Таблица лидеров

. . 12 глав о избавлении от духовного обольщения . Прежде смирения своего ума многолетней молитвой, невозможно видеть в себе (непрерывные) действия вражеского обольщения. Именно поэтому о духовной прелести так сложно писать. Ведь не молящийся ум — свою непрестанную связь с сатаной будет упорно отрицать и грех свой, видеть в себе не сможет до тех пор, пока не войдёт в него Господь. Зрение греха своего столь трудно, что даже лёгкое увлечение излишним и, на поверхностный взгляд, невинным, делает ум слепым. Вот что страшно... Душа перестаёт видеть губящий её грех, ни от чего иного, как только от недоверия словам Христа и от слабого покаяния. Без непрестанной памяти о Боге — невозможно видеть в себе грех. …...................................................... …...................................................... Видеть страсти в себе может лишь ум не мудрствующий: о людях, о Боге, о страстях, о сатане и особенно о чужой греховности. Повторюсь особо. Чтобы видеть свой грех, надо чтобы молитва, с годами, привела ум в безмолвие: о мире, о себе, о Боге и вообще обо всём на свете. Лишь осознавший свою полную немощь, сокрушённый покаянием и от того безмолвствующий ум — может видеть как не он сам, но Дух Божий, непрестанно оплакивает внутри стремящегося к покаянию человека, греховность всего мира. Оплакивает, потому что чувства наши как-то связаны с душами всех живых и всех усопших людей. …...................................................... …...................................................... Как мы связаны с окружающими живыми и умершими мы не знаем, но эта связь есть. О чём было непрестанно плакать перед концом своей жизни святым монахам, как не о греховности мира? Почему глаза почти у всех святых при их жизни на земле, так или иначе, были наполнены немалой печалью? У меня давно возникает вопрос — почему святые плакали о себе, ну, а мы почему не плачем? Почему мы — не печальны? Может быть, именно, потому что нам безразличны слова Христа и мы не хотим всерьёз задумываться о них? В наше время, сатана многих обманывает тем, что заставляет искать духовное в осмысливании не своей личной греховности, но в раздумьях о греховности мира. Греховность мира, это большое пространное поле... в котором можно найти всё — кроме чистоты для своей души. Любая Богомудрая душа ясно понимает это и потому непременно удаляет себя о суда над дальними и тем более над ближними. Ниже, я постараюсь описать всё что мне известно о природе духовной прелести и о способах избавления от неё. Статья займёт немалый объём, но тем для кого эта тема больна и важна, большой объём статьи — будет лишь в радость. Тем же, кто любит сусальные материалы о вере — читать что-то ниже, не имеет смысла, потому что видеть в себе самом тайно живущий грех может ТОЛЬКО лишь тот, кто не боится: ежедневного, честного, кропотливого, непрерывного, покаянного труда над самим собой. Ещё раз повторюсь, труда не над чужой греховностью, но над самим собой. . . ГЛАВА ПЕРВАЯ (Природа духовного обольщения) . . ГЛАВА ВТОРАЯ (Раскрытие духовного обольщения) . . ГЛАВА ТРЕТЬЯ (Как избежать рецидивов духовного обольщения) . . ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ (Условия видения духовного обольщения) . . КАК ОТЛИЧИТЬ В САМОМ СЕБЕ ГОЛОС СВОЕГО УМА ОТ ГОЛОСОВ ДЕМОНОВ И ОТ ГОЛОСА БОГА? . . КАКИЕ ЧУВСТВА ДЕЛАЮТ ДУШУ СЛЕПОЙ К СВОИМ ГРЕХАМ? . . ГЛАВА ПЯТАЯ (Можно ли быть свободным от духовного обольщения?) . . ГЛАВА ШЕСТАЯ (Как постичь непостижимые действия духовного обольщения) . . ГЛАВА СЕДЬМАЯ (Почему полноту духовного обольщения видят не все) . . ГЛАВА ВОСЬМАЯ (Почему Бог \хотя и может, но\ не пресекает действия духовного обольщения и не показывает всему миру полной правды о сатане?) . . ГЛАВА ДЕВЯТАЯ (Возможны ли состояния когда духовное обольщение не действует внутри души?) . . КАК ДЕЙСТВУЕТ СКРЫТОЕ ОБОЛЬЩЕНИЕ? . . ГЛАВА ДЕСЯТАЯ (Возможна ли молитва без духовного обольщения?) . . ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ (Почему непостижимы действия духовного обольщения) . . ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ (Какие причины мешают душе видеть в себе действия духовного обольщения) . . Если кого-то заинтересует полный текст моей объёмной статьи, его можно прочесть пройдя по ссылке http://www.edinstva.ru/?p=24160 . . .

