Молитва

[Молитва]

Благословенна ты между женами и благословен Плод чрева Твоего, ибо Ты родила Спасителя душ наших.

[Обращение Высшего Церковного Совета Русской Православной Церкви]

Не судите строго, все приходит со временем, и кто приходит в «коротеньких штанишках» оденет юбку. Каждому все открывается по разному и в то время как Богу угодно.

[Молитва]

Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.

[Допустимо ли вешать дома, на стену, фото умерших людей?]

.Сколько раз наш приходской деревенский батюшка призывал воздерживаться от посещений кладбища, и не просто.а доходчиво объяснял,но....куда там. .

Да наверное это практически везде присутствует.

У нас на погосте очень много белок, ежиков не говоря уже о птицах. Так каждый раз берем орехи и семечки, что бы хоть как-то живность зиму перезимовала, а летом лакомилась. За ними так интересно наблюдать, они уже по времени знают, во сколько у них обед и к этому времени уже сидят на ветках и ждут.

[Верность своему приходу и храму во все будни и праздники: правильно или нет?]

СВТ. ФЕОФАН ЗАТВОРНИК

Мысли на каждый день года

Коренная, исходная заповедь - люби. Малое слово, а выражает всеобъятное дело. Легко сказать люби, но не легко достигнуть в должную меру любви. Не совсем ясно и то, как этого достигнуть; потому-то Спаситель обставляет эту заповедь другими пояснительными правилами: люби, «как самого себя; и как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». Тут указывается мера любви, можно сказать, безмерная; ибо есть ли мера любви к самому себе и есть ли добро, которого не пожелал бы себе кто от других? Между тем, однако, это предписание не неисполнимо. Все дело стоит за тем, чтобы войти в совершенное сочувствие с другими так, чтобы их чувства вполне переносить на себя, чувствовать так, как они чувствуют. Когда это будет, нечего и указывать, что в каком случае надо сделать для других: само сердце укажет. Ты только позаботься поддерживать сочувствие, а то тотчас подойдет эгоизм и возвратит тебя к себе и заключит в себя. Тогда и пальцем не пошевелишь для другого и смотреть на него не станешь, хоть умри он. Когда сказал Господь: люби ближнего, как самого себя, то хотел, чтобы вместо нас, стал в нас, т. е. в сердце нашем, ближний. Если же там по старому будет стоять наше «я», то не жди добра.

[Допустимо ли вешать дома, на стену, фото умерших людей?]

Все знают, что это на самом деле для бомжей. Покушают, помолятся как могут за усопшего - и то хорошо ))

Ага, вырвут все цветы посаженные на могилке, а ты от обиды за кощунство такое будешь плакать. И вспоминать что Батюшка говорит в таких случаях "Это он милостыню подал, не расстраивайся деточка"

[Кто был в Оптиной?]

Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, но в Оптиной время идет по иному как- то. Не замечаешь его и всегда не хватает.

[Как пережить смерть близкого?]

Сегодня была замечательная проповедь на поздней Литургии в дорогой Оптине. Обращаясь к Богородице со своими скорбями и бедами, только она всех услышит и утешит, благодаря огромной её любви к нам грешным.

Не знаю куда бы завели психологи, но только Оптина помогает продолжать дальше жить.

Низкий поклон всем братиям Оптиной Пустыни и храни Господь дорогую обитель.

[Как не обижаться и научиться прощать?]

«Гордость любят все, но гордецов не любит никто»

26 марта 2012 г. Источник: Издательский дом «Святая Гора»

AgionOros.ru продолжает публиковать цикл бесед с современными афонскими старцами. Сегодня Вашему вниманию предлагается продолжение разговора с насельником монастыря Филофей отцом Лукой.

Почему мы с такой легкостью впадаем в гордость и самолюбование, говорим всё время «я, я, я...»? Ведь когда-то нас не было и мы не знали, когда родимся на свет. Не ведаем и дня нашей кончины.

Кто дал нам жизнь, бытие? Разве мы сами? Или может наши родители? Супруги, что, когда пожелают рожают детей?

Сегодня на богослужении мы читали «Лествицу» святого Иоанна Синаита. Одна из главных мыслей этой книги касается добродетели – «Чем больше она скрыта от людей, тем более явна перед Богом».

Каждый человек пытается как-то строить свою жизнь, к чему-то стремится. То в чём видит он цель своего существования, в конечном счете, и повлияет на него, предопределит его жизненный путь. Станет ясно, кто живет для мира, а кто для Бога. Тот, кто существует для мира, живет и с духом мира сего – гордыней и самолюбием.

Тот, кто посвящает свою жизнь Богу, руководствуется словами апостола Павла «жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге, когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе»[1]. Лишь бы человек не отступал и стремился что-то сделать ради Славы Божией.

Если человек не покается, не решит изменить свою жизнь – он неизбежно обращен к мирскому. Всё что он предпринимает, делает для того, чтобы вступить с миром в своего рода договор – торговую сделку. Принимает и отдаёт, продаёт и покупает... Но все эти расчёты и деловые связи находятся вне Божественного, небесного измерения. Человек мирского духа может спуститься под землю, но на небо воспарить не в состоянии. Необходимо иметь связь с Богом, чтобы Господь поднял его ввысь.

Чтобы соединиться с Богом нам необходимо иметь что-то, чтобы он мог привлечь нас к себе. Магнит может притянуть железо, но не дерево или кирпич. Необходимо прийти в адекватную сущностную связь с Господом, чтобы стать общником Его Благодати.

Но вернёмся к гордыне, которая есть в каждом из нас. В своём помрачении мы думаем, что что-то из себя представляем, сами принимаем решения и ни от кого не зависим. Всё время говорим только о своих правах, ропщем, возвущаемся.

Бог ни одного человека не оставил обделённым, всем дал какие-то таланты и способности. Некоторые из них видны, некоторые сокрыты. Некоторые применимы здесь, в мирской жизни, некоторые даны для вечности.

Как же мы не правы когда судим человека по его внешнему поведению! Мы ведь не знаем глубин его сердца! Много мудрости содержится в народных пословицах и поговорках: “Не суди, не рань другого своим мирским познанием, не знаешь, что он от Господа получит: признание или наказанье”. Скольких мы осуждаем и обсуждаем, на основание того что нам кажется или видится. Но знаем ли мы то, что от нас сокрыто? И поэтому, чтобы уберечь нас от падения в эту пропасть, Господь сказал нам: “Не судите, да не судимы будете”. Осуждая, человек показывает своё недоброе расположение.

Вспомним заповедь “не делай другому того, что не желаешь чтобы делали тебе”. Она была дана в Ветхом Завете, тогда когда человек был слаб, чтобы он по крайней мере избегал зла.

Афонскими тропами

Афонскими тропами

В Новом Завете, Христос дал людям силу. В Моисеевом законе содержалась запретительная часть нравственного закона, помогавшая человеку воздерживаться от неправды. Благодать же и истина принесены были в мир Спасителем. Это уже не запретительное, а позитивное учение. И с помощью благодати Божией мы можем исполнить то, что должны исполнить, и следовать тому, чему должны следовать (то есть заповедям Божиим).

Какова главная заповедь? Это заповедь любви. “Как ты хочешь, чтобы к тебе относились люди, так и ты относись к ним”. Для спасения нам достаточно было бы следовать этим словам, в которых заключено всё Евангелие. Но и здесь нам мешает эгоизм. Мы не делаем сами первого шага, а ждём пока другие начнут к нам хорошо относиться. Пусть они с нами первые здороваются, помогают нам, хвалят нас.

Бедняки! Нищие! Попрошайки! Просящие повсюду и у всех подаяния… “Почему он мне так не сказал? Почему не похвалил? Почему так посмотрел? Почему? Почему? Почему…” Заполняем свою жизнь этими пустыми вопросами. А в конце чувствуем лишь привкус стыда…

Хотелось бы сказать об очень важной вещи, которой мы несправедливо не придаём значения, тем самым совершая по отношению к себе большую несправедливость. В своём ослеплении мы ставим себя в центр мироздания. Да мы и Бога хотим поставить при себе слугой, чтобы он выполнял наши прихоти! Не только люди, природа, но и Сам Бог! Такие у нас запросы!

Господь как Любовь, подобно Солнцу никого не оставляет своим посещением. Лишь бы мы выходили на улицу, подставляя себя солнечным лучам. Если мы избегаем солнца, то лишаемся его света добровольно, его вины в этом нет. «Приступите к Нему и просветитеся, и лица ваша не постыдятся”[2]. Когда кто-то выходит на свет, силы тьмы и дела неправды бессильны против него. Но мы боимся выйти на свет, потому что внутри у нас беспорядок, появившийся и развившийся из-за нашей гордыни, из-за того неуемного желания, чтобы всё было по-нашему. Мы поступаем по-своему и в результате оказываемся должниками, банкротами перед Богом. У нас не хватает даже решимости попросить у Господа прощения, чтобы Он очистил нас от дел неправды.

Святой Иоанн Лествичник говорит о том сколь мы безрассудны, когда впадаем в самомнение и гордыню: “Если можешь что-то доброе сделать без своего тела – это будет по твоей заслуге, так как тело дано тебе Богом. Если можешь творить добро без участия своей души, то можешь приписать его себе. Так как и душа дана нам от Господа”. Итак можем ли мы добиться чего-то без тела и души? Нет? А что же тогда, постоянно превозносимся и говорим “я, я, я”. Когда то нас не было и лишь по воле Божией мы появились на свет.

Сколь поврежденным является наше состояние! Мы должны прийти в себя, так как сейчас мы вне себя. Пьяные без вина…

- Геронда, но ведь часто приходится слышать, что есть и добрый эгоизм. Разве мы добились бы чего-нибудь без него? Человек должен ставить цели, задачи и идти к их реализации. Разве не так?

- Неправда никогда не может приблизиться к нам, если не попытается вырядиться в одежды истины. Вот и сейчас она этим самым и занимается.

Художники, когда пишут картину, видят перед собой какой-то образ, с которого она создаётся. Это может быть какая-то картинка, пейзаж, человек, натюрморт. Даже если реального прототипа нет, они черпают образ из своей фантазии.

А теперь зададимся с вами вопросом, какова наша цель, какая задача стоит перед православными христианами. Чтобы преобразовать себя, мы, как и живописцы, должны ориентироваться на какой-то образ, прототип, идеал.

Со словом образование мы в разных значениях встречаемся на протяжении всей нашей жизни. Но что значит оно для нас, православных людей? Сотни часов можно было бы обсуждать эту тему. Если бы здесь были ученые, профессора, академики – чего бы только они не сказали. Но на деле всё просто. Есть только одна цель – отобразить Христа в своём сердце. В этом заключается задача любого образования – запечатлеть образ Христа внутри себя. Для этого Спаситель и пришёл на землю, чтобы преобразовать нас из обезображенного состояния грехов и слабостей. Если этого не произойдёт, если мы не покаемся и не позволим Господу провести нас из обезображенного в преображенное состояние, мы не сможем устоять ни в этой, ни в будущей жизни.

Здесь на земле Господь нас ещё терпит: чтобы испытать нас, дал нам возможность пожить некоторое время, кому 70, кому 80 лет, кому меньше кому больше. Наша задача – воспользоваться данным нам временем и возможностями и запечатлеть Христа – Нового Адама внутри нас. Ведь будучи потомками ветхого Адама мы рождаемся вне райской ограды. Мы принимаем Святое Крещение, освобождаемся от первородного греха, но впоследствии из-за нашей невнимательности снова падаем. С грехом необходимо бороться, пытаясь стяжать Дух Святой. Образцом же для нас должен стать Христос, наш Господь и Спаситель. «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим»[3].

Загрузить увеличенное изображение. 421 x 600 px. Размер файла 197511 b. Сладкое Лобзание - чудотворная икона монастыря Филофей

Сладкое Лобзание - чудотворная икона монастыря Филофей

Мы были созданы по образу Бога, но исказили его своими грехопадениями. И эту первоначальную красоту должны снова восстановить через покаяние. Открыть свою душу духовнику (а он называется так потому что совершает свое дело в Духе Святом, а не как простой человек). Что происходит, когда человек приносит покаяние? Он отрекается от своего «я». Он приносит покаяние в последствиях своего эгоизма. «С духом сокрушенным, сердцем сокрушенным и смиренным»[4], чтобы Бог простил его.

Итак, с духом самости мы все разбиваем вдребезги, с духом Христовым находим себя, возвращаемся к своему подлинному неискаженному облику. Подражая Спасителю «кроткому и смиренному сердцем», находим успокоение и радость.

Гордость мы все любим, но гордецов не любит никто. Что скажете? Как можно это сочетать? Это ведь сочетаемое несочетаемого. Мы принимаем первую часть этого правила, а вторую вовсе не замечаем. Любим эгоизм, но когда становимся самолюбивыми нас никто не любит. Неужели будем жить дальше с такой глупостью? Любя гордость, отпадая тем самым от любви всех и от Самого Бога?

Что говорит Господь в Евангелии? Что «Он гордым противится, а смиренным даёт благодать». В гордеце есть дух первого эгоиста – денницы, павшего вместе со своим ангельским чином. Неужто мы думаем, что на его место Бог поставит новых гордецов? Нет.

Что такое гордость? Это представление человека, что он лучше чем другие, что-то из себя представляет. Но это иллюзия, чудовищная ошибка! И к этому стремятся все! Все гордецы хотят быть один выше другого. Тут-то и начинаются склоки. Ссорятся кто самый главный. Сколько напрасного труда и усилий!

Что в конце концов происходит? Они теряют твёрдую почву под ногами. Парят в воздухе, в пространстве. И каждую секунду боятся рухнуть вниз. Положение гордеца чрезвычайно зыбкое, он чувствует волнение и страх.

