В ответ на восстановление памятника Ленину в г. Геническе еп. Савва в своё ТГ- канале написал:
"... У нас сплошь и рядом добрые люди под красными знамёнами, для которых СССР это высший этап развития страны, искренне впадают в ступор в ответ на простой вопрос: "Ты эту, капиталистическую Россию, будешь защищать?" Когда на фотографиях колонн они выискивают красные знамёна и кричат "Наши!" — то остальное русское воинство, что же, "не наши"? А есть и такие, кто под красными знамёнами опять желают поражения буржуазии.
Это все от нашей неустроенности и тотальной общественной шизофрении: город Санкт-Петербург Ленинградской области, город Екатеринбург Свердловской, в школьных учебниках истории и литературы наших школьников учат, в лучшем случае, социал-демократическому отношению к проклятому наследию царизма, кадровые коммунисты-политтехнологи львовского разлива настойчиво подсовывают идею "российской нации", лишь бы русских не было — и сама идея появления народных демократических партий не-марксистского толка выжигается на корню, как будто у нас о народе радеют сплошь зюгановцы и мироновцы — это, повторюсь, наше наследие тяжелейшей Смуты и, как следствие, развала нашей большой Родины.
Общая Смута заканчивается, но во многих головах ещё смутно.
Просвещение нужно, иногда просто чтобы пройтись лучом света в тёмном царстве перманентной борьбы с проклятым наследием царизма."
С одной стороны - это правильно. Я, родившийся в СССР, воспитанный на книжках А.Гайдара и дававший присягу "по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины, Союза Советских Социалистических Республик", подсознательно считаю всю символику СССР "своей" (хотя и не придаю ей идеологического значения), а всё, что противостояло "красному знамени" - чужим. Совершенно никакого отклика не вызывают в моей душе призывы поставить в России памятники или мемориальные доски деятелям Белого движения, я до сих пор с сочувствием читаю строки Маяковского об уехавшем в эмиграцию Ф.Шаляпине :"... с барина с белого сорвите наркомпросцы народного артиста красный венок..."
Я не хочу сказать, что это хорошо, но так есть. Гражданская война в моей душе не закончилась...
А с другой стороны, она не закончилась и для тех, для кого красный флаг "не наш"...
О покаянии написано много, а всё равно, что это такое - каждый понимает по-своему. Вчера прочитал самое лучшее (как мне представилось) определение у преп. Иоанна Лествичника:
- Покаяние есть возобновление крещения.
- Покаяние есть завет с Богом об исправлении жизни.
- Покаяние есть купля смирения.
- Покаяние есть всегдашнее отвержение телесного утешения.
- Покаяние есть помысл самоосуждения и попечения о себе, свободное от внешних попечений.
- Покаяние есть дщерь надежды и отвержение отчаяния.
- Покаяние есть примирение с Господом чрез совершение благих дел, противных прежним грехам.
- Покаяние есть очищение совести.
- Покаяние есть добровольное терпение всего скорбного.
- Кающийся есть изобретатель наказаний для себя самого.
- Покаяние есть крепкое утеснение чрева, уязвление души в глубоком чувстве.
из сегодняшнего ТГ митрополита Луки:
" Теперь мы, «приступив к престолу благодати», должны свою человеческую природу освятить Божеством нашего Спасителя. И для этого есть только один способ – сораспяться со Христом, чтобы и совоскреснуть вместе с Ним. Но невозможно висеть на кресте с гневом или отчаянием. Ничего не дадут душе такие страдания."
Не любые скорби и страдания есть несение Креста...
Сегодня на Литургии читали Ев. от Иоанна, о призыве Господом Филиппа и Нафанаила. Наш отец-настоятель интересно сказал на проповеди, что пример апостолов ярко показывает, что такое Церковь: каждый человек призывается Господом индивидуально, но спасаемся мы все вместе. Батюшка сказал: вот если бы ученики после встречи Христа просто разошлись по домам (как мы после службы - Ю.К.), пусть даже с воодушевлением и желанием молиться, то никакой Церкви бы и не было.
А мне подумалось, что то же самое произошло бы, если бы апостолы разошлись после распятия Господа... А они, хоть и боялись, остались вместе...
Несколько важных моментов из сегодняшней проповеди в нашем храме.
1. О чувствах растерянности, тревоги, страхе, уныния, которыми, по словам батюшки, были пропитаны исповеди на этой неделе. Вот сейчас настало время сказать себе: неужели я зря все эти годы ходил в храм, исповедовался, причащался, молился и т.д. На каждой литургии мы молимся: сами себе и друг друга и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Пришла пора явить это на деле.
2. Мы должны объединиться; в первую очередь, вокруг своих храмов. Мы должны постараться узнать друг друга ближе, чтобы имет возможность поддержать и помочь. Это что касается прихода.
В скором времени может понадобится помощь не только беженцам с Донбасса, но и украинским городам.
3. Мы живем в информационном потоке, который сеет в нас досаду, ненависть и т.п. Чтобы не поддаваться этому, надо молиться о тех, о ком слышим новости.
4. Единство церкви важнее любых человеческих представлений о справедливости. Какими бы ни были наши противоречия (а среди прихожан присутствует весь спектр оценок вооруженного конфликта), наше единство у Чаши важнее. Только на Страшном Суде будет понятно, где правда. Как бы ни были страшны ужасы войны, мы, как христиане, должны понимать, что противники не олицетворяют собой абсолютное зло, всё, что происходит - трагический результат политических, культурных и иных процессов, и надо предоставить Богу суд об этом...
Ошибаются те, кто считает, что можно быть просто как бы вне этого, в каком-то стерильном нравственном коконе. Во все времена христиане знали, что война - это беда. И во все времена Церковь молилась за воинов, страну, власти. То, что Церковь молится за свои страны, за власти и воинства этих стран - это её свойство. Может быть Господь примет нашу молитву, а может быть мы будем посрамлены - мы примем всё от Него. Но тот, кто по политическим, нравственным или иным соображениям порывает с Церковью, совершает грех перед Богом.
Сегодня наш отец-настоятель сказал на проповеди, что его удивляют слова "Мы готовимся к посту". Это всё равно, как если бы люди, приглашенные на праздник, например, на день рождения, сказали бы: "Мы готовимся к застолью". Пост ведь это не цель, а средство. И надо помнить, что мы готовимся не к посту, а ко Христу!
А это означает сопричастность Его Кресту, благодарному осознанию, насколько это возможно человеку, величия Его Жертвы.
