Перейти к публикации

иером. Даниил

Модераторы
 Просмотреть профиль  Активность

  • Публикации

    1 299

  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    11

Записи блога, опубликованные пользователем иером. Даниил

  1. иером. Даниил
    Если кто на дороге внезапно встретит убийство, изменяется в лице и ужасается в сердце; а мы, читая, что апостолы умерщвлены и пророки побиты камнями, думаем, что напрасно об этом говорится. И что я говорю о пророках и апостолах? Слышим, что Сам Бог Слово за грехи наши пригвожден к древу и умерщвлен, но смеемся, предаваясь рассеянию.
     

    * * *


     
    Итак, вникни умом своим в слова эти, да коснется слуха твоего сказанное Господом, если только веришь Ему; а Он сказал, что в день оный дадим ответ и о праздном слове (Мф.12:37). И этого слова Господа достаточно, если трезвен будет ум наш. А кто не разумеет написанного и не слушает читаемого, тот подобен трубе, которая принимает в себя воду и не чувствует, как вода протекает в ней.
     
    Прп. Ефрем Сирин
  2. иером. Даниил
    «В молодости своей еще юнкером, инженерным офицером, находясь часто в кругу современных литераторов и пользуясь особым расположением одного из них, Гнедича, Преосвященный Игнатий принял за правило и часто повторял совет Гнедича: чтоб сочинения, писанные до сорока лет, без всякого исключения считать решительно неоконченными, в том убеждении, что с этих только лет в авторе может быть признаваема достаточная зрелость ума, опыта и вкуса, а потому все, вышедшее из-под пера до сорока лет, следует не издавать печатно, а оставлять до упомянутого периода жизни, в который, пересмотрев сочинение, переправить оное и тогда произнести о нем свой суд или отдавать в печать, или уничтожить. Это правило, которого держался Преосвященный Игнатий, служит объяснением того, почему он, говоря о своих сочинениях, считает все, написанное им до сорока лет, как бы несуществующими, а те, которые написаны им в сорокалетнем возрасте, он признает незрелыми относительно настоящей духовной высоты его понимания».
     
    Из предисловия к письмам свт. Игнатия (Брянчанинова)
  3. иером. Даниил
    Особенное внимание должно обратить на действие в нас тщеславия, которого действие на кровь очень трудно усмотреть и понять. Тщеславие почти всегда действует вместе с утонченным сладострастием и доставляет человеку самое тонкое греховное наслаждение. Яд этого наслаждения так тонок, что многие признают наслаждение тщеславием и сладострастием за утешение совести, даже за действие Божественной благодати. Обольщаемый этим наслаждением подвижник мало-помалу приходит в состояние самообольщения, признавая самообольщение состоянием благодатным, он постепенно поступает в полную власть падшего ангела, постоянно принимающего вид Ангела светлого, делается орудием, апостолом отверженных духов.
     
    Из этого состояния написаны целые книги, восхваляемые слепотствующим миром и читаемые не очистившимися от страстей людьми с наслаждением и восхищением. Это мнимо духовное наслаждение есть не что иное, как наслаждение утонченными тщеславием, высокоумием и сладострастием.
     
    Не наслаждение - удел грешника: удел его - плач и покаяние. Тщеславие растлевает душу точно так же, как блудная страсть растлевает душу и тело. Тщеславие делает душу не способной для духовных движений, которые тогда начинаются, когда умолкнуть движения душевных страстей, будучи остановлены смирением. Потому-то святыми Отцами предлагается в общее делание всем инокам, в особенности занимающимся молитвой и желающим преуспеть в ней, святое покаяние, которое действует прямо против тщеславия, доставляя душе нищету духовную.
     
    Уже при значительном упражнении в покаянии усматривается действие тщеславия на душу, весьма сходное с действием блудной страсти. Блудная страсть научает стремиться к непозволительному совокуплению с постороннею плотью, и в повинующихся ей, даже одним услаждением нечистыми помыслами и мечтаниями, изменяет все сердечные чувствования, изменяет устроение души и тела; тщеславие влечет к противозаконному приобщению славе человеческой, и, прикасаясь к сердцу, приводить в нестройное сладостное движение кровь - этим движением изменяет все растворение (расположение) человека, вводя в него соединение с дебелым и мрачным духом мира, и таким образом отчуждая его от Духа Божия. Тщеславие в отношении к истинной славе есть блуд. “Оно, - говорит святой Исаак Сирин, - на естества вещей блудным видением взирает”. Сколько оно омрачает человека, как делает для него приближение и усвоение Богу затруднительным, это засвидетельствовал Спаситель: Како вы можете веровати, сказал Он тщеславным фарисеям, искавшим похвалы и одобрения друг от друга, и от слепотствующего человеческого общества, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единого Бога, не ищете?
     
    Так называемое преподобными Иоанном Лествичником и Нилом Сорским гордостное усердие к преждевременному исканию того, что приходит в свое время, можно непогрешительно отнести к страсти тщеславия при непременном содействии крови; кровь разгорячают и приводят в движение тщеславные помыслы, а тщеславие, обратно, растит и размножает обольстительные мечты и напыщенное мнение о себе, именуемое Апостолом дмением плотскаго ума, без ума дмящагося.
     
