Христиане и повседневность

[Наталия Z 122]

Иулиания! Благодарю за ссылку - очень интересная статья!

[Вечно в пути (Светлана) 1 924]

Искушения современного христианина. Беседа с Епископом Душанбинским и Таджикистанским Питиримом..

...

У христианина должна быть гражданская позиция

– Есть звонок – Саратовская область, Елена.

 

– Проходили выборы на Покров, и для меня это серьезным искушением стало – я готовилась к Причастию, а вместо этого попала дежурить на выборы. Меня заставили на работе, практически насильственно заставили состоять в одной из партий. Для христианина возможно состоять в партии?».

 

– На этот вопрос еще Господь ответил, что Богу – Богово, а кесарю – кесарево. Каждый человек лично решает, состоять ли ему в партии, участвовать ли в политике, потому что если состоять в партии будут только неверующие, даже худшие из людей, то мы получим соответствующий политический режим. Поэтому кого-то можно и благословлять состоять в партии. Участвовать в выборах тоже нужно, нужно активную гражданскую позицию занимать.

 

В этом как раз и заключаются вызовы современные. Как на них отвечать? Вот сейчас появились партии, какие-то общественные движения, появился интернет, социальные сети, в которых идет хула на Церковь, на Священноначалие, тоже нам как-то нужно на эти вызовы отвечать. Соотечественники очень сильно согрешают, возводя хулу, клевету на Церковь, на Священноначалие. Это такой грех, на который будет отмщение. Лет двадцать назад люди грешили плотскими грехами, блудом, прелюбодеянием, воровством, убийством – вы знаете, что творилось в 90-е годы; в последнее время стали хулить Церковь и ругать Священноначалие. Это тоже искушение нашего времени, поддадимся мы этому соблазну или устоим? Если поддадимся, то тогда последует наказание Божие. Те плотские грехи, которые я перечислил, это грехи против себя, против ближнего, а этот грех – против Бога. Люди бросают вызов Богу, и, естественно, будет ответная реакция.

 

Я всегда привожу в пример православную Грецию. Там давно уже в средствах массовой информации идет массированная атака против Церкви и против Афона, против Афонских монахов – они объявляются тунеядцами, аферистами. Пик агрессии пришелся на историю со старцем Ефремом Ватопедским, когда его заключили в темницу. И большинство греков были на стороне тех, кто это сделал. То есть они поверили в эту клевету. И что сейчас творится в Греции, что она получила? А получила она экономический кризис, и неизвестно когда выберется. Сколько протестных выступлений против экономических трудностей; а где были эти протестующие, когда их духовный лидер, их старец находился в заключении? Были, конечно, протесты, но не такие масштабные.

 

И у нас в России – если мы сейчас поддадимся тому искушению, соблазну, который пришел, то мы, боюсь, можем получить ситуацию еще худшую, чем в Греции. В принципе, то же самое было и в 1917 году. В течение многих десятилетий развращались умы, была пропаганда против Церкви, против самодержавия, захотели свободы, а получили жуткую деспотию и рабство.

 

Беседовал Александр Сергиенко

 

http://www.pravoslavie.ru/smi/57455.htm

 

.

[О_К (fakel) 1 360]

http://www.pravoslavie.ru/put/57564.htm

 

Тестирование веры

 

 

Татьяна Кувшинова

 

Я решила подзаработать, когда узнала, что есть платные опросы. Это значит, что меня будут спрашивать на заданную тему, опрос может продлиться три-четыре часа, и затем за «работу» заплатят полторы-две тысячи рублей. Стоит порыться в Интернете, найти что-нибудь подходящее и записаться. Если набор не закончен, то пригласят на опрос.

Меня заинтересовал опрос по тестированию средства для мытья полов. По условиям, надо попробовать средство в действии, вести дневник об использовании и после этого приходить.

«Вот и хорошо! – подумала я. – И квартиру помою, и маму порадую, и денег дадут!» На всякий случай сходила в магазин посмотреть, какие моющие средства для пола вообще существуют, чтобы не ударить лицом в грязь.

И позвонила по указанному телефону. Мне стали задавать разные вопросы: о возрасте, замужем ли я, есть ли дети, проходила ли уже какие-нибудь опросы. Спросили, конечно, какие средства я использую для мытья полов. Дошли до места работы и должности. Я, не задумываясь, сообщила, что работаю организатором паломнических поездок. Вдруг голос девушки на другом конце трубки как-то изменился. Услышав также, что работаю в социально-психологическом объединении «Православная семья», она ответила:

– Вы нам не подходите! – и повесила трубку.

«Да, как-то непонятно…» – подумала я.

Мне показалось, что мою собеседницу смутило слово «паломничество». Я решила перезвонить, ведь я уже настроилась мыть полы, и сказать, что можно назвать мою должность по-другому. Но девушка опять отрезала:

– Нет.

«Что-то ей не понравилось…» – огорчилась я. Видно, придется отказаться от этой идеи. Но через какое-то время зазвонил мобильный. Уже другая девушка, Надежда, сказала, что я им подхожу и нужно будет завтра подъехать, чтобы заполнить анкету и забрать моющее средство для тестирования.

Отлично! Мне даже не надо его покупать.

Дальше девушка стала рассказывать, как я должна заполнять анкету. Например, в разделе «Место работы» надо написать: «Благотворительность».

Затем она еще раз спросила:

– Вы замужем или, может быть, в «гражданском» браке?

Я ответила:

– Нет, ни то, ни другое.

– Тогда напишите все-таки, что вы в «гражданском» браке, – посоветовала она. – Дети есть?

– Нет, – ответила я и подумала: «Странно… А что, женщины без детей и мужа разве не могут мыть пол моющими средствами?»

– Ну, может у вас племянники есть?

– У меня есть крестница, два годика ей.

– Два года – это мало… У вас уже могли бы быть взрослые дети. Напишите: сын пятнадцати лет.

– У моих друзей есть дочка семнадцати лет, ее я могу представить, – вспомнила я Дашу из Истры, которую, впрочем, не видела уже три года.

