Перейти к публикации

OptinaRU

Модераторы
  • Публикации

    3 316
  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    277

Записи блога, опубликованные пользователем OptinaRU

  1. OptinaRU
    Мне пришлось быть у старца Анатолия в 1905 году в его маленькой, тесной келье в глубине скита. Рядом с ним, в другой келье, помещался о.Нектарий. Мы сидели втроем за самоваром у о.Анатолия. Небольшого роста, немного сгорбленный, с чрезвычайно быстрою речью, увлекающийся, любовный – о.Анатолий уже тогда оставил во мне неизгладимое впечатление.

    Шесть лет спустя я снова увидел о.Анатолия, уже в сане иеромонаха. Он жил уже не в скиту, а в монастыре, при церкви Владимирской иконы Божией Матери, и пользовался уже большой известностью, как общепризнанный старец. Около него уже создалась та особенная духовная атмосфера любви и почитания, которая окружает истинных старцев, и в которой нет ни ханжества, ни истеричности.

    О.Анатолий и по своему внешнему согбенному виду, и по своей манере выходить к народу в черной полумантии, и по своему стремительному, радостно-любовному и смиренному обращению с людьми напоминал преп. Серафима Саровского. Обращала на себя внимание его особенная, благоговейная манера благословлять – с удерживанием некоторое время благословляющей руки около чела благословляемого. В нем ясно чувствовались дух и сила первых великих оптинских старцев. С каждым годом возрастала его слава и умножалось число его посетителей.

    О.Анатолию пришлось пережить все бедствия военного времени, революции и большевизма. Несмотря на все эти испытания и на собственную тяжелую болезнь, о.Анатолий оставался неизменно живым, отзывчивым и любвеобильным. Он скончался в 1922 году, и с его смертью закончилось четвертое тридцатилетие в истории Оптиной Пустыни.

    Из книги прот. С.Четверикова «Оптина Пустынь»

    http://www.optina.ru/audio/blog/110811_pouch_anatoliy2.mp3


    Поучение, прочитанное на вечернем богослужении в Оптиной пустыни.
  2. OptinaRU
    От одного из старцев великой Оптиной пустыни Бог привел получить в мое распоряжение рукопись, которая еще во дни блаженной памяти великого старца отца Амвросия Оптинского была на его рассмотрении и исправлении. То лицо, от кого мне эта рукопись досталась, утверждало, что она самим старцем предназначалась для печатного назидания современникам, но почему-то от этой мысли он отказался. По недоведомым судьбам Божиим только теперь, спустя пятнадцать лет после смерти отца Амвросия, настало ей время увидеть свет. Пусть благодаря этим пожелтевшим страницам прольется еще немного света во тьму совершающихся злодейств и бедствий, от которых застонала Русская земля!..
     
    I
     
    В кругу простого народа нередко приходится слышать рассказы, которые могут показаться странными и даже невероятными. Один из таких рассказов, записанный со слов очевидца, мы предлагаем читателю. Ему трудно поверить, но и совершенно отвергать истинность его, пожалуй, нельзя, потому что сотни людей были очевидными свидетелями описываемого события. Мы намеренно указываем место, где случилось событие, и называем имена тех лиц, которые каким бы то ни было образом участвовали в нем, дабы любопытствующие, кто имеет возможность, лично расспросили их о случившемся.
     

    Событие, описываемое нами, не единственное. Подобные рассказы часто можно услышать в простонародии, и если внимательно и без предубеждения выслушать их, то найдется немало причин поверить. 
    Подобный рассказ мы встретили в "Православном Собеседнике" (1868 г. март, стр. 76), издаваемом Казанской Духовной Академией. Там, в житии преосвященнейшего Иллариона, митрополита Суздальского, бывшего первым строителем Флорищевой пустыни, говорится, что в царствование царя Алексея Михайловича, в Москве, в Патриаршей богадельне на Куличках, по действу некоего чародея, вселился демон и живущим там причинял многие пакости. Тогда, по повелению цареву, для изгнания демона послан был в оную богадельню преподобный Илларион, находившийся в то время в Москве. По принесении Господу молитв, во время которых диавол безчинствовал, и по окроплении всей богадельни святой водой, когда диавол все еще не выходил из дома, преподобный спросил его:
     
    - Како ти есть имя? Он отвечал:
     
    - Имя ми есть Игнатий, княжеского роду; обаче плотян есмь: меня послала мамка к демону, и абие взяша мя демони...
     
    То было на Москве, при царе Алексее Михайловиче, а вот что случилось в Новгородской губернии в наше время.
     
    Новгородской губернии, Череповецкого уезда, Колоденской волости, в деревне Миндюкине, в имении действительного статского советника Секретарева, у крестьянина Трудникова [1] был сын Михаил, мальчик здоровенький и веселенький, да при этом еще и порядочный шалун.
     
    В 1850 году или, может быть, на год раньше, когда Михаилу сравнялось пятнадцать лет, бедные родители вздумали отдать его в пастухи; но мальчик, привыкший к одним шалостям и детским забавам, которому каждая мало-мальски серьезная работа казалась мукою, сильно начал роптать на свою мать, когда она ему объявила о своем намерении сделать его пастухом. Ропот мальчика доходил даже до дерзости, которая, в свою очередь, возбудила сильное негодование в сердце его матери. В порыве гнева неосторожная крестьянка прокляла сына и оттрепала его, как только было угодно ее раздраженному сердцу... Волей-неволей, а Михаил должен был, наконец, уступить требованиям матери: в скором времени его отправили к предназначенной для него обязанности за тридцать пять верст от своей деревни в село Лентево Устюженского уезда.
     
    II
     
    Живет там мальчик день, другой; прожил целую неделю. Время шло обычным порядком без особых приключений, и можно было полагать, что он уже примирился со своей незавидной долей...
     
    Как-то раз Иван (так звали главного пастуха) отлучился от стада, оставив при нем своего маленького помощника. День склонялся к вечеру. Иван скоро возвратился к стаду, но только Михаила уже не нашел... Начал его кликать, что было мочи, но в ответ только зловещее эхо повторяло последние звуки его же голоса...
     
    Возле самого места, где пасся скот, было озеро. У берега этого озера стояла небольшая лодочка... "Уж не там ли он? - подумал Иван про Михаила. - мальчик - баловень - пожалуй, еще вздумает на лодке кататься, беды бы тут с ним не нажить!.." С такими мыслями Иван подошел к тому месту, где стояла лодка и неподалеку от берега увидел поверх воды несчастного Михаила уже без всяких признаков жизни. В сильном смятении от такой неожиданности пастух побежал в свое село, находившееся верстах в четырех от пастбища, известить о печальной участи его товарища. Слух об утопленнике скоро разнесся по всему селению и вызвал любопытных - и старых, и малых - на место печального события... Уже закоченевший труп вытащили из воды. Затем это дело было доведено до сведения станового пристава и матери Михаила, которые не замедлили явиться, первый - для производства дознания о нечаянной смерти мальчика, а вторая, - чтобы удостовериться в истинности происшедшего и оплакать несчастную кончину своего сына.
     
    Причина смерти Михаила была у всех на виду, и потому порешили без дальних хлопот предать покойника обычному христианскому погребению.
     
    Поскольку возле самого озера на довольно большом пространстве было топкое место, то тело мальчика сперва несли на руках, а потом на твердой земле его положили на подводу и везли уже до самого Лентева на лошади.
     
    Труп, судя по летам покойника, был небольшой и не представлял собою особенной тяжести, и потому было весьма удивительно для всех присутствовавших, сопровождавших утопленника, что лошадь тянула подводу с таким напряжением, как будто на телеге была навалена огромная тяжесть.
     
    Все дивились этому необычайному обстоятельству и никак не могли доискаться его причины...
     
    Между тем над покойником, по уставу Святой Церкви, был совершен обряд погребения, и тело предали земле.
     
    Поплакала бедная мать над прахом своего Миши, погоревали и все свидетели ее нечаянного горя и разошлись по домам, сохранив грустные воспоминания о прощальном обряде.
     
    III
     
     
    Еще время не успело утишить материнское горе, как однажды утонувший сын Трудниковой дал о себе весть в сонном видении и сообщил нечто страшное и столь невероятное о своей мнимой смерти, что если бы не было на памяти народной подобных примеров, сообщению этому трудно было бы поверить.
     
    Вот как было дело.
     
    Настала ночь. Легла Трудникова спать. В глубоком сне видит она своего Михаила. Приходит он к ней, как будто живой, и говорит:
     
    - Матушка! Ты не думай, что я умер: я жив и теперь нахожусь во власти демонов за то. что ты меня прокляла. Если хочешь, чтобы я воротился к тебе, то кайся в грехе своем, молись обо мне чаше Богу и подавай за меня милостыню.
     
    Этот сон Трудникова видела три ночи сряду...
     
    Сильная скорбь об утрате сына, ужасное известие о его гибели вследствии материнского проклятия, надежда, хотя и слабая, видеть его опять в живых - все это заставило Трудникову обратиться за советом к одному благоразумному крестьянину, пользовавшемуся доверием среди крестьян всей окрестности.
     
    - Что сын твой жив, - говорит советчик, - тому не верь, а молиться Богу за него, подавать по нем милостыню и каяться в грехе своем - это твоя обязанность. Жив ли твой сын, умер ли - во всяком случае твое покаяние, молитвы и милостыня полезны будут и для него, и для тебя.
     
    Советчик имел основание говорить так; на его памяти был удивительный случай: в селе Курилове Череповецкого же уезда жили два брата-купца - Шин доброй нравственности, другой - беспорядочной жизни. Такой контраст в характерах родных братьев заставил их разделиться и разойтись. Добрый брат стал богатеть, а другой вскоре окончательно прокутился... Как-то этот последний был у своего брата и застал его с одним крестьянином за дележом довольно большой суммы денег. Подметив это, он подстерег вечерком этого крестьянина в лесу, через который шла глухая тропинка к его дому, ограбил, а самого убил и пошел, как ни в чем не бывало, пьянствовать в кабак. Но мужик не был убит до смерти! Оправившись он добрел до своего села и объявил, кому следует, о случившемся. Преступление было открыто, и преступника засадили в острог...
     
