Перейти к публикации

Tampy's "Мысли в слух".

  • записи
    223
  • комментариев
    247
  • просмотр
    188 591

Мы нужны друг другу для того, чтобы наша вера росла

Tampy

1 218 просмотров

blog-0812338001371473276.jpg

— Нам бы очень хотелось больше времени посвящать Церкви, общению с матушкой, но суета захватывает. Как с ней бороться?

— Обычно мы делаем то, что мы хотим делать. Мы всегда находим время делать то, что нам нравится. Даже тогда, когда мы говорим: «У меня нет времени делать то, что я хочу», мы делаем только то, что на самом деле и хотим делать. Многие вещи владеют нашими сердцами. Во-первых, эгоизм и самолюбие владеют нашим сердцем. Мы всегда думаем о себе. Наш рассудок и проносящиеся в нем идеи подобны атмосферному слою, сквозь который проносятся, сгорая, метеориты. Разные мысли сыплются на нас отовсюду потому, что мы не умеем слушать. Мы думаем, что жизнь измеряется нашими идеями, мыслями. На самом деле Бог сообщил нам все то, о чем необходимо знать. Он рассказал нам о том, Кто Он. Он рассказал нам о том, как спастись. Он рассказал нам о том, что такое жизнь. Но мы не верим ни единому слову. Он говорит: отдай все, и Я позабочусь о тебе. А мы отвечаем: да, но что если… Или: Ты не понимаешь, у меня дети, муж (жена),плохое здоровье. И после этого мы начинаем танцевать вокруг этих мыслей, пытаясь объяснить Богу то, что Он должен понять. Вместо того чтобы слушать то, что нужно понять нам.

Много лет назад я служил в Сан-Франциско. Ко мне в храм ходил маленький мальчик по имени Алексей. Ему было девять лет. И в девять лет он начал самостоятельно приходить по субботам на всенощные. Он приход в церковь и стоял всю службу с кислым выражением лица. И как только служба заканчивалась, он тут же убегал из храма. Но тем не менее он приходил абсолютно каждую субботу. И однажды я спросил его:

— Почему ты приходишь на службы каждую субботу?

— Мне мама так сказала, — ответил он.

— Что же она говорит? — поинтересовался я.

— Она говорит, что батюшка велит ходить в церковь. Тогда я спросил:

— Хорошо, но где же вся остальная твоя семья?

— Я не знаю, — ответил он.

Я попросил его спросить об этом его мать. В следующую субботу мальчик снова стоял в церкви. Увидев его, я спросил:

— Ты поговорил с мамой?

— Да.

— Ну и где же твоя семья?

И он ответил:

— Моя мама говорит, что я должен ходить в церковь и если мне это поможет, то и вся семья придет.

Насколько дети невинны… Наша проблема заключается в том, что в жизни мы не осуществляем того, чего хочет Бог. Мы хотим, чтобы наши дети ходили в церковь, мы хотим, чтобы наши дети стали святыми, но не мы. Мы хотим, чтобы монахи молились, но не мы. Пусть они постятся, а мы поедим. Мы не верим в то, что говорит Господь. Может быть, мы верим лишь чуть-чуть. Мы верим так, как верил один человек, который жил рядом со мной в Нью-Йорке. Он был ортодоксальным иудеем. Звали его Кроненберг. Однажды в воскресенье он с моим отцом пришел в церковь. Когда я увидел ортодоксального иудея в церкви, для меня это был шок. Я спросил его:

— Мистер Кроненберг, почему вы решили прийти в церковь?

Он ответил следующее:

— Я знаю много разных вещей. Многие люди рассказывали мне о них. Но во многом я не очень-то уверен. Поэтому я пришел в церковь на случай, если меня обманули и Бог все-таки здесь.

Мы поступаем подобным образом. Мы молимся ровно столько, сколько необходимо, но чтобы не помолиться чересчур долго. Мы хотим, чтобы наши дети изучали веру в достаточной мере, но не чрезмерно, ведь мы не хотим, чтобы они сошли с ума. А в Священном Писании Господь говорит о нас. Он говорит: если ты тепл, не холоден и не горяч, Я извергну тебя из Своих уст. Сильные слова! Итак, не теплы ли вы? Или вы горячи? Или холодны? Где Бог в вашей жизни?

