Таинство покаяния и «общая исповедь»

[иером. Даниил 101]

Таинство покаяния и «общая исповедь»

 

В последние десятилетия в церковно-богослужебную практику начала входить так называемая общая исповедь, вытесняющая, особенно в городах, исповедь частную. Между тем такой практики никогда не знала древняя Церковь. 

 

В конце прошлого века употребление общей исповеди было разрешено митрополитом Исидором покойному протоиерею Иоанну Сергиеву (Кронштадскому) в силу особенных обстоятельств его пастырской деятельности и во внимание к его исключительной личности, но и то — не как Таинство Покаяния, а как подготовление верующих к принятию святых Таин Тела и Крови Христовых.

 

В настоящее время оправданием такой практики обыкновенно становится большое число говеющих (особенно в дни Великого Поста) и якобы физическая невозможность для священника исповедывать каждого в отдельности. Некоторыми из мирян такая практика даже одобряется: не занимает много времени, не задевает самолюбия и не вызывает естественного чувства смущения и стыда пред духовником из-за совершенного проступка...

 

О таком «одобрении» этой практики, конечно, нельзя и говорить серьезно: высказывать это — значит совершенно не понимать смысла исповеди и уклоняться от того, что является одним из существеннейших ее элементов — сердечного сокрушения кающегося и именно болезненного для самолюбия, бьющего по чувству стыда выявления пред духовником тяготящего совесть греха, как показателя искренности раскаяния и желания исправления.

 

«Оправдание» же такой практики совершенно недопустимо, потому что так называемая общая исповедь, употребляемая в замену частной исповеди, не только коренным образом извращает установленный чин исповеди, но и ни в какой степени не является Таинством, так как не заключает в себе основных элементов, обуславливающих Таинство Покаяния как таковое.

 

В Таинстве Покаяния с необходимостью требуется: со стороны кающегося — полное выявление пред духовником искреннего раскаяния в гнетущем совесть грехе, с решимостью не повторять его; со стороны же духовника — личная убежденность в искренности этого раскаяния и твердости решения и, только на основании этого убеждения, разрешение кающегося от этого греха именем Божиим. В «общей исповеди» этих элементов нет; их может дать только исповедь частная, и только она одна и может иметь значение Таинства Покаяния.

 

Надо думать, что подмена этого Таинства в виде частной исповеди так называемой общей исповедью произошла в сознании некоторых пастырей и мирян из желания достойного подготовления верующих к причащению Тела и Крови Христовых. Но при этом вкралось недоразумение в отношении к Таинству Причащения и Таинству Покаяния: к Таинству Причащения хотелось приступать в «полной безгрешности», а на Таинство Покаяния смотрели как на то, которое, давая отпущение от всех грехов, должно непременно и всегда предварять Таинство Причащения.

 

Между тем догматические основания, древне-церковная каноническая постановка и психологический смысл обоих Таинств показывают, что такое мнение является не вполне правильным.

 

В Таинстве Причащения верующий соединяется с Христом и со всеми другими причастниками, и этим устанавливается единосущие таинственного Тела Христова — Церкви с воспринятым Христом в ипостасное единение и обожествленным человеческим естеством, а для каждого причащающегося это Таинство дает источник необходимых духовных сил для всего христианского строя жизни.

 

Отсюда ясно, что по этому своему значению для всей Церкви и для каждого христианина Таинство Причащения должно совершаться постоянно: христианин, чувствующий себя живым членом Церкви, не может не стремиться всем своим существом к реальному общению со своим Спасителем, а вся Церковь, как продолжательница дела Христова на земле, не может не содействовать всеми мерами осуществлению этого стремления.

 

И древняя практика Церкви первых веков вполне соответствовала сущности Таинства: все верные не только присутствовали, но и обязательно причащались за каждою Литургиею. При невозможности присутствовать в церкви они причащались дома запасными Дарами. Церковь тревожилась, когда кто-либо из верных не приступал к причащению, расследовала причину уклонения и побуждала не ослабевать в стремлении к соединению со Христом.

 

Со временем эта практика ослабела. Занятые житейскими делами христиане, сознавая свою греховную нечистоту, не решались приступать к этому великому Таинству без должного приготовления, и потому причащались все реже и реже, доведя это до говения один раз в год и соединив причащение с Таинством Покаяния, дающим разрешение исповедуемых грехов.