А человек, который кается, опускается на землю, возвращает себе радость, уверенность. Если же не успеть спуститься вниз, Господь может попустить резкое падение и безвозвратную гибель. Но из-за своей большой Любви Он время от времени немного сотрясает лестницу на которой мы стоим, чтобы привести нас в чувство. И человек столкнувшись с каким-то страданием, исправляется, вновь приходит в себя, смиряется.

На многих, на неисчислимое число людей, любовь Божия действовала подобным образом. Попускала их падение, чтобы почувствовав боль и сокрушение, они нашли и осознали себя.

Боль является средством приводящим человека в чувство. Мы увидели бы это, если бы могли сейчас обойти больницы и взять у больных интервью, о том какими они были до болезни и как изменились после неё.

Конечно, бывает, что Господь попускает испытания, скорби и искушения и для тех, кто подвизается, ведёт праведную жизнь. Но здесь другое. Они вступают в прямую брань с лукавым и с помощью Благодати Божией одерживают в ней победу. Внешние трудности и скорби для подвизающихся православных компенсируются внутренней радостью. Для человека нераскаянного всё черно и внутри и снаружи. Человек же раскаявшийся и отличается как раз тем, что чувствует утешение и радость.

Гордецы пытаются найти утешение в своих помыслах, строят планы: «сделаю то… сделаю это… Завтра… послезавтра…» Всё только в их воображении и фантазии.

А покаявшийся человек заменяет печаль греха на радость Христову. И этой радостью, которая у него в избытке, он может делиться и с окружающими.

Чем больше человек продвигается по пути покаяния, тем больше места открывает в своем сердце для Благодати Божией. И именно тогда Господь задействует те таланты, о которых вы говорили в вашем вопросе. Сначала мы должны оторваться от тех иллюзий, которыми руководствовались в своём помрачении, ища славы, богатства и прочих подобных вещей. И когда мы освободимся, Благодать Божия задействует наши таланты и дарования.

Загрузить увеличенное изображение. 350 x 516 px. Размер файла 214076 b. Книга отца Луки - Святая Гора. Экуменизм и мир - вызвала большой интерес у греческих читателей

Книга отца Луки - Святая Гора. Экуменизм и мир - вызвала большой интерес у греческих читателей

Если человек начнет очищать себя и реализовывать по-возможности данные ему Богом силы и дары, случится тоже, что и в апостольские времена. Ученики Христовы, получив Благодать Святого Духа, в день Пятидесятницы крестили три тысячи человек. И потом каждый день обращали ко Христу тысячи и тысячи людей. Все они приняв дар Божий, приняли в своё сердце Рай, который Господь принёс на землю.

«Царство мое не от мира сего», это царство смиренных, а не влиятельных и могущественных. Господь приходит к каждому смиренному человеку и вознаграждает его радостью и миром. То, что у Него есть по природе дарует нам по благодати.

Но как это почувствовать? После борьбы со своими страстями и слабостями, Господь посылает нам мир. После печали и сокрушения из-за наших грехов к нам приходит утешение и радость. Жизнь христианина это радости печаль. Из этого смешанного чувства рассудительные, принося покаяние, выбирают печаль. Ей они расплачиваются со своими долгами и у них остаётся радость. Неблагоразумные, не желающие покаяться, хотят брать у жизни только радость и в результате остаются один на один только с печалью.

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся»[5]. Те кто плачет о своих грехах – обретут радость. Они встали на правильный путь. Идут к небу и время от времени скорбью, слезами, воздыханием оставляют позади своего ветхого человека и обновляются. Так постепенно шаг за шагом они приближаются к Богу, а значит копируют те, качества которые Ему свойственны. Забывая и отбрасывая назад всё то, что взяли у лукавого.

Разве это не справедливо? Мы шли к диаволу и он нагрузил нас всем неправильным, ложным и испорченным. Теперь, каясь, бросаем ему всё это в лицо и освободившись идём ко Христу. В этом и заключается смысл покаяния. Отказаться от того, что предлагает нам лукавый и взять на себя то, что хочет нам дать Христос.

Вспомним слова Спасителя: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам»[6]. Что это значит? Чтобы получить радость у мира, надо сперва отказаться от радости Христовой, изгнать её из своего сердца. Разве может кто-то согрешить, если прежде не пренебрежет Законом Божиим? Как он без этого согрешит? Сначала он совершит зло в своём сердце, растопчет и разорвёт свою связь с Богом. Если у человека внутри свет, он соблюдает Божественные заповеди, разве сможет к нему прийти тьма? Сначала надо стереть свет и добро, которое есть внутри, чтобы стать способным творить зло.

А потом что должно произойти? Он должен попросить света, чтобы оставить тьму. Даст Бог, когда-нибудь мы твердо решим преодолеть себя. Ведь что с нами сейчас твориться? Мы падаем и снова поднимаемся… Хорошо бы если бы в этом было какое-то движение вперёд, какой-то прогресс. Ведь те беды и падения, которые с нами уже случились, по идее мы не должны повторять. Они должны быть запечатлены в нашей памяти, у нас должен быть наработан опыт, понимание к чему привели наши заблуждения и ошибки. Но мы всего лишь топчемся на месте, наступаем на одни и те же грабли.

В последнее время, приходя на исповедь к своему духовнику, разве из раза в раз мы не каемся в одних и тех же прегрешениях? А всё почему? Потому что мы не делаем ничего, чтобы превозмочь себя. Мы всё бродим и бродим вокруг места преступления, вокруг наших страстей и слабостей. А ведь Христос – путь, движение вперёд! Мы не должны стоять на месте.

Должны идти к Богу, не озираясь по сторонам и не оглядываясь на земные мир и радость. Да, у людей мира сего тоже есть свой «мир». Когда они живут в согласии со злом. Что, разве они могли бы столько нагрешить если бы не примирялись с неправдой? Человечество внешне живет мирно, но этот «мир» ведёт его к катастрофе. Мир, мир, свобода… Об этом только и слышим! Вспомните пророка Исаию: «Говорят… Говорят… Мир… Мир… А мира нет». Не может человек иметь внутри мир, если с ним не будет Дарующий мир. Творить зло, губить себя, и одновременно иметь покой и умиротворение.

Мы должны идти ко Христу и приносить покаяние, чтобы преобразился наш разум. Преобразилась его работа. Если этого не произойдёт, жизнь наша не изменится. Мы будем ходить на исповедь и говорить одно и тоже. Мы должны покаяться практически, а не теоретически. Пока же совершаем добро только на словах, а в действительности творим зло. Это мы и должны в себе изменить.

Оставив зло, мы начнем двигаться ко Христу. А именно Спасителя боятся демоны, скрывающиеся за страстями. Чем больше мы будем возрастать, тем меньше будем им давать прав над собой, предоставляя возможность к нам приблизиться. Они не могут переносить света. Чем больше мы возлюбим свет, тем больше будем избавляться от темных дел и сил.

Загрузить увеличенное изображение. 720 x 537 px. Размер файла 97808 b. Игумен Ефрем с братством Филофея.1985 г.

Игумен Ефрем с братством Филофея.1985 г.

 

[Что такое человеческая воля?]

Почему же, все-таки, после смерти, вне тела, душа не обладает волей, потому ли, что все желания и устремления - цель, направление движения связаны с жизнью в теле, пространстве и времени? Тогда получается, что в безвременной жизни нет никакого движения, только лишь состояние, качественное бытие, пребывание в? И полностью отсутствует направленность на?

Лариса, ну вы и философ (в хорошем смысле этого слова) Наверное потому что мы находимся в поиске, пытаемся понять,постичь, придти, дойти.

[Хотелось бы узнать, можно ли монаху дружить с мирянами?]

Почитайте книгу "Возлюбленные дети Господни" о иеромонахе Рафаиле и иеромонахе Василии.Отец Рафаил жил на приходе и всегда был окружён людьми в том числе девицами .Жили они все у него в доме.Но насколько была сильна помощь отца Рафаила им что можно сказать это была настоящая дружба.Они его любили до ревности к другим.Вот вам пример настоящего современного монашества.

Вот эта ревность к монахам или священнослужителям всегда меня и пугает, почему то человек по своей натуре собственника начинает относится к батюшкам с такой ревностью то го и гляди побьют .

[Хотелось бы узнать, можно ли монаху дружить с мирянами?]

Елена прости ХРИСТА ради , но нас ОЛЬГ на форуме -УХ !Если это вопрос ко мне , то о дружбе я могу написать много .Но дружба с монахом по моему мнению , всё же должна протикать с одним условие , что перед тобою не просто человек , а молитвенник за нас грешных .И без благословления священика всё же лучше держаться по дальше от монаха .Ведь сказано :Мф.18:7. Гóре миру от соблазнов: ибо надобно прийти соблазнам; но гóре тому человеку, чрез которого соблазн приходит.Как человеколюбец, Господь оплакивает мир, потому что он будет терпеть вред от соблазнов.А быть помехой или соблазном для монахов боюсь ..А вы ?

Ольга, вопрос был к вам и спасибо что ответили. Св. Григорий Богослов называл монахов «вторыми светами» после ангелов. Душа, подобно зеркалу, отражает то, что созерцает. Если сердце обращено к Богу в молитве, то в нем отражается божественный свет.

Для меня они люди посвятившие себя Господу и отрешившиеся от светского общества и молитвенники о нас грешных.

[Хотелось бы узнать, можно ли монаху дружить с мирянами?]

Ольга, на данный вопрос хотелось бы услышать ответ как вы лично думаете что такое дружба.

Может быть у меня понятия о дружбе не правильные, но главное не требовать к себе внимания, не вторгаться в личное пространство другого человека когда тебя не просят, не навязывать своих интересов, уважать мнение другого человека и другие не…….

Придти и помочь другу если он нуждается в помощи и вовремя отойти в сторону, что бы не задушить своим вниманием и заботой. А самое главное молится.

[Хотелось бы узнать, можно ли монаху дружить с мирянами?]

Простите за вопрос. Как каждый из нас понимает дружбу?

[Как отвечать на вопросы людей далеких от Православия?]

ПОЧЕМУ ПРАВОСЛАВИЕ ЕСТЬ ИСТИННАЯ ВЕРА

 

Истоки жизни

Отношение христианства к другим религиям

 

Алексей Ильич Осипов

В настоящее время все мы находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом и никакими стенами не можем отделить себя от окружающего мира. Какова она? Мы живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества проповедников, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. Основная проблема, перед которой мы стояли, была проблема религии и атеизма.

У вас, если хотите, появилось нечто гораздо большее и гораздо худшее. Есть Бог или нет Бога – это только первая ступень. Ну, хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? Вер много, кем ему стать? Христианином, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять далее, сейчас так много религий, вы их лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли этого многорелигиозного древа, человек стал христианином. Все понял, христианство – это лучшая религия, правильная.

Но какое христианство? Оно столь многолико. Кем быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас современная молодежь. При этом представители новых и старых религий, представители неправославных конфессий, как правило, гораздо больше заявляют о себе, и имеют значительно большие возможности пропаганды в средствах массовой информации, чем мы, православные. Итак, первое, перед чем останавливается современный человек – это множество вер, религий, мировоззрений.

Поэтому сегодня мне бы хотелось очень конспективно пройтись по этой анфиладе комнат, которая открывается перед множеством современных людей, ищущих истину, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен на разумных основаниях стать не просто христианином, но христианином православным.

Итак, первая проблема: "Религия и атеизм". Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, действительно ученые, не верхогляды, и приходится сталкиваться постоянно с одними и теми же вопросами. Кто такой Бог? Есть ли Он? Даже: зачем Он нужен? Или, если Бог есть, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе? И такие вещи можно услышать. Что можно сказать на это?

Этот вопрос, как мне кажется, решается с позиции центральной современной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни – в чем основное ее содержание? Ну, конечно, прежде всего, в жизни . А как же иначе? Какой смысл я переживаю, когда сплю? Смысл жизни может быть только в осознании, "вкушении" плодов своей жизни и деятельности. И еще никто никогда не мог и во веки веков не будет считать и утверждать, что конечный смысл жизни человека может быть в смерти. Здесь и лежит непроходимый водораздел между религией и атеизмом. Христианство утверждает: человек, эта земная жизнь является только началом, условием и средством подготовки к вечности, готовься, тебя ожидает вечная жизнь. Оно говорит: вот, что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. А что утверждает атеизм? Нет Бога, нет души, нет вечности и потому верь, человек, тебя ожидает вечная смерть! Какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние – мороз по коже от этих страшных слов: человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уже не говорю о тех, скажу мягко, странных обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение заставляет содрогнуться человеческую душу. – Нет, избавьте меня от такой веры.

Когда человек заблудится в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя кого-то, спрашивает: "Есть ли отсюда выход?" А тот ему отвечает: "Нет, и не ищи, устраивайся здесь, как можешь", – то поверит ли он ему? Сомнительно. Не начнет ли искать далее? И найдя другого человека, который скажет ему: "Да, выход есть, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты сможешь отсюда выйти", – то не ему ли он поверит? То же самое происходит и в области мировоззренческого выбора, когда человек оказывается перед лицом религии и атеизма. Пока у человека еще сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что его как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть, для "достижения" которой, оказывается, необходимо создавать лучшие экономические, социальные, политические, культурные условия жизни. А далее все будет о,кэй – завтра вы помрете и вас отнесем на кладбище. Просто "замечательно"!

Я сейчас указал вам только на одну сторону, психологически очень существенную, которой, как мне кажется, уже достаточно для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни. Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. И, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, что здесь я вижу и слышу? Народу полно, и каждый кричит: "Только у меня истина". Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Много тех, среди которых находится теперь христианство. Вот стоит и он, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто же прав-то здесь, кому же верить?

