OptinaRU

Нравственное совершенство на земле (несовершенное) достигается не всем человечеством в совокупности, а каждым верующим в частности, по мере исполнения заповедей Божиих и по мере смирения. Конечное же и совершенное совершенство достигается на небе, в будущей бесконечной жизни, к которой кратковременная земная жизнь человеческая служит лишь приготовлением, подобно тому, как годы, проведенные юношею в учебном заведении, служат приготовлением к будущей практической деятельности.Если бы назначение человечества ограничивалось его земным существованием, если бы для человека все кончалось на земле, то почему же земля и яже на ней дела сгорят (2 Пет. 3, 10), как говорит святой апостол Петр? Он же присовокупляет: нова небесе и новы земли по обетованию чаем, в нихже правда живет (2 Пет. 3, 13). Без будущей блаженной, бесконечной жизни земное наше пребывание было бы неполезно и непонятно. Несправедливо и то, будто человечество на земле постоянно совершенствуется. Прогресс или улучшение есть только во внешних человеческих делах, в удобствах жизни. Например, мы пользуемся железными дорогами и телеграфами, которых прежде не было, выкапывается каменный уголь, который скрывался в недрах земных, и т.п. В христианско-нравственном же отношении всеобщего прогресса нет. Во все времена были люди, которые достигали высокого нравственного христианского совершенства, руководствуясь истинною верою Христовой. Также и во все времена были люди, которые предавались различным порокам и беззакониям, или впадали в различные ереси и заблуждения, увлекаясь лжеименным разумом (1 Тим. 6, 20) и умствуя по земным началам, вопреки предостережению святого апостола Павла, который говорит: братие, блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу (Кол. 2,8). Из писем прп. Амвросия Оптинского

6 сентября 2011 года, в день памяти святителя Петра, митрополита Московского, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил Божественную литургию в Патриаршем Успенском соборе Московского Кремля. По окончании богослужения Предстоятель Русской Церкви обратился к собравшимся с Первосвятительским словом. Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Дорогие всечестные отцы, братья и сестры! Всех вас поздравляю с праздником града Москвы, всей Церкви Русской — с днем перенесения мощей святителя Петра, митрополита Киевского, Московского и всея Руси. Митрополит Петр вошел в историю как святитель, особым образом потрудившийся для единства всей Русской земли, всей Святой Руси. Авторитет святителя, который связал своей жизнью и подвигом Киев и Москву, который избрал наш Первопрестольный град местом средоточения всей ответственности Древней Руси — и светской, и духовной, — навсегда вошел в историю Церкви нашей. Уже те, кто жил в эпоху митрополита Петра, сравнивали его с великими святителями — Василием Великим, Григорием Богословом, Иоанном Златоустом, потому что в своей деятельности он сочетал и богомыслие, и пастырскую ревность, и ответственность, и беззаветное служение людям. В сегодняшнем апостольском чтении из Второго послания к Коринфянам мы находим замечательные слова апостола Павла, сказанные как бы в отклонение от главной темы — а темой было направление к коринфянам неких представителей апостола. Святой Павел предлагает коринфянам встретить его посланников с радушием и иметь о них попечение не только духовное, но и материальное. Именно в этой части послания содержатся слова: мы ведь не только Господу трудимся, но и человекам (см. 2 Кор. 8:21). Святитель Петр в полной мере осуществил в жизни своей эти слова апостола — беззаветно служил Господу, укрепляя и объединяя Церковь Русскую, и одновременно послужил человекам, народу своему, в тяжкую годину татаро-монгольского ига. Личность святителя Петра дает нам возможность подумать о священническом служении в Церкви. Действительно, по слову апостола каждый священнослужитель призван служить для Господа и для людей, и для того чтобы сочетать в одной личности такую многоплановую и ответственную деятельность и такое высокое служение, требуются особые духовные силы, как у святителя Петра. Святитель оставил нам три замечательных послания, в которых он, в частности, говорит о том, каким должен быть пастырь. Красной нитью в этих посланиях проходит мысль об ответственности священнослужителей за Церковь и за народ. В каком же смысле священнослужитель несет ответственность пред Богом за народ? Ведь он лишен политической власти, а нередко и достаточных