Почему человек может привыкнуть ко греху?

[Гость Светлана]

Братья и сестры, может, кто поделится своими мыслями и советами.

 

Почему человек может привыкнуть к греху, и грех, который раньше глубоко переживался и просто корежил душу, потом уже не воспринимается так остро, и повторять его раз за разом все легче?

А потом, когда человек видит наполненный грехами мир, то что-то уже и начинает воспринимать как само собою разумеющееся, "махает на это рукой" и как бы уходит в свой кокон, заботясь, в основном, о своих делах и стремясь к собственому психологическому комфорту.

 

Как это преодолеть?

[Татиана. 1 985]

Вполне могу ошибаться.Происходит от того наверное,что христианин не знает о своей цели в жизни и не стремится к ней.

Как это преодолеть?

Участие в церковной жизни,Святых таинствах.

 

Н.Е.Пестов Современная практика православного благочестия / Глава 19. Привычки

Бойся плохих привычек больше, чем врагов.

Прп. Исаак Сириянин

 

Пословица говорит, что привычка есть вторая натура. И это глубокая истина. Человека можно соответствующим воспитанием и развитием добрых привычек сделать порядочным — честным, трудолюбивым, аккуратным, воздержанным.

Наоборот, даже в доброй натуре могут развиваться скверные и трудноискореняемые привычки, например: поздно вставать с постели, не уметь обслуживать самого себя, быть недисциплинированным, неряшливым и т. п.

Значение развития привычек чаще всего недооценивают при воспитании, а их значение в жизни необычайно велико.

О возникновении и значении привычек так пишет один пастырь: «Привычка создает святых, но привычка же создает и осужденных на вечную муку».

 

Закон привычки — это закон духовной инерции. (Последняя определяется как «неспособность тел изменять самопроизвольное свое состояние покоя или движения».) Поэтому прочная привычка — это большая сила, которая легко преодолевает препятствия, но которую вместе с тем не так просто в себе выработать.

 

При наличии прочных, давно установившихся привычек соответствующие им действия совершаются человеком очень легко, полуавтоматически — почти без затраты волевых усилий. Поэтому хорошая привычка — это скопленный духовный капитал, процентами с которого можно жить всю жизнь. И наоборот, скверная привычка — это яд в крови, который постоянно отравляет человеческую жизнь.

 

Старец Силуан так пишет об этом:

«Жизнь свою я провел в добре и в грехах и узнал за шестьдесят лет, какую силу имеет привычка. И душа и ум могут приобрести привычку. К чему привыкнет человек, то так и делает.

Если привыкнет ко греху, то так и будет постоянно тянуть ко греху, и бесы в том помогают; а если привыкнет к добру, то Бог ему в том содействует Своею благодатью.

Так, если привыкнешь постоянно молиться, любить ближнего и плакать в молитве за весь мир, то так и будет влечься душа к молитве, слезам и любви.

Если привыкнешь давать милостыню, быть послушным, откровенным на исповеди духовному отцу, то так и будешь всегда делать, и в этом найдешь ты покой в Боге».

 

 

Капитал добрых привычек может иметься как у отдельных личностей, так и у целых наций. Так, у англичан и у немцев имеются передаваемые по наследству привычки точности и аккуратности во всех житейских делах и работе; у восточных народов — обычай гостеприимства и т. п.

 

У русских, хотя и много доброго в душе, но, к сожалению, ряд плохих привычек был заимствован у татар (как, например, скверная ругань).

 

Как скопить себе духовный капитал добрых привычек? Нормально это должно быть дано воспитанием с детства. В этом одна из основных обязанностей родителей, воспитателей и учителей.

 

Но если это не было достигнуто в каких-либо отношениях в детстве, если человек имеет нужду перевоспитать себя в зрелом возрасте, то это потребует большого внимания и упорного и систематического труда.

 

Эта задача обычно бывает очень трудна. Недаром древние греки говорили, что «самая большая победа — это победа над самим собой». Для христианина она вполне возможна.

 

Как и во всяком деле, работу над собой по развитию добрых привычек христианин должен начать с усиленной о том молитвы, которая должна не ослабевать до тех пор, пока просимые привычки не будут прочно внедрены. И соответствующие прошения и молитвы о том должны быть добавлены ко всем нашим обычным молитвенным прошениям.

 

Вместе с тем должны быть определены все те наши привычки, которые должны быть искоренены, и намечены те, которые должны быть развиты. Сделать это самим будет трудно, так как мы обычно бываем слепы на наши привычные недостатки. Здесь следует прибегнуть к совету духовных руководителей, не пренебрегая вместе с тем мнениями по этому вопросу и наших близких. Последние и без вопросов о том часто обличают и укоряют нас, только мы не всегда обращаем на их указания должное внимание.

