой), это происходит, потому что у нас нет хороших отношений с молитвой.
     

    Святая Гора - место созерцания.



    Беседа с пустынником об Иисусовой молитве


  9. ин. Василисса
    Любезнейший друг!
    Утешать ли мне тебя или плакать с тобою? Что я говорю? Я уже плакал о твоих несчастьях. И можно ли запретить чувствовать свои несчастия, когда нельзя не чувствовать чужих? Нет! Ты имеешь сердце - тебе надобно и вздыхать и плакать. Но позволь мне сказать тебе в духе пророка: твои слезы надобны для твоих радостей, твои несчастья - для твоего счастья. Не теряй сей мысли в самых слезах, и слезы твои будут сладостные, горести твои - тихие. Не подумай, что я говорю тебе сие как проповедник, я пишу то, что чувствую. Пусть я исключен буду вечно из числа сынов Отца Небесного, если я иначе думаю о Его Провидении. Провидение! Думай о нем, друг мой! Сии мысли прольют бальзам утешения на твои сердечные раны. Ожидай будущего, лишаясь настоящего, надейся, когда теряешь.
    Посмотри на прошедшую жизнь твою. Ты видел улыбку счастья, умей снести его суровый взор, по непостоянству счастья узнай, что и несчастье не бесконечно.
    Не забудь, что не один ты несчастлив. Если бы ты мог видеть вдруг море всех человеческих бедствий, ты совсем бы не приметил волны, которая угрожает теперь погрузить тебя в отчаяние.
    Ты, может быть, и не представляешь, что тот, который предлагает тебе сии утешения, воздыхает сам о днях, - подивись сему! - о днях, которые ему с тобою не казались совершенно счастливыми, но которые теперь считает он лучшими в своей жизни. Однако ж он утешается и еще утешает. Дай Бог, чтобы ты не имел нужды в сих утешениях!
     

    Свт. Филарет Московский


  10. ин. Василисса
    4 минуты, которых так не хватает каждый вечер
     
    http://dl.dropbox.com/u/14810178/20121124%20211735%20%20Section%201.mp3
     
    «Толгская обитель — редкость. Благоговение к Царице Небесной запечатлевает, кажется, каждый шаг; кажется, слышишь голос: «Разуй сапоги». Эта величественная Волга как будто для Сей Царицы катит свои волны; этот златой храм как будто среди небес для Нее воздвигнут; эти огромные кедры, увенчанные царственными коронами, как будто Ее царственную возвещают славу, как будто от Её имени проповедуют: Бога бойтесь, Царя чтите...»
     

    Владыка Ириней (Нестерович)


  11. ин. Василисса
    Пожалуй, мало в мировой литературе писателей, которые оказывали бы такое сильнейшее влияние на умы и вызывали бы такие диаметрально противоположные оценки – от восторженного приятия до прямой ненависти, – как Ф.М. Достоевский. «Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель» (А. Эйнштейн); «Он видел человеческую душу во всем и везде» (В. Соловьев) – и «Неоспоримо и несомненно: Достоевский – гений, но это злой гений наш» (М. Горький) и ленинское «архискверный Достоевский». О том, почему это происходит и чем важны и ценны для нас произведения писателя, почему пастыри цитируют его в проповедях, а богословы упрекают в ереси, о героях романа «Идиот» и часах Раскольникова – беседуем с Татьяной Касаткиной, доктором филологических наук, председателем Комиссии по изучению творческого наследия Ф.М. Достоевского Научного совета «История мировой культуры» РАН.
     
    – Татьяна Александровна, некоторые не любят романы Достоевского, считают его творчество чем-то болезненным. Как вы думаете, почему?
     
    – Неприятие Достоевского не связано с тем, религиозен человек или нет, не связано с конкретной религией или конфессией. Объяснить его можно только одним: человек не готов видеть что-то дальше «насущного видимо-текущего», по определению самого Достоевского; он очень удобно устроился в этом «насущном видимо-текущем» и ничего иного знать не желает.
    Кстати, именно такие читатели создали миф о «жестоком таланте», о Достоевском-истерике-параноике и прочее. И это началось еще при жизни писателя. Но заметим, что это, как правило, всё равно не равнодушные к Достоевскому люди. И даже очень не равнодушные!
     
    – Мне доводилось встречаться с потомками священномученика Философа (Орнатского). Они свидетельствовали, что отец Философ любил Достоевского. Другой святой ХХ века – преподобный Иустин (Попович) – даже написал книгу «Философия и религия Достоевского». Получается, святые что-то находили для себя в его сочинениях?
     
    – Не просто «что-то находили»: преподобный Иустин (Попович), например, прямо называет писателя своим учителем. Так что Достоевский – учитель святых ХХ века.
     
    – Чему же Достоевский их учил?
     
    – Тому же, чему Достоевский учит любого читателя: Богообщению. Тому, чтобы мы в каждом человеке видели образ Божий, видели Христа, а если речь о женщине – то Божию Матерь. Тому, чтобы мы в каждой сиюминутной сцене различали ее евангельскую первооснову, библейскую первооснову. Библию писатель устами своего персонажа старца Зосимы назвал «изваянием мира и характеров человеческих». Вот представьте себе: стоит Библия в центре мироздания как некое изваяние, а вокруг нее то, что писатель называл «насущным видимо-текущим»....
    Итак, от нас ожидается ответ.
     
    – Какой ответ должен дать человек?
     
    – Старец Зосима говорит: «Жизнь есть рай». А в черновиках писателя мы встретим даже еще более радикальное: «Жизнь есть рай, ключи у нас». И в чем только не обвиняли Достоевского в связи с этими словами богословы – в том числе и в пелагианстве: якобы спасение зависит только от человека. А ведь у Достоевского совсем не об этом речь.
    Старец Зосима говорит о ситуации, когда Христос уже Свой шаг навстречу человеку сделал и теперь ждет от него ответного шага. Ждет, потому что Бог никого не принуждает, никого не насилует. «Се, стою при дверех и толку: аще кто услышит глас Мой и отверзет двери, вниду к нему и вечеряю с ним» (Откр. 3: 20). Ждет, отворит ли Ему человек дверь или не отворит. А Он от этой двери не отойдет. Вот об этом всё творчество – и не только всё творчество, но – всё мировидение Достоевского.
     
    – А был ли писатель православным, ведь некоторые богословы видели в его рассуждениях нечто еретическое?
     
    – Достоевский был православным, но мне очень не нравится, когда слово «православный» употребляют вот так: православный – и всё. Я бы все-таки говорила о Достоевском как о «православном христианине», и на слове «христианин» сделала бы ударение. Потому что для Достоевского самое главное – что Христос присутствует здесь всякую минуту.
    Есть замечательная книжка итальянского автора Диво Барсотти, кстати, католического священника, – «Достоевский: Христос – страсть жизни». Это очень верное название. У Достоевского Христос – страсть жизни. Достоевский – страстный христианин, и он, безусловно, православный, потому что он абсолютно точен в изложении того, как строится соединение человека с Богом.
     
    – Достоевского чтило мыслящее, пишущее, богословствующее духовенство. Это единственный писатель, цитаты из которого мне доводилось слышать в проповедях с амвона, причем от разных священников.
     
    – Митрополит Антоний (Храповицкий) даже считал, что в какой-то мере Алеша Карамазов списан с него.
    Вопрос в том, ставит ли автор себе именно задачу воздействия вовне. Например, творчество Пушкина – это абсолютно идеальная поэтическая форма. Всё, что происходит, происходит внутри того универсума, который Пушкин создает. А Достоевский создает нечто иное. Он вообще пишет не для того, чтобы рассказать какую-то историю, – он пишет для того, чтобы изменить мир.
    Между прочим, Л. Толстой делает то же самое, правда, «работает» на совершенно другом уровне – он «работает» с моралью. А Достоевский «работает» именно с религией, если мы понимаем под религией буквально связь между человеком и Богом. Толстой «работает» на душевном уровне, а Достоевский – на духовном. И поскольку Достоевский себе это ставит именно целью и поскольку у Достоевского действительно основой его личности становится любовь ко Христу, которую он и транслирует через любой свой текст, то происходит удивительная вещь: в ХХ веке он становится путеводителем ко Христу для людей, которые не читали Евангелия.
    Вы сказали, что Достоевского цитируют в проповедях. Очень многие из поколения ныне служащего духовенства – это люди, которые пришли в Церковь благодаря Достоевскому.
    В 1970-е годы, когда в храмы вдруг пришла молодежь, многие на вопрос: «Почему?» – отвечали: «Читал Достоевского». Тогда, кстати, Достоевского «разрешили». Между прочим, это была радикальная ошибка советской власти. Если она хотела сохраниться, надо было «запрещать» Достоевского дальше.
    Оказывается, читая Достоевского, невозможно не прийти в Церковь. Поэтому довольно смешно слышать слова: «У нас есть Псалтирь, и нам никакой художественной литературы не надо». Текст Достоевского перенасыщен скрытыми цитатами из Библии: это тот самый двигатель, мотор каждой сцены, который трансформирует ее из «насущного видимо-текущего» в исходную евангельскую сцену. Достоевский вдруг начинает говорить с душой о том, от чего она давно уже была оторвана, и учит восстанавливать эту связь.
     
    – Знаю, что на многих оказал значительное влияние и многими особенно любим роман «Идиот».
     
    – Кстати, когда роман был напечатан, на него сразу обрушился чудовищный шквал критики – и рецензий, и пародий, и издевательств… Потому что текст был совершенно неадекватно прочитан. Современникам Достоевского были привычны сочинения, к примеру, Николая Успенского с его прямой критикой действительности с демократических позиций, без каких-либо духовных нагрузок. Достоевского начали ценить на рубеже XIX–XX веков дети его первых читателей.
    О чем, собственно, роман «Идиот»? О присутствии Бога в человеке в том мире, который вполне себе живет без Бога и которому Он как бы и не нужен.
    Интересно, что в начале романа каждый, с кем князь Мышкин знакомится, думает про него: «Мне его прямо Бог послал». Но для чего его им «Бог послал»? Генералу Епанчину, например, его «Бог послал» для того, чтобы можно было улизнуть от объяснения с женой… И другим в том же духе. Получается, что эти люди Бога вспоминают и Бога используют исключительно в своих мелких даже не делах, а делишках. Это современное состояние общества, его адекватный срез.
    Совершенно неслучайно именно воздействие романа «Идиот» оказалось самым радикальным в безбожном Советском Союзе. Говорят, что во время каждого показа культового спектакля Г. Товстоногова «Идиот» (1957; 2-я редакция – 1966) возле театра дежурили машины «Скорой помощи»: у людей сердце не выдерживало. Они начинали вдруг видеть в человеке то, что давно запрещено было видеть.
    Достоевский написал – за много лет до того! – книгу, которая для ситуации семидесяти лет отсутствия Евангелия, вообще отсутствия Бога в сознании людей оказалась абсолютно адекватной состоянию общества. Она к нему заподлицо просто подошла. И встроившись, абсолютно трансформировала это общество изнутри.
     
    – А главный герой – кто он такой? Идиот или…?
     
    – Это человек, который постоянно разрушает чаяния других. Но что именно он разрушает? Вот это уютное устойчивое пребывание в «насущном видимо-текущем».
    О князя Мышкина все спотыкаются. Но не споткнувшись, не выпавши из лузы, не выскочив из желоба, особо никуда не побежишь. И не удалось бы человеческое становление. Происходит трагедия – как всегда, когда людей из теплой жижи «насущного видимо-текущего» так или иначе извлекают. Недаром, кстати, посещением Бога называли какие-то крайне неприятные события в жизни.
     
    – Роман «Преступление и наказание» знаком всем – хотя бы потому, что его «проходят» в школе. Вопрос по роману: в чем, по вашему мнению, ошибся Раскольников?
     
    – Раскольников ошибся только в одном – в средствах. Помните, у него были часы – от папеньки? А на часах – глобус. Вот его наследство. Вот его держава: вся земля. И он чувствует ответственность за весь мир.
    Раскольников и живет с чувством ответственности за всё. Это герой, который на протяжении всего романа только и делает, что всем раздает деньги. Нищий молодой человек, у которого нет денег! А он занят – распределением. Причем это деньги, полученные или от заклада отцовских часов, или из пенсиона матери, который она тоже за отца получает. Выходит, что у него нет ничего своего – всё от отца. И то, что от отца, всегда находится ровно в нужном для той или иной ситуации количестве: 20 копеек полицейскому, чтобы отвезти девочку с бульвара домой, 25 рублей на похороны Мармеладова… А все деньги, которые он сам «добыл», оказываются ни на что не нужными – их можно разве что под камнем спрятать.
    Эти часы – глубокий символ. Это и глобус, держава-вселенная, которую Кто-то держит в руке, – так же, как и Раскольников держит в руке, но это одновременно и рука Того, Кто держит все «концы и начала». Это открытая вселенная, куда постоянно поступает неисчислимая благодать. Но это и часовой механизм. А что такое часовой механизм? Что такое вообще время? Для того, чтобы войти в следующую минуту, надо вытеснить куда-то предыдущую. То есть это то, что постоянно пожирает само себя, чтобы возобновиться. Это закрытая вселенная, уроборос – змея, пожирающая свой хвост: это вечное перераспределение того, что есть.
    И Раскольников так и думает: какой-то Бог «не способный»: и в мире творится непонятно что, и сон плохой (папа во сне тоже не способен оказался ни защитить лошаденку, ни остановить ее убийц) – значит, надо самому действовать. А как может человек действовать сам в мире? – Только одним способом. Если мир замкнут, то, чтобы кому-то дать, надо у кого-то взять. Начинает работать принцип перераспределения, перекройки – принцип нищеты, а не изобилия.
    Вот в чем ошибка Раскольникова! Он действительно за всё отвечает, но он решил, что он за всё отвечает в замкнутом мире, а не в мире, открытом для принятия благодати, – то есть что он перераспределитель, а не посредник и передатчик.
     
