Перейти к публикации

OptinaRU

Модераторы
 Просмотреть профиль  Активность

  • Публикации

    3 316

  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    277

Записи блога, опубликованные пользователем OptinaRU

  1. OptinaRU
    Грехи каждого из нас единому Богу известны, и не можем судить того, чего не знаем; но есть грехи, которые и не почитают грехами: это есть гордость, названная в свете — «благородное самолюбие». Исполняя дело по должности и в обществе очень хорошо и похвально, самолюбие имеет первое место и служит побуждением, а свое мнение дает им цену, и гордится, нимало не считая это за грех, а смирения нет... Многие есть примеры, что за гордость Господь наказывает людей различными наказаниями. Навуходоносор царь, когда вознесся сердцем и изрек слово: несть ли сей Вавилон великий, егоже аз соградих в дом царства (Дан. 4, 27), и вдруг исступил умом и превратился в зверя и семь лет был в таком положении. И в наше время знаю бывшие примеры: один майор, командовавший полком, с большими достоинствами, но услышав одно слово от бригадного генерала: «Господин майор, вы не так командуете!» — сошел с ума; и много, много есть подобных случаев и различных наказаний.
     
    Как же гордость ослепляет, что и не дает видеть и познать свои немощи. Мы читаем, что нужно во всяком случае смирение и слово «прости». Св. Лествичник пишет: «Правильное или неправильное обличение отвергши, своего спасения отвергся»... Впрочем, от этого нечего робеть, ты находишься в сражении, пала и восстала, падениями же наказуемся к смирению. Ибо знай, что где последовало падение, там предварила гордость. Я тебе напоминал, что нельзя всегда быть на Фаворе, нужна и Голгофа; а то не полезно иметь одни духовные наслаждения, без огорчений; это путь опасный!
     
    Скажи мне, чего ты хочешь в себе видеть? Каких-нибудь благодатных дарований? утешений духовных? слез? радости? восхищения ума? Видишь, как мы горды, все хочется видеть, что мы «Я», а не ничто. Этого мало, что будет пустота, но еще и много падений постраждем, пока не смиримся. Как мало еще твое понятие в духовном разуме; ты делай, а не ищи дарований; паче же смотри свои грехи, как песок морской, и болезнуй о них... Наше ли дело искать в себе плодов не вовремя; это знак гордости; а даже в пустоте и в душевной горести должно нисходить во глубину смирения, а не говорить: «где ж искать спасения?» То-то и горе, что мы все хотим видеть в себе святыню, а не смирение; на словах же будто смиряемся. Не начало, но конец венчает дело. Иди тише, скорее дойдешь.
     
    Из писем прп. Макария Оптинского
  2. OptinaRU
    Благодатное возрождение от Святого Духа есть необходимое условие для вступления в Царствие Божие и в основанную Господом на земле Церковь для исполнения заповедей Христовых и для познания тайн Его учения. Если мы решимся идти по стопам Христовым, отвергши силу возрождения Святым Духом, то скоро увидим всю нищету наших стремлений.
     
    Если мы будем стараться и исполнять Его заповеди, полагаясь только на свои силы, на своего природного не возрожденного человека, то на первых же порах бремя окажется непосильным для нас и мы с отчаянием падем, подавленные его тяжестью. Закон Христов для естественного человека непосилен, гораздо тяжелее закона Моисеева, ибо уточняет и усиливает его требования; осуществить его в жизни нашими слабыми и склонными ко греху силами безусловно невозможно, и закон Христов рассчитан исключительно на человека, облагодетельствованного единотворно только при помощи силы Святого Духа, через обновление нашего ветхого естества новой стихией благодатной жизни он становится удобоисполнимым и Его заповеди являются только формой обнаружения и развития этой небесной стихии, а тайны Его учения тайнами нам переживаемой нашей внутренней духовной жизни.
     
    В настоящее время христианские общества, по-видимому, преклоняются пред нравственными требованиями Христова учения. И, однако, что свидетельствует нам действительная жизнь. Не чувствуют ли себя все более и более бессильными исполнять их в настоящем, подлинно-христианском и потому единственно истинными в спасительном значении? Не становятся ли люди все более и более рабами внешних условий жизни, непрерывно усложняющихся его форм, и вместе с тем и соединенной с ними жестокой борьбе за существование, за влияние, за власть, борьбы страстей и самолюбия, борьбы всего мелочного, узколобного? Несомненно, это раздвоение нравственных идеалов и хода действительной жизни представляет из себя место поистине трагическое. И причина всего этого заключается в том, что благодатная сила возрождения Святым Духом перестала служить для свободы современного человека источником его будничной, частной и общественной жизни и деятельности: все думают быть христианами при помощи только своих естественных сил и соображений.
     
    Понятно, из этого никогда ничего не выйдет надежно-доброго и перед нашими глазами неизбежные последствия такого ложного пути все распространяющееся недовольство жизнью и все усиливающиеся ея страдания...
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  3. OptinaRU
    …Старец мой много трудился, много постился, много сеял спасительнаго семени, но нива моя сердечная от нечувства совершенно окаменела, а потому не точию плодов, но и листу зеленеющаго поне для внешняго вида не имею, и как был, так и есмь, с голыми руками и окаменелым сердцем. А потому в правду должен сказать, что душа моя пред Богом, яко земля безводная! Отчего часто унывает дух мой и смущается сердце от обошедших меня зол. Но слава премногому долготерпению Божию ко мне! Яко Он меня за беззакония мои еще не казнил. Еще вид мой в звериной не претворил. И действительно, кто из дали на меня посмотрит, то и я похож еще на человека, а есть ли разсмотреть поведение, заглянуть в сердце, то – ей! плача многаго достоин, и сие то есть бедственное мое положение, о коем донеся Вам, прошу Вас, батюшка, с болезнию сердца воздохните о моем окаянстве пред Богом и излейте к Нему слезу Вашу – да исцелею.
     
    Многия Угодники Божии постом смиряли душу свою, от котораго и у святаго Давида изнемогали колена, а потому Они изобиловали и плодами духовными; а у меня от одного воображения о воздержании заразее делается уныние. Из сего можете Вы заметить, что я с больщим усердием работаю чреву, так что и мои колена изнемогают, но не от поста, а от излишия, и из трапезы как будто бы с кулашнова бою с ноги на ногу едва дотащусь до келлии, пришедши же, абие предаюсь сну, и столь сладко, что проснувшись едва распознаю: утро или вечер есть. Сие Вы, батюшка любезный, не примите за кощунство, ей – истину говорю, пусть иныя величаются как хотят своими исправлениями, а я хоть несладще, да должен о немощах своих пред Вами правду сказать, коими к несчастию и к вечному стыду моему я изобилую очень довольно, а всему сему злу корень, есть страсть обжорства, от порабощения которой да избавит меня Господь Бог Вашими молитвами.
     
    Многия хвалятся, – кто чем! – а я не точию хвалюсь и сердечно утешаюсь, что я недостойный благочестивых родителей сын и имею у себя весьма добрых и благоговейных братьев!.. При таковом же утешении моем еще и печаль имею, что я не по внешнему, а по внутреннему образу нисколько на них не похож, и сим не точию своей душе, но и всему сродству безчестие наношу и так, любезный батюшка, инова способа ко исправлению своему не обретаю, кроме надежды на Ваши Святыя молитвы, кои меня, грешное козлище, сильны соделать Христовою овцею, почему со слезами молю и прошу Вас о исправлении моем умолить Премилосердаго Господа Бога.
     
    Хотя Св. Апостол и учит: не дети бывайте умы, – но я уже довольною и бородою обросший, но не могу детских обычаев измениться, а именно: пришло мне детское желание попросить у вас.
     
    Из писем прп. Антония Оптинского
  4. OptinaRU
    Твердо должно помнить, что на земле совершенства нет, но все люди, по мере своей, некоторые имеют недостатки, попускаемые Промыслом Божиим к нашему смирению. Итак, заботящийся о своем спасении должен внимать только своей пользе душевной, идя путем послушания и отсечения своей воли, и должен быть благодарным и располагаться любовью к тем, кто заботится о нас и помогает нашему спасению своими советами, хотя бы и терпкие иногда употреблял средства. Но никак не должен позволять себе судить собственные дела и поступки духовного своего помощника, или делать что-либо без ведома его. В противном случае жизнь наша будет беспорядочнее, чем у живущих по своей воле и разуму. Труды и скорби понесем, но мзды себя лишим. От чего да избавит нас Господь!
     
    …Даю четки сии с тем, чтобы приемлющий их человек сознавал свои недостатки и немощи и видел бы свои грехи, но никак не позволял себе замечать немощи или недостатки других, кольми паче старших, и всячески остерегался бы судить или унижать кого-либо, но дела и поступки других предоставлял бы Промыслу и суду Божию и собственной воле каждого. Как другие люди не дадут пред Богом ответа за наши грехи и неисправности, равно и с нас не взыщет Бог за чужие недостатки и немощи, хотя бы и старших, если не будем вмешиваться в это и судить или уничижать, в противном же случае подвергаем себя суду Божию. Глаголет бо Господь во Евангелии: в нюже меру мерите, возмерится вам (Мф. 7: 2), и паки: не осуждайте, да не осуждены будете (Лк. 6: 37).
     
    Если мы считаем себя идущими по старческому пути и не хотим жить по своей воле и разуму, то и не должны уклоняться от стези и учения святых отцов, которые велят нам смиряться, покоряться, отсекать свою волю, не оправдываться человеческими извинениями, от скорби и бесчестия и уничижения не отрекаться, но понуждаться на все сие, хотя бы и противилось тому лукавое и непокорное наше сердце.
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  5. OptinaRU

    О хранении сердца

    Автор: OptinaRU,

    То, о чем я хочу побеседовать с вами, полезно и для монашествующих, и для мирян.
     
    В книге Притчей Соломона, жившего еще до Рождества Христова, говорится: Сыне, всяцем хранением блюди твое сердце, и еще: Даждь Ми, сыне, твое сердце, – эти слова говорит Сам Господь через премудрого мужа.
     
    Святой пророк Давид восклицает: Сердце чисто созижди во мне, Боже!
    Что это значит? – То есть просит Господа избавить сердце от страстей, чтобы отдать его Богу чистым.
     
    Сердце – это центр человека, от него все зависит. Господь сказал про сердце человека: Идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше.
     