 

Так постепенно создалась современная практика получения особого разрешения от духовника на каждый случай причащения — практика, отклоняющаяся от осуществления цели, для которой установлена Евхаристия.

 

Объясняется это отклонение тем, что обыкновенно смешивают Таинство Покаяния с тем покаянным чувством, которое должно быть всегдашним душевным состоянием христианина и которое особенно должно быть возгреваемо приступающим к Таинству Причащения.

 

Христос пришел спасти не праведников, а грешников. И Церковь Христова (земная) фактически состоит из одних грешников, но только не «рабов греха» по своему душевному настроению (Рим.6,6), а врагов греха, даже в то время, когда они впадают в грехи.

 

Поэтому покаяние должно быть всегдашним душевным настроением христианина и тем более глубоким и искренним, чем строже и внимательнее он относится к своей внешней и внутренней жизни. Но это покаянное настроение не охлаждает стремление христианина ко Христу, а напротив — усиливает его все более и более, и не только не препятствует Евхаристическому общению со Христом, но составляет необходимое условие причащения Тела и Крови Христовых «во оставление грехов», действительно смываемых Евхаристической Кровию «во исцеление души и тела», действительно оздоровляемых и питаемых Телом и Кровию Христа.

 

Так как грехом является не тот или иной внешний факт, совершенный человеком, а отношение человека к этому факту (Рим.14,14), то и препятствием к Причащению Тела и Крови Христовых являются не фактические грехи человека сами по себе, а его душевное состояние. Когда христианин грешит сознательно, предпочитает земное небесному, любит мир, а Бога забывает, то он не грешит уже только, а РАБОТАЕТ ГРЕХУ вместо того, чтобы служить Христу (Римл.6,16). Тогда Таинство Причащения не может быть спасительно для него, потому что он не стремится уже ко Христу, а идет прочь от Него (в каком-либо отношении). Но так как своими силами он не может изгладить греха, которому работал и который теперь тяготит его, то он и имеет нужду в Таинстве Покаяния, которое для того и установлено, чтобы христианин, мучимый совестию уклонения от Христа, имел несомненное, видимое удостоверение, что грех, отчуждающий его от Христа и Его Тела — Церкви, прощен Богом, не существует более, что силы его, подавленные и извращенные грехом, восстановлены благодатию Божиею, и он снова может служить Христу, быть в теснейшем единении с Ним.

 

Древняя Церковь и смотрела на Таинство Покаяния как на врачевание, необходимое христианину лишь в исключительных случаях, когда он «грешит к смерти», когда, по зову апостола Иоанна Богослова, нельзя одною только братскою молитвою испросить ему от Господа прощения (1Ио.5,16), потому что он вышел из общего течения жизни Церкви, расстраивает совместную братскую работу созидания спасения, когда не случайно, а устойчиво вносит в эту братскую работу чуждые ей элементы, словом, когда возникает необходимость вновь ввести в Церковь христианина, отколовшегося от Нее какою-либо стороною своей личной жизни.

 

Таков истинный смысл Таинства Покаяния и по установлению его Христом. Из трех изречений Господа о «власти вязать и решить» два (Еф.16,9; Ио 20, 23) говорят не о Таинстве Покаяния в собственном смысле, а о всей совокупности полномочий, обещаемых ап. Петру (Еф.16,9) и вверяемых всем апостолам (Ио.20,23), и только в третьем (Мф.18, 15-20) говорится определенно о «грехе брата», т.е. христианина, соблазняющем собрата, и устанавливаются три формы прекращения этого соблазна и исправления согрешающего:

 

1. Братское частное увещание — исправление без Таинства Покаяния («обличи его между тобою и им одним»);

 

2. Призыв более авторитетных собратий для увещания согрешающего -— исповедь частная пред духовником и его разрешение («возьми с собою еще одного или двух»);

 

3. Перенесение вопроса о грехе соблазняющем на суд всей Церкви — публичное покаяние, с отлучением согрешающего на время выяснения вопроса для всей Церкви, заканчивающееся или публичным же примирением, разрешением грешника, или признанием упорного грешника «язычником и мытарем», т.е. для собратий — прекращением соблазна, поскольку упорно пребывающий в грехе откололся от Церкви, а для самого грешника — объявлением невозможности совершить Таинство Покаяния, снять с него грех, доколе он предпочитает этот грех общению с Церковью.