    – Он потерял связь с отцом?
     
    – Да, он потерял связь с отцом. Попробовал как-то перераспределить то, что имелось, и оказалось, что это совсем не работает. Вот и получается: «Я себя убил, а не старушонку».
    А потом через весь роман идет медленное и постепенное восстановление в нем первоначального облика Христова.
    Последние слова романа удивительны: «Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью». Что произошло? Метанойя, перемена ума. И это значит – полная перемена всего, перемена видения мира и его связей. Примерно то же происходит и с читателем Достоевского.
     
    Ссылка
  12. ин. Василисса
    В каком падении наше естество! Тот, кто по естеству способен с горячностью любить ближнего, должен делать себе необыкновенное принуждение, чтоб любить его так, как повелевает любить Евангелие. Пламеннейшая естественная любовь легко обращается в отвращение, в непримиримую ненависть. Естественная любовь выражалась и кинжалом.
    В каких язвах наша любовь естественная! Какая тяжкая на ней язва — пристрастие! Обладаемое пристрастием сердце способно ко всякой несправедливости, ко всякому беззаконию, лишь бы удовлетворить болезненной любви своей.
    Ничтожное по-видимому пристрастие, невинная по-видимому любовь к какому-нибудь предмету одушевленному или неодушевленному низводят ум и сердце с неба, повергают их на земле между бесчисленными гадами и пресмыкающимися пространного житейского моря. Святые Отцы уподобляют подвижника, преуспевшего в молитве, орлу, а мелочное пристрастие петле силка; если в этой петле запутается один коготь орлиной могучей лапы, то орел делается неспособным воспарить горе, делается легкою и непременною добычею ловца: тщетны тогда и сила и отвага царственной птицы.
    Еще предстоит тебе борьба! еще нужно тебе быть мужественным! Взгляни на предметы твоей любви: они очень тебе нравятся? к ним очень привязано твое сердце? — Отрекись от них. Этого отречения требует от тебя Господь, законоположитель любви, не с тем, чтоб лишить тебя любви и любимых, но чтоб ты, отвергнув любовь плотскую, оскверненную примесью греха, соделался способным принять любовь духовную, чистую, святую, которая —верховное блаженство. Ощутивший любовь духовную, с омерзением будет взирать на любовь плотскую, как на уродливое искажение любви.
    Как отречься от предметов любви, которые как бы приросли к самому сердцу? — скажи о них Богу: "Они, Господи, Твои; а я — кто? немощное создание, не имеющее никакого значения. Сегодня я еще странствую на земле, могу быть полезным для любимых моих чем нибудь; завтра, может быть, исчезну с лица ее, и я для них — ничто! Хочу, или не хочу, — приходит смерть, приходят прочие обстоятельства, насильственно отторгают меня от тех, которых я считал моими, и они уже — не мои. Они и не были по самой вещи моими; было какое-то отношение между мною и ими; обманываясь этим отношением, я называл, признавал их моими. Если б они были точно мои,—навсегда остались бы принадлежать мне. Создания принадлежат одному Создателю: Он — их Бог и Владыка. Твое, Господь мой, отдаю Тебе: себе присвоил я их неправильно и напрасно".
    Делай, что можешь полезного и что позволяет закон, твоим любимым; но всегда поручай их Богу, и слепая, плотская, безотчетливая любовь твоя обратится мало-помалу в духовную, разумную, святую. Если же любовь твоя — пристрастие противозаконное, то отвергни ее, как мерзость. Когда сердце твое не свободно,— это знак пристрастия. Когда сердце твое в плену, — это знак страсти безумной, греховной. Святая любовь — чиста, свободна, вся в Боге. Она действие Святого Духа, действующего в сердце, по мере его очищения.
    Отвергнув вражду, отвергнув пристрастия, отрекшись от плотской любви, стяжи любовь духовную. Воздавай почтение ближнему как образу Божию,— почтение в душе твоей, невидимое для других, явное лишь для совести твоей. Деятельность твоя да будет таинственно сообразна твоему душевному настроению.
    Лишенные славы христианства не лишены другой славы, полученной при создании: они — образ Божий. Если образ Божий будет ввергнут в пламя страшное ада, и там я должен почитать его. Что мне за дело до пламени, до ада! Туда ввергнут образ Божий по суду Божию: мое дело сохранить почтение к образу Божию, и тем сохранить себя от ада. И слепому, и прокаженному, и поврежденному рассудком, и грудному младенцу, и уголовному преступнику, и язычнику окажу почтение, как образу Божию. Что тебе до их немощей и недостатков! Наблюдай за собою, чтоб тебе не иметь недостатка в любви.

    свт. Игнатий Брянчанинов



    Аскетические опыты


  13. ин. Василисса

    Оскудение веры

    Автор: ин. Василисса,

    Оскудение живой сердечной веры в Бога у современных людей происходит еще и от того, что современные люди совершенно отвыкли усматривать Бога в мире, в действиях Его Промысла, и через это потеряли под своими ногами всякую твердую жизненную опору. Мир им представляется каким-то случайным, хаотическим и бесцельным бытием, как будто никем не управляемым, не имеющим единого руководящего центра, какой-то беспредельной пустыней, в которой, неизвестно почему и для чего, вертятся мириады миров, как песчинки в африканской пустыне. Точно так же не видят они никакого разумного смысла и плана и никакой цели в существовании человеческого рода и в его истории. Те пути Божии в истории человечества, которые раскрывает нам Библия, - подготовление человечества после грехопадения к пришествию Спасителя мира, искупительный подвиг Сына Божия, существование в человечестве Христовой Церкви как благодатной хранительницы христианского учения и христианской жизни, будущее всеобщее воскресение и всеобщий суд - все это совершенно уходит из внимания и сознания современных людей, оставляя в них какую-то безнадежную и безысходную пустоту. От этого исчезает спокойная уверенность в смысле жизни и внутренний мир сердца. От этого рождается чувство всегдашнего одиночества, сиротливости и даже тоски. Не к кому приютиться, не у кого искать помощи, ободрения, подкрепления, защиты - всего того, в чем так нуждается каждый человек и что доступно только верующему сердцу. Такое состояние современных людей, затерявшихся и растерявшихся в пустыне мира, в конце концов, становится поистине ужасным и невыносимым.


    Что такое молитва Иисусова по преданию Православной Церкви. Беседы инока-старца с мирским иереем, вызванные "Сборником о молитве Иисусовой"


  14. ин. Василисса
    Желающий безмолвстовать и содевать спасение свое в суетном веке сем, заключает слух даже от крика малых птиц, потому что и это препятствует совершенству безмолвия. Сколько же тому должно препятствовать сообращение с людьми? Как человек благородный и честный забывает о своем благородстве, когда опьянеет, и подвергается бесчестию и осмеянию даже от самых рабов своих: так и целомудрие души повреждается от беседы и сообращения с людьми, коими приводится в забвение чин безмолвия, изглаждается память Божия из души и расстраивается доброе и мирное устроение сердца. И если по временам только бывающее сообращение с кем-нибудь причиняет такой вред душе: то что сказать о повседневном таком поведении и непрестанном почти смятении? -- По истине, праведный Судия праведно осудит их на вечную пагубу. Ибо Апостол учит нас: слово гнило да не исходит из уст ваших. А произносящий тьмы слов как дерзнет сказать, что не испустил ни одного гнилого слова?
    Если трепещешь ада и жаждешь Царствия Божия, никогда не произнесешь праздного слова: ибо Сам Господь сказал, что мы дадим отчет о всяком праздном слове. Все же те слова, кои не пользуют души, суть слова праздныя.
    Итак, необходимо, добрая сестра моя, со всем вниманием устраниться от сообращения с людьми, от которого не бывает никакой пользы. Ибо Пророк говорит: от многословия не избежиши греха, - и: при друге и враге не говори много. Особенно же тебе юной нужна всякая осторожность. Потому, имея такое множество свидетельств, сколько есть сил, удаляйся бесполезных связей и душевредного празднословия, памятуя слово, сказанное Господом: аминь, аминь, глаголю вам, яко всякое праздное слово, еже аще рекут человецы, дадят о нем слово в день судный; но всегда безмолвствуй и прилежи божественному чтению.
    Скажу тебе один пример: как лишенные сего видимого света никогда не ходят право, так и не читающие Божественных Писаний, и не приседящие молитве часто претыкаются, и неизбежно заблуждают, будучи окружены бедственным мраком. - Божественное Писание то же для души, что дождь для земли жаждущей. Сколько ни сей человек на земле не одожденной, она ничего не произрастит ему: так и без чтения Божественных Писаний душа не даст прозябений духовных.
    Как вино веселит сердце человека и утишает скорбь; так и духовное вино, т.е. Писание, на радость прелагает душу. И ненасытима сладость Божественных Писаний - Когда читаешь и не понимаешь силы слова, - не унывай, но прочитай то дважды, трижды и многажды, призывая Господа нашего Иисуса Христа, да отверзет очи ума твоего.
    Оставь мятущие суеты и приседи чтению Божественных Писаний, - и обретешь спасение души твоей. -- Всегдашнее безмолвие и чтение, умеренное бдение, пост и молчание скоро приводят подвизающегося к дверям спасения. Если же он несколько дней посвящает на то, а потом опять впадается в развлечения, то он в прельщении, и одною рукою разоряет то, что созидает другою.

    "Духовныя наставления монаха Исаии пречестной монахине Феодоре"


  15. ин. Василисса

    Осуждение

    Автор: ин. Василисса,

    О, как многие из человеков увлекаются злыми слухами о ближних и клеветою! Многие добрейшие, благонамереннейшие, даже умнейшие люди совершили великие злодеяния, будучи обмануты злым слухом, поверив клевете, соделавшись легкомысленно орудием неблагонамеренности, злоумышленности. Отчего это? Оттого, что они забыли о основании всех добродетелей, о Богоугодном суде. Оставление суда естественно ведет к действиям безрассудным. История человечества неоспоримо свидетельствует, что злодеяниями добродетельных людей были действия безрассудные, или, что то же, действия, не предваренные судом.
     