    У преступника была жена. Когда стряслась эта беда, несчастная женщина и дни, и ночи напролет плакала... Но вот, к ее утешению, муж начал по ночам ходить к ней. На вопрос изумленной жены - как это может быть, коли он сидит в остроге, муж отвечал:
     
    - Дружба со смотрителем острога дала мне полную свободу. А что я по ночам к тебе хожу, это для того, чтобы люди не видели: не видят - и не бредят.
     
    Спустя немного времени и сама жена вздумала навестить мужа. При свидании она заговорила о его ночных посещениях... Муж сразу догадался, что дело не ладно и, не дав никакого ответа на вопрос жены, написал письмо и велел ей, не теряя времени, отнести его к брату. Возвратившись домой, она отложила мужнино поручение до следующего дня. Наутро крик малютки дочери созвал народ, и бедную женщину нашли мертвою. При допросе девочка сказала, что ночью приходил к ним какой-то мужчина и задушил ее мать. Нашли на божнице письмо от мужа, не доставленное брату, и оно подтвердило показание дочери о таинственных ночных посещениях покойной каким-то лицом, принимавшим на себя образ мужа задушенной женщины.
     
    Рассказал этот случай советчик Трудниковой и убедил ее не доверяться ночным видениям, но велел молиться и подавать за душу сына милостыню.
     
    Послушалась мать доброго совета и начала за своего сына молиться Господу и раздавать бедным милостыню, сколько позволяло ей ее скудное достояние.
     
    Проходит год, и другой. Сны, подобные тому, памятному, по-прежнему ей снятся, хотя уже не так ясно, как прежде. Искренне кается мать в грехе своем, не устает молиться Богу и раздавать милостыню.
     
    Целых двенадцать лет прошло со дня постигшего Трудникову горя.
     
    О сыне не было ни слуху, ни духу; да и самые сны, подававшие слабую надежду на его возвращение, давно уже прекратились...
     
    IV
     
    В это время, верст за семьдесят от деревни Миндюкиной, неподалеку от города Череповца, неизвестно откуда появился очень странный молодой человек из крестьян.
     
    Росту он был среднего, телом сух, что называется, - кости да кожа.
     
    Одежда его состояла из грубых лохмотьев. Но что в нем особенно удивляло всех - это его необыкновенная дикость: точно он был существо какого-то иного, нездешнего мира.
     
    Всех он боялся, ото всех старался укрыться, и только, чтобы не умереть с голоду, он заходил в дома некоторых крестьян. "Придет это он, - рассказывали очевидцы, - станет около двери, не говоря ни слова, да и стоит так несколько минут. Дадут ему что-нибудь поесть, съест, а не дадут - и так пойдет, опять-таки не сказав никому ни одного слова..."
     
    Путь свой этот таинственный и странный человек держал к деревне Миндюкиной.
     
    Версты четыре не дойдя до Миндюкиной, он остановился для отдыха в селе Воротишине у крестьянина Василия Яковлевича, где его приняли и успокоили так, как еще недавно простые русские люди умели принимать странников, Божиих людей. Сердце русского крестьянина, всегда сострадательное к бедствию ближнего, заставило хозяина предложить страннику трапезу и угостить его, чем Бог послал. На этот раз у Василия Яковлевича истоплена была и банька. Хозяева предложили своему гостю помыться...
     
    И вот тут, в бане, хозяин был поражен и даже напуган странностями своего гостя: то он захохочет как-то дико и страшно, то начнет как будто от кого-то прятаться - лезет под полок, за печку... Кое-как вымывшись, он оделся, вышел из бани и побежал куда-то. На бегу он так высоко подпрыгивал, что, казалось, не бежал, а летел по воздуху, при каждом прыжке подымаясь вверх, по крайней мере, сажени на три.
     
    Вскоре, однако, это поразительное явление прекратилось, и он отправился в деревню Миндюкину, оставив гостеприимного своего хозяина, надо полагать, в крайнем испуге и недоумении...
     
    Прошу моего читателя простить меня, что я прерву последовательное изложение лежащей передо мною рукописи на этом месте и обращусь к личным воспоминаниям.
     
    Верный списатель доверенного мне документа, я не могу не чувствовать, что случай, им передаваемый, до того необычен, до того страшен, что в читателе, мало подготовленном к восприятию такого рода рассказов из явлений таинственного потустороннего мира, он может вызвать не только недоумение, но, от чего Боже упаси, и подозрительность: а ну как сказатель этой истории глумится над доверчивостью своего читателя и рассказывает такие вещи, которых не только не было и быть не может, но и сам-то он им не верит. Спешу успокоить тебя, мой читатель, я сам не только верю тому, что передаю здесь твоему изумленному вниманию, но попутно сообщаю, что и в моей памяти сохранился еще в детстве нечаянно подслушанный разговор покойной моей матери со своей тоже уже покойной родной сестрой.
     
    Обе они были воспитанницами передового духа дворянства сороковых годов, были обе образованны по последнему слову того времени, вкусили и даже пресытились материализмом годов шестидесятых и, конечно, ни во что сверхъестественное и чудесное не верили. И вот, тем не менее, из уст их я слышал и запомнил разговор между собою о каком-то мальчике лет шести или семи, едва ли не о брате моей матери, моем дяде, который, впадал в какое-то таинственное состояние, во время которого с ним совершались удивительные и неразгаданные явления: он, не умея играть ни на каком инструменте, брал из рук первого скрипача дедушкиного домашнего оркестра скрипку и играл на ней, неожиданно и даже к испугу для всех, удивительные и неслыханные мелодии; говорил на иностранных языках, которых не знал и о которых в то время не имел и понятия; перепрыгивал с одного берега на другой речку шириною в несколько сажен и вообще творил нечто столь необычное не только для него, но и для всякого возраста, что ставил в тупик всех к нему близких.
     
    Простые люди из прислуги с ужасом видели в этом проявлении силы нечистой и твердо этому верили в простоте своей сердечной, а образованные и умные думали, конечно, иначе, но о том мало говорили, а если и говорили, то так, что и сами смысла в своих речах видели немного. Потом уже, когда стали увлекаться спиритизмом, умные люди додумались до "четвертого измерения", но и на нем, кажется, ногу сломали.
     
    Вот это я слышал в своем детстве.
     
    А что теперь творится в области спиритических явлений там, где спиритизму, не зная с кем имеют дело, предаются "умные" люди, то, пожалуй, могло бы показаться еще невероятнее моей трудниковской истории. Но тому верят, то исследуют, о том пишут, о том говорят, тому предаются "умные" люди и даже профессора всем сердцем, всей душой, всей верой своей.
     
    Дивное дело! Не верят там, где бесы действуют, как бесы, прямо, открыто под явным своим бесовским обличьем, а всю свою веру отдают им же, когда они действуют в облике ангела света "наук" психофизических - в спиритизме, медиумизме, моитивизме или социальных - "свободы, равенства и братства".
     
    Не оттого ли и беснуется современный мир, заливая братской кровью поле смерти всякой свободы, всякого равенства, всякого братства!..
     
    Прости же, читатель, это невольное отступление: далее уже пойдет опять моя рукопись.
     
    V
     
     
    Был воскресный день заговенья перед Петровским постом 1863 года. Перед избою миндюкинского крестьянина Федота Иванова Гришина резвились его маленькие дети со своими сверстниками. Тут же был и сам Федот кой с кем из стариков-соседей. К ним-то и подошел таинственный и молчаливый странник.
     
    - Откуда ты? - спросил его Федот.
     
    - Я - здешний, - отвечал он, - я тебя, дядюшка, знаю.
     
    - Кто ж ты такой? - продолжал спрашивать его Федот.
     
    - А знавал ты Трудникова Мишку? - осведомился странник.
     
    - Как не знать - знавал!
     
    - Ну, так вот этот-то Мишка - я самый и есть.
     
    - Как так? Мишка утоп, и тело его похоронено.
     
    - Нет, я вовсе не утоп, - с уверенностью ответил странник...
     
    Стали тут всматриваться в лицо незнакомца и, в самом деле, нашли в нем сходство с лицом давнишнего утопленника. Разница была только в том, что из мальчика, каким он был прежде, теперь он стал большим парнем и имел на переносице знак, как будто от ушиба...
     
    По всей деревне быстро разнеслась весть о таком неслыханном событии, и вокруг Михаила вскоре стояла большая толпа народу. Не веря своим глазам, изумленные крестьяне и, особенно, шаловливые ребятишки наперерыв лезли к нему каждый со своим испытующим вопросом;
     
    - А меня как звать?.. А меня? А меня?.. - только и слышалось в толпе.
     
    Михаил точно отвечал на все вопросы... Изумление толпы достигло крайнего напряжения... Тут вмешалась одна гришкинская крестьянка:
     
    - А меня знаешь ли?
     
    - Как не знать, - отвечал Михаил - еще в вашей семье есть слепая старуха, которая только и знает, что на всех ропщет, а потому "мы" постоянно бывали у вас и делали разные проказы.
     
    - А что это за метка у тебя на носу-то?
     
    - Эта метка оттого, - ответил он, - что, когда мы с "дедкой" лесом шли в одно место, я вдруг вспомнил о Боге: за это в наказание "дедка" схватил меня за ноги и так сильно ударил о сосну, что и теперь, как видите, знак остался.
     
    - Да как же с тобой все это случилось? Расскажи нам, расскажи!
     
    - А вот, послушайте! - так начал свой рассказ Михаил. - После того как мать меня прокляла, что и было главной причиной моего несчастья, я отправлен был в Лентево пасти скот. Как вам и самим известно, только одну недельку потерпел грехам моим Господь. Прошла неделя. Вдруг подходит ко мне какой-то старик с длинной седой бородой и говорит мне: "Твоя родная мать прокляла тебя, и это материнское проклятие дало мне полную власть над тобой!.." Тотчас начал он скидать с меня все мое платье и, наконец, раздел меня донага. Оставался на мне один только крест, к которому старик не смел прикоснуться, и велел самому его снять. Я волей-неволей должен был ему повиноваться... Затем он взял обрубок осинового дерева, что валялся поблизости, надел на него все мое платье, а на том месте, где должно быть моему лицу, он в одно мгновение начертил чем-то лицо, как две капли воды похожее на меня, и бросил этот обрубок в озеро. И я видел, как сбегался народ смотреть на утопленника, как приезжал становой и приходила моя мать. Видел я, как все дивились, почему лошадь через великую силу тащила мертвое тело... А отчего это было, знаете?
     