По вопросу Искупления в 20-м веке сломано много копий, и часто разговор на эту тему вместо прославления Спасителя превращается в разоблачение и обличение "неправомыслия" и "неправомыслящих". Но это слишком важная тема, чтобы о ней умалчивать. Мне очень нравиться, как написал о Искуплении митр. Вениамин (Федченко):
https://azbyka.ru/otechnik/Veniamin_Fedchenkov/ob-iskuplenii/#:~:text=По вопросу об,Троице Крестом Сына.
По вопросу об Искуплении обычное воззрение, как известно, носило название юридической теории: сущность ее сводится к идее «выкупа», «умилостивления», страдания «за» людей.
Эта точка зрения рациональному мышлению казалась непостижимой по существу, ибо переносила сущность дела Спасителя в тайны Божественной жизни Пресвятой Троицы; а главным образом, она «возмущала» моральное чувство своею видимою элементарностью и несогласием с представлением о Боге, как «Любви». Поэтому явилась нравственно-психологическая теория, которая (если ее брать в чистом виде) переносит центр спасения в самого человека, в его нравственно-психологические переживания, вызываемые делами (тоже Любовью, главным образом) Спасителя.
Но внимательных философов и наблюдающих [за] действительной духовной жизнью человечества эта точка зрения не удовлетворяет: ибо она противоречит действительности (беспомощности всяких способов «самоспасенства») и почти уничтожает дело Господа Иисуса Христа – сводя его к учению, примеру и заражающему действию на психику людей, а существенно (в самом себе) бессодержательному, как бы пустому.
Потому явилась точка зрения онтологическая, особенно излюбленная новыми философами. Она переносит центр в дело Господа Иисуса Христа, в существенно-важное значение именно Его дела, Им и в Нем совершившегося1. И в этом отношении она несколько будто бы сближается с так называемой юридической теорией. Но разница в том, что онтологисты, – исходя (как мне кажется) из той же (только более скрытой) идеи о «рациональном» (будто бы) уяснении догмата, с одной стороны, и из желания установить спасение и на деятельности самого же человека (как и в нравственно-психологической теории), – они переводят центр тяжести главным образом в человеческую природу Господа Иисуса Христа, в факт Боговоплощения, как начала богочеловечества всего человеческого рода. Отсюда у них выдвигается Воплощение, но меркнет дело «Креста» (от Назарета до Голгофы2), не говоря уже о мнимости «объяснения»3, а потом и об неудовлетворительности его; ясно видно, что эта точка зрения находится в противоречии не только с юридической теорией (ими поносимой не меньше психологистов), но, главное, и с изначальным учением Слова Божия и Церкви о центральном значении «Креста» и «Жертвы» в деле Господа Иисуса Христа.
Поэтому остается возвратиться к церковной точке зрения, которую с философско-богословской точки зрения, – кажется, – можно бы назвать мистическо-реальной, по главному моменту этого воззрения. Но дело, конечно, не в наименовании, а в существе воззрений.
Основные пункты его (как это мы усвоили и из Предания живого, и из Предания писанного, и из слова Божия, – о чем поразительно ясно говорят мне и собранные мною материалы) таковы:
1) вне всякого сомнения, – по Писанию и Преданиям, – центр дела Господа Спасителя сводится к Кресту, – понимаемому как в широком смысле этого понятия вообще, так и в особенности Креста Голгофского в тесном смысле. И Гефсимания тут занимает лишь один из моментов Крестного Подвига, и притом со стороны даже не самой существенной – Божественной или даже Богочеловеческой, а – преимущественно человеческой, а потому и не самой действенной в деле Искупления человечества4;
2) в деле же Креста самую существенную ценность имеет то, что он принят был Самим БОГОМ;
3) и принят был «за» род человеческий, то есть не только «по причине» падения, не только «для» людей, но именно и главным образом «за» людей, то есть «вместо» них;
4) если же принять эту установку вопроса, тогда ясно поднимается последующий пункт:
КАКОЙ СМЫСЛ в этом Кресте за других? Ответом на него является учение о ЖЕРТВЕ. Этот пункт настолько незыблем в Писании, у святых отцов и в богослужении, что подавляет своею очевидною несомненностью. И можно утверждать, что если исключить, отвергнуть эту идею Жертвы в деле Иисуса Христа, то отпадут и Писания, и святые отцы, и службы, и самая литургия. Это – очевидно. Не говорю уже о зловредных последствиях такого лжеучения для грешной души. Идея ЖЕРТВЫ – несомненна, как ФАКТ, устанавливаемый всецерковным сознанием и самим словом Божиим;
5) когда же человеческому сознанию хочется осмыслить этот факт, то православное воззрение должно прежде всего остановиться в благоговении пред неизреченной ТАЙНОЙ, поскольку все Божественное, в Боге, в Сыне Божием происходящее, а тем более – в Пресвятой Троице совершающееся, есть дело НЕИЗРЕЧЕННОЕ (апофатическая точка зрения в богословии);
6) одно лишь можно и должно утверждать, – как на основании Откровения, так и по философским соображениям, – что для Бога имеет цену, действенность только то, что в НЕМ САМОМ совершается. В частности, дело Сына Божия, воплотившегося и пострадавшего, имело и имеет значение главным образом потому, что оно совершило нечто, – притом самое существенное в деле спасения мира, – в НЕДРАХ ПРЕСВЯТОЙ ТРОИЦЫ (сия ИЗМЕНА десницы Вышнего).