 

Затем большую пользу может нам оказать изучение характеров и образа жизни тех подвижников благочестия, которые по образу жизни и положению в обществе нам близки. Так мы можем найти не только описание необходимых человеку положительных привычек, но и указание, как их приобрести, как встать на тот путь, который приводил великих людей к их достижениям.

 

В жизнеописании одного из великих писателей имеется рассказ о том, как достиг он привычки очень рано вставать по утрам. Чтобы добиться этого, он обещал своему слуге награду за каждое утро, когда тому удастся поднять его рано. В первый день слуге не удалось поднять писателя.

 

«Друг мой, — сказал тогда последний слуге, — и ты потерял награду, и я рабочее утро; будь настойчивым и не обращай внимания утром ни на мои просьбы, ни на угрозы». После этого слуга стал по утрам неумолимым, не оставляя писателя до тех пор, пока тот не вставал. «Этому слуге, — говорил про себя писатель, — я обязан многими томами своих сочинений».

 

Но как ни хороши могут быть найденные из опыта; других методика и приемы по развитию в себе добрых привычек, не в них главное условие успеха. «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его», — пишет псалмопевец (Пс. 126, 1).

 

Здесь, повторяем, залог успеха в помощи Божией, достигаемой усиленной молитвой. Эта помощь Божия скажется в созидании тех условий жизни, при которых будут легко искореняться плохие и прочно насаждаться хорошие привычки.

 

В основном это будет создание для христианина такой жизненной обстановки, которая будет развивать его волю, приучая к преодолению всевозможных трудностей. Тем, кто просит о развитии в них добрых привычек, не будут посланы легкие пути. Сталь тверда лишь после закалки. Так должна быть закалена в лишениях и суровых условиях и душа христианина. Ему не полезно богатство. Усиленный труд разовьет в нем трудолюбие и отвращение к безделью и праздности. Умеренность в пище поможет развитию воздержания. Низкое положение в обществе будет способствовать привычке скромно держаться и т. д. Недаром в древности славилось суровое спартанское воспитание и общеизвестен вред баловства при воспитании детей у зажиточных родителей.

 

Итак, испытаниями, лишениями, скудостью Господь Сам помогает нам в развитии в нас добрых склонностей и привычек.

Очевидно, что вместе с другими лишениями и пост служит к закалке нашего духа и развитию добрых склонностей и привычек. И это одна из сторон благодетельного влияния поста на дух христианина.

 

Вместе с тем надо помнить, что изменения в росте духовного организма происходят постепенно и медленно, как и рост и изменения всякого организма из растительного и животного мира.

 

Господь Сам говорит об этой постепенности, когда сравнивает рост Царства Небесного в душе человека с медленным и постепенным ростом растения (Мк. 4, 26-32).

 

Как пишет прп. Исаак Сириянин: «Если привычка потребует чего однажды и требование ее не будет исполнено, то в другой раз найдешь ее слабою. Если же однажды исполнишь ее волю, то во второй раз найдешь, что нападает она на тебя с гораздо большею силою».

 

Итак, в развитии своих добрых привычек и добродетелей нельзя рассчитывать на внезапность перемены, но лишь на достижение результатов после постоянных усилий при постепенности в отношении трудности поставленных перед собою задач. Характерным примером в этом отношении будет тот метод, каким прп. Дорофей приучал своего ученика Досифея к воздержанию в пище (приводится ниже в части 4).

 

Следует сказать, что закон привычки имеет силу и приложение преимущественно к человеку в период очищения его сердца. Созревший духовно человек обладает настолько сильной волей, что легко совершает все — включительно до великих подвигов, вне зависимости от наличия привычек. Ап. Павел говорит: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4, 13).

Однако на всех ступенях духовной жизни наличие добрых привычек сильно облегчает жизнь в добродетели.

 

Цепь добрых привычек — это ограда нашего духа, стены крепости, которые должны быть целыми и нерушимыми во всех местах.

 

Прорыв в одном месте, одна брешь в стене уже предадут город неприятелю. Так и одна дурная привычка (праздности, осуждения, невоздержания, небрежности и т. д.) лишает христианина духовной устроенности — сопребывания в нем Духа Святого Божия.

 

Какие из добрых привычек прежде всего надо развить в себе христианину?

Ответ на этот вопрос будет даваться в ряде глав. Однако наиболее важные привычки следует подчеркнуть особо.

Так, в отношении молитвы нам следует:

1) Привыкнуть выполнять молитву тщательно, неторопливо, с наивысшим вниманием, что будет способствовать пробуждению в сердце тех чувств, которые соответствуют словам молитвы.

2) Приучить себя к по возможности частой — в течение всего дня — молитве.

3) Молитву, в особенности утреннюю, почитать особо важным делом дня.

 

В отношении к ближним следует приучить себя:

1) К тщательному сбережению своего мирного состояния духа, имея отвращение к спорам, раздражению, ссорам, упрекам, укорам и т. п.

