Перейти к публикации

OptinaRU

Модераторы
  • Публикации

    3 316
  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    277

Записи блога, опубликованные пользователем OptinaRU

  1. OptinaRU
    Старец Нектарий принимал посетителей в «хибарке» прежних старцев. На столе в его приемной обычно лежала какая-нибудь книга, раскрытая на определенной странице. Посетитель в долгом ожидании начинал читать эту книгу, не подозревая, что это является одним из приемов отца Нектария давать через открытую книгу предупреждение, указание или ответ на задаваемый вопрос, чтобы скрыть свою прозорливость. А преподобный Нектарий по своему смирению замечал, что они приходят к преподобному старцу Амвросию, и сама келья говорит за него. Посетителей старец благословлял широким крестным знамением. Медленный в движениях и сосредоточенный, — казалось, он несет чашу, наполненную до краев драгоценной влагой, как бы боясь ее расплескать…
     
    В юродстве старца Нектария часто содержались пророчества, смысл которых открывался часто лишь по прошествии времени. Например, люди недоумевали и смеялись над тем, как старец внезапно зажигал электрический фонарик и с самым серьезным видом ходил с ним по своей келье, осматривая все углы и шкафы... А после 1917 года вспомнили это «чудачество» совсем иначе: именно так, во тьме, при свете фонариков, большевики обыскивали кельи монахов, в том числе и комнату старца Нектария. За полгода до революции старец стал ходить с красным бантом на груди - так он предсказывал наступающие события. Или насобирает всякого хлама, сложит в шкафчик и всем показывает: «Это мой музей». И действительно, после закрытия Оптиной в скиту был музей.
     
    Однажды старец Варсонофий, будучи ещё послушником, проходил мимо домика отца Нектария. А он стоит на своём крылечке и говорит: «Жить тебе осталось ровно двадцать лет». Это пророчество впоследствии исполнилось в точности.
     
    Часто вместо ответа отец Нектарий расставлял перед посетителями кукол и разыгрывал маленький спектакль. Куклы, персонажи спектакля, давали ответы на вопросы своими репликами. Некоторых это смущало и казалось детской игрой старого человека. Случалось, ошибались на счет отца Нектария и опытные священники.
     
    Так, однажды владыка Феофан Калужский, посетивший Оптину, с изумлением наблюдая за тем, как старец одну за другой стал своих куколок «сажать в тюрьму», «побивать» и выговаривать им что-то невнятное, отнес все это к возрастной немощи. Смысл же всех этих таинственных манипуляций прояснился для него намного позднее, когда большевики заключили его в тюрьму, подвергли унижениям, а после ссылке, где владыка очень страдал от хозяина – владельца дома. Слова, сказанные старцем и показавшиеся тогда невразумительными, относились к тому, что ожидало епископа в будущем. Он вспоминал: «Грешен я перед Богом и перед старцем. Всё, что он мне показывал тогда, было про меня...».
     
    Из жития прп. Нектария Оптинского
  2. OptinaRU
    Спустя немалое время, по примеру многих форумчан, решил поделиться своими впечатлениями о пребывании в Свято-Введенской Оптиной Пустыни. В этом году я посетил монастырь впервые, моё короткое пребывание совпало с днём памяти Преподобного Анатолия Старца Оптинского (Младшего).
     
    Посетив Обитель Преподобного Сергия, я отправился в Оптину, дорога была длиннее, чем ожидал, ввиду образовавшихся пробок, которые пришлось либо частично выстаивать, либо объезжать, выбирая другие дороги. Дело было к вечеру, по пути удалось насладиться лицезрением прекрасного неба, дивных облаков..и вот настал долгожданный момент: вдалеке видна милая, родная Оптина..тихая Обитель посреди вековых сосен, прославленная подвигами Великих Оптинских Старцев, надежный духовный оплот для душ, ищущих спасения среди бурного моря житейского на пути к Небесному Царству..
     
    Остановиться на ночь получилось в частном секторе, уже стемнело, завтра новый день..Слава Тебе, Господи! Оптинские Старцы, убиенные братия, неужели вы так близко, не найти слов благодарности, наконец-то я здесь! Ночь… тишина, которая нарушается только стрекотанием за окном не то сверчков, не то кузнечиков…
     
    И вот утро… 11 августа... Небо достаточно хмурое, но в целом погода неплохая. Эх, так хочется везде побывать, постоять на всех-всех возможных богослужениях, акафистах, панихидах! Конечно же, сначала к мощам Старцев. Владимирский храм… По стечению обстоятельств я приложился сначала к мощам о. Анатолия (Младшего), память которого праздновалась на следующий день. По пути в часовню убиенных братий, на соседней дорожке, я узрел местную котятину , которая оказалась весьма кулютерная, напрочь отказавшись идти по газону на настойчивое «кис-кис», пришлось возвращаться немного назад, и по дорожке она мчалась навстречу уже так, будто всю жизнь только и мечтала повстречаться со мной! Кстати, чуть ранее я вдалеке видел нечто похожее на Мурза, но тогда наши пути не пересеклись…)
     
    Часовня… Прикладываюсь к крестам. Впервые…хотя все кажется настолько родным, как будто это далеко не первый раз… о.Трофим, о.Ферапонт, о.Василий…
     
    Поздняя Литургия в Казанском храме. Удивительное пение братии, необыкновенные росписи… Старцы Антоний, Моисей, Нектарий, Исаакий. Батюшка Амвросий…
     
    После богослужения вижу, стоит брат с коробочкой «Антидор», но т.к. я уже поел, решил не брать (у нас в храме не разрешают выносить из храма Антидор), к тому же был четко уверен, что даже и положить-то его, если что, некуда.. но после того как подошел к Кресту, как невольник, я не смог пройти мимо этого брата, и он дал маленький кусочек Антидора и сказал, что можно взять с собой и съесть потом.. постояв в руке с этим кусочком, не зная куда его положить, я вдруг вспомнил, что в кармане лежит пакетик, в который я клал просфорки, как раз то, что нужно.
    Оптинская чайная тоже место удивительное, очень вкусная монастырская пища. Особо запомнились.. пластиковые ножечки ))) которые безупречно резали блинчики ))) В трапезных других святых мест их иногда очень не хватало ...)
     
    Погодка разгулялась, вышло солнышко… Можно спокойно посидеть на скамеечке среди деревьев, полюбоваться цветочками... посмотреть на галок, которые освежались водичкой, разбрызгивающейся на газонах ...)
     
    Вот звонница, где были убиты иноки Трофим и Ферапонт... на ней доска с тропарем мученикам… Некрополь монастыря… так интересно почитать кратенькую информацию о каждом из похороненных подвижников, в чем заключался подвиг каждого. Гранитная, скорее всего, книга с отрывком из Евангелия, про Страшный Суд…
    Из Казанского храма слышится пение народа «Агни Парфене»…
     
    Церковная Лавка. Обилие икон и литературы, творения святых отцов. Надеялся купить книгу "Жизнеописание Оптинских новомучеников иеромонаха Василия, инока Ферапонта, инока Трофима. Благословенно воинство. Мученичество в жизни Церкви", но ее там не оказалось… Надеюсь, еще появится, все-таки издательство монастыря ) Репродукции икон преп. Андрея Рублева… Сразу вспомнился фильм «Оптинская Голгофа», где в келии о. Василия также были небольшие репродукции икон Рублева, перед которыми он молился..
     
    Дорожка в Скит… Величественные сосны, клёны. Скит - сердце Оптиной.
     
    Колодец Батюшки Амвросия, только вот святой воды на тот момент там не было…
     
    А вот уже и приближается праздничное всенощное бдение. Спешу в Казанский храм, к счастью и народа не то чтобы много. Встаю справа, сначала недалеко от мощей Старца Нектария. Смотрю - никто не прикладывается, даже не собирается, постоял-постоял, решил перед богослужением приложиться еще раз, только-только приложился, чувствую меня уже кто-то пытается отодвинуть пальцем, никого не было столько времени, тут на тебе! Поворачиваю голову, оказывается это о. Наместник )))
     
    Встал около клироса, чтобы было все хорошо видно и слышно. Через некоторое время вижу, идет брат с целой горой помянников, тут я и попал под раздачу )) читал о здравии, невольно вспоминая книгу «Несвятые святые»: «Иваны, Агриппины, Петры, Надежды, болящие Екатерины, непраздные Анны, путешествующие Николаи как живые проходили перед моими глазами..» болящие, тяжело болящие… лучше осознаешь подвиг наших священнослужителей и их величайшую ответственность.
     
    После богослужения я ждал Крестный ход, в это время любовался Оптинским закатом.
     
    Фотографировал цветочки напротив Казанского храма. Кстати, в это же время на фотоохоту вышел и наш форумский батюшка о.В. А на богослужении фотоотчёт делал наш о. Д.
     
    Крестный ход вокруг Обители... Тропари разным-разным святым. Вначале народа было немного, правда к концу его количество значительно увеличилось ) И вот бдительная охрана прощается со всеми до 5 утра... Паломники и прихожане расходятся… Прошел один день в жизни Святой Обители, словно одно мгновение. Каждый из таких дней имеет важное значение в нашей жизни пред величественной Вечностью, пред которой вся наша жизнь одно мгновение...
     
    Утро… не забываю съесть вчерашний кусочек Антидора. Туман... почти ничего не видно… свежесть… такое ощущение, будто весь мир погружен в сон. Чуть ли не на ощупь иду в Казанский храм. Много людей стоит на исповедь. Ранняя праздничная Литургия… проповедь... кстати, брата с коробочкой «Антидор» уже не было )
     
    День отъезда, поэтому спешу в часовню к убиенным братиям на прощание, и чтобы успеть на акафист Батюшке Амвросию… Передо мной поразительная картина: еще не рассеялся туман, но зато со стороны Скита, со стороны востока уже вышло солнце над соснами... Фотографирую на лету) Невольно вспоминаешь о Всеобщем Воскресении.
     