    Свт. Игнатий (Брянчанинов). Аскетические опыты. Том II
  4. иером. Даниил
    Участь, постигшая отцов и братий моих, постигнет и меня. Умерли они: умру и я. Оставлю келью мою, оставлю в ней и книги мои, и одежды мои, и письменный стол мой, за которым проводил я многие часы; оставлю все, в чем нуждался или думал нуждаться во время земной жизни. Вынесут мое тело из этих келий, в которых живу, как бы в преддверии к другой жизни и стране; вынесут мое тело и предадут земле, послужившей началом для тела человеческого. Точно то же постигнет и вас, братия, которые читаете эти строки. Умрете и вы: оставите на земле все земное; одними душами вашими вступите в вечность.
     
    Святитель Игнатий (Брянчанинов)
    † 12 мая 1867 г.
  5. иером. Даниил
    Упражнение молитвою Иисусовою святой Давид, точнее же Дух Святый устами Давида, предлагает всем христианам, без исключения: ца́рие земстии и вси лю́дие, кня́зи и вси судии́ земстии, юноши и девы, старцы с ю́нотами, да восхвалят имя Господне, яко вознесеся имя Того единаго (Пс. 148:11; Пс. 148:2; Пс. 148:3). Буквальное понимание исчисленных здесь состояний будет вполне непогрешительным; но существенное значение их — духовное. Под именем людей разумеются все христиане; под именем царей — христиане, сподобившиеся получить совершенство; под именем князей — достигшие весьма значительного преуспеяния, судьями названы те, которые еще не стяжали власти над собою, но ознакомлены с Законом Божиим, могут различать добро́ от зла, и, по указанию и требованию Закона Божия, пребывать в добре, отвергая зло. Девою обозначается беспристрастное сердце, столько способное к молитве. Старцами и юношами изображены степени деятельного преуспеяния, которое очень отличается от преуспеяния благодатного, хотя и первое имеет свою весьма знаменательную цену; достигший совершенства в благочестивой деятельности назван старцем, возведенный в благодатное совершенство — царем.
     
    Свт. Игнатий (Брянчанинов). Слово о молитве Иисусовой
  6. иером. Даниил
    6 мая 2011 г.
    Климик И.
    Портал «Богослов.Ru» публикует доклад, представленный на семинаре кафедры Богословия МДА по проблемам биоэтики, прошедшем 7 февраля 2011 года под руководством заслуженного профессора М.С. Иванова. Когда и каким образом происходит «одушевление» зарождающегося плода? Появляется ли душа до возникновения тела? Сотворяется ли она из ничего или рождается от душ родителей? В материале рассмотрены свидетельства святых отцов и церковных писателей относительно этих вопросов.
     
    Одним из ключевых мировоззренческих вопросов при этической оценке различных манипуляций с человеческими зародышами в современной биомедицине является вопрос о том, когда и каким образом происходит «одушевление» зарождающегося плода и когда человеческий плод уже необходимо считать человеком. Для разрешения его мы обратимся к свидетельству Священного Предания Церкви, выраженного в творениях святых отцов и церковных писателей. Причём при нашем цитировании их для лучшего уяснения смысла и контекста мысли автора нередко сами приводимые фрагменты будут довольно обширными.
     
    В «Православном догматическом богословии» протоиерей Н. Малиновский пишет: «Образ происхождения человеческих душ составляет тайну, относительно которой возможны лишь только гадания или предположения. В Откровении об этом не находится прямого и ясного учения, а имеющиеся в нём указания не настолько ясны, чтобы определённо разрешали вопрос. Поэтому ещё в христианской древности по вопросу о происхождении душ высказано было несколько мнений, разделяемых и ныне. Таковы: а) мнение о предсуществовании душ, б) мнение о творении душ и в) мнение о рождении душ от душ родителей»[1]. Последнее мнение из перечисленных ещё называют традуционизмом или генерационизмом. Второе мнение из перечисленных называют креационизмом, подразумевая под ним творение душ «из ничего». Каждое из указанных мнений имеет свои разновидности, на что указывал ещё свт. Григорий Нисский († ок.395)[2], потому данное деление мнений следует считать условным.
     
    1. Святые отцы и церковные писатели о происхождении души
     
    Церковный писатель V в. Немесий Эмесский, указывая на слова Писания: почил (Бог) в день седьмой от всех дел своих (Быт. 2: 2-3), вслед за Оригеном († 254) делает вывод, что «души теперь не происходят»[3], т.е. что они предсуществуют, и что слова Писания: Отец Мой доныне делает (Ин. 5: 17) «сказаны не о творении, а о Промышлении» Божием[4]. Объясняя, чт? он подразумевает в данном случае под действием Промышления Божия, Немесий отвергает теорию традуционизма: «Дело Промышления – через взаимное рождение сохранять бытие тленных (разрушимых) тварей <…>, а самое достойное дело творения – создавать из ничего. Итак, если души происходят через взаимное рождение, т.е., действием Промысла, то они разрушимы, как и все остальное, что происходит через преемство рода»[5]. Таким образом, для отвержения традуционизма Немесий использует аргумент, что всё, что рождается, обязательно должно быть смертным[6]. Отвергая же традуционизм, он становится на позиции Оригена, утверждавшего предсуществование душ. Таковое мнение несколько позднее, вместе с другими заблуждениями Оригена, было осуждено на V Вселенском Соборе. Учебники догматики приводят определение этого Собора: «Церковь, последуя божественным словам, утверждает, что душа творится вместе с телом, а не так, чтобы одна творилась прежде, а другое после, по лжеучению Оригена»[7].
     
