О старообрядцах...

[Ника 1 837]

Из челобитной протопопа Аввакума царю Федору Алексеевичу

 

В точку по поводу "миролюбия" раскольников!!!

 

И культуру свою уничтожили а новую не поняли и стали все дикарями...

 

Но золотой век русской культуры (он же - век процветания старчества в Оптиной Пустыни) все же был после раскола.

Психология старообрядцев (именно убежденных, а не просто красующихся) - раскольническая, резкая, как выражено в приведенной выше челобитной.

 

Кстати, у моих знакомых был опыт - ходили на службу в "древлеправославный" Покровский храм на Новокузнецкой в Москве. Их тут же вычислили и попросили удалиться...

[ALEXANDR 2 726]

В точку по поводу "миролюбия" раскольников!!!

Но золотой век русской культуры (он же - век процветания старчества в Оптиной Пустыни) все же был после раскола.

Психология старообрядцев (именно убежденных, а не просто красующихся) - раскольническая, резкая, как выражено в приведенной выше челобитной.

 

Кстати, у моих знакомых был опыт - ходили на службу в "древлеправославный" Покровский храм на Новокузнецкой в Москве. Их тут же вычислили и попросили удалиться...

И Савл по ревности и любви к Богу был гонителем христиан ....

Да, потом, спустя века пришел золотой век русской культуры как результат синтеза запада и востока .... Плодом стала аристократия которая у себя дома говорила на французком языке и держала крепостных православных. Даже в древней Иудеи рабам давалась свобода по истечению какого-то срока. И они иудеи однажды поплатились за то, что забыли этот закон и Бог наказал их... А в России даже Юрьев день и тот отменили. Плодом стала интеллигенция озлобленная на аристократию (потому как те не приняли их за своих) и удалившиеся от народа. Как Акакий шинельки все купили себе, что бы признали их да нет, одной шинельки мало, нужна родословная. Вот и начала такая золотая культура думать, как мужику жизнь облегчить, кто виноват в его такой жизни и что делать нужно ... Золотой век культуры был для них а вера оставалась у народа но без той русской культуры, той старой, до Петровской. Нет страшней интеллигентной веры. За все опять поплатились, когда Ленин смел эту золотую культуру ... Спустя годы появились новые совдеповские интеллигенты - 60ки))) ...

[Ника 1 837]

Золотой век культуры был для них а вера оставалась у народа

 

Согласна. Разделение "интеллигенции" и народа, западничество на русской почве, дало революцию в итоге, когда вдруг с подачи нерусских "вдохновителей" русский народ стал разрушать вековую свою культуру, не хранил веру, не среагировал на убийство Помазанника Божия и проч. Почему так произошло? Видимо, тот самый раскол и дал надлом, который отразился таким образом спустя два с половиной века.

 

Это трагедия русской жизни. Тем не менее, старообрядчество все-таки раскольничество со всей своей драматичной историей неповиновения Патриарху, надрывом, самосожжениями... Сейчас, в век высоких технологий, оно как бы утратило свой прежний внешний пыл, но внутренняя уверенность в своей исключительности из-за старины и косовороток в них очень жива...

[иером. Даниил 101]

Старый чин как признак новой эпохи

 

Еще только начался показ нового сериала «Раскол», но интерес к проблематике старого и нового обряда заметно возрос. Своими размышлениями мы попросили поделиться протоиерея Георгия Крылова, настоятеля храма Новомучеников и исповедников Российских в Строгино, где уже не первый год совершаются богослужения по старому чину.

 

Отец Георгий, Вы практикуете богослужение по старому чину на обычном новообрядческом приходе в «спальном» районе столицы. Это непривычно. Прокомментируйте, пожалуйста.

 

Это наша инициатива, которая нашла поддержку у нашего куратора – архиепископа Марка, и благословлена Патриархом. Еженедельно, по субботам (в пятницу вечером и в субботу утром), мы служим по старому чину, и, кроме того, по старому обряду совершаются ставшие уже традиционными для нашего прихода ежемесячные ночные Всенощные бдения (с уставными чтениями и уличной литией – «пир» для литургиста!). Конечно, подготавливалась соответствующая «база», чтобы эти службы были интересны прихожанам: наша школа знаменного пения взрастила собственный хор, знаменный распев периодически использовался за богослужением и стал привычным, проводятся занятия по литургике с прихожанами, что стимулирует интерес к истории богослужения. Пение знаменным распевом собрало в приходе круг исследователей-медиевистов, способных популяризировать исследовательскую деятельность и вовлекать в нее приходскую молодежь, формируя сознательное отношение к богослужению и желание к приобретению богословского образования.

 

Для Вас эти службы интересны, поскольку вы – литургист. Но нужны ли эти службы приходу?

 

Чтобы ответить на вопрос, я начну с банальных сетований… Конечно, богослужения эти предназначены не только для интеллигенции, интересующейся древнерусским богослужением, но и для всего прихода. Откровенно говоря, я задумывал совершать древнерусские богослужения, чтобы «разбудить» наших прихожан. Современное богослужение предельно кратко. И мы сами частенько его еще сокращаем, когда опаздываем и уходим раньше. Как ни суди, получается бессмысленная формальная отработка, а внутренне мы остаемся неподвижными. Главное – отстоять очередь, «помазаться» (или «окропиться»), и – убежать… Картина, знакомая до боли всякому приходскому священнику. А где жизнь, пропитанная молитвой? Наша молитва – поспешное и бессмысленное бормотание непонятных текстов, без погружения умом и сердцем. И главная претензия клирикам от прихожан – «затянул службу» (впору в семинариях для подготовки чтецов вводить предмет «Техника быстрого бормотания»!). Но ведь молитва должна менять человека! Человек разучился предстоять Богу, погружаться в молитву, вкладывать ум в слова молитвы, как писали святые отцы. В лучшем случае, служба воспринимается эстетически – приходят послушать красивые песнопения. Но суть молитвы – не эстетика, а аскеза. Возношение ума к Богу и борьба с собой. Эстетикой этого не заменишь! Подобные наблюдения, я уверен, имеются у большинства пастырей, они лежат «на поверхности» и не нужно особой проницательности, чтобы диагностировать обрядоверие и в себе, и в прихожанах. И надо что-то с этим делать. Каждому на личном уровне и на приходском, и на общецерковном… Я предлагаю «метод погружения» в средневековое богослужение. Старообрядное богослужение и пение сохранило изначальный аскетический и молитвенный настрой, по моему замыслу, оно должно хоть кому-то помочь «проснуться» и иначе отнестись и к богослужению, и к жизни. Форма формирует дух. В этом плане, старый чин призван стать для нас в этом смысле неким идеалом, малодоступным для постоянного использования по причине суетности времени, но возможным изредка, к которому нужно стремиться.

 

Конечно, найдутся «охотники за ересями», которые будут обвинять нас в сектанстве и расколе. Но даже если учесть этот «раздорный» фактор, если отбросить изложенный выше «педагогический» аргумент (с ним наверняка будут спорить), то остаются резоны для служения по старому чину. Просто-напросто у прихожан возникает в общем-то редкая (даже для Москвы) возможность посмотреть, как молились в Древней Руси, приобщиться к этому чину. Это своеобразная «экскурсия» в мир любимых всеми древнерусских подвижников, преподобных, святителей, юродивых… В единоверческий храм ведь не всякий доедет.

 

И, раз затронул этот вопрос, кратко отвечу «охотникам за ересями». В XIX в. старый обряд воспринимался как ересь – но ведь это восприятие сознательно навязывалось. Были придуманы еретеки, якобы привнесшие его. Это была государственная и, увы, церковная идеология, необходимая в борьбе с расколом. Но нельзя ложь использовать в борьбе за правое дело. Сейчас доказано, что собственно старый обряд никем не был привнесен – это исконно древнерусский чин, который произошел из византийского, и все древнерусские и византийские святые именно так и молились. Достаточно давно, на Соборе 1971 г., эти ошибки были исправлены, и старый обряд был признан равноспасительным. То есть теперь теоретически всякий православный может молиться так, как ему покажется лучше. Но в действительности синодальные предрассудки еще живы, и многие «шарахаются» старого чина как ереси. Благословение Патриарха нашему приходу является в этом случае исполнением решений Собора 1971 г., и все же оно не совсем обычно…

 

В чем же необычность?

 

Раньше всех желающих молиться древнерусским чином отправляли в единоверческие храмы. Единоверческие общины превращались в своеобразные «резервации», малодоступные для внешних, да и было этих общин немного. Сейчас открыт Патриарший центр старообрядной традиции, и все равно собственно единоверческих общин в Москве всего две или три, если не придираться к определениям. Но получается, что при такой «зарезервированности» старый чин был практически никому не доступен, кроме небольшой группки увлеченных, готовых ради своего интереса на любые жертвы. Необходимо эту древнерусскую духовную школу делать доступной. Ведь мы находимся в уникальной ситуации, до нас дошла живая традиция русской древности. И дошла она по промыслу Божию благодаря старообрядчеству, старообрядческим этносам и старообрядческому богослужению. Нужно воспринимать, изучать эту традицию. Поэтому я и воспринимаю эту «интерполяцию» старого чина в обиход обычных приходских общин как признак принципиально нового подхода. И не только воспроизводить нужно старый чин, но и инкорпорировать – сделать его органичной частью общей приходской жизни.

 

Но единоверие, насколько мне известно, исторически скомпрометировано?

 

Единоверцы – это те, кто после литургической реформы XVII в. продолжал молиться по старому, при этом не впадая в раскол, оставаясь в подчинении господствующей Церкви. Весьма в своеобразном положении находились единоверцы в XVIII в.: официально единоверие не существовало и молитва по старому чину была запрещена, считалась чуть ли не государственным преступлением. Но практически именно по-старому было организовано богослужение многих нецентральных общин и в особенности монастырей (например, известного всем Саровского монастыря). Новый чин почему-то никак в народном сознании не вязался с серьезным монашеским подвигом и аскезой. Учиться молиться уходили чаще всего в лесные старообрядческие скиты, где сохранялась тогда непрекращающаяся традиция умной молитвы и подвига (таковы истоки возрождения монашеского делания, например, в Оптиной пустыни, и не только). В XIX в. появились утвержденные государством правила единоверия. Но государственно-идеологический подход действительно предполагал единоверие как миссионерский институт, как ступень перехода из старообрядчества в новый обряд – но ни в коем случае не наоборот (переход из нового обряда в единоверие был запрещен). В тогдашней весьма примитивной идеологической схеме государственно-церковного устроения для старого чина места не было. Хотя практическую религиозную жизнь в схему, как ни старались, втиснуть не удалось, но негативные результаты этих попыток мы ощущаем на себе до сих пор.

 

Во второй половине и особенно в конце XX в. единоверие приобрело совсем иной смысл. Это «смутное» время было осмыслено как «время собирать камни», и поэтому особенно актуализировался интерес к истории богослужения, к средневековому богослужению и благочестию. Кроме того, исчезла сама жесткая система запретов по отношению к единоверию. Миссионерские призывы потеряли свой смысл – староверов почти не осталось, староверие умирает. И в единоверие – в период его возрождения в конце XX в. – потянулись все интересующиеся древнерусской культурой. Единоверческие общины стали состоять из интеллигентов, интеллектуалов, ученых, которые профессионально стали изучать староверие.

 

Вы имеете в виду церковную науку?...

 

Говоря об изучении староверия, я говорю о светских ученых. В XX столетии развилась этнография, и впервые ученые взялись за изучение живой традиции средневекового богослужения, сохраненной русскими староверами. Это медиевисты-музыковеды, изучающие знаменное пение на примере сохранившейся живой старообрядческой традиции. Касались краем богослужебных и околобогослужебных обрядов и этнографы-фольклористы. Но специфически церковная наука о богослужении – литургика – осталась, увы, в стороне от этой тематики. Причин подобной «научной слепоты» несколько.

 

Известно, в каком положении находилась церковная наука в безбожное время. Она только сейчас начинает возрождаться и формироваться. Кроме того, в русском православии существовала стойкая «синодальная рефлексия» – отторжение от всего старообрядческого, определяемое термином «раскол». На изучение всего, что связано со староверием, было наложено вето, и студентам духовных школ, будущим творцам церковной науки, диктовалось единственное – без вариантов – негативное отношение к старообрядчеству и его истории, состоявшее из тенденциозных синодальных штампов. Это только сейчас в Московской Духовной Академии вводится предмет, именуемый «История старообрядчества», а вплоть до настоящего момента существовала только «История раскола». До сих пор по инерции церковное сознание не может сразу переменить свое псевдомиссионерское отношение к староверам и свыкнуться с мыслью, что у них можно чему-то учиться и научиться, что они могли что-то сохранить. Это “миссионерское” невежество необходимо, по моему мнению, заменить внимательным и уважительным отношением к старообрядческому наследию, которое способно обогатить церковную науку и практику. Между тем, мы находимся в уникальном положении – где и кем еще сохранена аутентичная традиция средневекового богослужения и благочестия? И не требуется от церковных ученых ничего принципиально нового – нужно просто идти по следам светской науки, которая оказалась здесь значительно более чуткой и объективной.