    Необходимо дать себе отчет, к чему лежит наша душа, что составляет ее содержание. Носим ли мы в себе Христа или привязываемся к чему-то земному? Хорошо, если каждый из вас будет посвящать хоть час или два вечером на рассмотрение своего сердца, чтобы определить – любит ли оно Бога или что-либо временное. А возлюбить всей душой Христа необходимо: Даждь Ми, сыне, твое сердце!
     
    Из поучений прп. Варсонофия Оптинского
     

  6. OptinaRU
    Как не может град укрытися, верху горы стоя (Мф. 5, 14), так не могла укрыться от людей высокая деятельность старца Илариона. По воспоминаниям братии, наставления преподобного были кратки, ясны, просты и имели силу убедительности, потому что он сам первый исполнял то, что советовал братии. 
    Кроме братии обители и массы приходящего народа, духовным руководством и наставлениями его пользовались многие насельницы женских монастырей. Старец вел с ними переписку, отвечая не только на вопросы духовной жизни сестер, но и вдумчиво рассматривая самые различные житейские обстоятельства, искушения, нужды. Сохранившиеся письма старца не утратили своей духовной значимости и по сей день.
     
    Но наряду с доброжелательным отношением к нему были случаи и явной клеветы на Оптинского подвижника, и в этом горниле испытаний еще более закалилась душа его: не поколебалась мирность батюшкиного сердца, не расстроилась кротость его нрава. «Когда и на святых вопияли и соблазнялись, – говорил он, – то кольми паче мне можно потерпеть что-нибудь с благодарностью, к очищению грехов моих». Но отвечая даже и своему недоброжелателю, кроткий старец ни единым словом не обижал его, не раздражал, а напротив, прощал и разрешал от греха: «Да поможет Вам Господь положить начало своему исправлению, не верить всякому слуху и клевете на ближнего и стараться зреть свои прегрешения».
     
    Несмотря на многочисленные свои занятия с монашествующими и мирскими людьми, невзирая на слабость собственного здоровья, батюшка с отеческой любовью входил во все нужды своих духовных чад, своим всецелым самопожертвованием ради спасения ближних. «Под его руководством, – вспоминала игумения Палладия (Юрьевич), – всякая тягота душевная делалась удобоносимою, его любовь заставляла забывать все временные скорби и быть благодушной при всех обстоятельствах и трудностях жизни. Почти каждогодно посещала я святую обитель, и всегда, бывало, едешь туда растерзанной, истомленной болезненными скорбями душой, нередко с твердым намерением скинуть с себя бремя начальства, а возвращаешься оттуда с обновленным духом, готовая смирить себя под всемогущую десницу Всевышнего и нести крест свой, пока угодно будет Его святой воле».
     
    Из жития прп. Илариона Оптинского
  7. OptinaRU
    Всем известен знаменитый композитор Моцарт. Имя его стяжало бессмертие. Однажды один немец, тоже музыкант, пожелал видеть Моцарта и отправился в Италию. Прибыл он в Милан и вдруг узнает печальную новость: «Моцарт умер». Музыкант был в большом горе, но его успокаивали:
    — Умер отец, зато жив сын.
    — А он похож на Моцарта?
    — Вылитый отец!
    — Ну хорошо, посмотрю на сына.
     
    Ему показали, где его можно увидеть; он служил в банке. Музыкант пришел к нему и нашел его сидящим за прилавком.
     
    — Вы ли сын знаменитого Моцарта? – спросил немец.
    — Я, а что вам угодно?
    — Ничего, я пришел только посмотреть на вас.
    — Что же на меня смотреть?
    — Вы так же любите музыку, как ваш отец? Наверное, уже написали какое-нибудь бессмертное произведение? – продолжал музыкант.
    — Никакого, уверяю вас; вот единственная музыка, которую я люблю, – и Моцарт-сын взял горсть червонцев и бросил на прилавок, – всякую же другую музыку я терпеть не могу.
     
    Разочарованный немец вернулся в Германию и рассказал собравшимся товарищам о своем посещении Моцарта. Все задумались, а один из слушателей произнес: «Да, не в отца». Действительно, сын был не в отца. Печальная история!
     
    Мы, пожалуй, склонны осудить Моцарта-сына, но посмотрите лучше на себя. Все мы дети Отца Небесного и должны были бы походить на Него. Что на деле выходит? И про нас часто можно сказать: «Не в Отца!» А между тем, чтобы достигнуть Царствия Небесного, непременно нужно быть «в Отца», иначе туда не пустят. Вот святые были «в Отца». Они и называются преподобными, т.е. в высшей степени уподобившиеся Богу; а нам, грешным, хоть бы подобными-то быть, чтобы не лишиться вечной жизни.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  8. OptinaRU

    Милующее сердце

    Автор: OptinaRU,

    Только и помышлений было у отца Моисея, чтобы всякого успокоить, утереть слезы, облегчить скорбь. О благотворительности его невозможно всего передать.
     
    Придут к нему, бывало, из города бедные женщины попросить на зиму сенца для своих коров, он и спросит эконома: «Много ли у нас сена-то?» - «Батюшка, сена только про себя». Отец Моисей будто и согласится с ним и скажет женщинам: «У нас у самих столько-то коров и лошадей, и сено самим тоже нужно». Между тем запишет их адреса и отпустит. Потом, когда придет время поднимать стога, позовет к себе эконома и спросит: «Вот у тебя на лугу у города стоит стожок; когда ж ты будешь его возить?» - «Да думаю завтра, если благословите». – «То-то, ты уж поскорей, а то занесет его снегом, к нему и подъехать будет нельзя. Да, кстати, вот случилось какое дело: приходили ко мне из города женщины и просили продать им сена. Я говорил им, что сено нужно самим, да они набросали тут денег, одна полтора рубля, а другая два. Так уж нечего делать, надо им отвезти. Ты уж им отвези». Но женщины и не думали давать денег.
     
    Приехал к старцам в Оптину один настоятель и, проходя по дорожке к келье отца Моисея, увидел мальчика, сидящего на дорожке. «Ты что тут делаешь?» – спросил настоятель. – «Кротов ловлю», – ответил мальчик. «И жалование за это получаешь?» – «Получаю». Идет настоятель далее. Сидит у яблони другой мальчик. «А ты что делаешь?» – спрашивает настоятель. – «Ворон пугаю от яблони, чтоб яблоки не портили». – «И жалование получаешь?» – «Получаю».
     
    Входит настоятель к отцу Моисею и при разговоре высказывает ему свое удивление, что «мальчики у вас на жалованье: один тут кротов ловит…» – «Да, – прервал его старец, – крот – это вредный зверек, у лучших растений иногда подкапывает корни». – «Но другой-то только ворон пугает». - «Да, эта птица вредна, самое лучшее яблоко испортит да испортит. Вот я и должен нанимать мальчиков, да и мальчики-то – сироты». А это было время неурожая.
     
    Как ни прикрывал отец Моисей дела милосердия, но иногда случалось, что они нечаянно обнаруживались.
     
    Так, при посетителях однажды вошла бедная женщина с подушкою в руках. Отец Моисей вышел к ней в переднюю и спросил: «Что тебе надобно?» – «Да вот, батюшка, не купите ли подушку?» – «Нет, нам не надобно!» – «Возьмите, батюшка, сделайте милость! У меня дети голодные, нам нечего есть!» – «А что стоит эта подушка?» – «Полтора рубля». – «Хорошо!»
     
    Пошел к себе в келью, взял кредитную бумажку и подал женщине. Она поклонилась и вышла. Но едва он сел на место для беседы с посетителями, как женщина вернулась и говорит: «Батюшка, Вы должно быть ошиблись, дали пять рублей». – «Ступай, ступай, – сказал отец Моисей, – я цену знаю». Женщина ушла.
     
    Такие сердечные отношения к ближним постоянно им поддерживались.
     
    …В откровенной беседе с присными своими он говаривал: «Когда я готовлюсь служить, меня всегда заботит помысл: все нам Бог посылает; мир не оставляет нас своими приношениями; но есть, может быть, человек, которого я оскорбил неумышленно, отказал ему в чем-нибудь, лишил его, может быть, крова, не дал ему дневного пропитания, и он держит гнев на меня. А я не знаю его и не примирился с ним. Поэтому, когда приступаю к служению, первый поклон пред Престолом я всегда кладу за таких и молю моего Господа: укажи мне его, чтобы я имел возможность примириться с ним и седмерицею воздать за все, чего я лишил его»…
    Из книги иером. Ераста (Вытропского) "Историческое описание Козельской Оптиной Пустыни и Предтечева скита"
     

     
     
     
  9. OptinaRU
    Известный духовный писатель Е.Поселянин выразил прекрасную мысль, что последовательная лествица трех оптинских старцев, Леонида, Макария и Амвросия, представляет собою по мере достигнутой ими духовной высоты, известности и влияния три все выше и выше поднимающиеся ступени.
    Второй знаменитый оптинский старец, иеромонах Макарий, был ближайшим учеником, другом и помощником старца Леонида.
     
    В то время, как старец Леонид установил, если можно так выразиться, первую точку соприкосновения с миром, лежащим за оградой Оптиной пустыни; первый реальным примером указал всю важность нравственно-воспитательного значения иноческой жизни – для простого народа; задачу служения иночества: спасение своей души спасением душ ближних, непрестанным исповеданием перед людьми Господа нашего Иисуса Христа, – старец Макарий увеличил эту точку точкой соприкосновения иночества с русской интеллигенцией.Будучи человеком по своей эпохе образованным, происходя из хорошего дворянского рода, он много читал в области духовной литературы не только книг, переведенных с греческого и славянского языков, но и рукописей. И на нем знаменательнее всего оправдался следующий факт, наблюдавшийся многими людьми в реальной жизни: если где-либо выявляется светильник, возжигаемый чистым елеем великой веры в Господа Бога, освещается Божественной благодатью Святаго Духа и обладает каким-нибудь великим даром, предположим, даром исцеления – то какая-то таинственная и несомненно сверхъестественная сила осведомляет всех скорбных, угнетенных тем или иным недугом, молитвенно ищущих избавления от него, о месте нахождения этого носителя даров Духа.
     