материальных средств к существованию. А в том смысле, что своей проповедью, своей жизнью, своим примером и своей молитвой он должен укреплять те незыблемые нравственные принципы, на которых только и может развиваться жизнь людей, будь то личная, семейная или общественная. Вот почему ответственность священнослужителя так велика. А что происходит, когда священник не соответствует своему высокому предназначению? Сегодня в адрес Церкви нередко обращается несправедливая критика — несправедливая в том смысле, что какие-то отдельные случаи, связанные с недостойной жизнью конкретного священника, представляются как некий образ того, что происходит в Церкви. Но это не критика — это желание подорвать веру людей в Церковь, подорвать авторитет духовенства, сказать всем верующим: не надо ходить к этим священникам, они такие, как тот или другой, о грехах которого стало известно… В связи с этим хотелось бы вспомнить замечательное повествование Симеона Нового Богослова, выдающегося поздневизантийского отца Церкви, который размышлял как раз на эту тему. Он говорит: как бы вы поступили, если бы к вам пришел гонец от царя земного, с тем чтобы вручить вам послание, в котором было бы сказано, что вы брат и друг царя, что в скором времени вы будете вместе с ним в его царстве и будете разделять с ним это царство, и на главу вашу будет надет венец и в белые одежды вы облечетесь? Как бы вы поступили, если бы это послание владыки вам вручил человек в грязной одежде, с непривлекательной внешностью — человек, на которого бы вы никогда не посмотрели, проходя мимо? Но ведь почему-то именно он стал этим гонцом с царской грамотой в руках! Разве бы вы его выгнали? Разве сказали бы: «иди к своему царю! у тебя слишком невзрачная внешность, и одежда твоя грязна, и выглядишь ты плохо, и впечатление производишь недостаточно благоприятное — забирай свою грамоту и уходи!»? Никогда бы вы так не сказали, и, более того, человек, который принес вам эту весть, стал бы для вас человеком близким, несмотря на свою внешнюю непривлекательность и даже, может быть, безобразие. Наверняка бы вы позаботились о нем и поддержали, даже материально! Вот так и священник. Он приносит всем грамоту от Бога-Царя — весть о спасении. Сам он может быть в плохой одежде и может не быть примером для подражания. Но сам факт, что ему эту грамоту вручил Бог, разве не должен открыть сердце людей к тому, чтобы принять ее из его рук? Но какая же ответственность на священнике, если кто-то не принимает грамоту из его рук, потому что он грязный, небрежный, плохо выглядит — конечно, в переносном смысле всех этих слов! Вот и получается, что служение священническое в каком-то смысле превыше ангельского, как говорит об этом Иоанн Златоуст. Рассуждая о высоте священнического служения, он сказал: почему Бог не вручил священническое служение ангелам? И отвечает: ангелы безгрешны и бестелесны, и потому Бог вручил это служение людям, которые согрешают и падают, но вместе с паствой своей восстают. Мы все в Церкви — и духовенство, и верующие — соединены величайшей ответственностью пред Богом. Ответственность священников ни с чем не может быть сравнима. Каждое слово, каждое дело, даже чисто внешнее — как мы одеваемся, как мы ходим, на чем мы ездим — все это может отлучить от Бога малодушных и неглубоких людей, особенно подверженных внешней пропаганде, и они руку за спину заложат, чтобы не принять Божественную грамоту об их сопричастности Царствию Божию. Наверное, особый суд будет над теми, кто был посланниками Бога-Царя и должен был вручить людям эту грамоту. Но, с другой стороны, и те, кому вручается грамота, должны всегда в своем сознании отличать святость миссии, которую несет священник, от ограниченных возможностей человеческой личности. Священник в приходе имеет особый авторитет и влияет на людей. Но ведь и люди влияют на священника, ведь они создают ту атмосферу, в которой священнослужитель духовно возрастает. Мы все объединены единой ответственностью пред Богом — потому мы и называемся Церковью Божией, общиной спасаемых, Святой Церковью. Святитель Петр, митрополит Киевский и Московский, являет нам пример высочайшей ответственности в служении Богу и людям. И молясь сегодня здесь, пред его цельбоносными мощами, мы просили и будем просить, чтобы по его святым молитвам Господь приклонил милость Свою к единой Святой Руси, к исторической Руси, к странам, которые образовались на ее просторах, к Церкви Русской, объединяющей верных в этих странах как во времена святого святителя Петра, так и ныне. Верим, что по его молитвам и предстательству приклонит Господь милость к Отечеству нашему, народам нашим и к Церкви Русской. Аминь. Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