– Вот и хорошо, – успокоилась Надежда и продолжала рассказывать мне, что и как заполнить в анкете, чтобы все-таки попасть на тестирование.

Незаметно мы вернулись к теме моей работы, и оказалось, что тестироваться нельзя тем, кто работает в маркетинге, рекламе, журналистике и психологии, а это как раз те сферы, которые меня очень интересуют, и то, чем я неоднократно пыталась заниматься.

– Еще там будет психолог, – сказала Надежда. – Она будет задавать вам вопросы. Смотрите отвечайте правильно, как договорились.

На психолога я, честно говоря, не рассчитывала:

– Как я могу рассказать о работе, не сказав о нашем центре?

– Не обязательно говорить подробно. Скажите: благотворительность – и все.

Как я уже упоминала, меня интересует психология, и, пока мы не закончили разговор (потратив, к сожалению, немало времени на обсуждение того, как заполнять анкету), у меня возникло желание узнать, что же так смутило девушку в названии «Православная семья».

– Ну, понимаете, православные – это люди зацикленные, люди с другим мировоззрением. Поэтому эта категория нам не подходит! – сказала Надежда без тени сомнения, и мы попрощались.

Какой-то неприятный осадок остался после разговора.

«Как странно, – побежали мысли, – я православный человек, а для того, чтобы попробовать средство для мытья полов, это нужно скрыть». Почему-то вспомнились первые христиане. Ведь им тоже говорили: «Ты поклонись языческим богам понарошку, а сам верь во Христа в тайне». Так нет, они открыто исповедовали Христа, знали, что шли на смерть, и не боялись. А я, получается, за 2000 рублей как бы должна отречься? И потом, я же против «гражданского» брака, почему же мне надо написать, что в нем состою? Одна ложь получается. По-всему выходит, что идти на тестирование не стоит. Хотела посоветоваться с духовником, но его телефон не отвечал. В конце концов я окончательно решила не ехать, но поговорить с батюшкой все же хотелось: может, я сгущаю краски? Наконец он ответил. Батюшка был того же мнения: ехать не нужно. На мое удивление, что у людей оказалась такая реакция на слово «Православие», он заключил: «То ли еще будет!»

Я предупредила Надежду, что не приду на опрос, и выслала ей электронное письмо, суть которого была в том, что слишком много вранья, что я принципиально против «гражданского» брака, и самое главное – что Православие помогает человеку стать лучше, добрее, нравственнее и совершеннее.

Вот и все про тестирование, но не совсем.

Если бы я в тот четверг пришла заполнять анкету, то результаты тестирования нужно было бы принести в понедельник. Приближался ноябрьский праздник Казанской иконы Божией Матери, и в пятницу, забыв о пресловутой подработке, мы с подружкой уехали на машине в один монастырь Ярославской области, где пробыли три дня. На второй день была родительская суббота, и после службы мы остались помочь убраться в храме. Нам дали задание подметать, а затем и мыть пол в одном из приделов храма. Когда я налила воды, меня попросили добавить моющего раствора, сказав: «Вон из того пузырька». Я добавила много, и пол стал слишком мыльным. Потом мне сказали, что я плохо выжимаю тряпку. Пришлось добавить еще воды и лучше отжимать. И тут до меня дошло! Вот и случилось тестирование средства для мытья полов, на которое я так хотела попасть! И за это тестирование здесь, в монастыре, я получила много радости, мира и благодати Божией, которые не купишь ни за какие деньги.

 

Татьяна Кувшинова

 

 

 

 

22 ноября 2012 года

[ОльгаО 2 274]

А где веник?

 

Отец Валериан любил порядок и как-то, когда зима была особенно снежной, повесил на двери в трапезную объявление: «При входе обметайте ноги веником». И веник поставил у двери.

 

Прошла зима, весна, а объявление, уже потрёпанное, забылось и осталось висеть. В один из солнечных жарких летних дней отец Валериан шёл в трапезную, чтобы передать дежурным инокам продукты для приготовления ужина. Перед трапезной стояла небольшая группа паломников. Они мялись и топтались у двери в нерешительности. Отец Валериан приветливо поздоровался и спросил:

 

– Почему не заходите в трапезную пообедать?

 

Один из паломников, по-видимому, самый ответственный и серьёзный, ответил:

 

– Да вот веника нигде нет, а нужно ноги обметать при входе. Вы не подскажете, где тут можно веник взять?

http://www.pravoslavie.ru/put/58332.htm

[Юлия Липова 5]

Добрый день всем! Прошу прощения, но я снова с вопросом, решила, что лучше задать его в этой теме. Не могу понять, как священники, каждый день выслушивающие чужие исповеди , знающие о людях всю "поднаготную" сохраняют веру в Бога, в добро? Конечно я не пример, но все-таки: случилась неприятность, не очень большая и все, лапки опускаются, мир видится в черных красках, какая-то апатия, и это после того только, как всего-лишь один человек повел себя некрасиво. А верующие люди проходят порой массу тяжелых испытаний и выходят из них с еще более сильной верой. Как у них так получается? Как обрести такой внутренний стержень?Большое спасибо, с уважением

[О_К (fakel) 1 360]

Добрый день всем! Прошу прощения, но я снова с вопросом, решила, что лучше задать его в этой теме. Не могу понять, как священники, каждый день выслушивающие чужие исповеди , знающие о людях всю "поднаготную" сохраняют веру в Бога, в добро? Конечно я не пример, но все-таки: случилась неприятность, не очень большая и все, лапки опускаются, мир видится в черных красках, какая-то апатия, и это после того только, как всего-лишь один человек повел себя некрасиво. А верующие люди проходят порой массу тяжелых испытаний и выходят из них с еще более сильной верой. Как у них так получается? Как обрести такой внутренний стержень?Большое спасибо, с уважением

 

Юля ,"внутренний стержень" это и есть ВЕРА в БОГА , всё остальное наносное , то что мы сами своеволием прилипили .А уж по этой грязи быстренько проникла ГОРДОСТЬ , со всеми сопутствующими с ней нечестью .