2) К предпочтению, когда это возможно, воли ближнего, а не своей (в житейских делах).

3) По возможности к исполнению всех просьб ближних, не противоречащих совести или интересам других, ставя себе целью «успокоение» духа ближних.

4) Единодушных посетителей принимать, как посланных от Бога, оказывая им гостеприимство, радушие и всякую помощь.

 

В отношении слова надо приучить себя:

1) К скудости слов, не говоря ничего лишнего и ненужного («праздного»).

2) Иметь отвращение ко лжи и осуждению других.

3) В основе всех слов иметь любовь к ближним и поддержание в них бодрости духа.

4) К частому произношению слов: «прости», «благодарю », « пожалуйста ».

 

Во всех делах надо приучить себя:

1) К проверке себя перед всяким делом — можно ли получить на него благословение Господа, поручается ли оно мне сейчас? И не есть ли это дело — та излишняя «заботливость» житейская, избегать которой велел Господь? (Лк. 21, 34.)

2) К неторопливому, тщательному и своевременному выполнению своих дел.

3) Не быть в праздности.

4) Приучить себя к возможно более раннему подъему с постели, сразу вставая с нее.

 

В отношении пищи надо приучить себя:

1) Принимать пищу только в определенное время.

2) Есть и пить мерою, не дозволяя себе пресыщения.

3) Принимать пищу с молитвою и с благоговением, как Божий дар.

В области мыслей надо приучить себя не дозволять себе мыслей маловерия, неприязни, осуждения и боязливости.

 

 

[Татиана. 1 985]

Архимандрит Рафаил (Карелин)

 

Кто помнит о смерти, тот не может грешить

 

Три вещи неизвестны человеку: когда он умрет, где он умрет и какая участь ожидает его за гробом. Поэтому человек должен всегда ожидать смерти и постоянно помнить, что день сегодняшний может оказаться днем последним. Поэтому именно сегодняшний день – день спасения. Господь обещал принять грешника, если тот покается от всего сердца, но Он не обещал какого-то точно определенного времени для покаяния, ибо ведал лукавство человеческой души.

Зная день и час своей смерти, человек будет говорить в сердце своем: «Это еще далеко, успею взять от этой жизни все, что она может дать, а затем, перед смертью, начну покаяние». Но покаяние – это желание быть с Богом, это начало борьбы с прежним хозяином, демоном, которому человек служил всей своей греховной жизнью, это возможность стяжания благодати. Лукавое сердце, которое хочет обмануть Бога, окажется не способным к покаянию: перед смертью оно окаменеет, и человек впадет или в холодное безразличие, или в отчаяние [1]. Поэтому Господь премудро сокрыл время смерти: ее не видно, как путника в тумане; она входит в дом без стука; она, как нежданный гость, не предупреждает о своем приходе; она уводит человека за собой, как страж уводит узника на суд,– в том, в чем застанет его.

Человек всегда грешит, поэтому чувство покаяния должно быть для христианина постоянным чувством; враги же смертной памяти суть многопопечительность, многословие и шутки.

 

Многопопечительность – это напрасное расточение времени. Человек забывает о самом главном – о себе самом. Ему постоянно не хватает времени, чтобы наконец задуматься: кто он, зачем он на земле? Он похож на брошенный на зеленое поле бильярдного стола шар, который от невидимых ударов катится, как бы мечется из стороны в сторону. Человеку даже некогда подумать, зачем и кому все это нужно: эта спешка, этот вечный бег! Такой человек не оставил Богу в своей жизни места, он забыл о смерти, он не видит своих грехов. Метафизические вопросы интересуют его меньше, чем наличие жизни в далеких галактиках. Ему кажется, что подобными вопросами могут заниматься только бездельники или мечтатели, а у него для таких пустяков времени нет. В этой постоянной суете, в этом водовороте дел он словно прячется от Бога. Смерть настигает его неожиданно. Он похож на бегуна, который внезапно падает, споткнувшись о камень. Умирая, он думает о том, что не окончил своих дел. Вечная жизнь и духовный мир для такого человека – неприятная, страшная неожиданность.

Второй враг памяти о смерти – многословие, одно из проявлений скрытой гордыни. Господь говорит в Священном Писании: на кого воззрю? Только на кроткого и молчаливого [2]. Истинно так: смирение и кротость, столь любезные Богу, сопряжены с молчанием. Многословие – страсть, подобная пьянству, она порабощает человека, так что он становится как бы придатком собственного языка. Если человек, превративший себя в рабочего муравья, отнял у себя время, данное ему для приготовления к вечности, растратил его на внешнее и стал духовным банкротом, то болтун – вор не только своего, но и чужого времени.