 

Зачем и почему нужно углубляться в историю? Ведь одно дело – наука, а совсем другое – приходская практика?

 

То, о чем я сейчас скажу, особенно вначале, до боли знакомо и вызовет оскомину – по причине неоднократного повторения в проповедях современных маргиналов. Секулярный мир неизбежно вытесняет христианство «на поля» внешней истории, так что стоит попридержать свое отторжение к тому, что у нас на собственных «полях». Христиане всегда стремились и стремятся не к «светлому будущему», а к «светлому прошлому», к идеалам древности. В будущем мир, согласно учению Церкви, ждет апостасия, отступление, безбожие и гибель, поэтому строительство светлого будущего на земле не просто бессмысленно – это дело Антихриста. Идея общественного прогресса принципиально секулярна и противоположна христианским представлениям. Светлое будущее можно строить лишь в собственной душе – в этом и заключается задача христианина в частности и предназначение Церкви в целом. Идеалы древности, или, говоря культурологическим языком, «архетипы» – зовут ко спасению души, к подражанию и повторению. Мир постепенно катится к своему концу – своеобразный духовный антипрогресс, и сопротивляться этому можно лишь духовно двигаясь вспять – к идеалам древнего благочестия. Такое искони христианское мировоззрение называется космогоническим. Это вовсе не значит, что необходимо закрыться в келье и заниматься только собственной душой. Христианство всегда включало в себя социальные компоненты: жизнь в общине, проповедь, милосердие и проч. Христианин создает мир вокруг себя, преображает мир вместе с преображением своей души. Но в наши времена этот мир – камерный. Это как бы маленький «эко-поселок» (в смысле «экологии сакральности») среди всеобщей эко-катастрофы. В преображении окружающего мира он не создает чего-то принципиально нового (в отличие от «преображения» прогрессистской идеологии), а воскрешает прежние идеалы, насколько это возможно. Вот почему я говорю, что для христианина движение вперед – это движение назад, вглубь истории, к идеалам прошлого. В этом смысле Церковь – это своеобразная «машина времени», переносящая нас в прошлое. Русское средневековье для нас является идеалом. Это время благочестия, когда Церковь формировала культуру. Поэтому оправдано стремление возродить средневековое богослужение, средневековое мировоззрение, а подчас быт и обиход (одно содействует другому) в отдельно взятой душе. Иногда раздаются призывы о т.н. консервативной революции, т.е. о возрождении святой старины в масштабах всей Церкви и/или всего государства. Но слишком велик масштаб подобных призывов – он не для меня. Возможно ли христианское «эко-поселение» размером с отдельно взятое государство? Не знаю. Вряд ли. Я говорю лишь о конкретной, прагматической, если так можно сказать, духовной пользе для каждого человека, ну, может быть, для прихода в целом. Для христианина путь к духовности – это путь в прошлое, а не в будущее.

 

В этом смысле важную роль играет богослужение. Богослужение – способ или даже точнее, инструмент богообщения. В образе молитвы, в образе аскезы заложено многое. Человек, окунающийся в старое богослужение, восстанавливает в себе средневековое мировоззрение, образ мышления и восприятия искони христианский, неповрежденный современной секуляризацией. Старое богослужение – это путь к идеалам древности. Непонятные и скучные сегодня средневековые молитвенные тексты, из которых состоит наше богослужение, станут «хлебом насущным» не от их перевода на русский, а от того, что воспринимающий стяжет в себе толику средневекового мировосприятия, средневековый «механизм внутреннего бытия».

 

Но почему именно русское средневековье? Почему не перенестись в апостольские времена, или во времена Древней Церкви, и не восстановить богослужение тех времен?

 

Во-первых, чисто технически это непросто. Слишком мало источников, говорящих о древнем богослужении, дошло до нашего времени. Несмотря на это, подобные попытки предпринимались и предпринимаются. Я не вижу в них смысла. Важно восстановить не только внешнюю «атрибутику», но ту духовность, которая за ней стояла. Если этого не делать, то «перенесение» превратится просто в театр и ничего не переменит в душе. В этом случае действительно будет музей (по слову Х. Янараса), заморозивший лишь внешние формы, лишенные жизни. То есть мы пытаемся восстановить даже не просто богослужение как семиотический комплекс, а целиком «образ христианского бытия» того времени. А этот образ «восстановить», в собственном смысле этого слова, практически невозможно.

 

Духовная жизнь состоит из множества компонентов, ее невозможно полноценно зафиксировать на бумаге и где-либо еще, как некую формулу, по которой спустя века непосвященный сможет создать прежний духовный эликсир. Теряется многое, порой основное, и возрождение мертвых внешних форм не дает ничего. Духовность можно лишь перенять, поэтому принципиально важна духовная традиция. Конечно, основы духовности заложены в Евангелии и в творениях святых отцов. И Благодать Божия наставляет взыскующего. Но церковные учителя говорят в один голос, что этого мало – важен опыт предыдущих поколений. И не просто опыт – живой опыт, посвящение в тайны духовного делания, в рамках парадигм «учитель–ученик», «старец–послушник».

 

Это та часть Священного Предания, которая передается «из уст в уста», по слову святителя Василия Великого – в чем и состоит ода из «функций» Церкви. «Механизм» подобной передачи многократно «обкатан» в процессе монашеской и приходской жизни Церкви. Именно поэтому взыскующий христианской духовности неутомимо ищет учителя или учителей, посвященных в традицию. Без нее, наверное, возможно христианство, но вряд ли возможно совершенное христианство. Вот почему мы скорбим, что в России, например, не сохранилось живой традиции Иисусовой молитвы – не у кого учиться, и монахи всеми силами стремятся на Афон, где эта традиция сохранилась.

 

Живая традиция, таким образом – как бы цепочка, тянущаяся из древности, сквозь века, за которую важно держаться на пути. Оборви ее, и вместо живописных шедевров, например, воины кисти и холста вновь начнут с начального примитива. Повторяю, что вопреки секуляризации Нового и Новейшего времени, по Промыслу Божию до нас дошла живая традиция средневекового богослужения – не только книжные уставные предписания. Дошла благодаря старообрядческим этносам, молившимся и жившим по-средневековому. И было бы преступно эту традицию не перенять, хотя бы отчасти. Поэтому возможно и целесообразно воссоздание русского богослужебного средневековья. Что же касается более древних периодов – по вышеназванным причинам вряд ли имеют смысл попытки синтаксического копирования элементов из этих эпох – это «обезьянничанье» будет духовно бесплодным.

 

Непривычна сама мысль, что всякому православному можно приходить и молиться на службах по старому чину.

 

Я не вижу к этому никаких препятствий. Конечно, наши богослужения в первую очередь предназначены для «этнических» единоверцев и интеллигентов, интересующихся древнерусским богослужением. Но старое богослужение не очень сильно отличается от современного. Для не очень сведущего человека эти отличия вообще не заметны. Поэтому они не могут помешать обычной, «среднестатистической» богослужебной жизни прихода и прихожан.

 

Я думаю, что отличий между современным греческим, например, и русским богослужением не меньше, чем между старообрядческим и новообрядческим. Но, бывая в Греции, мы же не видим для себя никаких препятствий для участия в богослужении? Наоборот, даже интересуемся, стремимся познакомиться с византийским наследием, да и в России некоторые священники вводят службы по «греческому обряду». Так и в нашем случае, со старым обрядом, но с одним примечанием: старый обряд нам роднее и ближе (после реформы XVII в., невзирая ни на что, богослужение осталось ближе к родному старорусскому, а не к далекому новогреческому). Молящимся, конечно, постепенно необходимо «вникать» в специфику – иначе наши «экспериментальные старания» окажутся бессмысленными. Но если не хочется – можно и не вникать, а просто молиться.

 

Неужели действительно так мало отличий между старым и новым чином?

 

Этот вопрос напомнил мне известный ребус, когда между двумя похожими картинками требуется отыскать десяток отличий. Это тест на внимательность. В нашем случае не хотелось бы, чтобы старообрядные богослужения стали «тестом на внимательность». Конечно, отличия есть. И не просто отличия: старообрядное богослужение – это несколько иной мир. Но войти в этот мир может всякий. Это, во-первых, духовно безопасно, во-вторых, духовно полезно и, в-третьих, не требует какого-то особого духовного и интеллектуального «посвящения» и сверхусилий, принципиальных внутренних перемен – вот об этом я хотел сказать.

 

Что же касается отличий, то все зависит, говоря языком семиотики, от адресата и адресанта. От молящихся и служащих. От подхода к богослужению. В некоторых современных единоверческих общинах существует своеобразное «идеологическое» отношение к старому чину. Все новообрядцы считаются если не еретиками, то какими-то «недохристианами». Но даже в традиционном староверии было не так. В общем и целом не новый обряд считался ересью, а отрицание старого, и лишь некоторые новообрядческие установки не принимались принципиально (однако кое-что даже заимствовалось!). При подобном – идеологическом – отношении особо выделяются, «выпячиваются» различия старого и нового обрядов. Но такой подход способен изуродовать старый обряд. Богослужение – не поле брани. Ведь служба – это не набор внешних ритуалов, а способ литургического бытия, способ молитвенного восприятия и мышления (в средневековье «сквозь» богослужение воспринималось вообще все окружающее), и любой идеологизм умерщвляет его. Старый и новый чины нельзя противопоставлять – их нужно сопоставлять. И старообрядное богослужение должно быть «спокойным». Не в плане темпа (точнее, не только в плане темпа), а в плане того, что называется «неидеологичностью». Речь идет не о сглаживании имеющихся различий – не нужно излишне акцентировать разницу. Это «выпячивание» отдает искусственностью, неорганичностью, безвкусицей. Наша задача – как бы забыть о двухвековом противостоянии обрядов и просто перенестись назад, в средневековье. Именно поэтому наше богослужение – это не классическое старообрядческое богослужение, как, например, на Рогожке. Наши головщики используют древнее наонное пение, которое староверы-поповцы утеряли, а сохранили лишь беспоповцы. То же можно сказать и в отношении еще многих богослужебных компонентов – чтения, устава…

 

Нужно повторить, что под понятием «старый чин» мы понимаем не только синтактику обряда, но и многое другое. Это манера совершения богослужения и пения, это богослужебный и околобогослужебный этикет, то, что стоит за богослужебными текстами и чинами – сама «механика» молитвы, околобогослужебный и обыденный быт и обиход, то, что мы понимаем под словами «образ бытия», то, что и формирует мировоззрение (и формируется мировоззрением).

 

Как Вы считаете, каким может быть будущее подобной практики – внедрения старого обряда в новообрядческий приходской обиход?

 

Не знаю. Я не привык смотреть в «голубую даль», а обычно гляжу себе под ноги. И все-таки я уверен в реальном духовном потенциале подобного инкорпорирования. Оно позволит разомкнуть «синодальные» рамки ложной консервативности, обрядоверия и начетничества, за которыми обычно стоят духовное бездействие, лень и инертность. Позволит восстановить внутреннее духовное творчество, коим пропитаны творения отцов, вспомнить многие-многие добродетели, которые стоят за этим творчеством – о них сегодня мы только читаем в аскетических трудах, но их и близко не имеем. Конечно, критики скажут, что подобное «заигрывание» со старым обрядом чревато типичными опасностями: сектанства, маргинальности и элитарности ("мы особая, посвященная элита и стоим над всеми вами – профанами"). Но, как говорится, волков бояться – в лес не ходить. Любое начинание неизбежно влечет опасность искушений и соблазнов. В любом случае, готов рекомендовать подобный эксперимент как средство оживления приходской жизни. Это понудит клириков и прихожан к новой и интересной деятельности, к познанию и узнаванию, к приобретению богослужебной и молитвенной культуры, стимулирует богословскую и литургическую жажду. Жаждущий не стоит на месте, а деятельность – важное условие спасения.

 

Источник

[Olqa 13 238]

Исконно русскую одежду сейчас носят не только старообрядцы. Москва - это еще не вся Россия (хорошая поговорка, о ней всегда надо помнить). Я против раскола, никогда еще никакие распри не приводили ни к чему хорошему. Но если бы каждый из нас мог стоять так за свою веру, как Феодосия Прокопьевна Морозова, легче бы сейчас жилось. Это в моем сердце как заноза. У иноземных народов нет разделения -старинный обычий или современный. Он для них - закон и порядок. Я не о том хорош он или плох, а о том, что они веками не считают его стариной. А у русских получается ни памяти нет, ни родства. И еще хорошо бы проследить в результате чего русская православная жизнь стала просто стариной. В соответствии с сегодняшним поучением объясняюсь, что это тоже боль в сердце, а не желание спорить или уж тем более кого-то обидеть.

