Перейти к публикации

иером. Даниил

Модераторы
 Просмотреть профиль  Активность

  • Публикации

    1 299

  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    11

Записи блога, опубликованные пользователем иером. Даниил

  2. иером. Даниил
    О решении вопроса, которое авва Феодор испросил молитвою
     
    Мы еще видели авву Феодора (Вероятно, это ученик Пахомия Великого, которому принадлежит 6 собеседование), отличавшегося святой жизнью и знаниями не только в деятельной жизни, но и в Св. Писании, которые он приобрел не через чтение или обучение, а лишь чистотою сердца, потому что он едва знал несколько греческих слов. Чтобы решить один темный вопрос, он в продолжение семи дней и ночей непрерывно молился, и Бог открыл ему, как решить вопрос.
     
     
    О мнении того же старца, который учил, что монах может приобрести знание священного писания не исследованием его, а молитвою и чистотою сердца.
     
    Когда некоторые братья удивлялись его ясным понятиям и просили пояснить некоторые места Св. Писания, то он сказал: монах, желающий понимать Св. Писание, должен заниматься не столько чтением толкователей, сколько очищением сердца от плотских пороков. Если эти пороки будут истреблены, то, сняв покрывала страстей, душевные очи будут созерцать тайны Св. Писания. Ибо оно не для того открыто от Св. Духа, чтобы мы его не знали; темно же оно потому, что душевные наши очи закрываются покровом пороков; а если им возвратить естественное их здоровье, то и одного чтения Св. Писания достаточно будет для понимания истинного его смысла, и не будет нужды в помощи толковников, подобно тому, как телесные глаза не нуждаются ни в какой науке для видения, если только они чисты и нет темноты. Оттого-то и у самих толкователей произошло столько различий и погрешностей, что, приступая к толкованию Св. Писания, не заботятся об очищении духа: по причине нечистоты сердечной они не только не видят света истины, но еще придумывают много противного вере.
     
    Иоанн Кассиан Римлянин. Писания
  3. иером. Даниил

    Исключение

    Автор: иером. Даниил,

    Признаюсь честно - не люблю и не понимаю канты. И чем красивее и лучше их исполнение, тем еще сильнее их не люблю и еще больше не понимаю. Лично меня всегда страшила та возможная подмена, когда чисто душевные состояния и нервные переживания могут по ошибке приниматься за ощущения духовные.
    Помню еще до монастыря тронули сердце два этих канта в исполнении хора Почаевской лавры. Вчера случайно опять наткнулся на них, и к моему удивлению, опять тронули.
     

    http://dl.dropbox.com/u/10296212/forum/56%29%28www.muzico.ru%29.mp3

    http://dl.dropbox.com/u/10296212/forum/34%29%28www.muzico.ru%29.mp3
     
    Как видно, в каждом правиле есть исключения.
  4. иером. Даниил
    Мудрость книжная приобретается в благоприятное время досуга, и кто мало имеет своих занятий, может приобрести мудрость.
    Как может сделаться мудрым тот, кто правит плугом и хвалится бичом, гоняет волов и занят работами их и которого разговор только о молодых волах?
    Сердце его занято тем, чтобы проводить борозды, и забота его — о корме для телиц.
    Так и всякий плотник и зодчий, который проводит ночь, как день: кто занимается резьбою, того прилежание в том, чтобы оразнообразить форму;
    сердце свое он устремляет на то, чтобы изображение было похоже, и забота его — о том, чтоб окончить дело в совершенстве.
    Так и ковач, который сидит у наковальни и думает об изделии из железа: дым от огня изнуряет его тело, и с жаром от печи борется он;
    звук молота оглушает его слух, и глаза его устремлены на модель сосуда;
    сердце его устремлено на окончание дела, и попечение его — о том, чтобы отделать его в совершенстве.
    Так и горшечник, который сидит над своим делом и ногами своими вертит колесо,
    который постоянно в заботе о деле своем и у которого исчислена вся работа его:
    рукою своею он дает форму глине, а ногами умягчает ее жесткость;
    он устремляет сердце к тому, чтобы хорошо окончить сосуд, и забота его — о том, чтоб очистить печь.
    Все они надеются на свои руки, и каждый умудряется в своем деле;
    без них ни город не построится, ни жители не населятся и не будут жить в нем;
    и однако ж они в собрание не приглашаются, на судейском седалище не сидят и не рассуждают о судебных постановлениях, не произносят оправдания и осуждения и не занимаются притчами;
    но поддерживают быт житейский, и молитва их — об успехе художества их.
    Только тот, кто посвящает свою душу размышлению о законе Всевышнего, будет искать мудрости всех древних и упражняться в пророчествах:
    он будет замечать сказания мужей именитых и углубляться в тонкие обороты притчей;
    будет исследовать сокровенный смысл изречений и заниматься загадками притчей.
    Он будет проходить служение среди вельмож и являться пред правителем;
    будет путешествовать по земле чужих народов, ибо испытал доброе и злое между людьми.
    Сердце свое он направит к тому, чтобы с раннего утра обращаться к Господу, сотворившему его, и будет молиться пред Всевышним; откроет в молитве уста свои и будет молиться о грехах своих.
    Если Господу великому угодно будет, он исполнится духом разума,
    будет источать слова мудрости своей и в молитве прославлять Господа;
    благоуправит свою волю и ум и будет размышлять о тайнах Господа;
    он покажет мудрость своего учения и будет хвалиться законом завета Господня.
    Многие будут прославлять знание его, и он не будет забыт вовек;
    память о нем не погибнет, и имя его будет жить в роды родов.
    Народы будут прославлять его мудрость, и общество будет возвещать хвалу его;
    доколе будет жить, он приобретет большую славу, нежели тысячи; а когда почиет, увеличит ее.
     
    Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова гл. 38:24 - 39:14
  5. иером. Даниил
    Отпев Божественную литургию о.Феофан, вдохновленный открывающимися видами полевых просторов, решил порадовать нас некоторыми песнопениями из своего внебогослужебного репертуара ...
     


     
    Прошу прощения за качество - снимал на телефон.
  6. иером. Даниил
    Позволяю себе послать к Вам вновь вышедшую книгу «Житие и писания Молдавского Старца Паисия Величковского», того благочестивого и духовно просвещенного мужа, которому чада православной Церкви обязаны за перевод с греческого на славянский язык Добротолюбия, Исаака Сирского и других Отцов. В вновь вышедшей книжке, которую я давно знаю в рукописях, с особенною ясностию изложено учение, весьма приличествующее нашему времени — учение о Иисусовой молитве, о которой ныне по большей части имеют самое темное, сбивчивое понятие.
    «Иные», считающие себя за одаренных духовным рассуждением и почитаемые многими за таковых, «боятся» этой молитвы, как какой заразы, приводя в причину «прелесть» — будто бы непременную спутницу упражнения Иисусовою молитвою, — сами удаляются от нее и других учат удаляться. Изобретатель такового учения, по мнению моему, — диавол, которому ненавистно Имя Господа Иисуса Христа, как сокрушающее всю его силу; он трепещет этого всесильного Имени и потому оклеветал Его пред многими христианами, чтоб они отвергли оружие пламенное, страшное для их врага, — спасительное для них самих.
    Другие, занимаясь Иисусовой молитвой, хотят немедленно ощутить ее духовное действие, хотят наслаждаться ею, не поняв, что наслаждению, которое подает один Бог, должно предшествовать истинное покаяние. Надо поплакать долго и горько прежде, нежели явится в душе духовное действие, которое — благодать, которое, — повторяю, подает един Бог в известное Ему время. Надо прежде доказать верность свою Богу постоянством и терпением в молитвенном подвиге, усмотрением и отсечением всех страстей в самых мелочных действиях и отраслях их.
    Представляемая мною «книга» показывает непрелестный образ упражнения Иисусовою молитвою, состоящий в тихом произношении ее устами или и умом, непременно при «внимании» и с чувством «покаяния». — Диавол не терпит вони покаяния; от той души, которая издает из себя эту воню, он бежит прочь с прелестями своими. Проходимая таким образом Иисусова молитва — превосходное оружие против всех страстей, превосходное занятие для ума во время рукоделия, путешествия и в других случаях, когда нельзя заняться чтением и псалмопением. Таковое упражнение молитвою Иисусовою приличествует всем вообще христианам, как жительствующим в монастырях, так и жительствующим посреди мира.
    Стремление же к открытию «сердечного духовного действия» приличествует наиболее, почти единственно инокам, — и то познавшим подробно борение со страстями, при удобствах, доставляемых местом и прочими обстоятельствами. — Если же «кто бы то ни был», движимый, по выражению святаго Иоанна Лествичника, гордостным усердием, ищет получить преждевременно сладость духовную, или сердечное молитвенное действие, или какое другое духовное дарование, приличествующее естеству обновленному; тот неминуемо впадет в прелесть, каким бы образом молитвы он ни занимался, псалмопением ли или Иисусовою молитвою. Это привелось видеть и на опыте. Упоминаемый в житии Пахомия Великого прельщенный старец, стоя по действию прелести на раскаленных углях босыми ногами, произносил молитву Господню «Отче наш». Причина прелести — не молитвословие, не псалмы, не каноны и акафисты, не молитва Иисусова, — нет! Сохрани Боже всякого от такового богохульства! Гордость и ложь — вот причины прелести! — Гордость и ложь, которых виновник — диавол. А он, чтоб свалить с себя вину, дерзостно и богохульно оклеветал Иисусову молитву, сам же встал в стороне, как ни в чем не повинный. Ныне многие хлопочут, остерегаются и других остерегают от молитвы Иисусовой, утверждая, что должно от нее удаляться, как от причиняющей прелесть; а о диаволе, настоящем виновнике прелести, ни слова — совсем забыли. Ах! какая явная хитрость диавола! как он прячется искусно!
    Очень огорчает меня, что ныне так утерян людьми истинный духовный разум, а разные ложные, вполне ложные мысли, получили такую силу!
    Книга Паисия имеет значительные недостатки в литературном отношении. Что до того? Часто смиренные пустынники, выходя из пустынь своих, лишь прикрытые рубищем, словом скудным и нескладным возвещали христианскому миру святую и спасительную Истину; напротив того, сколько видим книг, убранных звучными словами, блестящими мыслями, в стройном систематическом порядке, — а они заключают в себе яд, убивающий души.
     