    Часовня. Акафист. Длинная очередь к мощам о. Амвросия. Батюшка окропляет народ святой водой, многие тянут руки, «Батюшка, и на наааас!!!»)))
     
    Чайная… после иду к Колодцу Преподобного Амвросия и святая водичка там уже есть! Спасибо, преподобне старче наш Амвросие!
    И вот расставание… Прощай милая, родная Оптина! Слышен звук колокола – на Литургии поют «Верую». К горлу то и дело подступает громадный слезно-водопадный ком… Много я в этом году посетил святых мест , но это ощущение было только здесь, думаю знакомое многим паломникам: будто отрывают от самых близких-близких и родных людей и увозят куда-то далеко-далеко, сравнимо только с чувством маленького ребенка при отрыве от родной матери... В голове всплывает отрывок из стихотворения о.Василия (Рослякова):
     

    Поклон сыновний положу
    Тебе, блаженная Пустыня,
    Спасенья Чашу прииму
    И призову Господне Имя.  
    Утешает только надежда на возвращение. По дороге провожаю взглядом Святую Обитель,
    пока она не исчезает в зеркале заднего вида… Впереди Шамордино, Дивеево-четвертый Удел Божией Матери. Слава Тебе, Боже наш, что сподобил посетить Свято-Введенскую Оптину Пустынь! Благодарю вас, Старцы Оптинские, о. Василий, о. Трофим, о. Ферапонт!
     
    «О, созвездие небосвода иноческого, о, дивная стая орлиная; многосвещное паникадило храма Богородицы; истинная гроздь винограда Христова — тако речем вам, отцы преподобнии, тако именуем и славим собор святых Оптинских».
     
    «Радуйся, земля Оптинская…Ангелами место возлюбленное… Велия слава твоя! Красуйся, благословенная, и ликуй, яко Господь с тобою!» иером. Василий (Росляков)
     
    Источник: Оптинские встречи
  3. OptinaRU
    Когда в сердце закроется клапан для восприятия мирских наслаждений, тогда открывается иной клапан, для восприятия духовных. Но как стяжать это? Прежде всего миром и любовью к ближним. «Любы долготерпит, милосердствует, любы не завидит, любы не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своих си, не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о истине, вся любит, всему веру емлет, вся уповает, вся терпит. Любы николиже отпадает...» (1 Кор. 13: 4–8).
     
    Светские развлечения совершенно закружат человека, не давая ему времени подумать о чем-либо духовном. А после этого время провождения остается пустота на душе. Вспоминаются суетные разговоры, вольное обращение, увлечение мужчинами, а мужчин женщинами. И такая пустота остается не только от греховных удовольствий, но и от таких, которые являются не очень грешными.
    А что, если среди таких развлечений призовет к Себе Господь? Слово Господне говорит: «В чем застану, в том и сужу». А потому такая душа не может пойти в обитель света, но в вечный мрак преисподней. Страшно подумать! Ведь это на всю вечность!
     
    Когда я еще жил в миру, товарищи называли меня идеалистом. Бывало, придут звать меня куда-нибудь:
    — Устраивается пикник, целой компанией едем за Волгу с самоваром и закуской. Будет очень весело.
    — Сколько же это стоит?
    — По десять рублей с человека. – Вынимаю деньги и отдаю за себя, чтобы не получить упрека, что уклоняюсь из корыстных побуждений. А потом в день пикника заболеваю некоей политической болезнью и остаюсь дома. Вечером иду на берег Волги. Луна, в городском саду гремит музыка; я хожу один, любуясь красотой ночи – и хорошо мне! А на утро товарищи говорят:
    — Был он?
    — Нет, не был.
    — Ну, конечно, – рукой махнут, – ведь он у нас идеалист.
    Вот этот-то «идеалист» и привел меня, в конце концов, сюда в Скит.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  4. OptinaRU
    Сказано в Евангелии: «И вы же свидетельствуете, яко искони со Мною есте». Обратите внимание на эти слова и вникните в их смысл. Потому и свидетельствовали о Господе Иисусе святые апостолы, а за ними св. мученики и вообще святые угодники Божии, что они, как говорит сам Христос, искони, то есть всегда, были с Господом. Они всегда неразлучно пребывали с Господом, всегда они хранили усердно Его святые заповеди, всегда памятовали о Нем, во всем всегда творили Его святую волю. Если мы всегда будем с Господом, то и мы будем иметь силу и мощь свидетельствовать о Нем, и мы будем иметь мужество, твердость и крепость исповедовать Его, и исповедовать не только языком, но и самою жизнью своею. Будет дана и нам благодать благодушно переносить всякое злострадание, всякую тяготу и превратность жизни ради Господа нашего Иисуса Христа...
     
    Так вот, старайтесь всегда быть с Господом, и тогда сможете быть исповедниками Христовыми, будете свидетельствовать о Нем так же твердо, так же безбоязненно, так же чудесно, как свидетельствовали святые апостолы, святые мученики и все святые. Будьте всегда с Господом, имейте память Божию, бойтесь отогнать от себя помощь Божию какими-либо грехами или помыслами греховными. Бойтесь оставаться без Господа. Храни вас Господь.
     
    Из бесед прп. Никона Оптинского
  5. OptinaRU
    Если решились мы для спасения души своей идти путем благочестия, то да не забываем апостольских слов: вси же хотящие благочестно жити... гоними будут (2 Тим. 3: 12), если не по-древнему, различными муками, то по-новому, различным поношением. Но чтобы мы в этом не малодушествовали, Сам Господь подкрепляет и утешает нас, глаголя во Евангелии: Блажени будете, егда поносят вам... и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради: радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех (Мф. 5: 11-12).
     
    Если же еще, по немощи нашей, не можем при поношении радоваться, то, по крайней мере, да не скорбим паче меры. Если же от слабости нервов не можем побороть и одолеть скорбных и оскорбляющих мыслей, то всячески да соблюдаем себя от ропота. Если же и до сего доходило дело, то да познаем немощь нашу, и да смирим себя пред Богом и людьми, и покаемся. Познание своей немощи и смирение — тверже всякой иной добродетели.
     
    Святой апостол Павел пишет о себе так: За премногая откровения да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти (2 Кор. 12: 7). Александр ковач много ран телесных нанес апостолу Павлу, возмутив против него целый город язычествующий. Как и чем объяснить то, что возлюбленный наперсник Христов, Иоанн Богослов, обязанный проповедовать Евангелие, вместо того принужден был неподобной женщиной топить городскую баню, и нес эту тяготу в продолжение шести лет. Но за такое притеснение апостола Господь сотворил такое чудо, что весь город обратился к христианской вере, чего проповедью, может быть, нельзя бы было сделать в продолжение десяти лет и более.
     
    Зная и памятуя это, и мы да преклоняем выю нашу, когда возлагается на нас тягота скорбных обстоятельств, или поношения, или какого стеснения, имея надежду, что впоследствии выйдет что-либо полезное для тех, о ком поручено нам заботиться в духовном и внешнем отношении. Дивны дела Господни и неисследимы пути Его. Не напрасно и не вотще взывал святой Давид ко Господу: По множеству болезней в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою (Пс. 93: 19). Да веруем и да надеемся мы, что за понесенные скорби силен Господь утешить и нас, каждого в свое время и по устроению каждого. Преподобный Петр Дамаскин пишет: «Великий дар Божий открывается и в том, что Господь ищет спасения нашего и устрояет оное всеми способами».
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  6. OptinaRU
    «Красота спасет мир» – писал Достоевский. Красота – это Бог. Сколько бы мы ни исследовали нашу жизнь, сколько бы ни расчленяли ее на составные части, вроде бы для того, чтобы понять ее механизм, жизнь в своей целостности будет всегда прекрасной, божественной и непознаваемой до конца, как непознаваема красота. Сколько бы мы ни исследовали состав почвы, находя в ней все новые и новые металлы и соли, сколько бы мы ни проникали в тайны наследственности, создавая новые отрасли науки, умные академии, институты, лаборатории, все равно цветок, взошедший на изученной почве, цветок, взошедший из хрестоматийного семени, повергает в изумление своей красотой.
     
    Радость, которую дарует знание, должна дополняться радостью созерцания, тогда она будет совершенна. «Все знаю, все понимаю, и все равно удивляюсь», – говорит человек. Изумление перед всем, изумление, несмотря ни на какие знания, ни на какие беды, – это красота, это спасение миру, это начало пути к Богу. А жизнь без изумления перед красотой, а значит, и без Бога – пуста и ничтожна.
     
    Господь от начала положил в человеке волю, разум и душу. После падения, разъединенные с Творцом, они всем существом своим стремятся к Нему. Воля стремится к свободе, разум – к познанию истины, душа – к совершенству и чистоте. Никто и ничто не может угасить этого стремления. Его можно только исказить, направить по ложному пути…
     
    Свобода от греха замещается политическими свободами, познание истины, удовлетворяющейся сознанием своей правоты, – пустой начитанностью, осведомленностью, эрудированностью, то есть ветхой буквой. Еще хуже, если жажда познания истины обращается в жажду познания греха. Стремление души к совершенству заменяется стремлением к удовлетворению страстей. Отсюда становится главным совершенство (то есть красота) одежды, обилие пищи и пития, богатство, карьера. Все это содержит своим корнем неистребимое желание самосовершенствования. Но, искажаясь, обретает оно эти уродливые формы.
     