[sasha 3 426]

О том каковы староверы в обычной жизни...

часть 1

 

Исследователи старообрядчества единодушно признают, что уровень грамотности и религиозной образованности в среде староверческого населения был несравненно выше, чем в той части простого народа, что принадлежала к Синодальной Церкви.

 

В старообрядческой среде, даже в отдаленных глухих деревнях неграмотных почти что не было, даже среди женщин. Религиозные убеждения отличались осознанностью и глубиной. Н. И. Костомаров об этом писал: "Русский мужик в расколе (т. е. в старообрядчестве) получал своего рода образование, выработал своего рода культуру, охотнее учился грамоте; кругозор его расширялся настолько, насколько этому могло содействовать чтение Священного Писания и разных церковных сочинений... Как ни нелепы могут казаться нам споры о сугубой аллилуиа или о восьмиконечном кресте, но они изощряли способность русского простолюдина: он мыслил, достигал того, что мог обобщать понятия" (Костомаров 1905, 231).

 

Никто не станет отрицать факта, что до наших дней старообрядчество сохранило древнее знаменное пение, искусство иконописания и книгописания. В то же время, среди старообрядцев, строго придерживающихся православной догматики, каноники, аскетики, христианской этики, древнего богослужебного устава ("поповцев"), практически не сохранилось никаких народных суеверий, пережитков язычества. Старообрядческие духовные стихи, одни из которых посвящены событиям древней и новой церковной истории, тогда как другие в поэтической форме отражают мировоззренческие проблемы бытия человека, его отношений к Богу и к миру, навсегда вошли в золотой фонд русского народного творчества. Исследователями единодушно отмечается и факт, что в домашнем быту старообрядцев и на совместных богослужениях царит образцовый порядок.

 

И поскольку старообрядчество есть совершенно своеобразный мир, со своим бережно хранимым наследием, со своей самобытной культурой, не удивительно, что его отличает ряд эндемичных и лакунарных коммуникативных фактов и явлений по сравнению с коммуникативной культурой членов Русской Православной Церкви, а отличия заметны также в степени проявления отдельных коммуникативных признаков (здесь имеются в виду вербальное коммуникативное поведение членов Русской Православной Старообрядческой Церкви в некоторых стандартных коммуникативных ситуациях и коммуникативных сферах, их невербальное коммуникативное поведение и социальный символизм). Приведем некоторые примеры.

 

Домашнее молитвенное правило

 

М.В. Нестеров. Под Благовест

 

Для старообрядцев характерен религиозный максимализм и особенный ригоризм в исполнении ежедневного соборного (церковного) и домашнего (келейного) "молитвенного правила", что решающим образом влияет на структуирование их времени - на домашнюю молитву и посещение церковных служб уходит по несколько часов в день, практически, все свободное от работы время, а это, в свою очередь, содействует экстремальной минимизации социальных контактов, культурных и эстетических занятий и других способов рационального, но вместе с тем и благочестивого времяпрепровождения.

 

Старообрядцы обязаны не только посещать все церковные службы дневного богослужебного круга, особенно по воскресным и праздничным дням (за любую пропущенную воскресную или праздничную службу полагается класть дома множество (поясных) поклонов – 700 поклонов за пропущенную Утреню и за Литургию, за Вечерню – 600, или читать Псалтырь (пять кафизм за Утреню, по двум кафизмам за Литургию и Вечерню), или творить молитву Исусову – полторы тысячи за пропущенную Утреню, 700 за Литургию, 600 за Вечерню) , но и строго придерживаться домашнего (келейного) молитвенного правила.

 

Келейная молитва должна быть ежедневной и совершаться в строго установленное время, "отвергше вся житейская попечения". Согласно Уставу, она совершается:

• вечером – за вечерню и за павечерницу,
  
• утром – за полунощницу, за утреню и за первый час
  
• и днем – за часы: 3-й, 6-й и 9-й,
  
• а также перед принятием пищи и после, перед началом и после окончания всякого дела, всей семьей (что считается очень важным) или одним человеком.
  

При этом следует подчеркнуть, что домашнее молитвенное правило исполняется с поклонами, по лестовке, кафизмами, 12-ю псалмами или по Уставу церковному (полный текст любой из этих служб приводится в молитвословах для домашнего употребления – см. Молитвенникъ 1988, Малый домашний устав 1997) – судя по возможности, усердию и состоянию здоровья каждого; однако, никто и никогда не смеет оставаться без регулярной келейной молитвы. Если у члена Старообрядческой Церкви нет возможности помолиться в установленое время, он должен помолиться, когда возможно и сколько возможно, придерживаясь исполнения Устава о церковной жизни.

 

Подручник, молитвенник, лестовка, кацея и подсвечник со свещой

 

Для совершения келейного молитвенного правила женщина непременно должна быть с покрытой головой (в платке). И мужчины, и женщины к домашней молитве должны приступать в "благоприличной" (желательно в особо предназначенной для молитвы) одежде, с лестовкой (однако, утром, вставая от сна, еще на постели, значит, без головного убора и лестовки, в одной ночной рубашке, следует перекреститься и произнести молитву Исусову). Перед началом молитвенного правила по возможности следует зажечь лампаду перед образами.

 

В начале каждой домашней службы и по окончании ее необходимо сотворить семипоклонный начал. Однако, если совершаются две или три службы кряду, в начале первой службы принято положить приходные поклоны, а в конце последней исходные.

 

Семипоклонный начал совершается так:

• три поясных или земных (в зависимости от дня) поклона с молитвой мытаря Боже, милостив буди мне грешному; Создавыи мя Господи, и помилуй мя; Без числа согреших, Господи, помилуй и прости мя грешнаго,
  
• всегда земной поклон после молитвы Достойно есть...
  
• после этого Слава Отцу и Сыну и Святому Духу - поклон,
  
• И ныне и присно и во веки веком, аминь - поклон,
  
• Господи помилуй (дважды),
  
• Господи благослови (поклон)
  

Последние три поклона, как и первые три, бывают земными или поясными, в зависимости от дня: поясные поклоны положено совершать по субботам, воскресеньям, в дни праздников, а также на протяжение всей Пятидесятницы и 12 дней после Рождества Христова.

 

 

Завершается начал отпустом: Господи Исусе Христе, Сыне Божии, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, Силою Честнаго и Животворящего Креста, и святаго Ангела моего хранителя, и всех ради святых, помилуй и спаси мя грешнаго, яко Благ и Человеколюбец и земным поклоном без крестного знамения.

 

Текст утреннего и вечернего старообрядческого молитвенного правила заметно отличается от соответствующих правил, помещенных в молитвословах РПЦ. Различия касаются выбора молитв, порядка их чтения, лексико-грамматических, орфографических и особенностей ударения в церковнославянском тексте, а также предписаний о поклонах. Молитвенное правило за павечерницу, 9-й, 1-й, 3-й и 6-й часы в православных молитвенниках (даже для иноческого келейного правила) отсутствуют, тогда как правило за полунощницу (причем только воскресную) помещается лишь в немногочисленных изданиях РПЦ (только в канонниках и часословах – последние предназначены лишь для соборной молитвы).

 

Обязательной частью домашнего правила является Помянник (поминаются живые и умершие члены Церкви, но и "отступившие от православныя веры и погибельными ересьми ослепленныя").

 

В случае смерти родственника или знакомого одноверца принято читать Канон за единоумершаго, в случае же преставления родственника или знакомого, который не принадлежал к старообрядческой Церкви, читают Канон преподобному Паисию Великому, "иже благодать имать от Бога избавляти от муки умерших без покаяния" (оба канона отсутствуют в молитвенниках РПЦ).

 

Из акафистов, очень популярных среди членов РПЦ - в православных молитвенниках, канонниках и акафистниках содержится их немало в честь различных Святых и праздников,- старообрядцы за домашним молитвенным правилом читают, но не обязательно, лишь Акафисто Пресвятой Богородице ("Взбранной Воеводе").

 

При домашней молитве принято кадить иконы. Каждение совершается при помощи специальной металлической кадильницы – кацеи в виде купола-"луковицы" с восьмиконечным крестом наверху и складной деревяной ручкой

 

 

Кацея – реалия, характерная лишь для старообрядческой культуры. Молящийся (или глава семьи, если молятся вместе) становится напротив той иконы, которую он собирается кадить, читает соответствующую молитву, крестообразно проводит в воздухе кацеей и кланяется в пояс. После этого переходит к следующему образу.

 

Оданко, известны и другие способы каждения ручным кадилом: подносный, когда кацея устанавливается под образом, как бы подносится к нему, или каждение кружком (у некоторых старообрядцев бытует мнение, что крестообразно кадить иконы позволительно лишь священникам). Каждение икон при домашней молитве практикуется и среди членов РПЦ, причем применяются вся три вышеописанных способа каждения, только без поклонов. Кроме того, у православных принято кадить и дом, вещи в нем (особенно постель, окна, дверь), двор, ворота, с чтением установленной молитвы ("Да воскреснет Бог и расточатся врази Его..."); смысл каждения дома и двора – отгнание бесов и призывание благодатной помощи Божией.

 

Поведение за столом

И при начале трапезы, и при ее конце следует совершить соостветствующее молитвенное правило, ибо "стол, начинающийся и оканчивающийся молитвою, никогда не оскудеет" (Молитвенникъ 1988, 34). По приготовлении трапезы полагается правило, отличное по числу и составу входящих в него молитв от православного. Молитвы произносят стоя перед святыми иконами, и только потом занимают места за столом. Если обедают несколько человек, то, сев за стол, старший вслух говорит молитву Исусову, а присутствующие отвечают: Аминь. И потом говорят: Благословите покушать. Старший должен ответить: Бог благословит, после чего приступают к трапезе.

 

Если прилучится кому-либо войти в столовую во время трапезы, то он должен сказать: Ангел за трапезой, а сидящие за трапезой отвечают: Невидимо предстоит.

 

По окончании трапезы следует оградить себя крестным знамением и выйти из-за стола, а потом, встав перед иконами, сотворить семипоклонный начал и двенадцать поклонов с Исусовой молитвой. Потом, если трапеза произошла в гостях, обязательно следует помолиться о здравии и спасении "милующих и питающих" хозяев следующим образом: "Милостиве Господи, спаси и помилуй раб Своих, милующих и питающих нас (имя рек, поклон). Избави их от всякия скорби, гнева и нужды (поклон), от всякия болезни, душевныя и телесныя (поклон), и прости им всякое согрешение, вольное и невольное (поклон), и душам нашим полезная соствори (поклон)" и сделать еще три поклона с молитвой мытаря. Гость должен поблагодарить хозяев за трапезу и сказать: Спаси вас Христос и сохрани на многая лета! В некоторых местах имеется обычай: после молитвы о здравии и спасении хозяев поют три раза И сохрани их на многая лета, а после этого совершают три поклона с молитвой мытаря и благодарят за трапезу.

 

Общение в гостях

Придя в дом одноверца, старообрядец обязан остановиться у входа и сотворить молитву Иисусову вслух (Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй мя грешного), чтобы находящиеся в дому услышали и ответили Аминь. Отсюда выражение: Есть ли кому аминь отдать? в смысле: Дома ли хозяева?.

 

Войдя в дом, старообрядец сначала должен сотворить перед иконами молитву мытаря Боже, милостив буди мне грешному, сотворить поклон, затем произнести еще две короткие молитвы: Создавыи мя Господи, и помилуй мя (поклон) и Без числа согреших, Господи, помилуй и прости мя грешнаго (поклон). Потом гость обращается к хозяевам евангельскими словами: Мир дому сему, а они отвечают: С миром принимаем (или, реже: Милости просим). Затем уже можно начать беседу или сесть за стол.

 

Смысл данного правила – отдание почтения "домашней церкви", поклонение святым иконам, исповедание одной с хозяевами веры и призывание благословения Божия. Уходя из дому, также сначала надо произнести вышеприведенные молитвы с тремя поклонами, и затем уже попрощаться с остающимися в доме, выражая желание о всегдашнем пребывании с ними в мире и любви и воссылая славу Богу. Данные правила в общении с лицами, не принадлежащими к старообрядчеству, не применяются; ходить в гости к "новообрядцам" или светским людям без особой нужды не рекомендуется.

 

М.В. Нестеров. Млчание

 

источник:Ксения Кончаревич (Белград) О некоторых аспектах коммуникативной культуры старообрядцев

[Татиана. 1 981]

Спасибо за интересные статьи.

[sasha 3 426]

О том каковы староверы в обычной жизни...

часть 2

 

Нормы поведения в посты

Важность и необходимость поста для христианской жизни признается и Православной и Православной Страрообрядческой Церковью. Обе Церкви установили для подвига поста определенные времена, многодневные и однодневные, полностью совпадающие по календарю.