    Из письем свт. Игнатия (Брянчанинова)
  7. иером. Даниил
    Если избегаешь греха и ведешь нравственную жизнь, так что Бог все равно благословит и спасет тебя, тогда, как ни парадоксально, можно воспринимать Иисуса как учителя, образец для подражания и помощника, но избегать Его как Спасителя. При этом полагаешься на свои добродетели, а не на Иисуса, чтобы предстать перед Богом, пытаешься спастись своими силами, а не следовать Иисусу.
     
    Парадокс, но это и есть неприятие благой вести Иисуса. Это христианизированная форма религии. Сторониться Иисуса как Спасителя можно как соблюдая все библейские заповеди, так и нарушая их. И религия (при которой мы строим свою идентичность на собственных нравственных достижениях), и неверие (при котором мы строим свою идентичность на других нерелигиозных стремлениях или отношениях) в итоге – духовно совпадающие траектории. Обе «греховны». Спасение своими силами добрых дел порождает явно высоконравственное поведение, но внутри человек наполнен самодовольством, жестокостью, фанатизмом и становится несчастным.
     
    Итак, существует великая пропасть между представлениями о том, что Бог принимает нас за наши усилия, и о том, что Бог принимает нас благодаря тому, что совершил Иисус.
    Религия действует по принципу «я повинуюсь – поэтому Бог меня принимает». Но принцип действия Благой вести иной – «Бог принимает меня благодаря тому, что совершил Христос – поэтому я повинуюсь». На одной и той же церковной скамье могут сидеть два человека, руководствующихся разными принципами. Оба молятся, оба щедро жертвуют деньги, оба преданы своим ближним и церкви, оба пытаются вести достойную жизнь. Но при этом они исходят из двух принципиально разных мотиваций, совершенно различных идентичностей, в итоге кардинальные отличия прослеживаются в их жизни.Первое различие – в мотивации. В религии мы стараемся подчиняться божественным правилам из страха. Мы верим, что если мы ослушаемся, то лишимся благословения Божьего и в этом, и в ином мире. Евангелие же побуждает нас подчиняться из благодарности за ту милость, которую мы уже получили благодаря Христу. Если моралиста принуждают к послушанию, вызывая у него боязнь стать отвергнутым, христиане стремятся к этому послушанию, мотивированные желанием доставить радость и уподобиться Тому, кто отдал за нас жизнь.
     
    Впервые услышав об отличии религии от благой вести, многие считают, что слишком уж просто все это звучит. «А что, неплохо! – заявляют они. – Если в этом и заключается христианство, от меня требуется только вступить в личные отношения с Богом – и делать все, чего я только пожелаю!» Но так может говорить лишь тот, кто не имеет опыта приобщения к великой благодати. Из тех, кто соприкоснулся к ней, так не скажет никто. В сущности, благодать может носить довольно грозный характер.
     
    Несколько лет назад я познакомился с женщиной, которая начала посещать церковь Искупителя. Она объяснила, что выросла в религиозной семье, но никогда прежде не слышала о различиях между благой вестью и религией. Зато она часто слышала, что Бог принимает нас, только если мы достаточно добродетельны. Она призналась, что новое откровение пугает ее. Я спросил, почему, и она объяснила: Если меня спасает собственная добродетель, значит, должен быть и предел тому, чего может потребовать от меня Бог – или предел тому, через что мне придется пройти. Я вроде налогоплательщика, у которого есть «права»: если я выполнила свои обязанности, то заслужила определенный уровень жизни. Но если я грешница, спасенная исключительно благодатью, значит, нет ничего такого, чего Он не мог бы потребовать от меня.
    Она поняла динамику благодати и благодарности. Если вместе с боязнью наказания теряешь и стимул вести добродетельную, бескорыстную жизнь, тогда единственным стимулом, побуждающим жить такой жизнью, у тебя был только страх. Эта женщина сразу уловила, что у чудесного учения о спасении и благодати есть оборотная сторона. Если она грешница, спасенная благодатью, значит, она в большей степени подчинена верховной власти Бога. Если Иисус действительно так много сделал для нее, она не может быть предоставлена самой себе. Она должна радостно и благодарно принадлежать Иисусу, который обеспечил ей спасение, заплатив за него непомерно дорого – собственной жизнью.
    Со стороны происходящее может показаться суровым принуждением, жестким обязательством. Но на самом деле единственная мотивация здесь – радость. Вспомните о том, что происходит, когда мы влюблены. Любовь заставляет нас охотно подчиняться любимому человеку. Допустим, вы спрашиваете: «Может, встретимся?» – или даже: «Ты выйдешь за меня?» Что произойдет дальше, когда вы услышите утвердительный ответ? Неужели вы скажете: «Отлично! Договорились! Теперь я могу поступать так, как мне заблагорассудится!»? Разумеется, нет. Теперь вы даже не ждете, когда предмет ваших чувств напрямую попросит вас о чем-нибудь: вы предугадываете его желания и спешите порадовать его. В этом нет никакого принуждения и обязательства, тем не менее ваше поведение кардинально меняется в зависимости от мыслей и чувств человека, которого вы любите.
     
    Этот парадокс может показаться самым невероятным из всех. Освобождающий акт безусловной благодати требует, чтобы тот, на кого он направлен, отказался от права распоряжаться собственной жизнью.
     
    Но есть ли здесь противоречие? Нет, если вспомнить, о чем говорилось в третьей и девятой главе. Мы в любом случае не распоряжаемся своей жизнью. Все мы живем ради чего-то и подчиняемся этому истинному повелителю своей жизни. Если этот «повелитель» – не Бог, нас ждет бесконечное угнетение. Только благодать освобождает нас из рабства нашего «Я», которое таится даже в морали и религии. Благодать является угрозой лишь для иллюзии нашей свободы, независимости, возможности жить так, как нам заблагорассудится.
    Благая весть дает возможность вести принципиально иную жизнь. Но христианам зачастую не удается воспользоваться ресурсами Евангелия, чтобы прожить жизнь, какой она может быть во Христе. Каждому читателю этой книги важно понять фундаментальное различие между благой вестью и религией. Основная идея христианства в корне отличается от допущений традиционной религии. Основатели других религий – преимущественно учителя, а не спасители. Они приходили, чтобы сказать: «Поступайте так, и вы приобщитесь к божественному». А Иисус явился как Спаситель, хотя и был также Учителем. Иисус говорит: «Я – божественность, явившаяся к вам, чтобы совершить то, что вы не в силах сделать сами». Идея христианства заключается в том, что наше спасение – не наши заслуги, а заслуги Христа. Следовательно, христианство – не религия и не неверие. Это нечто совершенно иное.
     