Это — важные вопросы, потому что не только ваше спасение и ваша вечная жизнь зависят от этого ответа, но также и жизни ваших детей. Если вы любите Бога, скорее всего, ваши дети тоже будут Его любить. Если вы буде делать то, что вы говорите, ваши дети будут поступать так же. Если вы говорите одно, а делаете другое, так же будут поступать и ваши дети.

На нас как на православных христианах лежит неизмеримая ответственность. Голос Божий, Его руки, Его лицо — это наш голос, руки и лицо. Чему мы учим наших детей? «Дорогая, ты такая замечательная и красивая, у тебя будет чудесный муж и семья!» Мы с ума сошли? Я бы хотел иметь большое зеркало и попросить вас всех посмотреть в него и сказать: «Я помню, как я прекрасно выглядела, когда мне было шестнадцать. И кто же эта старуха, которая смотрит на меня из зеркала?» Так на что вы делаете ставки в жизни? На вечную жизнь или на десять минут телесной жизни?

Мы волнуемся о наших детях по неправильным поводам. Мы хотим, чтобы они были счастливы и физически были в добром здравии. Но это не жизнь. В одном и приходов, в котором я служил, была женщина. У нее бы дочь по имени Ольга, очень красивая: когда люди встречали ее, они видели перед собой очень красивую девочку. Прежде чем идти в школу, Ольга каждое утро приходила в церковь к шести утра, на литургию. Со временем ее мать и отец стали волноваться: «Наша дочь стала фанатичкой! Она сошла с ума! Она ходит в церковь! Он должна готовиться к замужеству, думать о будущем муже и о том, как получить образование!» Они постоянно говорили ей: «Нельзя постоянно ходить в церковь!» Но он отвечала: «Но это делает меня счастливой!» Все молодые люди в школе носились вокруг нее как стая диких собак, но она не хотела к себе приблизить ни одного из них. Один молодой человек спросил ее: «Что с тобой? У тебя есть парень?» Она ответила: «Есть. И Он лучше, чем ты».

Когда она оканчивала школу, она объявила родителям, что хочет быть монахиней. Ее мама начала кричать, плакать. Она объявила дочери, что та выкидывает на помойку свою жизнь. «Что с тобой! Ты умная, ты красивая, у тебя может быть все, что ты захочешь! Это ужасные священники сводят тебя с ума!»

Родители пришли к архиепископу и потребовали от него, чтобы он запретил ей ежедневно ходить в церковь: «Достаточно воскресений! И скажите ей, что она не должна становиться монахиней!»

— Но я не могу этого сказать, — ответил архиепископ. — Она все делает правильно.

Мать не могла с этим согласиться и продолжила нападки на свою дочь.

Владыка спросил у девушки, что хотят от нее ее родители. Девушка ответила:

— Мои родители хотят, чтобы я сначала окончила университет.

Они-то думали, что пока она учится, она вступит в брак и забудет обо всем. Но Ольга не вышла замуж. Когда она училась на втором курсе университета, она сказала матери, что по-прежнему хочет быть монахиней. И мать ответила:

— Да лучше ты умри, чем становиться монахиней! Иди и похорони себя заживо! У меня не будет внуков! Как ты можешь так поступать с нами?!

В один субботний день, когда девушка уже училась на последнем курсе университета, она пошла, как обычно, в церковь на литургию. Когда она переходила дорогу, откуда-то из-за угла выехала машина и сбила ее насмерть. Ей был двадцать один год.

Мать девушки потеряла рассудок. Она прокляла Бога, Церковь, епископа: «Как вы могли сделать это!» Она перестала ходить в храм. Владыка пытался говорить с ней, но она не хотела его слушать.

И вот теперь я хочу рассказать вам об удивительных путях Божиих. В конце концов пришло время, когда мать больше не могла жить с этой болью. Иногда она даже думала о самоубийстве. Она стала просить епископа помочь ей, потому что не могла уже ни есть, ни спать, постоянно пребывая в обозленном состоянии. Сегодня эта женщина — монахиня в Иерусалиме. Дочь так и не стала монахиней, а мать стала.