    Об образе происхождения душ задумывались практически все святые отцы. Так, свт. Григорий Богослов († 389) в следующих словах высказывает традуционистский взгляд на происхождение души: «…тело берется от плоти, душа же примешивается недоведомым образом, привходя извне в перстный состав, как знает сие Соединивший, Который и в начале вдохнул ее и сопряг образ Свой с землей. А иной, пришедши на помощь моей песни, смело и следуя многим, присовокупит и следующее рассуждение. Как тело, первоначально растворенное в нас из персти, соделалось впоследствии потоком человеческих тел и от первозданного корня не прекращается, в одном человеке заключая других, так и душа, вдохнутая Богом, с сего времени сопривходит в образуемый состав человека, рождаясь вновь, из первоначального семени уделяемая многим и в смертных членах всегда сохраняя постоянный образ»[8]. И в другом месте: «Сперва заключался я в теле отца, потом приняла меня матерь, но как нечто общее обоим; а потом стал я какая-то сомнительная плоть, что-то не похожее на человека, срамное, не имеющее вида, не обладающее ни словом, ни разумом; и материнская утроба служила мне гробом»[9]. Приведенные слова святителя становятся объяснимыми, если творческое повеление плодитесь и размножайтесь (Быт. 1: 28) понимать действующим и поныне (и поныне производящим души), как хорошо объясняет свт. Филарет Московский († 1867): «Един Бог есть Основатель всякой твари; и в Нем Едином её глубочайшее основание. Всякая вещь стоит на том, на чем поставлена в начале. Посмотри в дальнозрительное стекло духа пророческого, и увидишь. Сказал Бог: да будет свет. И стал свет (Быт. 1: 3). Тоже и для каждой последующей твари. И так сказал Бог: да будет – вот коренное начало всех вещей! Сила Божия, слово Божие – вот глубочайшее основание их бытия и благобытия! Ибо не должно воображать слово Божие подобным произносимому слову человеческому, которое, вышед из уст, тотчас прекращается и в воздухе исчезает. В Боге нет ничего прекращаемого, ничего исчезающего: слово Его исходит, но не преходит: слово Господне пребывает вовек (1 Пет. 1: 25). Творческое слово есть как адамантовый мост, на котором поставлены и стоят твари под бездной Божией бесконечности, над бездной собственного ничтожества»[10]. Следовательно, даже если Священное Писание и говорит, что Бог образует дух человека внутри него (Зах. 12: 1), что Он создал сердца всех человек (Пс. 32: 15), что по смерти дух человека возвратится к Богу, Который дал его(Еккл. 12: 7) и что Он даёт дыхание людям и дух ходящим по земле (Ис. 42: 5), однако творение это следует понимать в силу единожды сказанного творческого слова. Точно так же становится понятным, каким образом следующие слова свт. Григория Богослова не противоречат его словам, приведенным выше: «Человек бывает отцом не целого человека, как говорят это, но только плоти и крови – того, что есть в человеке гибнущего; душа же – дыхание Вседержителя Бога, приходя совне, образует персть, как знает сие Соединивший их, Который вдохнул душу первоначально и сочетал образ Свой с землей. Подтверждением слов моих служит собственная любовь твоя, которая неполна, потому что ты любишь в детях не душу, а одно тело; сокрушаешься, когда тело изнемогает, и радуешься, когда оно цветет. Отец и досточтимая матерь больше болезнуют сердцем о неважных телесных недостатках в детях, чем о важных пороках и великих недостатках душевных. Ибо телу они родители, а душе – нет. Если и я называю тебя матерью, то это относится к худшей части»[11].
     
    Идея о том, что души творятся «постепенно, по мере образования телесных организмов»[12], встречается у подавляющего большинства святых отцов. При этом, как заметил ещё блж. Августин († 430), если отвергнуть совершенно традуционизм, то в таком случае непонятно, каким образом первородный грех передаётся от Адама его потомкам[13]. Аналогичную оговорку делает и свт. Лев Великий († 461), когда говорит, что кафолическая вера «исповедует, что каждый человек по своему телу и душе образуется и одушевляется в матерней утробе Творцом всяческих, так, впрочем, что остаётся зараза греха и смерти, переходящая от прародителя на потомство»[14]. Таким образом, мы приходим к двойному противоречию, на которое указывал ещё свт. Григорий Двоеслов († 604): «Если душа рождается от субстанции Адама, то почему же она и не умирает вместе с плотью? А если вместе с плотью не рождается, то почему она в этой заимствованной от Адама плоти и подчинена грехам?»[15] Как видим, на первое указанное святителем противоречие указывают все те, кто желает опровергнуть традуционизм (Ориген, Немесий Эмесский и др.), а на второе – все те, кто не соглашается с креационизмом, т.е. мнением, что новые души творятся Богом «из ничего». Однако обратимся ещё к некоторым свидетельствам святых отцов и церковных писателей, чтобы учесть дополнительные смысловые оттенки, прежде чем станем делать выводы.
     