Посещайте монастыри, особенно в праздники; когда и меня не будет, не забывайте приезжать сюда, чтобы отдохнуть душой. А может быть, кого из вас Господь сподобит монашеского чина. Хотя монастырская жизнь полна скорбей и искушений, но она же несет с собой и великое утешение, о котором мир совсем не имеет ни малейшего понятия. Впрочем, как бы ни спасаться, только бы спастись и достигнуть Царствия Небесного, которого да сподобит нас всех Господь. Мы все должны стремиться к Богу, Небу, к востоку. Но должны видеть свои грехи и немощи, исповедуя себя первыми из грешников, видя себя ниже всех и всех над собою. А это-то и трудно. Все мы норовим замечать за другими: вот он в чем слаб, а я нет, я паинька, я лучше его — и так над всеми... С этим надо бороться. Тяжела эта борьба, но без нее нельзя узреть Бога. Правда, "лицом к лицу" видят Его немногие, вроде Серафима Саровского, но хотя бы отображение Его видеть должны стремиться все без исключения. Если веруем во Христа и по силе стремимся исполнять его заповеди, то хотя бы в щелочку, а все же видим Его. Наше зрение, то есть способность видеть Христа, и зрение святых людей можно сравнить со способностью человека и орла смотреть на солнце. Орел высоко поднимается над землей, парит в небе и немигающими глазами смотрит на солнце, а человеческое зрение к этому не приспособлено, человек не может вынести всей полноты света, а орел может. Так и с Божественным Светом: те, у кого приспособлено к тому духовное зрение, будут Его видеть, а прочие — нет. Пишет мне один мятущийся интеллигент: "Очень тяжело мне. Внешне все обстоит благополучно, и дела идут хорошо, семья дружная, жена хорошая, но беда в том, что душу свою мне открыть некому. Того, о чем я тоскую, не понимает жена, а дети теперь еще малы. Что мне делать? Как избавиться от тоски и скорби?". Я посоветовал ему читать Псалтирь. Там есть в 93-м псалме: "По множеству болезней моих в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою" (Пс. 93, 19). "Возьмитесь за этот стих, — написал я ему, — и принимайтесь читать Псалтирь. Думаю, что Бог Вас утешит". Проходит некоторое время, получаю письмо: "Послушал Вас, начал читать Псалтирь и ничего там не понимаю". Отвечаю: "Ты не понимаешь, но зато бесы понимают и бегут прочь. Читай пока, не понимая, а когда-нибудь понимать начнешь". Не знаю, что будет с ним дальше. И вам повторяю: читайте Псалтирь ежедневно, хотя бы понемногу, и Господь не оставит вас Своею милостью, будет всегда вам Помощником и Утешителем. Из бесед прп. Варсонофия Оптинского

Отец Исаакий, заместивший о. архимандрита Моисея, происходил из богатой купеческой семьи города Курска – Антимоновых. Его отец торговал скотом, и сам о. Исаакий в молодости своей ездил по ярмаркам. Эта жизнь не удовлетворила его. В душе его жило и тянуло его в иной мир глубокое религиозное чувство. И вот однажды произошла обычная в жизни подвижников история. Выехав из дома на одну из украинских ярмарок, молодой купец, губернский франтик, как он сам о себе потом отзывался, Иван Антимонов приказал своему кучеру повернуть лошадей на север, и через несколько дней вместо украинской ярмарки оказался в Оптиной Пустыни, слухи о которой, вероятно, уже доходили до него. В то время еще был жив старец о. Лев. По примеру многих, Иван Антимонов явился к нему в келью за благословением и скромно поместился позади всех посетителей на стуле. Вдруг он слышит окрик старца: «Ванюшка, поди сюда!». Он никак не мог предположить, чтобы этот окрик относился к нему, так как, во-первых, в Оптиной Пустыни в то время никто не знал его, тем более по имени, и, во-вторых, он не привык к тому, чтобы его, богатого купеческого сынка, кто-нибудь чужой называл так запросто «Ванюшка». Этим именем называл его только его покойный дед. Поэтому он, не обращая внимания на оклик, продолжал сидеть на своем месте. Однако стоявшие около него засуетились и стали толкать его, говоря: «Иди, это старец тебя требует!». Тогда Антимонов, пораженный тем, что старцу известно его имя, поспешил к нему, и происшедший между ними разговор определил его судьбу: Иван навсегда остался в Оптиной Пустыни. При постриге в монашество он получил имя Исаакий. Это был удивительный человек, олицетворение простоты, естественности, скромности