А что, если бы ваши дети пришли к вам и сказали, что они хотят быть монахами или монахинями? Подумали бы вы в этот момент прежде всего о себе и сказали: «А как же мои внуки?! Не выбрасывай свою жизнь!»? Вы обучаете их житиям святых или вы рассказываете им о каком-нибудь известном спортсмене? Или о каком-нибудь кровопийце правителе?

Мы ответственны за тот мир, в котором живем. Мир убивает, мир ненавидит, мир думает об удовольствиях и деньгах потому, что это то, чему мы учим детей.

Мы должны понимать, что наша вера очень уязвима и мы нужны друг другу для того, чтобы наша вера росла. Итак, что же мы будем делать? Хорошим началом будет привести детей в монастырскую школу. Хорошим началом будет и самим начать ходить на службы. Но если ваше сердце принадлежит кому-то еще кроме Бога, вам потребуется еще много работать над собой. Подумайте об этом.

— Как спасаться, живя в миру?

— В штате Калифорния, в городе Сан-Франциско, жил человек по имени Лука. Прежде чем он стал православным, его звали Джеймс. Всю свою жизнь он был католиком, но однажды он пришел в православный храм и попросил священника принять его в Православие. Узнав, что Джеймс католик, священник отмахнулся от него, сказав, что разницы никакой нет.

Джеймс прочел много книг о Православии и хотел стать православным, но он вынужден был слушаться священника. В течение тридцати лет он постоянно ходил в православную церковь и никогда не причащался — он хотел, но не мог, потому что был по-прежнему католиком.

Однажды я спросил его:

— Ты все время в церкви, почему же ты не причащаешься?

— Я не православный, — сказал он.

— Но почему? — удивился я, и он мне рассказал свою историю.

— Нет, — ответил я, — так не пойдет, я поговорю с епископом, и мы тебя крестим.

Я пошел к епископу, и он мне сказал:

— Батюшка, если мы крестим этого человека после тех тридцати лет, что он посещал церковь, это будет причиной большого смущения среди людей, которые будут интересоваться, каким образом он до сих пор не был крещен. Поэтому мы крестим в другой церкви, подальше от города.

Так мы и поступили. Во время совершения Таинства Лука непрерывно плакал от счастья. После этого он каждый день ходил в церковь.

Лука был немолод, ему было за восемьдесят, и он был очень хорошим иконописцем. У Луки был сосед, который уехал из города к своей дочери в деревню. Со временем дочь умерла, и этот человек жил в ее доме один. Когда у него случился инсульт, и он не мог сам заботиться о себе, Лука стал приезжать к нему на поезде трижды в неделю — убирать дом, готовить еду, делать все, что было необходимо.

Однажды, перед тем как ехать снова к своему знакомому, Лука зашел в банк, где его и заметил некий молодой человек. Этот человек проследил, куда направляется Лука, и, когда тот вошел в дом своего знакомого, молодой человек со своими дружками ворвался вслед за ним, избил и ограбил его. У хозяина дома при этом случился очередной инсульт и он умер, а Лука три дня лежал избитый на полу, на руке своего умершего знакомого. Когда Луку нашли, выяснилось, что у него началась гангрена, и ему пришлось ампутировать руку.

И несмотря на это, Лука был бесконечно благодарен Богу за то, что был крещен. Теперь он мог причащаться. Он больше не мог писать иконы, но мог постоянно молиться.

Дух убить нельзя, только тело. Но чему мы больше посвящаем наше внимание? Телу! И, делая это, мы убиваем свой собственный дух.

— Как вы стали монахом и как вы обрели уверенность в том, что это именно то, чего от вас хочет Бог?

— Я стал монахом потому, что когда я был молод, Бог смилостивился надо мной и позволил мне увидеть безумие мира. Все в мире было лживо. Тебя считали замечательным человеком до тех пор, пока ты был способен что-то давать. Но когда ты не мог дать ничего, смысла в твоем существовании не было.

Мои родители были верующими. Я стал монахом еще будучи подростком, когда мне было восемнадцать. Более пятидесяти лет назад. Так Бог был ко мне милосерд…

Слава Богу, я не был рожден слепым, так что каждый день я мог убеждаться в том, что я сделал правильный выбор. Когда я еду в машине и смотрю на то, как порой живут люди, я благодарю Бога. Я благодарю Бога.