Здесь самый центральный пункт Спасения, Искупления, дела Христова;
7) что именно и как совершилось Там сие – в последней глубине, – для всякой тварной природы недомыслимо (недомыслимо, конечно, изменение в существе Божием.);
8) но несомненен факт, что Писание и Предание ставят это в теснейшую связь именно с КРЕСТОМ Христовым как Центром Его служения;
9) несомненно и то, что Писания утверждают об изменении в «отношениях» (говоря человекообразно, но верно) Бога к человеку после «крестной славы» Сына Божия; это изменение называется «примирением». Результатом же сего было ниспослание Духа Святого в день Пятидесятницы по ходатайству Сына;
10) а если так, если центральное место занимает Крест, то человеческому сознанию хочется понять, по возможности (катафатический момент в богословии), его значение в деле Сына Божия во Святой Троице. И тут-то встает идея всякой жертвы – страдания для УМИЛОСТИВЛЕНИЯ. Эта идея – по отношению к Отцу Небесному – очевидно установлена и в Писании, и в Предании. Следовательно, она факт Божественной жизни Пресвятой Троицы;
11) отсюда и берет начало так называемая юридическая (иногда называют ее «объективно-юридической») точка зрения. Следовательно, она совершенно законна, правильна и является совсем не выдумкой... «юридического» Запада, а Откровением Слова Божия, развитым позднее в творениях всех святых отцов Востока;
12) если же и кажется она иногда грубо-судебной и будто бы противоречащей элементарным понятиям нравственности и воззрениям о Боге, то это лишь оттого, что всякая аналогия (а без аналогий в богословии невозможно обойтись, – ведь и так называемая нравственно-психологическая теория построена на аналогии: от наших переживаний – к Божиим), по необходимости, грубее самой истины. И притом она излагается нередко приспособительно к популярному пониманию. Но в существе ее, в корне так сказать, самое зерно юридической теории совершенно правильное, – поскольку она выражает идеи мистическо-онтологические: устанавливает центр Искупления в недрах Божиих и ставит его в зависимость от Крестной Жертвы;
13) поэтому между мистическо-реальной и юридической точками зрения нет разницы в существе дела: последняя есть лишь наглядная форма первой;
14) не буду далее останавливаться на подробностях вопроса о Жертве: кому принесена Жертва? Почему? и прочее. Они несущественны; и то или иное решение, или хоть аналогия не могут устранить факта значения Жертвы;
13) но нужно остановиться все же на некоторых пунктах этой идеи-факта. И прежде всего на понятии о Боге. Хотя сие неизреченно в последней основе; но несомненно, что ходячее представление о Любви Божией грешит великим субъективизмом и антропоморфностью, притом еще и в падшей природе духа нашего. Между тем во всем слове Божием устанавливается очень резко (особенно в Ветхом Завете, что и должно быть) идея ПРАВДЫ Божией, больше – идея ГНЕВА Божия, – что, в сущности, равносильно отлучению или КЛЯТВЕ, ПРОКЛЯТИЮ. Конечно, это кажется человекообразным; но для человека нет другого языка, кроме человеческого; и, однако, этим самый факт утверждений Откровения о правде гнева ничуть не устраняется.
И если человеческая мысль стремится все же приблизить факты Откровения к своему понятию (пусть даже несовершенным путем), то несовершенство не есть еще отрицание существа дела. А существо дела было в «РАЗРЫВЕ» отношений БОГА с людьми, – а не только и не столько людей с Богом (хотя причиной этого разрыва, «изгнания из рая», а не «ухода», было человеческое падение, человеческая воля). А если так, – а это так (хотя бы и недоступно нам было и есть все это), тогда необходимо было «заполнить» этот разрыв. И так как для Бога всякое тварное существо ничтожно, то необходимо было Божественное участие Сына Божия, Который и «умилостивил» (говоря образно, но словами Писания) Отца Своего, «удовлетворил Правде», «примирил с Богом», «разрушил клятву» (это постоянно в богослужении употребляется), сокрушил «средостение вражды»; освободил из-под «чуждой власти» диавола и прочее;
16) другое недоумение вызывается идеей жертвы «за» других, идеей ВМЕНЕНИЯ грехов человечества Спасителю, а Его «заслуг» – людям.
Это вопрос тоже частный, не существенный. И хотя бы не понимали его, все равно идея страдания «за» пребывает неизменной. Здесь могут приходить на помощь и онтологическое воззрение о родовом всеединстве людей, о «втором Адаме», и психологическое объединение в любви. Но и тут ценно опять не это само по себе, а то, что это вменено было Себе БОЖИИМ Сыном ПРЕД БОГОМ Отцом. Все же прочее можно принять как дополняющий и приближающий к нашему опыту материал. И несомненно, он не только интересен, но и весьма ценен в таком значении;
17) впрочем, и для христианского богословия (начиная с самого Откровения), и еще больше для существа дела, то есть для христианской жизни, как в этом, так и в других догматических вопросах не столько важно «понимание», сколько самый факт бытия, нами воспринимаемого (что и есть сущность «понимания»), на нас действующего. И этот «динамический» смысл догматов, в частности так называемые плоды Искупления, не только указывается в Писании, но и оправдывается на постоянном опыте (пока – отчасти, а в свое время – всецело: когда Сын «покорит все Отцу»). Здесь мы сближаемся с нравственно-психологической теорией; однако сближение это на перифериях, но при различии центров;
18) далее можно было бы говорить о так называемой СУБЪЕКТИВНОЙ стороне Искупления, или об «УСВОЕНИИ заслуг» Господа Иисуса Христа. Последняя формулировка опять-таки неприемлема для психологистов и даже для онтологистов, но она несомненно есть у святых отцов. Сошлюсь хотя бы на святого Иоанна Дамаскина и епископа Феофана Затворника, которые прямо употребляют эти термины; и, безусловно, она неразрывно связана с мистическо-реальной точкой зрения; и наоборот, без нее «юридическая» точка зрения впала бы в крайность (во что и впадает отчасти католицизм, а еще более – протестантизм). Церковное же воззрение обязывает к «усвоению» дела Христа;
19) в чем оно? С нравственно-психологической, или субъективной, точки зрения – в вере и спострадании Христу Искупителю; или продолжении Искупительного Креста в каждом из нас;
20) но и это не самое существенное здесь, а то, что это лишь путь для привития человека ко Христу Ходатаю; ПРИВИТИЕ ЖЕ САМОЕ СОВЕРШАЕТСЯ ДУХОМ СВЯТЫМ, посланным опять-таки ради «Крестной славы», или «заслуг», Сына Божия. Дух же Святый творит еже хотети и еже деяти. Благодатию спасаемся.
Не от дел, да никто же похвалится. Это «объективная» сторона «усвоения». Бог дал Духа в сердца наши, вопиющего: ABBA ОТЧЕ; и ходатайствующего неизреченными глаголы в нас, как Дух Сына;
21) а если так, если и в «усвоении» самое главное принадлежит опять Богу, БЛАГОДАТИ, то этим еще более утверждается факт совершения и содевания доселе спасения не «нашими силами», а милостью Божиею, от Него Самого исходящей и в Нем Самом основание к тому имеющей. А так как учение о благодати, то есть незаслуженном даре, занимает центральное место в христианстве, – то оно рушится вместе с ложным учением об Искуплении, совершенном «вместо» нас, об Искуплении, ходатайствующем доселе пред Отцом нашим. Тогда падают все «таинства».
