Из истории Оптиной пустыни

[Елена Панфилова 219]

ИЗ ЛЕТОПИСИ ОПТИНСКОГО СКИТА

 

Самая таинственная тайна – тайна зарождения. О начале Оптиной пустыни известны лишь предания и догадки, о рождении же Оптинского скита есть много свидетельств. Как это произошло на деле, рассказывает Летопись скита Оптиной пустыни. Также она рассказывает о начале редкостного духовного явления – старчества в Оптиной пустыни, связанном с приездом в скит о. Льва (Леонида Наголкина) с учениками. Тогда же пребывал в скиту  самый почитаемый учитель современного монашества святитель Игнатий Брянчанинов.

Приводимые три странички кажутся отражающими наиболее важные моменты духовной истории скита. Упоминаемый на первой из них Преосвященнейший Филарет – Митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Амфитеатров), в то время епископ Калужский.

 

Запись в летописи Оптинского Иоанно-Предтеченского скита

о строительстве  в нем церкви во имя Собора Честного славного

Пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна в 1821-1822 гг.

[Лет., с. 4о]

 

Запись в летописи Оптинского Иоанно-Предтеченского скита

о переселении в 1829 г. на жительство в скит знаменитого старца

иеросхимонаха Льва (Леонида) с учениками [Лет., с. 20]

 

Запись в летописи Оптинского Иоанно-Предтеченского скита

о пребывании в скиту учеников о. Леонида

Дмитрия Александровича Брянчанинова

и Михаила Васильевича Чихачева [Лет., с. 20о]

 

Источник:

Оптина пустынь. Летопись скита Оптиной пустыни за 1820-1851 гг.

// НИОР РГБ Ф. 214.  Опт. 360.  

[Olqa 13 242]

Письма Оптинского старца Льва к монаху Иоанникию

Из письма Старца Льва: "...Вы просите, дабы вас пообстоятельнее уведомить, можете ли вы здесь настоятелем и братиею принятым быть и вместительно ли вам, по вашей немощи, перейти в сию Пустынь? То прилагаю при сем письмо к старцу батюшке отцу Исаакию *, коему, сколько мог, объяснил, какия меры и расположение должно предпринять, если расположишься в наши пределы побывать и нашего убогаго жительства испытать на самом опыте; а то бывает нередко: „Дух бодр, да плоть немощна“. Прочтите сие к нему посылаемое письмо и увидите, какой вам дан общий наш совет. А другого утвердительнее и основательнее никаких средств и духу не собираю писать, соображаясь с обстоятельствами и течением по обители дел и неблаговолением верховнаго начальства ко мне, ничтожному, по наговоркам. А отец Строитель, как кажется изо всего, ко мне мирен, и я также им доволен, а наиболее братцем его отцем А[нтонием], которой у нас скитом начальствует. Также и прочие некоторые из благомыслящих мирно и благосклонно со мною обходятся, противомудрствующие же мало-помалу умаляются: из коих некоторые сами выходят, а иных за неприношение месту приличествующаго плода, но подающих соблазн, политически высылают. И кажется, при содействии Божией благодатной помощи, благонадежием себя питаем, что и еще поустройнее и мирнее в обители будет. А вот неприятно, что Ар[хиепископ] от наговорок к о. Строителю не благоволит. Сие несколько нас опечаляет. Но да будет во всем воля Господня, и что нам ни попустит, все последует к пользе нашей..."

 

И из другого письма: "...Да вы возьмите в пример переход моего недостоинства из Св[ирского] монастыря в сию обитель – ведь пять годов удерживали против усильных моих прошений, а в начале шестого и без всякаго моего прошения, как бы за послушание был послан, и Господь Премилостивый невидимо устроил, что уволили. И отцу Макарию все препятствия и коварныя плевелы остались без действий. И ныне благостию Всемогущаго Господа мирно и благодушно пребываем с верою и благонадежием, уповая на покровительство Великодаровитаго Господа, что и вас, малопомедля, уволят и присоединен имаши быти к нашему малому обществу во едину ограду, только потерпи еще мало, и всячески Всемилостивый Господь соутешит тебя. И сие твое, хотя и невольное, пребывание и скорбныя приключения послужат тебе по времени во отпор отрыжек, неминуемо последовать могущих во время здешняго пребывания у египетских котлов (или лучше сказать – петербургских кулебяк и сиговой или лососиной ухи). Потому я, по своему худому чувству, советую и с своей стороны, что поколь Всемогущий Господь не устроит о вас Сам разными обстоятельствами – не выходи по воле своей из Л[авры], а особливо не решайся идти к тем, кои зовут – там мало проку! Да и в отечниках правил таких не обретается, чтобы звать кого в монастырь и со обещанием душевредных обольщений! Да и не понимаю, как не отказывать на такия просьбы..."