    - Отчего?
     
    - Оттого, - продолжал Михаил, - что таких, как я, на телеге сидело человек двадцать да, вдобавок, с нами был и "дедка" наш [2]. С той самой поры, - продолжал Михаил, - как старик обласкал меня, я стал подобен бесплотному. До самого погребения мнимого моего тела я находился при нем неотлучно. Видел всех людей, там бывших, слышал все их разговоры; но меня никто не видал... С тех пор я уже не чувствовал более ни голода, ни холода и, хотя иногда ел и пил помногу, но делал это лишь по старой привычке. Ел же я и пил, как и подобные мне, там, где люди пили и ели без молитвы и крестного знамения. Это нам давало возможность после осквернять и самую посуду, в которой была пиша: люди удивлялись, отчего это пиша и питье не вкусны, а удивляться-то и нечему было, коль бы знали, что посуда осквернена нами.
     
    Я мог в мгновение одолевать большие пространства; ничто не могло служить преградой на моем пути: дремучие леса и неприступные горы я перелетал, как птица; ходил по воде, как по твердой земле. И скажу вам - подобных мне людей немало: помню, что в ином месте собиралось нас человек до тысячи. Самым же любимым местом наших сборищ были разные увеселительные гулянья и нескромные зрелища, нас привлекали также места, где бывали ссоры и брань, - немало есть мест, где люди много грешат без всякого страха... Во время наших сборищ мне не раз приходилось встречаться с одной слепой девкой из деревни Липенки Устюженского уезда, которая участвовала во всех наших проказах [3]. В наших деяниях и злобных походах на людей соблюдался своего рода порядок: во время сборищ наших "дедка" разделял нас на группы и каждой давал особое поручение, клонившееся ко вреду людей. Мы являлись ревностными исполнителями страстей и похотей человеческих и скорыми помощниками в злодеяниях и бедствиях людей: задумает, например, кто-нибудь утопиться или удавиться, мы помогаем ему в этом. Вон - кузнец Иван Рябинка (в семи верстах от Миндюкина в деревне Давидове) удавился у себя в овине из-за того только, что управляющий Петр Андреевич Бехтер хотел, было, слегка его наказать за небольшой обман. Мы ему помогли привести свое намерение в исполнение. Вон - Акулина Потапова (в шести верстах от Миндюкина в деревне Супранове) из-за пустяков начала тосковать и от тоски удавилась в своей новой избе, а дети ее, чтобы избежать подозрения и судебной волокиты, тайком вынули ее мертвую из петли, отвезли в лес, и там труп повесили на березе. И в этом деле мы тоже были участниками [4]...
     
    На пожарах мы старались усилить бедствие. Впрочем, если горели дома людей благочестивых, и пожар происходил не от наказания Божия, попущенного за грех, тут уж мы никоим образом не могли участвовать. В противном же случае мы в этом деле принимали самое живое и деятельное участие. А вот недалекий пример: в деревне Зимнине (Устюженского уезда) одна крестьянка ночью ходила с огнем давать корм овцам и заронила маленькую искорку. Поскольку она была в ссоре со свекром, то это нам дало власть раздуть искру в большой пожар, от которого сгорело все их имущество. Так-то вот, и Воротишино горело: помнится, дело это было утром; погода была хорошая, тихая, а во время пожара поднялся такой сильный вихрь, что бревна раскидывал в разные стороны. Все это мы постарались сделать [5].
     
    Словом, мы имели доступ всюду, где только пренебрегали призыванием имени Божия и знамением креста. Особенно, хула и явное презрение к святому давали нам власть входить в общение с людьми, это творящими, и издеваться над ними, как только нам хотелось и позволяло состояние наше. Впрочем, и самая молитва, и крестное знамение получали свою силу лишь у людей с доброй христианской нравственностью, а грешник, не желающий оставить своего греха, не избавлялся от нас ни молитвою, ни крестом. Иногда случается, что и добрый христианин забывает про молитву и крестное знамение, однако мы к такому человеку никак не смели подойти, и нам не было дано даже знать и домов таких людей. В деревню Ванское (в четырнадцати верстах от Миндюкина) мы не смели входить, а - почему? Потому что там одна набожная старуха имела обыкновение ежедневно вечером обходить свою деревню с молитвой...
    <object width="640" height="390"><param name="movie" value="
    rel=0&hd=1"></param><param name="allowFullScreen" value="true"></param><param name="allowscriptaccess" value="always"></param><embed src=" rel=0&hd=1" type="application/x-shockwave-flash" width="640" height="390" allowscriptaccess="always" allowfullscreen="true"></embed></object> 
    - Ну, а молиться Богу, стало быть, вы уже вовсе не молились? - спросил кто-то Михаила.
     
    - Нет, молились, - отвечал Михаил, - у нас ежедневно было утреннее и вечернее правило. Только молитвы, которые мы читали, были кощунственным извращением ваших молитв. Молитву Господню, например, мы читали так: Отче не наш! Да не святится имя Твое... и прочие молитвы - все в таком же роде...
     
    Так-то вот за мою дерзость и неповиновение воле родительской наказал меня Господь. Целых двенадцать лет вел я такую скорбную жизнь, и никогда бы мне уже не видать света Божьего, как христианину, если бы не помогли мне избавиться от гибели молитвы и милостыня моей матери.
     
    Когда совсем уже приближалось время моего освобождения из-под власти диавола, наш "дедка", не желая упустить из рук добычу, вознамерился, было, совсем погубить меня: приготовил петлю и велел мне самому лезть в нее. Как ни плохо мне жилось, а умирать, все-таки, не хотелось. Ну, думал я: как впихнут меня в оселок поневоле - куда уж ни шло, а сам ни за что не полезу... Не знаю, чем бы все это дело кончилось, если бы перед самим концом не появился защитить меня от "дедки" какой-то благообразный старичок, помнится, еще с крестиком на остроконечной шапочке. "Материнские ниточки [6] вытащили его из твоей власти", - сказал старичок "дедке" и оттолкнул его от меня. "Дедка" исчез.
     
    Затем мой благодетель обратился ко мне и сказал: "Мать тебя прокляла, мать и вымолила!" - и с этими словами надел на меня крестик... После я не видел более старика и очутился в поле... На мне не было никакой одежды, уже начал ощущать холод, чего со мною за все двенадцать лет ни разу не бывало. В это время, на мое счастье, проходили мимо какие-то женщины.
     
    Приняли они меня за сумасшедшего и, сжалившись, отвели меня в свою деревню и дали кое-какую одежонку... Вот, теперь Господь помог добраться и до вас.
     
    - Что ж ты домой нейдешь? - спросили Михаила пораженные его рассказом слушатели.
     
    - Боюсь! - отвечал бедняга.
     
    VI
     
    Между тем слух о чудесном возвращении Михаила дошел до его матери, и она тотчас прибежала к сыну. При виде матери Михаила объял какой-то страх, его точно невидимая сила трясла, как это бывает с бесноватыми.
     
    Мать сейчас же в страннике признала своего сына и повела его домой.
     
    Опомнившись от страха, Михаил просил немедленно послать за приходским священником, отцом Алексием, в село Гришкино. Желание Михаила исполнили.
     
    Узнав от посланных о случившемся с Михаилом, священник был в недоумении от такого необыкновенного случая: "Уж не бес ли, явившись в образе человеческом, морочит людей?" - подумал священник и поспешил отправиться к Трудниковой. Тут священник читал над Михаилом заклинательные молитвы из требника Петра Могилы, но не мог обнаружить в молодом человеке присутствия злого духа. Странным казалось только то, что со времени, как Михаил увидел свою мать, его не оставляла какая-то робость... Чтобы получше убедиться, что в Михаиле нет беса, и сам он - не злой дух, принявший образ человека, священник взял его с собой в церковь, отслужил молебен Спасителю, Божией Матери и святителю Николаю Чудотворцу, и велел в алтаре принести перед Господом чистосердечное покаяние во всех грехах своих по чину Православной Церкви. Михаил от искреннего сердца исповедал отцу своему духовному все, что только мог припомнить из прежней жизни, когда над ним тяготело материнское проклятие. Прочтена была и молитва, разрешающая его ото всех грехов. Священник все время ожидал, что вот-вот исчезнет привидение, но Михаил оставался по-прежнему Михаилом. Тем не менее и после этого сомнение не оставило священника, и он побоялся допустить Михаила к причащению Святых Таин.
     
    Вскоре после этого Михаил был взят в близлежащий Моденский Николаевский монастырь и там, еще дважды исповедавши грехи свои сперва -перед настоятелем, а потом перед монастырским духовником, сподобился, наконец, приступить и к Страшным Христовым Тайнам.
     
    VII
     
     
    Любопытство Трудниковой, а еще более желание убедиться в истинности явления своего сына, так как она и глазам-то своим не слишком доверяла, заставили ее отправиться в Лентево на могилу, в которой она хоронила своего сына. Ей хотелось, было, просить отрыть могилу и посмотреть, что там находится, но время сделало свое: на месте, где было погребено тело или то, что считали телом Михаила были возведены постройки, и могила не могла быть найдена [7].
     
    Недели три после своего появления жил Михаил дома. После того его потребовали к становому в волостное правление для допроса, точно ли он то самое лицо, за которое себя выдавал. Михаил и перед становым стоял на своем, а, чтобы сильнее его убедить в истинности своего показания, он перед всеми, здесь бывшими, начал перечислять становому его сокровенные грешки.
     
    Крестьяне, перед которыми Михаил открывал темненькие тайны станового, подтверждали, что он говорит правду и только изумлялись, как это могло быть ему известным, но правда эта настолько не понравилась становому, что он приказал обличителя своего высечь розгами, а затем, как преступника, заковал его в кандалы.
     