    Тимоти Келлер "Разум за Бога"
  8. иером. Даниил
    Рядом со старцем жил монах, небрежный в монашеской жизни. Когда он умирал, к нему пришли несколько братьев. Вдруг старец увидел, как душа брата весело и легко покидает тело, и чтобы укрепить братьев, он сказал:
    - Знаешь, брат, мы все знали, что ты не был замечен в усердном подвижничестве. Почему же ты так бодро направляешься на небо?
    - Поверь, отче, - ответил умирающий, - ты сказал истину. Но с тех пор, как я стал монахом, то не знаю, чтобы я осудил кого-либо, (а если и допускал чего-нибудь), то мирился с человеком в тот же день. И хочу сказать Богу: «Ты говорил, Господи: Не судите, и не будете судимы и прощайте, и прощены будете.
    - Мир тебе, чадо, - воскликнул старец, - ибо ты спасся без тяжких трудов.
     
    Евергетин. Том 3
  9. иером. Даниил
    Великое благо, возлюбленные, чтение божественнаго Писания. Оно умудряет душу, оно переносит ум на небо, оно располагает человека к благодарности (пред Богом), оно не допускает его пристраститься к чему-либо настоящему, оно заставляет ум наш постоянно обитать на небесах, побуждает нас делать все в надежде на воздаяние Владыки и стремиться с величайшею ревностию к подвигам добродетели. Здесь-то (в Писании) можно хорошо узнать, как скор на помощь (нам) промысл Божий, (узнать) мужество праведников, благость Владыки и обилие воздаяний. Им-то можно возбудить себя к соревнованию и подражанию любомудрию доблестных мужей и (не дать себе) ослабеть в подвигах добродетели, но твердо полагаться на обетования Божия и прежде их исполнения. Поэтому, прошу, будем заниматься чтением божественнаго Писания с наибольшим тщанием. Таким-то образом мы приобретем и знание (его), если будем постоянно обращаться к тому, что в нем содержится.
     
    Невозможно, в самом деле, чтобы тот, кто с усердием и всяким усилием занимается словом Божиим, был когда-нибудь оставлен (Богом) в пренебрежении; напротив, если и нет у нас наставника-человека, то сам Господь, проникая в сердца наши, просвещает ум, озаряет смысл, открывает нам сокровенное и таким образом бывает для нас наставником в предметах, неведомых нам, лишь бы только мы хотели сделать то, что от нас зависит. Не нарицайте, говорит Писание, учителя на земли (Матф. XXIII, 8). Так, когда мы возьмем в руки духовную книгу, то, сосредоточив свой ум, собрав мысли и удалив от себя всякий житейский помысл, будем таким образом совершать чтение с великим благоговением, с полным вниманием, чтобы быть достойными руководиться Духом Святым в разумении написаннаго и получить отсюда великую пользу. Вот и евнух эфиопской царицы, иноплеменник, даже в то время, когда с таким великолепием несся в колеснице, не пренебрегая чтением (Писания), но держа в руках (книгу) пророка, прилежно читал ее, хотя и не понимал того, что в ней содержится. Но так как он употребил с своей стороны все - старание, усердие, внимание, то и получил руководителя. Подумай же, прошу, как много значило то, что он не пренебрег чтением (Писания) даже во время путешествия и притом сидя на колеснице. Да слышат это те, которые не хотят делать это и дома, но думают, будто чтение божественнаго Писания для них излишне, и будто им не удобно заниматься прилежно этим чтением потому, что они ведут и брачную жизнь, и обязаны воинскою службою, и лежит на них забота о детях, попечение о слугах и о других вещах. Вот - евнух, человек иноплеменный: того и другого довольно было для того, чтобы ввергнуть (его) в совершенную безпечность; а к этому (еще присоединялась) великая знаменитость, огромное богатство и то, что он был в дороге и несся в колеснице (ведь не совсем удобно, напротив даже очень трудно, совершая таким образом путешествие, заниматься чтением); и однако же доброе расположение и великое усердие победили все эти препятствия и он занимался чтением (Писания), и не говорил того, что ныне многие говорят: я не понимаю того, что там содержится, не могу постигнуть глубины того, что написано, зачем же мне попусту и понапрасну предпринимать труд, читать, когда у меня нет (человека), который бы мог руководить меня? Ничего такого не подумал этот невежда языком, но любомудрый умом, - нет, помыслив, что он не будет презрен (Богом), но скоро получит помощь свыше, если только сделает, что от него зависит и что он может (сделать), он усердно занимался чтением. Поэтому и человеколюбивый Владыка, видя доброе его расположение, не презрел его, не оставил без внимания, но немедленно послал ему наставника. Обрати же внимание и на премудрость Божию, как (Бог) попустил сначала ему сделать все, что от него зависело, а потом уже явил ему и Свою помощь. Когда евнух сделал с своей стороны все, то тогда уже явился ангел Господень и сказал Филиппу: востав иди на путь сходящий от Иерусалима в Газу, той есть пуст. И се, продолжает он, муж Мурин, евнух силен Кандакии царицы Муринския, иже прииде поклонитися во Иерусалим, и он возвращался, сидя на колеснице своей и чтяше Пророка Исаию (Деян. VIII, 26, 28). Смотри, как обстоятельно разсказал нам (это) писатель книги: сказав, что это эфиоплянин, дабы мы знали, что он был иноплеменник, говорит потом, что он вельможа, и облечен был важным саном и великолепием: иже прииде, говорит, поклонитися во Иерусалим. Смотри и на цель его путешествия, которая уже достаточно показывает боголюбивое расположение души его: вот какой совершает он путь для того, чтобы воздать поклонение Господу! Тогда ведь еще думали, что богослужение может быть совершаемо в одном только месте (в Иерусалиме); поэтому там и возносили свои молитвы, совершая для того отдаленныя путешествия. Вот почему и этот человек приезжал туда, где был храм и где совершалось иудейское богослужение, чтобы воздать поклонение Господу. И когда он исполнил свое желание, бе, говорит Писание, возвращаяся и седя на колеснице своей, чтяше. 
    Потом Филипп, подошедши к нему, говорит: разумееши ли, яже чтеши (Деян. VIII, 30). Видишь заботливую душу, которая, и не разумея содержащагося (в книге), занимается однакож чтением и охотно желает найти наставника, который бы вразумил ее? Апостол своим вопросом тотчас пробуждает в нем это желание. А что он был достоин получить руководителя к уразумению содержавшагося (в книге), это видно из самаго его ответа. Когда апостол, подошедши к нему в бедной одежде, спросил его: разумееши ли? он не огорчился этим, не обнаружил негодования, не думал оскорбляться, что бывает со многими неразумными людьми, которые часто готовы навсегда оставаться в неведении, стыдясь сознаться в своем незнании и поучиться у тех, кто может их наставить. Но этот (человек) не был таков; нет, он отвечает с совершенною кротостию и уважением, обнаруживая тем состояние своей души: како убо могу, говорит он, аще не кто наставит мя (Деян. VIII, 31)? Мало того, что он отвечал с кротостию; нет, он не поехал далее, но, еще яснее выказывая нам доброту нрава своего, (этот) вельможа, иноплеменник, везомый в колеснице, сказавший те слова, пригласил человека, по виду совершенно беднаго, по одежде низкаго, взойти (в колесницу) и сесть с ним. Видишь усердие его души? Видишь великое его благоговение? Видишь боголюбивое расположение иноплеменника, с каким он на деле исполнил слово некоего мудреца: аще узриши разумна, утренюй к нему и степени дверей его да трет нога твоя (Сир. VI, 36)? Видишь, как справедливо он не был презрен (Богом)? Видишь, как достойно получил помощь свыше? Видишь, как он ничего не опустил, что следовало сделать ему самому. Поэтому он, получив наконец наставника, в точности узнал смысл слов (пророка) и просветил свой ум. Видите, какое благо - со вниманием и усердием читать божественное Писание? Я для того и предложил вам разсказ об этом иноплеменнике, чтобы никто из нас не стыдился подражать эфиоплянину, евнуху, который не оставлял читать Писание и во время путешествия. Этот иноплеменник может быть учителем для всех нас - и для тех, которые ведут частную жизнь, и для тех, которые занимаются военной службой и облечены знатностию, и вообще для всех, не только для мужчин, но и для женщин, не только для тех, которые живут в семействах, но и для тех, которые избрали монашескую жизнь; все могут узнать отсюда, что никакое время не может служить препятствием к чтению слова Божия; что не только дома, но и ходя по торжищу, и совершая путешествие, или находясь в многолюдном собрании и занимаясь делами, можно нам упражняться в этом чтении, чтобы, сделавши от нас зависящее, тотчас получить нам и руководителя. Видя наше расположение к духовному (знанию). Владыка наш не презрит нас, но подаст озарение свыше и просветит наш ум.
     
