Наша квартирка в старом городе – сыроватая, с печным отоплением, панцирными кроватями, общей водопроводной колонкой во дворе и уборной в дальнем его закутке – внешне не была образчиком благополучия. Купала нас мама в корыте, предварительно нагрев воду в выварке, в ней же она кипятила белье, которое стирала потом вручную… Но годы той скудной жизни вспоминаются как самые светлые, счастливые в жизни. И не только мной, а значит дело не только в моей детской беззаботной радости…

Баба Тоня, пережившая все «прелести» гражданской войны, коллективизации, оккупации, разрухи и голода, приезжая к нам из села, всякий раз с неподдельным умилением и радостью говорила: «Как же хорошо вы живете!»

Это просто беда нашего времени: при очевидном изобилии и разнообразии еды, одежды и «товаров народного потребления» – словом, всего, что должно по идее облегчать нашу жизнь, – все больше людей впадают в тягчайшее, безвыходное (как им кажется) уныние.

Конечно, бывают случаи исключительные, когда человек пережил горькую потерю или вошел в «полосу» бед, скорбей и напастей и душа его, отягощенная невыносимым (как кажется) грузом обстоятельств, впадает в тягчайшее уныние.

Но ведь существует множество других примеров, когда «объективные» внешние обстоятельства не имеют к происходящему в душе человека прямого отношения. То есть человеку именно кажется, что обстоятельства его невыносимы, в то время как при ближайшем рассмотрении они вполне сносны и даже при ином расположении сердца могут служить причиной благодарности, счастья и радости.

Удивительно, насколько мы подчас не умеем ценить то, что имеем!

Кажется, немалую роль в нынешней эпидемии уныния сыграл насаждаемый повсеместно дух гедонизма, наслаждения, стремления к обладанию, упоению всеми земными благами. Причем именно не удовлетворение тем, что приходит естественным образом при разумной и доброй организации жизни, а жадное, болезненное стремление к какому-то «среднестатистическому» счастью, стремление к такому уровню материальной жизни, который почему-то кем-то когда-то был признан «золотым стандартом». И как-то мы постепенно усвоили мысль, что без этого «стандарта» жизнь не может считаться ни счастливой, ни состоявшейся.

Говорят, у американцев самое жестокое оскорбление – это назвать человека «неудачником», то есть тем, кто не сумел достичь в жизни этого самого «стандарта». И у нас уже принято стало оценивать человека по его социальному статусу, по степени материального преуспеяния.

Но ведь раньше ничего подобного не было, по крайней мере у нас и в широком употреблении. И никогда у русского народа не считалось оскорблением назвать кого-то или даже назваться самому неудачником. И мы даже знаем множество веселых, неунывающих и сметливых таких «неудачников», которые странствуют по страницам нашей классической, да и современной русской литературы и горя не знают.

И это примечательно. Понятие счастья, радости, довольства у нас как-то никогда не увязывалось прямо с достижением материальных благ, а все больше с духовным расположением, с радостной благостью, настроенной все приключающиеся напасти переносить благодушно и стойко.

Очевидно, корни такого отношения кроются в православной вере. Помните, как у апостола Павла: «Я научился быть довольным тем, что у меня есть». К слову, апостол вовсе не настаивает на внешней нищете как непременном условии благочестия и продолжает так: «Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть в обилии и в недостатке. Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4: 11–13).

Удивительный отрывок! То есть дело даже не в том, нищий ты или богатый, нуждаешься в чем или нет, а в том, чтобы во всех обстоятельствах оставаться христианином, быть благодарным за то, что есть, и не впадать, с одной стороны, в уныние, а с другой – в надменное самодовольство.

Примечательно, что самый частый, по крайней мере – в приватной беседе высказываемый, аргумент такого уныния – это пустота. Непонимание и нечувствование смысла жизни. То есть и «завал» житейский бывает причиной уныния, но все же именно не внешние обстоятельства большей частью, а нежелание их терпеть, непонимание, для чего и зачем «это все», становится причиной уныния.

Нас слишком долго приучали к безверию. Но, кажется, сама благодать хранила наш народ и в самые тягостные периоды истории давала ему духовные, нравственные силы для преодоления бед и напастей.

Может быть, это было связано с тем, что народ наш после революции терпел в известном смысле насилие над собой, хотя по рвению сердца, по нетерпению и утрате веры сам стал причиной такого тяжкого рабства. Но все же, как кажется, в большинстве своем народ очень скоро опомнился от своего «кровавого разгула» и больше новую власть терпел, чем радовался ей, воздыхая о своих согрешениях и сетуя, что переусердствовал, «перевернув жизнь».

Может быть, за эту «подневольность» Дух Божий не оставлял наш народ.

Но сейчас…

Сейчас дело иное. Множество, именно множество, если не большинство, людей добровольно, с самозабвением бросилось у нас в погоню за земным счастьем. И «золотой стандарт» стал в полном смысле нашим золотым тельцом. Теперь достижение карьерных высот, внешнего благополучия, достатка и комфорта стало у нас главным мерилом состояния жизни. И вот это по-настоящему опасно, потому что свидетельствует о повсеместном духовном оскудении.

Думается, что это «добровольное рабство» как раз и лишает нас благодати Духа Святого – именно потому, что не вызвано никаким внешним принуждением или насилием.

А без благодати Божией жить человек не может! Жизнь его тогда ограничивается плотскими и душевными потребностями и погоней за их удовлетворением. Но даже удовлетворение этих потребностей не доставляет отраду душе, не насыщает ее, а, напротив, истощает, потому что ничто не может заменить человеку общения с Богом в Духе Святом.

В русском языке есть подзабытое ныне или в лучшем случае узко понимаемое слово – целомудрие.

