"На злобу дня" - события, люди... мир вокруг нас

[Апрель 9 365]

Куда уходит вера? Почему так трудно заставить себя ходить в храм? Почему мы, православные, иногда ведем себя хуже людей, которые никогда не задумывались о заповедях? Где Христос в нашей жизни?

 

В трапезной храма Владимирской иконы Божией Матери, где мы расположились с отцом Игорем, можно проговорить много часов – сотрудники разошлись после обеда, дав отцу настоятелю подробные инструкции, где найти суп и хлеб, мобильная связь в цокольном этаже не ловится. Значит, можно расспросить о наболевшем.

К общению с Богом нельзя привыкнуть

Может быть, некоторые люди, даже некоторые священнослужители не имеют живого общения с Богом. Тогда для них все скучно: скучно молиться, толку нет никакого. Молюсь, молюсь, а толку то? Ни в кармане не прибавилось, ни ума, ни благодати (улыбается).

О проблеме привыкания к духовной жизни говорил еще св. прав. Иоанн Кронштадтский, выступая перед нижегородским духовенством (у него в обычае было ездить по епархиям и встречаться по просьбе духовенства с ними). Отец Иоанн сказал тогда, что нужно благодать живо переживать в себе. Можно привыкнуть к распорядку, к служению, к постоянным вещам, но к благодатному переживанию живого общения с Богом невозможно привыкнуть, потому что это вещь непривыкаемая.

Один монах-экскурсовод в Иерусалиме рассказывал нам иерусалимское предание: один из служащих в храме Гроба Господня монах возроптал: «Господи, я вот Тебя здесь сорок лет стерегу. А вот что мне за это будет?» И был ему ответ: «Глупец, это Я тебя тут сорок лет стерегу!»

Вот и мы, не имея такого реально живого общения, начинаем унывать. А что такое живое общение? Это экзальтированные пляски с бубнами что ли? Вот у протестантов все получается, аллилуйя, благодать бьет такая, что народ валится на сцене прямо, раздваиваются языки и все исцеляются. Когда нужно сказать что-то о живом общении с Богом в недрах православия – нет ничего такого, что можно показать и противопоставить протестантизму. Потому что я человек грешный, но знаю, что когда я совершаю литургию, я действительно в живом общении с Богом. Это не от меня, но я это именно так переживаю. И это не надуманное состояние, я в этом уверен на сто процентов. Но говорить об этом и пропагандировать это – нечестно с точки зрения самооценки, гордыни, самопревозношения. Об этом невозможно говорить и делиться опытом этим очень трудно в виде интервью. Но для того нам и дана евхаристическая жизнь, чтобы мы этим делились через совместное совершение или предстояние Бескровной Жертве.

Возвращаюсь к отцу Иоанну Кронштадтскому: когда он в порыве литургического дерзновения, когда священники друг друга приветствуют в алтаре словами «Христос посреди нас» и в ответ «И есть и будет», отец Иоанн при этом еще добавлял всегда «И есть и будет, Живущий и Действующий». Христос посреди нас живущий и действующий. В устах отца Иоанна это сомнения не вызывало. Мы очень далеко отстоим от него, но это не отменяет того, что у нас должно быть живое общение с Богом. Если его нет, тогда мы действительно привыкнем к простым ритуальным вещам. Они по-своему, наверное, могут сохранять человека в благочестии: помните, отец Александр Ельчанинов говорил, что даже если человек молится холодно и невнимательно, он все равно же с этими словами молитвы связан.

 

Формальная вера

- Бывает, что благочестие вытесняет собой первый порыв верующего. Наверное, наша тысячелетняя церковная жизнь – утром правило, в субботу и воскресенье - храм, всенощная, литургия, как вечером, некоторые благочестивые люди читают еще Апостол, Евангелие, Псалтирь.

Мне кажется, что этого было недостаточно и в старину. Формальное отношение к вере, доходящее до безразличия, а иногда даже до бесчеловечия в конечном счете привело к духовному кризису в России..

Сейчас есть люди верующие, которые не молятся, не постятся, в храм практически не ходят, но они считают себя верующими, соблюдают внутренне что-то там. Они заповедей, может быть, не знают, разве что выборочно – может быть, не объедайся, не напивайся, не говори неправду. Возможно, Бог вполне принимает от них такое служение в меру их понимания заповедей. Но нужно больше. В Соединенных Штатах многие вовлечены в какую-то в волонтерскую деятельность на приходском или на межприходском уровне. Люди неделю работают, а свободное время посвящают волонтерскому служению, и это напрямую ими расценивается, как служение Господу. Это позволяет решать большую часть социальных проблем в обществе. А у нас этого пока еще нет.

Есть отдельные какие-то добровольцы, на уровне отчаянных альтруистов-безумцев, которые бросают вызов нашему обществу безразличия. Они иногда даже незаметны, их труд невиден, а когда они сами попадают в проблемные ситуации, то очень трудно им добиться чьей-то помощи. Они людей спасают, а многим все равно. Лиза Глинка бьется по колено в крови, ей помогают, но через какие препоны, препятствия приходится проходить. Сейчас, наверное, мы еще в начале пути. Двадцать лет прошло, как можно открыто быть верующим, но двадцать лет – это еще очень мало. Может, должно пройти еще лет пятьдесят и будет все совсем по-другому.

Заложники старых векторов

Мы в каких-то вещах заложники неправильно выбранных векторов.

Мы сейчас живем в нашей Русской Церкви, в той модели покаянной дисциплины, которая выработалась прошлыми веками. Она была вполне оправдана для людей, которые исповедовались раз в год в лучшем случае, иногда реже. Обязательное говение в соответствии с типиконом, подробная исповедь по разным разделам – по мытарствам, по страстям, по заповедям, получение разрешения грехов, допуск до причастия – и дальше жизнь без этого в течение следующего года или больше.

Когда после революции настали такие тяжелые времена, голоса Серафима Саровского, Оптинских старцев, отца Иоанна Кронштадтского, Московских отцов – отца Валентина Амфитеатрова, отца Алексия Мечева, были услышаны, народ стал чаще причащаться. Но покаянная дисциплина не была пересмотрена. Все равно перед каждым причащением – неважно, каждую неделю ты причащаешься, каждый месяц или каждый день – ты должен исповедоваться.

Я думаю, что возможны более эффективные пути для покаянной дисциплины в наше время. Может быть, не во всем надо брать пример с той же Греческой Церкви, где слишком упростилась эта покаянная дисциплина, и в результате почти никто не исповедуется. Но в Греции есть духовник – не случайный священник, а именно тот, который может быть духовником.

Наша практика, когда священник с первого для после рукоположения должен исповедовать, мне тоже кажется несколько необоснованной, именно в духовном смысле. Как священник он может выслушать исповедь и совершить таинство покаяния, прощая грехи, но духовником он сможет стать только приобретя реальный пастырский опыт.

Живя по покаянным канонам 16-17 века, большего плода, чем 16-17 век мы, может, и не принесем. Хотя, знаю, что есть люди, которым эта практика не мешает быть честными православными христианами.

Одна женщина – не россиянка, но живет в России, с детства христианка, в сознательном возрасте приняла православие. Занимает высокий пост – менеджер высокого звена. Она рассказала, что когда пришла в православие, поняла, что надо пересмотреть молитвенную практику, молиться по-православному, сами молитвы принять и сам образ молитвы. У нее было очень большое желание молиться, с детства так воспитаны, и она без молитвы не может жить. Тогда у нее не было ни мужа, ни детей, сейчас муж, трое детей и работы очень много. И она так говорит, что Господь свидетель, что те десять минут, которые я вечером бываю в ванной, я бываю только наедине с Ним. Больше у меня нет возможности – люди, работа, дети, семья. А вот эти десять минут – это мое уединение, моя пещера, моя пустыня, это время, которое я могу отдать Богу.

Это искренние слова. Я думаю, что некоторые из наших новообращенных соотечественников предпочтут вообще не молиться, чем в неудобных условиях открыть сердце и ум Богу.

Есть примеры людей, которые очень заняты, занимают ответственные посты, но они не формальные христиане православные, а настоящие. И даже их занятость не мешает им быть по воскресеньям на литургии и причащаться вместе с семьей.

Мы разобщены очень сильно. Пока приход не будет родным домом, люди будут в одном храме находиться годами и быть чужими. И считать, что это нормально: у меня свои проблемы – не трогайте меня, а я вас не буду трогать, но я за вас помолюсь, и Господь вам все даст и все будет хорошо, а пока до свидания.

Кого диавол поодиночке перещелкает

Я думаю, что приход многое в себя может вместить, когда он будет действительно центром деятельной христианской жизни. Святейший Патриарх несколько раз уже говорил об этом прямым текстом. Иного пути нет. Иначе нас в этом комфортном христианском состоянии диавол поодиночке и перещелкает. Достаточно проехать в автобусе лишний раз, чтобы убедиться насколько люди чужие друг другу, как с легкостью выпускают агрессию и с этим же приходят в храм. Это же не откуда-то там из космоса прилетает, с седьмого неба.

Пока воцерковлением будет называться навык к совершению правила и по определенным дням хождение в храм плюс и какие-то добрые дела для самоотчетности и какой-то минимальный набор догматических знаний, пока воцерковление не будет затрагивать всецело жизнь личности, тогда трудно будет говорить о таком цельном во-Церковлении человека.

Правильный уровень духовного комфорта

Если человек попадает в тупик, его накрывает безразличие, духовная интроверсия, это, значит, он не понял, чего от него хочет Христос в его личной церковной христианской жизни. Он должен понять, что он должен стать святым, как Бог, а он стал удобным для себя христианином! Он не стал святым, он достиг определенного уровня духовного комфорта. Как есть у нас удобная кухня, руку протянул – тут горячая вода, кнопку нажал – тут чайник заработал, налил чая, все под рукой. Я знаю, какие-то ответы на основные вопросы христианской жизни. Я знаю, как помолиться за болящих, вот на этой странице открою – там молитвы за болящих, на этой страничке открою – тут молитва за путешествующих. Я слова все понимаю, я знаю, о чем тут молятся. Я знаю, как поблагодарить Бога после еды, живут во мне эти слова. Все, и больше ничего не надо. Но Бог хочет, чтобы были святыми, как Он – «Будьте святы, как Я свят». Я сам этого не понимаю, как это должно быть, но мы видели же примеры святых людей.

Самый простой и ближайший к сегодняшнему дню – это Патриарх Павел. Однозначно, что этот человек стал святым. Прославит его Церковь или нет – это другой вопрос, но вот та святость на уровне Евангельского понимания этих слов, а не церковно-исторического, вполне у него есть, в этом многие современники, соотечественники, убеждены сейчас уже

 

Виктор Судариков и Анна Данилова

в гостях у о. Игоря Пчелинцева А рядом можно поставить удобного христианина и будет видна разница сразу.

Но людей сравнивать – это не всегда благородное занятие, потому что мы глубин человеческих не знаем. Иногда можем сравнить на внешний взгляд и совершим грех. У человека, которого мы считали поверхностным и формальным, вдруг окажется такая внутренняя глубина, которую он или по смирению или по стеснению, не открывал никому, а Бог это видел. Поэтому можно сравнивать с Христом.

Охлаждение приходит, когда человек неправильно понял конечную цель христианской жизни. Как батюшка Серафим говорил о стяжании Духа Святаго. Это то же самое, что и стать святым – приобрести благодать Святого Духа, которая будет действовать в тебе, иметь решающее значение и мотивацию в твоих поступках, неважно кто ты – менеджер, священник или мать-домохозяйка.

- Человек в течение многих лет ходит в храм, ходит на исповедь, читает молитвы, допостился до гастритов, почти перестал ходить в храм, потому что особо не видит смысла в церковной жизни – раз в месяц причаститься еще можно, но вычитывать – выстаивать… В Бога верит. Как ему снова найти Бога, как заново открыть Церковь, чтобы она стала источником благ духовных?

Для этого человеку важно понять сердцем и умом, в какой тупик он попал. Понять, что смысл жизни с Богом состоит не только (и не столько) в исполнении того и того.

Прошу понять меня правильно — я не против правил, канонов и церковных преданий. Они составляют опыт Церкви за 2 тысячи лет. Пусть этот опыт не всегда адекватно впитывается детьми Церкви, но он часть церковной жизни. Но не самоцель ее.

Если человек понял это, то ему надо от всей души заплакать перед Богом и просить Его о преображении, о даровании духа трезвой рассудительности и смирения (в настоящем понимании этого слова), о мире в сердце.

Необходимо понять, что Христос — самый быстрый в мире бегун, например: сколько бы я сам не старался в жизни убежать от Бога, Он всегда настигал меня, обгонял и вел за собой, выводил из самых запутанных тупиков жизни.

- Как новоначальному правильно войти в церковь? Как не запутаться во всех уставных установлениях, как жить в Церкви так, чтобы была духовная жизнь, чтобы в ней был Христос?

У новоначальных должны быть трезвомыслящие помощники в Церкви. Самому трудно войти в жизнь во Христе.