Болтун в глубине души считает, что он уже все знает и ему остается только одно: учить других. А ведь на деле многие говорят лишь потому, что не научились молчать. Святые отцы утверждали, что человек, сделавший из великого дара – слова – развлечение для себя, похож на блудника. Поэтому многословный человек отвратителен для людей, чужд Богу.

Многословие – это бессмысленное расточение душевных сил. Молитва человека многословного делается немощной, рассеянной, сухой, подобно чахлому растению. Много говорящий теряет способность глубоко мыслить, не может остановить, сконцентрировать свою мысль на требующем внимания вопросе. Он становится похож на обжору, глотающего пищу, не разжевывая ее, уподобляется колокольчику, который звенит, потому что пуст внутри. Или – обтянутому ослиной кожей барабану, который своим грохотом заглушает все. Истинно: «Слова расточают, молчание собирает» [3]. Конец многословия – опустошение души и потеря благодати. Всевидящий Бог как бы «не видит» человека-пустослова, потому что и тот неспособен в сердце своем видеть Бога, неспособен к богообщению, требующему сосредоточения мысли. Рыбак выуживает рыбу из воды, когда она заглатывает крючок своим ртом, а здесь диавол держит болтуна, как свою добычу, за язык.

Смерть – это тайна, а соприкоснуться с тайной можно только в безмолвии. Болтун может жить у самого кладбища, видеть, как каждый день мимо его окон несут гробы, и в то же время не помнить о том, что когда-нибудь придется умирать и ему. Память смертная требует того, что болтун потерял,– способности созерцать, как бы запечатлевать письмена на собственном сердце. Память о смерти, как и все, необходимое для спасения, это благодатный дар [4], а болтун, за шумом произносимых им слов, не может услышать в своей душе тихий голос благодати.

Смерть приходит к словоблуднику так же неожиданно, как и к многопопечительному: ведь, перебирая и обсуждая чужие дела, он совсем забыл, что она существует. Но если человек, погруженный в суетные заботы, уходит из этого мира пустым, то болтун вовсе не пуст: у него за плечами целый мешок чужих грехов, ставших его грехами. По привычке он пробует заговорить с самой смертью, но не получает ответа.

Не меньше, чем многословие, противна памяти смертной и привычка постоянно шутить. Царь Соломон сравнивал смех с треском горящего хвороста, который дает дым, но не тепло [5]. Шутки и насмешки – то же пустословие, только пропитанное ядом, который, подобно змее, копит человек в своем сердце. Человек – образ Божий. Насмешка – желание представить его в безобразном виде, то есть лишить образа Божия, показать уродливым, как Квазимодо.

Шутка делает человека циничным и наглым. Это порождение гордыни: насмешник стремится унизить ближнего, чтобы показать свое мнимое превосходство. Мы испытываем удовольствие, когда слышим шутки, именно потому, что они дают разрядку потенциалу накопившегося в нас зла. Мы склонны выдавать шутку за благодушие, но ни один шутник не любит, чтобы смеялись над ним.

Синоним слова «диавол» – «шут». И действительно: диавол забавляется, играя с человечеством, он смеется над гибелью людей. Поэтому человек, который привык шутить, подражает демону. Как фантаст создает некую иллюзорную «реальность», так шутник строит музей уродств, в который приглашает посетителей. Его душа находится в мире зазеркалья, только у каждого зеркала – кривая поверхность. Помню, как однажды, когда я был еще ребенком, родители повели меня на какой-то аттракцион. На площади стояла большая палатка в виде шатра, внутри были размещены огромные зеркала с выпуклой и изогнутой поверхностью. Я видел в них себя то похожим на лилипута с огромным животом, то вытянутым вверх, точно меня растянули, как резину, так что голова касается потолка, то разрезанным на части, то перевернутым вверх ногами. Я не понимал, почему смеются вокруг люди,– мне эти зеркала внушали страх, как будто они похитят меня и сделают другим, как будто я исчезну в глубине зеркал, а оттуда выпрыгнут уроды, похожие на меня. Я стал прижиматься к матери.

– Тебе скучно? – спросила она.

– Да,– ответил я.

Как видно, этот балаган не понравился и ей самой, и она быстро вывела меня из палатки. Я обрадовался, что остался таким же, каким был…

Основа религии – благоговение. Шутки и смех уничтожают благоговение и делают душу мертвой и бесплодной, подобно тому как знойный ветер песков превращает цветущие сады в пустыню. Насмешник также не может размышлять о смерти, не может думать о метафизических вопросах: привычка шутить представит их в нелепом, уродливом виде. Говорят, что профессиональные шуты отмечают смерть своего собрата публичной клоунадой. Так, когда хоронили королевских шутов, то сама похоронная процессия превращалась в карнавал.

