Об исповедях, переродивших всего человека (воспоминания верующих о священниках)

[Татиана. 1 983]

Рассказы об исповеди

 

 

Сейчас появилось немало книг, цель которых подготовить верующего человека к исповеди, настроить на покаянное чувство. Безусловно, книги эти приносят огромную пользу, и их надо изучать каждому православному.

 

Но тайна подлинного покаяния не исчерпывается знанием соответствующей литературы и сухим перечислением своих грехов. Она, эта тайна, совершается глубоко в сердце кающегося и зависит не только от его душевного расположения, но и от Бога милующего.

 

И огромную роль в совершении таинства исповеди играет свидетель, посредник, поставленный волею Божией между Богом и кающимся человеком - священник. Бывают исповеди, которые, благодаря чуткому, глубокому и сердечному отношению священника к своему грешному чаду, буквально перерождают все существо человека, изменяют самый строй его жизни.

Именно о таких священниках и таких исповедях - воспоминания православных верующих, собранные в этом разделе.

 

 

 

 

"Будь счастливым! "

 

"...Шел мне тогда... десятый год. Я не застал служения великого отца Алексея Мечева, его сына отца Сергия, бывшего в 1930 году в ссылке. Но исповедь в мечевском храме запомнил на всю жизнь. И сейчас вижу добрые карие глаза, сердечный и теплый голос отца Бориса (Холчева), тогда священника, принявшего обет безбрачия, а впоследствии старца-архимандрита.

 

Необычайно интересна была исповедь, доходчивая до ребенка и в то же время философская и душевно теплая, индивидуальная. Мне казалось, что когда отец Борис склонился ко мне, и на аналой упали его черные густые волосы, я почувствовал, что я уже взрослый и могу все понять.

 

- Всю жизнь, - сказал о. Борис, указав на Евангелие, - помни, что в этой книге есть все, что нужно твоей душе. Ты всегда получишь утешение, ты будешь вместе с Самим Христом. Молись, и Он всегда поможет тебе. Ведь ты знаешь, что Христос - не просто "добрый Боженька". Он может и указать, и наказать, но всегда на пользу, всегда во благо.

 

Я стоял завороженный.

 

- Помни, что Христос и Отец и Друг тебе, Он и Бог и Человек одновременно, знаешь ли ты это?

 

- Знаю, - отвечал я.

 

- Помни и читай Евангелие всю жизнь, не имей в сердце злобы. Ни к кому. Будь счастливым...

 

 

Воспоминания А.Б. Свеницкого. "Московский журнал". 1995. № 8

 

 

"Протянуть руку Богу "

Никогда не забуду моей первой исповеди у отца Кирика. Он был афонский старец, проведший всю жизнь в молитве и подвигах.

 

Когда я вошла в комнату, где он исповедывал, он из ее глубины протянул ко мне руки со словами: "Гряди, гряди, голубица". Он был совсем седой, с ясными, прозрачными голубыми глазами. От его слов, от его ласки, от его детски чистого взгляда я стала сразу плакать. Я знаю, что слезы на исповеди - это посылаемая Богом благодать. Они несут покаяние, они открывают нам забытые грехи. Первым вопросом отца Кирика было: "Часто ли он мучит Вас?" Сначала я не поняла, кто это он? Отец Кирик спохватился и стал говорить: "Да, да, Вы не понимаете, конечно, я забыл, что здесь, в миру, он оставляет вас в покое, он и так здесь всем вертит, ему незачем открывать своего лица. Уповайте на Господа, и Он не оставит Вас. Господь - как любящий отец. Помните это всегда. Протяните Богу руку, чтобы Он вел вас, и тогда все в Вашей жизни будет хорошо".

 

Я слушала его и плакала благодарными слезами. Когда даешь руку Богу, то живешь в другом плане, идешь не по земле, а чуть-чуть повыше. Тогда каждый день нов и прекрасен, тогда нет серых будней, скучных ненужных людей, тогда на исповеди видишь свои грехи и даются слезы, чтобы оплакать их. Тогда сердце открыто для Божьей благодати.

 

 

Из "Хроники семьи Зерновых"

 

 

 

У отца Иоанна Кронштадтского

Молодой барин (Сергей Александрович Нилус) вспоминал о своей поездке в Кронштадт к батюшке Иоанну.

 

"Домой я вернулся уже совсем больной, с потрясающим ознобом и жаром, от которого голова, казалось, кололась надвое. По самой заурядной человеческой логике надо было лечь в постель и послать за доктором, что я, вероятно, и сделал бы, но какая-то сила выше недуга, выше всякой логики в лютый мороз увлекла меня в тот вечер в Кронштадт. Я сознавал, что поступаю неразумно, может быть, даже гублю себя, и тем не менее, пригрози мне в то время кто-нибудь смертью за мое неразумие, я бы, кажется, пошел и на самую смерть. В вагоне ораниенбаумского поезда, сидя у раскаленной чуть не докрасна печки, я дрожал в своем пальто с поднятым воротником точно в лютом морозе, на сквозном ветру; но уверенность, откуда-то взявшаяся, что со мной не приключится ничего дурного, что я, вопреки кажущемуся безумию моего путешествия, буду здоров, не покидала меня ни на минуту.

 

Однако мне становилось все хуже и хуже. Кое-как, скорее при помощи мимики, чем слов, нанял я на Ораниенбаумском вокзале кибитку в одну лошадь, и, как был в легком пальто, пустился в 12-верстный путь в 18-градусный мороз по открытому всем ветрам ледяному взморью в Кронштадт, мигавший вдали в ночной темноте ярким электрическим светом своего маяка. Везти я себя велел в Дом Трудолюбия. Пустынны были улицы Кронштадта, когда по их ухабам колотилось мое бедное больное тело, но чем ближе я подъезжал к Андреевскому собору, тем оживленнее становился город, а уже у самого собора меня встретила людская волна не в одну тысячу человек, молчаливо и торжественно разливавшаяся по всем смежным собору улицам и переулкам.

 

- От исповеди, от батюшки все идут! - проговорил мой возница, снимая шапку и истово троекратно крестясь на открытые двери храма. В Доме Трудолюбия мне пришлось подняться на 4-й этаж, в квартиру рекомендованного мне псаломщика.

Не прошло и часа с прихода из собора псаломщика, как снизу прибежала запыхавшись одна из служащих: "Батюшка приехал!" Мы с псаломщиком в один миг были уже в нижнем этаже.

 

- Отчего дверь не отперта? Отпирай скорее! - раздался властный голос... и быстрой энергичной походкой вошел батюшка. Одним взглядом отец Иоанн окинул меня... и что это был за взгляд! Пронзительный, прозревший, пронизавший, как молния, и все мое прошедшее, и язвы моего настоящего, проникавший, казалось, даже в самое мое будущее! Таким я себе показался обнаженным, так мне стало за себя, за свою наготу стыдно...

 

- Вот, батюшка, господин из Орловской губернии приехал к Вам посоветоваться, да захворал и потерял голос...

