Жизнь как страдание или жизнь как радость?

[Татиана. 1 983]

Жизнь как страдание или жизнь как радость?

 

 

Радость может быть только свободной

 

- Отец Игорь, скажите, в чем причина страданий в мире, почему Бог это допускает?

 

Господь создал человека по своему образу и подобию, человек совершенно свободен. Свобода простирается на весь уклад нашей жизни: на то, как мы жизнь свою выстроим, что в себя впитаем. Выбор между добром и злом тоже во власти человека, и грехопадение человечества явилось результатом свободного выбора. Следствием же грехопадения стало страдание, о чем Бог наших прародителей предупреждал, но они не поверили.

 

- Не мог ли Бог выбрать какую-либо другую схему развития жизни человечества, которая бы не подразумевала страданий? Бог знает все вперед, Он знал, что Адам и Ева падут, так нельзя ли было подкорректировать Его план под нас – несовершенных людей?

 

Опять-таки все дело в свободе, свободной воле. Мы с вами общаемся, и вы совершенно не можете предположить, что я скажу в следующий момент. Вы думаете, что логика развивается одним образом, а я вдруг сказал другое, и вам стало интересно. Вы никогда не играли в шахматы сами с собой? Жутко не интересно, более неинтересного невозможно придумать.

 

Когда вы радуетесь, Вам ведь хочется с кем-то поделиться этой радостью. Возникает желание прибежать на кухню и сказать: «Мам, ты не представляешь, я связала такой носок, порадуйся со мной!». Хочется поделиться радостью, чтобы другой человек пережил те же самые эмоции.

 

Господь, творя человека, хотел, чтобы человек сорадовался Богу. Но это сорадование может быть только свободным. Вы же не приходите на кухню, не передергиваете затвор автомата и не говорите: «Мама. Я связала носок. Радуйся». Только в свободной воле можно по настоящему радоваться.

 

Существование ада - это свидетельство того, что Господь любит каждого человека и соблюдает свободу его воли, даже того, кто Его не любит, ведь ад это то место, где не будет Бога, где нет раздражителя для человека, который Бога терпеть не может. Мы знаем, что Господь везде, но Он сделал так, что ад – это то место, где нет Его присутствия. Свет все наполняет, фотоны летят, пронизывают вселенную, а это такое место, куда свет не проникает. И радость может только свободной, благодарность тоже может быть только свободной, улыбка искренняя тоже может быть только свободной, если она не в глянцевом журнале, конечно.

 

- Но если мы свободны, то почему апостол Павел говорит: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех». (Рим. 7, 19-20). Так действительно ли мы свободны?

 

Представьте себе третьеклассника, который впервые стащил чужую линейку. В этот момент для него рухнул весь мир. Сначала он радовался этой линейке, а потом вдруг понял, что она совсем такая же, как его, только разрисована по-другому. И вдруг мир рухнул. «Как же так? Какой страшный поступок я совершил!» - думает третьеклассник. Но проходит двадцать лет, и грех уже совершается в мгновение ока, человек не задумывается перед совершением греха и не может представить, как можно поступить по-другому. Расстояние между мыслью и действием настолько сократилось, что стало незаметно, что идет сначала - дело или мысль. Вот об этом навыке греха и говорит апостол Павел.

 

- Но у меня все-таки нет ощущения того, что люди свободны. Кажется, что грех очень сильно над нами довлеет. Я бы хотела быть такой святой, что прямо так бы и взлетела, но что-то не получается.

 

Христос полностью освобождает нас от этого греха. Он дает полную свободу. Может быть, я сейчас скажу вещь спорную, но многие святые отцы такую мысль поддерживали. Господь на кресте освобождает каждого человека от греха и дает спасение каждому человеку, кроме тех, кто не хочет этого спасения, противоборствует Богу, объявили войну против Бога. Когда человек понимает, что для спасения ему уже давно все, он начинает свободно делать добрые дела. Не потому что надо или принуждают, а потому что тебе это становится свойственным. Не потому что определенное фиксированное число добрых дел автоматически открывают врата рая, а потому что ты идешь к Тому, кто Сам есть добро и любовь, и начинаешь творить эти добрые дела. Человек становится свободным от принудительного исполнения добрых дел. Представьте, человек стоит и думает: «Вот сегодня опять придется что-нибудь такое хорошее сделать. Где бы бабушку найти, что бы через дорогу перевести. Бомжа-то я поднимать не буду, а вот бабушку через дорогу можно и перевести, лишнее доброе дело заработать». Это неправильное состояние.

 

Господь, как любящий отец в отношении своего ребенка всего его покроет, от всего защитит. Поговорите с любым родителем и обнаружите, что его сын самый гениальный. Непонятно только почему он другому написал на спине мелом неприличные слова. «Да нет, что Вы, этого не может быть» - говорит папа. Родитель своего ребенка в любом состоянии покрывает, оправдывает нас, оправдывает полностью, оправдывает на кресте, когда мы принимаем крест.

 

 

 

- Это к верующим относится?

 

Это ко всем относится, но к верующим как к самой больной части общества. Потому что Христос пришел не к здоровым, а к больным. Когда верующий человек начинает себя осознавать больным человеком, самым больным, то он совсем по-другому начинает относиться к окружающим.

 

Один человек говорит «Все, что вы говорите, батюшка, я могу принять, я единственно не могу поверить в Бога кошки и собаки». «Какого Бога кошки и собаки?» «А рядом со мною живет семья, которая ходит в храм. Все знают, что они люди верующие, но они постоянно ругаются. Постоянно выясняют свои супружеские взаимоотношения, то есть живут как кошка с собакой. Я же не могу поверить в Бога кошки и собаки».

 

Почему так происходит? Потому что они не живут в Боге, они хотят спастись, а кто там - Христос не Христос, Бог не Бог, их это не волнует. Но если мы принимаем жертву Христа, как искупительную жертву, все вдруг меняется, то есть абсолютно все.

 

 

Ропот и непонимание

 

- Что человек должен понять, чтобы его страдания так кардинально прекратились, так как это произошло, например, у праведного ветхозаветного Иова?

 

Скажу очень забитую фразу - человек должен понять, что Господь его любит. Понять, что эти страдания не просто даны человеку, а даны для чего-то. Ропот за посланные страдания - следствие непонимания этого. Ропща, человек как бы говорит: «Господи, я бы сделал совсем по-другому здесь. Ты отойди сейчас в сторонку, и я Тебя научу, как Ты должен был бы поступить в моей жизни».

 

Книга Иова – это очень яркий пример страданий и радости. Отчего страдает Иов? От того, что он черепками соскребает с себя гной? Нет, не от этого он страдает. Он страдает от непонимания того, как это могло произойти. Вся книга Иова направлена на то, что Иов то выдвигает претензии Богу, то хочет с ним встретиться, то еще что-то. И посмотрите, когда эти страдания проходят - после того как Господь начинает с ним говорить. Там не сказано, что сказал Господь Иову, в чем он примирился, но Иов после речи Бога стал совершенно свободным человеком, стал другим, радостным человеком. И после этого вернулось его здоровье, его благосостояние, и Бог даже наделил его в несколько раз большим богатством.

 

Я вообще хочу сказать, что можно много знать теоретически, но пока ты сам практически не коснешься, не начнешь в этом вариться, не начнешь об этом задумываться, то не поймешь. Я тоже был тоже такой очень страдальческий человек, а потом понял, что Господь меня любит, и Он меня как любящий отец ведет по жизни.

 

Забота Бога о человеке очень многогранна, и промысел Божий, который совершается над каждым человеком, отчасти непостижим. Если, например, стать вплотную к Храму, то невозможно увидеть его красоты. Чтобы увидеть красоту, надо посмотреть в перспективе, отойти на какое-то расстояние.

 

- Почему праведники или, например, монашествующие сами ищут себе страданий: вериги, власяницы, безбрачие, послушание и т.д.?

 

Лишения сродни посту, который человек налагает на себя, и начинает в этом посте самосовершенствоваться. Пост обнажает все болезненные точки человека. В первую очередь ты просто прекращаешь лгать сам себе, уговаривать себя, что у тебя все хорошо, все нормально, поскольку становится видно, что это не так. Каждый из нас замечает, что как пост наступает, то у меня сразу вылезают всякие гадости, начинаешь раздражаться, ругаться.

 

Один преподаватель в духовной академии рассказал нам такой случай.

 

Его неверующий сосед как-то выходит и спрашивает:

 

- Я Вас могу поздравить с началом Великого поста?»

 

- Да, а откуда Вы знаете?

 

- А подо мною живут две бабушки, два верующих человека. Они как одуванчики, как две сестры, но как только пост, сразу начинают ругаться.

 

Пост из человека вытаскивает все наружу. Он может себя увидеть, свою раздражительность, злость и т.д. Так вот праведник не просто начинает всех кусать, а, увидев свои пороки, начинает над ними работать.

 

 

Помните в Евангелии, юноша спросил Христа, что ему делать, чтобы наследовать жизнь вечную? А Господь ему ответил, чтобы тот исполнял заповеди Ветхого Завета. Юноша же все это сохранил от юности, но не был удовлетворен своим состоянием и хотел большего совершенства. И тогда Господь отправляет его на страдания и говорит, чтобы тот продал своей имение, раздал деньги нищим и следовал за Ним. И юноша опечалился.

 

Пост - это состояние неудовлетворенности своей праведностью. Ведь очевидно, что для праведности достаточно соблюдать заповеди. Но кто-то хочет большего совершенства, кто-то ближе хочет приблизиться к Богу. Под «ближе» имеется ввиду, конечно, человеческое понимание, так как только Господь может судить, кто к Нему ближе. И человек накладывает на себя сначала суровый пост, затем лишения, вериги, начинает измождать свою плоть, даже в болоте с комарами стоит. Но это очень индивидуально, это не общехристианские вещи. То, что одному на пользу, другому вред. К сожалению, у нас сложился образ праведности на основе только монастырского жития. Хотя лучше было бы, если бы больше говорили Петре и Февронии или о князе Дмитрии Донском и княгинеЕвдокии.

 

 

Стать счастливым

 

- А что, можно прийти к Богу и комфортным путем, без страданий?

 

Упомянутые мною святые более житейски приближены к нашему пониманию. Дмитрий и Евдокия были многодетными родителями и растили порядочных, добросовестных детей, и это вменяется им в праведность. А про монашеский путь лучше узнавать от монашествующих .

 

- В Евангелии есть фраза: «Узок путь и тесны врата, ведущие в Царствие Небесное». Значит ли это, что к Богу нет другого пути как путь страданий, а путь комфорта заведомо ошибочный?

 

Из житийной литературы мы знаем, что человек может много пострадать в этой жизни, но без результата. Есть описание как два монаха, которые жили рядом, договорились, что тот, кто первый умрет, оповестит другого о том, как там на том свете. И вот когда умер один монах, является он своему брату, и тот спрашивает:

 

- Как ты на том свете?

 

- Плохо. Я стою в геенне, - поднимает мантию, а у него все ноги изъедены червями.

 

- Какой кошмар.

 

- Нет, это еще не кошмар. Хуже тому архиерею, на голове которого я стою.

 

Можно всю жизнь посвятить правильным вещам и не войти в Царствие Божие. Можно всю жизнь быть монахом, и не войти в Царствие Божие.

 

Это не значит, что здесь надо «оторваться по полной» на всякий случай, а вдруг все равно не попадем в Царствие Небесное. Страдания – это не основная тема христианства, основная тема христианства – радость. На страдании человек зацикливается из-за самолюбия: «Почему мне хуже, чем другим?», а так же из-за непонимания Божией любви и промысла. Бог в современном мире где-то в стороне, или, иносказательно говоря, «в баночке», как у хозяйки, у которой есть баночка с крупой, есть с сахаром, а вот баночка с Богом. И ту баночку, которая нужна в данный момент, она и достает. Нужна сода - вот сода, нужна соль - вот соль, а вот сейчас я должен выйти из дома - «Господи, благослови». «Господи, я же просил у Тебя благословения, а меня машиной обдало/сбило, так не должно было быть». Но именно так и должно было быть. Раз ты взял благословение Божие, значит, тебя и должно было сбить машиной, как ни парадоксально, но если бы ты забыл в этот момент о Боге, случилось бы что-то еще более страшное.

 

Мы очень часто страдания приравниваем к физическим неудобствам, к физическим или материальным стеснениям, и нам кажется, что что-то страшное творится в нашей или чужой жизни. Но болевой порог, как и материальные потребности у всех разные. Поэтому, в частности, мы не можем решать за других людей, страдают они или нет.

 

Я был свидетелем случая, когда на автобусной остановке бомж бил свою подругу бомжиху. Она кричала, просила о помощи. . Люди выскочили из автобуса, стали их разнимать, и бомжа пришлось стукнуть. Тогда его подруга налетела с кулаками на нас и стала защищать своего мужа, заявив, что он самый хороший и самый замечательный. Я не говорю, что не надо помогать в таких случаях. Надо. Она просила о помощи, и мы помогли, хотя не совсем так, как она этого хотела. Но мы не можем решать за других людей, страдают они или не страдают.

 

 

Или вот еще пример отношения человека к своим тяготам. Мужчина, за тридцать, с серьезным ДЦП, прекрасно играет в шахматы, имеет очень тонкое чувство юмора. Когда ему было полгодика, его бросил отец, высокопоставленный в советское время человек, который никогда больше им не интересовался. Жили с мамой на небольшие деньги, излишеств не было. Сын пытался ей помочь, печатал на машинке, хотя и получалось только по одному листу в день. Сколько он пережил всяких издевательств и насмешек во дворе, это катастрофа. Еле-еле идет, а ему мальчишки еще и подножку подставят. Человек с ДЦП - это не тот человек, которого все жалеют, наоборот, они имеют очень много притеснений: и невнимание от государства, и отстраненность окружающих, и не возможность пользоваться транспортом, и много другого. Однажды он мне с чувством так говорит: «Батюшка, как я благодарен Богу», я говорю «Сережа, за что?», он отвечает «Я очень азартный человек. И если бы я был нормальным, имел нормальные руки и ноги, то я обязательно был бы или наркоманом или блудником, ну пьяницей точно был бы. А Господь меня от всего этого уберег».

 

На меня произвело огромное впечатление отпевание алтарника в Крылатском, которого убили на Пасху. Весь храм рыдал, весь … кроме матери. Разве она черствый человек, разве для нее это горе было меньше чем для других? Нет, но просто она видела в этом что-то другое.

 

На самом деле вопрос о страданиях – это вопрос о том, как быть счастливым? Но счастливым человеком не возможно быть, когда тебе напихают полный рот шоколада. Ребенок, например, будет счастлив тогда, когда у него будет взаимопонимание с родителем. И не только когда отец понимает и выполняет все требования ребенка, но и когда ребенок взаимно откликается на просьбы отца. Чтобы быть счастливым не обязательно быть здоровым. Что бы быть счастливым надо уметь воспринимать волю Божию, надо уметь смотреть чуть-чуть вперед.

 

 

 

Православие и Мир

[Гость Гость]

А сердце болью говорит...

 

 

 

 

По милости Божией я, инокиня Лукина (урожденная Вавилова Лидия Васильевна), прожила большую, трудную жизнь. Эти строки пишу, когда до 90 остается совсем немного. Поделиться воспоминаниями хочу единственно для того, чтобы нынешнее поколение знало: судьба человека - всецело в руках Божиих и в свободной воле самого человека. Если человек не оставляет Бога - Бог никогда не оставит человека.

 

 

Большая часть моей жизни прошла в те годы, когда государство боролось против Бога и Церкви, когда за крестное знамение давали десять лет лагерей, а за найденную при обыске Библию лишали гражданских прав. Сохранить веру и остаться в живых порой казалось невозможным. Но Богу все возможно!

 

 

На примерах из своей жизни я расскажу, как хранил меня и моих близких Промысл Божий в самых драматичных жизненных ситуациях. А начну повествование с рассказа о своей семье.

 

 

 

Отец

 

 

 

Мой отец Василий Лаврентьевич Вавилов родился в 1886 году в крестьянской семье. Дед Лаврентий Иванович вместе с семейными сыновьями жил тогда в Саратовской губернии. Всего было 29 едоков. На земле работали - от земли кормились. В зиму старшие братья подрабатывали извозом в ближайших городах. Дополнительная копейка шла на помощь бедным и на учебу детей. Сам грамотный, дед старался и детям дать возможно лучшее по тем временам образование. Мой отец окончил семь классов сельской школы, за что народ уважительно именовал его грамотеем.

Он хорошо разбирался в математике, истории, географии и естествознании. В спорах о происхождении человека очень убедительно опровергал теорию Дарвина, что при советской власти ему было поставлено в вину. У отца была феноменальная память, а за прекрасный голос его называли сельским Шаляпиным.

 

 

Уже на второй день Первой мировой войны отца призвали на сборный пункт - предстояла отправка на фронт. Но командиры обратили внимание на его прекрасный голос и вместе с несколькими солдатами-новобранцами отправили в Мелекесс учиться на полкового священника. Учеба в Духовной семинарии оказалась краткосрочной. Через шесть месяцев отца рукоположили в иереи и направили в действующую армию на центральный фронт. Так он стал священником артиллерийского полка.

 

 

В 1916 году в боях под Варшавой отец был тяжело ранен. Австрийская пуля попала в голову, задев правый глаз, и рикошетом ударила в правое плечо. Пуля осталась под правой лопаткой на многие годы, а рука у отца повисла как плеть. Ранение оказалось серьезным - почти два года отец пролежал в московских госпиталях и лазаретах. Дед Лаврентий несколько раз ездил к сыну. В начале 1918 года отца комиссовали - полным инвалидом.

К тому времени дед Лаврентий со всем семейством переселился в Елховскую волость Самарской губернии. Сюда, в деревню Низовку, дед и привез отца из Москвы. Местный благочинный протоиерей Зиновий Флеров сразу обратил внимание на способности отца - прекрасный голос, умение говорить проповеди, знание церковного устава. Благочинный сообщил об отце Правящему Архиерею. С благословения Епископа Михаила (Богданова) отец получил должность настоятеля храма во имя Святой Троицы села Елховки.

 

 

 

«Враг народа»

 

Священнослужителям и членам их семей советская власть приписывала самые немыслимые злодеяния. Сельские батюшки могли быть объявлены японскими резидентами, немецкими диверсантами, английскими шпионами, вредителями социалистической собственности и прочими врагами народа.

 

 

Врагом народа у властей Елховки стали мой отец и… иконописец Андрей Рублев. Вот как это произошло.

В Свято-Троицком храме шло праздничное Богослужение. На аналое в центре храма находилась икона «Святая Троица» - список знаменитого образа Андрея Рублева. Неожиданно в храм с гиканьем и хохотом ворвались «сильные», как называли в селе вооруженных погромщиков-коммунистов. Они тут же опрокинули аналой и начали топтать икону. Пытаясь защитить святой образ, отец закричал, обращаясь к старшему: «Гражданин начальник, эта икона является великим достоянием нашего народа. Написал ее великий русский художник Андрей Рублев».

Едва отец произнес эти слова, как на него набросились сразу несколько человек. Свалили на пол и начали избивать прикладами винтовок. Затем истекающего кровью отца и тех прихожан, кто не разбежался, затолкали в «черный воронок» и повезли в следственную часть. В тот же день на отца завели уголовное дело по 58-й статье. В обвинении, в частности, говорилось: «Священник Вавилов В.Л. вместе со своим сообщником художником Андреем Рублевым передавали секретные данные иностранному резиденту-инструктору...». На попытки отца объяснить, что Андрей Рублев - великий русский художник XV века, следовала отборная ругань.

 

 

Через неделю следствия отец потребовал встречи с начальником политотдела спецчасти полковником Гавришем. Неожиданно для следователя такая встреча состоялась. Гавриш был образованным человеком и, выслушав отца, приказал прекратить следствие.

 

 

 

Арест

 

Но обозленные следователи решили посадить отца во что бы то ни стало. Той же ночью к нашему дому подъехали на тарантасе два чекиста, оба вдрызг пьяные. Вызвали отца, и когда он вышел, его схватили и посадили в тарантас. Но мама успела сесть рядом. Кони рванули в сторону кирпичных сараев. Один чекист управлял лошадьми, а второй долго безстыдно оглядывал маму - молодую и красивую, а потом попытался ее ощупать. В это время мама неожиданно столкнула с тарантаса отца, после чего схватила вожжи и сильно дернула их в сторону. Лошади резко повернули, тарантас опрокинулся. Когда чекисты опомнились - открыли безпорядочную стрельбу. Но потом бросились догонять лошадей. А мама и отец в это время уже ползли в деревню Булькуновку. Там их встретили, накормили. Через день они вернулись домой к голодным детям.

 

 

Отца арестовали через неделю. В храм ворвались люди с винтовками. Разбили все окна, разгромили алтарь, сняли кресты, сбросили колокола. Отца посадили в «черный воронок» и увезли в Куйбышев. Сидел он в тюрьме в поселке Кряж.

 

 

Вновь следователь заявил, что «священник Вавилов - крупный резидент-шпион», - готовились судить по 58-й статье. Чтобы сломить волю отца, его постоянно избивали. Но потом решили взять лаской и уговорами, обещая, что после того, как он подпишет предъявленное обвинение в шпионаже, его отпустят домой. Но отец на уговоры не поддавался. Тем не менее суд состоялся. Отбывать срок отца отправили сначала в Татарскую республику на прокладку железной дороги, а затем на строительство Волго-Балтийского канала.

 

 

Заключение отец воспринял как волю Божию - лишения переносил мужественно. За добросовестную работу начальство однажды тайно отпустило его на недельку домой. Отец привез немного денег, одежду и обувь детям. Как оказалось, всем этим его снабдил начальник колонии - в знак уважения.

Полуголодная жизнь, тяжелая физическая работа в конце концов подкосили отца. Он тяжело заболел. Умирающего от рака желудка, его освободили из заключения и отправили домой в Елховку. Похоронили отца на старом елховском кладбище, которое позднее было разрушено. Много лет спустя его сыновья Георгий и Владимир перезахоронили отца на новом кладбище. Братья рассказывали мне, что когда они откопали могилу и открыли гроб, люди ахнули - тело отца оказалось нетленным, совершенно целым.

 

 

 

Погром

 

...Шел 1930-й год. К тому времени мы уже жили без родителей. Отец был в заключении, мама - арестована. Старшие дети еще раньше разлетелись по стране. Мы, шестеро мал мала меньше, жили в небольшом домике - заботами и попечением добрых соседей. И вот однажды ночью в дом с шумом и хохотом ворвались пьяные дяди. До большевистского переворота это были самые неуважаемые на селе люди - безбожники, срамники, лентяи и тунеядцы, не желающие вести даже свое собственное хозяйство. Но пришла тьма - настало их время. Нас, шестерых испуганных и плачущих малолеток, именем большевистской власти выбросили на мороз. По замыслу душегубов, к утру «вражьи дети» должны были замерзнуть. Но мы знали молитвы и стали просить Господа спасти нас.

 

 

Вскоре к нам вышла соседка Стефанида Глухова и тайком перенесла в свою теплую баню. Отерла детские слезы, успокоила, как могла. Потом накормила горячей картошкой. С той поры каждый день она варила нам в русской печке двухведерный чугун картошки. Накроет, бывало, его толстым рядном и на салазках везет в баню. Ближе к ночи привозила охапку дров и топила печку, чтобы мы не мерзли. Спасая нас, тетя Стефанида рисковала своими детьми, а их у нее было девять и тоже мал мала меньше. Любая помощь «врагам народа» приравнивалась к контрреволюционной деятельности и каралась безпощадно.

 

 

...Но мне в бане не сиделось. Я решила бежать к своей бабушке Евдокии Ефимовне Топталовой, которая жила в трех километрах от Елховки - в деревне Горностаевке.

 

 

В бане я нашла валенки без пяток. Натолкала в них соломы и побежала - почти раздетая. Бежала через лес, а сердце колотилось от страха - в лес зимой часто забегали волки.

Деревня Горностаевка расположена была в живописном месте - между лесом, горой Лысой и речкой Кондурчой. Всего дворов было 30-40. Люди занимались ремеслами - были здесь кузнецы, маслобойцы и веревочники - плели веревки и канаты. Работали много, потому и жили небедно.

 

 

А в это время в деревне вовсю шел погром, или, как тогда говорили, - раскулачивание. Безстыдно и нагло, не торопясь, свои грабили своих. Комбедовцы-коммунисты, а с ними комсомольцы именем советской власти отбирали чужую собственность - дома, имущество, скотину, все сколько-нибудь ценное.

Деревенская детвора была на улице и внимательно наблюдала за грабежом. Вдруг дети увидели меня и побежали навстречу. Я уже забыла пережитый страх лесной дороги, холод и голод. Оказалась в стайке детей и слушала их взволнованные рассказы о происходящем.

 

 

И сама я видела, как народ рыдал, женщины падали в обморок, другие валялись в ногах у бандитов. Но были и такие, кто угощал погромщиков водкой - надеялись откупиться. От водки комбедовцы еще больше зверели и начинали куражиться - расшвыривали в домах стариков, инвалидов, смеялись над больными и калеками, стращали детей.

Они шли по улице с маузерами - от одного дома к другому. Вот миновали три сгоревших нежилых дома и направились к краю деревни, где на отшибе стояла крошечная келья. В этом домике, больше похожем на баню, жил престарелый дедушка Яков Иванович Шачнов. Он был, видимо, монах, поскольку всегда подолгу молился в елховском храме. Дедушка Яков жил очень бедно. Его хибарка была без сеней и коридора. Сразу за дверью - лежанка у крошечной печки.

Когда мы, дети, поняли, что бандиты направляются к деду Якову, опрометью побежали к его избушке - сообщить о грозящей ему беде. Но спрятать Якова Ивановича мы не успели - в дом с пистолетами в руках ввалились комбедовцы и стали требовать у старца денег. Тот начал было говорить, что денег у него нет, и уже хотел было надеть валенки, но подняться ему не дали. Схватили и раздетого, прямо с лежанки, поволокли во двор. Бросили на снег и начали избивать. Дед Яша сначала молился, потом заплакал и снова стал говорить, что денег у него нет. А пьяная банда только больше ярилась. И тогда мы, дети, подняли душераздирающий крик. За нами с метлой погнался пьяный комбедовец. Кого догонял - сильно бил метлой, но дети продолжали плакать и кричать - звали взрослых. Но ни один человек не показался на улице - боялись пули.

 

 

Когда мы вновь забежали во двор, увидели страшную картину: дедушка Яков лежал на снегу, а на нем сидели семь хохочущих громил. Изо рта и ушей мученика шла кровь. Через несколько минут дедушка Яков скончался. Насытившись кровью, изверги со страшными ругательствами убрались из деревни.