Даже то , что мы покинуты БОГОМ внушает нам враг , а мы в тяжелые минуты принимаем это как свои мысли . А ведь ГОСПОДЬ давно сказал :"Пришедшего ко мне неизгоню ...", так что призывать его надо , да и целовать крестик нательный надо :Псково-Печерский монастырь, группа паломников

 

О крестике

 

Надо не только носить крестик, но и целовать его. Утром, как только открыли глаза, надо сейчас же поцеловать крестик с молитвой Иисусовой или с молитвой: “Господи, крестом Твоим освяти и огради меня! Силою креста Твоего изглади мои грехи и укрепи меня!” А Господь и намерение целует. Он освящает нас, и вражеская сила удаляется от нас, мрак и смрад уходят, и тогда мы пребываем во свете... Если мы поцелуем крестик утром да еще помолимся, получим благословение на день, то день пройдет гладко, спокойно, и все будет хорошо”.

 

Схиигумен Савва (Остапенко)

С. Девятова "Православные старцы ХХ века. Старец Савва"

 

Православие †

 

Если просишь чего у Бога и Он медлит услышать тебя вскоре, не печалься, потому что ты не премудрее Бога.

 

(Прп.Исаак Сирин)

[Вечно в пути (Светлана) 1 924]

Не могу понять, как священники, каждый день выслушивающие чужие исповеди , знающие о людях всю "поднаготную" сохраняют веру в Бога, в добро? Конечно я не пример, но все-таки: случилась неприятность, не очень большая и все, лапки опускаются, мир видится в черных красках, какая-то апатия, и это после того только, как всего-лишь один человек повел себя некрасиво. А верующие люди проходят порой массу тяжелых испытаний и выходят из них с еще более сильной верой. Как у них так получается?

 

Юлия, как Бог безгрешный, зная все мерзости всех человеческих душ, решился пойти за нас на мучения, вот что удивительно. Вот Вам и добро. Оно есть.

Если свою поднаготную увидеть, то и чужая ужасать не сильно будет. Как от своей поднаготной лапки не опустить, это, может, даже тяжелее будет. Это сколько стараний к ней приложить нужно.

[~Любовь~ 65]

Сила душевного мира у каждого своя, и потому одни и те же неприятности люди переносят по-разному, кто-то будет переживать сильно, а кто-то не придаст этому большого значения. По силе каждого накладывается и крест. То что лапки опускаются без серьезных на то причин, это мне знакомо очень хорошо, и апатия и страхи и все такое..Каждый терпит много чего в себе. Сильных людей, все же, мне кажется больше, и им сложнее, а бывает и невозможно понять тех, кто слабее,(не всегда конечно, но чаще всего). Но ведь лапки все же поднимаются, потому что нас поддерживает Господь, Он посылает нам людей, на жизненном пути, которые помогают и не дают впасть в уныние и многое-многое другое, разные радости, разные утешения. Не надо очень сильно огорчаться от того, что сегодня мы что то в себе не имеем, а просто говорить спасибо Господу, за все, что имеем. Отец всегда дает именно то, что нам нужно. А легко никому не бывает, у каждого - свое. (к # 80)

[Юлия Липова 5]

Спасибо Вам большое!!!

[Татиана. 1 983]

Три соломинки

Не люблю тех, кто постоянно всем недоволен. Не люблю смотреть на их лица. Не люблю себя за свою нетерпимость. Наивно полагаю, что уж я точно не такая. Но, как говорят святые отцы, если грех ближнего тебя особенно раздражает, знай, что ты вдвойне болен им же. Как бы там ни было, считаю, что христианину не подобает надевать на себя личину недовольства и становиться живой антирекламой православному мировоззрению. И наоборот, как легко и комфортно дышится рядом с человеком, обладающем удивительной способностью — быть благодарным за всё.

Благодарить за счастье нетрудно, а вот людей, благодарящих Бога за скорби, болезни, искушения, встретишь нечасто. Меня жизнь обличает через знакомства именно с такими людьми. Их пример ещё не раз сослужит мне роль спасительной соломинки. О судьбах некоторых из них мне бы хотелось рассказать.

«По плодам их узнаете их...»

Я знала эту немолодую женщину как мать двоих замечательных детей. Где-то в глубине души я ей даже завидовала, прекрасно понимая, что мне так своих не воспитать. До сих пор для меня остаётся загадкой, как в непростые хрущёвские времена можно было привить детям такую исповедническую любовь к Церкви. Сын стал священником, дочь — многодетной матушкой. Оба — светлые, искренние, настоящие личности.

 

Но, как потом оказалось, роль жены для моей знакомой была не менее значительной. Более тридцати пяти лет своей жизни она отдала хроническому алкоголику. Сказать «отдала» — значит ничего не сказать. Все возможные трудности, какие только можно представить, эта женщина достойно переносила с твёрдой верой в слова евангельские: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). Он несколько раз умирал, замерзал в лютые морозы на улице, получал бесчисленные травмы, а она его находила и вновь возвращала к жизни, в то время как его жизнь означала для неё ад. Последний наш разговор состоялся, когда её муж умирал от рака горла, многочисленные метастазы приносили ему невообразимые мучения. Её отчаянные попытки найти альтернативные способы борьбы с этой болезнью, конечно, не увенчались успехом. Смерть уже стояла на пороге... И тут я услышала от неё слова, которые ещё долго мучили мой эгоизм: «За всё благодарю Бога, и не хотела бы прожить другую жизнь. Всё бы отдала за его исцеление. Только бы не умирал!»

 

Кто-то скажет — мазохизм, кто-то — привычка. А может, это любовь? Странная, непонятная, о которой и говорил апостол Павел?

 

Смерть мужа принесла ей надежду на будущую встречу. Оказывается, болезнь помогла ему измениться и почить в мире с Господом и своими близкими. За это она особенно благодарит Бога.