Наша общая задача — не столько обращать людей в православие, сколько ненавязчиво помогать человеку открыть для себя неизмеримый и прекрасный мир святоотеческого православия, чуждый мифов, легенд и бабьих басен. В христианской жизни очень важно идти не от правил и параграфов – «как правильно?», а стараться войти в литургическое пространство Церкви, основа которого — Евхаристия, соединение со Христом, деятельное, живое, и все окружающее и служащее Евхаристии — храм, икона, богослужение, устав, иерархия есть неисчислимое сокровище Церкви, достояние каждой души, жаждущей Бога. Только у человека должна быть эта жажда, смиренное дерзновение прорваться через свою немощь, а иногда и пустоту души к Тому, кто может ее исцелить и наполнить настоящей жизнью. А это не одно и то же, что исполнить то или иное правило и быть покойным и равнодушным…

- Как сегодня быть христианином?

- Сегодня быть христианином – то же самое, что и 2 тысячи лет назад, жить по Слову Христа, иметь ко всем деятельную любовь и не иметь ненависти ни к кому. Я помню, что на заре моего личного христианства на меня очень большое впечатление произвели слова преп. Паисия Величковского, которые он положил себе за правило с самой юности: первое – ближнего своего не осуждать, хотя бы собственными глазами видел его согрешающим; второе – ни к кому не питать ненависти; и, третье – от всего сердца прощать обиды.

Жить Христом – это пребывать в молитве, потому что христианство не теория, да и само слово «христианство», наверное, изобретено какими-нибудь европейскими профессорами в Новое время. Сочетать всякое свое дело с молитвой, как поступали святые отцы. И мерой всему полагать Евангелие, Благую Весть о нашем спасении, проверяя себя Словом Бога Живого каждый день и каждый час — и в храме, и вне его.

С протоиереем Игорем Пчелинцевым беседовали Анна Данилова и Виктор Судариков

[Апрель 9 365]

Сеятель разделений

Хочу сразу заявить: диавол не спит, не ест, от сотворения мира живет в воздержании, не забывает, не устает, не берет отпуска, не выходит на пенсию, не болеет и не умирает. И у него только одна забота – отвлекать и уводить людей от делания добра и от спасения. Он отличный богослов, в злобе своей знающий наизусть Священные Книги, которым он и не думает следовать.

Тысячи лет он совершенствует свои методы. И действует через людей с помощью технологий, животных, растений, материи, мысли, машин и прочего. Цель у него, однако, одна – заполнить ад людьми, созданными Богом и предназначенными Его любовью к вечному Царству света.

 

Существует диавольская иерархия. Одни из бесов – простые солдаты, пехотинцы плотских грехов, специалисты по грязным словам и поступкам, эксперты по изменению сознания в сторону ненависти и вражды, новобранцы мрака индивидуализма или проводники в забвение смысла жизни и в погибель от зелий, обесчеловечивающих и опустошающих человеческую личность.

Существует, однако, и диавольская элита – штат высших адских чинов: офицеров, генералов и адмиралов, которые не утруждают себя тем, чтобы наливать дешевое пойло в горло человеку, обиженному судьбой, и не опускаются до того, чтобы поддерживать руку токсикомана, вдыхающего ядовитые пары из пакета. Эти политологи мрака губят не отдельных людей, но целые группы, социальные классы, иногда даже нации. Как? Извращая умы правителей, обманывая власть имущих, растлевая сердца принимающих решения, ослепляя тех, кто руководит массами. Эти генералы набивают деньгами счета парламентариев, убеждая их голосовать за законы, дозволяющие убийство и легитимирующие грех; они затыкают уши бдительным, делают повальными страсти и пороки. Поняв размах и глобальную силу масс-медиа, они действуют через тех, кто формирует мнения; они внушают сомнения в образцах, пригвождают взоры людей к телевизору при слухе о каком-нибудь скандале, ожесточают борцов против икон и священников, дают своим людям власть кричать, поднявшись над безмолвствующим здравомыслящим большинством. Бесы шантажируют элиту, обрабатывают людей, жадных до власти, ориентируются только на тех, у кого есть лидерский потенциал или гипнотическая власть над массами. Они путем взяточничества и жульничества продвигают некомпетентных на посты, и тысячи, а может, миллионы людей будут страдать из-за людей безблагодатных и не имеющих призвания. Элита ада ставит заслон перед людьми, Богом одаренными, и разжигает амбиции в тех, кто мало что может предложить.

Они борются против Церкви извне и изнутри.

С одной стороны, они настраивают общество против Церкви, клира и верующих, выставляют напоказ грехи священников, чтобы отдалить людей от Церкви («Вот что творят попы!»), показывают не духовную высоту престольных и великих праздников, не слезную молитву, не обилие благодати, а толчею, давку за антидором, женщину, упавшую в обморок от жары, старушек, штурмом атакующих святые мощи. Они умаляют ценность христианских символов и афишируют символы демонические, языческие. Разжигают в людях инстинкт размножения через медийную эротическую пандемию и совершенствуют способы убийства младенцев на любой стадии жизни. Заполоняют кабаками села, открывают непристойные заведения в городах, воодушевляют продающих и покупающих зелье, губительное для ума и души.

С другой стороны, элита из восьмого круга Дантова ада вторгается внутрь Церкви. Она развивает и усиленно насаждает сектантское сознание, то есть сознание своей обособленности («Мы лучше – не то что эти…»). Секта рождается из желания быть не такими, как масса верующих, продолжается утратой смирения и покаяния и начинает проявлять себя поначалу в делах, по видимости хороших и безобидных («Мы не пьем на свадьбах», то есть «Мы праведнее, лучше, чище, чем масса грешников»), однако потом обособление становится полным, оно принимает неожиданные масштабы и разрушает священные корни традиций и души.

Адская интеллигенция ожесточенно воюет против священников и духовников, отнимает у них время, подбрасывает им «срочные дела», не имеющие отношения к спасению людей, рисует перед их взором ложные идеалы…

Одно только абсолютно изгоняет беса, уничтожает его силу, какого бы ранга он ни был, – святая и божественная Евхаристия, Тело и Кровь Христовы – они сокрушают, истребляют и превращают в прах все действие сатаны в умах и сердцах людей.

И тогда вековечный мастер погибели человеческой, умный змий, разжигающий на земле войны по бессмысленным причинам и из-за иллюзий власти, надумал отделить христиан от Тела и Крови Господних. Но это не так-то легко сделать. Чтобы люди больше не соединялись с Богом, нужно максимально принизить священническое достоинство. Может быть, и вовсе упразднить таинство священства, как сделали это протестанты и все на свете секты. Может быть, войти в каких-нибудь ревностных духовников, которые повелели бы, следуя некоему мнению, чтобы люди более не причащались у священников, так сказать, компромиссных. Так или иначе, но люди не должны более принимать в уста и сердце пищу бессмертную – Тело Христово.

А что более всего нравится змию nomina odiosa – так это раскол по причинам недостойности, чипов, мнений, власти, по причинам медицинским, фанатизма, пенсий, канонического послушания, по каким угодно причинам. Раскол, схизма, вражда – это рычаги лукавого, потому что они и в его отсутствие совершают погибель людей, крещеных во имя Святой Троицы.

Так что если вы услышите, что кто-нибудь начинает говорить вам, чтобы вы не причащались в Церкви Христовой – по какой бы то ни было причине, знайте, что он действует заодно с князем тьмы, которого обжигает бальзам бессмертия – святое причастие.

Священник Иоанн Валентин Истрати

Перевела с румынского Зинаида Пейкова

Doxologia.ro

2 августа 2011 года

 

 

[Апрель 9 365]

Слово за слово

2 ноября, 2011 • Екатерина Воробьева •

 

Люди выстраивают отношения с помощью слов. Словами можно решить проблему — а можно создать. Словами можно успокоить или ранить. От того, что, когда и как говорят муж и жена, зависит атмосфера в семье, и как следствие, семейное счастье. О культуре межличностного общения рассуждает иерей Алексей АГАПОВ — настоятель храма Архистратига Божия Михаила (г. Жуковский), выпускник филфака МГУ, преподаватель церковнославянского языка.

Иерей Алексей Агапов

— Как супругам правильно выстраивать общение друг с другом? О чем стоит друг с другом говорить, а от каких разговоров лучше воздержаться?

— Думаю, всем семейным людям хочется, чтобы с самым близким человеком можно было говорить обо всем на свете без боязни встретить непонимание или вызвать недовольство. Если так и есть — это прекрасно.

Но, к сожалению, в любой семье с течением времени чаще всего появляются такие «нежелательные» темы, которые почти неизбежно приводят к конфликту и, как следствие, — к чувству разобщенности. Бытовые проблемы, какие-то стороны воспитания детей или отношений между супругами — вариантов множество. Этих тем не избежать, но поднимать их нужно с большой осторожностью. Для сохранения мира важно соблюдать несколько правил:

1) говорить о себе, о своих чувствах — но не упрекать собеседника, не толковать его чувств и настроений;

2) удерживаться от искушения ответить упреком на упрек;

3) учиться слышать именно то, что хочет сказать тебе собеседник. Еще важно уметь подобрать для непростого разговора благоприятное время и обстоятельства. Это то, что касается «трудных» тем.

А нужно ли считать какие-то темы запрещенными для обсуждения, исходя из христианских, нравственных принципов? В идеале — думаю, нет, не нужно. Темы должны быть открыты.

Другое дело, каждый из супругов должен иметь возможность свободно выражать свое отношение к обсуждаемым вещам (одобрение или неодобрение) без риска все той же разобщенности. Если такой риск есть — никакой интересный разговор этого не стоит.

Бывает и так. Приходит жена с работы и жалуется мужу: ее, например, обидела начальница. А муж возьми и скажи: что ты говоришь, замолчи, ведь ты осуждаешь, это грех!

На самом деле в этот момент христианская наука вряд ли пойдет обиженной женщине впрок. Совершенно неважно сейчас, кто прав, а кто виноват. Этой жалобой женщина выражает горячую потребность в утешении и защите.

Поэтому уместнее будет оказать первую помощь сочувствием, безоговорочной поддержкой: «Да как она посмела обидеть тебя, мою любимую?!» Порой для супругов очень важно почувствовать себя одной командой — и не обязательно, чтобы это была «команда абсолютных праведников». А если в описанном случае жена и совершила на работе какую-то ошибку — она с этим позже и сама разберется, и покается, если есть в чем.

 

— Если разговоры одного супруга кажутся другому неуместными или неприятными — нужно ли пресечь такой разговор или выслушать до конца ради мира в семье?

— Оттого что вы заставите супруга или супругу замолчать, ситуация только ухудшится. «Меня не слышат, не понимают, меня игнорируют…» Негатив будет накапливаться и, в конце концов, выльется в конфликт. Конечно, нужно учиться выражать свои мысли и чувства правильно, чтобы не раздражать другого.

Когда вы говорите о своих чувствах, очень важно хорошо понимать самого себя; и о той ситуации, которая вам не нравится, говорить прямо, без обиняков (то есть без выдумывания ложных причин своего раздражения).

Если жена ревнует мужа к свекрови, то вот об этом и нужно сказать, а не о том, что вам будто бы не понравилось, какое на ней сегодня было платье или о том, что ваш муж разговорами с ней подолгу занимает телефон, а вы ждете срочного звонка из Бразилии.

Неудивительно, если супруг решит: она ко мне придирается и говорит всякие глупости. Он ведь не способен читать ваши мысли! Лучше сказать прямо: я скучаю по тебе, побудь со мной, поговори со мной, пожалуйста. Жена имеет право на внимание мужа, и муж — на внимание жены; в этом нет ничего плохого, и незачем стыдиться этой естественной потребности.

Нужно учиться точно передавать свои чувства не только через содержание речи, но и через интонацию — это крайне важно. Порочный круг обид и взаимных претензий можно разорвать, только нужно приложить труд и проявить доверие.

— К каким последствиям может привести семью осуждение супругами друг друга?

— Единственное роковое последствие — это смерть семьи, ее разрушение. Но бывает так, что до развода дело не дошло, и внешне все более-менее — а любовь умерла, и не осталось ничего общего.

Нужно всегда помнить, что осуждение приводит к отчаянию, к ощущению, что ничего нельзя изменить: ведь дело-то — не во мне, а другого как изменишь? Отсюда — нежелание работать над собой.

Когда человек считает, что главная беда семьи — «мой ужасный супруг» (или супруга), то сам он порой распускается страшно — и в поведении, и в словах, и во внешнем виде. И даже не замечает этого, потому что для него a priori виноват другой.

Здесь мы должны вернуться к святоотеческой формуле — каким ты видишь другого, таков ты сам. Ты смотришь на другого человека и прекрасно видишь все его недостатки? Знай, что именно они же есть и в тебе, только твоя зоркость не в ту сторону направлена (только нельзя эту формулу применять как оружие в споре — это запрещенный прием!).

Если бы мы умели правильно говорить и внимательно слушать! Тогда мы не разрушали бы друг друга осуждением.

Не надо думать, что это вовсе невозможно. Примеры такой любви известны. Перечитаем хотя бы житие мучеников Адриана и Наталии: вот Наталия очень любила своего мужа (а не осуждала: мол, такой-сякой язычник!) — и привела его к вере, и наставляла его, и на подвиг мученичества укрепила! Богу все возможно. А Бог наш есть любовь.

