Просто люди...

[ОльгаО 2 274]

Сельские праведники

 

Ну, а главное наше достояние, конечно же, люди. Ясно, что они разные бывают: кто-то верующий, кто-то неверующий. Однажды меня за эти слова отец Павел (Груздев) здорово отругал: «Ты никогда не дели людей на эти ранги, потому что это Бог будет делить, а ты ко всем одинаково относись, верующий он или неверующий. Какое ты имеешь право, а? Черствый или белый… Это же не продукт. Это – человек. Ты его люби, какой он есть!»

 

 

Серега «Чекист»

 

Вот недавно отпевали мы Сергея. Простой парень, работал на автосервисе в Брейтово. Машина сломается – едешь к Сереге «Чекисту» на автосервис. «Чекист» – это прозвище такое, настоящая его фамилия была Румянцев, да только никто об этом и не знал, все его «Чекистом» называли.

 

– Серега, выручи!

 

– Да не вопрос.

 

…

 

– Серега, выручи!

 

– Да не вопрос.

 

 

Подъезжаешь, на ямку загоняешь машину. Он вылезает такой грязненький:

 

 

– Все! Иди гуляй.

 

Через час придешь:

 

– Серега, ну что?

 

– Да все нормально, сделал.

 

– А что было-то?

 

– Какая тебе разница? Сейчас работает!

 

– Сколько?

 

– 150 рублей.

 

– Я серьезно.

 

– И я серьезно.

 

– Ну, перестань, ну не 150 же рублей!

 

– Батюшка, бери машину и уезжай отсюда, не мешай!

 

 

Коротко и понятно. Я думал, он только ко мне так, а он ко всем! Прошло время, и стал он на весь район известен, настолько порядочно Серега относился к своему делу. Люди и не знали, что автосервис – не его и фамилия у него другая:

 

 

– Ты где был?

 

– Да у «Чекиста» ремонтировался.

 

– А ты-то что делал у «Чекиста»?

 

– Да просто делать нечего было, зашел к Сереге поговорить.

 

Оказывается, Серега умел выслушать и понять. Вот и машина давно не ломаная, а все равно: «Давай к Сереге!» Приезжаешь, он чего-нибудь крутит у заднего моста «Жигулей»:

 

– Чего пришел?

 

– Серег, да чайку попить

 

– Иди, ставь, сейчас вылезу.

 

Мелочь – а приятно.

 

И вот умер Серега «Чекист» неделю назад, утром. Сердце. Простой районный автослесарь. Знаете, что было? Чужие люди спрашивают: «А что это, какой-то новый русский умер что ли? Или глава района?»

 

Сколько ни есть водителей – все приехали! Это ж тысячи людей на кладбище. И тогда я понял: на земле нужен Че-ло-век, не слесарь, не губернатор, не генерал, не священник, а просто Человек. А где на человека учат? Не на зоотехника, не на техника хорошего или профессора. Нам везде нужен Человек. Вот такой, как Серега. Чтоб жил честно, стремился делать добро людям. А все эти вшивые вопросики, как «обуть» соседа, все равно боком выйдут. А ты выручи, помоги – всегда это будет здорово.

 

И не только Серега такой. Сколько к нам мологжан приезжает помолиться! Эти старички и старушки много горя хлебнули, но они – неподдельные люди, настоящие.

 

Миша Сказкин

 

Вот у нас Миша Сказкин живет: войну прошел, в пехоте прослужил, а всю жизнь один, никогда семьи не было. У него 9 соток земли, а так как ему уже под 90 и у него нет сил землю обрабатывать, он ее загородил и оставил: там все крапивой и заросло. Пришла бумажка: «Заплатите налог за землю». Он подсчитал, вздохнул, у него слезы потекли:

 

– Я заплачу, да только приду и покажу кое-что!

 

И пошел в земельно-кадастровую палату, разорвал рубаху – у него вся грудь прострелена: «Вы чего просите? Ты, баба, кому написала эту бумажку? Я шесть раз ранен, за русскую землю шел в бой в открытую, нисколько не сомневался, что за русскую землю иду воевать, а ты с меня хочешь денег взять. Я заплачу, только не горько ли тебе будет?»

 

И насколько же горько было его слушать. Вот так шаблонно мы относимся к таким антикварным людям.

 

А еще у Миши Сказкина самая лучшая и единственная в своем роде стиральная машина. Он живет возле реки Редьмы[8]. Редьма – река узенькая, но очень быстрая. Он взял лом и заколотил посередке реки. Привяжет фуфайку за веревку к лому, она вот так поболтается, а через неделю – белая и отличная. Так он все белье и стирает. И оно у него белое и без порошка.

 

 

***

 

Вот такие у нас люди. И их, слава Богу, очень много. Любят Бога, любят труд, не унывают и живут свято. Есть, конечно, и заезжие, те, что хвастаются жирными кошельками. Но кошелек можно потерять. Может быть понос, может быть паралич. И все. Денег-то и не будет.

 

Не на деньги надо надеяться и даже не на автостраховку с ремнем безопасности.

 

Надеяться надо на Бога. И все будет!

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/35760.htm

[ОльгаО 2 274]

 

Вот такие у нас люди. И их, слава Богу, очень много. Любят Бога, любят труд, не унывают и живут свято.

 

Надеяться надо на Бога. И все будет!

http://www.pravoslav...urnal/35760.htm

Почему-то убрали мое второе сообщение из этой темы. Я писала, что можно просто писать о людях, которые рядом с вами - соседях, бабушках-дедушках, батюшках и т.д. О наших замечательных людях. А то когда новости посмотришь, настроение уж очень падает.

[ОльгаО 2 274]

Скоро Пасха

Рассказ

 

Елена Гаазе

 

 

 

 

 

За окном медленно проплывали поля, бедные лесочки, деревеньки. Под стук колес хорошо дремалось. Апрельское солнце приятно согревало лицо девушки, уютно устроившейся на верхней полке, и хорошо ей было думать, что вот – скоро Пасха, а там и лето со всеми его чудесами…

 

 

Пассажиры на нижних полках еще и познакомиться не успели, а речь уже, как водится, шла о судьбе России. Бледные и слегка взвинченные от весеннего авитаминоза, они видели всё соответственно – мрачно и безнадежно. Говорили о потере нравственных ориентиров, которые передавались когда-то от бабушек внукам.

 

 

– Да чего там! Включите телевизор, и все понятно, – махнула рукой учительница истории, сидевшая слева у окна, и сердито отвернулась от собеседников.

 

В купе стало как-то особенно тягостно, даже зубы заломило. Все уставились в окно, а там как нарочно – оголившийся из-под снега прошлогодний мусор да неухоженные убогие деревни… Так в тишине прошло несколько минут.

 

Вдруг с верхней полки раздался чистый и сильный девичий голос:

 

– И все-таки я с вами не согласна! Не согласна, и всё!

 

Девушка, которая с самого начала пути вела себя совершенно незаметно, села на своей полке, и теперь все удивленно разглядывали её. Она аккуратно спрыгнула вниз, достала из-под своей подушки ажурный вязаный платочек и, уютно укутавшись в него, удобно уселась рядом с учительницей истории.

 

И всё как-то сразу изменилось в крохотном пространстве купе. Неуловимо. Как будто перспектива унылого путешествия с неприятными людьми вдруг обернулась обещанием интересного и тёплого разговора с давним другом. Девушка, слегка смущаясь, обвела взглядом своих соседей и радостно представилась:

 

– Ася. Давайте познакомимся!

 

Игорь Викторович с симпатией смотрел на попутчицу – она ему сразу понравилась. Учительница поглядывала ревниво и неприязненно. Девушка была свежа и хороша, но дело было не в этом. Главное – в ней было нечто, что возвышало её над всеми красавицами и мудрецами, если в них этого не было. Что это такое, учительница не могла понять, и потому была раздражена.

 

Четвёртой попутчицей была скромная полноватая женщина с виноватой улыбкой на лице. Её участие в разговоре ограничивалось этой улыбкой и согласным киванием – она будто боялась, что поинтересуются её мнением, поэтому заранее со всеми соглашалась. На Асю она уже смотрела с обожанием и как-то сразу расслабилась: перестала стыдиться своего фланелевого, черного с синими восточными «огурцами» халата и отсутствия прически.

 

– Я, знаете, слушала ваш разговор, – продолжала Ася, – всё вы правильно говорите, и для уныния вот такого, конечно, имеются причины. Но вот ведь у всех вас, наверное, есть дети. И вы хотите их вырастить, или там внуков уже поднимаете, – девушка взглянула на Игоря Викторовича, – И никогда руки в этом деле у вас не опустятся. И если бывают особенно тяжёлые моменты, отчаяние даже, вы это всё переживаете, а потом всё сначала. А почему? Да потому, что вы их любите и надеетесь, несмотря ни на что… Так и со страной, с Россией нашей…

 

Девушка помолчала и как бы не замечая, что никто не проронил ни слова, продолжала:

 

– Не знаю, веруете ли вы. А я точно знаю – не оставит нас Господь и детей наших не оставит. И деревни эти… – Ася кивнула в окно, – А что до того, будто некому традиций передать, так неправда это. То есть правда, конечно, но ведь их не только люди могут передавать.

 

Было видно, что девушка волнуется, хочет сказать что-то очень важное для себя и боится, что её не поймут. Говорила она быстро, сбивчиво – ситуация была для неё явно непривычная. Попутчики смотрели на Асю напряжённо, будто боялись пропустить хоть слово.

 

– Может вам покажется глупым, что я скажу сейчас, или мелочным, но я всё равно скажу. Ну, вот хоть мужики наши бородатые, православные, которых в каждом храме сейчас встретить можно. Я всё любуюсь, как они друг друга целованием встречают. Красиво как! Как естественно – не учились же они этому, а вспомнили! Как в храмах крестятся, молятся те, кто от родителей и бабушек своих ни слова о Боге не слышал! Как они всё там быстро понимают, запоминают – нет, вспоминают!