    Благодаря этому же великому, таинственному закону к старцу Макарию потекли люди великого ума, великого искания, и с помощью этих людей о. Макарий создал специальную оптинскую литературу. Великое влияние старца излилось на темную, но искавшую правды, света и добра душу нашего великого писателя Н.В.Гоголя. Благодаря этому же закону около старца Макария обрелись имена Киреевских, Леонтьева, Погодина, Соловьева, Достоевского. И, помимо многочисленных посетителей, у о. Макария была огромная переписка с разными лицами, так что одних писем, отпечатанных после его смерти, было шесть томов.
    И вот, в сферу деятельности о. Макария, всесторонней деятельности: и устной, и духовно-литературной, в Оптину пустынь, под руководительство его, вступил известный всему образованному миру, не только в России, но и заграницей, старец Амвросий.
    Силу и мощь огромного нравственно-воспитательного значения в истории русского народа за XIX столетие личности старца Амвросия оценят лишь спустя несколько поколений <написано в 1913 году>.
     
    Старец Амвросий появился в Оптиной пустыни и приковал к себе внимание интеллигентных кругов в тот момент, когда эта интеллигенция была охвачена проникшей в нее западно-европейской философской мыслью отрицательного направления, и когда это направление все более и более покоряло себе сердца молодежи, когда на горизонте русской мысли вырастал ужас толстовского движения.
    Старец Амвросий совмещал в себе решительно все: он шел и на скорбный стон простой деревенской женщины с тяжелыми нуждами ее «бабьей» доли. Он шел навстречу и богатому барину, пресыщенному удовольствиями жизни. Он шел навстречу и юному идеалисту, который запутался между «древом жизни» и «древом познания добра и зла», и со страшной беспомощностью прибегал к старцу, рассчитывая увидеть чудо и поверить.
    В своей переписке старец Амвросий касался решительно всех вопросов, и нужно удивляться той эрудиции, той глубине знания и, главным образом, знания человеческой души, с которыми он обсуждал и разрешал самые тяжелые жизненные вопрсы.
    Старец Амвросий, – прямым продолжателем которого следует назвать о.Анатолия <Зерцалова>, – явил собой тип истинного, полного духовной жизнерадостности христианина-оптимиста.
     
    Истинно верующий в Господа христианин – тот, чья вера совершенно искренно, без всякой малейшей натяжки, возлагает свои заботы на Господа , «ибо Он печется о нас» (1Пет. 5, 7). И если в его жизни встречаются какие-либо трудные переживания, он неизбежно идет со своей скорбью, нуждой, только лишь к Тому, Кто сказал великие слова призыва: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я упокою вас» (Мф. 11, 28).
    Поэтому он всегда должен быть оптимистом, в точном христианском смысле этого слова.
    И вот почему старец Амвросий, всегда измученный, осаждаемый просьбами, всегда находившийся в скорбнице человеческих страданий, несмотря на свою болезнь, всегда сиял радостью, ясностью и обладал той нравственной бодростью, которую вливал в человеческие сердца.
     
    Из книги В.П.Быкова «Тихие приюты для отдыха страдающей души»
  10. OptinaRU
    Каждая страсть есть болезнь души; ведь зависть, гнев, скупость не телесны, а душевны. Лечат больное тело, тем более необходимо лечить больную душу. Для борьбы со страстями и существуют монастыри. Впрочем, и мирские люди не могут быть избавлены от этой борьбы, если хотят спасения. Вот и у нас в скиту ведется борьба. Никто сразу не делается бесстрастным. Один поступает гордым, другой — блудником, если не чувственным, то мысленным, третий так зол, что мимо него проходить надо со страхом, четвертый скуп, дорожит каждой копейкой, так что невольно скажешь: зачем же он в монастырь шел? Пятый — чревоугодник, ему все есть хочется. И все в таком роде. Такие люди сами сознают свои грехи и каются в них, но вначале исправление идет медленно. Опытные в духовной жизни старцы смотрят на них снисходительно: ведь он — новоначальный, что же от него еще ждать? Но проходит лет двадцать пять, и видим, что труды не пропали даром. Из чревоугодника сделался постником, из блудника — целомудренным, из гордого — смиренным и т.д. В миру редко кто знает об этой борьбе. На вопрос, как спастись, более благонамеренные отвечают, что надо молиться Богу для спасения, а будешь молиться — и спасешься. И не выходят из этого круга. А между тем молитва человека страстного не спасет его.
     
    Цель, единственная цель нашей жизни и заключается в том, чтобы искоренить страсти и заменить их противоположным — добродетелями. Начинать эту борьбу лучше всего так: хотя нам присущи все страсти, но одни в большей степени, другие в меньшей. Надо определить, какая страсть в нас господствует, и против нее вооружиться. Вести борьбу со всеми страстями сразу невозможно — задушат. Победив одну страсть, переходить к искоренению другой и т.д.
     
    Человек, достигший бесстрастия, получает как бы диплом на право входа в Царство Небесное, делается собеседником Ангелов и святых. Человеку, не победившему страсти, невозможно быть в раю, его задержат на мытарствах. Но предположим, что он вошел в рай, однако остаться там не в состоянии, да и сам не захочет. Как тяжело человеку невоспитанному быть в благовоспитанном обществе, так и человеку страстному быть в обществе бесстрастных. Завистливый и в раю останется завистливым, гордый и на Небесах не сделается смиренным. Люди с противоположными взглядами не понимают друг друга и часто приносят вред.
     
    Из бесед прп. Варсонофия Оптинского
  11. OptinaRU
    Святое Писание показывает нам, что мы чрез смерть теряем в жизни сей и что приобретаем в будущей: приобретаем жизнь вечную, безболезненную – жизнь, в которой нет страсти смущающей, нет зависти иссушающей, нет бед оскорбляющих, в которой нет дряхлой старости и младенческой слабости, но состояние присноцветущее, никаким переменам не подлежащее, пребывание блаженное, никаких пределов не имеющее, житие непорочное, от всяких соблазн житейских удаленное. Сие в высокой мысли своей воображая, блаженный Давид с радостным восторгом возопил: «Господи сил! Блажени живущии в дому Твоем, в веки веков восхвалят Тя! Лучше день един во дворех Твоих паче тысящ» (Пс. 83, 2, 5,11).
     
    Куда и мы должны отрешиться: они, умершие, только нам предшествуют и дают чувствовать, что кратка жизнь наша. Притом она состоит в воле Божией, коей и советую вам вручить себя.
     
    Знаю, что для вас сия разлука весьма горестна, и, судя по слабости нашего естества, нельзя не скорбеть, расставаясь навсегда с самым близким нашему сердцу; но где же искать утешение? – В святой религии! Для неверующих – не имущих упования в жизни вечной – точно неутешимо лишение близких. А мы, хотя и грешны, но имеем упование на милость всещедраго и человеколюбиваго Бога, Господа Иисуса Христа, искупившаго нас безценною Своею кровию и даровавшего нам живот вечный…
     
    Святой апостол так утешает верующих: не хощу же вас, братие, не ведети о умерших, да не скорбите, якоже и прочии не имущии упования. Аще бо веруем, яко Иисус умре и воскресе: тако и Бог умершия во Иисусе приведет с Ним (1 Сол. 4, 13 -14)… Возверзите все ваше упование на неизреченные щедроты и милость человеколюбиваго Господа.
     
