Татиана.
-
Публикации
1 950 -
Зарегистрирован
-
Посещение
-
Дней в лидерах
29
Сообщения, опубликованные пользователем Татиана.
-
-
Большое впечатление на неверующего родного человека произвели фильмы о первых христианах. и о мученичестве христиан за веру и Христа.Слава Богу за все!
-
-
Как реагировать на хулителей Бога.
- Здравствуйте, Батюшка. Что делать с людьми, которые в наглую оскверняют имя Господа, говорят, например, что его нет. Очень часто приходилось сталкиваться с такими людьми, и, понятно, начинались споры и ругань. Я не могу просто так слушать, как оскверняют имя Господа, но в тоже время проявляю гнев из-за всего. Скажите, как поступать в таких ситуациях. Спаси Вас Господи.
- Не связываться, чтобы не гневаться. Если вы хотите остановить грешника, то сделать это путем «запретить» – не получится, заткнуть рот – тоже не получится. Единственный выход – сделать его христианином. А для этого мы должны поменять свой гнев на милость, попытаться понять, что такое Евангельские заповеди на самом деле. Имя Господа потому и хулится, что ради нас, язычников, была проведена проповедь по всей вселенной. И многие неверующие сегодня, тоже язычники, хулят имя Христово. Но это делается ради нашего спасения. Если имя Христово не будет проповедоваться, тогда многие из нас не узнают об этом. А так как оно проповедуется, многие из нас узнают, но еще больше его хулят. По этому, не нужно злиться и раздражаться, а нужно молиться за этих людей, не вступать с ними в споры, прения, склоки, тем более в драки. Не связываться с этим, потому что мы призваны к другому.
-
Возможно,что бы как то правильно поступить в такой ситуации,нужно быть в мирном духе,что бы не наломать еще больше дров.Понять действительно ли мы на страже Имени Божия или нами руководит наш гнев.
-
-
Вопрос священнику.
Хула на Бога
— Отец Андрей, скажите, как вести себя, если хулят Господа или насмехаются?
Т.к. я одна на работе соблюдаю пост, это никак не скроешь (обедаем все вместе), периодически возникают вопросы или разговоры на тему религии. Одна сотрудница, хороший человек, но заявляет, что не верит в Христианского Бога. Говорит, что Христос просто человек и т.д. Или про пост спросит что-нибудь, я отвечу, а она смеется и говорит, что это не для нее. Как вести себя? Я мысленно иногда молюсь за нее: "Вразуми Господи", могу ли я так молится? И еще, подскажите, что такое празднословие? На работе, когда есть свободное время, мы можем поговорить на разные темы.
Что именно будет грехом? Ведь молчать никак не получиться. Спаси Вас Господь, батюшка!
—Так и скажите: "если не для тебя, то и не верь, а то, что для меня свято, не трогай". Если не прекратит, отойдите от нее и с ней вместе не кушайте. Не нужно ей ничего о вере говорить, а спросит, почему говорить не хотите, так и скажите, что в Писании сказано: "не мечите бисера перед свиньями...", или просто промолчите. Можете так помолиться. Не разговаривайте с ней о вере, а будет хулить, требуйте прекратить. Если не послушает, отойдите или отвернитесь и прекратите с ней говорить, пока не перестанет. Помоги и спаси Господь!
-
Скажите, пожалуйста, не раз слышала совет, в момент отчаяния, неприятностей надо идти в Храм и просить, чтобы отслужили благодарственный молебен. Честно сказать, я не пробовала, может быть кто-то так делает? Пожалуйста, если можно, поделитесь опытом.
Священник Дмитрий Шишкин.
Часто люди впервые приходят в храм, когда начинаются проблемы у их родных или близких. И тогда неизбежно звучит вопрос: что делать? В этом вопросе и боль, и надежда, и любовь, и отчаяние в собственных силах. Конечно, священник отзовется и поговорит и утешит, как сможет, но и самим приходящим надо понимать некоторые очевидные для православного человека вещи, но, увы, не всегда очевидные для большинства современных людей, не живущих церковной жизнью и до поры до времени не стремящихся к ней.
Во-первых, надо понять, что если человек в какой-то крайней нужде бросается к Богу, то Бог его не оставит. Но это не значит, что помощь будет именно такой, какой мы ждем. Например, у кого-то родственник оказался в реанимации, состояние критическое… Его родные приходят в храм и спрашивают: что делать?! Конечно, надо молиться, и Церковь в лице священника в этом добром деле первый помощник и участник. Но мы не знаем, что именно полезно человеку для спасения его души – болезнь или здоровье, жизнь или кончина. Поэтому, когда мы молимся о нашем близком и просим молиться других, мы должны знать, что мы всецело предаем человека в руки Бога, который Один знает, что по-настоящему нужно человеку с точки зрения вечности, в чем он нуждается. Конечно, мы молимся именно о здоровье, о благополучии, но непременно добавляем в конце: «да будет воля Твоя».
Я это потому говорю, что часто люди, приходящие в храм в каких-то отчаянных обстоятельствах, просят и ожидают от Бога, чтобы все разрешилось именно и только так, как кажется хорошо самим приходящим. При этом мы забываем, что наше понимание добра очень относительно и обычно связано только с понятиями житейского, земного благополучия. Мы мало заботимся о жизни души, о ее вечной участи и спасении. Словом, приходя в храм и прося у Бога благ для своих близких, мы должны и веру иметь, что Бог, знающий, что есть действительное благо, управит именно так, как полезно с точки зрения духовной, а не только с житейской и бытовой. Приходя в храм и прося Бога войти в нашу жизнь, в жизнь наших близких, нужно быть готовым это посещение Божие принять, а для этого нужна и решимость, и вера.
Кроме того, вот что нужно понять. Мы просим Бога с болью и крайним рвением о благополучии своего близкого. Но много раз в Писании и Сам Господь, и Его ученики говорят нам о том, что наша молитва, ее действенность напрямую зависит от образа нашей жизни – условно говоря, от того, насколько мы сами слышим и слушаемся Господа. Это очень важно понять! Потому что в беспечности своей мы иногда годами, день за днем, час за часом последовательно и сознательно отвергаем правду христианской жизни, не хотим ее знать, и когда случается беда или наступает проблема в нашей жизни или в жизни наших близких – это бывает следствием такого постепенного и методического удаления человека от Бога. И когда человек кричит Богу: «Помоги мне!» – он, конечно, должен твердо осознавать свое действительное положение – положение человека, отвергавшего Бога на протяжении многих лет, может быть не с явной и сознательной дерзостью, но своими поступками, своей беспечностью, своим нехристианским поведением в самых разных обстоятельствах, своим небрежением к призыву Божиему. Это как если бы мы отступали шаг за шагом от Бога спиной к обрыву, слышали увещевания об опасности, уговоры остановиться, но не верили им и продолжали свое движение. И вот однажды неизбежно наступает момент «последнего шага», когда события развиваются с катастрофической стремительностью. Но и здесь есть место для покаяния, для сердечной молитвы и прошения о помиловании. И мы из Библии знаем много примеров такого покаяния уже после падения и знаем, что и такое покаяние принимается Господом и милосердие Его, если можно так сказать, «смягчает» даже совершившееся уже падение и сглаживает его последствия.
Об этом обязательно надо вспомнить и, конечно, из глубины сердечной попросить прощения с обещанием положить начало исправлению. Без этого всякая молитва будет всего лишь дерзостью человека, который привык только требовать, не желая ничем жертвовать взамен. Итак, приходя в храм и прося Бога о милости к своему ближнему, находящемуся в трудных обстоятельствах, нужно начать менять и свою жизнь – и начать менять незамедлительно.
Читать продолжение http://www.pravoslavie.ru/put/55697.htm
-
«Ползи на карачках в Горний Иерусалим». Лучший совет, который приходилось когда-либо читать. Или слышать. Лучшее наставление. Лучшая программа действия.
Да, именно так. Если нет сил, то ползти — на карачках, четвереньках или даже по-пластунски. Совсем нет сил — хотя бы лежать, вытянувшись в том же направлении. Потом снова ползти. И когда-нибудь, с Божьей помощью, Божьей милостью все же встать и идти.
-
Тема называется "В духовной жизни нет мелочей ". Простите меня , но не могли бы вы объяснить почему большинство считает людей свиньями перед которыми необходимо метать бисер . А может надо сеять слово БОЖИЕ ? А бисер оставьте себе и люди не будут от вас шарахаться.
По этому вопросу хорошо объяснил один священник.Попробую передать сказанное своими словами.Происходит от того,что мы разговариваем с людьми с высока,превознося себя,без любви. Не смотрим на других людей, как равных себе.Поэтому нас не понимают и сказанное нами обращают в худое.
-
-
А почему бы нам по христиански в это время,вместо слов и выяснений молитвенно не воздохнуть.