Отличия наблюдаются в строгости постов, в степени обязательности их исполнения для членов двух церковных организаций (на практике священнослужители Православной Церкви снисходительно относятся к нарушению постов мирянами, требуя неукоснительного их соблюдения только перед принятием Святых Таин Тела и Крови Христовой) и в понимании необходимости соблюдения поста перед причащением. Так, Православная Церковь допускает причащение и без предварительного поста тем своим членам, которые соблюдают все Уставом предусмотренные однодневные и многодневные посты и регулярно участвуют в литургической жизни, в то время как в Старообрядческой Церкви взрослым допускается приступать к Святой Чаше лишь в многодневные посты.

 

Акривия старообрядцев, в отличие от икономии Православной Церкви, особенно заметна в нормах поста, которые должны быть неукоснительно соблюдаемы всеми ее членами (в Православной же Церкви только монашествующими). Так, у старообрядцев в течение Великого поста, кроме субботних и воскресных дней, разрешается только однократное "сухоядение" (хлеб, вода и сырые овощи, без прибавления растительного масла) в продолжение дня (к вечеру), по субботам же и воскресным дням разрешается горячая пища из двух-трех блюд (овощных и теста), с растительным маслом и посластием; употребление в пищу рыбы и рыбной икры разрешается лишь в дни Благовещения и Вербного воскресения, дважды в день: после Литургии и вечером. В эти дни дозволяется и употребление (если это необходимо для здоровья) натурального виноградного вина, но отнюдь не "сикера" (водки).

 

С особенной строгостью принято соблюдать первую (Чистую) и Страстную седмицы Великого поста: в понедельник и вторник первой седмицы, пятницу и субботу Страстной установлена высшая степень воздержания – "ни хлеба ясти, ни воды пити".

 

Или: в Петров пост, отличающийся наименьшей строгостью, старообядческий Устав повелевает следующее: "в понедельник – пища горячая без масла и вино; в среду и пяток – сухоядение без вина; во вторник и четверток – пища с рыбой единожды в день; по субботам и воскресеньям – пища с рыбой (дважды днем)".

Помимо четырех многодневных, обязательными, как и у православных, являются также пост среды и пятка и некоторых особо чтимых праздников (Богоявленский сочельник, Усекновение главы св. Иоанна Предотечи, Воздвижение Животворящего Креста Господня), причем старообрядческие правила поста отличаются большей строгостью, чем правила Православной Церкви.

 

Старообрядческие иноки обязаны поститься и по понедельникам (в Православной Церкви – в зависимости от устава каждого конкретного монастыря, т. е. не обязательно), причем и миряне, "желающие усилить подвиг покаяния и сокрушения о грехах своих", с благословения духовного отца дают обет "понедельничать" и соблюдать этот день (посвященный прославлению бесплотных сил – ангельских чинов) наравне со средой и пятницей во все времена года.

 

Подготовка к принятию Святых Таин (причащению)

Для того, чтобы приступить к евхаристической Чаше, члены Старообрядческой Церкви должны усилить свой постный и молитвенный подвиг. Причащение взрослым допускается лишь во время многодневных постов, причем не больше 1-2 раза в течение поста. Правила поста и молитвы во время говения значительно строже тех, которые применяются Православной Церковью, даже в монастырских обителях.

 

Все готовящиеся ко святому Причастию должны соблюсти всю седмицу сухоядением и пребыть в молитве в церкви (на всех службах суточного богослужебного круга), или, за каждую пропущенную службу, помолиться дома поклонами (по лестовке) или кафизмами (по Псалтыри):

• например, в течение Великого поста за пропущенную Вечерню надо положить 300 поклонов,
  
• за Нефимон 300,
  
• за Павечерницу 200,
  
• за Полунощницу 300,
  
• за Утреню 700,
  
• за Первый час 150,
  
• за остальные Часы (Третий, Шестой, Девятый) 500 поклонов,
  
• за Часы с Почасием 750 поклонов,
  

причем на каждые 109 поклонов (за лестовку) надо положить 17 земных поклонов, а по всякой лестовке прочитать Честнейшую Херувим и Молитву св. Ефрема Сирина (Господи и Владыко Животу моему...) с 17 земными поклонами – итого 2450 поклонов за день, из этого 750 земных В практике Православной Церкви никаких подобных правил нет, даже для монастырских великосхимников или анахоретов.

 

Кто хочет заменить данное правило чтением Псалтыри, должен прочитать:

• за пропущенную Вечерню – две кафизмы,
  
• за Нефимон – две,
  
• за Павечерницу – одну,
  
• за Полунощницу – две,
  
• за Утреню – пять,
  
• за Первый час – одну и за Часы – три кафизмы (практически это значит, что в течение дня надо прочитать почти весь Псалтырь – 16 из 20 кафизм).
  

Наивысшая ступень "снисхождения", которая применяется к больным и престарелым людям, состоит в замене поклонов или кафизм Чином, како подобает пети двенадцать псалмов, совершаемым дважды в день, после обыкновенных утренних и вечерних молитв. Данный чин, "яже принесе от Святыя Горы (Афонския) преподобный Досифей, архимандрит Киево-Печерский", в старину применяли "преподобные отцы пустынныи, во дни и в нощи, о нем же воспоминается в книгах отеческих, и в житиях и мучениях святых многих" (Молитвенникъ 1988, 55), а состоит он, помимо 12 избранных псалмов, из 10 начальных молитв, множества тропарей и коротких молитв на каждые три псалма, финальных молитв Манассии, царя иудейска, Евстратия Великого, тропарей, отпуста и помянника.

 

Помимо данных правил, все говеющие должны семь раз в течение недели перед принятием Святых Христовых Таин прочитать Правильные каноны - на каждый день недели предусмотрен особый канон,- или же заменить их поклонами: десять лестовок – три земных и семь поясных.

 

Если кто по каким-либо обстоятельствам не успеет исполнить все семь Правил до принятия Святых Таин, то оставшееся неисполненным следует неукоснительно исполнить после принятия Пречистых Даров (в Православной Церкви перед принятием Тела и Крови Христовой тоже читается особый канон, но только вечером в день до причащения и утром того дня, когда человек собирается приступить к евхаристической Чаше). Исповедь перед причащением строго обязательна.

 

Крестное знамение и поклоны

Крестное знамение, которое составляет важнейший элемент всех православных молитвословий и священнодействий, у старообрядцев, в отличие от членов РПЦ, двуперстое. Согласно указаниям старообрядческого типикона, члены РСПЦ должны слагать персты следующим образом: большой, безымянный и мизинец совокупляются во исповедание догмата о Триипостасном Божестве (Святой Троице), указательный и великосредний протягивают вместе, исповедуя тем самым догмат о двуединстве Божеской и человеческой природы Господа Исуса Христа, совершенного Бога и совершенного человека.

 

Суриков. Боярыня Морозова. Этюд

 

Немного наклоненное положение великосреднего перста относительно указательного изображает "преклонение небес" – тайну снисхождения и вочеловечения Божия. Этими двумя перстами старообрядцы должны истово, не спеша и с особым благоговением, осенять себя, полагая их на чело (лоб), на живот (на уровне пояса), на правое плечо и на левое. И только после осенения себя крестным знамением можно совершить поклон, поясной или земной.

 

Вопрос о перемене формы сложения перстов для крестного знамения явился одной из основной тем старообрядческой полемики еще в начале проведения Никоновых реформ. Идеологи "древлего благочестия" отстаивали двуперстое знамение как один из основных признаков верности "вере, юже предаша нам отцы наши", теряя из вида факт, что трехперстное знамение имеет совершенно одинаковую символику (его неприятие было вызвано непримиримостью к любому "греческому влиянию").

 

Старообрядцы с самого начала расхождений с никонианами не разделяли, и по сей день не разделяют мнения о равнозначности и равноспасительности этих двух видов перстосложения при крестном знамении, полагая, что перемена формы жеста влечет за собой и изменения в словесном исповедании важнейших элементов христианского учения. Непримиримости среди старообрядцев к трехперстому знамению решающим образом содействовало решение патриарха Никона и Собора архиереев Русской Православной Церкви проклясть двуперстое знамение (1656 г.); в народе со временем произошло переосмысление семантики данного жеста – трехперстое знамение стало восприниматься как следование Иуде Искариотскому, предателю Христа, ибо "Иуда брал соль щепотью – поэтому креститься щепотью грех". Более того, наставники старообрядцев утверждали, что "лучше человеку не родиться, нежели тремя перстами знаменатися", ибо та "щепоть – печать антихриста", в ней – "тайна тайнам сокровенная: змий, зверь и лжепророк" (см. Смирнов 1971, 77). Кто перекрестится тремя перстами, "по неведению ли, или в смех, или страха ради иудейскаго", по уставным предписаниям, должен принести покаяние, "горько оплакивая свой грех". Поэтому не удивительно, что, желая показать как крестятся "никониане", старообрядцы употребляют для этого левую руку, чтобы не "осквернить" правой.

 

Старообрядцы молятся главным образом стоя, несмотря на продолжительность служб. Сидеть на молитве здоровым людям позволяется в крайне редких случаях, предусмотренных типиконом (при пении седальнов, чтении Апостола, псалмов – но не "шестипсалмия" на Утрени). Обыкновенная молитвенная поза – стояние с руками, сложенными возле пояса, с лестовкой о левую руку. Во время молитвы, и соборной и келейной, всем следует стоять чинно, не оглядываясь по сторонам, не разговаривая, и в определенное время класть поклоны, предписанные уставом (малые, великие, средние).

 

Поклон сопровождает молитву, или даже полностью заменяет ее. Смысл поклона – выражение любви к Богу, Пресвятой Богородице, всем Святым, но вместе с тем и своего смирения, покаяния, сознания греховности перед Богом и людьми, всецелой преданности воле Божией. В старообрядческой молитвенной практике, в отличие от практики РПЦ, поклоны бывают четырех видов:

• "обычный" – поклон до персей или до пупа,
  
• "средний" – в пояс,
  
• малый земной поклон – "метание"
  
• и большой земной поклон (в РПЦ и для священнослужителей, и для монашествующих, и для мирян предписывается класть поклоны лишь двух видов – поясные и метания).
  

"Обычный" поклон сопровождает каждение, вжигание свечей и лампад, остальные же применяются при молитве соборной и домашней, по строго определенным правилам, в ряде случаев отличных от правил Православной Церкви. Так, например, у православных класть земные поклоны на Литургии, за исключением Литургии Преждеосвященных Даров, совершаемой в течение Великого поста, не полагается, в то время как у старообрядцев великие земные поклоны являются обязательным и даже высокочастотным составным элементом любой службы, включая и все типы Литургий, причем не только во время постов.

 

При поясном поклоне голова наклоняется так, чтобы она находилась на одной линии с тем местом, где находится пояс.

 

При великом земном поклоне колени и голову нужно преклонить до земли (пола). По совершении крестного знамения, простертые ладони обеих рук кладутся на подручник, обе рядом, а потом голову наклоняют до земли столько, чтобы головой коснуться рук на подручнике: колени также преклоняют до земли вместе, не растопыривая их. В Сыне церковном, авторитетном сборнике правил домашней молитвы и бытовых обрядов староверов, находим такое предписание относительно данной позы: "Егда же прилучится класти земные поклоны, то не бей главою своею в землю, и не стукай ею в мост (в пол) церковный, или в дому такожде, но точию колени преклоняй и главу свою низко допущай, а в землю ея не притыкай, но на подручник полагай. А руки обе от сердца своего поведи вместе и клади их на подручник вежливо, а локтей своих не растопорщивай... такожде и поклоны творим, равно и купно вси поклоняемся, такожде и восстаем, зряще на настоятеля" (Сын церковный 1995, 27).

 

Метания выполняются быстро, одно за другим, что снимает требование о приклонении головы до самого подручника.

 

Общение с инославными

Для старообрядцев характерен религиозный, культурный и социальный изоляционизм, который изначально представлял и сегодня представляет собой реакцию косного традиционалистского сознания на естественные, поскольку речь идет о живом организме, действующем в эмпирическом мире, изменения в жизни Церкви, на новые нормы, принятые гражданским обществом, на новшества, вызванные интеграцией России в культурную жизнь Европы, и основывается на собранных в "Кормчей книге" правилах и законах, требующих "несообщения" православных с еретиками.

 

Сближение с иноверными или с атеистами для старообрядца недопустимо даже под предлогом "внешней миссии", т. е. распространения среди них учения своей Церкви. Не удивительно поэтому, что все социальные контакты, помимо неизбежных поверхностных бытовых и контактов на работе, осуществляются в среде "своих". Один старообрядческий автор по этому поводу, не без чувства гордости за верность "древлему благочестию" в мире "воцарившегося антихриста", замечает: "Приезжает старообрядец из университетской лаборатории..., у себя дома надевает косоворотку, кафтан и читает часы на клиросе своей родной моленной, поет по старинным крюкам; он чувствует себя своим в кругу своих попов, наставников, разных уставщиков, с гордостью примет на себя обязанности попечителя моленной, не побрезгует сделаться общественным деятелем среди своих родных бородатых кафтанников и двуперстников" (Сенатов 1995, 11).