Как хоронили дедушку Якова, я не помню - вконец замерзшую, меня увела бабушка. К ночи у меня поднялась температура. Я долго болела, лежа на теплой печке.

Вечная память мученику рабу Божьему Иакову!

 

 

 

Раскаяние

 

В Елховке кто-то из добрых людей указал нам, детям, на брошенный домик. К жилью он не был приспособлен - без оконных рам, с вырванными досками пола. Но мы и этому были рады - на дворе стояли сильные морозы, а другого жилья у нас не было. Как могли, утеплили домик - досками закрыли окна, а щели заложили крапивными мешками. Но это мало помогло - ночью было так холодно, что младшие дети теряли сознание. Единственным нашим спасением была русская печка, но ее нечем было топить. И вот тогда мы со старшим братом Венедиктом отправились в лес за дровами. Топор и санки нам дали соседи.

 

 

С большим трудом, через глубокий снег, добрались до леса. Нарубили прутиков небольшую вязанку и побрели домой. От голода кружилась голова, но мы радовались, что сможем наконец протопить печку и согреться. Выйдя из леса на тропинку, Венедикт остановился, снял шапку и перекрестился, а потом начал громко молиться - благодарить Господа за помощь. После этого он приказал и мне встать на колени и тоже поблагодарить Бога Иисуса Христа за милость к нам.

 

 

Дальше наш путь лежал на мост через речку Кондурчу. Едва мы дошли до середины моста, как рядом с нами остановились сани. В следующую секунду тишину разорвал дикий крик - возница осыпал нас отборными матюгами. Потом он схватил наши саночки с вязанкой дров, топор и бросил их в полынью под мостом. В тот момент от страха я потеряла сознание и уже не слышала его страшных угроз в адрес «вражьих детей».

 

 

Не помню, как дотащил меня брат до ближайшего дома. Очнулась я уже на печке у Федяниных - добрых людей. Бабушка Феврония напоила меня чаем, а поздно вечером дедушка запряг лошадь, набросал в сани дров и привез меня в холодный дом. По дороге он объяснил мне, что на мосту мы встретились с лесным объездчиком Михаилом Востровым.

 

 

Прошло немного времени, и никогда не болевший Востров внезапно заболел «городской» болезнью - сахарным диабетом. Болезнь прогрессировала, и вскоре ему ампутировали обе ступни. Началась гангрена, и ноги отрезали уже по колени, потом еще выше. Страдания его были ужасны.

«За детей страдаю, - со слезами говорил он. - Хотел выслужиться перед властями - поповских детей обидел». Востров каялся - просил прощения у всех, кого чем обидел. Ему передали, что я и брат Венедикт простили ему. Вскоре он скончался.

 

 

 

Отец Феодор

 

После смерти Ленина коммунистическая партия пополнилась так называемыми двадцатипятитысячниками. Это были люди особого склада - безпощадные, не знающие жалости ко всем, кто не был угоден советской власти. В районе усилились репрессии.

 

 

В то время на северной окраине Елховки еще существовало старообрядческое кладбище. А рядом с ним уже велась разработка глины - кирпич шел на строительство машинно-тракторной станции. Эти глубокие ямы-рытвины и стали первыми братскими могилами для жителей района. Сюда по ночам милиционеры и следователи-чекисты привозили растерянных, ничего не понимающих людей, здесь творился самосуд. Расстрелянных сбрасывали в ямы, наскоро присыпав землей.

 

 

Как-то ночью из такой ямы выполз истекающий кровью диакон Феодор. Служил он в одном из соседних сел - во Владимировке или в Заболоцком. Вместе с другими его схватили и как врага народа привезли в Елховку на расстрел.

Той же ночью раненый диакон приполз на мельницу. Сердобольный мельник Константин Леонтьев поместил его в своем сарае. Но на мельнице постоянно был народ, и дядя Костя решил спрятать раненого в более надежном укрытии. С наступлением ночи диакона тайно привезли к жителю деревни Низовка Степану Тимофеевичу Алексееву. У него в саду была плетневая сторожка, в ней и решили спрятать.

 

 

Но нашелся иуда - выдал отца Феодора. К дому Алексеева приехали вооруженные коммунисты, быстро нашли раненого диакона и на глазах у жителей всего села расстреляли. Мученическую кончину отец Федор принял спокойно и радостно.

 

 

 

Инвалидная артель

 

В 30-е годы в Елховке была организована артель из инвалидов. Возглавил ее местный коммунист по фамилии Егоров - из двадцатипятитысячников. Своей главной задачей инвалиды считали борьбу со спекулянтами. В этом им активно помогали добровольцы из числа местных комсомольцев, которые подобно ищейкам рыскали по всем окрестным рынкам.

 

 

В то время спекулянтом могли объявить всякого, кто продавал продукцию со своего хозяйства - например, мясо, птицу, яйца, масло и другое. На вырученные от продажи продуктов деньги крестьяне обычно покупали одежду, обувь, лекарства, керосин, спички. Другого способа приобрести товары промышленного производства у сельчан просто не было.

 

 

Однажды, когда мама ушла к родственникам в деревню Булькуновку за картошкой, к нам в дом пришла дальняя родственница Валентина Константиновна Старостина. С ней была незнакомая женщина, у которой тетя Валя намеревалась купить ведро коровьего топленого масла. К великой радости, тетя Валя угостила нас, голодных и холодных детей, сдобными лепешками. Когда мы поели, она попросила меня сходить к соседям за весами, чтобы взвесить масло. Босая и полураздетая, я мигом слетела с печки и помчалась к Дюляевым - знала, что у них есть весы. Баба Даша, ни о чем не расспрашивая, сразу мне дала весы-коромысло с чашками и гирями. Сказала только, чтобы я сегодня же вернула весы обратно...

 

 

После того как масло было взвешено и его переложили в другое ведро, тетя Валя с незнакомой женщиной ушли на рынок. А я отнесла соседям весы. Но едва, вернувшись, взобралась на печку погреть холодные ноги, как распахнулась дверь, и в дом ввалился Егоров. За ним в дом вошли еще шесть человек, а с ними, под пистолетами, тетя Валя с пустым ведром. В доме начался обыск.

 

 

После этого нас, пятерых детей от трех до десяти лет, затолкали в «черный воронок» и привезли к «месту предварительного заключения». Здесь сбросили в подвал, поставили у бетонной стены и... открыли огонь из пистолетов. Стреляли поверх наших голов. Бетонная крошка сыпалась на лицо, в глаза. В промежутках между выстрелами мы слышали страшные ругательства и проклятия в адрес детей «врагов народа», и снова гремели выстрелы. Моя пятилетняя сестренка Шурочка сразу потеряла сознание. Вскоре и я упала в обморок. И уже не видела, кто и как перенес нас домой.

 

 

Мама пришла вечером и принесла немного картошки. Потрясенная всем случившимся, она пошла к Марии Ивановне Котовой. Котова была директором маслозавода, а мама работала у нее в доме прислугой - убирала, стирала, гладила, шила. Выслушав плачущую маму, Котова позвонила прокурору района Новоженину. Тот велел, чтобы мама написала от своего имени жалобу...

 

 

Не помню, был ли какой прок от той жалобы. Но больше инвалидная артель и комсомольцы не издевались над детьми «врагов народа».

 

 

 

«Вражья» семья

 

Мне всегда казалось, что моя жизнь - копия жизни отца. Хотя я не побывала в лапах НКВД, но слежку за собой ощущала многие годы. После ареста отца постоянными спутниками нашей семьи стали голод, холод и чужой угол. Мы не знали, что такое кровать, постель - спали на полу на лохмотьях или на полатях, на печке - прямо на голых досках или кирпичах.

 

 

До совершеннолетия я не имела своей одежды - носила чужие обноски, как подаяние. До совершеннолетия никогда не ела настоящего хлеба. Питались мы в основном травой-лебедой, которую в большом количестве собирали в лесу за селом. Летом выручали овощи - капуста, картошка, свекла. Сами мы ничего не могли выращивать - власти не давали семье «врага народа» ни клочка земли. Милостыню подавали нам люди. Часто после уборки урожая добрые хозяева пускали нас на свои огороды и поля, где удавалось собрать немного овощей. Иногда давали совок отрубей, и мы варили затируху.

 

 

Но никто из моих братьев и сестер никогда не взял даже чужого огурца или какой-либо вещи. Мы боялись - не людей, но Бога. И Он нас хранил.

 

 

Господь посылал к нам милосердных, добрых, верующих людей. Имена некоторых из них я назвала. А вот о Марии Ивановне Катковой хочу продолжить рассказ. Мария Ивановна была инвалидом с детства - у нее был вывих бедра, она сильно хромала, припадая на правую ногу. Маслозавод, где работала Каткова, находился недалеко от нашего домика. Видимо, наша нищета растрогала Марию Ивановну. Она стала тайно присылать к нам свою мать-старушку с продуктами. Но поскольку открыто помогать детям «врага народа» было опасно, бабушка на миску с хлебом и блинами обычно насыпала картофельные очистки - так и шла по улице.

 

 

Нашелся и другой добрый человек - указал нам на брошенный дом Елизаровых. Эта работящая семья в селе считалась «крепкой», за что и пострадала. Елизаровых «раскулачили», и тогда они тайно бежали из села. В их брошенный дом и привели нас, детей, добрые люди. Но пожили мы здесь недолго - дом для своих нужд отобрал секретарь сельского совета коммунист Девяткин.

 

 

Вновь мы оказались на улице. Но Господь утер детские слезы - Евфросиния Крупнова подарила нам свою землянку, в которой она прожила многие годы. Эта землянка оказалась последним нашим пристанищем в Елховке - вскоре мои старшие братья забрали нас к себе в Среднюю Азию, в город Ходжент.

Лишения, скудость, несправедливость, человеческие низость и великодушие выплавили в моем сознании и в сознании моих братьев и сестер простую истину: только очищенный через горнило бед и страданий христианин надежен для Бога и людей.

 

 

 

«Смерть грешников люта...»

 

А теперь расскажу о том, как на извергах исполнились слова Господа «Мне отмщение, Аз воздам» (Рим. 12, 19).

В то время многие крестьяне не могли понять: почему в селе, отличавшемся благочестием, набожностью, милосердием, как бы в одночасье произросли ядовитые сорняки - люди-хищники, человекоубийцы, мучители? Объяснение оказалось простым: отступивший от Бога лишается благодати Божией. А без благодати, этой жизненной силы, человек становится легкой добычей сатаны, исполнителем его воли.

 

 

Иначе как сатанинскими поступки того же коммуниста Егорова назвать было нельзя. Ему даже кличку дали: Егоров-зверь. Зверем назвали за страшную злобу к людям. Он до того был лют, что грозил расправой даже своим приспешникам, если замечал за ними малейшую жалость к детям «кулаков». Лицо его всегда было искажено гримасой злобы, речь - отборная матерщина, в глазах - лютая ненависть. При его появлении на улице люди разбегались как от прокаженного. Казалось, что нет для него другого дела, как мучить людей.

 

 

Но уже на земле начался над ним суд Божий. Будучи пьяным, Егоров свалился с повозки. При падении одна нога попала в колесо и вся была изломана. Ногу ампутировали. Потом внезапно скончалась его любимая семнадцатилетняя дочь Верочка. Сам же Егоров, по рассказам односельчан, умер «подобно собаке».

Схожая участь постигла коммуниста Егора Синяева - грабителя, пьяницы и богохульника. На его руках не просыхала человеческая кровь. Отцу во всем подражал сын-палач. Когда обоих постигла лютая смерть, село радовалось и благодарило Бога за избавление «от двух гиен».

 

 

Но, пожалуй, самым свирепым в Елховке был коммунист Федор Усков. Для него не существовали дети, старики, калеки, если они произносили имя Божие. «Бей врагов народа!» - его любимое выражение. А врагами он считал в первую очередь священнослужителей и членов их семей, затем всех верующих. Это был истинный кровопийца. Внезапно он заболел тифом. Похоронили его совершенно голым в общей могиле, причем втайне от родственников.

Другой Усков - Александр Федорович, мало чем отличавшийся от своего однофамильца, в одночасье превратился в пьяницу и умер на пороге винного магазина. Без покаяния, в муках ушли из жизни другие истязатели людей - Иван Кузьмин по прозвищу Сыч, Кожеваткин, Булгаков - по прозвищу Болтуненок.

 

 

В том, что большинство коммунистов «одной породы», Елховская волость убедилась на таком примере. Однажды в Елховку приехал уполномоченный из Куйбышевского обкома партии, некто Климов. Он сразу захотел поохотиться на уток. Местному егерю Малышеву было поручено организовать отдых высокого гостя. После охоты жена егеря накрыла стол. Гость хорошо выпил, а потом, воспользовавшись тем, что егерь вышел в конюшню, попытался изнасиловать жену хозяина. На крики супруги тут же прибежал егерь и защитил жену от поругания.

 

 

Егеря объявили врагом народа и тут же расстреляли. Уполномоченного Климова, «павшего смертью храбрых в борьбе с контрреволюцией», возвели в ранг героя. Его именем было решено назвать одну из улиц Куйбышева.

 

 

 

Олег Бедула

[Татиана. 1 983]

О Псковской Православной Миссии

 

 

 

8 ноября 2009 года фильм "Поп" режиссера В. Хотиненко, посвященный Псковской Православной Миссии и снимавшийся, в том числе, на территории Псковской епархии, был награжден как победитель Международного конкурса "Лучезарный Ангел". Попечителем конкурса является Святейший Патриарх Кирилл.

8 февраля 2007 года в областной научной библиотеке Пскова собрались люди на встречу с очевидцами деятельности Псковской Православной Миссии в оккупированном городе с 1941 по начало 1944 года. Библиотека знакомила с книжным фондом, подаренным ей гражданином США Ростиславом Владимировичем Полчаниновым, который был учителем в церковной школе Миссии, а по окончании Великой Отечественной войны с женой-псковичкой эмигрировал в США.

 

Мы предлагаем нашим читателям некоторые выступления, прозвучавшие на этой презентации Фонда Р.В. Полчанинова. На встрече также выступала Михаил Медников и Мира Яковлева, бывшие во время оккупации Пскова фашистами школьниками. Мира Яковлева вспоминала, как 19 августа 1941 года на Великий Праздник Преображения Господня в Троицком Соборе Пскова впервые с времени его закрытия большевиками прошла Божественная литургия. Её совершали священники православной миссии. Она отметила, как подолгу народ стоял во время службы на коленях.

 

С воспоминаниями о священнике-миссионере Константине Шаховском, бывшем тестем отца Владимира, выступил настоятель Никольского храма в Любятове

 

протоиерей Владимир Попов, который начал свое выступление с поминальной молитвы.

 

"В 1959 году начались хрущевские гонения на Церковь, я тогда учился в Томске, где в ссылке был отец Константин Шаховской. Мне было, наверное, лет девятнадцать, и я был очень далек от Церкви. Меня исключили из Томского университета за публичное высказывание о книге Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", когда я сказал, что это не философия, а хулиганство. Что было в то время неслыханно, поэтому посадили в сумасшедший дом, где провел три месяца.

 

"Лечили" инъекциями инсулина, которые вызывали инсулиновый шок, это было очень сурово, и я почувствовал, что со своим диагнозом "развитие бредовых идей, параноидальный синдром", могу там остаться навсегда. Пришлось написать заявление, что после лечения, прочитывая заново книгу Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", убедился в гениальности автора и т.п.

 

Вернувшись из сумасшедшего дома, это был 59-й год, я прочитал статью в местной газете "Красное знамя" о нравах томского духовенства, в которой описывался безудержный разврат и безудержное пьянство духовенства в красочных подробностях, и далее писалось, что в этом круге порочных людей, есть еще и враги советской власти. Таким врагом советской власти является бывший князь Константин Шаховской, который еще в детстве бежал от советской власти, затаил на нее злобу, а когда началась война, он приехал под видом миссионера во Псков и сотрудничал активно с АБВЕРом, выдавал партизан. В общем, у этого человека "руки в крови", и он до сих пор несет антисоветскую пропаганду среди своих прихожан, пользуясь необыкновенной гуманностью советской власти.

 

Прочитав эту статью, автором которой был некий дьякон-"отщепенец", я решил, что отец Константин Шаховской наверняка порядочный человек, и надо непременно с ним познакомиться. Прихожу к нему в деревянный двухэтажный дом возле Никольской церкви на Воскресенской горе, стучусь, выходит его матушка, и сообщает, что отец Константин не может меня принять. Я пришел на другой день, представился батюшке и сказал, что "я такой же антисоветчик, как Вы".

 

Отец Константин меня принял, я рассказал ему о своей судьбе, мы подружились, и все чаще и чаще я стал к нему приходить. Позже познакомились с батюшкой и мои друзья. На меня отец Константин произвел сильное впечатление: это был человек высокого роста, худощавый, передвигался после лагеря с трудом, но с прекрасной памятью, великолепно знал русскую поэзию. Мы вели бесконечные беседы о русской литературе, о судьбе России, о ее будущем, можно ли будет когда-нибудь жить без большевиков. Беседы были очень долгие, до двух-трех часов ночи, и я не понимаю, как моя будущая теща выносила все это, потому что тогда я был заядлым курильщиком, курил одну сигарету за другой, квартира священника наполнялась дымом. И, тем не менее, ему нравилось наше общество, а мы были влюблены в него.

 

Это был человек, в полном смысле, воплощенное благородство, то, чего мы никогда не встречали в нашей современной жизни, настоящий аристократ. Отец Константин не мог терпеть ложь ни в какой форме, правдивый и искренний до конца. Причем, это не опишешь, его поведение было не "нарисованным", как бывает у многих из нас - оно было абсолютно искренним. В нашем поведении бывает многое от того, что мы выучили, вычитали и научились, как надо поступать, а у него все это было от крови.

 

Я однажды спросил его, как он переносил пытки в советской тюрьме, они были ужасными. Отец Константин рассказал, как употреблялся способ "ласточка", когда человека вешают за руки и за ноги к потолку, и он висит в таком положении. Спина не выдерживает, человек теряет сознание, его опускают, обливают водой и снова подвешивают. Но обычная пытка - пытка бессонницей, когда не давали спать днями и вели допрос: ложишься спать, тебя поднимают, как рассказывал отец Константин, приводят в камеру для допросов, две лампы - в глаза, и начинают бить, бьют до утра. Потом отводят в камеру, а в семь утра подъем. И так в течение многих дней, чтобы сознаться в том, что ты шпион, резидент германской разведки и выдать, примерно, человек двадцать. Для отца Константина очень важно было не оклеветать людей, и то, что он дворянин, как признавался батюшка, он не мог этого сделать, не мог опуститься до навета и клеветы.

 

Я спрашивал, что больше поддерживало: вера или дворянство. Он сказал, что все-таки дворянство. Допросы были настолько ужасные, что иногда он приходил в камеру и изо всех сил бросался к батареям, чтобы разбить себе голову - пытки были выше человеческих сил. Однажды Промыслом Божиим случилось так, что после очередного допроса он заболел, его отвезли в больницу в Крестах, и он там встретил победу 9 мая 1945 года. Вместе с ним в Крестах был машинист с крейсера "Аврора", который говорил: "Батюшка, если бы я знал, что из этого получится, я бы этих большевиков сам передушил бы, один". Подобного человека, каким был отец Константин, я не встречал в своей жизни.

 

Подвиг Православной Миссии заключается в том, что они принесли нам начаток нашего русского преображения после страшных лет большевизма. Ведь, когда они приехали в Псков, в городе не было ни одной действующей церкви. Отец Константин был благословлен в Варлаамовскую церковь, и в первые дни, что он делал, вытаскивал бочки с соляркой - в храме был склад МТС. Он привел в порядок храм, служил там, организовал церковную школу для детей. Потом его перевели в Белые Струги (Красные Струги сейчас), там тоже был храм, где батюшка служил. Именно его жизнь в Стругах и дала повод обвинять отца Константина в измене, но я не знаю человека, который бы более любил Россию, как он. Он никогда не сочувствовал немцам, и не служил молебнов к дню рождения фюрера, как приказывали оккупанты".

 

 

Протоиерей Михаил Женочин (+2009), настоятель Собора в честь иконы Божией Матери "Державная" в Гдове:

 

"Сердечно всех приветствую, собравшихся в этом зале. Мне по милости Божией пришлось служить в маленьком городе Гдове, где всего пять тысяч жителей, и где также действовала Псковская Миссия. Город входил в состав Санкт-Петербургской епархии, а с 1897 года имел своих викарных епископов. Перед Великой Отечественной войной Гдов относился к Ленинградской области и был пограничным городом. Войска, охранявшие рубежи гдовской земли и города, входили в состав НКВД.

 

В древней крепости, где я сейчас служу, расположился штаб НКВД, наводящий ужас на жителей города и его окрестности. По сути это была местная Лубянка, где людей мучили, пытали и расстреливали. Нападение Германии на СССР прервало деятельность советской репрессивной машины, и православная миссия, созданная по благословению Митрополита Сергия (Воскресенского) восстановила литургическую жизнь в храмах Гдова и района. Когда мы проводили раскопки нашего взорванного Димитриевского Собора, то собрали примерно пятьсот фрагментов человеческих тел. Были среди них и древние захоронения, но другие лежали чуть присыпанные землей. Мы упокоили все останки около нашего, вновь построенного Собора, в честь иконы Божией Матери Державная.

 

Перед войной в Гдовском районе был арестован самый последний священник. Во время войны Димитриевский Собор был закрыт, а в Гдове действовало шесть православных церквей, в том числе, и церковь святителя Афанасия Александрийского. Сюда был прислан миссионер отец Роман Берзинь, но вскоре он ушел на сельский приход. Ему на смену пришел талантливый, энергичный молодой миссионер отец Иоанн Легкий, которому Господь судил очень долгую жизнь: он родился в Латвии, получил там хорошее богословское образование и в 35-летнем возрасте отправляется с Православной Миссией в Псков, в Гдов. Он становится благочинным Гдовского округа, по благословению Митрополита Сергия ему вверяются приходы Середкинского, Полновского, Гдовского, Славковского, Осмынского и других районов, около сорока приходов.

 

Отцу Иоанну Легкому помогали священники, которые оказались на оккупированной Гдовщине, приехав на летний отдых из Ленинграда. Народ, насильственно отторгнутый от Церкви, жаждал духовного возрождения: повсюду совершались Таинства крещения, венчания, Крестные ходы. Восстанавливались школы, ремесленные училища. Листок Православной Миссии рассказывает, как до пятисот школьников шли Крестным ходом на праздник святых равноапостольных Кирилла и Мефодия с сельских приходов, и столько же детей их ждали в Гдове.

 

Все прервалось в начале 1944 года при отступлении немецкой армии, гдовские святыни-храмы были взорваны, город практически стерт с лица земли и пострадал, как никакой другой город Псковской земли. В городе не было ни одного храма до 1988 года - до того момента, когда наша страна стала праздновать 1000-летие Крещения Руси.

 

Так случилось, по милости Божией, в этом маленьком Гдове, где я настоятель уже 24 года, мне посчастливилось построить храм на древнем фундаменте погибшего Собора Димитрия Солунского, таким, каким он был в XVI веке. Иначе как чудом воскресения из мертвых строительство Собора в Гдове не назовешь. И когда мы говорим о Псковской миссии, мы, может быть, не до конца осознаем то доброе зерно, которое дало эти всходы, благодаря которому мы сейчас существуем и, благодаря чему живет сейчас псковский народ, наша страна.

 

В частности, я на себе ощущаю это особенно реально: не было храма и вот он есть, построен, живет. Так случилось, что отец Иоанн Легкий мне близок более всех. Он эмигрировал сначала в Европу, потом в США, и его дочь решила пройти по стопам отца, посмотреть те края, в которых он служил, где пасторствовал и нес свое апостольское служение. Дочь отца Иоанна живет в Нью-Йорке, она заинтересовалась Гдовом и решила помочь нам в память о своем отце. Благодаря ее помощи, мы построили трехэтажное здание церковной школы, где проходят занятия с детьми и взрослыми. Для меня это самый ярчайший пример того, что Миссия продолжает действовать и по сегодняшний день".

 

К.П. Обозный, исследователь деятельности Псковской Православной Миссии:

 

Прежде всего, хотел бы поблагодарить библиотеку и Елену Григорьевну (заведующую краеведческим отделом библиотеки) лично, что эта встреча состоялась. Думаю, об этой забытой и малоизвестной странице Церковной истории России и нашего родного Пскова надо было давно сказать.

 

Накануне ВОВ Русская Православная Церковь, как и все остальные конфессии России, находились в плачевном состоянии. Например, в Пскове не было ни одного действующего храма, а на территории Ленинградской епархии, в которую входили псковские и новгородские земли, все действующие храмы можно пересчитать по пальцам двух рук. Ситуация была такова, что легально существующая Церковь могла исчезнуть совсем. Агрессия нацистов принесла нашей стране большое горе, потери, но, как это часто бывает, вместе с горем и потерями пришло и исцеление. Чтобы вылечиться, нужно претерпеть боль, выпить горькое лекарство или пережить хирургическое вмешательство. Оккупация территорий дала шанс нашей Церкви для возрождения.

 

Образование Псковской Православной Миссии связано с именем Экзарха Прибалтики митрополита Сергия (Воскресенского), который был иерархом всей Православной Церкви Прибалтики, и на эту должность он прибыл в начале 1941 года. Так случилось, не могу вдаваться в подробности, что он остался на оккупированной немцами территории, в Прибалтике. Как только немцы вошли в Прибалтику, митрополит Сергий сразу занял активную миссионерскую позицию, чтобы начать миссионерство и на территории Остланда, то есть территории оккупированной Прибалтики и оккупированных российских земель: Псковской, Новгородской, Ленинградской земель. Можно и так сказать, что благодаря какой-то хитрости, ему удалось добиться разрешения на то, чтобы пятнадцать человек, пятнадцать миссионеров, священников и мирян, в середине августа 1941 года выехали из Риги во Псков. Первое богослужение, которое совершили миссионеры, состоялось в день Преображения Господня.

 

Псковская миссия своей деятельностью охватила довольно большую территорию, в которую входят современные Псковская, Ленинградская, Новгородская и Калининская области. На этих территориях проживали около 2 млн. человек мирного населения.

 

Самым первым миссионером, оказавшимся во Пскове, был протоиерей Сергий Ефимов. Замечательный священник, с его именем связаны славные миссионерские дела, которые проходили еще в губернском Пскове. Он был епархиальным миссионером в дореволюционном Пскове, но во время Гражданской войны оказался в Прибалтике, за несколько недель до начала ВОВ был с несколькими священниками арестован и отправлен в тюрьму города Острова, Псковской области.

