sasha

Митр. Вениамин (Федченков) о пользе частой исповеди Сегодня, 4 октября, исполняется 52 года со дня блаженной кончины митрополита Вениамина (Федченкова), последовавшей 4 октября 1961 года в Псково-Печерском монастыре. Митрополит Вениамин (Федченков) В развернувшейся ныне дискуссии об исповеди и причастии следует, вероятно, выслушивать мнения не только ныне здравствующих, но и принимать во внимание духовный опыт усопших подвижников благочестия – этот кладезь церковной мудрости. Православие.ру предлагает читателям отрывок из книги владыки «Божии люди», где говорится о пользе частой исповеди. Вспоминаю другого игумена, по имени Исаакий. Он перед служением литургии в праздники всегда исповедался духовнику. Один ученый монах, впоследствии известный митрополит, спросил его: зачем он это делает и в чем ему каяться? какие у него могут быть грехи? На это отец игумен ответил сравнением: «Вот оставьте этот стол на неделю в комнате с закрытыми окнами и запертой дверью. Потом придите и проведите пальцем по нему. И останется на столе чистая полоса, а на пальце пыль, которую и не замечаешь даже в воздухе. Так и грехи: большие или малые, но они накапливаются непрерывно. И от них следует очищаться покаянием и исповедью». По поводу этих «малых» грехов припоминается здесь широко известный случай с двумя женщинами, имевший место в Оптиной пустыни. К старцу отцу Амвросию пришли две женщины. Одна из них имела на своей душе великий грех и потому была крайне подавлена. Другая была весела, потому что за ней никаких «больших» грехов не значилось. Отец Амвросий, выслушав их откровения, послал обеих к речке Жиздре. Первой он велел найти и принести огромный камень, какой только она была в силах поднять; а другая должна была набрать в подол своего платья маленьких камней. Те исполнили повеленное. Тогда старец велел обеим отнести камни на старые места. Первая легко нашла место большого камня, а вторая не могла вспомнить всех мест своих небольших камней и воротилась со всеми ими к старцу. Он и объяснил им, что первая всегда помнила о великом грехе и каялась и теперь могла снять с души своей его; вторая же не обращала внимания на мелкие грехи, а таких оказалось много, и она, не помня их, не могла очиститься от них покаянием. P.S. Игумен Исаакий, имевший обыкновение часто исповедоваться, – не кто иной, как преподобный Исаакий Оптинский, священномученик. В 1938 году он кровью своею засвидетельствовал верность Господу. Имени ученого митрополита история для нас не сохранила. Митрополит Вениамин (Федченков) 4 октября 2013 года

Священник Николай Булгаков: Исповедь перед причащением – всегда Прежде всего хотелось бы поддержать положение Проекта документа «О подготовке ко Святому Причащению», которое гласит: «Исповедь перед причащением является неотъемлемой важной частью говения» (п. 5). Действительно, даже и умирающего человека перед причащением мы исповедуем, и даже если он не способен говорить, от него требуется любой, пусть безмолвный, знак покаяния. Поэтому следующая за этим оговорка о том, что «в отдельных случаях, с благословения духовника, миряне, намеревающиеся приступить ко Святому Причащению несколько раз в течение одной недели – в первую очередь на Страстной и Светлой седмицах, – могут быть в качестве исключения освобождены от исповеди перед каждым причащением», выглядит нарушением важнейшего традиционного принципа, уступкой противникам непременной исповеди перед причащением в день Литургии или накануне вечером. Стоит только сделать одну такую уступку, предоставить решение вопроса «на усмотрение духовника» (уже и звучит предложение прибавить сюда Святки) – и пошло-поехало. Сначала кажется, что – да, Страстная и Светлая седмицы – особые дни года, частые исповеди и причащения, отсутствие поста на Светлой есть вроде бы причины для отмены обязательной исповеди, – но эти причины угрожают главному: общему принципу непременной исповеди перед причащением мирян. Помнится, еще в 1994 году, на памятной церковной конференции в гостинице «Даниловская», обсуждавшей вопросы неообновленчества, один из представителей Троице-Сергиевой лавры сказал: ничего нельзя трогать в нашем богослужении совершенно; тронешь хоть что-то – начнет рушиться всё здание. Наша вера – покаянная. Семь Таинств Церкви – это полнота Православия, ни одним из них невозможно пренебречь без ущерба для дела нашего спасения (в том числе и Таинством Браковенчания). В этом существенная особенность нашей православной веры: мы храним заповеди Евангельские, правила Вселенских соборов, святых отцов, наши духовные традиции, не подвергая их ни малейшему сомнению, не отвергая в них ни йоты. А если не можем что-то из них соблюдать, то не правила отменяем в угоду своей немощи, а каемся в ней. Часто исповедуешься? Даже, бывает, каждый день? Ведешь такую серьезную духовную жизнь? И при этом считаешь, что можешь прожить хотя бы сутки без греха? Только в одном случае такое возможно: если ты их не видишь, не замечаешь. Тогда смотри лучше. Молись, проси снова: «Дай ми зрети моя прегрешения». Вот тебе подсказка: а не грешишь ли ты недостаточным вниманием к своей внутренней жизни, ходишь ли ты перед Богом? Неужели за весь день ты не боролся с дурными мыслями, чувствами, с раздражением, с ленью? Со своеволием, самомнением, с праздномыслием, празднословием, осуждением? Во всем ли с тобой была согласна твоя совесть? А нет ли у тебя недостатка страха Божия, когда ты приступаешь к Страшным Христовым Тайнам? Крепка ли твоя вера? А может быть, ты думаешь, что грехи – это только какие-то явные проступки (убил, украл)? А лукавство? А недобрые намерения, пожелания? А отсутствие добрых дел? А самооправдание – даже такое вроде бы бесспорное: мол, я же не мог быть в двух местах сразу? Не мог, допустим, но покаяться-то кто тебе мешает? Было бы желание. Нет желания? Это опять-таки вопрос для исповеди, для покаяния: а почему его нет? А не беспечность ли это? Не кроется ли за этим гордыня-матушка, которая раньше нас родилась и всегда у нас за плечами ходит? Ведь мы грешим, даже когда вроде бы делаем добрые дела (тщеславимся ими, осуждаем тех, кто их не делает…). Когда молимся, исповедуемся, причащаемся… Итак: нежелание мирянина приступать к исповеди каждый день, каждый раз перед причащением говорит, скорее всего, о недостаточно развитой у него глубокой, внимательной духовной жизни, о недостатке покаянного чувства. Короче говоря, о том, что ему-то как раз нужно стремиться стяжать потребность в исповедании грехов, не пропуская ни одной такой возможности. Нет потребности еще – ну, так есть, слава Богу, на то правило матери-Церкви: она, как мать, тебя подвигает на то, что тебе трудно делать, но полезно. А то что же, именно в Страстную седмицу, самые покаянные дни года, когда, можно сказать, всё творение кается, – причащаться без исповеди? Даже и при ежедневном причащении ежедневная исповедь нужна – она все-таки поможет человеку оглянуться на прожитый день (что полезно нам делать всегда, недаром в конце молитв на сон грядущим есть исповедание грехов повседневное) – хотя каждый день миряне причащаются очень редко. Возможность частого исповедания – это, конечно, драгоценная возможность для мирянина. Это, можно сказать, духовная роскошь. Другое дело, что осуществить это не так просто для духовенства. В этом – другой аспект вопроса: о возможностях духовенства исповедовать всех мирян перед причащением в такие дни, как Торжество Православия – Вербное воскресенье – Великий четверг – Великая суббота, – то есть в течение нескольких дней года, когда больше всего причастников. Конечно, батюшки очень устают в эти дни. Но выход, думается, лучше искать в улучшении качества исповеди прихожан, в их собственном сосредоточенном внутреннем покаянии – чему опять-таки способствует правило неукоснительной предварительной исповеди перед причащением. В этом улучшении качества исповеди, думается, наша важнейшая забота сегодня (и слава Богу, что нас призвали об этом сегодня в Церкви думать и говорить). В том, чтобы она не была формальной, поверхностной, но живой. Нам нужно не расхолаживать народ православный в его отношении к Таинству покаяния и высшему Таинству Причащения, а, напротив, призывать лучше исповедоваться и всячески помогать в этом. Призывать наших прихожан на исповеди действительно просить у Бога прощения за свои грехи, учиться видеть их, учиться ни в чем себя не оправдывать, но быть построже к себе – тогда, может, кое-что и увидим за собой, и почувствуем, и появится потребность каяться даже чаще, чем причащаемся, – однако с пониманием относясь к возможностям священников. То есть, как и во всем: идти не назад, а вперед. Учиться на исповеди не многословить, не рассказывать историй со многими подробностями, не впутывать в свои грехи других людей, тем самым стараясь себя оправдать. Не осуждать других, прибавляя себе на исповеди новых грехов. Не путать исповедь с приемом у врача (болезни – не грехи, но следствие грехов). Не хвалиться на исповеди в том, что ты выполняешь, но просить у Бога прощения за содеянное, действительно обличая себя.