Господь сказал: Горе смеющимся, потому что они будут рыдать [6]. Смех заставляет человека забывать о существовании демонического мира, о том, в какой опасности находится его душа. Смех и шутки рождают дерзость. Сколько соблазнов и грехов начинается со смеха! Если пустослов быстро забывает о смерти, то острослов готов передразнивать смерть. Здесь – какая-то жуткая мистерия смеха, человек смеется над черепом, а череп смеется над ним.

О преподобном Исихии [7] повествуется, что вначале он жил нерадиво и нисколько не заботился о своей душе. Тяжело заболев, Исихий умер, но затем Промыслом Божиим вновь был возвращен к этой жизни. Он увидел воочию лицо смерти, увидел рай и ад. После этого он затворился в своей келии и плакал день и ночь. Никто не слышал от него пустого слова, никто не видел улыбки на его лице. Умирая, он сказал братии: «Простите, кто помнит о смерти, тот уже не может грешить». Первая смерть была для него неожиданной и ужасной, она застала его врасплох, как страж застигает вора на месте преступления. Смерть вторая исполнила его сердце радостью.

Кто не помнит о смерти, к тому смерть приходит как враг и ведет его в плен, точно закованного в цепи. Кто помнит о ней, к тому она приходит как друг и ведет его как освободитель от трудов и страданий в страну вечного покоя.

Царь Соломон сказал: «Спеши в дом плача больше, чем в дом смеха» [8], а нередко человек делает «дом смеха» из собственного сердца, «дом», где нелепо и бесцельно проходит вся его жизнь. В постоянных заботах о мирских делах, многословии и смехе он хочет укрыться от какого бы то ни было напоминания о смерти: так согрешивший Адам, забыв о всеведении Бога, тщетно и жалко прятался от Него среди деревьев.

Мы переживаем время, пропитанное фаустовским духом. Человек предлагает душу диаволу, желая увековечить земное бытие. Диавол – лжец, поэтому он охотно обещает то, что для него невозможно. Фауст выставляет для договора с сатаной, который подписывает собственной кровью, два условия. Первое – сатана должен дать ему наслаждение, которое наполнило бы его душу радостью, как наполняют кубок вином, до краев, когда он сказал бы: «Мне больше ничего не надо». Второе – сатана должен остановить мгновенье, сделать его продолжающимся бесконечно; время должно остановиться, как поток реки, внезапно превратившейся в лед.

Легенды о Фаусте собрал Гёте [X] – оккультист высоких инициаций – и написал на основании их свою драму, которая является по сути своей розенкрейцерской мистерией. Здесь мы можем видеть сатанинскую стратегию: уничтожить память о смерти, употребив страсть. Страсть – это крючок, на который попадается человеческая душа. Страсть – это козырная карта в руках диавола, когда он начинает свою игру с человеком. Диавол обещает ему, как Фаусту, дать наслаждение, когда человек воскликнул бы: «Мгновенье, остановись!», и продлить это мгновенье, подобно тому как раскручивается нить шелкового кокона, только бесконечно. Всякая страсть противостоит памяти о смерти. Всякая страсть выбрасывает ее вон за пределы сознания. Память о смерти кажется человеку, ищущему счастья в наслаждениях, черной маской на свадьбе.

Для христианина же память о смерти, соединенная с молитвой,– это меч, направленный против демона. Пока человек помнит о предстоящем исходе, пока мистическое переживание смерти заставляет трепетать его сердце, он не может грешить, как не может, будучи в своем уме, спать у змеиной норы или веселиться в доме, охваченном пламенем.

Исполнение страсти – это ложная жизнь, это иллюзия того, что наслаждение может принести человеку счастье. И другая иллюзия – что наслаждение может продолжаться бесконечно (сердце должно поверить в такие нелепости, чтобы отдать себя страсти!). Вся человеческая жизнь – непрестанное крушение иллюзий – этих и иных, им подобных. Крушение иллюзий – урок, который человек постоянно получает и удивительно быстро забывает.

Диавол не может остановить время. Он сам ожидает Страшного Суда и вечных мучений. Но он может сделать нечто иное: отнять у человека память о смерти и внушить ему уверенность в незыблемости земного бытия.

Есть странная секта, у членов которой желание жить на земле вечно превратилось в навязчивую манию. Учение этой секты утверждает: люди умирают потому, что они поверили в свою смерть. И, следовательно, чтобы не умереть, достаточно поверить, что ты… не умрешь. Когда же кто-то из членов этой секты все-таки умирает, то это вовсе не отрезвляет остальных. Они говорят: «Их смерть произошла из-за маловерия, они поколебались в вере в то, что смерти нет, они допустили в своем сердце, что умрут, и были наказаны смертью за сомнение. Но это их дело, а мы верим, что не умрем, и будем жить вечно».

Эта секта возникла в XIX веке там, где она должна была возникнуть – в Америке, и существует до сих пор. Члены ее медитируют на тему того, что они никогда не умрут, что смерти нет, а затем, неожиданно для себя, умирают и отправляются в крематорий или на кладбище.