«Пока дышу — надеюсь...»

 

Жизнь щедро осыпала этого человека всеми возможными благами. Деньги дарили свободу. Красавица жена дарила свою любовь. Дети — радость отцовства. Лучшие курорты мира ждали именно их. Лучшие машины стояли в гараже огромного дома. Никто и не задумывался над непостоянством земных удовольствий. Беда пришла, как обычно, не предупредив. Он убил человека, спасая от надругательства свою жену. Один из его подчинённых таким образом хотел отомстить хозяину за обиду, нанесённую ранее. Выпив лишнего, он ворвался в дом с оружием в руках и напал на бедную женщину. Всё, что помнит её муж, — это момент, когда он выхватил пистолет у нападавшего и выстрелил в обидчика. Рана оказалась смертельной. После ареста суд десять месяцев не хотел признавать факта самообороны. Десять месяцев на нарах с отпетыми рецидивистами. Вопросы «почему?» и «за что?» не находили ответа в его измученном сознании. Тем временем жене и детям приходилось продавать накопленное имущество, чтобы выжить.

 

И тут он вспомнил о Боге и стал просто молиться. Друзья дали телефон священника. Беседы с ним стали путеводной нитью от отчаянья к свету.

 

Всё это он рассказывал мне, когда уже был на свободе и жизнь постепенно входила в своё обычное русло. Могу только предположить, какие страдания перенесли эти люди. Но самое удивительное, что он благодарил Бога за происшедшее с ним искренне, считая, что если бы не тюрьма, их Встреча в этой жизни могла бы никогда и не состояться.

«Чужой муж лучше?..»

 

Моя подруга — человек очень даже позитивный, и на лице её всегда весёлое выражение. Единственный человек, который её всё время раздражал, — это её муж, им она была недовольна постоянно. То носки не там кладёт, то зубную пасту из тюбика выдавливает неправильно, и зарплату не такую получает, и вообще — внешние данные на троечку с минусом. То ли дело у сотрудницы Валентины — муж красавец, интеллигент, Платона на ночь читает. А как детей любит — возит одного в бассейн, другого на бокс. Убивается, бедненький, на работе, чтобы жену каждый год в Египет зимой свозить, клубникой свежей побаловать. А какие букеты обалденные дарит — заметьте, не только по праздникам...

 

Я часами могла выслушивать её монологи о том, как всё несправедливо в этом мире. Но ни для кого не секрет, что всё познается в сравнении, и Богу было угодно показать и обратную сторону всего происходящего. Как-то моя подруга пошла к врачу по женской части, и в очереди разговорилась с одной беременной девушкой, опять-таки, о мужьях. Девушка восторженно мечтала о том, какой у них будет ребёнок, что он обязательно будет похож на отца, и первое слово он тоже скажет «папа». Завидев мужчину в конце коридора, она с радостью вспорхнула ему навстречу — он пришёл посмотреть на своё чадо на УЗИ. «Как трогательно!» — подумала моя подруга, как тут же обомлела... По коридору к ней приближался тот самый «супер-герой», муж Валентины, которому она так самозабвенно пела дифирамбы. Оказалось, что таких «героев» может вполне хватать на две семьи...

 

Придя домой, она взглянула на мужа, лежавшего на диване с газетой. Ей захотелось присесть рядом и взять его за руку. «Как же я тебя люблю!..» Ни о чём другом ей больше не хотелось говорить.

 

Господь ежедневно и ежечасно печётся о нашем спасении. Он всё поставил на службу Своему созданию. Не пожалел и Сына Единородного для того, чтобы избавить человека от тления. Но, как писал святитель Николай Сербский, «человек избрал самолюбие — стену, отделяющую его от Бога и от людей, и обрёк себя на полное одиночество». Отсюда и произрастает неудовлетворённость, уныние и отчаяние. «Святой оптимизм», по слову блаженного старца Паисия Святогорца, освобождает душу от страха и шаг за шагом укрепляет духовные силы. Оптимизм тесно связан с верой, вера даёт надежду. В книге Руфина «Жизнь пустынных отцов» рассказывается об авве Аполлонии, который, когда видел печальное лицо брата, увещевал его, говоря, что вовсе не должно быть места для скорби у тех, для кого спасение — в Боге и надежда — в Царствии Небесном. «Пусть предаются скорби язычники, пусть плачут иудеи, пусть любят всё земное, радуются тленным и ненадёжным предметам. Нам же должно гореть восторгом, если только мы действительно ожидаем небесной славы и вечного блаженства. Не этому ли учит нас апостол? Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За всё благодарите (Фес. 5, 16—18)».

Источник:http://www.diveevo.ru/2/0/1/2758/

 

[Татиана. 1 983]

Пояс Богородицы

В моём родном Рочестере было много церквей, но я, как и родители мои и их родители, ходила в англиканский храм. Наша семья всегда отличалась благочестием, хранила традиции. И хоть попали наши предки в эту сумасшедшую Америку лет двести тому назад, мы сохранили дух старой доброй Англии.

 

В воскресенье мы всегда поднимались рано. Надо было хорошо подготовиться к службе — ведь к Богу в гости идём. Все чистенькие, отглаженные, воротнички накрахмаленные, белые-белые.

 

Кроме верности традиции, была ещё одна причина, почему в день солнца я всегда была в храме. Это — наш пастор, наш отец Джеймс. Назвать этого человека удивительным, замечательным было бы как-то мелковато. Это была сама безупречность! Это было само совершенство! Безупречность и совершенство во всём. Красота богослужения, репутация, внешний вид, манеры — на всём ни единого тёмного пятнышка.

 

А проповеди! Они проникали в самую душу. Я столько раз плакала в умилении. Все мы слушали его, будто загипнотизированные. Он даже иногда выводил нас из какого-то оцепенения вопросом или шуткой.

 

Его беседы продолжались за чаем. Тогда мы всей общиной засыпали пастора вопросами. Не отказывал он в общении даже при встрече на улице. Его кругозор был широчайшим. Его интеллект был глубочайшим. Он владел несколькими языками, даже древнегреческим.

