Отечества славные сыны

[Елена Панфилова 219]

П.Я. ЧААДАЕВ

 

 

Расцвет Оптиной Пустыни в XIX в., несомненно, связан с общим всплеском религиозности в России. Русское общество в сороковые годы начинает волновать вопрос о месте России в ходе всемирной истории, пробуждается русская философская мысль. Основной ее темой становится историософия русской судьбы. И важнейшим в русском культурно-общественном сознании становится религиозный вопрос. Осознается русское историческое своеобразие, противопоставленность России и Европы. «Это различие от начала было опознано как различие в религиозной судьбе. Так именно был поставлен вопрос в роковом ”Философском письме“ Чаадаева», — пишет прот. Г. Флоровский [1, с. 247].

Петра Яковлевича Чаадаева обычно считают первым западником. Но его западничество, полагает о. Георгий, было своеобразным — религиозным. При этом религиозность Чаадаева о. Георгий считает самым неясным в нем [1, с. 247]. Он пишет, что Чаадаев был идеологом, а не церковником, также он не был мыслителем, не создал «системы». Он имел основной принцип, и этим принципом был постулат христианской философии истории. «История есть для него созидание в мире Царствия Божия. Только чрез строительство этого Царствия и можно войти или включиться в историю» [1, с. 248].

Прот. Василий Зеньковский, пытаясь уяснить религиозный мир Чаадаева, не соглашается с Флоровским: «Внутренняя цельность религиозного мира Чаадаева имела очень глубокие корни и вовсе не проистекала из требований одного ума; нет никакого основания заподозривать церковность Чаадаева» [2, с. 158], наоборот, тема Церкви заполняет глубоко его душу. О. Василий полагает, что Чаадаев строил богословие культуры, которое есть часть богословия Церкви (экклезеологии) [2, с. 158]. Чаадаев искал деятельности, «всецело и до конца воодушевленной христианством» [2, с. 159].

Чаадаев «глубоко чувствовал ”пламень истории“, ее священное течение, ее мистическую сферу. В теургическом восприятии и понимании истории — все своеобразие и особенность Чаадаева» [2, с. 159]. Основной богословской идеей Чаадаева В. Зеньковский считает идею «Царства Божия, понятого не в отрыве от земной жизни, а в историческом воплощении как Церковь» [2, с. 160].

В первом «Философском письме» Чаадаев пишет, что подлинный дух религии «заключается всецело в идее слияния всех, сколько их ни есть в мире, нравственных сил — в одну мысль, в одно чувство и в постепенном установлении социальной системы или церкви, которая должна водворить царство истины среди людей» [3, П. 1].

Л.И. Василенко обращает внимание на эпиграф к «Философским письмам»: «Adveniat regnum tuurn. Да приидет царствие Твое». Слова молитвы Господней, отмечает он, Чаадаев интерпретировал так: «Христианство должно созидать Царство Божие на земле в виде христианской цивилизации» [4, Р. I, 1.1]. Чаадаев внес Царство Божие в план истории, и в этом состоит его ошибка, пишет Л.И. Василенко [4, Р. I, 1.1]. «Христос не для того пришел, чтобы предложить проект новой христианской цивилизации. Но Чаадаев приписал ей высший провиденциальный смысл и призвал каждого войти в мировую работу по ее созиданию» [4, Р. I, 1.1].

Чаадаев уверен в победе христианской культуры, считает К.М. Антонов. По его мысли, пишет Антонов, «следующим шагом истории должно стать осознание не только нравственного, но и философского значения христианства. ... Это освобождение и самоосознание христианского разума должно вести к преобразованию не только мышления, но и всего строя человеческого существования» [5, Гл. 1]. Все души и различные нравственные силы мира сольются в одну душу, все мысли человечества соединятся в единой мысли, которая есть мысль Самого Бога, — «завершение истории мыслится здесь как установление совершенной религии, и этой религией оказывается философски осмысленное христианство» [5, Гл. 1].

К.М. Антонов отмечает распространенность в русской философской мысли XIX и XX вв. идеи конца истории «не как катастрофы, но как логического завершения исторического процесса, установления ”царства Божия на земле“» [5, Гл. 1]. Он пишет: «Не вдаваясь в догматическую или философскую критику этого представления ..., отметим лишь, что такая распространенность свидетельствует о наличии существенной интеллектуальной и духовной потребности, которой оно, по-видимому, отвечало» [5, Гл. 1].