 

Контакты с лицами, не принадлежащими к старообрядчеству (помимо необходимых, деловых), квалифицируются как "мирщение", которое может произойти не только вследствие общения или совместной молитвы, но и через продукты, произведенные инославными или недозволенные к употреблению (чай, кофе, водка и пр.), через посуду, если ею пользовались или хотя бы трогали "не христиане" (т. е. не старообрядцы), через общественные заведения (бани, столовые и т. д.), чтение светской литературы (газеты, журналы, художественная литература), и т. п.

 

Существует также понятие "замирщенный" – впадший в грех или даже в ересь в результате совместной молитвы или трапезы с инославными, использования "поганой" посуды, т. е. такой, которую употребляли люди, не принадлежащие к старообрядчеству. В зависимости от природы общения с инославными, условий, в которых произошли контакты, а также социального положения "замирщенного" (священник, монах, мирянин) различаются и меры ответственности – от епитимьи, накладываемой священником или архиереем, до временного или полного отлучения от общения не только церковного, но и бытового (строгие меры принимаются в случае совместной молитвы с "никонианами", принятия Святых Таин в "новообрядческом" храме, исповеди у священника РПЦ, крещения члена семьи или бракосочетания в РПЦ или в лоне какой-нибудь другой христианской конфессии).

 

Посещение "иноверческих" храмов (даже православных) квалифицируется в старообрядческих типиконах как отступление от чистоты веры. Однако, существуют правила, позволяющие старообрядцу сохранить верность своей вере в случае, если все-таки необходимо войти в "никонианский" храм. Так, еще протопоп Аввакум советовал: "Если тебя в церковь свою никониане затащат, ты молитву Исусову воздыхая говори, а пения их не слушай".

 

Иконам, написанным "искусно" и по правилам (т. е. в традиционном древнерусском или византийском стиле, но не, скажем, в стиле барокко), можно поклониться в православном храме, только не во время "никонианской" службы, а после; впрочем, иконе, на которой изображено именословное благословение, не следует поклоняться (вследствие неприятия крестного знамения "новообрядцев"), хотя не должно ни "ругать" ее.

 

Если по нужде случится прийти на исповедь к православному священнику, протопоп Аввакум дает такое казуистическое правило: "Ты с ним в церкви той сказки сказывай, как лисица у крестьянина кур крала: прости-де, батюшко, я-де не отгнал; и как собаки на волков лают: прости-де, батюшко, я-де в конуру собаки той не запер. Он сидя исповедает, а ты ляг перед ним, да и ноги вверх подыми, да слюны пусти, так он и сам от тебя побежит: черная-де немочь ударила" (цит. по: Смирнов 1971, 78). Старообрядцы также не допускают в свои храмы "знаменующих себя тремя перстами", бреющих бороды и имеющих другие отличные от них обычаи.

 

Нормы, относящиеся к принятию пищи, изготовленной не старообрядцами

Продукты питания, изготовленные не старообрядцами (купленные на рынке, в магазине и т. п.) как "замирщенные", необходимо перед употреблением освятить молитвой, иначе есть их не подобает.

 

Над такими продуктами (т. н. "торжищно брашно") вычитывается обыкновенно большой начал (семипоклонный с прибавлением Господней молитвы, 50 псалма, Символа веры и некоторых других молитв) или отмаливают его молитвой Исусовой по лестовке.

 

Однако, в больших городах, где "чистого" провианта, произведенного одноверцами, не найдешь, обычая отмаливать купленную пищу иногда не придерживаются. В таких случаях считается, что по апостольскому слову "торжищно брашно" очищается уже тем, что за него платят деньги, и особенно молитвенным правилом перед принятием пищи, соблюдение которого обязательно и для священников, и для мирян.

 

Источник: Ксения Кончаревич (Белград) О некоторых аспектах коммуникативной культуры старообрядцев

[ALEXANDR 2 726]

Завтра по ТВ Культура в это время будет обсуждение фильма Раскол. Сейчас идет 7 и 8 серия. Всего около 20ти.

[sasha 3 426]

О том каковы староверы в обычной жизни...

часть 3

 

Одежда

Старообрядцы всегда серьезно относились к вопросу об одежде, достойной христианина. Данный вопрос в Православии имеет богатую каноническую и литературную традицию. Многие святые Отцы и Учители Церкви, писавшие о том, как должен выглядеть благочестивный христианин, считали этот, казалось бы, частный вопрос, делом, имеющим общецерковное значение. Так, преподобный Ефрем Сирин учит не одеваться во многоцветные ризы, а носить одежду скромную, ибо нам необходим только покров, а не пестрота. Избегать роскоши следует и затем, чтобы не соблазнять малодушных братьев. Однако, эти принципиальные положения иногда вызывали конкретный вопрос: какой именно род одежды Церковь считает благочестивым и допустимым? Старообрядчество в этом отношении выработало свои специфические правила, отличные от правил РПЦ и опирающиеся на национальные традиции: "достойной" провозгласили как раз русскую одежду традиционного покроя, давно вышедшую из употребления.

 

В храмы мужчины приходят одетыми в кафтаны, с рубашкой навыпуск, подпоясанной тканым или плетеным поясом с орнаментом, вышитой молитвой или (обыкновенно стих из Псалма) или памятной надписью, в сапогах. Женщины, особенно на клиросе, одеты в сарафаны и платки, заколотые под подбородком, при этом цвет платка может меняться в зависимости от праздника (например, на Пасху по желанию надевают красный, а на Троицын день – зеленый). Старообрядцы, которые по тем или иным причинам не имеют подобного одеяния, носят одежду благоприличную, ни в коем случае не обнажающую ни плеч, ни рук (войти в старообрядческий храм в рубашке или блузке с коротким рукавом не позволяется). Для молитвы домашней тоже желательно иметь особую одежду, по возможности традиционного покроя. Следует отметить, что некоторые зилоты (строгие ревнители) призывают современных старообрядцев не только на богослужение, но и на работу, в магазин и т. д. ходить одетыми в озямы, зипуны, кафтаны, сарафаны и т. п.

 

И в храме, и за домашним молитвенным правилом женщины обязательно должны покрывать голову платком, по предписанию апостола Павла, которое, правда, относится лишь к замужним женщинам, выражая их преданность воле мужа, но у старообрядцев она применяется к женскому полу независимо от возраста и брачного состояния (интересно отметить, что по тому, как надет платок, можно отличить незамужних женщин и девственниц – они носят платок так, что на спине он лежит кромкой, а прочие женщины надевают платок "на уголок"). Еще одной особенностью старообрядческих прихожанок является обычай закалывать платок под подбородком булавкой, в отличие от прихожанок РПЦ, завязывающих платок на узел. Осмысливая это различие, некоторые старообрядцы трактуют обычай завязывать платок на узел как знак Иудиной удавки, символ христоотступничества, что, естественно, не имеет никакого основания в церковных преданиях.

 

Старообрядцы обычно избегают носить галстук. И здесь встречаемся с необыкновенным народным толкованием, будто "галстухи никонианские" (sic!) несовместимы с предписанием "Деяний апостольских" о том, что "подобает христианам огребатися от требъ идольскихъ, и отъ блуда, и отъ удавленины" (зач. 36), а "удавленина" есть не что иное, как "галстухи никонианские" (Смирнов 1971, 5).

 

Вообще для старообрядцев характерен крайний ригоризм в отношении любой нетрадиционной одежды. Так, один старообрядческий идеолог с негодованием писал: "россияне дворяне и прочие... платье, обувь, колоши немецкие носят, и галлтухи около шеи, и парики", "женщины лица вапами мажут и белят, брови же начерневают, и власы вонями умащают" (Смирнов 1971, 5-6). Использование косметических средств и сегодня считается недопустимым для благочестивых девушек и женщин, в любой ситуации (не только в храме и на домашней молитве).

 

Чрезмерно строгое отношение к внешнему виду христианина, к его одежде, породило даже разделение в филипповском (беспоповском) согласии, кога из-за новшеств в одежде (ношение картузов с кожаными козырьками, модных шапок, больших воротников у тулупов и смазных сапог) отделились от остальных собратий "филипповцы орловские".

 

Нательный крест, лестовка, подручник

У каждого старообрядца всегда на шее должен быть нательный крест, получаемый при крещении. Его непозволительно снимать даже в бане, у врача и т. п., не если по тем или иным причинам такое все-таки произойдет, необходимо произнести специальную молитву: "Господи Исусе Христе Сыне Божии, благослови и освяти и сохрани мя силою Креста Живоноснаго Ти". Нательный крест всегда имеет восьмиконечную форму, четырехконечный же традиционно воспринимается у старообрядцев как латинский. Символика "трисоставного" (восьмиконечного) креста такова: два перекрещенных древа и подножие символизируют исполнение ветхозаветного пророчества Исаии (Ис. 60, 13) о трех древах, от которых произойдет слава Иерусалима. В РПЦ этот крест до ХIХ века именовали "раскольническим", но потом все-таки вернулись к его почитанию (наряду с "от двою древ сложенным крестом").

 

Необходимой принадлежностью любого старообрядца являются также лестовка и подручник. Лестовка – это тип четок, плетеная кожаная лента, сшитая в виде петли, которая употребляется для облегчения подсчета молитв и поклонов, но в то же время она имеет и символическое значение, прообразуя лествицу духовного восхождения от земли на небо, и замкнутый круг, образ вечной и непрестанной молитвы. На ленте имеется 100 простых ступеней, называемых бобочками; кроме того, имеются еще три ступени в начале, три в конце и три "великих" ступени в середине, которые обозначают девять чинов ангельских. "Великими" ступенями лестовка разделена на четыре неравных участка: от начала ("земли") до первой великой ступени – 12 бобочек, что обозначает 12 апостолов; с первой великой ступени по вторую включительно – 40 бобочек (символика 40-дневного поста Господа Исуса Христа в пустыне); до третьей великой ступени – 33 бобочки (33 года земной жизни Господа); после третьей великой ступени и до конца ("неба") идут 17 простых ступеней, обозначающих 17 ветхозаветных пророчеств о Христе. В месте соединения концов ленты пришиваются четыре окантованных треугольных "лапостка", которые часто украшают бисером и вышивкой. Они символизируют четырех евангелистов, а окантовка – евангельское учение. Каждый благочестивый старообрядец должен в течение дня отмолиться как минимум семь полных 109-ступенчатых лестовок (см. Вургафт – Ушаков 1996, 158-159).

 

В РПЦ вместо лестовки употребляются четки (цсл. вервица) как принадлежность монашествующих, главным образом с 33 шариками (символизирующими 33 года земной жизни Спасителя); их функция – напоминать иноку о всегдашней молитве и служить при подсчете молитв Исусовых. О числе этих молитв и поклонов в типиконе прямых указаний нет – оно определяется для каждого в отдельности монастырским духовником в соответствии с его духовным состоянием, возрастом, состоянием здоровья, послушаниями, которые он выполняет, а также образом жизни (общежитие, идиоритмия, отшельничество). Молиться по четкам позволительно и особо благочестивым мирянам, по благословению духовника.

 

Подручник – реалия, сохранившаяся лишь в старообрядческой культуре (в РПЦ после отмены земных поклонов при патриархе Никоне потребность в подручниках утратилась). Это молитвенный коврик, особым образом сшитый из лоскутов материи квадрат, простеганный и набитый конским волосом или иным материалом, используемый для того, чтобы полагать на него руки при земных поклонах, поскольку во время молитвы руки должны сохраниться чистыми. Рисунок, по которому сшиваются лоскуты, символизирует девять ангельских чинов. Подручники могут снабжаться ручкой, для того, чтобы было удобнее поднимать подручники с пола, не прикасаясь к полу или к грязной стороне подручника (Вургафт – Ушаков 1996, 226-227). Члены любой приходской общины РПСЦ приходят на молитву каждый со своим подручником.

 

Староверческое монашество

У старообрядческого монашества, как ни странным это может показаться на первый взгляд, также имелись свои специфические особенности в связи с одеждой (старообрядческих монастырей на настоящее время не существует).

Так, сохранились подробные сведения об устройстве Иргизских монастырей, располагавшихся в степном левобережье Волги, близ реки Большой Иргиз (ныне Саратовская область), где, по данным на 1828 год, подвизались примерно три тысячи монахов и монахинь (Иргиз был знаменит и богатыми ризницами, библиотеками).

 

Иночествующие носили (мужчины) особую одежду, совершенно отличную от монашеских одеяний, принятых в РПЦ: длинная, почти до пят, рубашка, поверх нее черный шерстяной кафтан, ничем неопоясанный, вокруг шеи, сверх кафтана, круглая перелинка с красной оторочкой, на голове круглая, в виде скуфьи, черная суконная шапочка, на которую надевался еще род чехла с очень длинным воротником, от которого шли длинные четырехугольные полы с отделкой по краям из красного снурка – т. н. "кафтырь".