    Из дневниковых записей иером. Василия (Рослякова)
  7. OptinaRU
    От скорбей не надо приходить в уныние, в отчаяние, надо терпеть. Многие, начавшие идти за Христом, бывают вначале очень требовательны в молитвах: «Господи, сделай меня святой!» Правда, эта просьба законная, но нельзя сразу достигнуть святости. Были примеры, что из грешников сразу становились святыми, но это примеры исключительные, а нам, грешным, указан путь постепенного восхождения. Поступая так, не попадешь в сети врага. Люди говорят, что нельзя нищему сразу дать миллион, потому что он от неразумного употребления денег и сам погибнет, и других погубит, а рублей тридцать – сорок могут поставить его на ноги. Если так рассуждают люди, то не тем ли более Господь раздает Свои дары на пользу, а не на погибель. Должно помнить, что Господь любит всех нас и о всех печется, а потому надо вполне предать себя на волю Божию: твори со мною, Господи, что хочешь.
     
    Нельзя стать святым, то есть научиться исполнять заповеди Божии, без труда, а этот труд состоит из молитвы, поста и бдения. В Евангелии говорится, что однажды привели к ученикам Христовым бесноватого. Сколько апостолы не старались изгнать злого духа, он не слушал и говорил: «Не выйду». Тогда бесноватого отвели ко Христу, и Сам Господь изгнал беса. Ученики, оставшись наедине со Христом, с оттенком упрека говорили Ему: «Почто мы не возмогохом изгнати его?» Господь сначала сказал: «За неверие ваше». Затем добавил: Сей же род (т.е. злые духи) не исходит, токмо молитвою и постом.
     
    Итак, молитва, пост и трезвение, т.е. хранение своих мыслей и чувств, делают нас победителями врагов нашего спасения.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  8. OptinaRU
    Из наставлений, данных старцем Моисеем брату своему о. Антонию еще в 1823 году, когда сам он был только начальником Скита и монастырским духовником, видно, как он был велик в духовном отношении. «Немощи душевные, – говорил он о. Антонию, исповедавшему ему свою скорбь на одного брата, – должно носить великодушно, без огорчения. Ибо если кто болен телом, то не только на него не огорчаемся, но еще и служим тому всяким образом; то таким образом надо и в душевных недугах поступать».
     
    «Батюшкою (о. Моисеем) замечен я, – записал о. Антоний в своем дневнике, – очень жестоким касательно ношения немощей братских и благонадежности в их исправлении на лучшее. В заключение он сказал мне: «В каком бы кого порочном положении ни видел, не должно тому удивляться и сомневаться в его исправлении; ибо многие наконец из пьяниц сделались трезвыми, из буйных кроткими, из блудников целомудренными и проч.» А св. Златоуст говорит: «О исправлении того только должно сомневаться, который во аде находится с бесами».
     
    Когда же, через некоторое время, о. Антоний опять объяснил своему брату и Старцу, что «недостатки братние невольным образом сердцу приносят огорчение», то на это услышал от него: «Я всех вас недостатки сношу великодушно и никаким немощам вашим не удивляюсь; а ежели бы всем тем огорчаться и взыскивать по должности моей строго, то совсем бы давно себя расстроил». Таков был о. Моисей еще в 1823 году, при самом начале своего настоятельского поприща. Можно себе представить, каково было его великодушие и снисхождение к недостаткам ближних, когда он состарился в трудах настоятельских и подвигах монашеских, когда после различных испытаний и скорбей почти сорокалетнего настоятельства возросла и созрела в нем духовная опытность и мудрость, когда после полувековой подвижнической жизни смиренный образ мыслей и сознание своей немощи обратились ему в неотъемлемый навык… В последние годы жизни, когда кто-нибудь с огорчением говорил ему о каких-либо беспорядках или бесчиниях, о. архимандрит кратко отвечал: «Да, уж сам-то я хуже всех», и говорил это с таким искренним смирением, что разговор о немощах братских невольно прекращался.
     
    Из книги «Жития Оптинских старцев. Преподобный Моисей»
  9. OptinaRU
    Оптина… Вновь милостью Божией, спустя без малого год, довелось увидеть дорогие сердцу храмы и стены, вдохнуть благодатного воздуха, прикоснуться к ракам и могилам святых. Снова разделить радость служб и молитв со всеми, кто пребывает в святой обители, живыми и усопшими, прославленными и не прославленными у людей, но возвеличенными Богом. Каждый визит в Оптину пустынь – это дар, всегда новый и неповторимый, полезный и незабываемый.
     
    Любое прикосновение к обители, ее жизни и службе, непременно сохранится в сердце, станет его частью. Сразу все не понимается, но постепенно, спустя некоторое время, становится откровенным, понятным, осознанным. Разнообразны щедрые дары, подаваемые милостью Бога через обитель Свою. Они могут быть едиными для всех, могут быть и индивидуальными, личными. Это встречи самые трогательные и одухотворенные, встречи с Богом, доселе непонятым и неслышимым, о которых нет слов говорить и писать... Встреча со святыми дает каждому столько спасительной помощи, сколько способно вместить естество прикасающегося к ним. Молитвенное общение с новомученниками, которые, как связующие сегодняшний день с вечностью своею мученической кровью, являют всю силу истинной веры, искренней надежды и святой любви к Богу и бесконечную заботу об имущих веру и почитающих святую обитель. Дорога и ценна встреча с братьями, насельниками Оптиной пустыни, в которых Бог посылает нуждающимся молитвенников, наставников, духовников, единомышленников, соратников, родню духовную о Господе. А какое утешение в людях, тех, что бывают в обители часто или живут и трудятся в ней! Взирая на них, радуясь общению, понимаешь, что далеко не все поддались соблазнам мира и растворились в ядовитом месиве греха. И от этого становится на душе еще теплее, умиряются сомнения и недоразумения, терзающие ее.
     
    Но самая главная и незабываемая встреча с собой, потерянным, отверженным, заваленным хламом самооправдания. Встреча с собой, таким незнакомым, таким странным, таким неожиданным для сознания… Живительный воздух благодати, проникая в самые глубины разума, сердца, души, потоком пронзительного света освещает то, что доселе не было очевидным, но открывает это лишь настолько, насколько человеческая немощь способна принять и понести. Поэтому вновь и вновь рождается потребность вернуться в дорогую сердцу Оптину. Вернуться уже не за тем, чтобы что-то получить от нее, но более, чтобы суметь, хотя бы как-нибудь, в чем-нибудь отблагодарить Бога и святую обитель за все те явленные и не явленные благодеяния, бывшие на нас.
     
    Дорогая, любимая, святая обитель, низко кланяюсь тебе и благодарю Бога за тебя и тебя за все, что Его милостью ты делаешь для нас, многая тебе и благая лета!
     
    Источник: Оптинские встречи
  10. OptinaRU
    Старец Макарий в высшей степени обладал даром властного слова, и речи его имели огромное влияние на душу слушателей. Выйдя от старца, Гоголь говорил: «Да, мне сказали правду, это единственный из всех известных мне людей, кто имеет власть и силу повести на источники воды живой».
     
    Нашего великого старца батюшку Макария можно было в лицо ударить, и он не обиделся бы. Вот глубина смирения! Зато и прославлял его Бог. Великие чудеса совершал Господь через отца Макария. Однажды приехала в Оптину одна дама с сыном-студентом. Дама эта была духовной дочерью отца Макария. Приходит к нему на благословение и сообщает о своем горе:
     
    — Батюшка, что мне делать с сыном? Такой он стал кощунник, над всем святым издевается, просто неприятно, да и страшно за него.
    — Ничего, Бог даст, отстанет от этого, – сказал Батюшка, – я завтра часа в два приду к вам на гостиницу, только ему об этом не говорите.
     
    Успокоенная мать вернулась в номер, а сын ее на другой день перед приходом Батюшки начал обнаруживать беспокойство:
    — Видишь, идет старичишка. Да вы все против меня, что ж, я выйду.
    — Да кто против тебя, Вася, – сказала мать, – да и на улице не видно, чтобы кто-нибудь шел.
     
    Вдруг сын схватил шляпу и опрометью бросился из номера, в коридоре он встречается с о. Макарием.
    — А, идешь меня гнать?! – с яростью воскликнул он и со всей силы ударил Батюшку в щеку со словами: – ну, теперь в другую, диаволе, по слову Спасителя!
     
    Тогда студент весь задрожал и упал на пол, испуская пену. Сбежались все из номеров; больного вынесли на двор (это происходило в гостинице о. Пахомия). Вдруг из рта его вырвалось целое темное облако, точно из самоварной трубы. На глазах у всех оно высоко поднялось и исчезло. Отец Макарий взял за руку больного, тот встал и с удивлением смотрел на собравшийся народ. Видимо, он ничего не помнил, что с ним происходило. С тех пор он сделался религиозным человеком, поговел у Батюшки, причастился Св. Таин по собственному желанию, раньше же много лет ни за что не соглашался даже в церковь войти. И мать с сыном, счастливые, покинули святую Оптину обитель. Когда потом спрашивали о. Макария об этом бесноватом, то он ответил:
     
    — На этого юношу напал хульный дух, но теперь благодатию Божией он избавился от него; не думайте, что грешный Макарий изгнал злого духа, нет, это совершил Господь по Своей неизреченной благости через меня, недостойного.
     
    Из воспоминаний прп. Варсонофия Оптинского
  11. OptinaRU
    В одну из поездок моих в Оптину Пустынь, за беседами с богомудрыми старцами, довелось мне услышать об одном из членов этого святого братства, игумене Феодосии, скончавшемся в 1903 году и последние годы своей жизни приютившемся на покой под тихую сень Скита великой духом оптинской обители. И все, что рассказывали мне об этом старце, до того было близко моему сердцу, так трогательны были о нем еще живые воспоминания, что я невольно им заинтересовался.
     
