Монахи о своих монастырях и не только...

[SergeyV 33]

  В 20.10.2011 в 10:29, A Lost Sheep сказал:

 

ну здрасте... Дальше можно было и не продолжать. Тогда зачем Христос воплотился и на землю пришел, раз и без Него могли разобраться, как жить? И зачем нам Закон Божий и заповеди, мы и сами с усами.

 

Сначала надо разобраться с базовыми положениями, а потом уже с частностями.

 

Потому как в каждом конкретном случае своё хорошо и своё плохо. Как говорится: что русскому хорошо, то немцу смерть.

В том то и есть заслуга Христа что он пришел отменить закон, который перестал отвечать новым сложившимся условиям. Так что из того что бы быть добром, перешел в свою полную противоположность.

Любой поступок приобретает ту или иную оценку в зависимости от цели которая является критерием этой оценки, а так же сопутствующих ему обстоятельств. Только в их контексте возможно судить добрый он или злой. Доброе казалось бы дело милостыня, но иногда можно даже через него делать зло, что происходит в условиях капиталистических отношений, когда наше добро оборачивается злом в глобальном отношении. Когда наша милостыня становится инструментом продвижения политических или экономических законом наносящих в итоге вред не сопоставимый с той ничтожной ценой который платят оказывая милостыню.

Следуя той логике, что любое добро или зло имеет смысл только в контексте, мы должны будет прийти к тому заключению, что знание человека так же есть неотемлемая часть этого контекста. А как у каждого человек такое знание является уникальным, то и судить о правильности или неправильности поступка человека можно только с точки зрения его внутреннего мира, субективно.

[A Lost Sheep 12 163]

Да, это заслуга Христа, но речь не о том. Если человек сам мог во всем разобраться, зачем тогда Богу было воплощаться? Обошлись бы своими силами, разве нет?

 

  В 20.10.2011 в 13:14, SergeyV сказал:

Следуя той логике, что любое добро или зло имеет смысл только в контексте, мы должны будет прийти к тому заключению, что знание человека так же есть неотемлемая часть этого контекста. А как у каждого человек такое знание является уникальным, то и судить о правильности или неправильности поступка человека можно только с точки зрения его внутреннего мира, субъективно.

 

Следуя логике, надо быть аккуратнее, а то она заведет в дебри непроходимые. Не надо забывать, что логика всегда исходит из набора начальных аксиом, по определению принимаемых на веру. Вот вы правильно говорите, что оценка любого поступка возможна только в контексте. Но упускаете, что в неизмеримо большей степени контекст человека знает Бог. Сам человек своего контекста очень часто не знает и не может оценить, да и не очень хочет. Иначе люди бы всегда делали правильный выбор и верную оценку добра и зла. А таковой идиллии и близко не наблюдается. Уверяю вас, абсолютно все люди делают то, что считают нужным или хотя бы допустимым. В итоге имеем мир, во зле лежащий.

 

Так что, никакой "субъективной" истины и оценки нет, это уже никакая не истина, а бесовская размазня, которой кормят достаточно умных людей, а они недостаточно умны, чтобы это понять ))

 

А Истина Божия она от людей не зависит. Только Бог знает человека со всем его контекстом и, более того - Промысл Божий учитывает его взаимодействие со всем окружающим миром и в прошлом и в будущем. Человек же не может своим разумом охватить и малейшей части этих связей, и потому ему на замену дается вера, как замена недостатка знания. На вере базируется вообще вся сущность человеческой личности. Так как мы не можем всего знать, мы постоянно во что-то и кому-то верим.

[SergeyV 33]

  В 21.10.2011 в 13:01, A Lost Sheep сказал:

Да, это заслуга Христа, но речь не о том. Если человек сам мог во всем разобраться, зачем тогда Богу было воплощаться? Обошлись бы своими силами, разве нет?

 

Думаю это было закономерным следствием такого проявления божественной промысла и откровения. Его явление можно рассматривать как событие вне времени, которое оказывает влияние не только на будущее, но так же на прошлое, и даже не само творение мира.

Из этого следует, что не было и быть не может у человека какого либо знания на которое не оказывало бы своё влияние боговоплощение. То субьективное знание которое имеет человек уже обусловлено этим фактором.

 

  В 21.10.2011 в 13:01, A Lost Sheep сказал:

Следуя логике, надо быть аккуратнее, а то она заведет в дебри непроходимые. Не надо забывать, что логика всегда исходит из набора начальных аксиом, по определению принимаемых на веру. Вот вы правильно говорите, что оценка любого поступка возможна только в контексте. Но упускаете, что в неизмеримо большей степени контекст человека знает Бог. Сам человек своего контекста очень часто не знает и не может оценить, да и не очень хочет. Иначе люди бы всегда делали правильный выбор и верную оценку добра и зла. А таковой идиллии и близко не наблюдается. Уверяю вас, абсолютно все люди делают то, что считают нужным или хотя бы допустимым. В итоге имеем мир, во зле лежащий.

 

Так что, никакой "субъективной" истины и оценки нет, это уже никакая не истина, а бесовская размазня, которой кормят достаточно умных людей, а они недостаточно умны, чтобы это понять ))

 

А Истина Божия она от людей не зависит. Только Бог знает человека со всем его контекстом и, более того - Промысл Божий учитывает его взаимодействие со всем окружающим миром и в прошлом и в будущем. Человек же не может своим разумом охватить и малейшей части этих связей, и потому ему на замену дается вера, как замена недостатка знания. На вере базируется вообще вся сущность человеческой личности. Так как мы не можем всего знать, мы постоянно во что-то и кому-то верим.

 

Я предполагаю что кроме знания нет другого ни какого контекста, оно на самом деле как раз и есть контекст. Так что человек поступает сообразно с ним, а следовательно судить об этом может только он, правильно он поступил или нет. Можно сопоставить это со словами Евангелия "Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так

и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия" (1Кор.2:11)

 

То что истина Божия не зависит от людей, то это конечно же так, вот только она не зависит от них вообще.

По поводу связей, с большой вероятностью можно сказать, что помимо самого человека нет ни каких частей или каких либо связей. Все эти связи и части возникают только в отношении к человеку, и без него просто не существуют. Я хочу сказать, что для образования частей и связей необходимо отношение к чему то, о каком либо безотносительном их существовании бессмысленно говорить, ведь они сами по себе уже есть результат измерения, сами по себе есть только отражение.

 

Логика основана на аксиомах принимаемых на веру, это так, но это не говорит о том, что она ошибочна, если конечно эти аксиомы действительно недоказуемы.

[A Lost Sheep 12 163]

  В 21.10.2011 в 14:50, SergeyV сказал:

Думаю это было закономерным следствием такого проявления божественной промысла и откровения. Его явление можно рассматривать как событие вне времени, которое оказывает влияние не только на будущее, но так же на прошлое, и даже не само творение мира.

Из этого следует, что не было и быть не может у человека какого либо знания на которое не оказывало бы своё влияние боговоплощение. То субьективное знание которое имеет человек уже обусловлено этим фактором.

 

И это всё тоже очевидно, но мы говорим о мотивации, о смысле этих явлений. Вот вы поставили свою аксиому "Что хорошо, а что плохо может решить только сам человек". А она входит в противоречие со смыслом. Если только сам человек может решить что хорошо, а что плохо, тогда либо Бог совсем не нужен, либо Он остается за скобками - сотворил землю и более не интересуется ее существованием. А это уже деизм и учение оккультного ордена иллюминатов )).

 

  В 21.10.2011 в 14:50, SergeyV сказал:

Я предполагаю что кроме знания нет другого ни какого контекста, оно на самом деле как раз и есть контекст. Так что человек поступает сообразно с ним, а следовательно судить об этом может только он, правильно он поступил или нет. Можно сопоставить это со словами Евангелия "Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия" (1Кор.2:11)

 

Ну как же, выходит, кроме знания ничего нет? Значит разные поколения и разные сообщества людей, чьи знания различались на порядки, находятся в разной степени информированности о своем спасении? Это было бы просто непорядочно по отношению к ним со стороны Бога. Нет, все люди, жившие во все времена, имели и имеют равные шансы к спасению.

 

Действительно, никто не знает Промысла Божия, кроме Бога, но человек для этого имеет еще и откровение от Бога, обетования Божии и веру в них, так как проверить эту информацию своим знанием он не сможет никогда. И это очень важно, так как "Без веры невозможно угодить Богу" (Евр. 11, 6)

 

  В 21.10.2011 в 14:50, SergeyV сказал:

То что истина Божия не зависит от людей, то это конечно же так, вот только она не зависит от них вообще.

 

вот опять деизм )) Не зависела бы, если бы Бог не имел к людям любви и не создал их исключительно по Своей любви. Божий Промысл непрестанно работает для людей и на благо людей, насколько это вообще возможно. Конечно, Бог самодостаточен и от людей не зависит, но Он, сотворив этот мир, Сам Себя, можно сказать, поставил в добровольную зависимость перед созданным Им человеком, заключил договор-Завет с человечеством и Свои обязательства неуклонно исполняет. К сожалению, о нас людях этого сказать нельзя...

 

 

  В 21.10.2011 в 14:50, SergeyV сказал:

По поводу связей, с большой вероятностью можно сказать, что помимо самого человека нет ни каких частей или каких либо связей. Все эти связи и части возникают только в отношении к человеку, и без него просто не существуют.

 

Да, есть серьезные основания утверждать, что вся вселенная была создана именно для человека. Это не секрет. Но и Бога нельзя из нее устранять.

 

  В 21.10.2011 в 14:50, SergeyV сказал:

 

Логика основана на аксиомах принимаемых на веру, это так, но это не говорит о том, что она ошибочна, если конечно эти аксиомы действительно недоказуемы.

 

Ну, аксиомы по определению не требуют доказательства. И во-вторых, что есть доказательство, как не обожествление логического процесса и не изобретение новой веры на основании старой.

 

Когда говорят о доказательствах, очень часто этого не понимают. Например, вы при всем желании не сможете мне доказать вообще ничего, даже того, что вас зовут Сергей.

[SergeyV 33]

  В 21.10.2011 в 16:14, A Lost Sheep сказал:

И это всё тоже очевидно, но мы говорим о мотивации, о смысле этих явлений. Вот вы поставили свою аксиому "Что хорошо, а что плохо может решить только сам человек". А она входит в противоречие со смыслом. Если только сам человек может решить что хорошо, а что плохо, тогда либо Бог совсем не нужен, либо Он остается за скобками - сотворил землю и более не интересуется ее существованием. А это уже деизм и учение оккультного ордена иллюминатов )).

 

Одно из другого ни как не следует, я лишь хочу сказать что правильность того или иного поступка оценивается субективно. Конечно же критерием этой оценки выступает сам Бог, это и будет если так можно вообще сказать, обективная истина, а точнее абсолютная истина.

  В 21.10.2011 в 16:14, A Lost Sheep сказал:

Ну как же, выходит, кроме знания ничего нет? Значит разные поколения и разные сообщества людей, чьи знания различались на порядки, находятся в разной степени информированности о своем спасении? Это было бы просто непорядочно по отношению к ним со стороны Бога. Нет, все люди, жившие во все времена, имели и имеют равные шансы к спасению.

 

Да не так, кроме знания есть ещё Бог, всё же остальное есть знание, точнее информация. Весь мир это информация.

  В 21.10.2011 в 16:14, A Lost Sheep сказал:

Действительно, никто не знает Промысла Божия, кроме Бога, но человек для этого имеет еще и откровение от Бога, обетования Божии и веру в них, так как проверить эту информацию своим знанием он не сможет никогда. И это очень важно, так как "Без веры невозможно угодить Богу" (Евр. 11, 6)

 

Откровения и обетования можно проверить, нельзя "проверить" только Бога. Можно определить, от кого эти откровения и обетования, а это в свою очередь проверяется верой, т.е. не верой в её общепринятом определением, а верой в её церковном определении, так как эти определения несколько отличны. Одна говорит о вере в конечные вещи и доверии временным событиям, в то время как вторая есть вера в Бога. И это важно отличать, ведь вера в Бога сильно отличается от принятия чего либо на веру в повседневной жизни. Она имеет то свойство, что является неким родом мистической связи с Богом, посредством чего есть возможность точного определения правильности выбранного пути, и правильности откровений и обетований.

 

  В 21.10.2011 в 16:14, A Lost Sheep сказал:

вот опять деизм )) Не зависела бы, если бы Бог не имел к людям любви и не создал их исключительно по Своей любви. Божий Промысл непрестанно работает для людей и на благо людей, насколько это вообще возможно. Конечно, Бог самодостаточен и от людей не зависит, но Он, сотворив этот мир, Сам Себя, можно сказать, поставил в добровольную зависимость перед созданным Им человеком, заключил договор-Завет с человечеством и Свои обязательства неуклонно исполняет. К сожалению, о нас людях этого сказать нельзя...

 

Скажу точнее, Бог не является информацией, а потому не может присутствовать в человек в виде информации. Отсюда Бог не подчиняется человеку и не зависит от него, иначе мы Бога уподобим обекту который зависит от причинно-следственных связей.

 

  В 21.10.2011 в 16:14, A Lost Sheep сказал:

Да, есть серьезные основания утверждать, что вся вселенная была создана именно для человека. Это не секрет. Но и Бога нельзя из нее устранять.

 

Бог не является частью вселенной, иначе это уже пантеизм, или того хуже язычество.

 

  В 21.10.2011 в 16:14, A Lost Sheep сказал:

Ну, аксиомы по определению не требуют доказательства. И во-вторых, что есть доказательство, как не обожествление логического процесса и не изобретение новой веры на основании старой.

 

Когда говорят о доказательствах, очень часто этого не понимают. Например, вы при всем желании не сможете мне доказать вообще ничего, даже того, что вас зовут Сергей.

 

Я не обожествляю логический процесс, нет и ещё раз нет. Но логика логике рознь. Кроме того, я говорю не о логическом процессе, а о том на чём он основывается. Ведь о Господе неоднократно говорится что он есть истина.

Есть своя логика у богословия, но она отлична как от классической логики, так даже от неклассической, здесь используется особый вид логики который оперирует не двузначныме или же многзначными категориями, а категориями абсолютными - догматами.

[SergeyV 33]

  В 19.10.2011 в 14:54, A Lost Sheep сказал:

А как же иначе? Если вы забыли, послушание - это один из трех обетов, которые монах дает перед Богом. Сам дает, добровольно, никто не заставляет, почему-то потом об этом забывают. Ну и в монастыре тоже никто никого не держит. Не нравится слушаться - иди куда знаешь. Я и примеров таких видел немало, и говорил с такими монахами, счастливых среди них почему-то не обретается. Те кто поумнее, те скорбят о своей немощи. Прочие жалуются на внешние обстоятельства.

 

Насчет "пути к заблуждению" тут вы тоже забываете, что это послушание ради Бога, а не ради самого себя любимого. А послушание ради Бога сам Господь контролирует, и никакого заблуждения не допустит. А если человек не слушается, тогда ему попускаются отдельные искушения для вразумления.

 

Да и то, что сейчас практикуется в монастырях, трудно назвать беспрекословным послушанием, компромиссы по немощи человеческой, как со стороны начальства, так и со стороны монахов. Не стреляйте в пианиста, как говорится, он играет как умеет... ))

 

Приведу цитату из лекции "Наставник и ученик" А.И.Осипова о послушании:

  Цитата

Принцип послушания, беспрекословного послушания, который имел место в древности и который распространялся только на двух трёх учеников при старце. Этот принцип сейчас пропагандируемый некими лжестарцами, является не только ложным, он является губительным. Ни когда он не распространялся на отношение с мирскими людьми, Даже со всем монастырём. Даже со всем монастырём. Приходится постоянно повторять, у Варсонофия Оптинского, к нему, Варсонофию Оптинскому, приходил весь монастырь на исповедь, все монахи. Послушников много было, учеников? Один. Никон Беляев. Один, который был беспрекословным послушанием. Один. Все прочие приходили, за советом, за назиданием и только. Приходится постоянно предупреждать об этом и говорить: нет сейчас принципа послушания, беспрекословного послушания. Это беда. И там, где если мы его увидим, требование беспрекословного послушания, Знайте это лжестарец, От него надо бежать как от огня. Это гордыня, это тщеславие. Никогда, человек имеющий истинное состояние, никогда не потребует себе беспрекословного послушания. Это один из ярких критериев, отличения лжестарца, если хотите лжедуховника от того человека, к которому можно обращаться и нужно обращаться, у которого мы можем получить действительную пользу. Это очень важный момент. Поэтому мы все являясь учениками. Должны это знать. Должны это понимать. И искать человека у которого можно получить, разумный добрый совет. Сопряженный с святоотеческими мыслями, святоотеческими литературой и назиданием. Вот это очень важно. И может быть ещё один момент на который стоит обратить внимание Все вот эти церковные установления, или лучше сказать церковные реалии, с которыми мы соприкасаемся говоря о проблеме старца и ученика, Все эти реалии, являются не просто специфически церковными, это не верно, Они являются архетипами, для нашей обычной жизни. Для нашего обычного образования, Для наших обычных отношений. Между учителем и учеником. Какой принцип этих отношений? Он дан в Евангелии. Не называю вас рабами, а называю вас друзьями. Вот, критерий. А ведь ученики, в то время, на самом то деле, находились на положении почти рабов. Почему Христос такую вещь сказал: не называю вас рабами, а называю вас друзьями? Вот каков принцип отношений должен быть, вот он дан. Норма отношений, которая существует между учителем и учеником. Между духовным наставником и пасомым. Дружба. Друг, друг, друг ни когда не приказывает. Друг советует. Друг умоляет. Но не командует. Опять мы к чему пришли. Вот он критерий истинных отношений старца и ученика. И в прошлом и в настоящем, Это критерий, и отношений учителя и учеников.

 

http://files.predanie.ru/mp3/Lekcii_professora_Alekseja_Ilicha_Osipova/obshchestvehhye_08/Nastavnik_i_poslushnik.mp3

[Ивушка - Ирина 719]

Игумен монастыря Ватопед архимандрит Ефрем:

«Православное монашество – это не йога»

 

http://orthodox-news...numbers/at51870

Беседа архимандрита Ефрема, игумена Афонского Ватопедского монастыря, с сестрами Ново-Тихвинского монастыря Екатеринбурга

Архимандрит ЕФРЕМ:

 

– Я приехал по благословению Владыки в Екатеринбургскую епархию и рад посетить ваш монастырь, приветствовать отца Авраама, матушку Домнику. Я всегда с радостью бываю в монастырях, потому что монашество – это нервы Церкви, монашество – это сила Церкви, монашество – это слава Церкви… И поэтому, как говорил преподобный Иустин (Попович), если хочешь понять, любит ли человек Православие, – узнай, любит ли он монашество.

 

Великое благословение, сестры, что Бог нас призвал в монашеское житие. И наш блаженный старец Иосиф Ватопедский говорил даже, что нас повлекла за собой, притянула благодать, то есть мы привлечены благодатью в благословенное ангельское монашеское житие, и ссылался на цитату из Евангелия, на слова Христа: «Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня». И если человек почувствовал эту тягу к ангельскому житию, то самое лучшее, что он может сделать, – это покориться во всем Божественной благодати.

 

  Показать содержимое

 

Жизнь наша – святая, но очень многие претыкались на этом пути, потому что дьявол очень сильно борет монахов. Мы здесь должны стать из грешников праведниками. И это путь не короткий и не легкий, потому что монах – это человек, который пришел из мира, и у него есть остатки нерадения и греха. По этой причине послушание – то, без чего нельзя обойтись в монашестве. Старец Иосиф Исихаст, который для нас сокровище и наша хвала, хотя и был совершенным безмолвником, но делал большой акцент на послушании. Потому что послушание – тот фундамент, на котором монах строит свое обожение. Поэтому молюсь, чтобы вы следовали истинному святоотеческому Преданию, и в таком случае ваш монастырь может стать маяком для всей Церкви, чтобы те, которые посещают вашу обитель, уходили отсюда изменившимися к лучшему.

 

У вас немало сестер, и это – благословение Божие. Как было бы прекрасно, если бы монахини преуспевали в смирении и послушании. Монах – это настоящий человек, который живет истинной жизнью.

 

И я от нашей Ватопедской обители хочу преподнести вашему монастырю дискос как символ того, что нас объединяет жизнь во Христе.

 

Если у вас есть вопросы, я с радостью постараюсь на них ответить.

 

Как научиться молиться

 

Вопрос: Я читала Ваши беседы, и Вы говорили о том, что Святая Гора – это не просто место, но образ мысли, и я хотела бы попросить Вас объяснить, что это значит, чем отличается именно святогорский образ мышления, образ жизни?

 

Ответ: Конечно, и место имеет значение для монахов, поэтому отцы отдалялись от мира и находили безмолвные, тихие места, чтобы всецело посвятить себя Богу. Но все-таки место остается второстепенным фактором. Первое, на что мы, монахи, должны обращать внимание – это образ жизни. Мы должны всегда жить по Преданию святых отцов и не придумывать сами чего-то нового. Хочу сказать, что главное – найти человека, который передал бы вам из первых рук святоотеческую традицию и научил бы вас духовной жизни. И поэтому много игуменов и игумений из России связались с греческими монахами, и это приносит им духовную пользу. Одному игумену, греку, который только читал святых отцов, я сказал, что, читая святых отцов, очень хорошо делаешь, но ты поступаешь как больной, который хочет вылечиться, только читая медицинские книги. Очень большое значение имеет живое общение духовных людей. У Святой Горы есть одно большое преимущество как у единственного действующего монашеского государства: Святая Гора ни на минуту не прекращала своего существования. Это очень важно.

 

В.: Геронда, старец Иосиф Исихаст сразу обучал Иисусовой молитве или сначала другим каким-то добродетелям?

 

О.: В первую очередь он учил монахов послушанию и потом молитве. Сестры должны хорошо понять, что православное монашество не йога, сперва человек должен умертвить греховные свои желания, и затем молитва рождается сама – молитва как дар Божий, как говорится в Священном Писании: «Господь дает молитву молящемуся». То есть мы-то трудимся, сколько можем, но Бог дает молитву как дар, это не результат только наших трудов.

 

В.: Сколько времени отводится в Вашем монастыре на послушания?

 

О.: Приблизительно четыре часа в день. В четыре ночи мы начинаем службу, к восьми заканчиваем, сразу идем в трапезную, где-то с полдевятого до часа мы на послушаниях, с часа до пяти отдыхаем, в пять служим вечерню, затем ужин и потом сразу повечерие. Часто, особенно летом, после трапезы бывают общие работы. Например, вся братия идет на кухню рыбу чистить – у нас есть рыбаки, которые ловят для нас рыбу. И уже после общих работ повечерие. После повечерия по послушанию делают только самое обязательное – например, садовники идут поливать огород и цветы. В 12 часов по византийскому времени, то есть где-то в девять часов вечера, бьет «колокол молчания». С этого времени и до полуночи – у монахов духовные занятия в келье, потом три с половиной часа спим и в четыре – служба. Конечно, монахи могут отдыхать и днем.

 

Дверь не открывается? Не взламывайте ее

 

В.: Сестры нашего монастыря довольно хорошо знают биографию старца Иосифа Исихаста, но гораздо меньше нам известно о старце Иосифе Младшем. Не могли бы Вы рассказать о нем кратко.

 

О.: Старец с шестнадцати лет был в монашестве. Такую деталь рассказывал, кстати: когда ему было 16 лет, посмотрел он один фильм и увидел, как там убивают людей. Тогда он подумал: как же легко человека убить и уйти из жизни. И так без наставника пришло к нему желание позаботиться о своей душе больше, чем о своем теле. Он ушел в монастырь на Кипре, и там постригли его в рясофор, назвали Софронием. Но, к сожалению, тогда был период, когда Кипрская Церковь переменила календарь на новый стиль. Монастырь разделился, так что даже служили две службы: по новому стилю и по старому, разделились братия, и старостильники с новостильниками не здоровались – понимаете, какая в нем была атмосфера... В то время жил там один старец – человек Божий, иеромонах Киприан. Этот старец однажды сказал ему: «Подойди ко мне. У тебя есть будущее в духовной жизни, есть тебе мое благословение поехать на Святую Гору». И так он пришел на Святую Гору. Кстати, когда он ехал на Святую Гору, то приехал в Афины. И когда он с несколькими монахами был на пристани, им сказали, что скоро отправляется корабль в Салоники. А там, где они должны были проходить контроль, главный проверяющий был коммунист, он монахов обругал, всячески обозвал их, что-то еще из своей идеологии высказал и не пустил на корабль. Его стали просить, но он их не пустил и выругал еще больше. Других людей, мирян, он пропускал спокойно, даже без паспорта. Братия, которые были со старцем, стали негодовать и хотели пожаловаться начальнику пристани, но старец говорил им: «Нет, никуда не пойдем, мы дважды пытались и ничего не вышло, каждое препятствие нам во благо». Они настаивали, но старец им не уступил. Если бы они пожаловались, то их, конечно, посадили бы на борт, потому что они были правы. Так корабль отплыл, но по дороге он потонул, никто не выжил. Это нам часто напоминал старец и говорил: «Когда стараетесь открыть какую-то дверь, если она не открывается, не взламывайте ее, а то пожалеете». И еще говорил, что часто даже за страстями людей для нас непонятным образом скрывается Промысл Божий.

 

На Святой Горе старец не мог сначала найти единодушных братьев и духовного наставника и очень молился, чтобы Господь послал ему старца. И когда наш старец встретился с великим старцем Иосифом Исихастом, то сразу понял: «Вот кого я искал». И просил оставить его в скиту Малой Анны. Старец Иосиф Исихаст ответил, что он никого без молитвы, без извещения свыше не оставляет. Помолимся, говорит, если Бог пожелает, то мы тебя оставим. «Когда мне подойти, чтобы узнать?» – «Давай через неделю». И, в конце концов, его приняли. Наш старец говорил, что самое великое благословение в его жизни, что он нашел этого великого старца и жил с ним. Старец Иосиф Исихаст учил их сперва послушанию, потом Иисусовой молитве и особенно обращал внимание на самоукорение и плач как духовное состояние.

 

В.: Святые отцы говорят, что в монастыре между насельниками должно быть такое единство, как между членами одного тела. Но в то же время монахам заповедуется быть странниками, ни к чему на земле сердцем не прилепляться. Как возможно это сочетать?

 

О.: И странничество, и воздержание, и молчание – все это очень хорошо, но монах должен сам понять и своим сердцем искать эти добродетели. Видите ли, послушание и в армии есть (дисциплина, лучше сказать), и все слушаются. Внешне-то слушаются, но внутри могут и грубыми словами ругать лейтенанта, который приказывает. Но в монастыре не дисциплина, а послушание – это очень отличается.

 

К нам пришел один келиот, монах. И сказал, что начальник их келии хочет, чтобы братья не говорили между собой, а молились. Монах говорил: «Я просто не умею много молчать». И он был прав, потому что мера в этом зависит от того, какие силы, вера, добродетели есть у каждого человека. Духовнику на Исповеди никогда не предписывается накладывать епитимью из-за того, что кто-то не видит нетварного света, не обожился, и так далее. Он наложит епитимью, если ему исповедуют какой-то серьезный грех. У каждого своя мера. Мы должны просто стараться постоянно стяжевать благодать Божию.

 

Странничество означает, что чем больше мы отстраняемся, отдаляемся от мира, тем большую дружбу завязываем с Богом. И чем ближе мы становимся к Богу, тем больше приобретаем дух единства и между собой. Монах должен очень внимательно относиться к сентиментальности и к душевным отношениям. Вы здесь не подруги, вы здесь сестры. Одно дело – подруга, другое – сестра. И игумению мы слушаемся не потому, что любим ее по-человечески, а потому что игумения – «законодательный орган» благодати, и, угождая ей, мы угождаем Богу. Наша жизнь должна быть абсолютно Христоцентричной, не антропоцентричной.

 

Как узнать свою меру подвига?

 

В.: В наше время много говорят о немощи современного человека, о том, что он не может подвизаться так, как древние отцы. И вот, с одной стороны, человек старается себя беречь, то есть подвизаться по силам, но, с другой стороны, есть опасность впасть в другую крайность – саможаление. Как узнать свою меру подвига?

 

О.: Как святые отцы сказали, и недостаток, и избыток – от дьявола. Во-первых, каждый должен понять, какие у него физические, душевные силы, какие у него умственные способности. Сегодня встретил одного мальчика, у которого больная нервная система. Почему так случилось? Он хотел стать круглым отличником, понуждал себя учиться только на пятерки, и, в конце концов, произошло нарушение в его нервной системе. Поэтому правильно осведомляйте своих духовных руководителей о своем состоянии, чтобы они давали вам правильные указания в духовной жизни.

 

Ко всему надо подходить с рассуждением. Одного брата послал привратник монастыря, чтобы он принес мешок муки братьям в пекарню. Но мешок был очень тяжелый. Брат говорит: «Чтобы не преслушаться, отнесу». Другой брат ему говорит: «Если не можешь, скажи отцу игумену, что не можешь». – «Это же преслушание, как не взять». – «Нет, это не преслушание». И, к счастью, тот, другой брат позвонил мне и сказал: «Если он этот мешок сейчас поднимет, у него сразу будет грыжа». И, к счастью, не позволил ему это сделать, а то потом нужно было бы оказывать медицинскую помощь. У этого монаха была ревность не по разуму, как мы говорим, благоговение с неполадкой.

