Нам постоянно говорят о том, что Россия вот-вот вымрет и нас останется не более 100 миллионов. Нас останется мало, и к нам придут жить те, кого много. Наши земли запашут, нашу нефть перекачают. Вообще-то все это и так уже сделано… Но вопрос в другом: как сделать так, чтобы в стране думали не о нефти или земле, а думали о семье – главном нашем богатстве, без которого уже не будут нужны ни нефть, ни земля? Потому что некому будет качать первое и ходить по второму.

Еще часто говорят об абортах – в том смысле, что, мол, запрети их – и страна воспрянет и станет народонаселеннее. В самой середине прошлого века румынский диктатор Чаушеску ввел в своей стране запрет на аборт. Это несколько повысило рождаемость, но также повысило и смертность от криминальных, подпольных абортов. Когда начинают что-либо запрещать или ограничивать, тогда становится ясно, что не желают заниматься решением проблемы, которая требует и средств, и политической воли, и много чего еще. Нынешняя семья живет в неустроенном не только государственном, но и общественном пространстве.

Вот, например, все наши многочисленные коляски мы вынуждены держать в квартире, так как соседи не желают, чтобы в нашем узком коридоре на этаже стояло несколько колясок. Им не нравится, что наши дети иногда кричат; и вот ответный удар – запрет оставлять коляски в коридоре. Места и вправду мало… Но что делать? Потому все коляски стоят у нас в квартире друг на дружке.

На балконе мы можем максимум держать тазики для помывки младших детей и один велосипед. Балкон постоянно закрыт, потому что наши соседи всей семьей выходят покурить на наш общий балкон, и весь дым от их сигарет летит к нам. Мы пытались их просить не курить на балконе, потому что у нас маленькие дети. После этого они перестали с нами и здороваться, и разговаривать. И продолжают курить и далее. Мы уже молчим.

Теперь попробуем понять, с какими сложностями сталкивается наша среднестатистическая семья из пяти человек, решив посетить какое-нибудь учреждение. Какие риски и трудности ожидают нас на этом пути. Пойдем вместе.

Вот мы у лифта. С огромным трудом заталкиваем туда коляску, которая еле входит, – лифт вообще не приспособлен для того, чтобы в нем могла ехать семья из нескольких человек. Чтобы все-таки втолкнуть туда коляску, приходится ногой отжимать двери лифта. Спускаемся вниз поэтапно: сначала одни, потом другие. Спустить коляску по лестнице одному тоже невозможно, так как лестничный пролет так устроен, что коляску надо выносить вдвоем: приходится, обтирая стены, приподняв коляску и ребенка, протискиваться вниз. Спустившись вниз, удрученно думаешь о том, как будешь подниматься наверх, потому что процедуру придется повторить.

Наконец мы на улице. И хотим немного посидеть на детской площадке и двинуться дальше. В поликлинику. На площадке после вечернего загула молодежи – красота. Кругом бутылки, окурки, а в песочницу, которая не укрыта, ходят писать местные кошки. Соседи выгуливают собак тут же, рядом с детской площадкой. Вечером все скамейки заняты выпивохами. Часть скамеек уже сломана. На детских качелях сидят половозрелые дети. Обозрев все это, идем в поликлинику.