    Блж. Иероним Стридонский († 420), указывая на приведенные выше слова Священного Писания в пользу креационизма (Ин. 5: 17; Зах. 12: 1; Пс. 32: 15) и отбрасывая мнение о предсуществовании и традуционизм, говорит, что «Бог постоянно творит души»[16]. При этом блж. Иероним, как и блж. Августин[17], отвергает укор приверженцев строгого традуционизма креационистам в том, что, если Бог творит души во время зачатия, то это в случае прелюбодеяния или кровосмешения недостойно Бога: «…рождение от прелюбодеяния – вина не того, кто родится, но того, кто рождает»[18]. Немесий Эмесский, указывая на подобный довод традуциониста Аполлинария Лаодикийского († ок.390), приблизительно так же отвергает его[19].
     
    Интересно также отметить, что такой традуционист, как Тертуллиан († 220/240), придерживался традуционизма совсем не по той причине, что творение душ в случае прелюбодеяний недостойно Бога. Он указывает, что в таком случае виновны преступники, а не Бог: «Природу нужно почитать, а не стыдиться. Совокупление позорится похотью, а не обстоятельствами, при которых оно совершается. Непристойно отклонение, а не нормальное состояние, поскольку последнее благословлено Богом: Плодитесь и размножайтесь (Быт. 1: 28), уклонение же проклято, – прелюбодеяния, разврат и публичные дома»[20]. Традуционизм Тертуллиана вытекает из его несколько вещественного представления о душе и его концепции душевного семени: «Душа – из дуновения Бога. <…> Так как при сотворении два различных и разделённых начала, ил и дуновение, образовали одного человека, две соединённые в одно сущности своё семя также смешали и передали затем эту форму человеческому роду для его продолжения, чтобы и теперь два начала, пусть различных, однако также соединённых вместе изливались и <…> вместе из обеих сущностей производили человека, в котором, в свою очередь, будет его семя по роду его (ср. Быт. 1: 11-12), как предназначено всему, что порождает. Итак, из одного человека происходит всё это изобилие душ, поскольку природа выполняет, надо думать, Божие предписание: Плодитесь и размножайтесь (Быт. 1: 28). Ведь и в самом вступлении к одному из дел: сотворим человека (Быт. 1: 26) были предсказаны все потомки употреблением множественного числа: и да владычествуют они над рыбами морскими (Быт. 1: 26). В этом нет ничего удивительного: в семени – залог будущих посевов»[21]. Уподобление Тертуллианом способа образования душ тому способу, которым появляются новые организмы, встретило резкое неприятие со стороны святых отцов и других церковных писателей. В таком уподоблении они усматривали примесь материалистического учения еретиков-люцифериан, полагавших, что душа происходит от того же семени родителей, от которого происходит и тело[22]. Относительно же времени появления души в человеке учение Тертуллиана православно: «Мы признаём, что жизнь начинается с момента зачатия, так как утверждаем, что душа существует с момента зачатия; ведь жизнь появляется с того момента, с какого появляется душа. Следовательно, одновременно соединяется для возникновения жизни то, что одновременно разъединяется, чтоб вызвать смерть»[23].
     
    Желание дистанцироваться от крайностей Тертуллиана мы видим не только у блж. Иеронима и блж. Августина. Более близкий по времени к Тертуллиану Лактанций († ок.325) также всячески старался опровергнуть его традуционизм. Однако при этом сам не избежал ошибок. Так он писал: «Можно рассмотреть, рождается ли душа от отца, или, скорее, от матери, или же от того и другого родителя. Своим рассуждением я лишу этот вопрос туманности. Ни одна из этих трёх [догадок] не является верной, так как души не рождаются ни от обоих родителей, ни от одного из них. Ибо тело может рождаться от тел, когда нечто соединяется из двоих тел, душа же не может [родиться из соединения двух душ], так как от тонкого и неуловимого ничего не может отделиться. Рождение душ подвластно одному только Богу. <…> От смертных не может родиться ничего, кроме смертного. И не должен считаться отцом тот, кто совершенно не чувствует, что он вдохнул или перелил из своей [души] душу [ребёнку], и если бы даже чувствовал, то не имеет представления когда или каким образом это случилось. Из этого явствует, что душа даётся не от родителей, но от одного и общего для всех Отца, Который единственно знает закон и причину рождения, ибо только Он и созидает. В самом деле, земной родитель не может ничего, кроме как под влиянием страсти наслаждения излить или принять в себя влагу тела, содержащую материю рождения, и больше ничего. А потому они молят, чтобы у них родились дети, поскольку не сами рождают. Всё остальное зависит уже от Бога, а именно: зачатие, формирование плода, вдохновение души, благополучные роды и всё, что служит сохранению человека»[24]. Как видим, первый аргумент Лактанция против традуционизма основывается на утверждении о простоте и неделимости души. Его будет позже (в V в.) приводить и Немесий Эмесский[25]. Однако этот аргумент вступает в противоречие со святоотеческой концепцией тела до грехопадения и после воскресения. Ведь такое тело, будучи сложным и делимым (Ева, например, взята из ребра Адама), совсем не предназначено для тления. Следовательно, оно пример существа сложного и делимого, но при этом чуждого тления. И поэтому предположение традуционизма, вступив в логическое противоречие с простотой души, само по себе не приводит ещё к выводу о разрушимости или тленности субстанции души. Более того, указанное противоречие с простотой души может быть снято «смягчением» строгого традуционизма, т.е. признанием особенного божественного действия при зачатии нового человека – такого действия, которое и творит новую душу из душ родителей. На спорность понимания Лактанцием простоты души указывают также следующие слова блж. Августина: «Природа же духовная, как, например, душа, в сравнении с телом более проста; но если не сравнивать её с телом, то она сложна, [ведь] она также не проста. Ибо она потому более проста, нежели тело, что не занимает места в пространстве; [и она более проста потому] что она – в каждом теле во всём вся, и в любой части его [также] вся. Поэтому когда что-либо происходит в какой-либо мельчайшей частичке тела, что может чувствовать душа, то, хотя это и не происходит во всём теле, всё же она вся чувствует [это], ибо ей это открывается всей. Однако, поскольку даже в душе одно дело – быть искусным, другое – безыскусным, третье – проницательным, и [поскольку] одно дело – желание, другое – страх, третье – радость, четвёртое – печаль; а [также поскольку] в природе души неисчислимым образом могут обнаруживаться неисчислимые [переживания], одни – отдельно от других, другие – более сильные, нежели третьи; постольку ясно, что [её] природа не проста, но сложна. Ибо нет ничего простого, что было бы изменчивым; всё же творение изменчиво»[26].
     