 

В.: Посоветуйте, пожалуйста, как бороться с рассеянностью при молитве.

 

О.: Все рассеиваемся. Ум – это бродяга. Будьте особенно осторожны, иногда неопытные новоначальные пытаются сверх сил понуждать себя к чистой нерассеянной молитве. Понуждают, понуждают, и потом уже не могут больше вынести и совсем оставляют молитву. Молитесь спокойно, мирно, старайтесь, чтобы ум был в словах молитвы. Вот и все. Я и по своим монахам вижу, что у современного человека нет таких духовных сил, какие были у древних отцов. Ослабели силы человека. Очень быстро братья устают, даже и очень ревностные – «дух бодр, плоть же немощна». Поэтому сейчас время икономии, снисхождения.

 

В.: Расскажите, пожалуйста, о современных старцах Афона. К сожалению, мы знакомимся со старцами Святой Горы только после их смерти, через книги. Хотелось бы услышать что-либо о тех, кто еще жив.

 

О.: (отец Ефрем смеется) У монахов есть такое правило: не говорят о преуспеянии монаха, пока он жив. Старец Паисий говорил: «У меня один большой враг. Это мое имя». Не нравилось ему, что он был таким известным. И старец Ефрем Катунакский тоже говорил: «Молитвой дьявола и проклятием Бога у меня хорошее имя».

 

Добродетельные люди всегда есть на свете. Церковь – это фабрика по производству святых; как один святогорец говорил, фабрика по производству святых мощей. И монашество очень важно для мира не потому, что мы хотим омонашить весь мир, но потому что современный человек так загружен, столько слышит и видит, что привести в храм его можно только через опытное духовное слово. А это достояние прежде всего монахов.

 

В.: Есть ли у Ватопеда подворья в виде женских монастырей, как у монастыря Симона Петра?

 

О.: К счастью, нет (смеется). Вы, женщины, очень ревнивые. Есть один монастырь, в котором я исповедую и вижу, что женщины легче каются, но у них есть вот эта женская ревность. Десять монахинь – как один монах. Но если монахиня внимательно живет, то она очень утешительно действует на мир. У женщины есть врожденное материнство, оно остается и в монахине, только освящается, и благодаря этому она может принести много пользы.

 

В.: Как братья борются со сном во время богослужений и своего правила? Какие советы об этом давал Ваш старец, Иосиф Младший?

 

О.: Один монах печалился из-за того, что спал в храме, пошел к своему старцу и говорит: «Я в отчаянии, все время сплю». «Чадо, – сказал ему старец, – когда Христос плыл на корабле, была буря, мир рушился, а Он спал. А в храме печка есть, тепло, поют… Как же тут не заснуть?».

 

Иногда сонливость бывает от усталости, но бывает и от демонов. Если есть такая брань, выходите из храма, умойтесь, прогуляйтесь немножко во дворе – и назад.

 

Миряне бывают послушнее монахов

 

В.: Много ли паломников принимает Ваш монастырь? Общаются ли братья с паломниками?

 

О.: Паломников много, потому что монастырь большой. У нас и сто человек, и сто пятьдесят, и двести ежедневно остаются на ночь. И старец Иосиф хотел, чтобы мы заботились о паломниках. Знаете, когда паломник приходит в монастырь, он должен ободряться. Как понять, правильная ли атмосфера в монастыре? Если мирянин, посещая монастырь, уходит не с угрызением совести, что он не стал монахом, а с большей верой в свой брак.

 

Если к вам в монастырь приходят гости, с ними должны общаться сестры, которые назначены на это послушание. Мне иногда жалуются паломники, что они в какую-то каливу пошли, а их не принимают. Но они же члены Церкви. И я из своего маленького опыта скажу: хотя совершенство в добродетелях заповедуется монашеству, я видел много мирян, которые имели большее духовное преуспеяние, чем монахи. Поэтому нужно уважать и правильно общаться с мирянами, тогда они очень большую пользу получат.

 

Надеюсь, что наша встреча – не последняя, и прошу вас молиться обо мне, я нуждаюсь в этом.

 

http://www.sestry.ru

 

[SergeyV 33]

  Цитата

И игумению мы слушаемся не потому, что любим ее по-человечески, а потому что игумения – «законодательный орган» благодати, и, угождая ей, мы угождаем Богу. Наша жизнь должна быть абсолютно Христоцентричной, не антропоцентричной.

 

"Законодательный орган благодати" - ужасно! Благодать это понятие противоположное закону, то что даётся даром, а не за заслуги перед законом.

[Апрель 9 365]

«Если мы не растем духовно, то погибаем!»

Беседа с архимандритом Иустином (Пырву)

Архимандрит Иустин (Пырву) – известный румынский духовник, по милости Божией уже перешагнувший 90-летний рубеж. Родился он 10 февраля 1919 года в Нямецком уезде. В 17 лет поступил в монастырь Дурэу. Учился в трех богословских семинариях: монастыря Черника и городов Рымнику-Вылча и Роман. В 1940 году принял монашеский постриг и спустя год был рукоположен в иеромонаха. После Второй мировой войны продолжил обучение в Романской семинарии, которую закончил в 1948 году. Тогда же он был арестован коммунистическими властями и приговорен к 12 годам заключения «за политические взгляды». Свой срок отец Иустин отбывал в тюрьмах, отличавшихся крайне суровыми условиями содержания заключенных (Сучава, Вэкэрешть, Жилава, Герла, Периправа и Аюд). Когда в 1960 году срок заключения закончился, отца Иустина приговорили еще к четырем годам тюрьмы – за то, что он не отрекся от веры. Выйдя на свободу в 1964 году, батюшка вынужден был трудиться рабочим в лесничестве.

 

В 1966 году иеромонах Иустин был принят в братство монастыря Секу и в течение восьми лет нес здесь послушание духовника. Затем он был переведен в монастырь Бистрица – с запретом покидать стены монастыря; здесь под бдительным надзором он провел 15 лет: с 1974 года и до свержения коммунистического режима в 1989 году. В 1976 году по милости Божией отцу Иустину разрешено было посетить Святой Афон.

С падением коммунистического режима 70-летний иеромонах Иустин возвратился в монастырь Секу с желанием посвятить остаток своей жизни молитве в отшельничестве. Однако он был направлен в село Петру Водэ Нямецкого уезда, где основал монастырь во имя архангелов Михаила и Гавриила, посвященный румынским мученикам, пострадавшим в коммунистических тюрьмах.

  Показать содержимое

На некотором отдалении от монастыря отец Иустин основал женский скит, преобразованный затем в монастырь Пресвятой Богородицы. Открыты были также приют для престарелых, детский дом и больница, составившие впоследствии благотворительный комплекс «Петру Водэ». В 2003 году батюшкой был основан журнал «Голос монахов» («Glasul Monahilor»), а в 2008 году по его благословению начал выходить журнал «Позиции» («Аtitudini»). Отец Иустин руководил также и духовной жизнью нескольких скитов.

В 2006 году настоятелем монастыря был назначен иеромонах Лаврентий Карп (Лучиан), а отец Иустин стал главным духовником обители. В 2008 году отец Иустин (Пырву) был возведен в сан архимандрита. Он пользуется огромной любовью и почитаем во всей Румынии.

Предлагаем вниманию читателей беседу отца Иустина с корреспондентом румынского издания «Сrestinortodox».

***

На закате ласкового солнца, словно пропитанного ароматом смирны и еловой хвои, Бог привел меня в монастырь Петру Водэ, в келью великого духовника – отца Иустина (Пырву). Обратив ко мне свое лицо – лицо святого человека, излучающее удивительный свет, старец слушал и при этом невидимым образом утешал меня. Затем стал рассказывать о детях, которых духовно и материально опекает обитель Петру Водэ. У батюшки есть что сказать нам и о спасении, и своим мыслями он любезно поделился с нами.

– Величие Божественной благодати не выразить словами. И все же мне бы хотелось услышать от вас, батюшка, каким вы видите человечество, какой видите семью в эти смутные времена, в которые мы ныне ввергнуты.

– Если у нас нет корней, прочно держащихся за алтарь веры, мы, конечно, можем сбиться с пути, однако сила молитвы и надежда на утешение Духа Святого позволят нам четко видеть свет Святой Троицы. Времена, которые мы переживаем, очень неспокойны, как вы хорошо сказали, но мы должны указывать всем путь ко спасению, даже если не всем до него рукой подать. Я всегда говорил, что мы живем в век лжи и прельщения, и с течением времени лишь подтверждается: уже ничего подлинного не осталось. Мы переживаем тотальное обезличивание человеческого бытия. К нам сюда приходят люди отовсюду, и я вижу, как сильно они отличаются друг от друга; и я удивляюсь, как это, при всех тех искушениях, которые обрушиваются на нас, у этих бедных людей еще достает сил. Но они верят, и вера их утешает и покрывает. В любом случае, знайте: каковы бы ни были различия между людьми, если мы не растем духовно, то мы погибаем, мы не укоренены как следует.

Многие спрашивают меня: не устаю ли я? Нет, не устаю, потому что очень люблю это всегдашнее и сладкое ожидание на поприще духовничества. Это правда, что не все хотят подниматься по ступеням спасения; многие из тех, кого вы видите, приходят только за благословением, но один только Бог знает, сколько взлетов и падений ожидает каждого на пути к прощению и спасению.

– Насколько важна для духовного восхождения близость клириков и мирян? И как мы можем достичь совершенного исцеления души?

 

– Мы должны во всякое время быть подготовленными к тому дню, в который будем давать отчет перед Спасителем обо всех наших беззакониях. А для этого нам нужно как можно скорее приняться за духовные поиски и найти свой путь духовного восхождения. Вот учительница вводит малыша за ручку в школу, а потом учит азбуке. Так и священники в церкви. Им обязанность – низводить благодать на всех, кто сбился с пути истинного. Вот, верующие тысячами приходят в монастыри, храмы; одни из них хотят бросить пить, другие – курить, третьи – избавиться еще от каких-то самых разных страстей; но если священник не выйдет им навстречу, чтобы научить, как им подойти к храму, они, еще не успев сделать первый шаг, снова собьются с пути. Они, бедняжки, ищут нас, а мы… – ничего!

Вы видели сегодня на вечерне, что нас, священников, было двое – и целое море верующих! Потом… они ведь остаются здесь и на ночь, и на второй день, если нужно, – рвения ведь нам не занимать… – и не уезжают, пока не получат того духовного врачевства, ради которого проделали такой путь. Духовно восходить, однако, тяжело, а здоровье – и душевное, и телесное – найдешь только в чаше, которую держит священник. Но ведь необходимо, чтобы их позвали, необходимо рвение духовника, любовь. Иначе мы так и будем оставаться кто в заблуждении, кто в оцепенении, кто в смерти и погибели. Бедные люди живут христианством теплохладным, и все это так и остается для них чем-то далеким. Вот и все…

– Перефразируя Марина Преду[1], можно сказать: «У времени лопнуло терпение», – и я начинаю бояться, что смерть застигнет нас неподготовленными – такими, какие мы есть. Батюшка, у нас есть еще время искать и обрести путь ко спасению?

– Кто будет всем существом своим уповать на спасение и вооружится постом, молитвой, подвигом, погрузиться в себя, тот непременно найдет этот путь. Однако, к сожалению, все большим и большим числом людей как будто овладевает дух противления, и, даже видя своими глазами и слыша своими ушами столько ужасов, мы никак не желаем поверить во всю это «чертовщину». Вот так и получается, что мы оказываемся перед лицом смерти совершенно неподготовленными. И это потому, что мы привыкли жить среди людей, окаменевших от всех этих «технических достижений» с их телевизорами, компьютерами, Интернетом и другими беззакониями, ломающими нас душевно.

Боже упаси тебя заходить в Интернет, если ты не берешь оттуда одно только хорошее, одно только знание, информацию. В противном случае это все суета. Все это служит приготовлением к аду, приготовлением к сатане. Это что-то немыслимое: дети смотрят всякие погибельные вещи: как мужчины совокупляются с мужчинами, матери с сыновьями, отцы с дочерьми, братья друг с другом – хуже животных. Это что-то страшное!

Вся эта суета дана нам для того, чтобы человечество пробудилось. Нам следовало бы плакать горькими слезами, каяться во всех этих беззакониях и страстях, приведших нас на край пропасти, и вернуться на правильный путь, изо всех сил унося ноги прочь от всей этой драмы, в которой мы живем.

С великой любовью и восхищением смотрю я на молодых, которых становится все больше и больше в наших православных храмах, и все же в них как будто не стало той скрепы, связывающей нас с традицией… С огромной болью и грустью я должен сказать, что и дети тоже, как и старики, попрали традицию. Чувствую, как дрожь бежит по спине, когда вижу, что все, что есть прекрасного и богоугодного, отбрасывается, портится, а затем полностью забывается.

А мы – нас всех как будто осатанили, нам внушили, что мы должны принимать весь этот мусор быта. Эх… если бы вы знали, как опасно это состояние для нашего спасения…

Вы спрашиваете меня о беззакониях детей и молодежи, а стариков вы куда подевали? Или вы думаете, что все пожилые люди проводят такую же жизнь, что и эти старики из Центра в Петру Водэ? Да что тут говорить! Мне рассказывал один верующий из Дорны, мой ровесник, что почти все его соседи, уже старые люди, день и ночь сидят, разинув рот, перед телевизором и так даже и едят, впадают в искушение зрением, так же пьют и засыпают, подложив бутылку под голову вместо подушки. А о молитве – и помину нет.

Что тут еще говорить! Так мы не можем подготовиться к концу. Если наш христианин так принимает тот благодатный трепет, который посылает нам Бог, то что и говорить о спасении… Если мы не возродим традицию, то будут рождаться поколения, для которых наша маленькая страна будет все более чужой. И знаете, какими будут эти поколения? Они будут выдрессированы так, чтобы не задавать никаких вопросов и соглашаться со всем, что им ни скажут!

– Огромную радость доставляют нам посещения приютов для детей и престарелых в Петру Водэ. Батюшка, скажите о душевном состоянии ваших подопечных.

 

– Действительно, каждый раз, когда вы приходите к нашим детям, у нас появляется еще один повод для радости… Великую радость вы доставляете нам, приезжая со всех уголков страны с добрым желанием утешить детей; вы даже не знаете, сколько света приносите с собой в эту святую обитель. И знаете, что вдохновляет? Что вы приходите к детям и старикам – горемычным существам, так сильно нуждающимся в любви. Здесь у нас есть все, потому что люди приносят намного больше того, что нужно для всех живущих на иждивении монастыря. Но вы знаете, чего не понимают посторонние? Того, что здесь, как и везде среди православных, имеется великая нужда в большой любви. Вот вы пришли, помогли, наложили пластырь на рану, успокоили… и девочка эта, Иоанна, прониклась к вам чувством. Она даже хотела пойти провожать вас домой. Это неписаное правило – любовь – чувствуют только люди, приблизившиеся к небесной милости.

Тот факт, что мы должны остановиться, увидев, что люди, подобные нам, пребывают в беде, не случаен. Время открывает перед нами добро и зло в мире, давая нам возможность остановиться там, где в нас нуждаются. Вы видели, как они радуются и как чувствуют людей с открытой душой, любящих себе подобных? И это потому, что фундаментом общества всегда была семья. Всем детям в мире следовало бы расти и вставать на ноги в той традиционной семье, которая известна всем нам. Наш детский центр – это только восполнение христианской семьи. У наших детей есть мамы, папы, бабушки, но бедность привела их сюда, чтобы они научились жизни как непрестанной молитве.

– Батюшка, вы сказали, что в святую обитель приходит очень много мирян. Я понимаю это так: думающих о спасении у нас все-таки больше, чем пропащих, о которых вы говорили выше. А если так, то какими могли бы быть ступени молитвы в нашем каждодневном духовном восхождении?

– Приступать к святыне можно только после основательной подготовки души. Нельзя допускать, чтобы прошел хоть один день, в который ты не спросил бы себя: «А что я должен сделать сегодня?» И вот так начинается день: прежде всего, нужно совершить утренние молитвы, за ними всегда следует Канон молебный ко Пресвятой Богородице[2], в котором находится столько прекрасных мест, действующих во многое наше утешение, здоровье и пробуждение человека к покаянию. Этот молебен – самая красивое моление к Матери Божией. Я советую всем прочитывать по силам также и по две-три кафизмы с несколькими земными поклонами.

Вечером каждый добрый христианин совершает свое правило, после чего прочитывает акафист, кладет несколько земных поклонов. А чудесней всего – когда вся семья собирается вместе на молитву. Понимаете, если дети будут видеть, что родители с благоговением совершают молитву, тогда и они сами положат где поясной, где земной поклончик и так научатся молитвенному восхождению. Знайте, что самый хороший учитель – не ухо, а глаз. Ребенок что видит, то и делает!

Да поможет нам Благий Бог и да защитит от всех этих страшных опасностей, чтобы вся эта техника не столкнула нас на дно пропасти, потому что вокруг уже слишком сильно веет горем и запустением, слишком глубоко мы погружаемся в бесконечное духовное убожество. Я остаюсь при том мнении, что кто-то очень сильно заинтересован в том, чтобы довести нас до состояния брожения – к нашей окончательной душевной погибели. Молю Бога, чтобы Он прибавил нам всем напоследок разума и мы обрели душевное здоровье у тех немногочисленных настоящих духовников, которых нам еще дает Бог.

– Батюшка, что вы посоветуете тем, кто думает, что можно поставить себя между добром и злом, между светом и тьмой, или, иначе говоря, что мы можем быть истинными христианами, наслаждаясь в то же время всеми радостями жизни и будучи далеки от терпения и молитвы?

– С Богом невозможно торговаться! Кто не преклоняет своих колен на молитве, тот нимало не преуспеет. Если же мы будем усердно молиться, если потрудимся в молитве, то Бог сделает так, чтобы все для нас было возможно. Это мы должны делать все: молиться Благому Богу, чтобы Он помог нам перетерпеть все беды и несчастья, которые обрушиваются на нас. Если мы хотим отвести от себя беду, наш единственный путь – научиться терпению и непрестанной молитве. Мы все обретем Бога и тех, кто в вечности живет в Духе и Истине.

Слово, которое должно быть слышно в Церкви, таково: назад к учению подвижников-христоносцев, назад к святым отцам Церкви… И да благословит вас Бог и да осветит ваш путь! Аминь.

 

 

С архимандритом Иустином (Пырву) беседовала Марианна Борловяну

[sasha 3 426]

Архимандрит Ефрем: «Не ищите радости вне себя, она внутри»

Беседа в Ново-Тихвинском монастыре, октябрь 2011 года

– Ваше Высокопреосвященство, Преосвященнейшие Владыки, досточтимые отцы, дорогая матушка, братья и сестры! Мне радостно уже второй раз находиться в вашем монастыре. Как вы знаете, в этот раз мы приехали со святым Поясом Божией Матери. Это святыня особенная, с духовной точки зрения – драгоценная. Промыслом Божией Матери мы привезли святыню и в этот город, чтобы освятить его, и, конечно, ради живущих здесь монахов. Мы знаем, насколько угодна Божией Матери жизнь монахов и вообще существование монастырей. Из истории Церкви известно много случаев, когда Богородица являлась непорочным, чистым душам и говорила: там-то находится Моя икона, возьмите ее и устройте там монастырь. А Святая Гора, единственное действующее монашеское государство, вся посвящена Ей. Пресвятая Дева – Покровительница Афона. Она Сама велела святому Петру Афонскому идти жить на Святую Гору и сказала, что он и его сподвижники будут под Ее непосредственным Покровом: «Я Сама, – сказала Богородица, – буду вашей Покровительницей, Целительницей и Питательницей». Явившись преподобному Афанасию Афонскому, Она сказала то же самое, что и преподобному Петру, добавив: «Я буду вашей Экономиссой и позабочусь обо всем для вас, а от вас хочу только одного – соблюдения ваших монашеских обетов». И по сей день мы, святогорцы, наслаждаемся Ее покровительством и особенным заступничеством.

И поэтому, дорогие мои, то, что мы с вами пришли к монашеству, – это большое благословение. Блаженнопочивший наш старец Иосиф Ватопедский очень часто говорил нам: «Нет большего благословения для человека, чем то, когда Бог призовет его к монашескому жительству. И пусть монах никогда, ни на секунду не забывает, что его призвал Сам Бог». Когда мы вспоминаем, как ушли из мира, что сопровождало нас при этом, то видим, что над нами была благодать Божия, это она совершила наше отречение от мира, она привела в монастырь. Здесь мы непременно должны во всей полноте исполнять три добродетели: нестяжания, послушания и целомудрия. Эти добродетели вводят нас в духовную жизнь, укореняют в ней и помогают достичь полноты возраста Христова.

Монашество – это путь совершенства, и потому мы, монашествующие, призваны стяжать полноту благодати. Недавно пришел ко мне один монах и говорит: «Знаете, у меня нет времени читать». Я ему говорю: «Чадо, монастырь – это не место чтения. Ты пришел в обитель не читать, и даже не молиться. Ты пришел, чтобы отречься от себя и подчинить себя духовному руководителю. Если ты полностью предашь себя в послушание игумену и не будешь пытаться устроиться в этой жизни поудобнее, то в точности соблюдешь заповедь Христа. Он никогда не говорил случайно, а всегда – безошибочно, и Он сказал нам, монахам: «Аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет».

Не отрекается от себя тот, кто в обители исполняет свои хотения, свои мечты. У монаха вообще нет мечтаний, нет устремлений, нет планов. Он приходит, как осужденный на смерть, поднимает руки и говорит игумену: «Делай со мной что хочешь». Тем самым он исполняет другое слово Христа: «Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю». И если монах поймет смысл этих слов и положит их в основу своей жизни, то у него будет правильное представление о подвиге, и все его проблемы решатся. Он становится органом Промысла Божия и в полноте подражает Господу нашему Иисусу Христу, Который, хотя и был безгрешным, но пришел и как бы встал в один ряд с нами, кающимися, как будто тоже требующий покаяния. Христос не просто дал нам с Небес какие-то отдельные заповеди, которые мы должны соблюдать, но Он Сам сошел к нам и показал это на деле, на практике. И что Он нам совершенно ясно сказал? «Аз приидох, не да творю волю Мою, но волю пославшего Мя Отца». Блаженный наш старец Иосиф на беседах говорил нам: «Как вы думаете, братья, если бы Христос исполнял Свою волю, разве это было бы греховно? Однако же Он этого не делал, чтобы быть Тем, Кто сначала сотворил, а потом научил». Воля, желание человека – это медная стена. Не глиняная, не каменная, не цементная, а медная, отделяющая человека от Бога. И блажен тот монах, который слушается. Послушание – это не дисциплина, это нечто другое, послушание – это когда ты отдаешь свое сердце. Монашеское жительство полностью Христоцентрично. Поэтому старец не пользуется послушанием своих чад для личных целей, его задача – убедить монаха, чтобы он подчинил свою волю воле Божией.

Если у вас есть вопросы, задавайте, а я, если смогу, отвечу.

  Показать содержимое

– Как вовремя замечать появление греховного помысла и отсекать приражающиеся страстные помыслы еще на уровне прилога?

– Не занимайтесь много помыслами, к ним надо относиться с пренебрежением. Один монах нашей обители как-то пришел ко мне и говорит: «Мне надо исповедоваться». И смотрю, держит тетрадь. Я его спрашиваю: «Это что у тебя?» – «Это моя исповедь», отвечает. «Ну давай, – говорю, – буду читать твою тетрадь». Представляете, 30 страниц помыслов! Я ему говорю: «Ты что думаешь, надо исповедовать все помыслы, которые приходят тебе в голову? Ты так в психиатрическую больницу скоро попадешь!». Он записывал даже те помыслы, которые приходили ему во время службы. Я сказал этому брату: «Приходящие помыслы ничего не значат». Даже если ум на мгновение к ним склонится, это ничего не значит, абсолютно ничего! Забудьте это! Надо исповедовать только те помыслы, которые долго не отходят, остаются в уме на протяжении дней или недель, а вообще помыслы – это мыльные пузыри.

Расскажу вам еще один случай из жизни. Один молодой человек, воцерковленный, поддался чревоугодию: захотел в среду съесть шашлык и пошел его купить. Приходит, а продавец говорит: «Прости, но я вот только что продал последний». Этот юноша потом приходит ко мне и рассказывает: «Так и так, я бы съел шашлык!». А я ему: «Но ты ведь не съел? И все! Ты поддался помыслу, но не согрешил на деле». У нас ведь как? Сначала помысел, потом он переходит в слово, а потом идет к делу. Но совершенным грех считается тогда, когда он происходит на деле. Поэтому будьте внимательны и не занимайтесь особенно помыслами, презирайте их. «Помышления бо смертных боязливы» (Прем. 9, 14), дословно – «помыслы трусливы».

– Отец Ефрем, как Вы думаете, на что сейчас надо обратить особое внимание монашествующим в России, чтобы наши обители укреплялись и процветали?

– Нужно обращать внимание на послушание. Монах должен слушаться и не иметь пристрастий; особенно это к женщинам относится. У меня есть один женский монастырь, и когда я туда приезжаю, то начинается: «Геронда, помолитесь за мою тетю, за моего племянника, за соседа племянника. Геронда, помолитесь за моего брата, за знакомую моей сестры». Не надо заниматься нуждами тетей, племянников и их соседей. Обратите на это внимание, потому что женщинам особенно трудно дается добродетель странничества, у них бывает очень большая привязанность к родственникам. Они начинают усердно молиться за них, но под прикрытием молитвы за близких сердцем опять прилепляются к ним. А послушание говорит нам всецело предаться Христу. Кто, говорит Он, не отречется от всего своего имущества, не может быть Моим учеником. Это слова Христа, Который был милостивым, Который был Учителем милосердия! Но вы помните, как один человек сказал Ему после того, как Спаситель позвал Его за собой: «Позволь мне пойти похоронить моего отца»? Он ведь не лгал ему, он бы так и сделал. Но Христос говорит: «Нет, оставь мертвых погребать своих мертвецов. Ты иди за Мной». Почему, как вы думаете? Потому что этот ум человека призван к освящению. И в сравнении с освящением, святостью все прочее становится ничтожным, ничем. Или, к примеру, многие пишут своим родственникам-монахам письма. Меня братья спрашивают: «Геронда, ответить на письмо?». – «Нет, – говорю я, – не нужно отвечать. Ты молись за них, и это будет самым большим твоим приношением».

– Как сочетать сложную и ответственную должность в монастыре, связанную с хозяйством, с заповедью не заботиться о завтрашнем дне?

– Тот, кто заботится о делах, находясь при этом в послушании – у того «беззаботная забота». Святой Силуан Афонский, ваш соотечественник, был экономом даже не монахов, а мирских рабочих. И при этом он был великим безмолвником, настоящим исихастом. Обратите на это все свое внимание! Вы помните, он в своих воспоминаниях сам признается: «Игумен сказал мне быть экономом рабочих, и я внутренне воспротивился: «Ох, отче, что вы на меня возлагаете»…». Он только внутренне не сразу принял, не оказал немедленного послушания, хотя пошел и стал исполнять это дело. Однако степень его духовного преуспеяния не давала ему права воспротивиться даже так, внутренне. И он сам признается, что за это сопротивление игумену ему как епитимия была на всю жизнь дана головная боль. Так что будьте очень осторожны. Смотрите, как Христос таинственно, неким удивительным образом со Своей собственной волей отождествил волю, так скажем, законодательного органа, то есть настоятеля. Что Он говорит? «Кто слушает вас, Меня слушает, а кто отвергает вас, Меня Самого отвергает». Поэтому и еще одни великий святой нашего времени, старец Порфирий Кавсокаливит, подчеркивал значение радостного послушания.

– Как совместить покаяние и духовную радость, сокрушение и внутренний мир? И то и другое необходимо, но по видимости они противоречат друг другу.

– Насколько глубоко человек кается и имеет тот внутренний плач, что заповедан Христом, настолько одновременно чувствует, что этот плач становится радостотворным. Не размышляйте о предметах духовных при помощи чувств, сентиментальности. Кто-то плачет из-за того, что у него психологическая проблема, другой плачет из-за сентиментальности, а третий плачет по духовным причинам. И этот третий, он-то как раз всегда радостен. К сожалению, мы не отозвались достойно на призыв Божий – о себе говорю – и не соответствуем благодати и долготерпению Божию о нас. Но мы знали святых старцев, наших современников, которые сострадали людям и с большой болью сердца молились обо всех. И они всегда были мирными, радостными, легкими в общении. Это – чудо духовного человека.

– Как Вы думаете, возможны ли для современного монашества добродетели древних отцов?

– Во все времена и монашество, и человек – одни и те же. Конечно, к сожалению, у людей XXI века нет такой выдержки и таких сил, какие были у древних. Но если человек хочет, он может подвизаться по мере своих сил и может опытно переживать ту же благодать, что и древние отцы.

– Как при покаянии удержаться от уныния? Где грань между покаянием и унынием?