и глубокой молитвенной собранности. Он не мог без слез совершать Литургию. Его преданность и послушание старцу были всецелы. Более тридцати лет он был настоятелем монастыря, и говорил, что по молитвам старца он за все это время не знал никакой скорби. О его необыкновенной молчаливости ходило много рассказов. Однажды, по случаю какого-то праздника в одном из монастырей, там было архиерейское служение. В числе сослужащих был и о. Исаакий. После службы все собрались в покоях настоятеля пить чай. Шел оживленный разговор. Только один о. Исаакий молчал. Наконец владыка, желая привлечь его к разговору, сказал: «А что же вы, о. архимандрит, ничего нам не скажете? Я вижу, что вы только слушаете…». – «Владыко святый! – отвечал о. Исаакий, – Если все будут говорить, то кто же будет слушать?». О простоте, скромности и незлобии о. Исаакия можно судить по следующему случаю. Какой-то проходимец-странник, каких немало шатается по монастырям, проживая по странноприимным, питаясь по трапезным и получая милостыню от настоятелей и казначеев, пришел за милостыней и к о. Исаакию, и оставшись почему-то недовольным, грубо сказал: «Вот ты и игумен, а не умен!». О. Исаакий добродушно ему ответил: «А ты, брат, хотя и умен, да не игумен!». Мне пришлось видеть о. Исаакия в июне 1894 года, за два месяца до его кончины, когда он уже был глубоким старцем. Он был среднего роста, довольно полный, сутуловатый старец, с длинными густыми седыми волосами, со спокойным, серьезным, прямым взглядом больших серых красивых глаз. Меня, студента духовной академии, мальчишку, он принял внимательно, ласково, сердечно, и много рассказывал о себе. На прощание он вынес мне жизнеописание оптинского старца Леонида, и, подавая его, сказал: «Возьмите, читайте: он тоже был из купцов». Меня очень тронули тогда эти его слова, и его богослужение, совершаемое им со слезами на глазах, и благодаря ему навсегда установилась сердечная связь между мною и Оптиной Пустынью с ее старчеством. Из книги прот. С. Четверикова «Оптина Пустынь» Фотографии прп. Исаакия из оптинского архива

По благодати Божией молитвенной сосредоточенностью и кротким обращением с ближними преподобный Моисей достиг мира души и хранил его. Взыщи мира, и пожени и (Пс. 33, 15), – повторял он как-то особенно выразительно.Мир и молитва его творили чудеса. Был в Оптиной Пустыни пожар в гостинице. Отец Моисей вышел посмотреть, как горит, и, по видимости спокойно, стоял среди зрителей. По его благословению вынесли на пожар чудотворную икону Казанской Божией Матери, стали против ветра, и ветер вместе с огнем изменил свое направление, обратился на лес, и пожар скоро был потушен. Не говорило ли сие спокойствие о пламенной молитве преподобного, не отверзавшего уст, однако же скоро преклонившего Господа на милость ходатайством и заступлением Пречистой Богородицы? После пожара старец говорил: «Да, уж нельзя не подумать, что это – плоды моих грехов… Беды ходят по людям, а не по лесу. Приятны Богу человеки в пещи смирения. Итак, благо мне, яко смирил меня Господь». Молитва преподобного и его благословение имели великую силу. Отец Архимандрит не дозволял себе послабления в монашеских подвигах, а напротив, увеличивал их для себя самого. В конце своего земного странствия старец повторял: «Сам-то я хуже всех: другие, может быть, только думают, что они хуже всех, а я на самом деле познал, что я хуже всех». Сбылись на нем слова преп. аввы Дорофея: «Как деревья, когда на них бывает много плодов, то самые плоды преклоняют ветви книзу и нагибают их, – так и душа, когда смиряется: ибо святые, чем более приближаются к Богу, тем более видят себя грешными». Из жития прп. Моисея Оптинского

Не воздавая должного благодарения и славы Богу, в вышних живущему, за все постигающее нас скорбное или болезненное, а иногда и утешительное, мы лишаемся мира Христова, превосходящего всяк ум…Мы унылы и забывчивы, а от уныния и забвения часто перестаем быть благодарными Богу за Его великие к нам благодеяния, временные и вечные. Благодарение же приемлющего, по слову преподобного Исаака Сирина, поощряет Дающего, еже даяти дарования больши первых. Благодарность в христианстве такая вещь великая, что вместе с любовью последует за нами и в жизнь будущую, где мы будем праздновать Пасху вечную. С помощию Божию умудряйся устраивать себя так, чтобы возможно было держаться внутреннего подвига, который, по Апостольскому слову, состоит из четырех частей: ко всем долготерпите, всегда радуйтеся, непрестанно молитеся и о всем благодарите: сия бо есть воля Божия (1Фес. 5, 14, 16-18). Начинать должно с последнего, т.е. с благодарения за все. Начало радости – быть довольным своим положением. Из писем прп. Амвросия Оптинского