    Не будем же, прошу, пренебрегать чтением (Писания), но, понимаем ли содержащееся (в нем), или не понимаем, (во всяком случае) будем, как можно чаще, обращаться к нему. Постоянное упражнение в чтении напечатлевает неизгладимо в памяти (прочитанное) и часто, чего сегодня мы не могли понять при чтении, то вдруг понимаем, снова приступив к чтению, завтра, потому что человеколюбивый Бог невидимо просвещает наш ум. Но это мы сказали теперь о постоянном чтении божественнаго Писания...
     
    Толкование свт. Иоанна Златоуста на Книгу Бытия
  10. иером. Даниил
    В промежуток времени между утреней и обедней юная подвижница любила читать Евангелие, которое было для нее не только руководством, но и отрадой и успокоением во время всей жизни. Уже в глубокой старости, обремененная многими заботами по управлению обители, матушка игумения выражалась так: "Некоторые любят читать акафисты, каноны, я же больше всего люблю Евангелие. При чтении Евангелия какое-то особенное познание открывается душе. Евангелие ведь это Сам Христос. И если случится смутиться душою, если внешние дела и заботы отяготят меня, я спешу, как выпадает свободная минута, раскрыть Евангелие и прочесть хоть слово какое... Сейчас же почувствуешь облегчение, успокоение души, точно омоешь в нем душу от всего, чем она отяготилась!"
     
    Из жизнеописания игумении Арсении (Себряковой)
  11. иером. Даниил
    Верующая личность может быть в двояком отношении к своей церкви: истинном и номинальном. Быть православным – это значит жить в Церкви. Церковность для него принцип жизни, все сознание его церковно. Такой человек естественно отнесется к инославию отрицательно, т.к. для его церковного сознания ясна истинность его веры и его жизни, ясен путь спасения, реально молитвенное общение с братьями вне границ времени, неоспоримы действительность и преемство благодатной жизни во Христе. Инославие возбуждает в церковном сознании не отвлеченный познавательный интерес, а стремление быстро и верно найти его ошибку, т.к. двух истин быть не может. Однако невозможность метода отвлеченного сравнения отнюдь не отвергает объективного исследования. Движущей силой служит в таком случае стремление поделиться своим ведением истины с другими. Подобное отношение можно видеть у Отцов Церкви. Их полемические творения продиктованы пастырским попечением о спасении погибших чад. Решительное опровержение заблуждений делается ими во имя обращения к истине и спасения душ. Но при таком отрицании инославия, во имя истины, православный сын Церкви не станет враждовать с ним с фанатической ревностью и, тем более, преследовать его последователей. Фанатизм всегда бывает проявлением духовной ограниченности и, зачастую, слепой привязанности к своему привычному мнению без глубокой внутренней убежденности. Убежденный в своей правоте будет объективен к противнику. Объективность даст ему возможность беспристрастно, по евангельски, отнестись к положительному элементу в инославии, а потому глубже познать его и успешнее выполнить долг братской любви к ближнему и попечительности о его спасении ради полного единства Христовой Церкви.
     
    Противоположную картину представляет нам номинальная, внешняя принадлежность к Церкви. Она в свою очередь может иметь два вида отношений: консервативное и либеральное.
     
    Консервативное отношение к своей Церкви характеризуется верностью до упорства своему учению и дисциплинарным предписаниям. Для него церковное учение не живая истина, а внешний авторитет, утвержденный в соответствующих инстанциях. Но такой внешний авторитет не дает внутренней живой уверенности и непоколебимых личных убеждений. В таком сознании возникает боязнь новизны, всякое незнакомое мнение воспринимается, как отступление от раз принятого направления, как враждебная сила. Тем более враждебно будет воспринято инославие. Полемика будет вестись не столько во имя истины, сколько во имя сохранения для себя своего привычного обычая и учения. Полемика может иметь блестящую форму, но не иметь положительного содержания. Примером можно привести образцы схоластического богословия католиков-полемистов, для которых Церковь – именно внешний авторитет. Таковы же позднейшие, утратившие остроту борьбы за самосохранение, споры русских и многих других раскольников, для которых была ясна только верность раз принятому «древлеотеческому благочестию».
     
    Либеральное церковное сознание воспринимает церковное вероучение и весь строй церковной жизни так же, как официальную норму поведения без внутреннего жизненного постижения ее. Безразличие к своему вероучению порождает неуверенность в его истинности и, вообще, религиозный индифферентизм. Вероисповедная полемика ему чужда и цель ее непонятна. В практической жизни при встрече с полемикой у него возникает визионерское желание прекратить разделение в Церкви, происходящее якобы из-за косности, из-за фанатизма противников готовых спорить о том, что по существу не имеет никакого значения.
     
    Вполне понятно, что ни одно из двух последних направлений не может создать правильного метода богословской науки, фанатизм и индифферентизм плохие судьи. Их не могло быть у св. отцов и не может быть у православных богословов, продолжающих отеческую традицию. Убежденный в истине своей церкви не боится противника, как не боится поражения той истины, исповедником которой он является, ибо терпит поражение не вечно живая истина, а неспособный апологет ее. Ему нет нужды прибегать и к пристрастной оценке и фальсификации, он имеет мужество и честность добросовестно изложить все сильные и слабые стороны как своего вероисповедания, так и инославного, в котором он ищет не только ошибку, но и средства для ее преодоления.
     
     
    Из конспекта МДА по разбору западных исповеданий за 1965 год.
  12. иером. Даниил
    На злобу дня:
     
    Дан.11:42—43 "И прострет руку свою на [разные] страны, и земля Египетская не спасется; и завладеет он сокровищами золоти и серебра и всеми драгоценностями Египта; пройдет через Ливию и Эфиопию".
     
    "Это отчасти, как мы читаем, сделал Антиох. Но дальнейшие слова: пройдет через Ливию и Эфиопию более применимы, по мнению наших, к Антихристу...
     
    Наши же последний отдел этого видения так объясняют в отношении к Антихристу, что, ведя борьбу против Египта, Ливии и Эфиопии и сламывая три рога из десяти рогов, он услышит, что в северных и восточных странах начинаются против него войны, и, выступив с великим множеством, чтобы губить и истреблять многих, он поставит шатер свой в Апедно близ Никополя, прежде называвшегося Эммаусом, где начинается возвышенная нагорная часть Иудейской страны. Отсюда в направлении до самой горы Масличной в Иерусалиме местность возвышается. Об этом именно и говорится в словах Писания: и когда поставит шатер свой при подошве нагорной страны между двумя морями, — именно между морем, которое теперь называется Мертвым, с востока, и морем Великим , на берегу которого расположены Кесария, Иоппия, Аскалон и Газа. Тогда он дойдет до вершины горы той, то есть нагорной страны, именно до вершины горы Масличной, которая называется славною, потому что с нее Господь и Спаситель вознесся к Отцу, и никто не будет в состоянии помочь Антихристу, когда тот проявит свою ярость против Господа. Говорят также, что Антихрист погибнет там, откуда Господь вознесся на небеса".
     
    Блаженный Иероним Стридонский.
    "Толкование на книгу пророка Даниила"
  13. иером. Даниил
    Одним из величайших достоинств полковод­ца в бранях мира сего признается то, когда он не упадает духом при всех превратностях счастья, но пребывает непоколебим, как бы каменосердечный, заимствуя из твердости своей самые ра­зумные и полезные распоряжения, приводя этою твердостью в недоумение врагов своих, ослабляя их дерзость, воодушевляя мужеством собствен­ное воинство. Такой характер полководца быва­ет причиною необыкновенных успехов, — и вне­запно целый ряд потерь и несчастий увенчивает­ся решительными победами и торжеством. Та­ким должен быть ум монаха, этот вождь в неви­димой борьбе против греха. Ничто, никакое искушение, нанесенное человеками и духами, возникшее из падшего естества, не должны смутить его. Источником непоколебимости и силы да будет вера в Бога, Которому мы предались в служе­ние, Который — всемогущ. Малодушие и смущение рождаются от неверия, но только что под­вижник прибегнет к вере, малодушие и смущение исчезают, как тьма ночи от возшедшего сол­нца. Если враг принесет тебе различные грехов­ные помыслы и ощущения или если они восста­нут из падшего естества твоего, не испугайся, не удивись этому как чему-либо необычайному. Ска­жи сам себе: «Я в беззакониях зачат и во грехах рожден: невозможно естеству моему, столько за­раженному греховным ядом, не обнаруживать из себя своей заразы». Точно: невозможно падше­му естеству не давать из себя плода своего, особ­ливо когда оно начнет возделываться евангельс­кими заповедями. Когда начнут перепахивать землю плугом, тогда выпахиваются наружу са­мые корни плевелов и при постоянной перепаш­ке постепенно истребляются, постепенно нива, достигает чистоты: так при возделывании серд­ца заповедями извлекаются из него наружу са­мые основные помышления и ощущения, от ко­торых произрастает всякого рода грех, и, таким образом, при постоянном и постепенном обнаружении, истребляются мало-помалу.
     