 

Таким образом, как видно из изложенного:

 

1) Оба таинства — как Причащения, так и Покаяния — являются самодовлеющими, так как каждое из них имеет соответствующую ему цель и преподает свой определенный благодатный дар.

 

Таинство Причащения постоянно нужно христианину, как живому члену Церкви — Тела Христова.

 

Таинство Покаяния нужно христианину тогда, когда он сомневается в своей принадлежности к Церкви вследствие совершенного, тяготящего его греха и ищет примирения с Ней. Идеал христианина в отношении к этому Таинству — быть всегда в живом единении со Христом и Его Церковью.

 

2)   В основе практикуемого требования обязательности Таинства Покаяния для каждого христианина, желающего причаститься, лежат две ошибки:

 

а) историческая: смешение субъективного чувства сокрушения о своих грехах, всегда присущего христианину и особенно желательного, когда он приступает к Святейшему Таинству Евхаристии, с объективным фактом -— Таинством Покаяния, необходимым лишь в определенных случаях отклонения христианина от Церкви какою-либо стороною своей личной жизни;

 

б) ошибка логическая: умозаключение о необходимости благоговейного отношения к Евхаристии и возможности, при существовании Таинства Покаяния, а поэтому и необходимости безгрешности при приобщении. Эта последняя ошибка возникла, конечно, лишь на почве юридической расценки деятельности человека, допускающей возможность сверхдолжных заслуг его (в католичестве).

 

3)   Отсюда явилось и требование очищения через Таинство Покаяния всех вообще грехов, а не отлучающих только христианина от живого общения со Христом. Такое требование, технически в точном смысле невозможное (кающийся не может серьезно и искренно обещать быть совершенно безгрешным, а духовник не может верить в исполняемость такого обещания), не соответствует значению Таинства Покаяния, ослабляет при исповеди тяжких грехов сознание их опасности и при необходимости исправления, низводит исповедь до степени простой беседы пастыря с пасомым, проверки его нравственного состояния и превращает Таинство Покаяния из «врачебницы» в «судилище», превращение, признаваемое Римской Церковью, но отвергаемое Православной.

 

4)   Поскольку в Таинстве Покаяния требуется от кающегося чистосердечное раскаяние в содеянном грехе и горячее желание оставить этот грех, а со стороны Церкви, т.е. духовника, убеждение в совершенной искренности кающегося, на основании чего он только и может разрешить его именем Божиим от исповеданного греха, общая исповедь не может заключать в себе убежденности духовника в искренности кающегося, а без разрешения нет и Таинства Покаяния; она не есть Таинство Покаяния, а может быть только одним из способов приготовления христианина к благоговейному причащению Св. Таин и, поскольку не дает разрешения ни от каких грехов, она не может являться заменой частной исповеди и оставляет каждого участника полностью ответственным пред Господом за достойное или недостойное принятие Его Тела и Крови.

 

5)   Только при частной исповеди возможно исполнять требование древней Церкви, выраженное в «Постановлениях Апостольских» («не изрекать одинакового приговора за всякий грех, но на каждый полагать свой особенный»). (Кн.8, гл.48; ср. правила 5 Анкирского и 2 Лаодикийского Соборов).

 

Общая же исповедь совершенно исключает возможность при разрешении и при наложении епитимьи соображаться со свойством греха, со степенью раскаяния и обстоятельствами кающегося.

 

Таково церковное понимание Таинства Покаяния и значения так называемой общей исповеди. Это понимание необходимо объяснять с церковной кафедры верующим, и, располагая их к частому причащению Св. Таин Тела и Крови Христовых для постоянного единения со Христом, вместе с тем призывать их к частому очищению своей совести через Таинство Покаяния, путем ЧАСТНОЙ исповеди, указывая, что так называемая общая исповедь, создавая доброе настроение пред принятием Св. Таин, не дает, однако, возможности глубоко анализировать свою духовную жизнь и потому легко может привести к ложному успокоению совести. Если же в исключительных случаях (особенно при многочисленности причастников) приходится священнику прибегать по необходимости к так называемой общей исповеди, то, выяснив ее подлинный смысл, надо непременно предлагать кроме того и индивидуально обращаться к духовнику с исповеданием особенно гнетущих душу грехов для получения их разрешения, чтобы верующие знали, что только одна «общая» исповедь не дает этого.