Будем честны, всмотримся по-настоящему в свое сердце: не теплится ли там что-то похожее на надежду этих несчастных сектантов? Не утешаем ли мы себя мыслью, что смерть, закрыв глаза, пройдет мимо нас, что мы одни окажемся скрытыми от ее всевидящих очей? Ум говорит: «Я умру, Промысл Божий еще до сотворения мира уготовал мне могилу, где тело мое пребудет до Страшного Суда». Душа возражает: «Нет, я не умру, это слишком ужасно, чтобы могло быть правдой». Что делать нам в этом споре ума с душой? Просить, чтобы Господь даровал нам, как сказано в молитве святителя Иоанна Златоуста, «память смертную и умиление» [9], которое рождается от этой памяти в человеческом сердце. Пусть наше сердце будет твердым, как камень, а слова молитвы мягкими, как вода, но струи воды, падая с высоты на камень, постепенно истончают его.

Есть картина: преподобный Макарий Великий размышляет о смерти. Египетская пустыня. Вдали видны пирамиды – эти надгробия над могилами древних фараонов. Около пещерных келий сидит на камне преподобный Макарий. Перед ним – человеческий скелет и брошенные лопата и кирка. Возможно, он хочет предать погребению земле монаха, жившего здесь до него. Преподобный погружен в размышление о скоротечности этой жизни. За его спиной стоит смерть. В одной руке она держит косу, в другой – песочные часы. Часы означают время, данное человеку. Коса – неизбежный конец. Справа от Макария стоит Ангел со свитком в руке. На свитке – надпись: «Макарий, спеши делать добро».

Иногда на этой картине изображаются солнечный день, песчаное пространство пустыни, груды камней, опаленных солнцем, почерневших и растрескавшихся, как после пожара. Тогда вся пустыня кажется образом смерти. Иногда же изображается ночь. Свет луны падает на кости и череп, как бы выхватывая их из мрака. Темнеющие где-то на краю горизонта пирамиды едва различимы. Здесь, у келии преподобного Макария,– точно битва темных и светлых сил. Макарий смотрит на останки почившего, чтобы мир не прокрался в какой-нибудь уголок его души, чтобы не привлек к себе ни одну из его мыслей, оторвав ее от молитвы, хотя бы это был помысл, тонкий, как волос, который трудно увидеть, который мы во мраке своей души не различили бы никогда. Кажется, что мир, словно птицелов, расставил свои сети, но преподобный, простерши два крыла – молитвы и памяти смертной, поднялся выше их и парит, подобно орлу, в необъятном просторе небес.

 

[Гость Светлана]

Вполне могу ошибаться.Происходит от того наверное,что христианин не знает о своей цели в жизни и не стремится к ней.Участие в церковной жизни,Святых таинствах.

 

А если знает и стремится?

[Татиана. 1 985]

Светлана,такие духовные состояния рекомендуют обсуждать со священниками.Каждому совет дается индивидуально.

[Гость Светлана]

Светлана,такие духовные состояния рекомендуют обсуждать со священниками.Каждому совет дается индивидуально.

 

Меня даже больше вторая часть моего вопроса интересует, про "уход в кокон". Вот, ведь можно пожалеть, допустим, людей, голододающих в Африке. Но вот пожертвовать что-нибудь свое для них будет "слабо" (хотя конкретно сейчас не имею такой возможности). А это ведь уже равнодушие. Равнодушие к чужим проблемам. Или понимаешь, что людям помочь невозможно без их на то желания (это по поводу духовной жизни). А в какой-то момент ловишь себя на том, что их уже и не очень жалко, "сами виноваты". И, чтобы не сталкиваться с этими душевными преживаниями, озабочиваешься собой.

[Татиана. 1 985]

Светлана,а разве с вами нет рядом человека который нуждается в помощи и во внимании,в добром слове.

[Гость Светлана]

Светлана,а разве с вами нет рядом человека который нуждается в помощи и во внимании,в добром слове.

 

Здесь и над собой потрудиться хорошо.Научиться терпению,любви.

 

Да есть, конечно, делаю, что могу. Если я Вас правильно поняла, то понуждать себя к доброму делу и любви надо там, где возможно. Но вот равнодушие ко всем остальным все же имеет место быть. На поверку окажется, что тебе до них нет дела особо. Отречешься от них легко (а, следовательно, и от Христа {наверное}).

[Татиана. 1 985]

Да есть, конечно, делаю, что могу. Если я Вас правильно поняла, то понуждать себя к доброму делу и любви надо там, где возможно. Но вот равнодушие ко всем остальным все же имеет место быть. На поверку окажется, что тебе до них нет дела особо. Отречешься от них легко (а, следовательно, и от Христа {наверное}).