     
    В Житии святого Иоанна Милостивого, патриарха александрийского, читаем следующую наставительную и вместе страшную повесть. Некоторый инок ходил в течение нескольких дней по Александрии, имея при себе юную, очень красивую девицу. Многие, видевшие это, соблазнились, подумав, что он имеет ее для греха, и донесли о том патриарху. Патриарх немедленно отдал приказание схватить обоих и, подвергнув тяжкому телесному наказанию, заключить в тюрьму. Когда наступила ночь, инок явился во сне патриарху, показывая свою спину, изъязвленную немилосердным биением. "Угодно ли это тебе, владыко? — сказал он. — Так ли научен ты апостолом пасти стадо Христово не нуждею, но волею и по Бозе. Поверь мне, что ты ошибся как человек". Сказав это, инок удалился от него. Патриарх проснулся, начал размышлять о видении; уразумев свое согрешение, он сидел на одре, печалясь и сожалея о поступке необдуманном и поспешном. При наступлении утра повелевает привести к себе инока, чтоб видеть его и узнать, он ли являлся ему во сне. Инок пришел с великим трудом, потому что едва был в силах двигаться от тяжких ран. Патриарх, увидев его, сделался как бы мертвым и не мог произнести ни одного слова. Пришедши в себя, он просил инока снять одежду, чтоб удостовериться, так ли он изранен, как виден был во сне. С трудом склонился инок снять одежду. Когда он снял ее, открылось, что он был евнух, чего не узнали по наружности его, потому что он был молод. Патриарх, увидев истерзанное тело его, очень сожалел об этом и, призвав оговоривших, отлучил их на три года от Церкви, а у инока просил прощения, сказав ему: "Брат! прости меня, потому что я сделал это в неведении. Я согрешил пред Богом и пред тобою. Однако тебе не следовало ходить так открыто по городу с девицею, чтоб не соблазнились миряне: ведь на тебе образ иноческий". Тогда инок отвечал с великим смирением. "Поверь мне, владыко, я открою тебе со всею правдою дело. Пред этим я был в Газе и, идя поклониться гробу святых мучеников Кира и Иоанна, встретился с этою девицею вечером. Она припала к ногам моим и со слезами умоляла меня, чтоб я позволил ей сопутствовать мне. Я отказал ей и хотел удалиться от нее. Но она, идя вслед за мною, говорила: "Заклинаю тебя Богом Авраамовым, пришедшим спасти грешников и имеющим судить живых и мертвых, не оставь меня". Услышав это, я сказал ей: "Что ты так заклинаешь меня, девица?" Она, рыдая, отвечала мне: "Я — еврейка. Хочу оставить злую веру отцов и сделаться христианкою; умоляю тебя, отец, не оставь меня, но спаси душу мою, желающую веровать во Христа". Услышав это, я убоялся суда Божия и, взяв ее с собою, учил святой вере. Пришедши к гробу святых мучеников, я крестил ее в церкви и хожу с нею в простоте сердца с намерением поместить ее в женский монастырь". Патриарх, услышав это, вздохнул и сказал: "Сколько имеет Бог сокровенных рабов! А мы, окаянные, не знаем их". И пред всеми поведал он видение, которое было ему ночью. Он взял сто златниц и давал иноку; но инок не захотел взять ни одной, сказав: "Если инок верует, что Бог печется о нем, то не нуждается в золоте, если же он любит золото, то не верует существованию Бога". Сказав это, инок поклонился патриарху и ушел. Научившись тяжким опытом, патриарх остерегался легкомысленного осуждения ближних и научал тому же своих словесных овец.
    Между душевными недугами нашими, произведенными в нас падением, замечается невидение своих недостатков, стремление скрыть их и вместе жажда видеть, раскрывать, карать недостатки ближнего. За неимением средств к открытию недостатков в ближнем или по причине несуществования в нем тех недостатков, которые желалось бы нам видеть, прибегаем к вымыслам, прикрывая, украшая и подкрепляя их блестящими острыми словами. Свой недостаток представляется нам извинительным, ничтожным; недостаток ближнего усиливаемся увеличить, представить его достойным всякого порицания, всякого наказания. Этот душевный недуг развит в невнимающих себе в высшей степени; но и во внимающих своему спасению он существует. Нужна бдительность над собою, чтоб избежать увлечения этим недугом. Святой Давид впал в тяжкое согрешение и в продолжение значительного времени, как это часто бывает с падшими в греховную пропасть, не мог прийти в состояние сознания и раскаяния. Господь повелел пророку Нафану обличить Давида. Пророк изобразил царю согрешение его притчею, которою и грех и согрешивший были прикрыты, — просил суда и наказания для согрешившего. Немедленно Давид произнес приговор, далеко превышавший строгостью требование закона. Таково свойство падшего естества нашего! Для своего греха мы ищем снисхождения и милости, для грехов ближнего — взысканий и казней. Нужна осмотрительность и осторожность; нужна осторожность от самих себя. Не суди по мнению и соображению твоим, составившимся от наговора, от слуха и слухов, от собственного твоего поверхностного наблюдения, но подражай Богу, Который сказал: Вопль Содомский и Гоморрский умножися ко Мне, и греси их велицы зело. Сошед убо, узрю, аще по воплю их, грядущему ко Мне, совершаются. Удостоверься самым точным образом и тогда только решайся на осуждение, если требует этого от тебя закон, воспрещающий и самое осуждение ближнего, когда оно производится произвольно, без требования закона. Зависть, ненависть и клевета представили обществу человеческому величайших праведников, Самого Богочеловека в виде величайших злодеев.
     

    Свт. Игнатий Брянчанинов "Аскетическая проповедь"


  16. ин. Василисса
    Недоумения Высокопреосвященного Леонида, архиепископа Ярославского и ответ на них Свт. Игнатия Брянчанинова:
     
    "Все в нашей деятельности, – говорил я, – должно быть направлено к истине и добру, и это двойственное стремление должно иметь выражение прекрасное. В первом случае относительно истины, что касается жизни нетленной, меня затрудняет неумение предоставить всего вере, частое уклонение от простоты Христовой. Кроме того, какое-то равнодушие к полезному труду умственному приходит нередко искажать благообразное течение моей келейной жизни. Я не пришел еще в уныние, я знаю по неоднократному опыту, что во мне есть энергия, что, когда принимаюсь за труд, цель которого определима и близка, тогда я не знаю устали. Но без прямой цели предпринимаемые мною труды начинаются так и сяк, продолжаются кое-как и кончаются ничем. От этого в жизни получается какая-то неопределенная вялость, которая выносится и в жизнь внешнюю. Душа начинает тяготиться всем: и кельею, и выходами, и делом, и праздностью. Боишься, чтобы безуспешная борьба не повергла в уныние, и предаешься равнодушию. Пусть меня несет теперь, куда хочет, вал страшный – девиз такого состояния души. Благодарю Бога, что сподобился благодати священства. Это одно поддерживает. Когда слишком тяжело и грустно, выпрашиваю у очередного иеромонаха дневную чреду богослужений и потом на несколько времени успокаиваюсь.
    Начинаю часто с того, что после вечерни привожу в порядок свои комнаты, потом принимаюсь за работу, но и это до первой неудачи, до первой устали или до первой встречи с приятелем. Как скоро сделал перерыв – все приходит в хаос. Оставляю келью и ухожу в жизнь, но и тут тьма недоумения. Затвориться в своей келье не могу: по своему характеру и отношениям, люблю уединяться на время, для собрания себя, но потом жизнь общественная мне необходима. Вижу пример великих подвижников благочестия, которые духовно образовались в пустыне и уже потом выходили в мир на дело свое: они выходили уже из пустыни победителями страстей. Для меня жизнь уединенная представляется опасною не потому только, что она воздвигает сильнейшие брани, но и потому еще, что мне непременно придется оставить свою келью прежде, нежели уединение приведет меня к каким-нибудь желанным результатам, и тогда в миру будет для меня хуже прежнего.
    Думаю, что как в келейной, так и во внешней жизни каждый должен заботиться о благообразии во всех своих поступках, во всех своих положениях и отношениях. Но из благообразия в уборке жилища вдаюсь в щегольство благообразия, в многоглаголание и кокетство; даже совершая богослужение, впадаю в тщеславие; самая свобода товарищеского обращения делается сетью празднословия, злословия, смехотворства; хороший стол непременно увлекает в чревообъядение. Вообще неумеренность и тщеславие – постоянно нападающие на душу враги".
    В следующем монологе заключается некоторый очерк ответов о. Игнатия на этот свод моих недоумений:
    "Очень рад, что вижу Вас в чине монашеском и в сане священства. Это дает свободу и значение нашему собеседованию. В деле учения, отец Леонид, памятуйте слова Христовы: всяк книжник, наученный царствию Божию, подобен человеку домовиту, износящему из сокровища своего новое и ветхое (Мф. 13; 52). Не оставляйте науки светской, сколько она служит к округлению духовных наук: приложение к духовной, чтобы дать вопрошающему отчет в Вашем уповании. Идите своею дорогою, но помня о светской науке, что она должна быть для Вас только орудием, а о своих богословских системах – что одна система есть скелет правильный, твердый, но сухой и безжизненный. Благодарите школу, что она дала Вам его и большего от нее не требуйте: она сообщила Вам все, что могла.
    Если мы будем говорить так образно – в том экземпляре скелета, который достался на Вашу долю, есть неполноты: спешите наполнить их. Думаю же, что все это немного займет у Вас времени. Потом Ваше дело – навести красу, дать плоть костяку и оживить новое тело духом. Для этого нужно постоянное упражнение в чтении Слова Божия, молитва и жизнь по заповедям Божиим. Молитва оплодотворяет упражнение в Слове Божием, и плод будет состоять в познании заповедей Божиих. Прочитайте св. Матфея и старайтесь жить по заповедям, изложенным в пятой, шестой и седьмой главах. Эта жизнь простенькая. Апостол Павел велит узнавать, что есть воля Божия, благая и совершенная, и этим отсылает нас к начальным страницам Нового Завета, к св. Матфею, которого книга недаром занимает в нашем новозаветном каноне первое место.
    Исполняйте заповеди деятельней и незаметно перейдете к видению по Иоанну. Нечувствительно перейти на небо, если научитесь ходить по земле. Укрепляйте себя в жизни по заповедям посредством чтения семнадцатой кафизмы. Душа Ваша озарится, и Вы воскликнете: "Закон Твой – светильник ногам моим и свет стезям моим" (Пс. 118; 105)! – заповеди Божии станут, как пестуны, повсюду ходить за Вами. Таким только путем Вы созиждете на камне свою духовную обитель, в которую снидет Животворящая Троица, в которой будете Вы безопасны от знойного дыхания страстей и от потопа всяких бедствий. Недостаток такого внутреннего делания причиною того, что многие из наших ученейших священноначальников слабы духом, всегда боязливы и скоро впадают в уныние.
    Изучайте Писание согласно с учением Святых Отцов. Для этой цели полезно заниматься греческим языком: у нас так мало хороших переводов учительских отеческих творений. Вы ознакомитесь с теоретическою стороною Отцов; в Деяниях Соборов узнаете их жизнь, что особенно поучительно. Исследуйте также ереси: еретики становятся лукавы и жестоки сердцем и телом; поэтому, сколько в историческом, столько и в психологическом отношении важно исследовать борьбу Церкви с этими домашними врагами.
    Вообще, работайте Господеви, не спешите с этим самообразованием – скороспелки не имеют вкуса; труды не пропадут: Бог видит их и принимает. Люди бывают непомерно требовательны, Бог – никогда: Он знает наши силы и по мере сил наших налагает на нас требования, приемлет усердие и чудесно восполняет недостатки. Делайте все ради Бога. Сколько правило это важно в учении, столько же и в жизни...
    Вы находитесь в отношениях сына, обязанного заботиться о семье своих родителей. Обязанность прекрасная; Вы захотели согласить с нею жизнь монашескую и избрали дорогу училищной службы. Святой Кассиан рассказывает с похвалою об авве А., который был вызван из своего уединения обязанностью сына и не потерял на небе мзды монаха. Будьте постоянны, спокойны. Формируйтесь в жизни общественной, и она совершит Вас; только, помогаете ли родным, обращаетесь ли в обществе – все делайте для Господа, а не для плоти.
    Затворничество опаснее может быть для Вас, нежели общество. Келья воздвигнет на Вас такую брань, какой Вы не вынесете, ибо душа Ваша еще находится под влиянием вещества, она еще не созрела. Идите своим путем, на время уединяйтесь, чтоб не дойти до рассеянности; потом выходите, да не одолеет Вас гордость или уныние. Выходите к обществу, как в свою школу. Будьте осторожны, но благоразумную осторожность отличайте от мнительности и мелочности. Возвратившись в келью, поставьте себя перед Богом, в сокрушении и в простой сердечной молитве исчислите свои согрешения, и смело и спокойно продолжайте свое внутреннее делание. Постоянное, но спокойное наблюдение за собою даст Вам способ приготовиться к верному отчету пред Богом, к исповеди плодотворной.
    Скажу Вам, что мнение Отцов о самоиспытании и исповеди таково: мы получаем от духовника отпущение грехов содеянных, а не тех, которые находятся в нас в возможности наклонности к греху. Поэтому духовнику должно знать, в чем Вы и как прегрешили. Покажите ему, в каких грехах, как фактах, выразилось греховное направление Вашей воли, откройте слабые стороны Вашей души чрез указание, какие грехи чаще поражали Вас, ничего не утаивайте, ничего не прикрывайте, не переиначивайте, но избавьте исповедника от перечисления пред ним всех мельчайших обстоятельств, всех подробностей, за которыми и сами Вы никогда не уследите. Духовник не поймет Вас, а себя Вы затрудните: оцеживая комара, проглотите верблюда. Заметив за собою грех, не забывайте его и со временем упомяните о нем на исповеди, представив в чертах существенных и полных, а в подробностях нехарактеристических, удобно ускользающих из памяти, принесете сердечное раскаяние пред Богом, повергнитесь пред ним с сознанием своей мерзости и, оставляя задняя, простирайтесь вперед (Фил. 3; 13). Изгоняйте грех, не будет и подробностей грехопадения.
    Не будьте мелочны в образе жизни. Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего (Рим. 12; 2), – это первое. Ищите всюду духа, а не буквы. Ныне напрасно стали бы Вы искать обителей. Их нет, потому что уставы Святых Отцов поражены, правила их рассеяны светскими указами. Но Вы всегда найдете монахов и в монастырях, и в общежитиях, и в пустынях и, наконец, в светских домах и светских одеждах городских – это явление особенно свойственно нашему веку, ныне не должно удивляться, встречая монаха во фраке. Поэтому не должно привязываться к старым формам: борьба за формы бесплодна, смешна; вместо того, чтобы побеждать и назидать, она раздражает противников или вызывает их презрение. Форма, как внешность, есть случайность, а случайность проходит, одна Истина пребывает во веки. Истина свободит вы (Иоан. 8; 32), а Истина есть Христос: облекитесь во Христа и Вы явитесь в самой лучшей, в самой древней и, вместе с тем, в самой современной одежде. Христос вчера и днесь той же и во веки (Евр. 13; 8)".
     