 

Особенно хорошо разбирался он в различных религиозных течениях, наполнивших такую разнообразную Америку. Называя нашу общину высокой церковью, отец Джеймс аргументированно критиковал демократизм крайних протестантов, отрицающих церковную иерархию, и настоятельно призывал их иметь дома портрет королевы Елизаветы II и принца Чарльза. Особенно доставалось нашим фермерам — то ли анабаптистам, то ли меннонитам, — которые поселились на сельских хуторах. Отец Джеймс иронизировал по поводу их отрицания благ цивилизации — телефона, телевизора, автомобиля. «Неужели Господь будет любить меня меньше с моим „фордом“, чем с дурно пахнущей лошадью?» — спрашивал он.

 

Серьёзнейшему разбору мы подвергали Римскую Церковь. Их достижением в богословии, безусловно, является открытие исхождения Духа Святого «и от Сына», но как человек — Папа — может быть непогрешимым?

 

Кто-то из наших прихожан вскользь спросил о православных. Пастырь так же вскользь и ответил: «Это более фанатичное ответвление от католиков с массой заблуждений и суеверий. Они, например, поклоняются всевозможным святым, их изображениям, их останкам и даже вещам. Как можно, например, тряпочку чтить наравне с Богом?» — пастор говорил, а я переполнялась радостью, что принадлежу к истинной, высокой церкви.

 

В таком радостном воодушевлении я однажды не шла, а летела домой из церкви, ничего и никого не замечая. Вдруг, будто из другого мира, я услышала крик: «Осторожно, леди!» — но было поздно. Все прохожие успели отскочить от падающей тяжёлой лестницы, а мне она упала прямо на голову...

 

«Растяпа! Рот раззявила», — корила я себя уже позже, когда, по милости Божией, рана зажила и боли прекратились.

 

Однажды, идя на воскресное богослужение, я вдруг с удивлением заметила, что листья клёна в сквере посинели. А жёлтая стена банка вдруг стала розовой... Уже в церкви у меня резко потемнело в глазах и закружилась голова. Всегда питавшаяся здоровой пищей, я впервые в жизни ощутила сильную тошноту. Мои родные вывели меня на воздух.

 

Такси отвезло меня домой, там мне стало легче. Совсем меня отпустило, когда вечером отец Джеймс со старостой проведали меня.

 

Но ночью я вдруг проснулась от того, что кто-то душит меня. Включила свет — никого. Попыталась опять уснуть, но удушья повторялись, и я уже боялась ложиться.

 

Утром, разбитая, я побрела к врачу, но, едва преодолев ступени клиники, потеряла сознание...

 

Белый потолок, белые халаты. Голоса вдалеке и боль в спине. Сильная боль на месте откушенного кончика языка. Равнодушный приговор доктора: эпилепсия.

 

Теперь жизнь моя потекла от припадка к припадку, между которыми были лишь тоска, злоба, страх. Лечение медикаментами не помогало. Сочувствие наших прихожан и внимание родных всё больше раздражало. Я лишь кричала на них, а они снисходительно пожимали плечами: «Ну что с неё возьмешь? Всё больше лишается рассудка». А какие страшные были ночи! По много раз я вскакивала от кошмаров. Когда было чуть легче, заливала слезами постель.

 

Однажды, плача, я увидела возле себя Женщину, Которая ясно сказала мне такие слова: «Приложись к Моему поясу — и сразу исцелишься».

 

По Её величавому виду сразу поняла: Богородица! Боясь внезапного припадка или помутнения, позвонила отцу Джеймсу. Тот сонным голосом произнёс: «Не обращайте внимания. Это бред».

 

Богородица приходила ещё раз с теми же словами. Профессор психиатрии повторил слова отца Джеймса: «Не волнуйтесь. Острый пароноид — нормальное при вашей болезни явление. Бред».

 

Когда явление повторилось в третий раз, я твёрдо решила найти этот пояс во что бы то ни стало. Из жалости отец Джеймс согласился помочь мне: «Раз вы не хотите лечиться нормально, попробуем развеять вашу иллюзию — исцелиться от простого материального предмета».

 

В городе мы довольно быстро нашли православную семью: пожилую гречанку и её древнюю 99-летнюю мать.

 

— Насколько я знаю, пояс Богородицы хранится только в одном месте. Это монастырь Ватопед на Святой Горе в Греции, — сказала гречанка.

 

Отец Джеймс даже присвистнул:

 

— Я слышал об этом странном месте, называемом Афон. Туда женщин уже полторы тысячи лет не пускают.

 

Мне вдруг стало плохо. Сильная головная боль свалила на диван, но пока пастор пытался напоить меня водой, древняя старушка потянулась за карандашом.

 

— Она у нас уже два года не говорит из-за склероза, но писать пока не разучилась, — с этими словами дочь подала матери карандаш и блокнот. Только минут через десять мы еле-еле прочли на листке слова: «Русский монастырь в Джорданвилле».

 

Отец Джеймс оживился:

 

— Но это же совсем рядом. Два-три часа езды. Можем ехать прямо сейчас. И что, у них есть пояс Девы Марии?

 

Гречанка пожала плечами, а мы уже вскоре мчались к обители.

 

Нас встретила величественная колокольня над главным входом.

 

— Колокола — ненужное обрядоверие, — прокомментировал отец Джеймс, но я слушала не столько его, сколько стук своего сердца. Неужели где-то тут моё исцеление... моё спасение?

 

Из ворот вышел, а вернее, выбежал юноша в чёрной шапочке и грязном серо-чёрном платье с потёртым, слегка оборванным подолом. Отец Джеймс тут же отметил неряшливость его облика, а потом остановил юношу.

 

— Извините. Добрый день. А правда, что у вас в монастыре есть пояс Девы Марии?

 

Молодой человек отрицательно замотал головой, а я чуть опять не упала в обморок.

 

— Не пояс, а его частичка, ниточка из древнего сирийского монастыря. Пойдёмте...