 

Как он писал, война началась и мы ждали со дня на день, что нас расстреляют без суда и следствия, но наступление немцев было столь стремительно, что расстрелять не успели, и немцы выпустили всех заключенных. Свое первое богослужение отец Сергий провел в храме Покрова Богородицы селения Елины. Потом за ним приехали немцы и сказали, что надо ехать во Псков, служить в Соборе на праздник Преображения: ему пришлось расчищать Кафедральный Троицкий Собор, там находился атеистический музей с соответствующими экспонатами, нужно было подготовить храм к богослужению. Когда приехали миссионеры из Риги, вечером в Соборе уже шло всенощное бдение под праздник Преображения, которое совершал отец Сергий Ефимов.

 

Вторым начальником миссии был самый старший по возрасту и служению в сане протоиерей Николай Колиберский, он тоже достоин нашей памяти. Во время Гражданской войны отец Николай оказался в Изборске, потом служил в Латвии, он попросился в Псковскую Миссию, в Пскове была его семья - сын и внуки. Правда, начальником Миссии он был немного, но в самый тяжелый период, когда существовала сложность отношений с оккупационными войсками, тяжело было и физически - надо было расчищать и очищать храмы, готовить их к богослужению. Осенью 1941 года отец Николай Колиберский заболел и покинул Псков.

 

Третьим начальником Миссии после отца Сергия и отца Николая был протопресвитер Кирилл Зайц. Замечательный, высокообразованный человек, он был долгое время миссионером Латвийской Православной Церкви, а в 1917-1918 гг. был участником Поместного Собора от Полоцкой епархии, был настоятелем Кафедрального Собора в Риге. Когда Митрополит Сергий (Воскресенский) прибыл из Москвы в Ригу, а отец Кирилл был отстранен тогда по ложному обвинению от церковного служения, то Митрополит вернул его на служение в Собор и назначил ответственным за миссионерское служение. С декабря 1941 года отец Кирилл Зайц возглавил управление Псковской Православной Миссией до эвакуации в феврале 1944 года.

 

В конце 1941 года стараниями миссионеров и православных псковичей в городе действовали уже три храма: Троицкий Собор, Варлаамовская церковь и церковь Димитрия Мироточивого (с Поля). В конце 1943 начале 1944 года численность действующих храмов выросла до восьми. Псковская миссия пополнилась местными священниками, которые прибывали из лагерей, большинство вернулись к служению.

 

И уже к концу деятельности Миссии в ее составе служили 175 священников. Причем, это были священники Ленинградской епархии, освобождавшиеся из тюрем и лагерей на оккупированной территории, и те, кого рукополагал Митрополит Сергий из регентов, псаломщиков, старост. Кроме того, Митрополит Сергий добился у оккупационных властей, чтобы при Духовом монастыре в Вильнюсе были открыты богословские курсы для того, чтобы подготавливать священнические кадры для Псковской Миссии, которых катастрофически не хватало - священникам приходилось окормлять несколько храмов сразу, и они совершали большие поездки по округам, служили в радиусе 30-40 километров.

 

Если за первый год на территории, которую окормляла Псковская Миссия, открылось 220 храмов примерно, то к концу деятельности Миссии действующих храмов было уже около 400. Храмы открывались на территориях нескольких областей, где работали миссионеры. Но больше всего храмов было открыто на Псковщине, около 150 храмов.

 

В 1942 году по указу Митрополита Сергия были возрождены округа, назначены благочинные, появились отделы в миссии - канцелярия, реставрационный отдел, который восстанавливали благоукрашения храмов, отдел по работе с молодежью, его возглавил отец Георгий Бенигсен, организуя в Пскове церковные школы и приюты для детей.

 

Главной направленностью Православной Миссии не только возрождение храмов, но миссионерская работа. Отец Кирилл Зайц садился на подводу и объезжал приходы, где не было священников, там совершал богослужение, служил молебны, отпевал умерших за многие годы, когда не было священников. Крестил, совершал Таинство брака, а вечерами отец Кирилл проводил миссионерские беседы, на которые собирались и старшее поколение, и молодежь. Помогали военнопленным, которым в немецком плену помощи ждать было неоткуда. Такие священнослужители, как отец Иоанн Легкий, как отец Алексий Ионов возглавляли общественные благотворительные организации, не церковные, предметом заботы таких организаций были беспризорные дети, больные, инвалиды.

 

Заключая свое слово, хотел бы сказать, что 18 февраля 1944 года на Псков был совершен налет советской авиации, сокрушительный и болезненный как для немецких войск, так и для мирного населения, началась тотальная эвакуация немцев из Пскова, эвакуировалась и Православная Миссия. На этом ее деятельность в Пскове закончилась.

 

Но работа миссионеров не закончилась на территориях Прибалтики, Латвии. Часть миссионеров осталась на родине, в России, в Прибалтике, кто-то эмигрировал в Европу и США. Те, кто остался, на освобожденных советской армией территориях, их судьба, сложилась по-разному. Кто-то, как отец Кирилл Зайц, оказался в исправительно-трудовых лагерях, многие не вернулись из лагерей, кто-то остался служить на территории Псковщины и не был репрессирован, кто-то, как отец Константин Шаховской, был арестован и получил десять лет лагерей.

 

Немцы разрешили деятельность Православной Миссии не потому, что они были такие милостивые и терпимые. Им это нужно было, чтобы побыстрее закончить войну, чтобы поработить русский народ окончательно, а потом уже придушить Православную Церковь. Миссионеры служили в чрезвычайных обстоятельствах, чтобы вернуть веру русскому народу и возродить церковную жизнь. Это возрождение не иссякло и не кануло в лету. Большинство открытых Псковской Миссией храмов, продолжили действовать и в послевоенное время.

 

А те дети, которые учились в церковных школах, организованных Миссией в Пскове, до сих пор вспоминают и всем рассказывают, что, несмотря на опасность, голод и холод, эти дни были самыми счастливыми днями их жизни. Хотелось бы, чтобы о плодах Миссии не забывали и последующие поколения, и в городе появилась памятная доска, посвященная деятельности Православной Миссии".

[Татиана. 1 983]

Преподобномученики Верненские (Алма-Атинские ) Серафим, Феогност, Пахомий, Анатолий, Ираклий, Виктор, Евдокия

С целью распространения Православной веры в Туркестанском крае и духовного просвещения азиатских кочевников, Святитель Туркестанской кафедры Преосвященный Епископ Александр (Кульчицкий) вознамерился зажечь на берегах Иссык-Кульского озера миссионерскую путеводную звезду. В 1882 году он приступил к освящению избранного места и водрузил деревянный крест там, где предположено было основать мужской Свято-Троицкий миссионерский монастырь. Первые насельники монастыря приложили много трудов для возведения монастырских стен и зданий и устроения хозяйства, терпя недоброжелательное отношенье кочующих племён, оборачивающееся нередко открытым нападением на послушников и потравой монастырских пастбищ.

 

Умножение братии последовало в 1886 году, когда в монастырь приехали 11 иноков из Свято-Михайловской Закубанской пустыни, а в 1894 году на берега величественного Иссык-Кульского озера решили отправиться с острова Валаам восемь иноков во глав с игуменом Севастианом, неся с собой дух Валаамской обители.

 

Несколько лет спустя, уже в начале ХХ-го столетия, в монастырь были приглашены из Рождество-Богородицкой Глинской пустыни Курской епархии несколько иноков, в числе которых были монахи Серафим, Феогност и Анатолий. Известно, что они были образованные иноки, ведущие высокую подвижническую жизнь. Кроме того, отец Серафим был наделён иконописным талантом и имел прекрасный певческий голос, отец Анатолий был замечательным певцом и незаурядным регентом, отец Феогност имел хорошие административные способности.

 

В Свято-Троицком монастыре Глинские иноки сблизились с монахами Пахомием и Ираклием. Сейчас, когда минуло почти столетие, не представляется возможным с точностью установить биографические данные Казахстанских подвижников и фактическую сторону описываемых событий. Достоверно известно лишь то, что к 1909 году монахи Серафим и Анатолий были призваны в кафедральный город Верный, где удостоились получить священный сан и несли своё служение в Успенской церкви Туркестанского архиерейского дома, за которое в 1912 году были удостоены права ношения набедренника. Также они духовно окормляли недавно основанную Иверско-Серафимовскую женскую обитель.

 

В 1916 году иеромонах Анатолий управлял архиерейским хором в Вознесенском Кафедральном соборе города Верный.

 

После событий, потрясших Верный — прихода в марте 1918 года к власти большевиков и расстрела епископа Пимена (Белоликова, память 3 сентября), монахи ушли в горы и в 8-ми верстах от города в горном урочище Медео, и создали и устроили скит на сопке Мохнатой. Иеромонах Серафим обустроил в нём церковь, вырытую в склоне горы. Позже этот скит был отдан ими монахиням, а братия решила искать более уединённого места. Такое место нашли они на горе Кызыл-Жар. Там ими были поставлены кельи и вырыты пещеры. Был и Престол.

 

Отец Пахомий до 1916 года был также переведён в город Верный и дальнейший его путь Господь связует с Глинскими подвижниками Серафимом и Анатолием. Монах Ираклий, иеромонахи Феогност и Пахомий оставались в Иссык-Кульском монастыре до 1919 года. Отец Феогност в том же году был утверждён там в должности благочинного и помощника духовника для мирян. После нападения киргизов на монастырь в 1916 году, было замучено много престарелых монахов. В 1919 году монастырь был закрыт.

 

Духовником скита был иеромонах Серафим (Богословский). Родился он в город Глухове в 70-е годы. Мирское имя его Александр. Отец его, Евфимий, был управляющим у помещика. Мать Мария была женщина кроткая и благочестивая, непрестанно посещавшая храм Божий. В семь было двое детей — Саша и его старшая сестра. Матери его было открыто Богом, что её сын примет мученическую кончину. Когда он был ещё мальчиком-гимназистом, она, как-то проснувшись утром, плакала и говорила: «Сын мой, я видела во сне, что ты будешь мучеником». Она непрестанно о нём плакала, а он очень любил и жалел её. Как-то он играл на баяне и пел церковные песнопения. Мать слушала. Вдруг он заметил, что она плачет и спросил: «Мама, что ты плачешь?» Она отвечала, что во время его пения она видела венец над его головой, и ангелов с ним, и опять повторила, что кончина его будет мученической. Эти слова матери глубоко запали в его душу. Александр же так рассуждал: «Если кончина моя будет мученической, что искать мне в миру!». И, достигнув юношеского возраста, удалился в Глинскую пустынь.

 

Проживая в Глинской пустыни отец Серафим имел своим духовником помощника братского духовника иеромонаха Домна (Аггеева), духовная связь с которым не прекращалась и после его кончины.

 

Однажды, после отречения Государя от Престола, послушница Феоктиста пошла к отцу Серафиму в ущелье. Поднялась в гору, ещё дверь кельи не успела открыть, а батюшка встречает её на пороге и говорит: «Знаю, зачем пришла. Мне Домн сказал: Серафиме, Серафиме, Царя убрали и скорыми, скорыми шагами всё пойдёт к погибели».

 

В 1921 году в Кызыл-Жарский скит приехали трое красноармейцев на лошадях с ружьями. Отец Серафим угостил их чаем и положил спать. Сам он не спал, читал правило. Под утро красноармейцы подошли к нему, наставили ружье в спину и выстрелили. Он успел крикнуть: «Анатолий!». Затем красноармейцы по дорожке пошли к отцу Феогносту, который по ночам обычно молился в пещере. Возможно, устав от ночной молитвы, он прилёг в своей келии отдохнуть. Как лежал он, скрестив на груди руки, так и остался — они выстрелили ему в сердце.

 

На другой день приехала милиция. Место осмотрели и разрешили хоронить. Вырыли могилу, покрыли её досками и без гробов, завернув монахов в мантию, похоронили. Позже иеромонах Анатолий отпел их на Мохнатой сопке. После всего случившегося отец Пахомий, отец Ираклий и отец Анатолий жить в скиту не остались.

 

Схимонах Ираклий (мирское имя — Сергей Матях) жил в городе Талгар, в семье старосты Талгарскаго храма И.Д. Дмитриева. В доме жить отказался и построил себе келью в саду. Последние годы батюшка жил в селе Сазоновка в доброй верующей семье. Любил ночные молитвы, спать не ложился, лишь подремлет, сидя на лавочке, и снова молится. Отец Ираклий скончался от болезни накануне праздника Вознесения Господня в 1937 году. О своей кончине он был извещён заранее.

 

Иеромонах Пахомий (в миру — Русин Прохор Петрович, 1880 года рождения, уроженец Курской губернии) после 1921 года некоторое время тайно жил вместе со странником Виктором (Матвеевым) в скиту на горе Горельник в урочище Медео. Был молчалив, когда кто просил у него слова наставления — призывал творить Иисусову молитву.

 

В 1935 году его арестовали, посадили в Алма-Атинскую тюрьму, где он претерпевал издевательства и в 1936 году был расстрелян. Странник Виктор также принял мученическую кончину около 1936 -1937 годов.

 

Иеромонах Анатолий после 1921 года некоторое время жил в городе Верном, служил во Всехсвятском храме Иверско-Серафимовского монастыря, который после закрытия обители некоторое время был действующим. Там же он управлял хором, писал музыку. В середине 20-х годов он ушёл в Сухуми, где жил в горах, вёл переписку с Верненскими монахинями. Вскоре ими была получена весть об аресте и расстреле отца Анатолия.

 

Монахиня Евдокия выполняла в монастыре послушание помощницы эконома. В сентябре 1918 года красный отряд Мамонтова-Кихтенко, прибывший в город Верный для расправы с епископом Пименом в числе других акций по наведению «революционного порядка», разбирал конфликт между монастырём и арендаторами монастырской заимки. По навету крестьян-арендаторов, обвинивших монахинь в «контрреволюции», их расстреляли решением «полевого суда». Мать Анимаиса — эконом монастыря — была лишь ранена и выжила. Монахиня же Евдокия была убита.

 

Могила преподобномучеников Серафима и Феогноста в Аксайском ущелье всегда почиталась верующими. В 1991 году на ней был установлен поклонный крест и затем возведена часовенная сень. Известно немало случаев исцелений и чудес, происходящих на могиле преподобномучеников. В настоящее время на месте Кызыл-Жарского скита открылся мужской монастырь — Аксайская Серафиме-Феогностовская пустынь.

Прославлены в 1993 году как местночтимые святые Алма-Атинской епархии. Причислены к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

 

источник

[Гость TATIANA.A]

Последняя панихида

 

(памяти российских новомучеников)

 

 

- Во блаженном успении ве-ечный покой… подаждь, Господи, приснопоминаемому рабу Божию… убиенному протоиерею Павлу и всем от безбожной власти за веру пострадавшим… и сотвори им ве-ечную па-амять! – отец Андрей вознес вверх дымящееся кадило и начертал им перед иконами крестное знамение. Благоухание афонского ладана новой ароматной волной заполнило комнату. Священник осипшим и прерывающимся голосом запел «Вечную память». Восковая свеча, стоявшая на маленьком столике перед иконостасом, уже догорала…

Марья Павловна, хозяйка квартиры, тяжело опираясь левой рукой на резную деревянную палочку, медленно опустилась на старенькое кресло и тихо заплакала. Ее муж Николай Иванович молча вышел из комнаты на кухню… Отец Андрей осторожно поставил благоухающее кадило на столик, разоблачился и сел на еще крепкий венский стул рядом с Марьей Павловной.

- Спаси Вас Господи, батюшка! – всхлипывая, проговорила она. – Устали, наверное, очень. Если у Вас есть немного времени, давайте попьем чайку, а я расскажу Вам, как погиб мой дорогой папочка, отец Павел. Когда его с другими священниками вели на расстрел, они сами себе пели панихиду!

Отец Андрей, конечно, как всегда торопился, но уйти в такой момент от дочери новомученика он не мог.

- Дела подождут, Марья Павловна, - ласково сказал он. – Для меня гораздо полезнее будет послушать о том, как Ваш папа умирал за Христа.

- Ну, тогда пойдемте на кухню, - обрадовалась женщина. – Коля, накрывай на стол! – крикнула она своему мужу, - батюшка будет пить с нами чай.

…Отец Андрей был у Марьи Павловны и Николая Ивановича первый раз. Вчера утром после службы к нему подошел пожилой мужчина и попросил причастить и соборовать его тяжелобольную жену. «Ее недавно выписали из больницы как безнадежную, - сокрушенно произнес он. Последняя стадия рака… Врачи сказали, что долго она не проживет. Мы сюда переехали недавно, раньше ходили в другой храм. Уж пожалуйста, батюшка!..» - «Конечно, конечно, - успокоил его отец Андрей. – Как Вас звать? Хорошо, Николай Иванович, завтра я к Вам приеду. Пусть Ваша супруга готовится. А теперь скажите Ваш адрес…»

И вот сегодня после Причастия и соборования жена Николая Ивановича Марья Павловна, пожилая женщина с лицом измученного долгой болезнью человека, попросила отца Андрея, если возможно, отслужить панихиду по ее отцу-священнику, расстрелянному здесь, в Самаре, в декабре 1937 года. И хотя больные голосовые связки у батюшки были уже на пределе, он не смог отказать ей в такой просьбе…

Отец Андрей, отпив несколько глотков душистого травяного чая, затаив дыхание, слушал Марью Павловну – и мысленно погружался в те далекие страшные годы…

 

+++

Старинные настенные часы, отсчитывавшие время еще в той, Царской России, пробили двенадцать. Отец Павел, священник одной из самарских церквей, а ныне безместный поп, недавно вернувшийся из ссылки, подошел к складному аналою, стоявшему в святом углу, и открыл Евангелие. Сегодня весь вечер у него было неспокойно на душе. За окнами кружила снежная поземка. А в печной трубе заунывно завывал ноябрьский ветер. После келейного правила, когда матушка уложила детей и сама легла спать, он решил утолить свою непонятную сердечную боль чтением Слова Божия, причем с того места, на котором оно откроется. Отец Павел надеялся, что Господь таким образом Сам даст ответ на его смутную тревогу. Открылась двадцать четвертая глава от Матфея: «Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за Имя Мое», - прочитал священник и сразу понял, но скорее не умом, а глубоко в сердце почувствовал великий смысл этих слов, словно сказанных именно сейчас, в эту ноябрьскую ночь тридцать седьмого года, а не почти две тысячи лет назад. Да, да, враг не остановится на тюрьмах и ссылках и на отдельных расстрелах, он попытается уничтожить Церковь физически, как и тогда, в первые века Христианства. Отец Павел поднял глаза на иконы, озаряемые тусклым светом керосиновой лампы да колышущимся огоньком догорающей свечи. «Я понял Тебя, Господи, - прошептали его губы, - нужно готовиться к смерти за Имя Твое. Ты распялся за нас на Кресте, теперь пришла и наша пора умереть за Тебя от рук безбожников…». Священник достал из потайного кармашка своего старого истершегося подрясника золотую монету Царской чеканки с профилем Императора Николая II. «Как и он, наш Православный Царь-Мученик», - отец Павел поднес монетку к губам и поцеловал изображение Царственного Страстотерпца. Сейчас он уже знал, ЧТО нужно делать - и делать незамедлительно. Священник закрыл Евангелие, снял с себя наперсный крест, на обороте которого были выгравированы вензель Императора Николая и дата его коронации, поцеловал Распятие, обмотал крест цепочкой и завернул его вместе с монетой в чистый носовой платочек. Потом взглянул на старинную аналойную икону Николы из своего закрытого и разграбленного храма, которую очень любил, и встал на колени: «Святитель Николай, помоги моей матушке с детками, когда меня не будет! Сохрани их своим заступлением!» Не успел он так помолиться, как за окном послышался шум подъехавшей и остановившейся машины. Сердце отца Павла сжалось. Он быстро встал, прошел в спальню, тронул рукой матушку: «Зина, вставай, видно, по мою душу приехали. Я с вечера как чувствовал. Вот, возьми мой крест с Царской монетой, положи пока под матрац, а потом спрячь понадежней - детям память будет. Да, и образ Святителя Николая из моего храма тоже, пожалуйста, сбереги. Он вас хранить будет». В дверь громко постучали. «Ох, Пашенька! – вскрикнула очнувшаяся ото сна матушка, до которой только в эту минуту дошло то, о чем ей говорил муж. – Как же мы опять без тебя, третий раз уже забирают». - «Береги детей, родная моя!» - с болью в сердце выдохнул отец Павел и пошел в сенцы. «Господи, укрепи меня, немощного! Да будет на все воля Твоя!» - прошептал он, осенив себя крестным знамением. Из-за дверей слышались громкие злобные крики энкавэдэшников. В спальне заплакала младшая пятилетняя Машенька…

В эту страшную ночь 24 ноября 1937 года были арестованы десятки самарских священнослужителей и монашествующих, работников Церкви и мирян, обвиненных в создании «подпольной контрреволюционной сектантской организации». Самое большое дело против «церковников» сотрудники НКВД сфабриковали во исполнение оперативного приказа № 00447 от 30 июля 1937 г. «Об операции по репрессированию бывших кулаков… и др. антисоветских элементов». Операцию предполагалось закончить в четырехмесячный срок.

Тюремные камеры были переполнены. Тридцатого ноября арестовали всех, кто еще оставался на свободе, в том числе и почитаемого тогда в Самаре престарелого Владыку Александра (Трапицына), которому шел уже семьдесят шестой год. Свыше двухсот верующих самарцев сразу оказались «особо опасными врагами народа». Кто не уместился в тюрьме, тех загнали в холодные бараки исправительно-трудовой колонии…

Сидя в пропахшей потом и сыростью тюремной камере, отец Павел в мыслях постоянно возвращался к той роковой ночи, когда Господь через Евангелие указал ему на последнее испытание его любви и веры, которое он, священник еще дореволюционной хиротонии, должен был выдержать. И теперь, измученный на допросах многочасовыми «стойками» и побоями, а самое главное – моральными издевательствами, он молился о том, чтобы ему не оступиться, как оступались некоторые, теряя контроль над своим воспаленным сознанием, а твердо взойти на уготованную ему Голгофу. «Шел Господь пытать людей в Любови…» - внезапно всплыли у него в голове строки ставшего неугодным большевикам поэта Сергея Есенина. «Симоне Ионин, любиши ли мя?» - тут же прозвучали в сердце слова Воскресшего Христа. «Да, Ты знаешь, Господи, как я люблю Тебя!» - мысленно ответил отец Павел.

- А что, отцы, вряд ли мы отсюда уже выйдем, - прервал его размышления седовласый батюшка, самый старый из сидевших в камере священников. – Нарами да ссылками мы уж теперь не отделаемся, - продолжал он простуженным хрипловатым голосом. – Если уж даже нас, больных стариков, на допросы таскают и в контрреволюции обвиняют, значит, совсем разделаться с нами хотят…

- Вы правы, отец Иоанн, - вступил в разговор отец Павел. – По последней переписи пятьдесят пять с лишним миллионов назвали себя верующими. За двадцать лет своей безбожной власти коммунистам не удалось искоренить веру в русском народе. И обновленчеством разложить Церковь у них не получилось. Теперь безбожники будут нас уничтожать. Последние овечьи шкуры сброшены, волки жаждут крови.

- Вот-вот, - поднял вверх указательный палец старенький священник, - крови! Только неведомо им, что кровь эта будет не простая, а жертвенная, пролитая за Христа. Не у всех, конечно, не у всех, есть и слабые духом, и упавшие, но большинство-то по любви ко Господу нашему ее прольют! И на этой-то жертвенной крови снова созиждется Церковь наша Православная. Отцы мои дорогие, вы видите, как любит нас Господь! Как призывает нас к последнему страданию! Будем молиться, чтобы Он укрепил нас. Да и молитвенники-то у нас на Небе уже есть: сам Патриарх Тихон, Митрополиты Владимир, Вениамин, сотни и сотни мучеников… И верьте, верьте, отцы, что каждая большевистская пуля обратится для нас в венец спасения! Вот только жалко, что причаститься перед смертью мы уже не сможем…

Отец Иоанн замолчал, и по его бледным старческим щекам, заросшим седой бородой, вдруг потекли слезы. Эти были радостные слезы молитвенной благодарности Богу. Изможденное, почерневшее лицо старенького священника неожиданно преобразилось, засветилось каким-то внутренним светом, стало одухотворенным, даже боговдохновенным. Все присутствующие в камере ощутили в своих сердцах необъяснимый священный трепет. Отец Павел подошел к отцу Иоанну и сжал его сухонькую руку:

- Спаси, Господи, Вас, батюшка! – взволнованно произнес он. – Вы нас так укрепили. Ваша молитва сильная, помолитесь и за нас тоже…

В эту минуту отец Павел чувствовал себя так, будто его напоили родниковой водой и накормили свежеиспеченным хлебом: незримая благодать коснулась сердца священника. Не в силах больше говорить о чем-либо, он лег на скрипящие нары и вспомнил последнюю строфу есенинского стихотворения:

 

Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:

Видно, мол, сердца их не разбудишь.

 

Отец Павел когда-то увлекался поэзией и сам пробовал писать стихи, но это оказалось для него делом нелегким. Приняв же сан, он совсем оставил свои поэтические опыты, тем более что разразившаяся вскоре революция далеко не способствовала лирическому настроению. Но сейчас в душном тюремном застенке, перед лицом грядущей смерти, среди голодных и измученных собратьев под впечатлением последних слов отца Иоанна в его голове неожиданно стали рождаться поэтические строки:

 

Нам не дожить с тобой до Рождества,

Нам не услышать радостные звуки…

Но не печалься – ведь любовь жива!

И не страшны ей никакие муки.

Укроет снег могильные холмы

До будущей весны и воскресенья…

И снова встанем у престола мы,

И пули будут нам венцом спасенья!

 

Стихи эти оказались пророческими. Действительно, в конце декабря поздним вечером в их камеру пришли сотрудники НКВД и почти всем приказали выходить. В числе приговоренных к высшей мере наказания за «враждебную контрреволюционную деятельность» оказался и отец Павел. Священникам велели надеть верхнюю одежду и вывели на улицу. Отец Павел поднял глаза на звездное небо. Прямо над ним висел ковш Большой Медведицы и чуть приметно, но все же просматривался Млечный путь. Луна, как вечный безмолвный свидетель происходящего на земле, с холодной желтой тоской смотрела вниз. «Скоро и мы войдем в эту вечность», - подумал священник и невольно остановился, завороженный призывно мерцающей бездной.