    Из воспоминаний Высокопреосвященного Леонида, архиепископа Ярославского


  17. ин. Василисса
    ... как всегда нашлись у Святителя Игнатия ))
     
    Ученик. Имеется ли какое верное средство к предохранению себя от прелести вообще, при всех подвигах монашеских, и, в частности, при упражнении молитвою Иисусовою?
     
    Старец. Как гордость есть вообще причина прелести, так смирение — добродетель, прямо противоположная гордости — служит верным предостережением и предохранением от прелести. Святой Иоанн Лествичник назвал смирение погублением страстей. Очевидно, что в том, в ком не действуют страсти, в ком обузданы страсти, не может действовать и прелесть, потому что прелесть есть страстное или пристрастное уклонение души ко лжи на основании гордости.

    При упражнении же молитвою Иисусовою, и вообще молитвою, вполне и со всею верностью предохраняет вид смирения, называемый плачем. Плач есть сердечное чувство покаяния, спасительной печали о греховности и разнообразной, многочисленной немощи человека. Плач есть дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно, которое Бог не уничижит, то есть не предаст во власть и поругание демонам, как предается им сердце гордое, исполненное самомнения, самонадеянности, тщеславия. Плач есть та единственная жертва, которую Бог принимает от падшего человеческого духа, до обновления человеческого духа Святым Божиим Духом. Да будет наша молитва проникнута чувством покаяния, да совокупится она с плачем, и прелесть никогда не воздействует в нас. Святой Григорий Синаит, в последней статье своего сочинения, в которой изложены им для подвижников молитвы предостережения от душепагубной прелести, говорит: “Не малый труд — достигнуть точно истины, и соделаться чистым от всего, сопротивного благодати, потому что обычно диаволу показывать, особливо пред новоначальными свою прелесть в образе истины, давая лукавому вид духовного. По этой причине подвизающийся в безмолвии достичь чистой молитвы, должен шествовать мысленным путем молитвы со многим трепетом и плачем, с испрошением наставления у искусных, всегда плакать о своих грехах, печалясь и боясь, как бы не подвергнуться муке, или не отпасть от Бога, не отлучиться от Него в этом или будущем веке. Если диавол увидит, что подвижник живет плачевно, то не пребывает при нем, не терпя смирения, происходящего от плача... Великое оружие — иметь при молитве и плач. Непрелестная молитва состоит в теплоте с молитвою Иисусовою, которая (молитва Иисусова) и влагает огнь в землю сердца нашего, в теплоте, попаляющей страсти, как терние, производящей в душе веселие и тихость. Теплота эта не приходит с правой или с левой стороны, и не сверху, но прозябает в самом сердце, как источник воды от Животворящего Духа. Возлюби ее единую найти и стяжать в сердце, соблюдая твой ум присно-немечтательным, чуждым разумений и помышлений, и не бойся. Сказавший: Дерзайте Аз есмь, не бойтеся, Он — с нами. Он — Тот, Кого мы ищем. Он всегда защитит нас, — и мы не должны бояться или воздыхать, призывая Бога. Если некоторые и совратились, подвергшись умоповреждению, то знай, что они подверглись этому от самочиния и высокомудрия”. Ныне, по причине совершенного оскудения духоносных наставников, подвижник молитвы вынужден исключительно руководствоваться Священным Писанием и писаниями Отцов. Это — гораздо труднее. Новая причина для сугубого плача! 

    Свт. Игнатий Брянчанинов "Аскетические опыты, том 1"


  18. ин. Василисса
    Горестное грехопадение положило печать на лицо твое, на всю наружность твою. Исчезла ра­дость, постоянно светившаяся в твоих взорах; ис­чезло спокойствие, так изящно располагавшее черты на лице твоем. Твоя поступь была как бы поступь ангела благовествующего; речь твоя лилась живою струею, увеселяя слух и сердце вни­мавших тебе; свидание и беседа с тобою остав­ляли приятнейшее, продолжительное впечатле­ние. Угрюм, уныл, мрачен ныне взор твой; на лице написаны тревога и мучение; медленна, задумчи­ва поступь твоя, явилось в ней странное колеба­ние. Отрывисто, кратко слово твое; его нет у тебя для друзей твоих; ты представляешься постоян­но занятым иною беседою, невидимою, непонят­ною; ты занят каким-то таинственным словоп­рением, привлекающим к себе все чувства, все мысли твои. Сердце твое закрыто. Искренность ты заменил уклончивостью. Все намерения твои, вся жизнь твоя сосредоточились в тебе одном. Ты неприступен для участия. Тяжкая грусть и пус­тота остаются следом твоим после свидания с то­бою. Отражается в наружности человека душев­ное состояние его.

    свт. Игнатий Брянчанинов
    Приношение современному монашеству


  19. ин. Василисса
    Говорю это потому, что многие часто, когда мы убеждаем их быть внимательными к себе и бодрствовать, остаются безпечными, обращают увещание в смех и говорят: ты заступишься за меня в тот день, и — я ободряюсь и не боюсь. А другой говорит: у меня отец — мученик; а иной: у меня дед — епископ; другие еще указывают на всех домашних своих. Но все это пустыя слова; ибо тогда не может принести нами пользы добродетель других. Вспомни о тех девах, котором не уделили елея пяти девам: сами они вошли в брачный чертог, а те остались за дверями. Великое благо иметь надежду спасения в собственных добрых делах; а никакой друг никогда не защитит там. Если и здесь, где от нас зависит перемена, Господь говорит Иеремии: «ты же не молися о людех сих» (Иер. VII:16); то тем более там. Что говоришь ты? У тебя отец — мученик? Это самое особенно и может послужить к большему твоему осуждению, когда ты, имея дома примеры добродетели, окажешь себя недостойным добродетели предков. Но ты имеешь доблестнаго и дивнаго друга? И он тебе не поможет тогда.
    Отнюдь не говори мне: отец у меня консул. Хотя бы твоим отцом был апостол Павел, а братьями мученики, но если ты не подражаешь их добродетели, то нет тебе никакой пользы от такого родства, а скорее оно повредит тебе и послужит к осуждению. Мать моя, говоришь, милосердная. А что от этого тебе безчеловечному? Ея человеколюбие увеличивает виновность твоего злонравия. Что говорит Иоанн Креститель к народу иудейскому? «Сотворите плоды достойны покаяния и не начинайте глаголати: отца имамы Авраама» (Лук. III:8). Ты имеешь знаменитаго предка? Если ты будешь подражать ему, то получишь пользу; но если не будешь подражать, то знаменитый предок будет твоим обвинителем, за то, что ты от добраго корня вышел горьким плодом. Никогда не называй блаженным человека, имеющаго родственником праведника, если он не подражает его нравам. Мать у тебя святая? Тебе ничего от этого. Мать у тебя порочная? И из этого тебе ничего. Как добродетель той не приносит тебе пользы, если не подражаешь ея добродетели: так и порочность этой не вредит тебе, если ты не предан порокам. Как там больше осуждения тебе, потому что, имея у себя образец, ты не подражал добродетели; так и здесь больше тебе похвалы, что, имея порочную мать, ты не подражал ея порокам, но от горькаго корня вышел сладким плодом. Не знаменитость предков требуется от нас, а добродетельный образ жизни. Я и раба назову благородным, и господина достойным цепей, когда узнаю образ жизни; и знатный для меня не благороден, если имеет рабскую душу; ибо кто действительно раб, кроме совершающаго грехи? Другое рабство зависит от неблагоприятных обстоятельств; а это рабство заключается в развращении сердца; так как и в начале отсюда произошло рабство.
     

    Свт. Иоанн Златоуст



    Слова о Лазаре


  20. ин. Василисса

    Ошибки :(

    Автор: ин. Василисса,

    Архимандрит Рафаил (Карелин)


     
    К духовнику пришла женщина, вся в слезах. В руках она сжимала носовой платок и во время разговора то нервно комкала его, то, отворачиваясь, вытирала им глаза, то прятала его в рукав платья. Духовник спросил ее: – Наверное, с вами стряслась какая-нибудь беда?
    Женщина ответила:
    – Хуже быть не может: умер мой духовный отец, иеромонах Иннокентий.
    Духовник изумился:
    – Я видел его только вчера. Неужели он скоропостижно скончался в эту ночь?
    Женщина ответила:
    – Нет. Он жив, но захотел быть мертвым для меня. При последней встрече он сказал: "Матрона, считай, что я умер. Ищи другого наставника, а обо мне забудь так, как будто меня не существует на свете".
    Духовник задумался:
    – Я понимаю ваше состояние, но не волнуйтесь. Давайте подумаем спокойно, как можно исправить положение.