– Чтобы помочь нам это различить, есть духовный руководитель. Однажды к старцу Порфирию, а он был прозорлив, пришла одна монахиня. Она много читала о памяти смертной и начала от этого унывать, потому что это было сверх ее сил. Как только старец увидел эту монахиню, он тут же понял, в чем дело. И в то время, как она еще даже не начала говорить, он сказал ей: «Нет тебе благословения упражняться в памяти смертной. Думай только о любви Христовой». Так что подвиг покаяния должен направлять духовный руководитель, взирая на духовное состояние каждого человека. Мой старец Иосиф Ватопедский, когда был молодым, очень прилежал самоукорению и начал от этого унывать. Тогда наш «дедушка», Иосиф Исихаст, ему говорит: «Чадо, занимайся этим, но понемногу, не сильно». Конечно, когда он духовно созрел, у него уже не было с этим деланием трудностей.

Именно потому, что за духовным состоянием монахов надо наблюдать, святые отцы предписали, чтобы духовный отец, настоятель, всегда находился в монастыре. Конечно, он может изредка отлучаться на несколько дней, но вообще он постоянно находится с братиями. У нас миряне, к примеру, видятся с духовником раз в два-три месяца, более благоговейные – раз в месяц, но для них не установлено постоянного общения с духовным отцом. А для монахов святые отцы это установили, потому что монахи идут как бы по тонкой бечевке, и им все время нужна помощь.

– Как отличить спасительную память смертную от обычного страха смерти, который испытывают даже люди неверующие?

– Один человек рассказал мне, что раньше очень боялся смерти. А после того, как начал приезжать на Афон, у него этот страх исчез совершенно. Такой дар дал ему Бог. Психологический страх смерти неправилен, он отвергается, а память смертная во Христе оказывается победой над смертью.

К нам в монастырь однажды приехала группа паломников, и после повечерия я немного побеседовал с ними. Не знаю почему, но я стал говорить с ними о памяти смертной. Среди них оказался один психолог. И он мне потом говорит: «Отче, мы приехали к вам на Святую Гору, а вы начали говорить о таких грустных вещах». Я сначала не понял, что случилось. А он: «Что, не найти было другой темы поговорить? Зачем говорить о смерти?». И все время стучал по деревянному креслу, – это такая примета, чтоб его не сглазили. Но память смертная о Христе не в уныние человека повергает, а наполняет его радостью. Ведь во Христе мы побеждаем смерть, переходим от смерти в жизнь! И мы, монахи, есть предвестники вечной жизни. Почему? Потому что уже сейчас в нашем сердце живет предчувствие Царства Божия. Помните, что говорит авва Исаия? «Вспоминай о Царстве Божием, и оно мало-помалу привлечет тебя». Поэтому монах всегда радостный. Духовным чувством он уже вкушает Царство Божие. И Сам Господь говорит, что это Царство – внутри нас.

– Как исполнить заповедь апостола: «Всегда радуйтесь» и стяжать истинную духовную радость?

– Когда монах постепенно приобретет постоянное общение с Богом, то плодом этого общения будет радость. Настоящая радость – это не психологическое, а духовное состояние. Святитель Нектарий, великий современный святой, в одном письме очень хорошо говорит: тот, кто ищет источников радости не внутри себя, тот заблуждается, находится в прелести. К примеру, какой-то человек, которого мы любим, приезжает из-за границы в нашу обитель. И естественно, мы радуемся, что он с нами. Но сколько мы радуемся его присутствию, столько огорчимся, когда он уедет. Можно развить эту мысль. Мы любим какого-то человека, но Бог забирает его, он уходит из жизни. И насколько мы любим его, настолько эта любовь по его смерти превратится в боль. Поэтому человек не должен абсолютизировать те радости, что находятся вне его самого. Источник радости – у него в сердце, это непрестанное присутствие благодати. И поэтому человек Божий и при радостных, и при печальных событиях всегда остается мирным и спокойным.

– Как сочетать заповедь о любви к ближним с обязанностью быть собранным и молчаливым?

– Здесь тоже нужно рассуждение, потому что мы нередко впадаем в крайности. К примеру, у одного нашего брата в монастыре был не очень хороший голос. Я ему говорю: «Знаешь, чадо, ты не пой в соборе, а пой в наших маленьких храмах, с тремя-четырьмя другими отцами». И вот он пришел петь, их было четверо, но тут приходит повар и становится пятым. Тут брат перестал петь и говорит повару: «Или ты, или я». Тот удивился: «Почему?». Брат отвечает: «Старец благословил мне петь только тогда, когда в хоре до четырех человек». Что я хочу сказать? Заповеди духовного отца мы должны понимать правильно. Надо знать, когда говорить и когда молчать. Ведь молчание бывает и от эгоизма, и от неврастении, а бывает молчание духовное. Я как-то попросил своих монахов: «Не говорите во время службы». И вот один брат подошел на службе к другому и спрашивает его о чем-то по делу, о кухне, а тот вместо ответа показывает жестом, что нельзя говорить (палец приложил к губам). Это тоже не послушание. Он был обязан ответить, потому что была необходимость. Но когда монах любит молчание, Бог даст ему возможность и время молчать.

Архимандрит Ефрем

[sasha 3 426]

Епископ Иона (Черепанов): «Очень хотелось бы, чтобы ветер не унес мою голову…»

 

В последнее воскресенье ноября Свято-Троицкий Ионинский монастырь в Киеве отметил 20 лет со дня возрождения в обители богослужебной жизни.

Ионинский — это особое место, способное порвать все шаблоны, все стереотипы о Церкви. Где ещё на входе в храм можно прочесть «Фото и видеосъемка разрешена»? Где ещё можно увидеть табличку с сакраментальной надписью: «В нашем монастыре, по слову апостола Павла “жены в церкви – да молчат”, замечания имеет право делать только братия монастыря»? Здесь дам не будут отчитывать за наличие брюк, а юношей — за серьгу в ухе…

И в то же время здесь царит ни с чем несравнимая молитвенная атмосфера. Учитывая огромную миссионерскую работу, которую проводят ионинцы под руководством своего наместника — недавно архимандрита, а ныне уже три месяца как епископа Ионы (Черепанова), в церковной периодике обычно встречаются добрые отзывы об обители. Но, тем не менее, есть люди, которых бурная деятельность владыки Ионы и братии монастыря раздражает и вызывает резкую критику. Причем, высказываются недовольства и по поводу самой миссионерской деятельности, и таких, казалось бы, частных аспектов, как эстетические вкусы братии.

О том, что больше всего вызывает споров, и за что критикуют Ионинский, мы решили поговорить с владыкой-наместником. Например…

О новом статусе, современных старцах и монашеском чувстве юмора

Епископ Иона (Черепанов)

— Владыка, вопрос, который я не могу обойти: как изменилась жизнь архимандрита Ионы после того, как он получил панагию?

— Не знаю даже, сложно сказать. Есть какие-то переживания… Милостью Божией, я продолжаю управлять монастырем и возглавлять Синодальный молодежный отдел, поэтому каких-то глобальных изменений не наблюдается. Могу сказать, что существенно изменился только богослужебный обиход, а круг обязанностей остался прежним.

Сложнее, наверное, быть правящим архиереем — значительно больше опасностей… На мое рукоположение, чтобы меня молитвенно поддержать, приехал проэстаменос (помощник игумена) монастыря Дохиар на Афоне архимандрит Гавриил, который провел на Святой горе более сорока лет. Так вот после моей первой архиерейской службы в Ионинском он пожелал мне, чтобы «ветер не унес мою голову». И действительно, архиерейское служение — очень опасное. Любая власть, в какой бы степени ею ни наделяли, не всегда благоприятно действует на человека. Поэтому, и правда, очень хотелось бы, чтобы ветер не унес мою голову.

— Многие считают, что монашество — это полный затвор, а монахи — такие мрачные седобородые старцы, которые вещают высокими церковнославянскими словесами о скором конце света, при этом сами довольно далеки от всяческих мирских проблем… Ионинский совсем таким представлениям не соответствует. А как появилась мысль о создании миссионерского монастыря?

— Сразу хочу сказать, что идеи создания миссионерского монастыря у нас никогда не было. Да и сейчас такая задача никоим образом не стоит. Все-таки основным деланием монаха было и остаётся монашеское: стремление к личному аскетизму, к непрестанной молитве, работа над искоренением своих страстей и так далее. В любом монастыре, где бы он ни находился — в городе, в селе или в какой-либо другой местности, — основная задача монаха – быть монахом.

Но так получилось, что, во-первых, наш монастырь расположен в городе, а во-вторых, Господь привёл сюда братию, которая неравнодушно относится к своему священническому служению. Все-таки священник — это не только совершитель таинств (в монастыре, собственно, священник для того и нужен, чтобы совершать Литургию), но и миссионер, и проповедник Слова Божьего. Ведь мы все – ученики и последователи апостола Павла, кто-то более старательный, кто-то менее. И апостол Павел довольно конкретно сказал: «Горе мне, если не благовествую». И, действительно, горе нам, если при такой благоприятной обстановке мы не занимаемся благовестием. Братия нашей обители стремилась следовать слову апостола, и так получилось, что мы, не желая специально делать монастырь каким-то миссионерским, по факту получились именно таким.

— Значит, с «мрачными монахами» у Вас в обители не сложилось?

— Знаете, милостью Божьей, я имел возможность общаться с настоящими старцами. Не с новодельными «чудотворцами» местного разлива, а с людьми, которые всю жизнь прожили, к примеру, на Святой горе Афон.

Наш монастырь уже много лет дружит с афонским монастырем Дохиар. Он известен тем, что там находится чудотворная икона Божией Матери «Скоропослушница», а также славится своим игуменом. Игумен — архимандрит Григорий — это действительно, настоящий живой старец. Человек, который продолжает традицию, переданную ему двумя его учителями, ныне прославленными в лике святых — это преподобные Амфилохий Патмосский и Филофей (Зервакос). Он тесно общался также со старцем Тихоном Русским, с Паисием Святогорцем. Это человек, который действительно обладает духовным рассуждением, духовным опытом, и к нему приезжают за советом или на исповедь игумены других афонских обителей. А игумен на Афоне — это духовник всей братии, исповедует исключительно он и никто другой.

Архимандрит Григорий (Зумис),

настоятель Дохиарского монастыря

И я видел, как он живёт, его стиль общения с людьми. Это не набор пошлых стандартов, принятый у некоторой части православных: потупленный взор, невнятные какие-то изречения, пугания антихристом, концом света и тому подобные мрачные вещи. Во-первых, отец Григорий — человек с замечательным чувством юмора. Во-вторых — блестяще образованный, но при этом совершенно по-евангельски простой и смиренный. Ведь есть знание, которое надмевает, когда человек кичится и всячески бравирует своими реальными или мнимыми достижениями. А то, что отец Григорий окончил богословский факультет Афинского университета, то есть, достаточно серьезно образован, на самом деле мало кто знает.

Ко всему, он всегда очень четко осознает, подобно апостолу Павлу, с каким человеком разговаривает – ведь апостол говорил с иудеями, употребляя иудейскую терминологию, а с язычниками — в контексте языческих представлений. И геронда (принятое на Афоне обращение к игумену), когда отвечает на какие-то вопросы, делает это на уровне своего собеседника.

Как-то с нами из Украины приехал на Святую гору паломник, весьма начитанный в святоотеческой литературе и довольно подкованный в богословских понятиях, но практически невоцерковленный. И он задал геронде, казалось бы, самый простой вопрос: допустимо ли христианину читать нехристианские книги. Геронда отвечал где-то минут пятнадцать, и при этом совершенно преобразился. Он стал раскрывать тему с разных сторон: сначала один слой, потом другой, потом третий. Многослойно, поэтапно разложил всё по полочкам. Вопрошающий был ошарашен и удивлён, и видно было, что человек в ходе ответа на этот конкретный вопрос получил ответы и на многие другие свои недоумения. И в этот свой приезд в монастырь он впервые в жизни исповедался и причастился.

Вот такие есть старцы. Их жизнь — это не «понты для приезжих», они так живут на протяжении десятилетий. И если они настолько живо и охотно, и радостно общаются с приходящими, задающими им вопросы, то что же о нас говорить — тех, кто в городе и просто обязаны быть в той или иной мере миссионерами? Это, еще раз повторю, не основное делание, основное — монашеское. Но существует ещё такое понятие, как «поделие», дополнительное дело. Так вот и выходит…

  Показать содержимое

— Значит, основной для Вас пример — Афон?

— Настолько, насколько можно ему подражать. Еще все-таки Афон очень отрезвляет. Бывает, когда что-то получается, какие-то проекты удаются, что-то складывается, начинаешь задирать нос: «А я не так уж плох, у меня всё нормально. Вот, и помолился, и газетку выпустил…» Начинаешь предаваться немощи самолюбования. А когда на Афон съездишь, посмотришь, как люди живут, то понимаешь, как тебе далеко до настоящей монашеской жизни, насколько «всё плохо и все запущено», и сколько ещё предстоит над собой работать.

 

О «пупсах» на иконах, или Так ли уж владыка-наместник не любит украинское барокко

— Хотелось бы поговорить об эстетическом аспекте. Вашу обитель иногда обвиняют в эдакой «грекофилии». Ведь есть такой стереотип, что, раз уж мы русская церковь, то и иконопись наша должна быть «русской», то есть, ориентироваться исключительно на так называемый «рублевско-дионисиевский» стиль (стиль русской иконописи XV-XVI века). Либо же, напротив, мы — украинская церковь, а значит, наша икона должна дублировать украинское барокко...

— Я немножко перебью. Вот если бы сейчас были мастера, которые могли бы воспроизвести это самое барокко в его лучших проявлениях, то это другое дело. Но, к сожалению, в современном исполнении мы видим лишь каких-то «пупсиков». Это даже барокко не назовёшь…

— Тем не менее, в Ионинском ориентируются на Византию. Это дань любви к Афону?

— Не совсем. Храм нам достался с росписями XIX – начала XX века, и то, что сохранилось, мы отреставрировали. Но всё, что делалось после (киоты, иконостасы), ориентируется больше на Византию. Конечно, творчество Дионисия — это один из лучших проявлений русской иконописи, но всё же я считаю, что нужно ориентироваться на то, что ближе к истокам. А истоки, в моем понимании, — это тот период, когда мы принимали от Византии крещение. Но, в любом случае, нельзя говорить, что тот период хорош, а тот плох.

— Ну, если пройтись по храму, то у Вас можно увидеть иконы и строгановской школы, и уже помянутый «рублевско-дионисиевский» стиль, и Палеологов…

— Мне лично ближе палеологовский стиль, и именно в этом направлении я стараюсь заказывать иконы. Но это вопрос личного предпочтения, и не значит, что что-то другое плохо.

К тому же, поскольку реконструкция и украшение нашего храма проходило в несколько этапов, то нет и единого стиля в иконах.

— Упреки в «грекофилии» можно услышать и в отношении ионинского пения…

— В этом плане я тоже не категоричен. Согласен с тем, что наиболее верно византийское, но в то же время не могу отвергать и другие стили. Отталкиваюсь от того, что мне по сердцу или не по сердцу.

Есть знаменное пение, понятно, что существуют и его почитатели. Но мне оно уныло и утомительно, и порой кажется безжизненным. Как-то я был на подворье Оптиной пустыни в Санкт-Петербурге — кстати, бывшее подворье Киево-Печерской Лавры. И вот там хор исполняет в основном знаменное пение, причем, исполняет идеально, четко. Но после Литургии я несколько подустал.

И в отношении партесного пения нельзя быть категоричным, мол, якобы всё это «тлетворное влияние запада» и не имеет права на существование. Если взять киево-печерский распев, то в рамках партесного пения ничего лучше не придумали. Ничто не может сравниться с Великим покаянным каноном Андрея Критского, «На реках вавилонских»… В этой музыке, конечно, много не только духовного, но и душевного, но всё-таки, оно имеет право быть.

Одно могу сказать точно: в церковном искусстве я противник попсы в любом её проявлении – будь то пение, литература или иконопись…

 

О языке богослужения, «гетто» для глухих, или Какой процент «продвинутых» прихожан знают, что такое Херувимская

— Если перейти от эстетики к миссионерской деятельности монастыря, то определённый негатив приходилось слышать, как ни странно, об индивидуальной работе Вашей обители со слабослышащими людьми. Дескать, уделяя им такое пристальное внимание (богослужения с сурдопереводом и т.д.), мы загоняем их в ещё большее гетто. Дескать, почему они не могут просто присутствовать в храме и следить за службой по книжке?

— Очевидно, те, кто выступают против, просто никогда не общались с глухими людьми, не знают особенностей их мировосприятия

На богослужении

в Ионинском монастыре

Во-первых, чтобы следить, как Вы говорите, за службой по книжке, нужно иметь при себе несколько богослужебных книг: хотя бы Октоих, Евангелие, Апостол с закладками там, где сегодня будут читать…

Во-вторых, даже обычный человек для восприятия службы должен быть достаточно богословски подготовлен. А если сделать опрос среди верующих, даже на приходах, скажем так, «продвинутых» — кто действительно понимает богослужение, то таких будет процентов 20. Знаете, я для себя с удивлением узнал, что многие ходят по много лет в храм, так и не знают, что такое Херувимская, не понимают, что происходит за Царскими вратами в то время, когда возглашается «Святая Святым», что там дальше делается…. Люди не знают и, что трагичнее всего, не хотят знать.

Тем более, какой спрос с глухих людей? У них совсем другое мировосприятие, они по-другому все ощущают. Если им не перевести, не растолковать, они точно ничего не узнают. У них совсем другое восприятие богословской терминологии, и нужно богословские термины объяснять какими-то понятными словами. Ведь перевод одного только понятия может состоять из нескольких слов. И чтобы они поняли, что-то приходится упрощать. Очень многое построено на нюансах, на каких-то эмоциях, на том, что не сможет передать печатный текст.

И плоды есть. К нам же ходят люди, которые уже достаточно давно воцерковлены и до этого стояли в храме, ничего не понимая, не слыша песнопений, крестясь в то время, когда все остальные крестятся. Они до этого не общались в церкви и знали лишь какую-то поверхностную информацию. Но, слава Богу, теперь у нас есть хороший священник — отец Григорий Крыжановский, который исповедует их. Ведь они не могут просто так исповедаться, обычно пишут на бумажке и приносят ее священнику, но при этом лишены возможности задать какие-либо вопросы, получить обратную связь. А отец Григорий исповедует их в специальном маленьком закутке на клиросе, где никто их не видит, и там они могут на языке жестов выяснить все вопросы, пообщаться с духовником. Поэтому крайне ошибочно считать, что такие люди могут быть сами по себе.

— И в этом контексте нельзя не поднять известный противоречивый вопрос: как Вы относитесь к переводам богослужения на современные (русский, украинский и прочие) языки?

— А вот в этом я достаточно категоричен: богослужение, на мой взгляд, должно быть обязательно на церковнославянском. Во-первых, потому, что это язык универсальный. И теоретически любой православный болгарин, серб, белорус, русский, приехав в страну, где совершается богослужение на церковнославянском языке, сможет всё понимать.

Я, например, был как-то в Сербии на службе, которая совершается на сербском языке, и понял где-то порядка 25 процентов, остальное все ушло в никуда. Это одна причина.

Во-вторых, не такой уже и «непонятный» славянский язык. Но если есть курсы, где люди изучают английский за месяц, то человек, который имеет отношение к славянской культуре, хотя бы в школе что-то проходил, хоть как-то поверхностно «Слово о полку Игореве» изучал, и у него все эти слова на слуху, тем более разберется в славянском тексте. А тому, кто не хочет погружаться в церковную культуру, ему хоть на русский, хоть на украинский переводи – он все равно будет хлопать ушами и ничего не поймет.

В этой связи я очень рад, что в Киеве появился приход, где проводятся службы на украинском языке — Преображенский храм на Теремках. Считаю, что это мудрое решение священноначалия, потому что таким образом те, для кого язык является камнем преткновения, получили возможность воспринимать богослужение на том языке, на котором им хочется.

Но ведь часто говорят: «От якби служили б українською мовою, ми б ходили до церкви. А так не будемо ходити, бо нічого не розуміємо». Такие слова, убежден, — не более чем «отмазка», которой люди пытаются оправдать свое нежелание ходить в храм. Есть приходы с современным русским языком богослужения и в России, но они отнюдь не ломятся от прихожан…

В свое время, в отличие от тогдашнего Киевского митрополита Филарета, очень правильный шаг сделал Минский митрополит Филарет. Когда во времена Перестройки начались автокефальные движения в Белорусской Церкви, он благословил, чтобы в одном из центральных минских храмов совершалось богослужение на белорусском языке. И те люди, для которых язык действительно был преткновением, имели возможность ходить на эти службы. Так очень многие напряженности сгладились, и никакого автокефального раскола в Беларуси не произошло. Конечно, там была немного иная ситуация, нежели у нас, но во всяком случае митрополит смог направить чаяния определенной группы верующих в конструктивное русло.

 

О неученых монахах, межпартийных сварах и о том, каков в конце концов спрос со священнослужителя

— Возвращаясь к вопросу о том, какими должны быть современные монастыри и монахи, хотелось бы уточнить такой момент. Не секрет, к сожалению, что некоторые монастыри у нас являются рассадниками суеверий. Как Вы считаете, насколько было бы актуально для наших реалий создать некую семинарию для монашествующих?

— Действительно, есть такое превратное мнение, что монах должен быть необразован, не начитан. Я убежден, что монах должен быть начитан хотя бы в святоотеческих книгах. Потому что без них невозможно преуспеть духовно. Потому что без них будет какое-то самочиние, жизнь по принципу «сам себе режиссер». Человек, который читает святых отцов, по определению не может быть мракобесом. Всё-таки святые отцы очень ясны, прозрачны и трезвы.

Ну а насчёт образования, то есть такое выражение: «Невольник — не богомольник». Пусть даже и создадут какую-то специальную семинарию для монахов… Но если человек не хочет учиться и считает по примеру одного персонажа: «взять бы книги все да сжечь», то иди — не иди в семинарию — толку никакого всё равно не будет.

Но на сегодняшний день практически во всех киевских монастырях братия учится в КДАиС. Некоторые наши братья учатся в Свято-Тихоновском богословском университете в Москве. То есть, в столице в этом отношении получше. Учиться, я считаю, нужно; закончить хотя бы семинарский курс для монаха — обязательно. Хотя, раз уж человек пришел в монастырь, то очевидно, какие-то знания о православной жизни он имеет. Но семинария даёт систему, человек по-другому начинает воспринимать Православие. По себе знаю: я поступил в семинарию, уже будучи воцерковленным лет пять. Прочел на тот момент определенное количество книг, с кем-то общался и какой-то набор знаний, конечно, имел. Но когда начал учиться, это все стало становиться на свои места.

— И напоследок. Владыка Иона никогда не был замечен в каких-то «межпартийных» сварах. Как удается сохранить равновесие?

— Есть слова замечательные: «Аще возможно, будьте в мире со всеми». Я стараюсь всегда помнить, что Церковь Христова не может быть зажата в узкие, чем-то ограниченные рамки. Ведь мы знаем, насколько Православие многогранно. Есть православные эфиопы, которые пляшут во время богослужения. Есть Финская Православная Церковь, которая даже Пасху празднует по новому стилю. Есть афонские старцы, которые подвизаются «по полной программе», а есть наоборот, какие-то европейские приходы, у которых упрощено всё, что только можно.

Но у нас одна Чаша, одна Евхаристия. И если мы едины, то нельзя, я считаю, говорить, что то правильно, а то — не правильно, то лучше, а то — хуже. Если человек во Христе, если человек причащается с нами одного и того же Тела и Крови Христовых, то, значит, он православный.

Вот и в Киеве у нас есть и «обновленцы», и «зилоты», но все они пребывают под омофором нашего Блаженнейшего Митрополита. И все за него молятся. Причем, молятся искренне, потому что есть потребность за него молиться не за страх, а за совесть.

Так же и во всей Церкви.

— В завершение — традиционный вопрос. Вам не страшно служить Евхаристию?

— Это сложно выразить словами… Кому много дается, с того больше спросится. Один спрос с мирянина, и совсем другой — со священнослужителя. Когда начинаешь задумываться и понимать, какую принял ответственность и как вообще за это придется отвечать, тогда становится очень страшно. Бывает по-всякому, но важно «не привыкать», не терять благоговения.

— Спасибо большое за беседу!

С

епископом Ионой (Черепановым)

беседовал Дмитрий Марченко

[SergeyV 33]

  Цитата

— Действительно, есть такое превратное мнение, что монах должен быть необразован, не начитан. Я убежден, что монах должен быть начитан хотя бы в святоотеческих книгах.

 

Для монахов хорошо бы не семинарию, а какое нибудь специализированное учебное заведение. Где бы преподавали основы монашества и духовной жизни, а не предметы которые монахам совершенно не нужны и вредны. Если кто хочет быть священником пусть им и становится, монашество это несколько другой подвиг.

 

  Цитата

— Владыка, вопрос, который я не могу обойти: как изменилась жизнь архимандрита Ионы после того, как он получил панагию?

 

Архиерейство это золочённая клетка для монаха. Мои соболезнования.

[О_К (fakel) 1 360]

Валерий Коновалов. Старцы. Рядом с ними всегда чудо и тайна ...

 

Эти люди всегда занимали особое положение в нашей церкви. Их никто не назначал на высокие посты и не поручал особой миссии. Но все, от простого прихожанина до патриарха, знали, что эти люди — особенные. Они могут пророчествовать, помогать, исцелять, наставлять. Больше многих других знает о православных старцах один из иерархов Русской церкви митрополит Рязанский и Михайловский Павел (Пономарев). Он рассказывает «Труду» об удивительных встречах.

У него яркая судьба, в которой важное место принадлежит старцам. Внук ссыльного священника, родился в Караганде, где был крещен Севастианом (Фоминым), теперь уже канонизированным. После учебы и монашеского пострига в Троице-Сергиевой лавре близко общался с другим известным старцем, архимандритом Кириллом (Павловым). Служил в Иерусалиме, в США и Вене. А когда возглавлял Псково-Печерский монастырь, рядом были великие старцы, и прежде всего знаменитый Иоанн (Крестьянкин). Помнятся и судьбоносные встречи на острове Залит с подвижником Николаем (Гурьяновым), и общение в Рязанской епархии с мудрым старцем Авелем (Македоновым), и множество других ситуаций, в которых ощутимо присутствовало то таинственное, что в земной жизни считается чудом.

Севастиан (Фомин)

Преподобный Севастиан Карагандинский

— Вы помните своего первого в жизни старца?

— Да, и очень хорошо. Крестил-то он меня в младенчестве, а умер в 1966 году, когда мне было уже 14 лет. Он у нас и дома бывал. К отцу Севастиану в Караганду приезжали за помощью множество людей. И вокруг него жили другие подвижники.

— А с вашей семьей что-то чудесное случалось?

— Мама моя осталась жива только благодаря молитвам преподобного Севастиана. После операции врачи посчитали ее безнадежной. Она кровью истекла. И коляску с ней уже отправили в морг. А в это время ее подружка пришла в храм, где служил отец Севастиан. Вдруг он выходит из алтаря и на весь храм кричит: Настя, иди сюда! Вот тебе, говорит, просфорочка, святая вода, беги к Аннушке! Та бегом в больницу, нашла маму уже перед дверями в морг. Санитары не поймут: покойнику дают воду, какую-то еду?! А мама глазами моргает — ее назад и вернули. Врач, которая вела операцию, говорит: «Кто-то за вас очень сильно молился. После такой потери крови человек не может выжить».

  Показать содержимое

 

Иоанн (Крестьянкин)

Отец Иоанн (Крестьянкин)

— О старцах Псково-Печерского монастыря вообще рассказывают чудеса. А вы ведь возглавляли обитель…

— Это удивительнейший монастырь. Там такие старцы были: и отец Иоанн, и отец Александр, и отец Серафим, и отец Нафанаил, которых я застал. А чудеса с ними были просто каждодневными. Можно сказать, в рабочем режиме. Такой, к примеру, случай. Начали мы строить у себя на Святой горке храм. Никакого разрешения нам на это не давали ни Министерство культуры, ни ВООПИиК — была тогда такая организация. И кто-то на нас «настучал». Звонят мне: к вам высокая делегация из Москвы, очень строго настроены. Прибыли. Я им даю экскурсовода, предлагаю пещеры осмотреть, потом Успенский собор… А они: нет, пойдем в библиотеку, а потом на Святую горку. Ну, все ясно! У нас же и в библиотеке тоже ремонт, и тоже без разрешения. А день такой ясный, солнечный. Снег сверкает. Ни облачка, ни ветерка…

Я к отцу Иоанну: беда, говорю, батюшка, молитесь!

Прошло минут 10–15. Выходим на улицу. Что такое? Темно. Огромными хлопьями снег валит. Все занесло. Еще минут 20 прошло. Гости вернулись. Ругаются: ну и погода у вас, только солнце светило, а к горке подошли — разом все заволокло, ничего не разглядеть. Разошлись миром. Вот какова молитва отца Иоанна!

Николай (Гурьянов)

Протоиерей Николай Гурьянов

— А предсказания, пророчества приходилось слышать?

