Поиск по сайту
Результаты поиска по тегам 'валаам'.
Найдено 3 результата
-
Довелось оказаться на Валааме, в качестве "примкнувшего сочувствующего", ибо мечтавшая паломничать на Валаам златошвейка уже не могла найти себе среди своих приятельниц попутчицу - все уже давно сплавали туда этим летом, а некоторые и по-трудничали неделю-две.... и - поддавшись на уговоры, "дав слабину" - пришлось ехать.... Путь состоит из нескольких частей - Москва-СПб, СПб-Приозерск, Приозерск-Валаам... Последняя часть пути - это плавание по Ладоге... Везде - очень красиво... да так, что просто немеешь... и не веришь своим глазам... Приятного просмотра! Фото Спасо-Преображенского собора сделаны только снаружи и издалека, т.к. на Валааме запрещено фотографировать во внутреннем каре монастыря, в самом храме, внутри скитов и их храмов, и запрещено фотографировать братию монастыря - где бы они вам не встретились)))) 1) Выплываем... и плывем))) Вот и Валаам... ... на острове кто-то дремлет а у кого-то просто серьезный вид и пушистые усы а кто-то шагает и шагает по острову.... и делает, и делает фото в стиле "здесь был Вася"... и вот результаты: Спасо-Преображенский собор "просто деревья" Воскресенский скит дорога сложенная руками монашествующих в 19 веке на подступах к Гефсиманскому скиту - Иордан... ну и сам скит и-прочая-и-прочая красота молоко...очень вкусное, раздают у монастырской фермы у трапезной, после ужина 2) Туманное, теплое утро Воскресного дня - уникальный шанс ощутить себя "ежиком в тумане")))) и сам день - полный света и цвета... пеший поход по острову, Никольский скит с бухтами и видами....Игуменское кладбище Паломническая гостиница и храм внутри нее расписанный в греческом стиле (эти фрески разрешили сфотографировать) 3) Отплываем... обратный путь... Ладога, заход солнца и мягкий ветер...
-
Приехал на Валаам далай-лама... — Можно храм посмотреть? — спрашивает. Ему показали храм. — Можно посмотреть, как монахи живут? Ему показали кельи. Все расспросил гость с Тибета, все узнал. И все это очень ему понравилось. — Очень хорошо... — похвалил он. — Очень похоже, как наши монахи живут... У вас тоже молятся и трудятся, трудятся и молятся... Но, простите... Я не очень хорошо понял, какими у вас боевыми искусствами монахи овладевают... — Чем-чем? — переспросили у него. — Единоборствами... Каратэ... Дзюдо... Или у вас нет такого? — Отчего же нет, — не растерялся сопровождавший далай-ламу валаамский инок. — Единоборству мы все учимся. — Какому же, если не секрет? — Никакого секрета нет... Наше единоборство простое: если тебя по одной щеке ударили — подставь другую... — И все? А что дальше?! — А дальше ничего... Дальше — победа... Из книги Николая Коняева "Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней."
-
Что мы знаем про остров Валаам? Монастырь, северная природа. Может быть, кто-то вспомнит песню Евгения Клячкина про то, как остров «дышит мохнатой грудью». Но вплоть до сегодняшнего дня продолжают открываться новые и новые страницы, связанные с прошлым Валаама. Одна из них — история валаамского дома инвалидов. Дом инвалидов работал на Валааме с 1950 по 1984 годы. Туристы, которые бывали на острове в советское время, даже не подозревали, что буквально рядом с ними, в некоторых монастырских помещениях, фактически в изоляции содержатся люди — ветераны войны. Большинство из них — с тяжелейшими ранениями. Многие без рук и без ног. Их привезли сюда насильственно, фактически сослали — чтобы никто не мог увидеть. Слишком плохо они вписывались в общество победителей. В 1970-х сюда каким-то образом смог попасть художник Геннадий Добров. Он сделал несколько портретов. Это одно из немногих свидетельств того, что здесь происходило. Искалеченные войной, инвалиды день за днем умирали на Валааме от тоски и бессилия. Кто-то попытался сбежать — его нашли замерзшим на льду озера, по которому он хотел добраться до материка (далеко ли мог убежать калека?). Фактически, это был не дом инвалидов. Это была тюрьма. В июле нынешнего года состоялась необычная поездка на Валаам Патриарха Кирилла: он открыл и освятил мемориал, посвященный тем самым ветеранам войны, которые закончили здесь жизнь. В словах Патриарха после освящения памятника звучит его искреннее стремление рассказать о трагической истории дома инвалидов как можно большему числу соотечественников. Чтобы воздать долг памяти умершим здесь одиноким ветеранам и чтобы такого больше никогда не повторилось. Одним из тех, кто стал свидетелем поездки Патриарха, был журналист Рустем Адагамов, известный блогер drugoi. Чтобы никто не видел В 1950 году Валаам открыл новую страницу своей истории — трагическую и позорную одновременно. После страшной войны на улицах советских городов оказались десятки тысяч инвалидов-фронтовиков, которые, не имея средств к существованию, перебивались случайными заработками, просили милостыню, играли на гармошках у вокзалов и на рынках. В общем, по мнению властей, портили своим видом картину приходящей в себя страны-победительницы. Поэтому в 1949 году распоряжением правительства в самых разных, удаленных от центральных городов, местах были созданы дома инвалидов. Куда фронтовиков стали помещать насильственно, устраивая облавы по дворам, подвалам и чердакам. В эти облавы попадали не только те, кто попрошайничал на улице, но и те, кого приютили у себя родственники или знакомые. Времена были жестокие, и люди прятались от милицейских ищеек, как могли, потому что знали, что