Тут имеются два подхода, может быть их и больше, но я назову два. Один из них, который может дать человеку возможность убедиться, какая религия есть истинная (то есть объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни) заключается в методе сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите, соответствующие способности для того, чтобы изучить все это – тем более, что это отнимет столько сил души… Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она говорит: истина вот какова, а не что-то другое. При этом все мировоззрения и все религии утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, в каких политических, социальных, экономических, с одной стороны, и духовных, моральных, культурных и т.д. условиях – с другой, живет человек – это ненормально, это не может его устроить и даже если кого-то лично это и удовлетворяет, то подавляющее число людей в той или иной степени от этого страдает. Это не устраивает человечество в целом, оно ищет чего-то другого, большего. Стремится куда-то, в неизведанное будущее, ждет "золотого века" – настоящее положение вещей никого не устраивает. Отсюда становится понятным, почему существо каждой религии, всех мировоззрений сводится к учению о спасении. И вот здесь-то мы и сталкиваемся с тем, что уже дает возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор, когда мы оказываемся перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии (и тем более мировоззрения нерелигиозные) просто не знают. И не только не знают, но когда сталкиваются с этим, то с негодованием отвергают. Это утверждение заключается в понятии т. н. первородного греха. Все религии, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии говорят о грехе. Называя, правда, это по-разному, но это неважно. Но ни одно из них не считает, что природа человека в настоящем его состоянии больна. Христианство же утверждает, что то состояние, в котором все мы, люди, родились, находимся, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем, – состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее – это есть состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь идет не о гриппе и не о бронхите и не о психическом заболевании. Нет, нет, мы психически здоровы и физически здоровы – можем задачи решать и в космос летать – мы глубоко больны с другой стороны. В начале бытия человеческого произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на как бы автономно существующие и часто противоборствующие между собой ум, сердце и тело – "щука, рак да лебедь"… Какой абсурд утверждает христианство, не правда ли? Все возмущаются: "Я ненормальный? Извините, другие может быть, но не я". И вот здесь-то, если христианство право, и заключен самый корень, источник, того, что человеческая жизнь как в индивидуальном, так и во всечеловеческом масштабе, ведет к одной трагедии за другой. Ибо если человек серьезно болен, а он ее не видит и потому не лечит, то она погубит его.

Другие религии не признают этой болезни в человеке. Отвергают ее. Они считают, что человек – это здоровое семечко, но которое может развиваться и нормально и ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Поэтому человек может быть и хорошим и плохим, но сам он по своей природе хорош. Вот главный антитезис нехристианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там вообще: "человек – это звучит гордо". Только христианство утверждает, что настоящее наше состояние – это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что в личном плане человек сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе. Эта идея является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.

Теперь я попытаюсь показать, что христианство в отличие от других религий имеет объективное подтверждение данного своего утверждения. Давайте обратимся к истории человечества. Посмотрим, чем оно живет всю доступную нашему человеческому взору историю? Какими целями? Конечно же, оно хочет построить Царство Божие на земле, создать рай. Одни с помощью Бога. И в этом случае Он рассматривается не более как средство к благу на земле, но не как высшая цель жизни. Другие – вообще без Бога. Но важно другое. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без таких элементарных вещей, как: мир, справедливость, любовь (само собой понятно, какой может быть рай, где идет война, царит несправедливость, злоба и т.д.?), если хотите, уважение к друг другу, снизойдем и до этого. То есть все прекрасно понимают, что без таких основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем. А что делает человечество всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: "История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия". Точно.

Историки, особенно военные, могли бы, думаю, прекрасно проиллюстрировать нам, чем наполнена вся история человечества: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Двадцатый век – по идее, век высшего гуманизма. И он показал этот верх "совершенства", превзойдя пролитой кровью все предыдущие века человечества вместе взятые. Если бы наши предки смогли посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке, они содрогнулись бы от масштабов жестокости, несправедливости, обмана. Какой-то непостижимый парадокс заключается в том, что человечество по мере развития своей истории делает все точно наоборот основной своей идее, цели и мысли, к которой изначала были направлены все его усилия. Я задаю риторический вопрос: "Может ли вести себя так умное существо?" История просто издевается над нами, иронизирует: "Человечество, поистине, умно и здраво. Оно не душевнобольное, нет, нет. Оно просто творит немножко больше и чуть-чуть хуже, чем это делают в сумасшедших домах". Увы, это факт, от которого никуда не уйти. И он показывает, что не отдельные единицы в человечестве заблуждаются, нет и нет (к сожалению, только единицы не заблуждаются), а это какое-то парадоксальное всечеловеческое свойство. Если посмотрим теперь на отдельного человека, точнее, если у человека хватит нравственных сил "к себе оборотиться", на себя посмотреть, то он увидит картину не менее впечатляющую. Апостол Павел точно ее охарактеризовал: "Бедный я человек, делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". И действительно, каждый, кто хотя немного обратит внимание на то, что происходит в его душе, соприкоснется с самим собой, то не может не увидеть, насколько он духовно болен, насколько подвержен действию различных страстей, порабощен им. Бессмысленно спрашивать: "Зачем ты, бедный человек, объедаешься, опиваешься, лжешь, завидуешь, блудишь и т. д.? Ты же этим убиваешь самого себя, разрушаешь семью, калечишь своих детей, отравляешь всю атмосферу вокруг себя. Зачем бьешь себя, режешь, колешь, зачем губишь свои нервы, психику, само тело? Ты понимаешь, что это губительно для тебя?" Да, понимаю, но не могу этого не делать. Василий Великий как-то воскликнул: "И не зарождалось в душах человеческих более пагубной страсти, нежели зависть". И, как правило, человек, страдая, не может справиться с собой. Здесь, в глубине своей души каждый разумный человек постигает то, о чем говорит христианство: "Делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". Это здоровье или болезнь?!

В то же время для сравнения посмотрите, как может меняться человек при правильной христианской жизни. Те, которые очистились от страстей, приобрели смирение, "стяжали, – по слову преподобного Серафима Саровского, – Духа Святого", приходили к любопытнейшему с психологической точки зрения состоянию: они начинали видеть себя худшими всех. Пимен Великий говорил: "Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я"; Сисой Великий умирал, и лицо его просветилось, как солнце, так что на него невозможно было смотреть, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание? Да избавит Бог. Они, даже в мыслях боялись согрешить, потому говорили от всей своей души, говорили то, что действительно переживали. Мы же этого совсем не чувствуем. Я переполнен всякой грязью, а вижу и чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек! Но если что-то и сделаю плохо, то кто без греха, другие не лучше меня, да и виноват не столько я, сколько другой, другая, другие. Мы не видим души своей и потому столь хороши в своих глазах. Как разительно отличается духовное зрение человека святого от нашего!

Так вот, повторяю. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в его настоящем, так называемом нормальном, состоянии глубоко поврежден. Этого повреждения, к сожалению, мы почти не видим. Странная слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, – это есть невидение своей болезни. Это действительно самое опасное, потому что когда человек увидит свою болезнь, он лечится, идет к врачам, ищет помощи. А когда видит себя здоровым, то отправит к ним того, кто говорит ему, что он болен. Вот тяжелейший симптом той самой поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь каждому человеку его личная жизнь. Вот на что указывает христианство. Скажу, что объективное подтверждение только одного этого факта, одной этой истины христианской веры – о поврежденности человеческой природы – уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения, или к религии, которая замазывает их, питает человеческое самолюбие, говорит: все хорошо, все прекрасно, нужно не лечиться, а лечить окружающий мир, нужно развиваться и совершенствоваться? Исторический опыт показал, что значит не лечиться.

Ну, хорошо, дошли до христианства. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно и вновь крики: моя христианская вера самая лучшая. Католик призывает: посмотри, сколько за мной стоит – 1 миллиард 450 миллионов. Протестанты самых различных деноминаций указывают, что их 350 миллионов. Православных меньше всех, всего 170 миллионов. Правда, кто-то подсказывает: истина не в количестве, а в качестве. Но вопрос в высшей степени серьезный: "Где же оно, истинное христианство?"

К решению этого вопроса также возможны разные подходы. Нам в семинарии всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем католицизма и протестантизма с православием. Это – метод, заслуживающий внимания и доверия, но мне он все же представляется недостаточно хорошим и недостаточно полным, потому что человеку, не имеющему хорошего образования, достаточных познаний, совсем не легко разобраться в дебрях догматических дискуссий и решить кто прав, а кто виноват. К тому же там используются подчас такие сильные психологические приемы, которые легко могут сбить человека с толку. Вот, к примеру, обсуждаем с католиками проблему примата папы, а они говорят: "Папа? Ой, такая чепуха эти примат и непогрешимость папы, ну что вы!? Это то же самое, что у вас авторитет патриарха. Непогрешимость и власть папы, практически, ничем не отличаются от авторитетности заявлений и власти любого предстоятеля Православной Поместной Церкви". Хотя в действительности здесь принципиально различные догматические и канонические уровни. Так что сравнительно-догматический метод очень не прост. Особенно когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и стремящихся во что бы то ни стало убедить вас. Но есть другой путь, который со всей очевидностью покажет, что есть католицизм и куда он ведет человека. Это метод тоже сравнительного исследования, но исследования уже духовной области жизни, наглядно проявляющей себя в жизни святых. Именно здесь во всей силе и яркости обнаруживается вся, выражаясь аскетическим языком, "прелестность" католической духовности, – та прелестность, которая чревата тяжелейшими последствиями для аскета, ставшего на этот путь жизни. Вы знаете, что иногда я выступаю с общественными лекциями, и на них собираются разные люди. И вот нередко задают вопрос: "Ну, а чем католичество отличается от православия, в чем его ошибка? Не является ли оно просто другим путем ко Христу?" И много раз я убеждался, что достаточно привести несколько примеров из жизни католических мистиков, чтобы спрашивающие просто сказали: "Спасибо, теперь все ясно. Больше ничего не нужно".

Действительно, по своим святым оценивается любая Поместная Православная Церковь или инославная. Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу вам, какова ваша Церковь. Ибо любая Церковь объявляет святыми лишь тех, которые воплотили в своей жизни христианский идеал, как он видится данной Церковью. Поэтому прославление кого-то является не только свидетельством Церкви о христианине, который по ее суждению достоин славы и предлагается ею в качестве примера для подражания, но и, прежде всего свидетельством Церкви о самой себе. По святым мы лучше всего можем судить о действительной или мнимой святости самой Церкви. Приведу несколько иллюстраций, свидетельствующих о понимании святости в католической церкви.

Одним из великих католических святых является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание хорошо открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) "о двух милостях": "Первая – это чтобы я... мог... пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость... – это, чтобы... я мог почувствовать... ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий". Как видим, не чувства своей греховности беспокоили Франциска, а откровенные претензии на равенство с Христом! Во время этой молитвы Франциск "почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса", Которого он тут же и увидел в образе шестикрылого серафима, поразившего его огненными стрелами в места крестных язв Иисуса Христа (руки, ноги и правый бок). После этого видения у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) – следы "страданий Иисусовых" (Лодыженский М.В. Свет Незримый. – Пг. 1915. – С. 109.)

Природа этих стигм хорошо известна в психиатрии: непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего благодатного здесь нет, ибо в таком сострадании (сompassio) Христу нет той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня (Ин. 14;21). Потому подмена борьбы со своим ветхим человеком мечтательными переживаниями "сострадания" является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит многих подвижников к самомнению, гордыне – очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. "проповеди" Франциска птицам, волку, горлицам, змеям ... цветам, его благоговение перед огнем, камнями, червями). Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: "Я трудился и хочу трудиться... потому что это приносит честь" (Святой Франциск Ассизский. Сочинения. – М., Изд. Францисканцев, 1995. – С.145). Франциск желает пострадать за других и искупить чужие грехи (С.20). Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: "Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием" (Лодыженский. – С. 129.). Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего падения, то есть о полной духовной слепоте.

Для сравнения приведем предсмертный момент из жизни преподобного Сисоя Великого (V в.). "Окруженный в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: "Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?" – отвечал: "Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, чтобы они оставили меня на короткое время, чтобы покаяться". Когда же на это братия, зная, что Сисой совершен в добродетелях, возразила ему: "Тебе нет нужды в покаянии, отче", – то Сисой ответил так: "Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего" (Лодыженский. – С. 133.) Это глубокое понимание, видение своего несовершенства является главной отличительной чертой всех истинных святых.

А вот выдержки из "Откровений блаженной Анжелы" (†1309 г.) (Откровения блаженной Анжелы. – М., 1918.). Дух Святой, – пишет она, – говорит ей: "Дочь Моя, сладостная Моя,.. очень Я люблю тебя" (с. 95): "Был я с апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты" (с. 96). И такое открывает о себе Анжела: "Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, Которую вижу я во мраке, кажется мне, что стою я и пребываю в середине Ее" (с. 117). Свое отношение к Иисусу Христу она выражает, например, в таких словах: "могла я всю себя ввести внутрь Иисуса Христа" (с. 176). Или: "Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть" (с. 101) – при этом она в ярости так начинала бить себя, что монахини вынуждены были уносить ее из костела (с. 83).

Резкую, но верную оценку "откровений" Анжелы дает один из крупнейших русских религиозных мыслителей XX-го века А.Ф. Лосев. Он пишет, в частности: "Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что «Святой Дух» является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: "Дочь Моя, сладостная Моя, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня". Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А возлюбленный все является и является и все больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем... Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: "Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена", – эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его Тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т.д. и т.п.? В довершение всего Христос обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена ко Кресту, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: "Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда я не могла стоять на ногах, но лежала и отнимался у меня язык... И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела" (Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1930. – Т. 1. – С. 867-868.).