 

http://russned.ru/hristianstvo/myi-nuzhnyi-drug-drugu-dlya-togo-chtobyi-nasha-vera-rosla



2 комментария


Рекомендованные комментарии

Я вам расскажу одну историю. Однажды, много лет назад, в одиннадцать часов вечера мне позвонил мой епархиальный архиерей. Он сказал: «Батюшка, надеюсь, я вас не разбудил?»

Конечно, он меня разбудил. Далее он продолжил: «Мне позвонили из больницы. Нужно, чтобы вы срочно поехали туда и причастили умирающего». Я собрался, сел в метро и поехал в Бронкс, который находится приблизительно в двадцати километрах от нашего монастыря. Я приехал в больницу, напутствовал умирающего Святыми Дарами, и, когда я снова спустился в метро, был уже час ночи. Я очень долго ждал поезда, а когда поезд пришел, то в вагоне никого не было. Бронкс — очень бедный и очень опасный район. И буквально через пару остановок в поезд зашел какой-то человек, встал в противоположном конце вагона и стал меня пристально рассматривать. Выглядел он очень опасно, и, когда двери закрылись и поезд тронулся, он стал продвигаться в мою сторону. Первой моей мыслью было: «Все, мой час пришел». Мужчина подошел, встал надо мной и говорит:

— Ну, и кто ты такой? Что это ты так вырядился?

Я ответил ему, что я священник.

— Какой еще священник? — говорит он.

— Православный, — ответил я.

У меня с собой была сумка, в которой лежали епитрахиль, требник и все, что было мне необходимо для службы, и, кивая на сумку, этот человек меня спрашивает:

— А в сумке что у тебя? Я говорю:

— То же, что у тебя в голове.

— То есть?

— Пусто.

Мужчина засмеялся и говорит:

— Так что, ты меня не боишься?

— Да нет, — отвечаю, — не боюсь. Он сел и говорит:

— Ты знаешь, я когда-то был католиком, но во все эти вещи больше не верю.

Я спрашиваю:

— В какие вещи? Он отвечает:

— Один священник рассказывал нам, что он может изменить хлеб и вино в Тело и Кровь. Неужели ты веришь в это?

— Конечно, верю, — отвечаю я.

— Тогда, — говорит он, — твои прихожане в это не верят.

— Конечно, верят!

Он посмотрел на меня и говорит:

— Что ж, они никогда не ходят домой? Я не понял его вопроса:

— О чем это ты? Конечно, они ходят домой!

Услышав это, он махнул рукой, бросил на меня насмешливый взгляд и сказал с уверенностью:

— Нет, они не верят. Если бы я верил, что Иисус Христос, Сам, был на этом алтаре, в этой церкви, я бы никогда бы не пошел домой. Зачем мне куда-то идти? И они не верят, и ты, отец, не веришь.

Это была одна из лучших проповедей, которую я когда бы то ни было слышал. И я сейчас говорю вам, сестры: вы не верите, что Христос здесь. Вы не верите, что Он в вас, и вы не верите, что Он в вашей сестре, — иначе бы вы никогда не вели себя так, как ведете сейчас. Так что это вы, а не какие-то люди с улицы, отрекаетесь от Христа. Самой своей жизнью вы говорите друг другу и всем людям: Он не существует. Он сказал: тот, кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф 10, 33). Не горит ли у нас земля под ногами? Когда же мы изменимся? Чего вы ждете, молнии с неба?.. Я однажды сказал эту фразу на проповеди, и внезапно молния действительно ударила в церковь — до сих пор никто из тех, кто тогда был в храме, не забыл о том, о чем я тогда говорил. Жалко, что я не могу хотя бы иногда это повторять…

Из книги «Беседы на Русской земле. Схиархимандрит Иоаким (Парр)»

Поделиться комментарием


Ссылка на комментарий

– Когда, занимаясь миссионерской работой, мы беседуем с людьми на улицах, с чего следует начинать? Нужно ли ссылаться на Евангелие или же стоит говорить на том языке, который более понятен, т. е. мирском языке? Но ведь с его помощью не выразишь высоких духовных понятий.