На этом вынуждаюсь остановить свое письмо, – неожиданно так распространившееся;
22) можно добавить, что правильно воспринятая точка зрения об Искуплении включает в себя и моменты так называемые онтологический и нравственно-психологический, – но как подчиненные; сближаясь, однако, более тесно с так называемой объективно-юридической точкой зрения.
Между прочим, имеет свое место и идея родового единства человечества (Новый Адам), не занимая, однако, центра, а лишь являясь одним из звеньев к основному положению – ходатайству единого Ходатая пред Отцом Небесным, Господа Иисуса Христа, восшедшего на «небеса», – [ходатайству] Своею Кровию;
23) таким образом, в последнем основании дело Искупления из плана человеческого, через Богочеловеческий Подвиг Спасителя, переносится в план Божественный, в недра Пресвятой Троицы, частнее – к Богу Отцу, Который в Святом Духе, ради Сыновнего Креста посылаемом, восстанавливает общение с человечеством. Благодатию спасаемся, а не «законами»8
Итак, суть Искупления совершается в Пресвятой Троице Крестом Сына.
Сегодня на проповеди наш отец настоятель рассказал о житии святителя Никиты, память которого промыслительно совпала с неделей мытаря и фарисея. Это житие - яркий пример того, что есть прелесть, а также того что по милости Божией и по молитвам Церкви человек через смирение и послушание (см. тропарь ниже) может выйти из этого состояния прелести и стать святым. Замечательно также, что рассказ этот - от Нестора летописца, который указан в числе отцов, выведших Никиту из лжезатвора, то есть рассказ прямого свидетеля.
Из Киево-печерского патерика:
О Никите-затворнике, который был потом епископом Новгорода
Был во дни преподобного игумена Никона брат один, Никита именем. Этот инок, желая, чтобы славили его люди, дело великое не Бога ради замыслив, начал проситься у игумена войти в затвор. Игумен же не разрешил ему, говоря: «О, чадо! нет тебе пользы праздно сидеть, потому что ты еще молод, лучше тебе оставаться среди братии, и, работая на них, ты не лишишься награды своей. Сам ты видел брата нашего, святого Исаакия Пещерника, как прельщен он был от бесов. Только и спасла его великая благодать Божия и молитвы преподобных отцов, Антония и Феодосия, которые и доныне чудеса многие творят». Никита же сказал: «Никогда не прельщусь я, как он. Прошу же у Господа Бога, чтобы и мне подал он дар чудотворения». Никон в ответ ему сказал: «Выше силы прошение твое; берегись, брат; вознесешься и упадешь. Велит тебе наше смирение служить святой братии, ради них и будешь увенчан за послушание твое». Никита же никак не хотел внять словам игумена, но, как захотел, так и сделал: заложил за собой двери и неисходно пребывал в келье.
Прошло несколько дней, и прельстил его дьявол. Во время пения своего услышал Никита голос молящегося с ним, и почуял благоухание неизреченное, и, прельстившись этим, говорил сам себе: «Если бы это был не ангел, то не молился бы со мною и не было бы здесь благоухания Духа Святого». И стал он прилежно молиться, говоря: «Господи, явись мне Сам воочию, чтобы я мог видеть Тебя». Тогда был голос к нему: «Не явлюсь тебе, ибо ты еще юн и, вознесшись, падешь». Затворник же со слезами ответил: «Нет, Господи, не прельщусь я, ведь игумен мой научил меня не внимать обольщениям дьявола, все же, что ты повелишь мне, я исполню». И тогда душепагубный змей, приняв власть над ним, сказал: «Невозможно человеку видеть меня и остаться в живых, поэтому посылаю я ангела моего: он пребудет с тобой, и ты станешь исполнять волю его». И тотчас стал перед ним бес в образе ангела. Пав ниц, поклонился ему инок, как ангелу. И сказал ему бес: «Ты не молись, а только читай книги, и таким путем будешь беседовать с Богом, и из книг станешь подавать полезное слово приходящим к тебе. Я же постоянно буду молить о спасении твоем творца своего». Прельстившись, монах перестал молиться, а прилежно занимался чтением и книжной премудростью; видя же беса, постоянно молящегося о нем, радовался ему, как ангелу, творящему молитву за него. С приходившими же к нему Никита беседовал о пользе души и начал пророчествовать; и пошла о нем слава великая, и дивились все, что сбываются предсказания его.
Не мог никто также померяться с ним в знании книг Ветхого завета, он его весь наизусть знал: Бытие, Исход, Левит, Числа, Книгу Судей, Книгу Царств и все Пророчества по порядку, и все книги иудейские знал хорошо. Евангелия же и Апостола, этих святых книг, Господом в благодати переданных нам на наше утверждение и исправление, он не хотел ни видеть, ни слышать, ни читать и другим не разрешал беседовать с собою о них. И из этого все поняли, что прельщен он врагом.
Не могли стерпеть этого преподобные те отцы: Никон – игумен, Иоанн, который после него был игуменом, Пимен Постник, Исайя, что был епископом в Ростове, Матфей Прозорливец, Исакий святой Пещерник, Агапит Целитель, Григорий Чудотворец, Никола, бывший после епископом Тмуторокани, Нестор, который написал Летопись, Григорий, творец канонов, Феоктист, бывший после епископом Черниговским, Онисифор Прозорливец. И все эти богоносцы пришли к прельщенному и, помолившись Богу, отогнали беса от него, и после того он не видал его более. Потом вывели его из пещеры и спрашивали о Ветхом завете, чтобы услышать от него что-нибудь. Никита же клялся, что никогда не читал книг, и тот, кто прежде наизусть знал жидовские книги, теперь не ведал ни одного слова из них, да, попросту сказать, вообще ни одного письменного слова не знал, те блаженные отцы едва его научили грамоте.
После этого предался Никита воздержанию, и послушанию, и чистому и смиренному житию, так что всех превзошел в добродетели; и впоследствии был поставлен епископом Новгорода за премногую его добродетель. И много чудес сотворил он: однажды во время бездождия, помолившись Богу, дождь с неба свел, потом пожар в городе загасил. И ныне со святыми чтут его, святого и блаженного Никиту.
Ин тропарь святителя Никиты, затворника Печерского, еп. Новгородского
глас 2
Небеснаго пространства желая,/
от юности в тесне месте затворился еси,/
в немже прельщен быв от врага,/
паки смирением и послушанием/
победил еси прелестника крепце, Никито,/
и ныне, предстоя Христови,/
моли спастися всем нам.
Вчера в нашем храме читали поразившее меня житие преп. Нифонта Кипрского. Этому человеку было попущено Богом четыре года сражаться с демоном, помрачавшим его ум и принуждавшим его сказать "Нет Бога". При этом ум Нифонта был настолько связан, что он даже не мог молиться.