— Была такая история. Где-то в конце ноября 91-го приехала к нам в Печоры матушка Георгия (Щукина). Оказывается, у нее был разговор со Святейшим Патриархом о возможном направлении ее в Иерусалим. И ей нужно было посоветоваться с духовником — отцом Николаем, известным старцем на острове Залит. Но попасть на остров ей не удалось — пароходы уже не ходят, а лед еще не встал. Решила она тогда к отцу Иоанну (Крестьянкину) заехать. А он говорит: «Чем же я, матушка, помогу, может, отца наместника попросим?» Ко мне обращаются. Я говорю: «Что же тут сделаешь — на лодке не поплывешь, на машине не проедешь, хоть вертолет вызывай…» А эконом меня спрашивает: «Так благословите на вертолет?» Я-то и не знал, что это возможно. Позвонили в аэропорт — оказалось, вполне доступно. Через 40 минут вертолет уже был в монастыре. И нам место нашлось.

Прилетели — а там и приземляться-то некуда. Только что выпал снег хороший. Сели куда-то в огород. Видим — сам отец Николай идет. И матушки бегут, что-то шумят. Потом рассказали. Оказывается, после службы и трапезы все по кельям разошлись — и вдруг отец Николай стал всех звать. Ходит, по кельям стучит. Выходите, кличет, матушки, к нам гости едут, матушка игуменья Иерусалимская, отец-наместник с братией монастыря. Они говорят: «Батюшка, ты в своем уме? Кто к нам едет? Пароходы не ходят. Ложись, отдыхай». И вдруг — вертолет, шум. А ведь тогда не то что мобильников, вообще связи с островом не было. И ведь называл уже отец Николай матушку игуменьей Иерусалимской, хотя о ее будущем совсем никто не знал…

Авель (Македонов)

 

Архимандрит Авель (Македонов)

— И рязанская земля, место вашего нынешнего служения, известна старцами, такими как архимандрит Авель…

— Когда я только приехал в Рязань, на одном из епархиальных советов мы сидели с ним рядом. И я предложил обратиться с просьбой к Святейшему Патриарху Алексию ходатайствовать перед правительством РФ о том, чтобы нам возвратили Рязанский кремль. Это было для всех неожиданно, но решение о таком ходатайстве мы приняли. И тут отец Авель встает — и бух на колени со слезами. А потом рассказал, как еще в те времена, когда все изымалось и закрывалось, старцы пророчествовали, что придет время — и все вернется.

— И что же, вернули?

— Успенский собор вернули. Храмы практически все, за исключением одного — Духовского. Постепенно все возвращается. И это тоже чудо.

— С отцом Авелем связана история, в которой вы участвовали. Ее в своей книге описал архимандрит Тихон (Шевкунов). Когда в вашем присутствии протоиерею Владимиру Вигилянскому позвонил писатель Андрей Битов и рассказал, что во сне к нему приходила умершая мать и просила исповедоваться у старца Авеля в Рязанской области…

— Да, помню эту ситуацию. Тут ведь что важно. Для чего нам даются некоторые необычные повороты в жизни? Чтобы встряхнуть, помочь отойти от суеты. Нам некогда, мы вертимся. А надо чаще выпадать из этой суетной череды. Иногда в буквальном смысле слова. Как у меня в юности было, когда упал я с мотороллера, разбился, а пока лежал на больничной койке, многое переосмыслил и встал на новый путь. Потому что суета не дает сосредоточиться на душе, подумать о смысле жизни. А вот богослужение позволяет.

— Так и для Битова тот сон, видимо, был в помощь?

— Да, конечно. Но надо эти ситуации понимать, использовать. Он ведь так и не доехал до отца Авеля, хотя тот долго его ждал. А через несколько месяцев старец умер…

Кирилл (Павлов)

Архимандрит Кирилл (Павлов)

— Владыка, вы со многими старцами общались. Чем же они отличаются от обычных людей?

 

— Помню, только меня рукоположили в воскресенье в иеромонахи, а на следующую субботу назначили исповедовать духовником в Лавре. Я подхожу к отцу Кириллу (Павлову): «Батюшка, переживаю, как я буду исповедовать?» — «А что такое?» — «Да я даже не знаю, за какой грех кому какую епитимью давать».

Он так посмотрел на меня. Улыбнулся, обнял и говорит:

«Отец Павел, какая епитимья? Любовью покрывайте все. Люди у нас и так настрадались. Они такие несчастные, души у них исковерканные. Какая им епитимья?»

Они такие. Любовь от них идет. С ними хочется все время рядом быть, общаться. Их отличает от обычных людей особое качество: к самим себе — строгость во всем, а к людям во всем — любовь.

Валерий Коновалов

 

 

[Натали-я 9]

Цитата : "Архиерейство это золочённая клетка для монаха. Мои соболезнования."

 

Абсолютно согласна.

[sasha 3 426]

Иеромонах Нил (Григорьев): Всю жизнь учусь хождению пред Богом

 

Иеромонах Нил (Григорьев Виктор Евгеньевич) – один из старейших клириков Псковской епархии, – совершает свое пастырское служение уже более 30 лет, а до этого провел в политлагерях многие годы. Постриженник Сретенского монастыря, он стал одним из героев так полюбившейся читателям книги архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые». Во время своего недавнего приезда в Москву отец Нил согласился рассказать нам о своей жизни и служении.

Иеромонах Нил (Григорьев)

***

– Отец Нил расскажите, пожалуйста, о вашей жизни до монашества.

– Я родился в 1948 году на Рождество Пресвятой Богородицы, 21 сентября. И только через четыре года из-за моего болезненного состояния моя бабушка смогла меня крестить в Старой Руссе.

Моя бабуля, которую звали Варварой, была глубоко верующей. Когда мы с братом были маленькие и засыпали, то она вставала на колени перед иконами; а когда мы просыпались … бабушка все еще была на коленях, и часто бывало, спрашиваешь: «Бабуля, а ты спать ложилась?» – она отвечала, что спала и только проснулась. У бабушки был очень красивый молитвенный угол, и она всегда зажигала три лампадки во имя Пресвятой Троицы.

И вот этот свет лампадок прошел через всю мою жизнь. Особенно мне запомнилась статуэтка прп. Нила Столобенского – деревянная, старенькая, настолько «затроганная», что краска отполировалась до чистого дерева. И тем не менее эта статуэтка была изумительно красива в свете лампадок.

 

Бабушка часто читала мне знаменитые «Троицкие листки»– все эти листочки я долго хранил., изданные еще святителем Иларионом Троицким, про преподобного Сергия Радонежского, преподобного Серафима Саровского, преподобного Нила Столобенского

О священстве я начал задумываться лет в 18, но жизнь тогда была совсем другая, и поэтому мне пришлось поступить вначале в «мореходку» в Херсоне. В море, в качестве курсового боцмана от училища, ходил на яхтах, на знаменитом «Товарище»[1].

 

Море все время живое, никогда не повторяющееся, так и жизнь духовная – все время живая, не зря человеческая жизнь называется «море житейское». В море крепла моя вера.

 

  Показать содержимое

 

До 16 лет я жил в Парфино – это 18 километров от Старой Руссы, где тогда проживала ссыльная диссидентствующая публика, среди которой мы росли: 101-й км.[2]

 

В 1950-е годы в Старой Руссе жил старый священник отец Василий, он служил там в храме Георгия Победоносца. Ему было около 90 лет, и все старые верующие приходили к нему на исповедь. Здесь же служил архимандрит Исидор, будущий митрополит Кубанский и Краснодарский.

Среди ссыльных того времени мне особенно вспоминается мой дядя Леонид Мосин, который попал в плен к немцам, а затем в состав 2-й ударной армии генерала Власова, откуда трижды пытался бежать, и только в третий раз – удачно. Прошел через штрафбат и участвовал в освобождении Берлина. По окончании войны, несмотря на боевые заслуги, его снова посадили на 10 лет – за то, что был в плену. Бабка Параскева, на глазах которой немцы повесили мужа с малолетним сыном, была партизанкой, в одном из боев попала в плен, в концлагерь Треблинка – в следственную тюрьму Бухенвальда и была освобождена нашими войсками уже из Освенцима. А по окончанию войны была в советских фильтрационных лагерях и домой вернулась чудом. Жили в Руссе и старые большевики, пострадавшие от советской власти, и власовцы-боевые офицеры, оказавшиеся в плену. в Польше, потом

 

Когда я служил в армии, на Валдае, в роте возникла драка между украинцами – на национальной почве. О возникновении национального движения на Украине я хорошо знал и начал проводить с ними беседы, объяснять… в результате вражда, бывшая между ними, ушла, и они сплотились, но на меня донес комсорг роты – за то, что я занимаюсь политической деятельностью, не регламентируемой внутренним уставом комсомольцев. Через несколько дней меня арестовали. Это было в апреле 68 года. В конце апреля я из-под ареста сбежал, намереваясь уйти на Запад, в Париж, и поступать в богословский институт. При попытке перехода границы 8 мая меня вновь арестовали. В Москве, в Лефортово, я просидел год, все время практически в одиночной камере. Мне было тогда двадцать лет. Два полковника по окончании одного из допросов сказали друг другу: «Если бы мы столько лет не прожили, то пошли бы по его стопам. Мальчишка переубеждает нас, опасно вести допросы с ним». Общий срок заключения мне назначили такой: 7 лет политлагерей.

 

– Что было предметом допроса?

– Предметами допроса были: вера, государственное устройство, революция, убийство царской семьи и другое. Мне предлагали отречься от своих убеждений, но я категорически отказался.

Лагеря в то время у нас были политические, меня направили на Явас, в Мордовию. В 11-й зоне нас было полторы тысячи человек. К зиме 11-ю зону расформировали, раскидав людей по другим зонам. В Явасе, куда нас сначала привезли, сохранялась траншея, выкопанная бульдозерами, а рядом стоял так называемый «неприкасаемый» бульдозер, – он должен был закапывать зеков, расстрелянных по секретному приказу Хрущева в час «икс».

В поселке Барашево, вокруг 3-й зоны, по периметру буквой «Г» были расстрельные траншеи для детей врагов народа, – в них похоронено 25 тысяч человек, – а в другой траншее, расположенной перпендикулярно, было положено 20 тысяч священно- и церковнослужителей, – об этом нам рассказывал престарелый комиссар Дубравлага. На месте этих братских могил росли молодые сосенки.

 

– Приходилось ли вам встречаться в местах заключения с верующими людьми?

– В поселке Барашево, – это были 70-72 гг. – у нас образовалась православная общинка, мы постоянно собирались, молились. Там была баня, построенная буквой «Г» немецкими военнопленными, во внутреннем углу которой мы и собирались на молитву. Когда приходило пять-шесть человек, а по праздникам – до пятнадцати. Вспоминаются Валера Зайцев, бывший подводник-водолаз; Виктор Чесноков, из кубанских казаков; Саша Удодов, занимавшийся военной историей и военным искусством России с древнейших времен, – после освобождения он уехал в Норвегию; Евгений Вагин, скончавшийся в Италии два года назад, из ленинградской группы христиан-демократов, руководимой в то время Игорем Огурцовым; Михаил Юханович Садо из этой же группы, благороднейший ассириец, впоследствии преподавал в СПбДА древнееврейский, церковную архитектуру; по его совету я несколько раз посещал академию в качестве вольнослушателя и присутствовал на лекциях будущего Патриарха Кирилла, в то время ректора Духовной академии. Вспоминается и Вячеслав Платонов – ученый-востоковед. Петр Саввич был активным участником нашей общинки. В пятнадцать лет его вывезли в Германию – из Сумской губернии в Дрезден, где он участвовал в тушении городских пожаров после американской бомбардировки, за что и был арестован в 1945 году НКВД. С нами сидел Андрей Донатович Синявский, писатель, литературовед, в 1972 году его отправили в Париж, не дав ему переодеться, – его жена, Мария Розанова, дочка известного философа, переодела его в гражданскую одежду уже в Париже.

 

Там были и старые священники: иеромонах Георгий из катакомбной Карловацкой церкви– из молодых священников, который до этого служил в Чите и не согласился сотрудничать с органами. Как мы служили? Ни Евангелия не разрешали – все по памяти, – ничего. Дьякон там был – у него списывали порядок службы, ектеньи, но так как он боялся ходить на службу, отец Борис поручал их нам, и я также говорил часть ектеньи… «Батюшка, так вроде по уставу не положено!» «Нет, нет, – отвечал он, – ты будешь священником, произноси смело». В таких экстремальных ситуациях человек проявляется наиболее ярко, поэтому батюшка ясно видел и так же говорил. Обращался ко мне как к батюшке и о. Георгий., проведший в лагерях тридцать лет; блаженный Емельянушка; о. Борис Заливако

 

– Говорят, что те, кто прошел страшные Соловецкие лагеря, в местах заключений чувствовали особую помощь Божию. Был ли у вас личный опыт сознания того, что Господь рядом?

– Присутствие Божие и Его благодатную помощь чувствуешь постоянно. Как-то меня закрыли на 15 суток в карцер. Стены были во льду. Когда в карцер завели, на мне были старые кирзовые тапочки на босу ногу, хлопчатобумажные штаны и пиджак. Тебя заталкивают в этот холодильник-морозильник, размер которого примерно 2,5 м длины на 1,2 м ширины. Там стоит железобетонный столбик, на котором можно недолго посидеть. Нары в карцере были, дубовые, но спать на них нельзя, – если бы были осиновые, то можно было бы лечь, и они согрелись бы, а дуб, он не согревается. Спать приходилось стоя или сидя. Питание через день. В обед давали кружку горячей воды и поварешку похлебки, на ужин – ничего, на завтрак кружку воды и пайку хлеба – 250 грамм. Конечно, ходишь, чтобы немного согреться, молишься. Охранники заглядывают, смотрят – жив еще или нет. Мне становилось жалко своих смотрителей, и я одному из них говорю: «За что же тебя посадили сюда, Андрюша? Я-то сижу, ладно. Я знаю, за что – провинился перед государством, виновен, а ты-то за что? Ты же сидишь так же, как и я, единственное, ты в обмундировании, потеплее одет, обувка, посытнее ешь – и в этом только разница, а душа твоя так же в оковах стоит». А парень был из казаков. В последний день открывает дверь, достает кормушку – принес мне селедки хорошей, свеженькой; чаю дал: «Только съешь при мне», – говорит. А я знаю, что лучше не растравляться, потому что селедка, да в камере — это пытка жаждой. Но он говорит: «Я сегодня дежурю, обеспечу тебя чаем, просто у меня ничего другого нет, я бы тебе дал». Мы сидели, разговаривали всю ночь. Он говорит: «Сегодня у меня последняя ночь, завтра уезжаю. Нет сил здесь больше быть. Подумаешь-подумаешь: вы-то ладно, а мне-то за что тут с вами сидеть?»

А во второй раз мне дали 45 суток. Сразу столько они не имели права давать, разрешалось только 15, так они вот что делали – выведут на час-полтора, и по новой пятнадцать суток дают, и вот так 45 суток и набиралось. По правде, в первый раз я вышел, держась за стены, но все-таки своими ногами. А во второй меня на носилках выносили, в морг, уже всё – тело не выдержало. С того света я видел, как они возятся, как они меня трясут, затем понесли. Начальница санитарной части была еврейка-майор, она увидела и спросила: «Кого несете?» – «Да вон, жмура из карцера, копыта откинул». «А ну подождите», – говорит она.

 

Это был мой второй опыт смерти, в котором я услышал голос Божий. «Верните его назад, он должен еще послужить», – и я очнулся. Смотрю – стоит, наклонившись надо мной, Матерь Божия, и в это время начальница санчасти приказала: «Несите его назад, в больницу, ко мне в корпус». Она работала в хирургическом корпусе. Вколола мне адреналин, и после уколов я немного воскрес. Три недели держала меня в лагерной больнице. Перед выпиской она разговаривала с начальником управления, заявив: «Я вам не дам убить этого мальчишку».

Я работал на этой зоне два года: колол дрова, их расконвойники возили, а мы пилили циркуляркой. План на человека – по 5 кубов в день. Затем мне понравились токарные автоматы в механическом цехе, – я туда напросился, и меня перевели в токарный. После цеха я начал изучать автоматы, кинематику. Для меня это было несложно, так как с детства книги были моим любимым занятием. До сих пор книжный магазин – это самое любимое место, в которое можно войти. Школьная библиотека у нас была хорошая, я ее тогда к седьмому классу всю перечитал, там не было ни одной книги, не прочитанной, не проверенной мною.

 

Поэтому мне это легко далось, скоро я всё освоил и сдавал экзамены главному инженеру, он сразу дал мне III разряд. Впоследствии обслуживал немецкие автоматы (шестишпиндельные–была автоматическая линия, – потом прокатный стан приходилось запускать. Так постепенно я привык к лагерной технике. ),

 

Освободившись, работал наладчиком на производстве, затем поступил в Политех, сначала на очное, но там учиться у меня не получилось, потому что надо было кушать, а стипендия была маленькая. Я стал работать, а вечером учиться в институте.

В субботу и воскресенье приезжал к нам из Питерского университета доцент журналистики, который преподавал нам фотожурналистику, мы занимались репортажной съемкой, литературными текстами, мне было все это интересно – я тогда увлекался кино, фотографиями и поступил на этот факультет заочно.

 

– В каком году вас рукоположили?

Архимандрит Агафангел (Догадин)

– В этом 2012 году будет 31 год моего служения в священном сане. Меня рукоположили в 1981 году на Архангела Михаила во диакона, а в 1985 г. на праздник, Всех русских и афонских святых, – во священника.

Архимандрит Агафангел (Догадин), из храма святителя Филиппа города Новгорода, мой духовник, сказал: «Бросай заниматься мирскими делами и иди в монастырь». В этот год умерла моя бабушка Варвара. Отец Агафангел послал меня в Жировицкий монастырь. Таким образом я бросил все: институт, новую, хорошую квартиру и поехал в Жировицы.

 

В Жировицах в то время наместником был архимандрит Константин (Хомич), а благочинным – архимандрит Афанасий (Кудюк). Но тогда ЧК не разрешили им меня принять. У архимандрита Афанасия был знакомый архимандрит Леонид, наместник Свято-Духова монастыря в Вильнюсе, – и так я попал в Вильнюс. Там о. Леонид на второй день пришел ко мне и говорит: «Они (КГБ) о тебе слышать не хотят».

 

После этого я направился в Печоры, к о. Гавриилу [архимандрит Гавриил (Стеблюченко) – наместник Псково-Печерского монастыря с 1975 по 1988 гг. – прим.ред.], но и там остаться не разрешили. Наместник отдал документы, дал денежку и велел ехать к архиерею. Я пошел к о. Иоанну Крестьянкину, и он мне сказал: «Езжай к владыке». Приехал к владыке Иоанну [Иоанн (Разумов)(1898 - 1990), митрополит б. Псковский и Порховский – прим.ред.], и он мне говорит: «Сынок, съезди опять к отцу Агафангелу, поскольку ты считаешь его своим духовником. Есть у нас здесь такой батюшка, отец Пантелеимон в Мельницах, и если духовник благословит тебя к о. Пантелеимону, то помогай ему». Я поехал к о. Агафангелу, объяснил ему ситуацию, – а это был 1980 год, Олимпиада. О. Агафангел отправил меня в Мельницы к о. Пантелеимону.

Попал я в деревню Мельницы, храм Архангела Михаила, где игумен Пантелеимон принял меня в качестве сторожа и псаломщика. О. Пантелеимон был энергичным человеком, он отремонтировал боровикский храм, т. к. храм деревянный разваливался, затем в Мельницах стал служить, куда я к нему и приехал. Пробыл я у него год. Однако я не видел смысла моего пребывания у о. Пантелеимона. Я снова поехал к о. Иоанну и говорю: «Батюшка, ты же сам знаешь, он же неграмотный, Евангелие читает с ошибками. Когда ему что-то начинаешь объяснять, то он: “Ты меня еще учишь?” – и спрашиваю: «К о. Борису в Толбицы можно?» «Хорошо, я поговорю с владыкой», – говорит отец Иоанн. Владыка послушал и говорит: «Тебе действительно в Толбицы нужно». А о. Борис тоже просидел 6 лет, еще до войны его посадили (1937-43). Когда в 1937 году в городе Остров Псковской области весь их приход арестовали, – он служил там дьяконом – он один спасся, его матушка спасла.

Как инвалида, отца Бориса отправили в инвалидную зону во Владимирскую область, – он полуслепой был. Еще маленьким он водил слепого священника из военного ведомства в храм Жен Мироносиц в Пскове. А его мать была знаменитая псковская эсерка, и чтобы он не водился со священниками, ругалась на него «поповское отродье» и давала по затылку так, что лишила его зрения, и он остался полуслепым.

После ареста отца Бориса матушка Мария продала домик в городе Остров и на вырученные деньги поехала в поселок, где сидел отец Борис. Купила банный срубик, оборудовала его под жилье, приобрела двух коз, молоком которых она отпаивала о. Бориса, благодаря чему он и выжил.

Владыка после ходатайства о. Иоанна направил меня к о. Борису. На праздник Трех святителей меня перевели уже в Толбицы. У о. Бориса я служил 4 года, а недалеко служил о. Николай Гурьянов. Там мне было хорошо, благодатное место, если какие-то проблемы возникали, с о. Николаем их быстро разрешали.

 

–Как вам вспоминается отец Рафаил Огородников?

Иеромонах Рафаил (Огородников)

– Я познакомился с о. Рафаилом в 1980-м. Иногда зимой о. Пантелеимон уезжал на лечение в Крым, по причине болезни. После лечения его состояние улучшалось. Помню, в декабре, на праздник великомученицы Варвары, мы служили с ним, – в то время я был псаломщиком. Назначение о. Рафаила произошло на праздник свт. Николая, именно тогда мы познакомились. Смотрю, приехали на белом запорожце, который они с отцом Никитой вместе купили. Мы поприветствовали друг друга, я спросил: «Вы печерские?» – а они ответили: «Да». Помолившись в храме, я проводил их в келью. О. Рафаил спросил меня: «Здесь тебя посещали искушения?» – я ответил, что искушения никогда не покидают человека. У о. Рафаила брат сидел в тюрьме, а о. Никита был выброшенным из семьи ребенком, которого с семи лет воспитывали в монастыре. В тринадцать лет он ушел в Боровик к иеромонаху Досифею, который воспитывал его до призыва в армию, а уже после армии он пришел в монастырь к архимандриту Алипию. Для отца Никиты о. Рафаил являлся духовным наставником, которому он верил и беспрекословно подчинялся. Действительно, о. Рафаил был великим человеком, которому верили. Он был мудрецом, у которого многому можно было поучиться.

 

Мудрость и смирение, готовность к послушанию – эти качества были присущи о. Рафаилу. Один раз к нему подошел мальчишка и говорит: «Яички сегодня не ешь, батюшка». О. Рафаил постоянно искал повод к послушанию, а день был вторник, и время мясоеда, но он все-таки прислушался к словам обыкновенного мальчишки. Как сказали матушки по трапезной, яйца в тот день были испорченными. Постоянная тяга к послушанию помогала о. Рафаилу во многих жизненных ситуациях.

 

– А кто такие старцы?

– Я вспоминаю наш разговор с о. Иоанном Крестьянкиным, который говорил, что старцы даются Богом. «Старчество – это дар Божий и дается только тогда, когда есть послушающиеся и исполняющие волю, которая дается через старцев. Но, к сожалению, человек преисполнен немощей, – к примеру, испросит благословение у одного, у другого, третьего, пятого, десятого… наберет, а выполнить ничего не сможет. Господь такого неразумного человека будет исправлять, потому что он по неразумию на себя многое берет. Древние святые отцы говорили: если ты выбрал себе старца, то до конца держись его».

 

Меня одна женщина просила благословить на поклоны и Иисусову молитву, она до меня исполняла чисто монашеское правило. Я спрашиваю: «А ты что, монашка?» А она отвечает: «Нет, я только планирую, может, о. Рафаил меня пострижет». В советское время так было часто, на приходах постригали. «Давай, если ты хочешь, Иисусову молитву проходить: одну молитву с поклоном утром, одну молитву в обед с поклоном земным и одну вечером». А она говорит: «Ты что, надо мной издеваешься, за кого меня принимаешь?» – «Да ни за кого я тебя не принимаю, Божие тебе благословение, если сможешь выполнить это послушание, то через месяц приезжай». Через месяц приезжает, плачет: «Ты меня извини, я на тебя так рассердилась, я этого не могу сделать, как подумаю, что мне нужно поклоны делать, так во мне все струны против возникают, не могу». «Вот, дошла опытным путем, дозрела, что не можешь. А если монашество примешь, что будешь делать? А там хочешь-не хочешь, правило нужно исполнять», – ответил ей.

 

– Отец Нил, вы знали о. Досифея?

– Я был у него несколько раз. Помню, как о. Иоанн рассказывал про о. Досифея, что он один из последних великих столпов, который подражает древним святым отцам. Его келейка была сложена из бревен. Он, бывало, заболеет, печку не топит, просто закутывается в тряпки и лежит. А после болезни встает и начинает топить печь. Люди приходили к о. Досифею, а он продолжал свою жизнь, специально ничего не говорил, выполнял свою работу. Приходило время для молитвы, он вставал у аналоя, открывал молитвослов, Часослов, Октоих и начинал молиться, а прихожане вместе с ним.

 

Помню, Великим постом он заболел, лекарь приговорил его к смерти: «Всё, батюшка, ты через пару месяцев заказывай себе доски, гроб делай». О. Досифей закрылся, ушел в затвор и никому не открывал. Появился он только на Пасху в храме у о. Никиты, лицо чистое, белое. О. Никита рассказывал: «Я его не узнал». – «Как так, он же выкормил тебя, воспитал?!» – говорю ему. «Он настолько изменился, настолько стал светлый человек, – отвечал о. Никита, – что я его не узнал». У о. Досифея был любимый образ Златовласого Ангела, на которого он стал похож.

Он прожил еще два года и погиб на Пасху, утонул, лодка перевернулась. Отпевали о. Досифея пасхальным чином Великим Светлым Четвергом. Внесли его в монастырь под колокольный пасхальный звон. Вот такой чести сподобился человек: отойти на Пасху. Перед смертью он причастился у о. Никиты на пасхальной службе. О. Досифей такой чудный монах был!..

 

– Отец Нил, Вы уже больше двадцати лет служите на самом глухом приходе Псковской епархии, в деревне Красиковщина, расскажите о вашей приходской жизни, о том, как вы ее строили.

– На приходе сейчас уже почти никого не осталось. Только в шести домах свет загорается. К Новому году внуки приезжают к бабулям, родственники, а так редко кого можно встретить. Даже летом детского писка не услышишь. Две-три старушки осталось, даже магазин закрыли, – магазина нет, воды нет, одни старички ползают.

 

А когда я приехал на приход 20 лет назад, человек 50 было, они 50 коров, только частных, выгоняли в поле. После пошел развал, коровники закрылись, сейчас в деревне вообще коров нет.

 

Прихожан мало осталось, за двадцать лет весь приход похоронил.

А когда я служил в деревне Толбице (1981-1984), у меня дома жили три кота, собака и шесть штук домашних крыс. Когда встаешь утром на молитву, листаешь богослужебные книги, живность между собой переговаривается. Скажешь им: «Замолчите!» Они сидят в одном положении, как будто загипнотизированные, никто не шевельнется. Пока по Октоиху вычитываешь, молчат, как только закроешь книгу, пищат – кормить их надо. Змей у меня на крыльце жило около десяти штук, а кот у меня был, он налетал на них, смотришь, а у змеи и головы нет.

 

Если кому-то придется в пустыни или в лесах быть, то не бойтесь. Когда мы в горы ходили, – я занимался альпинизмом, – то однажды мне пришлось лезть на руках по склону, а на камне змея гюрза, и оказались мы с ней лицом к лицу, она головку подняла, смотрит на меня: здесь двигаться нельзя, да и моргнуть нельзя. Посмотрела, опустилась, но была еще не в боевой позиции. Но если бы я шевельнулся, она бы тут же кинулась; пришлось ждать, когда змея с этого камня уползет. Главное – не бояться, тогда ничего не будет. Так же и с медведями, с волками. Но самое основное это то, что вся природа чувствует Бога, это непосредственно связано с благодатью Божией, и когда человек преисполнен молитвою, животные это чувствуют.

 

Как-то мы с о. Никитой ехали из Боровика, и он остановил машину, а я ему говорю: «Что ты остановился, отец?» А он: «Смотри, медвежонок по сосне лезет, а второй медвежонок к нам идет, к машине».

 

О. Никита заглушил движок, я ему говорю: «Включи, потому что здесь рядом должна быть медведица». – «Да я хочу медвежонка потрогать». – «Да отец, ты что, какой тебе медвежонок, сейчас мама медведица встанет!» И действительно встала, но она не рычала, смотрю, а лапы у нее готовы к прыжку. Мы быстренько уехали, медведица на дорогу вышла, так же стоит и смотрит на нас. Думаю: «Не дай Бог, если кто за нами поедет».

– Отец Нил, как вы заботились о своих прихожанах, как помогали устоять им в вере, время же трудное было?