    Более того, при принятии гипотезы «смягчённого традуционизма» перестают работать и другие аргументы Лактанция. Так, при допущении действия Божия, творящего новую душу из душ смертных родителей, становится возможным произойти от них новой бессмертной душе. Объяснимым также становится то, почему родители не чувствуют себя (и не являются в полном смысле слова) родителями собственно души ребёнка, но только его тела. В этом смысле становятся понятными и свидетельства прочих святых отцов по данному вопросу.
     
    Так, свт. Кирилл Александрийский († 444) пишет следующее: «Хотя матери всех тех, кто находятся на земле, по природе служат появлению на свет, имея во чреве плоть, которая мало-помалу уплотняется и посредством неких невыразимых Божественных действий развивается и достигает совершенного человеческого облика (?????), однако духа этому живому существу посылает Бог тем способом, какой Он Сам знает. Ибо Он созидаетдух человека в нём (Зах. 12: 1), согласно изречению пророка. У плоти же – иной логос, и точно также иной и у души. И хотя они стали матерями только тел из земли, тем не менее, говорят, что при своём рождении они родили целое живое существо, то есть из души и тела, а не часть. И нельзя сказать, к примеру, что Елисавета хотя и “плотородица”, но не “душеродица”, ведь она родила Крестителя одушевленным, и человека – как единое из двух, то есть из души и тела. Согласимся, что нечто подобное совершилось и при рождении Единородного. А именно, хотя Единородное Слово, как я сказал, рождено из сущности Бога и Отца Его, но коль скоро Оно, приняв плоть и усвоив Её Себе, назвалось Сыном Человеческим и стало подобным нам, то вполне уместно, думаю я, и даже необходимо исповедовать, что Оно по плоти рождено через жену. Это совсем то же, как душа человека рождается вместе с собственным телом и считается с ним чем-то одним, хотя в сравнении с ним она и постигается и существует как иная по природе, согласно своему логосу. И если кто захочет сказать о матери такого-то, что она “плотородица”, но не “душеродица”, это будет совершенное пустословие, ибо она родила, как я сказал, живое существо, искусно составленное из неподобных [друг другу частей], хотя и из двух, но одного человека. Притом каждое из этих двух остаётся тем, что оно есть, но они словно стекаются в природное единение и как бы смешивают друг с другом то, что является собственным у каждого»[27]. Особенностью мысли святителя является акцент на целостности человека, притом что составляющие его душа и тело имеют различные логосы. На важность понимания характера целостности человека, состоящего из двух различных природ души и тела, указывал её сщмч. Ириней Лионский[28]. Как и свт. Горигорий Богослов[29], свт. Кирилл указывает на непостижимость образования духа человека Богом, что само по себе, конечно же, также не означает, что Бог творит каждую душу ex nihilo.
     