 

- Как же это ты голос потерял? Простудился, что ли?

 

Я не мог в ответ издать ни звука: горло совсем перехватило. Беспомощный, растерянный, я только взглянул на батюшку с отчаянием. Отец Иоанн дал мне поцеловать крест, положил его на аналой, а сам двумя пальцами правой руки провел три раза за воротом рубашки по моему горлу. Меня вмиг оставила лихорадка, и мой голос вернулся ко мне сразу свежее и чище обыкновенного... Трудно словами передать, что совершилось тут в моей душе!..

 

Более получаса, стоя на коленях, я, припав к ногам желанного утешителя, говорил ему о своих скорбях, открывая ему всю свою грешную душу, и приносил покаяние во всем, что тяжелым камнем лежало на моем сердце.

 

Впервые я воспринял всей своей душой сладость этого покаяния, впервые всем сердцем почувствовал, что Бог, именно Сам Бог, устами пастыря, Им облагодатствованного, ниспослал мне Свое прощение, когда мне сказал о. Иоанн:

 

- У Бога милости много - Бог простит.

 

Какая это была несказанная радость, каким священным трепетом исполнилась душа моя при этих любвеобильных, всепрощающих словах! Не умом я понял совершившееся, а принял его всем существом своим, всем своим таинственным духовным обновлением. Та вера, которая так упорно не давалась моей душе, только после этой моей сердечной исповеди у о. Иоанна занялась во мне ярким пламенем. Я сознал себя и верующим, и православным".

 

 

С. Нилус. "Великое в малом"

 

 

 

 

Пути Господни неисповедимы

Вера Тимофеевна Верховцева (1862-1940) собиралась исповедоваться и причаститься после долгого перерыва и, молясь Богу, чтобы Он послал ей достойного священника, во сне увидела духовника покойной матери, о котором никогда не вспоминала.

 

В старом молитвеннике матери она нашла забытое имя и постаралась узнать об отце Сергии у хороших знакомых в городе ее детства. Он был жив, служил и был законоучителем в гимназии. Вера Тимофеевна помчалась к нему. Прямо с вокзала - в гимназию. Священник, уже седой старик, услышав, что она дочь Надежды Федоровны и хочет у него исповедоваться, пригласил к себе домой в 5 часов. В назначенное время она позвонила. Дверь открыл батюшка и, введя ее в свой кабинет, показал на карточку матери, сказав: "Бог, ваша мать и я - мы вас слушаем!"

 

Взволнованная, она выплакала и высказала всю душу свою.

"То была исповедь всей жизни моей; как на ладони представилась она мне, жалкая, одинокая, какая-то темная... Помню, с какой горячей искренностью обнажала я свою изболевшую, исстрадавшуюся душу пред темным ликом Христа, глядевшего на меня из угла... и ничего, в сущности, кроме этого взора, я не видела.

 

Когда я окончила свою исповедь и обернулась в сторону священника, сидевшего в кресле спиной к свету, то увидела его спящим со страшным красным лицом, и вся поза его изобличала совершенно пьяного человека... Меня он не слушал, да и ему ли я открывала свою душу? Он был свидетелем, изменившим долгу своему, клятве своей, недостойным слугой невидимого Господа, - я же исповедывалась Богу, и слушал меня Бог!

 

Если бы тогда я имела свой теперешний опыт и знание, я бы не смутилась представшим моему взору зрелищем, я бы, вероятно, с колен встала здоровой, оправданной, но тогда я зашаталась на ногах, и не понимаю, как не сошла с ума от столь неожиданного, так безгранично потрясшего меня впечатления.

 

От резкого моего движения очнулся батюшка и заплетающимся языком велел приехать исповедаться (?) в 5 часов утра в церковь к ранней обедне. Не знаю, как одолела мой внутренний хаос благодать Божия, но к пяти утра я уже была в церкви. Войдя в церковь, увидела своего духовника едва державшимся на ногах. Сторожа его поддерживали. Он, видимо, был в полном изнеможении. Обедню служил другой священник, у которого я и причащалась".

 

Вера Тимофеевна вернулась в Москву с новой мукой в сердце. "Мысль, что я сама-то не стоила лучшего священника, мне тогда в голову не приходила, к себе я была снисходительна, а к нему требовательна".

После этого здоровье ее пошло на убыль. "Доктора послали за границу, оттуда отправили обратно, находя положение безнадежным", - пишет она. Исцелил Веру Тимофеевну отец Иоанн Кронштадтский, к которому она обратилась по совету близких.

 

"Вскоре после моего возрождения и знакомства с Батюшкой, как-то неожиданно для меня самой воскресла в памяти фигура немощного священника из Т. "Вот бы свести его с Батюшкой, - пришло мне на ум, - авось и его исцелит Господь за праведные молитвы Своего служителя. Может, только для этого и скрестились на мгновенье наши пути". Мысли эти все чаще и неотступнее меня преследовали, и я, наконец, решилась написать без всяких обиняков. "Вы свет мира и соль земли, - писала я, - а как-то светите вы? В какой соблазн вводите вашу паству, оскорбляя Бога, пренебрегая интересами вверенного вам стада? Приезжайте непременно, доверьте вашу немощную душу Батюшке о. Иоанну, за его молитвы исцелеете".

 

"Не могу обращаться к другим в деле, где сам себе помочь должен", - ответил он.

 

Но я не унималась. Внутренний голос убеждал меня настаивать, и я снова написала и назначила даже день приезда, обещая, что служить он будет совместно с Батюшкой, которого уже просила усердно молиться о погибающей его душе. И когда наступил день, мною назначенный для приезда, я впала в безграничное волнение.

 

Прошло утро в ожидании тщетном, и я, разочарованная, ушла из дома по делам. Каков же был мой восторг, когда по возвращении узнала от швейцара, что приезжий священник меня ждет. На крыльях радости влетела я в квартиру. Навстречу мне поднялась знакомая фигура отца Сергия, но до того зловещая, мрачная, что от страха сжалось сердце мое.

 

- Ну вот я приехал, сам не знаю, зачем, - начал он не здороваясь и не благословляя.

 

- Ну и слава Богу! - воскликнула я. - Сейчас поедем разыскивать отца Иоанна.

 

- Да нет, не надо, - перебил он меня, - чего спешить, может и не стоит никого тревожить, и так обойдется дело. А все же странные вещи случились с тех пор, как получил я ваше письмо. Прежде всего, то была первая ночь за 25 лет, что я заснул и не просыпался, а то, и не поверите, какая мука! Проснешься с двух часов ночи и тянет пить, а я уж как ни грешен, а пьяный не служил, не оскорблял Бога хоть этим... а тут утром трезвый встал, прямо самому себе на удивление. А затем думаю: как же ехать, денег нет даже копейки лишней. Взмолилась тут жена, говорит: "Достанем!" Нет, говорю, в долги не полезу, а сам рад, что помеха нашлась: да вдруг откуда ни возьмись, пришли жене деньги после покойного митрополита Московского - 200 рублей; он ей был родственник, отговорки и нет.