[Елена Панфилова 219]

О старцах именем Афанасий – учителях Оптинских старцев

 

Известно, что традиции Оптинского старчества восходят к преподобному Паисию Величковскому. Прп. Паисий не нашел себе учителя, даже на Святой Горе Афон, и стал учиться по святоотеческим книгам. После его смерти, в 1794 г., в Нямецком монастыре, многие его русские ученики (а некоторые ранее) вернулись в Россию. Они принесли  плоды его трудов: книги Святых Отцев, переведенные и сверенные им из древне-церковнославянских и древнегреческих текстов, и традиции монастырского уклада, сложившиеся в его обителях. Ученики о. Паисия, волей Божией, стали учителями будущих Оптинских старцев.

Привлекает внимание, что в жизнеописаниях прпп. Моисея и Антония, а также прп. Макария, указывается на учителя – старца Афанасия, ученика прп. Паисия, владевшего переведенными последним святоотеческими рукописями и книгами. В доступных нам источниках и литературе нашлись сведения о трех таких старцах: схимонах Афанасий (Захаров) и схимонах Афанасий (Охлопков), бывшие непосредственно учениками прп. Паисия, и схиеромонах Афанасий (Степанов) – выходец из Оптиной пустыни. Из-за того, что в текстах встретились неточности и расхождения, иногда сложно было определить, о каком из этих старцев идет речь. Кроме того, иногда их путают, чаще – двух последних. По этим причинам проведено данное небольшое исследование.

Схимонах Афанасий (Захаров, † 17.10.1825), Площанский. Родом из дворян, служил ротмистром в гусарском полку. В 30 лет вступил в Нямецкий монастырь, где принял монашеский образ от старца Паисия. Жил там 7 лет, занимался более всего, по благословению старца, «выпискою наставлений из отеческих книг о молитве, смирении, терпении, послушании, любви и прочих добродетелях, о стяжании которых имел всегдашнее попечение» [3, с. IX]. В 1777 г. возвратился в Россию, с двумя другими иноками, слезно умоливши на сие старца Паисия, который благословил на путь со слезами: более в сей жизни не увидимся [10, с. 116]. Жил о. Афанасий в Николаевском Троицком монастыре, во Флорищевой пустыни Владимирской губернии [3, с. 315]. В 1806 г. поехал на богомолье в Киев, на обратном пути по болезни остановился в Белобережской пустыни; в 1815 г. приехал в Площанскую пустынь, и, по случаю повреждения ноги, остался здесь на постоянное жительство [2, с. 24-25]. В Площанской пустыни многие из братии «пользовались его жизнию, наставлением и любовию, ибо старец сей был кроток, снисходителен, смирен, милостив, сострадателен и любовен ко всем» [2, с. 25].

В 1818 г., по благословению настоятеля, к о. Афанасию в келлию перешел о. Макарий (Иванов), подвизавшийся в этой пустыни, который «любил, берег и почитал сего старца, как своего отца и наставника, и удостоился послужить ему до самой его блаженной кончины» [2, с. 24]. У старца Афанасия были верные списки всех трудов старца Паисия. О. Макарий внимательно читал и переписывал уставным письмом эти рукописи [2, с. 27-28].