    Свт. Игнатий (Брянчанинов). Приношение современному монашеству
     
    --------
     
     
    Очень созвучен словам святителя ответ афонского игумена архим. Елисея на Симпозиуме, посвященному женскому монашеству
     
    Вопрос для о. Елисея:
    Женщины чувствительны, они требуют повышенного внимания к себе, они много о себе говорят. Каким образом нужно организовать исповедь помыслов, чтобы этот процесс не ушел в неправильном направлении, не превратился в многословие, например?
    Ответ:
    Это вопрос, скажем так, повседневной жизни и вопрос частный. Здесь нельзя определить одно-единственное правило, я не хотел бы теперь сравнивать, кто говорит меньше, кто больше: монахи или монахини. Сравнивать трудно, потому что мы имеем ту же самую человеческую природу и часто одни и те же немощи. Иногда проблемы более выражено проявляются у монахов, иногда у монахинь. И тема исповеди помыслов – это вопрос не процедуры, не процесса, не того, как сама эта исповедь проходит.
    Мы расскажем об одном маленьком опыте, который у нас остался от отца Емилиана. Он с большой ясностью об этом говорил, и у него есть целая глава о помыслах и их исповеди. Есть очень важный, исключительно важный момент — а что такое вообще помысел. Если мы не обратим внимания на этот пункт, он может без конца вызывать проблемы у монахини или у монаха. Поэтому старец говорит об «упразднении» помыслов, то есть о том, чтобы не обращать на них внимания, не придавать им значения. Способ мыслей монахов или монахинь нужно сделать более мужественным, так чтобы они вообще помыслами не занимались. Не «воспроизведение» собственных помыслов решает проблему, но их отбрасывание, отсечение. Если мы не обращаем на них внимания, это созидает в нас дух, который дает нам возможность преуспевать в духовном подвиге.
    Если мы будем заниматься этим вопросом в его корне, тогда будет гораздо легче подходить и к вопросу исповеди помыслов, и к самому процессу исповедания помыслов, который станет настоящей исповедью, а иначе просто имеет место вот что: человек хочет, чтобы на него обратили внимание. И поэтому суть, воспитание – это научить человека, дать ему этот дух – отбрасывать помыслы. Тогда мы найдем и способ исповеди.
    Мы не можем утверждать, что должно быть так или иначе, нельзя и ограничивать исповедь помыслов каким-то временем. Но нельзя и приучать монаха к такому поведению, потому что, конечно, это и приводит к утомлению, о котором вы говорите, и создает проблемы, а в итоге нет никакого продвижения вперед.
  14. иером. Даниил
    Беседовали с одним знакомым отцом со Святой Горы о послушании и он предложил интересное наблюдение, основываясь на своём опыте жизнии на Горе:
     
    Греки народ более рациональный, чем русские. Грек довольно легко оказывает послушание, но его послушание чаще всего не проникает внутрь, оно часто внешнее. Он будто-бы останавливается перед некоторой чертой и не идёт дальше. Потому и учат многие афонские старцы, прежде всего старец Ефрем Филофейский, Ефрем Катунакский и другие об абсолютном послушании, о том, что послушание должно быть не только внешним, но и внутренним и т.д.
     
    Русские же больше живут сердцем. Русскому трудно заставить оказывать послушание, но если он это начинает это делать, то до конца, до самого дна, часто переходя грань разумного, отключая всякое критическое мышление.
    Поэтому русскому постоянно приходиться говорить о том, что послушание не есть безволие или безмыслие, что послушание не должно отключать голову и т.д.
     
    Мне кажется, что тут есть над чем подумать.
     
    Из ЖЖ m_kleopas
  15. иером. Даниил
    "Ты хотел бы, чтобы Господь на Страшном Своем Суде помиловал всех грешников. Снова ты искушаешь Господа, как искушал Его противник Божий на Горе искушений? (Мф. 4, 1–10) "Если Ты Сын Божий многомилостивый, помилуй Иуду и Каина и всех грешников, и поклонюсь Тебе",– такими словами можно выразить твое испытывание Христа. Господь мог бы ответить тебе на это: "Разве был Я немилостив, когда из вечной славы Своей сошел во мрак человеческий и всего Себя предал в жертву за людей? Как помиловать Мне тех, кто никогда не просил Моей милости? Кто до последнего вздоха презирал предложенную им милость? Кто кровь наследников Моих проливал, как воду? И кто до конца оставался рабом сатаны?".
     
    И как это может быть, чтобы смертный человек соревновался в милости с премилостивым Господом, да еще воображал себя милостивее Его? Испытай самого себя и посмотри, как ограниченна и ничтожна милость человеческая. Испытай: легко бы простил ты своего друга, который трижды отрекся от тебя? И легко бы ты простил человека, истребившего твой род? Или того, кто осквернил самое для тебя святое? А Господь простил Петра, трижды отрекшегося от Него. Простил Савла, гнавшего и избивавшего наследников Его, родных Его. Простил Августина, осквернившего христианскую святыню. Простил всех, кто всем сердцем покаялся и обратил противление свое в верность Богу и святыням Его. Простит Он на Суде Страшном и тех, кто покаялся на смертном одре, в свой последний час, во всех беззакониях своих, кто признал Христа Сыном Божиим и возопил к Нему о спасении. Простит и тех, кто во имя Его проявил хотя бы малую милость и чашей воды напоил одного из наследников Его.
     
    Но недостаточно этого искусителям Господа! Недостаточно тем, кто сам не знает, что значит простить, что значит покаяться. Не знают они, насколько милость Божия превосходит наш ум. Они хотели бы, чтобы Господь смешал Царство вечного света с тьмой, чтобы и на небе, как и на земле, наступило смешение добра и зла. Хотели бы, чтобы Иуда, и Каин, и все братоубийцы, все безбожники, кровопийцы, развратники, мошенники, богохульники, осквернители святынь – все, все нераскаявшиеся преступники встали одесную Христа на последнем Суде вместе со святыми, мучениками и праведниками и чтобы ошуюю Его никого не осталось! Разве это справедливость? Разве справедливо дать ту же плату тем, кто даже не ступил на ниву Хозяина, и тем, кто трудился на ней весь день? Разве это милость – смешать свет и тьму, истину и ложь, пшеницу и плевелы?
     
    Человече, кто еси, чтобы учить справедливости Начальника справедливости? Чтобы напоминать о милости Тому, Кто дал Себя распять за людей? Поклонись святыне справедливости Его и неисчерпаемой глубине милости Его и возопи: "Всемилостивый, помилуй и спаси меня, грешного!".
     
     
    Cвятитель Николай Сербский "Миссионерские письма"
  16. иером. Даниил
    Это прощение грехов, прощение истинное и несомненное, имеет четыре признака. Каждый последующий выше предыдущего.
     
    а) первым признаком является то, чтобы человек от всего сердца ненавидел грех при одном лишь воспоминании о нем от страха, чтобы не случилось ему еще раз впасть в него. При этом человек не наслаждается им и не склоняется к нему. 
    б) выше этого то, чтобы человек бесстрастно вспоминал о своих грехах, то есть без услаждения, скорби или ненависти.
     
    в) еще выше то, чтобы, вспоминая о своих грехах, он радовался и славил Бога за то множество добродетелей, которое он стяжал по причине своих грехов, стяжал при помощи благодати Божией и покаяния.
     
    г) признаком, который выше всех прочих, является то, когда человек исторгнет совершенно из своего сердца страстные помыслы греха, и столь крепко забудет о них, что они уже и не приступают к нему.
     
    О первом признаке нам говорит Великий Василий. Когда его спросили, как узнать душе, что Бог простил ей грехи, он ответил, что узнает об этом, «если кающийся усмотрит себя в расположении сказавшего: неправду возненавидех и омерзих» (Правила, кратко изложенныя в вопросах и ответах; ответ 12). Спрошенный о том же самом, авва Исаак ответил, что тогда узнает кто-либо, что получил прощение грехов, «когда восчувствует в душе своей, что совершенно и от сердца возненавидел их» (Слово 84).
     
