Светлая память моему отцу! Это был замечательный человек. Всего хватало в нем - честности, доброты, жесткости, принципиальности, терпимости, легкомыслия, сердечности. Он был непререкаемым авторитетом для меня. Он всегда хотел сына, но Бог дал ему двух девочек.

Сначала папа очень переживал, но потом решил - раз он не может родить мальчика - надо его воспитать. В три года он подарил мне игрушечную машинку, и пришел в полный восторг, когда я завернула ее в кукольное одеялко. В десять он начал показывать мне приемы самообороны и рассаазывал всем друзьям о моих успехах. В четырнадцать он впервые взял меня с собой на охоту на уток. Потом папа рассказал мне, что ужасно боялся моей реакции на несвойственное для девушки занятие. Но я таскала ружье, не пищала, намочив ноги, и очень радовалась, когда отец подбирал добычу. Потом я сказала: "Папа, хватит. Нам больше не съесть." Тогда я уяснила для себя - убивать можно толькь для еды. Смерть зверя должна быть не напрасной. Все остальное - не охота, а убийство. Убийство - грех. Папа радовался как ребенок!

Отец очень боялся, что оставшись без материнского надзора, я могу попасть в плохую компанию, и стал брать меня с собой на работу. О! Как интересно было в гараже! Сколько шеферских баек и новых слов я там услышала! Я была там дочерью полка.;-))) И мои гаражные посиделки однажды пригодились.

Куда-то мы с папкой собрались. Ехать надо было далеко, и перед таким поездками отец тщательно проверял автомобиль. Он открыл багажник, достал насос и измерил давление в шинах. Потом открыл капот, положил ключи на аккумулятор, проверил масло. Закрыл капот... Сел за руль. Обыскал все карманы - ключей нет! Спросил, мол, тебе не давал? Нет, говорю, ты их под капотом оставил. Не слова не говоря, отец лезет в багажник, достает оттуда какой-то смешной крючок и просовывает его в щель капота. Страшно ругается, крутится и так и эдак, но достать не может. Я подошла к нему: "Пап, открой капот из салона." - "Уууйди!" Я опять: "Дерни ручку в салоне!" - "Иди ты... В машину!!!"

Я не выдержала, села за руль и дернула ручаг. Капот открылся.

Надо было видеть лицо папы! Я еле сдерживая хохот, скользнула на правое сиденье. Полдороги он молчал, курил и сопел.

На домашних посиделках, вспоминая эту историю, отец всегда говорил с гордостью: "Моя школа! Характер у нее не сахарный - мой. Но с ней вы нигде не пропадете!"