Гонение на Церковь при Хрущеве: пять историй

16 октября 2012 г. Источник: Нескучный сад

В воскресенье праздновался Покров Божией Матери. В этот день в 1964 году состоялся пленум ЦК КПСС, снявший со всех постов генерального секретаря Никиту Хрущева. Этим внезапно и бесславно окончилось одно из самых сильных гонений в новейшей истории Русской Церкви. Верующие сразу усмотрели в этом явное заступничество Царицы Небесной, потому что гонение длилось уже шесть лет , казалось, конца края ему не будет и действительно однажды «покажут по телевизору последнего попа».

Датой официального начала гонения можно считать 16 октября 1958 года, когда Совет министров СССР принял постановления о положении монастырей и о налоговом облажении доходов Церкви. За 12 дней до того ЦК КПСС издал секретное постановление «О недостатках научно-атеистической пропаганды», предписывавшее всем партийным и советским органам развернуть наступление на «религиозные пережитки».

За время гонения в два раза уменьшилось число храмов и в три монастырей. Более 1200 человек оказалось в тюрьме, в том числе несколько епископов. В стране физиков и лириков, «Оттепели», «Июльского дождя» монахов сажали в психиатрические больницы и накачивали психотропными препаратами, паломницы подвергались насилию со стороны милиционеров и комсомольских активистов, на церкви и священников нападали при полном бездействии и негласном поощрении властей, порой для разгона жителей, противившихся закрытию храмов приходилось, привлекались армейские части. Попытка окончательного решения церковного вопроса осуществлялась жестко.

Мы вспоминаем пять историй, которые произошли во время хрущевского гонения с известными людьми Церкви и ярко характеризуют то время. Пять примеров решимости. Три из них показывают, что гонители, как правило, рассчитывали на отсутствие сопротивления, не были готовы к отпору и боялись его. Если им противостояли, они отступали, сколь бы ни казалось это нелепым и невозможным в такой стране, как СССР. А две другие истории – то, что самое главное и самое сложное во время гонения, это решимость священника с утра совершить молебен за тех, кто ночью на него напал, и решимость проповедовать в пустом храме без электричества, потому что вдруг пришел хоть кто-то, кого он в темноте не видит.

Митрополит Никодим. Колеса коснутся земли – газуй!

«Чайка» митрополита Никодима (Ротова) – более поздняя, чем тот автомобиль, о котором идет речь ниже. Несколько лет назад она была отремонтирована для использования в кортеже машин Святейшего Патриарха наиболее торжественных случаях. На фото: прибытие Патриарха Кирилла на Великую пасхальную вечерню в Храм Христа Спасителя, 15 апреля 2012 г. Фото: пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси.

/p>

Как встречали комсомольские активисты нового митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима, вспоминает в сборнике «Человек Церкви» митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, ныне Святейший Патриарх:

«Уже на подъезде к Никольскому собору, у его ограды, митрополичий ЗИМ встретила огромная толпа подвыпившей молодежи, преградившая путь машине. Водитель митрополита, Михаил Петрович, бывший летчик-истребитель, прошедший войну, человек не робкого десятка, спокойно спросил владыку, что делать. Владыка отреагировал по-военному — вперед. Михаил Петрович двинул машину по направлению к толпе. Расстояние сокращалось. Когда осталось несколько сантиметров, нервы стоявших в оцеплении не выдержали, они расступились и машина въехала в ограду собора.

Видимо, спохватившись, что им не удалось задержать автомобиль митрополита, возбужденные молодые люди со всех сторон окружили машину и стали пытаться ее приподнять. В какой-то момент спокойный голос Михаила Петровича известил владыку о том, что дальше двигаться невозможно, так как машина поднята на воздух. Владыка был совершенно спокоен, сосредоточен, собран. Подождав некоторое время, он сказал: «Как только колеса машины коснутся земли — газуй». Второй раз приказывать Михаилу Петровичу было не надо. Как только автомобиль был опущен на землю, он нажал на газ. Скорость была небольшой, поэтому никто из окружавших автомобиль не пострадал. Но решительные действия водителя напугали толпу, и она расступилась. С большим трудом машина подъехала к алтарному входу — не могло быть и речи, чтобы торжественно войти в храм с главного входа, который был плотно окружен распоясавшейся молодежью».

Архимандрит Алипий. Побеждает тот, кто наступает

О борьбе наместника Псково-Печерского монастыря архимандрита Алипия (Воронова) за спасение обители от закрытия сохранилось множество историй. И в «Несвятых святых», и в воспоминаниях известного реставратора Саввы Ямщикова они приведены. Многие из них сегодня, не пережив то время, читаешь как исторические анекдоты, улыбаясь, как ловко монахи ходили голосовать крестным ходом или как отец наместник осадил псковских десантников. Но, наверное, тогда было не до смеха. Приведем пример просто самурайской готовности пожертвовать собой. Из проповеди псково-печерского архимандрита Нафанаила (Поспелова) в день двадцатилетия кончины отца Алипия:

« “Побеждает тот, кто переходит в наступление”, – этот принцип отец Алипий принес еще из мирской жизни, из страшных времен Великой Отечественной. Впрочем, он следовал ему всегда, особенно когда вставал вопрос о несправедливом притеснении монастыря, верующих.

Когда отец Алипий сжег бумагу (с личной подписью Н.С.Хрущева – ред.) о закрытии Псково-Печерского монастыря на глазах “государевых посланцев”, он повернулся к ним и сказал:

- Лучше я приму мученическую смерть, но монастыря не закрою.