Ярким свидетельством католической святости является Катарина Сиенская (+1380), возведенная папой Павлом VI в высший разряд святых – в "Учители Церкви". Зачитаю несколько выписок из католической книги Антонио Сикари "Портреты святых". Цитаты, по-моему, не потребуют комментарий. Екатерине было около 20 лет. "Она чувствовала, что в ее жизни должен произойти решающий перелом, и продолжала истово молиться Своему Господу Иисусу, повторяя ту прекрасную, нежнейшую формулу, которая стала для нее привычной: "Сочетайся со мной браком в вере!" (Антонио Сикари. Портреты святых. Т. II. – Милан, 1991. – С.11.).

"Однажды Екатерина увидела видение: ее божественный Жених, обнимая, привлекал ее к Себе, но потом взял из ее груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное"(с.12). Однажды сказали, что она умерла. "Она сама говорила впоследствии, что ее сердце было растерзано силой божественной любви и что она прошла через смерть, "узрев райские врата". Но "вернись, дитя Мое, – сказал мне Господь, тебе нужно вернуться... Я приведу тебя к князьям и властителям Церкви." "И смиренная девушка начала рассылать по всему свету свои послания, длинные письма, которые она диктовала с поразительной быстротой, часто по три или по четыре одновременно и по разным поводам, не сбиваясь и опережая секретарей. Все эти письма завершаются страстной формулой: "Иисус сладчайший, Иисус Любовь" и часто начинаются словами...: "Я, Екатерина, служанка и раба рабов Иисуса, пишу вам в драгоценнейшей Крови Его..." (12). "В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: "Я хочу" (12). Из переписки с Григорием Х1, которого она убеждала вернуться из Авиньона в Рим: "Говорю вам от имени Христа ... Я говорю вам, отче, в Иисусе Христе... Ответьте на зов Святого Духа, к вам обращенный" (13). "А к королю Франции обращается со словами: "Творите волю Божию и мою" (14).

Не менее показательны "откровения" и возведенной также папой Павлом VI в "Учители Церкви" Терезы Авильской (XVI в.). Перед смертью она восклицает: "О, Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!". Этот в высшей степени странный возглас не случаен. Он – закономерное следствие всего "духовного" подвига Терезы, существо которого открывается хотя бы в следующем факте. После многочисленных своих явлений "христос" говорит Терезе: "С этого дня ты будешь супругой Моей... Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг" (Мережковский Д.С. Испанские мистики. – Брюссель, 1988. – С. 88.) "Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!" – молится Тереза и падает в изнеможении под этими ласками...", – пишет Д. Мережковский. Не приходится поэтому удивляться, когда Тереза признается: "Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания". Не случайно поэтому известный американский психолог Вильям Джеймс, оценивая ее мистический опыт, писал, что "ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством" (Джемс В. Многообразие религиозного опыта. /Пер. с англ. – М., 1910. – С. 337).

Еще одной иллюстрацией представления о святости в католицизме является Тереза из Лизье (Тереза Маленькая, или Тереза Младенца Иисуса), которая, прожив 23 года от роду, в 1997 году, в связи со столетием со дня кончины, "непогрешимым" решением папы Иоанна Павла II была объявлена еще одним Учителем Вселенской Церкви. Вот несколько цитат из духовной автобиографии Терезы "Повесть об одной душе", красноречиво свидетельствующие о ее духовном состоянии (Повесть об одной душе // Символ. 1996. №36. – Париж. – С.151.) "Во время собеседования, предварившего мой постриг, я поведала о делании, которое намеревалась совершить в Кармеле: "Я пришла спасать души и прежде всего – молиться за священников" (Не себя спасать, но других!). Говоря о своем недостоинстве, она тут же пишет: "Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой... Я думала, что рождена для славы и искала путей к ее достижению. И вот Господь Бог ... открыл мне, что моя слава не будет явлена смертному взору, и суть ее в том, что я стану великой святой!!!" (ср.: Макарий Великий, которого сподвижники за редкую высоту жизни называли "земным богом", лишь молился: "Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою").

На методическом развитии воображения основывается мистический опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лойолы (XVI в.).Его книга "Духовные упражнения", пользующаяся огромным авторитетом в католичестве, непрерывно призывает христианина к тому, чтобы представить себе, вообразить, созерцать и Святую Троицу, и Христа, и Богоматерь, и ангелов и т. д. Все это принципиально противоречит основам духовного подвига святых Вселенской Церкви, поскольку приводит верующего к полному духовному и душевному расстройству. Авторитетный сборник аскетических писаний древней Церкви "Добротолюбие" решительно запрещает такого рода "духовные упражнения". Вот несколько высказываний оттуда.

Преподобный Нил Синайский (V в.) предупреждает: "Не желай видеть чувственно Ангелов или Силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря, и поклонившись врагам-демонам" (Преп. Нил Синайский. 153 главы о молитве. Гл. 115 // Добротолюбие: В 5 т. Т. 2. 2-е изд. - М., 1884. – С. 237).

Преподобный Симеон Новый Богослов (XI в.), рассуждая о тех, кто на молитве "воображает блага небесные, чины ангелов и обители святых", прямо говорит, что "это есть знак прелести". "На этом пути стоя, прельщаются и те, которые видят свет телесными очами своими, обоняют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и подобное" (Преп. Симеон Новый Богослов. О трех образах молитвы // Добротолюбие. Т. 5. М ., 1900. С. 463-464).

Преподобный Григорий Синаит (XIV в.) напоминает: "Никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или ангела, или святого какого... Приемлющий то... легко прельщается... Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть,.. но паче похваляет его, как мудрого" (Преп. Григорий Синаит. Наставление безмолвствующим // Там же. - С. 224).

Как прав был тот помещик (об этом пишет свт. Игнатий Брянчанинов), который, увидев в руках своей дочери католическую книжку "Подражание Иисусу Христу" Фомы Кемпийского (XV в.), вырвал у нее из рук, и сказал: "Прекрати играть с Богом в роман". Вышеприведенные примеры не оставляют сомнений в справедливости этих слов. К великому сожалению, в католической церкви уже перестали, видимо, отличать духовное от душевного и святость от мечтательности, а следовательно, и христианство от язычества. Это, что касается католицизма.

С протестантизмом, мне кажется, достаточно и догматики. Чтобы увидеть его существо, я ограничусь сейчас только одним и главным утверждением протестантизма: "Человек спасается только верою, а не делами, потому верующему грех не вменяется в грех". Вот основной вопрос, в котором протестанты запутались. Они начинают строить дом спасения с десятого этажа, забыв (если помнили?) учение древней Церкви о том, какая вера спасает человека. Не вера же в то, что Христос 2000 лет тому назад пришел и все сделал за нас?! В чем же отличие в понимании веры в православии от протестантизма? Православие тоже говорит, что спасает человека вера, но верующему грех вменяется в грех. Какая это вера? – Не "умовая", по свт. Феофану, то есть рассудочная, но то состояние, которое приобретается при правильной, я подчеркиваю, правильной христианской жизни человека, благодаря лишь которой он убеждается, что только Христос может его спасти от рабства и мучительства страстей. Как достигается эта вера-состояние? Понуждением к исполнению заповедей Евангелия и искренним покаянием. Преп. Симеон Новый Богослов говорит: "Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи", то есть открывает ему его бессилие самому без помощи Божией искоренить в себе страсти. Сам, один человек не может – с Богом же, "вдвоем", оказывается, все может. Правильная христианская жизнь как раз и открывает человеку, во-первых, его страсти-болезни, во-вторых – что Господь близ каждого из нас есть, наконец, что Он готов в любое мгновение придти на помощь и спасти от греха. Но спасает Он нас не без нас, не без наших усилий и борьбы. Необходим подвиг, который делает нас способными к принятию Христа, ибо показывают нам, что сами без Бога не можем себя исцелить. Только когда я тону, убеждаюсь, что мне нужен Спаситель, а когда на берегу мне никого не надо, только видя себя тонущим в мучительстве страстей, я обращаюсь ко Христу. И Он приходит, помогает. Отсюда и начинается живая спасительная вера. Православие учит о свободе и достоинстве человека как соработника Бога в своем спасении, а не как "соляном столпе", по словам Лютера, который ничего не может. Отсюда становится понятным значение всех заповедей Евангелия, а не одной только веры в деле спасения христианина, становится очевидной истинность православия.

Так для человека начинается православие, а не просто христианство, не просто религия, не просто вера в Бога. Я все вам сказал, больше ничего не знаю. Впрочем, можете задавать вопросы, но лишь те, на которые я могу ответить.

– В спорах с католиками, используя сравнительный метод, мы приводим разные аргументы, но ведь и в Житиях свт. Димитрия Ростовского иногда находят явления, как будто напоминающие католическую мистику. А сейчас порой просто апокрифы пишутся.

– Хороший вопрос, на это отвечу следующее.

Во-первых, относительно Житий святителя Дмитрия Ростовского. Не секрет, что свт. Дмитрий Ростовский без достаточной проверки, не критически, использовал, к сожалению, католические агиографические источники после XI столетия. А они, по исследованиям, например, иеромонаха Серафима Роуза являются очень недостоверными. Эпоха, в которую жил Дмитрий Ростовский, была у нас эпохой очень сильного католического влияния. Вы же знаете: Киево-Могилянская Академия в начале XVII века, Московская Духовная Академия конца XVII века, вся наша богословская мысль, наши духовные учебные заведения до самого конца XIX века развивались под сильнейшим влиянием католического и протестантского богословия. И сейчас инославное влияние очень ощутимо, учебники-то почти все старые, а по ним нередко и новые составляются, почему наши духовные школы имели и имеют значительный схоластический характер. Школы должны быть в монастыре, сквозь монастырь должны пройти все учащиеся духовных школ, независимо от того, какой они впоследствии изберут путь – монашеский или семейный. Итак, действительно, в Житиях святителя Дмитрия Ростовского встречаются материалы непроверенные.

– Алексей Ильич, вот мы сейчас издаем Жития святых архиепископа Филарета Гумилевского, как Вы именно к этому автору относитесь?

– К нему самое положительное отношение. Слава Богу, что вы взялись за это издание. Архиепископ Филарет (Гумилевский) – авторитет и в исторической, и в богословской науке. Его Жития, с их выверенностью, ясностью изложения, отсутствием экзальтированности, как мне кажется, лучше всего подходят современному человеку, привыкшему на все смотреть критически. Я думаю, что ваше издательство сделает большой подарок как ученым, так и рядовым читателям.

 

[Принадлежит ли стихотворение "Мама" перу Оптинских монахов?]

Здравствуйте. На наш православный сайт пришло письмо: "Добрый день. Обращаюсь с просьбой . Слышала стихотворение " мама" , которое меня очень понравилось. Сказали написано оптинскими монахами. Но найти его не могу . Не могли бы Вы мне помочь."Я не знаю ответа. Неужели Оптинские старцы писали стихи? Если знаете стихотворение "Мама", напечатайте, уж больно жалко человека, да и репутация нашего сайта пострадает. Спасибо.

Если бы хоть пару строчек привели примером можно было бы поискать, а так только вот что нашла.

Посвящается моей уважаемой матери

Паисий

 

 

Мамуля, ты прости меня,

Вот, ухожу в монахи

 

Всю прелесть жизни отстраня,

Отбросив ложь и страхи.

 

Пройти возможно этот путь

Лишь одному в пустыне.

 

Меня уже нельзя вернуть, -

Всем жертвую отныне.

 

 

 

Все блага мира, все мечты

Оставив, в прах вменив,

 

Лишь Божьей жаждать красоты,

Горячность сохранив.

 

К Голгофе путь, неумолим,

Проследовать с Христом.

 

И в Горний Иерусалим! -

Там встретимся потом…

 

 

 

Мамуля, всю твою любовь

Меняю на Христа.

 

В Христе найдем любовь мы вновь

В страдании у Креста

 

И вот, малыш твой стал носить

Один лишь черный цвет.

 

Чтоб сердце Богу посвятить

И за тебя чтоб дать ответ.

 

 

 

Ну, а пока иная мать

Мне будет – Панагья

 

Меня беречь, хранить, ласкать,

Пока не стану взрослым я.

 

Мама моя, не мучь себя!

Я ухожу тебя любя.

 

Ведь сердце - сердцу говорит:

В нем память о тебе – горит!

 

 

Мон. Паис. Филофеита.

Святая Гора. 3-5-1957

2. Стихи преп. Варсонофия Оптинского, При жизни преп. Варсонофий печатал свои стихи под псевдонимом Странник. http://pravoslavie.domainbg.com/rus/15/stihi_sv.Varsonofia.htm#1b

[Таинство радости: что такое Евхаристия?]

Покаяние

 

Три степени для спасения, как сказано у св.Иоанна Златоуста: а) не грешить, б) согрешивши, каяться, в) кто плохо кается, тому терпеть находящие скорби.

Какое ныне настало время! Бывало, если кто искренно раскается во грехах, то уже и переменяет свою греховную жизнь на добрую; а теперь часто бывает так: человек и расскажет на исповеди все свои грехи в подробности, а потом опять за свое принимается.

Батюшка рассказывал, что один человек все грешил и каялся... и так всю жизнь. Покаялся и умер. Злой дух пришел за его душой и говорит: «Он мой». А Господь говорит ему: «Если ты, будучи зол, принимал его опять после того, как он мне каялся, то как же Мне не принимать его после покаяния. Ты забываешь, что ты зол, а Я — благ».

Искреннее покаяние и смирение, по слову св.Лествичника, исцеляет и неудобоврачуемые язвы душевные.

Вопрос: «Что значит искренно исповедоваться?» Ответ: «Ничего не скрывать, говорить прямо, не округлять».

 

Св. Тайны

 

После приобщения надо просить Господа, чтобы дар сохранить достойно, и чтобы подал Господь помощь не возвращаться назад, т.е. на прежние грехи.