    Произведя суд и расправу, становой отправился проверять показание Михаила в Миндкжино.
     
    - Твой это сын? - предложил он вопрос матери Михаила.
     
    - Мой! - отвечала она утвердительно.
     
    - Ваш ли это селянин? - обратился он к прочим миндкжинским крестьянам.
     
    - Наш! - ответила толпа в один голос.
     
    - Эх, вы, дураки, дураки! - стал их увещевать становой, - теперь стоит рабочая пора: уедете вы все в поле - а как спалит он вам всю вашу деревню, вот и будет он вам тогда ваш. Раскаиваться будете, да поздно будет.
     
    Повесили носы мужики, почесали затылки, и никто - ни слова.
     
    Алексей Купцов, самый богатый крестьянин из всего Миндюкина, первый отказался от Михаила, за ним - другие, и один по одному все присоединились к Купцову, и Михаила в скором времени, подержавши в холодной, упрятали в дом умалишенных.
     
    На другой день после своего отказа от Михаила Алексей Купцов, первый от него отказавшийся, заболел и вскоре умер от водянки. Миндюкиниы тут же усмотрели в этом кару Божию за Михаила, но, конечно, пальцем не шевельнули, чтобы выручить бедняка из сумасшедшего дома. Тем не менее, "глас народа - глас Божий", говорит пословица. Да и самая пословица, говорится тоже, во век не сломится, а ломаются и сокрушаются, как утлые ладьи, как гнилые деревья, лишь те, кто попирает правду Божию и правосудие...
     
    Здесь конец рукописи.
     

    [1] Прозвище, а не настоящая фамилия крестьянина, которое он получил оттого, что был трудолюбив, но неуспешен.
     
    [2] В жизнеописании старца иеросхимонаха Амвросия (изд. Оптиной пустыни, ч. II, стр. 42-43) записан случай о том, как на оптинском пароме оборвалась огромная тяжелая цепь, на которой было укреплено бревно парома, поднявшись от этого разрыва, ударило по голове барыню, проезжавшую на пароме в тарантасе. Все недоумевали, как могла оборваться такая цепь. О. Амвросий разрешил недоумение такими словами: "много уж их (бесов) насело на нее".
     
    [3] Об этой слепой девке местные жители рассказывали, что вследствие родительского проклятия, она, как и Михаил, подпала масти злых духов и внезапно куда-то исчезла. Усиленная молитва родителей избавила ее от этой страшной власти: месяца через два после исчезновения ее нашли брошенной в поле. Дело было зимой, и она отморозила обе ноги. Когда ее спрашивали, где она была и что делала, она охотно отвечала, и ее рассказы были похожи на необыкновенные повествования Михаила. Тогда это был в той местности единственный случай, и девке никто не поверил.
     
    [4] Замечательно, что до рассказа Михаила в течении десяти лет со времени этого события никто не знал его подробностей и участия детей Потаповой в сокрытии от властен места ее самоубийства. Все. не исключая и властей, производивших следствие, думали, что Акулина удавилась в лесу на березе.
     
    [5] Эти факты и другие, рассказанные Михаилом в подробностях, замечательны тем, что все они случились после его мнимой смерти, и о них он ничего бы не мог знать, не будучи очевидцем да еще таким, для которого никаких тайн не существовало.
     
    [6] Будучи бедной, Трудникова, по большей части, творила милостыню, раздавая прохожим солдатам нитки своей пряжи.
     
    [7] Это можно объяснить тем, что еще в недавнее время у нас самоубийц и утопленников не хоронили на общих кладбищах, а предавали земле на таких местах, которые считались пустырями.
     
    Отрывок из книги С.А. Нилуса "Сила Божия и немощь человеческая"
  3. OptinaRU
    Не было отказа у преподобного Илариона в приеме мирян: со всеми бывал он одинаково обходителен и внимателен. Свои беседы с посетителями и исповеди строил он таким образом, чтобы искусными вопросами пробудить воспоминание о нераскаянном грехе, по невниманию человека обратившемся в порочный навык, уяснить причину душевного недуга, вызвать сокрушение о грехах. Главную причину любых страданий видел он в нашем отступлении от Бога и в греховной жизни, поэтому врачеванию заблудшей души нередко целительно способствовала и предписанная старцем епитимия. Состояла она обычно из молитв, покаянного канона, чтения кафизм, поклонов, раздачи милостыни, в прощении обид и оскорблений, примирении с обидевшими.

    Дар исцеления душевных недугов, которым наделил Господь всех преподобных Оптинских старцев, в полной мере был усвоен преподобным Иларионом. Различные причины этих болезней старец распознавал не только через расспросы страждущих, но и иными, духовными путями. Непримиримая вражда, раздоры семейные, тяжкие нераскаянные грехи чаще всего были причинами заболеваний, а потому и врачевал старец болящих, при помощи Божией, благодатию таинства покаяния, на дом же давал им богоявленскую воду, артос и масло от лампадок, горевших на могилах почивших преподобных старцев Льва и Макария.

    Любовь его к страждущим была безгранична.

    Как-то попала к преподобному Илариону на исповедь упорнейшая душевнобольная, источавшая на него грубую, непристойную брань. Не обращая на это внимания, батюшка все же добился, чтобы она пришла полное сознание и покаялась в том грехе, за который так сильно страждет. «Вы бы ее, батюшка, оставили, коль она такая», – заметил кто-то, на что старец ответил: «А у нее ведь душа такая же, как и у нас с тобой. Весь мир не стоит одной души!».

    Из жития прп. Илариона Оптинского
  4. OptinaRU
    Ивану Васильевичу Киреевскому (1806-1856) одновременно со старцем Макарием принадлежит инициатива великого предприятия – издания святоотеческих писаний. Благодаря этому начинанию и смогло произойти снабжение этими книгами академий, семинарий, правящих епископов, и чтение этой доселе недоступной аскетической литературы стало доступным монашествующим и всем духовно настроенным русским людям. Истина православия воссияла и утвердилась в противовес западным книгам ложного направления. Явление миру этих рукописей – событие, не поддающееся оценке простыми словами.
     

    Другая заслуга Киреевского, как признано в истории русской философии, – это положенное им начало независимой мысли в русской философии. 
    Иван Васильевич Киреевский был сыном прекрасных русских людей. Его отец, Василий Иванович, майор гвардии, был крупным помещиком, владельцем села Долбино, в 40 верстах от Оптиной Пустыни.<…>
     
    В юные годы Иван Васильевич верил в европейский прогресс <учился в Германии> и был западником, однако впоследствии его мировоззрение круто изменилось.<…>
     
    Здесь надо сказать несколько слов по поводу тех воздействий, которые способствовали окончательному образованию мировоззрения Ивана Васильевича. С одной стороны, это был брат его Петр Васильевич, а с другой – его жена Наталья Петровна.
     
    Петр Васильевич был борцом за сохранение черт русскости в русских людях. Он был собирателем древних духовных стихов и народных песен.
     
    Что касается религиозного отношения, здесь было влияние Натальи Петровны. Иван Киреевский никогда не был неверующим. Но он был далек от Церкви, как и почти вся среда тогдашнего образованного общества. Другое дело его супруга – духовная дочь о.Филарета Новоспасского. Она в юности ездила в Саровскую пустынь и беседовала с преподобным Серафимом. Встреча с о.Филаретом Новоспасским была решающим моментом в жизни Киреевского: он стал его духовным сыном. После кончины о.Филарета старцем четы Киреевских стал о.Макарий Оптинский.
     
    Из всех мирских лиц, перебывавших в Оптиной Пустыни, Киреевский ближе всех подошел к ее духу и понял, как никто иной, ее значение как духовной вершины, где сошлись и высший духовный подвиг внутреннего делания, венчаемый изобилием благодати даров Святаго Духа, и одновременно служение миру во всей полноте, как в его духовных, так и в житейских нуждах. Киреевский видел в Оптиной претворение в жизнь мудрости святоотеческой. Будучи философом, он почувствовал, что и высшее познание истины связано с цельностью духа, с восстановленной гармонией всех духовных сил человека. Но это восстановление достигается внутренним подвигом, духовным деланием. И Киреевский в своих исследованиях, а именно в учении о познании, указал на внутреннюю зависимость познавательных способностей человека от духовного подвига, претворяющего естественное, низшее состояние сил человека в духовный высший разум.
     
    При своем служении делу оптинского издательства Иван Васильевич имел возможность в совершенстве изучить святоотеческую литературу, а ранее получив прекрасное домашнее философское образование и еще дополнив его во время пребывания в Германии, он был также в совершенстве знаком и с западной культурой. В его лице встретились западная философская традиция с традицией Восточной Церкви. «Путь русской философии, – писал Киреевский в статье «О характере просвещения Европы по отношению к просвещению России», – лежит не в отрицании западной мысли, а в воспитании ее тем, что раскрывается в высшем знании, где достигается цельность духа, утерянная в грехопадении, но восстановленная в христианстве, а затем ущербленная в западном христианстве торжеством логического мышления». В той же статье им сказано: «Учения Св. Отцов Православной Церкви перешли в Россию, можно сказать, вместе с первым благовестом христианского колокола, под их руководством сложился и воспитался коренной русский ум, лежащий в основе русского быта». <…>
     
    Киреевский умер от холеры (11 июня 1856 г.) в Петербурге, куда он поехал навестить сына, окончившего лицей. Смерть его сильно потрясла всех его близко знавших. Тело Ивана Васильевича Киреевского было погребено в Оптиной Пустыни у ног могилы старца Льва. Узнав об этом, митрополит московский Филарет оценил ту великую честь, какая была оказана Оптиной Пустынью ее преданному сыну.
     
     
    Из книги И.М. Концевича "Оптина Пустынь и ее время"
  5. OptinaRU
    Необходимо искренно возненавидеть свой грех, пожелать всею душею своею исправиться и возлюбить противоположную греху добродетель, возлюбить закон Божий. Внимательно читая или слушая святые псалмы и вникая в смысл чудных слов псаломских, много назидания можем мы получить. Между прочим, в одном псалме читаем такие слова: "Закон Бога его в сердце его, и не запнутся стопы его" (Пс. 36, 31).
     