По всему было заметно, что духовное устроение брата как христианина уже начинало портиться от счастья и уда­чи в его житейских делах... После этого у него скончалась дочь Александра, и вско­рости родились ему: второй сын Александр, потом тре­тий — Василий, четвертый — Иоанн, пятый — Николай, шестой — Виктор, седьмой — Алексей и восьмой — Влади­мир. Последней у брата родилась опять дочь — Ольга. И так во всем была брату удача — и в семье, и в торго­вых его делах. Его считали миллионщиком; все главные военные начальники жали ему руку; был он принят в доме у Лорис-Меликова, у Чавчавадзе и у других полководцев… Брат за свои пожертвования был награжден многими ме­далями и в купечестве слыл за одного из самых передовых деятелей, и благодаря этой репутации, а главное, конечно, и крупному своему состоянию он был даже в близких от­ношениях и с крупнейшими московскими коммерческими домами, и между прочим с домом московского городского головы Королева. Не нравилось мне только знакомство брата с вольно­думцами, которыми так обиловали шестидесятые годы. Влияние их с каждым годом становилось на него все силь­нее, и оно проявлялось в нем в чертах очень резких, кото­рые больно отзывались в моем сердце. Стал он не соблю­дать церковных уставов, отдаляться от Церкви, смеялся над монашеством. Не раз доводилось мне слышать в его компании отзывы о монахах как о тунеядцах, и однажды в Москве, в гостинице Кокорева, где брат занимал несколь­ко номеров и где жил и я, приехав на свидание с братом, довелось мне услыхать от него за ужином такие речи: — А ведь ты, небось, думаешь, — сказал он, обращаясь ко мне, — что твое благословение доставило мне все, чем я теперь пользуюсь? И понес он далее такие кощунственные речи, что у меня так и обмерло сердце. Брат был несколько выпивши и, не довольствуясь страшными своими словами, вошел в какой-то азарт: вдруг вскочил со стула, снял порывисто со своей шеи образок Божией Матери и бросил его под стол... Я был поражен и уничтожен этой дикой, безумной вы­ходкой брата и, хотя это и не было в моем обычае, вышел на этот раз из номера, не говоря ни слова. Наутро пришел ко мне коридорный и попросил меня пойти к брату. Не успел я переступить порога его номера, как он упал мне в ноги и стал просить прощения. Я подал ему образок, который он накануне с такой дерзостью бро­сил на пол. Он опять кинулся мне в ноги, прося прощения. — Не у меня проси прощения, — сказал я ему, — а у Той, Которую ты оскорбил своей безумной дерзостью. Брат каялся, объясняя свой поступок излишком выпи­того вина, но семя духовного разложения в нем таилось и зрело, пока не дало такого ростка, который его и погубил впоследствии. Тут мне придется забежать лет на пятнадцать вперед — к тому времени, когда я уже был в Перемышле, в Лютико­вом монастыре. По дороге в Москву брат заехал ко мне, и тут, тоже за ужином, выпив изрядно кахетинского, к ко­торому получил пристрастие на Кавказе, он, как некогда в Кокоревской гостинице, стал придираться ко мне и в пылу неприятного разговора повышенным голосом вдруг сказал: — А ведь ты, вероятно, думаешь, что все, что я имею, дал мне твой Христос? — А кто же? — спросил его я. Брат указал мне на свой лоб и объявил: — Вот кто, а не твой Христос! Тут я не вытерпел и вспылил до того, что и теперь ка­юсь, но, видно, сказанного уже не воротишь, В страшном гневе на брата я переспросил его: — И ты, мерзавец, дерзко отвергаешь милость к тебе Божию и относишь все данное тебе к своему уму, отвергая даже имя Господне? — Да, конечно, — повторил он, — конечно, не твой Христос! Тут вне себя я крикнул ему что было силы: — Сейчас вон от меня, мерзавец! С братом был и старший сын его. Я позвал своего келейника и сказал: — Выведи его вон! А тебе, — обратился я к брату, — говорю: будь ты, анафема, проклят! И попомни, что я тебе скажу: ступай теперь на Кавказ и посмотри, что даст тебе отныне твой ум и твое безумие! Ты мне рассказывал, как пароходные капитаны говорят: «Стоп машина», и пароход останавливается. И я тебе теперь говорю: стоп машина, во всех твоих делах! Ну-ка ступай, поворачивай теперь моз­гами! С этого дня я брата своего больше уже не видал. В са­мом скором времени старший его сын застрелился, второй попал за политическое дело в тюрьму; жену брата при опе­рации горла зарезал доктор, а дела его пали до того, что он с горя, сидя в конторе своего магазина, выстрелил себе в рот из револьвера. Вот в какую цену обошлось брату его кощунство. Батюшка отец Амвросий Оптинский, которому я пока­ялся в грехе проклятия брата, сурово мне за то выговорил, сказав: — Напрасно, напрасно ты предал анафеме брата и про­клял дела его! Но исправить уже этого нельзя: окончившие жить уже не воскреснут до всеобщего воскресения, и я, многогрешный, и поднесь молю Господа, чтобы снял Он с брата мое­го страшное слово «анафема». Да не лишит Всеблагой Бог за него Своей милости оставшихся в живых детей брата и меня, окаянного! Из книги «Записки игумена Феодосия»