 

Я, между прочим, в детском доме выросла, подкидыш я. Но это не важно. Важно, что ни о каких традициях православных или хотя бы русских там речи не было. Скудно и тоскливо, грубо очень, и еще стыдно…

 

Но вот попалась мне в нашей библиотеке книга, которую никто никогда не брал читать. Вы её знаете, конечно, – это «Идиот» Достоевского. Я тогда еще совсем девочкой была, но как-то сразу поняла: князь этот, Мышкин – идеал человека. Все такими мы должны стать, тогда и счастье на земле будет. Как мне хотелось о нем всем людям рассказать. Объяснить! Никто меня слушать не стал, посмеялись только. Сказали, своих идиотов полно. А я не обиделась. Главное – князь этот со мной на всю жизнь остался, вместо отца и матери. А когда я к Богу пришла, тогда и поняла, про Кого Фёдор Михайлович свой роман написал, и для чего книгу эту мне в нужный момент Господь послал. Я ведь тогда после очередной «тёмной», которую мне девчонки устроили, всё обдумывала, как мне в реку броситься…

 

– И что же, передумали? Про идиота прочитали и передумали? – не скрывая насмешки, поинтересовалась учительница.

 

– Ага, передумала, – просто ответила Ася, не замечая иронии собеседницы и даже не взглянув на неё. – А главное, вы мне объясните, как я это в 13 лет понять-то смогла, это ведь первая толстая книжка, которую я прочитала. Значит, Бог всё устроить может. Всё.

 

– А потом со мной ещё чудо произошло. Года примерно через два, и жила я уже в интернате, где много «родительских» детей было, неблагополучных, а все-таки у них были семьи. И их на праздники по домам разбирали – родители или родственники. А я одна оставалась. Тоска, конечно, наваливалась. И вот, помню, сижу на своей кровати в спальне, плачу. Книжку маленькую листаю. Как она ко мне попала, уже не помню. На обложке написано: «Кустодиев. Жизнь и творчество». Книжка, хоть и маленькая, но издана хорошо – на глянцевой бумаге, репродукции отличные, яркие. Листаю машинально: купчихи какие-то, самовары…

 

К моей жизни – никакого отношения, я ведь и в музеях тогда еще ни разу не бывала. Нас в цирк только водили и в кино. Так вот, просматриваю книжку вскользь, думаю о другом. И вдруг – «Масленица»! Жемчужный зимний город в низине, а на переднем плане – сани с нарядными яркими людьми, как гладью на шёлке вышиты. И такая радость вдруг меня охватила! У меня и сейчас мурашки по спине. Я даже иголочки льдинок, что из-под копыт летят, на лице почувствовала. Меня как вихрем понесло туда, в город – услышала праздничный гул, звон колокольный и бубенцов каких-то. И смех такой, для меня тогда еще незнакомый, беззаботный, открытый, радостный и счастливый!

 

 

 

И все для меня вдруг знакомо стало. Я поняла, что это всё моё, родное, я даже тяжесть русой косы вокруг своей головы почувствовала, лицо своё румяное в самоваре увидела, холод ледяной воды в проруби – будто бы я белье выполаскиваю… И движение это сильными руками, размашистое – все мне знакомо…Здоровый запах простыней, которые «колом» стоят, как их с мороза заносят. И как полы на террасе в жару пахнут, когда их холодной водой вымоешь…

 

 

Да много всяких таких ощущений, которых мне в жизни негде было испытать. А запахи Пасхи! Я тогда же услышала и узнала его – сладкий, смиренный, тишина в нем и покой… И как борода христосующегося со мной приказчика махоркой пахнет! – Ася смущенно рассмеялась.

 

– Я эту радость всю до сих пор в душе несу. Ответьте мне – откуда это всё на меня обрушилось прямо-таки?!

 

Думаю, мне это Господь авансом тогда дал, чтобы не отчаялась. И каждому может дать. Нужно только попросить. Сказать: я – Твоя, Господи, не оставляй меня никогда, ничего мне больше не нужно – только о Тебе порадоваться!

 

Учительница слушала всё это, сначала снисходительно улыбаясь, а потом, даже как-то испуганно отпрянув. Игорь Викторович смотрел на Асю пристально и напряженно. А полноватая простая женщина, Татьяна, с пониманием. И когда девушка замолчала, Татьяна робко, сильно волнуясь, заговорила:

 

– Всё, что вы сейчас рассказали, и мне немного знакомо. Только я это словами, как вы, ни за что бы не сумела объяснить. Вам спасибо. Я вот когда первого ребеночка своего носила и первый толчок в животе услышала, то мне это ощущение знакомым показалось, и еще, как молоко в груди прибывает, покалывает, я это ощущение всегда-всегда знала. Да, точно, – Татьяна прислушивалась к своим воспоминаниям о первенце, смущаясь своего признания. Сомневалась, прилично ли о таком рассказывать. Но робкая улыбка счастья уже светилась на её разрумянившемся лице.

 

– Сколько же у вас детей? – поинтересовался Игорь Викторович

 

– Пятеро,– просто ответила Татьяна.

 

По купе пронесся выдох – изумления или восхищения?

 

Ася сказала:

 

– Какая же вы… Какая красивая и счастливая…

 

Татьяна, до этого казавшаяся забитой и замученной, сейчас действительно выглядела счастливой красавицей – сильной, спокойной и ладной.

 

– Куда же вы едете одна-то? – учительница из всех сил старалась вернуть ироничный снисходительный тон.

 

– В монастырь, – Татьяна назвала монастырь, – К мужу. Он там на строительстве помогает. Руки у него золотые – вот нам и предложили туда всей семьей перебраться.

 

– Вы что, в монастырь уходите, с детьми? – поперхнувшись, спросила учительница.

 

– Ну, нет, – засмеялась Татьяна, – Будем рядом в деревне жить. Вот еду дом смотреть. Детей с сестрой оставила – вместе нам дорого ехать, а сестра должна справиться, не в первый раз. А что? На нашу квартиру покупатели есть… В городе нам делать нечего. Я это давно поняла…

 

– Как же вы там детям образование давать собираетесь? – уже совсем недоброжелательно спросила учительница.

 

– Спасать их надо, – просто ответила Татьяна и отвернулась к окну.

 

В купе стало тихо. Каждый думал о своем.

 

Татьяна старалась заглушить беспокойство о детях мечтой о шестом ребенке, которого уже подозревала в себе. Пыталась представить дом, в котором они все будут жить. Как там будет ладно и уютно. Как они всей семьей будут ходить в храм – все девочки в белых платочках. Такого счастья в городе у них не было – все так далеко и неудобно. В деревне не будет этих ужасных врачей, которые каждый раз находят у неё все новые болезни, пугают смертью, уговаривают избавиться от очередного ребёночка. А сами давно уже мертвые… Там, на свежем воздухе она поправится, кровь войдет в норму, не будет этих обмороков, которые так пугают детей…

 

 

 

А Игорь Викторович вдруг вспомнил… Рыжика. Рыжик – это маленький, похожий на белку крольчонок, которого он так любил, когда ему было лет пять. Тогда, у бабушки в деревне, он взял его от крольчихи в большую корзину. Разместил под кроватью, кормил травой и наблюдал, как он прыгает по комнате. У Рыжика была поразительно умная мордочка и выразительные большие черные глаза. Игорь Викторович вдруг отчетливо ощутил нежность его пушистой шкурки на своей щеке и как он пахнет – ребеночком, валеночком, молочком. Когда он смотрел на эту, еще такую наивную, девочку Асю, то чувствовал нечто подобное, и был так благодарен этой девочке за её фантазии, в которых что-то такое было. Настоящее, что ли, очень красивое и пронзительное. И снова вспомнился Рыжик. Однажды он, тогда еще Игорёк, целый день провел на речке и ни разу не вспомнил о крольчонке, не покормил и не напоил его. Вспомнил только ночью. Вскочил, зажег свет, достал из-под кровати корзину… Кролик был мёртвый – еще теплый, но совсем мёртвый. Мальчик сразу понял, что не сможет пережить этого, не сможет пережить своей вины. Онемевшими губами он звал бабушку, и та услышала его немой зов, проснулась. Потом завернула Рыжика в свой платок и подошла к иконам. Игорь Викторович вспомнил, как он молился – первый и последний раз в жизни – громко рыдая и прижимая руки к груди. А потом прижимал ожившего кролика к себе, наслаждаясь сильными толчками его задних лап, которыми тот расцарапал тогда ему весь живот. Позднее мама объяснила, что на самом деле кролик не умирал, а просто был в обмороке, а когда бабушка согрела его – то пришел в себя, а мёртвые не оживают. Тогда ушло от мальчика ощущение чуда, с которым он уже, было, свыкся, и которое сделало его жизнь такой полной и необыкновенной. Зачем мама это сделала? Потом Игорь Викторович вспомнил сына с невесткой и внука, которого не видел уже год. Вдруг понял, почему ему так неприятна эта учительница, соседка по купе, она чем-то напоминала его жену, была из тех кто, может, как его жена, спросить сына, приведшего впервые свою девушку в дом: «Где ты это откопал?», хорошо, что хоть не при девушке спросила. А могла… Просто невеста была из той же породы, что и эта Ася, да и Татьяна. Пришлась не ко двору. Он, Игорь Викторович, крупный начальник, занятый целый день на заводе, старался не вникать в конфликт с семьей сына, хотя и скучал по ней. Теперь все будет по-другому. Слава Богу, что он из упрямства отказался ехать в спальном вагоне, а купил билет в обыкновенный, познакомился с Асей. Слава Богу.