– Язык, на котором вам нужно говорить, это язык любви. Служите ближним. Вы на это способны? Представьте, если в Санкт-Петербурге… сколько церквей в Петербурге?

– Семьсот.

– Семьсот??? И, имея семьсот церквей, город так выглядит? А я, глядя на то, как люди одеваются по вечерам, почти готов был подумать, что ваш город принимает участие в каком-то конкурсе на звание города с самой нехристианской репутацией… Если каждый храм в этом городе найдет пять добровольцев, вы получите три тысячи пятьсот человек, которые могли бы раз в неделю по два человека ходить в разные части города и просто спрашивать каждого, кого они увидят: «Можем ли мы вам чем-то помочь?» – этого было бы достаточно.

 

– Вы говорите о социальном служении?

– Я не говорю о социальном служении, я говорю о любви: «Могу ли я что-то для вас сделать?» Любовь к ближнему, выраженная к конкретных, практических делах, прежде всего, радикально изменит самих этих три тысячи пятьсот людей, а также каждого, с кем они вступили в контакт. Подумайте об этом.

Я не знаю, как в России работает система заботы о престарелых. В США она чем-то напоминает ГУЛАГ: мы их помещаем в специальные дома для того, чтобы их не видеть. Некоторые престарелые люди живут в эдаких «золотых клетках», но не имеют возможности с кем-либо общаться. Сколько вас здесь сегодня собралось, человек сорок? В этом многомиллионном городе, я думаю, можно легко найти сорок одиноких престарелых людей, которые были бы счастливы, если бы кто-то пришел к ним и провел с ними хотя бы полчаса. Когда вы посещали их в последний раз? Понимаете, о чем я говорю? Видите ли, если бы мы жили нашей верой, мы бы изменили и себя, и мир вокруг нас.

– Вам могут возразить, может быть, не вслух, но некоторые наверняка подумают: «Этот монах проповедует радикальное христианство…»

– Слава Богу!

– «…но это понятно, ведь он – монах. А мы живем в миру, у нас есть семьи, мы работаем на работах…»

– Если единственный путь практиковать радикальное христианство – это быть монахом, то вы должны оставить вашу жену и стать монахом, потому что христианство по своей природе – радикально. И если оно не радикально, то это и не христианство. Христианство радикально по определению. Христос сказал: если вы не умрете, вы не будете жить. А мы отвечаем: нет, это нельзя понимать буквально. Разве вы и я принадлежим к разным Церквам? Разве мы читаем разные Священные Писания? Каждый раз, когда я открываю Новый Завет, я чувствую себя как в огне: он не предоставляет мне никакой возможности почувствовать себя комфортно, вместо этого он потрясает сами основы моей жизни. Что я скажу Христу, если Он призовет меня к Себе сегодня? Что вы Ему скажете? «То, что Ты, Господи, нам предлагал, было чересчур радикально… Мы ведь не фанатики-протестанты. Час-другой в воскресенье – вполне достаточно». Он скажет: «Отойдите от Меня, Я вас не знаю». Этот мир умирает, а вы ведете себя так, как будто плывете в увлекательный круиз. Вы хотите быть миссионерами, но не хотите жить Евангелием. Разве вы хотите стать дополнительной обузой миру, который и без вас сошел с ума? Или вы хотите освободить людей от оков этого мира? Как вы их освободите, если вы прикованы к тому же самому миру, что и они?

– Когда вы говорите, что все должны оставить мир, означает ли это, что все должны стать монахами?

– Нет.

– Тогда кто может стать монахом?

– Есть простой критерий. Если вы хотите любить Бога, если вы знаете, что вы великий грешник, если вы понимаете, что, живя в миру, вы сами по себе не можете освятиться, и если вы осознаете, что вы недостаточно сильны, чтобы достигнуть этой цели в браке, – становитесь монахом.

– Но если не становиться монахом, тогда что делать?