    Жил игумен Феодосий на покое в Скиту Оптиной Пустыни и, несмотря уже на известную только одному Богу степень своей духовной высоты, нередко подвергался искушению от духа уныния, столь знакомого всем, кто внимал своей духовной жизни. В одно из таких искушений прибегает старец-игумен к старцу Амвросию: «Батюшка, спаси – погибаю! Свинья я, а не монах: сколько лет ношу мантию, и нет во мне ничего монашеского. Только и имени мне, что свинья!» Улыбнулся батюшка Амвросий своей кроткой улыбкой, положил руку на плечо склонившемуся перед ним и плачущему игумену и сказал: «Так и думай, так и думай о себе, отец игумен, до самой смерти. А придет время, о нас с тобой, свиньях, еще и писать будут».
    Это мне рассказывал один из сотаинников жизни оптинского игумена…
     
    О последних годах его жизни мне со слов очевидцев известно сравнительно немногое, но вместе с тем и очень многое. Немногое – в том, что касается, так сказать, исторических фактов из его жизни, а многое – в той любви к нему оптинской братии, которая окружала смирение последних годов его жизни и которая проводила его в последний приют земнородного странника – в могилу братского кладбища Скита Оптиной Пустыни.
     
    Отличительной чертой конца земных подвигов почившего игумена, по воспоминаниям оптинской братии, была его необыкновенная незлобивость, смирение и редкий дар благоговейных слез во время совершения Таинства Евхаристии. Славился игумен Феодосий и особым тонким юмором, всегда утешавшим смиренных оптинских иноков меткостью и назидательностью суждений в обыденной монастырской жизни.
     
    Приходит как-то раз игумен Феодосий в трапезную, а там два брата моют посуду и спорят между собою. Один из них говорит:
    – Если я увижу брата моего близким к падению, то моя обязанность остановить его на этом пути словом предупреждения.
    А другой возражает:
    – Нет, это будет с твоей стороны духовной гордостью: этим ты его можешь соблазнить, а себя ввести в прелесть.
    И заспорили между собою на эту тему оба инока. А иноки те были из новоначальных.
     
    На спор этот случился игумен Феодосий, пришедший на трапезную с ведром за водой, чтобы идти мыть в Скиту отхожие места. Это было его добровольное послушание. Увидели игумена спорящие и воскликнули:
    – Ну вот, батюшка отец игумен и разъяснит нам наше недоумение!
    А игумен в ответ:
    – Ну вот, ну вот! Нашли, кого спрашивать! Меня-то, дурака?
    – Да, батюшка, скажите же нам что-нибудь по этому вопросу!
    – Да что вам от меня, дурака, какая польза? Ну, – знай себя и будет с тебя: вот вам и мое дурацкое слово!
    И с этими словами налил себе игумен в ведерко воды и пошел чистить скитские ретирады.
     
    Еще один скитский брат рассказывал мне про игумена Феодосия: «Истинный раб Божий он был, и мне думается, был в нем и дар прозорливости, только он его тщательно скрывал от других. Вот что я на себе испытал: с небольшим прошло года два, как я принят был в Скит послушником, и, конечно, как всякого искреннего новоначального, меня снедала неумеренная ревность о Боге и я, что называется, горел усердием не по разуму. В такое время, крайне опасное для новоначальных иноков, я на свой лад судил и рядил и братию, и скитские порядки: мне казалось, что в Оптиной все не то, к чему стремилась в миру душа моя и, наконец, в мыслях своих дошел до того, что решил уйти из Скита, так как нет в нем ни одного спасающегося, и с братией скитской, думал я, только свою погубишь душу, а пользы никому не принесешь…
     
    Как-то раз с особенной силой напал на меня этот дух-искуситель, и иду я, понурив голову, по скитской дорожке в саду, а в голове так и долбят неотвязные мысли: «Уйду, уйду! Сами гибнут и меня погубят!..» Вдруг кто-то толкнул меня в спину. Я обернулся – смотрю, сзади меня игумен Феодосий – лицо такое серьезное, а глаза так и светятся добротою и участием…
     
    – Не так, не так думаешь, брате! Все здесь спасутся и спасаются, и ты спасешься, только каждый своим путем…
    Проговорил эти слова игумен и отошел от меня, а я был до того поражен, что не сразу даже и опомнился, но мысли мои в голове после этой встречи приняли совсем другой оборот, и я не ушел из Оптиной и думаю, в ней, если Богу будет угодно, и сложить грешные свои кости».
     
    До конца дней своих игумен Феодосий приносил свою службу Богу и едва ли не в день своей кончины служил литургию…
     
    Из книги С. Нилуса «Сила Божия и немощь человеческая»
  12. OptinaRU
    Старец Иларион стал достойным продолжателем священных оптинских традиций старчества. Началом старчества является духовничество, которое в Оптиной не ограничивалось исповедью, но соединялось с откровением помыслов. Долго пробыв ближайшим учеником старца Макария, отец Иларион, став скитоначальником и духовником, старался и по управлению, и по духовничеству поддерживать те порядки, которые были заведены его учителем.
    По воспоминаниям схиархимандрита Иоанна (Маслова), преподобный Иларион «обладал молитвенным даром так воздействовать на человека, что тот, чувствуя невидимое присутствие Всемогущего Господа, со всей откровенностью исповедовал старцу самые потаенные движения своего сердца».
     
    Мудрость батюшки была велика: хотя говорил он очень мало, но слова его имели благодатную святую силу, а потому, получив от него наставление, человек чувствовал в себе искреннее желание исполнить его. Знание сердца человеческого было у него такое, что нельзя было не изумляться. Духовный сын старца писал: «Неоднократно я замечал, что батюшка, желая мне что-нибудь сказать на пользу, по смирению своему, высказывал это не прямо, а в форме пред­положений или советов, так что сначала я не обращал на это внимания.
     
    Но, когда я заметил, что все такие его советы стали сбываться, и некоторые да­же и через несколько лет, то я стал на лету за­мечать каждое его слово. Я, по возможности, старался сохра­нять его слова в своей памяти, в полной уверенно­сти, что это рано или поздно сбудется, или, что я должен буду этими советами руководствоваться при каком-либо ожидающем меня искушении или обстоятельстве».
     
    Сохранились проникнутые любовью слова старца о паломниках в Оптину: «Можно ли оставить без участия и помощи добрые души людей, с чистым усердием и любовью стремящихся к Богу? Смотря на них, невольно радуется дух, – что их всех заставляет идти сюда за сотни верст? Иные оставляют семейства, малолетних детей на чужих руках и отправляются, находя себе здесь от мирских забот и попечений духовное утешение и отраду. Ни недосуг, ни непогода – ничто не останавливает их, не препятствует благой их цели; ради душевной пользы самый даже путевой труд служит им в утешение.
     
    Да, слава Богу, есть и в наше время истинные рабы Божии, ищущие душевной пользы и спасения. Даруй, Господи, чтобы все они, по вере их, достигли своей цели и, возвращаясь от нас с назиданием душевным, выносили чистые мысли, святые желания для совершения добрых дел, прославляя Бога, подающего нашему скудоумию слово к душевной их пользе».
     
    Можно не сомневаться, что и сейчас старец оптинский Иларион призирает на приходящих в Оптину с верою к святым мощам старцев и подает им незримо помощь и молитвенное заступление...
     
    Из жития прп. Илариона Оптинского
  13. OptinaRU
    Если вы во всем будете возвергать печаль свою на Господа и от Него Единаго искать и ожидать помощи и вразумления, то Сам Господь невидимо будет управлять и вами, и вашими делами, так что вы сами будете в чувстве своего сердца восклицать: «Дивны дела Твои, Господи! Вся Премудростию творил и теперь творишь со мною!» Того ведь только и ищет от нас Господь, чтобы мы смирились, чтобы сознали свое беcсилие, свое ничтожество, свое окаянство, свою никуда-негодность, и всем сердцем обращались бы к Нему, и всеусердно просили у Него помощи, как Он Сам говорит через св. пророка Давида: «Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя». И еще говорил: «Сила Моя в немощи совершается». И св. апостол Павел о себе сказал: «Егда немощствую, тогда я и силен»; т.е. силен всесильною благодатиею Божиею.
     
    Когда человек в чувстве сердца, как беспомощный ребенок, взывает ко Господу: «Помози, пощади, спаси!» и – тогда Господь, по беспредельной Своей благости, не может не внять гласу с плачем призывающего грешника. И Сам Он сказал в утешение нам грешным: «Скорее забудет мать исчадие Свое, Аз же не забуду».
     
    Вы спрашиваете меня грешного, не отказаться ли от начальства. – Без сомнения, вы можете оставить начальство, дабы избежать скорбей. Но куда же можно от них укрыться? И кто из людей живет без скорбей? Недаром земная наша жизнь названа юдолью плача. При перемене жизни скорби только изменяться могут, но легче от сего быть не может; напротив, скорби могут усугубиться, как сказали старинные люди: «побежишь от волка, нападешь на медведя». И Господь наш Иисус Христос во св. Евангелии нигде не заповедал своим последователям бегать скорбей, а всегда учил терпению, говоря: «В терпении вашем стяжите души ваша» и «претерпевый до конца, той спасен будет». И блаженными назвал терпящих поношения, гонения и всякие скорби. Все угодники Божии достигли вечной жизни скорбным путем. А потому и вы лучше предайтесь в Его святую волю, ибо без воли Его ничего с нами не бывает.
     