Вот что сказал один священник:

«Глаза боятся, а руки делают». Часто мы ленимся потому, что не решаемся приступить к запущенным трудам. Бог не требует от нас многого. Начни с малого – и Он восполнит твои силы и чудесным образом поможет тебе, видя твой малый кропотливый ежедневный труд.

Один из самых благодатных трудов заключается в выстраивании правильных взаимоотношений с ближними. Ленивым я называю того человека, который не хочет трудиться над собой, принося окружающих в жертву собственному нестроению. Самый короткий путь к Богу – это малый труд любви в отношении окружающих тебя. Удивляюсь мудрости всем известной песенки: «С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки». Действительно, для того чтобы вкусить сладость любви к ближнему, для того чтобы приобщиться к этой «сладостной боли», как называет старец Паисий высоту деятельного милосердия и глубину участия в жизни другого человека, нужен малый труд любви. Преодолеть равнодушие к собеседнику, вытеснить из души тайную неприязнь к каким-то отрицательным качествам ближнего, проявить минимум заинтересованности в том, чтобы не перебить обращенный к тебе монолог. Следующей ступенью является готовность посочувствовать, воздохнуть, улыбнуться чужой радости и поскорбеть чужой печали. Бог, видя такие малые труды, совершаемые, впрочем, с постоянством (ведь постоянство – главное условие духовного преуспеяния), расширит пределы человеческого сердца, откроет в нем неведомые человеку ресурсы и резервы. И когда мы поймем, что наше сердце способно вместить всех, и от того ему не становится теснее, когда мы поймем, что в награду за восприятие человеческой боли Сам Бог благодатью опочивает в простом и ничего не значащим человеке, умащая его душу чистотой, мудростью, смирением, кротостью, миром, радостью и любовью, – тогда душа, возгоревшись к трудам служения ближним, не найдет сытости во всегдашнем подвиге милосердия, ставшем внутренней потребностью нашего духа.

[Ерёмин Андрей 4 738]

Это и есть то, что объяснял батюшка Серафим Саровский Мотовилову - необходимость постоянного стяжания Святого Духа. Это главная задача всей жизни христианина. Только стяжающие Дух Святой люди удостаиваются его благодати и обретают Божественную суть - любовь, которая в свою очередь даёт человеку счастье соучаствовать, сопереживать, сорадоваться и сострадать с другими людьми. Не любящий других человек любит самого себя и отстраняется от всех, закрывается, как Вы говорите "уходит в кокон", от других, которые ему мешают заниматься и наслаждаться собою любимым. Он не хочет не волновать, а именно в его случае - раздражать свою душу чужими печалями и радостями. Что ему до них? Они же (другие люди, близкие) ему ни кто. Вот он и живёт так как ему удобно и хочется, по знаменитому тосту эгоистов и безбожников - "Плюй на всё и береги здоровье."

 

"Технически" же такое закукливание в собственной кокон эгоизма происходит просто и легко объяснимо с православных понятий строения мира. Если человек занимается стяжанием Святого Духа, то есть постоянно ищет Бога, зовёт Его в молитвах, внемлет его заповедям и заветам, жертвует себя другим ради Господа, то он даря любовь, сам же любовью Бога и насыщается. Он творит синергию - соработничество с Богом, своей любовью приумножает и насыщает Божественные кладовые любви и сам же и питается от них. Этот человек с Богом, он добровольно соединился с Ним и совершенно естественно, что он находится под защитой и попечением Бога. Бог его хранит и оберегает от козней дьявола. И ангел-хранитель этого человека во всеоружии, ведь этот человек постоянно помнит о своём ангеле и молит его о заступничестве. В общем этот человек покрыт и защищён Силами Небесными. Ну а тот кто не стяжает Духа Святого, не ищет помощи людям и не дарит им любовь, а жалеет в небольшой ущерб себе большое благо нуждающемуся принести, тот ведь не с Богом. Тот добровольно отказывается от Бога, закрывает свою дверь ему. И тогда Господь не может его покрыть благодатью Духа Святого, не может дать ему ни способностей сопереживания и сорадования. Человек отворачивается от дел благих, а значит отворачивается от Бога. Но "свято место пусто не бывает" - у нас нет нравственной зоны абсолютного нуля - если ты не с Богом, значит ты с врагом и соперником его. Человек не ищущий забот о близком и не стяжающий праведной жизни по Заповедям, тут же начинает увязываться в сети сатаны. Лукавый постоянно поджидает - как только мы чуть отойдём от Бога, зазеваемся в себе любимых, так он тут же за эту ниточку и начинает постепенно, незаметно и лукаво нас охмурять нашими сладостями, прелестями, самолюбием, заботами о самих себе. Вот и получается теперь у человека синергия с сатаной - творение помощи сатане в запутывании самого себя в кокон эгоизма. Проще говоря - что желаем, то и получаем; к чему стремимся - то и имеем.