 

Так постепенно может быть восстановлена истинная древняя церковная практика Таинства Покаяния, и уяснится в сознании верующих неправильность взгляда на возможность замены частной исповеди общею.

 

6 ноября 1944 г. Архиепископ Григорий.

 

Григорий (Чуков), митр. Таинство Покаяния и «общая исповедь». В сб. Избранные речи, слова и статьи. 1954. 

Архив Историко-богословское наследие митрополита Григория (Чукова) © Александрова Л.К.СПб.2010.

 

 

http://www.bogoslov....xt/1013701.html

[Гость 1 058]

Таинство Причащения постоянно нужно христианину, как живому члену Церкви — Тела Христова.

 

Таинство Покаяния нужно христианину тогда, когда он сомневается в своей принадлежности к Церкви вследствие совершенного, тяготящего его греха и ищет примирения с Ней. Идеал христианина в отношении к этому Таинству — быть всегда в живом единении со Христом и Его Церковью.

спасибо за статью, а у меня вопрос возник ..при чем совершенно по другой теме...так можно или нет Причащаться без предварительной исповеди или исповедь перед Причастием всегда должна быть в обязательном порядке? я как-то у нас заметила однажды...человек подошел исповедоваться....сказал шаблонные слова: "согрешил мыслю, чувством, помышлением.. и т.д.", прочитали разрешительную молитву, исповедь окончена, человек готов к Причастию или стоят люди хи-хи, ха-ха в очереди, поговорили, обсудили, очередь подходит, лицо серьезней становится, исповедались, отошли и опять хи да ха, да продолжение неоконченного разговора...ведь люди идут на исповедь потому что так положено, а не потому что так у них на душе, с другой стороны нужно делать как положено.. ведь Причаститься хочется..зачем так делается? ведь это же не исповедь по-настоящему, это просто формальность чтобы Причаститься...или я чего-то не понимаю?

[Ивушка - Ирина 719]

....я как-то у нас заметила однажды...человек подошел исповедоваться....сказал шаблонные слова: "согрешил мыслю, чувством, помышлением.. и т.д.", прочитали разрешительную молитву, исповедь окончена.....

 

Протоиерей Валериан Кречетов: Исповедь – не роман, а борьба

 

http://www.pravoslavie.ru/smi/679.htm

 

 

– Когда человек приходит на исповедь, иногда возникает вопрос: а в чем конкретно исповедоваться? Совесть вроде бы «не болит», ни в чем не обличает, никого не убивал, не грабил.

 

– Да, совесть в первую очередь обличает человека в тяжелых грехах. Но если совесть ни о чем не говорит, то это часто значит лишь то, что совесть открывает рот, а ей этот рот затыкают. Святые отцы говорят: когда человек входит из света в темную комнату, то он сначала ничего не видит, потом, когда глаза его привыкают к темноте, он начинает видеть крупные объекты, потом мелкие, ну а если зажечь свет, то начинает видеть все. Также и человек, который начинает следить за своею внутренней жизнью, сначала видит только крупные грехи, потом помельче. А потом благодать даст ему свет для того, чтобы он мог «зрети своя прегрешения» – об этом мы просим Бога Великим постом в молитве святого Ефрема Сирина.

 

В каких грехах каяться – это вопрос времени. Вначале человек многого не понимает, не замечает, но в самом таинстве благодать, Дух Божий начинает человеку открывать видение его грехов. И человек, может быть, не осознавая даже, в чем именно он грешен, чувствует все равно свою греховность. Исповедование грехов – это осмысление, но есть еще и состояние чувств, человек сознает, что он грешен по сравнению со святостью – вот это и есть действие благодати.