    Из писем прп. Льва Оптинского
  13. OptinaRU
    Недалеко от знаменитой Ларнаки на Кипре располагается уединенный монастырь св. Георгия, в котором находится храм в честь преподобных Оптинских старцев, которые особо почитаются на острове.
    <img src=http://www.optina.ru//photos/blog/IMG_2806.jpg width=400 title="Вход в подземный храм Оптинских старцев" hspace=10 vspace=10 align=left>Паломники, которые приезжают в солнечный и гостеприимный Кипр, обязательно посещают храм святого Лазаря, друга Христова, расположенный в Ларнаке (древнем Китионе). Пройдя сквозь шумные лавочки уличных торговцев, входишь в тихую прохладу древнего храма. Церковь, выполненная в византийском стиле, построена в конце IX века на самой гробнице святого, который согласно традиции, был первым епископом Китийским. Известно, что после чудесного воскрешения Лазарь прожил еще около 30 лет и скончался в возрасте 60 лет примерно в 63 году н. э. Считается, что в 45 году апостолы Павел и Варнава рукоположили его в сан епископа, и 18 лет святой Лазарь был пастырем христианской общины города.
    <img src=http://www.optina.ru//photos/blog/IMG_2787.jpg width=400 title="Вход в монастырь" hspace=10 vspace=10 align=right>Всего лишь в 10 километрах к северу от Ларнаки расположен уединенный монастырь святого Георгия у Черной Горы (Мавровуни). Название монастыря происходит от Черного холма, на котором стоит обитель. Святой Георгий очень почитается на Кипре, где несколько монастырей посвящены этому святому. В Мавровуни киприоты построили новый «подземный» храм в честь преподобных оптинских старцев, так почитаемых в России. И именно в этот монастырь и лежит наш путь, – в обитель, которая вплотную граничит с оккупированной территорией и является оплотом православия в этих землях.
    Эта трагическая страница истории в жизни острова до сих пор остается незаживающей раной в сердце всех киприотов. При подъезде к пограничной территории появляются необычные дорожные знаки – «фотографировать и снимать запрещается». Об этом постоянно напоминает и экскурсовод, добавляя, что объективы фотокамер являются прекрасной мишенью. На вышках дежурят автоматчики. На возвышающихся холмах с оккупированной стороны во многих местах нарисованы гигантские турецкие флаги, видные в ясную погоду за много километров и постоянно напоминающие, «кто здесь хозяин». Долгое время въезд на оккупированную территорию был практически запрещен, сейчас, пройдя необходимые таможенные формальности, можно пересечь границу, которая разделяет остров на две части. Хочется традиционно написать, что ничего не напоминает о давно прошедшей войне. Однако это будет неверно.
    <img src=http://www.optina.ru//photos/blog/IMG_2789.jpg width=400 title="В монастырском дворике" hspace=10 vspace=10 align=left>С тех пор, как рухнула берлинская стена, столица Кипра остается последней разделенной столицей мира. Это город Никосия (Nicosia), который лежит в глубине острова в плодородной долине Месаория, между двумя горными грядами – Троодос и Кирения. Разделенная на две части, Никосия является одновременно столицей Республики Кипр и центром турецкого Северного Кипра. Греки-киприоты называют свою столицу Лефкосия (Lefcosia). По-турецки Никосия называется Лефкоша. Здесь расположены резиденции президента Республики Кипр и архиепископа, парламент страны, министерства, офисы крупных компаний.
    Рассказывают, что многие беженцы, покинувшие свои дома, теперь живут в новых типовых зданиях. Однако новые дома расположены так близко от границы, что люди могут видеть свои старые, ветшающие от времени дома, расположенные на нейтральной полосе. И это они наблюдают каждый день, начиная с 1974 года.
    Еще один символ той войны расположен на севере Кипра недалеко от древнего города Фамагусты. Это квартал Вароша, город-призрак, оставленный греками во время войны и заминированный до сего времени. Опасаясь жестокой расправы, киприоты бежали на юг острова. С высоты средневековой башни в Фамагусте хорошо просматриваются пустые улицы и строения квартала, словно застывшие в немом крике с августовского дня 1974 года.
    <img src=http://www.optina.ru//photos/blog/IMG_2816.jpg width=400 title="Внутренний вид храма" hspace=10 vspace=10 align=right>Оплотом государственности и внутреннего духа киприотов являются монастыри и храмы, которые стали возрождаться после тех трагических событий. С 1994 года началось восстановление обители св. Георгия у Черной горы. 16 апреля 1996 года, на Пасху, в монастыре начались регулярные богослужения и восстановилась монашеская жизнь.
    Это святое место, известное еще с IX века. Здесь в это время был знаменитый храм. В монастырском дворике и сейчас можно увидеть капитель прекрасной мраморной колонны. Святой Неофит Затворник, выдающий ученый, церковный писатель, в 1134 году в одном из своих сочинений упоминает о неком слепом монахе, который после своего исцеления отправился на Черную гору, чтобы поселиться у храма святого Георгия.
    Русский монах и путешественник по святым местам Василий Григорович-Барский зиму 1735–1736 года провел в Ларнаке, и тогда же посетил и монастырь св. Георгия. Он писал, что братство в монастыре небольшое. Монахи выращивали маслины, шелковичного червя и занимались скотоводством.
    Упадок монастыря был связан с национально-освободительной борьбой киприотов против турецкого владычества, в ходе которой большие потери понесли как мирные жители, так и монахи.
    <img src=http://www.optina.ru//photos/blog/IMG_2809.jpg width=250 title="Внутренний вид храма" hspace=10 vspace=10 align=left>В 1814 году одесскими греками было создано тайное общество «Филики этерия», которое поставило задачу объединения всех христиан Турецкой империи и освобождения их от турецкого владычества. К 1820 году «Филики этерия» объединила многие греческие диаспоры, проживавшие в Греции, Турции, Египте, Франции, Италии, Германии и России. Военные действия возглавил русский полководец князь Александр Ипсиланти. Он обратился к своему войску с торжественной речью, где, напомнив о славных деяниях древних эллинов, открыто призвал к вооруженной борьбе против турецкого ига. Призыв Ипсиланти быстро разнесся по всей Греции. Не понадобилось ни общего сигнала, ни согласования действий. Истосковавшийся по свободе греческий народ немедленно взялся за оружие. Турки жестоко подавили мятеж. Мученическую смерть принял константинопольский патриарх Григорий V. На предложение отречься от веры он ответил: «Напрасно трудитесь, христианский патриарх умирает христианином». Патриарх был арестован и в тот же день повешен на воротах патриархии. В итоге этой войны в соответствии с Адрианопольским мирным договором Турция признала автономию Греции, и с 1830 года Греция является независимым государством.
    <img src=http://www.optina.ru//photos/blog/IMG_2820.jpg width=250 title="В монастырском дворике" hspace=10 vspace=10 align=right>Как и в других землях, турки жестоко расправились с киприотами. 9 июля 1821 года они убили вождей народа, главу Кипрской церкви, многих архиереев, игуменов, монахов и мирян. Именно в это трудное для страны время монастырь пришел в упадок. К концу XIX века от монастыря сохранилась лишь маленькая церквушка, построенная около 1720 года, и несколько полуразрушенных зданий. Начавшееся возрождение монастыря словно возродило и окружающее место, которое теперь является оазисом пальм и тростниковых зарослей.
    Духовная жизнь в обители укореняется там, где есть опытный руководитель. Так случилось и в монастыре святого Георгия на Кипре. Игумен Симеон, который возглавляет обитель, – духовный наставник, вокруг которого сформировалось монашеское братство, а также мирские прихожане, большую часть которых составляют молодые люди. Отец Симеон является также профессиональным реставратором и иконописцем. В алтаре храма святого Маманта в соседней деревне Трулли он нашел старую икону в очень плохом состоянии. Сохранились лишь некоторые ее фрагменты, а также несколько букв, из которых складывалось слово «Черногорец». Отец Симеон отреставрировал икону великомученика Георгия и заказал в Афинах для нее серебряный оклад с небольшим окошечком. На Кипре существует традиция делать в окладе иконы небольшое отверстие, чтобы можно было приложиться непосредственно к самой иконе.
    Однако не эта необычная икона, и даже не небольшой ковчежец с мощами вмч. Георгия привлекает в эту обитель русских паломников. Дело в том, что за старым небольшим храмом предполагается воздвигнуть новую величественную церковь. Пока еще сложно представить ее размеры. Но весной 2006 года, на Пасху, здесь освятили нижний храм в честь преподобных Оптинских старцев. В храм ведут крутые ступени. После знойного летнего дня попадаешь в прохладный подземный храм. Взгляд, уже привыкший к византийской иконографии, встречает в этом храме русские иконы «Всех оптинских старцев» и «Спорительницы хлебов», привезенные из духовного центра России – из далекой Оптины.
    <img src=http://www.optina.ru//photos/blog/IMG_2821.jpg width=400 title="В книжной лавочке монастыря" hspace=10 vspace=10 align=left>Связь с российской землей чувствуется в монастыре особенно остро. В книжной лавке, которая является одной из самых богатых на Кипре, представлен почти весь Достоевский, многие жизнеописания и творения русских святых, и конечно, отдельная полка посвящена Оптиной Пустыни. Кстати, иконы для будущего большого собора пишет русский иконописец.
    Как рассказывают в монастыре, отец Симеон когда-то прочитал роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» и был поражен художественным образом старца Зосимы, написанным с преп. Амвросия. Именно с этого времени и возникла невидимая духовная связь монастыря с Россией, откуда и привезли иконы для нового храма. Греки-киприоты с большой любовью чтут память Оптинских старцев, хорошо знают их жития и в октябре собираются из разных уголков острова на праздничное богослужение, которое совершается на греческом языке (вся служба переведена на греческий язык!).
    Это не единственный храм, посвященный русским святым на солнечном острове, в котором, как и в России, возносятся к ним ежедневные молитвы. На Кипре есть скит преп.Сергия Радонежского, скит преп.Серафима Саровского, храм в честь иконы Божией Матери Семистрельной (еще не освященный), начинается строительство собора св. Луки Войно-Ясенецкого.
    Монастырь Мавровуни, где особо почитают память оптинских старцев и который находится на пограничной территории, над которым и днем и ночью нависает вышка с автоматчиком, несет свое духовное служение под покровом великих русских святых.
     
    В сокращении статья опубликована в журнале «Православный паломник» (2010. № 9 (64)–10 (65). С. 10–13).
  14. OptinaRU
    Здравствуйте! Ощущения абсолютно непередаваемые, и правду сказала наш экскурсовод, что каждый по-своему увидит Оптину, и у каждого она будет своя в памяти, что именно в Оптиной люди духовно просвещались, вставали на путь истинный... Это та благодать и та душевная радость, которые наполняют душу, и совсем не хочется уезжать из этого места. Вспоминаю двухдневную поездку со слезами благодати! Приехала из Оптины сегодня вечером, моя группа с Украины. Многие из наших уже бывали в Оптиной, а вот я с подругой впервые. А узнала я сначала еще в детстве о поучениях и наставлениях Оптинских старцев, когда ходила в воскресную школу.
    Уж очень по душе были их наставления и поговорки, что о существовании монастыря и великих старцев я запомнила еще с глубокого детства. И в 20 лет выпала такая возможность поехать Радости не было предела, сначала мы побывали в Шамордино в Казанской Амвросиевской женской пустыни. Но были недолго, поскольку мы заблудились немного и опоздали на службу. Но в Оптиной мы были сутки, нас поселили в гостинице, матушка очень добрая, как и все люди в монастыре, несут добро и легкость. День был напряженный, и поездка не из легких, но на службу, на Исповедь и Причащение силы нашлись, несмотря на большое количество людей в храме, которые несли меня как волны в реке прямо на подсвечник, что пугало) В наших краях такой толчеи не было, кроме Киевской Лавры, что очень подпортило ощущение и восприятие ее. Много народу, суета, иностранцы, которые совсем далеки от православия, не осознавшие сути, ну и подобное. А в Оптиной именно была та атмосфера благодатная, экскурсовод очень интересно рассказывала об истории монастыря, о старцах, их доброте, и об убиенных в 1993-м... Мы плакали, слушая рассказ, а часовня, где люди молились отцам, произвела наибольшее впечатление! Не могу просто передать! Это в одно время что-то сжимается в душе, ну как при большой печали, и слезы, и молитвы... А в другое - нечто высшее и духовное, вся святость, та духовность, которую там ощущаешь... Люди на могилах оставляют иконки, мандарины, конфеты, много записок... Истории об исцелениях и великих чудесах не перестают удивлять и увеличивать нашу веру. Кстати да, у нас в Украине уже весна давно, а в Оптиной да и в местах рядом еще снега в начале апреля.
    По дороге к храму смотрели фильм о пустыни, снималось осенью, красиво очень, но и зимой тоже не хуже. А хор просто бесподобный! Ехали уже домой и слушали песнопения Оптиной и другие напевы, естестсвенно, отличаются от наших, украинских, да и в каждом храме свои особенности.
    Купила икон и книг, правда забыла об "Оптинском цветнике" но ничего, постараемся из интернета почитать.
    Запомнились котики с песиками на территории монастыря они живут своей жизнью и совсем не ручные. Но и их не обижают, что радует
    Очень рада такой возможности, которая мне выпала, что Бог помог с поездкой, что все без неприятных приключений было, а с постоянною молитвой.

    Елена


    Источник: Кто был в Оптиной ...


  15. OptinaRU
    Благословение на путешествие в Иерусалим Гоголь получил в начале 1842 года от преосвя­щенного Иннокентия, епископа Харьковского. За полторы недели до отъезда за границу, в день своих именин 9 мая 1842 года, Нико­лай Васильевич писал старому приятелю еще с нежинской поры Александру Данилевскому: «Это будет мое последнее и, может быть, самое продолжительное удаление из отечества: возврат мой возмо­жен только через Иерусалим».
     