Милорадович. Черный собор. Восстание Соловецкого монастыря против новопечатных книг в 1666 году. 1885

 

Схимники надевали еще, когда причащались и перед смертью, "подсхимник" – круглую шишоватую шапочку, на которой вышивались кресты с обычными инициалами и по херувиму спереди и сзади, и "схиму" – род священнической епитрахили из грубой белой или бледно-красной волосяной ткани.

Нестеров. Всадники

 

Одежду инокинь составляли: сарафан, халат, перелинка, как у монахов, черная шапочка без околыша, которая сзади соединялась с круглым воротником с черной оторочкой, а к нему в свою очередь прикреплялся "надгрудник" – своего рода апостольник, без которого ни за трудами, ни во время покоя ни одна монахиня быть не могла; кроме того, на головах у них были черные платки, а на лице черное покрывало, своего рода "наметка" (подр. см. Смирнов 1971, 136-137).

Нестеров. Великий Постриг

 

Очевидно, помимо символики черного цвета (отречение от мира, добровольное принятие на себя скорбей), никаких общих элементов с общепринятой монашеской одеждой тут не было, помимо функционального сходства весьма различных реалий (аналаву, как мы видим, соотвестствует "схима", власянице – длинная рубашка, рясе – кафтан, камилавке – кафтырь, кукули – подсхимник, апостольнику – надгрудник).

На наш взгляд, своеобразие монашеской одежды старообрядцев также явилось формой протеста, сопротивления "никонианам" в равной мере как и грекам и другим православным того времени, ибо считалось, что лишь одна из Церквей (старообрядческая) сохранила истину, а другие исказили ее: безразличного многообразия "равно-истинных" форм богопочитания для старообрядцев быть не могло – они считали, что истина должна быть здесь или там, но не и там, и здесь, и не все равно, где. А внешние материальные формы священнодействий, так же, как и внешний вид священнно-церковно-служителей и иночествующих, считался символическим выражением внутреннего богословского, мистического, даже историософского содержания старообрядческой доктрины. Поскольку основным элементом старообрядческой доктрины являлась верность национальным православным традициям, то и одежда иночествующих изменилась в соответствии с традиционным покроем русской одежды.

 

Бороды

Брадобритие у старообрядцев считается серьезным грехом, законопреступным и даже еретическим проступком. Правда, это не их изобретение – ведь о бритье бороды еще по постановлению знаменитого Стоглавого собора (1551) утверждалось, что оно "не православных предание, но латинская ересь" (Милюков 1994, 46). Суть данной квалификации в том, что в брадобритии видели "поругание образа Божия", недовольство внешним обликом, который Творец дал человеку, желание "поправить" Бога. Один из идеологов старообрядчества разъясняет такую позицию следующим образом: "Брадобрийцы губят доброту Богом созданного им образа: при воскресении мертвых и море, и земля, и огнь, и звери, и птицы отдадут всякую плоть человека и жив будет человек, но сбритые волосы с бороды и усов не отдадутся, а без них человек не войдет в Царство небесное" (Смирнов 1971, 6).

 

Не удивительно потому, что старообрядцы оказывались сбривать бороды даже под нажимом правительства Петра Великого, предпочитая платить специальную пошлину за бороду и нести тяготы двойного налогообложения (отсюда в раскольничьей среде появились такие пословицы, зафисированные В. И. Далем: Образ Божий в бороде, а подобие в усах; Без бороды и в рай не пустят; Брить бороду – портить образ Христов; Режь наши головы, не тронь наши бороды, на что "новообрядцы" ответили своими пословицами: Образ Божий не в бороде, а подобие не в усах; Борода – трава, скосить можно – см. Даль 1984, I, 31, 33).

 

Когда брадобритие все-таки стало распространяться среди староверов в ХХ веке, на Освященных соборах Древлеправославной Церкви Христовой (ныне РСПЦ) по этому поводу высказывались различные суждения: часть духовенства и мирян выступали за самые жесткие меры против, вплоть до изгнания брадобритцев из Церкви, тогда как другие предлагали меры более удобоисполнимые – убеждение, недопущение к целованию креста и икон, строгие епитимии. Сегодня, по официальным оценкам, брадобритие, хотя и "не приняло вида повального увлечения", все же "угрожает возникновением соблазна и нестроения в приходах" (Вургафт – Ушаков 1996, 55).

 

Источник: Ксения Кончаревич (Белград) О некоторых аспектах коммуникативной культуры старообрядцев

[ALEXANDR 2 726]

Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей.

 

Глава 4.

ПАТРИАРХ НИКОН : http://www.spsl.nsc.ru/history/kostom/kostom35.htm

[Gennady 13]

Не нужно напрасно обольщаться, так называемые "старообрядцы" есть раскольники, среди этих еретических сообществ и согласий существуют беспоповские секты (в основном манихейские толки) и поповские (в основном несторианские и беглопоповские толки с "перемазанными" попами), у всех последних имеет место самочинная священническая лжеиерархия без апостольской преемственности, это значит что их Таинства безблагодатны .

 

Большинство старообрядческих сект "свою веру" получили не от греков, как Русская Православная Церковь, а от монгол-чингизидов нагрянувших на Русь в 1223 году, среди которых были несториане и сиро-яковиты (в научной литературе "центрально-азиатское христианство", напоминаю, Несторианская Церковь имела тогда 146 епископских кафедр расположенных аж до берегов Японского моря - Мерв, Самарканд, Пекин, Малабар, столица Чингизидов в Монголии Каракорум и т.д. ) именно поэтому символом "своей веры" у так называемые "старообрядцев" стали несторианские и монофизитские обряды, главные из которых: двоеперстие, сугубая Аллилуйя и "хождение по солнцу" (посолонь) и т.д.

 

Напомню что троеперстие, трегубая Аллилуйя и хождение против солнца (противослонь) принадлежит ВСЕМ православным, а не только русским "никонианам", как придумали раскольники, но и грекам, сербам, болгарам, киприотам, грузинам, румынам, украинцам и белоруссам, ни у одного из этих народов нет и нкогда не было ни перемены двоеперстия на троеперстия, ни "старообрядческого" раскола вообще. Поэтому когда в 1551 году на Соборе "староверы" прокляли ВСЕХ кто крестится не двумя перстами, они тем самым прокляли не только своих соотечественников, но и все вышеперечисленные православные народы.

 

Теперь реплика касаемо упомянутого выше распопа Аввакума Петрова (которого изгоняли из всех приходов), не страдавшего излишней скромностью и потому называвшего себя "рабом и посланником Иисуса Христа" и "протосигнелом российской церкви", благословлявшем и подстрекавшем других "самосжигаться", но самого так и не самосжегшегося, которого раскольники чтят, как святого, чем некоторые здесь так умиляются. Исповедовал сей персонаж смесь ересей монофизитов-тритеистов, Нестория, сиро-яковитов и это "учение" этого "столпа древлего православия" и "посланика Иисуса Христа" было настолько одиозным, что возмущало в его времена даже самих "староверов".

 

Вообще еще много "интересного" можно рассказать о "старообрядчестве", но истинная суть этого явления дьявольщина под прикидом "древле-православия"... Святитель Дмитрий Ростовский совершенно точно написал обо всех так называемых "староверах": "И иные прочии по именам учителей своих, а вси окаянные прелестники меж собою несогласны, и друг друга гнушаются, и вкупе ни пиют, ни ядят, ни молятся, и нарицают друг друга еретиками... В едином токмо согласуют, яко единогласно хулят церковь Христову, и таинства святая и нас правоверных. Якоже и Пилат со Иродом «вражду иместа с собою», егда же прииде время убити Христа, тогда оба сдружистася: тако и Брыняне в своих верах не согласующе, друг другу враждебны бывают; Церковь же Христову хулити СОДРУЖАЮТСЯ, и согласно, яко едиными усты от злобных сердец, лютая хуления, слуху невместительная, произносят". и с тех пор мало что изменилось в них

[Gennady 13]

И еще кратко несколько замечаний касаемо "реформ" Святейшего Патриарха Никона. Церковно-обрядовые исправления, которые собственно и называют почему то "реформами Никона", начались вообще не при Патриархе Никоне и не по его инициативе, они начались еще при патриархе Иосифе, и совершались в соответствии с решением Соборов, а вовсе не по личному велению Патриарха Никона, как лгут об этом так называемые "старообрядцы".. истина в том что, на самом деле "новыми обрядами" в Русской Православной Церкви как раз были несторианско-монофизитские обряды так называемых "старообрядцев" ...

[sasha 3 426]

«Фома» продолжает дискуссию о личности Патриарха Никона. На этот раз своим взглядом на его роль в истории страны и раскола делится секретарь Комиссии по делам старообрядных приходов и по взаимодействию со старообрядчеством при Отделе внешних церковных связей Московского патриархата священник Иоанн Миролюбов.

 

Чтобы полностью понять трагедию этого человека, нужно понять эпоху, в которой он жил. Московское царство в середине XVII века еще только вставало на ноги после потрясений Смутного времени. Начинали расширяться границы: в новое государство вошла Украина, активно осваивалась Сибирь. Греки, приезжавшие в Москву, падали ниц перед царем и Патриархом, умоляя о помощи и защите. Фактически наша страна стала единственным свободным православным государством, при этом государством, набирающим силу, способным защищать единоверцев. Сознание этого росло, но в то же время было весьма очевидно технологическое отставание Москвы того времени от остальной Европы, и все понимали, что это необходимо как можно скорее исправить, приоткрыв барьеры на европейских границах страны. Собственно, уже тогда начинались все те процессы, которые затем продолжил Петр, с той лишь разницей, что, издавая западные учебники по артиллерии и ратному делу, в эпоху царя Алексея не пытались ломать национальной самобытности, а наоборот, стремились ее сохранить, обогатив европейским опытом.

 

далее: Священник Иоанн Миролюбов. Церковь не приемлет полицейских мер

[Gennady 13]

 

 

далее: Священник Иоанн Миролюбов. Церковь не приемлет полицейских мер

 

" Но Никон не был примером блестяще образованного человека" .. ну себя то отче Иоанн конечно считает "блестяще образованным человеком" .. ну да Бог с ним, просто что-то или когото мне это напомнило... вспомнил ..Митрополита Антония (Храповицкого), именно он в свое время придумал и ввел новый в Церкви термин "ученое монашество"... Напомню что в то время образование в Духовных школах (Семинариях и Академиях) было построено по общепринятой в Еропе протестантской системе... В итоге со временем образовался слой "церковной интеллигенции", главным образом, из профессуры для которой и придумал митрополит Антоний это наименование "ученое монашество"... а "неученое" обитало в монастырях и состояло из детей крестьян, купцов и сельского духовенства (пономарей и дьячков)... но вернемся к "блестяще образованному"... оно формировалось из закончивших курс Академии детей священников (Патриарх Тихон, Патриарх Сергий), дворян (митрополит Антоний, архиепископ Андрей (кн. Ухтомский) и разночинцев (еп. Михаил Семенов, еп. Антонин Грановский). Далее их жизненный путь складывался одинаково: миновав монастыри они принимали постриг прямо в Академии в возрасте от 21 до 25 лет, затем преподавали, становились доцентами и ректорами Академий в 27-32 года, и епископами в 32-35 лет... именно такой путь прошли все архиереи, имена которых мелькают на страницах истории новых расколов... но когда в России случилась ... революция в 1917, почти все "ученое монашество" убежало за границу, а "неученое" осталось и почти все погибло... например владыка Антоний покидая Киев по "ученому" вопросил у собравшегося стада "Что нам, пастырям, делать — остаться и быть убитыми, или уехать и сохранить веру?"... народ конечно же зарыдал и закричал "Конечно, уезжайте"...

Подобным образом "ученые" "носители веры" выехали из царства "красного антихриста" туда, откуда он к нам явился и где проживало его начальство... Выехав вместе с "белыми гвардиями" на кораблях, оплаченных Антантой, или на пароходах, оплаченных большевиками, вся эта публика свою "работу" продолжила в эмиграции... и потом, когда русский народ по видом СССР заново отстроил Российскую Империю, они сделали все, чтобы ввергнуть его в новый виток по устроению Мирового Порядка под руководством своих хозяев-оккультистов....

 

Так вот когда "блестяще образованные" отцы начинают нам говорить, что "реформы Патриарха Никона привели к расколу", т.е., по смыслу подобных выражений, явились причиной раскола, то смысл начатых при патриархе Иосифе мер и завершенных Соборным разумом Церкви в 1667 г. оказывается перевернут... Не "перемена обрядов" и "новопечатные книги" привели к расколу, а столетиями развивавшаяся болезнь потребовала принятия этих мер.. когда Церковь осознала, что эта болезнь смертельна. Смысл произошедшего СОБЫТИЯ состоит в том, что существовавшие к тому времени в Церковном Теле "староверы" и "манихеи" открыто взбунтовались.. и только тогда Церковь решилась на извержение не просто "больных", а уже "гниющих членов" ради спасения всех остальных. Принятые тогда Церковью меры помогли спасти, если не всех (так как и потом немало людей было совращено в "старообрядческие" секты), то, во всяком случае большинство, но главное, такая изоляция помогла оздоровлению Церкви, и только благодаря этому с Божьей помощью она смогла выстоять во всех последовавших ей испытаниях...