    Глубокий смысл и прекрасное назидание заключается в этих словах. Когда человек, так сказать, положит закон Божий, святые заповеди Божии в сердце своем, полюбит их, тогда он возненавидит грех, возгорится желанием жизни о Господе, будет удерживать себя от всякого греха. При всяком деле, при всяком занятии, даже самом обыкновенном, житейском, будет такой человек свои поступки, свои намерения проверять законом Божиим, который постоянно должен быть в уме и сердце человека, и все несогласное с законом этим отвергать, согласное принимать. 
    Вот встречается человеку на жизненном пути его или в мыслях его и желаниях какой-либо грех, какое-либо злое дело. Но, если в сердце человека на первом месте закон Божий, сердце такого человека, взирая на закон Божий, говорит: этого дела сделать мне не позволяет Господь. Как попущу себе я это, как дозволю, когда это противно Его святым заповедям? И не совершает человек греха. И если так везде и всегда противится он всякому греху, то не запинаются стопы его, не спотыкается он, не сбивается с правильной дороги, не блуждает по распутиям греха... "Закон Бога его в сердце его и не запнутся стопы его".
     
    Из бесед прп. Никона Оптинского
  6. OptinaRU
    …По слову Василия Великого, всякую вещь украшает мера, то есть соразмерность, которая потребна будет более всего к предлежащему Великому посту. Не без причины святой Исаак Сирин, первый из великих постников, написал: "Если понудим немощное тело паче силы его, то приходит смущение на смущение. Поэтому, чтобы бесполезно не смущаться, лучше снисходить немощи телесной, сколько потребно будет". 
    Преподобный Иоанн Дамаскин говорит, что немощному смирение и благодарение полезнее непосильных подвигов телесных. Впрочем, кто прежде мог поститься, тому нелегко вдруг отступить от своего правила. Мы не выше святого Иоанна Златоуста, которого немощь телесная понудила жить в городе, чтобы иметь удобную пищу, хотя и простую, но удобоваримую. К стыду своему должно сознаться: как я никогда не был постником, то и написал вам все сказанное, как бы в свое оправдание. И к сказанному прибавлю Евангельское слово Самого Господа: могий вместити да вместит (Мф. 19: 12).
     
    Из писем прп. Амвросия Оптинского
  7. OptinaRU
    Старец Макарий провел детство среди природы. Он очень любил птиц и всегда устраивал на окнах кормушки для них. Но особенной его любовью пользовались цветы. Поселившись в Скиту, в домике скитоначальников, он расширил цветник перед своими окнами. А потом, постепенно, благодаря его старанию, цветы запестрели вдоль стен и всех дорожек Скита. Разного вида и цвета георгины, пионы, люпины, резеда, кусты жасмина и сирени – все это в свое время благоухало и радовало глаз. Ему помогал в разведении цветов его келейник, будущий старец Иларион.
     
    До того, как старец Макарий стал скитоначальником, в обители был в основном плодовый сад, то есть яблони, груши, вишни, крыжовник, сливы. Сад этот насаждался еще со времен Авраамия, первого настоятеля возрожденной Оптиной. Затем отцы Моисей и Антоний продолжили это дело. И вот при старце Макарии Скит принял тот райский вид, который восхищал и поражал всякого сюда входящего. 
    Цветами украшались иконы храмов монастыря и Скита. Плоды были всегда на столах в трапезной. Кроме того, ближние городские и сельские жители нередко и зимой приходили в Скит просить для своих больных свежих и моченых яблок, и никогда не получали отказа.
     
    Оберегая скитское безмолвие, старец Макарий имел особенную заботу о сосновом боре, который окружал Оптину. «Человек, – говорил он, – получает в лесу себе успокоение и душевную пользу. Мы видим, как в прежние времена люди удалялись в чащу лесов и там, в тиши от мира и сует его, в молитве и трудах иноческих, искали своего спасения. Один вид вечнозеленых хвойных деревьев веселит зрение, служа символом надежды на вечную жизнь».
     
    Однажды буря повалила много больших деревьев на дорожке между монастырем и Скитом. Старец Макарий с братией убрал весь бурелом и насадил в опустошенных бурей местах новые деревья. Те сосны, которые мы видим здесь сегодня, тогда и были им посажены. Бог благословил труды старца с братией: какие красавицы выросли!
     
    Архимандрит Леонид в житии старца пишет, что старец «иногда, выйдя из кельи, прохаживался по скитским дорожкам от цветка к цветку и молча погружался в созерцание премудрости Творца, от творений познаваемого».
     
    Из книги монаха Лазаря (Афанасьева) «Ангел на башне»
  8. OptinaRU
    Старец Амвросий всегда радовался, когда кто-нибудь из приходивших к нему хвалил его старшего келейника – о. Иосифа. Долгие годы провел о. Иосиф при старце: будучи учеником о. Амвросия он постепенно приобретал такие духовные качества, которые без великого смирения получить нельзя: христианскую любовь, мудрость и рассудительность. О. Иосиф стал великим делателем Иисусовой молитвы. У него, как и у старца Амвросия, от простуды сильно испортилось здоровье, но это его мало беспокоило. Он двигался тихо, бесшумно, на лице его всегда была улыбка – улыбка не улыбка, а истинно ангельское выражение: его взгляд обогревал душу благодатным теплом...
     
    Все любили о.Иосифа – его нельзя было не любить. Старые оптинские скитские иноки говорили, что он – истинный монах и понапрасну слов не тратит. Господь готовил его на смену о. Амвросию.
     
    В феврале 1868 года о. Иосиф так разболелся, что архимандрит Исаакий велел перевезти его на санях в монастырскую больницу. Видя его состояние, все были уверены, что он умирает. 14 февраля в больничной палате его постригли в великую схиму. И вот однажды послушник, прислуживающий болящим, услышал, что за ширмой, где лежал о. Иосиф, кто-то говорит: «Потерпи, любимиче Мой, немного осталось!»
     
    Заглянул он за ширму, а там никого нет. О. Иосиф лежит пластом с закрытыми глазами. «Меня такой объял страх, – признавался этот послушник, – что волосы дыбом встали!» Когда он сообщил об этом старцу Амвросию, тот сказал:
     
    – Царица Небесная его посетила.
     
    Однажды к о. Амвросию приехали две монахини из Белевского Крестовоздвиженского монастыря. Одна из них написала икону Божией Матери, которую они привезли показать старцу, своему духовному отцу. Развернув икону, они спросили, похоже ли изображение на Царицу Небесную.
     
    – Об этом нужно спросить отца Иосифа, – серьезно ответил старец и, взяв колокольчик, позвонил. Тотчас пришел о. Иосиф, к которому старец обратился со словами:
     
    – Вот скажи им, похож ли этот лик на Царицу Небесную?
     
    Отец Иосиф не сказал ни слова, но тихо улыбнулся и, как бы в знак согласия, опустил глаза.
     
    В нем жила такая глубокая благоговейность, он всегда так блаженно безмолвствовал перед Богом, что многие все же догадывались о скрытой за словами старца Амвросия тайне…
     
    Из книги мон. Лазаря (Афанасьева) «Ангел на башне»
  9. OptinaRU
    Молитву Иисусову всеми силами старайся держать – она вся наша жизнь, вся краса, все утешение; что вначале она трудна – это всем известно; но после зато неоцененна, всерадостна, вселюбезна.
     
    Молитва Иисусова не только не мешает, но даже способствует слушать чтение и пение, и помогает обыкновенной церковной и келейной молитве, и услаждает, очень услаждает сердце, и дух делает мирным, и мысль дает светлую… Старайся смирить себя, и молитва скоро привьется к тебе. Только не спеши, а жди помощи Божией.
     
    … А что радость разливается в сердце – это я тебе, кажется, говорил. Иногда Господь желает подвижника утешить, видя, что он уже изнемогает; иногда же от усиленного напряжения к этой молитве. Сказано: Бог, – т.е. Иисус – огнь есть (грехи и немощи) попаляяй! (Евр. 12, 29) И потому, часто призываемый, Сладчайший Иисус не может не веселить сердце.
     
    Молитва прекратиться может только от больших грехов. Или если кто не кается и не зазирает себя. А кто кается, тому-то и нужна эта молитва. Только нужно держать себя во глубине смирения и непотребства. Чтобы утвердилась молитва, лучшее самое средство – терпеть скорби и презрение!
     
    Иисусову молитву читать на помыслы – единственное против них средство; но и всегда мы обязаны иметь в устах, хотя бы и сокровенно. А собственно умную без разрешения и руководства учителя – нельзя.
     
    Из поучений прп. Анатолия (Зерцалова)
  10. OptinaRU
    Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие (Ин. 3, 5).
     
    Благодатное возрождение от Святаго Духа есть необходимое условие для вступления в Царствие Божие и в основанную Господом на земле Церковь для исполнения заповедей Христовых и для познания таин Его учения. Если мы решимся идти по стопам Христовым, отвергши силу возрождения Святым Духом, то скоро увидим всю нищету наших стремлений. Если мы будем стараться и исполнять Его заповеди, полагаясь только на свои силы, на своего природного невозрожденного человека, то на первых же порах бремя окажется непосильным для нас, и мы с отчаяние падем, подавленные его тяжестью.
     
    Закон Христов для естественного человека непосилен, гораздо тяжелее закона Моисеева, ибо утончает и усиливает его требования; осуществить его в жизни нашими слабыми и склонными ко греху силами безусловно невозможно, и закон Христов рассчитан исключительно на человека облагодатствованного. Единственно только при помощи силы Святаго Духа, через обновление нашего ветхого естества новой стихией благодатной жизни, он <закон Христов> становится удобоисполнимым, и его заповеди являются только формой обнаружения и развития этой небесной силы, а тайны его учения – тайнами нами же переживаемой нашей внутренней духовной жизни.
     
    Из поучений прп. Варсонофия Оптинского
     

  11. OptinaRU
    Скорби и болезни наш земной удел, в них мы, как злато в горниле, очищаемся от всякой ежедневной примеси греховной: ими совершенствуется – закаляется – дух, укрепляется вера и сознание своего ничтожества, бессилия, своего кратковременного пребывания на земле.
     