Слово Патриарха: седмица 14-я по Пятидесятнице Главным в жизни является любовь Апостол говорит: «Ничем не желаю хвалиться, разве только Крестом Господа нашего Иисуса Христа», – и затем произносит огромной силы и важности слова: – «Крестом, которым мир распят» (см.: Гал. 6: 14). Что означают эти слова апостола? Они означают только одно – что крест налагается на весь мир как некое мерило Божественной правды и Божественной истины… Более всего люди в жизни нуждаются в мериле, в критерии, который они могли бы налагать на всё то, что их окружает, на мысли, которые к ним приходят, на информационный поток, на слова политиков и простых людей, на поступки тех или иных людей… Современная философия и распространенный взгляд на жизнь, исходящий из этой опасной философии, утверждает, что сам человек являет для самого себя истину: сколько голов, сколько умов, столько и истин. То, что для меня благо, это и есть благо, и мне безразлично, является ли это благом для других. Вот апостол Павел, как будто предвидя эти страшные соблазны нашего века, говорит эти пронзительные слова о Кресте, которым мир распят, о Кресте, на котором явилась бездонная, безграничная всеобъемлющая абсолютная Божественная правда… А что же это за истина, что же это за абсолютная правда? Бог по любви к людям за них страдает. Если это делает Бог, если Он по плоти Сына Своего воспринимает страдания, то это самое важное, самое фундаментальное – всё вокруг этой истины. Истина заключается в том, что главным в жизни является любовь. Все остальное вторично. Вот почему и заповедь о любви становится главной заповедью христианства, вот почему Господь провозглашает эту заповедь не только словами, но подвигом Своей жизни. И одновременно Он показывает людям, что любовь всегда сопровождается жертвой. В каком-то смысле любовь становится синонимом жертвы, а жертва – синонимом любви, потому что если мы, любя другого, ничего не готовы для него сделать, то это не любовь… Если что и скрепляет общество, то чувство солидарности, а солидарность всегда предполагает способность одного послужить другому, способность одного дать что-то другому, а в экстренных обстоятельствах – жизнь свою отдать за ближних своих (см.: Ин. 15: 13)… Нет другого пути для рода человеческого, нет другого пути к счастью и полноте жизни, как только тот путь, который нам указал Христос. Нет иного закона человеческих отношений, кроме закона любви, который предполагает отдачу самого себя другому человеку и в ответ – получение великого дара любви от того, кому ты себя отдаешь… Из слова после Литургии в Богоявленском кафедральном соборе г. Томска 22 сентября 2013 г. Лучшая проповедь Евангелия – это проповедь собственной жизнью Лучшая проповедь Евангелия – это проповедь собственной жизнью; жизнью праведной, благочестивой, богобоязненной, исполненной горячей и деятельной любовью ко Христу и ближним. Тогда как «длинные и приукрашенные речи учителей часто остаются без результата», добрые дела любви говорят громче самых красивых слов и способны пробудить в людях искреннее доверие, желание подражать и следовать за таким человеком (см.: Григорий Нисский, святитель. На свое рукоположение)… Апостолы жили и свидетельствовали о Христе в языческом окружении, боролись с идолопоклонством, с различными суевериями, с безнравственностью. Несомненно, реалии современной жизни внешне выглядят иными, нежели во времена апостольские. Внутреннее же содержание жизни людей зачастую немногим отличается от настроений, господствовавших в человеческих умах и сердцах в эпоху, когда проходила проповедь учеников Господа, а в целом ряде ситуаций современная жизнь еще более опасна с точки зрения спасения, чем жизнь древних язычников. Из слова при вручении архиерейского жезла Преосвященному Гермогену (Серому), епископу Мичуринскому и Моршанскому, в московском храме святителя Николая Чудотворца в Пыжах 27 сентября 2013 г. Крест величиной во всю жизнь Крест – в центре наших убеждений, в центре нашего христианского мировоззрения, но он должен также быть и в центре нашего мироощущения… Пережить на собственном опыте, что означает расположить в центре своей жизни скорбь, страдания, – очень тяжело… В этот момент немногие вспоминают о Кресте Христовом, потому что свой собственный крест заслоняет все – он становится величиной во всю жизнь. Всё остальное оказывается на периферии, а в центре – свое собственное страдание. И как часто несение своего креста сопровождается непониманием, ропотом на Бога, а нередко озлоблением, осложнением отношений с ближними и дальними и даже потерей веры!.. Для того чтобы мы могли легче нести свой крест, нам надлежит очень ясно уразуметь одну истину – то, что именно Крестом Бог возжелал спасти мир… Мы должны с доверием отнестись ко всему, чему учит нас Господь, – именно потому, что спасение наше не от человеческой силы, а от полного человеческого бессилия, ведь спасение не от человеков, а от Бога… Христианство есть великая сила, способная преобразить человеческое общество, род человеческий, потому что это не сила человеческая, а сила Божия, и мы должны, не мудрствуя, в юродстве, в простоте сердца принимать это послание, откликаться на него и мыслью своей, но, самое главное, сердцем своим, пытаясь осуществить то, к чему Господь нас призвал, и следовать тем путем, каким Он шел. И мы знаем, что это путь победы, что это путь воскресения. Из слова после великого освящения и Литургии в храме святителя Николая Чудотворца в Пыжах г. Москвы 27 сентября 2013 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл 30 сентября 2013 года

Слово Патриарха: cедмица 13-я по Пятидесятнице «Невозможное человекам возможно Богу» Господь не вторгается в нашу с вами повседневность. Он сотворил нас свободными, Он дает нам право распоряжаться самими собой. И когда мы от Бога отрекаемся, тем более когда мы заявляем, что Бога нет и мы в Него не верим, Он полностью отдает нас в наши руки. Тогда мы живем как можем, как хотим, но, будучи по природе слабыми, легко внушаемыми и управляемыми, мы попадаем под власть сил, которые с Богом борются… Храм является материальным выражением великой идеи, которая вечна, как вечен Бог. Один только купол над храмом, который изображает Вселенную, который устремлен к небу, подвигает любого мыслящего человека на то, чтобы искать подлинные цели жизни. Не смотреть себе под ноги или в сторону своего желудка и кармана, а оторваться взором от земли и устремиться в будущее, вглядываясь в небо… Для того чтобы спасение было возможным, мы и совершаем великое таинство Святой Евхаристии. Мы объединяемся как община верующих в Господа Иисуса Христа. Мы укрепляем себя в вере, мы насыщаем себя благодатью через Таинства. Мы, взор свой устремляя к небу, с уверенностью взираем в будущее, «ибо невозможное человекам возможно Богу». Из слова после освящения и Литургии в восстановленном храме Успения Пресвятой Богородицы Санкт-Петербургского подворья Оптиной пустыни 15 сентября 2013 г. Молитва меняет к лучшему мир Не может быть молитвы без подлинного покаяния, не может быть молитвы без глубокого внутреннего анализа личности того, кто молится. Именно такая молитва и угодна Богу – молитва, которая сопровождается большой внутренней работой над самим собой… Именно потому, что молитва приближает нас к Богу через внутренний духовный подвиг, она дает нам возможность, опираясь на Божественный ответ на нашу молитву, опираясь на силу Божию, менять к лучшему самих себя и окружающий нас мир… Сегодня мы все вместе призваны доказать миру и самим себе, что идея Бога жива. И доказать это можно только тем, что происходит в нашей душе. Для этого мы и строим храмы – чтобы пред лицом Божиим, очищая себя от своих грехов, мы становились лучше, сильнее, чтобы слова наши были убедительнее, потому что в таком случае они будут подкрепляться нашими добрыми делами. Из слова на торжественной церемонии освящения храмового комплекса Армянской Апостольской Церкви на Трифоновской улице в Москве, 17 сентября 2013 г. Бог есть истина и мерило правды От того, как будет воспитываться молодежь, будет напрямую зависеть не только благополучие, а само существование суверенной России. Но от того, как будут воспитываться сегодня молодые люди, зависит также и их счастье, счастье их семей… Внутренне поставляя себя над другими, превозносясь над другими, мы теряем всякую систему нравственных координат, потому что личность наша не является абсолютным мерилом истины. Нужно сказать, что этот подход – себя поставлять в центр мира, себя считать мерилом истины – сегодня поощряется массовой культурой, общественной психологией и даже философией… Сегодня общество потребления, которое ориентировано на большее количество материальных ценностей, которыми должен обладать человек, очень устраивает эта философия отсутствия абсолютной правды, отсутствия абсолютного мерила истины. Сколько голов, столько и умов; у каждого своя правда; живи по своей правде, не оглядывайся ни на кого – вот жизненная философия современного общества… Бог есть истина и мерило правды. И Он восхотел, чтобы мы, признавая Его бытие, полагали в основу Его закон как критерий истины. И тогда нам не нужно спрашивать, что правильно, а что неправильно. Открой Евангелие, прочитай, приложи к самому себе не самого себя, приложи к себе истину Божественную, и тебе всё станет ясно: правильно ты живешь или неверно, есть у тебя будущее или нет, есть будущее у народа или нет. Приложите Божественную правду к своей жизни – вот великие слова апостола Павла… Из слова после освящения и Литургии в кафедральном соборе Воскресения Христова в Ханты-Мансийске, 19 сентября 2013 г.

Слово Патриарха: седмица 12-я по Пятидесятнице Внутренняя сила общества – в его высокой нравственности Особую ответственность Церковь несет за нравственное состояние общества. Опыт истории, начиная с глубокой древности, свидетельствует о том, что общество способно сохранять солидарность и внутреннюю силу, динамизм тогда, когда в нем сильно нравственное чувство. Из беседы с Президентом Республики Молдова Николаем Тимофти, 7 сентября 2013 г. Без Бога нельзя строить человеческие отношения И слово Божие, и закон Божий сильнее всякого человеческого слова. До недавнего времени и было так, что человеческие законы соотносились с этим Божественным словом, которое преломляется в человеческой жизни через нравственное начало. Нравственность и закон всегда связывались, и потому законы легко исполнялись людьми, что на человеческом языке, на политическом языке формулировался нравственный Божественный закон… Без Бога нельзя строить человеческие отношения. Мы знаем, что сегодня господствуют другие моды в мире и религия загоняется в узкую сферу частной жизни и многие считают, что ей нет места в жизни общественной. И что-то происходит с этими народами – они становятся слабыми, неспособными на подвиг. И мы знаем: когда происходит столкновение этих народов с другими, то выигрывает не физически сильный, а духовно сильный. Народ должен сохранить способность совершать подвиги – не во имя денег, не во имя карьеры, потому что подвиги во имя денег и карьеры не совершаются, но во имя общих интересов всего народа, во имя Родины, во имя веры своей. И знаем, что во имя достижения этих целей человек способен отдать свою жизнь, а это и есть подвиг. Из слова после Литургии на площади перед кафедральным собором Кишинева, 8 сентября 2013 г. Свобода выбора – не абсолютная ценность Каждая человеческая личность создана свободной. Бог вложил свободу в нашу природу. Эта наша свобода отражает Его свободу, потому что мы созданы по образу и подобию Божию. Но, к сожалению, существуют и превратные толкования свободы. Некоторые считают, что абсолютной ценностью является свобода выбора. Церковь признает свободу выбора. Она является ценностью, но не абсолютной, потому что всё зависит от того, что в результате этой свободы будет избрано. Ведь и убийца, и насильник принимают свободное решение. И результатом этого выбора становится преступление. Из слова на приеме, данном от имени руководства Молдовы во Дворце Республики в Кишиневе, 8 сентября 2013 г. Мыслить, читать и молиться Что же нужно делать, чтобы традиция подлинного старчества – не псевдостарчества, не младостарчества, которое иногда проявляется среди молодых монахов, – жила и действовала? Нету другого пути как воспитывать в этой традиции наше монашество, призывать монашество думать не о земном, а о небесном… Сейчас, я надеюсь, мы с вами вошли в тот период нашего духовного развития, когда монастыри должны уделять большее внимание духовной жизни. А для того чтобы духовная жизнь не была жизнью начетчика, не сужала кругозор человека, не формировала гордыню и чувство превосходства над другими, не превращалась в лжестарчество, нужно соблюсти три условия, которые восходят к святому Паисию: нужно мыслить, читать и молиться… Молитва, созерцание, покой, внутреннее делание, осмысление прочитанного, ограждение себя от соблазнов мира сего — вот что заповедал нам святой старец Паисий Величковский. Непременным условием сохранения целостности человеческой личности является способность ограждать себя от искушений и соблазнов, которые сегодня привносятся в нашу духовную жизнь стихиями мира сего. Эти стихии сегодня нельзя отразить высокими монастырскими стенами и крепко запертыми воротами. Эти стихии могут передаваться нам через Интернет, через мобильные телефоны, через общение с людьми. Сегодня требуется особое духовное бодрствование. Из слова при посещении Вознесенского Ново-Нямецкого мужского монастыря, 9 сентября 2013 г.