 

Смотрю, на счастье, новая помеха - юбилей 200-летний город справляет, меня архиерей как заслуженного протоиерея назначил в сослужение - вот, думаю, и не пустят, опять слава Богу! А все для очистки совести пошел проситься. "Хочу, мол, в Кронштадт ехать, такого-то числа служить буду с о. Иоанном", - а сам внутри себя посмеиваюсь: "Как же, пустят тебя!" А архиерей-то был почитателем Батюшки. А тут уж и последнее чудо свершилось. "Такого счастья Вас лишать, - сказал он, - поезжайте с Богом, да за меня грешного вместе с ним помолитесь".

 

Меня обыкновенно всегда провожают, один я ездить не могу, непременно напьюсь, ну и берегли от сраму-то, а тут некому было провожать, да и дорога стала бы в два раза дороже, вот и пустили меня на волю Божию - и что ж, доехал, хоть бы единую за дорогу-то выпил, но уж дольше, пожалуй, не стерпеть. Я ведь пью много, - понизил он голос до шепота, и лицо его стало ужасным, - мне ведь и бочки мало!

 

Я почувствовала, как дрожь меня всю охватила...

- Едемте скорее, Бог поможет, я верю, верю, верю, - твердила я в каком-то исступлении и больше всего боялась, чтобы как-нибудь он не отвертелся.

Был ноябрь, на улице гололед: ни в санях, ни на колесах не укрыться, пронзительный холодный ветер продувал насквозь. В легкой кофточке, почти замерзая, я о себе перестала думать, лишь бы удалось его сдать попечению родного Батюшки, лишь бы до него дотащить. Отец Сергий сидел и упорно молчал, изредка вздыхая, что-то бормоча. "Господи, сподоби узреть достойного слугу Твоего", - удалось мне расслышать. Молилась я внутренне горячо и пламенно.

 

По приезде на вокзал я взяла билет для отца Сергия и, имея крайнюю необходимость вернуться домой, страшно боялась, что труд пропадет даром. Подвела я его к стоявшему на платформе образу и сказала:

 

- Клянитесь мне высоким достоинством священника, что Вы не убежите, что дождетесь Батюшку, иначе я останусь, рискуя совсем заболеть.

 

- Даю Вам страшную клятву перед лицом Бога, что я не уйду. Я уже поборол в себе желание бежать, ступайте с миром, - сказал он твердо и покойно.

 

Прошло целых три томительных дня, волнение мое возрастало, мне все мерещилось: либо он умер, либо убежал, невзирая на клятву. Наконец, на третий день вечером раздался звонок. Мое сердце затрепетало, и я, опередив прислугу, бросилась к входной двери: У ней стоял весь сияющий, лучезарный отец Сергий. Истово помолившись на образ, благословив меня, он глубоко посмотрел мне в глаза: "Если бы я не был священник и протоиерей, поклонился бы я тебе в ноги и целовал бы их за то, что ты Для меня сделала"...

 

И рассказал мне, как ехал с Батюшкой в купе, как тот вспомнил, что уже о нем молился. Картина отбытия поезда, толпа бегущих сзади людей, бросание записок с мольбой помолиться, - все это уже с самого начала поразило своей необычайностью впечатление его; он сразу понял и взвесил, какую силу имеет истинный священник Господа Бога и каким он должен быть.

 

О. Иоанн молчал: молился и дремал. На пароходе он неожиданно взял отца Сергия за руку и повел его к носу парохода. Публика попряталась в каютах, так как необычайной силы ветер бушевал. Палуба была пуста. Отец Сергий, ухватившись за протянутый канат и нахлобучив шапку, едва пробирался за Батюшкой, который шел впереди свободно, без шапки, с развевающимися волосами, в распахнутой шубе. "Ну вот, отец протоиерей, - сказал он, останавливаясь, - Бог, очистительная стихия и я - слушаем тебя".

 

Вскоре после этого события отец Сергий заболел гнойным плевритом, и случилось, что в это самое время проезжал отец Иоанн город Т. ко мне в имение. Я просила его усердно навестить болящего.

 

"Болезнь твоя очистительная, - сказал Батюшка, - ею Господь и немощь твою всю очистит". И встал отец Сергий после болезни духовно здоровым, прожил после того еще 10 лет, возрастая и укрепляясь духом, и умер, горячо оплаканный безгранично его любившим приходом и семьей.

 

 

В.Т. Верховцева. "Воспоминания об о. Иоанне Кронштадтском"

 

 

 

"Не прощу никогда..."

Не простить кому-то, хотя бы одному-единственному человеку, живому или уже скончавшемуся, значит НЕ получить прощения себе. Даже при самой подробной и, как кажется, искренней исповеди. Таков непреложный закон. О нем знают все христиане. О нем вспоминают всегда, читая "Отче наш". И все-таки, бывают случаи, когда кажется, что кому-то нельзя простить. И тогда происходит то, о чем рассказал как-то владыка Антоний Сурожский.

 

"Мне сейчас вспомнилась одна женщина, которую я напутствовал 40 лет назад. Она умирала и просила ее причастить. Я сказал, что она должна исповедоваться. Она исповедовалась, и в конце я ее спросил:

- А скажите не остается ли у вас на кого-нибудь злоба? Есть ли кто-нибудь, кого вы не можете простить?

 

Она ответила:

- Да, я всем прощаю, всех люблю, но своему зятю я не прощу ни в этом мире, ни в будущем!

 

Я сказал:

- В таком случае я вам ни разрешительной молитвы не дам, ни причащения.

- Как же я умру не причащенной? Я погибну!

 

Я ответил:

- Да! Но вы уже погибли - от своих слов...

- Я не могу так сразу простить.

- Ну, тогда уходите из этой жизни непрощенной. Я сейчас уйду, вернусь через два часа. У вас впереди эти два часа для того, чтобы примириться - или не примириться. И просите Бога, чтобы за эти два часа вы не умерли.

 

Я вернулся через два часа, и она мне сказала: "Знаете, когда вы ушли, я поняла, что со мной делается. Я вызвала зятя, он пришел, мы примирились". Я дал ей разрешительную молитву и причащение".

 

 

Митрополит Антоний Сурожский

 

 

 

"Исповедь... чужих грехов "

Одна из обращавшихся за духовным руководством к старцу Зосимовой пустыни отцу Иннокентию рассказала о себе:

"Жила я с Ольгой, тоже "батюшкиной". Очень раздражала она меня тем, что все в доме делала не так, как я привыкла. Уж я терпела, терпела... Ну, думаю, все про тебя расскажу батюшке.

 

Дождалась, когда можно на исповедь к батюшке пойти, пришла и долго, подробно рассказывала про все неверные действия Ольги. Батюшка слушал, не перебивая, не спрашивая ни о чем. Наконец - все. Кончила. Молчу я, молчит и батюшка. Помолчали, он и спрашивает:

- Ты все о ней рассказала?

- Все, батюшка.