Дивен Бог во святых своих!
После появления решения синода Русской Православной Церкви о принятии в общение более сотни клириков Александрийского патриархата вместе с приходами и паствой, в соцсетях развернулась оживленная дискуссия касательно каноничности этого решения. Я не являюсь специалистом по каноническому праву, не могу вести полемику по этому вопросу в разрезе собственно канонического права. Но один момент выявил для меня ущербность позиции противников решения синода.
В одном из пабликов была опубликована статья, где авторы, как им кажется, убедительно доказывали наличие канонических препятствий для принятия в общение африканских общин. Я задал авторам два вопроса:
1) считают ли они, что выявленные ими "канонические препятствия к принятию..." делают это принятие незначимым, а принятые в Русскую Православную Церковь африканские общины - непринятыми;
2) считают ли они, что чада Русской Православной Церкви теперь могут (или не могут) приступать к таинствам, в том числе, ко Святому Причастию, в таких общинах?
Мне ответил один из авторов:
"1) нет.
2) нет (кроме общин, возглавляемых настоящими священнослужителями РПЦ)."
То есть автор (по крайней мере один из двух) считает, что несмотря на наличие канонических препятствий, африканские приходы следует считать принятыми в Русскую Православную Церковь, но причащаться в них мы не можем. На моё замечание, что такой подход является раскольничьим, я вразумительного ответа не получил.
Наверно, рано или поздно к расколу приходит всякий самочинный борец за "догматичность и каноничность" вне себя...
Дискуссии о границах Церкви и возможности спасения не затихают. На днях посмотрел замечательное интервью протоиерея Максима Козлова на телеканале Спас. Это лучшее рассмотрение данного вопроса, из того, что я читал, видел, слышал за последнее время.
В наше время на православных ресурсах популярен жанр "критического богословия". Его суть - разоблачение того или иного учения методом сравнения: "автор говорит то-то, а вот (например) Василий Великий / Иоанн Златоуст /... учит так-то".
Создаётся ощущение, что у сторонников такого подхода существует представление о Православной вере, как о некоей логически стройной системе, которая сформулирована в каком-то каноническом сборнике книг и может быть просто изучена. Мы видим более-менее удачные попытки формирования "истинно-православных" библиотек на разных сайтах, которые декларируются как носители чистого святоотеческого православия, не замутненного духом ереси, модернизма, экуменизма и прочих измов..."
Но давайте зайдем на один из таких сайтов, с которым меня познакомила одна из участниц нашего форума, и который, к слову, мне очень понравился: verapravoslavnaya.ru.
Заходим в раздел "Алфавит духовный" и открываем статью "Помыслы". В ней находим изречения разных отцов, второй сверху - Евагрий Понтийский, знаменитый аскетический автор IV в., ученик великих каппадокийцев, которым зачитывались и греки, и латиняне... Но, увы, осужденный V Вселенским Собором вместе с Оригеном .
И это не случайность. Аскетическое учение Евагрия Понтийского до сих пор воспринимается Православной Церковью, достаточно сказать, что его слова входят в первый том Добротолюбия.
Известны также отнюдь не единичные случаи, когда отдельные изречения и поучения осужденных авторов сохранялись Церковью под другими именами и фактически становились частью Предания.
И наоборот, не принятые Церковью идеи можно встретить у великих святых.
Отсюда первый вывод: важно не просто, что сказал тот или иной отец, а то, как это учение воспринято Церковью.
Как же это можно узнать обычному христианину? Ответ - по соответствию духа учения Духу Церкви.
Но для этого сам христианин должен быть сопричастен Духу Церкви.
Как же узнать это? По плодам (Гал.5:22), по наличию / отсутствию кротости и смирения...
Именно этих плодов часто и не достаёт, кстати, "критическому богословию".
Вывод второй: не дерзай обличать то, что выше тебя.
Примечание:
Вопрос 608, того же. Ужели не должно читать книг Евагриевых?
Ответ Иоанна. Не принимай только таких мнений, а если хочешь, читай там то, что служит к душевной пользе. В евангельской притче о мреже сказано, что «избраша добрыя в сосуды, а злыя извергоша вон» (Мф. 13:48); так и ты поступай.
(преподобные Варсонофий Великий и Иоанн Пророк. Руководство к духовной жизни в ответах на вопросы учеников)
В 1-м Послании к Коринфянам апостол Павел говорит: "Рабом ли ты призван, не смущайся; но если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся." (1 Кор. 7:21). У меня эта фраза никогда не вызывала сомнений в понимании и потребности обратиться к толкованиям. Понимал её однозначно: "лучшим воспользуйся" - значит, освободись, если можешь. На днях же у свт. Иоанна Златоуста прочитал: "...Павел не то разумеет, а хочет показать, как я сказал прежде, что освобождающийся от рабства не получает никакой пользы; хотя бы, говорит, в твоей власти было сделаться свободным, ты лучше оставайся рабом»" .
Толкование Ефрема Сирина: "Также, если рабом призван ты, пусть это тебя не заботит. Если можешь еще также сделаться свободным, и выйти, и проповедывать Евангелие, и претерпеть преследование за него, - это тебе полезно будет, - будь свободен." То есть "будь свободен" не от рабства, а как христианин.
А вот если бы я изначально воспринимал русский текст как вторичный, а каноничным считал текст на славянском, то такой ошибки не было бы:
"Ра́бъ ли при́званъ бы́лъ еси́? да не неради́ши {да не печа́лишися}: но а́ще и мо́жеши свобо́денъ бы́ти, бо́лше порабо́ти себе́."
Если русский перевод содержит некую неопределенность, то славянский четко расставляет всё. При этом русский вроде как ближе греческому оригиналу филологически, зато славянский ближе к апостольской мысли.
На днях в учебнике патрологии "Святые отцы и учители Церкви" прочитал такие слова святителя Григория Богослова:
"Философствовать о Боге можно не всякому, – да, не всякому! Это приобретается не дешево и не пресмыкающимися по земле! Добавлю еще: можно философствовать не всегда, не перед всяким и не всего касаясь, но должно знать: когда, перед кем и сколько.
Философствовать о Боге можно не всем; потому что способные к этому люди испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а прежде всего очистили или по крайней мере очищают и душу, и тело. Для нечистого же, может быть, небезопасно и прикоснуться к чистому, как для слабого зрения к солнечному лучу.