Въезд с коляской в нее невозможен, потому что нет пандуса и нужно преодолеть две двери, чтобы только после этого попасть в колясочную. Опять же, нужен второй человек – и коляску поднять, и двери открыть. На прием к врачу сидит много мам и пап с детьми на руках. Прием ведет один врач. В очереди можно отсидеть от часа и более с новорожденным на руках. Кондиционер не работает, духота. Рядом есть кабинеты с теми же по квалификации врачами, но прием ведет один, остальные неясно где. Отсидев в очереди с младшим сыном, идешь обратно, повторяя недавно проделанную экзекуцию по входу в поликлинику – чтобы теперь выйти из нее. Администрация поликлиники словно не знает о том, что в эти стены ходят люди с колясками, ибо ничего для того, чтобы изменить ситуацию, не предпринимает. А если спросить почему, услышишь стандартный ответ: либо – денег нет, либо – зачем рожали. Кстати, и врачи резко отличаются друг от друга. Одна добрая и чуткая, к другой не хочется идти, так как все многодетные ей кажутся нищими и бедными. И она не стесняется сказать об этом. Между прочим, рожали мы младшего сына за деньги, а когда у жены возникли после родов проблемы, ее почему-то на «скорой» отвезли туда, где лежат совсем не роженицы, а люди с простреленными телами, бездомные и прочая публика. В больнице ей без анализов и УЗИ выдали антибиотики и назначили «чистку», по сути – аборт. Слава Богу, что мы додумались отвезти ее в тот роддом, где она рожала. Там сделали анализы, и выяснилось, что не нужны ни антибиотики, ни «чистка». Все оказалось нормально. Надо было просто проявить участие.

Пройти в общественный транспорт тоже то еще испытание. В борьбе с «зайцами» везде понаставили турникетов. Ну, а вход в метро – это отдельная песня. Тамошний пандус такой, что на нем может спуститься только лыжник. Так как колеса коляски не попадают в железный швеллер. Приходится искать глазами людей, готовых помочь. Их не много, но они бывают.

О пособиях и прочих государственных вспомоществованиях писать не буду – это уже известно. Пособие смешное, государству проще содержать детские дома, нежели оказывать помощь семье, которая первое время, когда подрастают дети, нуждается в поддержке. На наши же налоги и добытую нефть. Даже попадание в детский сад стоит нервов, а порой и денег.

Далее можно вспомнить о телевизоре, радиопередачах, городской рекламе, ценах на детскую одежду, ипотеку для молодых и прочее. Вокруг много того, что, так или иначе, делает некомфортными условия проживания семьи.

Можно много говорить о том, что родители должны быть ответственны за то, как и где растут их дети. Но когда вокруг созданы условия, при которых семья вынуждена выживать, а не жить, говорить о повышении рождаемости нельзя. Дети видят, с каким трудом родители выживают в общественном пространстве. Слышат их комментарии и разговоры о тех сложностях, с которыми сталкиваются. Все это откладывается в подсознании детей. И через какое-то время у них уже формируется мнение о готовности – или неготовности – стать, в свою очередь, родителями.

Все это и есть причины абортов. А также детских домов и школ-интернатов. Молодые люди не хотят родительства. И не только из-за того, что вступают в половую связь под воздействием алкоголя или/и наркотиков, не только потому, что было слабое родительское воспитание и прочее. Масса других факторов пугает и приводит к тому, что в стране делается так много абортов.

Потому что так мало делается для того, чтобы семья могла воспитывать своих детей.

А пока мы исчезаем как нация, потому что сами себя уничтожаем. И уничтожаемся, потому что потакаем этому уничтожению. И остаются актуальными все те же вечные русские вопросы, мучавшие людей и две сотни лет назад: кто виноват? и что делать?

Александр Гезалов

11 июля 2011 года

Источник : Александр Гезалов. Где «скрывается» аборт? / Православие.Ru

Духовные последствия аборта. «Вопрос жизни» с иер. Феодором Лукьяновым

Как искупить грех аборта? Библия отвечает. Протоиерей Владимир Новицкий

В сегодняшнем видео с протоиереем Владимиром Новицким рассуждаем на тему: "Как искупить грех аборта?"

Касаемся следующих тем:

• Тяжкий грех.
• Оправдание греха.
• Путь покаяние.
• Дар Божий.
• Упование на милость Господа

СТРАШНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ АБОРТА. Протоиерей Феодор Бородин

В сегодняшнем видео отец Федор Бородин рассуждаем на тему: "Страшные последствия аборта".

• Полное покаяние.
• Обоюдная вина.
• Созидание семьи.
• Страшный грех.
• Последствие преступлений.
• Труд к исправлению.
•  Ложное смирение.
•  Помощь многодетным.
•  Искупление грехов.