Я спросила разрешение у автора этого рассказа, чтобы разместить его здесь. Когда-то мы вместе работали в одной компании, но теперь Артем, отец троих детей, всей семьей проживает постоянно в славной Черногории, где и произошла эта история. О Боге с Темой не поговоришь. Но неисповедимы пути Господни и маленькое зернышко веры вдруг засадить в сердце может ребенок, такой ребенок..

Мне очень хочется верить, что эта замечательная семья однажды осознанно придет к Богу. И это сретение будет самым важным событием в их жизни.

Сашке 13 лет и он живет в Питере с мамой, старшим братом и бабушкой по отцу (так бывает), с которыми и приехал в Черногорию почти на целый месяц. Зимой в Питере он редко покидает свою квартиру на 9 этаже, а в Черногории ему очень нравится. Они с мамой ходят купаться, гуляют по набережной допоздна, а еще им очень хотелось попасть в монастырь Острог, и я вызвался их туда свозить.

Сашке очень нравится ехать в машине по горам. Он сидит в детском кресле на заднем сидении, а мама заботливо, но крепко держит его за плечи и голову. В 13 лет Сашка весит 15 килограмм и легко помещается в детском кресле. Только немного не хватает длины ремней, чтобы пристегнуть его за плечи, поэтому мы пристегнули его за пояс, а плечи и голову ему держит мама. Он не может говорить, но по его поведению и издаваемым звукам мама понимает, что ему нравится. У Сашки билирубиновая энцефалопатия. В багажнике стоит его инвалидная коляска, и мы едем в монастырь Острог, чтобы приложить его к мощам Василия Острожского, святого чудотворца, построившего монастырь в скале на высоте 900 метров над уровнем моря.

Я рассказываю им про жизнь в Черногории, мы смеемся над местными анекдотами, они восхищаются природой и красотами, открывающимися вокруг. Сашка периодически издает радостные звуки и пытается пнуть меня под локоть. Он не контролирует свои движения, но мама и бабушка уговаривают его вести себя спокойнее и придерживают ему ногу. Его брат старше Сашки на 12 лет. Он рассказывает, что первый раз в жизни поднимается в горы, а я думаю о том, каково ему пришлось, когда в его жизни появился Сашка, забравший все внимание и силы их мамы. Папа не выдержал и, в какой-то момент, ушел, а у 12-летнего пацана какой выбор?

Бабушка тоже инвалид. Не колясочник, но с трудом ходит с палкой, да и сажать ее в высокую машину не намного легче, чем Сашку. Она говорит редко и немного, но и по редким высказыванием понятно, что нрав у нее не самый легкий. Уже в очереди в келью, где хранится ковчег с мощами, она сильно нервничает, поминает прошлое, как-то связанное с абортами и переживает, что в храме ей не место. В Питере она сидит дома с Сашкой, пока ее сноха зарабатывает им на жизнь.

Сашкина мама, невысокая полноватая женщина с сильными руками массажиста, рассказывает мне, что по новому закону Сашка должен сам получать причитающуюся ему с 14 лет пенсию в 9000 рублей в месяц. Сам. Или его опекун, назначенный судом. По закону, Сашкина родная мать, которая тащит его на себе 13 лет, может стать его опекуном только через суд. А так как государство выделяет деньги на содержание инвалидов специальным учреждениям, то им, учреждениям, выгоднее держать детей инвалидов у себя, и еще не очевидно, кого могут назначить опекуном. Либо можно попробовать найти нотариуса, который, выдаст Сашкиной маме доверенность на получение его пенсии в 9000 рублей в месяц. Но этому нотариусу придется закрыть глаза на закон.

А еще она рассказывает, что толком объяснить ей диагноз и то, с чем ей придется жить, смогла только двоюродная сестра ее тогда еще мужа, которая вышла замуж за американца, уехала в США и, спустя 10 лет мытарств, смогла подтвердить там свой медицинский диплом. А врачи в роддоме либо не могли, либо не хотели Сашку лечить и рассчитывали, что он умрет. И удивлялись, что она так переживает, ведь у нее уже есть ребенок. А она не согласилась, чтобы ее второй ребенок умер, и вот мы везем Сашку в монастырь Острог.

Еще мы говорим про веру и про церковь, и я понимаю, что если церковь - это тот источник, где эта мужественная женщина черпает силы и обретает покой, то совершенно неважно, что я думаю по этому поводу, ибо я не могу предложить ей и толику той поддержки, не физической, а духовной, которую она получает в Храме Божьем. Мы едем в монастырь, Сашка радостно пищит, а мама нежно придерживает его и говорит: "Сашка, человек! Ты же настоящий паломник! Мы едем к Василию Острожскому!", - и рассказывает ему историю этого святого.

А когда мы возвращаемся в Будву, и я высаживаю их у отеля, эта чудесная женщина дарит мне икону Василия Острожского, которая, я знаю, стоит полторы Сашкиных пенсии. Я ищу в себе силы не отказать ей в этом искреннем порыве и нахожу их, хотя почти любая церковная атрибутика вызывает у меня рефлекторное неприятие. Они уходят в сторону отеля. Бабушка, поддерживаемая старшим внуком, Сашкина мама, толкающая коляску, и Человек Сашка. Люди, примирившие меня с церковью больше, чем целая толпа проповедников.