 

Мой отец родился в 1900 году, то есть его молодость как раз пришлась на послереволюционные годы: все эти новые веяния, свобода… и он отдалился от Церкви. Его мама, моя бабушка, попросила его как-то пойти в церковь Великим постом и причаститься, сказала, мол, если сделаешь это, то я тебе в ноги поклонюсь. «Ну что ты, мама, я и так схожу», – ответил он и пошел на Арбат в храм к отцу Владимиру Воробьеву (деду нынешнего ректора ПСТГУ прот. Владимира Воробьева). Он пришел на исповедь, и у него не было никаких мыслей о покаянии: стоял, рассматривал молодых девушек в храме. Подошла его очередь, он стал на колени и на вопрос священника: «Ну что скажете, молодой человек?» – папа ответил: «Мне нечего сказать». – «А что же вы пришли?» – «Меня мама попросила». Тогда священник помолчал немного и ответил: «Это очень хорошо, что вы маму послушали», – накрыл отца епитрахилью и начал читать разрешительную молитву. «Что произошло со мною, я не понимаю до сих пор, – рассказывал потом мне отец. – Я зарыдал, как только из крана течь может вода, и когда шел обратно, то уже ни на кого не смотрел. Мир для меня стал совершенно иным». С этого времени отец стал ходить в Церковь, потом промыслом Божиим попал в тюрьму, сидел там в одних камерах с исповедниками и стал после тюрьмы священнослужителем.

[Гость 1 058]

Протоиерей Валериан Кречетов: Исповедь – не роман, а борьба

 

вот и я о том же ... мне интересно насколько необходима эта формальность...первый пример человека (про шаблонные слова), который постоянно при храме, иногда участвует в Богослужении как помощник, наверняка часто исповедуется... я как-то пришла на исповедь в середине недели (я иду на исповедь не только когда ко Причастию готовлюсь, но и отдельно от этого), меня батюшка спрашивает буду ли на следующий день Причащаться; я сказала нет, так как мне нужно на работу, только на выходных получится (если получится); он тогда говорит что перед Причастием подойти к священнику чтобы он прочел разрешительную молитву (если же конечно не нагрешу по ходу ). Пришел день, встала в очередь ко священнику и начинаю усиленно искать свои грехи, наскребла, исповедалась и Причастилась...говорить шаблоном "согрешила мыслью, словом, помышлением..." совершенно не хотелось, у меня совесть не поворачивается на такое. Для меня исповедь нечто больше, чем подготовка ко Причастию, это моя духовная баня, к которой я прибегаю по зову моей совести и души. Но по скольку перед Причастием обязательна исповедь, то для себя я выход нашла - Причащаться не часто..жду когда "накопится" достаточно грязи, чтобы перед Причастием как положено исповедаться, а не по шаблону, не "формально" потому что так положено и с чистой совестью Причаститься. Вот мне и интересно..насколько обязательна исповедь пред Причастием?

[Ивушка - Ирина 719]

вот и я о том же ... мне интересно насколько необходима эта формальность...первый пример человека (про шаблонные слова), который постоянно при храме, иногда участвует в Богослужении как помощник, наверняка часто исповедуется...

 

Для меня исповедь нечто больше, чем подготовка ко Причастию, это моя духовная баня, к которой я прибегаю по зову моей совести и души. Но по скольку перед Причастием обязательна исповедь, то для себя я выход нашла - Причащаться не часто..жду когда "накопится" достаточно грязи, чтобы перед Причастием как положено исповедаться, а не по шаблону, не "формально" потому что так положено и с чистой совестью Причаститься. Вот мне и интересно..насколько обязательна исповедь пред Причастием?

 

Священник знает этого человека и его душу, он и решает разрешать или нет его от грехов, я никогда не обращаю внимание на то, как исповедуются другие,

главное - достойно сдать этот экзамен самой!

 

Грехи не коплю, стараюсь исповедоваться чаще, иногда и без Причастия, т.к. работаю, придти не могу...

 

А как без исповеди Причащаться (?!), разве такое возможно?

Я и на Светлой седмице обычно исповедуюсь, хотя духовник благословил Причащаться без исповеди.

[Гость 1 058]

А как без исповеди Причащаться (?!), разве такое возможно?

в некоторых греческих православных храма исповедь идет отдельно от Причастия, но я не знаю детали к сожалению..ещё где-то читала статью, но найти не могу...если найду выложу сюда, она тоже была по-поводу исповеди и Причастия.