- Человек о чем-то узнает, например, о том, что произошел несчастный случай. "Ах!" - воздыхает он, а Бог тут же дает ему утешение за это малое воздыхание. Он видит, как кому-то больно, и тут же сострадает ему, утешаясь божественным утешением от Бога, и не остается с этой горечью боли. Тогда ближний получает помощь от его молитвы.(Паисий Святогорец)
-
- Геронда, а как вы молитесь о какой-то нужде?
- Основа всего в том, чтобы стало больно. Если не больно, то можно часами тянуть четку, но молитва не будет иметь никакого результата. Если человеку больно за то, о чем он молится, то он и одним лишь воздыханием совершает сердечную молитву.
Многие, когда люди просят их молитв, не располагают временем и молятся о нуждах этих людей одним лишь воздыханием. Я не говорю, что не нужно молиться, но если случилось так, что времени нет, то воздыхание о чужой боли есть сердечная молитва. То есть по своей силе оно равноцелым часам молитвы. К примеру, ты читаешь письмо, видишь нужду, воздыхаешь и потом молишься. О, да это великое дело! Ты еще не взял трубку, еще не набрал номер, а Бог же слышит тебя! А насколько хорошо понимает это тот, о ком совершается такая молитва! Посмотрите, как бесноватые, где бы они ни находились, понимают, когда я молюсь за них, и кричат!
Настоящая молитва - это не удовольствие, не "нирвана", она начинается с боли. Что это за боль? Человек мучается в хорошем смысле этого слова. Ему больно, он стонет, страдает, о чем бы он ни молился. Знаете, что значит "страдать"? Да, он страдает потому, что соучаствует в общей человеческой боли или же в боли какого-то конкретного человека. За это соучастие, за эту боль Бог воздает ему божественным радованием. Конечно, человек не просит божественного радования, оно приходит как следствие, поскольку он соучаствует в чужой боли.
- А с чего нужно начинать?
- Человек о чем-то узнает, например, о том, что произошел несчастный случай. "Ах!" - воздыхает он, а Бог тут же дает ему утешение за это малое воздыхание. Он видит, как кому-то больно, и тут же сострадает ему, утешаясь божественным утешением от Бога, и не остается с этой горечью боли. Тогда ближний получает помощь от его молитвы. Или же он размышляет. "Бог дал нам столько, а что сделал для Него я?". Один человек сказал мне следующие, оказавшие на меня впечатление, слова: "Когда совершается Таинство Божественной Евхаристии, то Ангелы закрывают свои лица, мы же причащаемся Тела Христова. А что сделал для Христа я?". Так в добром смысле страдает душа.
- Геронда, а как молящемуся понять, что его молитва помогла ближнему?
- Молящийся узнает об этом по тому божественному утешению, которое он ощущает в себе после совершенной им сердечной, исполненной боли молитвы. Однако сначала боль другого человека нужно сделать своей болью, а после этого совершать и сердечную молитву. Любовь есть божественное свойство, она извещает ближнего. Так и в больницах: если врачи и медсестры действительно страдают за больных, то это является самым действенным лекарством из всех, которые они им дают. Больные ощущают участие к ним и чувствуют уверенность, безопасность, утешение. Тому, кто страдает, не нужны ни наши многие слова, ни наши поучения. Он понимает, что тебе за него больно, и это помогает ему. Боль - это все. Если нам больно за других, то мы забываем себя, свои собственные нужды.
Старец Паисий Святогорец
-
Малые заповеди.
«Что особенного, — думает человек, — если я нарушу ту или иную заповедь, когда сама ситуация меня вынуждает?» Если мы возьмем для примера заповедь о том, что нужно сохранять безгневие, то должны будем честно себе признаться, что она для нас действительно малая. Мы ее презираем и очень часто нарушаем, даже не считая нужным как-то оправдаться в этом нарушении. То же самое касается заповеди о том, что нам нельзя не только прелюбодействовать, но даже и смотреть на женщину с вожделением. Или человек понимает, что воровать грешно, а в том, чтобы завидовать богатым или в каком-то ином отношении благополучным людям, ничего страшного не видит. Подобное можно было бы сказать и о многих других заповедях. Допустим, мимо проходит человек, а ты смотришь на него хмуро или презрительно — этим ты нарушаешь заповедь о любви к ближнему. Утром в воскресенье ты проспал Литургию на полчаса — нарушил заповедь о любви к Богу, даже не заметив этого. Мы находим уважительную причину для того, чтобы разгневаться, в чем-то кого-то обмануть. Осудив человека, нагрубив ему, оправдываем себя, говоря: «Он же на самом деле не прав».
Мы хотим достичь чего-то возвышенного, рассуждаем о приобретении любви к Богу и ближнему, а на самом деле не исполняем даже малого. Мой духовник, отец Андрей (Машков), говорил о некоторых монахах: «Они звезды считают, а я копейки собираю», — имея в виду, что нужно не мечтать о возвышенных предметах, а совершать добродетели, которые доступны в данный момент. В чем это выражается? Допустим, сказали тебе что-нибудь неприятное, а ты промолчал и с помощью молитвы уничтожил гнев в душе, как бы сжег его молитвой — вот и приобрел конкретную пользу. Нельзя пренебрегать ни одной возможностью побороться с собой и исполнить заповедь. Нужно внимательно глядеть себе под ноги: вдруг где-нибудь да лежит копейка. А если мы будем все время смотреть на небеса и считать звезды, то не только копеек не соберем, но еще и споткнемся и упадем.
Нужно использовать все благоприятные и неблагоприятные, как нам кажется, обстоятельства для настоящей духовной жизни, а не предаваться пустым, по сути горделивым или, по крайней мере, бесполезным мечтаниям. Бывает, что человек три часа в день с увлечением читает какую-нибудь книгу, и ему кажется — какая у него прекрасная жизнь: то он Исаак Сирин, то Пимен Великий, а теперь уже мученик. Он чуть ли не проливает слезы сам над собой, будто это он страдает, а не какой-нибудь угодник Божий. А когда нам предоставляется возможность потерпеть гораздо меньшие скорби, чем те, о которых мы читали, то все наши мечты сразу забываются, выветриваются из головы.
Как же мы можем исполнять заповеди даже в мелочах? Возьмем для примера одну из главнейших заповедей – о любви к ближнему. Нам кажется, что она должна проявляться в том, чтобы сделать для человека что-либо выдающееся, неповторимое и удивительное. Но на самом деле исполнением этой заповеди будет и помощь в каком-либо деле, и просто приветливое слово, даже кивок головы, добрый взгляд. Не нужно думать, что это мало значит. Часто от нашего настроения (в особенности, если мы его показываем) зависит и настроение тех людей, с которыми мы общаемся. Если мы неприветливы друг с другом, то выходит, что мы, как язычники, приветствуем только своих друзей и таким образом нарушаем евангельскую заповедь. Видя близкого, дорогого нам человека, мы рады ему улыбнуться, у нас сразу улучшается настроение. Если же встречаем человека, к которому, может быть, и не испытываем вражды, но с которым мы постоянно не общаемся, то у нас уже и улыбки не находится. Как будто у нас все улыбки пересчитаны! Приветливость, это, повторю, совсем не мало. Я знаю такой случай. Одного интеллигентного человека пытались обратить в христианство. Он увлекался античной философией, индийскими учениями (в наше время это распространено среди интеллигенции), и ему никак не могли доказать истинность Православия. Он называл себя христианином, но на самом деле в голове у него была путаница. Однажды после очередной беседы один из участников спора, прощаясь с ним, по христианскому обычаю троекратно поцеловал его в плечи. Это оказало потрясающее воздействие на того человека, и впоследствии он принял Православие.
Если мы будем пренебрегать исполнением заповедей в обычной, повседневной жизни, то у нас никогда не будет случая их исполнить. Вся наша жизнь проходит в сравнительно узком кругу людей. Постоянно мы общаемся, может быть, с несколькими десятками своих знакомых, и по отношению именно к этим людям мы либо исполняем заповеди, либо, наоборот, нарушаем. А нарушая их в мелочах, мы в итоге дойдем до того, что в великих делах также окажемся совершенно немощными, не способными ничего сделать — словно парализованными. Кроме того, в любом деле нужен навык. Тот, кто не приобрел его в мелочах, и большое дело сделать не сможет. Осваивая любое ремесло, человек сначала учится пользоваться необходимыми для работы инструментами, исполнять простейшие операции, а уже затем постепенно переходит к изготовлению все более и более сложных изделий. Что же касается евангельской жизни, то святые отцы называют ее наукой из наук и искусством из искусств, а значит, опыт и навык здесь в особенности необходимы.