Слово Патриарха: Седмица 11-я по Пятидесятнице Храните веру православную, воспитывайте в ней ваших сынов и дочерей, ваших внуков и правнуков Нам иногда говорят: «А докажите, что Бог есть. Почему Бог не совершает чудес? Почему Он в моей жизни не совершает чудес? Почему Он не дает то, чего я хочу?» Бог всем дает от Своей отеческой любви только при одном условии: если мы храним веру и если мы, опираясь на эту веру, обращаемся к Нему с молитвой и строим на основе этой веры нашу жизнь… Всех вас по-отечески прошу: храните веру православную, воспитывайте в ней ваших сынов и дочерей, ваших внуков и правнуков. Передавайте им опыт предыдущих поколений, чтобы никакие искушения, соблазны, никакое пустозвонство, никакая клевета, никакая ложь, никакое безумие человеческое не могли подвигнуть и разрушить наш духовный фундамент жизни. И тогда, сохранив веру, сохранив силу молитвы, мы будем обращаться к Богу за помощью. Сочетая молитву и труд, молитву и образование, молитву и науку, сочетая молитву и воинский подвиг, молитву и повседневную жизнь, мы будем способны одерживать не меньшие победы, чем одержал наш благочестивый народ в прошлом. Из слова после Литургии в Успенском соборе г. Смоленска 1 сентября 2013 г. Бог приклонил милость Свою к Отечеству нашему за страдания наши Нет такого места во Вселенной, нет такой страны, где за такой короткий промежуток времени с такой силой и духовной мощью обновилась бы страдалица и мученица Русская Православная Церковь… Вера всегда жила в недрах, в глубине нашего народа, даже среди тех партийцев, которые шепотом просили своих родителей, то есть бабушек и дедушек, окрестить младенцев. Эта вера жила и тогда, когда человек, заявляя о своих атеистических убеждениях, на самом деле в лице менялся, когда речь заходила о Церкви и о духовной жизни, и, когда к нему обращались за помощью, оказывал ее… Бог приклонил милость Свою к Отечеству нашему за страдания наши, за подвиг новомучеников и исповедников Российских, за подвиг людей, таких светлых ангелоподобных личностей, какой была мученица великая княгиня Елисавета Феодоровна… Для того чтобы уметь прозревать глубину человеческого сердца, для того чтобы делать правильный выбор, в том числе политический, мы должны всегда укреплять себя в вере и молитве. Из слова после Литургии в Стефано-Махрищском монастыре 3 сентября 2013 г. XXI век – век духовного воспитания Современная цивилизация имеет в качестве одного из своих идолов идею комфорта. Но, находясь в комфорте, человек становится слабее. Человек растет, преодолевая трудности и проблемы, растет духовно, когда он способен ограничивать самого себя. Поэтому я глубоко убежден в том, что XXI век, который очень много делает для еще большего повышения комфорта, должен быть ориентирован и на духовное воспитание, то есть чтобы материальный прогресс сопровождался внутренним, духовным прогрессом человеческой личности. Из беседы с настоятелем монастыря Шаолинь Ши Юнсинем в Патриарших покоях кафедрального соборного храма Христа Спасителя в Москве, 4 сентября 2013 г.

"Планку надо подымать выше" Епископ Пахомий о подготовке ко Святому Причащению и духовном расслаблении 11 сентября 2013 года Межсоборное присутствие Русской Православной Церкви вынесло на всеобщее обсуждение Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению». Корреспондент портала Православие.Ru попросил епископа Покровского и Николаевского Пахомия прокомментировать этот проект и поделиться своими мыслями по сопутствующим вопросам приходской жизни. – Владыка, прежде чем мы поговорим о Проекте документа «О подготовке ко Святому Причащению», позвольте спросить вас о дискуссии, ему предшествовавшей и после его публикации разгоревшейся вновь: в московских СМИ активно высказывается мнение о необходимости разделения исповеди и причастия. Что вы думаете об этом? – Если посмотреть на причастие и исповедь с точки зрения литургической практики, с точки зрения Церкви, православной традиции, то, конечно, это два совершенно друг от друга не зависящих таинства. В то же время, благодаря сложившейся у нас практике, у многих складывается впечатление, что они связаны неразрывно: раз ты исповедуешься, то обязательно надо причащаться, и наоборот – категорически нельзя причащаться без исповеди. Так что возникновение такой дискуссии вполне закономерно. Но с другой стороны, эта практика сложилась в нашей Церкви за последние столетия тоже ведь не случайно – и в первую очередь, на мой взгляд, она связана с общим упадком, охлаждением духовного рвения, горения. И в советское время, и сегодня огромная часть пополняющих Церковь – это люди, приходящие со стороны. Ничего не знающие, не умеющие, часто даже не представляющие, что такое таинство исповеди, что такое причастие. И вот для того, чтобы они имели возможность разобраться, мы можем, соединив два таинства, не допустить, по крайней мере, самых нелепых случаев. Я думаю, что каждый приходской священник – особенно если это глубинка, а не центральный московский приход, где церковная жизнь даже в советское время была достаточно хорошо развита, – может привести массу примеров, когда к Чаше подходят люди словно из другого мира: они совершенно не понимают, зачем и куда они пришли. Подходят порой с такими ощущениями и мыслями, которые недопустимы для совершения этого таинства, для вкушения Тела и Крови Христовых. Опытный пастырь даже по внешнему виду может это заметить. И приходится спрашивать: а исповедовались ли вы, первый ли раз причащаетесь, что вас сподвигло это сделать? Так что соединение этих таинств появилось неслучайно, и сегодня было бы неправильно взять и указом их разделить. Это приведет, мне кажется, к достаточно тяжелым последствиям, когда люди вообще могут забыть, что такое исповедь. Но с другой стороны, есть люди, которые ходят в храм довольно часто, часто причащаются, исповедуются. И порой священники благословляют их причащаться без исповеди (например, на Пасху, если человек ходил в храм всю Страстную неделю, причащался). Так что такая практика тоже есть. – А что вы можете сказать о Проекте документа? – То, что он появился, – очень правильно и своевременно. И он мне очень понравился. Проект написан в достаточно мягкой форме, дан прекрасный исторический обзор – насколько это вообще возможно в таком коротком документе. Все основные моменты – говение, исповедь, причастие, например в Светлую седмицу, Евхаристический пост – в нем отражены, но не в категоричных формах. Он и не фиксирует, и не запрещает ни одну из традиций, но дает каждому возможность задуматься о том, что церковная жизнь достаточно многогранна и многообразна и у каждого человека есть своя духовная мера. Как Господь говорит в Евангелии, «кто может вместить, да вместит» (Мф. 19: 12): один человек способен жить напряженной внутренней жизнью, регулярно ходить в храм, постоянно испытывать свою совесть – как святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит: чтобы ум всё время плавал в Евангелии, в учении Христа. А другой по своему внутреннему устроению таков, что для него, может быть, подвигом является раз в полгода причаститься. И конечно, для этих двух людей должна быть разная форма и подготовки, и говения. Для первого, если он причащается раз в неделю или два-три (а такие случаи тоже есть), наверное, не обязательно так часто исповедоваться. А для того, кто это делает редко, – обязательно и необходимо. Иначе он может просто окаменеть сердцем. Но главное – и в документе об этом тоже говорится, – что и в первом, и во втором случае человек должен руководствоваться всё-таки советом духовника, если он есть, или просто священника. Ведь проблема, из-за которой вообще возникают подобные споры в Церкви, – это отсутствие серьезных духовных авторитетов, на которые обращали бы внимание, к которым прибегали бы. Наше время действительно такое… Можно сказать: бездуховное.