- Ну, че встал, контра! – услышал он грубый окрик конвоира и тут же ощутил боль в плече от удара прикладом. – Че башку задрал, Иисуса своего, что ли, ждешь? Не дождешься, поп, не надейся. А ну лезь в кузов! – конвоир выругался матом и еще раз ударил отца Павла прикладом.

Священников затолкали в крытый грузовик и повезли на окраину города.

«Полуторка» остановилась возле небольшого лесочка, рядом с которым виднелись темные силуэты заборов и домов. Приговоренным к расстрелу батюшкам приказали вылезти из кузова. Отец Павел и молодой священник крупного телосложения помогли старенькому отцу Иоанну спуститься на землю. Хорошо утоптанная широкая дорожка среди возвышающихся снежных сугробов вела в глубь лесочка.

- Вот что, отцы мои родненькие, - громко сказал отец Иоанн, - панихиду по нам теперь некому будет служить, всех, видно, позабирали. Так что давайте сами по себе послужим, хоть по краткому чину, - и, сняв с головы шапку, возгласил: - Благословен Бог наш всегда-а, и ныне и присно, и во ве-еки веко-ов.

- А-аминь, - сначала нестройно отозвались батюшки, не ожидавшие такого необычного предложения, а потом дружно запели заупокойные тропари.

- Это еще что такое?! А ну прекратить! – заорал на них один из конвоиров и передернул затвор винтовки. Остальные последовали его примеру.

- Да ладно, мужики, отставить! – крикнул старший энкавэдэшник, одетый в белый овчинный полушубок, перепоясанный портупеей с кобурой. – Пусть попы перед смертью потешатся, да и нам идти будет повеселее. Ишь какие попались – сами себя отпевают, - усмехнулся офицер и двинулся вперед по дорожке, освещая путь фонариком.

Священники пели негромко, но в ночной тишине их голоса, казалось, звучали над всей многострадальной Россией, над всей погруженной во тьму землей. Мерцающие сквозь голые верхушки деревьев звезды были похожи на огоньки поминальных свечей, а большая полукруглая луна светила, как неугасимая лампада. И поэтому звуки заупокойного пения, уходящие в бездонную высь, создавали впечатление, что ночное небо уже не небо, а огромный панихидный стол…

Через некоторое время они вышли к обширной поляне, на которой виднелся жилой вагончик с ярко горящим поодаль костром. У костра стояли несколько вооруженных людей. На другой стороне поляны возвышался земляной бруствер вырытой широкой траншеи.

Страдальцам за веру велели раздеться. Продолжая петь свою последнюю на этой земле панихиду, батюшки бросили на снег свои шапки, сняли пальто и валенки. Их подвели к траншее и приказали подняться на бруствер. «Вот мы и на Голгофе, Господи!» - пронеслось у отца Павла в мыслях.

- Во блаженном успении ве-ечный покой подаждь, Господи, убиенным рабам Божиим… - начал отец Иоанн перед черными зрачками вплотную направленных на них винтовок, но раздавшийся залп оборвал его старческий голос. И все же, падая в траншею, священники успели прошептать свои святые имена…

 

+++

- Так погиб мой папа, - закончила рассказ Марья Павловна. – О том, что батюшки до последней минуты пели себе панихиду, записали в отчете об исполнении приговора сами энкавэдэшники… Да у Вас чай-то совсем остыл, - воскликнула она, взглянув на отца Андрея, который сидел, глубоко задумавшись.

- Да какой там чай, Марья Павловна! – махнул он рукой. – Не каждый день такое услышишь.

- Батюшка, миленький, я Вас просто так не отпущу, - проговорила дочь новомученика. – Коля, принеси, что я приготовила, - попросила она мужа. – Мне уж недолго осталось жить, я знаю, отец Андрей. Конечно, на все воля Божия, но сердце мое чувствует, его не обманешь. Так вот, после смерти мамы папин наперсный крест, тот самый, с вензелем Царя-Мученика, монета и икона Святителя Николая из его храма хранились у меня. Я хочу передать все это Вам, чтобы Вы всегда поминали моего папу.

Отец Андрей как великую святыню принял из рук Марьи Павловны дорогой для него подарок и с благоговением положил в свой просторный требный портфель…

Через несколько дней Марья Павловна отошла ко Господу. Отец Андрей отпевал ее перед алтарем, посредине храма и теперь уже «Вечный покой» пел им вместе – убиенному протоиерею Павлу и его новопреставленной дочери Марии.

 

 

Священник Сергий Гусельников

г. Самара.

[Татиана. 1 983]

О том, что подвиг мученичества выражает любовь к Богу

 

 

 

 

 

Сегодня, братья и сестры, мы совершаем память преподобномучениц Елизаветы и Варвары. Прошло уже восемьдесят четыре года с тех пор, как они пострадали. Это было в 1918 году, в то время, когда в России случилась страшная, немыслимая катастрофа. Подобно тому как обрушиваются стихийные бедствия, Россию постигло страшнейшее общественное бедствие – государство, могучее и прекрасное, хотя, конечно, и с некоторыми недостатками, было сокрушено. Трудно установить, почему это произошло. В какой-то степени виной тому влияние посторонних сил, отчасти – греховность русского народа. Кто знает, смогут ли люди разобраться в этом до конца? За несколько месяцев (с Февральской по Октябрьскую революцию) Российское государство дошло до того, что власть в нем потеряла всякое значение и была захвачена кучкой заговорщиков. Это была в буквальном смысле слова кучка людей – всего несколько сотен человек, однако же они смогли удержать власть на протяжении довольно значительного времени. Хотя они и уничтожали друг друга, но им удалось сохранить преемственность власти вплоть до начала 1990-х годов. За это время были пролиты целые реки человеческой крови. Александр Солженицын в своей книге «Архипелаг Гулаг» (Гулаг – Главное управление лагерей) пишет, что с 1917-го года по начало 1950-х в России погибло шестьдесят с лишним миллионов человек, и это – только по доступным ему сведениям. А ведь многие документы были ему недоступны. Известно, что материалы с результатами переписи населения, которую провел Сталин в конце 1930-х годов, были скрыты – настолько катастрофические показатели давали переписчики. Численность населения России совершенно не соответствовала сделанным на тот момент времени прогнозам. По мнению некоторых исследователей, со времени революции до падения коммунистического строя в России по вине советской власти погибло около ста миллионов человек. Иначе говоря, если бы не произошла революция, которая унесла столько человеческих жизней, то население России и так называемых стран СНГ в целом было бы сейчас на сто миллионов человек больше. Чтобы вы имели представление о том, что такое сто миллионов человек, скажу, что население всей Греции составляет семь-восемь миллионов человек.

 

Когда случилась эта катастрофа, то многие люди благочестивой жизни, прежде всего духовенство и аристократия, которых большевики считали оплотами царской России, подверглись так называемому «красному» террору. Поскольку некоторые белогвардейские войска объявили «белый» террор против большевиков, то последние соответственно обрушили «красный» террор, и сначала – на дворянство. Когда же духовенство во главе с патриархом Тихоном выступило против «красного» террора, тогда и оно подверглось гонениям со стороны большевиков. В первую очередь, большевики, конечно же, хотели уничтожить всех членов Царствующего дома, чтобы не осталось никаких претендентов на престол и чтобы даже мысли о восстановлении монархии ни у кого не возникало. Некоторые из них спаслись, а некоторые были захвачены и погублены. Вчера мы вспоминали святых Царственных Страстотерпцев, Царскую Семью, а сегодня чтим память преподобномучениц Великой княгини Елизаветы и инокини Варвары, с которыми были замучены еще несколько великих князей. Как вы знаете, Царственные Страстотерпцы были преданы страшной казни. Их кончину даже нельзя назвать казнью – это было кровавое убийство. Царственных Страстотерпцев расстреливали из наганов и, поскольку не смогли убить всех сразу, добивали штыками из страха произвести лишний шум. Описания этого ужасного кровопролития, написанные бесстыдно и с хвастовством, оставили сами большевики, осуществлявшие расстрел. Существует несколько таких описаний, расходящихся между собой лишь в мелочах. После убиения Царской Семьи тела Страстотерпцев сбросили в шахту и пытались забросать гранатами, думая, что стены шахты обрушатся и скроют следы преступления, но этого не произошло. Все это было на месте, которое называется Ганина Яма. Потом убийцам пришлось доставать тела своих жертв, пытаться их уничтожить, потом переносить на другое место и там уже захоронить. В начале 1990-х годов останки Царственных Страстотерпцев были частично найдены в Поросенковом логу.

 

Преподобномученицы Великая княгиня Елизавета, инокиня Варвара и заключенные с ними Великие князья были убиты еще более зверским образом. Их сбросили в шахту живыми и забросали гранатами. Многие из них погибли сразу, но некоторые остались живы, в том числе и преподобномученица Елизавета. Сильно пострадав сама, она перевязывала раны одному из оставшихся в живых князей. И так, с пением духовных богослужебных песнопений, через несколько суток они, будучи, конечно, искалечены, погибли все. Один случайно проезжавший мимо крестьянин слышал пение, доносившееся из шахты, но сам он из страха не попытался достать находившихся там людей. К тому времени, когда он привел белых, все уже умерли.

 

Когда тела Царственных Страстотерпцев привезли к Ганиной Яме, то красноармейцы, которые там находились, возмущенно говорили: «Почему вы не привезли их живыми? Мы рассчитывали, что сами их здесь убьем». Судя по тому, что преподобномучениц Елизавету и Варвару живыми бросили в шахту и забросали гранатами и с телами Царственных Страстотерпцев поступили подобным же образом, можно сделать вывод о том, что и Царственных Страстотерпцев тоже хотели сбросить в шахту живыми. Поскольку следы преступления пытались скрыть совершенно одинаковым образом, то, вероятно, было какое-то особое распоряжение об убийстве членов Царского дома.

 

Многие люди пострадали в эти годы без всякого суда и следствия. Обычно просто приставляли пистолет к виску и стреляли в человека, иногда издевались. Одного священника в нашей епархии перед смертью пытали, отрезая у него мягкие части тела, а он умолял, чтобы его убили и не мучили. Какое-то зверство проснулось в русском народе и обрушилось на духовные основы русской нации: на Православную веру и ее носителей, в том числе на дворянство и аристократию, которые были цветом народа. Предательство, зверство и подлость весьма многообразно проявились в эти страшные годы. Гонения продолжались, начиная с 1917–1918-х годов и вплоть до падения советской власти; в особенности сильными они были в годы, предшествовавшие смерти И. Сталина. Но в то же время мы видим необыкновенное мужество и преданность некоторых простых людей своим, как с презрением говорили коммунисты и большевики, «господам». Я хочу сказать о преподобномученице Варваре, хотя обычно принято больше сосредоточивать внимание на Великой княгине Елизавете. Хочу также сказать и о верных слугах Царской Семьи: о докторе Боткине, о горничной Демидовой, о лакее Труппе (хотя он и не был православным, однако же проявил необыкновенную преданность). Все слуги имели возможность оставить Царскую Семью – им прямо или намеками предлагали сделать это, а доктора Боткина даже уговаривали – поэтому он знал, чт? его ждет. В письме из Ипатьевского дома он пишет своему другу: «Я умер, но еще не погребен…». Если бы все убиенные впоследствии слуги пожелали оставить Царскую Семью, им бы легко позволили это сделать, однако же они остались преданными ей до конца.

 

Преподобномученица Варвара была простой женщиной. Внешне ее уже ничто не связывало с Великой княгиней Елизаветой – ведь все понимали, что величие и слава Царского рода закончились. Приближенным Романовых нужно было думать о сохранении собственной жизни, и многие предпочли свою жизнь долгу, но не инокиня Варвара. Она, будучи келейницей преподобномученицы Елизаветы, осталась ей верной до конца и погибла с ней, хотя, как простой человек, в те времена могла еще не быть репрессированной, ибо тогда репрессировали только аристократию и духовенство. Таких повальных гонений, которые начались позже, с конца 1920-х годов, при Сталине, тогда еще не было. И не знаешь, чему удивляться: или преданности этих простых людей, или их так называемым «господам»: преподобномученице Елизавете и Царственным Страстотерпцам, которые сумели возбудить в своих приближенных такую необыкновенную любовь и преданность. Одно это уже служит для нас косвенным признаком святости и слуг, и их господ. Конечно же, здесь действовало не только чувство долга, отношения между ними были не просто такими, как между начальником и подчиненными – этими людьми двигало чувство взаимной любви. Любовь объединила их и сделала неразлучными даже в смерти. В послании к Римлянам апостол Павел говорит: «Кто нас отлучит от любви Христовой?», а далее перечисляет всевозможные скорби, которые только может измыслить человек, и утверждает: «Ничто нас не может разлучить». Неразлучность этих праведных святых людей, Царственных Страстотерпцев и их слуг, преподобномучениц Елизаветы и Варвары, свидетельствует о том, что они не разлучились своим духом и от любви Христовой, несмотря на все невыносимые, страшные гонения. Нам может показаться, что Царственные Страстотерпцы, живя в Ипатьевском доме, ничего особенного не претерпели, ведь они были там в таких условиях, в каких сейчас живут немногие: у них были слуги, было имущество, которого у нас сейчас нет (потомки красноармейцев до сих пор продают в Екатеринбурге остатки их имущества). Но мы забываем о том величии, которого были лишены Царственные Страстотерпцы в результате революции и всех бедствий, которые их постигли. Мы не понимаем, сколь велика разница между той славой, которой они пользовались, будучи государями одного из величайших в мире государств, и тем бесславием и унижением, которым подверглись они в 1917–1918-х годах.

 

В Отечнике есть повествование об одном египетском подвижнике, который соблазнился славой другого – пришельца из иной страны. В те времена считалось, что настоящий подвижник должен быть совершенно нищим, должен сам трудиться для своего пропитания. Этот же отшельник привел с собой слугу, спал на подушке – это было вообще немыслимым для подвижника – и в то же самое время обладал, что свидетельствовало о его святости, даром прозорливости, так что пользовался любовью народа, и многие люди приходили к нему за наставлением. Соблазнившись или просто придя в недоумение, египетский подвижник, будучи искренним и честным человеком, пришел к этому пришельцу и спросил: «Как же так, почему ты имеешь слугу, спишь, подложив под голову подушку, позволяешь себе есть пищу, которую мы не едим, и Господь даровал тебе духовные дары, которых я не имею, хотя подвизаюсь гораздо строже?» Тогда тот спрашивает: «Кем ты был, когда пришел в пустыню?» – «Пастухом» – «А чем ты питался?» – «Сухим хлебом, сыром» – «А я жил в Риме, был знатным человеком, умащал свое тело благовониями, был окружен множеством слуг, носил шелковые одежды, жил в роскоши. Поэтому теперь ради своей немощи я вынужден оставить себе слугу и оказывать хоть малое снисхождение своему телу, но, ради того что я лишился гораздо большего, Господь и посылает мне дарования. Ты же живешь сейчас чуть ли не лучше, чем тогда, когда был пастухом». Нужно признаться, что, окажись мы на месте этого завистливого подвижника, мы впали бы в еще большее осуждение – нам бы даже не хватило мужества, чтобы прийти и искренно сказать: «Почему ты живешь в роскоши?» Так, к несчастью, некоторые из нас осуждают и Царственных Мучеников. Все познается в сравнении, и в данном случае это изречение справедливо. Итак, чтобы понять, какие скорби и муки вынесли Царственные Страстотерпцы и преподобномученица Елизавета еще до своей мученической кончины, мы должны сопоставить условия, в которых они находились в тот промежуток времени, с тем необыкновенным величием и славой, которыми сопровождалась их жизнь, когда они еще были членами Царствующего дома. Преподобномученница Елизавета по происхождению была немкой, происходила из так называемого владетельного дома. По законам Российской империи, установленным Павлом I, будущий наследник престола имел право вступать в брак только с особой из Царствующего дома. Поскольку в Германии наследников таких владетельных домов было много, то русские государи часто вступали в брак с немецкими принцессами. Великий князь Сергий, дядя будущего царя Николая II, вступил в брак с принцессой Елизаветой. Князь Сергий не имел права претендовать на царский престол, и потому Великая княгиня Елизавета могла по закону Российской империи остаться протестанткой, – лишь будущая царица должна была принимать Православие. Однако Великая княгиня, познакомившись с Православием, так загорелась духом, что совершенно сознательно, без всякого давления или корысти приняла веру своего супруга. При этом она даже пошла против воли своего любящего и любимого ею отца, убежденного и ревностного протестанта, чем сильно огорчила его. В то время, в особенности в таких приличных семьях, из какой происходила Елизавета Феодоровна, непослушание воле родителей было явлением чрезвычайно редким (сейчас же, к сожалению, наоборот, дети крайне редко бывают послушны родителям). Итак, Великая княгиня Елизавета совершенно свободно и искренно приняла Православие и проделала путь от преданной христианской супруги до монахини – после гибели супруга, Великого князя Сергия, убитого террористами. Когда она была на Святой Земле, во время освящения храма святой равноапостольной Марии Магдалины, который и по сей день стоит на склоне Елеонской горы, она была настолько очарована, если так можно выразиться, благодатью, действующей в этих святых местах, что сказала в духовном восторге: «Как бы я хотела быть похороненной здесь!» Эти слова оказались пророческими – после того как ее нетленные мощи были извлечены из шахты под Алапаевском, они были переправлены в Святую Землю и почивали там под спудом вплоть до прославления Русской Зарубежной Церковью преподобномучениц Елизаветы и Варвары. Теперь их святые мощи покоятся в храме святой равноапостольной Марии Магдалины и доступны всем для поклонения.

 

Вот какова необыкновенная судьба этой великой святой. Немка, принявшая Православие, убита русскими, отрекшимися от Православия. Елизавета Феодоровна пришла с чужой благополучной земли и вместо славы, которой можно было ей ожидать, поскольку она стала членом Царствующего дома в великом государстве, потерпела здесь такое страшное бесславие, уничижение и, в конце концов, мученическую кончину. Для всех нас она является примером истинной веры, истинной любви к Православию, которым каждый из нас обязан подражать. Мы должны подражать и верным даже до смерти слугам преподобномученицы Елизаветы и Царственных Страстотерпцев. Именно любовь к Богу делает человека преданным своему долгу и людям, которые в нем нуждаются.

 

Святые должны быть особо почитаемы в тех местах, где они пострадали. И нам в нашей епархии следует особенно чтить память Царственных Страстотерпцев, которые являются и всероссийскими святыми. Мы должны подражать их примеру, почитать их, молиться им и таким образом быть учениками их жизни, веры, мужества, любви к Богу и ближнему, любви к Святой Православной Церкви.

Моя ссылка

[Иулиания 6 270]

Ник Вуйчич. Без рук, без ног – без суеты [+Видео]

http://www.pravmir.ru/nik-vujchich-bez-ruk-bez-nog-bez-suety/

[Татиана. 1 983]

Ник Вуйчич. Без рук, без ног – без суеты [+Видео]

 

Смотрели с сыном со слезами на глазах,сколько мужества и силы,радости что он живет.Нам бы так научиться радоваться и благодарить Господа.

[Татиана. 1 983]

Стояние Серафима(Тяпочкина)

 

 

В середине весны 1982 года власти отменили автобусные рейсы в село Ракитное Белгородской области. Более того, билеты на поезда до Белгорода перестали продавать в Краснодаре, по всему Северному Кавказу, а возможно и в других местах. Причину случившегося утаить не удалось. В толпах у билетных касс люди шептались: «Говорят, в Белгороде умер какой-то святой». Это не было пустым слухом. 25 лет назад – 19 апреля 1982 года, на второй день после Светлого Христова Воскресения – отошёл ко Господу великий молитвенник архимандрит Серафим (Тяпочкин).

Открытие памятника батюшке

Духовные чада не сразу поверили в его смерть. За несколько лет до этого на Страстной седмице батюшка уже умирал. Когда дыхание его прекратилось, народ в храме страшно закричал, а душа отца Серафима, взмывшая вверх, услышала ласковый, просящий голос Божий: «Ты видишь этих людей, слышишь их вопли? Вернись к ним. Ты им нужен». Говорят, что первый раз батюшка умирал в 1933-м, в день похорон жены. Хотел уйти следом, но вернулся, чтобы позаботиться о трёх своих дочерях. Для нас смерть – это ужас перед неизведанным. Для святых – счастье: там, на Небе, их родина, встречу с которой приходится откладывать ради нас, бредущих по жизни впотьмах, не разбирая дороги.

Однажды, кажется в 1970-е годы, старца спросили: «Можно ли молиться царю Николаю и как?» Он ответил: «Неканонизированному Царю-мученику можно молиться так: «Господи, упокой душу усопшего раба Твоего царя-мученика Николая и святыми его молитвами прости моя прегрешения». Думается, что по этому же чину мы можем молиться и о самом батюшке до тех пор, пока он не будет прославлен на земле: «Господи, упокой душу усопшего раба Твоего Серафима и святыми его молитвами прости моя прегрешения».

«Никаких сомнений...»

Помянуть отца Серафима (Тяпочкина) в апреле этого года в Свято-Никольском храме райцентра Ракитное собралось около тысячи человек. Открыли памятник батюшке. Но и в будние дни, как рассказывает настоятель церкви отец Николай Германский, паломничество не прекращается. Каждый день почитатели памяти старца оставляют на его могилке записочки с просьбами, иногда приходят по несколько автобусов одновременно.

– Как обстоят дела с прославлением старца? – спрашиваю у отца Николая.

– Продолжаем собирать документы. Никаких сомнений в святости старца нет, но, согласно правилам о канонизации, требуются протоколы допросов отца Серафима. А найти их, мягко говоря, непросто. Суд состоялся в Павлограде, через который вскоре прокатились фашистские войска. Документы могли быть уничтожены при отступлении наших войск или вывезены в Германию, а впоследствии оказаться где угодно. Никто не знает, что с ними.

– В этом году вы установили памятник батюшке, кто его автор?

– Замечательный украинский скульптор Виталий Рожик – друг внука отца Серафима диакона Димитрия Тяпочкина. Отец Димитрий тоже подвизается сейчас на Украине. Что удивительно. Батюшка 21 год прослужил в Днепропетровской области, потом 15 лет провел в лагерях и ссылке и 21 год служил в России. Он скрепил два братских народа – русский и украинский. Очень почитает старца митрополит Харьковский Никодим.

– Я знаю, что несколько духовных чад стали архиереями?

– Да, это владыки Иннокентий Корсунский, Вадим Иркутский. Близки были к батюшке владыки Евлогий Владимирский, Евсевий Псковский, Алексий Орехово-Зуевский. И есть великое множество людей, ставших благодаря батюшке священниками или просто сумевших стать людьми. Иные падали и снова поднимались, потому что не исчезает чувство, что батюшка с нами. Его главным дарованием была любовь. Об этом говорят все знавшие его – нормальные, не экзальтированные люди.

Не умаляя других наших старцев, можно сказать, что равных отцу Серафиму в этом не было в минувшие десятилетия. К кому-то прикоснется ласково, кого-то погладит или поцелует, подойдет, утешит, отогреет – и человеку открывается, что такое любовь Христова. Это убеждало больше любой книги, больше чудес. Да, старец был прозорлив. Да, по его молитвам происходили исцеления. Но все эти дарования были следствием любви, он вымаливал помощь у Бога, потому что каждый человек был для него родным, любимым.

* * *

Очерк, который мы предлагаем сегодня читателям «Веры», подготовлен на основе материалов, собранных отцом Виктором (Мамонтовым) и другими почитателями старца.

Надо сказать, что написано было об отце Серафиме не мало, но не все соответствует действительности. Благодаря одной из таких ошибок я несколько лет назад и услышал о старце впервые. Вот как это случилось. Мне довелось в то время заняться сбором сведений о другом пастыре, подвизавшемся в Коми, архимандрите Серафиме (Полозе). Том самом священнике, который в середине 50-х стал участником истории, получившей название «Стояние Зои». Тот случай потряс православную Россию, привел в Церковь множество неверующих. Дело было в Самаре. Однажды девушка Зоя, оставшись без кавалера, схватила икону святителя Николая Чудотворца и начала с ней танцевать. Но вдруг застыла, словно обратившись в статую. Так и простояла несколько месяцев, а отец Серафим (Полоз) всё это время о ней заботился, принял образ из её рук, вымолил у Бога прощение для несчастной. Власти расправились с ним очень жестоко.

Рукописное сказание о Зое разошлось по стране в тысячах экземпляров. Самарскому батюшке в нём были посвящены восторженные слова, однако не сказано, кто он, куда пропал после удивительного события. И так вышло, что многие решили, будто речь шла о другом Серафиме – Тяпочкине. Старец от этой чести открещивался, как мог. «Ещё в молодые годы, – вспоминает известный иконописец отец Зинон, – когда я ездил из Троице-Сергиевой лавры к о.Серафиму, как-то во время исповеди я спросил у него, он ли брал икону из рук Зои. Я слышал от многих об этом происшествии, но не знал, насколько оно достоверно, поэтому решил спросить. Он сказал, я буквально помню его ответ: “Не внемлите”».

Между тем судьба старца Серафима не меньшее чудо, чем стояние Зои.

Читать продолжение:

http://www.diveevo.ru/2/0/1/1800/

[Татиана. 1 983]

Мы не должны бояться смерти за Христа

 

 

В ночь 30 на 31 октября 1997 года произошло событие, потрясшее весь православный мир - в Афинах был убит Иосиф Муньес-Кортес, хранитель чудотворной мироточивой иконы Божией Матери "Иверская" (Вратарница). 12 ноября 1997 года он был погребен на кладбище Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, в штате Нью-Йорк (США). Общество "Дом Иконы" в Монреале обнародовало следующий некролог:

 

"Пятнадцать лет тому назад, осенью 1982 года, неведомыми уму путями православный испанец, преподаватель истории искусств в Монреальском университете, был призван Господом на особенное служение, которое довелось ему запечатлеть мученической кончиной. Зловещие обстоятельства гибели брата Иосифа еще далеко не ясны, но перед лицом этой смерти невольно задаешься вопросами, далекими от тех, кои составляют предмет полицейского расследования. Что почувствовал он, впервые посетив Рождественский скит на Святой Горе Афонской, где потряс его будто случайно замеченный им образ Иверской Божией Матери? Как понял он тогдашние слова настоятеля скита отца Климента, который неожиданно уступив просьбам заезжего молодого иконописца, произнес: "Пресвятая Дева уедет с вами"? В чем выразилось для него постепенное осознание чуда с того самого дня 24 ноября 1982 года, когда около трех часов пополуночи Хосе, проснувшись в своей монреальской квартире, ощутил непонятно откуда доносящееся благоухание?..