    Женщина сказала:– Я старалась во всем слушаться его и отдавала все силы, чтобы чем-нибудь послужить ему. Я открывала перед ним свою душу. Будучи занятой на работе и дома по хозяйству, я буквально выкраивала время, чтобы ежедневно приходить к нему и беседовать с ним. Вначале он был внимателен ко мне, но затем я почувствовала, что он все больше отдаляется от меня. Возможно, ему что-нибудь наговорили и наклеветали на меня, что – не могу понять. Я исповедывала ему подробно до мелочей все мои грехи, словно выжимала и высушивала всю свою душу в такой исповеди. И вдруг он стал смотреть на меня безразлично и холодно, встречать так официально, словно видит в первый раз незнакомого человека. Наконец сказал, чтобы я искала другого духовника и больше не беспокоила его. Я позвонила ему по телефону, но он ответил мне, что все уже сказано. А когда я позвонила во второй раз, то молча положил трубку. Что случилось, я не понимаю…
    Духовник спросил:
    – Не слишком ли эмоциональна ваша оценка того, что произошло?
    Женщина ответила:
    – А как я могу быть равнодушной, когда вдруг осталась круглой сиротой? В детстве я читала сказку "Маленький принц", там бедная лисичка жаловалась, что ее приручили и теперь она не может жить без принца. Меня тоже приручили и потом выгнали, но не как лисицу, а как собачонку.
    Духовник спросил:
    – А почему вы пришли ко мне?
    Женщина ответила:
    – Еще раньше, как-то в беседе он, назвав ваше имя, сказал: "Может быть, ты как-нибудь пойдешь к этому священнику и спросишь его о своей духовной жизни". Но я не понимала, зачем это нужно: ведь у меня есть свой наставник. Более того, я полагала, что, прося совета у другого, я изменю ему.
    Духовник спросил:
    – Скажите, как вы считаете, чем я могу помочь вам?
    Женщина ответила:
    – Попросите моего наставника, чтобы он снова принял меня.
    Духовник удивился:
    – Что я должен сказать ему? "Выслушав вашу духовную дочь, я пришел к выводу, что вы поступили неправильно и необдуманно. Не оценив ее духовных достоинств и стремления к спасению, вы несправедливо оттолкнули ее. Остаюсь возмущенным вашим поступком. Ваш собрат такой-то". Так?
    Женщина ответила:
    – Если вы скажете или напишете ему так, он разгневается еще больше, хотя мне ваши слова кажутся справедливыми.
    Духовник сказал:
    – Вы сами видите, что если мы начнем с упреков и обличений в несправедливости, то ничего хорошего не получится. Давайте сделаем противоположное этому: представим, что он прав, а вы не правы, и с этой точки зрения рассмотрим сложившееся положение для того, чтобы попытаться его исправить.
    Женщина воскликнула:
    – Если дело заключается только в этом, то я готова возвести на себя любую напраслину и принести повинную в грехах, которых не совершала, лишь бы восстановить мир!
    Духовник пояснил:
    – Я говорю о том, что надо сначала разобраться, правильно ли вы относились к своему духовному отцу. Если окажется, что допустили ошибки, то тогда обвините себя, только искренне, а не формально.
    Женщина вздохнула:
    – Я готова принести раскаяние, хотя и не знаю в чем. Но он меня даже на порог не пускает и не хочет выслушать.
    Священник ответил:
    – В Патерике описан случай: поссорились два монаха, и когда один, считавший себя обиженным, решил пойти к обидчику, тот не открыл ему двери. Старец, к которому обратился обиженный монах, сказал: "Ты шел с гордым помыслом, обвиняя своего брата и оправдывая себя. Это расположение твоего сердца передалось ему, и он не принял тебя. А ты вначале обвини себя в душе и оправдай своего брата, и тогда увидишь, что он отнесется к тебе по-другому". Тот поступил согласно совету, и едва дошел до келии брата, как тот вышел ему навстречу и с любовью обнял его. Так и вы: обвините себя и поверьте, что ваш наставник поступил с вами по справедливости, чтобы исправить вас.
    Женщина снова вздохнула:
    – Я была предана ему всем сердцем и любила его так, как не любила никого.
    Духовник спросил:
    – Не кроется ли в этом первая неправильность? Всем сердцем можно любить только одного Бога, а духовный отец лишь проводник к Богу. А вы путеводителя ко Христу поставили на место Христа и этим с самого начала извратили свою духовную жизнь. Если бы данная неправильность была единственной в вашем отношении к духовному отцу, то и она заслуживала бы того, что вы теперь получили. Такая любовь, граничащая с обожествлением, может удовлетворить только гордое и тщеславное сердце; а для того, кто стремится к спасению, она станет тяготой и причиной нарастающего раздражения. Духовный отец отвечает за душу своих детей, а тут он сам становится предметом тайного идолопоклонства. Такую вашу непомерную любовь он правильно принял как соблазн и решил избавить вас от этого соблазна, чтобы вы из-за него не лишились Бога и вечной жизни. Вы говорите: "Я никого не любила в жизни, как его". А между тем любовь к духовному отцу – совсем особое чувство, которое нельзя сравнивать с эмоциональными состояниями. Это благодарность за радость, которую душа получает от Христа по молитвам духовного отца. Это чувство спокойно и мирно. Но скажите по совести сами себе: присутствует ли Христос в ваших встречах с наставником или же наставник заслонил Его собой?
    Женщина ответила:
    – Я считала, что любовь к духовному отцу – это и есть любовь к Богу.
    Духовник спросил:
    – Представьте, что невеста сказала бы жениху: "Моя любовь к тебе и к твоему рабу одинакова". Согласны вы, что это ваша первая неправильность?
    Женщина кивнула:
    – Может быть, я просто не задумывалась над таким вопросом. Но предположим, что я совершила ошибку, а разве нельзя было исправить ее другими способами?
    Духовник заметил:
    – Вы сами говорили, что ваш духовник стал общаться с вами более холодно и официально. Однако это средство не помогло, и он принужден был для вашего же спасения применить "хирургическую операцию".
    Женщина спросила:
    – Неужели моя вина только в том, что я люблю своего духовника? А разве может быть иначе?
    Духовник ответил:
    – Если бы ваша дочь призналась, что любит своего учителя больше всех на свете, то вы сделали бы вывод, что это не любовь, а влюбленность, и дали бы ей изрядный нагоняй. Вы бы сказали, что ее дело – внимательно слушать уроки и исполнять домашние задания, а учителя надо уважать и слушаться, иначе за эмоциями можно забыть о самих уроках.
    Затем он добавил:
    – Я слышал от вас, что вы взяли в привычку приходить к своему духовному отцу каждый день. Какая в этом была необходимость?
    Женщина пояснила:
    – Я хотела, чтобы вся моя жизнь проходила перед его глазами, хотела на каждое дело брать благословение.
    Духовник сказал:
    – Духовник должен разрешать главные вопросы духовной жизни человека. Для этого вполне достаточно видеться и беседовать со своим духовным отцом один-два раза в месяц. Я вижу, что вы сами создавали проблемы, придумывали, какой вопрос задать ему, а на самом деле у вас было одно желание – побыть в его присутствии, войти в его душу, ежедневно напоминать ему о себе. Быть близко к духовнику – значит слушаться его советов, молиться за него, а не смотреть на его лицо и переживать о том, как он себя чувствует.
    Женщина возразила:
    – Я знаю, что у него в жизни много трудностей, и я хотела облегчить эти трудности и, как могу, послужить ему. Если бы он только сказал, то я была бы готова идти пешком в другой город ночью за лекарством для него, но он не оценил моей преданности, хотя вряд ли найдет когда-нибудь у кого-то такое сердце, как у меня.
    Духовник заметил:
    – За свои услуги вы требовали слишком большую плату.
    Женщина снова возразила:
    – Никакой платы я не требовала, а сама была готова отдать ему все, что имею.
    Духовник пояснил свои слова:
    – Вы не подумали, что отнимаете у него попусту силы и время, а ведь время священника должно быть отдано молитве за паству, в том числе и за вас. Священническая служба только со стороны кажется легкой, а на самом деле она очень тяжела и требует напряжения и сил. А вы, не давая ему отдохнуть, отнимали у него силы, хотя бы тем, что требовали, чтобы он слушал вас. Поэтому по отношению к духовному отцу вы были расточительницей его времени, то есть захватчицей чужого, не принадлежавшего вам достояния. Я сужу по себе. Священник бывает благодарен в душе тем людям, которые ограничивают встречу с ним немногими словами. Он думает: "Какой это благородный человек! Он понимает, как необходимо и дорого мне время". А когда какая-нибудь посетительница задерживается, то невольно священник испытывает в душе раздражение, которое со временем всё больше нарастает, и думает: "Что за бесцеремонность! Пришла, как к своему соседу, и болтает, как со сплетницей на улице". Поэтому ваши услуги на самом деле превратились в эксплуатацию духовного отца, хотя вы и думали, что ему так же приятно слушать вас, как вам – беседовать с ним. О чем вы говорили со своим наставником?Женщина сказала:
    – Мне часто снятся сны самого разнообразного содержания. Иногда приснится то, что наяву и не выдумаешь. Некоторые сны я воспринимаю как предвестие, указание, что мне делать, но сама не могу их расшифровать. Я не могу успокоиться до тех пор, пока не расскажу их духовному отцу.Духовник спросил:
    – Что же он говорил вам в таких случаях?
    Женщина ответила:
    – Он говорил, что на сны не надо обращать внимание, что ему тоже часто снятся сны, но когда он бывает сильно утомлен, то наутро ничего не помнит. Однако он прибавил, что есть некоторые особые сны, которые предостерегают человека, только они крайне редки. Поэтому он дал мне три совета: стараться не запоминать сны; каяться в грехах, поскольку тяжелые сны часто бывают последствием грехов (как тягостного состояния души, воплощающегося ночью в гнетущие картины и образы); молиться о тех людях, которых видела во сне. Приблизительно так он отвечал мне, однако я все-таки думаю: если хоть иногда случаются вещие сны, то надо все сны рассказывать духовнику, чтобы не пропустить такой сон, когда он приснится.
    Духовник спросил:
    – Если вы уже получили ответ, что на сновидения не следует обращать внимания, и ни один ваш сон наставник не принял как вещий, то зачем вам спрашивать его об одном и том же?
    Женщина ответила:
    – После того как я расскажу сон подробно духовному отцу, у меня в душе наступает спокойствие, приходит уверенность в том, что со мной и с моими родными ничего плохого уже не случится. Даже когда наставник говорит, что об этом и вспоминать не надо, то я прошу, чтобы он выслушал меня, иначе я буду мучаться сомнениями и опасениями.
    Духовник сказал:
    – Вот мы нашли еще одну ошибку: вы идете к духовному отцу как к гадалке или астрологу, и он должен отвечать вам, что означает барашек, которого вы видели во сне, или покойная тетушка, которая что-то делала у вас на кухне. В старое время была книга, называемая "Сонник. Календарь Брюса", где были собраны толкования на сотни различных сновидений. Церковь не одобряла эту книгу, а оккультисты, напротив, считали ее каким-то небесным даром. Ваш духовный отец, чтобы успокоить вас, выслушивал разную дребедень, которая приснилась вам ночью, а вы, получая от него один и тот же совет – не верить снам, продолжали свое. Если слова вашего наставника ничего не открывают вам, то что могут открыть сны? Для современного человека они стали ловушкой: он верит теням и призракам. Мне кажется, что в этом случае вами руководят три чувства. Во-первых, это интерес к ложной мистике – сновидениям, чему-то таинственному, что должно обогатить вашу жизнь. Во-вторых, в таких рассказах вы видите средство продлить беседу с духовником, почему и рассказываете о снах подробно, даже останавливаетесь и задумываетесь – не забыли ли чего-нибудь. В третьих, во многих ваших снах, несомненно, фигурирует ваш наставник, поэтому вы хотите влиять на него, рассказывая о таких снах, показывая, что через вас Господь открывает в сновидениях его собственную судьбу. Поэтому я уверен, что некоторые рассказы вы начинаете словами, произнесенными интригующим тоном: "Сегодня я видела вас во сне". Я думаю также, что вы во сне не видели одного – что духовный отец, пресытившись вашими снами, закроет перед вами двери на замок.
    Женщина не согласилась:
    – Я рассказывала не только сны, но и всю свою жизнь, чтобы узнать волю Божию.
    Духовник спросил:
    – А готовы ли вы были исполнить все, что скажет духовный отец, и действительно ли верили, что через него узнаете волю Божию?
    Женщина ответила:
    – Да, это, несомненно, так. Как же мне узнать волю Божию без моего духовного отца?
    Духовник заключил:
    – Тогда примите как волю Божию то, что он отослал вас от себя. Почему же вы плачете, скорбите и негодуете, почему не предположите, что Господь положил ему на сердце направить вас к другому духовнику?
    Женщина ответила:
    – Это не воля Божия, а искушение.
    Духовник заметил:
    – Вот видите, вы пребывали в заблуждении, думая, что всецело доверяете духовнику и готовы исполнить каждое его слово. Когда дело дошло до настоящего испытания, то вы перешли на другую позицию, а именно что ваш наставник, как человек, имеет свои искушения и поэтому может ошибаться. Если бы вы пребывали в полном послушании, то сказали бы ему: "Благословите, куда мне идти?", а на деле выходит, что вы принимаете от духовного отца лишь то, что нравится вам или, по крайней мере, не противоречит вашим страстям и привязанностям.
    Женщина ответила:
    – Когда я иду к духовному отцу, то думаю о том, дома ли он и не сидит ли у него какой-нибудь назойливый посетитель, ведь люди не понимают, что он устал, и вцепляются в него мертвой хваткой. Если бы мне позволили, я сама выгнала бы их из дома. Иногда после таких приемов лицо у него становится бледным и измученным, и я хочу как-нибудь утешить и подбодрить его, дать ему возможность отдохнуть в моем присутствии, чтобы в это время никто не тревожил его. Он иногда при мне засыпает, я сижу тихо, боясь потревожить его сон, и только тогда, когда он откроет глаза, продолжаю свою беседу. Иногда он что-то говорит во сне. Однажды я слышала, как во сне он внятно сказал: "Эта болтунья дана мне в наказание за мои грехи". Как я думаю, это он говорил о посетительнице, которая была до меня. Когда я встретилась с ней на пороге, то она начала рассказывать взахлеб, что купила на базаре и на сколько ее обвесили. Представляю, о чем она могла говорить с духовником.
    Духовник сказал:
    – Теперь не разберешь, про кого он сказал "болтунья", но все-таки я думаю, что это обобщающее слово. А, может быть, он увидел во сне поэтессу, которая читает ему свои стихи, или женщину, привязанную веревкой к стулу в его келии. А теперь скажите: когда вы шли к духовнику, то молились, чтобы Господь открыл вам через него Свою волю и дал силы исполнить ее?
    Женщина ответила:
    – Раз он духовный отец, то это разумеется само собой, и я думала, что особо молиться о том, что и так ясно, нет необходимости.
    Духовник сказал:
    – Господь открывает Свою волю через духовника только тогда, когда чадо готово к этому. Если вы забывали молиться, то, значит, вы забывали о Боге. Как же Господь откроет вам Свою волю? Тот, кто приходит к духовному отцу в силу привязанности, по привычке и от скуки, получит ответ по сердцу своему, то есть будет наказан неправильным ответом духовника.
    Женщина спросила:
    – А что значит "неправильный ответ"?
    Духовник пояснил:
    – В сущности, он правилен, так как соответствует душевному состоянию человека, но будет сопряжен для него со скорбью, поскольку через этот ответ Господь не благословляет, а наказывает, вразумляет человека, указывая, что не надо играть с огнем.
    Женщина спросила:
    – А что такое этот огонь?
    Духовник ответил:
    – Это благодать Божия, с которой надо обращаться осторожно. Если между духовным отцом и чадом неправильные отношения, то этот огонь опаляет виновную сторону.
    Женщина снова спросила:
    – А в чем может быть виновен наставник перед своим духовным чадом? Какие опасности могут встретиться здесь?
    Священник, помедлив, ответил:
    – Мне трудно говорить об этом, потому что каждый человек, в том числе и духовник, имеет свои недостатки и слабости, с которыми должен бороться трудом и молитвой, призывая на помощь благодать Божию. Я имею в виду грехи, ставшие для человека привычкой, свойством характера. Укажу вам на некоторые из них, наиболее вредные для внутренней связи и для многогранных отношений между духовным отцом и духовным чадом.