– Дело в том, что воспитываешь словами, но прихожане воспитываются примером жизни, они смотрят, как сам живешь. Например, они приносят продукты на панихиды, на родительские субботы и смотрят, заберу я это или нет, – в городах священники забирают, и я забирал, когда в Печоры ездил, в детский дом всё это отвозил, а здесь (в Красиковщине) куда мне оно, у меня всё пропадает. Я говорю старосте – она у меня покорная, а сейчас на приходе даже церковного совета нет: «Параскева, скажи бабулям, пусть они всё забирают с собой, потому что мне ничего не нужно». Слышу шорох – все забирают. Наверное, моя ошибка заключалась в том, что когда мои бабули приезжали на службу в соседний приход, к о. Георгию, то говорили ему: «О. Георгий, наш батюшка не берет ничего, а ты все забираешь, ты, наверное, продаешь наши конфеты?» Я помню, как мы с ним встретились, а он смеется и рассказывает, что мои бабули его упрекают. «Да ты скажи им откровенно, – говорю я, – что ты возишь все в Печоры, в детский дом». Они после мне говорят: «Батюшка, о. Георгий нам сказал, что в детский дом все отвозит, а ты почему не возишь?» – «Так мне нечего возить, вы же все забираете». – «А ты скажи, чтобы мы не забирали, мы и не будем». – «Так мне не на чем отвозить». – «У тебя теперь машина есть, вози».

 

Приходилось потом после родительской субботы собирать сладости и ехать в детский дом. Там ребятишки радостно встречали меня: «О, батюшка приехал». Детишки маленькие, трех-четырех лет – ангелы Божии, это чудно. Чтобы воспитывать в них христианский дух, я обычно читал им поучения свт. Феофана Затворника, письма о. Иоанна Крестьянкина. Иногда остановишся, расскажешь что-нибудь им из жизни. Священники редко приезжали к ним.

Паства отца Нила

Приход мой в Красиковщине – это тяжелый крест для священника. Помню, на этом приходе служил о. Валентин, великий подвижник. Он осилил там только три года, затем уехал в Камно, там хороший приход. О. Валентин попросил архиерея перевести его для того, чтобы служить там на могилке сына, который утонул в тринадцать лет в Псковском озере.

Его матушка после его кончины приняла постриг в Дивеевском монастыре, впоследствии схимонахиня Мария (уже скончалась).

 

– Отец Нил, кого вы можете особо вспомнить со своего прихода?

– Параскева Кондратьева, моя староста, доживает свой век. Раиса Парусова, древняя бабуля, у нее дед был церковным старостой. Из молодых мне помогает Ольга Петрова, она сейчас учится читать службу – псаломщица. Молодец, она так старается, у нее семья, но тем не менее находит время учить церковнославянский. Недавно ее мужу Николаю помогал оформить пенсию, бывает, нужно и в больницу съездить или документы отвезти, потому что власти требуют. В семье у них двое детей, старшему сыну помогал в институт поступить, он сейчас учится в Политехническом на 4-м курсе. Помогал ему со школы, занимался математикой, физикой, английским. Он умный мальчишка, готовился хорошо, серьезно, сейчас сессию сдает. Иногда приходит посоветоваться. У него факультет информатики, слава Богу, мальчишка учится. Сейчас второго надо будет готовить в институт, но этот-то сам желает, а тот противился, его долго уговаривали, потому что без учебы сейчас невозможно: хочешь-не хочешь – учись. Они мне тоже сильно помогают: дрова заготавливают. А так, одному, невозможно жить, если одному, то нужно пилу покупать, а пила сейчас дорогая, а у меня таких денег с прихода не бывает, не купить. Когда люди что-то дадут, откладываешь, копейка к копейке. На компьютер я целый год копил, ведь заниматься нужно. Нам о. Иоанн завещал: «Только учитесь, не бросайте учебу, всю жизнь учитесь».

 

– Расскажите о жизни Ваших приходов раньше?

– Помню, когда служил в Хохловых горках, Порховский район (1985–1989), мы только храм закончили ремонтировать, осенью, приезжает из ОБКОМа уполномоченный с помощниками на уазике. Ходил вокруг, зубами щелкал, ко мне подходит и говорит: «Ты бы эти деньги лучше бы в фонд мира отдал». Я отвечаю: «Я вам в фонд мира и так отдаю – на бутылку, выпейте, и мир будет». Он сказал: «К дураку приехали», а второй: «Дурак, а смотри, что он сделал, храм-то новый». Конечно, в храме было прибрано всегда: иконостас расчищен, золотом сиял, подправили письмо. Работа в эти четыре года у нас велась от солнца до солнца, часа 2-3 поспим…

Во втором храме в поселке Павах (1990) пришлось заменить крышу. Владыка Владимир за мои труды благословил ношение скуфьи.

Красиковщина

Потом владыка Владимир отправил меня на приход в Красиковщину, где находятся сейчас два разрушенных еще с войны храма. В тридцатые годы активисты здесь иконостас разоряли, иконы сжигали прямо на паперти. Страшно вспомнить то безбожное время.

Настоятеля храма Рождества Христова в Красиковщине, о. Владимира, забрали по доносу местных жителей, вместе с семьей в 1937 году. В Санкт-Петербурге его расстреляли, а семью утопили на барже. После смерти о. Владимира остался там один действующий храм, Рождества Христова. Второй до сих пор стоит в руинах.

 

Последнюю бабулю, подписавшую в ЧК заявление на о. Михаила Елагина, который был настоятелем храма Рождества Христова уже после войны, я похоронил три года назад. Благодаря этой бабуле священник десять лет сидел в Воркуте. Но она молодец, потому что покаялась. Когда она Великим постом пришла ко мне, я спросил: «Мария, куда ты пойдешь с этим нераскаянным грузом? Тебе не сегодня-завтра уходить». Она заплакала и говорит: «Каюсь, и всю жизнь каялась, когда о. Михаил приезжает, я прячусь, куда-нибудь забиваюсь в дом, стыдно его видеть». Я отвечаю: «Теперь, когда приедет о. Михаил, попроси у него прощения». После Пасхи, на праздник Троицы, когда приехал о. Михаил, Мария вышла к нему и попросила прощения. О. Михаил предполагал, кто мог написать. Он действительно простил ее, поцеловал и сказал: «Машенька, будь спокойна, я тебя простил». Слава Богу, что душа ушла чистая, без греховного груза. О. Михаил так же, как Мария, уходил со слезами. Как-то батюшка приехал ко мне, плачет. Я спрашивал, отчего он плачет, – о. Михаил чувствовал приближение своей кончины: «Да вот, батюшка, мне скоро уходить нужно». – «Для нас, отец, это привычные дела, сколько мы отпели покойников, нам ли бояться этих вещей?!» – «Нет, я не смерти боюсь, а грехов». – «Давай, рассказывай грехи, которые помнишь». Мы исповедовались друг у друга. Отошел о. Михаил тихо, хорошо. Похоронен был рядом с матушкой на кладбище у храма Жен Мироносиц в Пскове.

 

– Когда вы познакомились с отцом Тихоном?

– Встреча с будущим отцрм Тихоном была интересной. Мы тогда были на хуторе в Логу с о. Рафаилом и с о. Никитой в музее писательницы Алтаевой, который я посетил впервые. Именно там мы встретились с о. Тихоном. Он был с кинокамерой, снимал интересные композиции. Я спросил: «А кто это такой?» Мне отвечали, что это Георгий Александрович Шевкунов, студент ВГИКА, духовное чадо о. Иоанна и ближайший помощник о. Рафаила. Мы познакомились, он был общительный, открытый человек, который тогда учился на третьем курсе. В то время у меня тоже была маленькая фотокамера, восьмимиллиметровая. Батюшка на меня с таким удивлением смотрел, а у него аппарат серьезный, и спрашивал: «Отец, что ты с ним делаешь?» – «Ты снимаешь, и мне интересно снимать». – «А пленку где будешь проявлять?» – «Как-нибудь проявлю». Но я не проявил ничего. Кое-какие снимки о. Никиты остались.

 

– Расскажите о вашем монашеском постриге. Почему прошло так много лет, прежде чем вы приняли такое решение.

– Господь вёл меня всю жизнь, с детства, с младенчества вёл к ангельскому поприщу. Но, видимо, Богу было угодно так, чтобы я совершил этот шаг с полной ответственностью, пониманием, духовным проникновением в смысл монашеской жизни. С момента пострига моя жизнь резко изменилась. После того как владыка подписал указ на постриг, я поехал к духовнику, архимандриту Тихону, который совершил это величайшее Таинство. Здесь, в Сретенском монастыре я родился как монах. Учусь духовной борьбе, духовному сосредоточению, хождению перед Богом, чтобы ни на секунду не забывать о Господе.

 

[1] Трёхмачтовый барк Gorch Fock, построенный в учебных целях по заказу ВМС Германии в 1933, 30 апреля 1945 был подорван немцами и затоплен, поднят со дна 1947-м. 15 июня 1950 барк «Товарищ» принял первую советскую команду. После распада СССР перешел под юрисдикцию Украины. В 2000 выкуплен немецкой компанией. С 2005 года ставший музеем барк размещен под первым названием в гавани города Штральзунд – прим.ред

 

[2] Сто первый километр — неофициальный термин, обозначающий способ ограничения в правах, применявшийся в СССР к отдельным категориям граждан, которым запрещалось селиться в пределах 100-километровой зоны вокруг Москвы, Ленинграда, столиц союзных республик (Киев, Минск), других крупных, а также «закрытых» городов . В годы политических репрессий на 101-й километр и далее отправляли членов семей репрессированных по ст. 58 УК РСФСР – прим.ред]

 

Беседовали иеромонах Иоанн (Лудищев), послушник Сергий (Никитин), Александр Мухин, Филатов Андрей

27 апреля 2012 года

 

[sasha 3 426]

Архимандрит Александр (Заркешев): «Несмотря на все трудности, быть рядом с паствой»

Архимандрит Александр (Заркешев) уже более 15 лет окормляет православные приходы в странах Персидского залива. О жизни христианских общин в мусульманских странах священник рассказал порталу «Православие.ру».

 

– Отец Александр, какие православные приходы вы окормляете?

– Я служу в трех странах: в Исламской Республике Иран, Объединенных Арабских Эмиратах и Исламской Республике Афганистан. В Иране, как известно, православное присутствие имеет давнюю историю. Сейчас я служу в Николаевском соборе Тегерана, в Троицкой церкви на русском кладбище в Тегеране; также есть молитвенный дом святителя Николая на севере Ирана – на берегу Каспийского моря в городе Энзели, а на самом юге Ирана – временная церковь в честь Казанской иконы Божией Матери в поселке российских специалистов, которые помогают строить атомную электростанцию в Бушере.

 

В Афганистане при Российском посольстве действует временная часовня Владимирской иконы Божией Матери; по праздникам я приезжаю и туда, чтобы совершить богослужение. Это уникальная часовня, так как в этой неспокойной мусульманской стране она единственная. В дальнейшем планируется строительство постоянного здания часовни-памятника воинской славы в центре жилого сектора посольства.

Храм святителя Николая в Тегеране

В Объединенных Арабских Эмиратах недавно, как известно, был построен первый православный храм – единственный на Аравийском полуострове. Он освящен во имя апостола Филиппа, который проповедовал в этих местах в I веке.

 

– О русском присутствии в Иране вы написали целую монографию. А как сегодня живет русская диаспора в этой уникальной стране?

– Община наша по-прежнему сохраняет свои традиции. Раньше ее основу составляли потомки русских эмигрантов, которые переезжали в Иран в начале XX века – как до революции, так и после.

Еще в XIX веке Российская империя имела свои интересы в Персии. С 1864 года в Тегеране постоянно служил посольский священник. С 1898 года в Персии была открыта Урмийская духовная миссия. Паства Русской Православной Церкви исчислялась десятками тысяч. До начала Первой мировой войны в Персии было около 50 православных храмов. В 1912 году у российского посольства в Тегеране русская община поставили памятник А.С. Грибоедову.

 

Когда в 1979 году победила Исламская революция и новые власти разрешили всем нацменьшинствам самим прописать себе нормы семейного и имущественного права, выходцы из России выбрали свод законов Российской империи – и живут по нему до сих пор.

 

Следы русского присутствия остались в персидском языке: это слова «стакан», «самовар», «пирожки», «запас», «сухари», «кулюче» (искаженное «кулич») и даже «полуось» (слово появилось в языке фарси вместе с автомобилями). Эти слова иранцы теперь считают исконно своими. Своим изобретением иранцы считают и самовары, которые появились здесь в XIX веке, но теперь есть в каждом кафе и каждом доме.

 

  Показать содержимое

 

Но сегодня политическая изоляция Ирана, постоянная угроза нанесения бомбовых ударов со стороны Израиля и Америки, «бряцание оружием», конечно, создают очень нервную обстановку для мирного населения. Многие русские семьи уезжают. Большинство нынешних прихожан – сотрудники посольств России, Украины, Белоруссии и Грузии. Правда, например, в Бушере работают не менее 2 тысяч российских специалистов, их я посещаю регулярно. А вот из потомков эмигрантов в Тегеране на нашем приходе осталось только пять семей – русских, имеющих иранское гражданство.

 

Новые эмигранты из России в Иран не приезжают, только если русские женщины выходят замуж за иранцев, но в этом случае они почти автоматически становятся мусульманками: многие даже не осознают того, что в посольстве они подписывают документы, согласно которым принимают веру мужа.

В отличие от других мусульманских стран, в том числе и тех, которые являются соседями Ирана, здесь традиционно раньше не возникала проблема христианофобии.

[floatlet]

Приход в Афганистане[/floatleft]

В Ираке и Афганистане идет междоусобная война – к счастью, для нас такая внутренняя угроза не актуальна. Но для нашей небольшой общины главной задачей сейчас является просто выживание, потому что никто не захочет остаться жить в стране, если внешняя угроза станет реальностью.

 

Все арабские революции последнего времени, которые происходили в разных странах и, как правило, управлялись извне, сопровождались актами насилия в отношении христианского меньшинства. Это, к сожалению, было предсказуемо, поскольку в подобного рода революциях одну из главных ролей играют радикалы-исламисты. В Иране, слава Богу, в этом отношении спокойно, и дело тут не только в том, что государство обеспечивает политическую стабильность, но и в крепких традициях народа, в том числе семейных. Но, конечно, говорить о том, что все у нас замечательно, было бы преувеличением. Впрочем, будучи христианином, я всегда смотрю в будущее с оптимизмом. Моя миссия в этом и заключается: несмотря на все трудности, быть рядом со своей паствой, окормлять ее, разделять радости и горести людей. И пока горит огонь нашей молитвы, пока горят лампады в наших храмах, у нас всегда есть надежда на милость Божию и на Его заступление.

– Выходит, маленькая христианская община в Иране живет в изоляции?

Храм апостола Филиппа в Шардже

– Да, мы живем здесь в некоторой изоляции: другая культура, другая религия… Но самое интересное, что это ведь уже четвертое поколение русских, которые хоть и живут в чужой стране, но при этом не теряют своих корней, языка и своей религии.

Кроме ислама, который исповедует большинство населения, в конституции Ирана определены как официально признанные еще три религии: христианство всех конфессий, иудаизм и зороастризм. Все они равны перед законом.

– Чем Церковь в Иране помогает русским людям?

– Для русских людей наш храм – единственное место, где они могут встречаться. Тут больше нет никакого клуба, никаких встреч соотечественников. Храм как раз и есть то связующее звено, которое не только собирает, но и сплачивает людей, «на чужбине сущих».

При храме в Тегеране до сих пор существует русский старческий дом во имя праведного Иоанна Кронштадтского, который открыли после Великой Отечественной войны в 1949 году. Сейчас тут живет 30 пожилых людей, из них собственно русских только двое, остальные – христиане-ассирийцы и армяне.

– С какой регулярностью происходят богослужения в Иране? Кто служит вместе с вами?

– В Иране мне помогает иеромонах Корнилий. По праздникам: на Рождество, Крещение, Вход Господень в Иерусалим, Благовещение, Пасху и другие – богослужение у нас бывает всегда. В этот раз ночная пасхальная служба была совершена в Тегеране, а утром священник вылетел в Бушер, и там тоже была пасхальная служба.

– Постройка первого русского храма в Шардже (ОАЭ), который был открыт прошлым летом, стала, без преувеличения, событием историческим. Сейчас, когда вопросы организации строительства решены, какую роль играет приход Русской Православной Церкви в Объединенных Арабских Эмиратах?

– Ситуация в Арабских Эмиратах коренным образом отличается от иранской. Здесь наша община состоит преимущественно из молодых людей, тех, которые приехали сюда работать. После развала СССР в ОАЭ стали приезжать люди из бывших союзных республик, чтобы создавать свой бизнес, в том числе туристический и мелкооптовый.

Сейчас в ОАЭ живет несколько десятков тысяч русских. Для наших соотечественников здесь есть большая перспектива, как мне кажется, так как политика властей по отношению к иммигрантам отличается мудростью и взвешенностью. 80 процентов населения страны – это иностранцы, и правительство ОАЭ понимает, что те люди, которые приезжают, гораздо более благонадежны, если они имеют пускай и отличающиеся от местных, но крепкие традиции, мораль, религию. Вообще в ОАЭ, в стране, где сильны религиозные традиции, меньше всего понимания вызовет атеист – человек, который ни во что не верит; такой человек абсолютно не понятен мусульманам, и к нему отнесутся гораздо более враждебно, чем к христианину.

]

Приход в Бушере

Православная община здесь сформировалась еще в конце 1990-х, а приход апостола Филиппа в Шардже был учрежден решением Священного Синода Русской Православной Церкви в 2005 году. Землю под храм нам безвозмездно выделил лично правитель эмирата Шарджа шейх Султан бин Мухаммед аль-Касими. Это очень важный момент. Кроме того, было разрешено установить на здании храма кресты, что также говорит о многом. Стоит отметить также тот факт, что христиане в ОАЭ имеют разрешение в области семейного права (вопросы бракосочетания, развода) руководствоваться своими религиозными предписаниями, поэтому свидетельства о совершении таинства венчания при должном оформлении имеют юридическую силу.

 

 

В 2007 году в церемонии закладки храма принимали участие митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (ныне Святейший Патриарх Московский и всея Руси), тогда председатель отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, и наследный принц эмирата Шарджа.

Сейчас у нас при храме активно функционирует трехэтажный русский культурный центр, где проходят десятки конференций. Вот, например, недавно концерт в честь дня Победы прошел с большим успехом. Очень востребована воскресная школа, курсы русского языка при храме. Возможно, это связано с тем, что русскоязычные жители Шарджи – это в основном молодые люди, но могу отметить, что и приход наш занимает активную и деятельную позицию.

 

Конечно, далеко не все молодые русские люди, приезжающие работать и жить в ОАЭ, стремятся сохранить свою культуру – очень многие ассимилируются. Я нахожу прямую связь: если человек далек от Церкви, то его ничто не удерживает в родной русской культуре; такие люди быстро забывают язык и все остальное. Я 20 лет живу за границей и вижу этот процесс достаточно ясно. Конечно, Православная Церковь никогда не ставила во главу угла вопросы сохранения русского национального своеобразия, но и оставлять без внимания процесс потери своей культуры нельзя. Именно поэтому мы и собираем нашу диаспору вокруг Церкви, помогаем людям не забывать, что они – русские, помнить свою историю. Это все проблемы не только культурного, но и духовного порядка. Община при храме – это не просто русский клуб по интересам. Это – центр духовной жизни.

– Понятно, что в странах, о которых вы рассказываете, миссионерская деятельность среди местного населения запрещена законом. Почему все же православное присутствие на этой земле необходимо?

– Даже если мы находимся в меньшинстве и нам запрещена любая миссионерская деятельность, одно наше присутствие здесь является своего рода скрытым миссионерством. Ведь Христос говорил: «Вы – соль земли» (Мф. 5: 13). Наша община – это русскоязычные, православные люди, находящиеся вдали от Родины, которые нуждаются в пастырском окормлении и во внутренней духовной миссии.

 

C архимандритом Александром (Заркешевым) беседовал Антон Леонтьев

17 мая 2012 годах

 

[sasha 3 426]

Игумения Никона (Перетягина): У современного монашества больше внутренних скорбей

ЖМП № 10 октябрь 2011 / 17 ноября 2011 г.

Богослужебный строй, послушания, отношения между монашествующими – всё в женском монастыре выстраивается под духовным руководством игумении. И Шамординская обитель не исключение. О том, на каком основании строится монашеская жизни, каковы особенности современного женского монашества размышляет игумения Никона. Но разговор мы начинаем с воспоминаний о «Журнале Московской Патриархии» 1970-х годов.

 

— Матушка игумения, как начинался ваш монашеский путь?

— Начну издалека. В 1976 году мой духовный отец благословил меня пойти на работу в редакцию «Журнала Московской Патриархии», тогда главным редактором был владыка Питирим (Нечаев; 1926–2003). Еще раньше, чем это произошло, он произвел на меня очень сильное впечатление. Вот как это было. В то время владыка преподавал в Духовной академии. Была ли у него тогда своя машина или нет, сказать трудно, но в Сергиев Посад он ездил на электричке, и так случилось, что однажды мы оказались в одном вагоне. Меня поразила его исключительная воспитанность, даже галантность. Всю дорогу он не садился. Народу ехало много. Когда женщина попросила его поднять довольно большую и тяжелую сумку на багажную полку, он сделал это, а когда поезд прибыл в Москву, владыка снял для нее эту сумку и только потом вышел из вагона. Я тогда подумала: «Вот ведь он редактор, у него люди работают, вот если бы и мне там работать!» Это было задолго до того, как батюшка направил меня в редакцию. Владыка Питирим представлялся мне, да и в реальности был недосягаемой высотой — человек, сочетавший духовную и общую культуру, глубокий природный ум и чувство юмора. При этом в нем была удивительная простота и доступность. Он был очень доступен в общении, когда сам того хотел. Работать с ним было для меня большим счастьем и милостью Божией. А получилось это так: наметился переезд редакции из Новодевичьего монастыря, где она тогда располагалась. Одновременно у владыки созрели планы расширить штат — он уже задумал строить новое здание редакции на Погодинской и подбирал новых сотрудников из верующей молодежи. Ему это было необходимо, поскольку он руководил людьми, имевшими отношение к журналистике, к фотографии — хорошие специалисты, но далекие от Церкви. Владыка Питирим решил, что их воцерковлению может помочь общение с верующими молодыми людьми, ведущими церковную жизнь. Чтобы подобным образом «разбавить» состав редакции, он через своего ближайшего помощника протоиерея Анатолия Просвирнина (в монашестве архимандрита Иннокентия; 1940–1994) обратился к известным духовникам Троице-Сергиевой лавры отцу Кириллу и отцу Науму, чтобы они присылали к нему на работу своих духовных чад. Так произошло мое зачисление в штат редакции.

 

— Сколько сотрудников было тогда в штате?

— Около пятидесяти, но потом их становилось всё больше и больше. Именно тогда владыка зачислил в свой штат некоторых из студентов Духовной академии, ставших его иподьяконами, таких как, например, Леонид Емельянов, нынешний архиепископ Новосибирский и Бердский Тихон, или Владимир Ригин — сегодня протоиерей, настоятель московского храма Покрова Богородицы на Лыщиковой горе.

 

  Показать содержимое

— Каков был характер вашей работы?

— Меня взяли работать в экспедицию по рассылке литературы, в частности «Журнала Московской Патриархии», поскольку у меня был опыт работы на почте. Хотя, казалось бы, я мало подходила к обстановке, царившей там в те годы. Владыка предпочитал, чтобы верующие девушки выглядели современно, не выделялись среди других, а я не могла себе этого позволить, потому что по благословению духовника должна была ходить в платке. Это вызывало недоумение сотрудников, да и не только это. Исполнение церковных требований, посещение субботних всенощных, соблюдение постных дней — то, что для меня всегда было вне каких-либо сомнений (так приучили нас с сестрой с самого раннего детства), для представителей старой московской интеллигенции — именно они входили тогда в основной штат редакции — не считалось столь уж обязательным. Поэтому я иногда чувствовала себя не в своей тарелке. Тем не менее время той работы имело для меня важнейшее значение, оно дало ценный жизненный опыт и было настолько насыщенным и интересным, что семь лет прошли быстро и легко, как один год. Как бы там ни было, в стране «победившего» атеизма это была легальная православная организация, я находилась среди своих. Дружеские связи, обретенные мною тогда, сохраняются по сей день. С владыкой Питиримом у меня сложились очень добрые и теплые отношения. Когда он узнал, что я пою в храме Петра и Павла в Лефортове и являюсь там сменным псаломщиком, то стал брать меня на службы в свое Волоколамское благочиние, что всегда являлось большим духовным утешением. А спустя несколько лет произошла еще одна значимая для меня встреча. В 1979 году духовный отец благословил меня и еще двух моих близких подруг (тоже сотрудников редакции) посетить женский Свято-Троицкий Сергиев монастырь в Риге. Поскольку сотрудники редакции имели одну очень существенную в те годы льготу — могли приобрести для себя сразу несколько церковных календарей (ведь тираж был всегда очень невелик!), то мы взяли с собой почти десяток экземпляров и, приехав в обитель, передали пять из них лично матушке игумении Магдалине (Жегаловой; 1921–1996). Она была очень признательна за этот редкий в те годы дар и проявила к нам такое внимание и заботу, что мне очень захотелось вновь встретиться с ней. Я стала часто приезжать в Ригу уже самостоятельно, привозила литературу, издававшуюся у нас в отделе, которую приобретала за свой счет. Матушка всегда принимала меня с большой любовью, и это не могло не вызвать ответной любви, ведь она была благодатным человеком со многими духовными дарованиями. А потом случилось то, что у православных называется «искушением», впрочем, для меня теперь очевидно, что это являлось действием Божьего Промысла. К владыке Питириму пришел ныне покойный Николай Васильевич Матвеев. Он заведовал регентским классом в академии и очень хотел устроить учебное заведение для будущих регентов, чтобы там и девушки учились (поскольку академический регентский класс предназначался только для семинаристов). Такую школу удалось организовать в Сергиевом Посаде, но статус ее был нелегальный, так как, несмотря на согласие священноначалия, светские власти, в первую очередь Совет по делам религий, не знали об этом. И я оказалась среди учащихся как раз во втором таком «нелегальном» выпуске. Мне было разрешено учиться один раз в неделю, на день меня отпускали из редакции в лавру. И хотя я в этот день не работала, всё равно получала полный оклад. Одна из вновь назначенных бухгалтеров этого, мягко говоря, не одобряла и старалась каждый новый месяц оставлять пропущенные дни без оплаты. Мне это казалось несправедливым, моя досада увеличивалась, и как выход почему-то представилось попроситься в Рижский монастырь к матушке Магдалине.

Когда я поделилась своими соображениями с духовником, он сказал без всяких раздумий: «Именно этого я и хотел!» В начале октября, уехав в Ригу на выходные, я вернулась в Сергиев Посад уже в послушнической одежде. Через игумению Магдалину Господь всё устроил так, что обратные мосты, ведущие к мирской жизни, были сожжены. По молитвам духовного отца, мне никогда не пришлось об этом жалеть.

 

— В каком году это произошло?

— В 1983 году, осенью. Но мое официальное поступление в монастырь состоялось только через полгода, поскольку по благословению матушки игумении мне предстояло завершить учебу в регентской школе. Только сдав выпускные экзамены, я окончательно приехала в монастырь на праздник Тихвинской иконы Божией Матери 9 июля 1984 года.

 

— Продолжая учебу в миру, вы ходили в подряснике?

— Нет, только когда приезжала в обитель. В те годы носить духовное одеяние вне стен храма или монастыря запрещалось светскими властями.

 

— Можете ли вы назвать того, кто является для вас образцом женского монашества?

— Конечно, я читала о многих монахинях и игумениях, изучала литературу на эту тему, «Отечник», например, но идеал как-то долго не был для меня сформирован. А вот когда я пришла в Рижский монастырь, то образцом монашества для меня, как и для многих, стала матушка игумения Магдалина.

 

— Что в ее устроениии вас наиболее удивляло и привлекало?

— Ее послушание. Здесь был для нас самый наглядный пример. Вот, скажем, такой случай: она приезжает в Рижскую пустыньку, а там в это время находится владыка Леонид (Поляков; 1913–1996), в те годы правящий архиерей Латвии. Ей говорят: «Матушка, вас владыка зовет!» И она бежит бегом! Это при ее-то гипертонии и других немощах, свойственных ее возрасту. Когда мы это видели, то понимали: она бежит, потому что тут как раз случай оказать послушание, а заодно и нам показать пример, ведь она всё время говорила, что на послушание нужно бежать, как на пожар! Она много бесед с нами проводила, учила нас — иногда после вечернего правила, иногда после трапезы. На первый взгляд, это были поучения общего характера о правилах и традициях монашеской жизни, но основная их ценность была именно в том, что они исходили из ее собственного многолетнего живого монастырского опыта. Поражало ее внимание к каждому человеку, ее любовь. Матушка была редкой молитвенницей; если с кем-то из сестер происходили неприятности или нестроения, это всегда давало возможность познать силу ее молитвы. Помню, когда что-то случилось с матерью Тавифой (теперь она настоятельница в Муромском женском монастыре), то матушка ей лично сказала: «Я прочитала за тебя одиннад­цать кафизм!» Каждый человек был ей близок и дорог. При этом она никогда не оставляла молитвенного правила: когда она сама не могла его вычитывать, ей вычитывали келейницы. Ей просто не представлялось возможным, что она может какой-то день прожить без правила. Пусть по состоянию здоровья она не всегда бывала на службе, но правила никогда не опускала.

 

— Какие встречи оказались для вас наиболее значимыми?