Учеником этого старца Афанасия был и о. Моисей (Путилов). В 1812 г., в страхе нашествия французов, он оставил рославльские леса, где подвизался в то время, и уехал в Свенский монастырь, откуда вскоре переехал в Белобережскую пустынь. Некоторое время он пожил в уединенной келлии за монастырем в лесу. «А потом я перешел в монастырь, где ходил за добродетельным старцем схимонахом Афанасием (учеником молдавского старца Паисия, скончавшим дни свои в Площанской пустыни ... на руках иеромонаха Макария)», – рассказывал впоследствии о. архимандрит Моисей [4, с. 32-33].

В Белобережской пустыни с 1799 по 1811 г. находился и будущий старец Оптинский, о. Леонид (Наголкин), с 1804 по 1808 г. бывший ее настоятелем. Но его учителем был схимонах Феодор (Перехватов), много лет проживший у старца Паисия [1, с. 5-8].

Схимонах Афанасий (Охлопков Андрей Николаевич, † 1811), Афонский. Уроженец Москвы, бывший сенатский секретарь. Оставил мир и странствовал по монастырям Афона и Молдавии. В монашество пострижен на Афоне в 1795 г. Жил в Нямецкой обители старца Паисия, поручившего его старцу Софронию, ставшему в дальнейшем настоятелем монастыря [5; 3, с. 314]. Доставил митрополиту Санкт-Петербургскому и Новгородскому Гавриилу по поручению старца Паисия греческий подлинник и старцев перевод Добротолюбия, в 1791-1792 гг. по благословению митроп. Гавриила участвовал в редактировании этой книги. Иг. Андроник (Трубачев) сообщает, что после 1793 г. о. Афанасий поселился в рославльских лесах, Смоленской губернии, и именует его еще Рославльскм, Старшим [5]. О. Иоанн Паюл также предполагает, что недолгое время после издания Добротолюбия в 1793 г., старец Афанасий провел среди рославльских подвижников [10, с. 121-122]. Сам старец именовал себя, в переписке, Афанасием Святогорским. По его собственным словам, в 1794 г. он возвратился к старцу Паисию, а по кончине его уехал на Афон, в 1799 г. снова прибыл в Нямец [3, с. 276]. В 1800 г. о. Афанасий принял в Нямецком монастыре схиму; в 1801 г. ушел в Россию, подвизался в Белобережской пустыни, в 1804 г. перешел в Свенский Успенский монастырь [3, с. 315]. Здесь в том же году (или в следующем) он получил от своего духовного отца старца Софрония «Житие» и некоторые писания прп. Паисия. Скончался в этом монастыре, на руках старца Афанасия (Захарова), к которому, вероятно, и перешли его книги. По смерти последнего его книги оказались у о. Макария (Иванова), впоследствии они были изданы в Оптиной пустыни [8, с. 423; 5].

В Житии о. Моисея (Путилова) говорится, что «3-го августа 1809 года Тимофей Иванович Путилов по указу Орловской Духовной Консистории определен в Свенский монастырь в число послушников» [4, с. 24], и что «Св. Синод указом от 8-го марта 1810 года определил: в пострижении послушника Тимофея Путилова в монашество отказать» [4, с. 25]. Тимофей Путилов отправляется в Москву, за увольнительным свидетельством. 16-го марта 1811 г. он, не возвращаясь в Свенский монастырь, уходит к рославльским пустынножителям [4, с. 25-26]. Таким образом, с середины 1809 по начало 1810 г. он находился в одном монастыре со старцем Афанасием (Охлопковым) и мог общаться с ним и иметь наставление в учении старца Паисия. В одной из статей о прп. Паисии пишется: «С 1805 г. о. Афанасий (Охлопков) поселяется в Свенском монастыре, где увлекает идеями Паисия Тимофея Путилова» [9, с. 263].

Схииеромонах Афанасий (Степанов Александр Степанович, † 1844), Рославльский, Младший. С 25 лет жил в Пешношском монастыре [6]. Был он сыном дьячка из Калуги. Принадлежал к числу 12 человек, посланных старцем Макарием, пешношским настоятелем, вместе с о. Авраамием для восстановления Оптиной пустыни, где в 1796 г. принял постриг, был посвящен в иеродиакона, затем в иеромонаха (1802); стал братским духовником [8, с. 294]. «Горя желанием безмолвной жизни» [4, с. 27], он собрался на Афон, но не попал туда и поступил в Белобережскую пустынь; услышав о пустынножителях рославльских лесов, уехал к ним – без благословения. Вернувшись через 4 года, был определен в Свенский монастырь с запрещением священнослужения за самовольную отлучку. Но в монастырь о. Афанасий не пошел, а  в 1807 г. снова удалился в леса; в 1816 г. поселился в Свенском монастыре, но 13 июля 1817 г. оставил его ради пустынножительства [6]. 