 

Ему определено было состоять при чуде в мире, такого чуда вместить не могущем, ибо святой мироточивый образ Надежды безнадежных исцелял не только тела, но и души тех, кто к нему обращался, усмиряя злые сердца, давая дар слез, помогая обрести надежду. Кому довелось видеть лица людей - православных и иноверцев - в многочисленных приходских храмах и монастырях, куда брат Иосиф-хранитель привозил врученный ему благодатный мироточивый образ Вратарницы, двери райские верным отверзающей, тот не мог в отпущенную ему меру не ощутить - сколь страшно и неподъемно послушание, данное этому человеку, и сколь должно быть нестерпимо оно древнему змию, врагу Церкви Христовой".

 

Давайте прикоснемся к судьбе человека, отдавшего в наш прагматичный, компьютеризированный и рациональный век свою жизнь за православную святыню, по слову Господа нашего Иисуса Христа: Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать,и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь; ибо велика ваша награда на небесах... (Мф. 5, 11 - 12).

 

Потомок древнего испанского рода Иосиф (Хосе) Муньес-Кортес родился 13 мая 1948 года в благочестивой католической семье в Чили. Когда ему едва исполнилось четырнадцать лет, он по дороге в католический собор заблудился на улочках Сантьяго и по ошибке зашел в православный храм. В тот день, 27 сентября, был праздник Воздвижения Животворящего Креста Господня. Красота убранства храма, икон и богослужения поразила отрока, потрясла его до глубины души, и с тех пор он начал посещать эту церковь. Через два года архиепископ Леонтий Чилийский с ведома матери благословил его перейти в Православие. В течение трех лет Иосиф изучал в колледже иконопись и богословие. Переехав в Канаду, он окончил там курсы при школе изобразительных искусств и впоследствии преподавал историю иконописи в Монреальском университете. Иосиф надеялся стать монахом, но в Канаде не существовало православной мужской обители.

 

В 1982 году во время паломничества на Святую Гору Афон Иосиф побывал в Спасо-Рождественском скиту. Здесь, в иконописной мастерской, он увидел глубоко поразивший его образ Божией Матери. Он настойчиво просил продать ему эту икону, но получил отказ. Молодой паломник горячо молил Богородицу позволить ему увезти Ее образ в Америку. Уже выходя из ворот обители, он увидел поспешавшего к нему игумена, который вручил ему икону со словами: "Пресвятая Дева должна уехать вместе с вами".

 

Находясь на борту корабля, следующего в афонский порт Дафни, он услышал голос, повелевавший ему отправиться в Иверский монастырь и приложить свою икону к чудотворному образу Божией Матери "Вратарница", небесной Хранительницы и Покровительницы Афона. Врученная ему икона была списана с этого образа. Он исполнил это повеление. Вернувшись в Монреаль, Иосиф поместил икону Вратарницы у себя в комнате и каждую ночь читал перед ней акафист.

 

24 ноября 1982 года он проснулся около трех часов ночи и ощутил сильное благоухание. Взглянув на образ Пречистой, он заметил на нем капли влаги и подумал, что это стекает масло из лампады. Но, вытирая их, он с изумлением обнаружил, что благоухание исходит именно от них. Ему стало ясно, что это - благовонное миро. С тех пор икона мироточила постоянно, за исключением Страстной седмицы.

 

Через икону милостью Божией совершилось множество чудесных исцелений: были избавлены от болезни парализованный юноша и человек, страдавший раком позвоночника, ребенок с тяжелым рахитом, от которого отказались врачи, и многие другие. Но Иосиф не раз говорил, что самым великим чудом мироточивой иконы было то, что она подвигала людей к покаянию.

Протоиерей Виктор Потапов, настоятель Иоанно-Предтеченского собора в Вашингтоне, в своей проповеди сказал: "Многострадальные православные народы окружают икону Вратарницы высоким почитанием отчасти потому, что сама она многострадальна. Более тысячи лет назад дерзкий воин ударил мечом по Ее Пречистому лику, и из образовавшейся раны потекла кровь. Это было первое зримое человеческими очами чудо иконы. Второе знамение было духовного свойства: пораженный чудом воин принес сердечное покаяние, оставил иконоборческую ересь и принял монашество. 24 ноября 1982 года хранимый братом Иосифом список Иверской Афонской иконы явил первое чудо - мироточение. Второе ее знамение выразилось в покаянии множества людей".

 

Хранитель иконы Иосиф верил, что истечение мира было связано с прославлением Русской Зарубежной Церковью новомучеников Российских. Особенно почитал он преподобномученицу Великую княгиню Елисавету Феодоровну. Французский историк Жан Бэс, лично знавший Иосифа, рассказывает: "Однажды, зайдя к нему в мастерскую в обители Богородицы Леснинской (русский монастырь в Нормандии. - В.В.), я ощутил какой-то неизвестный аромат, отличавшийся от благоухания мира. Я сказал об этом Иосифу, а он в ответ указал мне на икону святой Елисаветы Феодоровны с частицей ее мощей. И добавил: "Великая княгиня и мученица была здесь перед самым вашим приходом... Она посещает меня время от времени. Видите, у меня есть ее мощи. Иногда они благоухают после ухода Великой княгини"".

 

Жан Бэс продолжает свои воспоминания: "Иосиф редко говорил о своей внутренней жизни, но, общаясь с ним, люди физически ощущали, что перед ними человек величайшей чистоты. Без всякого сомнения и без тени лирики можно сказать, что он был земной лилией Царицы Небесной. Каждый день он читал перед чудотворной иконой акафист Богородице (как правило, по-французски) и тому святому, чью память отмечала Церковь. Во время церковных богослужений вел себя очень скромно и никогда не привлекал к себе внимания: тихо стоял сзади, незаметный, как настоящий монах".

 

Есть неподтвержденные сведения, что Иосиф на Афоне принял монашество с именем Амвросий (в честь преподобного Амвросия Оптинского). Постригал его старец Климент, который некогда вручил ему Иверскую икону Божией Матери.

 

Знакомясь со свидетельствами близко знавших его людей, видишь, что Иосиф в характере своем сочетал открытость в общении с людьми с твердым стоянием в вере. Как истинный идальго, он презирал интриганов, теплохладных и расчетливых людей. Чудо, первым свидетелем которого ему суждено было стать, углубило и без того его сильный молитвенный дух. Утверждают, что у него было пятьдесят восемь крестников. И о каждом из них он ежедневно молился - и не только о них. Его помянник походил на монастырский синодик. Повседневно обращался он с молитвой к Божией Матери о православной молодежи - "дабы все стали святыми мужьями и святыми женами".

 

Один из французских знакомых Иосифа, Владимир, в частном письме рассказывает: "Икона всегда затмевала брата Иосифа (на самом законном основании). Нам он казался простым, скромным, всегда своим (почти каждый мог сказать - он был моим другом), но таким же, как мы, обычным человеком, правда, на которого свалилось такое чудо... Но теперь, когда иконы нет, его облик стал вырисовываться по-другому. Ведь это он три недели молился перед образом, читая акафист каждый день, ведь это по его молитвам стала мироточить икона, то есть как бы произошло накопление, переполнение его любви, и она стала переливаться через край сосуда, и Матерь Божия ответила взаимным актом чудотворения. Ведь это он скитался со святыней по всему свету - невзирая ни на что - ни на личные болезни, тяготы путешествий, отсутствие средств... ни на сопротивление некоторых людей (вплоть до последнего времени, и об этом он мне сам многократно рассказывал), и при этом он успевал совершать свое обширное молитвенное правило (до тысячи молитв Иисусовых в добавление ко всему прочему), писать иконы... Он не мог иметь никакой личной жизни. Люди приходили, звонили, писали, просили помощи, заступления, молитв. И он за всех молился".

 

Больших средств Иосиф не имел. Обретя икону, он дал обет, что она не сделается источником его обогащения. И выполнял его до своей смерти. "Мне достоверно известно, - свидетельствует протоиерей Виктор Потапов, - что порою у него не хватало денег на покупку лекарств и предметов первой необходимости. Часто он последние свои деньги отдавал нуждающимся".

 

В бумагах Иосифа была найдена записка на французском языке, сделанная его рукой в 1985 году, из которой видно, как нелегко ему было нести послушание хранителя мироточивой иконы Божией Матери, и которая свидетельствует, что задолго до своей мученической кончины он предвидел ее.

 

Вот текст этой записки: "Господи Иисусе Христе, Который пришел на землю нашего ради спасения и добровольно был пригвожден ко Кресту и претерпел страсти за наши грехи, дай мне тоже перенести свои страдания, которые я принимаю не от врагов своих, а от своего брата. Господи! Не вмени ему это в грех".

 

Димитрий Михайлович Гортынский, регент Спасо-Вознесенского храма в Сакраменто (Калифорния, США), в частном письме к матушке Марии Потаповой от 25 декабря 1997 года передает следующий случай из жизни Иосифа: "Он проснулся ночью и почувствовал, что связан по рукам и ногам. Рот у него был тоже завязан, и он не мог ни говорить, ни кричать. Он пытался освободиться, но не мог, и только молился в себе. Он знал, что это была нечистая сила, и она его продержала так всю ночь. Это Хосе сам рассказал по-испански моей жене год тому назад, а она тогда же перевела это мне, а теперь снова пересказала для того, чтобы я мог точно записать". По словам самого Иосифа, это был вовсе не сон, но все происходило наяву.

 

В своем последнем интервью, опубликованном в журнале "Русский пастырь", издающемся в Сан-Франциско, на вопрос, не произошло ли у него за пятнадцать лет привыкания к чуду, Иосиф ответил: "Нет, к этому привыкнуть нельзя, как нельзя привыкнуть к чуду вообще. Это как если бы совершение Евхаристии для священника стало бы привычным, рутинным действием... Я никогда не подхожу к иконе с любопытством, чтобы проверить, откуда и сколько истекает мира... Мы никогда не должны привыкать к чудесам. Если это произойдет, то чудо перестанет быть чудом. Человек, который понимает, что такое святость и святыня, никогда не сможет к чуду привыкнуть".

Затем Иосифу был задан вопрос: "Немало людей считает, что икона - ваша собственность и что вы можете распоряжаться ею как угодно. Как вы таким людям отвечаете?"

 

"Это не так, - сказал Иосиф. - Я являюсь лишь хранителем иконы. Если бы икона принадлежала только мне, я бы сидел спокойно дома, а не путешествовал по земному шару из прихода в приход... Икона чудотворная, и мы не можем управлять или распоряжаться ею. Однажды я отправился из Монреаля в Нью-Йорк, где меня ожидали верующие, но самолет покружился над Нью-Йорком и вернулся назад. Что это значило? Для меня ответ ясен: я не должен был туда ехать. В другой раз я сел в такси, и вдруг перед нами появилась машина: пришлось резко затормозить. Стекло на киоте иконы треснуло. С нами ничего не случилось, но мне пришлось вернуться домой, чтобы очистить икону от битого стекла, а самолет в это время улетел без меня... В июле 1995 года, когда я был в скиту на Афоне, где икона была написана, игумен скита наказал мне совершать земной поклон перед каждой поездкой с молитвой: "Матушка, благослови". После этого, сказал игумен, езжай с Богом. Я верю, что с тех пор, как я начал это делать, иногда особенно чувствую в душе потребность направиться в то или иное место".

 

Далее Иосиф продолжал: "В наше время, как и во времена Христа, святыни должны идти к людям, как и святость шла к ним. Это не традиция, которую я сам установил. Господу известно, как мне тяжело путешествовать, это влияет на мое здоровье, но я с радостью исполняю это послушание перед Божией Матерью и народом Божиим, который с великой радостью ожидает Царицу Небесную. Афонский игумен, передавший мне икону, говорил: "Церковь, в которой нет любви, сострадания и милосердия, это не Церковь". Это поучение глубоко запечатлелось в моем сердце..."

В том же интервью, словно предчувствуя свою мученическую кончину, Иосиф сказал: "Верующие должны быть готовыми умереть за истину, не забывать, что приобретая здесь врагов, приобретаем Небесное Царство... Тот, кто будет верен в малом, тот будет верен в великом, когда потребуется. При возможности стать исповедниками мы не должны это упустить. Потеряв земную жизнь, обретаем небесную. Мы не должны бояться смерти за Христа".

 

Комната, в которой был замучен Иосиф, - угловая и выходит на балкон - единственный во всей гостинице с доступом на крышу соседнего здания. Это объясняет, почему дверь номера, в котором был убит Иосиф, оказалась запертой изнутри. По мнению врача, осматривавшего тело, убийство было совершено двумя-тремя людьми: один держал его, другой завязывал руки и ноги, а третий наносил удары. По всей видимости, убийцы хотели узнать, где находится икона. Уточним, что местонахождение иконы в настоящее время неизвестно.

 

Каким образом заманили Иосифа в гостиничный номер, в котором было совершено это страшное убийство, остается тайной. Джорданвилльский инок Всеволод Филипьев в своем эссе "Преображенное страдание, или Разговор с убиенным братом Иосифом" высказывает такую догадку: "Чем же заманил тебя убийца? Может быть, он обещал тебе денег или ты нуждался в какой-либо его услуге? О, нет. Он заманил тебя тем, что попросил твоей помощи. Бес, подучивший его этому, конечно, знал, что твое доброе сердце не сможет отказать просящему помощи..."

 

На суде врач показал, что по всему видно, что Иосиф не сопротивлялся. Он лежал привязанным поперек кровати. Следы пыток видны на ногах, руках, груди. Иосиф долго и мучительно умирал в одиночестве...

 

Священник Александр Ивашевич, проживающий в Аргентине и сопровождавший Иосифа в его последней поездке в Грецию, повествует о его последнях днях, свидетелем которых ему суждено было стать: "В последнюю ночь не спалось, длинный разговор превратился во взаимную исповедь... в один миг брат Иосиф прошел через всю свою жизнь..." В аэропорту расстались: "Вот и все - пора прощаться. Когда дошли до входа в отдельный зал, брат Иосиф сказал мне: "Прости, отче, за все, что плохого сделал, и если тебя обидел, от всей души прошу прощения". Я ему: "Ты меня прости, Хосе". "Бог простит! - отвечал он. - Спасибо за все, огромное тебе спасибо". Тут же в аэропорту брат Иосиф сделал передо мною поклон, и я ему... обнимались долго и крепко. Мне надо было идти дальше, и брат Иосиф воскликнул: "Благослови, отче!" - "Бог тебя благословит, Хосе!". Он мне: "С Богом!" А я ему говорю: "С Богом!" - в последний раз... Так прощались мы с братом Иосифом всего за пару часов до его смерти..."

 

Летом 1996 года Иосиф съездил на Афон, чтобы проститься с отходящим к Богу схиигуменом Климентом, своим духовным отцом. Тогда схимник сказал ему, что следующий - 1997 год - будет для него судьбоносным и произойдут грозные события. Накануне своей мученической кончины Иосиф с иереем Александром Ивашевичем посетил монастырь Святителя Николая на греческом острове Андрос, чтобы поклониться его святыням. Монах, открывший им двери главного храма обители, чрезвычайно удивился тому, что древний настенный образ Богоматери стал обильно слезоточить. Настоятель монастыря архимандрит Дорофей объяснил, что икона плачет тогда, когда назревают страшные события или во время таковых. На Иосифа это знамение Божией Матери произвело глубокое впечатление, и он неоднократно говорил отцу Александру: "Отче, я чувствую, что очень скоро произойдет что-то страшное. Не знаю, что именно, но что-то будет". И в самый день своей смерти, утром, Иосиф еще раз поделился с отцом Александром своим предчувствием.

 

Хранитель мироточивой иконы Божией Матери "Вратарница" был похоронен через 13 дней после его убийства в Афинах. Его хотели было отпевать при закрытом гробе и в запечатанном пластмассовом мешке. Но Бог судил иначе. Гроб был открыт, мешок разорван, и все увидели следы пыток. Никаких признаков тления не было заметно.

 

Инок Всеволод Филипьев в цитировавшейся выше статье говорит: "Здравствуй, брат Иосиф. Твоя душа, конечно же, видит, как я стою и смотрю на твое тело, почивающее во гробе, в центре нашего Свято-Троицкого собора. Тебя привезли сегодня в полдень, а сейчас уже вечер. Все это время братия читает над тобою Псалтирь. Завтра предстоит отпевание, и твое тело вернется в землю, чтобы восстать уже во Второе славное пришествие Христово. При жизни я не знал тебя, но скажи, откуда такое чувство, как будто мы давно знакомы? Откуда в душе эта тихая, светлая, радостотворная печаль? Быть может, такие чувства всегда посещают смертных людей, когда они встречают святых? Но хотя я никогда не знал тебя, все-таки я не сомневаюсь в твоей святости. Эта уверенность не от ума и не от чувства, она пришла откуда-то из более тонких и высоких сфер; в это верит душа, а ведь наша душа умнее нашего внешнего человека...

 

Скажи, дорогой брат Иосиф, почему до самой глубины пронзает душу весть о твоей кончине? Почему сердце и разум так поражены тем, что случилось с тобой? Почему хочется еще и еще стоять подле тебя и не хочется уходить из храма? Наверное, потому, что через тебя, как и через всякого христианского мученика, души верующих как бы встречаются со своим Владыкой Иисусом Христом, Который есть первейший из всех мучеников.

 

Во святых Божиих человеках мы почитаем Христа. Поклоняясь мученикам, мы поклоняемся Божественному Страдальцу. Не Его ли таинственное присутствие так ясно и радостно переживает душа в эти минуты? И верится, что ты, дорогой Иосиф, уже зришь Сладчайшего Спасителя нашего, Который обетовал даровать спасение всем претерпевшим до конца... Мне хотелось бы рассказать всем людям о твоем лице, о том, что мы видели на нем в эти минуты прощания с тобой. А видели мы - преображенное страдание. На твоем лице запечатлелось изумление души, осознавшей, что час страданий вот-вот окончится и она через мгновение встретится с Богом..."

 

Множество людей, со всего света прибывшие в те дни в Джорданвилль, свидетельствуют о благодатной атмосфере похорон. Тот же инок Всеволод пишет: "Дорогой брат Иосиф, твое отпевание привлекло в наш Свято-Троицкий монастырь сотни людей. Их собралось столько же, сколько бывает на Пасху. Однако настроение, по крайней мере у меня, было несколько иное, чем на Пасху. Мне показалось, что я присутствую на богослужениях Великой Субботы, вспомнилось благоговейное предстояние пред Плащаницей, когда души верующих со страхом и умилением лицезрят спасительные страсти Господни и вспоминают Его погребение. Все происходившее сегодня, во время твоего отпевания и погребения, дорогой Иосиф, было также таинственно-величаво и светло-грустно. Конечно, были и слезы, да и как могли удержаться от них наши очи, когда при дневном свете мы яснее разглядели твое истомленное лицо, твое мученическое тело, украшенное язвами, как бы неким Божественным жемчугом. Мы видели твои руки, на коих остались багровые рубцы от пут, которыми связал тебя палач. Иосиф, Иосиф, бедный наш дорогой, любимый Иосиф. Была ли среди нас такая каменная душа, которая могла остаться равнодушной к твоим страданиям?"

 

Один человек, недавно приехавший из России и попавший на погребение Иосифа, сказал иноку Всеволоду: "Знаете, у меня было такое чувство, что я присутствовал не на отпевании и похоронах, а на чине Торжества Православия. Я совершенно четко осознал, что если бы даже в эти минуты нас всех вывели бы из храма и расстреляли, то все равно - мы победили!"

http://www.diveevo.ru/

[Иулиания 6 270]

После частичного прочтения статей подумалось, что каждому из нас, несмотря на страдания Христа, хочется быть счастливым в этой жизни. Не поверю тому, кто будет это отрицать. А можно ли вообще в таком случае быть счастливым, неся крест? Терпеть боль и улыбаться? Не мазохизм ли?

[Снежный барс 80]

Господь хочет чтобы мы еще в этой жизни были счастливы . Когда каждый из нас осознает , что такого как он уже больше никогда не будет , что мы единственны и неповторимы во всем , то тогда приходит осознание ответственности за свою жизнь и большая благодарность Господу за дарованные нам даром таланты и за которые мы потом будем давать ответ .

Когда придет понимание того что все , что есть в мире - Божье , а нашего здесь только мы сами и наши дела , когда наконец-то придет понимание того , что мы приходим сюда просто в гости , а дорога длиною в жизнь - это лишь путь домой , человек обретет счастье . Счастье быть с Богом везде на протяжении всего жизненного пути , обретшие это в сердце своем умрут и воскреснут счастливыми .

А на деле получается , что мы как заблудшие овцы , убегаем от Пастуха в надежде на местечко где травка зеленее и солнышко ярче , и в итоге забравшись далеко запросто теряемся . А потом оказавшись в лапах волчьих , когда уже и деваться-то некуда начинаем жалобно блеять и искать защиты у Пастуха , а Пастух сбившись с ног ищет нас и находя нас жизнь свою кладет на защиту нашу даруя нам свободу . Научившись таким горьким опытом опасности мы ни на шаг уже не отойдем от Пастуха своего , куда Он туда и мы .

Будьте счастливы в Боге и будьте с ним рядом всегда и везде !

[Татиана. 1 983]

Счастье-это жить с Богом.

 

Жизнь в современном мире подобна стремительному бурному потоку, в котором не успеваешь сосредоточиться ни зрением, ни слухом, ни умом. О том, как жить верующему христианину в условиях противоречивой изменчивой действительности, мы беседуем с протоиереем Валерианом Кречетовым, настоятелем храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы в селе Акулове.

Читать продолжение:

http://www.pravmir.ru/schaste-%E2%80%93-eto-zhit-s-bogom/

[Андрей Ъ 431]

Мы не должны бояться смерти за Христа

 

В ночь 30 на 31 октября 1997 года произошло событие, потрясшее весь православный мир - в Афинах был убит Иосиф Муньес-Кортес, хранитель чудотворной мироточивой иконы Божией Матери "Иверская" (Вратарница). 12 ноября 1997 года он был погребен на кладбище Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, в штате Нью-Йорк (США).

Один человек, недавно приехавший из России и попавший на погребение Иосифа, сказал иноку Всеволоду: "Знаете, у меня было такое чувство, что я присутствовал не на отпевании и похоронах, а на чине Торжества Православия. Я совершенно четко осознал, что если бы даже в эти минуты нас всех вывели бы из храма и расстреляли, то все равно - мы победили!"

http://www.diveevo.ru/

Невероятная жизнь, полная настоящего самоотречения и подвижничества. Я вот подумал, многие из нас тяготились бы подобными условиями и уж тем более, не выдержали бы пыток.

Что давало ему силы к такой самодисциплине и тяжкому труду. Ведь он сам писал: "Господу известно, как мне тяжело путешествовать, это влияет на мое здоровье, но я с радостью исполняю это послушание перед Божией Матерью и народом Божиим, который с великой радостью ожидает Царицу Небесную". То есть он был самым настоящим солдатом, Воином Христовым...

Потрясающая история жизни. Кому-то она покажется, полной страдания и ненужных жертв, кому-то радостью. А вот сам ее воспринимал довольно трезво - как труд и службу Богу.

Может, следует еще и так понимать жизнь - как труд и службу? Тогда не будет этого глупого дуализма "страдание-радость", из-за этого многие впадают в иллюзию, искушения и прелести. Откуда и падения, и нестроения. Особенно в нынешнем свете, когда телевизор внушает всем идеалы лучшей потребительской жизни. А если нас всех будут готовить сразу к труду и службе, с младых лет, то в зрелости у таких людей будут трезвые мысли насчет себя и своей жизни.

Спаси Господи!

[Иулиания 6 270]

Счастье - это жить с Богом. Согласна. Только это легче понимать и принимать, когда у тебя есть, на что жить и что кушать. Вряд ли сытый голодного разумеет... Можно бесконечно долго объяснять бомжу, что не в деньгах счастье. Он вас никогда не поймет. Простите...

Господь заповедовал нам добывать хлеб в поте лица нашего. Прекрасно! Так почему в мире толпы безработных имеют место быть? Так угодно Ему или кому?

[Апрель 9 365]

Скорби в нашей жизни | Епископ Александр (Милеант)

 

Неизбежность скорбей

Ежедневно жизнь убеждает нас, что скорби неизбежны. Кто страдает от бедности, кто от потери близких, кто от болезни, кто от клеветы и человеческой злобы, а кого мучают его собственные страсти, недостатки или мнительность. Случается, что человек выглядит счастливым, а на самом деле, переживая душевные муки, скрывает свою скорбь.

Есть ли смысл в наших бедствиях, есть ли в них неосознанная цель, или все это только результат несовершенства мира и хаотичного столкновения случайных факторов? Или, может быть, страдания специально посылаются человеку в наказание за грехи как своего рода “отмщение” за непослушание? Есть ли возможность избежать скорбей или, по крайне мере, уменьшить их силу, - и если да, то как? Содействуют ли скорби духовному росту человека, или они только омрачают его существование и озлобляют его? Ответы на эти вопросы далеко не очевидны, и - как увидим - различные религии и философские школы по-разному отвечают на них.

В этой брошюре мы хотим взглянуть на проблему зла и скорбей в свете христианского понимания. Сначала мы рассмотрим, как объясняют зло и смысл скорбей различные религии и философские школы, потом приведем учение об этом Священного Писания и святых отцов, наконец, покажем, как правильное умонастроение, согретое верой в Бога, может в корне изменить наше восприятие житейских скорбей и радостей.

Философия и религия о зле и страданиях

Проблемой зла издревле занимались как религия, так и философия. В самом широком значении словом “зло” обозначается все то, что противоположно добру и воспринимается человеком отрицательно. С точки зрения человека, зло не должно существовать: оно вносит диссонанс в гармонию бытия. Однако нет такой области в жизни, где бы не ощущалось присутствие зла в той или иной форме. Философия различает три вида зла: физическое, моральное и метафизическое.

Физическое зло - это все то, что огорчает человека и нарушает его благополучие, например: несчастья, страдания, болезни, мучения, страх смерти и т.д. Сюда следует отнести и социальные бедствия в человеческом обществе: бедность, неравномерное и несправедливое распределение труда и богатства, а также душевные переживания, волнения, сомнения, физические и умственные несовершенства, которые делают человека неполноценным и омрачают его существование.