 

 

Учительница сидела, стараясь ни о чем не думать, разглядывая кисти своих рук. Она всегда гордилась ими – узкими, с длинными породистыми пальцами, с прекрасным маникюром. Теперь они казались ей когтями хищной птицы. А внизу живота толкались все пятеро, не рожденных ею детей. Такое уже было однажды, тогда это закончилось больницей. Неужели опять? И еще она чувствовала, как её захлёстывает волна тяжелой ненависти к этим двум женщинам, соседкам по купе. Это всё из-за них, зачем они?

 

А Ася, полная любви ко всем этим почти незнакомым ей людям, смотрела на проплывающее мимо русское кладбище – такое нарядное, даже весёлое перед Пасхой. Свежевыкрашенные ограды, привязанные к ажурным крестам бумажные нежные цветы – трепещут на ветру. Хотя кладбище было довольно далеко, и всего этого увидеть было, конечно, нельзя, Ася, никогда еще не бывавшая на кладбище, точно знала всё про эти цветочки.

 

И ей казалось, что так ощутимые ею волны любви, что текут от убогих домиков деревни к ухоженным могилам и обратно – от усопших к живым – захлёстывают и её, и Татьяну, и Игоря Викторовича и даже противящуюся им учительницу истории…

 

 

Елена Гаазе

 

30 апреля 2013 года

[ОльгаО 2 274]

Пасхальные истории

 

Ольга Круглова Источник: «Благовест», Самара

 

 

Под самой крышей

 

Квартира на верхнем этаже нам сразу приглянулась: широкая, светлая, возле балкона – деревьев как в лесу, а из окон видны Жигулевские горы. Наблюдаешь, как они утопают в облаках или играют на солнце разными красками. А еще прямо в окошко можно увидеть, как за широкой Волгой туча набирает свинцовость и несется с дождем на город…

 

 

Зимой высоченный тополь часто весь усыпан снегирями. Как спелые россыпи малины, они взрывают своей яркостью серые городские краски, взрывают нашу повседневность Божьим чудом…

 

За всю свою жизнь мне столько птиц не удалось увидеть, сколько за несколько лет из окошка своей новой квартиры. То щеглы, то чижи… В первые летние дни прилетели стрижи. Каждое утро и каждый вечер они кружили и кружили возле окна, будто водили в небе хоровод радости. Одна семейка стрижей свила гнездо возле нашего балкона. Появилась под козырьком крыши такая маленькая плетеная корзиночка величиной не больше ладони. Мы с трепетом рассматривали эту птичью жизнь, она так далека от нашей городской суеты…

 

– Жалко их, мам, – сказала дочка, – при дожде-то гнездышко затопит.

 

– Может, там не промокает… – с надеждой в голосе ответила я.

 

На крыше балкона прохудилась кровля, и при каждом дожде его заливало. Маленькие дыры в швах балконного навеса рассмотреть невозможно, мы пробовали их заделывать, но в очередной дождик из невидимых нам щелей лилась вода. А домоуправление не торопится с ремонтом.

 

– Эх, – печально вздыхала дочка, – теперь не только нас, но и птичек намочит…

 

Как-то вечером прозвенел домофон.

 

– Мама, это я, – прозвучал веселый голос сына, – открывай, щей наливай…

 

Приходя со спортивных занятий и тренировок, мои дети говорят только одно: «Есть хочу…» Меня это радует, и теперь, только открыв входную дверь, я побежала на кухню подогревать ужин.

 

– Хозяйка, здравствуйте…

 

На пороге вместо ожидаемого сына выросла фигура пожилого мужичка.

 

– Хозяйка, вам крышу покрыть не надо? Нигде не течет? Мы покрываем на вашем доме, кусок небольшой остается, зачем его обратно таскать… Может, вам залатать что-нибудь?

 

От такого неожиданного поворота событий я просто потеряла дар речи, понимаю, что надо что-то ответить, но не верю в реальность происходящего.

 

– Здрасьте… – проговорил сын, который зашел в квартиру и немного вывел меня из столбняка.

 

– Сынок, – я почему-то стала говорить с сыном, а не с мужичком, который так странно появился в нашем доме. – Вот, сынок, мастер предлагает залатать дыры на крыше балкона.

 

– Да я с вас недорого возьму, – продолжал странный гость, – так, за работу… Если что, я на крыше.

 

…Этот дождь наступил как-то неожиданно, твердо забарабанили тяжелые капли, и уже только грохот по окнам и крыше стоял от потоков воды. Мы, не сговариваясь, выбежали на балкон, который три дня назад починил нам мастер. За стеклом так бушевала стихия, что от ливня все сливалось в серой мгле, будто этой сильной массой воды наша новенькая крыша проходила проверку. Мы смотрели друг на друга и ожидали потеков, ну хоть маленьких капель, но их не было. Для нас это было чудом!

 

– Красота… – сказал сын, – не течет.

 

– А ты боялась, что схалтурят, – выговорила мне дочь.

 

– Фьють-фьють, – послышалось из гнезда стрижей. «Они тоже радуются», – подумала я.

 

Как странно получилось, прямо ожили строки из Евангелия – положиться всецело на волю Господа, как птицы небесные, что не сеют, не жнут… Я именно к этим строкам всегда относилась с некоторым недоверием: как так – не сеять, не жать, не работать, не суетиться?.. Но велика милость Господа к нам, таким сильным и современным, считающим, что все в этой жизни зависит от нас…

[ОльгаО 2 274]

Пасхальные истории

Ольга Круглова Источник: «Благовест», Самара

 

Теория невероятности

 

Вечерело. В Крестовоздвиженском храме (в котором располагается редакция «Благовеста») начиналось Всенощное бдение на Благовещение, в эти часы решено было не работать…

 

– Представляешь, – сказала мне Наталья, – сейчас пойдешь домой и в трамвае найдешь свою перчатку… Будет о чем написать статью…

 

Наталья отвечает в редакции за распространение газет. Ей хочется, чтобы тираж все время увеличивался.

 

…Утром я бежала на работу и потеряла перчатку. Вошла в тринадцатый трамвай с двумя перчатками, а вышла с одной. Весь рабочий день я переживала, охала, вздыхала… «Как же могла потерять, да как же не усмотрела…» Пожалуй, в редакции не осталось ни одного человека, кто не узнал бы про потерю перчатки. Я показывала всем вторую, и все убеждались, что перчатки действительно красивы и лучше было бы их не терять. Настоящая лайковая кожа, стильный фасон и цвет – все говорило о том, что вещь штучная и дорогая. Мои хорошие друзья купили их в модном бутике и подарили мне на Рождество. Теперь я складывала в сумочку оставшуюся перчатку и слушала Наташу:

 

– Вот представь: ты подходишь к остановке, а там тринадцатый трамвай, и ты в нем находишь свою перчатку…

 

– Да ладно тебе, – скептически протянула я, – такого быть не может.

 

На остановке друг за другом стояли пустые трамваи. Проезд был закрыт из-за поломки на линии – отсутствовало электричество. Люди шли пешком… Я тоже влилась в их поток, но потом оглянулась и посмотрела на глазеющий на меня огромными фарами трамвай тринадцатого маршрута. «Нет, я ехала не в этом трамвае. Точно не в этом – вон водитель мужчина, а в том вроде была женщина… Нет, не пойду спрашивать. Глупо… По теории вероятности, моя перчатка уже затоптана пассажирами и выпихнута из вагона». Все это я так раздумывала, но, к своему удивлению, при этом возвращалась на остановку к трамваю.

 

– Простите, – сказала я дремлющему кондуктору, – а вы перчатку не находили?..

 

– Эта, что ли?..

 

На верхней перекладине висела моя перчатка, целая и невредимая, даже не затоптанная… Потом многие проходящие наблюдали странную картину: в пустом трамвае перед кондуктором я неистово отплясывала лезгинку…

 

– Как вас звать-то?

 

– Ну, Роза… – сказала совсем растерявшаяся от моей бурной радости кондукторша.

 

Я выпрыгнула из вагона, натягивая на руки перчатки. А говорят, что число тринадцать несчастливое – да оно самое чудное, самое лучшее… В трамвае с тринадцатым номером закончилась вся моя теория вероятности, теория неверия в чудо…На все наши теории вероятности Господь отвечает одной самой главной теорией Невероятности… Любовью…

[ОльгаО 2 274]

Почитайте рассказ Л. Селенской о мудрой маме.

 

Пасха детства

 

Людмила Селенская

 

 

В детстве я не считала себя верующей, в церковь ходила раз в году для бабушки и церковных праздников не праздновала. И, тем не менее, Пасха в моем детстве была. Она приходила тихо – в виде освященных куличей, крашеных яиц, чистого, белоснежного, хрустящего белья, вымытых окон и идеального порядка в доме. И хотя мы не приветствовали друг друга и ели кулич словно украдкой, притворяясь, что ничего особенного не происходит, особенное все же происходило: тихо, солнечно, незаметно в дом просачивалась радость – я не понимала, почему мне радостно, не от занавесок же.

 

 

В 13–14 лет я очень увлекалась рок- и поп-музыкой. Часами могла слушать «Modern Talking» и подобное, даже стояла в очереди на их концерт (не попала) и однажды коряво вышила на футболке слово «Thomas». На Новый год всю ночь проводила у телевизора в ожидании своих кумиров. И вдруг – удача! Не одна-две песни, а целый ночной концерт любимой группы. Я заранее узнала о концерте, оповестила подруг, что не буду спать, и мы с братом с нетерпением ждали вечера. Мы не учли одного нюанса – ночь была пасхальная. Но меня это совсем не беспокоило. И вдруг – за несколько минут до ожидаемого концерта – в квартире погас свет. Свет в доме нередко отключали на час-два. Мы зажгли свечи и смотрели в неживой экран телевизора в надежде, что свет дадут. Возмущению моему не было предела. Посидев так полчаса, разочарованные легли спать.