 

Такого великолепия я не видела нигде и никогда. На стенах, на сводах бурых колонн, в золотых окладах было множество святых, которые будто говорили мне: «Добро пожаловать домой!»

 

Это был дом Бога. Это был рай! Рай, и в нём его обитатели!

 

— Вот то, что вы ищете, — сказал юноша и побежал по своим делам.

 

Господи, такая маленькая иконка Богородицы и такая маленькая-маленькая ниточка...

 

— Ну что? Успокоились? Теперь лечиться поедем всё-таки? — спросил отец Джеймс меня уже в «форде», но я ему не ответила. Я снова потеряла сознание, но не от эпилептического припадка. Я уснула глубоким, крепким сном.

 

В больнице пастор всё время справлялся о моём здоровье, а профессор психиатрии только разводил руками:

 

— Здорова. Абсолютно здорова. Чудо какое-то. Сейчас послал её в санаторий — и думаю: надо ли было?

 

После санатория я, уже став прихожанкой Покровского храма Рочестера, зашла в свою бывшую церковь. Хотела повидать и поблагодарить отца Джеймса. Но мне сказали удивительную вещь:

 

— Нет его здесь. Говорят, он Православие принял и в русском монастыре живёт.

 

Через несколько часов, под звон колоколов, я вновь вошла в обитель Святой Троицы — теперь уже в свою обитель.

 

— Отца Джеймса вам? Он теперь не отец Джеймс, а иеромонах Иаков. Читает у нас в семинарии древнегреческий. Двойку мне поставил. Сейчас позову.

 

Записал игумен Варсонофий (Подыма)

[Татиана. 1 983]

В 2012 году в издательстве Сретенского монастыря вышла книга замечательной писательницы Олеси Николаевой «Небесный огонь и другие рассказы». В новой книге автор поставила себе задачу — рассказать о действии Промысла Божия в человеческих судьбах.

Вот как Господь привёл к монашеству Лёшу по прозвищу Майонез, который впоследствии стал смиренным иеромонахом Флавием.

Экстремал

...Лёшу звали Майонезом по очень простой причине: у него была своя маленькая фирма по производству майонеза. И конторой, и цехом служила его собственная двухкомнатная квартирка, где он этот майонез и делал с единственным наёмным рабочим, который приходился ему родным племянником. Сам Лёша — владелец фирмы — закупал всё нужное, в том числе и тару, а потом развозил готовый продукт по торговым точкам. Было это всё в начале девяностых.

 

И вот один раз едет он по шоссе в своём затоваренном «каблучке», который возьми да сломайся. А мороз был лютый — градусов под тридцать, и то, что каблучок вообще в тот день завёлся, само по себе было и сюрпризом, и тайной. Стоит Лёша на морозе, капот открыт, зуб на зуб не попадает, голосует ёжась, никто не останавливается — кому охота, а он чувствует — ещё чуть-чуть, и он замёрзнет на оживлённой трассе, как ямщик в степи.

 

А надо сказать, что Лёша вообще-то был экстремал по натуре, то есть всё время пускался в походы не ниже четвёртой степени сложности — то на Эльбрус да на пик Коммунизма взбирался, то на катамаране с такими же, как он, экстремалами по горным рекам сплавлялся, то с парашютом прыгал. Ну и стал он, задубев на этом морозе, подумывать в том направлении, что, дескать, вот он и получил нежданно-негаданно свой сверхурочный экстрим. Сейчас, как генерал Карбышев, заледенеет и останется памятником на шоссе. Похихикал он внутренне — для поднятия духа, а на душе уже тошно как-то. Ног не чувствует, руки, уши ломит, в глазах песок. Ах, подумал, чем так без толку на ветру стоять, залезу-ка в кабину, свернусь калачиком и посплю, а там как Бог даст. Ну а помру — значит, судьба.

 

И в этот самый миг, как только он про Бога вспомнил, останавливается возле него красный «Жигуль», из него выходит священник, лицом ангел, и прямо к нему. Забрал его к себе в машину, включил на полную мощность печку, отвёз к себе в Троице-Сергиеву Лавру, уложил в лазарет, отпоил чаем с малиной. Там Лёшу всего спиртом растёрли, а машину его кто-то из лаврских механиков отбуксировал в гараж.

 

Так вот, пока то да сё, пока Лёша там этот чай пил с малиной, коньячком целебным лечился, он, монах этот спасительный, привёл его в чувство. И в конце концов Лёша попросил его покрестить.

 

С тех пор он всё к отцу этому духовному в монастырь ездил — и на исповедь, и за духовным советом. А потом как-то жизнь его закрутила-замотала, проверки к нему в майонезную квартиру из санэпидемстанции нагрянули, стали взятку вымогать, рэкетиры наехали, то да сё. Пока он вновь свой бизнес налаживал, кредит в банке брал-отдавал, расширялся, он совсем от Церкви отошёл — только на Пасху да на Рождество приходил. Потому что как у него свободное время — он в горы, или на байдарке по Белому морю, или на катамаране по алтайским горным рекам. Даже на Килиманджаро ухитрился слазить.

 

А потом — чувствует — стал ему Бог противиться. Прыгнул он с парашютом — ногу сломал в двух местах, открытый перелом. Только нога зажила — решил он ещё разок на пик Коммунизма взобраться. А на последней горной стоянке перед подъёмом лошадь ему копытом на руку наступила и раздробила несколько пальцев. Но там были медики — они ему пальцы тут же и привязали к дощечкам, забинтовали. Казалось бы: Лёша Майонез, отправляйся-ка ты домой! Но он упёрся: дескать, а я всё равно вершину эту и с перебитыми пальцами покорю!

 

Снаряжение у него как надо, на ногах — кошки, на спине — рюкзак с провиантом, выступил он поутру и с соратниками, и пошли они горным карманом наверх. Идут-идут, лезут-лезут — сутки прочь, карабкаются — вторые на исходе, дело к ночи, вдруг — виденье что ли какое: девушка мимо них по камушкам скачет в красных шортах. Ну, Лёша и прибавил шагу за ней, а она — скок-скок-поскок и скрылась. Он смотрит, а на большом валуне — незабудки, букетик. Что за притча такая? Подивился.