Когда батюшку спросили: «Отчего после приобщения иногда чувствуешь утешение, а иногда холодность?» — он ответил: «У того холодность бывает, кто ищет утешение от приобщения, а кто считает себя недостойным, у того остается благодать».

Вопрос: «Говорят, когда приобщаешься, то в этот день надо постное есть?» Ответ: «О.Леонтьев говорил, что надо почтить этот день и не есть молочное, а батюшка Макарий снисходил к немощи и говорил, что можно есть».

Когда приобщаешься, то один только день не полоскать рот и не плевать. Если большая частица (Св. Даров), то раздроблять (во рту), а маленькую так проглотить, и не обращать внимания на хульные помыслы, а укорять себя за гордость и осуждение других.

Причастницам батюшка часто говорил: «Чашу спасения прииму и Имя Господне призову». Иногда и следующий стих прибавлял: «Молитвы моя Господеви воздам пред всеми людьми Его».

 

Избранные изречения старца Амвросия, извлеченные из разных источников и расположенные в алфавитном порядке

Схиархимандрит Иоанн (Маслов) http://blagolubie.ru/raznoe/publications/pouchenie/amvrosij/azbuki.php

[Что такое любовь, в чем она выражается, как можно её описать?]

Не ищи любви в других к себе, а ищи ее в себе, не только к ближним, но и к врагам (преподобный Макарий Оптинский).

Нет выше добродетели, как любовь, и нет хуже порока и страсти, как ненависть, которая не внимающим себе кажется маловажною, а по духовному значению уподобляется убийству (1 Ин. 3, 15)... Милость и снисхождение к ближним и прощение их недостатков есть кратчайший путь ко спасению (преподобный Амвросий Оптинский).

Трудящемуся Бог посылает милость, а любящему утешение (преподобный Амвросий Оптинский).

Если кого любишь, то и смиряешься перед ним. Где любовь, там и смирение, а где злоба — там гордыня. (а любить надо каждого, потому что каждый человек есть образ Божий, даже если он, т. е. образ Божий, в человеке загрязнен, он может отмыться и быть опять чистым). Прошу и желаю, чтобы между вами была любовь (преподобный Никон Оптинский).

Желающий стяжать любовь должен отвергнуть всякое злобное и немирное помышление, не говоря уже о делах и словах, должен прощать всем обиды справедливые и несправедливые (преподобный Никон Оптинский).

От ласки у людей бывают совсем иные глазки (преподобный Амвросий Оптинский).

Первые христиане любили Бога, любили каждого человека, потому что если любишь Родившего, то любишь и от Него, и каждый христианин ведь рожден от него в Таинстве крещения. Святой апостол говорил: Чадца, любите друг друга (Ср.: 1 Ин. 3, 18—19), смиряйтесь, смиряйтесь.

...Любовь не точию более нашей молитвы, но и выше всех жертвоприношений... (преподобный Антоний Оптинский).

Надо любить всякого человека, видя в нем образ Божий, несмотря на его пороки. Нельзя холодностью отстранять от себя людей (преподобный Никон Оптинский).

Любовь покрывает все. И если кто делает ближним добро по влечению сердца, а не движимый только долгом, то таковому дьявол мешать не может, а где — только по долгу, там он все-таки старается помешать тем или другим [способом] (преподобный Амвросий Оптинский).

Если будешь принимать людей Бога ради, то, поверь, все будут к тебе хороши (преподобный Амвросий Оптинский).

Любовь, конечно, выше всего. Если ты находишь, что в тебе нет любви, а желаешь ее иметь, то делай дела любви, хотя сначала без любви. Господь увидит твое желание и старание и вложит в сердце твое любовь. А главное, когда заметишь, что погрешила против любви, сейчас же исповедуй это старцу. Это может быть иногда от дурного сердца, а иногда и от врага. Сама ты не можешь этого разобрать, а когда исповедуешь, враг и отойдет (преподобный Амвросий Оптинский).

Тебя не любят — ты люби их, то, что тебя не любят, не от тебя зависит, а их любить состоит в твоей воле и есть твоя обязанность, ибо Господь заповедал: любить не любящих нас, но врагов (Мф. 5, 44), а когда в нас этого нет, то и кольми паче должны мы смиряться и прогонять гордость и молиться о сем Господу (преподобный Макарий Оптинский).

[Служатся ли у вас в храмах Пассии Великим Постом и как вы к ним относитесь?]

Пассия

 

Пассия - (лат. "страдание") - особое богослужебное последование, совершаемое Великим постом в воскресные дни вечером, на котором читаются тексты Евангелия, повествующие о страданиях Христа.

Эта самая поздняя по времени возникновения православная служба была составлена в середине XVII века митрополитом Киевским Петром (Могилой), создателем многих литургических форм.

Последование пассии бывает 4 раза в год (по числу евангелистов): во второе, третье, четвертое и пятое воскресенья (или пятницы) Великого Поста, по вечерам. За каждой пассией прочитываются евангельские повествования о страданиях Христа: на первой - 26 и 27 главы от Матфея, на второй - 14 и 15 от Марка, на третьей - 22 и 23 от Луки, на четвертой - 18 и 19 от Иоанна. По традиции во время чтения Евангелия молящиеся стоят с зажженными свечами в руках.

В конце службы все верующие с благоговением подходят поклониться перед Распятием, Крестом Христовым, который на пассии выносится на середину храма.

 

Пассия: история ее возникновения

 

http://optina.org.ru/kateh/sluzhba/97-2011-04-14-14-15-53

По установившемуся обычаю, эта служба совершается в воскресный вечер и соединяется с великой вечерней. Хотя до XX в. она могла исполняться и по пятницам, в составе малого повечерия. Такая практика сохранилась до нынешнего дня в некоторых епархиях Украины. Как правило, цикл Пассий начинается со второй Недели Великого поста, посвященной святителю Григорию Паламе.

[Служатся ли у вас в храмах Пассии Великим Постом и как вы к ним относитесь?]

Духовный смысл Пассии в православном богослужении

 

В современной богослужебной традиции совершение Пассий сталкивается со многими противоречиями. До сих пор слышно много споров о том, можно или нельзя совершать эту службу. В качестве противных доводов приводится западное происхождение Пассии, и, как следствие этого, ее называют католическим нововведением. Другой аргумент, высказываемый против совершения Пассии, это отсутствие упоминания о ней в Типиконе.

Однако, при более внимательном рассмотрении проблемы, обоснованность этих претензий можно если не опровергнуть, то, по крайней мере, подвергнуть сомнению. Вопрос об отсутствии этой службы в Типиконе нужно рассматривать с позиции изменяемости православного богослужения. Устав не допускает вольностей в чинопоследовании основных частей богослужения. Однако со временем происходят изменения в последованиях второстепенных. Причин тому много: гонения, особенности национального характера народа, местные богослужебные традиции, географическое положение и т.д. Кроме того, появляются и новые формы богослужения, такие, как Пассия. И более позднее ее (относительно Типикона) происхождение не является подтверждением того, что она противоречит духу или букве Устава. Также можно отметить, что Пассия традиционно пользовалась широкой популярностью и не находила отторжения в народном благочестии.

Мнение о том, что Пассия является чисто католическим богослужением, перенесенным на почву русского Православия, глубоко ошибочно и неверно. В чинопоследовании этой службы нет ни одного католического песнопения или текста, противоречащего православной догматике. Все песнопения взяты из Постной Триоди, из богослужения Великой Пятницы. Текст акафиста Страстям Господним был составлен в середине 19 в. архиепископом Иннокентием Херсонским (Борисовым). Хотя за основу архиепископ Иннокентий взял униатский акафист, но последний был тщательно переработан и приведен в соответствие с православными догматикой и благочестием.

 

Кроме того, многие исследователи христианского богослужения, говорят, что в период с 14 по 17 вв., вопрос о духовной пользе сопереживания страданиям Христа поднимался не только в западном богословии. В связи с этим появление Пассии в православном богослужении уже видится не просто повторением новомодной западной традиции, но самобытным осмыслением серьезного духовного вопроса, причем осмыслением явно аскетическим.

Немаловажно также и то, что католические молитвенные практики традиционно отличались яркой эмоциональностью и образным представлением. Католическая Пассия, затрагивая главным образом область чувств, вызывает у человека чувство сопричастности именно историческому моменту. Основным результатом этого сопереживания становится попытка понять, что чувствовал Христос в момент несения Креста, оставленный учениками и оплеванный толпой, какие муки испытывал Он на Кресте в момент Распятия и т.д. Через подобное переживание, прочувствовав весь ужас последних часов земной жизни Христа, осознав и свою вину за смерть Христа, человек должен осознать свою греховность и прийти к покаянию.

Однако подобные душевные состояния не могут быть подлинно духовны, поскольку напоминают больше ощущения зрителя в партере театра. Он может глубоко и искренне сопереживать талантливо поставленному представлению, но при этом оставаться черствым к собственному духовному положению, не воспринимать призыв к покаянию как направленный лично к нему.

В православном понимании, сопричастность страданиям Христа выражается прежде всего словами апостола Павла о необходимости распинать плоть «со страстьми и похотьми» (Гал. 5,24). Слова и смысл молитвы, а отнюдь не эмоциональное переживание причастности историческому моменту, имеют главное и первостепенное значение в этом богослужении для православного христианина. Нам не дано было присутствовать при Страданиях и Смерти Господа Иисуса Христа. И служба Пассии не переносит нас в те далекие времена, когда Господь страдал на Кресте. Она, указывая на образ Христовых Страданий и Смерти, как метрономом заставляет выверить нас свое духовное состояние. Принимаем ли мы на себя добровольный крест самоотречения и следования за Христом? Способны ли мы, как и Христос, также безропотно и смиренно переносить обиды и оскорбления от наших ближних и дальних. Можем ли мы, также как и Христос, искренне молиться за наших обидчиков? Хватает ли у нас сил добровольно распинать свои страсти, желания плоти и греховные помыслы, уподобляясь Христу, добровольно принявшему распятие и смерть за нас? Если это так, тогда мы воистину становимся причастниками Крестной Жертвы Спасителя, потому что праведная добродетельная жизнь сама по себе есть большой подвиг, она всегда связана с отсечением своей воли, борьбой со страстями и уподоблением Христу. Если же не стремимся мы к праведности, тем самым мы отрекаемся от Христа. И наши грехи становятся подобны тем язвам, которые наносили Христу Его мучители и убийцы. Об этом именно и говорится в акафисте Страстям Господним: «Вем, воистинну вем со пророком, почто червлены ризы Твоя: аз, Господи, аз грехами моими уязвих Тя», то есть «Знаю, Господи, знаю, почему красны Твои ризы, это я своими грехами изъязвил Тебя».

Таким образом, в центре внимания Пассии выступает душа человека, уподобляющаяся Христу либо отвергающая Его. Через это верующие призываются к покаянию в своих прегрешениях и внимательному и строгому рассмотрению своих отношений с Богом.

Есть и более обоснованные претензии в адрес этого богослужения. Уже со второй седмицы Великого поста, нарушая последовательность событий, в богослужение начинают вставляться песнопения, иллюстрирующие события Великой Пятницы. И этим нарушаются логика и порядок церковного богослужебного года. Теряется и путается педагогический и назидательный смысл тех событий, которые предлагает нам Устав для молитвенного сопереживания в течение Великого Поста.

Но если посмотреть шире, то мы увидим, что есть дни, которые также выпадают из общей смысловой связки Великого Поста и даже не считаются постными. Это дни воскресные. По своему смысловому значению любое воскресение есть малая Пасха, и духовно переживается именно как победа Христа над смертью, ниспровержение власти греха и диавола. И если бы не Литургия Василия Великого, совершаемая по воскресным дням Великого поста, и не продолжающееся ограничение в пище, эти дни мало бы отличались от любого воскресенья вне поста. В связи с этим совершение Пассии вечером в воскресный день приобретает некую логику и оправданность. После небольшого отдохновения верующие люди, идущие путем поста, вновь сосредотачиваются для дальнейшего постного делания. Пассия вновь напоминает людям о главной цели поста: покаянии и приведении своего духовного облика в состояние сопричастности Пасхальной радости о Воскресшем Христе Спасителе.

Кроме того, по мысли составителей богослужебного чина Пассии, она в обязательном порядке должна заканчиваться проповедью. Таким образом, у священнослужителей всегда есть возможность прокомментировать и объяснить смысл этого богослужения, если кто-нибудь будет смущаться приведенными выше возражениями против обоснованности его применения.

Как уже упоминалось ранее, несмотря на то, что Пассия не уставное чинопоследование, оно уже нашло свое место в современной практике великопостного богослужения и стало традиционной особенностью Великого поста. Служба Пассии всегда находила и находит живой молитвенный отклик в сердцах верующих. Поэтому, если не искать в этой службе противоречия Типикону и уставной традиции, а попытаться понять для себя ее истинный смысл, тогда, несомненно, можно извлечь из нее духовную пользу.

 

Иерей Павел Усов

 

[Таинство радости: что такое Евхаристия?]

Правда о практике частого причащения. Часть 1

В последнее время возникла дискуссия о практике частого причащения. Одни участники дискуссии считают частое причащение чем-то не только допустимым, но и тем, к чему в меру своего духовного роста должен стремиться каждый сознательный христианин.

Другие же говорят, что мирянам и обычным монахам причащаться чаще одного раза в месяц запрещено, что желание причащаться каждую неделю – это обновленчество и даже что частое причащение мирян и монахов – это «от лукавого» и есть признак «духовной прелести». Авторы пытаются убедить – впервые во всей христианской истории, – что не недостойное приступание к таинству причащения тела и крови Христовой, а просто частота приступания сама по себе является «прелестью» и исходит «от лукавого».

Есть две причины, по которым можно было бы не встревать в эту дискуссию.