- Теперь так же хорошо расскажи о себе.

 

Тут-то я и поняла, что о себе не могу ничего сказать. Не только хорошо, даже плохо не могу... Я же все за ней следила, все ее поступки разбирала, запоминала, накапливала в памяти. А о себе? О себе забыла, не до себя было... И вот стою у батюшки, он молчит, а я думаю: это называется я на исповедь пришла. Принесла грехи других, а свои где? Кто мне велел чужие-то грехи помнить? Мне, что ли, за них отвечать? Каждого Бог за себя спросит. Другие-то, может быть, давно покаялись, а я вот не знаю, в чем и каяться. Батюшка мне ничего не сказал, дошло до меня так. На всю жизнь выучил, как за другими замечать".

 

 

 

 

 

Исповедь "по списку"

"Ко мне иногда приходят люди, - говорит владыка Антоний, - которые вычитывают мне длинный список грехов, какие я уже знаю, потому что у меня те же самые списки есть. Я их останавливаю: "Ты не свои исповедуешь грехи, - говорю я им. - Ты исповедуешь грехи, которые можно найти в молитвенниках. Мне нужна ТВОЯ исповедь, вернее, Христу нужно твое ЛИЧНОЕ покаяние, а не общее трафаретное.

 

Ты не чувствуешь, что ты осужден Богом на вечную муку из-за того, что ты не вычитывал вечерних молитв или не читал канона, или не постился". Как же быть? Может быть, прежде, чем писать список грехов, сесть и продумать: все ли из перечисленного у меня было? И начать с того, что более всего тяготит, или чаще случается.

 

- А если не тяготит особенно что-то конкретное, а общая туга, тяжесть на душе?

 

- Тогда, может быть, стоит спросить себя, живу ли я по вере? И вообще, какое место вера занимает в моей жизни? И вообще, что она значит для меня? Может быть, с такой греховной запущенности и надо начать? Покаяться в том, что живу так, будто нет у меня ни Бога, ни совести, ни страха перед окончательным Последним Судом Божиим...

 

Это в каждом случае у каждого по-разному, но общим может быть одно: проверить себя, проверить честно и откровенно, понять, что исповедь - не нудный долг, а великое благо, способное исцелить душу и готовиться к ней со всей серьезностью, на которую человек способен. Тогда список может поредеть, а сознательное покаяние разбудит в душе жажду очищения и помощи Божией, без которой жить и крепнуть в вере нельзя. Тогда исповедь станет праздником, а храм - больницей души, за которую можно только благодарить Творца."

 

Митрополит Антоний Сурожский

 

 

 

 

"Оскоромился! "

"Иногда бывает так, - вспоминает митрополит Антоний, - человек старается поститься, потом срывается и чувствует, что он осквернил весь свой пост, и ничего не остается от его подвига. На самом деле все совершенно не так. Бог иными глазами на него смотрит. Это я могу пояснить одним примером из своей собственной жизни.

 

Когда я был доктором, то занимался с одной очень бедной русской семьей. Денег я у нее не брал, потому что никаких денег не было. Но как-то в конце Великого поста, в течение которого я постился, если можно так сказать, зверски, т.е. не нарушая никаких уставных правил, меня пригласили на обед. И оказалось, что в течение всего поста они собирали гроши для того, чтобы купить маленького цыпленка и меня угостить. Я на этого цыпленка посмотрел и увидел в нем конец своего постного подвига. Я, конечно, съел кусок цыпленка, я не мог их оскорбить. Я пошел к своему духовному отцу и рассказал ему о том, какое со мной случилось горе, о том, что в течение всего поста постился, можно сказать, совершенно, а сейчас, на Страстной седмице, я съел кусок курицы. Отец Афанасий на меня посмотрел и сказал:

 

- Знаешь что? Если бы Бог на тебя посмотрел и увидел бы, что у тебя нет никаких грехов и кусок курицы тебя может осквернить, Он тебя от нее защитил бы. Но Он посмотрел на тебя и увидел, что в тебе столько греховности, что никакая курица тебя еще больше осквернить не может.

 

Я думаю, что многие могут запомнить этот пример, чтобы не держаться устава слепо, а быть, прежде всего, честными людьми. Да, я съел кусочек этой курицы, но я съел не как скверну какую-то, а как дар человеческой любви. Я помню место в книгах отца Александра Шмемана, где он говорит, что все на свете есть ни что иное, как Божия любовь. И даже пища, какую мы вкушаем, является Божественной любовью, которая стала съедобной".

 

Митрополит Антоний Сурожский

 

 

 

"Не буду исповедоваться!"

"Однажды, - вспоминает митрополит Вениамин (Федченков), - приходит ко мне молодая женщина лет двадцати пяти. И просит меня исповедать ее.

 

- Ну хорошо, - ответил я. - Только сначала немного побеседуем перед исповедью.

 

Через каких-нибудь 5-10 минут я предложил ей исповедоваться. Вдруг она заявила мне:

 

- А исповедоваться у вас я не буду!

 

- Почему?! - удивляюсь я.

 

- Потому что я шла исповедоваться к незнакомому духовнику; а с вами поговорила 5 минут, и мне кажется, что я знакома с вами уже 20 лет, и мне стыдно будет исповедоваться.

 

Я начал доказывать ей неправильность ее настроения, но - напрасно.

 

- Нет, нет! - настаивала она. - Не буду исповедоваться! Понимая причину ее смятения, я решил помочь ей.

 

- Ну хорошо! Вы не будете сами говорить о грехах. Вот станем на коленочки, и я буду говорить ваши грехи, вы же молчите. А если я скажу что неверно, тогда вы ответьте "нет!". Она легко согласилась. Конечно, я не прозорливец, а говорил об общих грехах. Она молчала сначала. Потом после какого-то вопроса ответила:

 

- Нет! Этого не было.

 

- Ну и слава Богу, - спокойно ответил я. Вдруг она добавила: - Нет, нет, подождите, подождите! Припомнила: и это было!

 

- Ну вот и хорошо, что вспомнили. Исповедь кончилась".

 

 

Митрополит Вениамин (Федченков). "Записки епископа"

 

 

 

 

 

Чаша спасения

Желание причаститься Святых Тайн - это прежде всего выражение благодарности Богу за все, что Он дает нам. Призывая всех: "Приидите, ядите...", Он не только позволил, но и повелел, чтобы мы смотрели на предлагаемый Хлеб, о Котором Он сказал: "егоже Аз дам" (Ин. 6, 51) как на Хлеб Насущный, необходимый всем для уврачевания наших немощей, особенно душевных. И не только так смотрели, но и часто приступали к Его трапезе. Продолжая Свой призыв, Господь говорит о Чаше: "Пиите от нея вси", включая в число призываемых и младенцев, и самых немощных. Исключение здесь только для тех, кто не верует и не пребывает в единении церковном.

 

А обычное: "недостоин"?