    Сходным образом о происхождении душ высказывается и свт. Иоанн Златоуст († 407): «Душа не рождается и не рождает, и не знает какого-либо отца, кроме Того, Кем сотворена»[30]. Однако свт. Иоанн – один из немногих авторов, который развивает концепцию неодновременного, более позднего появления души в человеке по сравнению с его телом. Интересна и сама концепция души у святого, которую он, если буквально понимать его слова, сводит лишь к жизненной силе: «Вдуну, – говорит, – в лице его дыхание жизни, и бысть человек в душу живу (Быт. 2: 7). Что значит: вдуну дыхание жизни? То, что Он восхотел и повелел, чтобы это созданное тело имело жизненную силу, которая у этого животного бысть в душу живу, то есть действующую и могущую выказывать свое искусство посредством движения членов. Усматривай и в этом различие между созданием этого чудного разумного животного и созданием бессловесных. О них Бог говорит: да изведут воды гады душ живых (Быт. 1: 20) – и тотчас произошли из вод одушевленные животные. И относительно земли опять таким же образом: да произведет земля душу живу (Быт. 1: 24). С человеком было не так, но прежде созидается тело из персти, а потом дается ему жизненная сила, которая и составляет существо души. Поэтому и относительно бессловесных сказал Моисей, что кровь его душа его есть (Лев. 17: 11). А в человеке есть бестелесная и бессмертная сущность, имеющая великое преимущество пред телом, и именно такое, какое прилично (иметь) бестелесному пред телом. Но, может быть, скажет кто: для чего же, если душа выше тела, низшее созидается прежде, а потом уже высшее и важнейшее? Не видишь ли, возлюбленный, что и с (прочим) созданием было то же самое? Небо и земля, солнце и луна, и все прочее, а также неразумные животным были уже сотворены, и после всех их – человек, которому надлежало владычествовать над всеми этими тварями. Подобным образом и при сотворении самого человека прежде является тело, а потом уже, что драгоценнее (его) – душа. Как бессловесные, предназначенные и на пользу и на службу ему, создаются прежде человека, чтобы тот, кому надлежало пользоваться ими, имел уже готовую услугу, так и тело создается прежде души, чтобы, когда по неизреченной мудрости Божией, создана будет, душа, можно ей было показать свою деятельность движением тела»[31].
     
    Как видим, свт. Иоанн Златоуст обосновывает более позднее появление у зародыша души порядком создания видимых тварей. Подобную концепцию (и тот же аргумент) высказывает ещё один представитель антиохийского богословия – блж. Феодорит Кирский († 457): «Церковь, покорствуя словесам Божиим, <…> сказует, что душа создана вместе с телом, и не в вещественном семени имеет начало своего создания, но изволением Творца приходит в бытие по образовании тела. Ибо божественный Моисей сказал, что сперва создано тело Адамово, а потом вдунул Бог душу. <…> Сим означается естество души, а именно, что душа есть дух разумный и мыслящий. И в законах сей же Пророк ещё яснее научил нас, что сперва образуется тело, а потом вдыхается душа; ибо об ударившем непраздную сказал: аще изыдет младенец изображен, да будет око за око, зуб за зуб, и прочее: аще же изыдет не изображен, тщетою да отщетится (ср. Исх. 21: 22-23); а сим научает, что младенец, образовавшийся в утробе, одушевлен, а необразовавшийся – неодушевлен. <…> Почтил же Бог тело сим преимуществом во времени, чтобы установить равенство. Поелику душу сотворил безсмертною, а тело смертным; то телу дал старейшинство во времени, чтобы душа не величалась пред ним, преимуществуя и по естеству, и по времени»[32]. Сразу следует отметить: само предположение, что в одном и том же человеке душа может превозноситься над телом, противоречит святоотеческой мысли, выраженной, например, свт. Кириллом Александрийским, о целостности человека, тождестве субъекта в нём. Такое произвольное разделение ипостаси в одном субъекте было характерной тенденцией для антиохийского богословия V-го века и в антропологии, и в христологии. При этом мысль о целесообразном превосходстве души над телом была общим местом у многих святых отцов, и, например, по мысли свт. Амвросия Медиоланского[33] это превосходство души над телом совсем не требует какого-либо «уравнивания» между ними, но призвано преобразовать тело, соделать его духовным, освятить его.
     
    Дополнительные доводы в пользу одновременного появления с зародышем его души представляет свт. Григорий Нисский († ок.395). Так, в любой модификации учения о предсуществовании душ свт. Григорий усматривает то или иное языческое учение, и, доводя мнение о предсуществовании до логического конца, он показывает его полную несообразность[34]. Если же предположить, что в человеке сначала появляется тело, а затем только душа, то, во-первых, это наводит на мысль (как это действительно видно из примеров свт. Иоанна Златоуста и блж. Феодорита), что душа творится для тела, а не наоборот: «а всё делаемое для чего-нибудь, конечно малоценнее того, для чего делается, как и Евангелие сказует, что душа не больше пищи, и тело одежды (Мф. 6: 25)»[35] и «в таком случае умная природа окажется стоющею менее, нежели бренная тварь»[36].
     
    Во-вторых, при этом нарушается мысль Священного Писания и Предания Церкви о целостности человека, тождестве субъекта в нём: «Поскольку человек, состоящий из души и тела, есть единое, то предполагаем одно общее начало его состава, так что он ни старше, ни моложе самого себя и не прежде в нем телесное, а потом другое. Напротив того, утверждаем, что предведущим Божиим могуществом, согласно с изложенным несколько выше учением, приведена в бытие вся полнота человеческого естества, как свидетельствует об этом пророчество, которое говорит, что Бог ведает вся прежде бытия их (Дан. 13: 42). В сотворении же каждой части не предпоставляем одного другому и души телу, и наоборот, чтобы человек, разделяемый разностью во времени, не был поставляем в разлад с самим собой»[37].
     