    Скорбями и болезнями, как бы устами святых пророк, Господь нам говорит – напоминает: опомнись человек! – не засмотрись, не увлекайся, как малое дитя игрушками, скоро гибнущими прелестями мира сего. Ты на земле путник мгновенный, жизнь твоя – краткий сон. Там, за порогом твоей могилы, ждет тебя вечность. Ты венец творения на земле. Ты отблеск Божества, душа твоя бессмертна – вечна, как вечен ее Творец. Живи разумно, человечно. Постарайся приготовить себе место там... – достойное твоего звания. Твое назначение Небо – Рай. Твое сообщество там – ангелы и все святые!!! 
    Рад, что обещаешь выполнить мои советы – они искренни, как отца любимому дитяти. Будешь меньше волноваться на мелочах. И в семье будет мир и отрада... Живите же мирно, и да благословит вас Господь счастьем и всеми благами!
     
    …Особенно на тебе лежит долг воспитания деток – направляй их ум и волю к честности, добру и правде. Ты мать. Ты первая увидела их улыбку, ты первая услышала их лепет, первое и радостное для тебя слово: мама!..
     
    Твое матерински нежное, чуткое сердце лучше всякого "психолога и психиатра" способно уловить-подметить все движения их ума и сердца, и всё направить на верный благой путь. Отец есть – только дисциплина. Только умелое воспитание детей матерью дало миру великих людей.
     
    Будьте безукоризненными для них, примером в своей жизни, во всех действиях и словах. Дети это тончайшая фотопленка, на которой быстро и неизгладимо запечатлевается все. Жалуются многие родители на детей своих. Давай, дорогая, об этом помнить.
     
     
    Из жития присп. Рафаила (Шейченко)
  12. OptinaRU
    Невозможно передать дивные качества батюшки: воплощенного смирения, необычайных кротости и скромности, любви и всего непередаваемого обаяния его благодатной личности.
     

    Принимал он в хибарке покойных старцев о.Амвросия и о.Иосифа, где и стал жить сам. Но по глубокому своему смирению старцем себя не считал, а говорил, что посетители приходят, собственно, к батюшке Амвросию в его келью, и пусть келья его сама говорит с ними вместо него. Сам же о.Нектарий говорил мало и редко, и притом часто иносказательно, как бы полуюродствуя. Часто давал что-нибудь <почитать>, а сам уходил, оставляя посетителя одного со своими мыслями. Но этот молчаливый прием в обвеянной благодатью келье величайшего из оптинских старцев, где так живо ощущалось его личное присутствие, эти немногие слова его смиренного заместителя, унаследовавшего с даром старчества и его дар прозорливости и любви к душе человеческой, это одинокое чтение и размышление оставляли в душе посетителя неизгладимое впечатление… 
    Вспоминается мне один случай с о.Нектарием. Моя жена в один из наших приездов в Оптину написала картину: вид из монастыря на реку и на ее низменный берег во время заката солнца, при совершенно ясном небе и яркой игре красок. Поставила она свой рисунок на открытом баллоне и пошла со мной прогуляться по лесу. Дорогой мы поспорили, и серьезно, так что совершенно расстроились и не хотели друг на друга смотреть. Возвращаемся домой. Нам сразу бросилась в глаза картина: вместо ясного неба на ней нарисованы грозовые тучи и молнии. Мы были ошеломлены. Подошли поближе, стали рассматривать. Краски – совершенно свежие, только что наложенные. Мы позвали девушку, которая у нас жила, и спросили, кто к нам приходил. Она отвечает, что какой-то небольшого роста монах что-то здесь делал на балконе. Мы думали, думали, кто бы это мог быть, и из более подробного описания монаха и опросов других догадались, что это был о.Нектарий. Это он, владевший кистью, символически изобразил наше с женой духовное состояние. И эта гроза с молниями произвела на нас такое впечатление, что мы забыли свой спор и помирились, ибо захотели, чтобы небо нашей жизни опять прояснилось и стало вновь совершенно чистым и ясным.
     
    Из книги И.М.Концевича "Оптина Пустынь и ее время" (из воспоминаний прот.Василия Шустина)
  13. OptinaRU
    Желаешь поговеть и неосужденно причаститься Святых Христовых Таин: самое нужнейшее к оным приуготовление – оставлять ближним согрешения их, по слову Господню: аще оставляете ближним согрешения их, и Отец ваш небесный отпустит вам согрешения ваша; аще ли не оставляете им согрешения их, то ни Отец ваш Небесный отпустит вам согрешений ваших (Мф. 6, 14-15), и иметь мытарево смирение, так бывает истинное покаяние, и во смирении нашем помянет нас Господь и пошлет Свою помощь в делах наших, при нашем благом произволении.
     
    При сознании своего недостоинства и покаяния в грехах Бог прощает грехи наши, и таинства бывают нам в очищение грехов, но кто же будет настолько безумен, что сочтет себя достойным таинства Причащения? Когда и святые, Великий Василий и Иоанн Златоуст, считали себя недостойными, то мы посмеем ли считать себя когда достойными? Тогда недостоинство осуждает нас, когда мы, валяясь в тине грехов и в злобе, тако дерзаем, но с покаянием и смирением приступая, получаем прощение.
     
    Из писем прп. Макария Оптинского
     

  14. OptinaRU
    Старец Амвросий обладал необыкновенно живым, острым, наблюдательным и проницательным умом, просветленным и углубленным постоянною сосредоточенною молитвою, вниманием к себе и знанием подвижнической литературы. По благодати Божией его проницательность переходила в прозорливость. Он глубоко проникал в душу своего собеседника и читал в ней, как в раскрытой книге, не нуждаясь в его признаниях. Легким, никому незаметным намеком он указывал людям их слабости и заставлял их серьезно подумать о них.
     

    <iframe width="560" height="349" src="http://www.youtube.com/embed/kyNDLGXnQH8" frameborder="0" allowfullscreen></iframe> Своею прозорливостью старец сильно удивлял многих и располагал их сразу всецело отдаться его руководству, в уверенности, что Батюшка лучше них знает, в чем они нуждаются, и что им полезно, а что вредно. 
    Острота ума и прозорливость совмещались в старце Амвросии с удивительною, чисто материнскою нежностью сердца, благодаря которой он умел облегчить самое тяжелое горе и утешить самую скорбную душу. С этими качествами своей богато одаренной души о.Амвросий, несмотря на свою постоянную болезненность, соединял неиссякаемую жизнерадостность и умел давать свои наставления в такой простой, наглядной и шутливой форме, что они легко и навсегда запоминались каждым слушающим. <…>
     
    Он был довольно высокого роста, немного сгорбленный, худощавый, бледный, с довольно длинной редкой бородой, с живыми, добрыми и проницательными небольшими глазами, в ватном подряснике и в ватной камилавке на голове, с четками в руках. Когда он снимал камилавку, открывался большой, умный лоб, увеличиваемый лысиною. Выйдя из своей кельи, старец сперва направлялся на женскую половину, в хибарку. В летнее время, когда бывало особенно много посетителей, старец через хибарку выходил в лес, под открытое небо, и там обходил и благословлял собравшихся, останавливаясь с тем или другим, чтобы выслушать вопрос и дать ответ. И с какими только просьбами и жалобами, с какими только своими горестями и нуждами не приходили к нему люди!
     
    Одна крестьянка со слезами просила его научить ее, чем кормить порученных ей господских индюшек, чтобы они не дохли, и старец, расспросив, как она их кормит, давал ей соответствующее наставление. Когда ему указывали, что он напрасно теряет с нею время, он отвечал: «Да ведь в этих индюшках вся ее жизнь!».
     
    Для старца не существовало неважного человеческого горя. Каждого он выслушивал с одинаковым вниманием. Ни к кому он не относился безразлично. Это и было дорого всем…
     
    И сенатор, и простая, бедная крестьянка, и студент университета – все в его глазах были равно нуждающимися духовными пациентами, требующими внимания, ласки и духовной помощи. Иные приходили к старцу за благословением, выдавать ли дочь замуж, женить ли сына, принять ли ту или другую должность, ехать ли в то или другое место на заработки, оставаться ли в миру или уходить в монастырь, как жить вообще и т.д. И для каждого у старца находилось соответствующее полезное слово, приноровленное и к его обстоятельствам, и к его характеру, указывающее ему наилучший и разумнейший выход из того или другого трудного положения…
     
    Из книги прот. С.Четверикова «Оптина Пустынь»
  15. OptinaRU
    Слово прп. Никона Оптинского, сказанное на празднование Тихвинской иконы Божией Матери
     
    Нужно быть добрым христианином и по жизни своей, и по словам, и по молитвам своим.
    Кто вчера внимательно слушал чтение канона и акафиста, тот мог заметить, как много там вложено прекрасных, возвышенных чувств и мыслей, особенно в каноне. Прежде всего, церковный писатель, составитель этих церковных песнопений молит Господа Бога, чтобы Господь Бог вразумил его и дал ему слово, как должно петь, как должно молиться.
     

    Из этого ясно, что мы сами по себе, без Божественной помощи и помолиться-то не в состоянии: не можем мы молиться как следует и не знаем как, и о чем молиться. <…> 
    Сознавая свое недостоинство, могущее отразиться в составляемых молитвах, писатель песен церковных просит Господа Бога, чтобы не возгнушался Господь Бог и Матерь Божия составляемыми и приносимыми молитвами и принял бы усердие наше, так как желания, с которыми приносится молитва, искренни и святы, предмет молитвы свят. "Устнами смиренными принесох Ти препростое сие, Всепетая, пение, понеже груб есмь многогрешный и недостоин по достоянию воспети Тя, но усердно на Твоя щедроты надеяся, яко Спасителя сего мира родила еси: не возгнушайся, Царице, приими сие и спаси мя" (Последний тропарь 9-й песни канона).
     