 

Во-первых, нет достойных, так как нет безгрешных. Во-вторых, оправдываясь недостоинством и отлагая покаяние, усердие сделать все, что в силах, на неопределенное будущее, каждый только умножает и увеличивает свою беспечность. В-третьих, кто хочет стать достойнее и чище, тому надо не удаляться от Господа, а стремиться к Его помощи, силе, благодати, делая со своей стороны все, что может.

 

Нежелание отозваться на призыв Господа - это наша неблагодарность, подобно евангельским званным, ответившим: "Имей мя отречена" (Лк. 14,18). Желание чаще причащаться надо в себе возбуждать, сохраняя в душе страх своего недостоинства, и веру в благодать Божию, и жажду любви к Господу, "Которого Плоть и Кровь есть истинный Хлеб жизни и единственная чаша спасения".

 

 

Митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов)

[Татиана. 1 983]

Господь милует кающегося…

 

Несмотря на то, что об исповеди написано множество книг, и у новоначальных, и у постоянных прихожан храмов часто возникают вопросы по поводу этого Таинства. На некоторые из них отвечает настоятель Свято-Троицкого собора г. Саратова игумен Пахомий (Брусков).

 

 

– Человек, впервые пришедший на исповедь, зачастую не знает, о чем говорить священнику. Особенно если на его совести нет тяжелых смертных грехов и его поведение соответствует нормам современного общества. Как можно подготовиться к первой исповеди?

 

 

 

– Когда человек приходит на исповедь впервые, он, как правило, плохо себе представляет, что такое грех, какие бывают страсти, что обладает им? Он говорит: «Я же никого не убивал, не грабил, живу как все». И когда человеку объясняешь, что убить можно и словом, что праздность, пустословие – это тоже серьезные грехи, он искренне удивляется.

 

 

 

Но несмотря на это он чувствует, что в его жизни что-то неправильно, а сердце его требует исправления и очищения. А порой приходящий на исповедь человек остро чувствует боль за совершенный грех, тоску по Царствию Небесному. Это не может не радовать священника. Однако такой человек не может точно объяснить, в чем греховность его жизни. И потому священнику приходится объяснять самые азы.

 

 

 

Начинать подготовку к исповеди нужно с молитвы. Когда человек обращается к Богу, просит Его: «Господи, помоги мне увидеть, в чем я виноват перед Тобой», – он будет услышан. Господь даст человеку такое состояние сердца, «дух сокрушен», в котором он сможет увидеть свои грехи, свои страсти.

 

 

 

Для покаяния человеку нужны некие ориентиры. Прежде всего, это Священное Писание, а именно, Новый Завет, в котором даны нам заповеди Христа, Его образ, которому мы должны подражать. Человек, открывая для себя евангельские образы, сравнивает с ними состояние своей души и может ясно увидеть грех, неправду своей жизни. Чтобы лучше понять Евангелие, порой действительно трудно воспринимаемое современным человеком, нужно воспользоваться толкованиями на Священное Писание, которые сегодня доступны каждому.

 

 

 

Многие люди считают заповеди христианства в принципе неисполнимыми или воспринимают их как свод внешних запретов. Но это неправильно. Заповеди могут помочь человеку увидеть свою духовную болезнь, поставить себе диагноз. Как пишет апостол Павел: Ибо, когда мы жили по плоти, тогда страсти греховные, обнаруживаемыезаконом, действовали в членах наших, чтобы приносить плод смерти… Что же скажем? Неужели от закона грех? Никак. Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай (Рим. 7, 5,7).

 

 

 

Вот об этом несоответствии, об этих явных болезнях своей души и нужно говорить на первой исповеди.

 

 

 

– Как Вы относитесь к различным сборникам в помощь кающимся? Как правильно выбрать подобную литературу?

 

 

– Действительно, сегодня издается масса литературы, посвященной исповеди. В этих книгах рассказывается о том, что такое страсть, грех, какие грехи бывают, как проявляются страсти и как с ними бороться. Когда человек готовится к своей первой исповеди, он вполне может воспользоваться этими книгами, чтобы лучше понять суть и виды греха. Как правило, для современного человека настоящим открытием становится то, что грехов на самом деле гораздо больше, чем принято думать.

 

 

 

Среди разнообразных сборников можно посоветовать известную книгу архимандрита Иоанна Крестьянкина «Опыт построения исповеди». В ней отец Иоанн на примере десяти заповедей Закона Божия и девяти заповедей блаженств раскрывает, что есть грех, какие грехи бывают, какие добродетели можно им противопоставить. Также можно почитать книгу свт. Игнатия Брянчанинова «В помощь кающимся», в которой подробно разобраны восемь главных страстей и восемь противоположных добродетелей.

 

 

 

Молодым людям, только начинающим церковную жизнь, я бы посоветовал замечательную книгу архимандрита Лазаря (Абашидзе) «Грех и покаяние последних времен». Впервые она была издана более десяти лет назад и с тех пор множество раз переиздавалась. Автор подробно разбирает страсти, их проявления.

 

 

 

Почему эту книгу можно посоветовать именно молодому человеку? В ней очень подробно рассматривается, как влияют на душу рок-музыка, восточные культы, современная магия. Ведь зачастую для многих людей начало церковной жизни связано с отказом от многих привычек, которые, на первый взгляд, могут показаться и не греховными. Понятно, когда приходится отказаться от чрезмерного употребления спиртных напитков, драк, блудных падений. Но что плохого в рок-музыке или философском учении? Отец Лазарь подробно отвечает на этот вопрос.

 

 

 

Хорошие статьи, которые могут помочь человеку при подготовке к исповеди, можно найти в сборнике «Исповедую грех, батюшка». Переиздаются сейчас различные дореволюционные издания, в которых содержится разбор общей исповеди и также перечисляются основные грехи и страсти.

 

 

 

Однако следует отметить, что если человек привыкнет строить исповедь только по этим справочникам, он может пойти по ложному пути, его духовная жизнь будет не совсем правильна. Он будет видеть в исповеди возможность не покаяться, а именно отчитаться перед Богом. К сожалению, многие люди в эту крайность впадают.

 

 

 

– А могут ли эти сборники вообще помочь людям, которые постоянно исповедуются? Или лучше постараться готовиться к исповеди самостоятельно?

 

 

– На первом этапе воцерковления такие книги, безусловно, помогают человеку. Дальше человек, совершенствуясь в церковной жизни, духовно возрастая, должен сам научиться отличать грех от добродетели, быть внимательным, трезвенным к своей внутренней жизни.

 

 

 

И самая главная книга, помогающая подготовиться к исповеди на любом этапе церковной жизни, – это Евангелие. Поэтому часто евангельское чтение включают в ежедневное молитвенное правило, чтобы, по словам святителя Игнатия Брянчанинова, ум и сердце пропитывались Евангелием. Также к исповеди можно подготовиться чтением книг святых отцов: преподобных аввы Дорофея, Кассиана Римлянина, святителя Феофана Затворника и многих других. Людям, интересующимся литературой, можно порекомендовать «Исповедь» блж. Августина. Книги помогают нам увидеть истинное состояние своей души. Например, в «Лествице» преподобного Иоанна Лествичника дается подробнейший разбор страстей, анализируются самые тонкие греховные движения человеческой души. Все страсти, как на выставке, открываются перед читателем этой замечательной книги. Не стоит думать, что она адресована только монахам. Любой мирянин, прочитав книгу, сможет извлечь из нее пользу для души.