— Где проходит граница между осуждением и справедливым упреком? Может ли муж указать жене на то, что она что-то не так делает, и наоборот? В каком случае это будет осуждение, а в каком воспитание?

— Об упреках мы уже говорили. Справедливый или нет — это упрек. Первая реакция на него — желание защититься. А лучшая защита — это нападение. Отсюда частый итог — скандал и ссора.

Воспитание — это же не разовая, притом карательная акция. Воспитание должно начинаться, когда между супругами все хорошо. И об этом «хорошо!» нужно говорить, не жалея ласковых и нежных слов.

И если что-то немного разладится (не надо говорить тогда: «все пропало! все пропало!» — немного разладилось), можно будет опереться на этот опыт и понять: что именно стало не так, что случилось? И главное: что нам вместе сделать, чтобы исправить положение.

Чаще всего, если один супруг допустил ошибку, то другой упустил нечто важное в отношениях. Если сознаёшь это, тогда — с Богом: можно и нужно свое неудовольствие озвучить (с учетом фактора времени и обстоятельств — об этом уже было сказано).

При этом в результате разговора может выясниться, что никто и не ошибся, все было правильно. И если ты накинулся на человека поспешно и зря — потом будешь чувствовать себя виноватым, и эта вина может еще долго вредить вашим отношениям.

Впрочем, смирения и здесь никто не отменял. Оно должно проявляться и в умении признать свою ошибку, и в том, чтобы терпеливо снести несправедливое обвинение, «не отвечая на досаждение досаждением», по слову апостола.

Это было то, что в равной мере касается обоих супругов. Но есть и определенная асимметричность в отношениях, связанная с различиями мужской и женской природы.

Мужчина скорее имеет полномочия воспитывать жену, чем жена — мужа. Это многократно подчеркнуто в Священном Писании, причем не только в «суровом» Ветхом Завете, а и в Новом: муж создан быть главой семьи. И даже когда голова болит, она от этого ногой или другим чем не становится. Из двух важнейших качеств — адекватности и смирения — для мужчины на первом месте именно адекватность.

Женщина имеет чуточку больше, скажем так, естественного, природного права на легкую неадекватность, но уж зато смирение должна проявлять в полной мере. Поэтому даже если муж оказался к жене несправедлив (это его грех — ему перед Богом и ответ давать), для нее разумнее не спешить со встречными обличениями и упреками.

Если жена не дает мужу почувствовать собственный вес в семье, то в результате ничего хорошего не получится: жена со временем остервенеет, а муж размягчится до состояния сливочного масла или предпочтет самоутверждаться где-то за порогом родного дома.

Но и муж, если совсем не щадит ближнюю свою, не проявляет к ней ласки и понимания, а только бранит — уже наказывает самого себя и согрешает перед Богом.

— Женщины часто любят поговорить. Какой вред семейным отношениям может нанести излишнее многословие супруги?

— Вообще-то, между нами говоря, и многим мужчинам это не чуждо.

А по поводу специфики женской «любви поговорить» я недавно услышал анекдотическое наблюдение. Общение мужа с женой может ограничиваться двумя фразами: «Дай пожрать!» и «Дай пожрать спокойно!». Очень смешное и, увы, довольно точное наблюдение.

Женское многословие может порой представлять серьезную угрозу семейному миру. Когда муж приходит домой и садится есть — он беззащитен (хочется сказать: «как ребенок!»). У него открыты все каналы восприятия, ему можно залезть прямо в душу! Тут-то, по классическому сценарию, жена и встанет перед ним (какая выгодная дислокация!), и начнет рассказывать… А потом удивляется: я же ему ничего такого даже не сказала!

Вспомним сказку (то, что там фигурирует Баба-яга, к делу не относится): ты меня сперва накорми, напои, баньку истопи, спать уложи — а потом и спрашивай. Сперва забота — а потом работа. Внимательно слушать — это настоящая работа и есть.

С другой стороны, понятно, почему женщина делает такую тактическую ошибку: пока муж ест, он вроде бы ничем не занят, а потом — поди лови его: «Не сейчас, я занят!» — вот и весь разговор. Но с таким недостатком мужа не сражаться до первой крови надо, а справляться со всем возможным искусством — как Василиса Прекрасная из той же сказки.

Где сказка — там и дети. Не забудем о том, что наша манера говорить друг с другом становится со временем их манерой. Мы часто бываем неприятно удивлены, как дети перебивают нас, взрослых, как они нетерпеливы, грубы, капризны — ни о чем не могут сказать дельно и спокойным тоном. А может быть, лучше удивиться на самих себя, расслышав интонации собственной речи? С кого же еще брать пример детям, как не с папы и мамы?

Есть, конечно, еще один учитель — очень злой и очень сильный: язык рекламы. Сказать быстро и пусть даже нагло, но чтобы тот, кто слышит, немедленно выполнил то, чего от него хотят. Этому пагубному воздействию подвержены не только дети, но и взрослые. Однако взрослым есть на что опереться, чтобы противостоять такой плохой культуре речи. Вот бы, кроме разговоров, еще и хорошие книги вместе вслух читать — друг с другом, а не только с детьми!

— Если муж — молчун, нужно ли жене пытаться вывести его на разговоры или лучше оставить в покое, а самой отводить душу, например, с подругами?

— Для мужчины и женщины, которые соединились в браке, живут под одной крышей, быть всегда вместе — большое испытание, как бы они ни любили друг друга. Супруги часто и не могут один без другого, и друг от друга устают.

Муж — молчун. Но может быть, он не всегда был таким, а почему-то предпочел молчать со временем? Возможно, он уже знает: что бы я ни сказал, жена все равно настоит на своей правоте. Соглашаться во всем с ее мнениями — значит потерять себя. Спорить — значит потерять ее. Лучше уж молчать.

Конечно, это только одна из возможных причин проблемы, ситуации бывают разные. Дело может быть и в различных болезнях, о которых сам человек не знает, а они его угнетают; и в греховных привычках (например, к алкоголю).

Но один человек не может изменить другого, зато может измениться сам. Раз муж и жена — одна плоть, то, изменив к лучшему себя, вы поможете и своей половинке.

С друзьями пооткровенничать можно, почему нет: нельзя же все свои тяжкие думы вечно носить в себе! Но важно, чтобы это были действительно настоящие друзья. Помните: любое ваше слово о глубоко личном может затем обратиться против вас.

Особенно часто такое случается почему-то именно в кругу женщин — такова уж немощь их природы. Недаром существует масса анекдотов об этой пресловутой «женской дружбе».

Поплакаться можно, иногда даже очень нужно. Но нельзя «сдавать с потрохами» своего любимого, иначе после сами можете горько пожалеть о своей минутной слабости. Какие-то особо тонкие моменты семейных отношений лучше обсудить с опытным духовником.

— Стоит ли супругам «выяснять отношения»— обсуждать какие-то обиды, взаимные претензии? Или стараться загладить сложную ситуацию терпением, любовью и молчанием?

— Выяснять отношения друг с другом необходимо, даже если проще обидеться и замкнуться в себе. Обижаться и замалчивать обиды не стоит: это весьма сомнительный кредит, который рано или поздно закончится.

С другой стороны, всем нам известна мудрая пословица «Утро вечера мудренее». Выяснять отношения можно только тогда, когда гнев, обида, раздражение не заставляют дрожать твой голос, когда ты можешь с ходу четко описать свои чувства. Необходимо чуть-чуть остыть и взглянуть на свою обиду или на свой гнев со стороны. Рубить с плеча, с ходу начинать разборку — особенно на ночь глядя, особенно в субботу, накануне праздничной литургии — ни к чему хорошему не приведет.

Полезно выждать время — и спросить у Бога: сказать мне или лучше промолчать? Если сказать, то как именно это сделать, какими словами? А если промолчать — тогда уж надо молчать не с камнем на сердце, а с непритворным смирением. Хотя — для правильного разговора смирения-то потребуется не меньше.

Очень хороший совет дают психологи. Это можно назвать «отложенный разговор». Вот, вы чувствуете, что в какой-то момент беседа меняет тон: начали вроде бы «за здравие», а кончить рискуем «за упокой». Тогда вы говорите: «Дорогой (дорогая), я не готов (не готова) продолжать разговор в таком тоне. Давай вернемся к нему через 10—15 минут». И расходитесь (например, в разные комнаты), занимаетесь какими-то своими делами. Тот, кто отложил разговор, в назначенное время должен сам предложить его продолжить. Об этом правиле «отложенного разговора» супругам можно договориться заранее.

Выясняя отношения, нужно всегда помнить, что вы идете по минному полю. Здесь важнее всего уметь внимательно выслушать собеседника и понять его настоящую потребность. А коли уж собрался говорить о своих чувствах — нужно очень трезво взвешивать каждое слово, чтобы не оскорбить своего самого родного человека вольным или невольным упреком.

С тобой воюет не твой собеседник, а враг всякой любви, дьявол. И он — против вас обоих. Нельзя забывать: мы выясняем отношения не для того, чтобы окончательно рассориться, а чтобы научиться лучше понимать друг друга. Хоть сейчас нам обоим трудно, мы любим друг друга и хотим всю свою жизнь прожить вместе!

Интервью опубликовано в православном журнале для родителей «Виноград» (№43, сентябрь-октябрь 2011)

[Апрель 9 365]

Единство в чем?

3 ноября, 2011 • Священник Дмитрий Шишкин •

Казанская икона Божией Матери,

Путеводительница…

Как и четыреста лет назад взирает Она с тихой кротостью, ожидая горячей молитвы, веры и решимости жить не по стихиям мира сего, а по правде Божией; ожидает от нас признания твёрдого и окончательного, что нет на свете какой-то ещё другой, «особенной» правды.

Мы будем вспоминать завтра избавление Отечества нашего от нашествия иноплеменников, заступничество Пречистой, духовное единство народа в незабвенный 1612 год.

Самый страшный грех – это грех неосознанный, и самое опасное пленение – незамеченное. И потому не к далёкому прошлому обращен взгляд Пречистой, а к нам – теперешним, и пленение Вавилонское, смута, каких свет не видел, царят в Отечестве нашем. Только вот ополчения нет, и сегодняшний Пожарский баллотируется в местный парламент, строя планы о новом особняке, а сегодняшний Минин торгует безакцизным лесом. Не заметили мы оккупацию, смуту свою прозевали и теперь обживаемся как можем, учась жить в «новой реальности», быть равнодушными и прагматичными. Потому, что время такое, и иначе нельзя. И вот оно, единство новое, единство разнообразия – каждый бьётся за свой кусок земной жизни, за земное, личное счастье, а все остальные — или помощники в бизнесе, или никто!

Частный случай: сюжет, промелькнувший на экране. Захолустная деревенька, семья, из последних сил бьющаяся за жизнь, и мужчины в казённых кителях, с папочками под мышками – приставы, пришли описывать имущество за невозвращённый кредит. Ничего личного, просто работа такая. Перед законом все равны.

И отчаянный, утробный крик матери, бросающейся поперёк: расхристанной, обезумевшей, потому, что забирают последнее, то, без чего не прокормить семью. И дети сопливые, с испуганными глазёнками и разинутыми ртами. И муж – отец, заскорузлый, небритый, с мозолистыми ладонями и тёмным лицом, вырывающийся из крепких рук представителей власти. И ещё — голос корреспондента с бодрым цинизмом подтрунивающий… над кем бы вы думали? Над приставами?

Да нет – над крестьянами этими, обезумевшими от горя, над отчаянием их, гибельным и страшным…

Что с нами происходит? Я не вероломству дивлюсь – этого у нас предостаточно было и будет ещё, а вот именно интонации этой, юморку этому ущербному, леденящему кровь. Откуда же эта уверенность в своей правоте, в собственном праве на бессердечие?

Достоевский, впервые посетивший Европу, записал в своём «Дневнике»: «…У нас, может быть, даже и гораздо хуже бывало. Но в добродетель-то, в добродетель-то зачем возводить? Знаете что? Можно быть даже и подлецом, да чутья о чести не потерять; а тут ведь очень много честных людей, но зато чутье чести совершенно потеряли и потому подличают, не ведая, что творят, из добродетели».

Как же быстро мы привыкаем к этой «честности» лицемерной, к подлости «из добродетели», оправдывая себя чем угодно: рынком, равенством перед законом, генеральной линией…

Опять идея не даёт нам покоя, но зато даёт право на попрание веры и совести. И если эта идея – и есть наше общее, не хочу я такой общности, не желаю такого единства!

Не хочу я единства с теми, кто на низменных страстях зарабатывает популярность и капитал, не хочу соглашаться с теми, кто растерзанных деток называет «абортивным материалом», не желаю признавать браком безумство однополой мерзости, не верю в «счастливый миллион», как в высшую ценность жизни…

Ведь тошно же все это до последней степени! А мы всё улыбаемся и твердим о каком-то единстве, о «нормах европейского права», о «толерантности» и «гуманизме». И всё это считаем нормой и добродетелью. Тогда давайте хотя бы не лгать, не говорить себе, что нет никакой оккупации и смутного времени.

День народного единства. Так хочется, чтобы он состоялся на самом деле, хотя бы отголоском той – неподдельной радости, необъяснимой до конца, но от того не менее реальной, действительной. Радости победы не только и не столько политической, но духовной!

