OptinaRU

Братья Путиловы и пришедшие с ними иноки начали постройку Скита, и вскоре посреди лесной чащи появились несколько келий и деревянный храм во имя Иоанна Предтечи. Постепенно налаживалась скитская жизнь. Скитоначальником был отец Моисей. Отец Антоний трудился на разных послушаниях, пребывая в полном подчинении у брата. 24 августа 1823 года отец Антоний был посвящен Владыкой во иеродиакона. В 1825 году отец Моисей принял в свое управление обитель, а отца Антония владыка Филарет утвердил скитоначальником, на место брата. Во иеромонаха он был рукоположен в 1827 году. Теперь все его заботы были о благоустройстве скита – как внешнем, так и внутреннем, братство скита росло, вместе с тем прибавлялось и забот. Отец Антоний стал скитоначальником в тридцатилетнем возрасте, в его подчинении оказались многие иноки, старше его возрастом и занимающие более высокие ступени в монашестве. Но он, несмотря на молодые годы, благодаря своей мудрости и смирению умел обходиться со всеми так, чтобы никого не задеть. Кроме того, сам он являл такой убедительный пример послушания, во всем повинуясь настоятелю, что в его «руководстве» никто не мог увидеть какого-то самочиния и стремления начальствовать. В начале 1830-х годов братии в Скиту было еще недостаточно. Отец Антоний нес множество послушаний. У него был келейник, который одновременно был также садовником, поваром и хлебопеком, так что скитоначальник сам обслуживал себя. «Как самый бедный бобыль, живу в келье один,— писал он,— сам и по воду, сам и по дрова». Он же сам в основном совершал и богослужения. Благодаря его любви к церковной службе, уставу, богослужения в скитской церкви отличались особым благоговением. Предоставим слово современнику, бывавшему в Предтеченском скиту, когда начальником там был отец Антоний: «Величественный порядок и отражение какой-то неземной красоты во всей скитской обители, часто привлекали детское мое сердце к духовному наслаждению, о котором вспоминаю и теперь с благоговением, и считаю это время лучшим временем моей жизни. Простота и смирение в братиях, везде строгий порядок и чистота, изобилие самых разнообразных цветов и благоухание их, и вообще какое-то чувство присутствия благодати невольно заставляло забывать все, что есть вне обители этой. В церкви скитской мне случалось бывать преимущественно во время обедни. Здесь уже при самом вступлении, бывало, чувствуешь себя вне мира и превратностей его. С каким умилительным благоговением совершалось священнослужение! И это благоговение отражалось на всех предстоящих до такой степени, что слышался каждый шелест, каждое движение в церкви. Клиросное пение, в котором часто участвовал сам начальник Скита отец Антоний, было тихое, стройное и вместе с тем величественное и правильное, подобного которому после того я нигде уже не слыхал... В пении скитском слышались кротость, смирение, страх Божий и благоговение молитвенное... Что ж сказать о тех вожделеннейших днях, когда священнодействие совершалось самим начальником Скита отцом Антонием? В каждом его движении, в каждом слове и возгласе видны были девственность, кротость, благоговение и вместе с тем святое чувство величия. Подобного священнослужения после того я нигде не встречал, хотя бывал во многих обителях и церквах». Автору этих воспоминаний вторит и другой современник отца Антония, игумен Антоний (Бочков): «Превосходный чтец и певец, один из лучших уставщиков всего монашества; он был первым украшением Оптинской, особенно скитской церкви, которая стала для него любимым, единственным местом духовной отрады, его первою мыслию, его жизнию. Он соблюдал в ней порядок, ее священный чин, возлюбил ее красоту, чистоту; готов был устами отвевать малейшую пылинку, замеченную им на лице возлюбленного его малого храма, восходившего при нем постепенно в свое благолепие, и срубленного в начале его секирою. Служение девственного старца было истинным богослужением. Весь отдаваясь Духу Утешителю с первого воздеяния рук, он до исхода из храма не принадлежал себе, а кажется, перерождался и соединялся с херувимами, которых изображал втайне пламенным и стройным служением своим. Исходя из церкви для келейной тихой жизни, он становился опять первым рабом старшего брата, безмолвником по любви и по благословению отца». В бытность отца Антония начальником Скита его насельниками стали будущие знаменитые старцы Леонид и Макарий. И игумен Моисей, и отец Антоний, сами обладавшие немалыми духовными дарами, внутреннее руководство обителью и Скитом передали старцам. Из жития прп. Антония Оптинского

Всегда ты просишь, чтобы Господь даровал тебе смирение. Но ведь оно даром Господом не дается. Господь готов помогать человеку в приобретении смирения, как и во всем добром, но нужно, чтобы и сам человек заботился о себе. Сказано у святых отцев: «дай кровь и приими дух». Это значит: потрудись до пролития крови и получишь духовное дарование. А ты дарований духовных ищешь и просишь, а кровь тебе проливать жаль, т. е. все хочется тебе, чтобы тебя никто не трогал, не беспокоил. Да при спокойной жизни как же можно приобрести смирение? Ведь смирение состоит в том, когда человек видит себя худшим всех, не только людей, но и бессловесных животных, и даже самых духов злобы. И вот, когда люди тревожат тебя, ты видишь, что не терпишь сего и гневаешься на людей; то и поневоле будешь себя считать плохою. Или, например, осуждать будешь, подозревать других, опять поневоле будешь считать себя плохою. Если при этом будешь о плохоте своей и неисправности сожалеть, и укорять себя в неисправности, и искренно каяться в этом пред Богом и духовным отцом, то вот ты уже и на пути смирения. Одно тут нам кажется нехорошо, что и больно, и беспокойно, и неприятно. Это правда, зато для души полезно. Да еще скажу тебе, что нам кажется, — и для души то бесполезно. Все это с тобой так и бывает, потому что ты не понимаешь духовной жизни. Ведь и Господь путь в Царствие Небесное назвал узким путем. — Если ты добиваешься того, чтобы царствовать со Христом Господом, то посмотри на Него, как Он поступал с окружающими Его врагами: Иудою, Анною, Каиафою, книжниками и фарисеями, требовавшими Его смерти. Кажется, Он никому не жаловался, что враги Его несправедливо поступают с Ним, а во всех ужасных скорбях, наносимых Ему врагами Его, Он видел единственно волю Отца Своего Небесного, которой и решился следовать и следовал до последнего Своего издыхания, несмотря на то, что орудиями исполнения воли Отца Его были самые пребеззаконные люди. Он видел, что они действовали слепо, в неведении, и потому не ненавидел их, а молился: Отче, отпусти им: не ведят бо что творят (Лк. 23, 34). Смиряйся, и все дела твои пойдут. Из писем прп. Амвросия Оптинского