 

Вот откуда и почему к нам приходят такие диаметрально противоположные состояния любви и эгоизма. Человек должен знать и понимать, что один, без помощи Божьей он ни чего не может, но ему нужно самому сделать добровольный выбор - с Богом или нет. Совершить первый шаг к свету или к тьме. И даже если человек уже "в коконе", но понял, осознал, что это не хорошо, то ему выбраться то не очень сложно - захотеть и сделать первый маленький шажок, а дальше уповать на Бога и молить о Его защите и направлении. Просто возьмите 50 рублей, купите 200 грамм хороших конфет и положите их в карман, и когда будете на своём пути встречать ребёнка, старика, кондуктора троллейбуса, продавца в магазине... с улыбкой, без слов давайте им по одной конфетке. Я уверяю Вас, что Вы быстро и непременно ощутите на себе начало проявления Божественной благодати - зародыш счастья и умиротворения в своей душе. Вот это и есть начало Божественной синергии. Тогда то сатана и отвалит от Вас со своими соблазнами самолюбия, как ошпаренный - в этот момент Вы переходите под покров и защиту Бога.

[Ерёмин Андрей 4 738]

Как интересно - мы с Татианой написали одновременно практически одно и тоже - суть одна, просто в разных интерпретациях.

[Гость Светлана]

Татиана и Андрей, спасибо Вам большое!

[Нафаня 369]

Лукавый постоянно поджидает - как только мы чуть отойдём от Бога, зазеваемся в себе любимых, так он тут же за эту ниточку и начинает постепенно, незаметно и лукаво нас охмурять нашими сладостями, прелестями, самолюбием, заботами о самих себе.

 

Это про меня. Я последнее время этим страдаю. Зазевалась...

Тоже равнодушие ужасное ко всем и ко всему, даже к себе, со зла думала даже "во все тяжкие" удариться, и при таких мыслях в башку адреналин вдаривал.

Только когда вчера тему "помолимся за погибших в ВОВ" почитала - растормошилась немного.

[О_К (fakel) 1 360]

Если это помнить, то не привыкнешь ко греху.

[....... 327]

Светлана (02 Май 2012 - 14:33) писал:

 

Как это преодолеть?

 

Покаянием и молитвой... Других путей пока не существует

 

"Именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертное выпьют, не повредит им".(Мк. 16, 17)

[Ерёмин Андрей 4 738]

Ольга, всё правильно. Но следует добавить, что Господь здесь под уверовавшими подразумевает уверовавших истинно - людей, достигших определённых высот в вере и праведности в жизни, а то частенько бывает, что мы, заходящие в храм на литургию по воскресениям, пытаемся брать змей и пить смертное...

[....... 327]

Ни-ни! Пить ничего не надо! Это я для примера... Только каяться и молиться

[Valery 991]

Хочу лишь добавить одно из сравнений. Когда идешь по грязной улице, с грудами мусора, то бросить в эту кучу мусора, автобусный билетик можно легко. И наоборот, в чистом месте этого себе не позволишь.

[Valery 991]

P.S. Тоже самое происходит и с душой: если долго не исповедоваться, то грех накапливается, как кучи мусора, в которые добавить еще одну мусоринку ничего не стоит. И, наоборот, после исповеди, каждая, козавшаяся ранее мусоринка греха, приобретает гигантские размеры.

[Гость Елена]

в тяжелую минуту,зашла на сайт провославия.И из -за трусости,прочитала молитву от нечистых сил. Потом осазнала ошибку,Как поступить,что-бы исправить содеяное?Как и когда можно прикасаться к святым мощам(как подготовить себя?)

[р.б.Елена 803]

Доброго дня теска.

Скажите, а Вы молитву для чего читали, на православный сайт боялись заходить?

А на счет мощей, мне кажется, что как душа потянет, то и прикасайтесь. Главное не подготовка и время прикосновения, главное- вера.

[Слава 19]

Почему человек может привыкнуть к греху, и грех, который раньше глубоко переживался и просто корежил душу, потом уже не воспринимается так остро, и повторять его раз за разом все легче?

 

ко греху, чужому, по-крайней мере, человек привыкает, если никак не реагирует на него, заметил, понял, что грех, но никакой реакции внутренней не произошло, тогда грех становится нормой

 

то есть, требуется какая-то внутренняя реакция на все, что считаешь грехом, чтобы душа не привыкала к нему, например, за каждого согрешившего на ваших глазах просить Бога о его прощении

 

я не знаю как вам удобнее дейсвтвовать в таких случаях, но привычка вызывается именно отсутствием желания что-то сделать с этим грехом или грешником, в момент, когда вы его наблюдаете, увидели, посмотрели, махнули рукой - все, привыкли

 

желание помочь - лучшая реакция, на мой взгляд, но помогать не самому, а просить Бога о помощи этому человеку встать на путь истинный