    Паломничество к Гробу Господню осуществилось только в 1848 году, хотя стремление в Святую Землю Гоголь хранил все эти годы. О своем намерении отправиться к Святым местам он публично объявил в пре­дисловии к «Выбранным местам из переписки с друзьями», прося при этом прощения у своих соотече­ственников, испрашивая молитв у всех в России — «начиная от святи­телей» и кончая теми, «которые не веруют вовсе в молитву», и, в свою очередь, обещая молиться о всех у Гроба Господня.
     
    На это паломничество Гоголь смотрел как на важнейшее из со­бытий своей жизни. Там, в Святой Земле, он надеялся найти духов­ную опору для своих писаний. «Путешествие мое не есть простое поклонение, — писал он Надежде Николаевне Шереметевой в ноя­бре 1846 года. — Много, много мне нужно будет там обдумать у Гроба Самого Господа, от Него испросить благословение на все, в самой той земле, где ходили Его небесные стопы». Гоголь просит всех мо­литься о приготовлении к этому путешествию и о благополучном завершении его. Он даже состав­ляет и рассылает молитву о себе: «Боже, соделай безопасным путь его...»
     
    Чудо
     
    В ноябре 1847 года Гоголь приехал в Неаполь, чтобы отсюда отпра­виться в Иерусалим. Протоиерей Тарасий Серединский, настоятель храма Рождества Христова при Русской миссии в Неаполе, вспо­минает, что зимой 1847–1848 гг. он исповедовал и приобщал Гоголя Святых Тайн, а перед отъездом в Иерусалим служил по его просьбе благодарственный молебен.
     
    В январе 1848 года Гоголь поки­дает Италию и отправляется на пароходе «Капри» по Средиземно­му морю на остров Мальта. Здесь он пробыл пять дней в ожидании парохода на Смирну. Один из тра­диционных морских маршрутов на Святую Землю проходил через остров Корфу (греческое назва­ние — Керкира) и Смирну.
     
    С островом Корфу и пребываю­щими там нетленными мощами Святителя Спиридона Трими­фунтского связан один из загадоч­ных эпизодов биографии Гоголя.
     
    В монастыре Оптина Пустынь, ко­торый трижды посетил писатель, сохранилось предание, переска­занное преподобным Амвросием: «С IV века и доныне Греческая Церковь хвалится целокупными мощами угодника Божия свято­го Спиридона Тримифунтского, которые не только нетленны, но в продолжение пятнадцати веков сохранили мягкость. Николай Ва­сильевич Гоголь, бывши в Оптиной Пустыни, передавал издателю жития и писем затворника За­донского Георгия (отцу Порфирию Григорову), что он сам видел мощи святого Спиридона и был свидетелем чуда от оных. При нем мощи обносились около города, как это ежегодно совершается 12 декабря с большим торжеством. Все бывшие тут прикладывались к мощам, а один английский путешественник не хотел оказать им должного почтения, говоря, что спина угодника будто бы про­резана и тело набальзамировано, потом, однако, решился подойти, и мощи сами обратились к нему спиною. Англичанин в ужасе пал на землю пред святыней. Этому были свидетелями многие зрите­ли, в том числе и Гоголь, на кото­рого сильно подействовал этот случай».
     
    Еще одна версия
     
    Это недатированное письмо пре­подобного Амвросия Оптинского, известное под названием «О почи­тании святых мощей», имеет ши­рокое хождение в паломнической литературе и не раз привлекало внимание биографов Гоголя. Не­давно было опубликовано письмо другого Оптинского старца — пре­подобного Макария — к духовной дочери Анне Ивановне Воейковой (от 26 января 1849 года), в котором также идет речь о пребывании Гоголя на Корфу и о чуде у мощей святителя Спиридона: «Кста­ти о св. мощах идет речь, скажу вам сообщенное мне в письме от Нат<альи> Петр<овны> (Кире­евской. — В.В.), а им пересказывал Гоголь, бывший в прошлом году в Корфу; там есть мощи св. Спири­дона Тримифунтскаго. На откры­тии английский путешественник, бывши там, желал видеть мощи св. Спиридона без покрова, что и было исполнено. Англичанин осматри­вал св. мощи (которые, как говорит Гоголь, сохранились совершенно невредимыми и представляют вид недавно умершего человека), начал рассуждать о том, что это св. мощи набальзамированы и что это особенно известный род баль­замирования, употребляющийся еще въ Египте, и состоит в том, что мертвому вырезывают кусок из спины, — чрез отверстие выни­мают внутренность и наполняют тело ароматическими веществами. Когда он это говорил и монахи его слушали, может быть, иные и начи­нали сомневаться, тогда, св. мощи вдруг сами собою повернулись в раке, и переворотились к нему спиною! Это так поразило англи­чанина, что он тут же с ума сошел, а весь город ни о чем не говорил как об этом происшествии, когда Гоголь туда приехал».
     
    Из письма преподобного Ма­кария Оптинского следует, что Гоголь был не свидетелем чуда, а лишь слышал о нем от других горожан и потом рассказал об этом Наталии Петровне Киреевской. К сожалению, письмо, на которое ссылается старец Макарий, не обнаружено.
    …
     
    Дальнейший путь на Святую Землю Гоголь продолжил вместе с членами Русской Духовной Миссии в Иеру­салиме, которая прибыла в Смирну из Константинополя 25 января 1848 года. 30 января пароход с миссией бросил якорь у пристани Бейрута.
     
    «Эти частички обе справедливость»
     
    Отсюда Гоголь в сопровождении своего школьного товарища Кон­стантина Базили, русского генераль­ного консула в Сирии и Палестине, через Сидон, древний Тир и Акру отправился в Иерусалим. 16 февра­ля 1848 года путешественники при­были в Святой Город. В записной книжке Гоголя появляется запись: «Николай Гоголь — в Св. Граде».
     
    Из паломничества к Гробу Господню Гоголь привез на роди­ну свидетельство о подлинности реликвий, которыми благословил его наместник Иерусалимского патриаршего престола митрополит Мелетий: «1848. Февраля 23: во Граде Иерусалим, ради усердия, которое показывал к живоносному Гробу Господню и на прочих святых местах духовный сын наш Николай Васильевич, в том и благословляю ему маленькой части камушка от Гроба Господня и часть дерева от двери Храма Воскресения, которая сгорела во время пожара 1808 сен­тября 30-го дня; эти частички обе справедливость».
     
    Как память о путешествии Гоголя к Святым Местам в Васильевке хранились также кипарисовый посох, подаренный им сестре Ольге Васильевне, с которым она не расставалась всю жизнь, сердоликовые крестики, перламутровые иконки-ящички с изображением Благовещения, цветы из Палестины, освящен­ное иерусалимское мыло, кото­рым омывают Гроб Спасителя в ночь перед Пасхой, и другие реликвии.
     
    Григорий Петрович Данилев­ский, автор популярных истори­ческих романов, лично знавший Гоголя и совершивший в мае 1852 года поездку на родину писателя, рассказывает в своих воспомина­ниях, что местные крестьяне не хотели верить, что Гоголь умер, и среди них родилось сказание о том, что похоронен в гробе кто-то другой, а барин их будто бы уехал в Иерусалим и там молится за них. В этом сказании есть глубокая духовная правда: Гоголь действи­тельно переселился в Горний Иерусалим и там из своего чудно­го, но таинственного и неведомого нам далека, у Престола Господня, молится за всю Русскую Землю, чтобы непоколебимо стояла она в Православной вере и чтобы боль­ше было в ней правды и любви.
     
    Из журнала «Православный Паломник» №3 за март 2014 г.
  16. OptinaRU
    В Оптиной жили настоящие монахи, но свою жизнь и свои слезы они не отделяли от жизни и слез скорбящего мира. В этом и была особая легкость и радость этого удивительного монастыря. В Оптиной жили люди, отдавшие Богу не «два рубля», как все боялся Алеша (один из героев романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» - уточнено нами О.П.), а всю свою жизнь и, главное, всю свою любовь. Это были люди со святым сердцем — с сердцем, «милующим всякую тварь».
     
    В письмах Л .Н. Толстого есть такая оценка одного оптинского монаха, помогающая понять, почему крупнейшие писатели XIX века — Гоголь, Достоевский, Толстой — так тянулись к этому монастырю. «В Оптиной пустыни, — пишет Толстой, — в продолжение более 30 лет лежал на полу разбитый параличом монах, владевший только левой рукой. Доктор говорил, что он должен был сильно страдать, но он не только не жаловался на свое положение, но, постоянно крестясь, глядя на иконы, улыбаясь, выражал благодарность Богу и радость за эту искру жизни, которая теплилась в нем. Десятки тысяч посетителей бывали у него, и трудно представить себе все добро, которое распространилось от этого лишенного всякой возможности деятельности человека. Наверно, этот человек сделал больше добра, чем тысячи здоровых людей, воображающих, что они в разных учреждениях служат миру» (Письма Л.Н. Толстого. М., 1911. Т. 2. С. 206).
     
    Хочется отметить, что это писалось Толстым в 1902 году, то есть в эпоху, казалось бы, расцвета его антицерковных идей. Потемки — чужая душа, а тем более душа Толстого. Но не есть ли эта запись — луч, освещающий причину предсмертной попытки Толстого уйти в Оптину?
     
    Но оптинские старцы были только одними из многих святых, явленных и не явленных, возродивших в России XIX века и дух, и учение, и практику древнего подвижничества и первохристианства. Обычно в этом случае называют имена учеников Паисия Величковского. Но, кроме них, мы знаем имена Серафима Саровского, Илариона Троекуровского, Иоанна Сезеновского, Георгия Задонского, Филарета Глинского, Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника — и многих других, благодатным звеном соединявших Русскую Церковь со светлой неразрывностью Церкви Вселенской.
     
    К этой Церкви духовно и прикоснулся Достоевский, причем вряд ли только через Тихона, Парфения и Леонида. Печатное «Сказание о жизни старца Серафима» было издано уже в 1845 году. В 1877 году одно из этих сказаний вышло уже третьим изданием. Письма Георгия Задонского, бывшего лубенского гусара, а затем затворника того же самого монастыря, где жил и умер Тихон Задонский («принятый» Достоевским «давно и с восторгом»), были в 1860 году изданы четвертым изданием[1]. Все эти материалы открывали существование того же оптинского духа, вводили в ту же первохристианскую непосредственность общения людей с Богом, показывали, что такое действительно Церковь. Недаром уже в 50–х годах XIX века мог существовать такой неожиданный термин, как «оптинское христианство»[2] , в смысле противоположения чему–то внешнему, или формальному, «католицизму в православии». Оптинское христианство — это живая и радостная Вера апостолов и святых...
     