    В-третьих, мысль о том, что в зародыше тело предваряет душу содержит в себе клевету на Создателя, якобы не могущего произвести совершенным то, что предопределил: «Поскольку, по учению апостольскому, естество наше представляется двояким, иным в человеке видимом, и иным – в потаенном (1 Пет. 3: 4), то, если одно предсуществовало, а другое произошло после, сила Создателя окажется какой-то несовершенной, недостаточной, чтобы произвести все сразу, но раздробляющей дело и трудящейся особо над каждою половиной. Но, как о пшеничном зерне или о другом каком семени говорим, что оно в возможности заключает все относящееся к колосу: зелень, стебель, колена на стебле, плод, ости, – и утверждаем, что из всего этого по закону природы в естестве семени ничто не предсуществует или не происходит прежде, но по естественному порядку обнаруживается скрытая в семени сила и не вмешивается в дело чуждая природа: по такому же закону и о человеческом осеменении предполагаем, что с первым началом состава всевается естественная сила, которая развивается и обнаруживается с некоторой естественной последовательностью, поступая к совершению целого, ничего не заимствуя извне в средство к этому совершению, но сама себя последовательно возводя к совершенству; так что несправедливо было бы утверждать, будто произошла душа прежде тела, или тело без души, но одно начало обоих: по высшему закону – положенное первым Божиим изволением, а по другому закону – состоящее в способах рождения. Как в том, что посевается для зачатия тела прежде его образования невозможно видеть членораздельности, так в этом же самом невозможно представлять себе душевных свойств, пока не начнут действовать. И, как никто не усомнится, что это всеянное образует из себя различные члены и внутренности не иной какой-либо прившедшей силой, скрытой в семени и естественно приведенной в деятельность, так, согласно с этим, тоже можно подразумевать и о душе, что, хотя никакими деятельностями не открывает себя в видимом, но, тем не менее, есть уже во всеянном потому, что и отличительный вид (?????) человека, который из этого составится, заключается в этом по возможности, но скрыт по невозможности сделаться явным прежде неизбежной последовательности, а также и душа есть в семени, но неприметна, явит же себя свойственною ей естественной силой, сообразуясь с телесным возрастом»[38]. Как видим, этот аргумент свт. Григория Нисского содержит также объяснение возможной ошибки и, вместе, греха тех, кто, смотря лишь поверхностно на человеческий зародыш, который ещё не принял человеческого облика, т.е. не сформировался, неизображен (Исх. 21: 22), могут прийти к выводу об отсутствии в нём человеческой души и, следовательно, считать его ещё не-человеком и тем самым находить в этом некоторое оправдание для умышленного аборта. Но об этом мы скажем ещё несколько позже.
     
    В-четвёртых, неодушевленное не может родиться от живого тела и затем только стать одушевленным. Святитель говорит: «Поскольку сила к зачатию отделяется не от мертвого, но от одушевленного и живого тела, то признаем потому основательной ту мысль, что исходящее от живого в начало жизни не есть что-либо мертвое и неодушевленное. Ибо неодушевленное во плоти, без сомнения, мертво. Мертвенность же происходит от утраты души. Никто же не скажет при этом, что лишение возможно прежде обладания, но это говорит утверждающий, что неодушевленное, т. е. мертвенность, старше души»[39].
     
    В-пятых, по мысли святителя, доказательством одушевлённости человеческого плода служат физические проявления его жизнедеятельности: «теплота, деятельность и движимость»[40]. При этом, как говорит святой, «согласно с устроением и усовершением тела, возрастают в человеке и душевные деятельности.<…> Как тело из самого малого приходит в совершенный возраст, так и душевная деятельность, возрастая в человеке соответственно телу, развивается и увеличивается. При первоначальном устроении тела, подобно некоему корню, скрытому в земле, предшествует в душе одна растительная и питательная сила, потому что малость приемлющего тела не может вместить большего. Потом, когда это растение выйдет на свет и росток свой покажет солнцу, расцветает дар чувствительности. Когда же созреет и достигнет уже соразмерной высоты, тогда, подобно некоему плоду, начинает просвечивать разумная сила, впрочем, не вся вдруг обнаруживаясь, но быстро возрастая вместе с усовершением орудия и столько принося всегда плода, сколько вмещают силы человека»[41]. «Почему <…> не мертвым и не неодушевленным бывает то, что, для произведения животного существа, будучи извлечено из живого тела, влагается в художническую храмину природы»[42], так как в нём усматривается некая «естественная сила, которая, привлекая в себя из окружающего сродную и сообразную пищу»[43], преобразует человеческий зародыш в совершенного человека.
     