Конечно, важен не только навык, но и благодатная помощь. Имея в себе благодать, накопленную через покаяние, чтение Священного Писания, святых отцов, в особенности через причащение Тела и Крови Христовых, мы имеем власть исполнять заповеди. Однако этим пренебрегаем. Мы можем, например, посмеяться над ближним, подшутить над ним, пусть и невинно, уязвить его, думая, что здесь нет нарушения заповеди. И не замечаем, как теряем ту благодать, которой наполнено наше сердце, которая дает нам возможность творить добро. Образно говоря, в нашем сосуде есть мелкие отверстия, через которые драгоценная влага благодати, это благоухающее вино, постепенно вытекает. И когда наступает момент исполнить заповедь, — допустим, мы уже осознали, что это делать нужно, и, может быть, нам представился яркий случай, — благодати уже нет, мы все потеряли, расточили.
Что же нужно делать для того, чтобы избежать неправильного отношения к жизни? Как научиться исполнять заповеди в любой момент? У христиан есть такое понятие, как трезвение. Это делание заключается в том, что человек постоянно следит за своей внутренней жизнью, взирает внутрь своего сердца, своей души и, видя самые незаметные изменения ума и чувств, контролирует их, пытается объяснить то, что с ним происходит. Конечно, он должен анализировать свое состояние не самостоятельно (на это способны лишь преуспевшие), а с помощью духовных руководителей — у нас в монастыре это духовник, настоятельница, старшие сестры, в миру это чаще всего священник. Таким образом, наблюдая за собой и советуясь с более опытными христианами, человек отмечает постоянные изменения в собственной душе и смотрит, соответствуют они Евангелию или отклоняются от него, нужно ли молиться о том, чтобы то или иное душевное движение укрепилось, или, напротив, необходимо ему противиться. Он не просто следит за своими поступками, но и пытается увидеть их корень — помыслы и желания, возникающие в его уме и душе. Через борьбу с помыслами, через пристальное внимание к своему внутреннему состоянию этот человек и начинает исполнять заповеди. Собственно, на понимании того, что ничего малого не существует, и основано учение о трезвении.
Евангельские заповеди не являются для нас чем-то совершенно чуждым, навязанным извне. Добавлю, что они, по мысли святых отцов, возобновляют в человеке ту добродетель, которая была дарована ему Богом при сотворении, и потому естественно воспринимаются совестью. Если бы человек прислушивался к своей совести и беспрекословно, искренно повиновался ей, то заповеди были бы и не нужны, он жил бы только по законам совести, которые полностью соответствуют тому, чему учат заповеди Божии.
Я хочу еще раз повторить: христианин должен думать об исполнении Евангелия всегда. Вся наша жизнь проходит в общении друг с другом и никаких особенных дел, подвигов мы совершить не можем. Это и не обязательно. Не нужно нам отдавать свое тело на мученичество или отправляться куда-нибудь на Север проповедовать язычникам, совершать еще что-либо подобное. Проводя обычную, размеренную жизнь, в повседневных делах мы можем исполнить все заповеди. Великие заповеди, например, о нищете духовной или о чистоте сердечной, можно соблюсти в самых мелких поступках, словах и даже в мыслях.
Вопрос. Когда Спаситель говорит о чаше воды, данной «одному из малых сих», Его слова «во имя ученика» значат ли, что мы должны исполнять Евангелие только по отношению к христианам, притом православным?
Ответ. Апостол Павел прямо говорит, что мы должны «делать добро всем, а наипаче своим по вере». Да, все мы дети одних прародителей — Адама и Евы, но рядом с нами есть наши братья во Христе — православные. Конечно, им мы должны в первую очередь делать добро. Но это не значит, что человек не христианского вероисповедания или тот, кто не верует совсем, недостоин нашей любви и благорасположения. Наоборот, может быть, мы своей любовью как раз и приблизим его к Богу. Кроме того, когда в человеке действует благодать Божия, он уже не делит людей на «своих» и «чужих».
Спаситель привел нам в пример совершенство небесного Бога Отца, Который «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Он не разбирает, кто угождает Ему, а кто относится к Нему враждебно, и на всех изливает равное благодеяние. Значит, и мы должны относиться равно ко всем, даже к нашим врагам, как заповедал Господь. Если у нас будет такая любовь, то мы просто не сможем разбирать, кто нам «свой», а кто нет. Но, поскольку мы еще немощны и нам далеко до такого совершенства, начнем с малого — будем делать добро хотя бы нашим ближним в буквальном смысле этого слова.
У нас часто получается так: человек жалеет, например, африканских аборигенов: ой, какие они бедные, живут в хижинах, горячей воды у них нет — и в то же время кричит на своих сожителей из-за какой-то их оплошности. Этим самым он показывает, что никакой любви к людям у него на самом деле нет. Конечно, было бы прекрасно, если бы мы стали такими, как преподобный старец Силуан Афонский, архимандрит Софроний (Сахаров) или другие подвижники благочестия, которые молились за весь мир и искренно, от всей души переживали, мучались оттого, что мир страдает и погибает в грехах и заблуждениях. Но мы, повторю, должны проявлять любовь к тем, кто находится рядом с нами, это наша мера.
Вопрос. Как различить в себе привитое с детства чувство вежливости и проявление любви? Как узнать, почему я уступаю человеку — из любви или из вежливости?
Ответ. Думаю, что вежливость — это тоже неплохо, по крайней мере, она лучше грубости. Если у человека нет любви, а есть только злоба и раздражительность, то пусть лучше они будут прикрыты вежливостью. Так что слишком бояться своей учтивости не нужно, следует только понимать, что вежливость — это не добродетель и даже не то, к чему необходимо стремиться. Сама по себе она может быть пустой, вежливые слова — «здравствуйте», «пожалуйста», «до свидания» — не избавляют нас от необходимости испытывать добрые чувства к нашему собеседнику. Когда мы приветствуем его формально, с холодной душой, значит, это действительно только вежливость, то есть нечто внешнее. Но если мы испытываем к человеку любовь, то можем даже обойтись и без этих стандартных фраз, у нас могут найтись для него другие добрые слова, пусть и специально не подготовленные. Привычные нам слова «здравствуйте» или «до свидания» могут быть произнесены холодно, а могут — с явной симпатией и расположением. Вот по внутреннему чувству и нужно определять — вежливость это или уже начавшая проявляться любовь к ближнему.
Вопрос. Вы как-то говорили, что каждый наш добрый поступок записан у Бога и мы за него получим награду на небесах. Совершая добрый поступок, я начинаю думать, что он мне зачтется и Господь, может быть, простит какой-нибудь мой грех. Ради этого хочется творить добрые дела, однако правильно ли думать и поступать так?
Ответ. Лучше делать добрые дела как должник, ведь все мы — бесконечные должники перед Богом. Мы совершаем благие поступки не для того, чтобы сделать Ему приятное, а для того, чтобы отдать часть своего неоплатного долга. Если постараемся сделать хотя бы что-то малое, то милосердный Господь может простить нам и все остальное — ту гораздо бóльшую, громаднейшую долю, которую мы воздать Ему не можем. Ведь мы, что бы ни делали, каждое действие совершаем при помощи наших рук или нашего ума и души, а все это есть творение Божие. Все это даровано нам вместе с бытием, и, повторяю, никогда мы не сможем возместить этот долг, но, возвращая хотя бы часть его, получаем надежду, что и все остальное нам будет прощено. Но с другой стороны, делать добро, думая о награде, лучше, чем ничего не делать. Если это мобилизует человека на добрые дела, то можно и такое чувство использовать. А потом, может быть, Бог даст, появятся и более возвышенные.
Вопрос. Что делать, если действительно раздражаешься на разные мелочи и невыносимо больно от этих помыслов? Как бороться с этими помыслами, не принимать их?
Ответ. Я ведь не сказал вам, что после этой беседы вы должны не грешить и ни на кого не раздражаться. Это невозможно. Я говорил о том, что нужно бороться с этим и не оправдывать себя. Необходимо читать Иисусову молитву. Большое значение имеет исповедь. Для нас пока невозможно совсем не поддаваться греховным помыслам. Для достижения даже не бесстрастия, а хотя бы такого состояния, когда мы несколько собой владеем, необходимо долгое время. Наша беседа была о том, чтобы не считать наше повседневное общение мелочью, к которой неприложимо понятие нравственности. Надо трезвиться – вот к чему я вас призывал.
-
О том, чтобы научиться видеть свои грехи
Каждый христианин обязан в течение жизни позаботиться об очищении души от грехов и страстей. Однако, для того чтобы это сделать, нужно сначала свои грехи и страсти увидеть и осознать. Опыт духовной жизни показывает, что далеко не всегда бывает просто это сделать. Часто мы не понимаем и не сознаем своих грехов. Не случайно Церковь на протяжении Великого поста просит в молитве преподобного Ефрема даровать нам зрение своих грехов. Святые отцы говорят, что душа человека глубока, как море, в ней есть все — и хорошее, и плохое, и свет, и тьма, и красивые рыбки и страшные уродливые чудища. Причем, как правило, все хорошее находится на поверхности и потому бывает хорошо видно, а вот все плохое и уродливое, подобно морским чудищам, прячется на глубине, так что обнаружить это бывает очень непросто.