В 1821 г. епископ Калужский Филарет (Амфитеатров) пригласил старца, вместе с другими рославльскими подвижниками, к устроению скита при Оптиной пустыни; многие из них, в том числе братья Путиловы, согласились, старец же Афанасий пожелал остаться. В 1825 г. начались гонения на пустынножителей рославльских лесов со стороны властей, старец был заключен в острог и отправлен по этапу в Свенский монастырь. Епископ Орловский Гавриил (Розанов) разрешил ему священнослужение, но по смирению своему о. Афанасий совершал службу только ради принятия Святых Христовых Таин. Его послушанием в монастыре была продажа свечей. В свободное время он с учениками переписывал переводы Святых Отцев, сделанные прп. Паисием [6]. В 1835 г. старец был определен управляющим монастырем до назначения настоятеля, а с 1837 по 1841 г. исполнял должность духовника Петропавловского Брянского девичьего монастыря [8, с. 294]. Погребен в Свенском монастыре.

«Иеромонах Афанасий был старец простой нравом, но духовно-мудрый по жизни: украшенный деятельными добродетелями; он пребывал в совершенной беспопечительности обо всем житейском, хранил духовное трезвение и имел дарование умной молитвы», – пишет архимандрит Ювеналий [4, с. 40].

В рославльских лесах о. Афанасий (Степанов) прожил более 20 лет. Здесь его учениками стали братья Тимофей и Александр Путиловы. Тимофей сразу по приезде, в 1811 г., поместился в его келлии и жил под его руководством 10 лет, келейно был пострижен им в монашеский образ с наречением имени Моисей [4, с. 27]. В 1816 г. к старшему брату в пустыню приехал Александр Путилов; тотчас он был одет в послушническое платье, и в 1820 г. сей же старец келейно постриг его в монашество, назвал Антонием и поручил о. Моисею как восприемному отцу от Евангелия [7, с. 20]. Так, старцем и учителем о. Антония был старший брат его прп. Моисей [7, с. 14-15].

В жизнеописании прп. Антония, Оптинского старца, сказано следующее: в 1808 г. Тимофея Путилова привлекло в Свенский Успенский монастырь, скорее всего, то, что здесь в это время находились монахи-подвижники, ученики прп. Паисия (Величковского), и в их числе: «схимник о. Афанасий, долго подвизавшийся на Святой горе Афон и в Молдавии, в Нямецкой обитеи, основанной преп. Паисием; иеромонах Афанасий, бывший духовник Оптиной пустыни; ... и схимник Афанасий ... из Нямецкого монастыря» [11, с. 32].

Итак, кажется достоверным признать о. Моисея, старца Оптинского, учеником непосредственно всех трех старцев именем Афанасий, о которых идет здесь речь, преп. Антония Оптинского – учеником иеросхимонаха Афанасия (Степанова), с которым он прожил в рославльских лесах 5 лет в одной келлии, вместе с братом о. Моисеем, а старца Макария Оптинского – учеником и послушником на протяжении 1818-1825 гг. схимонаха Афанасия (Захарова).

 

Дивен Бог во святых Своих. Да славится имя Его вовеки. Аминь.