Когда же можно? – Когда бываем свободны от внешней рутины и смятений, когда владычественное в нас не сливается с негодными и блуждающими образами, как красота письмен, перемешанных письменами худыми, или как благовоние мира, смешанного с грязью. Ибо действительно нужно остановиться, чтоб познать Бога (Пс.45:11), и когда изберем время, судить о правоте Богословия .
Перед кем же можно? Перед теми, которые занимаются этим тщательно, а не наряду с прочим толкуют с удовольствием и об этом после конских ристалищ, зрелищ и песен, после удовлетворения чрева и того, что ниже чрева; ибо для последних составляет часть забавы и то, чтоб поспорить о таких предметах и отличиться тонкостью доводов.
О чем же должно философствовать, и в какой мере? О том, что доступно для нас и в такой мере, до какой простираются состояние и способность понимания в слушателе. Иначе, как превышающие меру звуки или яства вредят одни слуху, другие телу, или, если угодно, как тяжести не по силам вредны поднимающим, и сильные дожди – земле; так и слушатели утратят прежние силы, если их, скажу так, обременить и подавить грузом трудных учений.
(Григорий Богослов, Слово 27. Святые отцы и учители Церкви. Антология, т.2. М.: ОЦАД, Издательский дом "Познание", 2017
#субботняясвятоотеческаяцитата от канала "Читаем святых отцов"
Если не можешь потрудиться телом своим, поскорби хотя умом.
Если не можешь бодрствовать стоя, то бодрствуй сидя или и лежа на ложе твоем.
Если не можешь поститься в продолжение двух дней, постись, по крайней мере, до вечера.
А если не можешь и до вечера, то остерегайся, по крайней мере, пресыщения.
Если не свят ты сердцем своим, то будь чист хотя телом.
Если не плачешь в сердце своем, то, по крайней мере, облеки в плач лицо свое.
Если не можешь миловать, то говори, что ты грешен. Если ты не миротворец, то не будь хотя любителем мятежа.
Не можешь стать рачительным, по крайней мере, в образе мыслей своих будь не как ленивый.
Если ты не победитель, то не превозносись мыслью над теми, которые подлежат ответственности.
Если ты не в состоянии заградить уста клевещущему на друга своего, то, по крайней мере остерегись от общения с ним.
Преподобный Исаак Сирин
Слова подвижнические
Слово 89. О вреде безрассудной ревности, прикрывающейся личиною ревности Божественной, и о помощи, какая бывает от кротости и других нравственных качеств
Сегодня начало Рождественского (Филиппова) поста.
"… Нет, долго еще до Рождества.
— Ничего не долго. И не оглянешься, как подкатит. Самая тут радость и начинается — Филиповки! — утешает Горкин. — Какая-какая… самое священное пойдет, праздник на празднике, душе свет. Крестного на Лександру Невского поздравлять пойдем, пешком по Москва-реке, 23 числа ноября месяца. Заговеемся с тобой завтра, пощенье у нас пойдет, на огурчиках — на капустке кисленькой-духовитой посидим, грешное нутро прочистим, — Младенца-Христа стречать. Введенье вступать станет — сразу нам и засветится.
— Чего засветится?
— А будто звезда засветится, в разумении. Как-так, не разумею? За всеношной воспоют, как бы в преддверие, — «Христос рождается — славите… Христос с небес — срящите…» — душа и воссияет: скоро, мол, Рождество!.. Так все налажено — только разумей и радуйся, ничего и не будет скушно." (И.Шмелев, "Лето Господне...")
Тема раскола сегодня актуальна, к сожалению. Она имеет глобальное измерение (даже некоторые патриархи обеими или одной ногой стоят в расколе) и наше внутрицерковное.
Со стороны может показаться, что раскольник - это что-то особенное. А на самом деле огромное количество обычных прихожан являются носителями раскольничего духа.
Вчера на отпусте после литургии наш батюшка был вынужден сказать следующее: "Я думал, что мне уже не придется говорить на эту тему, но, к сожалению, приходится. За эту неделю два раза ко мне обращались наши прихожане по одному и тому же вопросу, но с противоположными позициями. Один прихожанин, заявил, что теперь ходит причащаться в другой храм, где нет дезинфекции лжицы; а второй ходит причащаться туда, где лжицы одноразовые. Многие годы мы собирались вместе, чтобы "едиными устами, и единым сердцем" славить Господа, и вот, это единство пренебрегается ради ложечки, ради чего-то, не имеющего никакого отношения к христианству. Это и есть раскольничье сознание."
Сегодня проповедь нашего отца настоятеля была посвящена евангельскому чтению о гадаринском бесноватом. Батюшка завершил её следующей мыслью: в Евангелии описано множество случаев исцелений Господом, и очень часто Господь запрещал исцеленным рассказывать о Себе; а в случае с гадаринским бесноватым мы видим прямо противоположное. Господь говорит: "Возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог."
Это урок нам. Мы готовы получать наставления только от "совершенных", "правильных" христиан (точнее от тех, кого сами таковыми признаем).
Почти наверняка жители родного городого бесноватого презирали его, боялись и т.д. Но именно его посылает к ним Господь с вестью о Боге...
Если бы мы оказались на их месте, то какова бы была наша реакция?
На днях в одном паблике ВК привели слова свт. Феофана Затворника:
"Веру... должно питать в себе. Вот что для сего нужно: слушай Слово Божие, проповеди и поучения, а если имеешь возможность, и уроки; читай Слово Божие, святых отцов, богословов; ищи и вопрошай, беседуй и общись с верующими, богатыми в вере; размышляй об основаниях веры, особенно о делах и судьбе ее, о ее Божественных обетованиях и их исполнении; молись и вопий к Богу: помози моему неверию; живи по вере и делами прикрепляй к существу своему то, что содержишь в мысли, чтобы колебать в тебе веру значило то же, что тревожить жизнь; часто приобщайся достойно Святых Тайн и будешь содержать самый источник истины в сердце своем.
Храня таким образом в себе веру, не должно оставаться равнодушным и к судьбе исповедуемой религии. Здесь постоянно молись, желай и содействуй ее благосостоянию, целости и безопасности; видишь угрожающую опасность от лжи, заблуждения и ложной философии, возвести кому должно; борись и противодействуй сам, сколько можешь; жалей, скорби и сокрушайся, что так есть, и молись Господу, Царю истины, да воцарит истину и проженет налегающий мрак. Когда же все употреблено с твоей стороны, предай себя и святую веру в руки всеправящего Господа, Который смертию Своею положил основание торжеству Своей веры и не оставит ее на решительный произвол людей. А если оставит, то оставит людей, но не веру, и людей оставит только за одно упорство и нераскаянное противление.