Пусть этот праздник состоится хотя бы отголоском веры. Не насущной реальностью уже, нет, – о какой реальности говорить, если только два процента крещённых приобщаются Святых Христовых Таин? – а отголоском только, и отголосок бы этот не потерять.

Не забыть бы до конца предстательство Пречистой, хоть краешком души цепляться за эту неизреченную милость. Не лишиться бы её окончательно.

И хорошо, что до конца ещё не поверили в «новое единство», не сформулировали официально идею «новую», ради которой можно будет в который раз попирать собственную совесть и, обманывая себя, совершать новые и новые беззакония во имя… чего на этот раз? Капитала? Глобализма? Свободы?

«Бог нелицеприятен, – говорит апостол Пётр, – но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему». Но тогда и надо говорить о правде Божьей, в ней одной искать единства, её провозгласить основанием и насаждать её последовательно и твёрдо, а не пытаться угодить всем «правдам» мира и на этом зыбком фундаменте строить грядущую жизнь Отечества.

[EКатерина 2 677]

Спаси Господи, Некто)!

[Апрель 9 365]

Димитриевская родительская суббота: плечом к плечу

4 ноября, 2011 • Священник Сергий Круглов •

 

Подходит старушка, приехала в собор из деревни:

- Батюшка, вот сестра-покойница что-то нехорошо снится… Это к чему, молиться за упокой надо?

- Надо, матушка…

- Спаси Господи… Надо приехать на нояберьские, помянуть сестру-то…

Димитриевская родительская суббота – поминальная суббота перед днем памяти великомученика Димитрия Солунского (26 октября по старому стилю). Людям «советского» возраста, приходящим поминать в родительские субботы своих усопших, проще запомнить этот день по другой дате: где 7 ноября – «красный день календаря», там где-то рядышком перед ним – и Димитриевская…

Народная традиция крепко связала этот день с Куликовской битвой: дескать, благоверный князь Димитрий Донской просил в этот день преподобного Сергия Радонежского отслужить панихиду по воинам, полегшим в Мамаевом побоище…

Правда, в «Православной энциклопедии» мы читаем, что слова из Киприановской редакции «Сказания о Мамаевом побоище», созданной в середине 16 века : «И чтобы тебе пети понафида и служити обедня по всех по них избьенных. И тако бысть, и милостыню даде, и преподобнаго игумена Сергиа корми, и всю братию его» – не связаны напрямую с Куликовской битвой. В богослужебном уставе этот день не отмечен как поминальный, и народная традиция (вероятно, еще древняя, дохристианская) поминать в этот день усопших не сразу стала церковной.

Тем не менее тысячи россиян заходят в этот день в православные храмы, ставят свечи, кладут на канунник продукты и пишут в поминальных записочках имена своих умерших близких. Стопы записочек, вереница имен… Горят свечи, поет хор, воздух светло-синь от кадильного фимиама, люди стоят плечом к плечу, и мнится, что пространство храма в этот день расширяется, увеличивается вдвое: плечом к плечу стоят здесь незримо и наши усопшие, для кого поминальная наша молитва – поддержка и утешение…

photosight.ru. Фото: Диoниcий 3eмлянoв

Один из самых болезненных вопросов в такие дни – можно ли поминать тех, кто умер некрещеным?

Распространено среди прихожан такое мнение: молиться можно только о крещеных и умерших в вере, перед кончиной исповедавшихся и причастившихся св.Таин (знаю монастырь, монахини которого учат паломников: молитесь только о самых близких, и то с осторожностью, за верующих, а за некрещеных – даже за самых близких нельзя, мол, человеку бы свои грехи отмолить, а молиться о других – брать на себя еще и их грехи, сие есть дерзость и неразумие пред Богом…)

Что ответить усвоившим такой взгляд на молитву? Отвечаю просто: молитва и милостыня наша о душе усопшего – в помощь такому человеку.

И вот представьте: один человек сидит себе на берегу, а другой тонет – кого надо спасать? Тонущего. Так кому первоочередно нужна молитва-помощница, верующему или неверующему усопшему? Понятно, что неверующему, тому, кому после смерти тяжелее…

Конечно, если человек умер некрещеным, а тем паче – сознательно неверующим, если в земной жизни не принадлежал к Церкви Христовой, то после смерти его насильственно к Церкви не «пристегнешь», в записках на проскомидию его имя не пишут – но самим-то родным и близким, тем, кому судьба усопшего небезразлична, молиться о нем надо – и дома, и в храме – самим, в том числе и во время панихиды (молитву в храме, в евхаристическом собрании, совершает вовсе не только один батюшка, но в с я Церковь, все предстоящие).

Коли мы сами христиане – это наш христианский долг во исполнение заповеди Божьей о любви к ближнему.

Он ушел из земной жизни в тяжких грехах, нераскаянным? Что ж, предоставим его Богу и суду Божию, сколь праведному, столь и – в отличие от нашего с вами суда –милосердному. Об этом нам на каждом богослужении напоминает Церковь словами одной из ектений: «Сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим».

Заупокойная служба. Поют по крюкам.

Или голоса так свежи, или это

Умерший так стремительно уходит,

Но в тесной часовне ветер поднялся невидимый.

Шевелит листы старинной книги,

Пылают над строками, летят киноварные невмы

За умершим вслед.

Пение напряжённо тянется, пока может

Поддерживать душу, уходящую ввысь

Ступенями мытарств. И вот – дальше стоп.

Предел. Тончают,

Глохнут нёбные кратиматы.

Мы – дети, а взрослые – наши умершие.

Мы в их прошлом живём.

Никому не вернуться в детство.

То-то я замечаю,

Насколько наш мир мал, прост, шаток,

Ярок, аляповат – манеж для игр

При постоялом дворе! Особенно

В сравнении с тобой, живой смертный голос,

В следовании за умершим сам истаять готовый,

Ветреною весной в часовне поющий

Славу незнаемому, отчаянно чаемому

Превечному Богу.

[Апрель 9 365]

Живая связь

Есть особые дни в году, когда вся Церковь с благоговением и любовью молитвенно вспоминает всех «от века», т.е. во все времена, умерших своих собратьев по вере.

Епископ Гродненский

и Волковысский Артемий

По Уставу Православной Церкви такое поминовение усопших совершается по субботам. И это не случайно. Мы знаем, что именно в Великую Субботу, накануне Своего Воскресения, Господь Иисус Христос мертвый пребывал во гробе.

Этот трогательный обычай коренится в глубокой вере православных христиан в то, что человек бессмертен и душа его, однажды родившись, будет жить вечно, что видимая нами смерть – это временный сон, сон для плоти, и время ликования для освобожденной души.

Смерти нет, говорит нам Церковь, есть только переход, преставление из этого мира в мир иной… И каждый из нас однажды уже пережил подобный переход. Когда в содроганиях и муках рождения человек покидает уютное лоно матери, он страдает, мучается и кричит. Страдает и трепещет плоть его перед неизвестностью и ужасом грядущей жизни… И как сказано в Евангелии: «Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее, но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир».

Так же страдает и трепещет душа, покидающая уютное лоно своего тела. Но проходит совсем немного времени, и выражение скорби и страдания на лице усопшего исчезает, лик его светлеет и успокаивается. Душа родилась в иной мир!

Поэтому-то мы и можем молитвой своей желать нашим умершим близким блаженного упокоения там, в покое и свете, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная…

Поэтому-то, зная о вечном бытии души человеческой «за гранью смерти зримой», мы молимся с надеждой и верой, что молитвы наши помогут душе в ее загробном странствии, укрепят ее в момент страшного последнего выбора между светом и тьмой, защитят от нападения злых сил.

 

Сегодня православные христиане молятся об «усопших отцех и братиях наших». Первые, о ком мы вспоминаем, молясь об умерших, – наши покойные родители. Поэтому и суббота, посвященная молитвенной памяти почивших, называется «родительской». Таких родительских суббот в течение календарного года – шесть.

У родительской субботы есть и еще одно название: «Димитриевская». Суббота названа так в честь воспоминаемого 8 ноября святого великомученика Димитрия Солунского. Установление поминовения в эту субботу принадлежит святому благоверному великому князю Димитрию Донскому, который, совершив после Куликовской битвы поминовение павших на ней воинов, предложил совершать это поминовение ежегодно в субботу перед 8 ноября.

Согласно определению Архиерейского Собора РПЦ 1994 года, поминовение наших воинов совершается 9 мая. Так как Димитриевская поминальная суббота совершается накануне 7 ноября, дня начала кровавого переворота, положившего начало невиданных гонений против Церкви в истории нашего Отечества, мы сегодня поминаем всех страдальческий погибших в годы лихолетия. Сегодня мы молимся за наших сродников и за всех соотечественников, чья жизнь была искалечена в период богоборчества.

Они ушли, а любовь к ним и благодарность – остались. Не значит ли это, что души их не исчезли, не растворились в небытии? Что они знают, помнят и слышат нас? Что они нуждаются в нас?.. Подумаем об этом и помолимся о них.

Дай Бог, братья и сестры, чтобы через нашу молитву Господь простил многие и многие вольные и невольные согрешения нашим усопшим родным и близким, и будем верить, что наша молитва не односторонняя: когда мы молимся за них, они молятся за нас.

photosight.ru. Фото: Andre Shental

В воспоминаниях священноисповедника Николая, митрополита Алма-Атинского и Казахстанского, есть следующий рассказ.

Однажды Владыка, отвечая на вопрос, слышат ли умершие наши молитвы, сказал, что не только слышат, но и «сами за нас молятся. И даже больше того: видят нас, какие мы есть в глубине сердца нашего, и если мы живем благочестиво, то радуются, а если нерадиво живем, то печалятся и молятся о нас Богу. Связь наша с ними не прерывается, а лишь временно ослабляется». Затем Владыка рассказал случай, который подтверждал его слова.

Священник Владимир Страхов служил в одной из московских церквей. Окончив Литургию, он задержался в храме. Все молящиеся разошлись, оставался лишь он да псаломщик. Входит старушка, скромно, но чисто одетая, в темном платье, и обращается к священнику с просьбою пойти и причастить ее сына. Дает адрес: улицу, номер дома, номер квартиры, имя и фамилию этого сына. Священник обещает исполнить это сегодня же, берет Святые Дары и идет по указанному адресу.

Поднимается по лестнице, звонит. Ему отворяет дверь человек интеллигентного вида, с бородкой, лет тридцати. Несколько удивленно смотрит на батюшку. «Что вам угодно?» — «Меня просили зайти по этому адресу приобщить больного». Тот удивляется еще больше. «Я живу здесь один, никого больных нет, и в священнике я не нуждаюсь!» Изумлен и священник. «Как же так? Ведь вот адрес: улица, номер дома, номер квартиры. Как Вас зовут?» Оказывается, и имя совпадает. «Позвольте все же войти к вам». — «Пожалуйста!»

Входит батюшка, садится, рассказывает, что приходила старушка приглашать его, и во время своего рассказа поднимает глаза на стену и видит большой портрет этой самой старушки. «Да вот же она! Это она и приходила ко мне!» — восклицает он. «Помилуйте! — возражает хозяин квартиры. — Да это моя мать, она скончалась уже лет 15 тому назад!»

Но священник продолжает утверждать, что именно ее он сегодня видел. Разговорились. Молодой человек оказался студентом Московского Университета, не причащался уже много лет. «Впрочем, раз Вы уже пришли сюда, и все это так загадочно, я готов исповедаться и причаститься», — решает он наконец.

Исповедь была долгая, искренняя — можно сказать, за всю сознательную жизнь. С большим удовлетворением отпустил ему грехи священник и приобщил его Святых Тайн.

Ушел он, а во время вечерни приходят сказать ему, что студент этот неожиданно скончался, и соседи пришли просить батюшку отслужить первую панихиду. Если бы мать не озаботилась из загробного мира о своем сыне, то он так и отошел бы в вечность, не приобщившись Святых Тайн.

Это тоже урок, который всем нам преподносит сегодня Святая Христова Православная Церковь. Будем внимательны, потому что мы знаем, что всем нам без исключения рано или поздно придется расстаться с этой земной жизнью. И мы предстанем перед своим Творцом и Создателем с ответом о том, как мы жили, что совершали в своей земной жизни, достойны ли были Своего Небесного Отца.

Очень важно всем нам сегодня вспомнить и подумать об этом, и попросить у Бога, чтобы Господь простил нам наши согрешения, вольные или невольные. И вместе с тем, приложить все усилия для того, чтобы не возвращаться к грехам, а совершать богоугодную, святую и достойную жизнь. А для этого у нас есть все: у нас есть Святая Церковь с ее Святыми Христовыми Таинствами и помощь всех святых подвижников веры и благочестия, и прежде всего — Самой Царицы Небесной, Которая готова всегда протянуть нам руку Своей материнской помощи.

Вот, братья и сестры, те уроки, которые все мы должны извлечь из сегодняшнего дня, который именуется Димитриевской родительской субботой. Царствие Небесное и вечный покой всем от века почившим отцам, братиям, сестрам и прочим сродникам нашим. Дай Бог, чтобы все мы с вами, достойно совершая молитву о всех от века почивших православных христианах, вместе с тем достойно совершали и свой жизненный путь. Аминь.