Если каждое дело, слово и помышление кладет на нас печать, то и надо принять все меры к сохранению себя от всего вредного. И еп. Игнатий и свв. отцы пишут, что очень часто, почти всегда, мы не чувствуем вреда для себя от вредного дела непосредственно после этого вредного дела: этот вред сказывается через некоторое время; получается плод от принятого в себя зла, который дает себя почувствовать различными своими проявлениями. Это может каждый видеть на себе, пожиная горький плод своих ошибок и увлечений; не видит и не чувствует этого только тот, кто вообще не внимает себе и не рассматривает себя, свое душевное и сердечное состояние при свете Св. Евангелия и Писаний отеческих, иначе говоря, проводит рассеянную жизнь. Часто вредное дело не кажется вредным. Это обольщение вражие. Не следует доверять себе, своему сердцу и рассуждению. В решении вопроса, что вредно и что не вредно, надо руководствоваться указаниями Евангельского Писания и уставом Церкви Православной и свв. отцов, а также советами духовного отца или старцев, которые от опыта своего в духовной жизни могут дать назидание.Грех кладет печать не только на душу, но и на внешность человека, на его внешнее поведение и вид. Подыскивание оправданий себе не может успокоить совести, оно только больше расстраивает человека. Трудно вырваться из-под власти греха. Спасительно – страх смерти, милость Божия дает время на покаяние, нужна настойчивость в борьбе с грехом, хотя бы грех по временам и одолевал. Необходимо удаляться от соблазнов и суеты вообще. Из бесед прп. Никона Оптинского

В нынешнем Евангелии читали мы о пребывании Господа Иисуса Христа в Капернауме. Господь сказал жителям этого города, что придут многие от востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом, а сыны царствия изгнаны будут вон. Куда вон? Очевидно, в ад. Разъяренные капернаумцы, как дикие звери, бросились на Спасителя, окружили Его и повлекли к высокой скале, с которой хотели сбросить Его, но Он же прошед посреде их, идяще (Лк. 4, 30). Идяще — без указания начала и конца действия, идяще все время. Но Он же прошед посреде их, идяще. Кто? По историческому смыслу — Господь. Но кроме исторического значения евангельская история имеет другое, применительное к каждому из нас. Кто же это Он? Это — ум наш, идущий горе?. "Горе? имеем сердца" — стремится душа наша, ум наш к Господу. Но, как дикие звери, окружают помыслы, искушение, суета, и опускаются крылья, поднимавшие дух, и кажется, никогда не устремиться ему горе?. "Господи, Господи... жажду общения с Тобой, жизни в Тебе, памятования о Тебе, но постепенно рассеиваюсь, развлекаюсь, ухожу в сторону. Пошла в церковь к обедне. Только началась служба, а у меня появляются мысли: "Ах, дома я то-то и то-то не так оставила. Такой-то ученице надо вот что сказать. Платье-то я выгладить не успела...". И много других мыслей о якобы неотложных заботах. Смотришь, уже и "Херувимскую" пропели, уже и обедня к концу. Вдруг опомнишься: молилась ли? Разве я с Господом беседовала? Нет, телом была в храме, а душой — в будничной суете. И уйдет такая душа из храма со смущением, неутешенная. Что же скажем? Слава Богу, что хоть телом побывала в храме, хотя бы пожелала к Господу обратиться. Вся жизнь проходит в суете. Ум идет посреди суетных мыслей и соблазнов. Но постепенно он навыкнет помнить о Боге так, что в суете и хлопотах, не думая, будет думать, не помня, — помнить о Нем. Только бы шел не останавливаясь. Пока есть в тебе это стремление вперед — не бойся, цел твой кораблик и под сенью креста совершает свое плавание по жизненному морю. Цел он — и не надо бояться возможных житейских бурь. Без непогоды не обходится никакое обычное плавание, тем паче жизненный путь. Но не страшны жизненные невзгоды и бури шествующим под прикрытием спасительной молитвы: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную". Не страшны они, только бы не впасть в уныние, ибо уныние порождает отчаяние, а отчаяние уже смертный грех. Если и случится согрешить, верь в милосердие Божие, приноси покаяние и иди дальше, не смущаясь. Из бесед прп. Варсонофия Оптинского