    О втором признаке нас уверяет Никита Ираклийский, Серрон. Он сделал схолию на сказанное Григорием Богословом из слова на Пасху: «Если как Фома не будешь вместе с собранными учениками... уверься язвами гвоздинными». На это он говорит: «Если не ими, то памятью о прежних грехах, памятью, запечатлившейся в уме бесстрастно, уверься (что воскресло в тебе слово добродетели). Бесстрастным же воспоминанием является отпечаток бывшего, без сладости и скорби, отпечаток, не имеющий ноющих от боли ран по причине пришедшего бесстрастия, как будто человек и не имел страстей. Как Фома, иному ничему не верь. Потому что воспоминания о грехах – это раны, а сами грехи – это гвозди, пронзающие падающих. Итак, когда сможешь вспомнить о них бесстрастно, тогда поверь, что воскресло в тебе это слово».
     
    Третий признак мы находим в Лавсаике, в житии Макария Юнейшего. Он, быв спрошен как-то раз о том, скорбит ли он, когда вспоминает невольное убийство, сделанное им в юности, ответил, что не скорбит, а даже радуется, не по причине самого греха убийства, но потому что убийство стало причиной покаяния и стяжания столь великого множества добродетелей. Он сказал, что прославляет и благодарит благость Божию, потому что она и злое по природе часто превращает и делает причиной блага. Так благость Божия превратила убийство, соделанное Моисеем в Египте, и сделало его причиной блага. Моисей, ушедший по причине убийства в пустыню, удостоился стать Богозрителем. Поэтому и сказал Апостол: «любящим Бога все содействует ко благу» (Рим. 8, 28). Истолковывая это, священный Августин сказал, что любящим Бога часто в добродетели содействуют даже зло и грехи: «Написанные же в книге жизни не могут погибнуть. Им все содействует ко благу, даже сами грехи. Когда падут, они не проклинаются» (Молитва 28).
     
    О четвертом признаке нам рассказывает святой Феодор Эдесский. Он в 11 главе говорит: «Воспоминание о страстных делах, сотворенных нами, мучают душу. Когда же в сердце изгладятся совершенно страстные воспоминания и уже не будут приражаться ему, то это – знамение прощения прежних грехов» (Добротолюбие). Почти тоже самое говорит и преподобный Максим: «Лжепророки – это помыслы, умаляющие прегрешения и предрекающие их прощение. Помыслы эти – хищные волки в овечьих одеждах, которых мы познаем по плодам. Ибо доколе ум наш подвержен досаждению грехов, мы еще не сподобились прощения их, и не сотворили достойных плодов покаяния, потому что плодом покаяния является бесстрастие души. Бесстрастие же есть изглаждение греха. Не имея же совершенного бесстрастия, но иногда обуреваемые страстями, а иногда – нет, не будем терпеть помыслов, прорекающих нам прощение» (На Евангелиста Матфея, глава 7).
     
    Видишь, брате, как приобретается истинное покаяние? Видишь каким трудом, потом и кровью заслуживается истинное прощение грехов? Как же ты говоришь: «Согрешу, а потом поисповедаюсь и покаюсь», - как будто истинное покаяние – легкое дело? Посему отныне и впредь смотри, ради любви Божией, когда диавол будет побуждать тебя к тому, чтобы низвергнуться в какой-либо грех, ты не облегчай себя это низвержение и не говори: «Я поисповедуюсь, я покаюсь». Утверди в своей душе недвижимую крепость и скажи: «Кто знает, хорошо ли я поисповедуюсь? Кто знает, этот грех, о котором я думаю, не последний ли мой грех, который Бог не станет терпеть, чтобы меня простить, но пресечет нить своего терпения и попустит мне впасть в гибель? Кто знает, даст ли мне Бог дар истинного покаяния, которого Он не дал подобным мне грешникам, горящим теперь в аду? Кто знает, благодаря своему навыку бесстрашия пред Богом не предам ли я себя понемногу греховной жизни и последнему отчаянию?». «Сердце разумиваго уразумеет притчу» (Сирах 3, 29). И ты, возлюбленный, если разумен и мудр сердцем, не предавай дело своего спасения столь явной опасности. Не уповай на бесплодную исповедь и ложное покаяние. Имея возможность повесить надежду своего спасения на крепкий канат, не вешай ее на гнилую нить. Если она порвется, ты погрузишься в море безграничного и вечного огня. Крепкий канат – это воздержание от греховного дела, сражение за то, чтобы при помощи действенной боли искоренить в своем сердце злые наклонности, стяжать истинное покаяние и прощение своих грехов при помощи дел добродетели и исполнения заповедей Божиих. Потому что не воздерживаться от грехов – это все равно, что глотать зло, не прожевывая. Этим человек показывает, что он совершенно безумен подобно тому человеку, который сознательно совершает огромное зло, предполагая для самого себя то, что состоит лишь в руке Божией, то есть предполагает время для покаяния и помощи Божией в том, чтобы истинно покаяться. Как будто Бог – друг грешников, а не самый большой и страшный их Враг, могущий отомстить им, как будто Он не Тот, Кто безмерно ненавидит любое зло.
  18. иером. Даниил
    Вопрос: Как прийти к истинному послушанию?
     
    Ответ: Это очень большая область, это целое море, но я пролью лишь одну каплю. Все старцы, все старцы требуют послушание, послушание, послушание, послушание от всех своих послушников. Хорошо, это правильно. Но я хочу сначала объяснить эти понятия. Берем пример от Самого Христа. Сначала старец должен принести себя в жертву за послушников, сначала он должен помочь им во всём и совершенно возлюбить их. Сначала послушники должны увидеть в старце образец послушания. Они должны увидеть, что старец ради них постоянно жертвует собой и что он с ними всегда рядом, поддерживает их во всех малейших трудностях и постоянно, постоянно рядом на каждом шагу (именно в трудностях, а не только в радостях). Послушник должен увидеть, что он имеет человека, который его поддерживает, защищает от напастей. Иначе его замучают помыслы недоверия. Красивые слова, образцовые наставления будут пищей без соли, если старец не показывает должного примера. Послушник всегда будет сомневаться: верить старцу или не верить. Недостаточно иметь старца, который бы только благословлял и которого бы только поминали. Ему необходимо быть всегда рядом на каждом шагу, делить с послушником радость и печаль. Должно быть такое единение старца с послушником, как тела и души. Это служение и обязанность старца (всех старцев), а не послушника. Старец — это тот, кто жертвует собой и не ждёт благодарности, полного понимания и взаимности от послушника, а делает это только ради любви Христовой. И если послушник поймёт любовь старца (в той степени в какой может понять,по мере благодати, какую имеет) и будет сотрудничатьсо старцем и воздаст ему должное уважение и поможет ему, то слава Богу! Мы (старцы) не выше послушников, и послушники нам не слуги (не ниже нас), все во Христе братья перед Святой Чашей. Сейчас старцы постоянно требуют от послушников множество вещей, а сами совсем не исполняют того, что требуют от других. Даже перстом не хотят пошевелить. Кричит епископ, что его не слушаются священники. Но иереи хотят сначала увидеть его жертвенную любовь, хотят, чтобы он огненным жезлом сокрушал демонов, а не бил по головам священников. Мы (священники) с ним сотрудники, имеем служение любви и смирения. Священники и епископы не различаются по достоинству как низшие и высшие (мне это совершенно не нравится), это толькл разные служения.
     
    Всё вышеизложенное некоторым не понравится, они сочтут это странным пустословием. Однако таково Православное учение. Христос принёс себя в жертву, распялся, чтобы всех привлечь к Себе. Труд духовника очень большой. Необходимо личное общение с каждым послушником отдельно, индивидуальный подход. Конечно, это очень утомляет, потому что характеры послушников неодинаковы. Некоторые думают, что послушники — твёрдые орешки, имеют седдце твёрже гранита и крепче железа и должны всё выдерживать. Это не так, и не виноват человек с мягким сердцем, может и он иметь многие духовные дарования. Надо смотреть на дарования человека, а не уповать, что он имеет твёрдое сердце и всё перенесёт. И для старца полезно переносить немощи послушника — этим испытывается степень его терпения и любви. Один послушник научается с первого слова, другому требуется большое время. Это я понял из своего опыта на Святой Горе Афон и советую всем духовникам. Послушники сначала хотят видеть в старце пример послушания, жертвенную любовь и самоотречение и только в таком случае ему откроются и будут с ним сотрудничать в той степени, в какой хотят. Нехорошо, если старца считают великим святым и превозносят его. Получается служение не Богу, а старцу.
     
    Полный текст
  20. иером. Даниил
    Меня можно легко обвинить в непоследовательности, если сравнить мой вчерашний пост с нынешним. И пусть. Самое главное - в другом. Знаете какие у меня возникли мысли после просмотра последнего выпуска нтв-шного "Честного понедельника"? Точно такие же мысли у меня были в тот момент, когда наш владыка взял меня, сопливого новорукоположенного диакона, на Архиерейский собор в 2004 году.
     