[Апрель 9 365]

О Лазаре-бомже и о бесчувственном богаче (Лк. 16: 19-31)

Данная евангельская притча, как и некоторые другие, содержит в себе элементы реализма, смешанные с нарочитым гротеском и гиперболами в повествовании. Лучше всего ее рассматривать в контексте всей 16-й главы Евангелия от Луки. В частности, непосредственно перед этим рассказом Лука приводит следующие слова Иисуса: «Никакой слуга не может служить двум господам… Не можете служить Богу и маммоне. Слышали всё это фарисеи, которые были сребролюбивы, и они смеялись над Ним. Он сказал им: вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (16: 13-15).

 

За определенной освященностью и иконописностью евангельского текста, особенно в его церковно-славянском изложении, мы часто не вполне ясно себе представляем, с какими людьми больше всего общался Иисус. А ведь шел Он прежде всего к таким, как Лазарь. К таким, выражаясь современным языком, бомжам, на которых нам смотреть было бы не очень приятно, а то, если признаться еще честнее, и глаза бы наши не видели подобных выкидышей общества у дверей своих подъездов, да еще с гноящимися и смердящими ранами на теле! Богач из притчи оказался еще весьма терпимым, раз позволил нищему Лазарю лежать у ворот собственного дома. В богатых кварталах современной Москвы такие не задерживаются ни на минуту, поскольку бдительно отлавливаются полицией.

Да, эти люди зачастую асоциальны. Да, чаще всего или скорее всего они доходят до подобных страданий в своей крайней нищете не без случайной причины, а по собственным слабостям и вредным наклонностям. Но отсюда не следует, что эти люди не достойны милости и сочувствия. Совсем напротив: тот, кто в этой жизни много страдал, может сполна утешиться в будущей. «Блаженны плачущие, ибо они утешатся». Интересно, что в древних списках евангелия от Луки стих Нагорной проповеди, соответствующий первой заповеди блаженств у Матфея («блаженные нищие духом, ибо их есть Царство Небесное»), читается так: «Блаженны нищие, ибо ваше есть Царствие Божие» (Лк. 6, 20). Не «нищие духом», как в общепринятом Синодальном или славянском переводе, а просто нищие (слово «духом» было, очевидно, добавлено переписчиками позднее, в целях гармонической корректировки с евангелистом Матфеем, дабы меньше была заметна разница в повествованиях). Но у того же Луки далее следует и еще один стих, которого нет у Матфея: «Напротив, горе вам, богатые! Ибо вы уже получили свое утешение» (Лк. 6, 24). Притча о богаче и Лазаре, таким образом, развивает этот тезис. Евангелие от Луки можно с полным правом назвать «евангелием для нищих», – богатство в нем обличается весьма жестко. И в то же время даже неверный управитель, растративший имение хозяина, но подсуетившийся в том, чтобы перед увольнением приуменьшить или просто «списать» долг своим подчиненным (Лк. 16: 1-9), получает похвалу за это, и, в качестве назидательного примера, Иисус заключает: «приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители». Именно так, в частности, и поступил мытарь Закхей: своим неправедно нажитым богатством он решил разумно распорядиться: компенсировать в четверократном размере тех, кого вынудил на взятку, а половину оставшегося состояния раздать нищим. И получил отзыв Иисуса: «ныне пришло спасение дому сему» (Лк. 19, 9).

Зато богач из данной притчи получил по смерти горение во внутреннем адском пламени. Здесь стоит отметить, что данный рассказ – вовсе не описание загробного мира с подробностями его устройства, и совсем не в этом его цель. Цель – достучаться до сердец сребролюбцев, живущих исключительно в свое удовольствие, и данными образами пробудить их души от бесчувствия. Отсюда все эти гиперболы, кажущиеся подчас фантастическими (можно подумать, что душа после смерти сохраняет все свои телесные чувства – жажду, жар, прохладу, влагу или сухость); или, с одной стороны, богач общается с Авраамом напрямую, а, с другой, он слышит от Авраама: «между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят». Ясное дело, что ад и рай – не места, но состояния душ. Ад в данном случае для богача – его покаяние, сожаление о прожитой безалаберной жизни, но запоздалое. При жизни он был бесчувствен, но здесь его совесть как божественный голос в душе, до того заглушенный житейскими развлечениями, освобождается и сожигает его самого. Ад не существует с точки зрения Бога («Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих» – Прем. 1, 13), но он весьма реален с точки зрения человека, поскольку один и тот же нетварный свет может восприниматься разными людьми далеко не одинаково. «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» (Ин. 3, 19-21). Трагедия данного богача еще и в том, что он, скорее всего, не был таким уж злым человеком. Он просто жил в свое удовольствие, следуя примерно тому призыву, который можно нередко сейчас услышать: «Бери от жизни всё»! Он не делал ничего явно плохого и преступного, как видно из данного евангельского текста. Но и не делал ничего хорошего… А потому получил ответ: «чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь — злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь».

В богослужебных песнопениях православной Церкви эта притча осмысливается также на 6-й седмице Великого поста, как раз накануне празднования воскрешения Лазаря, уже не приточного, а реального лица. Не только в общих целях возбуждения покаянных чувств, но и в связи с конечным замечанием праведного Авраама о том, что противящиеся Богу и не слушающие Моисея и пророков не будут впечатлены никакими чудесами: «если Моисея и пророков не слушают, то, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят». Что и подтвердилось после воскрешения Лазаря: озлобленные иудеи, преследовавшие Иисуса, не покаялись, но решили и убить Лазаря, и расправиться с Самим Иисусом: «Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут римляне и овладеют и местом нашим, и народом» (Ин. 11, 48).

Но справедливо ли, что за временные земные удовольствия богач получает уже вечные непрекращающиеся муки? Конечно, эта притча не может служить основанием для утверждения вечных адских мук так, как это иной раз делается, в частности, при ссылках на данный текст Луки. Это притча – просто предупреждение, весьма жесткое и реалистичное. Там того времени, как здесь, уже не будет. И даже здесь иной раз одно лишь мгновение может показаться целой вечностью. И мука, кажущаяся вечностью, в том мире может быть вовсе не в длительности, но в мгновении! А вот изменяется ли состояние грешных душ, в собственном аду мучащихся, в лучшую сторону за рамками земной жизни, это уже другой вопрос, не входящий в цель данного повествования (если б не изменялось совсем, то церковные молитвы за усопших были бы однозначно бессмысленны). Величайший христианский мистик всей церковной истории, преподобный Исаак Сирин, считал, что геенна как продукт человеческих грехов, безусловно, упразднится, однако предостерегал:

«Остережемся в душах наших, возлюбленные, и поймем, что, хотя геенна и подлежит ограничению, весьма страшен вкус пребывания в ней, и за пределами нашего познания – степень страдания в ней. Тем более устремимся к тому, чтобы вкушать любовь Божию через постоянную мысль о Нем и избежать опыта геенны, который происходит от небрежения».

 

[Апрель 9 365]

Внешнее и внутреннее

Протоиерей Андрей Ткачев

Внешнее и внутреннее неразделимы, однако они частично самостоятельны.

Оттого они и воюют всегда. Воюют скрыто, как муж и жена в самом, казалось бы даже, благополучном семействе.

Внешняя благообразность и одновременная внутренняя гниль – это заклейменное Евангелием фарисейство. «Фарисейство» не как явление историческое, а как имя нарицательное.

Внешняя грязь, или эпатажное неряшество, или Авелева беззаботность есть юродство, или – намек на него. Конечно, не иначе, как при внутренней святости. Иначе – баловство.

Вот вам и полюса. А что посредине? Посредине норма, она же – Истина.

Христос Господь эпатажен или нет? Скорее нет, чем да.

Он прост. Божественно прост. Но на то Он и Господь, чтоб быть Божественно простым. А вот люди сложные. И очень сложные типы святости и лицемерия окружают Воплощенную Истину.

По-своему сложен, совсем не прост Иоанн. Он одет в верблюжий волос. Ест непонятно что. Внутри свят. Снаружи – странен.

Фарисеи другие. Они снаружи хороши, а внутри – истинные гробы, полные костей мертвых и нечистоты.

Посреди этих противоположностей – Христос, Который одет без вызова, но и без помпы. Он ест все, а не только чистое по закону или странное, как Иоанн. В Нем нет ни странностей, наблюдаемых в подвижниках, ни чванства, наблюдаемого в ревнителях законной правды.

Он – Истина. Ему нечего изображать, а достаточно быть.

***

Ну и как нам теперь, смертным и фальшивым, найти способ жительства?

Во-первых, нужно понять, что исторически сложившиеся образы благочестия подвержены изменениям. Священник первых веков не был внешне похож на священника средневекового. Средневековый же не был внешне подобен собрату поздних времен, равно и нашему современнику. Суть оставалась, форма менялась, а любитель формы всегда готов анафематствовать тех, кто стилистически выпал из нормы.

Хор, состоящий сплошь из женщин, есть нонсенс в условиях допетровской Руси. Однако прижилось оно, и работает. Таких примеров можно воз накопать, а вывод один – многое незыблемое есть лишь временное. Но здесь уже важно не запутаться в терминах. Довольно ведь и тех, кто святое на рынок свезет, мотивируя тем. Что времена изменились.

***

photosight.ru Фото: Морозов Семен

Главное – это вера и образ жизни. Внешний образ изменится по мере прихода к истокам, а не наоборот. Истоки как раз от внешнего подражания не обретаются. Юбка до земли и борода до пупа ничего не прибавят к невежеству, и ничего не отнимут от хамства и самолюбия. Скорее – прибавят.

Не знаю, как было в прежние времена и лета, вижу, что есть сейчас. А сейчас самое важное – проповедовать веру, и в вере назидаться, и в ней укрепляться. Все же остальное, как то: бороды, юбки, платочки, четочки – добавится и приложится.

***

Перемена внешнего вида без перемены внутреннего мира есть беда гораздо худшая, нежели духовная жизнь в двусмысленном наряде.

Наступило время, когда в храмы наши пришли многие и премногие, с кашей в голове и с опытом жизни различным и сложным. Но это люди, желающие Богу служить и прочее житие «скончать в мире и покаянии». Мы не должны им навязывать некие внешние нормы, якобы незыблемые и вечные – но должны обратить внимание на их души. Мы должны спросить их о том, что читали они и о чем думают; что пугает их, а что радует. Потом, со временем, они сами, без наших подсказок умоют лица и оденутся приличнее. Но тогда это будет знаком внутренней перемены, а не навязанным извне приказным облагораживанием.

Если же не хватит у нас любви, и мудрости, и духовного опыта, то обличат нас те, кто по статусу плевать хотел на наши мудрые вразумления. Ну вот, хотя бы и некая матушка, не закутанная в платок и не изображающая из себя Нестеровско-Васнецовских идиллий.

***

Я не шибко люблю выпендреж. Очень легкий путь – привлечь к себе внимание не умом и жизнью, а перьями с необычной раскраской. Но там, где это не выпендреж, а «жизнь такая», я смотрю внимательно и думаю.

Откуда у нас вообще юродство? Не только ведь от стремления к высшим подвигам, но и от повального лицемерия. «Всяк крестится, да не всяк молится» «По бороде Авраам, а по делам – Хам»

Не так ли вразумляли наших предков юродивые? Так.

Кратко и жестко, поскольку все увязли в обряде и вещах внешних, а «внутренняя благообразная скиния» у всех загажена, при том, что никому до этого и дела особого нет. И вот получается так, что если множество полюбило обряд и наружность, полюбило внешность без внутренности, то необходимо появиться кому-то, кто пренебрегает внешними привычками, но зато фору даст по теме вещей внутренних.

Это – диалектика. Это – необходимость. Эпатажные праведники, юродивые, блаженненькие вызываются к жизни самим фактом повального лицемерия, повального увлечения второстепенными и временными формами религиозной жизни.

***

 

Для нас это вопрос номер один, поскольку нам ведь возрождаться предназначено. Что и как возрождать будем? Если только форму будем копировать, то это путь к новой революции. А если будем стремиться дух стяжать, то придется потерпеть тех, кто не сразу вписывается в привычный образ благочестия.

photosight.ru Фото: aivolie

У меня один молодой человек просил Исповеди и Причастия, поскольку согласился быть крестным отцом. Видно было, что он исколот весь аж до шеи (из-под ворота рубахи наколки выглядывали), но когда он рот открыл перед Чашей, я ахнул. У него язык оказался разрезанным до середины, то есть раздвоенным, как у змеи! Ну и что его, выгнать? Не знаю. Я причастил, поскольку каялся он искренне.

А ведь сколько таких еще, которые ни в какие привычные представления не вписываются?!

Штаны можно на юбку быстро сменить, и голову можно покрыть, и изобразить можно из себя Васнецовскую Алёнушку, но только дело ведь не во внешности. Нутро свое куда денешь? Оно, как однажды разрезанный язык, не хочет заживать в один день. А лицемерить не хочется. Русскому, может быть, и особенно. Вот поэтому и будут еще долго в наших храмах появляться люди разных возрастов, изжеванные и потрепанные внутри, однако верующие. Они не пожелают «ничего такого» из себя изображать и будут некоторое время оскорблять взор верующих непривычным видом. Но все это – явления временные. Это – болезни роста и обновления. Потом все станет на свои места. Надо потерпеть.