Или другое сравнение: душа человека подобна большому городу. В большом городе тоже есть все — и хорошее, и плохое, и добрые люди, и злые, и храмы Божии, и развратные притоны, и праведники, и преступники. И тоже все хорошее обычно бывает на виду и заметно для людей, а все плохое — прячется и скрывается. Например, воры и грабители действуют скрытно, обычно в ночное время, а днем их увидеть нельзя, потому что они прячутся.
Подобно этому и в душе человека часто бывает, что грехи и страсти прячутся где-то в глубине ее, оставаясь для нас незаметными, и только по временам приходят в движение и всплывают на поверхность, совершая свое злое разрушительное действие. Святитель Тихон Задонский сравнивает душу человека с колодцем, из которого черпают как будто бы чистую воду, однако на дне колодца часто бывает много ила и грязи, которые сверху не видно. Как проверить, есть ли на дне грязь? Нужно помешать палкой, и тогда вся вода в колодце сразу станет грязной и мутной.
То же самое бывает и с человеческой душой. Только наличие грязи в ней проверяется не с помощью палки, как в колодце, а с помощью искушения, то есть неприятного случая, оскорбления от кого-либо, конфликта или какого-то другого испытания. Когда с нами случается что-то подобное, то сразу всплывают на поверхность и приходят в действие наши страсти — гордыня, раздражение, неприязнь, злоба, зависть, похоть, жадность и прочие глубинные чудища нашей души, которые в обычное время мы совершенно не видим и не замечаем.
По словам святых отцов, из искушений мы можем извлечь для себя ту огромную пользу, что они делают явными наши страсти и грехи, и таким образом мы познаем недуги своей души, познаем самих себя. Познание же самих себя, своих немощей и недугов есть самое важное из всех других знаний — ведь, не познав самого себя, человек не может даже и начать борьбы с живущим в его душе злом, а, не начав этой борьбы, как можно победить? «Исследование себя — самое полезное из всех прочих исследований, — говорит старец Паисий Афонский, — человек может читать много книг, но если он не следит за собой, все прочитанное не приносит ему никакой пользы, так как он совершает грубые ошибки и не понимает этого».
Таким образом, искушения помогают нам познавать самих себя. Без искушений это сделать было бы очень трудно. По словам одного христианского писателя, лучший способ убедиться, что в подвале вашего дома живут крысы — это неожиданно открыть дверь и быстро зажечь свет. Если же сделать это медленно, то крысы успевают спрятаться. Именно такое действие имеют неожиданно находящие на нас искушения: они обнажают нашу первую непосредственную реакцию, которая и показывает истинное состояние нашей души.
Например, если нам сказали что-то оскорбительное, а мы взорвались и наговорили в ответ грубостей, то это значит, что в нашей душе есть гордость и что нам нужно учиться смирению. Если нам рассказывают о каком-нибудь человеке, что он разбогател, купил хорошую квартиру или машину, а мы начинаем завидовать, то мы должны знать, что в нас живет зависть и что нам нужно избавляться от этой гадкой страсти. Если, включив телевизор, мы попали на развратную программу и не нашли в себе сил сразу выключить ее, а начинаем смотреть, то это значит, что страсть блуда живет в нас и владеет нами. Точно так же обстоит дело и со всеми прочими страстями: если нас хвалят, а мы расплываемся от удовольствия, то нам следует знать, что душа наша глубоко заражена тщеславием. Если мы получили какие-то материальные блага, например, наследство или неожиданный доход на работе, и нам жалко им поделиться с родственниками или близкими людьми, то нужно отдавать себе отчет, что в нашей душе свили себе гнездо жадность и сребролюбие.
Таким образом, в глубинах человеческой души живет скрытно зло, живут грехи и страсти, и задача каждого христианина состоит в том, чтобы увидеть их, сотворить с ними брань и победить. Ведь на Страшном Суде вся наша душа, со всеми ее глубинами, со всеми скрытыми страстями, грехами и нечистотой, будет обнажена, открыта и поставлена перед Богом, Ангелами и людьми. Это будет похоже на то, как если бы айсберг вынули из воды и поставили на всеобще обозрение. Известно, что невидимая подводная часть айсберга намного больше, чем та, которая выступает над водой. Видимая надводная часть бывает обычно белая и чистая, тогда как подводная бывает черная и страшная, изъеденная раковинами. Пока айсберг плавает в море, нижняя темная часть остается невидимой для нас. Но если его вынуть из воды, то всем становится видно, что не весь айсберг красивый и белоснежный, но гораздо большая его часть является черной и уродливой.
Подобное может случиться и с нами: мы на поверхности повседневной жизни стараемся казаться и себе и другим хорошими, но в глубине души у каждого живут страсти и грехи, и если мы не позаботимся об очищении своей души, то так и придем на Суд Божий скверными, нечистыми и уродливыми, а ведь в Священном Писании сказано, что в Царство Христово не войдет ничто нечистое…
Чтобы не случилось с нами, братия и сестры, такой беды, нужно нам, пока живем на земле, позаботиться об очищении своей души от скрытых в ней пороков и страстей. Для этого нужно внимательно смотреть в свою душу в разных ситуациях, при различных искушениях и испытаниях, чтобы увидеть, какого рода зло обитает в ней, и, увидев, постараться избавиться от этого зла покаянием. Покаяние и очищение души — дело всей христианской жизни, его мы должны делать вплоть до нашего исхода из мира. И если будем по мере сил делать его, то, несомненно, очистим свою душу от страстей и грехов и таким образом спасемся милостью Божией, молитвами святых Его. Аминь.
-
Как мы крадем у себя время?
Не крадите сами у себя времени, данного вам для спасения души. Крадем мы время ничего неделанием, пустословием, любопытством, бездельным мечтанием, многим сном. Сообразите, сколько бы мы добра сделали, если бы не проводили время безполезно.
-
Что надо знать о беседах?
Разговоры требуют большого опасения: в каком духе и направлении имеешь говорить, в какое время и что именно, и с какой целью... Любящий говорить все это должен помнить, а молчаливый уже совершил и исполнил (свт. Димитрий Ростовский).
-
Как получить праведное мышление?
Начало праведного образа мыслей — слушание и чтение Слова Божия и [творений] святых отцов (преп. Ефрем Сирин).
-
«Перестань витать в облаках!», «Спустись с небес на землю!», «Сними розовые очки, на мечтах далеко не уедешь!» - эти бесконечные просьбы я слышала с детства. Их повторяли на все лады родители и учителя в школе. В университете все радикально изменилось. «Отпусти свое воображение на волю, не бойся мечтать и выдумывать», - твердил мне преподаватель, читавший у нас курс на факультете «Литературное мастерство журналиста». Как далеко можно уехать на мечтах? В каком направлении? Вредно ли много мечтать? Я отправилась выяснять это у протоиерея Максима Козлова, настоятеля храма святой мученицы Татианы при МГУ им. Ломоносова.
Мечтатель в себе
- Сталкивались ли Вы с тем, что иногда мечтательность бывает полезной? Одна моя подруга-мечтательница начиталась английских романов, и у нее появилась мечта учиться в Великобритании. И она выиграла стипендию на обучение, учится сейчас в Лондоне. Ее мечта привела ее к этому. Это же явная польза!
- Здесь, скорее, можно говорить о целеполагании. Мечта тоже была, но не только мечта. Одно дело, если бы она мечтала: «А хорошо бы мне в Англии оказаться!» - и ничего для этого не делала. Другое дело - когда высокая цель побуждает человека к тому, чтобы жизнь свою соответствующим образом строить. Сколько же труда нужно было на это положить! Дурная мечтательность приводит к пассивности, а добрая мечтательность, которую я назвал высоким целеполаганием, побуждает человека к усилию.
- Почему святые отцы считают мечтательность грехом?
- Мечтательность в двух случаях оказывается препятствием и опасностью в нашей духовной жизни. Первое - это в молитвенной жизни, когда человек начинает фантазировать вместо того, чтобы вести разговор с Богом. Льюис очень резонно говорит в «Письмах Баламута» о том, что можно вместо Бога молиться тому, кого мы выдумали, в том числе - картинке, которую мы нарисовали в своем воображении. И этот выдуманный нами мечтательный, фантазийный образ будет замещать Единого Христа Спасителя. Вспомните «Детство» Горького. Алеша Пешков довольно точно заметил, что у бабушки и дедушки было два разных Бога - добрый Бог бабушки, который всех за все всегда прощал, и строгий и жестокий Бог дедушки, который только всех наказывал. Но ведь и тот, и другой были в какой-то степени выдуманы и не соответствовали тому, о чем мы знаем из Евангелия. Это первая опасная область мечтательности.