    Из писем прп. Иосифа Оптинского
  14. OptinaRU
    Духовная жизнь внутреннего человека, по сказанию святых Отцов, разделяется на две части: деятельную и умозрительную. Первая есть сеяние добродетелей на сердечную ниву исполнением заповедей, вторая – радостная жатва, брак души, очищенной от страстей заповедями, с женихом Христом в тайных чертогах сердца совершаемый. Кто взойдет на брак сей не в брачной одежде, а в рубищах, т.е. кто несмысленно и дерзостно пожелает, не совлекши с себя рубища страстей и не облекшись в брачную одежду чистоты, войти в брачный чертог – внутреннюю клеть сердца своего – таковому, по словам евангельским, связываются руки и ноги, т.е. прекращается течение его по пути благочестия, погибают все труды его, и ввергается он «во тьму кромешную» – в невежество, рождающееся от гордыни, в коем человек, не помня самого себя, мечтает, что он все знает и будто служит примером добродетели.
     
    И некоторые, ощутивши в себе некое желание к добродетельной жизни, яко страстные, страстно рассуждают и полагают вместо основания своих подвигов самомнение и гордость, не могши, бедные, к сожалению, распознать лица ея, имея очи ума, ослепленные страстями. Они прежде деятельной части стремятся ко второй и, так сказать – прямо из блудилища страстей бесстыдно ищут прикасаться чистейшему Владыке! Весьма редкие избирают тесный и прискорбный путь делания заповедей, который заповедал нам Господь Иисус Христос. Потому-то Он и изрек святейшими Своими устнами по окончании притчи о человеке, вшедшем на брак сына царева не в брачной одежде, что «мнози суть званны, мало же избранных» (Мф. 22, 14).
     
    Из писем прп. Льва Оптинского
  15. OptinaRU
    «Сегодня я припомнил батюшкины наставления и то, что он говорил: — Если плохо живешь, то тебя никто и не трогает, а если начинаешь жить хорошо,— сразу скорби, искушения и оскорбления. Этим он хотел мне сказать, что необходимо переносить смиренно оскорбления, наносимые другими, и вообще скорби. —Монахи, вообще вся наша братия, тоже люди, а раз люди, то есть обязательно свои страсти. Все эти люди пришли сюда, в больницу, лечиться, кто от чего, и вылечиваются с помощью Божией… Все люди немощны, у всех есть страхи, мы же должны прощать. <…>
    Батюшка спросил, как мое послушание, и затем сказал:
     
    —Вероятно, было у вас, или у ваших родных, или даже у предков какое-либо доброе дело по отношению к св. Иоанну Крестителю, если он принял вас сюда к себе. Не помните?
    Я ответил, что нет.
     
    —А со мною вот что было. В Казани я как-то захотел говеть Великим постом, и весь пост пропустил, осталось только три дня. Ну, хоть три дня, да поговеть. Иду и думаю: где же поговеть? У полкового священника мне не хотелось. Где же? И вот смотрю — монастырь, бедный, грязный (послушники какие-то отчаянные), наполовину развалившийся. "Это какой монастырь?" —"Ивановский, во имя Иоанна Крестителя." — "Хорошо, можно здесь поисповедоваться?" — "Пожалуйста." Так я там и говел. А потом стал туда часто к службе ходить. Стою иной раз, а помысл мне и говорит: "Смотри, какая бедная, грязная лампадка. Купи новую, получше". Купил, и как-то приятно стало мне смотреть на нее. Потом киот на большую икону купил. И так я полюбил все в монастыре! Воистину: "Где будет сокровище ваше, тут будет и сердце ваше". А сколько радости испытывал я после исповеди и приобщения св. Христовых Таин! Вот за какие пустяки св. Иоанн Креститель сподобил меня принять в свой скит.
     
    Когда я зашел в Казани в тот монастырь в первый раз, я спросил, между прочим: "Кто здесь настоятель?" — "Игумен Варсонофий." Только потом я понял, что это значило: в этом бедном грязном монастыре я увидел образ своего душевного внутреннего состояния. Через много лет, когда я принял управление скитом, меня спросили: "Как вы будете содержать скит?" Я отвечал, что и не думаю об этом и не дерзаю, ибо хозяин не я. Я только приказчик св. Иоанна Крестителя».
     
    Из дневника послушника Николая Беляева
  16. OptinaRU
    Тогда хорошо покрывать недостатки ближних, когда можно это делать и когда это не причиняет вреда. А если уж недостатки эти сами собою начнут обнаруживаться, тогда лучше держаться правды, полагаясь на волю Божию.
     
    Вы писали о немирствии священников, о зависти сестер и о наговорах на вас благочинному. Вообще на все это скажу вам: старайтесь не принимать близко к сердцу все эти вещи, помня, что все люди не без недостатков. По слову псалмопевца, «все уклонишися, и неключими быша; несть творяй благое, несть до единаго». Поэтому люди рассудительные смотрят равнодушно на людские недостатки.
     
    Наш покойный оптинский настоятель о. архимандрит Моисей в подобных случаях говаривал: «Да уж это все – человеческое». А покойный митрополит московский Филарет одному настоятелю, который ему жаловался на своих братий: «тот тем не хорош, другой другим», – отвечал: «Ну, набери себе ангелов». Итак, не смущайтесь, матушка, людскими недостатками, а если что бывает, потерпите во смирении, говоря себе: «По грехам моим еще мало мне этого». И молитесь: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас грешных». Но никак не осуждайте ни благочинного, ни сестер, ибо все – люди. Неправду ищи в себе, а не в людях. Надо больше себя винить да у людей прощение просить, а не осуждать. Старайся ни о ком не говорить неодобрительно – это лучше всего.
     
    Из писем прп. Иосифа Оптинского
  17. OptinaRU
    Среди благоуханного цветника оптинских сказаний существует одно, почти неизвестное большинству людей, – из жизни последнего оптинского старца Нектария. Эпизод этот был передан отцом Адрианом Рымаренко, впоследствии епископом Русской Зарубежной Церкви.
     
    – Вы знаете, чем была для меня Оптина? – Она вскормила меня, взлелеяла своею лаской и любовью, воспитала меня своим духом, она же и облекла меня в ризу спасения. И я всегда, особенно при жизненно тяжких обстоятельствах, стремился под ее благодатный покров за помощью и утешением, а на заре своей пастырской деятельности это стало для меня просто необходимостью. Ведь наступало грозное время открытой борьбы света со тьмой, и нужно было иметь и духовный опыт и знания, глубокую веру и особую благодать, чтобы иметь мужество и силу вступить в этот, казалось бы, неравный бой. У кого же можно было почерпнуть эту силу на ратный подвиг скромному воину Христову, где же было найти ее, как не в последнем оплоте православия – Оптиной? И туда я спасался при первой возможности. Иногда, правда, приедешь к батюшке весь измученный и обессиленный от житейских бед и волнений, бурь и ударов, с целым рядом самых неотложных вопросов, поведать, раскрыть свою душу. И казалось в то время, что если этого не сделаешь сейчас же, немедленно, то, пожалуй, и сердце и ум не выдержат этих страданий. Но не тут-то было.
     
    У старца в хибарке народу скапливалось не мало, и все тоже тяжко израненные в жизненной борьбе и жаждущие утешения. Батюшка выйдет, бывало, благословить, иногда скажет что-нибудь ласковое, но к себе в келью не берет. И часто проходит и день, и два, а то и поболее, пока, наконец, не откроется заветная дверь. И сколько за это время мучительного ожидания переживаешь, весь измаешься, истоскуешься, исстрадаешься.
     
    В такие тяжелые для меня минуты, прождавши иногда напрасно у порога батюшкиной кельи до самого вечера, я невольно спешил к одной из самых замечательных насельниц Шамординского монастыря – современнице еще батюшки Амвросия – схимонахине Марии (Головиной), чтобы в общении с ней несколько рассеять свои мрачные мысли…
     
    В нескольких минутах ходьбы от Оптиной, к югу от монастыря, одной стороной почти примыкая к величественному скитскому бору, находится группа строений своеобразной архитектуры, разбросанных в живописном беспорядке, который так люб русскому сердцу. Среди просторного двора возвышается большая двухэтажная постройка, увенчанная чем-то вроде башенки. К ней с боков, как цыплята к наседке, прижимались какие-то клети, подклети, ходы, переходики, крылечки. Против главного корпуса находился амбар, далее флигели и другие хозяйственные службы. Все это было срублено из прочных больших бревен, покрыто тесом и окружено высоким частоколом, через который вели узорчатые с резьбой ворота, еще более усиливающие впечатление какого-то уголка, как бы перенесенного в наши дни из XVI – XVII веков.
     
    Это и было подворье Шамординского монастыря – любимое детище отца Амвросия. Управляла же этим подворьем монахиня Мария, в то время уже глубокая старица, всеми любимая и почитаемая. Это была исключительная личность в масштабе Оптиной и Шамордина. Это была живая летопись монастыря. Да и немудрено. Поступивши в обитель еще при жизни старца Амвросия и пройдя ряд обычных монастырских послушаний, она вскоре за свое благочестие, доброту, умение ладить с людьми и особенно милостивость к ближним была назначена старцем Амвросием на почетную и ответственную должность начальницы Шамординского подворья. Преемники отца Амвросия, старцы Иосиф, Анатолий и Нектарий, продолжали оказывать ей самое искреннее и сердечное внимание. Она была одна из тех редких натур, которые не знают, что такое иметь врагов, всегда серьезная, сосредоточенная, иногда не улыбающаяся, внешне хлопотунья, она умела как-то расположить к себе сердца всех окружающих и первая спешила на помощь в беде. Больного ли навестить, бедняку ли помочь, поддержать ли упавшего в немощи, утешить ли скорбящего и унывающего – это было для матери Марии призванием всего ее существа, влечением ее чистого и любящего сердца.
     
    Да будет ей вечная и светлая память, ибо крепко верю я, что и по ее святым молитвам Господь доселе хранит меня…
     
    Вот в одну из моих поездок в Оптину, под Покров 1922 года, я возвращался с матушкой Марией от ранней обедни, которую совершал по случаю годовщины своего рукоположения. В молитвенно приподнятом настроении шел я этим погожим тихим осенним утром по шуршащим от опавших листьев дорожкам монастыря, с наслаждением вдыхая бодрящий воздух. Матушка, вся ушедшая в себя, молча сопровождала меня. Так же молча мы поднялись в ее келью и напились чаю.
     