Протоиерей Димитрий Смирнов: В практике подготовки к причастию сегодня наблюдается разнобой На официальном сайте Межсоборного присутствия, на портале Богослов.ru и в официальном блоге Межсоборного присутствия был опубликован проект документа «О подготовке ко Святому Причащению». Оставить свои отзывы о нем смогут все желающие. Отзывы также поступят из епархий Русской Православной Церкви. В интервью порталу «Приходы» предложенный к общецерковному обсуждению документ прокомментировал протоиерей Димитрий Смирнов, первый заместитель председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского и Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском парке. Не могли бы Вы поделиться своими впечатлениями от обсуждаемого текста? − Необходимость подобного документа давно назрела, потому что по вопросу о подготовке ко Святому Причащению сейчас в Церкви наблюдается большой «разнобой». Предложенный проект дает очень правильные ориентиры и ссылки на древних авторов и более поздних. Это полезнейший документ, который, я думаю, существующую практику приведет к необходимой и традиционно-церковной норме. В проекте документа говорится: «Исповедь перед причащением является неотъемлемой важной частью говения, поскольку не только очищает душу для принятия Христа, но и свидетельствует об отсутствии канонических препятствий к участию в Евхаристии». В интернете можно увидеть такую реакцию на обсуждаемый проект: «Ну вот, так и не отделили причастие от исповеди, а в греческой традиции такого нет». Что бы Вы могли ответить таким критикам − Во-первых, интернет можно сравнить с тем, что пишут на заборах: помимо доброкачественных объявлений на них можно увидеть все, что угодно. Однако это не значит, что необходимо реагировать на все, что там написано. Во-вторых, некоторые вещи церковной элладской практики абсолютно не приемлемы для членов Русской Православной Церкви. Нужно помнить: церковные документы всегда составляли люди сведущие и имеющие на то специальное благословение иерархи. На любой выдвигаемый контраргумент против этого документа можно ответить довольно легко. В то же время на критику, которая раздается со стороны анонимных авторов − если нет подписи, ссылки, может быть, телефона, − мне кажется, вообще не надо реагировать. «Поскольку Евхаристия есть вершина всего богослужебного круга, присутствие на предваряющих Божественную литургию службах − в первую очередь, вечерне и утрене (или всенощном бдении) − является важной частью подготовки к принятию Святых Тела и Крови Христовых», − отмечается в опубликованном проекте. Однако далеко не во всех храмах совершаются вечерние богослужения, кроме как в субботы и накануне великих праздников. Как, по Вашему мнению, должен поступать в таком случае человек, желающий причаститься в один из «рядовых» дней? − Человек должен следовать той практике, которая есть в его храме, ничтоже сумняшеся. Если он имеет достаточно времени, например, находясь на пенсии, то может восполнить подготовку по церковным книгам – в том же интернете можно найти необходимые последования, каноны. И такое рвение можно только приветствовать. Но это уже келейное правило − никто не будет его ни запрещать, ни регламентировать. Надо также понимать, что то правило, которое мы сейчас используем при подготовке ко Святому Причащению, сложилось только в XVIII столетии. Понятно также, что его не использовали крестьяне, поскольку не имели книг, которые были отпечатаны в Киево-Печерской монастырской типографии и других – это был удел образованных монахов. Но это не значит, что малограмотные не причащались. Особый случай в отношении практики говения составляет Светлая седмица. Поскольку в этот период Устав не предусматривает поста, в обсуждаемом документе признается соответствующей каноническому преданию сложившаяся в целом ряде приходов и епархий Русской Православной Церкви практика, когда соблюдавшие Великий пост христиане в период Светлой седмицы приступают ко Святому Причащению, ограничивая пост невкушением пищи после полуночи. А какими в этом случае правилами должны руководствоваться люди, по тем или иным причинам не соблюдавшие пост, но желающие в дни Пасхальной седмицы сподобиться причастия Святых Таин? − Подобные вопросы оставляются на усмотрение духовника– тогда совесть причастника будет спокойна. У нас на приходе есть такая практика: на Светлую седмицу желающие причаститься не вкушают мяса – вот такой минимальный пост, и их души спокойны. Хотя Пасхальная седмица – это особый период в году, когда вообще всякий пост неуместен – он не соответствует литургическому содержанию этого времени. Был Великий пост, его человек, если он православный христианин, должен придерживаться в той мере, насколько позволяют обстоятельства его быта, здоровья, степень вхождения в церковную жизнь. А Светлая седмица – иное время, и если кто-то будет вкушать в эти дни непостную пищу и причащаться, то себе этим никак не повредит. Не надо, чтоб возникала боязнь что-то сделать не так. Вспомним 66-е Правило Трулльского Собора, авторитет которого подтвержден VI Вселенским Собором: «От святаго дня Воскресения Христа Бога нашего до Недели Новыя, во всю седмицу верные должны во святых церквах непрестанно упражняться во псалмех и пениях и песнех духовных, радуяся и торжествуя во Христе, и чтению Божественных Писаний внимая, и Святыми Таинами наслаждаяся. Ибо таким образом со Христом купно воскреснем, и вознесемся». Думается, не стоит противоречить такому авторитету, как Вселенский Собор. В некоторых храмах можно увидеть, что на Светлой седмице литургии служат, но из-за того, что люди в эти дни поститься не должны, причастие не совершается. Исходя из текста предложенного к общецерковному обсуждению документа, можно сказать, что подобная практика полностью уйдет из жизни Церкви? − Я с таким сталкивался, но эта практика, к сожалению, нехристианская. Литургия служится ведь исключительно ради причащения христиан Святых Христовых Таин. То, что против Евхаристии, − против Христа. Святитель Иннокентий, митрополит Московский, писал: «Кто не причащается, тот не любит Господа нашего Иисуса Христа». Поэтому кто такое практикует – вне Христа и вне Его Церкви, сознательно он это делает или бессознательно. Любое гонение на Евхаристию – это гонение на Христа! Протоиерей Димитрий Смирнов "Приходы" 26 / 09 / 2013

Монашество как Таинство Церкви Доклад постоянного члена Священного Синода, председателя Отдела внешних церковных связей РПЦ МП митрополита Волоколамского Илариона на конференции «Монастыри и монашество: традиции и современность» (Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 23 сентября 2013 года). Последние двадцать пять лет в жизни нашей Церкви ознаменовались беспрецедентным увеличением числа монашеских обителей. Если четверть века назад на всю многомиллионную Русскую Церковь их было около двадцати, то сегодня их более восьмисот, причем ни одна из них не пустует. Не менее десяти тысяч человек — мужчин и женщин — за эти годы приняли монашеский постриг. Само по себе это явление, особенно на фоне рассуждений о наступлении «постхристианской эпохи» и оскудении монашеских призваний в странах Запада, заслуживало бы отдельного исследования. Что влечет людей в монастырь? Почему юноши и девушки в расцвете сил оставляют этот мир, лишают себя радостей семейной жизни и встают на тесный и тернистый путь иноческого жития? Для меня эти вопросы не являются отвлеченными. Я стал монахом в далеком уже 1987 году, а впервые пришел в монастырь в начале 80-х, когда о каком-либо религиозном возрождении в нашей стране никто не мог и помыслить. Монашеское возрождение, свидетелем и участником которого я стал, не имеет никаких объяснений, кроме того, что великое чудо Божие свершилось над нашим народом, приклонил Господь милость Свою к нам и Сам призвал тысячи людей на монашеский путь. И что удивительно — люди откликнулись на этот призыв и своими руками стали воссоздавать монастыри там, где они когда-то стояли, и строить новые там, где их никогда не было. Когда, начиная с 1988 года, монастыри стали с молниеносной быстротой возникать на нашей земле, в них не могло быть того преемства традиции, которое было характерно для дореволюционного русского монашества. В большинстве монастырей жизнь начиналась с нуля. Отсутствие духовного опыта у иноков и инокинь восполнялось пламенной верой и надеждой на божественную благодать, «всегда немощная врачующую и оскудевающая восполняющую». Особые условия, в которых происходит возрождение монастырей в Русской Церкви, требуют особой вдумчивости при обсуждении различных аспектов монашеской жизни и особого внимания Священноначалия к этой проблематике. В данном контексте безусловно важным событием стала подготовка «Положения о монастырях и монашестве», ныне вынесенного на всенародное обсуждение. Считаю очень своевременным обсуждение этого Положения. В своем докладе я остановлюсь на некоторых аспектах монашеской традиции, которые, как мне кажется, заслуживают внимания в свете дискуссии, развернувшейся вокруг проекта «Положения» в монашеской среде и в среде епископата. 1. Подготовка к монашескому постригу Скажу сначала несколько слов о том, что предшествует принятию пострига. В современной монастырской практике, отраженной в «Положении», различаются следующие степени подготовки к монашескому постригу: трудничество, послушничество и иночество (рясофор). Эта классификация наводит на ряд вопросов. Прежде всего, кто такой «трудник», и каково его положение в монастыре? Понятие «трудник» не встречается ни в одном классическом монашеском тексте — ни византийском, ни русском. Сам этот термин появился уже в новое время и применяется к мирянам, которые на добровольной основе трудятся в монастырях. Многие из этих мирян — люди семейные: они приезжают на послушание в монастырь на два-три месяца, а затем возвращаются к своим семьям. Некоторые благочестивые миряне таким образом проводят свой отпуск, приезжая в монастырь иной раз целыми семьями. Совсем не все монастырские трудники имеют целью в дальнейшем принять монашество. В связи с этим мне представляется не вполне оправданным представление о трудничестве как необходимом этапе на пути к монашеству. В проекте «Положения» это представлено именно так: сначала человек поступает в число трудников, затем, не ранее чем через год, «по завершении испытательного срока игумен может принять решение о принятии трудника в число братии монастыря в качестве послушника». Но разве пребывание человека в монастыре в качестве послушника само по себе не является испытательным сроком? Трудники и послушники нередко несут в монастыре одни и те же послушания, работают вместе. И, тем не менее, между этими двумя служениями есть существенная разница. Трудник — это гость, который приехал для того, чтобы помочь монастырю; кто-то из трудников может в дальнейшем стать и послушником, и монахом, но до тех пор, пока он является простым трудником, он — не член общины. Послушник же является полноправным членом монашеской общины, хотя и находящимся на испытании. В свете сказанного мне представляется, что трудничество не должно быть обязательным этапом на пути к монашеству. Таким обязательным этапом должно быть только послушничество. Таковое у нас сегодня существует в двух формах — без права ношения монашеской одежды и с правом ее ношения. Вторая форма именуется рясофором или иночеством. Существует весьма древний чин пострижения в рясофор с возможным наречением нового имени. Является ли рясофорный послушник, или инок, монахом? По моему глубокому убеждению, не является. Почему? Потому что он не давал монашеских обетов. Именно произнесение монашеских обетов дает право человеку называться монахом, а не облечение в монашеские одежды и не пострижение власов. В этом смысле мне не вполне понятно, почему рясофорные иноки, принимающие сан священника, у нас называются иеромонахами. Более правильно было бы называть их «священноиноками». Думается, права и обязанности рясофорных иноков должны быть более ясно прописаны в «Положении». Этому типу послушинчества в документе уделено наименьшее внимание, и сущность его не раскрыта. При этом отмечается, что «оставления монастыря рясофорными иноками является каноническим преступлением», тогда как об оставлении монастыря монахами мантийными сказано, что оно является «тяжким преступлением перед Богом, Которому даются монашеские обеты». Кажется, было бы справедливым более четко дифференцировать между иноками, не дававшими обеты, и монахами, дававшими обеты. Уход из монастыря мантийных монахов действительно является каноническим преступлением, тогда как в отношении ухода из монастыря рясофорного инока можно было бы, мне думается, найти иную, более милосердную формулировку.