    Прежде всего это излишняя самоуверенность и строгость духовника, которая не исправляет, а ломает человека. Это похоже на то, как больной приходит к врачу за помощью, а тот бьет его палкой по голове. Обычно такие строгие духовники бывают очень снисходительны к себе и потому не понимают тяжести правил и наказаний, которые они налагают на других.
    Не менее вредна излишняя ласковость. Когда такой "ласковый" духовник говорит со своим духовным чадом, то кажется, что он все время гладит его по голове и возливает на нее елей. Словесную ласку можно употреблять лишь иногда, когда человек отчаивается в своем спасении, а в других же случаях неуместная ласка усыпляет грешника, и грех перестает казаться ему страшным. К подобным духовникам люди часто привязываются, сами не понимая, что любят в них свой собственный грех и возможность "анестезировать" свою совесть. Такой наставник похож на врача, убеждающего больного, что он здоров. Больной уходит утешенным и ободренным, а болезнь между тем продолжает развиваться и в конце концов завершается самым плачевным исходом. Разве не подлежит наказанию врач, который из жалости к больному не дает ему горького лекарства и не прибегает к хирургическому лечению, когда это необходимо, вследствие чего язва увеличивается и гниет. Поэтому такая "доброта" ничуть не лучше жестокости. Духовное чадо должно искать у своего наставника прежде всего не утешения, а помощи на пути ко спасению.
    Далее, если наставник молод, неопытен и к тому же сам не был в послушании, но по самомнению берется руководить другими, то он подобен врачу, который с закрытыми глазами ставит диагноз, готовит лекарство и, путая снадобья, часто добавляет к целебному веществу яд.
    Плохо, когда духовник не ко всем относится одинаково: одним оказывает особое внимание и расположение, а других едва терпит. Это значит, что сам он еще находится в поле страстей, а страсти бывают многообразны. Ему может нравиться обожание со стороны духовного чада, похвалы и лесть, от которых он мурлычет, как кот, которого чешут за ушами. Это может быть сребролюбие, когда наставник больше смотрит в сумку, чем в душу. Это может быть скрытая похоть, когда предпочтение оказывается тем, у кого красивые лица. Духовник должен видеть в каждом человеке образ и подобие Божие. Ему дали золотое изделие, покрытое грязью, и он должен очистить его. А если духовник обращает внимание на национальность, происхождение, богатство или бедность человека и тому подобное, то он сам живет во внешнем, и душа того, кто обращается к нему за помощью, остается для него чуждой. Такой духовник похож на врача, который оказывает пациенту помощь в соответствии с одеждой, которую тот носит.
    Следующее препятствие – лживость наставника. Лживость происходит от многих причин: от трусости, гордости, сластолюбия и так далее. Через ложь слабый духом хочет стать сильным, но ложь захватывает его в свои цепкие объятия. Основа духовных отношений – искренность. Где ложь, там закрывается человеческое сердце, где ложь, там нет любви. Здесь мы говорим не о лжи как о нравственном срыве, который может случиться и повториться у каждого, как и любой грех, мы говорим о привычке ко лжи, когда человек лжет без зазрения совести, не краснея, лжет, смотря в это время в глаза собеседника спокойным, ясным взглядом. Некоторые успокаиваются тем, что они лгут, преследуя благие цели, но это догмат иезуитства, который Православие рассматривает как нравственную ересь. Господь сказал, что всякая ложь от диавола.
    Недопустимо, когда духовник относится к своим духовным чадам фамильярно, по-товарищески. Это ложно понимаемое смирение, посредством которого уничтожается духовная иерархия, и вместо нее возникает какая-то уравниловка, а затем и того хуже: такого духовника вскоре начинают поучать и исправлять его собственные чада. Покойный схиигумен Савва говорил: "Духовник дан для спасения, а не для дружбы". Где отношения переходят на дружескую ногу, там не может быть никакого духовного преуспеяния. Чадо перестает видеть в духовнике звено между ним и Богом, и он в конце концов превращается в персонаж какой-то игры.
    Еще одним недостатком является увлечение наставника мирскими делами: хозяйством, политикой, светской литературой, общественными и культурными проблемами и тому подобным. Такой священник живет на душевном уровне и в круг своих мирских интересов вовлекает духовных чад. В вопросах внутренней жизни он остается невеждой и профаном. Если он даже и отвечает на эти вопросы, то лишь для того, чтобы "не ударить в грязь лицом", чтобы не подумали, что он чего-то не знает, потому отвечает часто невпопад. Там, где начинаются политика и обществоведение, вы не найдете духовной жизни.
    Я хочу еще раз напомнить вам, что послушание имеет единственную цель – преодоление гордыни и борьбу со страстями для стяжания благодати Божией. С оскудением благодатных наставников надо не отвергать послушание, а проверять его евангельскими заповедями, обязательными для всех: они вечны и неизменны. Если в древности духоносные отцы испытывали доверие своих учеников, ставя перед ними трудноисполнимые и рискованные задачи, то теперь этот метод не годится: он будет показывать только одно – гордость и самоуверенность самого наставника. Некоторые люди, обладающие неумеренным властолюбием, требуют слепого послушания, превращения своих "чад" в неких зомби, но безрассудное послушание отвергается Православной Церковью. Грех, сделанный по такому послушанию, все равно остается грехом. В понимании православной аскетики послушание убивает страсти, а "собачье" послушание убивает совесть.
    Женщина призналась:
    – Слушая вас, я еще больше оценила своего наставника. А теперь, прошу, ответьте на другой вопрос: какие ошибки допускаем мы, миряне, в частности я, по отношению к духовному отцу. Помогите мне разобраться в этом.
    Священник согласился:
    – Постараюсь сказать о самых основных и распространенных ошибках (о некоторых из них мы уже достаточно говорили в начале нашей беседы).
    Одна из ошибок заключается в том, что человек считает, будто общение с духовным отцом – встречи и разговоры. На самом же деле – это прежде всего невидимое и постоянное духовное молитвенное общение, при котором встречи и беседы являются только вехами на пути. Для такого общения от духовного чада требуются искренность и готовность к послушанию, а от духовного отца – любовь к своему чаду и желание вручить его Христу. Вы считали, что чем чаще будете видеться с духовным отцом, тем будете ближе к нему. На самом деле близость к духовному отцу осуществляется через молитву и послушание. Если слова духовного отца остаются в вашем сердце и памяти, как бы вырезанными на камне, то он невидимо рядом с вами. Если же слова духовного отца – вода, которая течет во время беседы, не оставляя следа, то вы будете далеко от него, хотя бы и жили через стену.
    Еще один очень важный момент. Когда вы собираетесь к духовному отцу, то нужно подготовиться, твердо уяснив себе, зачем вы идете, какие у вас вопросы. Вы должны четко сформулировать их и, получив ответ от наставника, не задерживаясь в его келии, взять благословение и попрощаться. Вам следует вспомнить, не задавали ли вы ему подобных вопросов раньше: повторение одного и того же вопроса духовному отцу является знаком или небрежности, или недоверия к нему, или недовольства прежним ответом и желанием настоять на своем мнении. Поэтому запомните главное правило – не повторять вопрос, на который уже дан ответ.
    Когда вы идете за благословением или советом, то имейте такое расположение души, что вы примете и исполните все, что сказал духовный отец, согласно это или не согласно с вашим желанием. Такая готовность воли необходима, чтобы получить правильный ответ. Если вы будете спорить и настаивать, то духовная связь между вами и наставником порвется и превратится в какое-то внутреннее противостояние, в подобие борьбы. Поступать так – значит искушать своего духовника.
    Следующее правило: не задавайте вопросов из любопытства, а спрашивайте только о том, что необходимо вам для спасения. Избегайте говорить о житейских делах. Отец Савва как-то ответил своему духовному чаду: "Если я буду говорить об обыденном, то стану обывателем". В необходимых случаях надо быть кратким, достаточно, чтобы духовнику было понятно, о чем идет речь. На вопросы о житейских проблемах многие старцы, особенно в наше время, отвечали не советом, а молитвой.
    Затем бывает такая ошибка: человек говорит как будто о нужном и духовном, но говорит слишком подробно и обстоятельно, повторяя уже сказанное. Он словно хочет развернуть перед глазами духовника всю картину того, что происходит с ним, объясняя ему, как ученику, каждую деталь так, чтобы он не ошибся. Это в корне неверно. Чем короче скажет человек, тем лучше поймет духовник и, напротив, в обилии слов может потеряться главное. Перед ответом духовник должен возвести свой ум к Богу, попросить у Него помощи и вразумления, а здесь ум его рассеивается и тонет в обилии слов, как будто он стоит в каком-то бурно несущемся потоке. Духовник должен почувствовать, что ему надо сказать, а здесь его уже как бы "подводят" к ответу. Многословие с духовником – это, в сущности говоря, недоверие к духовнику и форма поучения духовника. Многословие может иметь также другие причины: человек не привык молиться и потому заполняет пустоту своей собственной души словами, как мирские люди заполняют пустоту своего времени развлечениями и игрой. Кто любит молиться, тот будет говорить мало.
    Кроме того, многословие – способ продлить время пребывания с духовником. И здесь две опасности – скрытый вампиризм и скрытое пристрастие. От долгих бесед человеческая жизнь не исправляется. Кто хочет спастись, тот узнает от духовника волю Божию и уходит, чтобы исполнить ее. А кто не хочет исполнять, тот продолжает "беседу ради беседы" и не может уйти, словно приклеился к стулу, на котором сидит. Духовника редко утомляет беседа о действительно необходимых проблемах, когда он чувствует, что человек будет беречь и хранить его слова, как полученную драгоценность. Но духовника обессиливают пустые разговоры, бессмысленные длинноты, а еще больше – внутреннее сопротивление его словам. Мне кажется, что при встрече с духовником вы больше говорили, чем слушали, и эта "активность" вашего языка заставила духовника защититься от вас. Затем, подумайте: говорили ли вы с духовником со смирением, как ребенок со своим отцом, или старались блеснуть перед ним знаниями и умом? Вы говорили, что хотели иметь открытыми перед духовным отцом всю вашу душу и жизнь, а на самом деле не хотели ли вы, чтобы духовник, слушая вас, любовался вашими достижениями и говорил про себя: "Какая умная и достойная женщина!"? Чем меньшей вы захотите показаться перед духовником, тем большей будете в его сердце. И напротив, чем захотите быть большей, тем станете меньшей. Запомните, что с духовным отцом надо говорить спокойным, ровным тоном, без эмоций, возмущения и театральной выразительности, которые являются средствами скрытого психологического давления.
    Следующая возможная ошибка. Не считали ли вы, что духовник стал вашим должником из-за услуг, которые вы оказывали ему, и обязан отплатить за них особым отношением к вам, хотя бы продолжительными беседами в любое время дня? Если вы помогали ему ради Господа, то не должны были ожидать воздаяния от человека, а если делали это ради его расположения или чтобы заставить быть постоянно благодарным вам, то вы просто взяточница, решившая купить своего наставника. Тогда поделом вам, что он выгнал вас.
    Еще один вопрос. Не передавали ли вы слов, которые говорил вам духовник, другим людям без его ведома? Беседы с наставником имеют личный, а не общественный характер уже потому, что духовник говорил с вами, имея в виду именно вас – вашу личность и индивидуальность. На другое лицо те же самые слова могут произвести иное, даже нежелательное действие. В беседе или в письме священник имеет в виду конкретного человека, находящегося в конкретной ситуации. Надо помнить о различии между такими видами поучения, как проповедь, обращенная ко всем присутствующим в храме, и ответ на вопрос, требующий учета индивидуальности человека. Здесь еще таятся опасности: слова духовника передаются обычно не точно, а в эмоциональном пересказе, с различными комментариями и добавлениями, часто искажающими их смысл. У рассказчика присутствует тайное тщеславное желание похвалиться, как близок он к духовнику и каким доверием пользуется.
    Придя домой после встречи с духовником, надо в уме воспроизвести беседу, запомнить, как урок, то, что сказал духовник, и подумать, как исполнять его слова, начиная с этого же часа. Забвение слов духовного отца является неуважением не только к нему, но и к самому, дерзну сказать, таинству послушания. Те же правила надо соблюдать в письмах к наставнику. Они должны быть по возможности краткими и написанными ясным, четким почерком. Я признаюсь вам, что когда мне пишут письма на десяти листах, то я могу внимательно прочитать только одну или две страницы, а затем лишь пробегаю текст глазами, иногда же, особенно будучи сильно уставшим, смотрю на письмо как на своего врага и затем, может быть не поняв, в чем дело, бросаю его в печь. Особенно убивает меня подробное описание снов. Мне хочется сказать: я тоже вижу сны, но не мучаю других из-за этого.
    Одной из неправильностей в отношении к духовному отцу является чувство зависимости и ревности, которые свидетельствуют о том, что общение происходит не на духовном, а на душевном уровне. Эти страсти захватывают сердце, как вражеское войско, и умерщвляют духовную жизнь.
    Некоторые, не в меру эмоциональные чада, проявляют свою "любовь" к духовному отцу тем, что распускают о нем слухи, как о каком-то чудотворце и прозорливце. Эти слухи – одно из самых тяжелых искушений для духовника, особенно когда на него начинают смотреть, как на слона, который важно идет по улице, а за ним бежит шумная толпа ребят. Тогда он начинает думать: не позаимствовать ли ему что-нибудь из житий юродивых, чтобы поклонники разочаровались в нем и наконец отстали?
    Прошу вас запомнить: никогда не начинайте беседу с духовным отцом словами: "Как я долго не видела вас, как я соскучилась по вам, скажите мне что-нибудь полезное". Это мирские обычаи, которые в духовной жизни выглядят как разболтанность и невежливость. Вы должны, войдя в келию духовника, прежде всего поклониться молча иконам, затем взять благословение и кратко объяснить причину своего прихода. Вы должны твердо знать, что в гости к своему духовному отцу не ходят, что он дан для того, чтобы разрешать духовные вопросы, и что каждая встреча с ним налагает на человека определенные обязательства. Неисполненный совет, или даже слово наставника, становятся камнем преткновения на духовном пути человека. Слово, воплощенное в жизнь,– прибыль души, стяжание благодати – самого большого богатства. Неисполненное или забытое слово духовника – потеря, убыток, долг, который взяла на себя неразумная душа. Поэтому каждая встреча с духовным отцом может стать новой вехой в жизни, новым этапом в отношениях души с Богом. Это возможность обогатиться или проиграть. Если такие потери слишком часты, то положение становится тревожным и дело идет к плохому концу. Лучше жить без руководства, чем в ложном послушании. Будьте уверены, что ваш наставник отстранил вас от себя, возможно, на время, для вашего же блага. Вы должны найти в себе причину такого решения и осудить только себя. Раскайтесь перед Господом в своих ошибках и, главное, в состоянии сердца. И если осознание ошибок будет искренним, а покаяние глубоким, то сердце вашего духовного отца снова обратится к вам. Тогда испытание, которому подверг вас наставник, послужит вам ко спасению и в будущем вы станете благодарить за него.
    Женщина пообещала:
    – Я постараюсь запомнить и исполнить все, что вы посоветовали мне, но все-таки прошу вас: замолвите за меня слово перед отцом Иннокентием.
    Духовник ответил:
    – Я подумаю и помолюсь. Желаю вам доброго пути.
    Женщина тихо добавила:
    – К моему духовному отцу.
    Духовник произнес твердо, буквально отчеканивая каждое слово:
    – Ко Христу Спасителю и Богу нашему.
    Он проводил свою гостью до двери. Уже наступил зимний ранний вечер, и духовнику показалось, что она исчезла, будто растаяла в сгущающейся темноте.
  21. ин. Василисса
    https://dl.dropbox.com/u/14810178/334a985ef559.mp3