28 августа 2011 года, в праздник Успения Пресвятой Богородицы, Предстоятель Русской Церкви совершил Божественную литургию в Патриаршем Успенском соборе Московского Кремля. После чтения Евангелия Святейший Патриарх Кирилл обратился к участникам богослужения с проповедью. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Мы отмечаем сегодня великий двунадесятый праздник Успения Пресвятой Богородицы. Празднуем его в главном храме нашей Церкви ? Патриаршем Успенском соборе Московского Кремля, и вместе со всей Церковью радуемся событию, память о котором донесло до нас Священное Предание Вселенской Церкви: блаженная кончина Пресвятой Богородицы, ее Успение стало праздником. Если перенести свой взор с этого события на современную жизнь, мы заметим некое глубинное противоречие между двумя пониманиями смерти. Блаженная кончина, успение, сон — слово «смерть» и не употребляется по отношению к Богородице. Кстати, отсюда же и другое слово в церковном обиходе ? «усопший» — не умерший, не погибший, а усопший. Мы видим, что смерть понимается по-разному. С одной стороны, представление, связанное с торжеством Богоматери; с другой — наше обыденное понимание смерти как трагического конца, как завершения всего. Перед этим трагическим концом человек испытывает животный страх, страх смерти; и как этот страх смерти не соответствует основным ценностным установкам современного общества ? общества потребления, общества благополучия! И ведь само это общество, проникнутое ложными ценностями, сознает невозможность состыковать свои идеалы — идеалы безграничного потребления, наслаждения — с фактом смерти. Но как же отвечает на это противоречие нынешнее общество, нынешняя псевдокультура? А она отвечает на этот мировоззренческий вызов тем, что смерть будто бы игнорируется. Нам рисуется иной образ жизни — через рекламу, через насаждение тех самых ложных ценностей, которые уводят взгляд человека от смерти. Если говорить о практике погребения, то можно заметить, что во многих странах, особенно странах благополучных, делается все для того, чтобы как-то смягчить соприкосновение людей с мертвым телом. Гроб не открывается во время заупокойного богослужения, да и вообще не открывается, — люди прощаются перед закрытым гробом, и чаще всего в могилу гроб опускается уже тогда, когда люди покинут кладбище, — для этого он закрывается цветами или еловыми ветвями так, чтобы не был виден сам акт погребения. Этому же служит распространяющийся обычай кремации ? гроб уходит, и у человека не происходит реального соприкосновения с моментом погребения. Но есть и другой способ смягчить этот внутренний непреодолимый конфликт между ложными идеалами общества и смертью ? а именно превратить смерть в шоу, в зрелище. Мы видим огромное количество смертей каждый день — по телевидению, во множестве фильмов, где смерть, так или иначе, непременно присутствует. Но разве мы сопереживаем этой смерти? Смерть является лишь частью интриги, и чаще всего с этой смертью, даже с насильственной смертью, связана победа главного героя. Однако все эти попытки вывести вопрос смерти за рамки мировоззрения современного человека никогда не могут увенчаться успехом, потому что каждый день, каждый час, каждая минута приближают любого из нас к смерти. И все дело в том, как мы воспринимаем смерть ? как безумный, лишенный всякого смысла конец жизни, как уход в небытие всего, чем обладал человек, ? разума, чувств, воли, как исчезновение всей жизни, с ее радостями, скорбями, взлетами и падениями, открытиями, победами и поражениями; или как нечто иное — как заключительный аккорд, финал земной жизни и переход в жизнь иную… Успение Пресвятой Богородицы было торжеством Церкви: собрались апостолы, положили гроб Богоматери в Гефсимании и не обрели его более никогда, потому что тело Богоматери исчезло. Устойчивое предание Церкви доносит до нас весть о том, что тело Богоматери было восхищено в Царствие Небесное. Эта тайна Успения Пречистой Богоматери некоторыми святыми отцами как Древней Церкви, так и Церкви Русской, среди которых особенно следует вспомнить святителя Игнатия (Брянчанинова), сравнивается с Воскресением Спасителя. Нет смерти — есть успение, есть преставление. И, размышляя на тему преставления, святой праведный Иоанн Кронштадтский говорит, что преставление ? это лишь изменение места: «переставился» человек, и душа его заняла место в ином мире, в ином веке, в ином времени. Был ли страх смерти у Богоматери? Нет. Был ли страх смерти у святых апостолов — перед лицом насильственной, мученической смерти? Нет. Апостол Петр, вначале испугавшись гонений, обрушившихся при императоре Нероне, по увещеванию