Важно указать пределы, дальше которых требовать от мирян невозможно Протоиерей Максим Козлов В продолжение общецерковного обсуждения подготовленного в Межсоборном присутствии проекта документа «О подготовке к Святому Причащению» размышлениями о поднимаемых в проекте вопросах в интервью порталу «Приходы» поделился протоиерей Максим Козлов, первый заместитель председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви, настоятель Патриаршего подворья − храма преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной в Москве. На кого прежде всего ориентирован документ, кому он особенно важен: пастырям или мирянам? − Мне представляется, что документ адресован как первым, так и вторым − Полноте Церковной, если говорить высоким языком, Церкви в целом. Когда этот проект примут в том или ином виде, для священников он, в первую очередь, будет важен тем, что установит ныне действующую норму, на которую можно и должно ориентироваться. Существующие в настоящее время практики весьма разнообразны, они восходят к разным эпохам церковной истории, при этом одни священники ориентируются на синодальную эпоху, другие ищут обоснование своим действиям в древних веках церковной истории, третьи опираются на какие-то местные традиции, а кто-то, побывав в других Поместных Православных Церквах, там увидел нечто, что его привлекло. В общем, это неплохо, но в нашей действительности это может привести к многочисленным недоумениям, когда на приходе в одном конце улицы рекомендуется семидневное говение и вычитывание всех канонов, а на приходе через несколько кварталов от него – день поста перед причастием или меньше того. Ограничения могут носить совершенно локальный, а порой и вкусовой характер. Так что с принятием документа о подготовке ко Святому Причащению священник сможет опереться на что-то кроме мнения и позиции своего настоятеля или сложившейся местной традиции. Все-таки местная традиция – это не Предание Церкви. Нужно помнить слова блаженного Августина о том, что обычай без истины, − это зачастую застаревший предрассудок. Мирянам тоже будет важно знать, как Церковь в лице Архиерейского Собора смотрит на современную практику подготовки к причастию, соединения исповеди и причастия, говения и др. Так что можно сказать, что актуальность документа несомненна. Насколько жестко, по Вашему мнению, нужно регламентировать практику подготовки к Причастию? Ну, вот, например, достаточно ли широко можно раздвинуть границы, рекомендуемые документом в отношении евхаристического поста и подготовки к причастию детей? − На мой взгляд, очень хорошо, что документ говорит о детях хоть что-то, хоть я, наверное, более подробно прописал бы, скажем, параграфы, в которых говорится о том, что недопустимо в обязательном порядке требовать от детей евхаристического поста в младенческом возрасте. Бывали случаи, когда годовалых детей отказывались причащать на том основании, что утром ребенок пил грудное молоко. Увы, с таким приходилось сталкиваться даже в Москве. Очень важно указать некие пределы, дальше которых требовать от мирян невозможно. Необходимо ограничить всякого рода вкусовщину, а в некоторых случаях даже самодурство клириков, что у нас случается кое-где. Конечно, не нужно устанавливать какой-то единый незыблемый стандарт на все случаи жизни, но документ в этом смысле достаточно эластичен. Он, скорее, дает некий ориентир, вектор, по которому должна идти подготовка. Мне, в частности, кажется вполне разумным, что длительность подготовки к причастию напрямую должна быть связана с регулярностью приобщения человека Святым Таинам, регулярностью его участия в таинственной жизни Церкви. Действительно, если верующий причащается два-три раза в год – Великим постом и еще когда-нибудь − то разумно готовиться так, как описано в «Войне и мире» говение Наташи Ростовой: неделя строгого поста, по возможности присутствие на максимальном количестве богослужений, чтобы хоть как-то себя приподнять из житейской суеты. С другой стороны, если человек причащается чаще, чем раз в месяц, предлагать ему говеть точно так же значит возлагать на него бремена неудобоносимые, фактически ввергать в вечный пост и делать жизнь его трудносовместимой с реалиями современного существования. По Вашему мнению, не вредит ли человеку частое причащение? Нет ли в таком случае опасности некого привыкания к святыне? − Повредить человеку может как частое, так и редкое причащение. Дело не в частоте прибегания к Таинству, а во внутреннем расположении. Постараюсь пояснить: если бы само по себе частое причащение Святых Таин приподнимало уровень духовной жизни человека, то священство можно было бы канонизировать целыми благочиниями. Однако мы знаем, что хотя есть множество достойнейших священнослужителей, это все-таки не взводы, роты и полки святых, даже при том, что они часто служат и причащаются Святых Христовых Таин. Но сказать и другое – что частое причащение непременно ведет к привыканию к святыне − тоже нельзя. Если человек стремится часто причащаться не из соображений «воскресенье – почему бы не причаститься?», а потому, что чувствует: «Воскресенье − день Господень, и я жду встречи с Христом в Таинстве; Он мой Бог, к Которому я прибегаю и хочу быть в Его Церкви», − это не приведет к привыканию и не обернется отрицательными последствиями при внимательной жизни. Но ведь то же самое и с редким причащением – скажем, в многодневные посты и еще два-три раза в году в соответствии с практикой синодального периода − если продиктовано это благоговением перед святыней. Если человек перед причастием Святых Таин долго постится, говеет по неделе, подходит к Чаше и потом хранит в себе святыню Таинства от одной вехи до другой, это может для него быть вполне добрым на его пути ко спасению. Что же, мы будем сомневаться, что люди спасались и в те эпохи, когда было принято редко причащаться, что они были ущербны в своей духовной жизни? С другой стороны, порой редко причащаются от лености, от того, что неохота исповедоваться. Кто-то думает: «Лучше я один раз схожу причаститься в Великом посту, а потом и думать не буду». В таком случае редкое причащение может быть утратой. Не периодичность причащения, а внутреннее состояние человека – вот что дает конечную духовную пользу или потерю при подходе к святыне. Протоиерей Максим Козлов Приход.Ru 23 / 09 / 2013

Иеромонах Хризостом Кутлумушский Литургическая жизнь в монастырях и смысл монастырских послушаний. Богословское и каноническое содержание монашеских обетов Богослов.Ru: Предлагаем вниманию читателей доклад насельника монастыря Кутлумуш (Святая гора Афон) иеромонаха Хризостома, прочитанный на Международной конференции «Монастыри и монашество: традиция и современность» 23 сентября 2013 г. в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Монашеское жительство сравнивают с ангельским. Не потому, что монахи пытаются стать бесплотными. Просто их служение уподобляется служению ангелов. Служение же ангелов состоит в том, чтобы славословить Бога и исполнять послушания, на которые Он их посылает. Делание монаха, говорит постоянно преподобный Роман Сладкопевец, есть песнопение Богу. В одном из кондаков преподобному сказано, что пение это должно быть «разумным и благозвучным», дабы «воспарить яко орля в горняя». Большую часть своего времени монах посвящает седмичному кругу богослужений, общему для всей братии. Богослужение – это не пустая формальность, чтобы умилостивить Бога. В нем мы выражаем свою любовь и благоговение и, только укоренив в себе эти добродетели, монах становится причастником Божественных тайн. В богослужении человек учится погружать себя в деяния Божии, познает и сопереживает Его безграничную любовь. Богослужения без благоговения быть не может. Благоговение передается богослужебному настрою и созидает глубинную связь с Богом. О значении богослужения свидетельствуют все монашеские источники: уставы, которые определяют до мелочей порядок совершения богослужений; житийная литература; учение великих Отцов Церкви; а также современный опыт. Глубокую укорененность в литургической традиции наблюдаем мы и в жизни старцев-отшельников, как свидетельствует монашеская литература. Так, в Нитрийской пустыне, если кто-либо из отцов не появлялся на общей молитве, это означало, что он тяжело болен или претерпел некое искушение. Далее, еще одним служением ангелов является несение послушаний, назначенных Богом. Не случайно сам термин «послушание» или «диакония» применим к деятельности монахов. Разумеется, любой труд помогает человеку развивать, возделывать и сохранять свежесть духовных сил. Но помимо этого, термин «послушание» свидетельствует о том, что монах добровольно служит ближнему, общине. Служит не потому, что он подчиняется некоей системе трудовых отношений; монастырь – не производственное предприятие, но приобщаясь и укореняясь в Божественной любви, он делится ею с ближними. Значение любви в том, чтобы радеть и подвизаться для духовного преуспевания всей братии, и этой задаче служат послушания. Для Антония Великого «совершенным деланием» было то, что служило на пользу братии. Такой труд служит средством борьбы с себялюбием и унынием. Самое незначительное на первый взгляд послушание самого неприметного монаха и такое послушание, как настоятельство, являются действиями одного организма и направлены на его сохранение и возрастание. Послушания назначаются в соответствии с возможностями и способностями каждого из братий. В то же время, монашеская традиция предписывает смену послушаний, что, по моему мнению, преследует две цели. Во-первых, таким образом формируется сознание, что в монастыре ничего и никому не принадлежит на правах собственности. И во-вторых, так познается на практике сложность и особенные требования для каждого из послушаний, с тем, чтобы братия понимали, помогали и соучаствовали в послушаниях друг друга. Все заботятся обо всех и обо всем, но при этом каждый пребывает на своем месте, оставаясь твердым, разумным, усердным, готовым к самопожертвованию. Дух богослужений и послушаний – это дух единения. Мы предстоим перед Богом, ибо Он – абсолютное, превышающее всякое разумение Единство, соединяет нас нетварными энергиями Своей любви. И мы подвизаемся ради общего блага, чтобы, во-первых, выразить эту любовь; а во-вторых - постоянно уничтожать в себе все то, что разрушает эту любовь. Как говорит преподобный Максим Исповедник, мы не имеем в себе источника добродетелей, но подвизаемся в борьбе со своими страстями, чтобы стать приятелищем Божественной энергии. Богослужения и послушания помогают нам выразить то, о чем говорит святитель Василий Великий: «один живет во многих и многие в одном». Монашеское делание, будь то послушание, бдение, пост, молитва или различные лишения, равно как богослужебные и евхаристические собрания составляют смысл духовной жизни и являются плодом Духа. Некоторые академические богословы, следуя характерной черте нашего времени упрощать реальность, все обособлять и всему приклеивать ярлыки, придумывают противоречия и возводят в абсолют различия между евхаристическим и пастырским богословием. Подобная фрагментарность свидетельствует о некоей ущербности в нашей жизни и в духовном опыте. Вероятно, поэтому труды современных богословов так отличаются от творений святых отцов. Человеческое само по себе стремится к дисперсности. Богодухновенное ведет к синтезу и единству. Если мы говорим о чинопоследованиях, канонах, правилах, установлениях, традициях и типиконах, все они имеют целью единство, отвержение всякого разделения, ибо не для этого воплотился Христос. Единство внешнее и внутреннее. Это единство, которое есть плод Духа, выковывается в храме и вне его; внутри души, где совершается незримая Евхаристия; в общении с братиями; в нелицеприятном предстоянии пред Богом. Так мы преодолеем раздробленность пространства, времени и истории, чтобы взойти на пир в тот невечерний день, когда Христос будет «всяческая во всем». Монашеские традиции, если мы будем верны их заветам и не исказим их, приведут нас в правильном направлении. Иеромонах Хризостом Кутлумушский Богослов.Ru 24 / 09 / 2013

Монашеская конференция в Лавре ФОТОРЕПОРТАЖ 23–24 сентября 2013 года в Московской духовной академии состоялась международная конференция «Монастыри и монашество: традиции и современность», в которой приняли участие архиереи, настоятели и насельники мужских и женских монастырей из России, Греции, Кипра, Польши и Сербии. В президиум конференции вошли митрополит Волоколамский Иларион, митрополит Лимассольский Афанасий, архиепископ Сергиево-Посадский Феогност и другие архиереи. Одной из главнейших тем обсуждения стал проект «Положения о монастырях и монашествующих». Фото: Владимир Ходаков / Православие.Ru - смотреть далее...