 

Утром был кулич, солнце и опять эта мирная тишина, имени которой я не знала. Я забыла о своем разочаровании накануне и радовалась новому дню.

 

Через 20 лет мама призналась, что это она отключила электричество в тот день. Не стала спорить с подростками, но и не могла допустить, чтобы дети провели святую ночь у телевизора. Спасибо маме!

 

Людмила Селенская

 

7 мая 2013 года

[Tampy 3 135]

В субботу на освящении куличей собралось довольно таки много народу.

 

Столы ломились от множества продуктов.Кто-то приносил огромные богато украшенные корзины с куличами, яйцами и прочими сладостями, кто-то красиво оформлял на полотенце композиции, и радовался своим произведением искусств, но мой взгляд больше привлекла и тронула совершенно другая картина....

 

Рядом с одной из таких "VIP-корзин" скромно лежала для освящения...маленькая, завернутая в целлофановый пакет, слойка, явно только что купленная в чайной. А возле нее радовалась как дитя женщина, что теперь ей тоже есть чем разговеться на Пасху. Казалось бы мелочь, но для нее это очень многого стоило. У нее больше ничего не было.

 

Эту женщину, немного блаженную, я еще встретила позже в храме, и действительно очень тронула ее настоящая, искренняя простота, совершенно беззлобная и безобидная.

Когда она стояла в очереди на исповедь – все спешили скорее пройти, потому что уже через несколько часов начиналась Пасхальная служба, все куда-то неслись, все куда-то спешили, отталкивали ее, а она скромно пропускала всех и тихонечко углублялась в молитву (это было заметно). Сердце сжималось, видя всё это, и так хотелось просто подойти и сказать: «Люди! Что же вы делаете?...» А она тихонечко стояла в углу и не сопротивлялась. "Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное” (Мф.18:3)

[Татиана. 1 983]

Рассказ из русской жизни

В прохладном утреннем воздухе ранней весны звонко раздавался над селом Тихим редкий благовест небольшого колокола. Солнце уже выплыло на синеватый небосклон и начинало побеждать теплыми лучами свежесть утренника. На улице стояла великопостная тишина. От села к церкви плелись старушки; на паперти столпилась кучка ребяток. С высокого узорчатого крыльца нового большого трактира спустился дюжий, исправно одетый мужчина лет сорока пяти; сановито пошел он по направлению к церкви, с важностью откланиваясь на почтительные приветствия встречавшихся крестьян.

— Далеко ли собрались, Аким Петрович? — спрашивали его более словоохотливые из них.

— Да вот поговеть надумал, для Бога потрудиться захотел,— отвечал он им.

— Отец Алексий все ладит: «Поговей да поговей, стыдно,— говорит,— больше десяти годов не был на духу-то... не по-христиански это, нехорошо...». Даже при людях стыдить стал. Оно, признаться, правда его, что нехорошо-то... вот и надумал.

— Дай Бог, дай Бог... Конечно, поговеть то лучше: наше дело грешное — что ступил, то и согрешил; неровен час и того... помереть недолго,— слышалось в ответ, а Аким Петров Маммонов вошел в церковь, пробрался сквозь редкие ряды богомольцев к правому клиросу и стал около него. Непривычно было ему молиться, и думы его дружно тянулись к торговле, к хозяйству: соображал он, как бы удобнее перевезти к празднику товарцу из города по наступившей уже распутице, как бы заставить некоторых мужиков отдать ему деньги и тому подобное. Но среди своих обычных размышлений оглянулся он на собравшихся богомольцев и на многих лицах этих бедняков заметил то, чего уже давно не появлялось на его сытом, горделивом лице. Вот старушка, опустившись на колени пред образом Спасителя, шепчет: «Господи, Царь Небесный! Помилуй меня, грешницу... Мать, Пресвятая Богородица! Спаси меня, окаянную...» — слезы между тем текут из ее старчески очей, с верой и любовью обращенных к образу. Рядом со старушкой горячо и громко вздыхала молодая женщина; тут же около] нее бедно одетый с умным лицом крестьянин вслушивался в чтение псаломщика. С иконостаса и стен строго смотрели лики святых угодников... Одиноким почувствовал себя Аким Петров среди всех этих простых людей, coбравшихся в храм помолиться Творцу. Жутко стало у него на сердце среди благоговейной церковной тишины. Вышел священник из алтаря и пред Царскими вратами звучным голосом произнес молитву; «Господи и Владыко живота моего...». Все клали земные поклоны... Но вот на клиросе стройно запели: «Во Царствии Твоем помяни нас, Господи...». Вдумался Аким Петров в смысл прекрасной молитвы и сладких евангельских слов, тронули они его огрубелое сердце, в нем заговорило что-то новое, небывалое... Напомнили они ему забытые им наставления 22 давно уже умершей матери — жить по-Божии, жалеть людей, молиться о Царствии Небесном. Рядом с этими воспоминаниями в глубине его души шевельнулась совесть. «Не достоин ты,— заговорила она,— Царствия Божия, а удалила от него тебя твоя грешная, безобразная, скотская жизнь». Пал на колени Аким Петров, и из его зачерствелой души вырвался первый, после многих лет бессовестной жизни, покаянный вздох, первый молитвенный вопль... Солнце уже высоко стояло на небе и обильно лило свои ласковые лучи, когда кончилась литургия Преждеосвященных даров и говельщики стали расходиться. Шел домой и Аким Петров, но не так, как он обыкновенно ходил по своему селу, гордо посматривая по сторонам, сознавая свое превосходство и силу над односельчанами, но скромно потупя голову. Дома он прошел в отдельную каморку, достал с полки запыленные, забытые сказания о жизни святых и стал читать их. Читал не отрываясь до самого благовеста к исповеди, и как только раздался первый удар колокола, перекрестился и поспешно стал собираться в церковь. За ширмами уже ждал священник кающихся; первым подошел к нему Аким Петров... Долго, искренно беседовал он со своим пастырем и каялся пред ним своем беззаконии, как никогда, ни разу своей жизни. Ночью, когда в доме уже все спали Аким Петров, с усталой и разгоряченной от непривычных дум головой, вышел на воздух. От церкви неслись дребезжащие звуки сторожевого колокола; бесконечная синева небесного свода опрокинулась над селом и его дремавшими окрестностями, с высоты небесной ярко смотрели звездочки на заснувший грешный мир. Напротив I трактира вросла в землю плохонькая избенка бедняка Власа, у которого на днях Аким Петров взял за долг последнюю лошаденку, а на задах прилепилась убогая хатка вдовы Акулины, вчера только умолявшей своего соседа-богача, Акима Петрова, дать хоть немножко соломки про- I кормить коровенку, последнюю кормилицу ее малых сирот.

— Много вас здесь шляется таких! — крикнул тот в ответ на ее жалобные просьбы.

Чем дальше и дальше смотрел Аким Петров вдоль сельских слободок, тем больше и больше вспоминал он, как одного мужика обсчитал, другого — обмерил, того — споил, этого — прижал к нужде... Кругом тихо...

«Господи! — сказал сам себе Аким Петров.— Как я бессовестен, нехорош! И стою ли я милости Твоей? Стою ли я того, чтобы Ты допустил меня завтра приобщиться Святых Тайн?..» Спустя немного времени послышался стук в окно Власовой избы.

— Кто тут? — крестясь, спросонок окликнул Влас.

— Это я, твой сосед-трактирщик... Выдь-ка на минутку. Ветхие ворота заскрипели, и в них показался Влас. Увидя богача-соседа в смиренном, небывалом виде, державшего за повод лошадь, он в удивлении остановился. Прости меня, сосед,— начал Аким ров,— за все мои обиды тебе, да вот лошадку-то свою возьми назад, владей ею | на здоровье, а теперь пока прощай, счастливо оставаться. Изумленный Влас постоял-постоял, посмотрел вслед удалившемуся трактирщику, с радостью ласково потрепал по шее своего I возвращенного конягу и пошел во двор. — Ох, Господи! Дела, дела,— говорил он, затворяя ворота.

— Видно, на исповеди опомнился наш тиран-то... Вразумил его Христос, Царь Небесный.

А тиран между тем отправился ко вдове и ее тоже немало удивил своим приходом в неурочный час. — Вот что, тетка Акулина,— заговорил Аким Петров,— ты на меня не серчай за вчерашнее-то, что покричал-то я на тебя... Корму-то ты возьми у меня, сколько тебе требуется, а брань мою забудь... А вот тебе за обиду, возьми, годится ребятишкам на баранки,— и сунул ей в руку рублевку... В большом окне Акимовой каморки сияли бледные лучи лампадки, сам он на коленях стоял пред большим кивотом с образом и молился... Кончив молитву, снял с гвоздя поддевку, положил ее под голову и, крестясь, лег на голую лавку. Молитва, чистосердечная исповедь и положенное начало добрых дел навеяли мир и отраду на его душу.

— Помоги мне, Господи,— шептал он,— сделать побольше добра всем тем, кого я так часто обижал... и не отвергни завтра меня, Милостивый, за мои грехи от Святых Тайн...