 

 

Источники и литература

1. Жизнеописание Оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва). Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1991.
2. Жизнеописание Оптинского старца иеросхимонаха Макария / [Сост. Агапит (Беловидов), архим.].  Свято-Введенская Оптина пустынь; Свято-Троицкая Сергиева Лавра; М.: Издательство «Отчий дом», 1997.
3. Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского, с присовокуплением предисловий на книги св. Григория Синаита, Филофея Синайского, Исихия Пресвитера и Нила Сорского, сочиненных другом его и соспостником, старцем Василием Поляномерульским, о умном трезвении и молитве. Издание Козельской Введенской Оптиной Пустыни. Москва. Въ Университетской Типографίи, 1847. – Репринтное издание. – Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2001.
4. Житие преподобного схиархимандрита Моисея Путилова. Издание Введенской Оптиной пустыни, 1992.
5. Игум. Андроник (Трубачёв). Афанасий (Охлопов) // Православная энциклопедия / Под редакцией Патриарха Московскго и всея Руси Алексия II. Том 4. Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. – С. 13.
6. Игум. Андроник (Трубачёв). Афанасий (Степанов) // Православная энциклопедия / Под редакцией Патриарха Московскго и всея Руси Алексия II. Том 4. Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. – С. 17.
7. Иеромонах Климент (Зедергольм). Оптинский старец игумен Антоний. Жизнеописание и записи. Издание Братства преподобного Германа Аляскинского, 1973.
8. Каширина В.В. Литературное наследие Оптиной Пустыни. М., 2006.
9. Паисий (Величковский), преп. Автобиография, жизнеописание и избранные творения по рукописным источникам XVIII–XIX вв. / Сост. П.Б. Жгун, М.А. Жгун; общ. ред. Д.А. Поспелова, О.А. Родионова. М.: Русский на Афоне Свято-Пантелеимонов монастырь, 2004. 
10. Паюл Иван. Славянские ученики преподобного Паисия XVII – начала XIX веков. Диссертация на соискание ученой степени кандидата богословия. Сергиев Посад: МДА, 2001.
11. Преподобный Антоний, старец Оптинский / Сост. В. Афанасьев. Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2003.

[Елена Панфилова 219]

О ОТНОШЕНИИ ПРЕПОДОБНОГО МАКАРИЯ, СТАРЦА ОПТИНСКОГО, К ЛЕСУ

 

 

 

 

 

«Оберегая скитское безмолвие, старец Макарий имел особое попечение о сбережении окружающего скит со всех сторон леса. Благодаря благим впечатлениям детства, он ... до конца жизни сохранил любовь к природе; но в особенности любил лес, справедливо считая его живою оградою каждой иноческой обители, лучшим ее украшением. ”Человек, – рассуждал он, – получает в лесу себе успокоение и душевную пользу. Мы видим, как в прежние времена люди удалялись в чащу лесов, и там, в тиши от мира и сует его, в молитве и трудах иноческих искали своего спасения. Один вид присно зеленых хвойных деревьев нашей родины веселит зрение, служа символом надежды на жизнь присносущную, для взыскания коей удаляются в пустыни. Леса, окружающие наши пустынные обители, надобно беречь всеми мерами, чтобы чрез истребление их название ”пустынь“ не сделалось, наконец, праздным словом“. Сильная буря в 1849 повалила немало огромных деревьев, столетних сосен и елей, особенно в участке, отделяющем скит от монастыря. Скорбя о лишении этой живой ограды, старец приложил особое старание зарастить этот участок. Каждогодно под руководством одного из скитских братий послушники трудились весною над расчисткой этого участка от ненужных кустарников; а осенью засевали оный семенами хвойных деревьев, преимущественно сосны. Бог благословил труды и попечение старца. Теперь, в течение долгого времени, постоянные сосновые семена образовали из себя высокий лес. Таким образом, безмолвный скит опять стал закрыт сплошною живою оградою.

Любитель леса и вообще природы, старец Макарий возымел еще желание насадить и насадил внутри скита, близ восточной ограды, кедровые деревья, из которых по времени образовалась кедровая роща. В этой роще в прежние времена в летнюю хорошую погоду, по двунадесятым праздникам, в послеобеденное время скитяне все, во главе со скитоначальником, иеромонахом Илларионом, бывшим прежде келейником старца Макария, кушали чай. Разросшиеся большие кедровые деревья приносили и приносят плоды – прекрасные орехи. Только в последние годы стали поедать их набегающие из леса белки.

Примыкающая к кедровой роще большая сажалка при старце Макарии ежегодно очищалась от падающей в нее с окружающих деревьев листвы. В сажалке этой водились, как и теперь водятся, караси, которые изредка ловятся для скитской трапезы».

