***

— Ник, — выдохнул я. — Сегодня же первая ночь поста!

— И что с того? — удивился Ник.

— Вы обещали! Уже пост, а вы с сигаретой.

Ник в первое мгновение не понял. Потом опустил глаза, увидел вьющийся дымок и пожал плечами.

— А! — протянул он. — Я решил бросить другое.

И внезапно все стало ясно.

В прошлые сто сорок четыре вечера я выходил из серой георгианской усадьбы после изрядной дозы бурбона, виски или чего другого, поднесенного продюсером для сугрева. Потом, выдыхая ошпаренной глоткой овсяный, ячменный или пшеничный дух, я садился в такси с человеком, который долгими вечерами дожидался звонка в пивной, да что там — жил у Хибера Финна.

Дурак! Как же я прежде не замечал!

Там-то, у Хибера Финна, за узорчато-долгой беседой, где каждый бросает зерно в общую борозду, где сообща, всем миром, пестуют урожай, сдвигая головы и пенные кружки, нежно лелеемые в горсти, — там-то и снисходила на Ника мудрая благостность.

Эго она гасила пылающий норов, торфяной пожар в неуемной его душе. Дождем стекала с лица, оставляя рытвины мудрости, морщины Платона, складки Эсхила. Спелая благостность красила щеки румянцем, смягчался и теплел взгляд, голос садился до мглистого шелеста, а сердце в груди замедляло безумный галоп, переходя на шаг. Ливнем сбегала она по плечам, непокорные руки на тряской баранке слабели — отсюда спокойствие выправки, степенность посадки в седле из конского волоса, неспешность езды в тумане.

И я, со вкусом солода на языке, с обожженной сивухой гортанью, так ни разу и не учуял, что от Ника разит спиртным.

— А, — снова сказал он. — Я бросил другое.

И разом все объяснилось.

Сегодня — первая ночь поста.

Сегодня, на пятом месяце нашего знакомства, Ник впервые трезв за рулем.

В прошлые сто сорок четыре ночи он вел машину осторожно не потому, что пекся о моей безопасности, — просто мягкая благостность растекалась по его телу, скругляя крутые зигзаги ночной дороги.

Так кто поистине знает ирландцев, спрошу я, и с какой стороны? И какая из этих сторон — настоящая? Кто Ник? Который из двух существует на самом деле?

Не желаю об этом думать!

Для меня есть лишь один Ник. Тот, кого Ирландия лепила дождем и непогодой, севом и жатвой, отрубями и суслом, брожением, разливом, шипением пены, пивными цвета спелой пшеницы, танцующими на ветру, что шепчет ночами в овсах, в ячменях, колышет болотные травы за ветровым стеклом. Это Ник — его зубы, глаза, сердце, спокойные руки. Спросите, что делает ирландцев такими, как они есть, — я покажу на дорогу и объясню, где свернуть к Хиберу Финну...

Первая ночь поста . Рассказ Рэя Брэдбери
 Переводчик: Е. Доброхотова-Майкова

http://www.feofila.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=292