Ника

До официальной церковной канонизации иконы и акафист Новомученикам являются свободным народным творчеством, не всегда удачным, самодеятельным. Нужно дождаться их канонизации, и тогда будут иконы и акафист, одобренные Церковью.

В продолжение академической темы. Разговор у входа в Покровский храм при МДА: - Моя знакомая - прихожанка вашего храма. - Что, тоже из "чающих движения воды"? (Ср. Ин.5, 2-4).

Вспомнилось при просмотре последних оптинских фотографий. На дьяконской хиротонии бабушка, услышав троекратное "Повели! - Повелите! - Повели, Преосвященнейший Владыко", сказала сочувственно: "Ну всё! Повели голубчика... повели..."

По опыту могу сказать, что в выходные, особенно если они совпадают с праздниками, поселяться лучше в частном секторе, т.е. на ул. Лермонтова за монастырем, где ближе к концу улицы можно постучать в любую калитку, и Вас примут. В этот раз я познакомилась в автобусе с женщиной, которая первый раз ехала в монастырь и хотела поселиться в гостинице, поскольку словосочетание «частный сектор» не вызывало у нее доверия. А я как раз мечтала оказаться в нем, чтобы чувствовать себя немного посвободнее. Мою знакомую поселили в гостинице в четырехместной келье, и она была очень довольна, потому что условия замечательные и монастырь совсем рядом. Мой «частный сектор» заключался в смастеренной под бытовку бывшей цистерне в конце хозяйского участка, с комнаткой, в которой две кровати, потолок и дверца, служащая окном, поскольку оконце в стене не открывается. И тишина! И небольшая клумба, заросшая пшеницей и васильками… Петухи и колокольный звон. На следующий день оказалось, что мою знакомую уже выселяют – пора: приезжают группы и нужно переезжать в другую келью, если она будет свободна к 11.00. Это переселение – ребус для многих «свежих», да и бывалых паломников, оно же есть жизнь, к которой нужно постараться приспособиться и принимать без рассуждения. В тот день знакомую все же переселили, но через день предложили ночевать в храме, и тут-то она всей душой пожелала оценить радости частного сектора. Однако к тому времени место в цистерне было уже целиком занято, и ей пришлось ночевать с хозяевами за ширмой. Но это уже никак не могло испортить праздничного настроения. «Когда она (я) съедет, Вы заселитесь на ее место», – сказали ей хозяева. Надо сказать, что все эти перипетии – ничто в сравнении с радостью хоть немного пожить в святом месте, и конечно, каким-то образом компенсируют (наше) недостоинство.

Цитата из вышеприведенной статьи «Возвышенное и земное»: - в этой привязанности, наверно, и кроется причина так часто встречающейся у нас не только языковой, но и «бытовой» сакрализации вообще, от которой шаг в сторону рассматривается чуть ли не как предательство.

В словах о. Андрея Ткачева, мне кажется, есть большая доля романтики и мечты. Вряд ли "косноязычный" настоятель будет вот так репетировать со своим даровитым прихожанином его будущую проповедь. Все это может быть воплощено в приходских беседах в воскресной школе, в свободной форме под председательством настоятеля, где собравшиеся за чаем могут выслушать и яркого проповедника-мирянина, и даже женщину с ее взглядом на какие-то проблемы духовной жизни. А говорить в храме с Амвона, на мой взгляд, могут только единицы и в единичных случаях, как когда-то С.Фудель.

Объявления

Владыка Иоанн был родоначальником идеи о прославлении благочестивого царя Иоанна Грозного и обеления его от "заморской клеветы", что, как видно, вполне укладывается во всю его историософскую концепцию...

А вот как пошлет Господь такому почти умершему настоящего врача, который даже и не скальпелем в него вонзится, а помажет раны елеем со всей осторожностью и исцелит, - и тот человек увидит совсем другие горизонты... И только Господу скажет:"Что Ти воздам..."