Во-первых, количество мирян, причащающихся часто, очень невелико, и люди это все воцерковленные и имеющие регулярное духовное руководство. Они могут и сами либо с помощью духовника дать справедливую и трезвую оценку перечисленным утверждениям.

А во-вторых, на вопрос о частоте причащения уже был дан исчерпывающий ответ в статье священника Даниила Сысоева «О частом причащении святых Христовых таин», да и другие авторитетные пастыри определенно высказались по данной теме. Так, архимандрит Рафаил (Карелин) в своей последней книге «На камени веры» пишет: «Все святые отцы до XVIII века призывали людей к частому причащению, и многие из святых нашего времени продолжали и продолжают традицию частого причащения, например святой Иоанн Кронштадтский, который говорил, что если христианин готов к причащению, то может причащаться даже ежедневно. Святой Феофан Затворник… утверждал, что редкое причащение – это неправильность, которая постепенно стала входить в церковную практику из-за охлаждения христиан… Человек заблуждается и впадает в прелесть не от частого причащения – сама по себе такая мысль уже богохульна, – а от гордости или же небрежности к таинству, когда он подходит к святой чаше без нужного приготовления, покаяния и прощения своих обидчиков».

 

Однако в работах противников «сверхчастого причащения» встречается множество утверждений о святых и из истории Церкви, которые можно свести к следующим тезисам.

Во-первых, Русская Церковь будто бы от времени своего основания и вплоть до середины ХХ века единодушно придерживалась практики редкого причащения мирян – от одного до трех–четырех раз в год – и что будто бы потому редкое причащение является «исконной 900-летней русской традицией».

Во-вторых, эту практику Русская Церковь взяла из православной Византии, где якобы начиная с V века практика частого причащения мирян исчезла и была заменена редким причащением.

В-третьих, говоря о сонме святых и подвижников Церкви Русской, участники дискуссии называют святителей Димитрия Ростовского, Филарета Московского, Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника, преподобных Серафима Саровского, Оптинских старцев Леонида, Макария, Амвросия, Варсонофия и утверждают, что «никто из них не призывал мирян к сверхчастому причащению, но все предупреждали: надо подходить к святой чаше, подготовившись постом, обязательной исповедью, и не учащать».

Все три тезиса не соответствуют действительности. И поскольку не все читатели могут найти время и возможность, чтобы перепроверить указанные утверждения и приводимые авторами аргументы, мне показалось уместным проделать это в данной статье.

Но прежде стоит сказать пару слов о новоизобретенном термине «сверхчастое причащение». Уже сама потребность в изобретении такого понятия показывает, что прикрываемые им идеи для Православия – новые. Но, кроме того, сам термин отличается неопределенностью. Например человек, считающий достаточным причащаться раз в жизни, будет воспринимать причащение раз в год как «сверхчастое». Тот, кто причащается раз в год, будет считать «сверхчастым» причащение раз в квартал, а для того, кто причащается раз в квартал, будет казаться «сверхчастым» ежемесячное приступание к таинству. Полемисты вообще избегают употреблять словосочетания «частое причащение» и «редкое причащение», хотя святые отцы употребляли именно их. Если рассмотреть полемические статьи, то можно заметить, что регулярность причастия, оказывается, бывает либо «сверхчастой», либо «умеренной». При этом непонятно, по отношению к чему определяется это «сверх». Предложенные градации – от раза в год до двух раз в месяц – выглядят совершенно произвольными.

Все это убеждает в том, что вводимый термин некорректен и неудачен, посему я в данной работе продолжу пользоваться теми словосочетаниями, которыми пользовались святые отцы – «редкое» и «частое» причащение.

Теперь надлежит рассмотреть святоотеческие цитаты, которые авторы приводят как подтверждение их позиции относительно частого причащения как нежелательного.

Святитель Димитрий Ростовский

В качестве аргументов в свою пользу оппоненты первым делом приводят слова святителя Димитрия Ростовского († 1709): «Святая Церковь узаконила причащаться во все четыре поста; но неграмотным – поселянам и мирянам, труждающимся своими руками, повелела, под опасением смертного греха за непослушание и непричащение, причащаться непременно однажды в год, около Святой Пасхи, то есть в Великий пост» («Из ответов о вере и о прочем, необходимом для знания христианина»).

Но где же, спрашивается, здесь запрет на более частое причащение? Где слова о том, что чаще четырех раз в год – нежелательно? Где призыв «не учащать»? Этого нет ни в какой форме. Указана лишь минимальная норма, которая по тому времени была самой что ни на есть настоящей «пропагандой сверхчастого причащения».

Потому как во времена святителя Димитрия многие миряне причащались либо раз в жизни (подо что подводились выдуманные теории о том, что будто бы причастие, как и крещение, можно принимать только однажды), либо вовсе не причащались. Это касалось даже сугубо церковной среды, о чем с возмущением писал святитель: «Еще удивительнее, что иерейские жены и дети многие никогда не причащаются, что я узнал из сего: иерейские сыны приходят поставляться на места отцов своих, и когда их спрашиваем, давно ли причащались, многие откровенно говорят, что не помнят, когда причащались. О, окаянные иереи, нерадящие о своем доме! Как могут радеть о святой Церкви, не приводя домашних своих ко святому причащению?»

Для таких нравов «четыре раза в год» было призывом к частому причащению. Но то, что эта планка была не верхней, а нижней, ясно видно из других творений святителя Димитрия. Так, заглянув в составленные им «Жития святых», мы увидим ту идеальную норму частоты причащения, которую святитель Димитрий предлагал русскому читателю.

Преподобный Аполлоний Египетский (IV в.) «ввел в своей обители такое правило, что иноки, подвизавшиеся с ним, не прежде вкушали пищу, как причастившись сперва святых Христовых таин. Обычно это совершалось ежедневно в девятом часу утра, а потом иноки садились за трапезу».

Преподобный Онуфрий Великий († 390) причащался каждую субботу и воскресенье, причем чудесным образом. Он рассказывал: «Ко мне приходит ангел Господень, который и приносит с собой пречистые тайны Христовы и причащает меня. И не ко мне только одному приходит ангел с причастием Божественным, но и к прочим подвижникам пустынным, живущим ради Бога в пустыне и не видящим лица человеческого».

Каждую неделю причащался преподобный Паисий Великий (V в.); в обители преподобного Герасима Иорданского († 475) «на субботу и воскресенье все приходили в монастырь, собирались в церковь на Божественную литургию и причащались пречистых и животворящих Христовых таин». Еженедельное причастие было в лавре преподобного Евфимия Великого; неудивительно, что каждую неделю причащались и в лавре его ученика преподобного Саввы Освященного († 532). А описывая житие Синайских отцов VI века, святитель Димитрий пишет: «У них был такой устав: безмолвными сидели они все дни в своих кельях; вечером же в субботу, при наступлении воскресного дня, все собирались в церковь и вместе совершали всенощное бдение; причастившись поутру, за святой литургией, святых бессмертных Христовых таин, каждый из них снова уходил в свою келью».

Оппоненты могли бы возразить, что все это касается только монахов и будто бы не может быть примером для мирян. Но тогда непонятно, почему они, во-первых, сами приводят в пример мирянам Оптинских старцев, причащавшихся ежемесячно, а во-вторых, почему наравне с мирянами запрещают частое причащение и нынешним монахам?

Но самая главная несостоятельность такого возражения заключается в том, что святитель Димитрий Ростовский в своем монументальном труде не обходит вниманием и вопрос о частоте причащения мирян. Так, мы узнаем, что святой Алексий, Человек Божий († 411), будучи мирянином, «от воскресенья до воскресенья причащался святых и чистых таин Христовых», праведная Марфа Антиохийская († 551), также простая мирянка, «постоянно пребывала в храме Божием… и часто причащалась Божественных таин тела и крови Христовых», а святитель Феодор Сикеот († 613), еще будучи отроком-мирянином, Великим постом причащался каждый день.

На это могут возразить, что, мол, такое есть удел только особых, святых мирян и потому якобы не должно быть образцом для всех мирян, стремящихся к благочестию. Хотя и не совсем понятно, на кого тогда ориентироваться ищущим совершенства современным мирянам, если не на святых мирян, – неужели же на мирян грешных?

Но указанное возражение несостоятельно уже из-за того, что святитель Димитрий Ростовский поместил в подготовленных им житиях два ясных святоотеческих указания о необходимости частого причащения для самых что ни на есть обычных мирян.

Во-первых, в житии преподобного Макария Египетского (19 января) приводится случай, когда женщина-христианка подверглась бесовским чарам, из-за чего окружающим стала казаться лошадью. И когда ее привели к преподобному Макарию, тот «освятил воду и с молитвою вылил ее на приведенную женщину, и тотчас она приняла свой обычный человеческий вид», после чего «Макарий дал наставление исцеленной женщине, чтобы она как можно чаще ходила в храм Божий и причащалась святых Христовых таин.

– Это случилось с тобою, – сказал преподобный, – от того, что прошло уже пять недель, как ты не причащалась Божественных таин».

А во-вторых, в житии преподобномученика Епиктета (7 июля) описывается, как отец-офицер в чине комита принес к преподобному свою парализованную дочь, и святой, «помолясь усердно Богу, помазал святым елеем расслабленную отроковицу. Та тотчас же выздоровела и встала на ноги свои. Преподобный же сказал комиту:

– Возлюбленный! Если ты хочешь, чтобы в доме твоем никто не болел, причащайся со всеми твоими домашними каждое воскресенье Божественных таин тела и крови Христовой, надлежащим образом предварительно очистив сердце свое».

Итак, на агиографическом материале святитель Димитрий и показывает вред от редкого причащения, и дает недвусмысленный призыв к частому причащению, адресованный как монахам, так и мирянам.

Святитель Филарет Московский

Еще более любимым аргументом противников частого причащения является цитата из катехизиса святитель Филарета (Дроздова; † 1867): «Древние христиане причащались каждый воскресный день; но из нынешних немногие имеют такую чистоту жизни, чтобы всегда быть готовыми приступить к столь великому таинству. Церковь материнским гласом завещевает исповедоваться перед духовным отцом и причащаться тела и крови Христовых ревнующим о благоговейном житии – четырежды в год или каждый месяц, а всем – непременно однажды в год».

Удивительно, что эту фразу оппоненты считают доводом против еженедельного причащения! Ведь сделать такой вывод можно только при самом поверхностном ее прочтении.

Во-первых, святитель Филарет нигде в ней не запрещает причащаться чаще, чем раз в месяц.

Во-вторых, в этой же фразе святитель прямо признает, что в его время, хоть и «немногие», но все же есть христиане, которые «имеют такую чистоту жизни, чтобы всегда быть готовыми приступить к столь великому таинству».

В-третьих, определяя причащение «каждый воскресный день» как признак «чистоты жизни», святитель тем самым недвусмысленно обозначает еженедельное причащение как идеал христианина. Если, конечно, соглашаться с тем, что каждый христианин обязан стремиться к чистой жизни, а не к грязной.

В-четвертых, бросается в глаза постановка святителем Филаретом более высокой планки частоты причащения («раз в месяц»), чем за 150 лет до того у святителя Димитрия Ростовского («четырежды в год»). Мы видим в этом выражение постоянного стремления Русской Православной Церкви к возвращению своих чад к чаше Христовой. Пройдет еще 100 лет после написания катехизиса, и русские новомученики, такие как священномученики Алексий и Сергий Мечёвы, священномученик Серафим (Звездинский), священноисповедник Афанасий (Сахаров) и другие, призовут мирян к еженедельному и даже более частому причащению.

Что, кстати, выразилось в официальном постановлении Священного Синода Русской Православной Церкви от 13 мая 1931 года, где говорится: «Пожелание касательно возможно частого причащения православных христиан, а для преуспевающих из них – и ежевоскресного признать приемлемым».

Но чтобы не создавалось впечатления, что наше понимание позиции святителя Филарета основано лишь на интерпретациях его слов, приведем в подтверждение три цитаты из писем святителя к мирянам, где говорится как раз о более частом, чем раз в месяц, причащении.

«Что касается до приобщения святых таин и в Великий четверток, и в день Пасхи, прежде почитали сие не только совместным всякому верному, но и должным. Иисус Христос есть Тот же и ныне. Остается вопрос только, готовы ли мы приблизиться к Нему. Ответ может дать совесть и отец духовный» (Письмо от 30 марта 1828 г.).

«Как можно быть в неудовольствии за то, что желают приближаться к Господу?.. Чаще приступать к трапезе Господней есть дело веры и любви, но тут есть дерзновение, а дерзновение не все могут иметь правильно… Посему намерение приобщаться святых таин в Великий четверток и в день Пасхи признал я подлежащим рассмотрению духовного отца» (Письмо от 1 апреля 1835 г.).

Миряне «могут иногда чаще приступать к святым тайнам, по особенному желанию или по особой потребности… Нынешнее болезненное время дает основательную причину чаще приобщаться святых таин» (Письмо от 28 ноября 1847 г.).

Как видим, ссылаться на цитату из катехизиса или же вообще на святителя Филарета Московского в полемике против частого причащения никак не представляется возможным.

Что же касается именно авторитета катехизиса, то для сравнения можно привести то, что по этому поводу говорится в «Катехизисе Восточно-Православной Церкви» святителя Николая Сербского († 1956): «Как часто нужно причащаться? Самое малое – четыре раза в год (в течение четырех постов). Однако желательно приступать к причащению как можно чаще, в зависимости от готовности к причастию».

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Следующим святоотеческим аргументом противников частого причащения являются три цитаты из святителя Игнатия. Первая: «Должно приобщаться по крайней мере во все четыре поста, четырежды в год. Если ж, к сожалению и несчастью, житейские заботы и до сего не допустят, то непременно должно приобщиться однажды в год».