    «Ну вот, батюшка родной, – прервала она, наконец, свое молчание. – Все думала я, чем бы утешить тебя в этот знаменательный для тебя день, вот так, пожалуй, поведаю тебе одну тайну жизни моей, что и твоей душе будет на пользу.
     
    Был у нас в Оптиной один иеродиакон, Мартирий по имени. Скромный, благоговейный, в страхе Божием совершавший свой путь. Кто он был – Бог весть. Об этом у нас не любопытствуют, и частенько знает об этом только отец настоятель да духовный отец его. За его примерную жизнь уже не раз предлагали ему иерейский сан, но он всячески уклонялся, отговариваясь слабостью здоровья, но все доподлинно знали, что истинной причиной было его глубокое смирение. Дивный раб был Христов. Я глубоко почитала его.
     
    Однако годков через восемь его иеродиаконства действительно захворал наш Мартирушка, как любила называть его братия, и слег в монастырскую больницу. Частенько навещали мы его и, как могли, утешали своим приношением. Когда совсем трудно стало отцу Мартирию, призвал он меня, да и говорит: «Спаси тебя, Господи, матушка, за все твои заботы о мне грешном. Господь да воздаст тебе сторицею за твою любовь в сей жизни и в будущей. А мне нечем и отблагодарить тебя. Были последние 20 копеек, да и те отдал. Так вот, матушка, прошу тебя напоследок, не оставь меня в своих молитвах, когда Господь призовет меня к Себе».
     
    «Ну, батюшка, – отвечала я, – беру и я с тебя слово. Если заслужишь у Господа милость, то помолись и ты о мне грешной, чтобы Господь вразумил меня, как заслужить спасение».
     
    С тем и расстались. А через два денька и хоронили отца Мартирия. Заказала я сорокоусты в наших храмах, молилась о его святой душе. И вот, когда уже кончилось поминовение, я, возвратившись из храма домой, присела на минутку в креслице, вот в котором и ты изволишь сидеть, и задремала. И вдруг передо мной, как живой, предстал отец Мартирий и изрек такие мне слова: «Ты, матушка, просила меня помолиться за тебя, как тебе спасаться, и Господь милосердный допустил меня к тебе. Помни крепко, что нести свой крест и жить нужно так, как бы находясь все время пред очами Самого Господа…» И еще одно открыл он мне, – и как сказал он мне это, так я вся и затрепетала… Тут внезапно открыла я глаза, а в келье никого-то и нет! И стало мне так страшно, и так я оробела, что кинулась, не помня себя, поскорее к старцу. Бегу, сама не своя, не знаю, как и добежала, и бросилась к отцу Нектарию в ноги, плачу да кричу: «Батюшка, спаси меня, уже, не ровен час, наваждение со мной. Ведь отец Мартирий-то явился ко мне». И только я начала ему второпях, все перепутавши, рассказывать, как тут батюшка ласково взял меня за рук и говорит: «Ну чего ты, мать, испугалась? Нет, не так тебе он, матушка, сказал… А не говорил ли тебе отец Мартирий…» – и тут батюшка, помедлив немного, повторил то, что напоследок открыл мне отец Мартирий. «Иди, спасайся с Богом и молись за него. Великий раб Божий был отец Мартирий».
     
    Так-то, – закончила матушка свое повествование, – и нам грешным нужно во все дни ходить в страхе Божием, чтобы не потерять, упаси Боже, ни одной капли из елея благодати, туне даруемой человеку по неизреченной Его милости».
     
    Беседа наша кончилась. Душа невольно ликовала перед приоткрытой еще одной тайной Божьего домостроительства о спасении рода человеческого. Как хотелось мне в то время из уст самого батюшки услышать подтверждение всего того, о чем старец в беседах со мною никогда не упоминал.
     
    Горячо поблагодарив матушку за этот драгоценный дар моему сердцу, я как на крыльях летел на благословение к старцу. В хибарке уже было достаточно народа, ожидавшего выхода батюшки. Я с несколькими собратьями стал отдельно в приемной. Вскоре послышались столь характерные для батюшки шаркающие шаги, и он медленно вышел в своем обычном подряснике, опоясанном широким поясом, со скуфьей на голове. Помолившись перед образом со словами: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию», – обернулся к нам, держа в руках какую-то печатную брошюру.
     
    – Вот, – сказал он, – С.А. Нилус изволит называть Оптину Божией рекой, а себя – рыбаком, вылавливающим жемчужины из этой реки. И сейчас подарил он нам одну из таких жемчужин (и батюшка протянул руку с брошюркой). Здесь описывается одно явление, бывшее некогда у нас с покойным иеродиаконом Мартирием. Да, великий раб был Божий. Истинного смирения ради не принимал он иерейского сана, с трепетом проходя свое иеродиаконство у престола Божия. Выйдя однажды из нашего храма, вот отсюда (и батюшка указал рукой на видневшийся в окно скитской храм), отец Мартирий взглянул на небо и перед его духовными очами неожиданно открылось дивное видение. Он увидел большой прекрасный строящийся храм, но еще как бы недоконченный, без купола, и далее снова какие-то постройки, и услышал голос: «Когда достроится, тогда конец всему». Да, много тайн было открыто этому чистому сердцем рабу Божию о грядущем, но только не дано ни времени, ни сроком исполнения. Ведь вот храм, который видел отец Мартирий, хотя и был почти достроен, но сколько кирпичиков еще осталось доложить и в какие сроки – этого, кроме Бога, никому неведомо.
     
    И батюшка после этих слов еще раз помолился, благословил нас и тихой старческой походкой пошел далее. (Какая прозорливость!)
    Вы представляете себе, с каким чувством уезжал я на этот раз из Оптиной.
     
    Из книги «Жизнеописания почивших скитян»
  18. OptinaRU
    Для пользы душевной предлагаю вам на рассмотрение псаломские слова: Благ и прав, то есть праведен и правосуден, Господь, сего ради законоположит согрешающим на пути (Пс. 24: 8).
    Что законоположит Господь согрешающим? Законополагает, чтобы каялись, глаголя во Святом Евангелии: покайтеся... аще не покаетеся... погибнете (Лк. 13: 3). Некоторые из христиан от неверия совсем не каются, а некоторые, хотя и каются для порядка и обычая, но потом без страха опять тяжко согрешают, имея неразумную надежду на то, что Господь благ, а другие, имея в виду одно то, что Господь правосуден, не перестают грешить от отчаяния, не надеясь получить прощение.
     
    Тех и других исправляя, слово Божие объявляет всем, что благ Господь ко всем каюшимся искренно и с твердым намерением не возвращаться на прежнее. Несть бо грех побеждают человеколюбие Божие. Напротив, правосуден Господь для тех, которые от неверия или нерадения не хотят каяться; также и для тех, которые, хотя иногда и приносят покаяние, для порядка и обычая, но потом опять без страха тяжко согрешают, имея неразумное упование на то, что Господь благ. Есть и такие христиане, которые приносят покаяние, но не все высказывают на исповеди, а некоторые грехи скрывают и утаивают стыда ради. Таковые, по слову апостольскому, недостойно причащаются Святых Тайн; а за недостойное причащение подвергаются различным немощам и болезням, а немало и умирают. Сказано апостолом: Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая Тела Господня (1 Кор. 11: 29).
     
    Скажут некоторые: как же нам быть, когда мы часто как бы невольно согрешаем от немощи? Иное согрешать от немощи и согрешать удобопростительным грехом, а иное согрешать от нерадения и бесстрашия и согрешать тяжким грехом. Всем известно, что есть грехи смертные, и есть грехи удобопростительные словом или мыслью. Но во всяком случае потребно покаяние искреннее и смиренное, и понуждение, по слову Евангельскому, с твердым намерением не возвращаться на прежнее. Сказано в Отечнике: «Пал ли еси, востани! Паки пал еси, паки востани!»
    Неудивительно падать, но постыдно и тяжко пребывать в грехе.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  19. OptinaRU
    Вся жизнь наша есть великая тайна Божия. Все обстоятельства жизни, как бы ни казались они малы и ничтожны, имеют громадное значение.
    Жизнь сложна; враг сильно нападает на тех, которые желают спастись, но таинства, молитва и крестное знамение разрушают все козни и делают «яко ничесоже». Жизнь – это книга. Листы ее – это события нашей жизни – всех от важных до ничтожных случаев. В нашей жизни нет ничего, что не имело бы значения, только мы-то часто этого и не понимаем, и лишь просветленные Божественной благодатью умы понимают смысл каждого случая. В книге бывают опечатки. В жизни бывают ошибки, часто трудно поправимые, и Господь может исправить их... Книги бывают тоненькие, объемистые и даже многотомные; так и жизнь человека. Часто является вопрос: отчего умирает младенец? Почему живет старец? Отчего, лишь явился на свет человек, заплакал, окрестили его, и Господь берет его жизнь, а другой живет до глубокой старости? Тонка книга младенца, всего несколько листочков, а книга старца многотомна. Все это тайна Божия, которую мы не можем постигнуть.
     