 

 

 

Но, к сожалению, многие люди, привыкнув на первом этапе своей церковной жизни пользоваться сборниками с простым перечислением грехов, начинают формально относиться к исповеди. Переписывая грехи из книги, человек не видит в себе страстей, не может оценить свои поступки. Его исповедь сводится к бесконечному перечислению грехов, убивающему настоящее покаянное чувство.

 

 

 

Исповедь должна быть живой. Человеку должно быть больно за то, что он сделал. При этом не нужно говорить о том, в чем на самом деле не обличает совесть, так, на всякий случай, чтобы избежать осуждения на Страшном Суде. Нужно воспитывать себя, прислушиваться к голосу совести. Только при таком отношении человек будет возрастать духовно и ощутит пользу от постоянной исповеди.

 

 

 

Кроме того, священник всегда видит, что стоит за словами исповедующегося. И когда современный человек обращается к батюшке словами, переписанными из сборника XIX века: «Исповедую тебе, честный отче, все мои грехи делом, словом, помышлением, во всех сих каюсь…» – это звучит более чем странно. И если новоначального в этом случае легко можно понять, то постоянного прихожанина – сложнее.

 

 

 

К сожалению, многие воспринимают Бога только как карающего судью или государственного обвинителя. Отсюда и желание использовать сборники в помощь кающимся, подобно своду юридических законов, чтобы ни в коем случае не упустить какую погрешность. Но Бог, прежде всего, есть Милующий Отец, ищущий повод оправдать, а не осудить человека. Мы должны чувствовать себя зависимыми от Него, испытывать к Нему личное, сердечное чувство.

 

 

 

– Как сделать исповедь с годами глубже: более подробным описанием грехов, больше обращать внимание на мелочи или подробным описанием своего внутреннего состояния? Как избежать привыкания?

 

 

 

– Покаяние, как и любая другая добродетель, развивается, если человек живет внимательной жизнью, молится, постоянно следит за своим сердцем. Человек, возрастая в добродетели, должен совершенствоваться и в исповеди. В вечернем правиле есть молитва «Исповедание грехов повседневное», где перечисляются грехи, которые человек в принципе мог совершить за день. Это подсказка, читая которую мы должны мысленно вспомнить, в чем согрешили за день, и принести покаяние.

 

 

 

Следует помнить, что исповедь совершается, прежде всего, перед Богом. И когда мы сделали что-то греховное, мы должны сердечно просить у Него прощения, а затем сказать об этом на ближайшей исповеди.

 

 

 

Очень важно, чтобы человек в своем росте, в своем духовном движении обращался к хорошим духовникам. Эти хорошие духовники – святые нашей Церкви. Если человек будет читать святоотеческие книги, перед ним будет образ истинного покаяния, образ настоящей христианской жизни. А он по мере сил и возможностей будет стремиться им подражать. И пусть его жизнь будет несвободна от падений, ошибок, образ святых поставит перед ним определенную духовную планку. Такое стремление к идеалу обязательно будет способствовать духовному росту. Но нельзя забывать об исповеди у современных священников, причем исповедоваться стараться у одного священника.

 

 

 

Когда человек ходит в храм много лет, есть вероятность, что он привыкнет к исповеди. К такому искушению нужно быть готовым, принять как временную трудность. И в это время многое зависит от настроя, ревности, духовного поиска человека, его желания следовать за Христом. Вообще самое главное в духовной жизни – искренность в обращении к Богу.

 

 

 

– Если человек, готовясь к Причастию, исповедовался во время вечернего богослужения, а после службы впал в прегрешение, в каком случае нужно снова исповедоваться утром?

 

 

 

– В наши дни существует распространенная практика совершать исповедь либо во время Литургии, либо во время вечернего богослужения. По моему мнению, лучше исповедоваться вечером. Литургия – служба достаточно короткая, требующая особого внимания. Священник за час-полтора не может уделить всем исповедующимся много внимания. А вечером совершается более продолжительное богослужение, во время которого можно не торопясь поисповедоваться.

 

Следует помнить, что подготовка к Причастию предполагает внимательное, собранное отношение к жизни. И если готовящийся к Таинству впадает в какой-то тяжкий грех, конечно, нужно исповедоваться еще раз и вместе с тем задуматься над своим отношением к Причастию. Но если произошла какая-то незначительная ошибка или в голову пришел греховный помысл, не обязательно сразу после этого идти на исповедь еще раз. Нужно иметь доверие к Богу и смирение перед Ним. Да и священника нужно пожалеть – исповедующихся много, а он один.

 

 

 

Не нужно воспринимать исповедь как действие, совершенное человеком над человеком, которое освобождает от греха, Не исповедь, а Бог освобождает человека от греха, видя его искреннее покаяние. Многие святые вообще не могли исповедаться. Например, прп. Мария Египетская на протяжении многих лет вообще не видела людей и потому не могла приступить к Таинству Исповеди. Но Господь, видя искреннее покаяние подвижницы, исцелил ее от страстей. Также и нам нужно меньше полагаться на себя, на свою праведность и больше уповать на Бога. И Господь не посрамит нашего упования.

 

http://www.eparhia-saratov.ru/

[Татиана. 1 983]

Опыт построения исповеди по десяти заповедям

 

 

Мы собрались здесь, чтобы принести Господу очередное покаяние. Хотелось бы предварить исповедь несколькими словами. Всякий из нас по мере сил и возможностей старается в обыденной жизни соблюдать чистоту в жилище и опрятность в одежде. А есть некоторые особенно чистоплотные люди, которые ревностно поддерживают чистоту и порядок. И как озабочен такой человек, если по каким-либо обстоятельствам эти порядок и чистота нарушаются.

 

архимандрит Иоанн Также и человек, привыкший следить за чистотою своего сердца и опрятностью своей души, не может жить без покаяния. Такой человек ждет и жаждет очередной исповеди, как иссохшая земля ждет живительной влаги. По словам псалмопевца Давида, «…душа моя, яко земля безводная Тебе» (Пс. 142,6). Представьте себе на минуту человека, не смывавшего с себя телесную грязь всю жизнь! Вот и душа требует омовения, и что было бы, если не было бы Таинства Покаяния, этого целительного и очистительного «второго Крещения»!