 

Наконец остановились они на ночлег — вдруг парень к ним в палатку лезет: джинсы на нём, курточка лёгкая болонья и пластмассовые кроссовки:

 

— Ребята, мы там в расселине запасы провианта нашли — не ваши? А то у нас всё кончилось.

 

Кто такие? И тут эта девушка — одета тоже не по погоде и обстоятельствам, а так, словно она на пикничок за город выбралась. Лёша с товарищами — люди крутого замеса, суровой складки, бывалые экстремалы — как-то даже оскорбились. Говорят им:

 

— Что это вы вот так, без провизии, в пластмассовой обувке?

 

А они:

 

— А нам что, мы хотели только на пике Коммунизма ребёнка зачать, а там через перевал и вниз — в Краснодарском крае, прямо за перевалом, мы машину бросили.

 

Такое презрение к сложностям Лёшу как-то даже оскорбило. Всё-таки места эти опасные, нечего всякому легкомысленному пешеходу соваться. До сих пор ходит легенда о семнадцатилетней девушке, которая погибла во время схода лавин...

 

А прямо над лежбищем наших экстремалов возвышался огромный ледник, и если приглядеться, там что-то чёрненькое было вморожено, а если ещё попристальнее посмотреть — можно было уже и с определённостью разглядеть, что это человеческая — женская, даже девичья нога. И очень даже может быть, что это нога именно той самой пропавшей в лавине семнадцатилетней девушки...

 

Но этим, легкомысленным, не суждено было никого зачать; потому что ночью начался камнепад, и тогда все побежали к расселине у ледника и там залегли. Ну — кому-то рикошетом по башке долбануло, кому-то руку покорёжило, но всё обошлось. Через сутки подобрал их спасательный вертолёт, и они благополучно приземлились около той роковой лошади, которая раздробила Лёше пальцы.

 

А вот немцам-туристам повезло куда меньше. Эти немцы-туристы ведь тоже тогда, одновременно с отечественными экстремалами, лазали на пик Победы, так все под снежной лавиной остались.

 

После этого отправился Лёша к духовному отцу в Лавру.

 

— Ох, — сказал тот, — слава Богу, что обошлось, но вот как ты думаешь, для чего тебя, Лёша Майонез, Господь спас? Он тебя спас — для Себя. Не насладился Он ещё тобой, не нарадовался тебе. Давай-ка, начинай новую жизнь, причастись здесь у нас, а потом потихоньку и перебирайся сюда. Семьи у тебя нет, а майонез — он и в монастыре нужен.

 

Лёша согласился. Денька три там прожил, а потом уехал, пообещав вернуться через месяц-другой: дела, мол, закончит и будет весь — монастырский, Божий. А сам — пропал на семь месяцев. И в храм не ходил, и дела не закончил, а на лето уехал на Плещеево озеро — там его товарищ себе фазенду обустроил и купил парусник. Лёша ему поначалу говорил:

 

— Не могу я к тебе, брат, я в монастырь обещал!

 

А он ему:

 

— Какой ещё монастырь? Там знаешь какой храм на самом этом Плещееве озере? Ого-го! Что там твой монастырь! Там такие святые места! Ходи на богомолье хоть каждый день, а между богослужениями мы с тобой будем под парусом плавать.

 

И что? Поехал Лёша Майонез, конечно, к нему, а духовному отцу даже весточки не послал. Ну, думает, — действительно, буду на богослуженья ходить, причащаться — чего ж ещё?

 

Но вот подходит воскресенье, а приятель Лёше — смотри, какую мне вчера снасть принесли, попробуем с утра? Тот и думает — вот схожу с утра в храм, а там и порыбачим.

 

А приятель ему наутро:

 

— Да куда ты пойдёшь: храм этот — не ближний свет, часа два ходу по берегу, а сейчас уже времени — охо-хо, вовсю твоя служба идёт, раньше надо просыпаться, как раз после окончания службы и приплетёшься. Ладно уж, давай в храм в следующий раз, а сейчас — садимся на парусник и созерцаем красоту Творца через Его творенье.

 

Так и сделали. Подняли парус, бриз такой приятный веет, солнышко блещет, леса вокруг диковинные плывут себе мимо, благодать. И тут вдруг небо потемнело, лес задрожал, пошла волна, подул ветер, стал срывать парус. Приятели его приспустили. Пока возились, откуда ни возьмись налетел страшный смерч, схватил парусник, со страшной силой поднял его в воздух метров на тридцать да как грохнет об озеро.

 

Товарищ Лёшин сразу неизвестно куда пропал, а его самого смерч не пожелал отпустить. Напротив, — схватил как-то поперёк туловища, обмотал вокруг верёвку от паруса и, отодрав от корабля, понёс над водой, потащил по земле, цепляя ветки, кусты, и нёс, и нёс, пока не кинул прямо возле большого деревянного креста неподалёку от храма.

 

А на кресте том — дощечка с надписью, что он был воздвигнут на том месте Петром Великим в честь его чудесного избавления от бури на Плещеевом озере, по которому он безмятежно плавал на своём ботике. Пётр-то спасся, а Лёша — весь переломанный, перебитый, перекрученный, с разорванными внутренними органами — валялся, завёрнутый, как в саван, в парус у подножия Креста...

 

Полгода его реанимировали, зашивали, забивали в него штыри, учили есть, говорить, ходить, и в конце концов он подал о себе весточку духовному отцу. Тот приехал к Лёше в Боткинскую, и он рассказал, как смерч его властно притащил к храму и кинул на крест. Потому что он, лёжа на больничной койке, больше ни о чём и не думал в эти полгода, как только об этом. Понял он, что числился у Господа на счету среди самых тупых, и потому только таким вот простым и грубым — однозначным — образом Он и мог его вразумить.