[Gennady 13]

Тем кто занимается пропагандой "старообрядчества" несколько реплик.. ни приписываемые Патриарху Никону "реформы", ни тем более "раскол", который тогда вообще никто не осознавал событием всероссийского масштаба, а лишь местечковым выступлением мятежных протопопов, не были основными направлениями его деятельности.... если бы самому Никону довелось читать все то, что о нем в последствии насочиняли раскольники, историки, публицисты, романисты и журналисты, то он, по меньшей мере, был бы сильно удивлен и не узнал бы сам себя ... Повторюсь еще раз, направлением основной деятельности Патриарха Никона как Предстоятеля Поместной Православной Церкви были не разборки со "староверами" и их новыми в Русской Православной Церкви "старыми обрядами", а борьба с уже наступающей секуляризацией (обмирщением) русского общества..

 

"Парадокс" же "русского раскола" в том, что его (раскола) сторонники, т.н. "староверы", служили как раз по новопечатным книгам, изданным в первой половине 17 века при патриархах Филарете, Иоасафе и Иосифе.. т.е. защищаемые "старообрядцами" якобы "старые обряды", на самом деле были новыми и появились в Церкви лишь в последнее столетие перед расколом.. и на Соборе в 1654 году на вопрос Патриарха Никона как быть со всеми найденными отступлениями от старого греческого обряда и старых текстов, Собор отвечал: "быть согласно древнему Уставу и согласно с старыми и греческими книгами".

 

Никон патриаршил всего 6 лет, став патриархом в 1652 году при царе Алексее Михайловиче после долгих его уговоров и клятвенного обещания на Евангелии не вмешиваться в церковные дела... Напомню что наиболее важными событиями периода царствования Алексея Михайловича были воссоединение Малороссии с Московской Русью и победоносная война с Польшей, неудачная война со шведами, распространение раскола и связанные с ним бунты Разина и на Соловках.. Суть же ссоры царя и патриарха и последовавшая за этим расправа над Никоном - преступление клятвы царем о невмешательстве государства в дела церковные ..

 

А теперь давайте посмотрим кто же были судьи русского патриарха.. назову главных... после царя-клятвопреступника это конечно же организатор суда, ....... и тайный папский легат Лигарид ( имено им написанные деяния Собора 1666 г., почему то теперь и служат одним из основных источников о патриархе Никоне), обманом постригшийся в монахи с именем "Паисий" и через год возведенный в сан митрополита города Газы в которой впрочем сей персонаж никогда и не был.. в 1660 году Паисий Лигарид был лишен этого сана и подвержен отлучению за мужеложство Иерусалимским Патриархом Нектарием... и еще два продажных (их подкуп определенно и точно засвидетельствован у профессора Н.Ф. Каптерева с указанием сумм) патриарха - Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий, которые начали суд со лжи о том что якобы они имеют полномочия от других Патриархов и что якобы ....... Лигарид не подвергнут отлучению.. такие вот главные трое судей Никона.. но список принимавших участие в осуждении патриарха ими не исчерпывается, в него входят Боборыкин, Волынский, Ромадановский, Одоевский, Долгоруков, Хитрово, Стрешнев, Осип Сукин и др. весьма и весьма "интересные" личности..

 

Современным добровольным .......... "старообрядчества" напоминаю что анафемы на непокорников и хулителей Церкви, которую они сами прокляли и до сих пор считают безблагодатной, сохранили свою силу не только в отношении ко всем кто остался в расколе... они так же распространяются и на тех, кто им пособствует, как это следует из текста "клятвы": "Хульницы.. непокоряющиеся святому Собору и пособствующии им и приемлющие лжеучения их, да будут прокляты, дондеже вразумятся и покаятся".

[ALEXANDR 2 726]

Когда кто ищет славы и признания на земле – делает не угодное Богу. Были нужны реформы или нет - я не знаю. Вероятно нужны. Не моего ума дело. Только насколько я понял эти реформы были проведены не столько раде истины сколько для признания нашей церкви. Иначе за что были попущены Богом последующие наказания.

[sasha 3 426]

Состоится Всероссийская научная конференция «Смутное время в России в начале XVII века»

 

[Гость Гiсть]

Святитель Дмитрий Ростовский совершенно точно написал обо всех так называемых "староверах": "И иные прочии по именам учителей своих, а вси окаянные прелестники меж собою несогласны, и друг друга гнушаются, и вкупе ни пиют, ни ядят, ни молятся, и нарицают друг друга еретиками... В едином токмо согласуют, яко единогласно хулят церковь Христову, и таинства святая и нас правоверных. Якоже и Пилат со Иродом «вражду иместа с собою», егда же прииде время убити Христа, тогда оба сдружистася: тако и Брыняне в своих верах не согласующе, друг другу враждебны бывают; Церковь же Христову хулити СОДРУЖАЮТСЯ, и согласно, яко едиными усты от злобных сердец, лютая хуления, слуху невместительная, произносят". и с тех пор мало что изменилось в них

Святитель Дмитрий не ошибался. Я живу рядом со старообрядцами. В Боровске. И как они хаят нас, "никониан", знаю не по наслышке. Этот народец вообще трудно назвать добрым, любовь там точно не живет. Геннадий, а как старообрядцы они оказались в нашей Церкви?

[Гость Алексей]

Большое спасибо за информацию.

[Татиана. 1 981]

Отношение преподобного Серафима к старообрядцам при жизни

 

Оставь свои бредни! Как можешь спастись без кормчего?

(Слова пр. Серафима, сказанные одному раскольнику)

 

Однажды пришли к преподобному 4 человека из ревнителей старообрядчества, жители села Павлова, Горбатовскаго уезда, спросить о двуперстном сложении с удостоверением истинности старческого ответа каким-нибудь чудом или знамением. Только что переступили они за порог кельи, не успели сказать своих помыслов, как старец подошел к ним, взял первого из них за правую руку, сложил персты в трехперстное сложение по чину православной Церкви и, таким образом крестя его, держал следующую речь: "Вот христианское сложение креста! Так молитесь и прочим скажите. Сие сложение предано от св. апостолов, а сложение двуперстное противно святым уставам. Прошу и молю вас: ходите в Церковь грекороссийскую: она во всей славе и силе Божьей! Как корабль, имеющий многие снасти, паруса и великое кормило, она управляется Святым Духом. Добрые кормчие ее - учители Церкви, архипастыри суть преемники апостольские. А ваша часовня подобна маленькой лодке, не имеющей кормила и весел; она причалена вервием к кораблю нашей Церкви, плывет за нею, заливаемая волнами, и непременно потонула бы, если бы не была привязана к кораблю"

 

В другое время пришел к нему один старообрядец и спросил:

 

- Скажи, старец Божий, какая вера лучше:нынешняя церковная или старая?

 

- Оставь свои бредни,- отвечал отец Серафим-жизнь наша есть море, св. православная Церковь наша-корабль, а кормчий-Сам Спаситель. Если с таким кормчим люди, по своей греховной слабости, с трудом переплывают море житейское и не все спасаются от потопления, то куда же стремишься ты с своим ботиком и на чем утверждаешь свою надежду спастись без кормчего?

 

Однажды зимою привезли на санях больную женщину к монастырской келье о. Серафима и о сем доложили ему. Несмотря на множество народа, толпившегося в сенях, о. Серафим просил принести ее к себе. Больная вся была скорчена, коленки сведены к груди. Ее внесли в жилище старца и положили на пол. О. Серафим запер дверь и спросил ее:

 

- Откуда ты, матушка?

- Из Владимирской губернии.

- Давно ли ты больна?

- Три года с половиною.

- Какая же причина твоей болезни?

- Я была прежде, батюшка, православной веры, но меня отдали замуж за старообрядца. Я долго не склонялась к ихней вере - и все была здорова. Наконец, они меня уговорили: я переменила крест на двуперстие и в церковь ходить не стала. После того, вечером, пошла я раз по домашним делам во двор; там одно животное показалось мне огненным, даже опалило меня; я в испуге упала меня начало ломать и корчить. Прошло не мало времени, Домашние хватились, искали меня, вышли во двор и нашли- я лежала. Они внесли меня в комнату. С тех пор я хвораю.

 

- Понимаю...-отвечал старец.-А веруешь ли ты опять в св. православную Церковь?

- Верую теперь опять, батюшка, - отвечала больная.

 

Тогда о. Серафим сложил по-православному персты, положил на себя крест и сказал: - Перекрестись вот так во имя Святой Троицы.

 

- Батюшка, рада бы,- отвечала больная,- да руками не владею.

 

О. Серафим взял из лампады у Божией Матери Умиления елея и помазал грудь и руки больной. Вдруг ее стало расправлять, даже суставы затрещали, и тут же она получила совершенное здоровье. Народ, стоявший на сенях, увидев чудо, разглашал по всему монастырю, и особенно в гостинице, что о. Серафим исцелил больную.

 

Когда это событие кончилось, то пришла к о. Серафиму одна из дивеевских сестер о. Серафим сказал ей:

 

- Это, матушка, не Серафим убогий исцелил ее, а Царица небесная. - Потом спросил: - нет ли у тебя, матушка, в роду таких, которые в церковь не ходят?

- Таких нет, батюшка,- отвечала сестра,- а двуперстным крестом молятся мои родители и родные все.

- Попроси их от моего имени, - сказал о. Серафим,- чтобы они слагали персты во имя Святой Троицы.

- Я им, батюшка, говорила о сем много раз, да не слушают.

- Послушают, попроси от моего имени. Начни с твоего брата, который меня любит, он первый согласится.

- А были ли у тебя из умерших родные, которые молились двуперстным крестом?

- К прискорбию, у нас в роду все так молились.

- Хоть и добродетельные были люди, -заметил о. Серафим пораздумавши. - а будут связаны: св. православная Церковь не принимает этого креста... А знаешь ли ты их могилы? Сестра назвала могилы тех, которых знала, где погребены.

- Сходи ты, матушка, на их могилы, положи по три поклона и молись Господу, чтобы Он разрешил их в вечности.

 

Сестра так и сделала. Сказала и живым, чтобы они приняли православное сложение перстов во имя Святой Троицы, и они точно послушались голоса о. Серафима, ибо знали, что он угодник Божий и разумеет тайны св. Христовой веры.

 

Вот еще что сообщал в свое время один из духовных писателей.

 

"Знавал я одну почтенную старушку; старушку-постницу, молитвеннику, доживавшую в тиши монастырской кельи свой долгий век. Много видела она в жизни своей, много пространствовала, многое поиспытала, и любопытны были разсказы ее о временах давно минувших благословенной старины. Как сейчас помню ее сгорбленный стан и кроткое старческое лицо, с приветливой улыбкой на устах. Покойница была словоохотлива и сохранила притом, несмотря на свои 70 лет, всю светлость понятий и памяти. Любил я, бывало, внимать простым ее речам о житье-бытье наших дедов времен Екатерины, о том, как Наполеон жег Москву; все это помнила она и передавала с занимательными подробностями. Но из всех рассказов ее особенно глубокое впечатление оставил во мне рассказ об ее странствованиях по разным святым местам и обителям русским. Она видела некоторых из знаменитых наших подвижников благочестия первой половины нынешнего столетия; с другими же имела и духовные отношения, ибо и сама была жизни строгой, духовной.

 

Вот этими-то воспоминаниями, сколько позволит мне память, хочу поделиться с вами, благосклонный читатель.

 

Однажды зашел я посетить Ирину Ивановну, так звали мою собеседницу; в ее уютной келейке, уставленной св. иконами было как-то мирно, привольно, привольно душе. Встретив меня обычным приветом да ласковым словом, старица начала хлопотать, как бы чем угостить. Я незаметно свернул на любимую тему почтенной хозяйки, на ее путешествия по разным святым местам. Старушка, видимо, оживилась и речи ее полились плавной струей. Мне оставалось лишь слушать да изредка вставить приличный вопрос.

 

- Расскажите мне, Ирина Ивановна, про Саровскую пустынь да про о. Серафима: давно все собираюсь вас расспросить, скажите, видали ли вы блаженного старца?