— Большое влияние на мое становление оказал мой духовный отец. Нельзя не сказать и о представителях белого духовенства, которых в моей жизни было так много, что очень трудно припомнить сразу всех. Помню нашего приходского батюшку протоиерея Владимира Лычникова (†1970), который меня крестил, подле которого я росла. Он восемнадцать лет был настоятелем храма святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в городе Лысьве. Как он служил, как он читал, у меня до сих пор в памяти! Даже не знаю, каким словом это определить, но его собственная глубокая вера выражалась именно в его служении. Он был очень снисходителен к нам, особенно в детстве. Таким же милостивым и снисходительным к нашим детским и отроческим грехам был наш другой духовник в те годы отец Павел Трусов, который имел много собственных детей. К сожалению, он скончался в 1959 году, когда ему еще не было пятидесяти лет. За семьдесят лет жизни у меня было очень много встреч с духовными людьми. Помню, например, архимандрита Тихона (в схиме Пантелеимона Агрикова; 1916–2000). Когда я первый раз приехала в Сергиев Посад, тогдашний Загорск, первый, кого там встретила, был отец Пантелеимон. Как только я подошла под благословение, он сразу дал мне четки — «тридцатку» из бус. Он делал их сам. Вообще он очень любил молодежь и многим давал такие четки, но все-таки не всем! Не могу не упомянуть здесь и нынешнего духовника нашей обители архимандрита Поликарпа (Нечипорука). Он тоже свой монашеский путь начинал в Троице-Сергиевой лавре. Та духовная помощь, которую я от него всегда получала и по милости Божией продолжаю получать наравне со всеми сестрами, не может быть оценена словами.

 

— Чем, на ваш взгляд, отличается современное монашество от монашества древних времен?

— Это не мой взгляд, а факт общеизвестный, что мы не такие подвижники, у нас нет той решимости работать Господу, какая была у древних. У них было больше подвигов и благодати. Хотя если посмотреть поучения преподобного Феодора Студита своим монахам, то видно, что страсти, которые там кипели, почти ничем не изменились в наш век, изменились только обстоятельства. Но и народ стал другим. Тогда было больше послушных. Кстати, до революции, когда институт семьи был на высоком уровне, послушание для насельников монастыря не было уже таким непосильным, потому что они приучались к нему в семье. А сейчас, когда нас воспитали, что «человек — это звучит гордо», и родители не всегда в авторитете у своих детей, то и приучить к послушанию нынешнюю молодежь намного трудней. К тому же теперь в монастырь приходит много вдов и просто людей, уже достигших среднего и пожилого возраста, которые всю жизнь прожили по своей воле, и приучить их к послушанию тоже нелегкая задача. Но в то же время у современного монашества больше внутренних скорбей, поэтому и говорят святые отцы, что подвиг современных монахов намного выше. Хотя многие из них часто вообще не знают, почему они пришли в монастырь. Пришли, потому что жизнь в миру намного тяжелее. Но нередко человек, пришедший к Богу, осознав, что главная цель христианской жизни состоит в молитве, понимает, что лучше это делать в монастыре, где молитва является основным послушанием, а всё остальное — поделие, то, что совершается между делом, а именно молитвой. В монастыре заниматься ею легче, чем в миру, где много обязанностей чисто житейских: хлопоты о пище, одежде, заработке. В наше время, когда нет своекоштных монастырей, насельник избавлен от этих забот: и пищу, и одежду ему дает монастырь, остается только трудиться, молиться и терпеть внутренние скорби. Есть еще одно отличие. Очень существенное, можно сказать, главное: сегодня в наших монастырях нет делателей сокровенной умной молитвы, традиции эти прерваны, восстановить их — непосильная для нас задача. А раз нет такой молитвы, то и нынешние монастыри — это уже не вполне монастыри, а скорее православные общежития.

 

— Имеет ли женское монашество свои особенности, отличающие его от мужского?

— Женское монашество, конечно, отличается от мужского. Путь насельников мужских монастырей рано или поздно должен приводить их к получению священного сана. Нельзя сказать, что это с неизбежностью ведет к искушениям карьерного характера, но такие искушения все-таки имеют место, а в женском монастыре они отсутствуют по той простой причине, что все насельницы находятся в одном положении, у них нет и не может быть никакого карьерного роста. Женщины получают постриг и в рясофор, и в мантию, но этим всё и ограничивается. Приходя в монастырь, они знают свое назначение: быть невестами Христовыми. И вот эта высокая цель остается для них основной.

 

— Нужно ли современным монахам заканчивать светские учебные заведения?

— В этом нет необходимости, потому что монастырь — сам по себе школа. И здесь проходят самую высокую науку, науку спасения души, которой более нигде нельзя обучиться, в светских учебных заведениях ее не преподают. Конечно, в современной жизни монастырям бывают нужны свои специалисты-монахи, и если в этом есть потребность, то учиться надо, но необязательно.

 

— Насколько современный монастырь связан с миром, обязаны ли монахи помогать ему и каков должен быть характер этой помощи?

— Современный монастырь с миром, безусловно, связан, потому что у нас нет сегодня таких скитов, куда бы не допускались миряне. И когда они приезжают в современный монастырь, то приносят сюда свои немощи, свои страсти и просят помощи. Каков ее характер? Мы можем им помогать только молитвой. Это основное. Ну а другое, социальное направление, например бесплатные обеды, ночлег — это само собой разумеется и даже не оговаривается. И все-таки наша основная помощь миру — это молитва.

 

— Как состоялось ваше первое знакомство с Шамординской обителью?

— До сорока лет я про Шамордино можно сказать даже не слышала. Как-то духовный отец мне говорит: «Съезди в Оптину пустынь, а потом в Шамордино». Тогда я услышала это название первый раз. В Оптину съездила, а в Шамордино не попала. Потом еще раз, уже из Рижского монастыря, батюшка благословил меня с одной сестрой поехать в Оптину и посетить Шамордино. И снова не получилось. А когда меня уже назначили настоятельницей, я в третий раз приехала в Оптину пустынь. Но отца наместника, которому я должна была представиться как своему будущему начальнику, там не оказалось (это был нынешний архиепископ Владимирский и Суздальский Евлогий), и его заместитель казначей отец Мельхиседек предложил мне, не дожидаясь возвращения отца Евлогия, съездить в Шамордино для ознакомления. На дворе был девяностый год, монастырь лежал в руинах. Именно тогда мне встретился отец Поликарп, назначенный в Шамордино духовником и строителем. После первых же взаимных приветствий он спросил меня: «Как вы думаете, матушка, когда нам начинать читать полунощницу? Что если в двенадцать ночи?» Я ответила, что именно об этом всегда мечтала: читать полунощницу, когда это положено, — в полночь! Так мы с ним друг друга поняли. И это понимание, слава Богу, никуда не ушло за двадцать лет.

 

— Как проходит повседневная богослужебная жизнь вашего мона­стыря?

— Поскольку церковный день начинается вечером, в восемнадцать часов, у нас читается девятый час, служится вечерня, после вечерни — малое повечерие с канонами и акафистами, которые входят в монашеское правило. Если по уставу нужно вычитать канон Божией Матери из Октоиха и каноны тем святым, служба которым положена, но по каким-то причинам опускается, мы вычитываем их на повечерии. В три часа утра у нас служится молебен преподобному Амвросию — основателю нашей обители, затем — полунощница, утреня, после первого часа — дневной акафист, третий и шестой часы, Божественная литургия. Накануне великих двунадесятых праздников в три часа дня служится малая вечерня, повечерие с правилом, затем трапеза и в восемнадцать часов — всенощная. В день праздника и по воскресным дням служатся две или три Божественные литургии: ранняя в три часа утра, средняя — в шесть и поздняя — в восемь часов утра.

 

— В чем смысл тяжелых физических нагрузок, которые должен пройти в монастыре новоначальный?

— Физические нагрузки необходимы, чтобы отвлечь новоначальных от лишних помыслов. Когда человек устает настолько, что думает только о том, как бы покушать, а потом отдохнуть, тогда ему уже не до тех размышлений, которые внушает враг, отводя от богоугодных дел, поскольку новоначальные еще не научились молитве и борьбе с помыслами. Но при этом не требуются физические нагрузки, доводящие человека до изнеможения. Они нужны лишь в той мере, чтобы почувствовать нормальную усталость. Если по физическим данным новоначальный не может сильно трудиться, он должен об этом со смирением объявить старшим, которые заменят ему послушание на более легкое.

 

— Какую подготовку в миру долж­ны пройти те, кто имеет намерение поступить в монастырь?

— Прежде всего они должны постараться узнать о требованиях, которые предъявляются насельникам монастыря, и как-то себя подготовить к этому: научиться слушать своего духовного отца, открывать ему свои самые сокровенные помыслы, свои сомнения. И еще научиться быть терпимыми к окружающим людям. Тогда путь монастырский покажется не таким уж тяжелым. Дело в том, что в миру человек находится в определенном кругу людей не постоянно. Завершив свой трудовой день, он попадает в другую обстановку и отдыхает от психологических нагрузок, связанных с общением на работе. В монастыре же человеку придется круглые сутки находиться в обществе одних и тех же людей. У всех свои слабости, плюсы и минусы, и мы должны терпеть каждого таким, каков он есть. Но в себе надо стараться истреблять самолюбие, эгоизм и другие пороки. Как бы хорошо человек ни подготовился к жизни в монастыре, искушения его не оставят. Почему? Потому что враг не терпит нашего спасения и ставит всякие препоны, внушает ложные помыслы, — всё это требует непрестанной борьбы.

 

— Можно ли говорить о том, что для человека, живущего в монастыре, есть какой-то срок, чтобы определиться — призвание это или нет?

— Дело в том, что никакого срока определить нельзя. Человек может прожить в монастыре сорок лет и понять, что он ошибся.

 

— И это действительно так?

— Разумеется, не так, это внушение врага, но человек может этому поверить. Поэтому нужно просто молиться, чтобы, выбрав этот путь, идти по нему, никуда не сворачивая, и не забывать слова Господа: Положивший свою руку на рало и озирающийся вспять, не управлен есть в Царствие Божие (Лк. 9, 62).

 

— Могли бы вы назвать наиболее распространенные проблемы общежительного монастыря, каков опыт их решения в вашей обители?

— Проблемы общие в любом монастыре: когда человек, проживший в обители много лет, вдруг заявляет, что он ошибся, и уходит. Каков опыт решения? Если невозможно отговорить от ухода, то, после того как он уйдет, мы удаляем его имя из обительского помянника, но включаем в другой список и молимся всем монастырем. Если он захочет вернуться, двери для него всег­да открыты, мы принимаем его, как в евангельской притче отец принял блудного сына.

 

— Легко ли вам находить общий язык с сестрами?

— Чтобы найти общий язык с сестрами, нужно иметь опыт. В первые годы у меня это плохо получалось. Я считала, что раз этого требует монастырский устав, то все обязаны слушаться, как в армии. Но многолетний опыт показал, что женский монастырь — это не армия и сразу не удается найти контакт, потому что каждый человек индивидуален, к каждому нужен свой подход: с кем-то нужно проявить строгость, кому-то, напротив, необходима материнская ласка. Всё здесь зависит от того, каков конкретный момент, определенная ситуация, в которой находится человек. А общий для всех командирский тон не приносит пользы, напротив, только вред.

 

— Каких современных православных авторов вы находите наиболее полезными современным монахам и кого из них вы могли бы рекомендовать мирянам?

— Наиболее полезен для нас опыт греческих старцев Паисия Святогорца, Иосифа Исихаста, Ефрема Катунакского и других. В России есть много интересных православных авторов среди духовенства, и я их с удовольствием читаю, но не рекомендовала бы читать их монашествующим, поскольку, хотя эти люди верующие, православные и пишут хорошие книги, их отношение к монашеству не всегда адекватное. Книги православных священников я посоветовала бы читать мирянам, поскольку авторам хорошо известна вся непростая современная жизнь и духовные болезни людей. Из художественной православной литературы лично мне нравится недавно скончавшийся Виктор Лихачев. Его книги «Кто услышит коноплянку», «Единственный крест» и другие весьма полезны и интересны для православных христиан, живущих в миру.

 

— Каковы духовные задачи паломников, приезжающих в монастырь?

— Обычно паломники сами знают, для чего они приезжают в монастырь: помолиться и, как они говорят, «набраться благодати», но при этом они далеко не всегда набираются благодати, а увозят отсюда негативные впечатления. Монахи ведь тоже люди, и паломники соблазняются, например, увидев двух ссорящихся между собой монастырских сестер. Это, конечно, наш грех, но если человек пришел молиться, то он ни на что не обратит внимания, а если он приходит, чтобы найти недостатки в современных монастырях, то он найдет их здесь немало, но получит ли от этого пользу? Духовная задача паломника состоит именно в том, чтобы помолиться, отвлечься от повседневной суетной мирской жизни и затем вернуться в мир обновленным и отдохнувшим душой.

 

— Что вы думаете по поводу сокращения монастырских служб ради физической немощи паломников?

— Не вижу в сокращении монастырских служб никакого смысла. Дело в том, что сокращенные службы паломники видят у себя на приходе: постояли полтора-два часа и пошли домой. В монастырь они приезжают ради молитвы, вот для этого благоприятный случай — монастырская служба. Мы принимаем паломников с ночлегом, они могут пойти в свою келью отдохнуть, стоять всю службу до конца, мы никого не принуждаем, и потому нет никакой необходимости под предлогом чьей-то физической немощи сокращать богослужебный круг монастыря, так как он нам слишком дорог.

 

— Как вы оцениваете итог жизни Шамординской обители за 20 лет, что ценного и важного открыли для себя вы за эти годы?

— Итог нашей жизни в том, что мы восстановили несколько храмов, стены обители... Но еще не начали восстанавливать внутренние наши храмы, за которые с нас спросит Господь строже, чем за невосстановленные монастырские здания.

 

— Каким вы хотели бы видеть ваш монастырь через 10–15 лет?

— Хотелось бы видеть его таким, каким он был много лет назад, до революции. Чтобы в нем была сокровенная умная молитва — наука наук и искусство искусств, как называли ее святые отцы. Но пока мы не изживем в себе гордость, никакой молитвы не будет.

 

— Что еще хотели бы вы сказать читателям журнала?

— Только одно: просим святых молитв за нас, немощных, чтобы по милости Божией нам когда-нибудь стать православным монастырем в полном смысле этого слова.

[Olqa 13 345]

Фильм "Душа хранит" об игумении Магдалине (Жегаловой), настоятельнице Рижского Троице-Сергиева монастыря.В фильме Матушка Никона (примерно 20-ая минута) тоже вспоминает о своей Настоятельнице. Ссылкой поделилась Ромашка.

 

Внимай зритель и поражайся высоте и величию промысла Божия! Менее, чем за 10 лет восстановились более 100 монастырей! 18 духовных чад матушки Магдалины, сестер Рижского Троице-Сергиева монастыря стали игумениями!

 

http://youtu.be/4Ii8t9UtSU4

[Olqa 13 345]

О Горненском женском монастыре в Израиле http://video.yandex....ского монастыря

[Татиана. 1 985]

http://www.youtube.com/watch?v=9Bn7LNiSwEE&feature=related

[О_К (fakel) 1 360]

Архимандрит Амвросий (Юрасов): Монастырь — это не стены, а люди

 

Послушница Анна Ольшанская побеседовала с духовником Свято-Введенского женского монастыря архимандритом Амвросием (Юрасовым).

 

Помолиться в монастыре, особенно Великим постом, для многих православных уже традиция. Древние обители привлекают историей, новые – сами творят свою историю, опираясь на Святое Писание и заветы Отцов монашества.

21 год назад в городе Иванове был открыт Свято-Введенский женский монастырь. О современном монашестве, его проблемах и духовных задачах, о роли духовника в становлении монастыря мы побеседовали с основателем обители.

 

Архимандрит Амвросий (Юрасов) — основатель Свято-Введенского женского монастыря г.Иваново — второй по величине в России женской обители, более 20 лет руководит духовной жизнью насельниц монастыря, 44 года служит Господу в священном сане.

 

Известный проповедник и православный писатель, духовник православного общества «Радонеж», председатель Епархиальной Комиссии по канонизации святых, начальник Епархиальной Тюремной миссии, главный редактор газеты «Слово утешения», духовник Центрального аппарата совета ветеранов МВД.

 

«Отец Амвросий собрал монастырь» Из опыта монашеской жизни

Архимандрит Амвросий (Юрасов)

– Батюшка, благодарю Вас за милость — Вы согласились поделиться с нами опытом монашеской жизни и ответить на вопросы, которые меня попросили Вам задать пастыри, монахи и монахини из нашего и других монастырей, благочестивые миряне, готовящиеся к монашеской жизни.

Когда говорят: «отец Амвросий собрал монастырь» — что имеют в виду?

– Монастырь — это не стены, не корпуса, а люди, которые пришли в монастырь спасать свою душу.

– Монашеская община под Вашим руководством начала свою жизнь задолго до открытия Введенского монастыря. Некоторые из сестер были тайно пострижены, Вы их окормляли, — к примеру, игуменья монастыря Мария (Перепеча). Расскажите о самом начале.

– Я жил в Троице-Сергиевой Лавре и в Успенской Почаевской Лавре. В те годы в Советском Союзе были гонения на верующих со стороны безбожных властей, но в душах верующих была надежда: придет время, когда можно будет спокойно прийти в монастырь. И Господь такую возможность предоставил.

Среди моих знакомых и чад многие хотели бы спасти свою душу в иноческом чине — создать монастырь, чтобы посвятить жизнь Господу. Когда мы получили монастырь, они приехали, и уже вскоре в храме пел хор. Потихонечку нас стало больше 200 человек.

Меня часто спрашивают: сколько у Вас сестер? Я отвечаю: птенцов считают по осени. И сейчас у нас на кладбище уже больше 40 человек.

– Нужно ли специально рекламировать монастырь, чтобы привлечь больше насельников?

– Благодать Божья нас собирает, Дух Святой.

– Столько монастырей вокруг! Что особенного в Вашем монастыре?

– В Свято-Троицкой Сергиевой Лавре я видел, как живут опытные пожилые монахи. Когда стал духовником нашего монастыря, мы с сестрами постарались ввести такой же порядок — лаврский.

– Так и есть! Введенский монастырь – второй по величине в России, с активным миссионерским и социальным служением. Есть и скиты для уединенной молитвенной жизни. Каждый может приложить свой талант, данный от Бога, к тому богоугодному занятию, на которое призван Господом.

 

  Показать содержимое

В каких еще монастырях Вы бывали?

– В Свято-Успенской Почаевской Лавре, Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. В других монастырях я не жил. Не знаю как там. Только останавливался, как паломник. Поездили с сестрами по России, были за рубежом — посмотрели, как живут монахи в наши дни. В Румынии 40 монастырей объехали с сестрами…

– Отличаются ли чем-то румынские монахини от наших?

– Отличаются только в одном — очень красиво поют. Это византийское пение.

Одни и те же матушки, одна и та же плоть, одни и те же искушения, одни и те же бесы. Что здесь, что там.

Пока останавливался в этих монастырях, меня просили, чтобы я принял у них исповедь. Могу сказать – и в исповедях одно и то же все. У нас в монастыре сестры живут из Белоруссии, Румынии, Молдавии, Украины — те же самые люди. Они же не с неба спустились.

– Батюшка, более двадцати лет Вы окормляете Введенский монастырь. Поделитесь с нами духовническим опытом?

– Чтобы быть монахом, надо иметь призвание свыше, от Господа. Каждый человек, который пришел в монастырь, должен себя настроить, что он пришел не просто жить — есть, спать — а спасаться.

Для этого необходимо настроить себя на то, что мы здесь временно живем, и нам Господь приготовил новое Небо, новую Землю, мы должны умереть и воскреснуть. Об этом нужно помнить.

Нас спасают не стены, а спасает молитва к Богу, общение друг с другом. Если человек пришел спасаться в монастырь, то время проводит в нем с пользой: благодарит Бога за болезни, за скорби, за келью, за тех, кто с ним живет. За все он благодарит Бога и не ропщет, никого не обвиняет — это правильный путь. Тот человек, который пришел сюда не спасаться, а проживать — будет на все роптать, будет недоволен.

 

Монастырь — своего рода институт и духовная лечебница. В монастыре предоставляется прекрасная возможность, благодаря совместной молитве, общему послушанию и общению друг с другом замечать в себе греховное повреждение. И тогда происходит нечто очень интересное — если мы приготовились терпеть всех и вся — то Господь помогает нам.

– Как переключиться с мирской жизни на монашескую? На это часто уходят годы.

– Еще до создания нашего монастыря, пока я служил настоятелем сельского храма в с. Жарки, потом в с. Красное, монашествующие приезжали ко мне, исповедовались — из Троице-Сергиевой Лавры, из Почаевской Лавры — при советской власти было мало монастырей. И сегодня некоторые монахи приезжают из других монастырей на исповедь.

Ведь это самое главное — для того, чтобы в монастыре жить, надо искренне исповедоваться. Открывать свою душу на исповеди. Тогда человек быстро духовно растет. Если он на исповеди не будет открывать помыслов и не будет часто исповедоваться — он в грехах утвердится и начнет изнутри разлагаться. И тогда с ним жить тяжело, чуть что — у него сразу гнев, зло, обида, часто он бывает очень недоволен.

Так что, коли в монастырь собираешься, надо себя уже до монастыря подготовить, настроить, что идешь спасаться, приучить себя к труду, к терпению ближних.

Архивное фото: архимандрит Амвросий на время пребывания

митрополита Антония Сурожского был

у него иподиаконом и вспоминает эти

встречи до сих пор с благоговением.

 

Ближе всех к Богу. Секреты духовной жизни в монастыре

– Сегодня в монастырях непросто — многие сетуют на оскудение любви…

– Один послушник спросил старца: как стать монахом? Старец достал свою скуфейку, бросил ее на пол, истоптал и ответил: «Пока не будешь истоптан как эта скуфейка — ты не станешь монахом».

Почему он так сказал? Монах должен терпеть все на своем пути, переносить испытания и искушения, потому что без воли Божьей ни один волос с головы не падает.

Человек, живя в монастыре, если прошел путь всякого рода испытаний, гонений, болезней, скорбей — потому что демонические силы действуют через людей, — может научиться настраивать себя так, что в душе у него всегда будет молитва, мир, тишина, покой, радость, любовь к Богу, любовь к ближнему. Это правильно.

Если человек себя настроил в этой жизни искать не духовного, а житейского, то он в болезнях ропщет, всех обвиняет, в гонениях тоже ропщет, не надеется на Господа, в отчаяние впадает, а плюс к этому еще и страсти какие-то есть — озлобленный, в душе уныние, и порой даже на грани самоубийства.

А ведь сказано: «Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24: 42)

– Где взять силы и на тяжелое послушание и на молитву, да еще и на скорби?

– Многое зависит от нас. Никого не осуждайте, не раздражайтесь и не обижайтесь.

Из творений Отцов мы знаем: хотел человек спастись — надевает на себя вериги тяжелые или уходит в затвор, замуровывают его и дают в сутки стакан воды да маленькую просфорочку, или уходит в пустынное место, там день и ночь молится — хорошо, но ближе всех к Богу тот будет человек, который не помнит зла — незлобивый.

Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Для того чтобы войти в обитель Рая, недостаточно избавиться от грехов. Надо утвердиться в добрых делах». Понимаете? Недостаточно ведро освободить от мусора и вымыть, надо его еще наполнить чем-то хорошим.

– Отец Амвросий, я заметила, что в наши дни при выборе монастыря все чаще руководствуются не древностью и красотой его стен, а живым духовным окормлением – идут в монастыри, в которых есть опытные в монашеской жизни духовник или игуменья.

И все же, найти духовника для обители – дело не из простых. Часто монахинь окормляет священник, который живет очень далеко – приходится звонить ему или писать письма, sms. Иногда игуменьи ищут и не могут найти духовника для сестер, некоторые же и не хотят искать. Стоит ли идти в тот монастырь, где духовника нет совсем?

– Если другого выхода нет…

– Вы часто повторяете, что в воспитании сестер нужно «давать место Богу». Что вы имеете в виду?

– Духовник дает совет, наставление инокине, как спасаться. Если она приняла совет к сведению, то это хорошо, но случаи бывают разные.

Бывает, инокиня нарушает правила и не прислушивается к замечаниям, делает по-своему. Можно говорить и 10, и 20 раз — бесполезно. А потом начинаются в ее жизни искушения и болезни. И она уже сама понимает, что надо раскаяться.

Апостол говорит: злого отнимите от себя. Встречаются невоспитанные сестры, которые начинают всех вокруг сбивать с духовного настроя. Такую сестру нужно удалить от сестер, чтобы научилась вести себя.

– Как узнать, какая сестра мешает спасению ближних и сеет беспорядок в обители?

– К примеру, есть у нас одна знакомая уже паломница – часто приезжает в наш монастырь. Я давно ее знаю. Она может устроить на людях скандал с любым человеком. Все монастыри объезжает и у нас гостит иногда. Приходится терпеть ее. Прожила три дня — гостиничные ее отправляют дальше. Она снова объедет свой список монастырей по кругу и к нам приезжает.

Я видел ее на днях, спросил: «Ну как, скандалы не устраиваешь?» – «Нет, батюшка, сейчас я держусь — готовлюсь причащаться». Это больной человек – устраивает скандалы везде. И матушки есть такие, и прихожане есть такие, и батюшки.

Всегда должно быть рассуждение, во всем руководствоваться нужно в первую очередь пользой для духовной жизни.

– Как правильно выбрать монастырь? Куда идти?

– Куда Господь пошлет. Ведь на всяком месте Господь.

Одна пожилая женщина однажды меня спросила: где моему сыну лучше спасаться — у этого батюшки или у того? Я говорю: Бог на всяком месте. Какой батюшка его устраивает — пусть там и живет.

Архимандрит Амвросий в студии радио "Радонеж"

 

Река без движения. Зачем нужны искушения

]– В каждом монастыре есть свои искушения, как и в каждой семье свои проблемы. Мы зовем обители «святыми» — почему же и в монастырях бывают неурядицы?

– Искушения обязательно должны быть. Если в реке движения нет, то вода в ней тухнет, зеленеет, зарастает травой, там заводятся лягушки. Также и в монастыре — если вокруг человека все всегда спокойно, ровно, тихо, в человеке заводятся страсти, а искоренить их очень трудно — он их и не замечает.

Вода с гор льется, водопад — она всегда свежая и очень целебная. Так и человек, живя в монастыре, должен все пройти — оскорбления, поношения. Порой такие испытания бывают внутри монастыря — искушения Господь попускает, бывают и от властей, даже и от духовных властей. Так было во все времена истории Церкви, во всех монастырях бывали те или иные искушения.

К примеру, преподобный Амвросий Оптинский — на него давили, говорили, что нельзя заниматься Шамординским монастырем, ты монах, должен только молиться. Пугали архиереем. А он отвечал: над каждым архиереем есть высший Архиерей — Бог.

Подобное искушение было и у преподобного Серафима Саровского, когда он создал Дивеевский монастырь: сестер его тоже пугали, говорили, что закроют монастырь. Митрополит поехал закрывать его, доехал до середины дороги — приступ.

Господь хранит, но искушения могут быть.

Надо себя настроить так, чтобы все принимать как от руки Божьей и ничем не возмущаться. Себе чаще говорить: это Бог попустил, значит так надо, все перетрется, Господь все это покроет, все пройдет, все встанет на свое место. И смотришь — все встало на место.

Господь сверх сил никому не попускает. Всем по силам. И надо научиться благодарить Бога за каждый день, прожитый в монастыре.

– Жалуются, что иногда игумен или игуменья специально дают послушание не по силам. Что делать в этом случае?

– Если монаху дали какое-то тяжелое послушание, и он не может нести его, то должен прийти и сказать игумену, что это послушание ему не под силу. Если игумен скажет, что нужно продолжить, и ты на этом послушании умрешь — будешь как мученик. Но нужно понимать, что послушание, молитва, поклоны, посты — это не цель. Это костыли. А цель — научиться смирению.

– Вы — воспитанник мужского монастыря и основатель женского. Есть ли существенные различия между женскими и мужскими монастырями?

– Мужчины более крепкие — они мелочам не поддаются, в уныние редко впадают. В конфликтной ситуации могут и поспорить, но быстро примиряются и сохраняют спокойствие.

В женском монастыре больше мелочевки. Все на эмоциях построено. Что-то в монастыре случилось, может рядовое искушение, как тут же «сломанный телефон» – все перевернут с ног на голову. Обида друг на друга бывает: «Я больше делаю, чем другая».

Как-то мне одна журналистка из Петербурга говорит: батюшка, как Вы в женском монастыре управляетесь с матушками, ведь женская натура — это и истерики, и уныние. Я ответил: только благодать Божья нас хранит.

Женский монастырь более чувствительный, на все очень тонко реагирует.

– Что Вы советуете сестрам?

– Нужно уметь не брать в голову лишнее, не принимать все близко к сердцу, различать помыслы.

Помыслы бывают человеческие, ангельские, и демонические. Приготовить обед, келью убрать, к сестре сходить и помочь ей, если она больная — это человеческие помыслы. Ангельские — помолиться, потерпеть ближнего, покаяться во всех грехах, не раздражаться, не обижаться, всех и вся терпеть. Особенно, если кто-то нас обидел — надо первым попросить прощения, примириться. Это очень ценно.

И бесовские помыслы часты. Как узнать их? Пришел такой помысел — если принять его за истину, то тут же расстроишься, впадешь в уныние, в тоску или в раздражение.