Нравственное зло - это отступление человеческой воли от норм нравственного закона и поступки, вытекающие из этого отступления. С христианской точки зрения, это единственное подлинное зло. Наконец, метафизическое зло - то несовершенство, которое неизбежно вытекает из природы бытия. Физические предметы необходимо ограничивают друг друга, слепые силы природы сталкиваются и борются, отсюда - бури, землетрясения, катастрофы, неблагоприятные климатические условия и другие бедствия в природе, от которых гибнут люди, животные и растения. Несовершенство природы некоторые видят в том, что одни животные существуют за счет уничтожения других, а сильные подавляют слабых.

Зло по природе всегда отрицательно. Оно ведет не к возрастанию, а к потере и лишению, к разрушению существующего порядка. Некоторые древние мыслители искали источник зла в самой природе. Однако современные ученые приходят к убеждению, что бедствия и катастрофы в физическом мире в конечном итоге ведут к усовершенствованию природы. Так, например: взрыв звезды, катастрофа с точки зрения ее существования, приводит к формированию тяжелых элементов (железа, цинка, золота и других), которые необходимы для возникновения более сложных и совершенных форм бытия - растений и животных. Подобным образом, иногда после катастрофической гибели одних видов растений и животных вместо них появляются другие более совершенные и выносливые виды. Борьба за существование среди животных необходима для сохранения здорового потомства. Таким образом, метафизическое зло не есть собственно зло, когда оно рассматривается в контексте тех результатов, к которым оно приводит.

Более труден вопрос о взаимоотношении между нравственным и физическом злом. Наше внутреннее чувство подсказывает нам, что физическое зло (страдания, болезни, смерть), вероятно, вытекает из нравственного зла - из сознательного нарушения высшего нравственного порядка. Все люди единогласны в том, что добродетельный человек заслуживает какой-то награды, а порочный - соответствующего наказания, и такое мнение уже существовало задолго до Рождества Христова. Сравнение религиозных воззрений древних народов показывает, что как дикие племена, так и более цивилизованные народы обычно одинаковы в оценке нравственно-доброго и нравственно-злого, - по крайне мере, в важнейших и принципиальных случаях. Все народы, как древние, так и современные, всегда отличали доброго человека от злого, добродетель от порока. Все согласны между собой, что к добру следует стремиться, а зло надо пресекать, что добродетель похвальна, а порок предосудителен, что убийство, супружеская измена, кража, ложь и т.п. - плохо, а что любовь, помощь другим и умеренная жизнь - хорошо. Правда, и раньше были, и теперь существуют племена, допускающие, а иногда и поощряющие поступки, которые считаются грехом с христианской точки зрения. Но при внимательном ознакомлении с причинами выясняется, что такое оправдание безнравственных поступков вытекает не из разницы нравственного осмысления поступков, а диктуется внешними факторами: бытовыми условиями, культурным уровнем или политическими соображениями. Что касается врожденного нравственного закона, то он один для всех людей.

Давая нравственную оценку поступков, все люди сходятся на том, что в принципе каждый добрый поступок заслуживает награды, а злой - наказания. Но тут-то именно и возникает конфликт между тем, что все считают правильным, и тем, что в жизни наблюдается, а именно: нередко добродетельные люди страдают и не получают ни помощи, ни защиты, в то время как их обидчики безнаказанно продолжают творить беззакония и даже благоденствуют. В течение многих тысячелетий разные религии и философские школы по-разному объясняли причины этого противоречия.

Философско-религиозный пессимизм учит, что мир есть зло и что небытие предпочтительнее бытия. Согласно этому учению, зло - это активный принцип Вселенной, а добро - это не более, чем иллюзия и все убегающая цель. На этой идее основан буддизм, который учит, что сознательная жизнь есть зло, счастье - недостижимо и нет другой возможности избежать страдания, как только через прекращение существования и растворение в небытии (нирване). Согласно буддизму, источником страдания человека является его жажда существования. Истинное счастье достижимо только в состоянии сна, свободного от образов, желаний и какой-либо деятельности.

Религиозный дуализм древней персидской религии приписывал зло одному из двух противоположностей, к которым принадлежат смешанные теперь в мире добро и зло. Зороастр учил о существовании двух вечных взаимно враждующих начал, независимых друг от друга: Ормузд - бог света и добра, а Ариман - бог зла. Этот мифологический дуализм перешел в секту манихеев (основанную Мани в 238 г. после Р.Хр.). Манихеи учили, что зло совечно добру, имеет реальную сущность и есть совершенно самостоятельное бытие. Конкретным представителем мира добра является первый человек - небесный Адам, мира зла - Сатана. Вследствие борьбы между ними произошло смешение противоположных элементов добра и зла. Для извлечения из образовавшегося хаоса того, что принадлежит области добра, был создан видимый мир, в который Божество посылает время от времени своих посланников: Будду, Заратустру, Иисуса и, наконец, Мани. После полного выделения света из хаоса навеки утвердятся пределы двух миров.

Дуалистического учения придерживались гностические секты первых веков христианства, которые хотя и расходились в некоторых частных вопросах, но все признавали, что материя есть зло. Мир произошел путем эманации, через Демиурга - своего рода посредника между недосягаемым Богом и нечистой материей; все существа истекают из природы Бога, которая определяется ими как полнота бытия (плерома), причем каждая последующая степень истечения (эманации) представляется менее совершенной, чем предшествующая.

Религиозно-философский дуализм лежит также в основе неоплатонизма и теософии. Основатель неоплатонизма Плотин (205-270 после Р.Х.) учил о существовании градаций в лестнице бытия. Бог - выше мира. Он безграничен, безличен, непостижим и недосягаем. Из Него все произошло путем эманации. Произошедшее менее совершенно, оно есть простое отражение Бога и представляет ряд убывающих ступеней, заканчивающихся небытием, темнотой. Первое порождение есть разум, т.е. высшее бытие. Цель человеческой жизни состоит в освобождении от телесных оков и возвращении в мир идей, для этого необходим катарсис, очищение от оков зла и разрыв союза души с телом. Страдания не входят в план высшего существа, они лишь непреднамеренное следствие несовершенства природы. Однако с точки зрения целого, страдания могут приносить известную пользу.

Особенностью приведенных выше учений о природе зла и о смысле человеческих страданий является то, что в них отсутствует понятие о Боге как о личном и добром существе, Который по собственной воле создал мир и постоянно заботится о нем.

Теперь кратко рассмотрим мысли некоторых философов по данному вопросу. Сократа (469-399 до Р.Хр.) интересовала проблема нравственного зла. Он считал, что моральное зло происходит от незнания. Никто не зол по доброй воле, а лишь по неведению. Все люди могут стать добрыми путем культуры интеллекта. Добродетель едина, и сущность ее заключается в мудрости. “Добродетель - это знание”, - учил Сократ.

Школа киренаиков (по названию города Кирены, где возникла в 435 до Р.Хр.) отождествляла зло со страданиями, а благо с наслаждением. Согласно этому учению, единственная цель жизни и единственная ценность - это наслаждение (гедонизм). Эпикур (342-271 гг. до Р.Хр.) учил, что никакое наслаждение не должно быть отвергаемо, кроме того, которое влечет после себя страдания. Никакое страдание не должно быть принимаемо, кроме того, которое ведет к еще большему удовольствию. Гедонистическое учение позже пришло к пессимизму, по которому человеческая жизнь не нужна и бесцельна, поскольку удовольствия - это единственное благо - часто недоступны. Чем страдать, считали они, лучше умереть.

Платон (428-347 гг. до Р.Хр.) видел причину зла вне совершенства материи и всего сотворенного. Мир явлений несовершенен, истинное бытие принадлежит только обобщениям (идеям). Идеи - имеют не только субъективное, но и объективное бытие в особом прекрасном мире идей. Во главе всех идей находится, подобно солнцу, идея Добра. Демиург (Творец), глядя на мир идей, создал конечный мир существ. Душа человека представляет собой посредствующее звено между двумя мирами. По своей природе она бессмертна. Цель человеческой жизни - сделаться подобным Богу, стать мудрым.

Платон видел источник зла в невозможности вполне воплотить идеальное начало в косной материи.

У Аристотеля (384-322 гг. до Р.Хр.) зло - это необходимый аспект постоянной изменяемости материи, которая не имеет в себе реальной сущности. Цель жизни - блаженство, которое достигается полезной деятельностью. Каждое жизненное положение требует соответствующего действия, которое должно естественно гармонировать с надобностью. Чересчур много или слишком мало в чем-либо ведет к пороку. Например, пользование деньгами может быть сопряжено со скупостью или с расточительностью. И то и другое - плохо.

Стоики учили, что зло необходимо для пользы целого: несовершенство частей увеличивает совершенство целого. Сопребывающая миру Божественная сила гармонизирует добро и зло в этом изменяющемся мире. Моральное зло происходит от злой воли людей, а не от Божественной воли. Оно преодолевается Божественной волей и направляется к благой цели. У стоиков господствовал идеал непоколебимого мудреца, равнодушного к внешнему, к бедствиям мира и гордого сознанием своей внутренней свободы.

Спиноза (1532-1677 гг.), отождествляя Бога с материей, заявлял, что в природе нет добра или зла, лишь человеческая мысль вносит эти определения в явления. Так как мир и есть Бог, то зла не может быть, потому что все явления - это естественные изменения в божественной сущности.

Наиболее полное учение о зле в новой философии дал Лейбниц (1644-1716 гг.). Ему принадлежит разграничение видов зла и попытка объяснить его сущность. В гимне Клеантия к Зевсу можно видеть подход к доктрине Лейбница относительно природы добра и зла в мире. “Ничего не происходит без Тебя на земле, или в море, или на небе, кроме зла, которое люди совершают по своей глупости. Так что ты сочетал все зло и добро в одном, чтобы существовал один вечный план всех вещей”.

Кант (1724-1804 гг.) указывал на безусловный характер нравственного закона и старался создать этику, независимую от искания личной выгоды, чувства удовольствия и от религиозных мотивов. Моральность поступка всецело обусловлена мотивом поступка. Чувство долга - вот единственный безупречный и абсолютно добрый мотив. Этика - закон нашего собственного разума, и поэтому она должна быть соблюдаема ради себя самой. “Поступай так, чтобы правило твоей воли могло стать принципом всеобщего законодательства”. Удовольствие и счастье можно принимать в качестве награды за добродетель, но сами по себе они не являются добром. Никакой поступок, совершаемый по личному желанию, не является моральным. Долг выражает разумность человеческой природы, совершенно независимо от желаний и склонностей. Однако Кант не сумел объяснить, как расценивать поступки людей, которые руководствуются совершенно разными чувствами долга. Например, патриот считает своим долгом идти на войну и защищать свою страну, а пацифист считает, что всякая война - зло. Как же вывести здесь универсальный, всем обязательный моральный закон? У последователей философии Канта высшим добром стала охрана существующего общественного порядка; их идеал - сытая и спокойная жизнь.

Гегель (1770-1831 гг.) развил этику преклонения перед консервативным общественным строем, т.е. государством. Он считал злом, когда человек свое личное чувство долга противопоставляет общественному порядку. Идеальная мораль - это слияние всех отдельных сознаний в один объективный закон-традицию.

Шопенгауэр и Гартман стали представителями пессимистического учения на Западе, утверждая, что вселенная по существу своему зла и счастье в ней невозможно. Согласно Шопенгауэру (1788-1860 гг.) мир - продукт слепой воли. Он есть зло и не должен существовать. Небытие предпочтительнее бытия. Наш мир - худший из всех возможных. Хуже он не может быть, ибо если б он был еще немного хуже, то вовсе не мог бы существовать. Счастье есть нечто отрицательное, оно состоит в отсутствии страданий, в то время как несчастье есть нечто реальное. Страдания возникли одновременно с самосознанием, от которого они неотделимы. Деятельность человека вытекает из неудовлетворенного стремления. Вся жизнь человека есть или страдание, или скука. Спасение из такого положения достигается путем познания единства всех существ и через отрицание воли.

С середины 19-го столетия как в Англии, так и в Европе, и в США этика раздробилась на множество школ самых разных направлений, где отсутствовали высшие, абсолютные ценности и где не было личного Бога как источника всякого блага. Отсюда условный характер и шаткость всех их этических построений. Таким образом, научная безрелигиозная этика не удалась. Мораль без религии - это здание без фундамента.

Так, например, Ницше (1844-1900 гг.) учил, что зло относительно, моральное зло - это временное, преходящее явление, потому что человек - "животное, еще не вполне адаптировавшееся к окружающей его среде". Он пытался создать основы новой морали сверхчеловека, вытекающей из эволюционного развития. Ницше открыто восхвалял грубую силу и ловкость ради победы в борьбе за существование. Христианские добродетели: смирение, всепрощение и любовь - он называл “рабскими добродетелями”. Крепкая воля и стремление к господству (а не разум) являются ключами к успеху в жизни. Война имеет очистительную и облагораживающую силу. Будущее принадлежит сверхчеловеку. Жестокость, отвага и выдержка станут новыми добродетелями будущего человечества.

Спенсер (1820-1903 гг.) придерживался эволюционной теории возникновения и развития морального чувства в условиях, в которых жили предки современных людей: от грубых и жестоких нравов к более утонченным и изящным.

Бедно содержанием и неубедительно материалистическое учение о зле и смысле страданий. Материализм учит, что ничего кроме материи не существует. Поэтому все процессы, в том числе и психические, можно свести к движению атомов и к химическим процессам в мозгу человека. Отсюда вытекает условность всех человеческих понятий относительно добра и зла. В материализме этические понятия сводятся к понятиям приятного и полезного в данную минуту и в данных условиях. Природа не знает ни долга, ни ценностей. Мораль - это продукт общественного сознания, и каждое общество вырабатывает свою мораль. В одном историческом периоде может возникнуть одна мораль, в другом - другая. Если все относительно, то нет ни добродетели, ни порока, а существуют лишь выгода или невыгода; страдания и смерть бессмысленны, справедливость не существует. Отсюда вывод: спеши взять от жизни все, что можешь, потому что, когда умрешь, все для тебя кончится.

Общим знаменателем для большинства философов-моралистов 15-20 веков было исключение Бога и религиозных понятий из этики. Многие из них были агностиками, пантеистами, материалистами и даже иногда враждебно относились к религии.

К сказанному следует добавить, что вопрос взаимоотношения между страданиями и нравственными поступками трудно анализировать не только неверующему человеку. Иногда и верующие люди, подавленные скорбями, недоумевают: “Почему Бог допускает войны, эпидемии и всякие насилия? … Если Он бесконечно добр и бесконечно милостив, то Он никак не мог бы равнодушно смотреть на все бесчисленные страдания невинных. Если Он бесконечно мудр и всемогущ, то почему Он не прекращает эти страдания? Почему Он допускает, чтобы зло торжествовало?” Библия проливает свет на эти вопросы.

Учение Священного Писания о зле и страданиях

Священное писание очень отчетливо отвечает на ряд принципиальных вопросов, связанных со злом в мире и страданиями человека: зло и страдания не от Бога. Бог, будучи бесконечно добр, все создал для блага и счастья человека. “И увидел Бог, все, что Он создал, и вот, хорошо весьма”, - читаем в заключении библейского повествования о сотворении мира (Быт. 1:31). Бог создал человека чистым, добрым и наделил его высокими духовными качествами, уподобив его Себе. Назначение человека состояло в развитии в себе добрых качеств, так что чем больше он достигал близости к Богу, тем больше он приобщался к блаженству Божественной жизни.

Но человек не устоял на высоте своего призвания. Как повествует книга Бытия, первый человек по внушению змия-обольстителя вкусил запретный плод и нарушил этим прямую заповедь Божию. Греховность этого поступка заключалась в том, что человек захотел уподобиться Богу, не путем развития в себе добрых качеств - что сопряжено с внутренним усилием и требует времени, - а автоматически, так сказать, одним смелым скачком. Этим дерзким поступком Адам по наущению дьявола фактически прибегнул к магии, суть которой состоит в стремлении получить сверхъестественные способности, чрезвычайные знания или известные услуги разными механическими действиями и заклинаниями. Для магии характерно желание использовать таинственные потусторонние силы вне контекста их нравственного содержания и своей ответственности перед Богом.

Как видно из библейского повествования, змий был не простым пресмыкающимся, а существом разумным, хитрым и коварным. Он нагло клеветал на Творца и ловко обольстил доверчивого человека. В другом месте Священное Писание объясняет, что этот змий (он же “дракон”) был сам Денница - один из приближенных к Богу ангелов, поначалу добрый и светлый, а потом по гордости восставший против своего Творца. Отпав от Бога, Денница увлек с собой часть ангелов, образовав с ними мрачное царство зла, место мучений и ужасов, именуемое адом. Падший Денница также именуется Сатаной, что значит клеветник, а последовавшие за ним ангелы - бесами или демонами. Трагедия отпадения от Бога поначалу добрых ангелов произошла еще до появления видимого мира. Таким образом, согласно Библии, зло зародилось не в косной материи, а в разумном и богоподобном духе и от него распространилось на вещественный мир.

Порочность греха первого человека состояла не только в нарушении определенной заповеди, но и в том, что человек принципиально отвернулся от Бога и встал на путь, по которому раньше него пошел его искуситель. Человек отвернулся от своего небесного Отца, чтобы служить себе лично, делать не то, что содействует благу, а то, что приятно лично ему. Отсюда-то, от порочного направления воли, ведут свое начало все бедствия и страдания человечества. Болезни, скорби и физическая смерть - это следствия нравственного зла. С помрачением души в человеке нарушился баланс между его духовной и физической природой: его нравственное чутье потускнело, а благородные устремления стали подавляться капризными и беспорядочными плотскими желаниями.

Но в падении человека обнаруживается и бесконечная милость Творца, Который последствия греха - страдания, болезни и смерть - премудро обратил в средства врачевания и спасения человека. Священное Писание уделяет много внимания раскрытию этой истины.

После отпадения от Бога для человека начинается длинный и тернистый путь возвращения к Нему. Нравственное врачевание должно было совершаться активно, с участием воли человека, а не пассивно. Священная история показывает нам, как и внутренним влечением, и разными внешними способами Бог ведет к Себе человека, помогает ему стать на путь добра и милостиво прощает его падения. По причине духовного огрубения человека возникла необходимость объявить нравственный закон, начертанный в глубине его духовной природы, в форме простых и понятных заповедей, чтобы человек, кроме внутреннего, имел еще и внешнее руководство. Так, на протяжении долгого ветхозаветного периода Бог раскрывал Свою волю людям через Своих избранников - патриархов и пророков. Постепенно образовался сборник духовных книг, именуемый Священным Писанием. Ветхозаветное время было периодом обучения человека начаткам Закона Божия, привития утраченного чувства благоговения перед Творцом и осознания необходимости повиноваться Ему. Это был подготовительный период к принятию Евангельского учения и к обновлению сердца благодатью Святого Духа.

Люди с чуткой душой на личном опыте раньше или позже убеждаются в том, что всякая радость и утешение приходят от Бога, а всякая скорбь от собственных прегрешений и от порочности других людей. Постижение этой важной истины было подлинно великим достижением ветхозаветного периода. Так, царь Давид в своих вдохновенных псалмах делится опытом, приобретенным им в течение многих лет: “Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет. Много скорбей у праведного, и от всех их избавит его Господь … Ты укажешь мне путь жизни: полнота радости пред лицом Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек” (Псал. 33:20 и 15:11).

Ветхозаветное Писание учило об абсолютной справедливости Божией, согласно которой человек, делающий добро, заслуживает награды, а поступающий плохо - наказания. Причем Писание учило, что именно сам согрешающий, а не посторонние, должен понести наказание. Однако на практике далеко не всегда оправдывался принцип справедливости к великому недоумению людей, искренне желающих жить праведно. Тогда еще не были раскрыты во всей ясности сроки и способы осуществления Божественной справедливости, потому что загробная участь человека была обусловлена пришествием обещанного Мессии. Читая священную историю, мы видим, что даже праведные люди не всегда могли примириться с вопиющими несправедливостостями жизни. Они не понимали, почему во всем совершенный Господь иногда не заступается за невинных и допускает торжество беззакония. Праведный Иов, например, на которого внезапно посыпались всевозможные бедствия, а именно: в течение нескольких дней он лишился всего своего имущества, семьи и даже здоровья, - смиренно покорился воле Божией, но не мог понять, почему Бог допустил, чтобы его постигли такие несчастья.

Пророк Иеремия, часто подвергаясь гонениям за проповедь слова Божия, в недоумении вопрошал Господа:

“Праведен будешь Ты, Господи, если я стану судиться с Тобою; и однако же буду говорить с Тобою о правосудии: почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют? Ты насадил их, и они укоренились, выросли и приносят плод”. И немного позже он даже как бы ропщет на свою участь: “Горе мне, мать моя, что ты родила меня человеком, который спорит и ссорится со всей землей! Никому не давал я в рост, и мне никто не давал в рост, а все проклинают меня … Я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мной. Ибо лишь только начну говорить, я кричу о насилии, вопию о разорении, так что слово Господне обратилось в поношение мне и в повседневное посмеяние. И подумал я: не буду я напоминать о Нем и не буду больше говорить во имя Его. Но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился удерживая его, и не мог” (Иер. 12:1-4, 15:10-11 и 20:7-9).

Таким образом, ветхозаветное Писание не давало исчерпывающего ответа на недоумение, почему так часто нарушается справедливость. Тем не менее, уже тогда некоторые смогли несколько глубже вникнуть в тайну скорби и увидеть, что, помимо наличия заслуженности или незаслуженности, скорби имеют свою светлую, положительную сторону. “Сетование лучше смеха, - замечает премудрый царь Соломон на закате своего жизненного пути, - потому что при печали лица сердце делается лучше!” (Ек. 7:3).

Центральной темой Нового Завета является учение о спасении человечества добровольными страданиями воплотившегося Сына Божия. В Новом Завете страдания не просто возмездие за преступление, они имеют активную искупительную силу. Страдания - источник обновления и спасения. Бог не скрывается за пределами необъятного пространства и Он не безразличен к людским бедствиям, как думали языческие мудрецы. Напротив, Он “так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную” (Иоан. 3:16).

Из великой жалости к людям Сын Божий сходит с высоты Своей небесной славы в наш скорбный мир, берет на Себя бремя человеческих грехов и смывает их Своей пречистой кровью на кресте. Его раны - лекарство от наших недугов, Его смерть - это начало новой блаженной жизни. На кресте через страдания Богочеловека совершилась великая тайна обновления человеческого естества, поврежденного грехом.

Святой Григорий Богослов противопоставляет крестную жертву Спасителя вкушению запретного плода в Эдеме: “Для сего древо за древо, и руки - за руку; руки мужественно простертые за руку, невоздержно простертую, руки пригвожденные - за руку своевольную … Для сего - вознесение на крест за падение, желчь за вкушение, терновый венец за худое владычество, смерть за смерть”.

Своей искупительной смертью и победоносным воскресением Господь низложил древнего змия-искусителя и дал верующим “власть наступать на змей и скорпионов и попирать всю силу вражию” (Лк. 10:19). Искупленному человеку открывается путь в Царство Небесное и к вечной радости. Немощному и привыкшему грешить человеку путь к Небу по временам кажется узким и трудным, но Господь Иисус Христос ободряет каждого, желающего стать на спасительный путь, говоря: “Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим, ибо иго Мое благо и бремя Мое легко” (Мф. 11:28-30).

Страдания и бедствия человека в этой временной жизни не упразднены пришествием Христа, однако они утратили свою прежнюю остроту и мрачность. Дело в том, что зло так сплелось с нашим существом, так вросло в наше сердце, что процесс освобождения от него всегда сопряжен с болью. Но небесный луч Духа Утешителя разгоняет мрак в душе страдальца и согревает его ощущением Божественной любви. Замечательно, что еще на пути человека к Царству Небесному Дух Святой Своим присутствием дает предвкусить верующему радость уготованной ему вечной жизни. Праведники, удостоенные такой радости, свидетельствуют, что в сравнении с ней все земные блага и веселье становятся ничтожными. Поэтому апостолы учили, что верующие не должны скорбеть, “как прочие [язычники], не имеющие надежды”, но должны радоваться и благодарить Бога (1 Фес. 4:13).

“Как Христос пострадал за нас плотью, то и вы вооружитесь тою же мыслью, - пишет ап. Петр, - ибо страдающий плотью перестает грешить” (1 Пет. 4:1-2). И немного дальше: “Возлюбленные! Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного; но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явлении славы Его возрадуетесь и восторжествуете” (1 Пет. 4:12-13). Как огонь очищает от примесей драгоценный металл, так нужно, чтобы и “испытанная [скорбями] вера оказалась драгоценнее … огнем испытываемого золота, - к похвале чести, и славе в явление Иисуса Христа” (1 Петр. 1:6-8).

Христианская вера расширяет кругозор верующего человека и дает ему возможность видеть временное на фоне вечности. Страдания невинных не напрасны: они средство к получению большей награды на Небе. Так, согласно евангельской притче, многим казалось, что жизнь жестоко обидела нищего Лазаря. В то время, как он голодал и беспомощно страдал от язв лежа у ворот богача, тот ежедневно пиршествовал и веселился. Ни богач, ни его друзья не выражали Лазарю даже малейшего сочувствия. Когда Лазарь умер, никто не пришел на его похороны. С житейской точки зрения, его жизненный жребий - сплошная несправедливость. Однако, приподнимая завесу, за которой начинается иной мир, Евангелие дает нам увидеть, что с физической смертью прекратилась не жизнь, а лишь страдания Лазаря. Теперь за свое терпение и незлобие он удостоен великой награды. Таким образом, переступив порог временной жизни, человек вступает в мир, где царствует абсолютная справедливость. Поэтому в трудные минуты жизни надо напоминать себе, что “нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас” (Рим. 8:18).

Для более полного понимания излагаемой здесь темы очень ценны автобиографические заметки апостола Павла, в которых он рассказывает об испытаниях, постигающих его в его апостольской деятельности, и как он постепенно понял пользу их.

“Я был без меры в трудах, в ранах, в темницах и многократно при смерти. От иудеев было дано мне пять раз по сорок ударов без одного. Три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушения, ночь и день пробыл во глубине морской. Много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в море, в опасностях между лжебратьями. В труде, в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, стуже и наготе” (2 Кор. 11:23-29).

И при всем этом у апостола Павла не видно и тени озлобленности или ропота, что он, посвятивший свою жизнь Богу, как бы отдан на поругание и издевательство врагов. Напротив, вот как апостол языков научился воспринимать все случающееся с ним:

“Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих. Ибо по мере того, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше … Нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем” (2 Кор. 1:3-6, 6:9).