Вторая опасность связана с тем, что человек может уходить в мечту, закрываясь от принятия той жизни, которую ему Бог дает. Он перестает жить настоящим, теми людьми, которые его окружают, принятием тех жизненных обстоятельств, которые Бог дает, уходя в бесплодную мечтательность о том, что будет когда-нибудь или - еще хуже - что было бы, если бы... Если бы я женился не на той девушке, если бы я родился не в то время, не в той стране, если бы у меня были другие друзья и другие способности, если бы у меня были другие материальные ресурсы - тогда-то я бы уж... И это, конечно, бесплодное и пагубное для души времяпрепровождение.
- Мечтательность в духовной жизни. Где критерий, что все, уже заносит, пора остановиться?
- - Можно применить евангельский критерий: по плодам их узнаете их. Если мне кажется, что я хорошо молюсь, но стук в дверь и просьба от близких вынести помойное ведро вводят меня в состояние гневного аффекта, то это иллюзия, а не молитва. Если дивная, светлая картина мира, созданная в моем воображении, прерванная необходимостью навестить больную бабушку, вызывает во мне либо уныние от того, что это нужно сделать, либо приступ ненависти к той самой бабушке, из-за которой я вынужден прерваться, то это дурная вещь. Если из-за виртуального, фантазийного, мечтательного страдает ближний, это можно заметить, и не нужно быть гигантом духовной жизни, чтобы понять, что нам те, кого мы выдумали, дороже тех, кто есть.
- Вы отнесли к отрицательным свойствам мечтательности уход от реальной жизни. Но ведь в определенных ситуациях это тоже бывает полезно? Приведу пример: у меня есть подруга, талантливый дизайнер, женщина, которой за тридцать, всегда очень активная, приятная, но одинокая. И хотя она переживает, что одинока, тем не менее, она - источник позитива, никогда никакой депрессии. И как-то она призналась, что - да, ей не хватает второй половинки, но раз так сложились обстоятельства - она научилась жить, не впадая в уныние. Она замещает то, чего ей недостает в жизни, просмотром фильмов про красивую любовь. Да, мечтает об этом, подпитывается от героев, но от жизни не уходит, не прячется за фильмами, а таким образом спасается от уныния или грехов пострашнее...
- Да, человек по-всякому может спасаться от депрессии, от уныния. Иной выпьет - это ведь тоже способ ухода от действительности. Иной уйдет в мир хобби, и для него кактусы, марки или еще что-то будет такой лазейкой. Еще большее количество людей сейчас бегут в виртуальный мир. По сути дела, ведь то, о чем Вы сказали, - это не столько мечта, сколько бегство, хотя бы ненадолго, из тяжелого огорчающего мира в тот мир, где можно забыться.
Но как временное обезболивающее такие способы, наверное, могут быть применены и допустимы,
если они каким-то образом выручают людей. Они ведь не кардинальны, потому что, условно говоря, если мужа нет, к примеру, а годы идут- смотри не смотри фильмы про любовь, а квартира-то будет оставаться пустой. И разочарование, которое придет, все равно будет, только более тяжким и более болезненным со временем. Что делать? В идеальном смысле сказать легко - только пусть не подумают читатели, что я становлюсь на котурн и даю им этот совет оттого, что сам сумел бы так поступить. В идеальном смысле мы знаем: для христианина нет конечного одиночества, нет конечного разочарования и, в общем-то, мы должны помнить о том, что есть жизнь вечная, ради которой мы созданы. И, может быть, самое главное, что в этой земной жизни рядом с нами всегда есть Христос, которого мы склонны забывать.
И часто бывает так, что наша основная жизнь -с разочарованиями, болезнями, одиночеством -сама по себе, а Бог - где-то отдельно, как некая сфера, область, сектор.
«Бог мне прибежище и сила. В Тебе только сердце мое упокоится», - пишет блаженный Августин. А мы часто не верим, что оно в Нем может упокоиться. И что в Нем действительно разрешение наших проблем.
- А если человек - мечтатель именно по своей натуре? У него богатое воображение, не может он не мечтать. И всю жизнь наступает на одни и те же грабли, шишки набивает, но все равно продолжает наступать, потому что он таким родился, Господь ему дал такой дар - вот так все восторженно видеть сквозь розовые очки. Это данность от Бога, что такие люди большую часть времени проводят в мечтах?
Мы твердо должны помнить, что нет вещей дурных по своей природе, а есть вещи дурные по своему употреблению - это слова преподобного Максима Исповедника. Тем более это относится к свойствам человеческой личности. Каждый человек рождается со свойствами характера, которые могут быть обращены на благо или на зло. Более того: человек не должен пытаться сломать себя, в том смысле, чтобы превратиться в другого. Мягкий - в твердого, деятельный -- в созерцательного, созерцательный - в лидера и вождя. Сама по себе созерцательность - другое наименование того, что светским языком называется мечтательностью, - не есть нечто дурное.
Делание и созерцание возводят душу человека к Богу. Один идет путем волевого аскетического усилия. И через делание приходит к созерцанию. Подлинная молитва - тоже опыт созерцания. Поэтому не ломать себя нужно, не запрещать, а обращать на благо те черты характера, натуры, личности, которые тебе Богом изначально даны.
Мечтатель в жизни
- Как Вы считаете, если человек очень приземленный, скептик, может быть, в какой-то степени циничный, без воображения, без какой-либо мечты, - ему тяжелее живется в этом мире или, наоборот, он более приспособлен, чем человек-мечтатель?
- В этом мире, может быть, ему живется и легче. Потому что кто не очаровывается, тот и не разочаровывается. Как ни крути, а человеку мечтательному свойственно именно приходить в это состояние очарования, за которым почти неизбежно то или иное разочарование последует. С другой стороны, человеку жестко прагматичному непросто найти свое место в Церкви. Пережить ее опыт не как опыт человеческой организации, потому что тут он очень скоро увидит множество недостатков, и, соответственно, реалистически это оценит: да, в обществе филателистов, может быть, даже интереснее и там все устроено лучше, а у иных сектантов еще лучше все устроено. Поэтому у каждого типа характера свои возможности и свои опасности.
- В общем, получается, что мечтать - не вредно, главное - мечтать правильно...
- В некотором смысле, с какими-то ограничениями. Теперь о том, что «правильно». Я бы
заменил «мечтательность» другим словом - созерцание. Ведь у каждой вещи есть оборотная сторона. Та же самая деятельность может превращаться в суетливость, своего рода растасканность на труды, даже положительные, церковные, благотворительные, семейные, когда человеку сначала некогда голову к небу поднять, а потом и не хочется, а потом - и не можется. Потому что он все время как белка в колесе, он все время чем-то занят. Нужно уметь остановиться. Нужно уметь побыть одному. Вот у митрополита Антония Сурожского есть целый ряд очень глубоких рассуждений на эту тему: как трудно нам часто бывает остаться наедине с самими собой. Вот тут, казалось бы, опыт глубины души, опыт созерцания может возникнуть, но нам часто свойственно бежать от этого одиночества - к другим людям, к звонкам, к чтению, к компьютеру, к какому-то общению, просто к шумовой завесе.
Уметь вглядываться в себя - это бывает трудно, потому что то, что можно увидеть в глубине самого себя, не всегда приятно. А иногда больно туда входить. И мы от этого убегаем. Один из путей для правильного развития этой стороны нашей личности - умение отсечь внешние раздражители и вот так побыть наедине с самим собой перед Богом, Даже наш обычный молитвослов говорит: «Перед молитвой побудь несколько минут в тишине, встань перед иконами, пока душа твоя утишится». Это не просто дисциплинарные замечания. Нужно пересечь черту, до которой ты как личность разъят на рефлекторные реакции, на необходимость сделать это, подумать о том. Перед тем, как Богу начать молиться, нужно с самим собой сначала встретиться. И тогда это будет не дурная мечтательность, а состояние созерцания, которое человека ведет к встрече с Богом.
- Можно ли поставить знак равенства между воображением и мечтательностью?
- Думаю, нет. Воображение - это, в каком-то смысле, свойство образа и подобия в нас, то, что, среди прочего, отличает нас от тварей бессловесных. Воображение - это неотъемлемая часть абстрактного мышления, не будь воображения, человек не смог бы заниматься теоретической математикой, физикой, вообще иметь понятие о том, что нельзя пощупать, нельзя конкретно представить. И в этом смысле человека без воображения нет. Есть воображение развитое, как и мускулатура, есть неразвитое. Мечтательность - это другое. Мы определили ее как позитивное полагание высокой цели или пассивный уход из жизни. Это уже некая особо развитая часть натуры, которую либо туда, либо сюда мы можем обратить. А воображение дано каждому человеку.
- Значит, человек с богато развитым воображением еще не обязательно мечтатель?
- Перельман, решивший теорему, которую не могли решить около века - мечтатель или нет? Сложно сказать. Но несомненно, что без очень развитого воображения решение этой задачи невозможно. То же самое, я думаю, - в таких областях, как архитектура. Изобразительное искусство. Нет воображения - не будет результата.