    В записной книжке Достоевского последних лет есть запись: «Русский народ весь в Православии и в идее его. Более в нем и у него ничего нет — да и не надо, потому что Православие всё. Православие есть Церковь, а Церковь — увенчание здания: и уже навеки».
     
    «Русские всегда ведь думают о Церкви, — писал Блок в 1918 году, — мало кто совершенно равнодушен к ней; одни ее очень ненавидят, а другие любят; то и другое с болью»[3]. Церковь для многих сделалась камнем преткновения, так как ворота в нее были для них заслонены Ферапонтом (один из героев романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» - уточнено нами О.П.). Но иногда не знаешь, где у людей кончается действительная трудность обретения Церкви и где начинается нежелание такого обретения. А нежеланию обычно сопутствует исключительная неосведомленность рассуждающих о Церкви в истинном существе ее святого организма.
     
     
    [1] Из «Жизнеописания» о. Леонида Достоевский мог узнать о жизни еще одного лубенского гусара: В.П. Брагузина, из лифляндских дворян, юродствовавшего Христа ради, главным образом в Орле, и умершего в Москве в 1851 г. Макарий Оптинский называл его «великим подвижником благочестия» (см.: Макарий Оптинский, иеросхимонах. Письма к мирским особам//Собрание писем. М., 1862. Вып. 6. С. 7478). О жизни подвижника Даниила Ачинского, умершего в 1843 году, Достоевский не мог не знать, поскольку эта жизнь описана Парфением в его «Странствии». О знании Достоевским так называемой «подвижнической» литературы говорит и то, что в черновиках «Братьев Карамазовых» он неоднократно упоминает термин «свет Фаворский» (15: 245, 246). Там же несколько раз упоминаются имена Исаака Сирина (15: 203,205) и Иоанна Дамаскина (15:204,230). О сердечной близости для Достоевского церковного богослужения говорит одна деталь: в тексте романа, в главе «Кана Галилейская», Зосима говорит Алеше: «Пьем вино новое, вино радости новой, великой» (14:327), а в черновиках после слова «новое» поставлен еще один эпитет: «чудодеемое» ( 15:261,263). Знающие службы Пасхальной ночи улыбнутся, прочитав это слово (2–й ирмос канона). Это, кстати, подтверждает одно место из воспоминаний дочери Достоевского: «На Страстной неделе мой отец… постился, ходил в церковь и откладывал всякую литературную работу. Он любил наше удивительное богослужение Страстной недели, в особенности Светлую заутреню» (Достоевская Л.Ф. Достоевский в изображении своей дочери. С. 92).
     
    [2] Термин «оптинское христианство» был употреблен в письме Н.П. Гилярова–Платонова к A.B. Горскому от 4 октября 1856 г. (См.: Русское обозрение. 1896. Дек. С. 997).
     
    [3] Блок А. Исповедь язычника // БлокА. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. 6. С. 39.
     
    Из Собрания сочинений Фуделя С.И.
  17. OptinaRU
    Однажды во время описываемого мной пребывания в Оптиной был со мной такой случай. Заболело у меня горло, сделалась сильная опухоль, и я сильно заболел.
     
    Смерти я не боялся, но мне хотелось еще потрудиться в обители, и так как болезнь грозила принять вовсе серьез­ный оборот, то я сильно упал духом. В скорби духа я заснул и вижу во сне, что я лежу больной, и вот — подходит ко мне Спаситель, как Его пишут на иконах явления Марии Магдалине по Воскресении — нагой, через плечо покры­тый покровом, и говорит мне:
     
    — Феодор, ты нездоров?
    — Нездоров, Господи!
     
    Спаситель приблизился ко мне и рукой Своей вскрыл мне грудь, так что я видел свое сердце и всю мою внутрен­ность.
     
    — Да — нездоров, — сказал Он и, сказавши это, стал ко мне боком, и из ребра Его брызнули на меня фонтаном Кровь и вода, и, как дождем благодатным, оросили они мне все внутренности. Затем Он закрыл мне грудь, снова оро­сил ее Своей Кровью и, сказавши: «Теперь ты будешь здо­ров», стал невидим, а я проснулся. Опухоли в горле как не бывало, и я встал с постели со­вершенно здоровым.
     
    Немедленно пошел я в скит к старцу отцу Макарию, чтобы рассказать ему о дивном видении. Старец выслушал меня со вниманием и обычной ему любовью и, несколько помолчавши, сказал:
     
    — Что ты сделался здоров, за это благодари Господа, но сну этому не верь.
    — Как же так, батюшка, не верить-то? Вы сами свидете­ли, что я был сильно болен, а вот мгновенно здоров, — воз­разил я не без горечи и удивления старцу.
    — Слушай меня! — сказал мне отец Макарий. — Если бы и точно, за молитвы святых отец, сон твой был благо­датный, то и тогда гораздо для тебя полезнее не верить сну. Веря сну, ты не избегнешь самомнения, а испытай себя, спроси свою совесть: ну достоин ли ты, чтобы явился к тебе Спаситель? Положим, что милости Его бездна многа и судьбы Его кто исповесть, но, во всяком случае, недове­рие сие не будет служить тебе препятствием ко спасению. Положи себе, что ты женат и имеешь жену, которую ты хотел испытать в верности, для чего ты, отъехав как бы в дальнюю сторону, через несколько дней вернулся бы к жене под искусной маской, под которой тебя невозмож­но было бы узнать. Положи, что маска эта красивее тебя и так искусно сделана, что ты в ней другой человек и ни одна женщина не могла бы в ней тобой не заинтересовать­ся. Под этим обличьем ты стал бы прельщать свою жену... Скажи мне, был бы ты обижен, если бы жена твоя в ответ на твои обольщения ответила тебе личным оскорблением, соблюдая свою супружескую верность? Не стал ли бы ты ее еще больше любить и уважать? Ну, вот видишь — так и ты поступи: от всей души возблагодари Господа за выздо­ровление, а сну не доверяй, памятуя свое недостоинство и греховность.
     
    Так вразумил меня старец, прозревая во мне зарождаю­щуюся склонность к самообольщению...
     
    Из книги «Записки игумена Феодосия»
  18. OptinaRU
    Решение поступить в монастырь у Александра не явилось как бы внезапно: оно созревало постепенно и укреплялось различными житейскими опытами. Об одном из них так передавал старец: «Когда я жил еще в миру и был уже вдовцом, то по должности поверенного езжал по разным городам, селам и деревням.
     
    Один раз, приехавши в некое село, я остановился на постоялом дворе; подкрепившись пищей и помолившись Богу, я лег спать; вдруг слышу, что хозяйка постоялого двора начала меня соблазнять. Мужа ее в это время не было дома. Но помощь Божия сохранила меня от этого искушения. Хозяйка повторила свое требование, и опять меня Господь сохранил от соблазна.
     
    На утро мы с извозчиком отправились в дорогу; это было зимой, и стояли большие холода. Только что мы выехали из села, как пошел маленький снежок, потом все сильнее и наконец, он обратился в сильную вьюгу. Дорогу занесло, и мы сбились с пути и не знали, куда ехать.
     
    Одежда на мне была плохая, один барашковый тулуп, да и тот потертый. Тогда-то, видя, что смерть моя неминуема, и что, если Господь не сохранит, то я должен замерзнуть, – каких тогда только не принес я Господу молитв и обещаний!
     
    И Господь услышал меня и сохранил от напрасной и неминуемой смерти. После долгих и безуспешных стараний выбиться на дорогу, мы с кучером разошлись в разные стороны, надеясь отыскать ее.
     
    Вдруг вижу вдали две тени; сначала я немного оробел, думая, что это звери какие, но подошед поближе, я увидал, что это были два воза сена. Весьма обрадовался я сему и подозвал кучера. Он побежал с лошадью к сену, и мы тут обогрелись и переночевали, а утром отправились в путь.
     
    И думал я после, что потому только и избавил меня Господь от неминуемой гибели, что я в прошлую ночь, при Его всесильной помощи победил грех сладострастия».
     
    Старец уподоблял сей случай примеру из жития Николая-монаха (см. Пролог, 24 декабря).
     
    Фрагмент жизнеописания иеросхимонаха Александра (Стрыгина)
    из книги «Подвижники благочестия Оптиной Пустыни»
  19. OptinaRU
    Иоанн Златоуст — великий вселенский учитель и святитель, неправедно осужденный по проискам императрицы Евдоксии, скончался в 407-м году на пути к месту ссылки, в городе Команы. Он пользовался горячей любовью и глубоким уважением народа, и скорбь о его безвременной кончине жила в сердцах христиан.
    <img src=http://www.optina.ru//photos/blog/IMG_5810.jpg hspace=10 vspace=10 align=left>Спустя немногим более 30-ти лет, в один из дней, ученик святителя Иоанна, святой Прокл, Патриарх Константинопольский, совершая в память его богослужение в Великой Константинопольской церкви, произнёс слово к народу, прославляя угодника Божия многими похвалами. Присутствовавшие в храме, глубоко тронутые словом святителя Прокла, не дали ему даже окончить проповедь, как стали единодушно умолять Патриарха ходатайствовать перед императором, чтобы мощи святителя Иоанна были перенесены в Константинополь. Император, убежденный святителем Проклом, дал согласие и повелел перенести мощи. Однако посланные им люди никак не могли их поднять до тех пор, пока император, поняв причину этого, не прислал послание—к святителю Иоанну, смиренно прося у него прощения за себя и за свою мать Евдоксию. Послание зачитали у гроба святителя Иоанна и после этого легко подняли мощи, внесли их на корабль и доставили в Константинополь. Рака с мощами была поставлена в церкви святой мученицы Ирины. Патриарх открыл гроб: тело святителя Иоанна оказалось нетленным. Народ весь день и ночь не отходил от раки. Наутро рака с мощами святителя была перенесена в церковь святых Апостолов. Народ воскликнул: «Приими престол твой, отче!» Тогда Патриарх Прокл и клирики, стоявшие у раки, увидели, что святитель Иоанн открыл уста и произнес: «Мир всем».
     
    Святителю отче Иоанне Златоусте, моли Бога о нас!
     