Когда пришли отбирать ключи от пещер, он скомандовал своему келейнику:

- Отец Корнилий, давай сюда топор, головы рубить будем!

После этих слов, видя решимость в глазах отца Алипия, пришедшие обратились в бегство».

Прп. Амфилохий Почаевский. Люди, гоните их!

Составленное в Почаевской лавре житие недавно прославленного Украинской Православной Церковью святого – прп. Амфилохия Почаевского – рассказывает, как он воодушевил богомольцев прогнать из лавры милиционеров, приехавших закрывать Троицкий собор. Ко времени событий преподобный Амфилоий еще не был пострижен в схиму, поэтому он и называется иеромонахом Иосифом:

«Как-то осенью 1962 года старца вызвали в город Броды, сорок километров от Почаева, к девочке со сломанной рукой (прп. Амфилохий был известен как хороший врач-травник и костоправ – ред.). Возвращался в монастырь он через ворота со стороны экономии и не видел, что творится у Троицкого собора. Преподобный не успел еще отворить дверь келий, как к нему прибежал послушник и второпях рассказал, что собор отбирают и начальник милиции уже отнял у наместника ключи. Отец Иосиф поспешил к храму. Там было многолюдно, а у дверей Церкви с десяток милиционеров со своим начальником.

Старец подошел к начальнику и неожиданно вырвал из его рук связку ключей. Отдавая их тут же стоявшему молодому наместнику Августину, сказал: "На, тримай і нікому не віддавай". Недоумевающим милиционерам кинул: "Архієрей - хазяїн Церкви! А ви? геть звідси! Люди, гонитъ їх!", - обратился он к присутствующим местным жителям. Воодушевленные призывом любимого батюшки, люди кинулись брать жерди и устремились на милиционеров, которые в испуге бросились бежать к Святым вратам».

Сельский священник Иоанн Крестьянкин. Молебен за врагов

После выхода из тюрьмы в 1955 году священник Иоанн Крестьянкин (впоследствии архимандрит, известный духовник Псково-Печерского монастыря) служил в Псковской, а затем в Рязанской епархии. В Москве ему , бывшему заключенному, жить было запрещено. С декабря 1959 он служил в церкви свв. Космы и Дамиана в селе Летово Рязанской области. Очень скоро активному священнику стали приходить анонимки, авторы которых с клятвой «честное комсомольское» угрожали повесить его, «очкарика» на фонарном столбе . В новогоднюю ночь 1961 года недоброжелатели перешли от слов к делу. Вот что сообщает жизнеописание отца Иоанна:

«Тени в масках и балахонах проникли в священнический дом, стоящий на отшибе, неподалеку от церкви... После издевательств с требованием выдать ключи от церкви и деньги, и получив ответ, что ни того ни другого у него нет, рассвирепевшие посетители прикрутили его руки к ногам за спиной, затолкали в рот накидушку и устроили обыск-погром, сопровождаемый непристойной бранью и побоями связанного. Когда безрезультатные поиски окончились, был вынесен приговор – свидетеля убить. Насмехаясь над верой священника, его связанного бросили перед иконами «вымаливать себе рай». Лежа на боку, батюшка возвел глаза к образу Иоанна Богослова, стоящему в центре, и забылся в молитве. Сколько он молился, не помнил, а когда забрезжил рассвет, услышал движение в комнате. К нему припал Алексей (помощник отца Иоанна в строительных работах, которого во время нападения злоумышленники связали, но ему удалось освободиться - ред.), думая, что батюшка мертв, но, убедившись, что он живой, дрожащими руками начал раскручивать провод, впившийся в тело. Не сразу опомнившись, он освободил от тряпки рот батюшки. Вдвоем наскоро они привели в порядок разоренную комнату, благодаря Господа: "Наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде".

А утром батюшка служил. И в храме все с удивлением отметили необычное начало службы. Батюшка начал службу благодарственным молебном и поминал ночных своих посетителей, имена коих «Ты, Господи, сам веси». И почти никто не понял, что он молился о разбойниках, которые не ведают, что творят».

Игумен Серафим (Тяпочкин). Молитва во мраке

После возвращения из заключения и ссылки игумен Серафим (Тяпочкин, впоследствии архимандрит) был настолько изможден, что в церковном совете села Ракитного, куда он был назначен на приход, недовольно ворчали. Что это за священник, какого-то «шкелета» прислали... Всю дорогу до села он провел в кузове грузовой машины. Все сидели, он один стоял. Никто не уступил места немолодому человеку, священнику. В Ракитном он первые годы жил в холодном домике – ржавую воду наливал в консервную банку, обмакивал в эту воду сухари и ел их. А как приходилось служить? Рассказ из книги «Белгородский старец архимандрит Серафим (Тяпочкин)»:

«Начальник района разрешил служить только ночью, чтобы люди ходили в колхоз, а не в храм. В воскресенье разрешалось служить до 9.00, а потом церковь – на замок. Отец Серафим как-то говорил внуку: «Хорошо, что службу знал на память, а то свечей нет, только коптилка. В церкви пусто. Ни петь, ни читать, ни кадило раздувать некому. Зато можно всю ночь служить». Я спросил: «А проповедь кому говорить, если пусто было?» На что получил ответ: «Но ведь в темноте кто-то мог быть? Для них и говорил». Трудно представить это: темный храм, ночь, мороз, а священник говорит проповедь и, я уверен, плачет по своему обыкновению».