    Эта поездка пришлась на очень тяжелый момент в моей жизни, когда мне всюду мерещились апостасия, антиглобализм, масоны и прочие страсти... Некоторые люди мне пытались внушить, что Церковь возглавляют враждебные силы, которые мешают простым верующим бороться со злом.
     
    И не зря меня мой архиерей взял в ту поездку. Моя жизнь после этого можно сказать разделилась на "до" и "после". Я понял одну очень простую, и вместе с тем, очень важную вещь: в Церкви - все на своем месте. Архиереи поднимали, тревожащие церковный народ вопросы, об ИНН и прочих процессах глобализации. Тогда будто пелена спала с глаз - до меня дошло, что Церковь это не только "ревнители чистоты веры" - это огромный живой организм, который болеет, но стремится к здоровью. Тогда я реально почувствовал себя частью одной большой семьи, которая пытается решать возникшие проблемы.
     
    И после просмотра очередной передачи с отцом Всеволодом Чаплиным я понял ту же самую вещь. Этот священник находится на своем месте и служит Господу своим участием в подобных ток-шоу. Знаю, что в церковной ограде множество противников "шумной" миссии. Но если в медиапространстве не будет таких как батюшка Всеволод и его сподвижники, то на экранах и в радиодинамиках будут звучать голоса людей, озлобленных на Христа. Ведь то, что делает председатель Синодального отдела по связи с обществом - в своем роде является исповедничеством. Под злобный хохот невзоровых, никоновых (и имя им легион) невольно приходят на ум слова Христа: "Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел." [Ин.15:18]
     


     
    Помогай вам Господь отец Всеволод! Только позвольте вас иногда критиковать )))
     
    Из ЖЖ diak_svyatoslav
  21. иером. Даниил
    «Я теперь занят чтением пророков и немало удивляюсь богопросвещенности их. Многое относится к нашим временам, да и вообще хорошо развиваться словом Божиим. Когда я читаю, ясно ощущаю, как в нем все написано священными писателями под озарением Духа Святого, но нужно навыкнуть такому осмысленному чтению. Вспомнишь себя лет тридцать назад — нелегко мне это давалось. Берешь, бывало, святое Евангелие, а на сердце холодно, и многое ускользало от внимания. Теперь духовный восторг охватывает мое сердце — так очевидно для меня в слове Божием присутствие благодати; мне кажется, что я при чтении впитываю ее в себя".»
     
    Отрывок из книги: святой праведный Иоанн Кронштадтский. «Неизданный дневник.»
     
    * * *
    Подобный восторг от живого ощущения благодати при чтении Слова Божия можно встретить у многих святых людей. Особенную силу это чувство обретало уже на закате их жизни.
  22. иером. Даниил
    Когда читаешь ответы на вопросы преподобных Варсонофия Великого и Иоанна Пророка, с болью понимаешь, как наше устроение часто бывает далеко от устроения святых...
     
    Вопрос 707. Если кто скажет, чтобы я проклял Нестория и подобных ему еретиков, проклясть ли мне их или нет?
     
    Ответ. Что Несторий и бывшие после него еретики находятся под анафемою – это очевидно, но ты отнюдь не дерзай проклинать кого-нибудь, потому что считающий себя грешным должен оплакивать грехи свои и более ничего; но не надобно осуждать и проклинать кого-либо: кийждо себе да искушает (см. 2 Кор. 13, 5).
     
    Вопрос 708. А кто отсюда заключит, что и я мудрствую так же, как они, что сказать тому?
     
    Ответ. Скажи ему: хотя и очевидно, что еретики достойны проклятия, но я сам грешнее всякого человека, и боюсь, как бы, осуждая другого, не осудить самого себя, ибо когда прокляну и самого сатану, как делающий дела его, я проклинаю самого себя. Господь сказал: аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите (Ин. 14, 15), и апостол говорит: аще кто не любит Господа, да будет проклят (1 Кор. 16, 22). – Итак, кто не исполняет заповедей Его, тот не любит Бога, а не любящий Его находится под клятвою; и как такой может проклинать других? Скажи ему сие, и если он будет продолжать настаивать на том же, то, чтобы не повредить совести его, прокляни того еретика.
     
    Вопрос 709. Если же я не знаю, действительно ли еретик тот, которого он просит меня предать проклятию, то как поступить мне?
    Ответ. Скажи ему: «Брат! Я не знаю, как мудрствует тот, о ком ты говоришь; проклинать же того, кого я не знаю, как кажется, послужит мне в осуждение. Говорю тебе, что другой веры, кроме (преданной) от 318 святых отцов, я не знаю, и кто мудрствует иначе, нежели она научает, тот сам себя предал анафеме».
  23. иером. Даниил
    "Простираясь к вящему подвигу, он возымел ревность стоять на камне, в подражание преподобному Симеону Столпнику. Камней, на которых он стоял, было два. Один находился в самой келлии (который по кончине его положен по словесному его завещанию на его могиле), другой — в лесу, на половинном расстоянии от обители к его келлии. Образ стояния его был таковой: на одном камне, что был у него в келлии, стоял он с утра до вечера, сходя с него только для принятия пищи, какую приносил ему усердствовавший к нему брат из монастыря. На другом же стоял с вечера до утра и с воздетыми горе руками, взывая к Господу Богу мытаревым гласом: Боже, милостив буди мне, грешному (Лк. 18, 13).
     
    В таковом подвиге он находился тысячу дней и тысячу ночей (о сем подвиге он сказывал многим из братий), от чего и получил в ногах болезнь, которая продолжалась до самой его кончины. Подвиг сей проходил он так тайно, что в продолжении его стояния никто не мог знать о сем. В последствии же времени открыл это он некоторым из братий. Один брат возразил старцу, будучи удивлен таковым подвигом, что это превосходит силы человеческие. Отец Серафим, указав на пример Симеона Столпника, присовокупил: «Сей подвижник благочестия лет стоял на столпе, а мои труды похожи ли на его подвиг?» Тогда тот же брат спросил старца: «Конечно, в этом подвиге для него ощутительна была помощь укрепляющей благодати, иначе не достало бы сил человеческих?» На сие старец отвечал: «Точно так, внутренно подкреплялся и утешался я тем небесным даром, который снисходит свыше от Отца светов, — и помолчав, присовокупил. — Когда умиление есть, то с нами Бог»". 
     
    Примечание:
     
    Повествование о стоянии на камнях принадлежит Иоасафу (Тихонову), который сообщал, что старец Серафим ему «открыл дивный свой подвиг» за несколько месяцев до кончины и «попросил найти тот камень, на котором он бдел 1000 ночей» (Иоасаф, 1849, с. 70-74).
     
    Однако из сохранившихся материалов следует, что настоятели Саровской пустыни ничего не знали об этом подвиге. В архиве Саровского монастыря находится черновик ответа игумена Нифонта на запрос Тамбовского преосвященного о старце Серафиме, в котором отмечено, что «те обстоятельства из жизни его, кои могли быть видимы, я не отвергаю, а о невидимых бывших ему духовных видениях и о том, как он в пустыньке якобы тысячу дней и нощей на камнях молился, неизвестен» (Степашкин, 2002, с. 40. Ср.: Житие, 1863, с. 71 — Чичагов, 1903, с. 82).
     
    Более подробно об этом пишет настоятель Исайя (Путилов)* в своем письме иеромонаху Авелю (Ванюкову) от 7 декабря 1849 г., который называет повествование «о камне на коем будто стоял Серафим 1001 ночь», которое в 1849 году было опубликовано Иоасафом (Иоанном) Тихоновым в составе других сказаний, «выдумкой» автора и поясняет: «Истинное понятие о камне (которой можно назвать камнем претыкания, по причине неправой разгласки Иваном Тихоновым, будто на этом камне о<тец> Серафим стоял тысячу и более дней и ночей на молитве) следующее: о<тец> Серафим, когда только начал пустынную отшельническую жизнь в отдаленной от монастыря келлии, то имел правило молитвенное чрезвычайно продолжительное (по его словам, одному близкому тогда монаху Авелю сказанных, именно: стоял неподвижно по 17 часов). И в таком положении подвизался более 3-х лет неизменно, с 1804 по 1808 год. А когда от напряжения ноги его отекли, сделались в ранах, то он такое правило уменьшил. Вот, впоследствии, и повторял старец в своей беседе: «Было время, Серафим стоял в своем правиле более тысячи ночей, как камень неподвижно». Эти слова и теперь у некоторых на памяти. Но ложный ученик иначе о камне разъяснил. Теперешний камень для Ивана превратился в бриллиант.» (ОР РГБ, ф. 213, к. 96 (материалы Моисея Путилова), ед. 5, л. 1 об., 2).
     