 

Священник знает этого человека и его душу, он и решает разрешать или нет его от грехов

Ивушка, тут даже не в этом вопрос - разрешать человека или нет....вопрос в формальной исповеди перед Причастием, но опять же..разговор идет не о тех случаях, когда человек хочет Причаститься не раскаявшись и не принесший покаяния - об этом и речи быть не может, а разговор о том, что люди, которые исповедуются регулярно, или люди, принесшие покаяние несколько дней до Причастия всеравно идут на исповедь в день до Причастия или в день Причастия и делают это формально потому, что так нужно чтобы Причаститься (но это ведь не покаяние, а формальность)..не все, но наверняка большинство....вот мне и интересно обязательна ли исповедь перед Причастием в тот же день или за день.

[Гость 1 058]

ещё где-то читала статью, но найти не могу...если найду выложу сюда

 

вот нашла:

 

Если в результате самоисследования верующий поймет, что виновен в тяжких грехах, которые препятствуют ему приступить к святой чаше, тогда он не может причаститься без исповеди. К таковым грехам относятся следующие: вспышки гнева, плотские падения, аборты, сребролюбие, антипатия к кому-либо, жестокость, серьезные ссоры, которые случаются и среди верующих. Конечно, мы говорим о сознательных христианах, которые имеют сильное желание причащаться часто, а не о тех, кто ведет жизнь мирскую, исполненную нечестия, которые подходят ко причастию лишь дважды или трижды в год.

статья полностью

 

Я и на Светлой седмице обычно исповедуюсь, хотя духовник благословил Причащаться без исповеди.

А у нас, по-моему, не исповедуют на Светлой Седмице, хотя если наверное попросишь, конечно же не откажут, но это будет частный случай.

[иером. Даниил 101]

...Вот мне и интересно..насколько обязательна исповедь пред Причастием?

Если говорить по существу, то исповедь и причастие все-таки надо рассматривать, как отдельные таинства. Но вместе с тем надо понимать, что духовная жизнь - это довольная опасная и страшная борьба, где проиграть - значит потерять все, потерять вечную Жизнь. И при том, если учитывать фактор нашей общей человеческой немощи и удобопоползновенности ко всякому виду греха, можно понять, насколько нам необходимы различные "костыли", правила, ограждения и ограничения, благодаря которым мы можем удержаться на плаву в опасные моменты духовного расслабления. К таким "ограждениям" можно отнести и правило обязательной исповеди перед Причастием. 

 

Человек, который знает, что ему предстоит исповедь, волей-неволей будет проявлять внимание к своему внутреннему миру и испытывать свою совесть. Если даже стоя в очереди на исповедь он с недоумением обнаружит, что ему "нечего говорить", то и это будет являться некоторым образом плодом внутренней работы над собой. Вспоминая апостольские слова: "Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет в нас" (1Иоан.1:8), можно от одного этого приобрести в себе смиренное чувство: "значит что-то со мной не так...". Где-то у прп. Амвросия Оптинского есть ответ одной монахине на ее недоумение, что ей бывает нечего говорить на откровении помыслов. Старец ей сказал, чтобы она так и говорила как есть, что мол "сказать мне нечего".

 

Также каждый замечал, что чем чаще он исповедуется (искренно), тем яснее и острее становится его совесть. И наоборот, чем реже, тем совесть становится молчаливей и доходит до того, что человек спокойно начинает совершать тяжелые грехи не обращая на это внимания. Я где-то слышал фразу, что "отменив исповедь перед Причастием, мы рискуем отменить само христианство".

 

Все это я говорю в общем. Конечно, если у человека есть духовный отец и наставник, то вопрос о исповеди перед Причастием решается непосредственно с ним. Но если у кого нет такого советника, то лучше все же не рисковать и следовать общему правилу установленному в нашей Церкви по отношению к исповеди.

[Гость 1 058]

Отец Даниил, сердечно благодарю за ответ..теперь все понятно. Спасибо вам.

[Ивушка - Ирина 719]

Самый прекрасный вид дружбы

 

http://www.pravmir.ru/samyj-prekrasnyj-vid-druzhby/

 

Чего мы ждем от духовного наставника?

 

Кому из нас не хочется выглядеть в глазах окружающих как можно лучше? Мы стараемся обнаружить перед людьми лучшее, что в нас есть, и тщательно скрываем худшее. Как же непросто становится, когда в жизни появляется человек, с которым все с точностью до наоборот! Ему мы должны без утайки открывать самое постыдное. Говорить с ним о том, о чем хочется забыть. Именно таким человеком для православного верующего становится его духовник.