Так разумевая, разумевай всяк добрые и недобрые расположения и действия относительно святой православной веры нашей. Первые насаждай, вторые, если есть, искоренить постарайся».
___________________________
Источник: Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. М., 2010. С. 474–475
В комментарии к этому посту один из лидеров паблика написал: "Я считаю, что это просто программа нашего сообщества.".
Подумалось: "Замечательная программа, так держать".
И как ушат холодной воды от того же автора: "свт. Феофан вообще был сторонником того, чтобы миряне-апологеты писали в защиту веры, кстати."
То есть основной посыл этого поучения святителя - возгревания в себе веры - выносится за скобки и в остатке остается то, что должно быть производным от первого: "писать в защиту веры". Следовательно, первый пункт программы выполнен?
"Миряне-апологеты" - знаковая тенденция нашей церкви, такая самочинная иерархия. Кто-то из них также называет себя миссионерами. Только ведь апологеты - это те, кто защищал христианство от нападок безбожников, а миссионеры - те, кто проповедовал христианство среди безбожников....
И ещё.
Как-то мне не удается себе представить, чтобы преп. Лев и Макарий Оптинские назвали бы себя апологетами...
"веру должно питать в себе".
Вот из этого и надо исходить во всём.
После публикации о. Георгием Максимовым материала о посмертных мытарствах (
) один из его оппонентов, Сергей Худиев, опубликовал в своем блоге в фейсбуке ряд материалов с критикой этого учения. В целом, его публикации показывают, что по вопросу спасения С.Худиев является не православным публицистом, как он заявлен в соцсетях, а протестантом. Что довольно странно для человека, включенного в состав миссионерской комиссии Московской епархии. Но здесь не об этом.
В одном из своих постов Худиев поднимает важный для духовной жизни вопрос: совмещается ли апостольский призыв "всегда радуйтесь" и учение отцов о том, что для спасения необходимо видеть себя хуже всех, видеть себя в аду вместе с дьяволом (Поверьте, братья, куда будет ввержен сатана, туда буду ввергнут я - Пимен Великий); совмещаются ли радость и страх. Из слов Худиева можно сделать вывод, что нет:
"Апостол велит радоваться, благодарить, утешаться надеждой, говорит о том, что Весть, которую он проповедует, является благой, радостной и утешительной. Что мы не приняли духа страха, но Духа усыновления. Что он сам желает разрешиться и быть со Христом. Потом оказывается, что отцы рекоша, что истинная вера должна исполнять сердце верующего тоской и ужасом, и по исходе из тела ожидать он должен не встречи со Христом, а встречи со «страшными, дикими, жестокими немилостивыми и бесстыдными демонами, которые будут стоять пред душою, как мрачные мурины», а радоваться Христу — это «розовое христианство» и не труЪ.
Впрочем, где-то на Страшном Суде, попозже, предстоит и встреча со Христом, но Христос при этом оказывается кем-то, с кем христианин (!) охотно избежал бы встречи, помышляя о ней, опять таки, с тоской и ужасом — но увы, не отвертится." (С.Худиев, запись в фейсбук от 16.10.21)
Получается, что путь духовной жизни по Худиеву - только в радости и любви, в которой нет страха?
А где же здесь исполнение заповеди Господней: "Блаженны плачущие, ибо они утешатся." (из-за "печали по Бозе, когда плачем о грехах..." - св. Василий Великий). В этой заповеди мы видим, как страх (печаль) сопровождается радостью (утешение)
Писание и Церковь учат нас, что путь спасения должен содержать в себе и радость, и страх:
Пс. 2:11: Работайте Господеви со страхом, и радуйтеся ему с трепетом
Пс.110:10 Нача́ло прему́дрости стра́хъ Госпо́день, ра́зумъ же бла́гъ всѣ́мъ творя́щымъ и́: хвала́ Его́ пребыва́етъ въ вѣ́къ вѣ́ка
"Вообще спасение наше, по слову преподобного Петра Дамаскина, находится между страхом и надеждой, чтобы не иметь самонадеянности и не отчаиваться, а с благой надеждой и упованием на милость и помощь Божию стараться проводить жизнь во исполнении заповедей Божиих." (преп. Амвросий Оптинский).
А радость без страха не есть ли самонадеянность, противоречащая другим апостольским словам:
Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть (1 Кор.10:12)
Пс.33:
Бойтеся Господа, вси святии Его, яко несть лишения боящымся Его.
...
Приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас.
Сегодня, 10.10.2021, в храме читали Евангелие от Луки, в котором апостол Петр, в ужасе от небывалого лова рыб, припадает к коленям Господа и восклицает: "Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный..."
Эти слова, я думаю, - высшая точка благоговения ветхозаветного человека.
Здесь и покаяние, и признание Спасителя Господом...
Но как же горьки эти слова, "Выйди от меня"! Митрополит Антоний Сурожский в одной из проповедей называет их дивными и призывает всегда помнить о них, когда молимся Господу.
А для меня эти слова ужасные, слова, за которые надо каяться всю жизнь. Как Петр.
С ДЕТСТВА душа моя любила размышлять, как вознесся Господь на небо на облаках и как Божия Матерь и Святые Апостолы видели сие вознесение.
Но когда я потерял благодать Божию (в годы юности), то душа моя одичала, и пленилась грехами, и уже редко вспоминала о вознесении Господнем. Но потом познала душа моя грехи свои, и опечалился я зело о том, что Господа оскорбил и потерял дерзновение к Богу и Божией Матери, и омерзел мне грех, и решил я пойти в Монастырь – просить у Бога прощения, и положил в душе – умолить Бога, дабы Милостивый Господь простил мне грехи мои.
По окончании военной службы, поступил я в Монастырь, и вскоре напали на меня помыслы и гнали снова в мир, жениться, но я решительно сказал в душе: «умру здесь за грехи мои».
И стал я крепко молиться, чтобы простил мне Господь множество грехов моих.
В одно время напал на меня дух отчаяния; мне казалось, что Бог отринул меня в конец, и уже нет мне спасения, но ясно видится в душе вечная погибель. И ощутил я в душе, что Бог немилосерд и неумолим.
Продолжалось это со мною час или немного более. Дух этот такой тяжелый и томительный, что страшно о нем и вспоминать. Душа не в силах понести его долго. В эти минуты можно погибнуть на всю вечность. Попустил Милостивый Господь духу злобы сделать такую брань с моею душою.