    "Преподобный Серафим Саровский. Жизнь и подвиги". Москва, 2004 г.
     
    * Саровский настоятель Исайя (Путилов) - родной брат оптинского старца преподобного Моисея (Путилова)
  24. иером. Даниил
    Если время, данное на покаяние и приобретение бла­женной вечности, истрачено будет на временные занятия и приобретения, то в другой раз оно не дастся; потеря его невознаградима; потеря его будет оплакиваться вечными и бесплодными сле­зами во аде. Если во время земного странствова­ния человек не расторгнет общения с духами, то и по смерти останется в общении с ними, более или менее принадлежа к ним, смотря по степе­ни общения. Нерасторгнутое общение с падши­ми духами подвергает вечной погибели, а недо­статочно расторгнутое — тяжким истязаниям на пути к небу.
     
    Посмотрите, братия, посмотрите, что совер­шил, совершает и совершит диавол, низводя ум человека от духовного неба к веществу, прико­вывая сердце человека к земным занятиям и к земле. Посмотрите и устрашитесь страхом спа­сительным. Посмотрите и остерегитесь осторож­ностью необходимою, душеполезнейшею.
     
    Пад­ший дух занял некоторых иноков приобретени­ем разных редких и дорогих вещей и, пригвоз­див к ним мысль, отчуждил ее от Бога. Других занял изучением различных наук и художеств, лишь годных для земли, и, привлекши все вни­мание к преходящим знаниям, лишил суще­ственно нужного знания о Боге. Иных занял приобретением для монастыря разнородного стяжания, постройками, разведением садов, ого­родов, пашни, лугов, скотоводства, и принудил забыть Бога. Иных занял убранством келий, цве­точками, картинками, деланием ложечек, четочек и отвлек от Бога. Иных привязал к токарно­му станку и научил вознерадеть о Боге. Иных подучил обратить особенное внимание на их пост и прочие телесные подвиги, дать особенное зна­чение сухарям, грибам, капусте, гороху, таким образом, разумные, святые и духовные подвиги превратил в бессмысленные, плотские и грехов­ные, подвижника заразил и низложил плотским и лжеименным разумом, самомнением, презорством к ближним, в чем заключается уничтоже­ние самого условия к святому преуспеянию и условие погибели. Некоторым внушил придать вещественной стороне церковных обрядов пре­увеличенное значение, затмив от них духовную сторону обрядов; таким образом, он, для этих не­счастных отъяв сущность христианства, оставил одну искаженную, вещественную оболочку, ув­лек их к отпадению от Церкви, к ложному и глу­пейшему суемудрию, к расколу.
     
    Столько удобен для падшего духа этот род брани, что он ныне употреблен повсюду. Столько удобен для диавола и человеческой погибели этот род брани, что диавол употребит его в последние дни мира для полного отвлечения всего мира от Бога. Употре­бит диавол этот род брани, и употребит с решительным успехом. В последние дни мира обымет человеков, по влиянию миродержителя, привя­занность к земле и ко всему вещественному, плот­скому: они предадутся земным попечениям и вещественному развитию; они займутся исклю­чительно устройством земли, как бы она была вечным жилищем их: соделавшись плотскими и вещественными, они забудут вечность, как бы несуществующую, забудут Бога, отступят от Него.
     
    Свт. Игнатий (Брянчанинов). Приношение современному монашеству
  25. иером. Даниил
    Свойственно человеку думать о ближнем так, как о нем думали или думают, поступать с ближним так, как с ним поступали или поступают. Особливо дитя смотрит почти всегда на своих воспитателей и учителей без анализа, с доверчивостию, и усваивает себе на всю жизнь их понятия и правила. По этой причине на начальнике Учебного заведения и его помощниках лежит важная обязанность стяжать христианские нравственные правила и со всею тщательностью наблюдать, во-первых, за собою, удерживая себя от увлечения страстями, в особенности удерживая себя от всякого действия в минуту увлечения страстию. Человек не может не иметь страстей: надо научиться владеть ими. Образ обращения и действия воспитателей по отношению к воспитанникам впоследствии будет служить руководством для воспитанников в обращении и образе действий их относительно человечества. Надо иметь убеждение, а оно очень скоро приобретается наблюдением за собою и за другими, что во время увлечения гневом человек говорит и делает одни глупости,— что в то время, когда он увлекается тщеславием, тогда он делается смешным и очень способным к обольщению. Начальники, предающиеся этим двум страстям пред своими подчиненными, теряют их уважение и уничтожают искренность в отношениях с собою. — Телесные наказания, жестокие выговоры, проявление страстей в воспитателе, проявление его эгоизма, действуют убийственно на нравственность воспитанников. Неправильный взгляд на человека видел в таком обращении необходимое условие подчиненности: опыт показывает совершенно противное. Нет ничего вреднее для подчиненности и вообще для нравственности человека, как лишение его прав, принадлежащих ему, может быть, не понимаемых им с отчетливостию, но непременно ощущаемых в духе. Человек, которого права попраны, теряет уважение к правам других. Воспитанник, дитя и юноша, имеет свои права, как человек и гражданин. Ему необходимо дать правильное понятие о этих правах, ввести его в правильное познание прав, принадлежащих его ближним, усвоить ему уважение прав. Чтоб он уважал права других, необходимо уважать его права. Как гражданское общество должно признать истинно свободным? то, которому доставлены все права, которыми только можно пользоваться на земле человеческому обществу, безвредно для себя, которого члены получили правильное понятие о правах своих и свято хранят эти права во всех своих взаимных отношениях. Такого состояния не может достичь общество иначе, как правильным воспитанием юношества в нравственном отношении. Воспитанный в таком направлении молодой человек сделается наилучшим подчиненным: понимая и уважая права гражданского общества, в том числе и свои, он будет понимать и уважать права своего начальника, он будет ненарушимо хранить их, исполнять его приказания одинаково и пред глазами его и вне его взоров. Такой образ воспитания формирует характеры благородные, с искренностию и прямотою, не способные к лести. Воспитатель имеет необходимую нужду научиться различению слова искреннего и прямого от слова дерзкого, различению уважения и вежливости от ласкательства, непременно соединенного с неблагонамеренностию. Всему этому может наставить наблюдение за собою при свете евангельского учения. Предпринявший изучение высокой науки в самом себе — христианской психологии — сколько ни будет усовершать себя, всегда найдет необходимым еще большее совершенствование и будет пользоваться всеми способами, доставляющими ему совершенное познание. Одним из важнейших средств к изучению человека в самом себе есть искренность с нами наших близких. Словом прямым никак нельзя оскорбляться, лишь бы оно не было вместе и дерзко. Отвергающий искренность и прямоту ближнего, отвергает свое нравственное совершенствование, и, как нравственность не может быть без движения, подвергается нравственному упадку. — Когда при воспитании, при неправильном понятии воспитателя о подчиненности, будут попраны все права воспитанника, будет стоптано в грязь то уважение, которое он должен иметь к себе, как к человеку, как к образу Божию, тогда в воспитаннике уничтожается чувство чести. Здесь говорится не о тщеславии и любви к почестям, но о сознании и чувстве своего назначения и достоинства, своих прав. С утратою чувства чести, с утратою сознания прав своих в молодом человеке уничтожается сознание прав всего человечества. Добросовестность, благонамеренность, стремление к общественному благу заменяются унизительным, мелким эгоизмом. Подчиненность заменяется одною человекоугодливостию, столько порицаемою в Священном Писании, состоящею в угождении страстям начальника при полном презрении к нему, ко всем его предначертаниям, распоряжениям и приказаниям. Человекоугодливость пресмыкается пред начальством в глазах его, льстит ему, лицемерствует и притворяется; за глазами она насмехается над ним, хвастается своим умением обманывать, дурачить его своими нарушениями его воли, своим искусным искажением и уничтожением его планов. Благополучие и достояние ближних, благополучие и достояние государства не составляют неприкосновенной святыни для потерявшего честь и совесть, для потерявшего понятие о правах. Он над всем смеется, как утративший уважение ко всему, и считает глупостию не принести в жертву, когда на то представляется случай и возможность, общественную пользу своим эгоистическим, гнусным по их низости и зловредности, видам. Вся забота утратившего честь заключается в том, чтобы соблюсти некоторую благовидность при помощи лжи, лицемерства, обмана, клеветы и прочих всех подлостей.
     
    Полное собрание сочинений. Том III
×
×
  • Создать...