Мечтатель в семье
- Как уживаются в одной семье муж-скептик и жена-мечтательница?
- Я сейчас банальности буду говорить: скорее, трудно уживаться людям очень похожим, просто потому что скучно в какой-то момент становится. Должно быть некое притягивание и отталкивание для того, чтобы искра высекалась на протяжении долгого времени.
Два великих русских писателя: Толстой и Достоевский. Пожалуйста, очень развитое воображение, и не скажешь, что мечтательность отсутствовала. Две очень реалистические женщины рядом: Анна Григорьевна Достоевская и Софья Андреевна Толстая. Очень реалистические, совершенно не склонные ни к фантазийноеTM, ни к уходу от практической реальности. У Достоевского счастливый брак, второй, но счастливый. И очень непростая и драматическая история Софьи Андреевны Толстой и вообще их брака, о котором мы знаем по ее дневникам, - когда две правды столкнулись и не сошлись, хотя она героически положила жизнь на служение творчеству своего мужа. Изначально ничто, никакой набор качеств не гарантирует семейного счастья или не обещает заранее крушения. В этом и риск, и счастье жизни, так, как нам дал ее Бог, -что ничто нельзя заранее сказать наверняка. Свобода в самом глубоком смысле слова, данная нам Богом, здесь сохраняется. И это - надежда.
- Есть у меня знакомая пара, собирающаяся пожениться. Парень говорит про себя: «У меня натура романтика, я мечтатель», - и действительно постоянно в облаках витает, за него все девушке решать приходится. Что делать, если такой человек рядом? Его никак уже не переделать?
- Если говорить об устроении семейной жизни, то надо очень твердо взвешивать, готовы ли мы такого человека рядом с собой потерпеть? Хватит ли нашей любви и терпения? В особенности если речь идет о том, что романтик - это юноша, а решение должна принимать более крепко стоящая на ногах девушка. Муж-мечтатель (да такой, что нет особенной надежды на его исправление) - это очень большое испытание для женщины, которой нужно приготовиться к тому, что вся или почти вся практическая составляющая жизни семьи будет на ней. И решать - девушке. Вот недавно беседовал я с одной женщиной, муж которой - очень необычный человек. Несомненно, очень талантливый, знает множество языков, яркий преподаватель, но абсолютно неприспособленный к этой жизни. Его обманывают, его нещадно эксплуатируют, не платя за его работу те деньги, которых он заслуживает, и, как бывает в таких ситуациях, супруга от этого страдает. Вот я ей говорю: «Представьте, что бы было, если бы Ваш муж сказал: "Нет, я не соглашусь на такое расписание, чтобы мне по паре ставили раз в три дня, чтобы я ездил по полтора часа, преподавал полтора часа и до дому добирался. Не буду я писать эту статью в сборник, потому что неизвестно, поставят ли ее и заплатят ли мне"». Сначала она загорелась: да, вот как было бы хорошо! А потом сказала: «А тогда бы это был не тот человек. А я полюбила своего мужа». Вот оно! И вот если полюбишь, примешь человека таким, какой он есть... Но принимай до конца, не пытайся сломать и переделать. Что-то корректируй, конечно, не дай растечься кляксой, не дай, чтобы он, как улитка в ракушке, прятался. Но не переделывай, ведь ты его приняла когда-то именно таким. Неси таким, какой он есть.
-
Марьям,не знаю может и не стоило мне писать ,но если в спросить об этом священника,возможно он, по воле Божией откроет вам то,что будет полезно.Простите.
-
Рассказ из русской жизни
В прохладном утреннем воздухе ранней весны звонко раздавался над селом Тихим редкий благовест небольшого колокола. Солнце уже выплыло на синеватый небосклон и начинало побеждать теплыми лучами свежесть утренника. На улице стояла великопостная тишина. От села к церкви плелись старушки; на паперти столпилась кучка ребяток. С высокого узорчатого крыльца нового большого трактира спустился дюжий, исправно одетый мужчина лет сорока пяти; сановито пошел он по направлению к церкви, с важностью откланиваясь на почтительные приветствия встречавшихся крестьян.
— Далеко ли собрались, Аким Петрович? — спрашивали его более словоохотливые из них.
— Да вот поговеть надумал, для Бога потрудиться захотел,— отвечал он им.
— Отец Алексий все ладит: «Поговей да поговей, стыдно,— говорит,— больше десяти годов не был на духу-то... не по-христиански это, нехорошо...». Даже при людях стыдить стал. Оно, признаться, правда его, что нехорошо-то... вот и надумал.
— Дай Бог, дай Бог... Конечно, поговеть то лучше: наше дело грешное — что ступил, то и согрешил; неровен час и того... помереть недолго,— слышалось в ответ, а Аким Петров Маммонов вошел в церковь, пробрался сквозь редкие ряды богомольцев к правому клиросу и стал около него. Непривычно было ему молиться, и думы его дружно тянулись к торговле, к хозяйству: соображал он, как бы удобнее перевезти к празднику товарцу из города по наступившей уже распутице, как бы заставить некоторых мужиков отдать ему деньги и тому подобное. Но среди своих обычных размышлений оглянулся он на собравшихся богомольцев и на многих лицах этих бедняков заметил то, чего уже давно не появлялось на его сытом, горделивом лице. Вот старушка, опустившись на колени пред образом Спасителя, шепчет: «Господи, Царь Небесный! Помилуй меня, грешницу... Мать, Пресвятая Богородица! Спаси меня, окаянную...» — слезы между тем текут из ее старчески очей, с верой и любовью обращенных к образу. Рядом со старушкой горячо и громко вздыхала молодая женщина; тут же около] нее бедно одетый с умным лицом крестьянин вслушивался в чтение псаломщика. С иконостаса и стен строго смотрели лики святых угодников... Одиноким почувствовал себя Аким Петров среди всех этих простых людей, coбравшихся в храм помолиться Творцу. Жутко стало у него на сердце среди благоговейной церковной тишины. Вышел священник из алтаря и пред Царскими вратами звучным голосом произнес молитву; «Господи и Владыко живота моего...». Все клали земные поклоны... Но вот на клиросе стройно запели: «Во Царствии Твоем помяни нас, Господи...». Вдумался Аким Петров в смысл прекрасной молитвы и сладких евангельских слов, тронули они его огрубелое сердце, в нем заговорило что-то новое, небывалое... Напомнили они ему забытые им наставления 22 давно уже умершей матери — жить по-Божии, жалеть людей, молиться о Царствии Небесном. Рядом с этими воспоминаниями в глубине его души шевельнулась совесть. «Не достоин ты,— заговорила она,— Царствия Божия, а удалила от него тебя твоя грешная, безобразная, скотская жизнь». Пал на колени Аким Петров, и из его зачерствелой души вырвался первый, после многих лет бессовестной жизни, покаянный вздох, первый молитвенный вопль... Солнце уже высоко стояло на небе и обильно лило свои ласковые лучи, когда кончилась литургия Преждеосвященных даров и говельщики стали расходиться. Шел домой и Аким Петров, но не так, как он обыкновенно ходил по своему селу, гордо посматривая по сторонам, сознавая свое превосходство и силу над односельчанами, но скромно потупя голову. Дома он прошел в отдельную каморку, достал с полки запыленные, забытые сказания о жизни святых и стал читать их. Читал не отрываясь до самого благовеста к исповеди, и как только раздался первый удар колокола, перекрестился и поспешно стал собираться в церковь. За ширмами уже ждал священник кающихся; первым подошел к нему Аким Петров... Долго, искренно беседовал он со своим пастырем и каялся пред ним своем беззаконии, как никогда, ни разу своей жизни. Ночью, когда в доме уже все спали Аким Петров, с усталой и разгоряченной от непривычных дум головой, вышел на воздух. От церкви неслись дребезжащие звуки сторожевого колокола; бесконечная синева небесного свода опрокинулась над селом и его дремавшими окрестностями, с высоты небесной ярко смотрели звездочки на заснувший грешный мир. Напротив I трактира вросла в землю плохонькая избенка бедняка Власа, у которого на днях Аким Петров взял за долг последнюю лошаденку, а на задах прилепилась убогая хатка вдовы Акулины, вчера только умолявшей своего соседа-богача, Акима Петрова, дать хоть немножко соломки про- I кормить коровенку, последнюю кормилицу ее малых сирот.
— Много вас здесь шляется таких! — крикнул тот в ответ на ее жалобные просьбы.
Чем дальше и дальше смотрел Аким Петров вдоль сельских слободок, тем больше и больше вспоминал он, как одного мужика обсчитал, другого — обмерил, того — споил, этого — прижал к нужде... Кругом тихо...
«Господи! — сказал сам себе Аким Петров.— Как я бессовестен, нехорош! И стою ли я милости Твоей? Стою ли я того, чтобы Ты допустил меня завтра приобщиться Святых Тайн?..» Спустя немного времени послышался стук в окно Власовой избы.