христианской общины Рима решил покинуть столицу империи. Но по пути из Рима встретился ему Воскресший Господь и спросил: «Куда идешь, Петр?» Один этот вопрос заставил Петра вернуться в Рим и с радостью принять мученическую смерть. А сколько свидетельств мы имеем в житиях святых: мы ясно видим, что они не испытывали никакого страха, но готовились к смерти как к действительно величайшему событию в их жизни, через которое человек из земного бытия переходит в бытие небесное. Откуда же у человека страх смерти? Размышляя на эту тему, святой праведный Иоанн Кронштадтский справедливо говорит, что Бог не создал смерти, но смерть пришла в жизнь людей через грех. И далее пишет: «Страшиться будем смерти, доколе пребывать будем в грехе». Эта внутренняя связь между страхом смерти и грехом совершенно очевидна. Если человек живет по закону плоти, если он грешит, если он никогда не думает о Боге, то когда этот духовно неподготовленный человек, живущий в суете этого мира, связывающий только с этим миром ценности своей жизни, лицом к лицу встречается со смертью, то там — страх и ужас, там страх смертный, потому что там грех. Святитель Иоанн Златоуст учит нас тому, как можно преодолеть этот страх смерти. Он преодолевается покаянием, молитвой, победой над страстями, трудом, терпением и мирным духом, то есть жизнью по заповедям Божиим. Через праздник Успения Пресвятой Богородицы, через опыт Церкви открывается нам истина о том, что религиозный образ жизни, христианский образ жизни ? это не только устроение, блаженство и счастье в этой земной жизни, не только обретение подлинного целеполагания, но это и преодоление страха смерти, это восприятие смерти — со спокойным, мирным состоянием духа — как естественного завершения земного отрезка человеческой жизни. Такой взгляд на жизнь и на смерть означает величайшую силу человеческой личности, перед которой нет преград, которая не боится ничего. Именно на таком отношении к жизни и смерти и основываются подлинный подвиг, доблесть, способность жизнь свою положить за другого. Но разве будет полагать жизнь за другого тот, кто привязан к этой мишуре, к современной потребительской жизни, для которого главная ценность — здесь и только здесь? Ну, зачем ему рисковать, зачем ему жизнь свою отдавать за другого, зачем ему жертвовать самым дорогим?! В рамках безбожного мировоззрения невозможно оправдать ни героизма, ни подвига, ни самопожертвования. И если на такой подвиг идут люди, которые не сознают себя религиозными, то это не означает, что их мотивация подвига лежит в плоскости материалистической. Это проявление некой скрытой, рудиментарной религиозности, которая входит в жизнь человека через воспитание, через привитые ему идеалы. Но если разрушить эту рудиментарную религиозность, то мы станем совершенно другим обществом, совершенно другим народом, неспособным ни на жертву, ни на подвиг. У такого общества нет и не может быть будущего, поэтому воспитание людей в вере — это вопрос жизни или смерти, и не только нашего общества ? всего рода человеческого. Вот почему проповедь о величайших духовных ценностях, которые открываются человеку через Божественное слово, является главным делом, от которого зависит будущее рода человеческого. Вспоминая Пресвятую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, Ее преславное Успение, будем всегда помнить о том, что Успение, смерть Богоматери ? величайший церковный праздник. И в этом прославлении события смерти Пресвятой Богородицы — великая вера всех предшествовавших поколений в то, что смерть не означает конца жизни. И великим знаком того, что за смертью ? воскресение, было восхищение Пречистой Царицы Небесной в небесные обители Сыном Своим с душою и телом как знак бессмертия человека, как знак вечной жизни, как знак Божественного всемогущества. Аминь. Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