     
    О чтении писем святителя Златоуста к диаконисе Олимпиаде в скорбных обстоятельствах (монаху)
    (из писем преподобного Амвросия, старца Оптинского)
     
    Принимаю живое участие и сострадаю тебе в тесном и стеснительном твоем положении, но не могу ничего сказать определенного, кроме слов святителя Златоуста, который говорит в письмах к Олимпиаде: "Пока есть возможность ограждаться человеческими средствами, дотоле Бог не действует и не являет Своей силы в затруднительных обстоятельствах. Когда же всевозможные человеческие средства истощатся, и почти совсем потеряется надежда к исправлению неисправимых дел, тогда Бог начинает чудодействовать и являть Свою силу, и паче чаяния человеческого творит то, в чем потеряна всякая человеческая надежда". Если можешь достать эту книгу, то советую ее читать со вниманием, потому что, кроме молитвы и прошения милости и помощи Божией, не нахожу для тебя чтения полезнее и отраднее и вразумительнее, как чтение писем святителя Златоуста к диаконисе Олимпиаде. Об остальном будем ожидать изменения на лучшее от мановения Всесильной Десницы и Всеблагого Господа, о всем промышляющего, паче чаяний человеческих. Сам ты давно знаешь сказанное, как далеко отстоят пути человеческие от путей Божиих. На этом и утвердим надежду нашу на лучшее и возверзим печаль свою на Господа. Вполне понимаю многотрудность и великую тяготу твоего положения. Но что делать? Некуда деваться, когда впали в терние будущих неудобств, уязвляющих не только до слез, но и до крови. Призывай в помощь молитвы святого пророка Илии, ревнителя и поборника, могущего понять твое положение.
  20. OptinaRU
    Для помещения приезжих и приходящих были выстроены им гостиницы, на которых беcплатно предлагалось и помещение, и пища от Обители. Вместо урочного платежа, кто сколько хотел, столько и клал, по мере своего усердия, в кружку, прибитую к стене в коридоре. Об этом порядке на гостиницах сохранился в памяти братии такой раcсказ. Во время игуменства о. Моисея заехал на монастырскую гостиницу один богатый купец вместе со своим взрослым сыном. Внезапный разлив воды заставил их прожить здесь несколько дней. Купец этот с недоверием смотрел на монахов и не был к ним расположен, и медлил он в монастыре только по необходимости. Видя, что монах гостинник усердно прислуживает им несколько дней и приносит кушанье, он, раз, во время обеда, сказал ему: угощаете-то вы нас усердно, да что-то вы с нас за это после положите. – Ничего не положим. – Как ничего? – Да так; у нас есть кружка запечатанная на стене, что вам Бог положит по сердцу, то вы в нее и опустите. -- Ну конечно я-то опущу, но ведь другой ничего не опустит, да может быть и много таких найдется. Так всех-то монастырю кормить даром убыточно будет. – На это наш о. Игумен говорит: если и 99 ничего не заплатят, так Бог пошлет такого сотого, который за всех вознаградит. При этих словах купец взглянул на своего сына и сказал: ну, сотые-то верно мы с тобою. И с тех пор, пораженный такою верою Настоятеля, сам сделался постоянным благодетелем Оптиной Пустыни.
    Из жития прп. Моисея Оптинского
     

  21. OptinaRU

    Оптина...

    Автор: OptinaRU,

    Длинная, долгая дорога, в молитвенном напряжении, дополняла благостное ощущение паломнической поездки. Глухая ночь; машина, покачиваясь на вполне сносном покрытии дороги, несет меня к цели. Больше 16 часов за рулем ломотой отдается в спине и руках, ну и что, это все мелочи. Потирая уставшие и ослепленные встречным ксеноном глаза, медленно, но верно приближаюсь к необыкновенной, неповторимой, неописуемой, дорогой и духовно родной Оптиной Пустыни.

    5 часов утра – воскресенье, вкатываюсь на полупустую еще стоянку недалеко от монастыря. Слава Тебе Господи! Доехал! Рвусь из машины на свободу, но ноги предательски тормозят мои движения, небольшая пауза, и уже через минуту быстрым шагом устремляюсь к воротам, в которые небольшими группами тянутся из гостиницы паломники. Перекрестившись, замираю: огромный, звездный купол, словно, склонился к обители, мерцая в прозрачной темноте брильянтами звезд. Небосвод обнимал все вокруг объятьями зародившегося рассвета так, будто само небо приклонилось, внимая молитвам Оптиной пустыни. Утренняя прохлада живительной влагой омыла усталость и, преодолевая благоговейный трепет, вновь по милости Божией, я, тот самый никчемный, негодный, пустой и бесполезный я, в стенах дорогой сердцу обители! Воистину, чудо Божие!

    Все, что было потом, невозможно описать немощью человеческих фраз. Те, кто бывал в Оптиной с добрым сердцем и душей взыскующей Господа, поймет, почему так.
    Двое суток вне земли, в неизменном общении с небом - небольшая, но такая настоящая жизнь. И теперь, по возвращении в томительные тиски мегаполиса, остается только бережно хранить в душе тихий огонек истинной любви, подаренной святой обителью, Оптиной Пустынью.

    Рассказ паломника
  22. OptinaRU
    читать предыдущий фрагмент
    продолжение:
     
    Настал третий день. Николай Иванович, наш скитский знакомый, и монастырский благочинный старались, как бы нам поскорее и наверное увидать старца. Лошади уже были заказаны к раннему следующему утру.
     
    Довольно долго после поздней обедни сидел я с Вадимом в маленькой комнатке деревянного домика старца. Этот домик выстроен по линии деревянной ограды скита, так что женщины, которым запрещен вход в скит, могут все-таки входить со внешней стороны к старцу. В окно глядело засаженное яблонями и сливами с сохранившимся вековым хвойняком пространство скита с другими домиками, деревянною церковью и тенистыми дорожками, окаймленными высоко поднявшимися пахучими цветами.
     
    У домика было маленькое крылечко; дверь была с завешенным изнутри кисеей оконцем и отворялась в полутемные сенцы; направо из сеней была приемная. Стены ее были увешаны портретами разных подвижников последнего века и некоторых архиереев. Передний угол был заставлен большими иконами, теплилась лампада. Диван, несколько кресел и этажерка с духовными книгами дополняли убранство. Я старался заинтересоваться этими книгами, чтобы заглушить тревогу ожидания. Но напрасно. И во мне все увеличивалось гневное нетерпение. Опять мы не дождались, чтобы нас приняли. Нам посоветовали прийти часов в пять.
     
    Как странным могло казаться такое отношение к приезжим издалека, о которых вдобавок говорили и просили монастырские власти. Впоследствии я узнал, что старец часто отстранял от себя людей, которые приезжали с целью высмотреть, что он такое, или приближались, как тетушка и Вадим, с полным равнодушием, для соблюдения приличия, или, как я, с осуждением.
     
    В шестом часу мы пошли опять к скиту, также и тетушка, не бывшая там утром. Она сказала теперь, что все равно это ей будет маленькою прогулкой.
     
    Через несколько времени, сидя в мужской приемной, мы узнали от келейника, что тетушка виделась со старцем, а нас он просит подождать. Николай Иванович повел нас к себе в келью пить чай. Но только что мы принялись за чай, кто-то объявил, что старец вышел из своих келий и ходит по скиту.
     
    Я никогда не переживал более напряженного ожидания, нетерпения, настороженности, как в ту минуту, когда мы выходили от Николая Ивановича. Наконец было несомненно, что сейчас увижу старца. И, как я ни был взволнован, я схватил себя нравственно в руки и сказал себе: «Ну, я увижу, что это!»
     
    Монастырский благочинный подвел нас к старцу. Предо мною был сгорбленный, опиравшийся на клюку человек, одетый в теплый черный подрясник и теплую черную мягкую камилавку. Я не помню его первого взгляда; только помню, что я приблизился к нему, уйдя в себя, с замкнутым сердцем. «Тебя все почитают, — убеждал я себя. — Но для меня это — ничего. Я просто хочу посмотреть на тебя с любопытством, что ты такое».
     
    Нас ему назвали, привлекая к нам его внимание. Мы стали на одно колено. Он ничего не сказал, молча перекрестил и, не останавливаясь на нас глазами, пошел дальше.
     
    — Вы еще подойдите! — сказали нам Николай Иванович и благочинный.
     
    Я старался не пропустить ни одного шага старца. Он, скоро ступая, ходил шагах в пятидесяти впереди нас, в поперечной аллее, с каким-то человеком — и несколько раз прошел по ней взад и вперед. Окончив с тем человеком длившийся минуты три наедине разговор, он направился затем прямо. Мы подошли поближе. К нему быстро приблизился здоровый мужчина из простых и спешно заговорил.
     
    — Рабочий, батюшка, с орловских заводов. Так подошло — захотелось переменить. Благословите в Одессу идти. Там очень работы много.
     
    Старец зорко глядел на него, потом посмотрел вдаль.
     
    — Нет, не в Одессу, — сказал он.
     
    — Благословите, батюшка, в Одессу. Там платят хорошо.
     
    — Нет, не путь тебе в Одессу. — И он опять посмотрел вдаль. — А вот, иди в Воронеж или в Киев. Туда ступай.
     
    Он перекрестил этого человека и пошел дальше. «Что это? — мелькало в моем изумленном мозгу. — Отчего он так прямо говорит?»
     
    Потом подошел кто-то с жалобой на болезнь, и он быстро ему что-то сказал.
     
    На повороте к аллее, ведшей к его домику, стояло несколько бородатых мужиков в лаптях и одежде деревенского изделия.
     
    — Кто такие? — спросил старец.
     
    — К твоей милости, — отвечал один из мужиков, пока остальные низко кланялись. — Костромские. Вот, прослышали, что у тебя ножки болят, сплели тебе мягонькие лапотки. Носи на здоровье. — И они подали ему несколько пар лаптей.
     
    Он ласково благодарил их, поговорил с ними, взял, пощупал и похвалил лапти.
     
    В это время во мне что-то совершалось.
     
    Обаяние шло на меня от этой встречи старца с рабочим, направленным вместо Одессы в Воронеж, с мужиками, за многие сотни верст принесшими ему от своего усердия лапти. Та теплота чувства и стихия непосредственной веры, которую через пространство веков я угадывал, когда мечтал о первых богомольцах, шедших в начальную пустынь преподобного Сергия за советом и благословением, стояла теперь предо мною живая. И тут были низенькие домики келий с крылечками, бревенчатая ограда и старые сосны, как там пять веков назад. Наносные умствования и непростота, которая, извращая меня, мешала мне быть собою, исчезла вдруг, рассеялась бесследно, как мрак в лучах солнца, и душа вся открылась пред этим новым для нее явлением. Я уже не копался в себе, но мне было радостно и тепло, и я чувствовал, что правдиво, хорошо и ценно то, что происходит предо мною.
     