    Мы идем как бы по лезвию ножа, и с обеих сторон простирается пропасть. Страшно ввергнуться в нее! «Блюдите убо, – говорит Апостол, – како опасно ходите» (Ефес. 5, 15). После этой земной жизни нам предстоит экзамен, решающий нашу участь на всю вечность: переэкзаменовок не будет. Науки земные не помогут нам выдержать этот экзамен. Смысл настоящей жизни мы поймем вполне лишь в будущем веке! Как осмотрительно надо относиться к ней, а мы перелистываем нашу жизнь, как книгу – лист за листом, не отдавая себе отчета в том, что там написано. Нет случая в жизни, все творится по воле Создателя. Да сподобит нас Господь этою жизнью приобрести право на вход в жизнь вечную!
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  20. OptinaRU
    Старец Леонид постепенно готовил отца Макария себе в преемники. Поскольку главной, но и самой трудной добродетелью является смирение, старец не уставал воспитывать ее в своем ученике, всячески подвергая испытаниям его терпение, подвергая нападкам, болезненным для человеческого самолюбия, но отец Макарий обычно выдерживал эти испытания, проявляя удивительную кротость.
     
    Автор одного из первых жизнеописаний старца Макария, наместник Троице-Сергиевой лавры архимандрит Леонид (Кавелин) описывает характерную сцену: «...Строитель позвал к себе отца Макария и просил его принять некоторых к пострижению в мантию готовившихся братий. Вменяя просьбу начальника в приказание, отец Макарий ответил на оную соизволением и смиренным поклонением. Придя после того к старцу Леониду, он застал сего духовного вождя по обычаю окруженного множеством вопрошавших о своих духовных нуждах и недоумениях. Отец Макарий кратко поведал ему, зачем звал его настоятель. Пользуясь этим случаем доставить подвижнику-иноку венец терпения, а других воспользовать его смирением, духовно опытный старец с видом строгости спросил о. Макария: «Что ж, ты и согласился?» — «Да, почти согласился, или, лучше сказать, не смел отказываться»,— ответил о. Макарий. «Да, это свойственно твоей гордости!» — сказал старец, возвысив голос, и, притворяясь гневающимся, довольно долго укорял отца Макария. А тот стоял перед старцем с поникшей головой, смиренно ему кланяясь и повторяя по временам: «Виноват! Простите, Бога ради, батюшка!»
     
    Все присутствовавшие, привыкши уважать отца Макария наравне со старцем Леонидом, смотрели на это одни с недоумением, другие с благоговейным удивлением. Когда же старец умолк, отец Макарий, поклонившись ему в ноги, кротко спросил: «Простите, батюшка! Благословите отказаться?» — «Как отказаться? Сам напросился, да и отказаться? Нет, теперь уже нельзя отказываться, дело сделано!» — сказал отец Леонид, вовсе не имевший ввиду лишать духовной пользы тех, которые вверялись духовному руководству опытного наставника. Цель выговора была иная: искусить смирение преуспевшего в оном старца-ученика и, как выше замечено, воспользовать через то других».
     
    Но при этом было очевидно и то, как старец любил и ценил отца Макария. Однажды он так выразился о степени духовного совершенства оптинских подвижников: «Отец Моисей и отец Антоний — великие люди, а Макарий — свят».
     
    Из жития прп. Макария Оптинского
  21. OptinaRU
    Преп. Марк Подвижник пишет: «Пренебрегающего заповедь о молитве постигают самые тяжкие нарушения против заповедей, передавая его одно к другому, как узника». Но, конечно, молитва должна быть правильная. На правильность молитвы необходимо обратить особенное внимание. Неправильная молитва не имеет благих плодов, даже наоборот.
     
    Зависть диавола и всех демонов возбуждает их к исканию гибели человеков и борьбе с ними, особенно во время молитвы рабов Божиих, ибо молитвою правильною человек может получить и получает всякое благо. Порядок борьбы вражией:

    1. Помыслы благовидные – вниманием к ним ум лишается свободы.
    2. Явно греховные помыслы – ум, утратив свободу при первых помыслах, побеждается и вторыми.  
    Отсюда общее правило: во время молитвы отвергать всякий помысел.
    Закон сродства грехов между собою – непрекращаемость брани врага, усиление ее во время нашей молитвы.
     
    Необходимо хранить плод молитвы. Он погубляется, теряется очень часто от празднословия сразу после молитвы и от мечтания, которое есть то же празднословие, но лишь с самим собой. Молчание после молитвы весьма полезно; оно удерживает молитву в уме, сердце и даже на устах вслух себе.
     
    Не всякий может часто становиться на молитву в течение дня. Но понуждать себя на молитву, хотя мысленную, если при людях, всякому возможно. Возможно начинать и оканчивать всякое дело и занятие возношением ума к Богу. Не полезно холодное отношение к делу молитвы. «Отмолился, вычитал, что положено, и свободен. Отбыл повинность свою». Такая молитва не дает благих плодов. А такая молитва и бывает у тех, кто ограничивает свое обращение к Богу только совершением правила или хождением в церковь, не стремясь к тому, чтобы молитва наполнила и осветила всю их жизнь, все их дела. Желаемое настроение молитвенное не сразу достигается, требуются целые годы на приобретение сего, но понуждать себя необходимо, необходимо считать себя постоянно должником пред Богом, как во всех добродетелях, так и в молитве.
     
    Надо стяжать сердечное сознание необходимости молитвы, и чтобы не отгонять от себя молитвенного настроения, надо охранять себя от всякого неблагоговейного слова и поступка, от всего, что нарушает мир душевный, что не по совести, не по закону Божию.
     
    Из завещания прп. Никона Оптинского духовным детям
  22. OptinaRU
    В настоящее время многие живут по плоти, и духовной радости не ищут. Чего прежде всего хотят достигнуть? Во-первых, богатства. Затем – славы. Для достижения же этого ничем не пренебрегают. Господь сказал: "за умножение беззакония, изсякнет любы многих" (Мф. 24, 12). Большинство людей уклонились, отошли от Христа. Людей, не разделяющих их взгляды, люди века сего называют отсталыми, непрактичными.
     
    По переводу слово "непрактичный" – значит, не вор. Например, хотя бы генерал Черняев: боролся с турками, много услуг оказал государству, он был человеком "непрактичным", т.е. не хапнул ни из сербской казны, ни из нашей, хотя и мог бы. За это люди практичные осуждали его, а затем посыпались на него всякие беды. Спаси вас, Господи, быть людьми практичными! Будьте всегда с Господом, Христос посреди нас есть и был, и будет. Людей непрактичных часто упрекают в мнимой гордости: он – гордец, – говорят, и это кажется им истиной. И первых христиан обвиняли в гордости. Приводят их, например, к игемону, и тот требует: поклонись богам!
     
    — Нет, не поклонимся, т.к. мы поклоняемся Единому Богу, создавшему небо и землю, Господу Иисусу Христу.
    — Гордецы вы! Смиритесь перед богами!
    — Никогда!
    И вот обрекают их на мучения. Игемон требует смирения ложного; исполнять его желание – значит, отречься от Христа, что, конечно, невозможно исполнить. И в частной жизни говорят: смирись, живи, как все живут, не будь гордой, не выделяйся от других. Не слушайте этих советов. Некоторые смущаются, отпадают от Христа и гибнут навеки. Спрашиваю иногда посетителей:
     
    — Есть у вас дети?
    — Как же, – отвечают, сыновья и дочери.
    — Как же вы хотите устроить их судьбу?
    — Да так: сына хочу видеть инженером, у него самого к этому наклонность, дочерей замуж за богатых и знатных людей.
    — И вы думаете, что они будут счастливы?
    — Конечно! – отвечают с уверенностью, а о том, как постараться, чтобы дети стяжали Христа, не думают. Говорят, все можно купить за деньги. Да, действительно, хотя и не все, но многое можно купить за деньги, только Христа ни за какие сокровища мира нельзя купить. А без Христа нет жизни, нет спасения.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  23. OptinaRU
    В настоящее время мы имеем благодатную возможность узнать историю общецерковно прославленных святых мучеников и исповедников Оптиной Пустыни, пострадавших в годы гонений. Мученичество и исповедничество – особый дар, и не все могут его вместить. Для этого требуется высокий подвиг христианского самоотвержения и апостольского мужества духа. Исповедничество и мученичество за имя Христово – это венец святой подвижнической жизни христианина, его веры и любви ко Господу, его смирения, кротости и долготерпения.
     
    Несмотря на крайне тяжелое свое положение, страдальцы Христовы не ожесточались против гонителей, не возмущались, не проклинали их, а желали им познания истины и спасения. Во все времена подвиг мучеников как древних, так и новых, крепость их веры и мужество укрепляют верных, особенно во время гонений. С апостольских времен христиане бережно хранят память о страданиях и дне кончины святых мучеников. Их имена и истории их мученичества тщательно записывали для памяти потомства.
     
    Сегодня многим христианам кажется непонятным, почему мучители не задают новомученикам и исповедникам классического вопроса: «Как ты веришь?»; они формально, что называется «под протокол», не принуждают их отрекаться от Христа. Обвинение, выдвинутое против них, внешне выглядит исключительно политическим – занимался ли контрреволюционной, антисоветской деятельностью или нет? Только непонимание истинной цели, которую ставили безбожники в отношении Церкви Христовой, рождает такое безразличие к подвигу новомучеников. По замыслу богоборцев Русская Православная Церковь должна была быть не только запрещена, но и беспощадно уничтожена любыми средствами на всем пространстве нашего Отечества.
     
    Страшные социальные и общественные потрясения и бедствия постигли многие христианские государства в ХХ веке. Годы внешнего относительного благополучия и духовное безразличие ослабили нравственную чистоту, угасили во многих наших соотечественниках духовный огонь веры. Многие думали, что мир будет долгим и забыли о духовном бодрствовании. Такое расслабление печально дало себя знать, когда внезапно разразилось гонение. Как бы не видя перед своими глазами страдания мучеников, не слыша многих слов Господа, многократно предостерегавшего своих учеников быть всегда готовыми к испытаниям, наши соотечественники за немногим исключением не могли и помыслить, что массовые страдания за веру могут повториться в век расцвета «культуры, свобод и цивилизации».
     