И заснул богач на голой, жесткой лавке так сладко и спокойно, как не спал никогда на своих мягких пуховиках. Прошло пятнадцать лет. Село Тихое нисколько не изменилось, мало изменился и дом Акима Петрова, не видно только над крыльцом расписанной зеленой вывески... Зато много перемен произошло в приходском храме: прежняя бедная. плохо выкрашенная, с погнувшимися главами церковь превратилась в белый храм, увенчанный вызолоченным, ярко сияющим на солнце крестом; около же церковной ограды, на пустой прежде площадке, приютился новенький домик с вывеской: «Приходская школа», а рядом с ним другое белокаменное здание — церковная богадельня. Была Пасха. Из дома Акима Петрова только что вынесли иконы, и вышла толпа народа. Священник служил у него обычный пасхальный молебен, а после молебна соборовал самого хозяина. Аким Петров лежал на смертном одре, но смерти он не боялся, на его душе было мирно, покойно: он точно исполнил обещание, данное ночью после исповеди, накануне Причастия. Он бросил торговать вином, стал добрым христианином; выбрали его церковным старостой. В течение почти пятнадцатилетней службы своей храму и приходу он украсил церковь, построил школу и богадельню, приобрел новый колокол, помогал беднякам, весь свой неправедно нажитый капитал употребил на доброе дело. Господь услышал молитву раскаявшегося грешника и помог ему сделать много добра всем, прежде им обиженным.

— Подойдите ко мне,— сказал умирающий Аким детям и внучатам. Те подошли. — Вот вам, детушки,- начал он прерывающимся голосом,— мое последнее родительское завещание: не отбивайтесь от храма Божиего... Говейте каждый год непременно... Чаще размышляйте о своих грехах... Был я зверь безжалостный, хуже бессловесного скота... Продал всю совесть, не знал сострадания к людям, но, благодарение Господу, Он вразумил меня в храме, и... стал я из зверя человеком. Вечером того же дня все село узнало, что Акима Петрова не стало, отошел он ко Господу в радостный, пасхальный день. В каждой избе немало было разговору про покойного; помнил его народ великим грешником, знал потом и за добрейшего христианина.

— Чудное дело,— говорил один старичок в кругу собравшихся посидеть на завалинке около одной хаты,— каким покойник был прежде и каким сделался потом. «Утром встал зверем плотоядным, а вечером лег человеком жалостливым»,— вот как сам про себя говаривал покойник, Царство ему Небесное... А все почему? А потому, что внял молитве церковной, поговеть вздумал, вот и вразумил его, грешного, Батюшка, Царь Небесный, Милостивец-то наш.

http://www.diveevo.ru/2/0/1/3119/

[ОльгаО 2 274]

Врачуя тело и душу

 

Храм великомученика и целителя Пантелеимона

Этот храм в Жуковском и окрестностях называют «больничным». Будь он построен лет 100 назад, это было бы понятно: тут, действительно, была некогда больница, точнее – народная лечебница. Идея принадлежала супругам Телешовым: известному писателю Николаю Дмитриевичу Телешову и его жене, Елене Андреевне. Телешовы были известны своей общественной деятельностью: Николай Дмитриевич возглавлял кассу взаимопомощи литераторов и ученых, основал первую в России сельскую гимназию для рабочих и крестьян. Губернские власти сначала отнеслись к проекту построить лечебницу скептически, но все же, благодаря вмешательству внука Пушкина, Александра Александровича, в то время занимавшего должность мирового посредника в Бронницком уезде, к 1914 году были возведены первые больничные здания, в том числе и то самое, которое много лет спустя станет первым храмом на этой территории. В Первую мировую здесь был госпиталь для раненых, после – земская больница, обслуживавшая все прилегающие села и поселки. В конце 1960-х больницу хотели закрыть, чтобы освободить место под строительство многоэтажного дома, но потомки меценатов отстояли ее, и еще три десятилетия здесь велся прием больных. В конце 1990-х история больницы завершилась: ее закрыли окончательно –… и началась вновь совсем в другом качестве. Теперь здесь не часовня при больничном комплексе, а амбулатория – при храмовом. Первый и главный храм за этой оградой посвящен святому врачевателю – великомученику Пантелеимону. И сейчас в этом историческом месте лечится в первую очередь душа, а потом тело.

 

Протоиерей Николай Струков здесь уже почти 17 лет. Когда владыка Ювеналий, митрополит Крутицкий и Коломенский, благословил отца Николая окормлять еще не закрытую Быковскую участковую больницу, здание будущего храма, бывшего физиотерапевтического корпуса, и зданием-то назвать было трудно: стены обгорели, потолок худой, везде завалы.

– Я тогда залепил потолок ватманом, прикрепил канцелярскими кнопками на стены листы бумаги – и вот в такой обстановке и прошло первое богослужение, – вспоминает отец Николай.

Алтаря тогда еще не было – батюшка служил на улице; а первые прихожане ютились в маленькой комнатенке. Алтарь, приделы были пристроены позже, как позже был постепенно достроен-пристроен-надстроен и весь храм.

В 2000 году в храме великомученика и целителя Пантелеимона праздновалась первая Пасха. И тогда уже храм не вмещал всех прихожан. В этом же году администрация Жуковского выделила 1,5 гектара земли на возведение православного историко-культурного центра. Сейчас на огромной территории высится храм Преображения – воскресные службы проходят в нем, построен храм-крестильня Иверской иконы Божией Матери. Также к приходу относится и восстанавливающийся сейчас храм Рождества Иоанна Предтечи на окраине города. Жители Жуковского давно привыкли, что отец Николай строит храмы.

 

– Священник я молодой – только 20 лет, а сам старый – мне уже 70, – шутит отец Николай. – Кем только не был: и строителем, и архитектором, и химиком! Даже учился в аспирантуре Финансово-экономического института. Все это мне теперь помогает.

– Вот смотрите: это – наша маленькая территория, а это – город, – батюшка, как бывший инженер, любит объяснять, рисуя схемы. – Вдруг на этой стороне вырубится электричество? А мы сделали так, чтобы электроэнергия поступала с двух сторон – двойной источник питания. Так делают крупные промышленные оборонные предприятия. Мало того, даже если во всем городе нет электричества (куда как актуально, если вспомнить новогодний энергетический коллапс. – Д.Д.), нас спасает собственный генератор. У нас даже бомбоубежище есть, по секрету. Нас как раньше учили? Делать на века, надежно и не за деньги работать.

 

«Не за деньги» для прихожан откуда-то появились на приходе музеи, мастерские народного творчества, детский сад, школа с этнокультурным компонентом, газета, благотворительная трапезная, амбулатория, сестричество, группа реабилитации алко- и наркозависимых… И намечено место под строительство богадельни.

http://www.pravoslav...u/put/45858.htm

Изменено 9 июля, 2013 пользователем посл. Ольга
правка шрифта по просьбе пользователя ОльгаО

[ОльгаО 2 274]

Когда идти больше некуда

 

Освящение куполов и крестов

В Жуковском знают: в этот приход можно всегда обратиться за помощью. Почти любой. Многодетные семьи через социального работника обмениваются колясками и кроватками, неимущим раздают продукты, а обосновавшиеся здесь строители из бывших стран Союза приходят за теплой одеждой.

 

– Во время летних пожаров у нас был просто вал того, что люди отдавали, я еле справлялась, – рассказывает социальный работник Валентина Еремеева. – Мы поражались, что новых вещей очень много. Сами не ожидали, что столько людей откликнется.

Да и в обычные дни, если у кого-то есть что-то лишнее, то несут это, как правило, в храм. И простые люди, и директора фирм. Из прихода это уже распределяется – горожанам или учреждениям: храм опекает школу-интернат, коррекционную школу, центр реабилитации инвалидов. Приход помогает одному жуковскому фонду и больничному отделению, где лежат дети-отказники.

– Часто обратившиеся к нам за помощью люди потом приходят в храм. Я видела это не раз, – говорит Валентина Константиновна.

Еще чаще это наблюдает Артем Нечаев, руководитель так называемой группы самопомощи для тех, кто страдает от алкогольной или наркотической зависимости, а также для родных этих людей.

– Можно так сказать: наша программа – это знаменитая «12 шагов», только в православном прочтении, – говорит Артем. – Мы называемся «Группа выздоровления» – этому названию и люди больше доверяют. Кто-то потом, после нескольких занятий, приходит на исповедь. Но мы стараемся не давить, не втаскивать в церковную ограду, богословских бесед не ведем. Кстати, к нам даже мусульмане ходят: вдали от родины они почему-то подвержены этому недугу. Люди сами делают свой выбор, понимая, что не случайно мы находимся на территории храма, все-таки высшая сила волей-неволей ассоциируется у них с Богом.

– У меня по алкогольной зависимости больше статистики, чем у любого медучреждения, – говорит отец Николай. – Сколько их на исповедь приходит! Мы обязательно должны этим заниматься, раз видим, что многие страдают. Как говорит патриарх, если не мы, то за дело возьмутся сектанты. Только у сектантов это будет за деньги, а у нас – бесплатно.

Хоть и бесплатно, но так хорошо, что за помощью, к примеру, к приходским врачам в ту самую амбулаторию стекаются многие горожане. Здесь по нескольку раз в неделю принимают травматолог, эндокринолог, терапевт, есть дежурная медсестра, малообеспеченным дают лекарства и средства гигиены. Амбулатория – пример того, что социальная работа полезна не только тем, кто нуждается в помощи.

– Валентина Владимировна, первый и теперь главный врач нашей амбулатории, пришла как-то ко мне что-то спросить, совсем по-другому поводу, – вспоминает отец Николай. – Из разговора я вдруг понял, что ей нужно чувствовать себя кому-то необходимой, и предложил служить на приходе. Она согласилась, даже на первых порах от рвения захотела уволиться с работы, но я ее убедил, что не стоит. Она и сейчас такая же ревностная – с личным временем вообще не считается. Были прихожане-врачи, которые как-то хотели прилепиться к нашему храму, что-то сделать, вот и оказалось, что они нужны здесь как раз в качестве профессионалов.

Теперь батюшка ищет тех, кто мог бы в будущем поработать в богадельне, которая только строится. Весной должны начать рыть котлован и составлять окончательную смету. По плану, рассчитана она будет на 15 человек.