    Старец приблизился к крыльцу. Теперь я стоял около него, не заботясь, думает ли он обо мне, замечает ли меня. Я сам смотрел на него с радостной улыбкой и чувствовал: «Хочешь, поговори; не хочешь, значит, я того недостоин. А ты какой удивительно хороший!»
     
    О нас опять напомнили ему, назвали опять двоюродного брата.
     
    — Он служит, — сказал я, совсем свободно и просто старцу, — вот сейчас у вас его мать была. Я ей родственник.
     
    Старец благословил его, ничего не сказав. Потом старец обернулся на меня. «Ну, смотри, — думал я, весело глядя ему прямо в глаза. — Только дурного очень много!»
     
    — А я, — начал я первый, — кончил гимназию. Мы в Москве живем. Теперь я буду в университете.
     
    — По какому отделению?
     
    — По юридическому.
     
    — Ну, занимайся юридическими науками, занимайся, — сказал он. Для меня нужны были эти слова, хотя я их потом и не исполнил, и все университетские годы увлекался не юридическими предметами, и был плохим студентом по сравнению с блистательным положением в гимназии.
     
    — Веруешь ты в Бога, во Святую Троицу? — спросил он меня, все пристально глядя.
     
    — Думаю, что верую.
     
    — Твердо ли веруешь?
     
    — Надеюсь, что твердо.
     
    — Никогда не спорь о вере. Оставь их. Им ты не докажешь, а себя расстроишь. Не спорь с ними.
     
    И это было не в бровь, а в глаз.
     
    — А вот, — сказал я, — я люблю, — и я назвал интересовавшее меня занятие по одной из отраслей искусств. — Это можно?
     
    — Можно, только чтоб все чисто было, чтоб никогда соблазна не было.
     
    — Мы завтра, батюшка, утром уезжаем. Благословите нас.
     
    Он перекрестил нас и ушел через крылечко в свой домик.
     
    В тот же вечер Николай Иванович рассказал нам множество примеров прозорливости старца, и его нежного и греющего обращения, и о том, как вечно обуревает его народ, и какую он несет тяжелую жизнь. И я страшно жалел, что так мало его видел.
     
    — Ну, как он понравился? — спросил я тетушку на следующее утро, когда мы отъехали несколько верст от Оптиной.
     
    — Несомненно, чрезвычайно умный человек. Я минут пять с ним говорила. Между прочим, я его спросила, одобряет ли он, что Вася в монастыре. А он сказал: «А где же его еще потерпят. Ему только и можно жить в монастыре».
     
    А я не думал об уме старца. Я был под впечатлением нового, невиданного мною доселе явления. Меня покорила его святость, которую я чувствовал, не разбирая, в чем она. И теперь, когда я соприкоснулся с нею и с тою непостижимою бездной любви, которая, как следствие его святыни, была в нем, я уже не боялся Оптиной. Я теперь стал смутно понимать, что назначение старцев — благословлять и одобрять и живую жизнь, и посылаемые Богом радости, которые будут еще выше, если в этих радостях помнят об Источнике всего, что есть в жизни хорошего.
     
    А позднее я понял, что здесь учат людей жить хорошо, то есть счастливо, и здесь помогают людям нести выпадающие им тягости жизни, в чем бы они ни состояли. И как можно было бояться такого места, где все было ради Бога и, следовательно, полно сочувствия к людям, и где чем суровее были к себе — тем добрее к другим?
     
    продолжение следует ...
     
    Воспоминания Е. Н. Поселянина
    Из книги «Оптина Пустынь в воспоминаниях очевидцев»
  23. OptinaRU
    Помимо главных трех храмов, Введенского, преп. Марии Египетской и Казанской Божьей Матери, есть еще один храм в Оптиной пустыни — храм Владимирской Богоматери. Он представляет собой для мирских людей главный интерес тем, что при этом храме находится келья самого популярного из старцев нашего времени о. Анатолия. Так как этот старец принимает почти без ограничения времени всех, то этот храм бывает почти всегда открыт и постоянно переполнен народом. Принимает он, кажется, до глубокой полуночи, так что приходится удивляться, как управляется со своей тяжелой обязанностью этот маленький богоугодный старичок.
     
    Отличительной чертой этого, поистине Божьего, человека служит его изумительно любовное отношение к людям.
     
    И, глядя на него, невольно хочется воскликнуть: «Какое это великое вместилище любви!»
     
    Вечно приветливый, постоянно ласковый, изумительно сердечный, готовый, кажется, всего самого себя, всю свою душу, всю свою жизнь отдать тому, кто приходит к нему с той или другой нуждой, с той или другой скорбью.
     
    Вслушаемся в рассказ одного крестьянина. Рассказчик очевидно здешний ямщик.
     
    — Вот всегда обращаюсь к этому дорогому батюшке. Он мне в трудные минуты все равно, что ангел-хранитель, как скажет, так уж точно обрежет. Все правильно, по его так и бывает. Я никогда не забуду такой случай. Отделился я от отца, вышел из дому. Всего в кармане денег 50 рублей. Жена, ребятишки, а сам не знаю, куда и голову приклонить. Пошел к эконому здешнего монастыря, леску на срок попросить; обитель-то здешняя, дай им Бог доброго здоровья, все-таки поддерживает нас. Возьму, думаю, у него эту леску, да кое-как и построюсь.
     
    Пришел, но эконом, оказывается, не тут-то было. Что ему попритчилось, Господь его знает. Не могу, — да и только. Я было и так, и сяк, ничего не выходит. Ну, знамо дело, пришел домой, говорю жене: «Одно нам теперь бесплатное удовольствие предоставлено, ложись и умирай». Сильно я закручинился, и первым это делом, по нашему, по деревенскому, рассчитал пропить все эти деньги, оставить бабу с ребятами в деревне, а самому в Москву — в работники. Но, не даром говорят, — утро вечера мудренее. На утро встал, и первая мысль в голову: «Сходи к старцу Анатолию, да и только». Делать нечего, встал оделся, иду.
     
    Прихожу вот так, как сейчас, народу видимо и невидимо. Где, думаю, тут добраться, да побеседовать; хоть бы под благословение-то подойти. Только это я подумал, ан, глядь, отворяется дверь из кельи, и выходит старец Анатолий. Все двинулись к нему под благословение. Протискиваюсь и я. А у него, у старца-то, такой уже обычай, когда он осеняет святым благословением, то он в лобик-то, так, как будто, два раза ударяет и кладет благословение медленно, чинно, так что иногда за это время несколько словечек ему сказать можно. Так я решил сделать и здесь. Он благословляет, а я говорю в это время: погибаю я, батюшка, совсем, хоть умирай. — Что так? — Да вот так и так, говорю, насчет дома. Покаялся ему, что и деньги пропить решил. Ведь сами знаете, если хочешь правильный ответ от старца получить, должен все ему сказать по порядку. Остановился это старец, как будто, задумался, а потом и говорит: не падай духом, через три недели в свой дом войдешь. Еще раз благословил меня, и верите ли, вышел я от него, как встрепанный. Совсем другим человеком стал. Ожил. Откуда и как это может случиться, что я через три недели в свой дом войду? Я и не раздумывал, а знал, что это непременно будет, потому что старец Анатолий так сказал.
     
    Так что же бы вы думали: вечером этого дня нанимает меня седок в Шамордино. Еду через деревню и вдруг меня окликает чей-то голос: «Слушай, скажи там своим в деревне, что не хочет ли кто сруб у меня купить... Хороший сруб, отдам за четвертную и деньги в рассрочку».
     
    Понимаете, чудо-то какое?
     
    Конечно, сруб я оставил за собою, а на другой день опять к отцу эконому; тот на этот раз был помягче, согласился. И через три недели на четвертую-то, мы с женою ходили уж благодарить старца Анатолия из своего собственного дома... Вот он какой, старец Анатолий-то!..
     
    И много таких рассказов раздается вокруг святой кельи этого подвижника духа.
    Из книги В.П. Быкова «Тихие приюты для отдыха страдающей души»
     

    3D вид Владимирского храма
  24. OptinaRU
    Не было отказа у преподобного Илариона в приеме мирян: со всеми бывал он одинаково обходителен и внимателен. Свои беседы с посетителями и исповеди строил он таким образом, чтобы искусными вопросами пробудить воспоминание о нераскаянном грехе, по невниманию человека обратившемся в порочный навык, уяснить причину душевного недуга, вызвать сокрушение о грехах. Главную причину любых страданий видел он в нашем отступлении от Бога и в греховной жизни, поэтому врачеванию заблудшей души нередко целительно способствовала и предписанная старцем епитимия. Состояла она обычно из молитв, покаянного канона, чтения кафизм, поклонов, раздачи милостыни, в прощении обид и оскорблений, примирении с обидевшими.

    Дар исцеления душевных недугов, которым наделил Господь всех преподобных Оптинских старцев, в полной мере был усвоен преподобным Иларионом. Различные причины этих болезней старец распознавал не только через расспросы страждущих, но и иными, духовными путями. Непримиримая вражда, раздоры семейные, тяжкие нераскаянные грехи чаще всего были причинами заболеваний, а потому и врачевал старец болящих, при помощи Божией, благодатию таинства покаяния, на дом же давал им богоявленскую воду, артос и масло от лампадок, горевших на могилах почивших преподобных старцев Льва и Макария.

    Любовь его к страждущим была безгранична.

    Как-то попала к преподобному Илариону на исповедь упорнейшая душевнобольная, источавшая на него грубую, непристойную брань. Не обращая на это внимания, батюшка все же добился, чтобы она пришла полное сознание и покаялась в том грехе, за который так сильно страждет. «Вы бы ее, батюшка, оставили, коль она такая», – заметил кто-то, на что старец ответил: «А у нее ведь душа такая же, как и у нас с тобой. Весь мир не стоит одной души!».

    Из жития прп. Илариона Оптинского
  25. OptinaRU
    10 мая после вечернего богослужения наместником Оптиной пустыни Архимандритом Венедиктом был совершен монашеский постриг четырех насельников обители.
     
    Напутственное слово Архимандрита Венедикта (Пенькова) после совершения монашеского пострига.
     
    <object width="560" height="349"><param name="movie" value="
    name="allowFullScreen" value="true"></param><param name="allowscriptaccess" value="always"></param><embed src=" type="application/x-shockwave-flash" width="560" height="349" allowscriptaccess="always" allowfullscreen="true"></embed></object>
×
×
  • Создать...