    Но далее, как бы в дополнение сего, слышим: "... яко чистота, воздержание и молитвы сердечные угоднее Тебе паче хвалы единых точию уст" (9-й икос акафиста иконе Скорбящей Божией Матери). Хорошо, если вы воздаете похвалы Божией Матери, но это недостаточно, Божией Матери угоднее совершение на деле самих добродетелей, а не хвалы только одних уст.
     
    Если вы говорите и молитесь о добродетелях, надо, чтобы это оставалось не на устах только, но чтобы слова и молитвы о добродетелях переходили в дела, в самую жизнь. А то говорить ведь можно много, но без толку.
     
    Старец о. Амвросий однажды сказал одному человеку, который просил у него много слов назидания, что "нужных слов очень немного", ибо Царство Божие не в слове, а в силе. Иногда с одного слова душа приходит в восхищение духовное и преисполняется самыми святыми чувствами, желаниями и намерениями. Поэтому и просим мы, чтобы не слова одни только оставались у нас, а, если мы поем и говорим о добродетелях, то должны и совершать эти добродетели, иначе слова будут не в назидание, а в отягощение слушающим и самим себе.
     
    Ибо, действительно, как может человек невоздержанный учить воздержанию? У него нет на это дерзновения. Или как может чревоугодник говорить о посте? Он не имеет дерзновения, слово его будет пустое, бессильное.
     
    Так вообще и все мы, если желаем быть истинными христианами, то должны быть ими не на языке только, а на деле, т. е. по жизни своей. Тогда не будут соблазняться на нас другие люди, не будут хулить Христово учение и жизнь христиан за то, что житие наше плохое, недостойное имени христианского. А то и турки-магометане, и всякие иноверцы, и сектанты, и просто люди неверующие, видя неподобное житие наше, говорят, что они лучше, нравственнее по жизни, нежели люди, которые хвалятся, что они православные христиане, что они знают Истинного Бога и Ему служат. Прискорбно слышать это, а слышать это приходится и даже неоднократно.
     
    Поэтому, чтобы не хулилось имя Божие грехов ради наших, возревнуем о добродетелях на деле, а не на словах только, постараемся исправить жизнь нашу, принесем истинное покаяние. <…>
     
    Помолимся же Божией Матери — Царице Небесной, чтобы Она принесла Свою молитву ко Господу в заступление и защищение, и вразумление наше. И будем всегда молиться Царице Небесной, как чадолюбивой Матери нашей, усыновившей нас у креста Сына Своего. Она любит нас, Она очень любит нас, как чад Православной Церкви, созданной Сыном Ее, Господом нашим Иисусом Христом. Она печется и молится о всяком христианине.
     
    Чтобы нам не оказаться недостойными Ее милости и не отклонить от себя Ее помощи Божественной, постараемся не делать ничего такого, что отгоняет от нас благодать Божию. Да поможет же нам в этом Сам Господь. Аминь.
     
    26 июня 1926 г.
  16. OptinaRU
    То, о чем я хочу побеседовать с вами, полезно и для монашествующих, и для мирян.
     
    В книге Притчей Соломона, жившего еще до Рождества Христова, говорится: Сыне, всяцем хранением блюди твое сердце, и еще: Даждь Ми, сыне, твое сердце, – эти слова говорит Сам Господь через премудрого мужа.
     
    Святой пророк Давид восклицает: Сердце чисто созижди во мне, Боже!
    Что это значит? – То есть просит Господа избавить сердце от страстей, чтобы отдать его Богу чистым.
     
    Сердце – это центр человека, от него все зависит. Господь сказал про сердце человека: Идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше.
     
    Необходимо дать себе отчет, к чему лежит наша душа, что составляет ее содержание. Носим ли мы в себе Христа или привязываемся к чему-то земному? Хорошо, если каждый из вас будет посвящать хоть час или два вечером на рассмотрение своего сердца, чтобы определить – любит ли оно Бога или что-либо временное. А возлюбить всей душой Христа необходимо: Даждь Ми, сыне, твое сердце!
     
    Из поучений прп. Варсонофия Оптинского
     

  17. OptinaRU
    Некто из учеников Преподобного спросил его: «Батюшка! Как вы захватили такие духовные дарования, какие мы в вас видим?» Старец отвечал: «Живи попроще, – Бог и тебя не оставит». Потом прибавил: «Леонид всегда был последним в обителях, никогда ни от какого поручения настоятеля не отказывался. В навечерие великих праздников другие, бывало, стремятся в церковь, а Леонида посылают на хутор за сеном для лошадей приезжих гостей, а потом усталого и без ужина посылают на клирос петь, и он безропотно повиновался. Старайся и ты так жить, и тебе Господь явит милость Свою».
     
    «Кто, пришедши ко мне, нисколько не хочет дожидаться и лезет вперед всех, у того не может долго держаться в памяти то, что я ему говорю. В другой раз спрашивает и опять забывает. А кто, пришедши для объяснения своих нужд, с терпением и смирением пережидает других и предпочитает их себе, у того каждое слышанное им слово напечатлеется в сердце и он целую жизнь будет помнить то, о чем ему однажды было сказано.
     
    …Когда не имеете спокойствия, знайте, что не имеете в себе смирения. Это Господь явил следующими словами, кои вместе с тем показывают, где искать спокойствия. Он сказал: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29).
     
    Из поучений прп. Льва Оптинского

  18. OptinaRU
    «Смотрите, какая картина, – начал батюшка, указывая на луну, светящую сквозь деревья. – Это осталось нам в утешение. Недаром сказал пророк Давид: Возвеселил мя еси в творении Твоем…(Пс. 91, 5). Возвеселил мя, – говорит он, хотя это только намек на ту дивную, недомысленную красоту, которая была создана первоначально. Мы не знаем, какая тогда была луна, какое солнце, какой свет… Все это изменилось по падении. Изменился и видимый, и невидимый мир.

    Жизнь среди природы для приобретшего любовь и навык всматриваться в окружающее благодетельна тем, что спасает от мелочной односторонности мышления, сообщает воззрению широту, целостность и глубину.

    Знание, получаемое нами из того материала, который в письменных памятниках завещан нам от предков, в громадном большинстве случаев есть разнородная, разнообразная, сбитая в памяти в одну кучу масса, которая больше запутывает и подавляет, чем руководит. А были люди, которые смело говорили: «Между людьми я невежда, и разумения человеческого нет у меня (т.е. земной мудрости), и мудрости я не учился, но ведение святых (т.е. небесную мудрость) имею»…

    Из поучений прп. Варсонофия Оптинского
  19. OptinaRU
    По слову апостольскому, любовь всему верит (1 Кор. 13, 7), отец Моисей верил совести каждого и верил не на словах только, а на самом деле, и по вере его сбывалось. Если и попадались люди, которые не оправдывали его доверия, то таковые скоро обнаруживались и сами не могли находиться в обители, хотя их и не высылали. Для всех доверие настоятеля было лучшим поощрением и лучшею наградою, потому все и старались, как только могли, все трудились не со стесненным сердцем, а от души. Он редко взыскивал, долго молчал, хотя и видел какие-либо беспорядки.


    Неподражаемо было искусство отца архимандрита говорить с каждым в его тоне: с простыми попросту, с образованными на их языке, а с средними – сообразно с их понятиями и образом речи.

      Он часто покупал вещи, вовсе ненужные или совершенно устаревшие, только потому, что их продавал бедный человек. В Козельске был разорившийся торговец по фамилии Далматов, который возил о. архимандриту всякие ненужные вещи. Раз он привез старые хомуты, никуда уже негодные. Отец архимандрит купил и их…

      Нередко отец Моисей при своей проницательности и обширной опытности ясно видел, что его обманывают, но не показывал этого. Один раз соседние мужики украли рыбу из монастырского садка и принесли ему же продавать. Он купил, не подавая и вида сомнения, а на слова келейника: «Батюшка, да ведь эту рыбу они у нас же украли», – отвечал: «Ну уж, это на их совести, а они люди бедные».

      Когда кто-нибудь просил то или другое из обители «на благословение», то о. архимандрит отдавал всегда лучшее, а иногда и последнее.

      «Это был муж дела, а не словес похвальных», – как говорили об отце Моисее. При нем Оптина Пустынь стала известной во всем православном христианстве… Одни труды, всегда труды и заботы как бы не давали места какому-либо праздному и личному чувству зайти в эту великую душу, посвятившую себя на служение Богу и ближним. На все похвалы отец Моисей отвечал едва заметною улыбкою, которая говорила: «Не соглашаюсь я с вами, а сомневаюсь».

      Отпинские старожилы из братии рассказывали, что однажды посетил Оптину Пустынь проездом в столицу один Преосвященный. Осмотрев монастырь, он пошел в Скит, любовался его уединенным местоположением и устройством и потом спросил сопровождавшего его настоятеля: «Кем это все устроено?» Отец Моисей сказал несколько уклончивых слов вроде того, что это устраивалось постепенно на здешнем месте. Преосвященный отвечал: «Я и сам вижу, что Скит устроен на здешнем месте, но желаю знать, кто именно построил Скит?» – «Настоятель с братиею», – сказал отец Моисей. – «Говорят, что Вы все это устроили», – продолжал Преосвященный. – «Да, и я при этом находился», – ответил отец Моисей. После этих слов у посетителя отпала охота еще его спрашивать…

    Из жития прп. Моисея Оптинского

    Слово в день памяти преподобного Моисея Оптинского и преподобного Тихона Калужского (прочитано на вечернем богослужении в Оптиной Пустыни)


  20. OptinaRU
    24 июня 2011 года состоялось открытие мемориальной доски, посвященной дипломату, философу и писателю Константину Николаевичу Леонтьеву. Мемориальная доска установлена на фасаде дома, в котором К. Н. Леонтьев жил в 1887- 1891 годы.
     