Надо подождать того времени, когда внутренние перемены победят внешнюю жизнь и подчинят ее себе, не ради внешнего благообразия, а ради целостности.

При этом останется всегда ничтожно малый процент подлинных юродивых, которые будут внутри святы, а снаружи – странны и неблагообразны. Но это уже отдельная тема. Что же до большинства, то я решительно выступаю за примат внутреннего над внешним, и за то, чтобы в строительстве дома начинать с фундамента, а не с фикуса на подоконнике.

[Апрель 9 365]

Госдума разрешила суррогатное материнство

Москва, 7 ноября 2011 г.

Госдума РФ приняла закон «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», разрешающий суррогатное материнство. Решившимся на аборт женщинам предлагается "неделя тишины".

Документ пока не подписан Президентом РФ и должен вступить в действие 1 января 2012 года. В частности закон запрещает клонирование человека и эвтаназию, определяет, какая медицинская помощь будет бесплатной, а за что придется заплатить. Он так же содержит два пункта, вызвавшие оживленную дискуссию: это запрещение абортов и суррогатное материнство.

По мнению демографа Игоря Белобородова теперь самое главное сделать так, чтобы «неделя тишины» соблюдалась на практике. По его словам депутаты не учли еще две важные поправки: аборты не должны оплачиваться государством. Иначе здравоохранение все больше напоминает детоистребление. Кроме того, необходимо разделить абортивную деятельность и родовспоможение. «Качественное сопровождение беременности не может осуществлять врач, который делает аборты, т.к. у него происходит профессиональная деформация. Это совершенно противоположные сферы деятельности - отметил демограф.

«Во всем мире существует практика отговаривать беременных женщин от абортов и ее эффективность достигает 10%, хорошо что это поняли и в нашей стране», - добавляет председатель правления общероссийской общественной организации «За жизнь и защиту семейных ценностей» протоиерей Максим Обухов.

Может возникнуть ситуация, что у ребенка будет три матери: суррогатная (выносившая ребенка), биологическая (кому принадлежит яйцеклетка) и юридическая (заказчик ребенка). У каждого здравомыслящего человека возникает противоречивое чувство: чей это ребенок на самом деле? Потому что матерью считает та женщина, которая его родила. И это не должно ставиться в зависимость от какого-то договора. А получается, что договор отменяет материнство.

«Против суррогатного материнства единогласно выступали специалисты по биоэтике, медики, демографы и юристы. Если сегодня провести опрос населения на эту тему, то подавляющее большинство будет категорически против», - сказал «Церковному Вестнику» Игорь Белобородов.

Очевидно, что заказчиками этой нездоровой идеи является гомосексуальное сообщество. Суррогатного материнство позволит им иметь детей, а значит они будут считаться такими же родителями как и нормальные семьи.

«Все это отрицательно скажется на общем нравственном климате общества, поскольку дети становятся предметом торговли, а организм женщины - предметом аренды. По сути, это узаконенная проституция, но более завуалированная и более циничная», - считает эксперт.

[Апрель 9 365]

Саентологи подали в суд на Архангельскую епрахию

Архангельск, 7 ноября 2011 г.

По всему миру и с недавнего в Москве саентологи завлекают в свои ряды бесплатными уличными тестами.

Образовательный центр «Праксис-Карьера» подал иск в Арбитражный суд на Архангельскую епархию с целью защиты деловой репутации и взыскания ущерба в размере 500 тысяч рублей.

 

Напомним, что в сентябре директор «Праксис-Карьеры», член Международной ассоциации сайентологов и Всемирного института сайентологических предприятий (WISE) Райля Фофанова направила на имя епископа Архангельского и Холмогорского Даниила претензию с требованием в десятидневный срок удалить с епархиального сайта все критические материалы о деятельности сайентологов в Архангельске.

Причиной выдвинутого ультиматума стала републикация на сайте епархии статьи корреспондента информационного агентства «Православие на Северной земле» Александра Иванова «Праксис-Карьера» на службе саентологии». В связи с отказом Архангельской епархии удалить статью, сайентологи решили добиться этого через суд.

По словам епископа Архангельского и Холмогорского Даниила, поданный иск является очередной попыткой сайентологов запугать и заставить молчать своих критиков.

 

«Саейнтологи очень плотно обосновались в Архангельской области, проникли во многие бизнес-структуры, активно сотрудничали с госучреждениями и даже правительством области. Секта позиционирует себя как респектабельное образовательное агентство, но это всего лишь маска, под которой проступает страшный лик. Страшный – потому что его цель состоит в разрушении традиционных ценностей и самосознания людей, превращении их в рабов сектантской идеологии. А это уже удар по нашей государственности, которое базируется на традиционной культуре. Сайентологи люто ненавидят Россию, русских людей, считая их неполноценными. Я не могу с этим согласиться и призываю общество объединиться и дать этим деструктивным силам отпор», - заявил епископ Даниил.

«Праксис-Карьера» требует удалить с сайта всю критику о деятельности сайентологов. Они этого не дождутся! Не только не уберем, но и дальше будем публиковать информацию об этой секте и тех, кто за ней стоит», - подчеркнул владыка.

Примечательно, что с одновременно подачей иска против епархии «Праксис-Карьера» объявила месячник сайентологических семинаров, сообщает пресс-служба Архангельской епархии. Несмотря на внесение сочинений Хаббарда в в федеральный список экстремистских материалов, визиты его последователей в Поморье заметно участились.

Как ранее сообщала пресс-служба Архангельской епархии, 6 июня 2011 года независимое информационное агентство «Православие на Северной земле» опубликовало расследование о деятельности международной тоталитарной секты «Церковь сайентологии» в Архангельской области. Как пишут журналисты издания, «саентологи действуют под вывесками образовательного центра «Праксис-Карьера» и центра прикладного образования ESL – Архангельск».

«Директора архангельских компаний, тратящие десятки и сотни тысяч рублей на обучение своих сотрудников на саентологических семинарах в «Праксисе», и не предполагают, что учение Лафайета Рона Хаббарда (ЛРХ – так принято называть в секте «отца-основателя») делит всех людей в мире на две группы: саентологов и «вогов». «Вог» - это английское бранное слово, обозначающее «восточного человека» и близкое по смыслу к английскому «ниггер» или русскому «чурка». «Вог» - это каждый представитель архангельского бизнеса, отдавший деньги в «Праксис-Карьеру». И у него есть уникальный шанс стать «клиром» (чистым) – саентологом-суперменом с «очищенными мозгами». Для этого нужны деньги и безграничная преданность делу саентологии. Вот почему на каждом семинаре и тренинге «Праксиса» аудитории предлагают покупать книги Хаббарда и внушают, что без них успех в бизнесе невозможен.

Сотрудники Архангельского центра занятости, направляющие в «Праксис-Карьеру» людей, которые ищут работу, знать не знают, что на языке секты такие люди называются «сырым мясом» - расходным рабочим материалом. Бывшие сотрудники «Праксиса» рассказывают, что им приходилось отправлять по 30 факсов в день и делать сотни звонков с приглашением на «бизнес-учебу». За это руководство платило 5 тысяч рублей в месяц и жестко требовало все новых и новых «рекордов». Психологический износ наступал очень быстро, но текучка кадров в «Праксисе» никого не смущала – центр занятости продолжал поставлять «новое мясо»», - отмечается в публикации.

В расследовании подчеркивается, что «в «белом» списке «Праксис-Карьеры» значатся важнейшие стратегические предприятия региона, включая секретные оборонные заводы. Каждый разговор сотрудника образовательного центра с представителем любой организации строго фиксируется. В специальные базы данных заносятся имена, должности, контактные телефоны, e-mail, информация о бизнесе, отношении и опыте участия в саентологических семинарах.

Каждому клиенту «Праксиса» предлагается заполнить подробнейший тест о ведении бизнеса, включая информацию о текущих проблемах и финансовом состоянии. На каждом семинаре выдаются все новые и новые анкеты и опросы. Таким образом, формируется уникальное досье, которое, несомненно, будет интересно как конкурентам, так и западным спецслужбам, интересующимся ситуацией в российском бизнесе».

«Цель Международной ассоциации саентологов – покорить весь мир и установить в нем единственную религию, придуманную писателем-фантастом Л.Р.Хаббардом для заработка денег. Именно эту цель преследует и деятельность архангельского образовательного центра «Праксиса-Карьеры». ...Который год саентологи пытаются проникнуть и в ведущие образовательные учреждения области. Одна из целей – Северный (Арктический) федеральный университет. Это неудивительно, если учесть ту борьбу, которая разгорелась в мире за доминирование в Арктике», - пишут журналисты ИА «Православие на Северной земле».

7 ноября 2011 года

[Апрель 9 365]

Что такое христианские святыни?

Фото: kostroma.rfn.ru

Автор: Юрий Белановский

В наши дни почитание разного рода святынь, в том числе и христианских, приняло поистине удивительные размеры. Фактически в каждом доме есть частичка «священного». В сознании людей все перемешалось: храмы, могилы известных людей, дольмены, иконы, мощи, предметы религиозной утвари, вещи привезенные с мест паломничеств (амулеты, камни, землица, баночки с всевозможным наполнением) и т.д.

 

Главное, чего хотят люди, получить какую-то выгоду, к примеру, защиту от зла, исцеление от алкоголизма, здоровье или благополучие. Но как такое отношение, да и само наличие святынь, соотносится с христианством? Почему православные не менее других почитают святыни, причем это почитание порой невозможно отличить от оккультного или языческого отношения?

 

История вопроса

Становление и развитие Церкви в Римской империи было первым опытом взаимодействия христианства с чуждой ему социокультурной и религиозной средой целого государства, в котором христианству предстояло стать единственной религией.

Подавляющее большинство жителей античного мира, если не все, были искренними, как бы сейчас сказали, практикующими язычниками. Очень многие из них приняли христианство и вошли в Церковь в течение всего нескольких десятилетий начала IV века (после обращения императора Константина Великого). Побудило их к этому, насколько можно судить, отнюдь не опыт встречи с Живым Богом, а совсем другие, более приземленные причины. Конечно, насильственной христианизации не было, но и не так уж много было тех, кто чувствовал и понимал нравственное или другое превосходство христианства над язычеством, его красоту и святость, кто уверовал всем сердцем.

Для того, чтобы воцерковить, приобщить к христианской жизни языческое античное общество, чтобы новая вера стала основой мировоззрения людей, нужно было христианство выразить на языке культуры того времени, прежде всего, на языке античной философии и римского права. Так, в частности, появилось богословие, сформировалось православное богослужение, родилась иконопись. И это имело свой очень серьезный миссионерский эффект. Народ не только вступал в церковь, не только верил во Христа Спасителя, но и мог понять и выразить свою веру словами, красками и действием.

Церковь, ествесственно, не могла не заботиться о новообращенных, поэтому большое внимание уделялось и различным религиозным мировоззренческим аспектам. Те из них, что отражали суть языческой веры — отвергались. Те, же, что были средством для осмысления веры, неким подспорьем — переосмыслялись и часто вплетались в христианство. Среди таких переосмысленных аспектов были и понятия святости и святыни.

 

О святынях

Христиане верят Библии, а она говорит, что Бог не только создал людей и окружающий мир, но и постоянно пребывает в общении со своим творением, как Истинный Отец мироздания. Все то, что причастно Богу, причастно Божьему делу среди людей, Божьему промышлению о мире — для христиан святыня. Нормальное отношение к святыне похоже на отношение невесты к подаркам своего жениха. Сами по себе эти вещи — просто вещи, но связь их с любимым человеком придает им ценность, один взгляд на них доставляет радость. Христианские святыни, если можно так сказать, светят отраженным светом Божества и в силу этого почитаемы.

Поясню на примере отношения христиан к храмам как к зданиям. В довизантийскую эпоху храм воспринимался как стены вокруг собрания христиан. Стенам не придавалось особое значение. Во времена гонений ученики Христовы собирались по домам. Впоследствии, местами собрания стали базилики — здания для общественных встреч. Христиане первых веков максимально дистанцировались от всего, что могло ассоциироваться с иной религиозностью, поэтому и не имели собственных храмов как культовых зданий. Само собрание христиан воспринималось как Церковь, как святыня в силу реальной причастности Господу Иисусу Христу в Евхаристии.

И все же места собрания христиан были местами особой заботы и творческого участия. Сохранившиеся росписи и элементы убранства первых храмов говорят об очень почтительном благоговейном отношении даже к «стенам».

Но пришло время для христиан решить, что же делать с укорененным в языческом греко-римском мире почитанием разного рода святынь, отличительной чертой которого была самодостаточность святынь, как бы наполненность их некоторой силой или энергией. Такие святыни не отражают свет, а сами его излучают. Они как маленькие божки (которые сами по себе помогают, исцеляют, выводят из запоя) противопоставляются всему простому, или как говорят профанному.