Спасо-Каменный монастырь и островные обители Русского Севера Проф. А.В. Камкин «Северная Фиваида» – такое наименование усвоил себе Русский Север неслучайно: здесь подвизались тысячи угодников Божиих и были прославлены в лике святых сотни преподобных. Преподобные сами по себе не появляются: их воспитывают монастыри. Так же, как и в Фиваиде египетской, здесь, в северных пределах нашей земли, появлялись монастыри: славные, мощные, большие – и почти незаметные, скромные, бедные. Монастыри нужны всякие – были бы преподобные. Об истории возникновения, роли и значении разных монастырей нашей Северной Фиваиды мы беседуем с Александром Васильевичем Камкиным, профессором, доктором исторических наук, преподавателем Института европейских культур Кирилло-Белозерский монастырь. Молитва инока. Фото: архиепископ Вологодский и Великоустюжский Максимилиан – Александр Васильевич, какое значение имеют для Православной Руси – давней и сегодняшней – монастыри, расположенные на островах? И разве не всё равно, где монастырь находится – в лесу ли, в горах, на острове? Александр Васильевич Камкин – Нет, не всё равно. Островные монастыри занимают в культурном ландшафте и духовно-религиозной жизни Русского Севера совершенно особое место. И дело не только в том, что некоторые из них приобрели общерусскую известность, стали выдающимися по красоте архитектурными ансамблями, местами, куда стремились многочисленные паломники, были отмечены в течение ряда веков постоянным вниманием властей. Особую притягательность этим монастырям, несомненно, придавало их островное положение. Именно оно соединило множество смыслов, в конечном счете и создававших феномен островного монастыря. Одни из этих смыслов вели свое начало от сакрализации острова еще в древней языческой картине мира. Другие были рождены мифологизацией острова в коллективной исторической памяти, представлениями о нем как об особой территории, вырванной из повседневности бытия. И, наконец, свои смыслы вкладывало в образ островного монастыря христианское сознание, увидевшее в соединении монастыря и острова путь к спасительной аскезе, идеальные условия для духовной сосредоточенности, своего рода пространство преображения и истины. – Каким образом стали появляться у нас такие монастыри? – До XV века на Европейском Севере было учреждено по меньшей мере четыре монастыря: Валаамский и Коневецкий на Ладожском озере, Палеостровский на Онежском и Спасо-Каменный на Кубенском. При всем разнообразии версий относительно времени их возникновения можно в принципе представить следующую картину. Валаамский монастырь, как утверждает одна из версий, был основан христианскими миссионерами ранней поры Сергием и Германом. В церковной литературе миссионерская роль монастыря подчеркнута известным эпизодом в легенде о хождении апостола Андрея Первозванного по землям восточных славян. В ней есть упоминание о посещении апостолом острова Валаам и о водружении на нем креста. Преподобным Корнилием, вероятно, в конце XII века был основан Палеостровский монастырь на острове Палье в Онежском озере. Спасо-Каменный остров – А как и кем был основан Спасо-Каменный монастырь? – Спасо-Каменный монастырь был основан в 1260 году белозерским князем Глебом Васильковичем, давшим во время бури на неспокойном Кубенском озере обет воздвигнуть здесь обитель, если будет спасен от гибели. Его судно вынесло на берег крошечного каменного острова, на котором, как гласит церковное предание, уже подвизалось несколько монахов-миссионеров. В конце XIV века появился Коневецкий Рождественский монастырь на острове Коневец в Ладожском озере. Его основание связано с именем преподобного Арсения, новгородского посадского человека. До этого он три года жил на Афоне и подвизался на Валааме. – Какие задачи выполняли островные монастыри, помимо само собой разумеющейся – молитвы? – У ранних островных монастырей нетрудно заметить некоторые общие признаки. Во-первых, они основаны на важнейших трассах славянского проникновения на Север. Во-вторых, все монастыри расположились по северо-западной границе расселения русских, на наиболее крупных озерах Севера. В-третьих, несомненным являлся миссионерский характер этих монастырей. Не нарушил эту традицию и Соловецкий монастырь в Белом море, ведущий отсчет своих лет с 1429 года. Его основатели – преподобные Савватий, Герман и Зосима. Можно предполагать, что в их лице соединились три потока монастырского учредительства, охватившего к тому времени Русский Север. Первый шел от Новгорода (Зосима был уроженцем новгородской земли), второй – от Кирилло-Белозерского монастыря, имевшего духовные корни в московской земле (Савватий был пострижеником этой обители), третий отражал собственно северорусские духовные поиски (Герман задолго до водружения креста вел подвижническую жизнь на Корельском берегу и близ реки Выг). Это был первый монастырь, основанный не на озерном, а на морском острове. – Как шло основание монастырей на Севере России потом? – В конце XV века завершается оформление опорных очагов системы озерных островов. В 1490-е годы на острове Клименецком Онежского озера сын новгородского посадника Иоакима Иона учреждает обетный монастырь. Его, как и князя Глеба, выбросило бурей на берег этого острова. В этот период появляются монастыри на островах сравнительно небольших северных озер в глубине региона. Так, еще в 1427 году на небольшом острове озера Воже основал монастырскую обитель постриженик Кирилла Белозерского преподобный Мартиниан (впоследствии устроитель Ферапонтова монастыря). Преподобный Зосима учреждает монастырь на острове Ворбозомского озера на белозерско-московской дороге. В 1517 году постриженик Корнилия Комельского преподобный Кирилл основывает монастырь на Красном острове Нового озера. Кирилло-Новоезерская обитель будет с самого начала пользоваться благодеяниями великих князей и царей Московских, которые ее посещали и награждали богатыми вкладами и вотчинами. В 1520-е годы на острове Важеозера (Вежино) в 12 верстах от Александро-Свирского монастыря преподобным Никифором учреждается еще одна островная обитель. Основатель ее был учеником Александра Кирилло-Новоезерского. Тогда же на острове небольшого озера Бабьего в Тотемском уезде была основана Бабозерская Николаевская пустынь. В 1630 году на острове озера Белавинского к северу от Вологды иноком вологодского городского Ильинского монастыря Марком учреждается одноименная пустынь. К этому же времени относится учреждение монастырей на крошечных островах реки Сухоны: на Глебовом острове – Борисоглебской пустыни, на Дедовом острове – Дедовской Троицкой пустыни. Учреждение последней предание устойчиво связывает с тотемским воеводой Лопухиным – отцом первой жены Петра царицы Евдокии Лопухиной. Так к концу XVII века в глубинных территориях Севера появилось по меньшей мере еще девять островных монастырей. В этот период учреждаются и первые дочерние обители Соловецкого монастыря – Анзерский и Свято-Троицкий скиты. В 1656 году патриархом Никоном был учрежден островной монастырь в Белом море – Крестный. Он был основан на Кий-острове в заливе Белого моря, в восьми верстах от материка, в память о спасении Никона в 1630 году, когда он, будучи еще иноком Анзерского скита, был застигнут великой бурей и прибит к этому острову. Тогда же он и дал обет воздвигнуть здесь обитель, который исполнил, став патриархом. Так сложилась общая картина основания и организации жизни и деятельности островных монастырей Севера. – Не секрет, что положение Церкви осложнилось в XVIII–XIX веках (про век XX-й – отдельный разговор): секуляризация, обмирщение… Как встретили и пережили это время наши островные монастыри? – Для начала отметим показательный факт: секуляризация 1764 года, ударившая по северным монастырям с огромной силой, коснулась островных обителей заметно меньше. Были упразднены лишь Белавинская и Дедова пустыни, а позднее – Клименецкий монастырь. В указанное время, несмотря на все трудности, продолжает создаваться своего рода духовное ожерелье Соловецкого и Валаамского монастырей. В начале XVIII века на Соловецком архипелаге учреждаются Андреевская пустынь и Голгофо-Распятский скит. В конце того же века на месте первых подвигов Савватия и Германа был учрежден Савватиевский скит. Воздвигнут храм-маяк Спасо-Вознесенского скита на Секирной горе. На месте уединения игумена Филиппа, стараниями которого в XVI веке Соловецкий монастырь приобрел цветущий вид, была основана Филиппова (или Иисусова) пустынь. В 1900 году на Муксалме на пожертвования нижегородского купца Шапошникова был основан Сергиево-Радонежский скит. В конце XVIII века учреждаются островные дочерние скиты Валаамского монастыря: на самом Валааме – Всесвятский скит, на Коневецком – Коневецкий и Святогорский Казанский скит. В XIX веке на самом Валаамском острове учреждаются Коневский скит и Назарьевская обитель, а также скиты Ильинский (остров Ильинский), Никольский (остров Крестовый), Предтеченский (остров Предтеченский), Александро-Свирский (остров Святой), Тихвинский (остров Тихвинский) и Авраамиевский. Во второй половине XIX века возрождаются некоторые из упраздненных монастырей. Среди них – Белавинская и Дедова пустыни. Последним из островных монастырей Севера стал учрежденный в 1889 году на Новой Земле в Ледовитом океане для поддержки русских промышленников Николаевский Новоземельный скит, приписанный позднее к Николо-Корельскому монастырю. Всего, таким образом, семья островных обителей состояла из 34 монастырей, скитов и пустыней. – Все ли островные монастыри имели одинаковое значение, или же у каждого была какая-то своя особая роль? – По их месту в геокультурном пространстве Севера островные монастыри легко разделяются на три группы. Такие монастыри, как Валаамский, Коневецкий, Палеостровский, Клименецкий, Соловецкий, Крестный, Анзерский – наиболее древние, известные и крупные – маркировали границы этноконфессиональной территории русских с севера и запада. В этом смысле они создавали своеобразную сакральную границу Севера. Важно, что с определенного времени это были одновременно и границы государственные, поэтому на некоторые обители были возложены военно-стратегические задачи. Такие монастыри, как Спасо-Каменный, Вожеозерский, Ворбозомский, Кирилло-Новоезерский, Белавинская, Дедовская и Борисоглебская пустыни, располагались либо на водных трассах, либо вблизи стратегических коммуникаций внутри региона. Концентрация островных монастырей вдоль Сухонского речного пути связана, помимо прагматических соображений, еще и с тем, что Сухона – это начало великого Северного речного пути, ведущего в «земли незнаемые», а потому требующего освящения. Третья группа островных монастырей (многочисленные скиты и пустыни Валаама, Соловков и Коневецкого монастыря) создавала своего рода сакральное обрамление своих материнских обителей. С точки зрения геокультурной организации пространства, все они занимали маргинальное положение. Прежде всего, маргинальность определялась их островным расположением. У одних монастырей она усиливалась тем, что монастырь размещался на окраине региона, на «краю земли». У других тем, что, располагаясь рядом с коммуникациями, островная обитель все же «отстранялась» от них. Она то возвышалась из воды и тем самым как бы исключалась из водного пути, то, наоборот, скрывалась за водной гладью, зримо отделяясь от близлежащей трассы. Исследователи обратили внимание на явные особенности именований островных монастырей. Если изучить перечень соборных храмоименований, то среди древнейших и крупнейших обителей лидирует освящение главного соборного престола в честь Преображения (Валаамский, Спасо-Каменный, Соловецкий). В литературе не раз высказывалось мнение, что образ Преображения вообще был центральным символом исторического движения русского народа, направленного на освоение просторов полуночных стран. В этом заключалось своего рода религиозное искание «нового неба и новой земли», изображенных в апокалиптических пророчествах Иоанна Богослова. Смысл освоения и заключался в Преображении. Складывалась своя пространственная система и на уровне микротерриторий. На Соловках, ставших центром всероссийского паломничества и в массовом православном сознании отождествлявшихся с островом спасения, материнский монастырь был дополнен семью малыми монастырями. Каждый из них находил свое место в общей системе соловецкого монастырского сообщества. Все дочерние обители были непременными пунктами внутрисоловецкого паломничества. Приписные скиты Валаама также становились местом коллективных воспоминаний о событиях в истории монастыря, его святых и святынях. Для уяснения особенностей функционирования островных монастырей обратимся к истории наиболее известных обителей. Соловецкий монастырь достиг своего расцвета через полтора столетия после основания – в середине XVI века, при игумене Филиппе (Колычеве; впоследствии митрополите Московском). Обитель имела богатейшее хозяйство по всему Беломорскому Поморью и разумно, экологически взвешенное хозяйство на самих Соловецких островах. Исключительно важное военно-стратегическое значение монастыря обеспечивало ему постоянное государственное внимание. Даже секуляризация не подорвала его уверенного материального положения. Валаам пережил несколько периодов бедствий. В конце XVI века и в 1611 году шведы до основания сжигали монастырь. В 1715 году Валаам был возрожден с помощью братии Кирилло-Белозерского монастыря. В XIX веке он переживал период яркого расцвета, славился неповторимой красотой своего вида, многоотраслевым хозяйством, строгим уставом и массовым паломничеством. Кирилло-Новоезерский и Палеостровский монастыри в новое время не имели российской известности, но занимали видное место в духовной жизни своих малых историко-культурных территорий. Крестный монастырь, основанный патриархом Никоном, уже при своем основании получил щедрую поддержку – земельные угодья и 6000 рублей на строения. После секуляризации 1764 года его положение сильно ухудшилось, он впал в запустение, из которого стал выходить только с получением правительственных субсидий после 1870 года. Спасо-Каменный монастырь долгое время пользовался любовью и особым покровительством великих князей и царей. Первоначально он был под особым покровительством князей Белозерских, а затем, начиная с княжения Димитрия Ивановича Донского – Московских. Имел лидирующее значение среди вологодско-белозерских монастырей. В обители надолго утвердится особая строгость иноческой жизни. После катастрофического пожара 1774 года монастырь фактически перестал существовать. Но по указу императора Павла он стал возрождаться и вплоть до 1917 года сохранял весьма стабильную жизнедеятельность. Можно заметить некоторую смену функциональных приоритетов в деятельности островных монастырей в зависимости от исторических эпох. Важнейшим назначением первого поколения монастырей было миссионерство. Одновременно они закрепляли в исторической памяти представления о рубежах и пределах Отечества. С XVI века островные монастыри дали толчок так называемому богословию «острова спасения». Особый вклад в его становление в XVII веке внес патриарх Никон. После иноческого делания в Анзерском скиту он везде возводит островные монастыри: Крестный в Белом море, Валдайский по образцу Иверского Афонского монастыря и Новоиерусалимский в Подмосковье (последний, хотя и не был островным, но фактически напоминал таковой, поскольку гористое место почти со всех сторон было окружено рекой Истрой). Им овладевает иерусалимская и новоиерусалимская символика, образы Обетованной Земли Царства Небесного, Нового Иерусалима. Так богословие «острова спасения» стало соединяться с богословием горнего мира. Оно оказало огромное воздействие на жизнь православной России, создавало мощный духовный образ эсхатологического плана. Примерно с XVI века ряд островных монастырей становятся крупными промысловыми и хозяйственными центрами Севера. Они концентрировали опыт адаптации к природно-климатическим условиям региона, создавали существенные ресурсы для его колонизации и освоения. Потеряв эту роль в XVIII столетии, островные монастыри взяли на себя новую функцию – стали местом притяжения паломнических потоков общероссийского, регионального и локального масштаба. – Расскажите, пожалуйста, о месте Спасо-Каменного монастыря в, если так можно выразиться, духовном ожерелье Русского Севера. – Спасо-Каменный монастырь относится к числу обетных. И это не только достаточно редкое явление для островных обителей, но и свидетельствует о силе религиозного чувства, проявившегося в момент его основания. Он – древнейший православный духовный миссионерский центр, вводивший наш край в мир христианской цивилизации. К тому моменту на Русском Севере существовало всего лишь три монастыря: Кайсаровский близ Вологды и Троице-Гледенский и Михайло-Архангельский в Великом Устюге. Все они были городскими. Он же стал первым, основанным в глубинке, рядом с важнейшей водной трассой, по которой шло славянское заселение Севера, а вместе с ним – христианство и государственность. Еще не было знаменитых островных собратьев – Соловков и Валаама, не было Московского кремля и Троице-Сергиевой обители, а здесь уже затеплилась лампада новой веры и вставал на ноги мощный очаг миссионерства и просвещения. В период активного монастырского учредительства значение этой обители было сродни тому, какое имела Троице-Сергиева обитель. Отсюда, как из Троицы, выйдут основатели новых монашеских общежитий – Александр Куштский, Дионисий Грушицкий и другие. Постепенно оформится свой собор святых Спасо-Каменских. Как и многие островные монастыри, Спасо-Каменный стал уникальным культурным центром, который творили всем миром. В 1478 году на острове начинается сооружение каменного Спасо-Преображенского собора. Это был первый монументальный храм в северных землях Руси: «идеже в той земли от начала миру ничтоже бывало каменного от храмов». Строили всем миром: каменщики для его строительства были выписаны из Ростова, кирпич привезен из Твери, а белый камень, который здесь был использован лишь в отдельных элементах декора, доставлен был из Старицы. Рассвет на Кубенском озере Известно о работе, исполненной великим художником русского средневековья преподобным Дионисием в Спасо-Каменном монастыре около 1481 года. Здесь было три иконы его письма. На острове сложилось уникальное книжное собрание. По переписи 1670 года, здесь хранилось 364 книги, из них только 66 книг были печатные. Среди древних письменных памятников шесть книг были «на харатье», то есть на пергаменте. И даже это богатство являлось лишь частью сохранившейся после пожара библиотеки. Здесь трудились переписчики древних книг, составители новых. Творчество инока Спасо-Каменного монастыря Паисия Ярославова – известного книжника, старца, автора «Сказания о Каменном монастыре» – известно каждому знатоку русской культуры. Очень рано оформилась связь крошечного острова, затерянного в лесах и озерах Заволжского края, с великим духовным центром мирового Православия – с Афоном. При Московском князе Димитрии Ивановиче Донском игуменом был назначен пришелец из Константинополя – афонский монах Дионисий, впоследствии епископ Ростовский. Он ввел в Спасо-Каменном монастыре устав афонских обителей, заложил традиции, которые определили авторитет и славу монастыря на несколько столетий вперед. В Спас-Камне – первом на Вологодчине – была введена архимандрития, что означало установление на длительное время его старейшинства среди монастырей. Архимандриты и старцы Кубенозерской обители участвовали в важнейших общероссийских мероприятиях – в Соборе 1503 года, где вместе с преподобным Нилом Сорским защитили чистоту Православия от ересей, в Соборе об учреждении Патриаршества (1589), в Соборе об избрании на царство Бориса Годунова (1598), в процессе избрания царем Михаила Федоровича Романова (1613). Так что, как видите, значение этого крошечного острова, казалось бы затерянного в водах и лесах нашего Севера, чрезвычайно велико – как для Русской Церкви, так и для Российского государства. И уж от нас зависит, будет ли этот остров затерян только в водах и лесах или и в нашей памяти. C Александром Камкиным беседовал Петр Давыдов Фото: Алексей Колосов 23 сентября 2013 года