– Считается, что это очень много. Я вот видел большую статью в подмосковной газете: в одном городе 15 лет делали богадельню и наконец открыли ее. Ищу-ищу глазами, на сколько же человек, – оказывается, всего на трех! Но и то трудно, я это знаю. Так что 15 – немало. А мы хотим предусмотреть еще и возможность расширения до 25. Кто-то попросит разместить своих родных на месяц, кто-то на квартал, кто-то на полгода, кто-то на год – больше вряд ли сможем. Правда, пока еще никого не нашлось, кто бы нам помог в возведении самой богадельни.

Но опыт всего предыдущего строительства свидетельствует: средства на возведение храмов и открытие всех учреждений, как правило, находятся. С Божией помощью, с миру по нитке, от каждого прихожанина по чуть-чуть… Батюшка после каждой литургии просто объявляет, что храму нужно то-то и то-то…

– Еще надеемся на помощь со стороны властей. Может, начнет наконец государство помогать тем, кто действительно делает? – размышляет отец Николай. – С другой стороны, мы стараемся все сделать самостоятельно. А то знаете, как бывает? Дадут копейку, а на рубль проверка.

Что местные власти все-таки помогают приходу, понимаешь, хотя бы поглядев на обширную территорию комплекса. Да и первые лица города здесь частые гости и к просьбам отца Николая относятся с пониманием.

Но при этом показательно, что приход сам ощутимо помогает местной администрации. Социальные службы города нередко обращаются к отцу Николаю с просьбой оказать помощь своим подопечным продуктами или прислать сиделку из патронажной службы храма. Отец Николай не отказывает, лишь бы самих сестер хватило на всех нуждающихся в их заботе.

– Мы, что можем, делаем; схемы – разные, – батюшка вновь с карандашом. – Одному нужна сиделка раз в неделю, другому – раз в день, третьему – три раза в день, четвертому – с утра до вечера, пока не придут родные. Мы работаем бесплатно, хотя нас никто не финансирует. Родственники могут нам заплатить, но не в оплате дело; мы не назначаем цену, вознаградить – это уже желание людей. Честно скажу: хоть, допустим, в протестантских церквях и организациях все это заложено в финансирование, но наш уход, тем не менее, лучше: православный человек, наверное, более аккуратен, заботлив.

Слова отца Николая доказывает наплыв желающих: пока всего лишь десять патронажных сестер разрываются на десятки больных, а просьб становится все больше и больше.

Приходская социальная работа заслужила себе доверие и на экспертном уровне. Например, не так давно на базе прихода было проведено общегородское совещание с участием педагогов, врачей и первых лиц города, посвященное проблеме употребления наркотиков школьниками. Как и следовало ожидать, находящейся внутри церковной ограды школе № 15 в статистическом отчете не оказалось – наркотикам там как-то неоткуда взяться.

 

 

Русский национальный дух в образовании

 

Эта школа – еще одно направление в разнообразной деятельности прихода. Отец Николай построил ее, получил все лицензии, разрешения и… подарил городу – содержать дорого. Школа – в ведении отдела образования и под опекой прихода. Потому в ее программу внедрен так называемый русский этнокультурный компонент. Многие ребята попадают в школу из прогимназии, также находящейся в ведении прихода.

На первое сентября

Все это выросло из обычной воскресной школы, так же, как и художественная студия «Благовест». Руководят студией профессиональные художники и искусствоведы; дети занимаются по программе художественной школы, многие потом поступают в художественные училища. За девять лет существования – более 80 выставок, большей частью в Москве, участие в конкурсах и фестивалях. Но главное – это тот смысл, который вложен в занятия: не просто провести время и не просто научиться рисовать.

 

– Мы не идем по такому пути, когда дети рисуют, что хотят, – объясняет педагог Алевтина Ивановна Сорокина. – И в то же время они рисуют то, что они понимают. Знаете, есть такой взгляд на обучение ребенка рисованию, когда он должен обязательно рисовать что-то современное. Но для него это непонятно, он этим не живет, неестественно для него рисовать футбольных фанатов или очереди в магазинах. Дети раннего возраста мыслят большими локальными пятнами, они рисуют отношение к миру и свой внутренний мир, а мы должны помочь им понять все это.

Воспитанники студии рисуют православное отношение к миру, помня о том, что человек – образ Божий.

– Мы их учим, что лицо, особенно глаза, должны быть выписаны с особой благоговейностью, – говорит Алевтина Ивановна.

И действительно, с детских рисунков смотрят удивительные даже не лица – лики.

– Вот рисунок одной маленькой девочки. Я спрашиваю ее: что это? – продолжает Алевтина Ивановна. – И слышу ответ: это Дмитрий Донской с Богом разговаривает. Откуда это у нее? Она даже руки у святого написала так, как на иконе, хотя мы младшим детям такого еще не объясняли.

Но, возможно, был какой-то другой разговор, дающий пищу для размышления: беседы – важная часть занятий.

– Мы используем метод сократических бесед, и урок оказывается не «натаскиванием», не зазубриванием готовых ответов, а сотворчеством, сопереживанием, постоянным изумлением и открытием.

Ребята слушают классическую музыку, изучают творчество русских художников, особенно тех, кто в своей живописи стремился выразить именно национальный дух: Васнецова, Сурикова, Нестерова, Левитана; узнают эпизоды истории, связанные с русскими святыми и национальными святынями. Летом ребята выезжают в старинные русские города, изучают архитектурные памятники, иконы, делают копии фресок. Кстати, к очередной годовщине Победы студия устроила выставку на приходе, работы которой показали войну с несколько неожиданной точки зрения: на картинах – разрушенные и взорванные святыни Великого Новгорода.

 

В студии учатся дети не только из православных семей. И через детей приходят к Богу и родители: начинают ездить с детьми в поездки, крестятся, венчаются.

– Дети создают другую среду в своих семьях, – говорит Алевтина Ивановна. – Наш духовник нам так и говорит: «Если хоть один посредством этих занятий спасется, слава Богу». Я бы даже сказала, что мы не изобразительным искусством занимаемся, мы просто в зрительной форме учимся выразить молитву, выразить восхищение перед красотой созданного Богом мира. И дети это понимают больше, чем взрослые. А взрослые у них учатся.

 

 

 

Прием круглосуточно

 

Здесь все время ощущение, что тебя давно ждут, что сам настоятель соскучился и рад безмерно, что ты пришел.

 

– У нас приход – многонациональный, – с гордостью говорит отец Николай. – Например, в храме у нас и армяне, и украинцы, и азербайджанец, и татарин, и белорус, и евреи. Вот два дня назад повенчали бывшую мусульманку с православным, перед этим она крестилась – стала Иларией – в честь Иларии Римской.

– Здрасьте, я Валентину ищу – посоветоваться хотела; мне рэнген нужен, дети на кость наступили. – В доказательство только что сказанных батюшкиных слов в дверь просовывается восточная красавица. Валентина, то есть Валентина Владимировна Старухина, врач городской поликлиники, – главный врач в приходской амбулатории.

Батюшка подробно расспрашивает узбечку Надю о жалобах, перезванивает Валентине, договаривается о том, что Надя сейчас к ней подойдет.

– Как твои сестрички? – спрашивает.

– Еще не устроились на работу, вам они всегда привет передают.

– Зайди-ка потом, я им подарков передам, – говорит батюшка на прощание.

Батюшкина келья закрывается разве что на короткие ночные часы; он даже часто остается ночевать здесь, когда какая-нибудь встреча, беседа или просто дела затягиваются до полуночи. И помощь его часто бывает не только духовная. Если отец Николай видит, что у человека трудная ситуация, то набирает номер – и человека берут на какое-нибудь городское предприятие или в учреждение на работу, а в иных случаях находит ему применение и на самом приходе, где всегда нужны плотники и столяры, электрики и повара. Оправдывая название храма – «больничный», сам отец Николай, как и подобает священнику, занимается духовным врачеванием.

– Батюшка, можно к вам? У меня тут несколько вопросов, – заходит тут же одна из прихожанок.

Отец Николай возражать словно не смеет:

– Я разве тут начальник? Я всего лишь служу.

– Вот, врач говорит, что я неправильно питаюсь, но как же соблюдать посты? Рекомендует есть мясо и рыбу. А священники говорят: не просите послаблений, не слушайте врачей! А как же их не слушать? Сам же Господь врачей благословляет.

– Вот пост: линия, – батюшка вновь переходит к своим любимым схемам. – Эта часть – духовная, эта – физическая, а вот еще малюсенькая – это еда. Под постом все только еду подразумевают, а она 5 процентов из 100 занимает, если можно так рассчитать. Что толку, если не съем два бутерброда, а на человека сорвусь? Это все равно что прийти на исповедь, назвать полторы тысячи своих грехов, а покаяния как не было, так и нет. Вы поймите: у каждого в духовном смысле свое лечение, так же, как и в физическом. К врачу приходят три человека, и одному он прописывает таблетку, другому – путевку на курорт, а третьего срочно кладет на стол. Так и в духовной жизни: нельзя всем одинаково говорить: «Постись!» – когда кому-нибудь обязательно нужно на ночь стакан кефира, иначе в больницу можно попасть, а не в церковь.

Только расстался с женщиной – телефонный звонок. Опять просят совета.

– Не надо ходить к таким целителям! Боитесь сглаза, зла? Когда мы боимся всяких людей, которые якобы могут нам что-то сделать, мы их поднимаем выше Бога. Разве можно? Ведь Господь попускает нам и скорби, и счастье, полезно нам немножко и поскорбеть, надо укрепиться в вере. Одна? Как вы можете быть одна, если вы с Богом, если вы верите? Бог есть любовь, и от нас Он требует только одного – любви. Он говорит: отдайте свои болезни! – а мы ждем, когда они укоренятся до такой степени, что их нельзя будет выжечь даже лазерным лучом! Мы затягиваем исповедь и покаяние, затягиваем излечение от болезни – от греха. Так что надо смириться, на себя обратить внимание, не думать, что кто-то вам хочет плохо сделать; надо подумать о том, что вы делаете плохого. Не переживайте, я к вашим услугам: приходите, звоните… С Богом!