Христианское отношение к святыне — благоговение и почитание — базируются большей частью на личной вере в Бога, даже на психологической и педагогической стороне этой веры. Но язычникам ближе категория освящения простого профанного, получение чего-то от самой святыни. Христиане в миссионерских целях не отвергли эту идею полностью, они удалили из понимания святынь их самодостаточность и указали на источник всех благ — Бога. Церковь вполне допускает общепринятое для того времени (и очень популярное сейчас) отношение к святыням, как к чему-то через что или с помощью чего Бог изливает на людей свои дары, свою благодать. Важно здесь то, что определяющим все-таки остается личная вера, личные отношения с Богом, речь не идет о достоинстве/недостоинстве, в конечном итоге речь идет о любви.

Снова обратимся к примеру храма. Центром жизни древних народов был храм как самостоятельная святыня, как культовое священное сооружение с развитыми религиозными обрядами. В некотором смысле христианские храмы, вытеснившие со временем языческие, автоматически усваивали привычные для жителей Империи категории. Этому способствовало и то, что сами императоры часто были главными заказчиками храмов. Храм «превратился» в святыню города, внутри него также произошло иерархическое разделение на бОльшие и меньшие святыни: алтарь, центральная часть, притвор. Христиане переняли многие внешние формы культа, например, каждение, некоторые церемониалы. Но несмотря на такое восприятие храм остался все же местом собрания христианской общины и вне нее не мыслится.

При таком подходе воцерковление людей происходило и происходит более мягко, но получается некий разрыв между практикой и богословием. Например, никто не сможет объяснить богословски, почему женщин не пускают в алтарь. Это закрепленная традицией дисциплина, имеющая в свое время важное практическое значение. Однако на практике, к сожалению, в народном сознании такой запрет воспринимается, как ограждение «святыни» от «профанного» — женщин.

 

Как правильно относиться к святыням?

Полторы тысячи лет показали плодотворность миссионерской обращенности Церкви к обществу. Однако, это путь трудный и рискованный. И в первые века и сейчас есть опасность нецерковного понимания святынь и возврата к их языческому восприятию. Если человек «зацикливается» на святынях и тем более навязывает их другим, — это нехристианское понимание. Если святыни ставятся на одну высоту с Причастием Тела и Крови Христовыми, — это шаг к язычеству.

К сожалению, на практике, многое упирается в церковную проповедь, под которой я понимаю не проповеди священников, а общий тон информации, исходящей от православных. В постсоветской литературе, распространяемой в православных лавках, предлагаемые к почитанию люди очень уж часто представлены как «белые маги», тесно связанные с теми или иными святынями. Главный критерий истины в этих публикациях очень далек от христианства: работает (помогает сбыться желаниям) — значит, истина.

Спрос рождает предложение — запрос постсоветских людей на магию вполне удовлетворен, в том числе благодаря православным публикациям. Но из каких соображений? В данном случае не из соображений миссионерских — чтобы, оттолкнувшись от спроса, привести людей к евангельской вере. Уверен, что вполне можно было бы свидетельствовать религиозно ищущим людям об истинных христианских ценностях, о христианской свободе. По разным причинам это не получилось, во многом благодаря тесной связи темы святынь и коммерции.

Я думаю, правильное отношение к святыням в наши дни таково: Бог через разного рода святыни по молитве христиан или по нужде человека может явить Свою милость и благость. Святыня ценна связью со Христом и Церковью, и ей полагается некоторого рода почитание и благоговейно-охранительное отношение в целом. Жизнь Церкви, по сути, может происходить и без святынь. Церковь не может жить без живой личной веры христиан, без евангельского благовестия, без Евхаристии и других так называемых таинств (Крещения, Священства, Венчания и т.д.), без нравственного личного труда человека. Как святыни могут помочь в этом? Честно говоря, ответить сложно. Скорее всего, они существуют для некоторого «удобства» желающих.

Юрий Белановский

заместитель руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре в Москве

 

[Апрель 9 365]

Юрий Белановский: Почему в обществе нарастают антицерковные настроения?

[

Когда речь заходит об антицерковных настроениях в обществе, - а в последнее время эта тема поднимается очень часто, - мне всегда недостает ясного различения причин и мотивов возрастающего или, во всяком случае, все более ярко проявляющегося негативного отношения к Русской Православной Церкви

Я со своей стороны различаю причины «внешние» по отношению к русскому Православию и «внутренние» причины, обусловленные современными особенностями церковной жизни. Думаю, такое различение важно и полезно для начавшейся дискуссии.

 

О «внешних» причинах

Первая и главная причина общественного неприятия православного христианства в том, что все люди в той или иной мере имеют тягу ко злу. Заповеди Христа и Имя Его для многих неприемлемы в принципе. Для христиан – это азбучная истина, определяющая снисходительное и терпеливое отношение к критике, но со стороны общества было бы полезно помнить, что многие люди готовы беспричинно ругать, хулить и даже гнать христиан, только за имя Христа.

Во-вторых, необходимо упомянуть и доставшуюся нам в наследство от советского прошлого секулярную, производственно-ориентированную, безбожную, достаточно неглубокую в гуманитарном плане массовую культуру, которая не дает возможности понять христианство в его глубине и осмыслить церковную жизнь по сути (подробнее см. тут). Царствует прагматический подход, при котором Православие воспринимается враждебно, как «черный ящик», а иногда и как угроза «личной жизни» и свободе.

Наиболее ярко постсоветская культура проявила себя в телевидении и других СМИ, которые куда сильнее, чем «семья и школа», формируют мировоззрение народа. Осмелюсь сказать, что сегодня информационный поток во многом антихристианский. Это даже доказывать не нужно, ибо основные приоритеты - власть, деньги, насилие, секс.

Мне понятно, что за телевидением и другими СМИ, давно ставшими частным бизнесом, стоят баснословные деньги, задача которых очевидна - дать власть и принести еще больше денег. Тут и говорить нечего о воспитательных функциях, о нравственности. За все 20 лет постсоветской жизни даже Русская Церковь не смогла всерьез или вернее никак не смогла повлиять на нравственность телеэфира. Мне не известен ни один случай снятия программы с эфира по инициативе Церкви, хотя неоднократно и на официальном уровне упоминались наиболее развратные и разлагающие наше общество телепрограммы. Что уж говорить про общественный совет по нравственности, идея создания которого обсуждалась многократно, а до дела так и не дошло (об этом я тоже как-то писал). Если опустить «мелочи» типа лжи, бесчестия, властолюбия, бескультурья и все размывающей попсы, даже откровенная порнография и оккультизм как процветали, так и процветают на телевидении, воспитывая, вернее разлагая россиян. Православные же телеканалы не могут нисколько компенсировать это разложение, ибо являют собой нечто мало профессиональное и занудное и, по мнению многих, скорее отталкивают людей от православного христианства, чем приводят в него.

Влияние телевидения столь мощно, что даже в церковных кругах мне приходилось слышать выражение: «чего нет в телевизоре, того нет в жизни». Нравственное, эстетическое мировосприятие россиян сегодня так слабо и так зависит от телевидения, что порой мне становится страшно - стоит провести по «зомбоящику» «разоблачительную компанию» против православных в стиле «антилужковского сериала», и народ пойдет громить храмы.

В-третьих, недовольству Церковью способствуют и ложные ожидания со стороны общества. С одной стороны, ожидания псевдорелигиозные. Среди россиян сложилось и даже укоренилось во многом языческое, обрядовое, формальное и даже коммерческое представление о православном христианстве, логика которого выражается просто: «я тебе, ты мне». Первая часть «договора» - средства на храм, покупка свечей и т.д., как правило, исполняется, а вот вторая - здоровье, деньги, успех и земное благополучие - нет, ничего этого у россиян не прибавляется. Церковная жизнь как воплощение личной веры во Христа народу не нужна.

С другой стороны, и это более важно, есть ложные ожидания социальных благ и даже хоть какой-то помощи от Русской Церкви, порожденные фантазиями народа. Недовольство властями, социально-экономические трудности, даже отчаяние сублимируются, выливаются в надежды, что РПЦ - реальный защитник и помощник. Но время идет, а ожидаемая помощь не приходит, и в людях накапливается недовольство, выливаемое и на Церковь в том числе.

К сожалению, мало кто понимает, что Русская Церковь не может стать неким «министерством» по материальной, социальной, психологической и другой помощи, ибо Она - это, прежде всего, единство христиан, объединенных верой и желанием жить со Христом Богом и исполнять Его заповеди. Безусловно, Церковь может и даже должна заниматься и миротворчеством, и социальным служением, и культурным просвещением, но надо понимать, что для нее - это разные виды служения христиан, которые не могут быть регламентированы заранее и жестко. Никакие христианские служения в принципе не смогут стать системным откликом на разваливающуюся социально-экономическую жизнь страны.

Задача и призвание Церкви не в решении проблем. Невозможно в принципе выжать из христиан «систему служения» или «КПД», невозможно служение встроить в «вертикаль управления». Именно эта идея служения, как добровольного исполнения заповедей ради ближних и ради Христа, не ясна «внешним» по отношению к Церкви людям, что и порождает ложные ожидания.

В-четвертых, скажу о чудовищной безграмотности светских журналистов и разного рода «говорящих голов», мало сведущих в церковных делах и вопросах веры. Часто точно описывая свои ощущения, опыт или настроения людей, журналисты не могут адекватно понять смысл и причины происходящего, не могут даже адекватно воспринять церковную терминологию и структуру церковного управления. Описываемая ими церковная жизнь не имеет отношение к реальности, но ярко отпечатывается в сознании смотрящих, слушающих и читающих.

Я не понимаю, почему, но отсутствует распространенная систематическая практика консультаций, работы с экспертами, пусть и по аналогии с темами экономики или даже погоды. Вместо того чтобы разобраться в чем-то и перевести событие на понятный светской аудиторией язык, события важные для Церкви и даже Страны просто игнорируются. Светские журналисты слишком часто обращаются к наиболее им понятным «приземленным» церковным темам, к скандалам и «разоблачениям», чем формируют у людей неадекватный образ РПЦ, как одной из сфер жизни россиян, наподобие шоубизнеса.

 

«Внутренние» причины

Первая и самая главная «внутренняя» причина способная породить недовольство Русской Церковью – это жизнь самих православных христиан. Церковные люди по факту живут так же, как и многие вокруг в простой жизни и в бизнесе. Православные не против высокооплачеваемой работы, смотрят телевизор, слушают рок и поп-музыку, интересуются новостями, носят модную и дорогую одежду, пьют спиртное и даже курят сигареты. Более того, всем известны истории о развалившейся семье священника, о том, кто с кем выпивал, кто кого встретил на курорте, кто хитростью получил деньги и потратил их на храм, кто и почему ездит на дорогой машине, кто провел гаишника и не заплатил штраф и.т.д. и т.п. Доверие к таким рассказам высоко, ибо в большинстве случаев они идут от очевидцев. Помню, как лет двадцать назад мой институтский друг передавал мне слова своей мамы, причастной к гостиничному делу, что некоторый известный ей лично нечистоплотный «бизнесмен» рукоположен в священники. Как такое опровергнуть? Конечно, с появлением блогов и социальных сетей количество таких рассказов возросло, а достоверность упала, но все же по сути ничего не изменилось. Шила в мешке не утаишь.

Понятно, что народное ожидание святости «здесь и сейчас» - это очередной миф, очередное ложное ожидание. Но разве со стороны православных «Церковь земная» не проповедовалась как «Церковь небесная»? В некоторых случаях люди справедливо ждут от священников и прихожан «небожительства», ибо только о нем слышат и справедливо недоумевают, что не видят святости вокруг и на каждом шагу. Мне не ясно, почему же до сих пор православные христиане не предлагают вовне реального современного понимания церковной жизни?

Очень ярко противоречие между проповедью и реальностью вскрылось на примере известного режиссера и актера, ставшего священником. Мало кто может понять, почему для него, по его собственным словам, «все рамки раздвинуты» и нельзя лишь «попирать основные принципы», «делать порнографию» и «ненаказуемое насилие», а простым христианам нельзя даже молочка в пост попить?

Итак, серьезнейшая «внутренняя» проблема православных христиан - необъяснение себе и окружающему миру, что же значит жизнь христианина в современном мире, что же действительно отличает христиан от нехристиан сегодня.

Вторая причина, - и об этом уже говорилось выше, - непонятность Православия, непринятие обществом некоторых архаичных традиций (достаточно обратиться к дискуссии о церковно-славянском языке). Со стороны православных пора перестать игнорировать эту истину и начать всерьез вкладываться в просветительские, образовательные и социальные проекты. Современность, понятность и значимость дел и слов, обращенных от Церкви к обществу, не означает отступление от «веры отцов». Но об этом уж много раз писалось и говорилось.

 

В-третьих, следует сказать, что с точки зрения современного человека, привыкшего к полной информационной открытости, очень сильно влияет на отношение к Русской Церкви закрытость информации о внутренней жизни. Я не говорю, что закрытость - плохо. Я говорю, что это трудно понять и принять современному человеку. Из последних ярких дискуссий по внутрицерковным вопросам, вышедшим из блогов в СМИ, ясно, что даже многим православным христианам что-то не понятно, и они вынуждены задавать вопросы и говорить о своих недоумениях. Единственный, оставшийся в некоторых темах аргумент «мы доверяем начальству», вполне приемлем внутри православного сообщества, но он точно не работает вовне. Пример последних дней - нашумевшее открытое письмо Святейшему Патриарху, где высказывалось недовольство сотрудничеством между Церковью и Министерством здравоохранения. Поводом послужила трагическая история отказа в лечении тяжелобольному человеку. Автора письма аргумент «доверия» не удовлетворяет, ему важно понять, почему Церковь, заключая договора, молчит о коррупции и безнравственности в области здравоохранения?