– Вы не можете предопределить то, что вы будете делать. Вы должны позволить себе быть открытыми, быть уязвимыми для Святого Духа. Господь говорит: отдай Мне свою жизнь, приходи и следуй за Мной. Здесь нет места переговорам. Он не говорит, куда Он вас поведет. Если вы готовы умереть, тогда вы поймете, что вам необходимо делать. Если же вы не готовы умирать, вы не найдете ответ на свой вопрос. Давайте посмотрим на евангельский отрывок, который сегодня читался в церкви. Сегодняшнее евангельское чтение рассказывает об апостоле Петре, который рыбачил всю ночь. Он был человеком, который, как и многие из нас, был уверен в тех навыках, которые давало ему его ремесло. Приходит Господь и после проповеди говорит Петру отплыть на глубину, забросить сети и вытащить улов. И Петр говорит Господу: «Я работал всю ночь… Но если Ты скажешь слово, то по слову Твоему я заброшу сети». Он забрасывает сети и через некоторое время получает такой улов, который он не в силах переместить в лодку. И как он реагирует на эту ситуацию? «Господи, выйди от меня, потому что я человек грешный» (Лк. 5.1–11). Он понял, что он не возлагал свое упование на Бога. Он понял, что он надеялся на себя, был высокомерен и полон гордости. Но, поняв это, он сказал: «Господи, выйди от меня, ибо я человек грешный».

Мы не понимаем, насколько мы грешны. Мы не готовы признать, сколь мало мы возлагаем упование на Бога и насколько ущербна наша вера. Когда Господь заповедует нам нечто, что нам не нравится, мы восклицаем: «Почему? Зачем Ты это делаешь со мной?» И далее мы говорим Ему то, что мы хотим от Него.

После тех слов Господь сказал ему: следуй за Мной. И Петр оставил все и последовал за Ним.

Поймите, насколько вы грешны. Поймите, насколько у вас мало веры. Поймите, что вы надеетесь на себя, а не на Бога. Оставьте все, что у вас есть, и следуйте за Ним, не задавая вопросов. Вот ответ. Я знаю, что это не то, что вы хотели услышать, но это и есть ответ.

– Приехав из Америки, видите ли вы разницу между русскими и американцами? В чем она?

– Люди везде люди. Культурно и социально мы отличаемся. Но по-человечески мы совершенно одинаковы. К особенностям русского характера относится то, что ввиду длительного влияния на народ православной культуры вы имеете преимущество в понимании того, что из себя представляет духовная жизнь. Очень многое в вашей культуре способствует развитию духовной жизни. Но это не имеет никакого значения, если у вас нет веры. И оно бесполезно, если вы не трудитесь. В России я очень часто вижу вещи, которые меня сильно печалят. Когда в моей стране я вижу, как люди, которые никогда не слышали о Церкви, делают различные непотребства, мне грустно, потому что они не знают. Когда я вижу, как непотребные вещи делают православные, это приносит мне еще большую печаль. Я часто встречаю здесь высокомерие перед Богом. Мы поступаем так, как будто бы Евангелие принадлежит нам.

Я должен рассказать вам одну смешную историю. Я однажды служил в России с очень статным, роскошным дьяконом, выпускником разных духовных академий и все прочее. В определенный момент я протягиваю руку взять кадило, а он, подавая его мне, делает некое движение, которое должно означать, что он целует мне руку, в то время как он целует воздух. Я думаю про себя: «Это что еще за причуды?» Так что я взял его руку и поцеловал. Диакона всего передернуло:

– Что вы делаете? – воскликнул он.

– Но, – отвечаю я, – если ты не признаешь присутствие Божией благодати, то я ее признаю. Ты рукоположен в священный сан, и я рукоположен в священный сан. Вот я и целую твою руку.

Теперь, когда я нахожусь в аналогичной ситуации, он уже целует мою руку.

Мы берем святыню и считаем, что она наша. Это трагедия Церкви. Дело не в том, что кто-то в отдельности слаб – мы все слабы. Но не признавать того, что сделал для нас Господь, думать, что все это является нашей собственностью… Нам придется за многое ответить перед Богом.

У вас в России такое количество святых. Они могут помочь нам, но мы их об этом даже не просим. У вас есть столько примеров русских людей, которые нашли Бога и стали живыми иконами Христа… Что случилось с вами?

 

Поделиться комментарием


Ссылка на комментарий

Join the conversation

You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.
Note: Your post will require moderator approval before it will be visible.

Гость
Добавить комментарий...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Восстановить форматирование

  Разрешено не более 75 смайлов.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

×
×
  • Создать...