Цель попущения Господом преткновений заключается в приобретении человеком смирения и отвержения самонадеянности. Необходимо отвергнуть всякое уныние и продолжать борьбу с грехом.Ошибаются ожидающие и ищущие удобств и спокойствия в жизни, для спасения необходимы скорби, лишения, трудности. Если жизнь так переменчива, скоропреходяща, зачем к ней прилепляться? Смиренно считая себя всегда, до самой смерти, способным ко всякому греху, к малому и большому (по нашему пониманию), надо усердно молиться Господу о помощи "да не внидем в напасть". Самомнение не заботится о хранении себя и бывает причиной великих падений; соблазны берут верх и низлагают человека. Некоторые, видя, что Господь им не дает долгое время желаемого им образа жизни, в коем они надеются получить пользу душевную и успокоение своему мятущемуся сердцу, впадают в нерадение, заразив себя ложною, внушенной врагом мыслью, что, мол, буду понуждать себя на добродетель тогда, когда буду иметь к тому удобство (например, когда сподоблюсь монашества или уединенного жития или по удалению от себя тех или иных обязанностей и т.д.), а сейчас мне это невозможно. Такие пусть знают, что наша жизнь устрояется не самочинно, а Промыслом Божиим, что успокоение обретается в отречении своей воли, что полного удобства никогда нельзя найти, что невозможного Господь не требует от нас и что посильное исполнение заповедей Божиих возможно везде и всегда. За посильное понуждение себя в данном месте и положении ко благочестию Господь, увидев человека приуготовленным, исполняет во благих желание его. Из поучений прп. Никона Оптинского

Сегодня — день Успения Божией Матери. Воспоминаемое нами священное событие — не повод для скорби и печали; совсем напротив — это день светлой радости, торжества. Божия Матерь не умерла: сегодня Она начала новую жизнь, сегодня — начало Её небесного материнства для всех тех, кто пошёл, идёт и пойдёт за Её Божественным Сыном как за своим Учителем и Отцом. Как в день Святой Пасхи, ликуя, мы поём: «Смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав», так сегодня, с чувством духовного восторга, мы восклицаем: «Преставилася еси к животу, Мати сущи Живота»... В момент Её успения осиянный небесной славой, в сопровождении Небесных Сил Христос принял на Свои Божественные руки душу Матери Своей, родившей Его по плоти. Но вся Её земная жизнь — это страдания. Она молча страдала от подозрений праведного Иосифа, страдала, когда искали души Её Младенца, что вынудило святое семейство бежать в Египет, страдала, наконец, когда безмолвная, но мужественная, верная и бесстрашная стояла у Креста. Молча стояла и смотрела, оцепенев в сострадании Сыну. А что делалось в сердце Её, зрел лишь Бог и Сын Её. «Зде же умру и спогребуся Ему»,— звучит плач души Богоматери. С Креста же Божественного Страдальца к растерзанному сердцу Матери звучит ободрение и завещание: Жено! се, сын Твой. И вот уже не одного Сына, но сынов и дочерей всего рода человеческого должно вместить Её любовью исстрадавшееся сердце. Пресвятая Богородица стала Матерью христианского мира, незаходимой Надеждой ненадежных, погибших Взыскательницей, грешных Спасительницей.Будем же, братья и сестры, просить Её помощи во всём и на каждый час. Но будем просить не о том, чтобы Она отняла от нас очистительные страдания, но чтобы помогла нам нести их ради спасения души, не унывать в них и зреть великие духовные блага, сокрытые таинственно в недрах их. «О Пречистая, молися прилежно Сыну и Богу Твоему, спастися стаду Твоему невредиму!» Аминь. Прочитано на вечернем богослужении в Оптиной Пустыни http://www.optina.ru/audio/propoved/patapiy_uspenie_11.mp3 Проповедь игумена Патапия (Зобкова) на ранней литургии http://www.optina.ru/audio/propoved/nazariy_uspenie_11.mp3 Проповедь иеромонаха Назария (Рыпина) на поздней литургии Фотографии Праздника Успения

В Евангелии скрыт глубокий смысл, который постепенно проясняется для человека, внимательно читающего Писание. И по этой неисчерпаемой глубине содержания узнаем мы о Божественном происхождении Книги, потому что всегда можно отличить дело рук человеческих от творения Божия.Видели ли вы искусственные цветы прекрасной французской работы? Сделаны они так хорошо, что, пожалуй, не уступят по красоте живому растению. Но это — пока рассматриваем оба цветка невооруженным глазом. Возьмем увеличительное стекло и что же увидим? Вместо одного цветка — нагромождение ниток, грубых и некрасивых узлов; вместо другого — пречудное по красоте и изяществу создание. И чем мощнее увеличение, тем яснее проступает разница между прекрасным творением рук Божиих и жалким ему подражанием. Чем больше вчитываемся мы в Евангелие, тем явственнее разница между ним и лучшими произведениями величайших человеческих умов. Как бы ни было прекрасно и глубоко любое знаменитое сочинение — научное или художественное, но всякое из них можно понять до конца. Глубоко-то оно глубоко, но в нем есть дно. В Евангелии дна нет. Чем больше всматриваешься в него, тем шире раскрывается его смысл, неисчерпаемый ни для какого гениального ума. Из бесед прп. Варсонофия Оптинского