Прошло мало времени; я пошел в церковь на вечерню и, глядя на икону Спасителя, сказал: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного». И с этими словами увидел на месте иконы живого Господа, и благодать Святого Духа наполнила душу мою и все тело. И так я Духом Святым познал, что Иисус Христос есть Бог; и я сладко желал страданий за Христа.
-----
Боже, просвети нас Духом Твоим Святым, чтобы все мы поняли Твою любовь.
Господь показал нам на разбойнике и на блудном сыне, как Он с любовью идет навстречу кающемуся грешнику. Сказано, что «Отец увидал его издалека и мил Ему бысть, и побежав, пал на шею его и облобызал его» (Лк.15:20) и не укорил его ни в чем, но заколол тельца упитанного и велел веселиться. Такова милость и любовь Божия. Но грешному человеку Господь кажется немилосердным, потому что в душе его нет благодати.
-----
Отец Кассиан говорил, что еретики все погибнут. Я не знаю этого, но я верю только Православной Церкви: в Ней радость спасения во Христовом смирении.
Благодарю Тебя, Господа и Создателя моего, что Ты милостиво смирил душу мою, и открыл мне путь, которым шли Святые Твои. Ты любишь плачущих, и путем плача шли к Тебе все Святые. Ты любишь смиренных, и Своею благодатию учишь их любви и смирению, чего боятся враги наши бесы. Ты радуешься, Господи, о смиренной душе; дай же мне, Милостивый, идти к Тебе путем Святых Твоих, путем смиренного плача, который Ты показал мне.
-----
Когда мы плачем о грехах и смиряем душу, то не имеем видений, и душа их не желает, а когда оставим плач и смирение, то можем увлечься ими.
Долго я не знал, почему надо сокрушаться, раз Господь простил грехи. А потом понял, что кто не имеет сокрушения, не может устоять в смирении, ибо злые духи горды, они и нам внушают гордость, а Господь учит кротости, смирению и любви, чрез это душа обретает покой.
----
«О, Адам, отец наш, ты живешь на небесах и видишь Господа, сидящего во славе одесную Бога-Отца. Ты видишь Херувимов и Серафимов и всех Святых, и слышишь песни небесные, от сладости которых душа твоя забыла землю. Мы же печальны на земле и много скучаем о Боге. Мало в нас огня, чтобы пламенно любить Господа.
Внуши нам, что должны мы делать, чтобы рай обрести?»
Отвечает Адам:
– «Не троньте меня, дети мои, ибо я от сладости любви Божией не могу вспомнить про землю».
– «О, Адам, скучают души наши, и скорби отяготили нас. Скажи нам слово утешения. Пропой нам от песней, которые ты слышишь на небесах, дабы слышала их вся земля, и люди забыли горе свое... О, Адам, мы печальны зело».
– «Не троньте меня. Время моих скорбей прошло. От красоты рая и сладости Духа Святого я не могу уже помнить землю. Но скажу вам: любит вас Господь, и вы живите в любви, будьте послушны властям, смиряйте свои сердца, и Дух Божий будет жить в вас. Он приходит в душу тихо, и дает ей мир, и свидетельствует спасение без слов. Пойте Богу в любви и смирении духа, ибо Господь радуется этому».
– «О, Адам, отец наш, что же нам делать? Мы поем, но нет в нас любви и смирения».
– «Кайтесь пред Господом и просите. Он любит человека и все даст. И я много каялся и много скорбел за то, что Бога оскорбил, что за грех мой потерян мир и любовь на земле..."
https://azbyka.ru/otechnik/Sofronij_Saharov/starets-siluan-afonskij/2_19
Се, Отрок Мой, Которого Я избрал, Возлюбленный Мой, Которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд;
не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его;
трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, доколе не доставит суду победы;
и на имя Его будут уповать народы (Мф.10:18-21)
возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим;
ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф.11:29-30)
Вот и вышли мы все монахи дельные: целую кучу клевет набрали, да наприбавляли, да других переклепали, а мним о себе, что мы угнетенные страдальцы, обиженные, оскорбленные, на самом же деле не меньше фарисея всех уничижаем донельзя по одним догадкам и подозрениям, забывая слова Писания: горе напоящему подруга своего питием мутным (Ср.:Авв.2, 15). В нас какая-то смесь: мнимся и Промысел Божий признавать, и других не перестаем обвинять, аки бы препятствующих и сопротивляющихся нашим предприятиям. Когда мы резко говорим о других, то это ничего, извиняем себя тем, что мы говорим просто, дружелюбно, от ревности ко благу. Если же слышим, что другой сказал что-либо вопреки нас, тогда негодуем и возводим это до великих степеней клеветы, забывая проповедуемое Православною Церковью, что кийждо от своих дел или прославится, или постыдится и кийждо сам о себе воздаст слово Богу (преп. Амвросий, https://azbyka.ru/otechnik/Amvrosij_Optinskij/simfonija-po-tvorenijam-prepodobnogo-amvrosija-startsa-optinskogo/47)
Сегодня начинается Успенский пост и сегодня же прочитал из писем преп. Макария Оптинского:
"Особа, о коей ты пишешь, что живши в обители 4 года, томится духом безотрадно, и прочитав все книги, дошла до такого состояния, что и читать даже не хочет; – потому что не так делают, как написано и как должно. – Не удивительно, потому что она читала, кажется, только букву, не проникая в дух писания и намерения отеческого; она не постигла в нем смиренного пути и чувства, которое бы подало ей душевную отраду и при волнении возникавших бурных помыслов; но прямо вперила взор ума своего в презорство и зазрение ближних. Не смею ее судить, но рассуждаю о бедствии ее с сожалением; искавши спасения, по учениям отеческим, должно каждому из нас очищать свое сердце от страстей и действий оных, а не смотреть на других, что кто не так делает. По Писанию: «Око благо не узрит лукава» (Авв.1:13); и св. Исаак Сирин в 21 слове на вопрос: «Како уведети, яко достиже кто в чистоту сердца?» Отвечает: «Аще видит вся человеки добры» и проч... И даже хотя бы нам от них наносимы были и оскорбления, досады и поругания, все бы должно принимать, яко посланное нам от Бога к искусу нашему и исправлению; и считать их орудием Божиим; а в непонесении не их осуждать, а себя укорять." (https://azbyka.ru/otechnik/Makarij_Optinskij/pisma-o-smirenii-samoukorenii-i-terpenii-skorbej/#0_79)