 

Все, наверное, видели не раз, а может, с детства помнят, что бывает, когда зимой потеплеет и дети катают снежные шары. Возьмут крохотный, с кулак, шарик и покатят с горки: в мгновение ока этот шарик превращается в огромный, невпроворот, ком мокрого грязного снега! То же происходит и с греховным состоянием нашей души. Последите за собой! Вы искреннейшим образом со слезами покаялись, причастились Святых Христовых Тайн – какой мир и покой на сердце! Но вот, идя из храма вы кого-то встретили и в разговоре неосторожно бросили маленький комочек осуждения в свое сердце… Все! Лавина тронулась с места! Посмотрите теперь, с какой молниеносной быстротой будет наматываться греховный ком…

У нас существует еще домашнее покаяние: вечером на молитве вспомнить, чем досадил Господу за день и покаяться. А опытные духовники-наставники вообще советуют не откладывать покаяния, а как покривил совестью, согрешил, сразу же укорить себя и просить у Господа прощения. И Господь простит, ибо «…сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50, 19).

 

Однако тяжесть этого кома греховного, который мы успеваем накатать в душе, будет давить до тех пор, пока над головой искренне покаявшегося грешника во время Таинства Исповеди не будет прочитана священником, имеющим по благодати священства власть разрешать грехи, разрешительная молитва.

 

Это ощущаем и переживаем мы, грешные люди. А вот что зримо видели люди святые. К последнему оптинскому старцу Нектарию перед его кончиной приехала духовная дочь. Когда она подошла к нему, старец благословил ее и сказал: «Тебе надо исповедоваться, над тобой туча бесов!» Вот кого привлекает к нам душевная грязь!

 

И еще хочется сказать: по окончании Таинства Исповеди перед прочтением разрешительной молитвы, священником читается молитва о принесших покаяние. Обратите внимание на слова этой молитвы: «…примири и соедини его [то есть кающегося] Святей Твоей Церкви, о Христе Иисусе Господе нашем…» Как это примирить с Церковью? Мы же ходим в храм, молимся, поем акафисты и молебны, исполняем клиросное послушание (это кто участвует в совершении богослужения). Оказывается, грехами своими мы давно уже отлучены от Бога, от благодатного внутреннего общения с Церковью. Перерезали духовную связь, пуповину, через которую наши души и дух питаются благодатию Духа Святого. Вот и молится священник, совершающий Таинство Исповеди, о присоединении нас, отторгнувших самих себя греховной жизнью от Церкви.

 

Вообще-то мы должны явиться на исповедь, уже обдумав свои поступки, уже оплакав перед Господом свою греховную жизнь. Должны каждый принести личное свое покаяние перед Крестом и Евангелием.

 

Прежде чем начать каяться, мы должны всем всё простить! Простить без промедления, сейчас же! Простить по-настоящему, а не так: «Я тебя простил, только видеть тебя не могу и говорить с тобой не хочу!» Надо немедленно так всем и всё простить, как будто не было никаких обид, огорчений и неприязни! Только тогда мы можем надеяться получить прощение от Господа.

 

 

Читать дальше... (Опыт построения исповеди)

 

 

[Гость TATIANA.A]

О ПЯТОЙ ЗАПОВЕДИ ЗАКОНА БОЖИЯ

 

"ИСПОВЕДУЮ ГРЕХ, БАТЮШКА"

Священник Алексий Мороз

 

О ПЯТОЙ ЗАПОВЕДИ ЗАКОНА БОЖИЯ

 

 

Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти

 

будет, и да долголетен будеши на земли.

 

Почитай отца твоего и матерь твою, чтобы тебе

 

хорошо было и чтобы ты долго прожил на земле.

 

 

 

Пятой заповедью Господь Бог повелевает нам почитать родителей своих и за это обещает благополучную и долгую жизнь.

 

Почитать родителей значит: любить их, быть почтительным к ним, не оскорблять и не обижать их ни словами, ни поступками; повиноваться им во всем, кроме советов, направленных против заповедей Христовых; помогать им в трудах, заботиться о них, когда они находятся в нужде, а особенно во время их болезни и старости; молиться за них Богу, как при жизни их, так и по смерти.

 

Грех непочтения к родителям есть великий грех. По законам Ветхого Завета, злословящий отца или мать, наказывался смертью (Марк. 7,10; Исх. 21,16).

 

Наряду с родителями мы должны почитать и тех, кто в каком либо отношении заменяет нам родителей. К таким лицам относятся: священники и духовники, заботящиеся о нашем спасении, научающие нас вере и молящиеся за нас; гражданские власти, а именно те, которые заботятся о нашей мирной жизни и защищают нас от притеснителей и грабителей; воспитатели, учителя и благодетели, которые стараются учить нас и преподать нам все доброе и полезное для жизни; дедушки, бабушки и вообще старшие по возрасту, имеющие опыт веры и жизни, благую совесть и потому могущие нам дать благой совет. Грешат же те, которые не уважают старших, в особенности стариков, кто с недоверием и самомнением относится к их опытности и равнодушно, а иногда с насмешкой реагируют на их замечания и наставления. Грешат, когда считают пожилых православных и благочестивых людей «отсталыми», а их понятия и взгляды «отжившими». Еще в Ветхом Завете Господь сказал через Моисея: «Пред лицем седого вставай и почитай лице старца, и бойся Господа Бога твоего» (Лев. 19, 32).

 

Но если бы случилось так, что родители или начальники потребовали от нас нечто противное православной вере, то тогда должно сказать им, как сказали апостолы начальникам иудейским:«.. судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?» (Деян. 4,19). И праведно будет претерпеть за веру и Закон Божий все, что бы ни последовало.

источник

[Ника 1 837]

Наряду с родителями мы должны почитать и тех, кто в каком либо отношении заменяет нам родителей. К таким лицам относятся: ...дедушки, бабушки и вообще старшие по возрасту, имеющие опыт веры и жизни, благую совесть и потому могущие нам дать благой совет.

 

Могущих дать совет из этой категории довольно мало. Опыт жизни по вере есть лишь у единиц, чья сознательная жизнь проходила в советское время. Преемственность потеряна. Между "отцами и детьми" огромный зазор, дети не хотят понимать "несовременного" языка бабушек, которые очень часто сами по неопытности провоцируют детей на непослушание. Да и советы не всегда однозначные.

 

Хотя уважать надо всех и старость утешать...

 

Дай Бог ищущему человеку хорошего священника, чтобы наставлял и поддерживал.

[Татиана. 1 983]

Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться

 

Святитель Феофан Затворник

<<назад содержание вперед>>

 

Продолжение о говений. Приготовление к исповеди. Проверка жизни

 

Продолжим нашу беседу о говений.

Все, что было сказано, есть рамка, в которую вставляется говение, или внешний чин и порядок, которого держатся обычно добрые говельщики. Потрудитесь и вы его придерживаться, если хотите быть доброю говельщицею. Только не принимайте пасмурного вида, не помрачайте лица своего. Все делайте с охотою, с добрым и радостным расположением духа. Так проводите время, как проводят его те, которым предстоит быть на пиру у царя. У этих только о том и мысли и речи, как будет этот пир, как встретиться с царем, что сказать, как он приветит, как бы получше нарядиться и не ударить лицом в грязь и прочее. Но вам предлежит несравненно лучшее и высшее - предлежит пир не у земного, но у Небесного Царя. Если вы потрудитесь принарядиться и приготовиться так, что Царю понравитесь, то будете Им приласканы, получите то, чему цены нет, и обрадованы несказанно.