Золотой век русского монашества: прошлое или будущее? Игумения Домника (Коробейникова) В Свято-Троицкой Сергиевой лавре 23–24 сентября пройдет международная конференция «Монастыри и монашество: традиции и современность». Это начинание у многих вызвало вопросы: возможен ли в наше время расцвет монашества? Не ушел ли золотой век монашества безвозвратно? «Сам помер» «Монашество уже отживает свой век», «настоящему монашеству уже не возродиться», «святоотеческие традиции в наше время восстановить невозможно». Когда приходится слышать такие слова, в особенности обращенные к самим монахам, то невольно вспоминается один курьезный случай, произошедший с владыкой Нестором Камчатским в начале прошлого века. Однажды он, объезжая Камчатский полуостров, сильно простудился в пути и лежал на нартах с температурой под сорок. Его спутники-эвенки, решив, что он точно умрет по дороге, испугались, как бы на них не пало подозрение в убийстве. Посовещавшись, они подошли к владыке со слезной просьбой: «Батюшка большой! Пиши, пожалуйста, записку, что ты сам помер, а то начальник нам не поверит. Пожалуйста, пиши, друг, записку!» Изумленный владыка едва убедил простодушных эвенков не требовать с него, живого, расписку в том, что он «сам помер». Так и монахам трудно согласиться с тем, что «монашество уже отживает свой век» — они справедливо чувствуют, что монашество живо, что оно, как и прежде, призвано быть опорой Церкви. «Монашество в Церкви — это передовой отряд, принимающий на себя удары миродержителей тьмы века сего и своей молитвой, духовной силой оберегающий всю Церковь», — сказал в одной из проповедей Святейший Патриарх Кирилл. И потому монашество никогда не станет чем-то подобным запылившемуся музейному экспонату, ибо оно жизненно необходимо Церкви. На международном монашеском симпозиуме в Сербии в 2011 году было сказано: «Монашество сейчас проходит через многие и большие искушения, но оно переживет это состояние. Всегда будут люди, жаждущие и алчущие истины. Монашество призвано эту жажду удовлетворить. И потому наша эпоха породит многих личностей, которые продолжат жизнь монашества такой, какой она была в прошлом»[2]. Эти слова вполне применимы и к современному русскому монашеству. В наших монастырях сегодня много действительно ревностных монахов, которые при благоприятных духовных условиях могут принести необыкновенно обильный плод. Что же возможно сделать для того, чтобы стремление монашествующих к идеалу не оставалось лишь бесплодной мечтой? «Се, ныне время благоприятно…» Наши дни — время в своем роде уникальное; время, когда на наших глазах может совершиться коренное, глубинное возрождение русского монашества. Святейший Патриарх Кирилл в одной из своих проповедей сказал: «Перед нами сегодня стоят особые задачи возрождения монашеской жизни — от внешней красоты к созиданию внутренней духовной силы. Необходимая забота о внешнем благочестии и красоте должна сопровождаться повышенным вниманием к своему духовному состоянию». Вот это повышенное внимание к духовному наполнению монашеской жизни и способно поднять наше иночество на должный уровень. Возможно ли в наше время возродить монашество? По большому счету такого вопроса перед нами даже не должно стоять. Монашество необходимо возрождать, потому что без него Церковь жить не может. А вот как именно его возрождать, как правильно выстроить внутреннюю жизнь обителей — это насущный вопрос, требующий соборного рассмотрения. И хочется надеяться, что грядущая конференция даст реальный импульс возрождению русского монашества во всей его красоте. Игумения Домника (Коробейникова) Церковный вестник 20 / 09 / 201