 

[Гость 1 058]

Митрополит Сурожский Антоний

О ПОКАЯНИИ

( Слово, произнесенное в сентябре 1972 г. в Тульской епархии)

Когда мы поступаем нехорошо, когда говорим не должное, когда темные мысли роятся у нас в голове или сходит на сердце помрачение, мы, если хоть немножко просветимся, начинаем чувствовать угрызения совести. Но угрызения совести это еще не покаяние; можно всю жизнь упрекать себя в дурных поступках и в злом слове, и в темных чувствах и мыслях - и не исправиться. Угрызение совести действительно может из нашей земной жизни сделать сплошной ад, но угрызение совести не открывает нам Царствия Небесного; к нему должно прибавиться нечто другое: то, что составляет самую сердцевину покаяния, а именно - обращение к Богу с надеждой, с уверенностью, что' у Бога хватит и любви к нам, чтобы простить, и силы, чтобы нас изменить. Покаяние - это тот поворот жизни, оборот мыслей, перемена сердца, который нас обращает лицом к Богу в радостной и трепетной надежде, в уверенности, что хотя мы не заслуживаем милости Божией, но Господь пришел на землю не судить, а спасти, пришел на землю не к праведным, а к грешным.

 

Но обратиться лицом к Богу с надеждой, призывать Его на помощь - еще не все, потому что многое в нашей жизни зависит от нас самих. Как часто мы говорим: “Господи, помоги! Господи, дай мне терпение, дай мне целомудрие, дай мне чистоту сердца, дай мне слово правдивое!..” А когда представится возможность поступить согласно нашей собственной молитве, по влечению нашего собственного сердца, у нас не хватает мужества, не хватает решимости на деле приступить к тому, о чем мы просим Бога. И тогда наше покаяние, наш взлет души остается бесплодным. Покаяние должно начаться именно с этой надежды на любовь Божию и вместе - подвигом, мужественным подвигом, когда мы себя самих принуждаем жить так, как надо, а не так, как мы жили до сих пор. Без этого и Бог нас не спасет; потому что, как говорит Христос, не всякий говорящий “Господи, Господи”, войдет в Царство Божие, а тот, кто принесет плод его. А плоды эти мы знаем: мир, радость, любовь, терпение, кротость, воздержание, смирение - все эти дивные плоды, которые могли бы нашу землю уже теперь превратить в рай, если бы только, как древо плодоносное, мы могли их принести... Таким образом, покаяние начинается с того, что вдруг в душу нас ударит, заговорит совесть, окликнет нас Бог и скажет: Куда идешь? К смерти? Того ли ты хочешь?.. И когда мы ответим: Нет, Господи, - прости, помилуй, спаси! - и обратимся к Нему, Христос нам говорит: Я тебя прощаю! А ты - из благодарности за такую любовь, не по страху, не ради того, чтобы себя избавить от муки, а потому что в ответ на Мою любовь ты способен на любовь, начни жить иначе...

 

И что же дальше? Первое, чему мы должны научиться, это принимать всю нашу жизнь: все ее обстоятельства, всех людей, которые в нее вошли - иногда так мучительно - принять, а не отвергнуть. Пока мы не примем нашу жизнь, все без остатка ее содержание, как от руки Божией, мы не сможем освободиться от внутренней тревоги, от внутреннего плена и от внутреннего протеста. Как бы мы ни говорили Господу: Боже, я хочу творить Твою волю! - из глубин наших будет подниматься крик: Но не в этом! Не в том!.. Да, я готов принять ближнего моего, - но не этого ближнего! Я готов принять все, что Ты мне пошлешь - но не то, что Ты на самом деле мне посылаешь... Как часто в минуты какого-то просветления мы говорим: Господи, я теперь все понимаю! Спаси меня, любой ценой меня спаси!.. Если бы в этот момент перед нами вдруг предстал Спаситель или послал ангела Своего или святого, который грозным словом нас окликнул, который требовал бы от нас покаяния и изменения жизни, мы это, может, и приняли бы. Но когда вместо ангела, вместо святого, вместо того, чтобы Самому прийти, Христос посылает нам ближнего нашего, причем такого, кого мы не уважаем, не любим, и который нас испытывает, который ставит нам уже жизненно вопрос: А твое покаяние - на словах или на деле? - мы забываем свои слова, мы забываем свои чувства, мы забываем свое покаяние и говорим: Прочь от меня! Не от тебя мне получать наказание Божие или наставление, не ты мне откроешь новую жизнь... И проходим мимо и того случая, и того человека, которого нам послал Господь, чтобы нас исцелить, чтобы мы смирением вошли в Царство Божие, понесли бы последствия нашей греховности с терпением и готовностью все (как мы сами говорили) принять от руки Божией. Если мы не примем нашей жизни от Божией руки, если все, что в ней, мы не примем как от Самого Бога, тогда жизнь не будет нам путем к вечности; мы все время будем искать другого пути, тогда как единственный путь - Господь Иисус Христос.