Кроме внешних скорбей и препятствий, связанных с проповедью, апостола Павла удручала еще какая-то физическая немощь, какой-то непонятный внутренний недуг, доводящий его порой до полного изнеможения, который он называет “жалом ангела сатаны” в своей плоти. Апостол трижды усиленно молил Бога избавить его от этого недуга, препятствующего ему совершать апостольское служение. Но Господь, вместо исцеления, явился ему Сам и сказал: “Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя в немощи совершается”. Поняв, что недуг послан ему для духовной пользы: чтобы научить его надеяться не на свои силы, а на помощь Божию, - апостол пришел к такому решению: “Я более охотно буду хвалиться немощами своими, чтобы обитала во мне сила Христова … Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа. Ибо когда я немощен, тогда я силен!” (2 Кор. 12:7-11).

Вот новое и подлинно ценное откровение о пользе скорбей! Принимаемые со смирением и надеждой на Бога, они привлекают к страдальцу божественную силу, которая во много раз превышает его естественные силы и делает человека орудием Промысла Божия для спасения множества людей и даже целых народов.

Итак, новозаветное Писание раскрывает перед нами искупительную сторону страданий. Добровольные страдания Сына Божия принесли спасение миру. Упраздняется первопричина всякого зла - грех, а малые и временные скорби оставляются в качестве лекарства, как средства к духовному совершенствованию. Как было дано увидеть писателю книги Откровения, ап. Иоанну Богослову, Царство Небесное наполнено людьми из всякого колена, языка, народа и племени, людьми разных культур, степеней образования и социального происхождения. Общее у них то, что они пришли сюда от “великой скорби” (От. 7:14), т.е. у каждого спасенного был свой жизненный крест. И во главе этого неисчислимого сонма апостол видит посреди небесного жертвенника Агнца Божия - Иисуса Христа.

Каждый человек хотел бы попасть в рай, но не каждый осознает и не каждый хочет примириться с фактом, что и ему надо безропотно понести свою долю скорбей, чтобы не оказаться чужим среди прочих, пришедших сюда именно через страдания. Мы знаем, что “многими скорбями надлежит нам войти в Царство Божие” (Деян. 14:22), и в то же время нам надо всеми силами преодолевать в себе всякое мрачное настроение. Христианин должен всегда радоваться и благодарить Бога, потому что скорби - это временное состояние. Свой духовный взор надо устремлять к Господу, от Которого всякое утешение и радость, а также будущая жизнь, в которой уже не будет ни обманов, ни неправд, ни болезней, ни смерти, ни всего того, что омрачает наше земное существование, но будет вечное блаженство. Напоминая об этом, апостолы учили христиан: “Радуйтесь всегда о Господе, и еще говорю: радуйтесь” (Фил. 4:4). Христианство - это прежде всего вера в победу добра. Оно принесло людям свет, любовь и подлинную радость в общении с Небесным Отцом.

Святые отцы о том, как относиться к скорбям

Изложенное здесь учение о скорбях будет неполным без святоотеческих наставлений на эту тему. Опыт святых - это неисчерпаемая сокровищница мудрости для каждого, кто старается правильно относиться к неизбежным скорбям, чтобы не оказаться подавленным ими. Ниже приводим избранные мысли как древних, так и сравнительно современных православных подвижников.

Преподобный Антоний Великий (4-ый век, Египет): Чем более умеренную проводит жизнь человек, тем спокойнее он становится, потому что не заботится о многом - о прислуге и приобретении вещей. Если же мы прилепляемся к этому [земному], то подвергаемся случающимся из-за него скорбям и доходим до ропота на Бога. Таким образом, желание многого наполняет нас смятением, и мы блуждаем во тьме греховной жизни.

Преподобный Ефрем Сирин (Месопотамия, 4-ый век). Не можешь ты снести оскорбления? Молчи - и успокоишься. Не думай, что ты страдаешь больше других. Как живущему на земле невозможно избежать воздуха, так человеку, живущему в этом мире, невозможно не быть искушенным скорбями и болезнями. Занятые земным от земного испытывают и скорби, а стремящиеся к духовному о духовном и болеют душой. Однако последние будут блаженны, потому что плод их обилен о Господе.

Если пришла печаль, будем ожидать приближения и радости. Возьмем в пример плывущих по морю. Когда поднимается буря, они борются с волнами, ожидая тихой погоды; а когда настанет тишина, они готовятся к буре. Они всегда бдительны, чтобы поднявшийся внезапно ветер не застал их неготовыми и не перевернул судна. Так и нам надо действовать: когда приключится скорбь или трудные обстоятельства, будем ожидать облегчения и помощи от Бога, чтобы не удручила нас мысль, будто нет уже для нас надежды на спасение.

Все от Бога - и благое, и скорбное. Но одно по благоволению, а другое по домостроительству и попущению. По благоволению - когда живем добродетельно, потому что угодно Богу, чтобы живущие добродетельно украшались венцами терпения; по домостроительству - когда согрешая, бываем вразумляемы; по попущению же - когда и вразумляемые не обращаемся. Бог промыслительно наказывает нас, согрешающих, чтобы мы не были осуждены с миром, как говорит апостол: “Судимы от Господа, наказываемся, да не с миром осудимся” (1 Кор. 11:32).

Преподобный Марк Подвижник (5-ый век, Египет): Если кто явно согрешая и не каясь, не подвергается никаким скорбям до самого исхода, то знай, что суд над ним будет без милости… Желающий избавиться от будущих горестей должен охотно переносить настоящее. Ибо таким образом, мысленно изменяя одно в другое, он через малые скорби избежит великих мучений.

Когда вследствие обиды раздражается твоя утроба и сердце, не печалься, что промыслительно пришло в движение скрывавшееся внутри тебя зло. Но с радостью низлагай возникшие помыслы, зная, что вместе с тем, как они истребляются при своем появлении, истребляется вместе с ними и зло, лежащее под ними и приводящее их в движение. Если же помыслам позволяют коснеть и часто появляться, то и зло обычно усиливается.

Преп. Исаак Сирин (6-й век, Сирия): Такова воля Духа, чтобы возлюбленные Его пребывали в трудах. Дух Божий не обитает в тех, кто живут в покое. Тем и отличаются сыны Божии от прочих, что они живут в скорбях, а мир гордится роскошью и покоем. Не благоволил Бог, чтобы возлюбленные Его покоились, пока они в теле, но хочет, чтобы теперь они пребывали в скорби, в тяготе, в трудах, в скудости, в наготе, в нужде, в унижении, в оскорблениях, в утружденном теле, в печальных мыслях. Так исполняется сказанное о них: В мире будете иметь скорбь (Иоан. 16:33). Господь знает, что живущие спокойно не способны любить Его, и потому отказывает праведникам во временном покое и услаждении.

За всякой телесной отрадой следует страдание, а за всяким страданием ради Бога следует отрада. Душа, которая любит Бога, в Боге и в Нем Едином приобретает себе успокоение. Радость о Боге крепче здешней жизни, и кто нашел ее, тот не только не посмотрит на страдания, но даже не обратит взора на жизнь свою, и не будет там иного чувства, если действительно была эта радость.

Малая скорбь ради Бога лучше великого дела, совершаемого без скорби. Что творится без труда, то есть “праведность” мирских людей. Но ты подвизайся втайне и подражай Христу, чтобы тебе удостоиться вкусить и славы Христовой. Ум не прославится вместе с Иисусом, если тело не пострадает с Ним.

Паче всякой молитвы и жертвы драгоценны перед Богом скорби за Него и ради Его.

Бог близок к скорбящему сердцу того, кто к Нему вопиет в скорби. Если и повергает иногда в телесном лишениям и иным скорбям, но в душе скорбящего являет Господь великое человеколюбие, соразмерно с жестокостью страданий в скорби его.

Старец Варсонуфий (6-й век, Палестина): Желаешь ли избавиться от скорбей и не тяготиться ими? Ожидай больших, - и успокоишься.

Авва Дорофей (7-й век, Палестина): Душа, по мере совершения греха, изнемогает от него, потому что грех расслабляет и приводит в изнеможение того, кто предается ему. И поэтому человек тяготится всем, что случается с ним. Если же человек преуспевает в добром, то по мере преуспевания все, что некогда казалось тяжелым, теперь становится более легким.

Есть люди до того изнемогающие от болезней и напастей этой жизни, что предпочитают умереть, лишь бы только избавиться от скорбей. Это происходит с ними от малодушия и большого неразумия, ибо они не думают о той страшной нужде, которая постигает людей, когда их душа покидает тело. Вот что рассказывает книга “Отечник”. Один усердный послушник спросил своего старца: “Почему я хочу умереть?” Старец ответил ему: “От того, что ты избегаешь скорбей и не знаешь, что грядущая скорбь гораздо тяжелее здешней”. А другой послушник спросил старца: “Отчего я, находясь в кельи, впадаю в беспечность и уныние?” Старец сказал ему: “Оттого, что ты еще не познал ни ожидаемого покоя, ни будущего мучения, ибо если бы ты достоверно познал это, то хотя бы келья твоя была бы полна червей, так что ты стоял бы в них по самую шею, ты бы переносил это, ни мало не расслабляясь”. Но мы, почивая, хотим спастись и потому изнемогаем от скорбей, в то время, как мы должны были бы благодарить Бога и считать себя блаженными, что можем немного поскорбеть здесь, чтобы там обрести покой.

Верь, что бесчестья и укоры от людей - это лекарства, врачующие твою гордость, и молись об укоряющих тебя, как об истинных врачах твоей души. Будь уверен, что тот, кто ненавидит бесчестье, ненавидит и смирение, и кто избегает огорчающих его, тот сторонится кротости.

Авва Зосима (4-ое столетие, Египет): Уничтожь искушения и борьбу с помыслами - и не останется ни одного святого. Бегущий от спасительного искушения бежит от вечной жизни. Кто доставил святым мученикам венцы, если не мучители их? Кто даровал первомученику Стефану такую великую славу, если не те, которые побили его камнями?

Преподобный Серафим Саровский (18-й век, Россия): Кто победил страсти, тот победил и печаль. А одолеваемый страстями не избежит оков печали. Как больной виден по цвету лица, так одержимы страстью отличается печалью.

Тело есть раб души, а душа - царица. Потому часто бывает, что по милосердию Божию наше тело изнуряется болезнями. Из-за болезней же страсти слабеют, и человек приходит в себя… Кто переносит болезнь с терпением и благодарностью, тому вменяется она в подвиг, или даже более его.

Не должно предпринимать подвигов сверх меры, а стараться надо, чтобы друг - плоть наша - был бы верен и способен к творению добродетелей. Надобно идти средним путем, не уклоняясь ни вправо, ни влево: духу давать духовное, а телу телесное, потребное для содержания временной жизни.

Ученикам, порывающимся брать на себя чрезмерные подвиги, преподобный Серафим говорил, что безропотное и кроткое перенесение обид - это вериги наши и власяница.

Должно снисходить к душе своей в ее немощах и несовершенствах, и терпеть свои недостатки, как терпим недостатки ближних.

Веселость - не грех. Она отгоняет усталость, а от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет. Ах, если бы ты знал, - говорил он однажды иноку, - какая радость, какая сладость ожидает душу праведного на Небе, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарностью. Если бы самая эта келья наша была полна червей и если бы эти черви ели нашу плоть в течение всей здешней жизни, то со всяким желанием надобно бы на это согласиться, чтобы только не лишиться той небесной радости, которую уготовал Бог любящим Его.

Старец Никон Оптинский [Беляев] (1927 год, Россия): Если хочешь избавиться от печали, не привязывайся сердцем ни к чему и ни к кому.

В скорбях и искушениях Господь помогает нам. Он не освобождает нас от них, а подает силу легко переносить и даже не замечать их.

Старец Силуан (1938 год, Афон): Господь любит всех, но допускает скорби, чтобы люди познали свою немощь и смирились, и за свое смирение приняли Святого Духа, а с Духом Святым - все хорошо, все радостно.

Ты говоришь: “У меня много горя”. Но я тебе скажу: “Смирись и увидишь, что твои беды превратятся в покой, так что ты и сам удивишься, и скажешь: Почему же я раньше так мучился и скорбел? Но теперь ты радуешься, потому что смирился, и пришла благодать Божия; теперь ты хотя бы один сидел в бедности, радость не оставит тебя, потому что на душе у тебя мир, о котором Господь сказал: “Мир Мой даю вам”. Так всякой смиренной душе Господь дает мир.

Душа смиренного как море. Брось в море камень, он на минуту возмутит слегка поверхность, а затем утонет в глубине его. Так скорби утопают в сердце смиренного, потому что с ним сила Господня.

Игумен Никон [Воробьев] (1963 год, Россия): Мир [посылаемый Богом] делает человека нечувствительным к земным скорбям и страданиям, погашает всякий интерес к миру сему, влечет человека горе, рождает в сердце любовь ко всем, которая покрывает все недостатки ближнего, не замечает их, заставляет жалеть другого больше чем себя.

Обретение высшего Блага

Согласно священному писанию и опыту святых отцов единственное действительное зло - это нарушение нравственных норм. Отсюда ведут свое начало другие формы зла. Моральное зло возникает внутри нравственно-свободного существа, и если им же добровольно не пресекается, то зреет все больше и крепнет в человеке, постепенно срастаясь с его волей и все более выявляя себя в разрушительных и гнусных поступках.

Но как собственно зарождается нравственное зло? Какие духовные процессы ведут к нему? Поиски ответа на эти вопросы заставляют глубже анализировать, что собственно есть благо. Существует множество духовных и физических ценностей, которые желательны и к которым следует стремиться. И чем выше человек поднимает свой взор, чтобы разглядеть более ценные из них, тем явственнее для него становится, что над всем сияет как солнце одно абсолютное, безусловное и высшее Благо - Господь Бог! От Него ведут свое начало и все другие блага.

Эта истина станет еще более очевидной, если мы мысленно перенесемся в то далекое прошлое, когда еще ничто не существовало: ни духовный (ангельский), ни наш видимый мир. Было время, если можно так выразиться, когда даже не существовали такие фундаментальные формы бытия, как время и пространство, без которых немыслим вещественный мир. Даже не существовала пустота (вакуум), потому что она предполагает пространство. (Вакуум, согласно современной физике - это сложное, губкообразное, вибрирующее состояние пространства, в котором непрерывно появляются и исчезают виртуальные частицы. Существовало лишь одно всемогущее, всеблагое, совершенное, личное и разумное Существо, Которое мы именуем Богом .

Можно, конечно, отвлеченно представить себе индуктивным путем бесконечно продолжительное время и бесконечно великое пространство, которое частично заполнено мирами вроде нашего. Однако, строго говоря, бесконечное пространство и бесконечное время - это несуществующие умственные построения, нужные для решения некоторых математических и физических задач. В действительности же и время, и пространство - это творения Божии: конечные, ограниченные и, в сравнении с Богом, ничтожные величины. Только Он один бесконечен и вечен, будучи выше понятий времени и пространства.

Являясь первопричиной всего, Бог по Своей благости создал сначала духовный мир, населив его бестелесными разумными существами, которых мы именуем ангелами. После этого создал уже и наш видимый мир - с его величием, красотой и разнообразием жизненных форм. Наконец, как некий венец видимого мира, Он создал человека, украсив его некоторыми Своими божественными свойствами: свободной волей и влечением к нравственному совершенству. Так как все получило свое бытие от благого Творца, то все носит на себе печать блага в большей или меньшей степени. Надо осознать, что ограниченность и несовершенство всего созданного не есть зло (как думали некоторые философы), потому что, по премудрому устройству Творца, в природе каждая вещь, даже самая малая частица, каждое микроскопическое существо служит благу целого и дополняет одно другое. Так все духовное в совокупности с физическим образует одно великое и гармоничное Царство Добра.

В то время, как бездушная природа подчинена законам необходимости, а животные - заложенным в них инстинктам, ангелы и люди обладают свободой выбора между действиями, которые имеют нравственный характер, то есть могут быть правильными или неправильными, добрыми или злыми. Нравственное чувство через голос совести подсказывает, какое из возможных действий лучше, а какое хуже с моральной точки зрения, какое благо выше, а какое ниже. Эти два свойства - свобода воли и нравственное чувство - возвышают ангелов и людей над бездушной природой и над животным миром, открывая путь к совершенствованию и к все большему уподоблению Создателю.

Если каждая вещь в природе, даже самая ничтожная, имеет свое назначение, то назначение разумно-нравственных существ:- ангелов и людей состоит в созидании и укреплении Царства Добра, - в этом великом деле Божием. Природа участвует в общем благе пассивно, а нравственно-свободные существа активно. Это огромная честь, но вместе с тем и ответственность.

В молитве “Отче наш” Господь Иисус Христос учит всех стремиться к большему благу. Слова молитвы: “Да святится имя Твое” выражают наше желание, чтобы всюду и везде прославлялось имя Божие. А это достигается не столько устным восхвалением Бога, сколько укреплением и расширением Его Царства Добра, к которому Он удостоил нас принадлежать. Следующее прошение молитвы собственно и говорит об этом подробнее: “Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя яко на небеси и на земли”.

Как планеты и астероиды, облетая солнце, ничего не прибавляют к его сиянию, так и мы ничего не можем дать Богу, чего бы Он уже не имел. Он хочет только, чтобы мы все больше совершенствовались и способствовали благу других. Делая добро и распространяя его вокруг себя, мы оказываемся соработниками у Бога, активными участниками в созидании Добра. Слава Божия - это та точка фокуса, к которым должен быть устремлен наш духовный взор, потому что, стараясь все направлять к славе Божией, мы никогда не споткнемся. Как для Господа Иисуса Христа целью Его пришествия в мир было прославление имени Бога Отца (Иоан. 7:18, 17:1), так и Его последователи- христиане должны научиться все свои мысли, желания и поступки направлять к славе Божией. “Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте во славу Божию”, - наставляет апостол (1 Кор. 10:31).

Установив таким образом, что Бог есть высшее и абсолютное Благо и только от Него льются струи света и жизни, мы можем теперь поставить в правильную перспективу разные ценности жизни. Каждый человек чего-то желает и к чему-то стремится. Кто больше всего ценит счастливую семейную жизнь, кто карьеру, кто богатство, кто разные удовольствия. И этим своим истинным или мнимым благам они отдают все свое время и силы, трудятся, спешат, куда-то несутся, как одурманенные. Если же теряют что-либо или терпят несправедливости, то огорчаются и ссорятся с другими, иногда идут на преступления. Они не понимают, что престижные предметы и житейские преимущества, которые их так волнуют и которым они отдают столько сил, фактически ничтожны в сравнении с духовными благами, которых они не замечают и понапрасну теряют.

Сознание того, что именно Бог и только Он един есть высшее, абсолютное Благо и источник всякого блага, помогает человеку освободиться от жизненного дурмана и увидеть все происходящее в правильном свете. Здоровье - хорошо, и богатство не запрещается. Успех в делах, счастливая семья, невинные радости и другие блага жизни посылаются нам для того, чтобы мы благодарили Бога, научились подражать Богу в Его благости, научились любить ближних. Если Бог чего-либо не посылает нам или даже отнимает, значит так лучше: Ему виднее, что нам нужно. Главное же для всех - это познавать Бога и духовно приближаться к Нему, второе - посильно содействовать укреплению и распространению царства Добра. Отнимая разные временные блага, Господь учит нас спокойно относиться к ним, как к малым и незначительным. Надо не забывать благодарить Бога, когда Он посылает нам Свои милости и не роптать, когда отнимает что-либо. Ведь если, по слову Спасителя, даже волосы на голове нашей сочтены Богом, тем более важные события в нашей жизни управляются Его милостивой десницей. Когда мы научимся так смотреть на вещи, тогда мы избавим себя от многих лишних огорчений и каждое обстоятельство будет содействовать нашему благу и благу людей, с которыми мы соприкасаемся.

На противоположной стороне ценностей находится область нравственного зла, которая начинается с предпочтения меньшего блага большему. Когда человек личную выгоду противопоставляет благу ближнего или домогается славы себе за счет славы Божией, тогда он становится на опасный путь. Конечно, единичные ошибки неизбежны, и на них мы учимся. Но когда такая деятельность становится нормой жизни, когда человек принципиально меньшее благо противопоставляет большему, тогда он становится на путь зла. Как нет конца духовному совершенствованию, так и нет предела нравственному падению. Чем больше нравственно-свободное существо удаляется от высшего Блага, тем больше беднеет оно, потому что оно растрачивает данное Творцом внутреннее богатство. Зло начинается от сознательного выбора, но чем дальше человек или духовное существо идет в сторону зла, тем несвободнее он делается. Зло порабощает всякого, кто служит ему - такова его природа.

Хотя абсолютное зло, как и абсолютный нуль температуры, недостижимо, однако постоянно повторяемые безнравственные поступки низводят человека (как некогда падших ангелов) к своего рода “черной дыре”, (астрономический объект настолько массивный, что ничто, даже свет, не может вырваться из его поля притяжения). Здесь происходит своего рода “материализация” зла. Эта “тайна беззакония” состоит в том, что демоны и закоснелые грешники доходят до такого извращения, что они начинают получать удовольствие, делая зло или причиняя боль другим. Одновременно с этим все большее отчуждение от Бога постепенно переходит в жгучую ненависть к Нему и к Его царству Добра.

Таким образом то, что началось, с казалось бы, невинного желания личного удовольствия или жажды славы, если вовремя не остановить, вырождается в сознательное предпочтение зла и ведет к утрате всех заложенных Богом добрых качеств. Человек (или падший ангел) чем более грешит, тем более тупеет, становится импульсивнее, беспорядочнее, разнузданнее, неукротимее в ненависти. Злоба, как адский пламень, все больше пожирает его. Старец Зосима говорит в “Братьях Карамазовых”: “[Бесы] “ненасытны во веки веков, и прощение отвергают, и Бога, зовущего их, проклинают. Бога живого без ненависти созерцать не могут и требуют, чтобы не было Бога жизни, чтобы уничтожил Он и Себя, и все созданное Им. И будут они гореть в огне гнева своего вечно, жаждать смерти и небытия. Но не получат смерти”.

Заключение

Итак, страдания неизбежны в этой временной жизни. Они, с одной стороны - следствие нашей личной греховности, нравственной испорченности других и общего несовершенства этого временного мира. С другой стороны, в руках премудрого промысла Божия скорби становятся орудием вразумления и исправления. Два разбойника, распятых с Христом, олицетворяют две категории людей. Все люди грешны и все страдают в большей или меньшей степени. Но одни люди, подобно разбойнику ропщущему, распятому по левую сторону от Христа, чем больше страдают, тем больше озлобляются, и скорби не приносят им пользы. Другие же, подобно благоразумному разбойнику, сознают, что они заслуживают наказания и смиренно просят у Бога прощения и помощи. При таком настроении их житейские скорби вменяются им в страдания ради Господа, и их личный крест преобразуется в Крест Христов. Это служит к их духовному обновлению и спасению.

И таков духовный закон, что не только терпеливо принимаемые страдания, но всякое духовное усилие вообще, всякое добровольное лишение, всякий отказ, жертва - трансформируются в богатство внутри нас. Парадоксально, но действительно так: чем больше мы теряем внешне, тем больше приобретаем внутренне. Вот почему “трудно богатым войти в Царствие Небесное,” - потому что в них не совершается этой замены на небесные, нетленные блага. Мужественные души инстинктом ищут подвига и крепнут в отречениях. Это замечали еще древние философы.

Радостями надо уметь пользоваться. Они, как и богатство или слава, расслабляют, делают человека самонадеянным, легкомысленным, надменным.

При этом скорби и радости - это чисто субъективные состояния. Праведник страдает, когда видит гибель грешников, сами же грешники радуются, получая удовольствие. Безбожник скорбит, видя успех веры, праведник же радуется этому. Блаженны мы, если страдаем по тем же причинам, по которым страдал Господь наш Иисус Христос, Его апостолы и святые, потому что станем участниками и их радости.

Существуют страдания, которые можно назвать суетными и излишними, которые возникают от маловерия, от неправильного образа мыслей. Иногда человек сам измышляет себе страхи и волнения и ходит расстроенным даже при самых благоприятных условиях.

Необходимо все в жизни поставить на правильное место, научиться отчетливо отличать главное от неглавного, основное от менее ценного. Для этого необходимо понять и прочувствовать, что Бог есть высшее благо и источник всякого блага.

Есть и высокая радость. То радость о Господе, радость апостолов и святых. Это не мирская радость. Мирская радость начинается удовольствием, а кончается скорбью, радость же святых начиналась скорбью, а кончалась удовольствием. Апостолы и мученики были бичуемы и радовались о Господе; были заключенными и благодарили; были побиваемы камнями и проповедовали. Радующийся мирскому не может радоваться о Боге.

Земное счастье: любовь, семья, молодость, здоровье, наслаждение жизнью, природой - это тоже “добро есть”, и не надо думать, что Господь осуждает людей за это. Плохо только стать рабом своего удовольствия, пренебрегая высшими духовными благами. Страдания, с точки зрения внутреннего роста, ценны не сами по себе, а только по своим результатам. Теряя земное счастье, человек становится лицом к лицу с высшими ценностями, начинает иными глазами смотреть на себя и на свою временную жизнь, обращается к Богу. Отсюда следует, что земное счастье, связанное со всегдашней памятью о Боге, не исключающее напряженной духовной жизни, - есть безусловное добро. Подобным образом и страдания, если они озлобляют или принижают человека, не преображая его, не давая благотворной реакции, - есть сугубое зло.

Благо нам, если мы сами вовремя внутренне освободимся от широких путей мира сего, если ни радости жизни, ни богатство, ни удача не заполнят наше сердце и не отведут его от главного. В противном случае Господь в гневе Своем сокрушит идолов наших: богатство, комфорт, карьеру, здоровье, жажду земного счастья - чтобы мы поняли, наконец, что они ничто!

[ин. Василисса 3 761]

Так почему в мире толпы безработных имеют место быть? Так угодно Ему или кому?

 

Ответ, думаю, у Игнатия Брянчанинова очень хороший на этот вопрос:

 

"Отчего один родится в богатстве и знатности, другой в нищете, в среде людей, презираемых и угнетаемых, обреченных на всежизненный телесный труд в поте лица, лишенных средства к развитию умственному? Отчего иной умирает дряхлым старцем, иной в цвете юношеского или мужеского возраста, иной дитятей и даже краткодневным младенцем? Отчего один пользуется постоянно здравием и благополучием, другой томится в болезнях, передается скорбями скорбям, бедствиями бедствиям, как бы с рук на руки? Эти и этим подобные вопросы заняли однажды великого пустынножителя Египетского, Антония, и тщетно искал разрешения им пустынножитель в собственном разуме, осененном Божественной благодатью, способном углубляться в рассматривание тайн Божиих. Когда святой старец утомился размышлением бесплодным, последовал к нему с неба глас: "Антоний! Это - судьбы Божии. Исследование их душевредно. Себе внимай".