Чаадаев наметил ряд идей, впоследствии ставших основополагающими для русской философии религии, пишет К.М. Антонов. Он считает, что направление мысли славянофилов, прежде всего И.В. Киреевского и А.С. Хомякова, складывалось «в сложном взаимодействии с мыслью Чаадаева» [5, Гл. 1]. Для сравнения приведем смысл славянской идеи в понимании прот. Г. Флоровского: «Не биологическое самоутверждение, но волнительное сознание безусловной ценности врученного славянству вселенского дара православной веры дает право на существование своей, особой восточно-православной культуры. Только тогда история есть ответственный подвиг осуществления Правды Божией, а не один только стихийный процесс борьбы за выживание вида. Не на славянской, а на православной особенности лежит центр тяжести» [6, с. 263]. О. Георгий пишет о долге «понять трагедию Запада», «в полном самообладании поднять на себя всю сложность и тяготу неудач и ошибок ”западной мудрости“» [6, с. 263].

Первое из восьми «Философских писем» Чаадаева, написанных с 1828 по 1830 гг., было напечатано в 1836 г., когда взгляды их автора уже претерпели изменения. Если в «Философском письме» он утверждал не-историчность русской судьбы и в исторической обособленности России видел роковое несчастье, то со временем понял, что свобода от западного прошлого дает России большие преимущества в строении будущего, и видел в России «народ Божий будущих времен» [1, с. 248].

В 1837 г. Чаадаев писал А.И. Тургеневу: «Христианство предполагает жительство истины не на земли, а на небеси... христианство... должно действовать на гражданственность... властью мысли, а не вещества... оно должно жить в области духа и оттуда озарять мир» [цит. по: 7, с. 652]. В 1847 г. он писал П.А. Вяземскому: «Мы искони были люди смирные и умы смиренные; так воспитала нас церковь наша, единственная наставница наша. Горе нам, если мы изменим ее мудрому ученью! Ему мы обязаны всеми лучшими народными свойствами, своим величием, всем тем, что отличает нас от прочих народов и творит судьбы наши» [цит. по: 7, с. 653]. Б.Н. Тарасов приводит цитату из письма Чаадаева А.И. Тургеневу, написанного еще до издания «Философского письма»: «Россия, если только она уразумеет свое призвание, должна принять на себя инициативу проведения всех великодушных мыслей, ибо она не имеет привязанностей, страстей, идей и интересов Европы» [цит. по: 7, с. 653].

П.Я. Чаадаев жил одиноко. С молодых лет до конца дней он был другом И.В. Киреевского, его вдохновителем «на поиски истинного просвещения России», отмечает Н. Лазарева [8, с. ХХ]. В 1845 г. началось сотрудничество И. Киреевского с Оптинским старцем Макарием (Ивановым). С 1852 г. Иван Васильевич вел дневник, подаренный ему старцем [8, с. 573]. В дневнике много строк, посвященных старцу Макарию, также часто упоминается о встречах с Чаадаевым [8, с. 417-448]. Иван Васильевич, пишет Н. Лазарева, немало способствовал удержанию Петра Яковлевича в лоне Православной Церкви [8, с. LХХII].

Ушел из жизни П.Я. Чаадаев в Великую Субботу (26 апреля) 1856 г., исповедовавшись и приобщившись Святых Христовых Таин. Его духовник, отец Николай Сергиевский, произнес над гробом пасхальное приветствие: «Почивший о Христе брат, Христос воскресе!» [Цит. по: 8, с. LХХII].

 

 

Источники и литература:

1. Флоровский, Георгий, прот. Пути русского богословия. Изд. 3-е. Paris: YMCA-PRESS, 1983.

2. Зеньковский В.В., прот. История русской философии. Париж: YMCA PRESS, 1948. Т. 1, Ч. 1.

3. Чаадаев П.Я. Философические письма. URL: http://www.vehi.net/chaadaev/filpisma.html (дата обращения: 20.11.16).

4. Василенко Л.И. Введение в русскую религиозную философию. Курс лекций. М., ПСТГУ, 2006.

5. Антонов К.М. Философия религии в русской метафизике XIX – начала ХХ века. М.: Изд-во ПСТГУ, 2008.

6. Флоровский, Георгий, прот. Из прошлого русской мысли. М.: «Аграф», 1998.

7. Тарасов Б.Н. Петр Яковлевич Чаадаев // Тарасов Б.Н. Человек и история в русской религиозной философии и классической литературе: сборник статей. М.: Кругъ, 2007. С. 646-654.

8. Киреевский И.В. Разум на пути к истине. М.: Правило веры, 2002.

Изменено 12 марта, 2017 пользователем Елена Панфилова