 

Но этого еще недостаточно. Мы окружены людьми, с которыми отношения наши порой бывают тяжки. Как часто мы ждем, чтобы другой пришел каяться, просил прощения, унизил себя перед нами. Может быть, мы простили бы, если бы почувствовали, что он себя так унизил, что нам легко его простить. Но прощать надо не того, кто заслуживает прощения, - разве мы от Бога можем ожидать прощения заслуженного?. Разве, когда мы к Богу идем и говорим: Господи, спаси! Господи, прости! Господи, помилуй! - мы можем прибавить: “потому что я этого заслуживаю!?” Никогда! Мы ожидаем от Бога прощения по чистой, жертвенной, крестной Христовой любви... Этого же и от нас ожидает Господь по отношению к каждому нашему ближнему; не потому нам надо прощать ближнего, что он заслуживает прощения, а потому что мы - Христовы, потому, что нам дано именем Самого Живого Бога и распятого Христа -прощать. Но часто кажется: вот, если бы только можно было забыть обиду, тогда бы я простил, но я забыть не могу, - Господи, дай мне забвение!.. Это не прощение; забыть не значит простить. Простить означает посмотреть на человека, как он есть, в его грехе, в его невыносимости, какой он есть для нас тяжестью в жизни, и сказать: Я тебя понесу, как крест; я тебя донесу до Царствия Божия, хочешь ли того или нет. Добрый ты или злой - возьму я тебя на свои плечи и принесу к Господу и скажу: Господи, я этого человека нес всю жизнь, потому что мне было жалко - как бы он не погиб! Теперь Ты его прости, ради моего прощения!.. Как было бы хорошо, если бы мы могли так друг друга тяготы носить, если бы мы могли друг друга нести и поддерживать; не стараться забыть, а, наоборот, - помнить. Помнить, у кого какая слабость, у кого какой грех, в ком что-то неладно, и не искушать его этим, оберегать его, чтобы он не был подвергнут соблазну в том именно, что может его погубить... Если бы мы так могли относиться друг ко другу! Если бы, когда человек слаб, мы его окружали заботливой, ласковой любовью, сколько людей опомнились, сколько людей стали бы достойны прощения, которое им дано даром...

 

Вот это путь покаяния: войти в себя, встать перед Богом, увидеть себя осужденным, не заслуживающим ни прощения, ни милости, и вместо того, чтобы, как Каин, бежать от лица Бога, обернуться к Нему и сказать: Верую, Господи, в Твою любовь, верую в Крест Сына Твоего, - верую, помоги моему неверию!.. И затем идти путем Христовым, как я теперь говорил: все принять от руки Божией, из всего принести плод покаяния и плод любви, и первым делом брата нашего простить, брата нашего, не ожидая его исправления, понести, как крест, распяться, если нужно, на нем, чтобы иметь власть, подобно Христу, сказать: Прости им, Отче, они не знают, что творят... И тогда Сам Господь, Который сказал нам: Какой мерой вы мерите, и вам возмерится... прощайте, как Отец ваш Небесный прощает, Какой мерой вы мерите, и вам возмерится... прощайте, как Отец ваш Небесный прощает, - Он в долгу не останется: простит, исправит, спасет и уже на земле, как святым, даст нам радость небесную.

 

Пусть будет так, пусть начнется в жизни каждого из нас сегодня, сейчас хоть немножечко этот путь покаяния, потому что это уже начало Царствия Божия. Аминь.

 

источник