пощады не будет — есть приказ, который нужно исполнить. Как рассказывают те, кто еще помнит те времена, первая партия поселенцев в новом доме состояла из 500 человек. Это были разные инвалиды — без рук, без ног, ослепшие и оглохшие. Привезли и самых тяжелых, т. н. «самоваров» — фронтовиков, потерявших и руки, и ноги. У людей отобрали паспорта и солдатские книжки, фактически переведя их на положение заключенных. Помещение в такой инвалидный дом явилось для людей, которых выдернули из налаженной жизни, пускай и полунищей, но свободной, таким шоком, что они стали умирать один за другим. Из Валаамской тетради Евгения Кузнецова, который работал на Валааме экскурсоводом во времена дома инвалидов: «Понять ли нам с вами сегодня меру беспредельного отчаяния, горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере, всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было. Отсюда только в могилу, как приговоренному к смерти. Ну и представьте себе, что за жизнь потекла в этих стенах. Видел я все это вблизи, много лет подряд. А вот описать трудно. Особенно, когда перед мысленным взором моим возникают их лица, глаза, руки, их неописуемые улыбки, улыбки существ, как бы в чем-то навек провинившихся, как бы просящих за что-то прощения. Нет, это невозможно описать. Невозможно, наверно, еще и потому, что при воспоминании обо всем этом просто останавливается сердце, перехватывает дыхание и в мыслях возникает невозможная путаница, какой-то сгусток боли! Простите... А с каким упорством, с какой жаждой праздника (всё, что отвлекало от беспросветной повседневности, и было праздником) они поспешали к туристическому причалу за шесть километров от посёлка. Посмотреть на красивых, сытых, нарядных людей. Пообщаться иногда хоть одной фразой с ними. Увидеть жизнь». В 1974 году художник Геннадий Добров сделал потрясающую галерею портретов обитателей Дома инвалидов на Валааме. Ратник трех войн: русско-японской (1904-1905 гг.), Первой мировой (1914-1918 гг.), Второй мировой (1939-1945 гг.). Когда художник рисовал Михаила Казанкова, тому исполнилось 90 лет. Кавалер двух Георгиевских крестов за Первую мировую войну, воин закончил свою геройскую жизнь на острове Валаам. Александр Подосенов в 17 лет добровольцем ушел на фронт. В Карелии был ранен пулей в голову навылет. На острове Валаам, на Ладожском озере, жил все послевоенные годы, парализованный, неподвижно сидящий на подушках. Так хоронят преступников Это сейчас на их могилах стоят кресты, поставленные два десятка лет назад монахами, а тогда инвалидов хоронили безымянными, под колышками и табличкой с номером. Так, как хоронят преступников. А от многих и могил не осталось — зарастает земля травой, уже и холмиков не видно, исчезает кладбище бесследно. Ослепший и искалеченный на войне Иван Забара показывает художнику медаль «За оборону Сталинграда». «Самовары» Самые тяжелые — «самовары». Они ничего не могли делать сами, с ними было больше всего хлопот, и умирали они первыми. При монастыре есть большой яблоневый сад. Он здесь, на валаамских камнях, появился не просто так. Десятки лет паломники привозили для него землю с материка — кто сколько может. И теперь яблони, которым уже по сотне лет, стоят на метровом слое земли — столько её привезли сюда. Этот сад — единственное развлечение для «самоваров», место их «прогулок». Сюда привозили их на тележках и подвешивали в мешках на яблоневые ветви. Так они и висели здесь целый день, разговаривая друг с другом, ссорились и мирились, плакали и смеялись. Никто ничего не знает о жизни этого человека. В результате тяжелейшего ранения он потерял руки и ноги, лишился речи и слуха. Война оставила ему только возможность видеть. Вспомнили по именам Два года назад Валаамский монастырь обратился к благотворителям с просьбой о помощи в создании мемориального памятника ветеранам-инвалидам Великой Отечественной войны, погребенным на острове. И вот теперь на кладбище у самого края лесной дороги, где в лесу еще видны холмики безымянных могил, установлена мраморная стела с именами фронтовиков и большой каменный крест. В середине июля мемориал открыли — здесь собрались местные жители, гости из Санкт-Петербурга, Москвы. Освятить крест и провести поминальную службу приехал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Память После проведения заупокойной литии Патриарх встал рядом с крестом и обратился к собравшимся: «Это был никакой не дом инвалидов, а обыкновенный лагерь. (...) Я хорошо помню людей, в память о которых поставлен этот крест. Это люди, получившие тягчайшие увечья в Великой Отечественной войне. Многие из них не имели рук и ног, но более всего, наверное, они испытывали муки от того, что Родина, за свободу которой они отдали свое здоровье и даже свою жизнь, не сочла возможным сделать ничего лучшего, как отправить их сюда, на этот холодный остров, подальше от общества победителей. (...) Думаю, о сегодняшнем событии должна знать вся наша страна, весь наш народ, чтобы память о Победе всегда сопровождалась молитвенной памятью о героях, жизнь свою отдавших за Родину, увечья тяжкие получивших, — включая тех, кто так и не получил заботы и поддержки от тех, кто нес тогда ответственность за судьбы нашей страны. Вот на этом бездушии, на этой черствости и лицемерии воспитывались люди. Мы сегодня с большим трудом преодолеваем тяжкие последствия прошлых десятилетий. Дай Бог нам никогда больше не делать таких ошибок». Фото и подписи к ним Рустема Адагамова