Здесь то же самое, что и с предыдущими цитатами-аргументами, и даже в большей степени. То, о чем святой отец говорит как о «крайней мере» редкости причастия, выставлять как довод против более частого причащения есть нечто совсем несообразное[1]. Особенно учитывая то, что сам святитель Игнатий еще в бытность мирянином причащался каждую неделю.

Вторая фраза взята из письма, адресованного болеющей сестре Елизавете Александровне, в котором святитель пишет: «Церковная служба питает душу, а уединение чрезвычайно способствует к рассмотрению себя и покаянию. Потому-то многие святые отцы удалялись в глубокие пустыни… Советовал бы и тебе провести Великий пост безвыходно дома с пользою для души и тела, иногда приглашать священника для отправления некоторых важнейших служб, а говение и причащение святых таин отложить до Петрова поста. Не то важно, чтоб приобщаться часто, но чтоб приготовиться существенно к причащению и потому пожать обильную пользу. Святая Мария Египетская во всю многолетнюю жизнь свою в пустыне не приобщалась ни разу: эта жизнь была приготовлением ко причащению, которого она удостоилась пред концом жизни» (Письмо от 16 февраля 1847 г.).

В данной цитате, действительно, есть совет причащаться реже. Однако обращен ли он ко всем христианам или же к частному лицу в конкретных обстоятельствах? Из приведенного текста видно, что справедлив второй вариант трактовки, а не первый. Ведь здесь же, в этом абзаце, святитель призывает адресата вообще во весь Великий пост не посещать храма! Неужто и это совет для всех православных? А приводимый пример преподобной Марии Египетской, причастившейся всего дважды за сорок семь лет, разве тоже норма для всех? С этим не согласятся и сторонники «сверхредкого» причащения. Отчего же тогда они из единого ряда, приведенного святителем, выбирают только то, что им выгодно?

Но еще яснее на то, что перед нами не общее повеление, а сугубо частная рекомендация, указывают слова начала этого абзаца, опущенные при цитировании оппонентами: «Выходить из комнат в течение всей зимы никак не советую. Помысл, приходящий тебе о лишении церковной великопостной службы и предлагающий выезд в церковь, — суетный. Оставь его без всякого внимания».

Этим как раз и объясняются последующие слова святителя. Он дает и противоядие от искушений, и утешение для больной, которой опасно выходить из дома.

Разумеется, в тех обстоятельствах, в которых оказалась его сестра, и при тогдашнем ее духовном состоянии совет святителя был самым уместным и душеполезным, но делать из него общее предписание для всех здоровых христиан так же невозможно, как выводить из этого же текста общее правило не посещать храмы Великим постом.

О том же, что святитель не отрицал частое причащение для здоровых и готовых к нему христиан, свидетельствуют строки, написанные им для российского читателя в «Отечнике»: «Авва Аполлос говорил: монахи должны, если то возможно, ежедневно приобщаться святых таин Христовых. Удаляющий себя от них удаляется от Бога; часто же приступающий к ним часто принимает в себя Христа Спасителя. Сам Христос Спаситель сказал: “Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, во Мне пребывает и Аз в нем” (Ин. 6: 56)».

Наконец, третья цитата, приводимая противниками частого причащения, вообще к их делу не годится: «Да искушает человек себе (1 Кор. 11: 28), да рассматривает себя, прежде нежели приступит к святым тайнам, и, если он погряз в скверне греховной, да устранится страшного причащения, чтоб не навершить и чтоб не запечатлеть грехов своих самым тяжким грехом: наруганием над святыми тайнами Христовыми, наруганием над Христом».

Вся эта цитата говорит только о тех, кто причащается в состоянии нераскаянных смертных грехов. Ни слова о частоте причащения в ней нет. А недостойно подходить ко причастию можно и раз в неделю, и раз в год. Ни частота сама по себе не повергает причастника в осуждение, ни редкость причастия вовсе не гарантирует достойности причащающегося.

Нужно сказать, что это общая ошибка оппонентов: они отождествляют частое причащение с заведомо недостойным и потому норовят использовать против него в качестве аргументов тексты, которые посвящены именно недостойному причащению[2].

Так, они часто приводят как якобы аргумент слова апостола: «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против тела и крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет от чаши сей. Ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе» (1 Кор. 11: 27–29).

Но в словах апостола нет ни словом, ни намеком осуждения частого причастия, апостол вообще говорит не об этом, а о состоянии, с которым человек приступает к таинству. Наделять его слова указанным значением «аргумента» тем более абсурдно, что в апостольские времена христиане причащались святых таин как раз «сверхчасто», что признают и оппоненты.

Слова апостола равно адресованы и тем, кто приступает к таинству каждую неделю, и тем, кто приступает раз в месяц, и тем, кто приступает раз в год. Если только, конечно, оппоненты не считают, что сама по себе редкость причащения гарантирует достоинство и чистоту жизни причащающегося[3].

Более того, святые отцы прямо запрещали толковать слова апостола как повод к тому, чтобы причащаться реже. Так, святитель Кирилл Александрийский пишет: «Если мы вожделеем вечной жизни, то да молимся, чтобы был в нас Податель бессмертия, да не будем удаляться от благословения [то есть от причастия], как делают некоторые нерадивые. И да не устраивает нам искусный в коварстве диавол ловушку и сети в виде вредного благоговения по отношению к Божественному таинству. Но что ты мне говоришь: “Вот, Павел пишет, что кто ест хлеб и пьет чашу Господню недостойно, в осуждение себе ест и пьет. Итак, я, испытав себя, вижу себя недостойным причаститься”. На это я тебе отвечаю: “Когда же ты будешь достоин? Когда ты себя поставишь пред Христом? Если ты будешь бояться всегда своих мельчайших прегрешений, то никогда не перестанешь их делать и так и останешься навек совершенно непричастным спасительной святыни»[4].

Святитель Феофан Затворник

Оппоненты приводят в свою пользу также три цитаты из писем святителя Феофана Затворника († 1894): «Надо причащаться все четыре поста. Можно и еще прибавить, причащаться в Великий и предрождественский по два раза… Можно и еще прибавить, но не слишком, чтобы не оравнодушиться» (Письма. I. 185).

«Что касается до “чаще”, то не надо учащать, потому что частость эта отнимает не малую часть благоговения к сему величайшему делу… разумею говение и причащение. Я, кажется, уже писал, что довольно поговеть и причаститься в каждый большой пост из четырех» (Письма. III. 500).

«О частом причащении ничего нельзя сказать неодобрительного… Но мера в месяц однажды или два раза самая мерная» (Письма. V. 757).

Примечательно, что слова «о частом причащении ничего нельзя сказать неодобрительного» помещены среди аргументов в работах, целиком посвященных тому, чтобы говорить весьма много неодобрительного о частом причащении.

К сожалению, нередко бывает, что люди, даже невольно, вырывают отдельные высказывания из творений святых, стремясь подтвердить ими свою мысль, и не трудятся восстановить весь контекст мыслей святого отца по интересующему их поводу.

Чтобы в нашем случае восстановить этот контекст, я позволю себе процитировать другие высказывания святителя Феофана Затворника о частом причащении.

«Замечу здесь, что плодов от святого причастия ощутительных не видим мы оттого, что редко причащаемся. Положите себе как можно чаще причащаться – и увидите плоды от сего таинства утешительные» («Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться». Гл. 41).

«Частое причащение святых Христовых таин (можно прибавить: сколько можно частое) живо и действенно соединяет с Господом новый член Его чрез пречистое тело и кровь Его, освящает его, умиротворяет в себе и делает неприступным для темных сил» («Путь ко спасению». I. 1).

«“Аще не снесте плоти Сына Человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе… Ядый хлеб сей, жив будет во веки” (Ин. 6: 53, 51). Вот благодатный источник сохранения и укрепления нашей духовной жизни! Посему с самого начала христианства истинные ревнители благочестия поставляли первым благом частое приобщение. При апостолах оно всюду: христиане все пребывают в молитвах и ломлении хлеба, то есть причащаются. Василий Великий в послании своем в Кесарию говорит, что спасительно причащаться тела и крови на всяк день, а о своем житии пишет: “Мы причащаемся четыре раза в неделю”. И это общее мнение всех святых, что нет спасения без причащения и нет преуспеяния в жизни без частого причащения» («Путь ко спасению». III. 2).

«Ищущему совершенства четыре раза в год говеть, во все большие посты. Так и написано в “Православном исповедании”. Впрочем, этим не стесняется усердие говеть чаще и даже непрестанно; равно как не налагается, как иго, на не могущих по обстоятельствам своим исполнить этого» (Там же).

«Что причащались дважды в пост, добре. Благослови Господи! Можно почаще причащаться, как вздумаете. Священник каждый день приглашает причащаться православных; только никто не откликается. Если найдете возможным почаще причащаться, не будет худо» (Письма. III. 435).

«Вы уже поговели. И еще поговейте и причаститесь. Говеть можно непрестанно и причащаться почасту, как дух потребует. Благослови вас, Господи!» (Письма. III. 451).

«Святых таин причащайтесь почаще, как духовный отец разрешит, только старайтесь всегда приступать и с должным приготовлением и паче – со страхом и трепетом, чтоб, привыкнув, не стать приступать равнодушно» (Письма. IV. 693).

«Почаще причащаться хорошо. Но исполнение этого подлежит рассмотрению. И рассматривайте всякий раз, удобно ли и пригодно ли? Выходящие из ряду всегда бросаются в глаза – и чужие, и свои. И можно с глаз съесть дело, чему не следует подвергать своих дел» (Письма. III. 523).

«Желаете причащаться святых таин во все двунадесятые праздники. Как же это спрятать-то? Вот и выдадитесь из общего уровня. А хорошо, крепко хорошо – часто причащаться. Тут Господь, Которого ищем. Как же быть? Попробовать сначала можно. Если пойдет хорошо, можно и навсегда положить так. Итак, Бог благословит» (Письма. IV. 708).

«Предоброе дело сделали вы, что причастились святых Христовых таин. Устрояйте сие и почаще» (Письма. V. 844).

«Что вы говели, добре сделали. Вот как у вас?! Редкость – говенье в сей пост. А у нас в монастыре редкое воскресенье проходит без того, чтоб не было причастников больших, не детей, не богомольцев только, а и окольных жителей, и простых, и дворян. Вот с вашей легкой руки пойдут говеть и у вас. Да ведь если жизнь в Господе, и Он говорит, что в Нем тот, кто вкушает тела и крови Его, то желающему жизни как не часто причащаться! Вам кто мешает ухитриться почаще приступать к тайнам? Только пустое поверье. У нас стали слова: со страхом Божиим и верою приступите, – пустою формою. Иерей Божий зовет, а никто нейдет, и никто притом не замечает несообразности в сем несоответствии зову Божию и на вечерю Божию» (Письма. V. 777).

Можно было бы привести и более свидетельств, но есть опасность чрезмерным обилием цитат превысить допустимый для статьи объем. Святитель Феофан благословляет на частое причащение или настоятельно призывает чаще причащаться также в следующих письмах: I. 33; II. 336; III. 370; III. 422; V. 776; V. 860; VI. 950.

Но и приведенных цитат вполне достаточно, чтобы показать то, что святитель Феофан Затворник относился к вопросам частого причащения прямо противоположно тому, как относятся к этому упомянутые участники дискуссии. В XIX веке он был наиболее последовательным сторонником как можно более частого причащения и непременно указывал на него как на идеал, к которому должны стремиться все христиане и к которому призывал своих корреспондентов.

Но при этом святитель, разумеется, сообразовывался с духовным состоянием каждого из них. Поэтому в исключительных случаях, которые как раз и привели оппоненты, он отдельным своим адресатам благословения на частое причащение не давал.

Никакого противоречия здесь нет. Действительно, не все, как он сам писал, «могут по обстоятельствам своим исполнить этого», поэтому указанный идеал «не налагается, как иго».

Как деятельный распространитель мысли о необходимости частого причащения и сам причащавшийся ежедневно, святитель Феофан хорошо знал о тех обстоятельствах, которые могут в связи с этим представлять опасность. И честно о них предупреждает. Первая опасность – это «оравнодушиться», потерять чувство благоговения к величайшей святыне, превратив причастие в некую регулярную повинность. Вторая опасность – это, выделяясь из среды большинства прихожан, впасть в гордыню перед ними и грех осуждения, «кичиться».

Разумеется, и та, и другая опасности реальны, и, конечно же, если человек впадает в ту или другую, ему полезнее причащаться реже – с этим согласятся все современные сторонники частого причащения.

Поэтому тем, кто по своему духовному состоянию склонен был впасть в подобные искушения, святитель и рекомендует воздержаться от частого причащения. Таковых из всех его письменных собеседников оказалось лишь двое, при этом пятнадцати другим святитель ясно дает указание причащаться чаще, притом некоторым, указывая на те же опасности, не возбраняет «учащать», но указывает «противоядие» от равнодушия: «всегда приступать и с должным приготовлением и паче – со страхом и трепетом».

Объяснить тот факт, что некоторые противники частого причащения записали в ряды своих сторонников святителя Феофана Затворника, можно только предположив их поверхностное знакомство с его творениями. О необходимости как можно более частого причащения святитель говорит так часто и в столь многих своих произведениях, что не заметить этого очень сложно.

Святые Оптинские старцы

Из Оптинских старцев оппоненты приводят высказывания троих: преподобного Макария, преподобного Варсонофия и преподобного Никона.

Преподобный Макарий Оптинский († 1860) говорил: «В первые века христианства приступали все к причастию таинств в каждое служение литургии, но после Церковь постановила непременным для свободных четыре раза в год, а для занятых работами хотя один раз приступать к причастию таинств».