    К Тебе мой Бог мое моленье
    Дерзаю с духом произнесть
    Излить всю боль и все томленье
    Одно лишь только утешенье
    В молитве этой Ты и есть
    И в счастье пред Тобой склониться
    Всем естеством желая скрыться
    От всех ненастий и забот
    И горько плакать и молиться
    От беспощадности невзгод

    Ты знаешь сердце мое Боже
    Что для меня всего дороже
    Всех благ, сокровищ, наслаждений
    Одно короткое мгновенье
    Побыть наедине с Тобой
    И с этим ничего в сравненьи не может быть
    Одной мольбой к Тебе об этом я взываю
    И горько плачу вспоминая,
    Ненастных прежних дней печать
    И как не плакать, не стонать
    Свободный раб
    Моя свобода – могилы мрак
    И на земле я сын плененного народа
    В чем боль привычкой стала мне
    В чем стал привычен горький жребий
    И что осколки детских лет
    Остались словно нежный свет
    Зари не вспыхнувшей на небе
    Но лишь одно мне не понять
    Зачем кому-то отбирать,
    Топтать и рвать мою отраду,
    Мою последнюю усладу
    Когда в молитве к небесам
    К Тебе лечу, Я не отдам,
    Я не отдам под власть закона
    Красу молитвенного стона
    И на попрание ногам
    Свое единственное счастье
    Могуществу жестокой власти
    Не допущу и не продам.
    Я волен в духе пусть не в теле
    Но тленным только прах царит
    Ты будь судьею в этом деле
    Тебе мой дух принадлежит
    Тебе, мечта и утешенье
    И эти краткие мгновенья
    Что в жизни лучше может быть
    Когда склонив свои колени,
    Душою жаждущей общенья
    Вновь обретаю силу жить.
    Тебе мой Бог, Тебе всю душу,
    И тайны горечь отворю
    Приди, я сердцем жажду слушать
    И ощущать любовь твою.

    Возможно не была молитва
    Такой как в этот древний час,
    Но силой времени не скрыта,
    То, что кричит порой и в нас.
    Кто мог душе твоей усталой,
    Душе измученной, без сил,
    Сказать о том как много дала
    Судьба твоя, о Даниил.
    Ты мог ценить тем незаметным,
    Тем незавидным и простым,
    Простым общеньем с Богом,
    В этом ты мог дышать буквально Им
    Ты мог, что многие не могут
    Что очень многим невдамек,
    То, как душа приходит к Богу,
    И как к душе приходит Бог.

    Но ты не знал тогда в терзании
    Среди зверей во рву о том,
    Что чрез заслон веков потом
    Посмотрит с чистым пониманьем
    Святая Церковь, и в страданьи
    Пойдет за Богом с ним путем
    И в лицах слабых, неспособных,
    Но внутренне Тебе подобных
    Она сумеет сохранить вс¨
    Что нам данно в утешенье,
    В поддержку, в слово наставленья,
    Все что дает нам силу жить.

    А царь, чего он горько стонет
    Ужели ему дано страдать,
    Ужели вправду сон отгонит
    Великой совести печать
    Тебе ли грозному владыки
    Рыдать как малому дитю,
    Тебе ль, чей скипетр великий
    Под властью держит всю страну
    Тебе ль стонать, как раб под гнетом
    Чья незавидная судьба
    Так малоценна и черна,
    Но в чем-то мрачном и далеком
    Собой так схожа на тебя.
    Теперь ли ты постиг стеная
    Безжалостную правды суть,
    Теперь ли ты познал рыдая,
    Что капли гордости, чуть-чуть
    Вкусить совсем не много надо
    Для славы тленной и затем,
    Она имеет силу яда
    Убьет в душе любовно тем,
    Чем дорожить как жизнью нужно
    И что нам жизнь несет собой то,
    Что зовем мы просто дружбой,
    Что так не ценится порой.
    Хотя не нам судить об этом
    Чего в душе греха таить
    Мы все виновны и при этом
    Не даст нам правду совесть скрыть
    Но ты взгляни, там над востоком
    Алеет небо, посмотри,
    А друг, твой друг во рву глубоком
    Возможно жив еще, беги
    Беги, надежды упованье
    Тебя пусть снова оживит
    Пусть вспомнит с радостью сознанье
    Что Бог прибежище и щит
    Вот ров уже перед глазами
    Довольно горестно вздыхать
    И не стесняйся закричать
    Нет в том стыда, кричать слезами
    Нет в том позора и греха
    И душу изливай устами
    Во тьму безжалостного рва
    Где ты? Который любишь Бога
    Ответь, смог ли спасти тебя
    Тот кому верен был во многом
    Кому служил, кого любя,
    Ценил превыше жизни тленной,
    Превыше радости мгновенной
    Не побоявшись умереть
    Спас ли тебя твой Бог, ответь.

    Я, отступая здесь замечу
    Что очень трудно описать
    Простою рифмой силу встречи
    Мне легче смыслом передать
    Возможно пусть и не дословно
    Но слишком силен этот миг
    Насколько сладостно, огромно
    Сплотило время этот стих
    Но я бессилен, я признаюсь
    Возможно я бы так не смог
    Но в крике этом содрогаясь
    «Я жив, и жив Господь мой Бог!»

    Ответьте мне, кто правду любит
    И тот кто в истине живет
    Ужели Бог своих забудет
    Ужели своих оставит Тот,
    В ком счастье, мир, любовь, свобода,
    И кто готов в огонь и в воду идти
    Но с теми лишь идет,
    Кто служит не себе в угоду.
    Пусть это слово подтвердит
    И тот кто горя муку знает
    Пусть эта истина пылает
    И изнемогших обновит
    А дней прошедших быль живая
    На миг открывши тайны тень
    Зовет, зовет не уставая
    Встречать грядущий новый день
    Что он несет нам мы не знаем
    Учась же времеменем ценить
    Мы чаще к Господу взываем
    И получаем силу жить
  22. ин. Василисса
    https://dl.dropboxusercontent.com/u/14810178/faebd1138292.mp3
     
    Уснувший город оставляя
    Дорогой пыльною один
    Глубокой ночью блудный сын
    Одетый в рубище шагает.
    И в боль, и в радость каждый шаг,
    Чем ближе он к родному дому...
    А начиналось всё не так,
    А начиналось по-другому.
     
    Когда-то в город он входил
    Богат и полон юных сил,
    Как было сердцу интересно,
    Как обжигающе чудесно
    И превликательно манил
    Соблазнами блестящий мир.
    В нём круг друзей, весёлый пир,
    Что взбудораживал сознанье,
    Что длился с ночи до утра,
    И здесь казалось никогда
    Ни боль, ни горе, ни страданье
    Ни чистой совести терзанье
    Не потревожит. Здесь душа
    Живет совсем простым законом –
    Мимолетящим днём одним.
    Ему, ни в чем неискушенном
    Всё стало близким и родным.
    Здесь жизнь кипит среди веселья,
    Здесь обжигающее зелье
    Дурманит разум и рукам
    Дает свободу, здесь страстям
    Преграды нет. Здесь грех как воду
    Пей каждый день себе в угоду.
     
    Всё тот же путь, все тот же стон,
    Теперь другое видит он,
    Теперь совсем другая сцена,
    Теперь друзей застольных цену
    Он помнит словно страшный сон.
    Где всё меняется мгновенно,
    Что позабыть никак нельзя,
    И те же самые друзья,
    Которыми был так взволнован,
    А после ими же оплёван,
    В тебе не узнают тебя.
    Всё разлетелось, всё умчалось
    И всё развеялось, как дым,
    Всё то, к чему так сердце рвалось
    Во свете правды оказалось
    Настолько низким и пустым.
    К чему стремился ты когда-то?
    Чем раньше жил, и чем дышал?
    Теперь, теперь лишь ты понял,
    Что этот мир с его развратом,
    Из ада словно бы изъят
    В душе рождает тот же ад.
    Горя огнём животной страсти,
    Не зная в похоти преград,
    Он травит всё: любовь и счастье,
    Он – подлости и смерти брат.
    А тот, кто с ним имеет связи,
    Отдаст ему всей жизни дни...
    И зная всё теперь, пойми,
    Ты не рождён для этой грязи.
    Твоя усталая душа
    Под гнётом низкого разврата
    Хранила то, кем ты когда-то
    Был в доме твоего отца.
    Где всё настолько по-другому
    И где ты был совсем другим,
    В родной семье родного дома,
    Где каждый дорог и любим.
    Теперь дорогой с новой силой
    Ты вспомнил, как тебя манила
    Дорога эта в край чужой,
    Как ты оставил дом родной,
    Как часть наследства без упрёка
    Отец отдал и как жестоко
    Страдал он, плача у ворот.
    Ведь знал же, знал же наперёд,
    Чем кончатся твои исканья,
    Какие горькие страданья
    Тебе твой выбор принесёт.
    Он знал и чувствовал до боли,
    До муки, рвущейся внутри,
    Чем платит мир за призрак воли,
    За в нём истраченные дни.
    Он знал цену мирского счастья,
    Какой в нём кроется обман,
    Он знал опасность жгучей страсти,
    Он знал, как много будет ран.
    Он знал... О, как он знал прекрасно
    Жестокость тьмы и зло людей
    Он, горько плача, видел ясно,
    Опасность для души твоей.
    Чем обернётся всё потом,
    Там, на чужбине, и притом
    Всё это знать, всё это прятать
    В себе не мог, он мог лишь плакать.