[Снежный барс 80]

Есть люди талантливые в музыке , есть талантливые в науках , в живописи , а есть талантливые духовно . Иосиф Муньес-Кортес - человек одаренный в духовном плане и своей мученической кончиной показавший нам свою близость к Богу и жизнь праведную . Нужно всегда и неустанно сомневаться в себе и от всего сердца радоваться успехам других . То что сейчас Иосиф в селениях вышних - это факт , но хватит ли мне столько же мужества чтобы просто прожить свою жизнь хотя бы по-человечески ? - не факт .

Однажды со своими учениками в воскресной школе я смотрел фильм про Евгения Родионова , после просмотра ко мне подошел один из учеников и честно признался , - Я так не смогу , Александр Юрьевич ! - на что я ответил , - Молодец , что сказал , Я тоже так не смогу , но буду просить Бога чтобы дал мне сил выдержать . - и он ушел от меня счастливый .

Можно конечно было ударить себя в грудь и сказать о том , что , - Нужно стремиться к такому же подвигу и в нужный момент я наверно смогу - это было бы ложью , лучше для начала познать свою немощь .

После судьба меня свела с ветераном афганской войны Виктором Героевым ( он воевал в Афгане в 80-х , в десантно-штурмовом батальоне под Джелалабадом ) и я разговаривал как-то с ним на тему подвига . Он как человек верующий , сказал мне вот что , - Война - это страшное слово . Война - это смерть , грязь , кровь ... Я участвовал в боях , вытаскивал с поля боя раненых , сам не раз был ранен , награжден ... но вот так , как этот мальчик Евгений В Чечне , оставшийся один на один с врагом и не отказавшийся снять крест ... не знаю , я наверно не смог бы ... Надо быть честным с самим собой вот и все , а пацану тому ты все правильно сказал . - и я понял , что самое важное - быть честным с самим собой .

Вопрос подвига вообще неоднозначен - Почему один становиться Иудой , а второй Героем ?- это вещи вне моего понимания . Где ? В какой части души решается судьба моего поступка ? Как сделать так , чтобы сделать правильный выбор ? Какой частью мозга или сердца , думать и решать ? - положиться на Бога , Он сам управит . Но ведь наверно есть еще и внутренние устои души и внутренние переживания самого человека , которые сподвигают его на переоценку своих возможностей , стремление помочь другому в беде забыв о себе - все это и составляет , наверно , тот путь человека к подвигу , готовность к подвигу .

Мой самый близкий друг Сашка Матрос ( Гераськов ) оторва был , не приведи Господь ! Пили , балагурили , дрались вместе . Он весь в шрамах был , от драк , его кололи , резали ножом или осколком бутылки . Но одного у него было не отнять , его боялись все окрестные собаки ( он их совсем не боялся , будь -то стаффорд , бультерьер или ротвейлер ... ) и просто до обожания любили все дети с кем он игрался .

Я тогда уже в храм пришел , а Саня устроился летом охранять ночью на Нижнем озере катамараны , а днем был кассиром на тех же катамаранах . Друзья которые были в тот день с Сашей , мне потом рассказывали , - Пришла ватага пацанят , - Саня , покатай на катамаране ! Покатай на катамаране ! .- Саня добрая душа , загрузил их на грузовой катамаран и повез кататься по озеру . Но детки ж не могут спокойно кататься : им надо бегать , им надо прыгать , перескакивать с одного борта на другой ... в итоге один из мальчишек упал в воду , и сразу скрылся под водой .Саня сразу нырнул за ним . Саня среди нас был самым лучшим пловцом , он переплывал большие расстояния , мог занырнуть и выплыть метров через 5-7 , в общем чувствовал себя , как рыба в воде .

Друзья говорили Сашки долго не было : пока нашел пацаненка под водой , пока наверно боролся с мальчишкой под водой , пока выташил ... ребята уже сами хотели за ними нырять , но Саня вытащил на свет Божий пацана , помог ему забраться на катамаран , у самого уже сил наверно просто не хватило . Ребята говорили , что он помахал рукой и ушел под воду , думали шас занырнет и вынырнет с другой стороны катамарана . Когда прошло 5 минут , поняли что случилось что-то страшное , через 10 минут кинулись искать под водой ... через час когда приехали спасатели , милиция , скорая и Саню достали из воды , всем стало ясно - Что Сани больше нет .

Потом на поминках , родной дядя Сашки "Матроса" , сказал о том что , - Пускай я Сашей во многом не сходился , особенно во взглядах на жизнь , но последний его поступок расставил все точки над " I " .

Я потом долго мучился : как же так , Санек ведь не крещенный был . Подошел к Батюшке с вопросом , а батюшка и говорит , - Иногда Господь крестит людей в собственной крови , чтобы спаси их . Молиться за него в церкви нельзя , тебе можно только свечи за упокой ставить и милостыню подавать . Маме его конечно в келейной молитве можно поминать его ... Положись на Бога , твой друг выполнил самую главную заповедь : Положите душу за други своя .

После этого мне стало спокойнее и я понимаю , что - Дай , Бог , каждому - так уйти красиво .

За год или два до трагедии , я веселился с ребятами натерритории одного из садиков . Как водится у молодых - выпили немного . А Саня , как выпьет его на крышу тянуло , по краю крыши походить , он всегда ходил по краю . Потом прибежали девчонки и сказали , что Саня висит на краю крыши и не может подняться . Я с другом рванул его вытаскивать . Поднявшись на крышу увидели что он перелез через цинковый парапет и держится за него руками и ногами уперся в шов между панелями , так и висел на высоте 9 этажа . С большим трудом его оттуда вытащили , для начала дали хороших трындюлей , а он все смеялся и говорил , - Что так слабо бьете ?! Каши мало ели чтоли ? ...

После Сашиной смерти , я и Сашка Квакшин ( с кем вытаскивал нашего горе-альпиниста ) вспомнили про тот случай и пришли к выводу , что , хорошо что тогда смогли вытащить Саню с крыши , все в этом мире не просто так делается .

 

Мир подвига многранен и непредсказуем , только Господь решает кому и когда и как уйти , главное быть готовым к этому испытанию и уповать Бога .

[Иулиания 6 270]

Ольго, меня не успокоили слова Игнатия Бренчанинова. Я также не нашла ответ на вопрос: почему негодяи благоденствуют, а праведники терпят скорби? Примеров из своей жизни могу набрать предостаточно. Получается, что нет нашей воли как-таковой. Туфта это все про свободную волю человека. Если Господь решает, появиться кому на свет, значит жизнь каждого из нас в Его подчинении. И если человек страдает с рождения - значит так угодно Ему. И никакой тут любовью не пахнет.

[Снежный барс 80]

Смерть - это таинство , итог всей жизни и совсем неважно какой была жизнь короткой или длинной .

[Татиана. 1 983]

В моем понимание счастье -это когда в своей жизни нашел Бога,и стремишься всем своим сердцем,всем своим существом служить Ему.Когда есть вера в Бога,тогда не страшны ни голод,ни болезни,ни страдания.Все дело в нашей вере.

Почему негодяи благоденствуют -по милосердию Божию.В этой жизни радуются и веселятся,а в будущей жизни будет мука вечная для них.А для праведников земная жизнь -это скорбь и страдание,но велика награда на небесах .Разве не счастье, что открыты двери церкви,и мы можем присутствовать на Божественной литургии? Разве не счастье прийти на исповедь и очистить свою душу покаянием,снять тяжесть грехов?А быть причастниками Христа? Все это покрывает наши временные неудобства,болезни и печали.

[Андрей Ъ 431]

Ольго, меня не успокоили слова Игнатия Бренчанинова. Я также не нашла ответ на вопрос: почему негодяи благоденствуют, а праведники терпят скорби? Примеров из своей жизни могу набрать предостаточно. Получается, что нет нашей воли как-таковой. Туфта это все про свободную волю человека. Если Господь решает, появиться кому на свет, значит жизнь каждого из нас в Его подчинении. И если человек страдает с рождения - значит так угодно Ему. И никакой тут любовью не пахнет.

 

Если помните, в одном из Евангелий Иисуса спросили про одного калеку - почему Бог не дал ему здоровья? Иисус ответил, если бы этот парень был здоров, он бы полмира утопил в крови.

Видимо, Бог знает, что этот человек (свободный в своем выборе) - может избрать дорогу в ад, но в нем еще есть что-то хорошее, что может пригодиться в жизни Вечной...

А вот Гитлер был рожден, видимо, сразу дьявольским отродьем и потому Господь его не трогал вообще. Но избрал его Своим орудием в назидание другим. А может, он таким образом хотел, чтобы Его народ (еврейский) очнулся бы, покаялся и признал бы Иисуса Христа Его Сыном и Мессией?

Короче, не наше это дело - исследовать чужие судьбы.

[Татиана. 1 983]

Тяжел крест, да надо несть.

 

Жизнь дана на добрые дела

 

Мы устроились с Надеждой Григорьевной на диване и тихо беседуем, за окном что-то успокаивающе шепчут золотой листвой деревья, а на полу сидит и играет кубиками горе-горькое — Николушка, которому исполнилось уже шестнадцать лет. Надежда вспоминает: «Я пришла к вере около десяти лет назад, когда по моей слёзной молитве Господь помог в трудной жизненной ситуации моим родным сыну и дочке. А сколько их было потом ещё — слёзных просьб!.. Но однажды меня поразила мысль: «Что же это я всё прошу да прошу чего-то у Господа, а когда отдавать-то буду? Господи, дай мне возможность поработать ради Тебя…» Сказано: «Просите, и дано будет вам…» (Мф.7,7). Господь услышал моё желание, и вскоре моя жизнь круто изменилась.

 

Взрослые сын с дочерью уехали в Ялту, откуда мы родом. Засобиралась и я, пошла к духовнику за благословением. Но о.Василий Ермаков сказал: «Тебе придётся расстаться с Ялтой навсегда». Так и случилось. Пошла я вскоре в Свято-Иоанновский монастырь и увидела на дверях объявление о безпомощном, изломанном аварией пятилетнем Коленьке, который лежит совсем один и нуждается в любви и уходе. Не раздумывая поехала в больницу, что на ул.Комсомола, 6.

 

Там я узнала, что Коля с мамой и двумя братьями жил в Лодейном Поле. Мама поднимала их в одиночку. И так случилось, что, когда она была на работе, средний сын Володя затопил печку, да и ушёл в школу. Дом сгорел… Нашлись «добрые люди», которые сообщили куда надо, что женщина осталась без крова и средств к существованию с тремя детьми на руках, которые бегают безнадзорные, голодные. Маму лишили родительских прав, детей разбросали по детдомам. Младший, Коленька, тоскуя в детдоме по маме, перестал есть, всё только горько плакал. Вскоре он заболел, и его повезли в больницу, но их автобус смял КамАЗ… Выжили только водитель и Коленька, у которого была страшная черепно-мозговая травма, ему делали трепанацию. Мальчика парализовало, и кормили его через зонд, вставленный в нос. Слава Богу, к Коленьке ходили несколько женщин по благословению о.Николая Беляева из Иоанновского монастыря на Карповке, дежурили по два-три часа, сменяя друг друга.

 

Я вошла в палату, тихонько прикрыла дверь. Но, подойдя к кроватке Коленьки, попятилась к выходу: нет, это не для меня, я не выдержу. Но тут в палату вошла женщина, обрадовалась: «Вот к Коленьке ещё одна мамочка пришла» — и легонько подтолкнула меня к его кроватке. Так я стала ухаживать за малышом.

 

Спустя какое-то время, как гром среди ясного неба, весть, что лечащий врач ходил к о.Николаю и заявил: «Я запрещаю вашим добровольцам ухаживать за Колей — у них нет медицинского образования. А мальчик в очень тяжёлом состоянии, и если он умрёт, непонятно, с кого надо будет спрашивать…» Я ужаснулась: но ведь Коленька умрёт без постоянного ухода! Я побежала в монастырь. Батюшка стоял у входа в усыпальницу св.Иоанна, принимал исповедь. Я скисла: «Вряд ли он успеет принять меня по личному вопросу…» Вдруг он берёт аналой, подходит с ним ко мне и говорит: «Нам в этом уголке удобнее разговаривать будет». Я объяснила, что готова оплачивать медработников, лишь бы они ухаживали за Колей, но где их искать? Батюшка благословил дать объявление на православное радио, и вскоре за Колей стали ухаживать сёстры милосердия, присланные о.Сергием Филимоновым.

 

Где любовь, там и Бог

 

— Но как Коленька оказался у вас? И как вы решились на такое? Сейчас здоровые, красивые и талантливые дети никому не нужны…

— Да, меня многие спрашивали: «Зачем тебе это надо?» — иные даже намекали на корыстный интерес. Какая уж тут корысть… Просто после одного случая я поняла, что не могу бросить этого мальчика. Понимаете, как-то дежурила у его кроватки, и вдруг после полуночи он застонал и стал неестественно выгибаться. Взяв его на руки и прижав к себе, почувствовала, как напряглись его ножки, а мышцы каменеют. В отчаянии я схватила комок скрученных судорогой мышц и стала растирать. Приступ прошёл, Коленька обмяк и заснул. Так я носила его и массировала до семи утра. Спохватившись, что пора бежать на работу, я уложила его в кроватку и поняла, что сердце моё отныне навсегда отдано этому мальчугану. И ещё поняла, что никто не будет так ему помогать, ведь чтобы уловить все судорожные движения его тельца, надо всю ночь на руках его проносить. Кто это будет делать — нянечки, медсёстры?.. Тогда я твёрдо решила, что стану его мамой и никогда его не брошу… Когда Колю стали выписывать из больницы, я спросила доктора: «И куда его теперь?» — «В детдом. Но кому он там нужен? Он уже сейчас весь в пролежнях, его ждёт медленная и мучительная смерть». — «А если бы такое случилось с вашим ребёнком, что бы вы делали?» Доктор заглянул мне в глаза и проникновенно сказал: «Ему нужен домашний уход». И тогда я выпалила: «Отдайте его мне». Так я стала приёмной мамой Коленьки. А его родная мама пять лет назад умерла. Но он помнит и очень любит её. Готовлю ему блинчики, он говорит: «И моя мама такие делала»; едем куда-нибудь, а он: «Мы с мамой тоже здесь были».

 

Стали мы с Колей жить на съёмной квартире, с нами жили и сёстры милосердия. Поверите ли, малышу не было сделано ни одного обезболивающего укола! В них просто не было надобности — постоянные массажи и ванночки усмиряли судороги! А занятия в реабилитационном центре и плавание в бассейне частично излечили от паралича: Коля может ползать, двигать руками. Врач из больницы, навестивший нас спустя время, развёл руками: «Не думал застать его в живых…»

 

Прошло одиннадцать лет. Коленька отстаёт в умственном развитии, всё ещё просит покупать ему мягкие игрушки, играет с кубиками. Но это даже хорошо. Потому что если он осознает свою взрослость, то поймёт свою ущербность, поймёт, что не такой, как все, что ему заказана любовь, семейная жизнь, счастье отцовства… Как-то в Благовещенском храме на Приморском, куда мы ходим последние несколько лет, одна прихожанка пожалела: «Какой красивый мальчик, жаль, что инвалид. За что его Господь так наказал?» Коля ответил: «Это хорошо, что я такой. Был бы здоровый и красивый, столько бы нагрешил, столько бед натворил! А так я — весь Божий». Вот такое у него понимание о самом себе…

 

— У вас ещё двое приёмных сыновей — Валера и Женя. У обоих диагноз — детский церебральный паралич. Как они попали к вам?

— По милости Божией. С Валерой мы встретились семь лет назад, когда мы с Коленькой в очередной раз легли в больницу на обследование. Мы пошли с Колей в детскую игровую комнату, а там ребёнок сидит лет шести — косой, худющий до невероятия, просто кожа обтянула кости, — и молча плачет, закусив до крови нижнюю губку. Я спросила: «Ты чего плачешь?» — «К маме хочу». — «Сейчас, — утешаю, — придёт твоя мама». А мне медсестра шепчет, что нет у него никого, детдомовский он… Меня что-то торкнуло в сердце, но я мысленно вскричала, защищаясь: «Нет, с меня хватит!» и направилась с Колей к выходу, а медсестра вслед: «Возьмите Валеру, отведите в соседнюю палату». Подхожу, а он напрягся как струна, руки по швам и стоит на цыпочках, как балерина. Оказывается, ему должны были оперировать стопы ног, чтобы мог нормально ходить. Тогда решила взять его на руки, говорю: «Обними меня, малыш». А он меня по щеке ручкой гладит — не понимает, что значит обнять. Валера вообще не знал многих слов и понятий, не знал, что такое солнце и облака, трава и птицы… у него умственная отсталость в стадии имбецильности. Он всю свою короткую несчастливую жизнь провёл взаперти, разбитый ДЦП, — мама его ещё в роддоме бросила.

 

Принесла его в палату, а мамочки там возмущаются: «Уберите его отсюда. Его прооперируют, кто за ним ухаживать будет? У нас свои дети, своё горе». И я забрала его в нашу палату, как раз рядом со мной кроватка пустовала. Медсестра сначала удивилась, потом махнула рукой: «Если вам мало, берите и этого». Валеру прооперировали, ножки одели в гипс. Он тихо плакал и всё просил: «Снимите с меня каменные сапожки. Я не хочу ходить, не хочу здоровые ножки, только снимите сапожки каменные…» Из детдома приехала психолог, ухаживать за ним. Я понимала, что если Валере ежедневно не делать гимнастику ног, массаж — операция и все его мучения окажутся напрасными. И я предложила: «Было бы здорово, если бы я могла хотя бы на время взять его к себе, поводить в реабилитационный центр — там бассейн, процедуры». Кончилось тем, что я оформила на Валеру опекунство.

 

За сиротою Сам Бог с калитою

Шло время, Коленька подрос, мне тяжело стало его на третий этаж тягать, да и сколько можно по чужим углам ютиться?! Задумала я дом строить где-нибудь в области, чтобы у моих дорогих мальчишек была своя крыша над головой. Батюшка благословил. Мы сняли квартиру в деревне под Лугой — там участки земли безплатно давали — и начали строительство. По милости Божией, нам в этом добрые люди помогали. Расскажу два удивительных случая чудесной помощи. Одна старушка копила деньги на свои похороны, но, узнав о нашей нужде, пожертвовала их с шуткой: «Похороны отменяются. А ты не торопись отдавать, смерть подождёт». Другая накопила 100 тысяч на отдых, но заболела — какое уж тут путешествие! — отдала нам: «Вам нужнее, стройтесь». И таких людей Господь посылал немало. Кто 20 тысяч даст, кто поболе, и все в один голос: «Стройся, Надежда, твоим ребятишкам жизнь в деревне только на пользу пойдёт — к земле и к Богу поближе». Вот так всем миром наши хоромы и поднимали.

 

А ещё бывали удивительные случаи, к строительству уже никакого отношения не имеющие. Когда отдыхали в Евпатории, пошли в дельфинарий. Там дельфин «рисовал» картину, держа кисточку в зубах. Картину разыграли на аукционе за немалые деньги, а купившая её девушка могла прокатиться на лодке, запряжённой дельфинами. Но, направляясь к лодке, она увидела Коленьку и воскликнула: «А можно вместо меня этот мальчик поедет?» Коля был в восторге, а она ещё подарила ему дельфиний шедевр, чтобы малышу уже совсем хорошо было. В другой раз на улице парень подошёл, протянул мне тысячу: «На ребятишек»… А ещё говорят, что у нас молодёжь плохая. Замечательные у нас юноши и девушки растут — чуткие, сердобольные. Русский человек — он всегда таким был.

 

Надежда принесла фотоальбом, стала показывать снимки их деревенского житья-бытья. На одном из снимков — два белобрысеньких мальчика, похожих меж собой, будто братья родные. «Это Валера с Женей», — пояснила Надежда. И рассказала историю Жени.

 

— Женечка появился у нас два года назад, когда мы с Коленькой и Валерой уже уехали в деревню. Как-то в четыре часа ночи слышу: стук в дверь. Открываю, на пороге стоит Вера, психолог из детдома, — помните, которая была в больнице с Валерой? А рядом с ней мальчонка, скрученный ДЦП. Я онемела, а мальчик мне: «Здравствуй, мама…» Оказалось, ему было обещано, что он едет к женщине, которая станет ему мамой. А я о том ни сном ни духом… Пожили они у нас сутки, сходили мы вместе в храм на Прощёное воскресенье. Повечеряли, и Женя вдруг попросил: «Возьмите меня к себе, у вас так хорошо». Я в ответ: «Женечка, давай молиться, а там — как Господь управит». Утром они с Верой уехали, а вечером мне Вера звонит, рассказывает: «Едем в электричке, Женя читает Псалтирь, которую вы ему подарили, а потом как заплачет: «Я буду очень-очень крепко молиться, чтобы Валера хорошо научился ходить, чтобы Коленька заговорил, а у мамы Нади не болела коленка и она взяла бы меня к себе». Словом, оформила я опекунство и на Женю. И стали мы вчетвером жить-поживать…

 

Господь милосерден, коли послал мне таких детей. Я столько нагрешила в молодости, столько абортов сделала — вовек не замолить, а тут, через этих детей, Господь дал возможность добрые дела вершить. Батюшка так и говорил: «Это не ты им нужна, это они тебе нужны, чтобы искупить грехи свои, душу очистить…»

Да, много выпало на нашу долю мытарств… Больницы, операции, реабилитационные центры, процедуры и опять операции. Сколько за эти годы встретилось добрых врачей, которые порой даже оперировали и лечили безплатно, совестясь брать с нас деньги. Низкий им всем поклон. Наши совместные многолетние усилия не пропали даром: Валера (13 лет) и Женя (11 лет) могут ходить, говорить, учатся в общеобразовательной и приходской школах. С Колей учительница на дому занимается. А недавно директор воскресной школы сказала, что Валера и Женя будут ведущими на Рождественском празднике. Это наша маленькая победа. И мальчишки, конечно, в восторге. Для них очень важно чувствовать себя нужными, ответственными за что-то. Ребята любят ходить в храм. У нас чудный батюшка — о.Ианнуарий, а настоятель — о.Сергий Филимонов. Также мы не раз ездили с мальчиками в паломничество по монастырям и скитам, были в Почаеве, Житомире, Киеве, Москве… Эти дети должны быть с Богом.

Слушая Надежду, я подумала, верно в народе говорят: «Не та мать, что родила, а та, что вспоила, вскормила да добру научила».

— И всё было бы хорошо, да тут нежданно-негаданно беда накатила, — продолжала Надежда своё неспешное повествование. — Я сильно заболела: что-то с сосудами, гипертония, мерцательная аритмия сердца, склероз аорты, если я чего-то не напутала, — словом, целый букет. Признавали онкологию, но не подтвердилось. Я недавно только из больницы выписалась… Не могла даже за детьми смотреть, ими занимался мой сын, у которого своих четверо ребятишек, да 83-летняя бабушка — моя мама. Мне самой 60 лет исполнилось, и силы мои уже не те. Тяжести поднимать нельзя. Обихаживать дом и троих детей-инвалидов стало невмочь. Что станет с детьми, если вдруг умру, даже подумать страшно. Меня, правда, одна сестра милосердия утешила: «Не думай, что ты любишь детей больше, чем Господь. Отец наш Небесный Сам о них позаботится, и коли дал роток — даст и кусок». Это верно. Но и я со своей стороны должна позаботиться о будущем мальчиков.

 

Нужна мне хорошая помощница, которая жила бы с нами в деревне, а когда меня не станет — оформила бы на ребят опекунство, заменила мать. У нас там двухэтажный дом, 25 соток огорода, сруб под баню. Только вот дом ещё достроить надо малость — крышу, свет провести, воду (скважина уже есть), отопление, а денег нет. И это — вторая проблема. Хочется, уходя из жизни, знать, что у детей есть надёжная крыша над головой и родная душа рядом. Ведь если я умру, что станет с детьми? Кому они будут нужны? Кто станет о них заботиться? Много друзей отпало после того, как я заболела, — у людей ведь своих забот и горя хватает… Раскидают моих мальчиков по интернатам да приютам. И хуже всех будет Коленьке, поскольку он совершенно безпомощен. Мне бы ещё лет 20 прожить, чтобы Валеру с Женей на ноги поставить, а там и Коленька был бы при них — сыт и обихожен.

 

Знаете, Валера мечтает, чтобы у него была семья, когда он вырастет, — хорошая жена, много детей, по двору бродили курочки, чтобы корова была и собака. А он всех соберёт под единый кров — и братьев Колю и Женю, и маму Надю, и все будут жить-поживать. А если не суждено этой мечте сбыться, если не пойдёт за него никто замуж, так он в монастырь уйдёт, может быть, даже иеродиаконом станет. Вот такие мечты у 13-летнего мальчугана. Пусть Господь услышит и исполнит его добрые, светлые думки.

 

Уже когда я уходила, Коленька сказал, что меня Господь на руках носит. На сердце потеплело от добрых слов. Храни тебя, Господи, Николенька, названых братиков твоих и маменьку Надю.

Кто может помочь Надежде и детям деньгами, кто чувствует в себе силы — физические и духовные, — чтобы поселиться в деревне и взять на себя пригляд за хозяйством и уход за детьми-инвалидами, звоните по контактному тел. 8-921-947-51-00 , Ольге Николаевне.

Ирина РУБЦОВА

[SergeyV 33]

Ужасно! Вы считаете что все эти дети должны страдать? Зачем это нужно, зачем и кому нужны все эти страдания да ещё и детей?

Конечно же, бесполезными их назвать нельзя, для общества они приносят огромную пользу только тем что подвержены всем этим мучениям, но не слишком ли высока цена за это? Это ведь та же самая пытка которая совершается над человеком и имеет ту же функцию. Нельзя ни как без этого обойтись?

[Андрей Ъ 431]

Тяжел крест, да надо несть. Жизнь дана на добрые дела

 

Потрясающая история! Живое свидетельство веры православной!!! Как важно нам самим в своей жизни понять, что некоторые, казалось бы, непосильные для нас вещи - это крест. И надо еще научиться на середине жизни принять его, нести его и благодарить Господа за этот крест.

Помните, есть рассказ об одном человеке, который взмолился Господу - не могу нести свой крест. Господь его пригласил в большую залу и предложил выбрать кресты. Они были разными - и большими и маленькими. И вот человек каждый крест примерял и все не так - то тяжелый, то большой, то слишком легкий, то неудобный. Наконец, он приглядел себе крест и говорит: "Пожалуй, этот я могу нести" А Господь говорит: "Так это и есть твой крест".