— Кто тут? — крестясь, спросонок окликнул Влас.
— Это я, твой сосед-трактирщик... Выдь-ка на минутку. Ветхие ворота заскрипели, и в них показался Влас. Увидя богача-соседа в смиренном, небывалом виде, державшего за повод лошадь, он в удивлении остановился. Прости меня, сосед,— начал Аким ров,— за все мои обиды тебе, да вот лошадку-то свою возьми назад, владей ею | на здоровье, а теперь пока прощай, счастливо оставаться. Изумленный Влас постоял-постоял, посмотрел вслед удалившемуся трактирщику, с радостью ласково потрепал по шее своего I возвращенного конягу и пошел во двор. — Ох, Господи! Дела, дела,— говорил он, затворяя ворота.
— Видно, на исповеди опомнился наш тиран-то... Вразумил его Христос, Царь Небесный.
А тиран между тем отправился ко вдове и ее тоже немало удивил своим приходом в неурочный час. — Вот что, тетка Акулина,— заговорил Аким Петров,— ты на меня не серчай за вчерашнее-то, что покричал-то я на тебя... Корму-то ты возьми у меня, сколько тебе требуется, а брань мою забудь... А вот тебе за обиду, возьми, годится ребятишкам на баранки,— и сунул ей в руку рублевку... В большом окне Акимовой каморки сияли бледные лучи лампадки, сам он на коленях стоял пред большим кивотом с образом и молился... Кончив молитву, снял с гвоздя поддевку, положил ее под голову и, крестясь, лег на голую лавку. Молитва, чистосердечная исповедь и положенное начало добрых дел навеяли мир и отраду на его душу.
— Помоги мне, Господи,— шептал он,— сделать побольше добра всем тем, кого я так часто обижал... и не отвергни завтра меня, Милостивый, за мои грехи от Святых Тайн...
И заснул богач на голой, жесткой лавке так сладко и спокойно, как не спал никогда на своих мягких пуховиках. Прошло пятнадцать лет. Село Тихое нисколько не изменилось, мало изменился и дом Акима Петрова, не видно только над крыльцом расписанной зеленой вывески... Зато много перемен произошло в приходском храме: прежняя бедная. плохо выкрашенная, с погнувшимися главами церковь превратилась в белый храм, увенчанный вызолоченным, ярко сияющим на солнце крестом; около же церковной ограды, на пустой прежде площадке, приютился новенький домик с вывеской: «Приходская школа», а рядом с ним другое белокаменное здание — церковная богадельня. Была Пасха. Из дома Акима Петрова только что вынесли иконы, и вышла толпа народа. Священник служил у него обычный пасхальный молебен, а после молебна соборовал самого хозяина. Аким Петров лежал на смертном одре, но смерти он не боялся, на его душе было мирно, покойно: он точно исполнил обещание, данное ночью после исповеди, накануне Причастия. Он бросил торговать вином, стал добрым христианином; выбрали его церковным старостой. В течение почти пятнадцатилетней службы своей храму и приходу он украсил церковь, построил школу и богадельню, приобрел новый колокол, помогал беднякам, весь свой неправедно нажитый капитал употребил на доброе дело. Господь услышал молитву раскаявшегося грешника и помог ему сделать много добра всем, прежде им обиженным.
— Подойдите ко мне,— сказал умирающий Аким детям и внучатам. Те подошли. — Вот вам, детушки,- начал он прерывающимся голосом,— мое последнее родительское завещание: не отбивайтесь от храма Божиего... Говейте каждый год непременно... Чаще размышляйте о своих грехах... Был я зверь безжалостный, хуже бессловесного скота... Продал всю совесть, не знал сострадания к людям, но, благодарение Господу, Он вразумил меня в храме, и... стал я из зверя человеком. Вечером того же дня все село узнало, что Акима Петрова не стало, отошел он ко Господу в радостный, пасхальный день. В каждой избе немало было разговору про покойного; помнил его народ великим грешником, знал потом и за добрейшего христианина.
— Чудное дело,— говорил один старичок в кругу собравшихся посидеть на завалинке около одной хаты,— каким покойник был прежде и каким сделался потом. «Утром встал зверем плотоядным, а вечером лег человеком жалостливым»,— вот как сам про себя говаривал покойник, Царство ему Небесное... А все почему? А потому, что внял молитве церковной, поговеть вздумал, вот и вразумил его, грешного, Батюшка, Царь Небесный, Милостивец-то наш.
-
Дорогая Фотиния.Помоги и укрепи тебя Господь.Слава Богу за все!
-
Оленька,дай Господь вам примирения и взаимопонимания.
-
Повесть афонского монаха о видении во время панихиды
Была родительская суббота, кончилась Литургия. Одни из присутствующих уже выходили из церкви, а другие остались и стали подходить к общему кануну (стоящему, по обыкновению, посредине церкви).
Я же, пишет монах, стоял на клиросе. Вышли из алтаря священник и диакон. Священник провозгласил: «Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Диакон зажег свечи, стал раздавать их присутствующим. И в это время я увидел, что много народа стало входить в дверь храма с улицы, а затем проникать сквозь стены и окна. Храм наполнялся множеством прозрачных теней. В этой массе я увидел женщин, мужчин, юношей и детей. Определил я по внешнему виду священников, императоров, епископов и между ними простого чернорабочего, дряхлого солдата-поселянина, бедную женщину и нищих вообще.
После возгласа священника они бесшумно, но чрезвычайно быстро заполнили собой весь храм, становясь тесно друг с другом. Все они как будто стремились к кануну, но почему-то не могли подойти к нему. Я не мог оторвать глаз от этой удивительной картины.
Наконец их набралось так много, что реальные молящиеся казались мне фигурами, ярко нарисованными на фоне этих удивительных теней. Они (тени), подходя в безмолвии, становились у священного алтаря. Некоторые из них как будто бы преклоняли колени, другие нагибали головы, точно ожидая произнесения приговора. Дети протягивали руки к свечам, горящим на кануне, и к рукам молящихся живых.
Но вот диакон вынул записки и начал читать написанные на них имена. Удивлению моему не было конца, когда я заметил, что порывистым, радостным движением выделялась то одна, то другая фигура. Они подходили к тем, кто помянул их, становились рядом с ними, глядели на них глазами, полными любви, радостного умиротворения. Мне даже казалось, что в руках духов появилась какая-то духовная горящая свеча и они сами, молясь вместе с молящимися за них, сияли необыкновенно радостными лучами.
По мере того как прочитывалось каждое имя, из толпы безмолвных теней все более выделялось радостных фигур. Они бесшумно шли и сливались с живыми молящимися. Наконец, когда записки были прочитаны, осталось много неназванных - грустных, с поникшей долу головой, как будто пришедших на какой-то общий праздник, но забытых теми, кто бы мог пригласить их на это великое для них торжество. Некоторые из душ тревожно посматривали на дверь, словно ожидая, что, быть может, придет еще близкий им человек и вызовет их в свою очередь.
Но нет, новые лица не появлялись, и неназванным оставалось только радоваться радостью тех, которых призвали пришедшие для единения с ними.
Я стал наблюдать за общей группой молящихся, которая как бы смешалась с дрожащими в светлых лучах призраками из потустороннего мира, и увидел еще более чудную картину.
В то время, когда произносились слова «Благословен еси, Господи, научи мя оправданиям Твоим» или слова «Сам, Господи, упокой души усопших раб Твоих», видно было, как лица живых озарялись одинаковым светом с лицами отошедших, как сердца сливались в одно общее сердце, как слезы не уныния, а радости, текли из глаз тех, кто носил телесную оболочку, и в то же время какой горячей любовью, беспредельной преданностью горели глаза помянутых.
При облаке дыма благовонного кадила, при струях дыма от горящих свечей раздался дивный молитвенный призыв: «Со святыми упокой...», и я увидел, что вся церковь как один человек стала на колени и духи, имена которых были помянуты, молились и за присутствующих, и за себя, а те, о которых забыли, молились лишь за себя.
Когда окончилось молитвенное песнопение, затухли свечи и священник прочитал последний возглас, а диакон закончил общим поминовением отошедших, стоящие передо мной тени стали исчезать, и оставались только люди, пожелавшие отслужить еще частную панихиду за своих усопших. Тогда я увидел на лицах такой покой, такое удовлетворение, такое обновление, которое не в силах передать.
Велик, свят и отраден для усопших обряд поминовения Православной Церковью. И как грустно бывает тем, кого предают забвению, лишая их не только радости видеть себя не забытыми, но и замедляя тем их духовное обновление и прощение их согрешений у Господа как во время панихиды, так тем более во время Литургии. Потому что с каждым разом, когда священник вынимает частицы за упокой душ, души эти получают милость, приближаясь к Царствию Божию.