 

- Один только раз видела я его,- со вздохом сказала старушка. - да и того не забыть мне по гроб. Чудный быль человек этот старец: прозорливец такой, кажется, насквозь видел, что у тебя на душе. Вот послушай-ка что со мною он сделал. Осталась я после смерти родителей трех лет сиротой. Призрели добрые люди, нашлись благодетели, взяли меня вместо дочери. Люди были достаточные, добрые, да только старообрядцы: крестились двуперстием, придерживаясь какого-то толка. Стали они и меня, дитя малое, по-своему учить крест двумя перстами слагать и привыкла я с детства, - думаю, так и следует! Да уж после, когда померли благодетели мои, одна богомольная барыня-соседка меня, глупую, образумила; она сказала мне, что не по-православному я слагаю персты и что это грешно.

 

Начала я с тех пор отвыкать от двуперстия; но по привычке и после, забывшись, часто крестилась по-старому, старинным крестом. О благодетелях же своих все потом сомневалась, можно ли мне их поминать. Замуж пойти не хотела, а пошла в общину, потом отправилась странствовать: не раз была в Киеве, у Троицы, в Ростове, в Соловках, в разных пустынных обителях, где только есть, как слышала, строгие старцы - подвижники. Все хотела, чтобы меня, грешницу, научили, как душу спасти. Дорогой в Соловки зашла я и в Саров, как помню, Петровым постом. Думала поговетъ там, да и о. Серафима хотелось видеть,- о нем молва тогда проходила везде. Обитель прекрасная, что твоя лавра, да и стоит в месте таком пустынном, лесном; сосны да ели только и видны, лес дремучий кругом. Праздник был какой-то, когда приплелась я к гостинице монастырской, но службы уже не застала. Смотрю, народ собирается куда-то идти. Спрашиваю. Говорят, что идут в пустыньку к о. Серафиму. Хотя и крепко с дороги устала, но тут и отдыхать позабыла, пошла себе за другими: все старца хотелось поскорей повидать. Минув монастырь, пошли мы лесной тропой. Прошли версты две, кто посильнее, вперед, а я поотстала. Иду себе тихонько сзади, смотрю в стороне старичок, седой такой, сухонький, сгорбленный, в белом халатике, сучки собирает. Подошла спросить, далеко ли еще до пустыньки о. Серафима.

 

Старец,-это был сам Серафим, - положив вязанку свою, посмотрел на меня ясным взором своим и тихо спросил: "На что тебе, радость моя, Серафим-то убогий" Тут только поняла я, что вижу самого старца, и повалилась в ноги, стала просить его помолиться о мне недостойной.

 

- Встань, дочь Ирина, - молвил подвижник, - и сам нагнулся меня приподнять. - Я ведь тебя поджидал, не хочу, чтоб, уставши, даром прошлась.

 

Удивленная, что, впервые видя, зовет он меня по имени, я от ужаса вся затрепетала, не могла и слова промолвить, только взирала на его ангельский лик. Взяв мою правую руку, старец сложил на ней по-православному персты для крестного знамения и сам перекрестил меня ими, говоря: "Крестись так, крестись так, так Бог нам велит" ^*)

[Алла Ник. 221]

Спасибо Вам!

[sasha 3 426]

Лестовка

 

слева лестовка-четки старообрядческие,(для мирян); справа монашеские современные.

 

Лестовка - приспособление для счета молитв. Впервые употребление лестовки (или вервицы) было установлено в Церкви в IV веке святым Василием Великим в основанных им монастырях. Иноки этих монастырей по любви своей к Богу каждый день совершали по книгам церковным установленное святым Василием молитвенное правило. Однако среди этих подвижников встречались неграмотные, и для них моление по книге было заменено совершением определенного числа главнейшей и в то же время простейшей молитвы: «Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй мя, грешнаго» - молитвы Исусовой. За весь Псалтырь было установлено молиться шесть тысяч этих молитв, за полунощницу - шестьсот, за утреню - тысячу пятьсот и так далее. Подробнее об этом см. в книге «Устав о христианском житии» (а также в книгах «Святцы», «Малый домашний Устав», «Молитвенник» современного издания).

 

Для правильного счета молитв Василий Великий и ввел в обиход иноков первую лестовку, а точнее, вервицу - небольшую веревочную петлю, на которой было завязано сто три узла (о количестве узлов см. старопечатный Номоканон при Большом Потребнике, л. 30). Со временем вервица стала использоваться не только неграмотными, но и вообще всеми иноками, а также благочестивыми мирянами, и уже не только для счета молитв, но и для непрестанного призывания имени Божия. Ко времени Крещения Руси (к X веку после Рожества Христова) в древней Греческой Церкви сложилось твердое понятие о том, что постоянное совершение молитвы Исусовой при помощи вервицы, во всяком месте, есть необходимая часть христианской жизни.

 

Восприняв это понятие вместе с православной верой и сохраняя его многие столетия в неизменности, Древняя Русь несколько видоизменила византийскую вервицу: к семнадцатому веку она украсилась, обогатилась и превратилась в лестовку, к непосредственному описанию которой мы и переходим. Итак, лестовка имеет четыре треугольных (в честь Святой Троицы) лапостка, сшитых попарно, которые означают четырех евангелистов. Обшивка вокруг лапостков - евангельское учение. Внутри между верхними лапостками вшиваются семь небольших лоскутков (передвижек) в знак семи церковных Таинств. Перечислим их для напоминания: 1) Крещение; 2) Миропомазание; 3) Священство; 4) Евхаристия (т.е. Причащение); 5) Исповедь (Покаяние); 6) Брак; 7) Елеосвящение (Соборование). Там, где лестовка связана, то есть над верхними лапостками, с двух сторон имеется по три ступени (или бобочка). Еще три большие ступени имеет сама лестовка, и все вместе названные ступеньки составляют число девять - в честь девяти чинов ангельских. Остальные ступени лестовки - меньшего размера, их число равняется ста. Таким образом, заповеданное святым Василием число ступеней - сто и три - сохраняется (если не учитывать шесть ступенек у верха лапостков).

 

Как и всякая лестница, эта молитвенная «лестница» имеет начало: пустое место без ступеней, называемое «землей», после него идут двенадцать малых ступеней - в честь двенадцати апостолов Христовых. Затем, после первой большой ступени, тридцать восемь малых ступеней - в честь тридцати восьми недель и двух дней, в которые носила во чреве Младенца Христа Пресвятая Богородица. После второй большой ступени, означающей как бы половину пройденного в молитве пути, следуют тридцать три малые ступени - в честь тридцати трех лет земной жизни Господа Исуса Христа, а затем, после последней большой ступени, еще семнадцать малых, означающих число ветхозаветных пророчеств о Спасителе. После этих последних ступеней расположено пустое место, называемое «небом».

 

Как уже указывалось выше, лестовка есть вспомогательное приспособление для непрестанной молитвы, поэтому благочестивые христиане имеют ее с собой всегда, где бы ни находились. Лестовку принято держать в левой руке, перебирая ее «ступеньки» от «земли» к «небу», на каждую «ступеньку» совершая молитву Исусову, чтобы ум не расслаблялся и мысли не витали где придется, а сосредоточивались на Божественном. При этом пальцы левой руки складываются так же, как и пальцы правой для совершения крестного знамения.

 

источник: Лестовка / Русская Православная Старообрядческая Церковь

 

О чётках и лестовке...

 

Название "чётки", согласно В. Далю, происходит от слов: считать, честь (отсчитывать), обозначая, таким образом, приспособление для счёта - нитку бус или ремень с узлами - для счета молитв и поклонов. Кожаные чётки называются - лестовка. Внешне чётки представляют ни что иное, как шарики (матерчатые, стеклянные, янтарные, деревянные и др.), нанизанные на шнурок и увенчанные крестиком. Лестовка же представляет собой круглый ремень, у которого вместо креста находятся четыре лапостка, а между ними семь передвижек и девять ступенек кожаных и 100 так называемых "бабочек" (или иной вариант - "бобочек").

 

Лестовка по своему назначению совпадает с чётками, служа также для счета молитв и поклонов; она сохранилась в обиходе староверов и единоверцев, хотя не возбраняется пользоваться ею и в нашей Церкви. На некоторых изображениях (например, на известной иконе моления на камне) в руке преподобного Серафима видна именно лестовка.

По церковному преданию, прототипом лестовки послужила вервица - веревочная петля с навязанными на ней узлами, служившая для отсчета числа Иисусовых молитв. Поэтому другое ее название - чётки, то есть приспособление для отсчета. Введены чётки в обиход еще святым Василием Великим (по иным источникам - Пахомием Великим и даже святым Антонием, но в любом случае - очень давно, в первые века христианства) для неграмотных монахов, выполнявших молитвенное правило не по книгам, а по определенному числу молитв Иисусовых. Никакого другого назначения - ни практического, ни символического - они не имели. У нас же, на Руси, вервица превратилась в лестовку - лестницу на небо. Ее части - ступени - так и называются: "земля", "небо"; все части получили важное символическое значение; из простого приспособления для счета вервица превратилась в важнейший инструмент молитвы.

 

Лестовка представляет из себя плетеную кожаную (или, в позднее время, тряпичную или дермантиновую) ленту, сшитую в виде петли. Знаменует одновременно и лествицу (лестницу) духовного восхождения от земли на небо, и замкнутый круг, образ вечной и непрестанной молитвы. Употребляется лестовка для облегчения подсчета молитв и поклонов, позволяя сосредоточить внимание на молитвах. Устройство лестовки отвечает практическим потребностям богослужения (например, при 40 или 12-кратном произнесении молитв), но в то же время оно имеет символическое толкование. На ленте имеется 100 простых ступеней, называемых "бобочками". Кроме того, имеются еще три ступени в начале, три в конце и три "великих" ступени в середине, которые купно означают девять чинов ангельских.

 

Начало и конец лестовки отмечены промежутками без ступеней, символизирующими небо и землю. "Великими" ступенями лестовка разделена на четыре неравных участка: от "земли" до первой великой ступени - 12 ступеней, что означает 12 апостолов. С первой великой ступени по вторую включительно - 40 ступеней. Это означает 40-дневный пост Господа Иисуса Христа. До третьей великой ступени - 33 ступени, означающие 33 года земной жизни Господа. После третьей великой ступени и до "неба" идут 17 простых ступеней, означающих 17 ветхозаветных пророчеств о Христе. В месте соединения концов ленты пришиваются четыре окантованных треугольных "лапостка" (лапоска, иногда - ладонки), которые часто украшают бисером и вышивкой. Они означают четырех евангелистов, а окантовка - евангельское учение. Под лапостками находятся передвижки - семь нанизанных на ленту прямоугольников, по числу семи таинств церковных. Эти передвижки означают и семь полных лестовок, которые каждый благочестивый христианин должен отмолить в течение дня. Это практическое значение передвижек - отсчет количества отмоленных лестовок - в изделиях современной работы отсутствует, так как передвижки сделаны лишь символически, а лапостки часто так плотно сшиты между собой, что до передвижек трудно добраться.

 

Кроме обычной 109-ступенчатой лестовки встречаются лестовки на 150 ступеней, т. н. "богородичные лестовки". Они имеют позднее происхождение и сделаны по образу католического розария. В старообрядчестве имеют минимальное распространение.

Изготовление и художественное украшение лестовок было и остается одним из традиционных староообрядческих ремесел. Особенно славилась монастырская работа. [...]. Исключительно старообрядческим промыслом может считаться сейчас забытый лестовочный промысел. Он, несомненно, появился вместе с появлением раскола в 1667 году, а может быть, и ранее.

 

Выделкой лестовок, или монашеских четок, в старообрядческих общинах занималось небольшое количество семей, всего 10-15, не более, труд оставался чисто кустарным. Основным материалом для изготовления лестовок служила кожа местной выработки "юфтя", а на валики шла обыкновенная бумага. Украшением служили различные вышивки, начиная от разноцветной пряжи, бисера и кончая золотом.

 

Интересно, что назначение лестовок самое разнообразное. Ими пользовались не только при чтении молитв. Например, при венчании у бракующихся в руках обязательно должны быть чётки, при этом использовались самые красивые и дорогие. Многие раскольники подавали лестовки вместе с разной милостыней - деньгами, хлебом, вещами и т. п.

 

Старцы скитов с ними обычно не расставались ни на минуту, лестовки им служили и орудием наказания "белиц" вместо плеток. (Кто читал замечательную повесть "Богомолье" И. Шмелева, может вспомнить, какой трепет вызывала у мальчика кожаная лестовка в руках суровой бабушки...) Существовали также траурные чётки.

 

источник: Иеромонах Серафим (Параманов). О чётках.

[Гость Другой гость]

Я живу рядом со старообрядцами. Этот народец вообще трудно назвать добрым, любовь там точно не живет.

 

Людям которых прилекает "староверие", хотелось бы пожелать не искать духовности там, где её никогда не было, нет и никогда не будет, найдете погибель..

[Гость Владимир]

Здравствуйте всем. Я с Вязников, у нас этих староверов здесь в округе много. Но самая большая секта в Рытово. Как эти называются не знаю, не разбираюсь в них. Знаю только что общаются они только между собой, а все остальные для них нечистые. Впрочем бабушка рассказывала что сколько помнит староверов, они всегда нас проклинали.