Вновь приготовилась задать вопрос, но снова открывается дверь, да и вопрос потом отпадает сам собой.

– Батюшка, здравствуйте! Когда можно вам грехи рассказать?

– С 6 утра до 11 вечера – 365 дней в году, пока не упаду.

– Правда? Спасибо!

Теперь понятно, почему отца Николая в городе так любят. На требы, где, казалось бы, неважно, какого пригласить священника, зовут его. Он с радостью – лишь бы иметь возможность лишний раз сказать о Боге.

– Когда освящаю какое-нибудь учреждение, говорю, чтобы были обязательно все сотрудники, – поясняет батюшка. – Потом беседуем за чашкой чая, люди задают вопросы, а потом уже приходят на исповедь, венчаются, дом освящают. После общения со священником все по-другому воспринимается, чем если бы я просто совершил чин и ушел. Как-то одна женщина попросила меня квартиру освятить, я ей говорю: чтобы были вместе с мужем. Она: «Нет, батюшка, что вы! Если он узнает, он и вас, и меня побьет». Я говорю: «Ничего страшного, пусть обязательно будет». Прихожу – муж меня зовет в отдельную комнату: давай, мол, поговорим. Поговорили. Через 20 минут открывает дверь: «Жена! Я давно говорил: надо священника пригласить! Нужно обязательно, чтобы семья в церковь ходила: если семья укрепится, – укрепится и государство».

Последние слова произнесены уже на ходу, точнее – на бегу: батюшку опять вызывают – в соседней церкви не оказалось священника, чтобы совершить отпевание. Отец Николай спешит к тем, кто его ждет.

 

 

Дарья Денисова

 

 

12 апреля 2011 года

http://www.pravoslav...u/put/45858.htm

Изменено 9 июля, 2013 пользователем посл. Ольга
правка шрифта по просьбе пользователя ОльгаО

[ОльгаО 2 274]

Как приятно читать о людях, которые в наше меркантильное время - в век потребления, не за страх, а за совесть помогают и служат другим, выполняя евангельскую заповедь любви.

[О_К (fakel) 1 360]

http://www.pravmir.ru/anatolij-danilov-20-07-1971-12-09-2013/

† Анатолий Данилов (20.07.1971 — 12.09.2013)

 

13 сентября, 2013 • Анна Данилова •

12 сентября 2013 года скоропостижно отошел ко Господу Анатолий Данилов.

Он – тот, кто придумал «Правмир».

И я хочу рассказать о нем.

Мы познакомились на форуме отца Андрея Кураева 5 июля 2003 года. Меня тогда звали Аней Любимовой и я только что закончила филфак МГУ, собиралась в аспирантуру. Друзья попросили меня разместить на форуме объявление о том, что в Николо-Сольбенский монастырь нужны трудники. В личку я получила сообщение от Анатолия Данилова, он писал, что сам поехать не сможет, а вот деньгами бы с радостью помог.

Потом я узнаю, что многим-многим-многим людям он помогал, пока были деньги – безотказно, не требуя возврата, не требуя отчета – по первой просьбе.

Пока я выясняла реквизиты монастыря, завязался разговор. Потом Толик расскажет мне, что когда увидел мою аватарку на форуме, услышал голос: «Это твоя жена». Беседа затянулась, слово за слово Толик предложил познакомиться лично. Строгая школа воспитания духовника подсказывала, что если знакомиться, то только в храме.

Тем летом Толик впервые после крещения переступил порог храма – нашего Домика – любимого и не переданного по сей день Церкви храма. И понемногу стал исповедоваться, причащаться, ездить с приходом в паломничества. Однажды он решил, что в интернете нет миссионерского сайта. Есть богословские, есть для воцерковленных, а миссионерского нет – надо сделать! Его горячо поддержал отец Александр Ильяшенко, и уже оба они меня поставили перед фактом, что надо быть мне главным редактором. Я долго сопротивлялась, но уговорили. Так, 20 января 2004 года появился «Правмир».

Толик делал его полностью на свои деньги, привлекал своих сотрудников, заказывал дизайн, делал техработы, сидел после работы ночами. Жил он «Правмиром» до последнего дня. Его мечтой было, чтобы «Правмир» – сайт о вере и человеке – стал бы очень-очень востребованным и очень-очень посещаемым. Чтобы люди на его страницах свидетельствовали о своей вере. Чтобы в публикуемой полемике внешние видели, что православные – живые, умные люди, которые могут стоять на разных позициях, иметь разные взгляды, но при этом быть церковными людьми. Каждый день он выдавал новые идеи – я смогла реализовать небольшую часть, но все они были отличными и правильными.

Общались мы с Анатолием только по делу, только по «Правмиру».

Неожиданно, 26 сентября 2004 года, когда я подошла на исповедь накануне праздника Воздвижения Креста, духовник сказал мне, что Толя хотел бы на мне жениться. Я испугалась и решила, что, наверное, не готова за него выйти замуж. Вернее, я была уверена на 99%, что не хочу, но вдруг 1% того, что это воля Божия?

Но батюшка велел присмотреться и думать «хоть год», а пока ходить вместе в театр.

Я думала два года. А потом решила, что не могут так ошибаться два самых близких мне человека – мама и духовник! Согласилась. И только согласившись, полюбила.

Чувство росло так, что через пару лет после свадьбы я отчаянно жалела, что потеряла два года возможной семейной жизни и так долго раздумывала.

Толик был таким мужем, про которого я каждый день, звоня маме, говорила, что и не думала, что человек может любить так, не думала, что бывают ТАКИЕ отцы и мужья. Я не видела такой любви больше в своей жизни, такого внимания, такой заботы.

Он всегда был рядом. Я рассказывала ему все: все что думала, все, на что обижалась, все, что волновало. Выходя замуж, я готовилась всю себя посвятить дому и ему, а он постоянно следил, чтобы я могла развиваться, заниматься любимым делом. Вот так мы с ним и сидели бок о бок и что-то «генерили», как он любил повторять.

Почти все фотографии из отпусков такие – сидят Даниловы за двумя ноутбуками, «починяют Правмир».

«Правмир»

 

«Правмир» стал быстро развиваться. Господь дал нам людей – друзей – которые стали сайт поддерживать материально – из своих личных денег. «Правмир» стал СМИ. Настоящим, цитируемым, востребованным. Мне приходилось видеть немало пересуд, что, мол, откуда деньги, какие госдепы-кремли спонсируют сайт. По совету Толика я никогда не отвечала на злословие. Но теперь скажу. Попечители – наши друзья и родственники. Ни одного заказного материала на «Правмире» нет, не было и не будет. Ни одной проплаченной публикации – только те, что редакция считала уместными по данному информационному поводу.

Мы работали на «Правмире» без зарплаты, только с утра до ночи думали, где взять деньги на сотрудников и проекты. Если кто-то в это не верит, то… наверное лучше пройти мимо.

У меня часто опускались руки, часто казалось, что больше никаких ресурсов нет, поддержки мало, и надо ли кому-то то, что мы делаем… Может быть, бросить все и иметь возможность по утрам не бежать к ноутбуку проверять, все ли правильно опубликовано, а ночью не засыпать за рабочим столом?

И всегда в самый кризисный момент появлялся кто-то, кто говорил — для нас сайт — как воздух. Не бросайте, вы нам очень нужны…

А еще Толик всегда был в тени. Сколько раз я просила его как-то выступить, сделать доклад, написать что-то, он говорил — это ты должны выступать, а я посижу в уголке, послушаю.

Карьера

 

Карьера у Толика не сложилась в нашем земном понимании. Он поступил на престижнейший аэрокосмический факультет МАИ, занимался перспективнейшими двусредными аппаратами. А потом, в 1994 году, умер его научный руководитель, а специальность оказалась не нужна. Россия перестала производить двусредные аппараты. Возобновила только недавно – но конкурентов было уже не догнать.

Анатолий начал заниматься бизнесом, но все его идеи слишком опережали время. Например, в начале 90-х он с другом хотел начать ставить в Москве платежные терминалы, потенциальные инвесторы посмеялись над утопичной идеей и прошли мимо. Сколько на вашем пути сегодня терминалов оплаты, помните?

У него была компания по хостингу сайтов. Сотни православных сайтов он размещал, чинил и всячески помогал совершенно бесплатно.

Несколько лет дела шли очень хорошо, потом бизнес пошел на спад. Последние два года он не каждый месяц мог выплатить себе даже самую маленькую зарплату, тысяч 10 рублей. Но до последней копейки выплачивал зарплаты сотрудникам. Стал искать инвестора – не нашел – боялся лишний раз о своей просьбе и бизнес-плане напомнить, попросить понастойчивее… Компанию пришлось продать. После заключения договора о продаже фирмы Анатолий два месяца искал новые работы своим сотрудникам – «ну как же – вот эта ребенка одна воспитывает, у другой кредитов столько набрано – ну как я их брошу?». Устроил на работу всех. Горел новыми идеями.

Меня до слез расстраивало то, как много у нас во власти людей неумных, неглубоких, равнодушных, и какой удивительно умный Анатолий, как точно он все видит. Как болит его душа, о том, что в Сингапуре людям сделали прекрасную жизнь, а в богатейшей России с ее ресурсами – не могут и доли того сделать. Все время повторял, что стратегической программой страны должно стать то самое «сбережение народа», а никто такой задачи не ставит.

Читал он поразительно много. Радовался как ребенок, когда купил удобный планшет, и без конца качал в него книги – каждый день была новая – воспоминания Кони, «Красное колесо» Солженицына, очень много о войнах в Афганистане, Чечне, о Второй мировой…

Очень любил Высоцкого.