Когда человек постоянно читает молитву Иисусову, то понимает, что Господь всегда рядом с ним. Любое искушение придет — он сразу вспоминает, что это воля Божья, значит, так надо. Все, что Господь ни делает — все на пользу. Если так себя настроить, то в душе будет мир.

Власть вся — в руках Божьих

 

Советы игуменьям и духовникам

– Батюшка, Вы исповедуете 44 года — какие вы можете дать советы игуменьям, которых только что поставили управлять монастырями и духовникам, которых поставили окормлять женские монастыри?

– Для игуменьи что самое главное? Она не должна себя считать госпожой, будто она получила какую-то особенную власть. Власть вся — в руках Божьих. И чем больше человек получает власть духовную, тем более он должен быть смиренным и считать себя хуже всех.

Вспоминаю матушку Варвару, игуменью Пюхтицкого монастыря. Я однажды наблюдал, как она обращается со всеми. Сестры подходят к ней — она спокойно разговаривает с ними, дает им послушания. Приезжают паломники, подходят к ней и просят благословить или что-то привезли ей в подарок — она поговорит с ними, утешит. Спокойно, ровно говорила со всеми. Своей духовной жизнью она передавала этот дух всем — и сестрам своим, и паломникам. Слава Богу, она прожила 81 год.

Духовник, если он сам уже прошел монастырскую жизнь, на исповеди пусть выслушает все, всю ту боль, которую сестра говорит. Если помыслы просто поведала или какие-то совершила делом, то не надо тот час взыскивать: «Как ты это смела? Это нельзя делать!» Надо с любовью принять и простить. Если она попросит дать наставление — значит, надо дать и подсказать, как оправиться от греха. Если она часто впадает в осуждение, то надо сказать ей, что по кельям не надо ходить, потому что будет от этого пустословие, а следом обязательно придет осуждение. Если она пришла к сестре помолиться, или поговорить, утешиться — это разрешается. А без дела ходить из кельи в келью — не нужно.

Начало духовной жизни, сказано святыми отцами, – если человек увидит в своей душе бездну грехов. Видеть себя самым грешным человеком и считать себя хуже всякой твари — это нормальное состояние. Когда в тщеславии человек, в гордыне находится — это опасный путь. На себя не нужно надеяться, а только на Бога.

– Говорят, что при духовнике и игуменье может быть ошибочное двоевластие в монастыре. Какими должны быть правильные взаимоотношения?

– Если монастырь духовник создал и он собрал всех сестер, сам монастырь построил, то, конечно, матушка должна подчиняться духовнику и без его ведома не должна ничего делать. Тогда будет все нормально. А если она власть «перехватит» от батюшки и решит, что она одна в монастыре хозяйка, то уже все, беда. Надо сохранять это послушание до самой смерти.

– А если духовник не основатель, а просто назначен?

– Если назначен, то серьезные вопросы нужно решать вместе. Но бывает и так, что игуменья одна, а батюшек могут посылать несколько.

Я знаю, в одном монастыре молодые батюшки приходят в костюмчике, переоделись в рясу, вышли, матушек поисповедовали на службе, народ поисповедовали, служба кончилась — сняли рясу, надели костюмы и пошли. Поэтому, конечно, должно быть рассуждение.

Взаимопонимание духовника и игуменьи необходимо, чтобы не было конфликта среди сестер в монастыре.

– Гораздо легче собрать монастырь, чем удержать его потом. Есть такие монастыри, из которых бегут, а есть такие, в которые стремятся прийти. Почему?

– Если в монастыре создать солдафонскую жизнь и жить «по букве», то люди не смогут удержаться там. Приходит послушница из мира — она не должна сразу попадать под требования, которые были для древнего монашества, потому что она их сразу не потянет.

Как говорят некоторые буквоеды: пришла послушница — должна только в келье сидеть и только на службу ходить, послушание вести, ни с кем не беседовать, не общаться. Такого не может быть, потому что пришла — послушница, и она должна познакомиться со всеми — это ее сестры. Сестры общаются, узнают друг друга — они становятся родными.

Весь монастырь — это родные по духу сестры, это родная семья. Если вдруг пришлось уехать, то эта послушница уже страдает, хочет вернуться назад — скучает по монастырю.

– Батюшка, одни говорят, что в женском монастыре духовниками должны быть из «белого» духовенства – женатые священники, а другие говорят, что – нет, должны быть монахи духовниками, поскольку монах монаха лучше поймет. И на Священном Соборе Русской Православной Церкви 1917-1918 гг. решили: «В женских монастырях для мантейных монахинь духовник назначается из монашествующих…»

– К нам пришли некоторые послушницы из других монастырей. Одна, из монастыря, где батюшка из белого духовенства, рассказала, что поделилась однажды с ним переживаниями: «Батюшка, у меня пришли помыслы нечистые, грязные». Он, вместо того чтобы успокоить ее, начал: «А зачем ты пришла в монастырь? Иди в мир, найди мужчину и будь спокойна».

И другая тоже рассказывала — каялась в помыслах блудных, а священник не понимает, не может понять, говорит ей: «Вот интересно, я с матушкой прожил 30 лет — помыслов таких нет. А они в монастыре живут, и какие-то помыслы приходят блудные».

Конечно, за неимением духовника, в крайних случаях, можно и мирского священника пригласить в духовники, если больше некого, но если есть духовник-монах и это устраивает монастырь — пусть он живет в монастыре.

Во всем нужно иметь рассуждения. Буквоедство — это плохо. Недаром святые отцы говорят: «Лучше согрешить в милости, нежели в строгости». Это тоже надо знать.

– Должен ли духовник пересказывать игуменье, как живут ее сестры — их грехи?

– Взять любого духовника, который живет в монастыре, — тайну исповеди он должен сохранять. Грехи сестер игуменье открывать не надо.

– Как быть с исповедью помыслов, если духовник бывает в обители редко или его нет совсем?

– Если сестре пришли помыслы и нет духовника, она может сказать матушке, но матушка должна это принять как откровение помыслов.

А то бывает так — игуменье открыли помысел, к примеру: «Вот матушка, на тебя помыслы пришли, что ты очень гордая и очень дерзкая». Она это приняла, а через несколько дней отсылает эту сестру на подворье. Это болезнь души игуменьи.

Наоборот, надо за откровение человека больше полюбить. Помыслы ведь от врага! Так можно всех разогнать. Наоборот, надо покрыть ее любовью, дать шоколадку, или варенья, меду, хорошенько утешить человека.

– Что если игуменья показывает перед сестрами свое неуважение к духовнику?..

– Надо ей покаяться в этом, чтобы не брала много власти на себя.

 

Призвание....В монастырь или замуж?

– Отец Амвросий, много вопросов приходит о призвании на монашеский путь, о смущениях, связанных с выбором – оставаться жить в миру, строить семейные отношения или прийти в монастырь.

Как узнать свое призвание — в монастырь идти или замуж?

Нужно посмотреть — к чему больше способностей.

Святитель Николай Сербский говорит: если уйдешь в монастырь — будешь жалеть, а замуж выйдешь — еще больше пожалеешь.

– Как подготовить себя к жизни в монастыре?

– Некоторые говорят: батюшка, я хотела бы в монастырь пойти, но мне еще надо определить детей своих. Я говорю: ну вот, определяй их, но живи по-монашески.

А как по-монашески? Монахи на службу ходят, читают каноны, акафисты, утренние и вечерние молитвы, поклончики, Псалтирь, Евангелие. И ты должна себя приучить к этому. Будешь так жить, придешь в монастырь — тебе будет легко это все.

Конечно, человек живет в миру по своей воле. Ему тяжело прийти в монастырь и жить уже не по своей воле, а по воле Божьей. Воля Божья в монастыре будет через начальство дана.

Некоторые сестры жалуются на послушания: «Вот, я на проходной стою, никакой пользы от того не получаю». Любое послушание Господу угодно — стоишь ли ты у свечного ящика или на проходной, или туалеты чистишь, или картошку.

Самое главное — делается молитва.

– Батюшка, благодарим Вас за Ваши добрые слова напутствия!

Беседовала послушница Анна Ольшанская

Смотрите также жизнь Свято-Введенского женского монастыря в фотографиях

 

 

[sasha 3 426]

Афонские истории отца Савватия

Ольга Рожнёва

Далёкий Афон – я никогда не увижу тебя: твоих таинственных гор и строгих монастырей, уединённых келий и калив, каменистых тропинок Карули и вершин Катунакии, не спущусь к синим волнам Эгейского моря, не проснусь от звука деревянной колотушки в паломнической гостинице – архондарике. Это особенное место – здесь люди не рождаются, они здесь живут, молятся и умирают, чтобы войти в Царство Небесное. Живут хоть и в теле, но монашеской – равноангельской жизнью. И сам Афон гораздо ближе к небесам, чем к земле.

Монашеская республика Афон недоступна для женщин. Но я могу услышать истории об Афоне своего первого духовного наставника – игумена Савватия.

 

Закончилась трапеза в монастыре, прочитаны благодарственные молитвы. Сёстры снова присели и ждут, затаив дыхание. Отец Савватий внимательно оглядывает духовных чад:

– Ну, что ж – спрашивайте…

Выслушивает многочисленные вопросы и отвечает на них, а потом просто рассказывает:

– На Афоне, как вы знаете, я был семь раз, жил и трудился там каждый раз в течение нескольких недель. Что такое Афон для меня? Трудно ответить односложно… Афон – это духовная школа, школа жёсткая… Долго жить бы там я не смог: это не моя мера подвига. Немощен духовно… Жить на Афоне – это вообще подвиг. Афон – не курорт, Афон – духовная лечебница.

 

Там всё становится на свои места. Получаешь такую духовную встряску! Человек теряет свою напыщенность и чувствует себя странником Божиим. Афон человека отрезвляет, и ты понимаешь, как ты должен жить, и что ты должен делать.

Отец Савватий улыбается:

– Раньше, когда был духовным младенцем, ездил в обычные монастыри, по святым местам… Теперь же подрос немного – двадцать пять лет рукоположения в священники – в первый класс духовной школы пошёл… От манной каши устал, ищу твёрдую пищу. А на Афоне как раз твёрдую пищу едят…

Келья подвижника на Карулях

Кому полезно побывать на Афоне? Священникам и монахам в первую очередь… Получить духовную зарядку для пастырской деятельности. Ну, и мирянам полезно… Кому Божия Матерь открывает дорогу, тому и полезно…Если не будет воли Пресвятой Богородицы, то и президент не сможет прилететь.

 

А какой-нибудь простой сельский батюшка, у которого в бороде, может, солома, от того, что трудится целый день напролёт, и сено ещё своей коровке успевает накосить, так вот, этот самый сельский батюшка в старенькой рясе помолится Царице Небесной: «Пресвятая Богородица, помоги мне попасть на Афон!» Смотришь – а он через месяц на Афоне!

 

Поэтому, когда меня спрашивают, что нужно сделать, чтобы попасть на Афон, я отвечаю: «Молиться Пресвятой Богородице».

 

  Показать содержимое

 

Первая ночь на Афоне

Первый раз я оказался на Афоне в 2000 году. А меня тогда как-то смущала мысль, что я духовник и строитель женского монастыря. Хоть и построен был монастырь по благословению моего духовного отца, архимандрита Иоанна Крестьянкина, хоть и предсказал его основание старец протоиерей Николай Рагозин, всё же мучили меня помыслы: «Что я здесь, на Митейной Горе, делаю? Моё ли это место? Может, бросить всё: монастырь этот женский, сестёр, всех этих бабушек – и уехать на Афон? Подвизаться там… Или просто в мужской монастырь уйти?»

Афонская ночная служба.

Фото: Тревор Дав / National Geographic

И вот – первая ночь на Афоне… Стою на службе. Три часа ночи. Вечером не удалось вздремнуть, больше суток без сна… Электричества в храме нет, горят свечи, идёт молитва. Душно, у меня голова закружилась, вышел в притвор, сел на скамеечку. Там было посвежее, с улицы тянуло прохладой, а звуки службы хорошо доносились из храма. Закрыл глаза и стал молиться.

 

Вдруг – слышу: шаркает ногами старенький схимонах, согбенный весь. Подошёл ближе, сел в углу притвора на каменное седалище, лица не видно, только борода белая и лик светлый – прямо в темноте светится. Перекрестился и негромко спрашивает:

– Ты кто?

– Иеромонах, – отвечаю.

– Где служишь и сколько?

– В женском монастыре, тринадцать лет.

 

Спрашивал он так властно, как власть имеющий. И у меня сбилось дыхание, я понял, что в эту первую ночь на Афоне, я услышу то, о чём молился долго перед поездкой: чтобы Господь и Пречистая открыли мне волю Свою о моём дальнейшем пути.

 

А схимник сказал, так, как будто знал о моих смущающих помыслах, о том, что хочу я уйти из женского монастыря. Сказал кратко и предельно просто:

– Вот, где живёшь – там и живи. Никуда не уходи. Там и умереть должен. Донесёшь свой крест – и спасёшься.

Молча встал и ушёл медленно, по-старчески шаркая ногами. А я сидел и думал, что ведь я ни о чём не вопрошал его, не пытался начать беседу. Вот так в первый день моего пребывания на Афоне Господь явил мне Свою волю.

 

Афонские старцы

Отец Филарет Карульский

Да… Там, на Афоне, такие старцы подвизаются… О некоторых и не знает ни одна живая душа… В кондаке службы афонским святым о подвижниках Святой Горы говорится: «Показавшие в ней житие ангельское»…

 

Мне рассказывали, как в семидесятые годы группа наших русских священников приехала на Афон. Остановились в Свято-Пантелеимоновом монастыре. Пошли погулять по окрестностям, наткнулись на брошенный скит. Решили на следующий день послужить там Литургию, спросили у афонской братии про этот скит, получили ответ, что давно там никто не живёт и не служит.

 

И вот начали Литургию, и во время службы видят: ползёт в храм древний-древний старичок-монах. Такой старенький, что ходить давно не может, только ползком кое-как передвигается. Про него даже самые старые монахи Свято-Пантелеимонова монастыря не знали. Видимо, был он из тех, ещё дореволюционных монахов. Приполз и говорит еле слышно:

– Божия Матерь меня не обманула: обещала, что перед смертью я причащусь.

Причастили его, и он умер прямо в храме. Как он жил? Чем питался? Причастился – и ушёл к Богу и Пресвятой Богородице, Которым молился всю жизнь.

 

Пешком по Афону

После первой поездки на Афон и встречи с афонским старцем смущающие меня помыслы перейти в другой монастырь или вообще уехать на Афон – отошли. Прошло несколько лет… Какое-то время у нас в монастыре было спокойно. Но вообще в монашеской жизни полного покоя никогда не бывает. Если правильно подвизаться, вести духовную брань, то скорби и искушения – неотъемлемые спутники этой брани.

Началась и у нас череда тяжёлых искушений, внутренних и внешних.

 

Главное оружие в духовной битве – молитва. Мы, конечно, молились всем монастырём. Но, видимо, наших слабых молитвенных сил было недостаточно, и нам требовалась духовная помощь и поддержка. И меня благословили помолиться у афонских святынь – там, где небо ближе к земле, где идёт непрерывная молитва за весь мир.

 

Раньше люди, вознося свои молитвы к Богу, давали какой-то обет: посетить святые места, какой-нибудь известный монастырь. Шли зачастую пешком, так, чтобы принести Господу свои труды. Мне тоже хотелось к своим молитвам о родном монастыре приложить какой-то труд, какую-то жертву. И когда я попросил благословения на такой труд, меня благословили с молитвой пройти пешком по Афону и в каждом монастыре, прикладываясь к его святыням, молиться и просить о помощи.

 

Страшные Карули

Карули

И вот, когда я шёл пешком по Афону, то побывал и на Карулях.

Февраль. Дома, на Урале, снега лежат, вьюга метёт, а здесь, на Афоне, восемнадцать градусов тепла, сажают картошку и лук…

«Карули» – катушка, подъёмное устройство, с помощью которого монахи-отшельники, не спускаясь со скалы, могли выменять у проплывавших мимо рыбаков продукты: рыбу, сухари, оливки в обмен на своё рукоделье. Карули, или Каруля, находятся в самой южной части Афонского полуострова недалеко от Катунакий.

 

Карули – это неприступные скалы, узкие тропки, пустые кельи, бывшие когда-то пристанищем монахов-отшельников. В скалах – гнёзда ласточек, и домики отшельников, пристроенные к этим скалам, похожи на гнёзда птиц. Есть Внешние Карули и Внутренние, или Страшные, названные так, потому что кельи монахов – прямо в скалах, подниматься туда и вообще передвигаться, держась за цепи и проволоку, – опасно и просто страшно.

 

Паром из Дафни достиг конечной остановки на Карулях, и я вышел один на бетонную пристань – арсану. Тропинка от пристани каменными ступенями поднималась в горы, и, поднявшись, я обнаружил остатки маленького храма – параклиса и сгоревшей кельи жившего здесь знаменитого карулиота-схиархимандрита Стефана Сербского. Рядом была и пещера, в которой, как я знал, когда-то подвизался архимандрит Софроний Сахаров, чадо афонского старца Силуана.

 

Недалеко от сгоревшей кельи жили русские: иеромонах отец Илья и инок. Мы познакомились. Они жили здесь два года и ещё успели застать в живых отца Стефана. Я читал о нём раньше, а теперь вот услышал о нём от людей, которые знали его лично.

 

Отец Стефан

Схиархимандрит Стефан Карульский

Серб по происхождению, во время второй мировой войны он был антифашистом и участвовал в Сопротивлении. Рассказывал, как его вместе с другими бойцами Сопротивления арестовали и повели на расстрел. Отец Стефан дал обет Божией Матери, если останется в живых – уйдёт монахом на Афон. Когда стали стрелять, его будто подтолкнуло, и он побежал. Чувствовал, как пули обжигают спину, руки, щёку, не причиняя ему вреда. И немцы за ним не погнались, что тоже было чудом.

 

После войны принял постриг на Афоне и подвизался здесь без малого пятьдесят лет. Знал несколько иностранных языков, писал духовные статьи, наставления. Отец Илья видел, как старец трудился на террасе, и белоснежные голуби слетались и садились ему на плечи, а когда он заканчивал писать, голуби улетали.

 

Как-то к отцу Илье приехал друг из России, и он повёл его к отцу Стефану благословиться. У почти восьмидесятилетнего старца – глаза голубые, как небо, он много лет не мылся по обычаю афонских монахов, при этом никакого запаха не было. Он мало ел, предпочитал сухоядение: в карманах всегда была сухая вермишель, которую ел сам и кормил ею птиц.

 

На Благовещенье спускал со скалы в море сеточку и просил: «Божья Матерь, пошли мне рыбки». Тут же вытаскивал, и в сети всегда была рыба.

Когда ремонтировал свою обветшавшую келью, друг привозил ему стройматериалы. У этого друга была дочка лет пяти, Деспина. И вот, когда старец нуждался в помощи друга, он выходил к морю и громко просил: «Деспина, скажи папе, чтобы он ко мне приехал, он мне нужен!» И девочка бежала к отцу: «Папа, тебя отец Стефан зовёт». Почему он не обращался с этой просьбой непосредственно к другу? Может, ребёнок по своей чистоте мог услышать духовный призыв лучше, кто знает… И вот, когда друг приезжал, то спрашивал: «Отец Стефан, ты меня действительно звал?» И старец отвечал: «Да, я просил Деспину передать тебе, что я тебя жду».

 

Последнее время он немного юродствовал, прикрывая юродством свои духовные дары. Если приходили русские, отец Стефан пел «Подмосковные вечера». И вот когда они пришли, он спел им песню, а потом поставил на огонь чайник, чтобы угостить чаем. Друг отца Ильи смотрел на отшельника недоверчиво: какой-то старичок, песни распевает – и это и есть старец-молитвенник?!

 

А чайник был старый, закопчённый, без ручки, только рожок. И вот когда вода в чайнике закипела, то отец Стефан взял его за бока обеими руками прямо с огня и стал разливать в кружки чай. Оба гостя смотрели на это с ужасом: чайник был раскалённым. А старец спокойно разлил чай и не получил при этом никакого ожога.

 

Отец Илья рассказал, что, когда Америка бомбила Сербию, старец горячо молился и вносил свой духовный вклад в защиту родины через молитву. И скорбь так передавалась ему, что он испытывал сильнейшие духовные страдания. В это время и сгорела его келья. Были ли на это духовные причины? Мы можем только догадываться об этом. А когда он переселился в пещеру, продолжая молиться о соотечественниках, погибающих в пламени взрывов, загорелась и пещера.

 

Умер отец Стефан в Сербии. Перед смертью он вернулся на родину, в монастырь, где настоятельницей была его родственница, и почил на праздник Введения Пресвятой Богородицы во храм. И Та, Кому он молился столько лет, приняла его душу.

Отец Стефан кормит птиц.

Фото: о. Вениамин (Гомартили)

 

Камушек из пещеры

Сгоревшая келья отца Стефана была пристроена к пещере, где жил когда-то архимандрит Софроний Сахаров. А когда я поехал на Афон, одна инокиня, очень почитающая старца Силуана и отца Софрония, просила меня привезти из его пещеры хоть камушек. Я не знал, где эта пещера находится. Тогда эта просьба была для меня равносильна тому, что у меня попросили бы камушек с Марса. И вот я зашёл в ту самую пещеру. Там капала вода. Я поднял с земли камушек и понял, что только что исполнил просьбу инокини.

 

Гостеприимная встреча

Иеромонах, отец Илья, предложил мне переночевать в их жилище. Место мне уступили у самого входа, предложили старое одеяло и даже старую рваную подушку.

В монастыре Констамонит.

Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

Я очень устал и был рад такой гостеприимной встрече. Приближалась ночь, и мы, помолившись, стали готовиться к ночлегу. Я лёг ногами вглубь пещеры, а головой ко входу, так, что видел звёздное небо. Лежал и думал о том, что такой романтический ночлег напоминает детские походы в лес. Но скоро стало понятно, что с детскими походами ночлег на Афоне не имеет ничего общего. Я много слышал об афонских страхованиях, а здесь, на Карулях, испытал их на себе.

 

Ночью начался шторм: буря, ветер. Сверху, со скал, сыпались камни, палки, щепки, море бушевало. Я очень хотел спать, но крепко заснуть не мог и находился в полузабытьи: чувствовал, как брызги волн сыпались мне на голову, плечи, в полусне натягивал на голову одеяло.

И навалились кошмары: в полузабытьи мне казалось, что иноки составили заговор против меня, что они собираются меня убить, сбросить со скалы. Я изо всех сил старался проснуться и понимал, что это только страшный сон, но сознание опять отключалось, и снова меня преследовали враги. Сквозь сон я услышал, как один из иноков прошёл мимо к выходу из пещеры и не вернулся назад, и страхи снова навалились: это сговор против меня. Весь дрожал от ужаса и чувствовал, как стучат мои зубы.

 

Кошмарный бред, мучивший меня всю ночь, растаял с утренним солнцем. Буря стихла, и все страхования ушли. Оказалось, что у вышедшего из пещеры инока всю ночь болел зуб, он не мог спать и бродил у пещеры. Утром он ушёл в больницу.

Второй инок предложил немного проводить меня.

 

По пути он рассказал, как приезжали четверо паломников, решивших дойти до Внутренних Карулей. Переночевали, как и я, в пещере. Один из них весь вечер рассказывал о том, что он альпинист, и предстоящая дорога нисколько не пугает его: сам пройдёт и друзей доведёт. Но когда они наутро дошли до спуска к тропе, ведущей во Внутренние Карули, решимость покинула альпиниста, и он наотрез отказался продолжить дорогу. С ним развернулись назад и его друзья. По всей видимости, причины его страха были более духовными, чем физическими. Хотя спуск на самом деле может испугать даже храбреца.

 

Внутренние Карули

Подъём на Карулю

Мы дошли до места, где по цепи можно было спуститься на тропу. Внешние Карули закончились: каменистая тропа обрывалась на самом верху красной скалы, уходившей отвесно вниз, к морю. Мой проводник, попрощавшись, повернул обратно. Я остался один. Вниз спускалась цепь, конца которой из-за неровности скалы не было видно. И непонятно: сколько времени нужно спускаться по этой старой цепи, прижимаясь к горячей от солнца скале. Помолился и встал на карульскую самодельную лестницу.

 

Лестница гнилая, одна ступенька есть, а другой нет. Спускаясь, смотрел вниз, нащупывал ботинком небольшие выступы, отполированные ногами карулиотов. Глазам открывалась пропасть, и сердце частило, билось неровно, во рту пересохло: одно неверное движение, и сорвёшься вниз. Я знал, что там, внизу скалы – бездонная впадина, почти пропасть. Читал раньше, что глубина этой пропасти целый километр. О впадине рассказывали легенды: о страшном морском спруте, о морских рыбах-чудовищах с ужасной пастью, что обитают в неизведанной глубине Сингитского залива у Карульских скал.

 

Начал молиться вслух и освободился от мыслей про морских чудовищ. Спуск, к моей большой радости, оказался не очень долгим – метров тридцать. И вот – я стою на тропе, ведущей во Внутренние Карули. Восстанавливаю дыхание. Тропа представляет из себя небольшой выступ вдоль скалы, такую узенькую, сантиметров пятьдесят, террасу. На ней можно стоять и даже обеими ногами. Я весь в красной пыли от скалы, руки и колени дрожат. В конце путешествия они будут сбиты в кровь.

 

Если идти по тропе, то тебе будут встречаться тёмные отверстия, ведущие в пещерки. Здесь когда-то подвизались афонские отшельники. Сейчас Внутренние Карули опустели. Подвигов их прежних жителей современные монахи понести не могут, как духовные младенцы не могут понести трудов закалённых в духовной битве пустынников.

 

Хотя время от времени сюда приходят те, кто хочет проверить свои духовные силы и примерить на себя жизнь отшельников-карулиотов. И я встретил одного из таких временных жителей Внутренних Карулей. Это тоже был русский паренёк, который представился послушником Сергием. Он поселился в одной из пещер и был рад встрече с соотечественником, хотя о себе ничего почти не рассказывал.

 

Я и не пытался его расспрашивать: человек, который пришёл сюда помолиться в одиночестве, явно не нуждался в компании. Люди приходят на Карули для сугубой молитвы, для покаяния, иногда по обету. Меня уже предупредили, что попасть во Внутренние Карули может далеко не каждый: только тот, кого благословит Пресвятая Богородица.

 

Поэтому долгой беседы мы не вели, хотя Сергий гостеприимно предложил мне трапезу. Тут же на выступе скалы приготовил макароны, заварил чай. Я поделился с ним своей тревогой и переживаниями за родную обитель, рассказал о благословении обойти с молитвой Афон.

 

После трапезы почувствовал прилив сил и, сидя на уступе скалы, уже бодро осмотрелся вокруг. Пришёл помысл о том, что не такие уж страшные эти Страшные Карули, что можно и здесь жить и молиться. Помысл был горделивый и, видимо, потому что не прогнал его сразу, – последовало мгновенное искушение. На Афоне вообще духовные причины и следствия предельно кратки по времени.

Карульский аскет.

Фото: Александр Осокин / Православие.Ru

Господь попустил показать мне, с какими опасностями встречались отшельники Карули: я почувствовал, что какая-то сила стала двигать меня к пропасти. До пропасти было около метра, и меня охватил ужас: сейчас эта недобрая сила сметёт меня вниз как пылинку. Я упёрся ботинками в тропу, но моё движение к пропасти продолжалось: физическими силами нельзя противостоять духовному искушению.

 

Начал громко читать Иисусову молитву и только тогда ощутил, что давление ослабло и постепенно прекратилось. Послушник, который был недалеко, и занимался своими делами, услышав мою молитву, ничего не спросил, понимающе кивнув головой. Видимо, он был знаком с подобным искушением.

 

И я понял, что в Страшных Карулях – можно жить и молиться, но не всем, а подвижникам, которые обрели смирение. Господь и Пресвятая Богородица допустили меня сюда, защищая и оберегая, как духовного младенца. А когда младенец принял гордый помысл, попустили ему увидеть это путешествие в истинном свете.

 

Когда сумерки стали близки, я попрощался с Сергием, который в считанные часы стал почти родным – это свойство Афона сближать людей. Нужно было успеть до темноты вернуться назад, во Внешние Карули. Ноги подкашивались, когда дошёл до пещеры иноков, у которых оставил рюкзак и все свои вещи. Они встретили меня радостно.

 

Скит Праведной Анны

Простился с иноками и, поднявшись выше в горы, нашёл тропу к скиту Святой Анны. Справа от тропы – гора, а слева – крутой спуск, почти обрыв, и колючие кустарники. Вспоминая путь к Внутренним Карулям, расслабился: идти было сравнительно легко. Замечтался, любуясь зеленью, забыл о молитве и тут же чуть не поплатился за это: запнулся о камень и еле удержался от падения с обрыва в колючий кустарник. Спас только посох: по афонским тропам обычно передвигаются с посохом. Собрался и пошёл дальше с молитвой – так как и нужно идти по Афону.

Скит святой праведной Анны.

Келья Картсонеев.

Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

В скиту хранится святыня – стопа святой праведной Анны в серебряном ковчежце. Приложившись с молитвой, почувствовал такую любовь, такое утешение и сердечное умиление, что захотелось, вернувшись в родной монастырь, что-то сделать для матери Пресвятой Богородицы, принести ей какой-то дар. Через несколько лет это желание воплотилось: вырос рядом с нашим монастырём скит святой праведной Анны. И даже небольшая частица мощей святой появилась в скиту: она сама к нам пришла через благодетелей. Служба и весь распорядок дня в скиту проходят по афонскому уставу. Вот так частица Афона теперь есть и у нас, в уральском монастыре.

 

Келья пустынника

Когда я приехал в первый раз на Афон, мечтал найти келью какого-нибудь старца-пустынника и пообщаться с ним. Понимал, что мечта эта немного детская…

 

И вот как-то раз, когда я остановился в русском монастыре Святого Пантелеимона, в свободное время решил прогуляться по окрестностям. Пошёл в сторону Дафни, и, немного отойдя от монастыря, слева от дороги, обнаружил небольшую тропочку, уже почти заросшую кустарником. Подумал даже: человеческая ли это тропа или кабанья? Потом решил всё же попытаться пройти по ней. Тропинка резко поднималась в гору, манила меня вперёд, я – то терял её, то снова находил. Местами она шла по камням, и я убедился, что она человеческая: стали видны потёртые ступени, выложенные руками её хозяина.

Свято-Пантелеимонов монастырь.

Фото: иеромонах Савватий (Севостьянов)

Потом мне открылось небольшое плато с уже сильно заросшим оливковым садом. Сердце сильно забилось: может, сейчас я встречу старца-отшельника? Прошёл вглубь сада и увидел крохотную келью в одно окно метра два в длину и метра полтора в ширину. На двери краской полустёртая надпись по-русски: «Сия келья принадлежит иеромонаху», а дальше не смог разобрать: было стёрто.

 

Обошёл вокруг кельи, прислушался и понял: здесь давно никто не живёт. Прочитал молитву и открыл дверь. Обшарпанные стены, окно, деревянная лежанка из досок, в углу несколько икон: вот и вся обстановка кельи отшельника. Как он жил здесь один? Как подвизался? Молитвенник… Мне не пришлось с ним познакомиться, но я знал, что у этой кельи был хозяин, что он здесь жил и молился, и мне захотелось почтить его память и почтить ангела кельи.

 

Достал из сумки свои иконки и стал читать акафист Великомученику Пантелеимону. Пришло чувство умиления. Дочитал до конца, и только тогда как будто вернулся в реальность. Понял, что солнце уже садится. На Афоне тьма наступает резко, ночи очень тёмные. Поспешил обратно, с трудом, уже еле различая тропку, пошёл к дороге. Молился вслух – боялся заблудиться. Как только вышел с тропки на дорогу, опустилась полная тьма.

 

Понял, что это не та автомобильная дорога, с которой я свернул на тропинку днём, а тоже тропа, правда, хорошо протоптанная. От неё отходили маленькие тропки, которые я чувствовал уже почти на ощупь.

 

Шёл кое-как, испытывая сильный страх. Страх этот был скорее духовный: страхования на Афоне – дело обычное. В этих местах и днём было темновато от зарослей, а теперь я спотыкался на каждом шагу о камни, которых не мог разглядеть под ногами.

Взмолился Великомученику Пантелеимону о помощи и сразу после молитвы резко вышел на храм святого Митрофана Воронежского Свято-Пантелеимонова монастыря.

 

На следующий год я снова оказался в этих местах со своим другом, иеромонахом. Рассказал ему про келью отшельника, и мы решили сходить туда. Нашли полузаросшую тропу, плато с садом. Всё было каким-то чудесным: и воздух полный свежести и запах мёда от диких жёлтых нарциссов. На Афоне часто испытываешь чувство духовного умиления. А иногда бывает даже страшно ступать по камням: здесь ступала ногами Сама Пресвятая Богородица.

 

Мы с трепетом открыли дверь кельи, вошли, и я сразу понял, что здесь уже кто-то побывал в этом году. И этот гость хозяйничал здесь какое-то время: следы его пребывания знаменовали несколько глянцевых журналов эротического содержания. Я испытал сильное чувство гнева: как будто у меня на глазах осквернили святое место, где молился Богу подвижник-отшельник. Одновременно мы с другом почувствовали сильное смущение, мы отворачивались друг от друга, прятали глаза. Может быть, такие же чувства испытывали когда-то братья Хама?

 

Потом, не сговариваясь, нашли старое ржавое ведро, подожгли журналы. Они не хотели гореть, бумага была плотная. Мы разорвали журналы и сожгли их дотла. И сразу почувствовали облегчение, как будто очистили келью. Помолились и молча пошли назад. Я шёл и думал: грязь заливает весь мир, и вот она уже проникает даже на Афон. Боже, милостив буди нам, грешным!

 

А ещё через год я снова оказался в тех краях. Настойчиво пытался найти тропу в келью отшельника, но не смог: дорога туда полностью закрылась.

 

Ольга Рожнёва

19 июня 2012 года

 

[Nadegda 2 748]

Сашенька огромное спасибо за рассказ,не могу передать словами что чувствовала когда читала,такое ощущение что я оказалась на Афоне и вместе с отцом Савватием ходила по всем тропкам...спаси вас Господь!

[Olqa 13 345]

Еще есть "Покояние Агасфера" - афонские рассказы. Автор - Сенькин. Жаль, нельзя ничего перепечатать - авторские права. Но если подвернется книжица - прочитайте!

[sasha 3 426]

«Смерть приходит не для того, чтобы ей приготовили кофе» Последнее интервью с румынским старцем Арсением (Папачоком)

 

19 июля исполняется год со дня преставления ко Господу архимандрита Арсения (Папачока). Представляем вниманию наших читателей интервью этого румынского старца для портала Православие.Ru

***

 

Пожалуй, одна из самых больших радостей в этом мире – общение с Божиими людьми. Господь посылает этих Своих земных ангелов нам то в утешение, то в укрепление, то для совета и назидания, а когда просто как подарок – для душевной радости. Именно таким самым дорогим подарком на последнее Рождество стала для автора этого интервью встреча со старцем Арсением. Поездка к старцу была спонтанной, после неожиданной весточки: «Если хочешь застать отца Арсения в живых, то надо поторопиться». Воображение рисовало смертный одр и немощное тело… Но каково же было удивление, когда взору предстал бодрый отец архимандрит?! Несмотря на приближающийся сочельник, очередь к его келье не убывала. Старец спешил принять всех. Люди выходили от него с улыбками и слезами радости, услышав нужные слова и окунувшись в два океана его добрых глаз. Нашу маленькую делегацию он встретил рассказом о выходящей от него женщине: «Вот, приехала специально попросить, чтобы перестали за нее молиться. Говорит, что с тех пор, как начали молиться, искушения замучили». Он так и продолжал шутить во все время нашей недолгой встречи: то просунувшейся старушке, которая подала ему записку с каракулями, «пригрозил» так же поминать ее сродников, как написаны их имена (после чего записка была переписана большими квадратными буквами), то одного из моих монахов-спутников, попросившего надписать книги с его наставлениями, «срезал» фразой: «Ну что я тебе допишу? Я и так уже целую книгу написал, ты хоть это прочти». Но, хоть и шутил отец Арсений, говорил он в своем последнем интервью об очень серьезных вещах.

Архимандрит Арсений (Папачок)

– Отец Арсений, вы решили стать монахом сразу после Второй мировой войны, когда в Румынии только установилась коммунистическая власть. Каково это – уйти из мира в монастырь в то время? Не было страшно?

– Меня на этот шаг подтолкнул не тяжелый период, наступивший для нашей страны, не надежда спрятаться и отсидеться за монастырскими стенами, а желание служить Богу и жить после этой – земной – жизни.

 

Кого бояться, если Христос воскрес?! Он победил мир. Кто с Ним не собирает жатву, тот ее рассеивает. Смерть приходит не для того, чтобы вы ей сделали кофе. Она приходит забрать нас. Она задает нам вопрос вопросов: почему не любили, почему враждовали между собой? Смерть – это реальность, а не страшилка. Она не опаздывает. Понимание этого заставило меня не просто рационально размышлять, что будет после смерти, а серьезно заглянуть вперед.

– Вы участвовали в движении «Неопалимая Купина». Что оно давало людям в то время? Какие плоды принесло?

– Смыслом нашей деятельности были не только разговоры о вере и Боге, но и исполнение заповедей. Об этом говорит Сам Господь: нужно не просто произносить вслух: «Боже! Боже!», а исполнять заповеди. Это было движение за обновление духовной жизни, которое собрало самых разных людей.

 

Новым властям очень не нравилось наше существование, но они никак не могли нас обоснованно закрыть, поэтому осудили нас как организацию, подрывающую основы нового государства. Расследование длилось три месяца и было невыносимым. Последним судом я был приговорен к 40 годам тюрьмы, в основном за участие в движении «Неопалимая Купина».

– Четырнадцать лет вы отсидели в тюрьме за свою веру. Что вынесли оттуда?

– Господь дал мне идею, которую надлежит исполнять: небо мое, прими и меня в себя. Самый большой дар Бога – время, которое Он нам дает. Ведь каждый из нас просит перед смертью: оставь мне, Господи, и сегодняшний день. Это был необыкновенный опыт, мы вышли оттуда умудренными. Тюрьма – это большой подвиг. Она смиряла тебя, потому что Сам Господь держал твою душу. Но ты знал, что все эти страдания ради великой Истины, так как была цель изуродовать твои идеи и душу различными их методами. И единственный способ выстоять и победить в этой ситуации – не принимать их идей. Ты мог стать великим героем, когда говорил: «Господин, я не принимаю этого!» Это стоит жизни.

 

Меня в Аюде лично допрашивал один полковник. Я видел с его стороны особое отношение, так как был священником и монахом, хотя и носил одежду осужденного. И вот меня, такого усмиренного, по крайней мере по одежде, спрашивает этот полковник: как я могу объяснить существование Бога? Я ему отвечаю: «Господин полковник, да само существование наше, наше дыхание, наш дух, интеллект, разум доказывают это». Дальше я рассказал, что весь мир и все в нем создано Великим Творцом, и люди тоже сотворены не случайно. И еще объяснил ему, зачем Христос пришел в мир, дал Себя распять и воскрес. И в конце спросил, почему он не верит в это? Это был смелый шаг с моей стороны – спросить его об этом. Но я должен был защищать свою Правду. Он сказал, что война, которая была в России во имя креста, убедила его, что Бога нет. Я воскликнул тогда: «Вы что?! Ради какого креста, господин полковник?! Это сумасшедший Гитлер хотел завоевать Россию и думал, что русские ему это позволят!» И тогда я спросил еще: «Хорошо, а перед этой войной почему не верил?» Его ответом был вопрос: какой мой последний аргумент? Я сказал ему, что готов умереть за свою Истину, но я вижу, что умирать мне не с кем, имея в виду его. Тогда он начал кричать, чтобы меня увели.

– Какие сегодня самые страшные духовные болезни у общества?

– Забвение Бога. Надо помнить постоянно, что Господь каждую минуту присутствует посреди нас. Он не заставляет нас совершать какие-то подвиги, а просто хочет, чтобы мы помнили о Его присутствии, чтобы у нас было осознание, что мы ходим под Ним. С нас спросится и за то, почему мы ненавидели друг друга, забывая о Нем. Времени у нас мало, поэтому нам надо быстро соображать, чтобы понять, что нужно делать.

  Показать содержимое

Очередь к отцу Арсению

– У вас тысячи духовных чад. Чем наделяет вас Господь, чтобы вести эти души ко спасению?

– Своим постоянным присутствием в моем сердце. Памятованием того, что сердце не должно «ходить налево». Мы можем идти через огонь и воду, но сердце наше должно принадлежать Ему. Каждый человек знает, что лично ему нужно, чтобы спастись. У нас есть крест как символ спасения, который нас учит… что там дальше было? Отец Викторин перебил, дай Бог ему здоровья…

 

Поклоняйтесь Богу всей душой своей. Не надо креститься формально. Проживайте тот момент, когда креститесь. Господь не будет спрашивать, чего ты не знал. Он спросит, почему ты не выполнил того, что знал.

– Раньше люди уходили в монастыри, чтобы быть наедине с Богом. Сегодня люди идут в монастыри как в лечебницу, чтобы прилепить пластырь на свои больные сердце и душу, чтобы вдохнуть здесь чистого воздуха. Что вы рекомендуете в первую очередь тем, кто хочет преуспеть в духовной жизни?

– Нужно иметь в себе состояние внутреннего, сердечного веселья, в котором можно пребывать, имея непрестанную молитву. Настоящее состояние веселья, освобожденное от житейских и прочих проблем. Любым образом надо стараться быть в этом состоянии, потому что, имея печаль, мы «высиживаем» диавольские яйца. Надо быть свободным от помрачения. Если человек умирает не в духовном подвиге, не поднимая знамя истинной веры, то тогда все творение страдает. Мы живем в тесной взаимной связи, поскольку все творение Божие едино. Если мы отделяемся от этого всеобщего единства, то сами себя уничтожаем. Поэтому я рекомендую нести духовные подвиги. И всемирную трагедию нужно оплакивать как собственные наши грехи. Состояние молитвы означает состояние присутствия пред Богом. Я, как духовник, беседующий весь день с людьми, которые нуждаются в том, чтобы прямо ходить пред Господом, не рекомендую какие-то особые непосильные подвиги. Я рекомендую состояние постоянного присутствия, что означает признание благих сил, которые находятся в каждом из нас.

– Расскажите, как рождается и приобретается это состояние присутствия?

– Это вопрос, на который невозможно ответить сполна. Люди скрывают свою жизнь. Я сидел с разными людьми. Был в хороших отношениях с отцом Думитру Станилоае, конечно, соблюдая дистанцию, потому что по сравнению с ним я тогда был еще малышом. Когда шли следствие и суд над «Неопалимой Купиной», участниками которой мы были оба, отец Думитру колебался. Но когда он попал в тюрьму и встретил там великих подвижников, которые уже отсидели по 20 лет, знавших Новый Завет наизусть, отец Думитру был впечатлен.

 

За участие в движении «Неопалимая Купина» Василие Войкулеску, Думитру Станилоае, Александру Миронеску и все остальные получили по 15 лет каждый, а мне дали 40. Сначала мне было смешно, потому что везде ко мне относились как к страшному убийце. В Жилаве один капитан, когда раздевал и стриг меня, спросил: «Эй, тебя за что?» «Да не за что!» – ответил я ему. «Слышь ты, если бы ты ничего не сделал, то дали бы лет 10–15, а не 40…» Оказывается, если бы даже я ничего не делал, все равно посадили бы на 10–15 лет. Вот с кем мы имели дело. И вот среди них – тех, кто тебя раздевал, кто убивал тебя, – важно было чувствовать свое присутствие перед Богом.

 

Они меня не убили, хотя, наверное, преследовали такую цель, когда бросили в холодный карцер. Через три дня я, по их расчетам, должен был умереть. Я не умер за три дня. Дали пять, потом семь. А я не умер все равно. Бог не хотел. Но было очень трудно. Важно в том месте, где ты находишься, присутствовать перед Богом! А потом – будь что будет. Человек же я, а не солома на ветру. Смерть не имела значения, потому что она была спасением! Но был в человеке дух, луч жизни, который не сдавался. И не имели мы другого идеала, как да удостоил бы нас Бог этого счастья – умереть в мучениях разорванными ради той искры Истины, которую мы знали и ради защиты которой были готовы пойти на брань с силами тьмы – не на жизнь, а на смерть. Это девиз каждого христианина.

 

В молодости я был единственный из нашего села, кто ходил в церковь. Ни бабки, ни старики, никто – только я один. И однажды священник сказал: «Один у меня ходит в церковь, да и тот не стоит службу до конца». Я когда услышал эти слова, не понял их значения до конца. Я тогда был еще ребенком, поэтому думал, что все уже закончилось. Не знал я, что такое литургия, был еще малым. Но после тех слов я больше не выходил из церкви, пока не выйдет и священник, чтобы быть уверенным, что служба закончилась.

 

Никакое образование и ничто другое не формирует в тебе состояние постоянного присутствия перед Господом, как тюрьмы и страдания. Большую ошибку совершает тот, кто игнорирует страдания. Когда Спаситель был с учениками на Генисаретском озере, то сказал им: «Идем к другому берегу». И как только они отплыли, то волны стали расти. И ученики из-за этого разволновались, потому что для их спокойствия было недостаточно того, что Спаситель ясно сказал: они отправляются на другой берег. Можно ли было обойтись без волн – символа испытаний и колебаний? Нет, потому что только в испытаниях мы отдаем свое сердце Богу.

– Что самое главное вы обрели за свою более чем 60-летнюю монашескую жизнь?

Архимандрит Арсений (Папачок)

– Вступив на монашеский путь, я почувствовал себя очень маленьким и незначительным, но при этом с приливом мужества осознавал важность тайны этого посвящения. Я почувствовал огромную важность того огня, который зажегся вместе с моим рождением в новом виде моего существования. Это среди мирян невозможно прожить и познать, потому что там нет такого золотого креста, как оставление своей воли.

 

В монашеской жизни проявляются многие немощи человека, и тогда чувствуешь необходимость принижать себя: это главный стержень духовного формирования личности нового человека – монаха. В монашестве с Божиим даром оттачивается ум и смиряется сердце, и ты не знаешь, откуда тебе известны скрытые раньше вещи. Здесь ты знаешь, что смиренный человек не видит себя смиренным. И каждый смиренный имеет свою меру принижения себя, которая есть не что иное, как великое оружие для защиты от злых духов, и это заслуга даров, данных Господином твоим. В монастыре открываются бесконечные возможности чистой жизни, в том числе быть рядом душою и ощущать, что «Бог хочет дать тебе больше хорошего, чем ты просишь». Как говорит блаженный Августин: «Чувствуешь порыв к большой надежде»; и как говорит Соломон: «Кто надеялся на Господа – не устыдился».

 

Но самая большая благодарность у меня есть к бесконечной доброте Господа, Который дал нам познать ходатайство и заступничество Божией Матери – совершенной Защитницы грешников. Чтобы изменить нашу жизнь, нам нужна только сильная воля и большое доверие к милости Богородицы и Ее всемогущей помощи. В монастыре я зажег радость в душе своей, доверившись молитвам Матери Божией – великой Заступнице нас, слабых.

***

 

Из поучений отца Арсения

Я хотел бы побеседовать с вами о том, что тронуло бы вас. Надо лететь обоими крыльями, только вверх – без малейшего отклонения. Ради того, что сделал для нас Христос, не разрешается ни малейшего уклонения. Но если и случилось такое, без нашей воли, то надо бежать к духовнику, чтоб отпустил нам. Потому что любая напасть не значит ничего, если вера остается на ногах. Самый большой выигрыш сатаны – это наша обескураженность после какого-то падения или немощи. Дорогие мои, преодолеть уверенно большие расстояния можно не иначе, как шаг за шагом. Я не спрашиваю вас, слышали ли вы об аде. Вы слышали о нем, но не знаете его! Беритесь с этого момента познавать рай. Вы знаете себя только по паспорту, но не знаете свои сердца, свои возможности.

 

 

Нет малого греха

Один человек сказал мне, что он имеет маленький грех. Но я знаю грех и меньше, чем его. Адам не сделал ничего, кроме того, что только откусил от яблока. Он не был против Бога, не сомневался в существовании Божественной силы, но он не послушался. И перевернул и небо, и землю. Не существует малого греха! Должен был прийти Христос спасти естество человеческое. И Он принес нам больше того, чем погубил нас Адам! Христос дал нам возможность обожествления. Мы, малое существо, имеем божественные силы! В нас есть животность, но где заканчивается она, начинается человек. До каких пор, спрашивается, будем давать ей свободу действовать в нас?

 

Бог создал нас только для Себя

Дорогие мои, человеческое существо выше всего творения. Человечество выше ангелов. Бог создал ангелов с великой миссией. Они многое могут, потому что чисты. Бог создал нас только для Себя. Ни для кого другого – ни в коем случае! Создал нас, чтобы мы были с Ним во веки веков, и для этого сделал нас свободными и дал нам ангела-хранителя, которого вы забыли! Но чувствовали ли вы диавола за своей спиной? Тогда можно понять, насколько важен против него ангел-хранитель. Говорят, что невозможно не умереть, если увидеть ангела в его истинном свете. Ангел имеет грандиозно важную миссию. Все ваши мысли и слова, адресованные Богу, ангел относит к Нему.

 

 

Смерть приходит не для того, чтобы ей приготовили кофе

Мне доводилось быть возле многих людей, находившихся при смерти. Страшные крики издавали они от вида демонов и своих грехов – вот какое прозрение приходит в последние минуты! Но не могли спастись, потому что смерть приходит не для того, чтобы ей приготовили кофе! Она приходит, чтобы взять тебя. И уносит туда, где только факты, а не разговоры. И все они хотели прожить еще один день. Скажете, что это очень мало, но вы видите, что, когда дыхание останавливается, насколько важно это мгновение. Божественная справедливость обрамлена великой Божественной любовью и прощает нас одним вздохом. Это побудило меня говорить, что мгновение может быть временем и один вздох может быть и молитвой. А один великий сказал, что этот момент является более важным, чем кувшин слез. Бог хочет искреннего сердца, а не тысячи молитв. Он хочет наше сердце. Нет ничего у Бога более дорогого, чем время. Он дал нам его, чтобы мы спаслись. Он терпел нас, ждет нас: может быть, мы поднимемся?! Это милость Божия держит нас всю жизнь! Если бы мы могли спросить у тех, кто на небесах: каким способом вы достигли такого счастья? – ответ был бы: «Временем. Немногим временем, прожитым хорошо». Бог сотворил нас свободными, чтобы мы воевали, так как Божия милость не приходит к какому-то убогому, а приходит к герою.

 

Если вы не можете любить своих врагов, хотя бы не ненавидьте их

Любить врагов своих – это заповедь, а не совет! Я, беседовавший со многими людьми, чувствовал, что люди хотят сказать мне: «Батюшка, не могу! Делайте все, что угодно, дайте мне тысячу поклонов в день, но не говорите мне, чтобы любил врагов моих». Видите диавольские когти, которые властвуют над каждым? Если не можешь любить своих врагов, хотя бы не надо их ненавидеть – и вот вы больше не в болоте, а на ступеньке. Давайте немножко взвесим по-купечески. Эти люди не виноваты, виновны мы, потому что мы не умеем любить и ценить их! Что мы сделали для этого мира, если пойдет речь о деталях спасительного пути? Что мы сделали для этого мира? – это просится с нас. Огонь ада – это реальность, а не стращание, придуманное духовниками или священниками для религиозного воспитания. Ад – это страшная реальность! И если ты не прощаешь, то идешь в вечный огонь. Там огонь в тысячу раз сильнее, чем огонь здесь, и он без света. Не видно никого! И остаешься там не на некоторое время, а навсегда! Постарайтесь понять, как это ужасно! Потому что не только физическая боль мучает тебя, но и сознание того, что ты оторван от Божественной любви навсегда. Ужасает эта вечность, братья мои!

 

40 лет – это время, а не вечность

Одному человеку открылись страдания ада: он увидел стоящего по лодыжки в огне человека, который страшно кричал. И спросил он его, почему так страшно кричит. «Потому что вечно я в этом огне!» – был ответ. И пошел тот дальше и встретил другого, который был по шею в огне, но время от времени радовался. И сказал этот: «Гораздо больше, чем другие, я в огне, но радуюсь, когда кто-то из моих родственников становится священником, а через 40 лет он вытащит меня отсюда». Видите: 40 лет – ведь это время, а не вечность. Он был счастлив, потому что у него была надежда. Братья, на Божием суде нас спросят: почему вы не любили? Потому что были враждебными, потому что осуждали, потому что убивали?! Боритесь! Почему не хотите попросить Божией благодати? Когда приходят различные соблазны, взывайте ко Христу: Господи Иисусе, Господи Иисусе! Не стойте истуканами, проживайте каждый момент. Это трудно, но Бог понимает и хочет вам помочь. Он с нами, потому что любит. Давайте и мы любить друг друга.

 

Не осеняй себя крестом так, словно играешь на балалайке

Когда мы осеняем себя крестом, мы поклоняемся Святой Троице. Когда вы поднимаете руку ко лбу, это вся высота – Отец, потом вся глубина – Сын, и переходишь на плечи, на всю ширину – Святой Дух. Поэтому бежит диавол от креста! Но если вы делаете так, словно играете на балалайке, то тогда не знаю, какие демоны убегут – скорее этим подбодришь их.

 

Большая любовь к Богу требует постоянной жертвенности

Община, как и целая нация, живет теми, кто вырывается, кто пребывает на кресте не сдаваясь. Большая любовь к Богу требует постоянной жертвенности. Мы никогда не будем жить без проблем и без мечей, направленных против нас! Не помните разве учения Христова? «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч… Враги человеку – домашние его». Но это не должно никого обескураживать никоим образом. Даже если человек страдает от этих несчастий, это не означает, что ему нужно сдаваться. Нет. Бог знает о твоем горе, а эти страдания закаляют тебя – чтобы помочь, чтобы ты заслуживал быть увенчанным Богом, потому что Он этого хочет. Мы не можем представить себе спасенного человека без заслуг. Откуда приходят эти заслуги? От борьбы со страданиями. А борьбы без жертв не бывает! Крест спас человеческий род! Не Божия справедливость, не Его чудеса, а Крест! Только когда Иисус был распят, тогда был побежден сатана. Спаситель пережил триумф на Кресте, а сатана был побежден. Так что ни один христианин не освобожден – ни в коем случае – от своего креста, потому что это подарок от Бога, мои дорогие! Это не обязательно наказание. Но даже и наказание как таковое означает возможность возвращения к добру.

 

Не творите добрые дела из чувства обязанности

Если вам посчастливилось сотворить добрые дела, то нехорошо делать это только из чувства обязанности, потому что так вы становитесь «казенными». Сотворим их из любви в любом проявлении и столько, сколько мы можем. Потому что Бог не держит нас на этой земле из-за того, что мы очень достойные. Он держит нас потому, что Он очень милостивый, и отсюда и приходит вся наша милость. К примеру, если есть кто-то враждующий с кем-то, не осуждайте его, хоть он на самом деле ведет себя неправильно и не понимает этого. В этом случае неудобно и вам, и другим. Но если бы человек спросил у Бога об этой ситуации, то Он ответил бы ему: «Дорогой мой, Я люблю его таким, какой он есть. Именно поэтому держу его в жизни. Переходи на мою сторону, оставь и не враждуй больше с ним. Я Бог, и тебя тоже Я держу. Ты сколько ошибок делаешь, и Я не принимаю их во внимание!» Это интимный диалог со смирением. Поступите так, и вы застрахованы. И восходит любыми способами любовь, без которой невозможно ничего сделать, даже если вы сдвинете горы, даже если вы разорвете ваше тело или сожжете его ради Христа. Благодеяние – это ведь не только положить что-то в сумку. Милосердие – это когда принимаешь человека, разрешаешь ему быть рядом с тобой, не изгоняя его в своих мыслях. Есть у вас кто-то, у которого есть беда, – нужно знать, как его утешить, как распрямить складки на его лбу. О бедных можешь кратко помолиться: «Господи, помилуй его!» – если ты не можешь что-то дать ему, потому что, например, ты едешь в трамвае, а он стоит на тротуаре. Вопрос ставится так: как наше сердце относится к страданиям вокруг нас? Самая важная вещь, о которой нас спросят на Суде Божием, – это: почему мы не дали больше внимания нашим близким?

 

Быть милосердным – значит быть с Христом

Если ты милосердный с одним, с другим, то очевидно, что ты с Христом. А ты и не ведаешь, что тот, кому ты помогаешь, может быть Христом. Он не протягивает руку, чтобы ты ему дал, он протягивает руку для того, чтобы дать тебе Царство Небесное, а ты не замечаешь этого. И обычно люди ищут самую мелкую монетку в своем кармане.

Братья мои, помните, что нищие – это библейские персонажи! И ты прошел мимо твоего спасения так легко! И еще страшнее то, что ты отнесся с презрением к этому нищему. Нищие не погибают никогда. Они собираются вместе на краю дороги и делят то, что им подали, и говорят: «Это от этого – помяни его, Господи, в Царствии Твоем!» И это имеет значение. Спаситель, чтобы воодушевить нас, сказал: «Получите сторицей!» Хотите разбогатеть? Отдайте все, что у вас есть! Получишь сторицей! Эти слова говорю не от себя.

 

Если бы вы знали жизнь святого Иоанна Милостивого, устрашились бы! Святой Иоанн, когда пришел в архиепископию, спросил: «Сколько золота в aрхиепископии?» Ему ответили: «Столько килограмм золота!» – «Отдайте бедным!» Когда услышали это экономы, сказали, что они обеднеют. Но вернулось обратно сторицей – и без того, что он отдал. Опять отдавал, опять приходило в сто раз больше. Экономы всегда сетовали. Видите: человек не замечает, когда получает, но замечает, когда отдает. Но приходило сторицей – с точностью! Есть слово в Священном Писании. Я не имею права противоречить этому слову. И привыкайте к авторитету слов из Священного Писания. Таинства Церкви основаны на словах Священного Писания.

 

С

архимандритом Арсением (Папачоком)

беседовал Игорь Зыбин

 

24 августа 2011 года