Эту жажду усопших - чтобы помнили - испытывает каждый из нас. Оттого нередко они и напоминают о себе в наших снах накануне их дней рождения или смерти, накануне родительских суббот.
Каждое наше слово, мысль, воспоминание об усопшем моментально отзывается на нем, причем воспоминание добром - отрадно, воспоминание же злом - мучительно, ибо вызывает у него угрызение совести. Можно себе представить, как ужасны загробные муки для людей, которых трудно вспомнить добром.
Вот почему законы народного милосердия требуют не говорить ничего дурного об усопших, чтобы не растравлять их душевные раны. Все сие должно служить нам предостережением: в жизни поступать так, чтобы после смерти своей не заслужить чувства презрения к нам, укора и ненависти или, еще того хуже, проклятия, и этим бы лишиться молитв наших близких.
http://www.pravzhurnal.ru/Preobrazhenie/Azi_pravoslaviya/Povest_afonskogo_monaha.html
-
Жизнь христианина в миру
ВОПРОС: Как православный христианин должен жить в миру, общаться с другими людьми в семье, на работе, в быту?
ОТВЕТ: Церковная жизнь православного христианина не кончается за стенами храма.
Большую часть нашей жизни мы проводим в миру, общаясь с такими же, как мы сами, несовершенными и страдающими от своего несовершенства людьми.
Поэтому очень важно, чтобы мы не теряли от этого общения полученную в храме Благодать, но, напротив, преумножали Её победами над воинствующим против нас в этом мире Злом.
Церковь учит нас, как вести эту невидимую битву, как отражать нападения диавола, как укрепляться в Духе, как возрастать и совершенствоваться в добродетели, Она же предоставляет нам и целительные средства для излечения душевных ран, полученных от врага в этой битве.
Церковь именует христианина "воином Христовым". Опытный воин прекрасно понимает, что от степени его подготовки зависит не только победа, но и сама его жизнь, и потому старательно поддерживает свою боеспособность, уделяя немалое время на постоянную тренировку.
Также и христианин не должен позволять себе расслабляться и ослабевать на пути духовного совершенствования.
Оттого что вы не будете бороться с диаволом, он не перестанет нападать на вас, но, напротив, использует ваше послабление, чтобы ввести вас в грех и разграбить собранные вами плоды вашей духовной работы.
Нужно помнить, что с того момента, как вы встали на путь Спасения, на вас ополчается злобный противник, исполненый ненавистью ко всему святому, обладающий огромной силой и многотысячелетним опытом погубления человеческих душ.
Только человек, полагающийся не на свои слабые силы, но предающий себя в руки Божьи и вооружаемый Церковью оружием Благодати, имеет надежду выйти из этой битвы победителем.
Благодатью Святого Духа и смирением христианина сокрушается вся сила Сатаны.
Итак, выходя за стены храма в мир, приготовьтесь к борьбе с тремя главными врагами христианина: миром, плотью и диаволом.
Мир ополчается против нас своими искушениями: богатством и суетной славой, общением с людьми, чуждыми Духу Христову, политическими страстями и материальными заботами, страхами стать жертвой преступления и военными угрозами, пропагандой разврата и многими другими.
Плоть наша восстаёт на нас чревоугодием и блудной похотью, стремлением к телесному комфорту и наслаждениям, болезнями и ленью, всячески стремясь доказать своё превосходство над духом, заставляя человека все силы души употреблять на удовлетворение плотских потребностей.
Диавол же, используя все средства своих соратников мира и плоти, атакует нас помыслами, соблазнами и искушениями, используя для этого все органы чувств человека: зрение - поражая его видами чужого богатства, похотливыми фильмами и изображениями; слух - услаждая его льстивыми речами, отупляющей сознание музыкой и растлевающим душу сквернословием; обоняние - изысками кулинарных и косметических запахов; вкус - приучая его к сластолюбию и алкоголю; осязание - всей гаммой плотских ощущений: от удобной одежды до блудных прикосновений.
Главный же объект диавольких нападений - наш несовершенный, омраченный безбожием человеческий разум.
Диавол поражает его помыслами гордыни, возбуждает в нём уводящие от реальной жизни мечтания, приучает его полагаться не на Всеведущего и Всемогущего Бога, но на свои слабые силы, подталкивает к самокопанию и бесплодной пытливости в вещах второстепенных, уводит с пути познания Бога в дебри оккультных еретических учений.
Сознание человека, не просвещённого Истиной Евангелия, не преображенное Благодатью Святого Духа, становится союзником диавола в деле погубления человеческой души.
Поэтому очень важно, чтобы христианин учился реализовывать знания, получаемые через чтение Священного Писания и духовных книг, через проповеди священников, знания, подкрепленные собственным опытом молитвенного общения с Богом, в свою повседневную жизнь в миру.
Нужно учиться видеть окружающий мир глазами ученика Христова, соотносить свои мысли и поступки с Божьими Заповедями, в своих взаимоотношениях с близкими и чужими людьми руководствоваться главной Запоредью Любви, учащей нас не делать другим того, чего мы бы не хотели, чтобы делали нам.
Апостол Павел, в Послании к жителям Коринфа пишет:
"Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто.
И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, радуется же о истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
... теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше ". (Выделено автором) (1 Коринф. 13.1-9.13.)
Из этих слов Апостола видно, что, не имея Любви, невозможно спасти душу и достичь Небесного Царства.
Однако сама по себе Любовь не вселяется в душу человека, если он сам не прилагает усилий для приобретения Её.
Свойства Любви, перечисленные Апостолом, то есть: долготерпение, милосердие, отсутствие гордости и зависти и прочие, они же есть и путь обретения Любви.
Если мы в общении с другими людьми приучаем себя проявлять терпение, милосердие, побеждаем в себе зависть и раздражение, то мы идём этим путём, и Любовь постепенно наполняет наше сердце, одновременно вытесняя из него всё нечистое и укрепляя в добродетельной жизни.
Поэтому мир для христианина есть не досадное препятствие на пути к совершенству души, но место и средство обретения этого совершенства.
Посмотрите на спортсменов - сколько времени и сил тратят они на изнурительные тренировки в спортивном зале, чтобы на краткий миг, стоя на пьедестале почёта, получить мимолётную человеческую славу.
Во сколько же раз усердней должны мы, христиане, трудиться над совершенствованием своей души, чтобы получить от Господа вечную славу в Царствии Его.
И если спортсмены специально создают и усиливают себе трудности на тренировках, отрабатывая преодолением этих трудностей своё мастерство, то нам нет нужды искусственно усиливать свои искушения, мир в достаточной мере доставляет их нам.
Нужно лишь, уповая на Бога и призывая Его Всесильную помощь, всеми силами стараться преодолевать встающие перед нами искушения в соответствии с Его Божественными Заповедями.
Каждый день, каждый час, а то и каждую минуту перед нами возникают ситуации, в которых мы можем проявить как лучшие христианские качества, так и слабость своей греховной природы.
Проснулись утром; Ангел-хранитель шепчет: "встань на молитву", а разнеженная плоть в рабстве у лени, и диавол успокаивает помыслом: "да полежи ещё, да успеешь ты помолиться, а не успеешь - ничего страшного, Бог милостив - простит".
И вот, пока мы выбираем кого из них послушаться, время проходит, пора бежать на работу или учёбу, и мы выскакиваем из дома не помолившись, недовольные сами собой, потеряв данную Богом возможность испросить себе на весь грядущий день Его благословение.
Мы выходим из дома, нас толкает спешащий прохожий и мы кричим ему вслед (или бурчим себе "под нос"): "Смотреть надо, куда идёшь, кретин!", и опять, вместо награды за терпение, получаем осуждение за грех гнева и злословия.
В транспорте, на работе, в семье перед нами постоянно возникают ситуации, когда мы можем либо заработать, либо потерять главное сокровище христианина - Благодать Святого Духа.
И от нас, от нашей собранности или расслабленности зависит, заработаем мы Её или же потеряем.
Итак, для того, чтобы наша жизнь в миру не разрушала наше единение с Богом, но способствовала его укреплению, необходимо научиться постоянно поддерживать свою душу в состоянии духовной активности.
Для того, чтобы помочь христианину, находясь в миру, совершать дело своего Спасения, Церковь подаёт ему свои средства, созданные на основании всего двухтысячелетнего опыта практической духовной жизни.
Главные из этих средств - молитва и пост.
священник Александр Торик
из книги: "Воцерковление для начинающих церковную жизнь"
http://www.pravzhurnal.ru/Preobrazhenie/Azi_pravoslaviya/zhizn_hristianina_v_miru.html
Как можно вызвать и/или усилить в себе покаянное чувство?
в Духовное
Опубликовано:
В одной из проповедей о покаянии,священнослужитель давал такой совет,что бы мы молились такими словами- "Господи,я не умею каяться.Научи меня покаянию". И еще помогает такое упражнение. Представить ,что душа твоя стоит пред Богом в ожидании своей участи.