Иоанн Предтеча - Ангел пустыни. Иконы Фреска. "Иоанн Предтеча. Ангел Пустыни". 15 век. Дионисий. Ферапонтов монастырь. Иоанн Предтеча – последний ветхозаветный пророк, открывший избранному народу Иисуса Христа как Мессию-Спасителя. Другое наименование святого – Иоанн Креститель – подчеркивает его миссию крещения Иисуса Христа. Повествования о жизни и служении Иоанна Предтечи содержатся в ряде источников: в четырех канонических Евангелиях, в книге Деяния святых апостолов, у Иосифа Флавия, в раннехристианских апокрифах. Исключительное почитание Иоанна Предтечи в странах христианского мира повлияло на формирование обширной и разнообразной иконографии святого. Первые изображения Иоанна Предтечи появились в раннехристианском искусстве в композициях «Крещение Господне». Самый ранний из известных единоличных образов святого – икона «Святой Иоанн Предтеча» из монастыря святой Екатерины на Синае датируется второй половиной VI века. (?). На этой и других иконах святой облачен во власяницу и в гиматий. икона «Святой Иоанн Предтеча» из монастыря святой Екатерины на Синае, VI век В византийском искусстве образ Иоанна Предтечи обогащался символикой, раскрывавшей различные аспекты служения святого и его почитания. Результатом этого процесса стало формирование в конце XIII века иконографии «Святой Иоанн Предтеча – Ангел пустыни». В ее сложении выделяется несколько этапов. В X – XI веках существовала сцена «Моление Иоанна Предтечи в пустыне», где на фоне пейзажа представлен момент призвания на служение. В середине XI века в миниатюрах появилось изображение Иоанна Предтечи с секирой на неплодном дереве – иллюстрация слов святого: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Лк 3. 9), нередко помещаемых на свитке в его руке. На рубеже XI – XII веков было выполнено утраченное ныне мозаичное изображение Иоанна Предтечи с усекновенной главой на фасаде монастырского храма святого Георгия в Палермо. В XII веке появились также образы «Святой Иоанн Предтеча в пустыне», на которых все перечисленные иконографические элементы (пустыня, секира на неплодном дереве, свиток с текстом, глава в сосуде) были соединены в едином пространстве с образом молящегося святого: на фреске церкви Благовещения на Мячине в Великом Новгороде, на иконах из монастыря святой Екатерины на Синае. В конце XIII века эта схема была дополнена изображением крыльев. Самый ранний образ крылатого Иоанна Предтечи сохранился на фресках церкви преподобного Ахиллия, епископа Лариссы, в Арилье, Сербия (1296 год). Иоанн Предтеча - Ангел Пустыни. Святыни Ярославской земли Первоисточником изображений крылатого Иоанна Предтечи является пророчество Малахии: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною...» (Мал. 3: 1), которое в Новом Завете соотносится с личностью Иоанна Предтечи. Согласно святоотеческому толкованию, Иоанн Предтеча стал обладателем естества, равного ангельскому, вследствие своего аскетического подвига. Наиболее широкое распространение данный иконографический тип получил в древнерусском искусстве XVI – XVII веков. Память святого празднуется несколько раз и связана с различными событиями его жизни и почитания. 7 июля (по старому стилю 24 июня) – Рождество Иоанна Предтечи, 11 сентября (по старому стилю 29 августа) – Усекновение главы Иоанна Предтечи, 6 октября (по старому стилю 23 сентября) – Зачатие Иоанна Предтечи, 20 января (по старому стилю 7 января) – Собор Иоанна Предтечи, 9 марта (по старому стилю 24 февраля) и 7 июня (по старому стилю 25 мая) – Обретения честной главы Иоанна Предтечи.

Слово Патриарха Седмица 10-я по Пятидесятнице «Провозглашая своей целью справедливость, злые силы в Сирии несут смерть, разрушения и убийства христиан» Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Фото: Патриархия.Ru «Мы знаем, что происходит в Сирии, как уничтожаются христианские храмы, как уничтожают, убивают людей только потому, что они верят во Христа Спасителя. Это происходит под действием злой силы тех, кто, провозглашая целями своей борьбы справедливость, несут смерть, разрушения и убийства христиан, в том числе и православных. Мы сегодня стараемся оказывать Антиохийской Церкви ту помощь, какую только можно. Мы собираем средства, направляем конвои гуманитарной помощи, в том числе и вместе с общественными организациями России, среди которых, может быть, наиболее яркую роль сегодня играет Императорское православное палестинское общество. В знак нашей солидарности, в знак нашего участия в вашей судьбе я хотел бы передать [в дар Антиохийской Церкви]… святые мощи святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси. Он стал Патриархом в то время, когда и в нашей стране убивали христиан и когда многие думали, что не останется в этой стране вообще ни одного православного человека. Но мы сегодня, в XXI веке, вместе с вами служим в Московском Кремле, свидетельствуя о том, что все эти попытки были тщетны». Из приветственного слова к членам делегации Антиохийского Патриархата после Литургии в Успенском соборе Московского Кремля, 28 августа 2013 г. «Наша сила — в послушании Богу» «Для современного человека смирение — это непонятная добродетель, она ассоциируется в человеческом сознании со слабостью. А слабость — это не добродетель, это беда. Что может сделать слабый человек? Ничего сделать не может. Но важно понимать, что смирение это не слабость, а послушание воле Божией». «Каждый из нас, наверное, на опыте знает, как сильный становится бессильным; как, например, кто-то сильный и могущественный, который едет на шикарном автомобиле по городу и вдруг оказывается в какой-то ситуации, связанной с дорожным происшествием, может быть, самым незначительным, теряет всякое самообладание, теряет человеческий образ, иногда хватается за оружие, чтобы наказать обидчика. Что это — сила или слабость? Это полная беспомощность, это свидетельство о пустоте человека. И никакими эмоциями, никаким темпераментом невозможно это объяснить и невозможно оправдать то, что люди с легкостью могут нанести оскорбления, увечья другому только потому, что что-то пошло не так, как они хотят. Это сила или слабость? Это слабость, граничащая с духовным уродством». «Мы живем в непростое время, когда буйствуют человеческие страсти, когда смешивается добро и зло, когда пошлость и человеческое безобразие не только возводятся в норму, но нередко представляются как некий образец, которым прельщают молодежь, в том числе и через средства массовой информации. Мы живем в трудное время, но у нас есть внутренняя сила. Она не в деньгах, не во власти, не в могуществе. Эта внутренняя сила в нашем послушании Богу, по примеру Пречистой и Преблагословенной Царицы Небесной. И будем просить Ее, чтобы Она помогла нам сохранить эту внутреннюю силу и оставаться в послушании Богу даже до смерти». Из слова на Успение Пресвятой Богородицы после Литургии в Успенском соборе Московского Кремля, 28 августа 2013 г.

Отвечает протоиерей Максим Козлов, настоятель храма св. мц. Татианы при МГУ: Если человеку дана свобода выбора, что означает понятие судьбы, рока? Что такое пророчество? Какая разница между магией и мистикой в язычестве и в Православии?