Преподобный Варсонофий Оптинский († 1913) писал: «В первом веке последователи Христа Спасителя причащались каждый день, но и жизнь они вели равноангельскую, были готовы каждую минуту предстать пред лице Божие. Никто из христиан не был безопасен. Часто случалось, что утром христианин причащался, а вечером его хватали и отводили в колизей. Находясь в постоянной опасности, христиане зорко следили за своим духовным миром и проводили жизнь в чистоте и святости. Но первые века прошли, гонение со стороны неверных прекратилось, постоянная опасность миновала. Тогда вместо ежедневного причащения начали причащаться раз в неделю, затем раз в месяц, а теперь даже один раз в год. У нас в скиту держатся устава Афонской горы, составленного святыми старцами и переданного нам в назидание. Все иноки причащаются шесть раз в год, но по благословению иногда и чаще. К этому так привыкли, что более частое причащение обращает всеобщее внимание…» (Из беседы 12 апреля 1911 г.).

Преподобный Никон Оптинский († 1931): «Что лучше, редко или часто приобщаться святых Христовых таин, – сказать трудно… Суть в том, чтобы достойно приготовлять себя к великому таинству» («Кладезь мудрости». М., 2005. С. 93).

В отношении этих цитат снова придется повторить то, что уже говорилось в отношении прочих. Сами по себе они вовсе не выражают тех мыслей, которые ими пытаются подтвердить оппоненты. Преподобный Макарий пишет почти слово в слово то же, что писали святитель Димитрий Ростовский, святитель Филарет в катехизисе и святитель Игнатий. Как и они, преподобный Макарий указывает нижний предел частоты причащения, установленный Церковью в его время, и напоминает, что изначально в Церкви было не так.

Преподобный Варсонофий просто описывает ту практику причащения, которая была в скиту, где он подвизался. Ни словом он не говорит о том, что этого обычая должны держаться все христиане, равно как и ни слова не произносит в осуждение или запрещение тех, кто причащается более часто.

Преподобный Никон также ни словом не порицает частое причащение. А та трудность в решении, о которой он пишет, будучи молодым монахом, со временем для него разрешилась вполне очевидным образом. Это следует из того, что при конце жизни старец, как свидетельствуют очевидцы, «причащался почти ежедневно; когда был в силах, сам причащался, а когда совершенно ослабел, причащал духовник или кто-нибудь из иеромонахов»[5].

Кроме разобранных выше цитат, противники частого причащения пишут следующее: «Отметим здесь же, что первый великий Оптинский старец Леонид († 1841) причащался раз в три недели, второй великий Оптинский старец Макарий († 1860) и третий великий Оптинский старец Амвросий († 1891) причащались один раз в месяц».

Тоже не совсем ясно, что имели в виду оппоненты, приводя эти факты. Ведь преподобный Леонид, причащаясь раз в три недели, как раз не выходил из нижней границы, установленной 80 правилом Трулльского собора, а преподобный Амвросий по болезни имел то извинение, которое допущено каноном. И, самое главное, все они по меркам своего времени причащались очень часто. Основной вопрос: ставили ли они пример своего причащения как запрет причащаться чаще этого? Если оппоненты нашли бы такие тексты, то они бы, несомненно, привели их. Однако ничего подобного нет. Но если так, то к чему эти биографические справки?

Да и кому именно из Оптинских старцев предлагают авторы следовать? Преподобному Варсонофию, причащавшемуся раз в два месяца, или преподобному Леониду, причащавшемуся раз в три недели, или преподобному Никону, причащавшемуся почти каждый день? Как раз, вопреки утверждениям оппонентов, пример святых Оптинских старцев наглядно показывает, что в Русской Православной Церкви одновременно сосуществовали разные традиции в отношении частоты причащения.

А то, что старцы знаменитой пустыни вовсе не осуждали и не запрещали частое причащение, явно следует из писем преподобного Амвросия Оптинского:

«Ты в болезни приобщалась святых таин Христовых каждую неделю и сомневаешься, не часто ли. В серьезной и сомнительной болезни можно приобщаться святых таин и чаще. Нисколько не сомневайся в этом» (Письма к монашествующим. 393).

«Пишешь, что желала бы чаще приобщаться святых таин; но этого у вас не дозволят. Можешь делать так: когда сделаешься нездорова, можешь выставить причиною болезнь свою и просить, чтобы тебя приобщили в келье» (Письма к монашествующим. 271).

Итак, своим духовным дочерям преподобный Амвросий дважды пишет о частом причащении, ничуть не порицая его, напротив, первую он успокаивает, свидетельствуя, что в ее состоянии можно было причащаться и чаще раза в неделю, а второй монахине подсказывает взять свою болезнь как предлог к тому, чтобы «участить» причащение.

(Окончание следует.)

 

[1] То же относится и к приводимым оппонентами словам преподобного Варнавы Гефсиманского († 1906), который советовал сестрам Иверской Выксунской обители: «Причащаться во все святые посты, а также, аще приключится какая болезнь, как можно чаще». Ни слова против более частого причащения здесь нет

[2] То же относится и к другому приводимому ими аргументу – словам преподобного Севастиана Карагандинского († 1966): «Подойти к чаше святых таин – это не все равно что подойти к столу к чашке супа или к чашке чая». Как будто хоть кто-то из сторонников частого причащения говорит обратное!

[3] К слову сказать, святые отцы дореволюционной России в качестве примера недостойно причащающихся приводили тех, кто причащается редко – раз в год. Так, святитель Феофан Затворник писал: «Кто любит Господа, тот ищет быть причастником святых таин… А кто не любит Господа, того не зазовешь в храм Божий… И он говеет и причащается раз в год, но по необходимости, вследствие принятого обычая, лишь бы “отговеться”… Холодом обдает такого человека одна лишь мысль о церкви и о чем-либо церковном» (Созерцание и размышление. Любовь к Богу). И святой Иоанн Кронштадтский писал: «Есть люди, которые только по нужде и необходимости приступают к принятию святых таин раз в год. Это… нехорошо, потому что исполняют уже свой христианский долг как бы из-под палки, по необходимости, забывая, что после причастия вскоре опять впадают в грехи и таким образом, удаляясь от Бога, пребывают в смерти» (Новые грозные слова. I, Х).

[4] Святые отцы о причащении святых Христовых таин. http://www.hram-ks.ru/sv_o.shtml

[5] Никон Оптинский, преподобный. На Господа возвергаю надежду! М., 2004.

Юрий Максимов

21 мая 2008 года

 

[Очень прошу молитвенной помощи о тяжкоболящей р.Б. Елене]

Прошу вас помолитесь за меня (Елена) тяжелая форма рака, дошла до полного отчаяния и постепенно стала утрачивать веру. Помолитесь пожалуйста чтобы Господь укрепил меня в вере и исцелил. Помолитесь пожалуйста чтобы Господь привел в веру Надежду мать мою(крещена но не верующая) и отогнал от нее бесов. Спаси вас Господи за ваши труды!

Елена, сил Вам и веры, не отчаивайтесь, молитесь и верьте.

[Как правильно оканчивается Молитва Господня?]

На трапезу дать, и на больницу пожертвовать, и долг уплатить - это все хорошо. Но и себя не надо оставлять без копейки на необходимые нужды, а то как бы не пожалеть после (прп. Иосиф Оптинский)

[Как правильно оканчивается Молитва Господня?]

«Совесть» как ценностная категория в понимании святителя Феофана Затворника Вышенского http://bogoslov.spassmon.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=76&Itemid=123

 

Главная задача произведений святителя Феофана – раскрытие высшего смысла и цели человеческой жизни. Над всем этим господствует мысль о важнейшем предмете человеческой жизни – о христианском спасении. Этот вопрос разрабатывается во всех его нравоучительных сочинениях. Размышляя об основах духовного и нравственного бытия человека в мире, важной составляющей которого является нравственное совершенствование человека, святитель Феофан глубоко проникает во внутренний мир человека. Наблюдающий как бы спускается в самые тайные уголки, освещает самые сокровенные движения духа, подмечает в них очень тонкие проявления нравственного начала. Сознание и самосознание, совесть, разум с его идеями, рассудок с его понятиями, суждениями, умозаключениями, память, воображение, воля со своими желаниями и наклонностями, сердце с чувствованиями – все эти разнообразные силы и явления человеческого духа обстоятельно рассматриваются в произведениях святителя Феофана Затворника. Святитель подробно определяет естественное назначение и сферу деятельности каждого из них в кругу нашей внутренней жизни и указывает те ненормальные и часто уродливые формы, какие они принимают в действительности.

Особенно важное значение имеет понятие совести. Понятие «совесть» у святителя Феофана, по словам П.А. Смирнова, – высший руководитель нравственной жизни¹. Совесть, по словам святителя Феофана, – практическое сознание, в этом отношении можно сказать, что она есть и сила духа, которая сознавая закон и свободу, определяет взаимное отношение их². Интересно, что и в словаре В.И. Даля под совестью понимается «нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке, внутреннее сознание добра и зла, тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка, чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее ото лжи и зла, невольная любовь к добру и к истине, прирожденная правда, в различной степени развития»³. Также в педагогическом энциклопедическом словаре в словарной статье «совесть» ключевым словом выступает понятие «осознание»: «Совесть – способность человека, критически оценивая свои поступки, мысли, желания, осознавать и переживать своё несоответствие должному как собственное несовершенство»⁴.

Святитель Феофан утверждает, что совесть в человеческом естестве чрезвычайно связана с Богом. Спокойствие совести есть первое условие мирных отношений с Богом. Совесть предназначена для того, чтобы образовать человека в соответствии с Богом, помочь ему приблизиться к Нему. С этой целью она возвещает ему закон, по которому ему нужно жить, чтобы это образование было успешным, «обязывает исполнять его, судит по нему, награждает или наказывает. Совесть указывает, что право и что не право, что угодно Богу и что не угодно, что должно делать, а что не должно делать. Совесть как законодатель показывает законы, по которым нужно жить и действовать человеку и к чему склонять свою волю как существу разумному и свободному. В связи с этим можно утверждать, что святитель Феофан выделяет у совести законодательную функцию.

Но при этом святитель Феофан предупреждает, что совесть как законодатель нередко и сама по себе неверно показывает законы, по которым нравственно обязан жить и действовать человек как существо разумно-свободное⁵. Тем более и чаще бывает это под влиянием и при столкновении требований ее с нашим самолюбием. Так, нередко совесть затрудняется даже в определении основного вопроса нравственности – о том, что следует считать главным, руководящим принципом жизни. «В определении принципа жизни можно встретить самые разнообразные, даже противоречивые взгляды и толкования. Одни, редкие, выше всего считают служение Богу, другие – общественную деятельность, третьи – научную деятельность»⁶.

Когда же совести приходится встретиться с нашим эгоизмом, то ее законные требования или с умыслом ложно перетолковываются, или же совершенно искажаются и даже заменяются другими, превратными началами. Так Святитель Феофан отмечает, что под предлогом сохранения здоровья человек удаляется от поста, под видом поддержания семьи отказывается от благотворительности. «А нередко, – утверждает святитель Феофан, – заходим гораздо дальше, прямо вводя в жизнь превратные и заведомо ложные правила: так скупость считаем бережливостью, расточительность – щедростью и пр.»⁷

Не лучше, по словам святителя Феофана, исполняется долг совести как судьи. По существу своему она обязана тщательно и неуклонно следить не только за нашими делами, но и за всеми внутренними движениями и при малейшей неисправности строго и нелицемерно судить. Но этого мы обычно не наблюдаем, особенно когда примешиваются страсти. Совесть в падшем состоянии – разбитое зеркало, ложно и фальшиво представляющее как нас самих, так и наши дела и занятия. Чаще всего мы видим, что человек строго судит других, а себя стремится оправдать, то ссылкою на свое неведение и слабость, то на обстоятельства и соблазны. Нередко можно встретиться и с сознательным и упорным отрицанием своей очевидной виновности, что уже свидетельствует о глубоком повреждении совести. Конечно, бывают случаи, когда человек, нравственно падший, испытывает сильные угрызения совести. Но в большинстве случаев сознание своей виновности остается только в мысли, не тревожа сердце, и человек является холодным зрителем своих безнравственных дел и поступков. Это равнодушие происходит от частого нравственного падения. Часто происходит так, что человек старается убедить себя, что мучения совести есть только плод суеверного страха неразвитого человека.

Совесть – это такая ценность, в соответствии с которой человек соизмеряет свои мысли, дела, поступки. Так, святитель Феофан говорит о совести, как о чистом зеркале, в котором отражается вся наша духовная жизнь. Справедливые требования ее должны сознаваться и исполняться, как непреложный и обязательный закон. «Наш совестный суд обращается исключительно на себя, причем совершенно без всякого укрывательства и ложного снисхождения, со всей основательностью и полнотой, касаясь не только видимых, но и тайных помышлений и намерений; осудить же других считается большим грехом. Здесь не только нет места самооправданию и упорной несознательности, но наоборот, вся жизнь проходит в самоосуждении и покаянии»⁸. Совесть не только знает и чувствует нравственные явления и соответственно оценивает их, но и действует в отношении их, либо отвергая, либо одобряя и содействуя проведению их в жизнь.

Таким образом, анализ богословских трудов святителя Феофана Вышенского, а также научной и философской литературы позволяет сделать вывод, что основой категории «совесть» являются близкие по значению понятия «знание», «сознание», «осознание». То есть в совести заложено осознание правильного направления. По своей сущности совесть может быть названа ответственным внутренним вектором, которым контролируется и оценивается личное поведение человека в каждом конкретном случае его жизни.

[Как правильно оканчивается Молитва Господня?]

Нет, я себя то плохо понимаю, а хотите что бы вас понял.

В таком случае прошу прощения за то что выразилась неясно и не смогла четко и правильно донести свою мысль. Пойду мучатся угрызениями совести. За сим кланяюсь и простите великодушна если обидела.