По этому поводу подумала, что в нецерковной среде любое горячее проявление веры чаще всего и признают «сектанством», понимая под ним все негативное и не вписывающееся в общее мирское понятие о том, зачем нужна Церковь. Условно православного человека будут воспринимать как адекватного до тех пор, пока он находится в рамках: крестины, венчание, «крёстный ход» на Пасху с друзьями, иногда поездка по чудотворным местам – это нормально. Но если человек начинает углубляться – ходить каждые выходные в храм, соблюдать посты, быть равнодушным к некоторым «обязательным» благам этого мира – тут его быстро заподозрят в какой-то странности или прямо в фанатизме. «А что вы там в церкви каждый раз делаете, грехи вымаливаете?», – с искренним недоумением тебя спрашивают; «а, сейчас пост, тебе торт нельзя!» (хочется сказать: да все мне можно, вот только в пост я себя ограничу!); иногда бывает востребованность: «Тут у нас у знакомых родственница умерла, ты не подскажешь, что там надо делать?» – и тут ты, конечно, «на коне», объясняешь… Такое отношение со стороны нецерковных людей, наверно, будет к нам до тех пор, пока они не переживут реальную встречу с Богом, и тогда тоже станут «несовременными» или «фанатиками», только до этой встречи нам надо потерпеть… Я помню, одна наша знакомая, недавно воцерковившись, пришла в гости к пожилой женщине, профессору, и, окинув взглядом обширные книжные полки с классикой, заметила: «Всё это пустое. Ненужное». И в духовном отношении была права, но профессор ее взглядами тогда не прониклась…

Заметьте, как ощущающие себя хранителями церковнославянского языка передергивают смыслы, наклеивают ярлыки - тут в теме это было видно уже неоднократно, как используют высокопарную, но ничего "в глубине" своей не значащую лексику ("свои прелестные мертво-рассудочные измышления" - каково! ) для дискредитации любой адекватной мысли своих оппонентов. Живая молитва - удел живоцерковников, богослужение хотят русифицировать (этот тезис открывает лишь невежество или своего рода провокацию по отношению к проекту, где черным по белому написано, что ни о какой русификации богослужебного языка речи быть не может), и святые не имели ввиду то, что написано, а что-то совсем иное... Вы призываете учиться, но поверьте, Вам это тоже определенно бы не помешало.

В связи с этой темой мне вспомнилось вчерашнее посещение Николо-Перервинского монастыря и семинарии, где настоятельствует о. Владимир Чувикин, на интервью которого была здесь ссылка. В потрясающе огромном, величественном Иверском соборе, расписанном в васнецовском стиле с элементами модерна, стояла огромная же очередь из пришедших помянуть своих близких на троицкую родительскую субботу. За свечным ящиком - женщина средних лет принимает записочки и почти каждому что-то серьезно объясняет. Подходим - и оказывается, что это, видимо, ее особым образом понимаемая миссия - не допускать до поминовения те записки, где вместо "Дария" написано "Дарья", а вместо "Иоанн" - "Иван"... Совершенно серьезно она говорит, что если подать записки с русифицированными именами, все будет напрасно, этих людей Господь не помянет и будет только грех. Вместе с тем, в этой женщине совершенно не было никакой нравоучительности, а только видимое чувство какой-то боли за тех "Иванов", которых из-за неведения подававших записку Господь не помянет... Сочетание модерна внутреннего убранства собора с такой бдительностью оставило интересное впечатление, скорее грустное. И конечно же, нужно писать именно "Иоанн", а не Иван, нужно следить за благообразием, но не в этой ли благочестивой боли об "Иване" и есть корень проблемы, всего этого неприятия и страха о "новшествах", подумалось... В этом смысле, наверное, богослужебная реформа не будет "уместной" никогда.

Все это есть, куда деваться, и от этих внешних форм в разных проявлениях никто не застрахован. Здесь еще острота помимо грозных бабушек в какой-то субкультурности с родством-знакомством, "кругами приближенности", "кругами узких интересов", в особом "единственно верном" видении жизни и т.д. Quod licet Iovi, non licet bovi ... Как пишет о. Алексий Уминский, всегда видеть в ближнем Христа, сделать Его центром внутренней и внешней жизни - вот задача...