    После литии и освящения памятной доски, совершенного братией Оптиной Пустыни, первое слово было предоставлено К.М. Долгову, президенту Общественного благотворительного фонда «Наследие Константина Леонтьева», доктору философии, профессору Дипломатической академии МИД РФ, автору книги о Леонтьеве «Восхождение на Афон».

    http://dl.dropbox.com/u/10296212/blog/leontev2011.mp3
    Он рассказал об основных вехах жизни Леонтьева и гранях его таланта, как писателя, дипломата, политика, гениального мыслителя, о значении литературных произведений для русской культуры, и для всей мировой культуры. В завершение своего выступления К.М. Долгов сказал: «Несколько лет назад министр иностранных дел Лавров открыл памятную доску на стене здания бывшего Российского императорского посольства в Константинополе, - это был первый памятник нашему гениальному мыслителю К.Н. Леонтьеву, но где? За рубежом. И вот сегодня для нас праздник, потому что мы все - участники открытия этой памятной доски, второго памятника Константину Николаевичу Леонтьеву и первого памятника на его Родине, тем более на этом доме, где он провел последние свои годы, почему он и назывался «консульским домом»... Это первый памятник в России, посвященный русскому мыслителю, богослову, монаху! Это - великая радость, великое счастье, что мы чтим и не забываем таких величайших подвижников, величайших сынов России, величайших творцов, а его считали великие люди самым свободным, самым гениальным, самым утонченным и самым талантливым, не говоря уже о том, что это был абсолютно, истинно православный человек и православный монах!»
     

    <iframe width="560" height="349" src="http://www.youtube.com/embed/tr6DCIAT4wY" frameborder="0" allowfullscreen></iframe> Затем выступила К.А. Белова, вице-президент Фонда, кандидат исторических наук, доцент МГИМО(У) МИД РФ, член Союза писателей России, которая рассказала об основных направлениях мемориализации мест жизни и творчества К.Н. Леонтьева. Заместитель министра культуры Калужской области В.Ф Терёхин отметил в своем выступлении, что Константин Леонтьев родился на Калужской земле, где должен быть создан еще один памятник Константину Леонтьеву. После этого состоялась презентация только что вышедшего альбома «Места жизни и творчества Леонтьева», который был представлен игуменом Петром (Пиголь). В открытии мемориальной доски принимали участие глава администрации ГП «Город Козельск» О.А. Мосин, глава ГП «Город Козельск» А.В. Евгин, представители Козельского филиала Калужского краеведческого музея, благочинный Козельского района протоиерей Владимир, местные жители. 
    К.Н. Леонтьев родился в 1831 году в деревне Кудиново Калужской области, учился в Калужской гимназии, затем на медицинском факультете Московского университета, участвовал, как медик, в Крымской войне. Первые свои литературные сочинения Леонтьев показал И.С Тургеневу, который сразу увидел в нем литературный талант, поддержал его. К. Н. Леонтьев был талантливым дипломатом, несколько лет работал в Греции и Турции. Когда К.Н. попал на Афон, в его душе совершился внутренний переворот, и он решил стать монахом. Афонские старцы о. Макарий и о. Иероним сказали ему, что он еще не готов к этому, благословили его вернуться в Константинополь и готовиться к принятию монашества. Начиная с 1874 года, Константин Николаевич часто приезжал в Оптину Пустынь. Он был духовным чадом преподобного оптинского старца Амвросия, по благословению старца принял в конце жизни монашеский постриг с именем Климента. К.Н. Леонтьев скончался в 1891 году в Сергиевом Посаде и похоронен в Черниговско-Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой лавры. В 2011 году исполняется 180 лет со дня рождения К.Н. Леонтьева и 120 лет со дня его кончины.
  21. OptinaRU
    Делайте добро, уклоняйтесь от зла – сначала из страха Божия, а потом дойдете и до любви Божией.
     
    Надобно делать добро, но не думать, что мы оное делаем, а паче еще будто своею силою. Всегда мы найдем недостаток и далекость от совершенства в наших деланиях. Должно научиться от опыта, что и при трудном делании и самоотвержении, ежели приписываем себе, то не только лишаемся мзды, но и впадаем в различные страсти. Святые отцы при всей своей богоугодной жизни считали себя хуже всех, оттого что многим искусом познали свою немощь и, смирившись, получили неоскудно помощь Божию в делах своих.
     
    Добродетели наши приятны Богу, когда они делаются со смирением.
    ...Не забывайте о смирении, которое нужно сопрягать со всяким добрым делом, без коего дела нам не принесут пользы, а паче повредят, что на многих видим исполнившимся. Хотя вы поститесь, хотя молитесь или милостыню даете – опасайтесь мысли, что добро делаете, которую старается враг приносить, дабы все плоды погубить и душу удалить от Бога.
     
    Из писем прп. Макария Оптинского
     

     

  22. OptinaRU
    Страх Божий нужен прежде всего, он научает благоговению, он научает всему доброму. Небрежное отношение к святыне от привычки как-то получается.
     
    Было это в скиту. Батюшка Варсонофий видит из окна своей келии — один мирянин при входе в скитские ворота снял шапку и так с непокрытой головой идет по скиту. При этом Батюшка сказал: "Смотрите, какое благоговение к святыне нашей...»
     
    Как страшно, когда небрежное отношение является у человека к святыне. Надо благоговейно относиться к священным и освященным предметам. 
    Вот епитрахиль, она только немного перешита руками непосвященного человека, и должна быть освящена снова. Обрезки от нее можно употребить на закладки в Евангелие или Псалтирь, и то надо с осторожностью, чтобы впоследствии куда-нибудь они не пошли на неподходящее дело, а то лучше сжечь.
     
    Бумажки от просфор надо тщательно прятать и сжигать. Надо все делать с благоговением <…>.
     
    И дома между собой надо со страхом Божиим говорить и все делать. Слово каждое надо обдумать и со страхом Божиим произносить.
     
    — Помни,— говорит святитель Феофан,— что ты, говоря, рождаешь слово, ты произнес слово, и оно никогда уже не умрет, но будет жить до Страшного Суда. Оно станет с тобою на Страшном Суде и будет за тебя или против тебя; от словес твоих оправдишися и от словес твоих осудишься. Значит, с каким страхом, как осторожно надо произносить каждое слово...
     
    Из поучений прп. Никона Оптинского
  23. OptinaRU
    Покойный Батюшка отличался высоким даром прозорливости, приводил в изумление всех знавших его. Еще здесь, на земле, он был небесным человеком, но мы не можем и вообразить себе, какая награда ждет его за гробом…
     
    Всю свою жизнь готовился о.Амвросий к Горнему Иерусалиму, в Царство Святой Троицы, и верим, что ныне достиг он желаемой цели, вошел в безмятежную пристань.
     
    Велика была мудрость Старца! Отличался он и необычайным милосердием, на нем исполнились слова Писания: «Рука дающего не оскудеет». В столе Батюшки всегда лежали разного рода кредитные бумажки, которые он, перекрестясь, вынимал для бедных, какая попадется, видя в этом указание Божие. Несмотря на то, что раздавал он милостыню щедрою рукою, приток пожертвований не оскудевал. Отец Амвросий основал восемь монастырей, последний Шамординский – также миллионное дело.
     

    Однажды приходит к Батюшке бедная женщина: 
    – Родименький, помоги, муж-то умер, я одна осталась. Была у меня коровушка, так она сдохла; еще у меня пятеро детей.
     
    – Ну, а избушка-то есть?
     
    – Есть, родименький, только вся она поразвалилась, ты бы мне, родименький, троечку дал.
     
    – А ты правду говоришь? – спрашивает Старец, который, впрочем, по дару Божию сам знал, что крестьянка говорит правду.
     
    – Да с чего же я тебе буду врать, родименький, истинная правда.
     
    Старец, перекрестясь, достал бумажку, оказалась сторублевая.
     
    – Ну вот тебе, смотри, какая она?
     
    – Да не знаю, родименький, я таких не видывала.
     
    – Это 100 рублей. Ты просила троечку, а здесь много троечек, сходи в казначейство, там тебе разменяют. Да заверни в платок, а то потеряешь. – Крестьянка вынимает грязную тряпицу.
     
    – Ну, нет, так нельзя. – Батюшка дает ей платок, завертывает деньги со словами:
     
    – Теперь иди, раба Божия, с миром.
     
    Та ему в ноги:
     
    – Спаси Тебя Господи!
     
    Среди добродетелей отца Амвросия замечателен дар молитвы. Его молитва имела великую силу, отверзающую самое Небо…
     
     
    Из воспоминаний прп. Варсонофия Оптинского
  24. OptinaRU
    Приготовление к Таинству покаяния должно состоять в самоуглублении, посте и молитве. Для того, чтобы сознать все свое недостоинство пред Богом, увидеть все свои грехи, увидеть всю грязь и низость своей жизни, необходимо углубиться в самого себя и разобрать все свои поступки. Пост необходим для нас при этом, как умерщвление плоти, для того, чтобы оторваться от плоти и всего земного и мыслить о Боге, о небесном.
     

    Справедлива пословица: "Чем больше ешь, тем больше хочется". Если мы утолим только голод и жажду и займемся делом или станем молиться, нас еда не будет отрывать от нашего занятия. Это я сам на себе испытал. Тогда как-то чувствуется, что сущность жизни не в еде, ни в чем-либо земном, а в высшем, духовном мире человека, не в утолении страстей, а в стремлении к свету, истине, Богу. 
    Стремление познать истину есть первый признак духовной жизни человека, без этого человек духовно умирает. Если же мы угождаем плоти, то ее потребности растут неимоверно быстро, так что подавляют всякое духовное движение души. Нас тогда не интересуют высшие духовные вопросы, весь наш интерес сосредоточивается исключительно на земном: на удовлетворении страстей и похотей плоти. Жалок тогда человек, хотя очень часто и не сознает этого. Напротив того, человек постящийся отрезвляется, совершенствуется нравственно. Конечно, пост, если не сопровождается молитвой и духовной работой, не имеет почти никакой цены.
     
    Пост не есть цель, а средство, пособие, облегчающее нам молитву и духовное совершенствование. Молитва, если только искренна, имеет великую силу. Сам Иисус Христос о силе молитвы, произносящейся с верою, говорит: "Все, что просите от Отца во имя Мое, даст вам", и "Если с верою скажете горе сей: "иди и ввергнись в море", будет вам". Поэтому мы, не будучи в состоянии сделать что-либо доброе, должны прибегать к молитве, как единственному спасительному средству в нашей немощи.
     
    Из дневника послушника Николая Беляева
×
×
  • Создать...