Вы сказали, что возьметесь говеть так говеть! Благослови, Господи! Извольте же придумывать, как принарядиться. Старые платья все прочь, новенькие надо. Если что из старого окажется гожим, то вымыть, выгладить и представить все в таком виде, как бы это было совсем новое. Хочу этим сказать, что вам надобно пересмотреть себя: худое охудить и отбросить, а хорошее удержать, выправить и усовершить.

Войдемте же в себя самих и начнем перебирать, что есть в нас.

Вмешательство в это дело какого-либо стороннего лица неуместно и совсем невозможно. Войти в вас и разобрать дела вашей совести никто не может, кроме вас самих. И извольте это сделать сами. Я сделаю вам на этот случай только несколько указаний. И в тех книжках, которые вам означал для чтения, есть много об этом руководительных указаний. Но скажу и еще кое-что.

Чтобы себя хорошо рассмотреть, надо обратить внимание на три стороны нашей деятельной жизни: на дела - единичные действия, совершенные в такое-то время, в таком-то месте и при таких-то обстоятельствах; на сердечные расположения и характеристические наклонности, под делами скрытые; и на общий дух жизни.

Вся наша жизнь состоит из непрерывного ряда деяний: мыслей, слов, дел, одни другими сменяющихся и одни другие погоняющих. Пересмотреть все такие деяния - особо каждое - и определить их нравственную цену нет никакой возможности. Даже если бы вы вздумали перебрать и пересудить деяния свои, в один день совершенные, и этого не сможете сделать. Человек - приснодвижное существо. Сколько передумает и переделает он с утра до вечера! Сколько же наделает он от исповеди до исповеди! Как же тут быть? Никакой нет нужды все перебирать и пересуждать особо. У нас есть неусыпный страж - совесть. Что худо сделано, она никак не пропустит; и как вы ей не толкуйте, что то ничего, а это сойдет, она не престанет твердить все свое: что худо, то худо. И вот вам первое дело: прислушайтесь к совести и все те дела, которые обличает она, без всяких извинений признайте грешными и готовьтесь исповедать их.

Это можно бы назвать первым и последним делом: то есть сознаться, что безответно виноваты в том, в чем обличает совесть, положив вперед избегать того, - и довольно бы, если бы можно было быть удостоверенными, что сама совесть во всем исправна. А то бывает, что иного она не заметит по какому-либо смятению, иное забудет по давности, а иного, может быть, и грехом не считает по неведению или неполному знанию обязательных для нас дел. Вот здесь-то на подмогу совести и надобно обратиться к заповедям Божиим, в слове Божием изображенным, и, пересматривая их, допытываться, не сделано ли нами чего-либо против той или другой заповеди. При этом многое припомнится, что забылось, и многое помнимое в ином виде представится, нежели как мы о нем думали.

Слово Божие уподобляется зеркалу. Как, смотрясь в зеркало, всякий видит, где какое пятно или порошинка на лице или на платье, так и душа, читая слово Божие и там исчисленные заповеди рассматривая, не может не видеть, исправна ли она в тех заповедях или неисправна: совесть, просвещена будучи при сем словом живого Бога, тотчас скажет это ей нелицемерно. И вот вам второе дело. Перебирайте заповеди и смотрите, исполнены ли они вами или нет. Например: заповедь повелевает подавать милостыню всякий раз, как кто просит ее. И смотрите, всегда ли вы это делали или не всегда: отказывали иногда не по какой-либо уважительной причине, а просто презрели нищего. Если окажется это, вот и замечайте: грех. Заповедь говорит: прощать всякому все, даже неприятное и обидное. И смотрите, были ли вы всегда уступчивы, не было ли споров, крупных разговоров и даже ссор. Если припомните, что бывало, замечайте и еще: грех, хоть совесть обычно ни во что ставит такие дела. Еще: должно на Бога все свое упование возлагать. Так ли у вас всегда было? В обычном течении дел этого не заметишь, но, когда встречается нужда, это тотчас выходит наружу, тотчас видно бывает, на чем опирается душа, но Боге ли или на чем другом, забывая о Боге. То несомненно, что и свои все способы надо употреблять, чтобы выпутаться из стеснительных обстоятельств, ибо и они от Бога, но окончательного успеха чаять лишь от Бога, почему к Нему обращаться с молитвою о помощи, и когда уладится дело, Его благодарить, яко Единого Избавителя, не поминая о своих способах. Вот и смотрите, так ли вы действовали. Если не так, замечайте и еще: грех. Так поступайте со всякою заповедью и замечайте, какими делами против какой заповеди вы проступились. Этим способом подробнее переберете вы свои дела.

Но как это удобнее сделать? Учили вы Катехизис? Там каждая заповедь истолкована и показано, какие добрые дела какой заповедью на нас налагаются и какие грехи запрещаются. Возьмите его и с помощью его пересматривайте дела свои. Помнится мне, что в доме у вас есть книжка, как исповедать и исповедоваться, преосвященного Платона Костромского. Там перечислены очень подробно вопросы, какие следует предлагать исповедующимся. С нею, может быть, еще удобнее будет вам пересмотреть себя.

Полагаю, что вы в первый раз хотите заняться собою как следует и определить, что такое вы и что есть в вас. Потрудитесь же просмотреть себя хорошенько по этому указанию. После, в другие разы, уже не будет для вас так сложно это дело. А теперь потрудитесь.

Что еще останется сделать вам после сего, пропишу в следующий раз.

[Гость Е.]

В 2004г.я впервые попала в Оптину Пустынь, было мне тогда 20 лет. В храм я не ходила, но все собиралась "начать", смущало же то, что к этому возрасту успела накопить грехов целый воз, да таких, что не к каждому священнику решишься с такой исповедью подойти.Вот, думаю, в Оптиной Пустыни подойду к какому-нибудь доброму на вид батюшке и избавлюсь наконец-таки от этого бремени.

...Во Владимирском храме было тихо: на исповедь вышло трое священников, людей, стоящих к ним, тоже было немного. У батюшки возле правого окна стояло всего двое, я встала третьей. Этот священник никому из исповедающихся ничего не говорил, слушая смотрел куда-то в сторону, и вид у него был не строгий. "Вот-думаю,-то, что надо!"

И действительно, читая свой "послужной" список, я не услышала НИЧЕГО, хотя каялась в таких злодеяниях, за каждое из которых любой другой бы священник наложил строжайшую епитимию и не допустил бы до принятия Св.Таин. И лишь в конце, захлебнувшись от слез окончательно, я услышала негромкие слова: "Но ведь ты больше никогда не будешь так делать, правда?"...

Впоследствии, приезжая в Оптину, я уже обращалась к другому священнику. После окончания ВУЗа ушла в монастырь.

Та первая исповедь действительно перевернула все мое сознание и всю мою жизнь.