    Уснувший город оставляя,
    Шагает тихо блудный сын,
    Но этой ночью не один
    Он в небо звёздное вздыхет.
    Уже давно, из года в год
    В его стране, в краю родимом,
    Скрепивши сердце верой ждет
    Родной отец родного сына.
    Он ждёт, надежды не теряя,
    Ведь может быть заговорит,
    В скитальце бедном кровь родная,
    И не прижившись в волчьей стае,
    Он в дом отцовский поспешит.
    И там, за дальним поворотом,
    Тем самым, что в последний раз,
    Его тогда укрыл от глаз,
    Сейчас откуда вышел кто-то,
    Какой-то путник в ранний час,
    Вот так и он, твой долгожданный,
    Как этот нищий, что вдали,
    К тебе придёт, но что-то странно
    Вдруг сердце стукнуло внутри.
    В глазах как-будто помутилось,
    Но тут прохлады ветерок,
    Отвел туман немного в бок,
    И на мгновенье приоткрылось
    Лохмотьев грязь, лицо... Сынок?
    А дальше в наболевшей ране
    Все слилось словно как в тумане
    Не помнил он как добежал,
    Он обнимал и целовал
    Лицо ушедшее когда-то.
    Любимый голос, что шептал,
    Рыданья сдерживая: Папа...
    И куча странных слов с мольбой,
    Такой любимый образ рядом,
    А он тут просится слугой...
    Сынок... постой, Сынок... не надо!
    Дай насмотреться, дай вернуть,
    Года прошедшие в томленье,
    Дай в это сладкое мгновенье,
    Всё оживив, перечеркнуть,
    Забыть ночей бессоных муки,
    И все страдания разлуки,
    Дай позабыть и сам забудь.
    Дай надышаться этим утром,
    Ведь столько лет прошло во тьме,
    Ведь ты воскрес, и я как-будто
    Родился заново в себе.
    Давай всё горькое забудем,
    И примем дар святых небес,
    Эй! Слуги, поднимайтесь, люди!
    Мой сын пришёл, мой сын воскрес!
    Отец и сын. Мгновенье встречи.
    Мелькают образы родных,
    Вопросы, слёзы, и за плечи
    Обняв ведут... как сладок миг.
    Всё прощено и всё забыто,
    И жизнь прекрасной стала вновь,
    В чём истина – от нас не скрыто,
    Что это делает любовь.
  23. ин. Василисса
    Очень люблю этот стих, несмотря на его происхождение ...

    https://dl.dropbox.com/u/14810178/d74f3d7a81b2.mp3
    Мне не понять усталость эту,
    вопросы есть, но не на все,
    определенный мир, ответы
    осветят правду в темноте.
    Не все, что ищем мы, находим,
    нам часто много не понять
    и, не поняв, порой, отходим
    от света истинного вспять,
    А мир обманчивого чувства
    волнует ложным рубежом
    на миг короткий и потом
    Разочарованно и грустно
    мы снова в поиске идем.
    Как долго мы себя терзаем,
    как долго и напрасно ждем
    и Божий план не понимаем
    И все равно идем-идем:
    стенаем, томимся и ищем,
    душа устала, просит пищи,
    Вкушая боль бесплодных мук,
    проходит время зря и вдруг –
    мы все внезапно понимаем,
    Нам станет ясен каждый миг,
    когда мучения заменяя, приходит мир,
    Когда впритык
    с небесной святостью столкнемся,
    на миг замрем и улыбнемся.
    Да, это так и как не странно
    живет и дышит неустанно
    в нас непонятная мечта
    о вечном счастье, суета
    ее не властна уничтожить,
    внутри души она живет
    и из людей никто не может
    ее понять Она тревожит,
    и душу к вечности зовет.
    А мы порою так похожи
    в своем упрямстве на людей,
    подобным нам из древних дней.
    Мой друг, мы жизнью нашей пишем
    свою судьбу, и свой отчет мы отдадим,
    Когда услышим слова святые: "Се грядет!"
    И звуки счастья, вопли стона
    тогда разданутся вокруг,
    но будь внимателен, мой друг,
    Давай мы вспомним про Иону. Я вижу ясно пред собой
    тот грозный шторм и как с волной
    за жизнь свою, сражаясь трудно
    Плывет, изнемогая судно,
    в не соглашении с судьбой
    и среди грохота и шума,
    Как будто скрывшись в мраке трюма,
    спит, не взирая ни на что,
    беглец несчастный, Сон его
    здесь не уместен, он не знает,
    что это судно погибает –
    он спит (как часто спим и мы),
    Но среди этой мрачной тьмы,
    как будто отдаленным стоном, раздался крик:
    - Проснись Иона!
    Корабль гибнет - выходи,
    еще чуть-чуть, совсем немного
    и мы умрем, Воззови же к Богу,
    чтоб не погибли от воды,
    молились все, остался ты.
    Остался ты - судьбы загадка,
    вот брошен жребий,
    в сердце кратко летит вопрос,
    бросая в дрожь:
    - Кто ты, откуда ты идешь?
    Кто ты?
    Глухая боль признания "кто я",
    душе всего больней признаться,
    в корне всех страданий короткой фразой "я еврей".
    И если это не известно, то я отвечу:
    - Мой народ Израиль избранный,
    я тот,
    кто перед Богом вечным
    честно ходил всю жизнь за годом год,
    что пользы в том, теперь, скрываясь,
    от всех и от себя бегу,
    всего лишь только потому,
    что с Богом я не соглашаюсь,
    но капитан, куда я спрячу
    свою тоску? Да, да я плачу,
    мне очень больно без Него,
    и гордость сердца моего
    внутри меня сейчас терзает
    буквально все, пойми я тот,
    кто правду истинную, зная,
    ту правду, что, во мне пылая,
    усталое сознанье жжет,
    пытаясь скрыться, убегая от Господа.
    Знай, буря вод сейчас
    не просто разразилась
    и вспышки молнии, гулкий гром,
    все это горе совершилось
    из-за меня над кораблем.
    Знай, что не будет преступлением,
    когда меня сейчас волнам вы отдадите,
    во мгновение утихнет буря,
    пусть же вам не будет в тягость это дело,
    не тратьте время, будьте смелы.
     
    Бывает исповедь, порой,
    не даст желанного покоя
    и боль реальности волной,
    нас принимая, грех не смоет.
    Вкушая горечь сожаления,
    мы вспомним все и обо всем –
    напомнит память во мгновенье.
    Но к счастью время не стоит
    и с громким воплем покаяния
    незамедлительно летит свобода в
    солнечном сиянии.
    Бог не без милости и нам
    в том сомневаться нет причины,
    тем более, когда Он сам
    нас вырывает из пучины.
    И мы, растрогавшись готовы
    идти на призыв не боясь,
    мы жаждем что-то делать снова,
    в лицо опасности смеясь,
    Да, мы готовы, но обратно:
    ошибки боль, не тот расчет,
    как мы надеялись и вот,
    нам снова станет неприятно.
    Себя, почуяв огорченным,
    спокойно небо, солнца свет,
    никто не гибнет, все спасены, но мы?
    Спокойны ль мы? О, нет.
    Нам тень растения дороже
    всего на свете в этот миг
    и мы так стонем:
    "Больно Боже, как больно, стебелек поник".
    Иона, слушай,
    Бог ответит на необдуманный упрек
    и то, что Он сейчас осветит, узри
    и, Взяв себе в урок,
    проникнись этим Божиим словом,
    внимай Ему и будь готовым,
    Так говорит Великий Бог!
    Когда впервые с горьким плачем
    над Авелем склонилась мать,
    постигнув горечи, что значит
    иметь, но вместе с тем терять.
    Не ты смотрел на преступления
    и как впервые над землей
    раздался первый крик мучения
    Адама с Евой предо Мной!
    Не ты смотрел, как одиноко
    им было после без Меня,
    не ты страдал, себе жестоко,
    на их беспомощность смотря!
    Я не создал их для страдания,
    Я не создал их для греха,
    когда в вершине мироздания
    поставил их двоих тогда,
    Не ты, мучительно, веками
    терпел падение людей!
    Не ты, бегущими годами
    их звал к себе от злых путей!
    Не ты любил!
    Не ты в терпении их доставал из бездны зла,
    но Я! Лишь только Я прощение
    им с радостью давал всегда!
    Не Я, а грех их души губит,
    Я не хочу, чтоб было так!
    Я не хочу, чтоб гибли люди!
    Идя на смерть в бездонный мрак.
    Пойми, что Я Отец и значит,
    Мне дорога судьба людей,
    Я их родил, и зло не спрячет
    мольбу и слезы их очей, мольбу и слезы.
    Слово Бога в себе скрывает боль Отца,
    Его забота и тревога порой настолько нам близка.
    Бывает, личные законы дороже сердцу и родней,
    чем судьбы гибнущих людей,
    как было раньше,
    в дни Ионы.
    Пусть Слово вечного Писания не будет нам, друзья, в упрек,
    дай Бог, чтоб высшее призвание
    не в тягость было нам, но впрок.
  24. ин. Василисса
    http://dl.dropbox.com/u/14810178/4e55444453c9.mp3

    Ты там, за звездным небосводом,
    Ты здесь, среди земной красы,
    Но сердце падшего народа
    В душе погибшей их следы
    И если Ты там, где забыли
    Твою благую святость, Бог
    Где смертью смертные судили
    Твоих святых,
    Где Твой пророк
    В своей стране от всех скрываясь
    Живет, в одном лишь утешаясь,
    Что средь молчащей темноты,
    Остался с ним лишь только Ты.
    Кто это сон ночной тревожит?
    Кому не спится в этот час?
    Чей это горький стон, быть может,
    Жестокий недуг сердце гложит
    И дух терзает каждый раз
    Что нет желанного покоя
    И в небо смотрит грустный взгляд,
    Где звезд рассыпанный наряд
    Мерцает нежной чистотою,
    Как будто тихо говоря о Боге праведном,
    Но кто же своей молитвой ночь тревожит
    Не тратя ни минуты зря
    Кто этот муж с орлиным взором,
    Горящим пламенем святым,
    Кто он? Что к неземным просторам
    Взывает дух его и с ним,
    Как будто слился мир небесный
    Он с виду беден и убог,
    Но всем в Израиле известно,
    Он верный Господу пророк.
    Он тот, чей глас не умолкает
    Чей крик зовет и обличает
    Родной народ и каждый знает
    С ним рядом неизменный Бог
    С ним Бог и в этом нет сомненья
    В нем нет лукавства, нет греха,
    Бессильна власть людского мненья
    И яд мертвящий языка
    Над мужем избранным Владыкой
    Как звук пустой, как дальний звон,
    Но что же этой ночью он
    Взывает ввысь в мольбе великой
    Когда родному ты чужой
    Любя своих, своим не свой,
    Когда вкусив печать разлуки
    В своей стране на вряд ли муки
    Позволят спать в тиши ночной
    И странно, сложно, непонятно
    Чужим в своем народе жить,
    При этом свой народ любить,
    Не ждя любви взамен обратно
    Любить, но не скрепя зубами
    И снисходить, но не к греху
    Любить и ждать, молясь ночами
    И ждать, смотря в ночную тьму
    Так сам Господь нас ждал когда-то
    Когда мы все ушли туда,
    Туда, от куда нет возврата
    Где нет ни счастья, ни добра
    И нас дождавшись, нас простивши,
    Омыв, очистив, освятив,
    Не упрекнув и вс¨ покрыв
    Привлек к Себе любовью свыше

    Куда спешит толпа народа?
    Кто их заставил в жаркий зной
    Дорогой пыльной и сухой
    Идти к морским шумящим водам?
    Не боль безжалостной войны
    Подняла всех людей на ноги
    Не страх болезни,
    Царь страны тревожит всех
    И сам в тревоге
    Три года не было дождя,
    Три года небо жаркой крышей
    Давило люд, но стало слышно
    Что сам пророк позвал царя
    И все спешат, ведь всем известно
    Что тот, кто на Кармиле ждет
    Закрыл молитвой небосвод.
    Здесь непокорность неуместна
    И труден путь и солнце жжет
    И в сердце мира нет, но вот
    Вс¨ позади, пути усталость
    Забыта жажда, но осталась
    То что бессильна подавить
    Душа людская, та тревога,
    Когда нет мира с вечным Богом,
    И смысла чтобы просто жить
    Пусть внешен мир, но в подсознаньи
    Не жизнь, а так лишь – выживанье
    И все попытки заглушить
    Глухую боль, лишь тратят силы
    Приблизив только мрак могилы.
    Но путь окончен, шум умолк
    Толпа народа и пророк
    Лицом к лицу
    И только Бог,
    Великий Бог с пророком вместе
    Что в жизни может быть чудесней,
    Когда живительный поток
    Небесной силой вдохновленный
    В словах не многих обличенный
    Сердца волнуя через слух
    Проникнул ярким светом в дух.
    И будто одоленным стоном
    Предстала быль уснувших дней
    И потрясла умы людей
    Вся прелесть Божьего закона
    Где все уставы правды жгут
    Где жизнь кипит
    И вспомнил люд ту быль
    Что жива и доныне
    Когда отцы их шли в пустыне
    Как сам Господь в Египте суд
    Свершил их всех освобождая,
    Как глас звучал с вершин Синая,
    К сердцам израильских детей,
    Но в этот час всего сильней
    Сам Бог явил себя народу
    И над молчащим небосводом
    Ударил гром, покрывший дрожью
    Окружность всю и пламень Божий
    Сошел на жертву, сей урок
    Пронзил сердца в огне великом
    Народ взорвался с диким криком
    Господь есть Бог,
    Господь есть Бог
    Все в изумлении глубоком
    И рады, ведь пришли не зря
    И только тонкий слух пророка
    Услышал дальний шум дождя
    Из всех вокруг него стоящих
    Один лишь он постигнуть мог
    Что в жизни нет сильней и слаще
    Когда с тобою рядом Бог
  25. ин. Василисса
    Дедушка Николай приехал к нам этой осенью на пару дней из Украины и оставил о себе неизгладимое впечатление у всех. Через несколько дней уехал, а перед вечерней службой в этот же день неожиданно снова появился в монастыре. Когда я у него спросила, почему они не уехали. Он ответил: "Образумився" ))
    "С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши". (Пс. 17:26)
     
    P.S. Псалтирь знает наизусть.
     

×
×
  • Создать...