    И как жаль, что ныне живущие христиане поверхностно охватывают своей душой подвиги новых мучеников и исповедников, почти не усваивают их себе, как необходимое условие деятельного восхождения к небесным обителям. Теперь для нас особенно близким должен стать подвиг новомучеников и исповедников Российских. Поревнуем их великому подвигу стояния за веру Христову, их самоотверженному исповеданию веры во Христа. Преклонимся и мы перед нашими сродниками – новомучениками и исповедниками Российскими, во времена лютых гонений с твердостью и непреклонностью исповедавших имя Христово, почтим их память и помолимся им, чтобы они утвердили нас быть мужественными в исповедании веры, чтобы Господь их ходатайством помиловал всех нас.
     
    Протоиерей Максим Максимов
     
    ***
    Из жития прпмч. Серафима Оптинского
     
    Преподобномученик Серафим (Гущин) родился 22 декабря 1872 года в селе Нагулино Балахнинского уезда Нижегородской губернии в семье мелкого волжского судовладельца Григория Гущина и в крещении был наречен Стефаном. Получив начальное образование у частного учителя, Степан в 1888 году устроился конторщиком на железную дорогу в Нижнем Новгороде. В 1893 году он был призван в армию и служил в звании унтер-офицера. По окончании срока службы он вернулся на прежнее место работы – в железнодорожную контору в Нижнем Новгороде.
     
    В 1908 году Степан Григорьевич оставил мирскую службу и поступил трудником в Оптину Пустынь. 29 октября 1911 года он был определен в число братии послушником. 24 мая 1915 года послушник Стефан был пострижен в монашество с именем Серафим и некоторое время проходил послушание синодичного.
     
    Наступило время гонений на Русскую Православную Церковь от безбожных властей и началось постепенное закрытие Оптиной и аресты среди ее насельников. В 1921 году монах Серафим был рукоположен во иеродиакона и стал служить вместе с иеромонахом Никоном (Беляевым) в Казанском храме, оставленном властями монахам для богослужений. В 1923 году ради сохранения обители и монашеского образа жизни из монахов и послушников была организована артель, но властями была оспорена законность религиозно-трудовой формы существования при советской власти, и в том же году артель была закрыта, а ее имущество передано музею, при котором было разрешено остаться лишь небольшому числу братии. Настоятель Оптиной Пустыни архимандрит Исаакий (Бобраков) благословил здесь остаться служить иеромонаху Никону и иеродиакону Серафиму. В июне 1924 года храм был закрыт, и братия перебралась жить в Козельск, где еще оставался для богослужений городской собор. В 1924 году иеродиакон Серафим был рукоположен во иеромонаха и стал служить в храме в городе Лихвине Черепетского района, а с 1 января 1937 года в храме Покрова Божией Матери в селе Покровском Перемышльского района Калужской области.
     
    Наступил последний период жизни смиренного монаха, переходившего из храма в храм по мере их закрытия и уничтожения. За два десятилетия гонений путь христианского спасения стал твердым и определенным: невозможность что-либо изменить во внешней жизни сосредотачивала человека на церковном служении и спасении души.
    Иеромонах Серафим был арестован в день 20-летия годовщины захвата власти безбожниками и начала одного из самых жестоких гонений на Православную Церковь – 7 ноября 1937 и заключен в одну из тюрем в Черепетском районе.
     
    Были допрошены дежурные свидетели – жители Перемышльского района и села Покровского. Один их них показал, будто отец Серафим в преддверии всесоюзной переписи, в которой был поставлен вопрос и о вере, говорил, что это делается для того, чтобы узнать, сколько в России осталось верующих и закрыть оставшиеся церкви, и он говорил жителям, чтобы они не писались неверующими. Другой свидетель показал, будто отец Серафим ему рассказал, что его вызывал к себе председатель сельсовета и спросил, за кого он будет голосовать, на что он ответил: неужели же он будет голосовать против религии, которую коммунисты притесняют.
     
    Иеромонах Серафим был допрошен сразу же после ареста, 7 ноября.
     
    – В июле 1937 года вы высказывали террористические настроения против коммунистов. Признаете это? – спросил его начальник Перемышльского районного отдела НКВД.
    – Я этого не признаю, так как с моей стороны террористических высказываний против коммунистов не только в июле месяце, но и в другое время не было, – ответил иеромонах Серафим.
    – А клевету на советскую власть, которую вы возводили, вы признаете?
    – С моей стороны клеветы на советскую власть никогда не возводилось, поэтому я не могу признать этих обвинений.
    – В августе 1937 года вы вели контрреволюционную агитацию против предстоящих выборов в Верховный Совет. Дайте показания по этому вопросу.
    – Я контрреволюционной агитации против предстоящих выборов в Верховный Совет в августе не вел. В разговоре по этому вопросу я только сказал, что мне это безразлично, так как я выбирать не собираюсь и обойдутся без меня.
    – Вы говорите неправду, так как по этому же вопросу в сентябре сего года вы призывали население голосовать против коммунистов и в то же время наводили клевету на советскую власть. Требуем от вас сказать правду и не обманывать следствие.
    – Я решительно утверждаю, что с моей стороны контрреволюционной агитации против предстоящих выборов не велось. Население голосовать против коммунистов я не призывал и на советскую власть не клеветал.
     
    11 ноября 1937 года материалы следствия были рассмотрены начальником Перемышльского районного отдела НКВД и переданы на решение тройки НКВД. 19 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Серафима к расстрелу. Иеромонах Серафим (Гущин) был расстрелян в тот же день, что и управляющий Калужской епархией архиепископ Августин (Беляев) и архимандрит Оптиной Пустыни Иоанникий (Дмитриев) – 23 ноября 1937 года и, так же как и они, погребен в общей безвестной могиле.
     
     
    Из собрания игумена Дамаскина (Орловского)
     
    Жития новомучеников и исповедников Оптиной Пустыни
  24. OptinaRU
    Ты пишешь, что трудна борьба со страстями. Да это не ново. Познавши их лютость, будешь благоискуснее и смиреннее. Так как и яростный воспаляется своею яростью и лишается спокойствия при случаях, тревожащих его; равно и другие страсти, кои мы усвояем своими навыками, бывают нашими мучителями: славолюбие и честолюбие наносят великую скорбь и болезнь человеку, когда видит он уничижение; плотская страсть, кто оной поработится, лишает покоя своего раба; а сребролюбие, кажется, весь состав душевный преображает в себя. Случающиеся искушения кажутся им выше меры посланными, потому что страсти сии так в них укачествовались, что почти в естество претворились. Кто ж сему причиною, как не они?
     
    Когда еще маленьких нас оскорбляют или делают что противное нам, то мы, ничем другим не могши себя удовлетворить, берем плачем; далее и далее, все то же и то же. То же и в возрасте. Горько, что меня огорчают, — я плачу, и плачу горько; это бывает мне в навык, и уже как бы невольно сим увлекаюсь от расслабления чувств. Что ж это значит? Не действие ли этой же яростной части? Только в разных формах…
     
    Все, чем мы страждем от бывающих нам неприятностей и скорбей, суть плоды нашего внутреннего устроения и награда за содеянные грехи. По всему имеем долг пить чашу полыни судеб Божиих, как за грехи, к очищению, так и для исправления нашего устроения. Когда бы мы были в благом устроении, то радовались бы об оскорблении нас, по заповеди Господней; но мы не только сего не творим, но еще и противимся воле Божией, взыскуя от ближних исполнения заповедей, сами и перстом не касаясь.
     
    Из писем прп. Макария Оптинского
  25. OptinaRU
    Какой ангельский язык может выразить все значение Иисусовой молитвы?
    Не человеческому языку говорить о ней. Но какой же это ангельский язык? И есть ли такой язык? Конечно, есть. Но мы не можем представить себе его свойств, ибо он состоит не из звуков, там ведь не будет ничего чувственного. Знаем мы, что люди часто понимают друг друга без слов; есть язык и глаз – люди смотрят друг на друга и понимают, хотя между ними ничего не было сказано. Есть язык жестов, которыми объясняются с глухонемыми.
     
    Каков будет ангельский язык, мы не знаем. И вот только ангельского языка будет достаточно, чтобы выразить значение Иисусовой молитвы. Понятно оно только тем, кто на опыте узнал его.
     
    Я долго не мог понять, что такое соединение ума с сердцем. В сущности говоря, это значит соединение всех сил души воедино для устремления их всех к Богу, что невозможно при разъединенности их. Этот закон единения и усматриваю не только в этом случае – в молитве Иисусовой, а везде. Например, когда на войне с врагом не будет у нас сплоченной силы, то враг, нападая то на один отряд, то на другой, вскоре победит всю армию, уничтожая один отряд за другим. Подобно этому и солнце, светя на землю, не может ничего зажечь, ибо лучи его рассыпаются по всей поверхности земли и, в частности, какого-нибудь места. Но если мы возьмем стекло увеличительное, и этим стеклом сосредоточим все лучи в одной точке, то подложенное туда дерево, бумага или еще что-либо воспламеняются. То же самое можно сказать о музыке. Какую имеет красоту нота или звук, взятые в отдельности или в беспорядке? Можно сказать никакой. Но эти же самые звуки в произведениях гениальных художников-поэтов воспринимают великую силу и красоту. Про живопись и другое я уже не буду говорить...
     
    В таких беседах с вами я не ограничусь этим, я пойду далее. Это такой узел, что сколько его не развязывай, он все будет узлом. Молитва Иисусова не имеет пределов... Ум, когда упражняется в чтении Св. Писания и молитве и тому подобном, очищается от страстей и просветляется. Когда же погружен только в земное, то он становится как бы неспособным к пониманию духовного.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
×
×
  • Создать...