 

— Постригите меня! Хочу быть монахом. На смертном одре.

 

Но священномонах сказал:

 

— Лёша, дружище! Какой там смертный одр! Бог тебя для жизни спас, а не для смерти. А если ты так уж любишь экстрим, тебе действительно самое место в монастыре — там так всё круто, такие подъёмы, спуски, паденья, взлёты, ущелья, смерчи, камнепады, лавины, сумеречные виденья девушки в красных шортах, васильков на скале и вмороженной в ледник детской ножки! Там такие ситуации враг рода человеческого монахам устраивает, что какой там парусник, пик Коммунизма или парашют!

 

Так, со смехом, обнял духовный отец Лёшу, причастил, благословил, подарил чётки. А через два месяца он уже жил в монастыре и благословлял Бога.

[Катерина Тамбов 93]

Архимандрит Тихон (Шевкунов)

ОТЕЦ АВВАКУМ И ПСКОВСКИЙ УПОЛНОМОЧЕННЫЙ

Как-то летом один из древних печерских стариков, сторож монах Аввакум, заявил в трапезной после вечерних молитв, что больше не будет пускать в монастырь неправославных. Хватит! Ходят по обители то размалеванные дамочки-туристки под ручку с мужиками-безбожниками, от которых за версту разит табачищем, то коммунисты с баптистами, то новоявленные экуменисты… Надо этому класть конец!

 

 

Да, Саша, это просто неповторимая, забавная история! Хороший монах, самовольно пытавшийся справиться с интуристами! Я сейчас читаю эту книгу и никак от нее не могу оторваться.

[Татиана. 1 983]

В издательстве Святая Гора переведена и вышла в свет одна из самых известных православных книг Греции: “Подвижники миряне”. Книга многократно переиздавалась во всем мире и теперь доступна и русскому читателю. Для ознакомления с книгой Вашему вниманию предлагаем небольшой фрагмент из предисловия к книге и одну из глав с житием отца Илия Диамантидиса Мироточивого.

Подвижник мирянин - Николай Саввудис

ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ

 

Человек без веры подобен слепому, идущему во тьме. Человеческое общество без ценностей и идеа­лов безжизненно и постепенно разлагается. Сегодня многие, не имея веры, «пришли в разорение, исчезли, погибли от ужасов» (Пс.72:19). Наше общество, к сожалению, явно демонстрирует признаки деградации и саморазрушения. Какова же причина всех бед ? «Не потому ли постигли меня сии бедствия, что нет Бога моего среди меня?» (Втор.31:17). Сегодня предлагают­ся разнообразные способы выхода из тупика. Однако новое общество может родиться только при наличии новых (обновлённых во Христе) людей. Наша креп­кая вера в духе покаяния – вот что оживотворяет, сохраняет и может спасти человека и наш народ. Эту истину и подтверждают примером своей жизни под­вижники в миру, которым посвящена эта книга.

 

Они жили в трудные времена, столкнулись с вой­нами, оккупацией, голодом, гонениями, но смогли преодолеть всё и «жить во Бозе». В их жизни было благословение Божие, поэтому им были неведомы понятия и состояния, неразрывно связанные с совре­менным миром: депрессии, душевные болезни, нар­котики, разводы, аборты, ожирение и диеты, отсутст­вие смысла и цели жизни, разочарование, уныние и самоубийства.

 

Живые, чистые и благодатные иконы Первообраза, они несут нам благодать и благословение Божие и по­этому достойны подражания.

 

Сегодня мы особенно нуждаемся в таких примерах. Сейчас, когда повсеместно и навязчиво формируется и пропагандируется новый тип человека – самолю­бивого и эгоцентричного, искажённого страстями и самооправданием, – рассказ о светлых и благодатных душах обожествивших плоть людей поможет вер­нуться к первоначальной и первозданной красоте, подлинному образу человека. Аминь.

http://orthodoxy-book.ru/?p=1215

[Ника 1 837]

Люблю перечитывать "Записи" священника Александра Ельчанинова. Настолько ясные, в них какая-то спокойная глубина мысли и острая правда, поданная без всякой "драмы" и нравоучения... Может быть, европейская жизнь "снимала" или притупляла характерные для русской страдающей души надломы, и поэтому пишет он легко. В свое время меня удивила манера общения о. Александра с подростками в письмах - насколько уважительно он обращается к молодым людям: "Позвольте посоветовать Вам"… Какую личность можно вырастить, общаясь так!.. Удивительный священник, Царствие ему Небесное!

 

Вот несколько выдержек из "Записей":

 

Чувство стиля помогает нам понимать жизнь, ее гармонию или дисгармонию, отношения людей, оно помогает устраивать свою жизнь, семью, дом. Но вместе с тем оно же делает жизнь временами тяжелой – нарушение стиля другими больно задевает нас там, где другие ничего бы не заметили.

Кроме того, эти же нарушения у хороших и добрых людей часто мешает сойтись с ними, мешают быть добрыми.

Если бы нам удалось углубить чувство, научиться под внешней некрасивостью и беспорядком видеть гармонию и красоту (где они есть) – это было бы близко к мудрости.

 

***

Между духовным ростом и многословием – обратная пропорциональность. Легка и соблазнительна замена духовного напряжения болтливостью. В этом – соблазн всякого «учительства».

 

***

У нас чисто православное аскетическое чувство «трезвенности», в противовес «духовному пиянству» – сладости, «приятности», – в этом одно из наших отличий от католичества. Это различие особенно явно в церковном искусстве.

 

***

Обычный в наше время страх перед мыслью, философией, богословствованием – никак нельзя оправдать ни Евангелием, ни святыми отцами, которые очень много размышляли, рассуждали – например, Григорий Нисский, Максим Исповедник, капподокийцы вообще; я не могу припомнить ни одного святого отца, у которого был бы страх перед человеческим разумом, рассуждением, различием мнений. А что должно это происходить, движимое любовью к Богу, жаждой истины, так это само собою разумеется.