Тот тоже умер в 42.

Наташа

 

Детей у нас не было пять лет.

В 2011 году я познакомилась с матушкой Адрианой (Малышевой), стала записывать ее воспоминания. Ее детство было очень тяжелым, потому что ее недолюбливала мама – хотела мальчика, а родилась девочка – Наташа Малышева. И так матушка горевала об этом и в свои 90 лет, что мне подумалось – если вдруг когда-нибудь у нас родится дочка – назвать ее Наташей, в честь матушки Адрианы, и чтобы это была Наташа, которую бы ВСЕ ОЧЕНЬ любили. Матушка Адриана это одобрила и благословила.

Через некоторое время на программе «Поединок» в обсуждении темы суррогатного материнства я решила рассказать о том, что бездетный брак не означает, что надо поощрять такие репродуктивные технологии и отбирать ребенка у родной матери. Рассказала об этом с позиции бездетной. И многие-многие читатели «Правмира» тогда молились о том, чтобы Господь дал нам деток.

Через 10 месяцев родилась Наташа. Ровно 13 месяцев – день в день — спустя кончины матушки Адрианы.

Вот первый день в роддоме — папа знакомится с дочкой.

Мои родители были в разводе, отец все мое детство провел в командировках, и я впервые увидела, что такое любовь отца к дочери.

Я любовалась Толиком и Наташкой.

Он дышал ею.

Засыпал и просыпался со словами «Какая же она хорошая!».

Когда после роддома я налаживала грудное вскармливание, то не разрешила мужу докармливать Наташу из бутылочки и вставать к ней ночью - только меня будить. Расстроился — «Вот, от меня теперь толка как от козла молока! Я тебя, малышовая, и покорить-то теперь не могу!» А когда стали давать малышке пюре, радовался, как ребенок — «грушки купил и кабачок!».

Уложив, пересматривал ее фотографии, иногда часами. Звал ее Малышовая и Малышастая («Симпатичная и глазастая»). Только 4 месяца спустя мы неожиданно соотнесли ее прозвища с фамилией матушки Адрианы.

А Наташка получилась совершеннейшей папиной копией.

Вот так проходили их вечера – тут Натахе 1.5 месяца.

 

Я каждый день говорила, что нам совершенно необходимы еще трое детей, и младшего муж просто обязан воспитать до совершеннолетия, и никуда он не отвертится.

Добрый

Меня недолюбливали многие – многие считали, что я карьеристка, амбициозная. Преследующая какие-то корыстные цели и мечтающая о наградах. Когда на вопрос о том, какой я вижу свою карьеру, я отвечала, что мечтаю быть домохозякой и многодетной матерью – не понимали, удивлялись, пожимали плечами – не верили. Бывало, что мне от всей души желали узнать, что такое потерять близких, или чтобы «Правмир» поскорее закрылся.

А вот Толик — всегда был для всех другим. ДОБРЫМ. Отзычвивым. Внимательным. Добрым. Добрым. Добрым. Он умел сгладить все конфликты, разногласия и вовремя сказать: «Давайте попьем чайку!» и сбегать за тортиком.

Щедрый. Я не знала о том, скольким людям он помогал. Их было много. Многие помнят об этом с благодарностью. Есть те, кто о его помощи забыли совсем. Но он никогда не разрешал ни малейшего сомнения мне — в вопросах помогать, или нет. «Можно ли вот…» – «МОЖНО, смелей!» «Как думаешь, отдать эту вещь или попробовать продать?» – «Да отдавай конечно, смелей!»

Верующий. Глубоко. Не так, как я — правила-посты-каноны (хотя и соблюдал все, и просил напоминать ему, если день постный). А по-настоящему — любил Бога и любил людей. Ближних. Дальних. Всех.

Он учил меня так — никогда не подписывать никаких открытых писем против кого-то. Только за кого-то. Никогда не участвовать в травле. Никогда не присоединяться к тем, кто гонит. Никогда. Если критик или враг в беде — помочь. Например, сколько Кирилл Фролов критиковал и ругал правмир — когда его задержала полиция, Толик сразу позвонил — напиши скорее открытое письмо за освобождение — надо поддержать. Написали. Год назад это было…

Толик был рядом в самые светлые минуты. Был рядом, когда я плакала, когда смеялась, когда обижали «Правмир» и когда хвалили. В самых сложных ситуациях я знала – он придет домой и разрешит все мои проблемы.

Он никогда не бросал и не предавал людей. Осенью он ездил в колонию к бывшему игумену Харитону (Просторову) — снять репортаж о тюремном храме в надежде и узнать, как можно ему помочь. Искал работу тем, кто ее терял. Искал деньги тем, кто был болен. Ехал и помогал тем, кому мог — безотказно. И очень боялся кого-то огорчить или расстроить. Однажды он забыл в машине у друзей кошелек с деньгами, и не спрашивал у них, пока они сами ему не сказали о находке: «Ну, а если не найдут — они же расстроятся!». Однажды мошенники со счета правмира украли накопленные там 300 000, как не хотел Толик никому говорить, чтобы не огорчать, говорил — я лучше сам попробую отработать, ведь жертвователи расстроятся.

12 сентября

 

Накануне у нас был обычный и удивительный день. Толик пришел с работы пораньше, мы пошли гулять с Наташкой в парк. Обсуждали его новые проекты. Думали, когда лучше поехать к бабушке и дедушке, показать, как Наташка выросла. Ей только исполнилось 6 месяцев, и как-то мы вздохнули — закрылось овальное окно в сердце, прошла самая сложная часть нашей битвы за ее грудное вскармливание (как Толик помогал мне в том, как поддерживал!). Пришли домой, померили новые резиновые сапоги, чтобы осенью папа мог с Наташкой гулять по лужам.

Искупали.

Покормили малышку, и Толик ушел ее укладывать спать под аккомпанемент музыкальной белой овечки. Заснули они вместе. Сквозь сон виновато пробормотал мне: «Вот, укладывал спать и сам заснул». Ночью предлагал – как и всегда – дать мне поспать и самому покачать дочку. А утром мы встали и нашли папу без сознания. Скорая констатировала смерть. Пока не знаем – инсульт или инфаркт.

Анатолий закончил многие дела. Дорастил дочку до полугода. Передал свою компанию новому владельцу. Устроил всех своих сотрудников. Устроил «Правмир» в новый дата-центр. Съездил в паломничество. Причастился на маленький день рождения Наташи. Был полон идей. Это был, наверное, самый лучший момент жизни, когда как-то вдруг закончились все мелкие, нудные, неприятные проблемки, как-то стало хорошо. И мы благодарили Господа за Его милость.

Сейчас нам очень нужна помощь.

Молитвенная.

Чтобы хватило сил пережить это у нас с Наташей и у родителей Анатолия — Евгения и Галины, брата Евгения.

Чтобы Господь научил меня, как воспитать Наташу в полной семье, научить ее любить отца и знать, какой он у нее замечательный. Самый лучший. Чтобы всю жизнь она прошла, зная про него все, купаясь в его любви.

Чтобы у меня хватило сил сохранить нашу семью.

Пока я не понимаю, как сказать от сердца «Слава Богу за все». Но мне надо учиться.

Да, нам можно помочь финансово.

Дорогие авторы, которые давно нам не писали, могут прислать нам свои замечательные тексты.

Дорогие читатели — не забыть утром открыть «Правмир», почитать и помолиться о нас.

Дорогие батюшки — вспомнить, какая у нас есть прекрасная стенгазета для приходов — кстати, тоже Толик придумал.

Про отпевание я сообщу позже.

* * *

… В то утро мы публиковали на «Правмире» интервью Вики Строниной – о ее семье и жизни после смерти всеми любимого Саши Стронина. И я несколько раз ночью в полусне напоминала себе переименовать статью. Назвать ее «А любовь и после смерти жива». Утром я уже не успела переименовать статью.

Но любовь и по смерти жива.

[О_К (fakel) 1 360]

http://www.pravmir.ru/mitropolit-ilarion-vera-vo-xrista-vdoxnovlyala-anatoliya-danilova-vo-vsex-ego-delax/?utm_source=twitterfeed&utm_medium=twitter

Митрополит Иларион: Вера во Христа вдохновляла Анатолия Данилова во всех его делах

 

13 сентября, 2013 • Митрополит Иларион (Алфеев)12 сентября 2013 года скоропостижно отошел ко Господу Анатолий Данилов, директор и администратор портала «Православие и мир». Митрополит Волоколамский Иларион направил свои соболезнования супруге почившего, главному редактору портала Анне Даниловой.

Дорогая Анна!

Прошу принять мои искренние соболезнования в связи с кончиной Вашего мужа.

С глубокой скорбью узнал я о безвременной смерти Анатолия Евгеньевича. Он был не только талантливым человеком и настоящим профессионалом в своем деле, но и глубоко верующим христианином. Вера во Христа вдохновляла Анатолия его во всех делах, в том числе и в участии в проекте «Православие и мир», который за последнее годы, благодаря его и Вашим усилиям, занял столь значительное место в православном сегменте информационного пространства.

Находясь в этот день в граде святого Петра, я возношу сугубую молитву к милосердному Господу и к великому заступнику земли Русской святому благоверному князю Александру Невскому, память которого мы сегодня совершаем, о упокоении души новопреставленного раба Божия Анатолия.

Вам же, дорогая Анна, всей Вашей семье в этот скорбный момент от всего сердца желаю силы и утешения от Господа.

С глубокими соболезнованиями,

Митрополит Волоколамский Иларион.

[Ирина8 1 673]

Господи, как же жалко...(((( упокой Господи раба Твоего новопреставленного Анатолия ,прости ему все согрешения вольные и невольные и даруй Царствие Небесное!

Господи укрепи близких и помоги!