    Читать далее...
  7. иером. Даниил
    Закупщик этого места, придя из Аравии, просил у игумена денег для закупки хлеба. Но на данный момент не было необходимого. Тогда он решил на следующий день послать или в Иерихон, или во Святый град, чтобы принесли. После же наступления вечерних сумерек пришла некая женщина, по виду нищенка, и говорит привратнику: «Сотвори любовь, позови игумена. Имею надобность встретиться с ним». Привратник, пойдя, сообщим игумену. Тот же сказал ему: «Иди, и если хочет наставления, дай ей, если же поесть, сделай ей. Ибо не имею времени из-за этих посетителей сейчас выйти». Привратник передал это женщине. Она же говорит: «Хочу непременно поговорить с ним, чтобы прежде рассвета пойти своей дорогой». Тот пошел снова и сказал игумену. Он же непреклонно сказал ему: «Я сказал тебе, брат, что не могу оставить дела и идти сейчас разговаривать с этой женщиной». Привратник сказал это женщине. Она говорит ему: «Что же, о богатых заботитесь, а о нищих небрежете? Через это справедливо имеете нехватку в деньгах. Однако возьми это благословение и дай ему». И подала ему кошелек в шестьдесят номисм. Тот же, побежав бегом, отдал игумену, передав слова женщины. Игумен же, приняв, сказал ему: «Ступай, позаботься о ней и извинись, а я оставлю этих и выйду к ней». Привратник, выйдя и обойдя все за воротами, не нашел ее. Обежал и все дороги, и не видел ее. Поскольку была эта Благословенная Владычица, направляющая их дела, ибо место это святое есть нищих и странных прибежище, а не богатым только пристанище.

    Житийные материалы, связанные с обителью Хозива
  8. иером. Даниил
    «Я, ваше Боголюбие, плохо учен грамоте, так что с трудом подписываю мое имя, а грамматике и вовсе не учился, однако же читаю не только по церковной, но и по гражданской печати борзо и так скоро, что книги по две или по три мог прочитывать и прочитывал в сутки. А память такую имею, от Господа мне данную, что, пожалуй, могу вам от доски до доски все наизусть прочитать — такую сильную память Господь Бог мне изволил пожаловать. Так я хотя и плохо учился грамоте, а грамматике и вовсе не учился, но знаю очень много и более многих ученых людей, потому что много тысяч книг содержу в свежей памяти, да и даром премудрости и рассуждения, свыше от Него подаваемого, Господь Бог после всех страданий, что я ради имени Его Святого в жизни моей претерпел, меня обильным благословить изволил. Я вашему Боголюбию скажу просто, почти наперечет, сколько и где я книг перечитал, чтобы вы и сами видеть могли, что я в Писании Церковном и светском силен таки довольно. В нашей саровской библиотеке, мню я, тысяч пять с половиною будет экземпляров, а в иных, как, например, в Ролленевой Истории, перевод Третьяковского тридцать томов. И я всю нашу библиотеку прочитал, так что даже и книгу о системах миров, и даже Алкаран Магометов, и другие подобные книги читал. В иных книгах, вот, например, у Третьяковского, тяжел язык, но я смысла добивался, мне хотелось все узнать, что на земле делается и что человеку Бог на веку своем узнать допустил, потому что подобает и ереси знать, да их не творить, и Сам Господь говорит в Библии: Егда умножится ведение, тогда откроются тайны; у господина Соловцева — две тысячи пятьсот книг русских, и их прочитал все до одной; у Аргамакова господина — тысячи полторы книг, и его библиотеку всю прочитал; у княжен Бибичевых — они благодетельствуют же Саровской пустыни — и их книги все прочитал; у братии и отцов святых нашей обители у кого тридцать, у кого семьдесят все брал на прочтение и все прочитал. Неудержимая, ваше Боголюбие, была у меня охота к чтению, и все эти книги прочитал, духовные и светские, и все хорошо обсудил, потому что я не столько читал, сколько рассуждал о прочитанном и все соображал, что и как получше бы для Богоугождения сделать. Ну, так вот я вам в подробности сказываю, что уже не знаю, кто еще на русском языке, по церковной и гражданской печати, так много читал. И это не велехвалясь говорю, а чтобы вы знали твердо, что я много на земле сущего знаю, а Бог и недоведомые тайны Свои сверх того открывает ...»
     
    Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима
    Издательство: Отчий Дом, 2009 г., с. 244
     
    При всем моем негативном отношении к этой книге в целом, данное повествование считаю вполне правдоподобным, поскольку слышал о подобных примерах и в наши дни.
  9. иером. Даниил
    Я всегда сияю пред лицом верных,
    Но они не хотят (Меня) видеть, или лучше закрывают глаза,
    Не желая воззреть на Меня,
    И отвращают лица в другую сторону.
    Вместе с ними и Я поворачиваюсь, становясь пред ними,
    Но они снова бросают взор в другую сторону,
    И [таким образом] совершенно не видят света Лица Моего.
    Одни из них покрывают лица покровами,
    Другие же убегают прочь, совершенно ненавидя Меня.
    Итак, что делать Мне с ними? – Я совершенно недоумеваю.
    Ибо спасти их без (их) воли и по принуждению –
    Это показалось бы скорбным для не желающих спастись.
    Ведь добро воистину будет добром (только) по воле,
    Без воли же добро не будет добром.
    Поэтому желающих и Я вижу и (ими) видим бываю,
    И делаю их сонаследниками Царствия Моего.
    Не желающих же Я оставляю с их желанием в мире сем.
    И они сами прежде суда бывают своими судиями,
    Так как в то время, когда сиял Я – Свет неприступный,
    Они одни сами себе причинили тьму,
    Не желая видеть Света и оставшись во тьме.
     
    (Прп. Симеон Новый Богослов. Из 17-го Гимна)
×
×
  • Создать...