 

Источник:

Жизнеописание Оптинского старца иеросхимонаха Макария / [Сост. Агапит (Беловидов), архим.].  Свято-Введенская Оптина пустынь; Свято-Троицкая Сергиева Лавра; М.: Издательство «Отчий дом», 1997. – С. 79-80.

 

 

 

Иоанно-Предтеченский скит Оптиной пустыни

[Елена Панфилова 219]

О НАЧАЛАХ ОПТИНСКОГО ЧТЕНИЯ И ПЕНИЯ

 

 

 

 

«Заботясь о внешнем украшении храма, старец [Макарий] вместе с тем обратил особенное внимание на отправление церковных служб. Будучи сам знатоком церковного устава, проходя порядно послушание канонарха и уставщика еще в Площанской пустыни, любя и твердо зная нотное церковное пение, он и в Оптинском скиту личным руководством, трудом и терпением постепенно ввел порядок и точность в отправление церковных служб; установил плавное чтение, без ложной чувствительности, во избежание тщеславия чтецов. Им же заведены в скиту: должность канонарха и пение стихир на ”подобны“, каковое пение перешло затем из скита и в монастырь. Обратил старец внимание способных скитских братий на изучение церковной ноты и ввел пение по обиходу догматиков, стиховных воскресных богородичных и антифонов в воскресные дни, положенных пред чтением Евангелия. Во время великопостных служений, и  преимущественно в первую и Страстную седмицы, когда обыкновенно все скитские братия готовятся к причащению Св. Таин, установлено старцем предлагать во время богослужения, на шестом часе, чтение из книги св. Иоанна Лествичника, с таким наблюдением, чтобы вся Лествица прочтена была в течение Великого Поста. Для сего он сам размечал ее и назначал, сколько в какой день прочитать.

Но и после введения вышеозначенного порядка по церкви, старец Макарий постоянно наблюдал за поддержанием оного, никогда не оставляя без замечания, в отношении церковного устава, чтения и пения, не только важной ошибки, но и малейшего упущения. Разделит ли канонарх не на месте слова стихиры во время канонаршения с нарушением смысла, ошибутся ли в чем-нибудь певчие или очередной чтец, старец не оставлял их без замечаний. Если нужно было переменить или поправить тон пения или напомнить певчим забытый напев, старец сам приходил на клирос и запевал стихиру или ирмос; также указывал чтецу, где он ошибался и как надо поправляться. А канонарха, по окончании пения стихир, призывал к себе с книгою и указывал, как надобно правильно разделить ту или иную стихиру. И все это делалось с любовию, кротко, тихо, вразумительно. Вместо всяких оправданий сделавший ошибку, по монашескому обыкновению, кланялся старцу в ноги и говорил: ”Простите, батюшка!“ На это старец отвечал: ”Бог простит!“ – и благословением оканчивалось дело вразумления. Наблюдал также старец, чтобы все скитяне приходили к Литургии со звоном в колокол или за полчаса до начала ее прочитывать синодики, в которых вписываются имена благотворителей и своих монахов о здравии и упокоении. Для сего служащий иеромонах по окончании звона долго медлил начинать часы...»

 

Источник:

Жизнеописание Оптинского старца иеросхимонаха Макария / [Сост. Агапит (Беловидов), архим.].  Свято-Введенская Оптина пустынь; Свято-Троицкая Сергиева Лавра; М.: Издательство «Отчий дом», 1997. – С. 75-76.

 

 

[Елена Панфилова 219]

ИЗ ПИСЕМ ПРЕПОДОБНОГО СТАРЦА ПАИСИЯ (ВЕЛИЧКОВСКОГО)

 

 

 

 

Источник:  

Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского, с присовокуплением предисловий на книги св. Григория Синаита, Филофея Синайского, Исихия Пресвитера и Нила Сорского, сочиненных другом его и соспостником, старцем Василием Поляномерульским, о умном трезвении и молитве. – Издание Козельской Введенской Оптиной Пустыни. – Москва. Въ Университетской Типографίи, 1847. – Репринтное издание. – Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2001. – С. 213-216.