Обычно под целомудрием понимается половое воздержание, телесная и душевная чистота. Но слово это глубже по своему значению. Достаточно вслушаться в него, чтобы понять, что речь идет о какой-то сокровенной, особенной мудрости, и мудрость эта связана с целостностью.

Надо понимать, слово это говорит о том, что высшая человеческая мудрость заключается в разумном единстве жизни: телесной, душевной и духовной, соединяющей человека с Богом. Об этой целостности, об этом единстве с Богом должен человек заботиться более всего остального, и эта целостность составляет смысл и содержание, полноту человеческой жизни.

Отсюда главная причина абсолютного большинства «безвыходных» уныний – беспечность о духовной жизни и наступившая вследствие этой продолжительной беспечности пустота.

Здесь никакими самоуговорами и убеждениями не поможешь. Здесь именно нужно сознательно обратиться к свету, распахнуть закрытую наглухо «форточку души», чтобы свежий воздух благодати наполнил жизнь утраченным смыслом и содержанием.

И первое, что нужно сделать человеку, пребывающему в унынии, – это от всего сердца, от всей души со слезами раскаяния попросить у Бога прощения за то, что так долго пренебрегал Его призывом, думал прожить «по-своему», сам по себе. Чем и обрек себя на тьму, духоту и жестокую тоску с унынием. Это на самом деле великий грех, совсем не малый! И следствие этого греха, как видим, тоже не шуточное…

Невозможно обмануть Бога, «спрятавшись» от Него за своим неверием, потому что только Бог и есть наша жизнь в ее подлинном, высшем смысле.

Нужно, обязательно нужно принести свое покаяние в храм и излить на исповеди, а потом приобщиться тела и крови Христовой, которыми в безумной дерзости своей, может быть, так долго пренебрегал. И с этого дня все силы души, все внимание и усердие обратить к Богу, к исканию Его правды, которая открывается в Церкви: и в Священном Писании, и в опыте жизни святых отцов, и в возможности общей и частной сердечной молитвы…

Без этого не может быть действительного и полного исцеления от тоски и уныния!

Но не всегда благодатные перемены происходят с человеком сразу. А случается, что и верующие люди, посещающие храм и участвующие в таинствах, впадают в уныние.

Здесь, может быть, дело в том, что от человека в делании добра требуется настойчивость и усердие. Требуется понуждение себя и терпение. А терпение проявляется, конечно, не тогда, когда человеку легко и радостно, а тогда, когда трудно и физически, и душевно. Словом, благодать Божия, желая духовного преуспеяния и возрастания человека, иногда оставляет его на время, чтобы человек мог проявить свою веру в терпеливом и усердном делании добра даже в обстоятельствах душевной пустоты и стеснения. Именно такие сознательные, порою крайние усилия в духовном делании необходимы, потому что служат проявлением доброй человеческой воли не благодаря, а вопреки обстоятельствам.

Потому и говорит святой Иоанн Златоуст, что главное средство от тоски и уныния – это благодарность Богу. Пусть даже с усилием и усилием крайним, но сознательно приносимая благодарность и есть действительное выражение нашей веры, и без этого выражения никакой духовной жизни нет и быть не может.

Еще в этой связи святые отцы говорят о решимости. О твердом намерении переносить все находящие испытания терпеливо и с всецелым упованием на Бога, на Его милость, которая и жесточайшие испытания обращает в неизреченные блага при нашем согласии и доверии. Это нам очень важно понять и помнить! Бог желает нам такой исключительной радости, что если бы мы могли хоть в малой степени почувствовать ее, то, по слову многих отцов, согласились бы в этой земной жизни претерпеть самые жестокие мучения.

И притом все наши скорби и несчастья зачастую только кажутся нам такими по сравнению с навязанным нам представлением о «золотом стандарте» счастья. А на деле все наши беды и напасти всего лишь нетрудные и нетягостные «трудности», по неизреченной милости Божией с великим снисхождением предоставляемые нам для спасения, которое без трудов и скорбей и терпения никак не возможно.

И наоборот – внутренняя расслабленность, вялость, вечное ожидание «преференций» от жизни, постоянное недовольство и мучительные мечты о комфорте и достатке парализуют волю, делают человека склонным к меланхолии и унынию.

Дело зачастую совсем не в трудностях, а в отношении к жизни, в решимости переносить скорби и испытания, во внутренней собранности. Вот чему нам нужно учиться самим и чему учить детей, чтобы они выросли действительно добрыми людьми, крепкими душой и телом.

Чехов с присущей ему меткостью когда-то сказал: «Перемена жизни к лучшему, сытость, праздность развивают в русском человеке самомнение самое наглое». От этого самомнения, от сластолюбия человек становится расслабленным, вялым, утрачивает терпение – важнейшее качество полноценной жизни. И именно от недостатка терпения рождается и зреет в душе человека уныние.

Мы становимся заложниками своей расслабленности. Комфорт и сытость не приносят счастья. Это не значит, что нужно непременно спать на голой земле, одеваться в рубище и довольствоваться хлебом с водой. Но это значит, что нужно с благодарностью принимать то, что посылает Господь, искать возможность для приложения сил – и не для своей только выгоды, но во славу Божию, на пользу людям.

И самое главное, что нам нужно иметь, – это твердое упование на милость Божию и такую же твердую решимость ради Него переносить находящие искушения. А дух уныния нужно гнать от себя с гневом, как некую мерзость, приражающуюся к душе, но власти над ней не имеющую. И слова благодарности, сказанные пусть даже через силу в самую трудную минуту, даже вопреки смущенному чувству и разуму, – это самые ценные, золотые слова. Потому что эти слова – выражение подлинной свободы, доверия Богу, любящему нас больше, чем мы можем себе представить.