Из-за информационной закрытости многие обращаются к слухам и домыслам, а этим, в свою очередь, пользуются лгуны и провокаторы. Вспомним известную телепередачу «НТВ-шники», посвященную «разоблачениям» РПЦ.

К сожалению, за 20 лет церковная журналистика никак не усвоит азбучный принцип текстовой рекламы: надо объяснять «почему?» и «зачем?», а не просто свысока декларировать «истину в последней инстанции». Если люди понимают смысл происходящего, если разделяют цель, то не только с терпением отнесутся к временным трудностям или чьим-то ошибкам, но и станут помощниками и защитниками – Апологетами Церкви.

Я думаю, естественным противовесом разного рода слухам и клевете могла бы стать реальная живая православная блогосфера, о потенциале которой я как-то писал. Понятно, что блоггеры могут быть и критиками, но если они православные христиане, то всегда будут на стороне Церкви. Я говорю не о показных или заказных оправдательных статьях, а о живом отклике участников и очевидцев. Но, к сожалению, по ряду причин такая блогосфера всерьез не сложилась. Никто не отнесся с доверием и пониманием к активистам Интернет-пространства.

В-четвертых, я думаю, что очень пагубно на имидж Церкви влияет внутренняя глубокая разделенность православных, часто по вторичным вопросам. «Внешние» по отношению к Православию люди не могут этого не знать и не видеть.

К примеру, очень яркое вышедшее в крупные СМИ разделение православных породило скандал с «наркоборческой» деятельностью в Екатеринбургской области. Камнем преткновения стала тема отношения к зависимым людям – наркоманам, алкоголикам: относиться ли к ним как к личностям, или они не более чем «опасность». Вера во Христа оказалась столь малозначима для самих христиан, что даже ради нее многие не согласились прийти к примирению. Разве это не антимиссия?

Второй пример. Известный авторитетный православный блоггер в своем живом журнале стравливает людей, «сливает» доносы и компроматы, причем даже на епископов. По сути, он создал площадку по травле братьев христиан и, не стесняясь никого и ничего, лишь набирает обороты и входит во все больший задор. Дошло до того, что руководителю одной из Синодальных структур пришлось публично через известное информационное агентство осадить зарвавшегося блоггера. Не заметить столь скандального, яркого и статусного Интернет-сайта невозможно. Вполне логично услышать вопрос: как можно доверять православным, если среди них, не стесняясь, орудуют «черные пиарщики» и провокаторы?

В заключение скажу, что негативному отношению к РПЦ служит и демагогичность проповеди многих православных активистов. Мне доводилось слышать нелестные отклики о Русской Православной Церкви как «организации демагогов». Слишком много говорится правильного и нужного, но далеко не всегда извне видны дела подтверждающие сказанное. Конечно, тут есть недоработка православных СМИ, сказывается опять же и отсутствие развитой блогосферы, но не только. К примеру, ярко, иногда чересчур ярко пропагандируется многодетность. Но за исключением единичных примеров, не известны свидетельства о поддержке многодетных семей и молодых родителей во внутрицерковной среде. Зарплаты церковных работников, как правило, не позволяют содержать даже семью с одним ребенком, не говоря о трех и более. Людям извне не известны ни случаи выплат положенных законом, ни случаи предоставления оплачиваемых декретных отпусков и отпусков по содержанию малолетних детей и т.д. Известные православные организации не принимают на работу женщин-матерей, мотивируя это высокими требованиями к работе. Справедливости ради надо заметить, что последние пару лет с развитием Синодального отдела по церковной благотворительности и социальной работе что-то меняется, но пока – это капля в море.

 

Что из всего этого следует?

Перечислением столь многочисленных причин негативного отношения к Русской Православной Церкви я постарался показать, что эта тема не черно-белая, она не имеет единственно правильного решения или ответа. Со стороны православных, слишком часто говорят о «внешних» причинах и игнорируют или просто отрицают «внутренние». Со стороны светских, почти всегда забывается, что Православие – это в первую очередь христианство, и упор делается на «внешние» формы и ошибки церковной жизни.

Единственно, что может противостоять все возрастающему общественному недовольству, - а я думаю, что оно действительно нарастает, - это диалог и желание услышать оппонентов и критиков, причем не только в лагере своих «противников», но и в собственном. Ярким примером такого диалога было выступление сопредседателя партии «Правое дело» Леонида Гозмана на Всемирном Русском народном соборе в присутствии Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

Для православных, которым выход в серьезные СМИ «заказан», я думаю, очень важна информационная открытость и наличие Интернет-пространства для публичного, честного и доверительного обсуждения современных проблем церковной жизни. Вероятно, по замыслу организаторов, такой площадкой может стать сайт «Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви» - церковно-общественного совещательного органа, призванного рассматривать актуальные вопросы церковной жизни и предлагать священноначалию возможные решения этих вопросов.

 

Юрий Белановский, заместитель руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре в Москве

[Татиана. 1 981]

Я хочу вечной жизни

– Екатерина Георгиевна, многие знают и помнят Вас по фильму «Семнадцать мгновений весны» и по многим ролям, сыгранным в Академическом театре им. В.В. Маяковского и Академическом театре сатиры, однако, Вы практически не появляетесь на страницах журналов и на TV. С чем это связано?

– Расскажу Вам историю. Когда начали выпускать журнал «Чего хочет женщина», как-то взяли у меня интервью для одного из его первых номеров. В заключении мне задали вопрос, который был вынесен на обложку журнала: «Чего же хочет женщина?» Я ответила на него просто: «Я хочу для своих детей и для себя Вечной жизни». Ответ, видимо, не понравился, и интервью не было опубликовано.

– Расскажите, что Вас привело к поиску Вечной жизни?

– До 30 с лишним лет я жила на свете некрещеной. Самое сильное чувство посетило меня в день, когда я родила дочь, белоснежную, синеглазую девочку. Восхищение перед этим чудом, любовь и – одновременно – страх за нее соединились и стали основной составляющей того чувства, которое я до сих пор несу в сердце. Маша тоже не была крещена и в три с половиной года пережила тяжелейшее состояние, находясь в реанимации в больнице. В те страшные дни я не знала, где Тот, кому я могла бы крикнуть: «Помоги»! Я стояла у окна и просто выкрикивала это слово и била кулаками об стену от беспомощности. Не помню, добавляла ли я тогда: «Господи», ведь я не знала о Нем. Все кончилось благополучно. Я не поняла, Кто мне помог в этом горе. Но Господь меня не оставил и дальше.

 

 

Вскоре в мою жизнь вошли люди, рассказавшие мне о Творце, Его Пречистой Матери и об Ангеле-Хранителе, который после Крещения будет неусыпно рядом со мной и моей дочерью. То, что моя дочь будет охраняема и днем и ночью, что она обретет бесконечно чистого, нежного друга и, самое главное, что эта связь, в отличие от земных связей, будет реальна и неразрывна, заставило меня креститься для того, чтобы крестить и дочь.

 

Я была крещена в Храме Воскресения Словущего, или на Филипповском, как его называют, на Арбате. Моим крестным отцом стал о. Владимир Фролов (Царствие ему Небесное). До самой смерти батюшка был родным человеком для моей семьи и многих моих друзей. Но, крестившись сама и крестив свою дочь, я вновь погрузилась в свою привычную жизнь, полную суеты и честолюбивых устремлений. Мне бывало тяжело в храме, я сбегала со службы. Однажды я ушла из церкви зимой без шубы, потому что друзья отобрали ее у меня.

 

Я не выполнила наказ о. Владимира: «После крещения три дня постись, исповедуйся и прими Святое Причастие». Примерно через пять лет моей нераскаянной жизни я тяжело заболела… И тут на нас хлынул поток выпущенных в то время из-под запрета нетрадиционных «гениев-целителей»: экстрасенсы разных толков, «Белое братство», Шамбала, Рерих, Блаватская, агни-йога, масса имен европейских оккультных школ, руководивших созданием «новой расы», а вместе с ней и «нового мирового порядка» во главе с «Гитлеровским Рейхом», «великая» эзотерика Египта, Древней Греции и Рима. Господи, благодарю Тебя за то, что я не заблудилась во всем этом!

 

Были и общества, в шутку называвшие себя «анонимными шизофрениками», некоторые из них вступали в контакт с «иноземными пришельцами», которые, кстати, талантливо изображены с давних времен в русских сказках в виде леших, водяных, домовых, только теперь их «наблюдали» в суперсовременном транспорте – летательных аппаратах. Удивительно, что все эти «ученые» категорически отрицали друг друга. Бывало, что за неделю в разных домах я знакомилась с тремя Наполеонами (в то время это была самая модная фигура, возникшая в результате так называемой оккультистами реинкарнации, или перевоплощения).

 

Нам предлагалась Вселенная без Творца, без любви, «космос», населенный честолюбивыми существами, «богами», «учителями», хаотично общавшимися друг с другом через века и разрывавшими между собой всякую новую жертву, ожидавшую «элитарного» бытия и некоего «посвящения». Это было очень похоже на теперешние открытия «новых евангелий», новых подробностей из жизни на Земле Господа нашего Иисуса Христа. Но у них один и тот же источник – «отец лжи». Все они предлагали меня лечить, везли литературу. Я, к счастью, ничего не читала.

 

«Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся», – призывал Господь. Я взмолилась: «Хочу исповедаться». Во время исповеди мы стояли на клиросе, в церкви было полутемно, но из окна падал луч света на лицо батюшки, который читал мою исповедь и плакал. И вот только тогда я поняла, что я не такая, какой была замыслена Богом и какой должна была бы быть. «Ощущение человека кающегося – это, в общем-то, начало духовного пути», – писал Андрей Тарковский в конце жизни.

 

Потом начался путь, порой тяжелый, требующий преодоления собственных нажитых «мнений», путь падений, но в то же время сопровождающийся ощущением великой радости, что я нужна, меня охраняют и за меня борются.

 

– Екатерина Георгиевна, можно Вас спросить о том, кто Ваш духовный отец?

– Мой духовный отец, о. Василий Швец, много сил положил на меня. Ему достался очень трудный, непослушный «ребенок». Много лет я ездила к нему на Чудское озеро, где почти в лесу стоит храм святителя Николая, над которым кружили стрижи. Тогда в храме перед каждой иконой стояли собранные и составленные батюшкой необыкновенные букеты, некоторые из них засохли, не потеряв запаха и цвета.

 

Батюшка почти не выходил из храма, он мог служить бесконечно, ежедневные утренние и вечерние службы, долгие, без сокращений. А ночью в темном храме на коленях со свечами мы исповедовались. На сон оставались считанные часы. И не имело значения – два человека в храме или больше, службы всегда возносились к Господу. В 38 лет я начала жизнь сначала, но не с белого листа, как говорят, а с черного… Мне помогали. Обо всех этих необыкновенных людях хочется много писать, но не имею на это права. Благодарю Господа за встречи с ними.

 

– И все-таки, кто наставлял и направлял Вас в это время?

– Духовная традиция позволяет писать только об ушедших подвижниках. Не нарушая ее, я хочу произнести: «Со святыми упокой, Господи, душу протоиерея Михаила Труханова», прожившего тяжелейшую жизнь в заключении, в изгнании. Немощный телом, но великий духом батюшка оставил нам драгоценные книги и «молитвослов» человека XX века. Какое было счастье и радость иногда навещать его! «Просите всегда: Господи, будь со мною!» – часто наставлял он.

 

– Наши увлечения и навыки появляются в детстве. Как воспитывали Вас родители?

– Мои родители были великими тружениками. Отец – член-корреспондент Академии архитектуры. Доктор наук, профессор, он возглавлял крупный НИИ, написал огромный труд по теории архитектуры. Папа прошел всю войну гвардии майором, руководил полком саперов, совершил не один подвиг, сохранив всех до одного бойцов. Мама была драматической актрисой. Все детство по ночам, когда мы с моей няней спали, два огонька светились в нашей квартире – один у отца в кабинете, он писал, а другой – у мамы, она читала, или шила, или вязала.

 

Воспитывали меня очень строго. Папа не любил дамских капризов. Я трудилась весь день, с 4-х лет – немецкий язык, с 7-ми лет – еще английский язык, фортепиано и уроки рисунка. Самым любимым моим занятием было дирижирование. С 5-ти лет я вставала в папино красное деревянное кресло и дирижировала часами, обливаясь слезами. Это была музыка Бетховена, Моцарта, Чайковского и др. Дирижерскую палочку мне заменяла папина колонковая кисть. Я очень любила музыку, рассказывала содержание каждой услышанной симфонии или концерта, как я это понимала. Писала и читала очень рано, подражая отцу, с утра составляла списки день на день, и, неукоснительно выполняя их, с особенным удовольствием вычеркивая из моего ежедневника сделанное. Эта привычка по сей день держит меня в ощущении четко выстроенного дня и всех моих обязанностей, а не только прав.

 

Вообще интересы были разнообразны. Впервые узнав о том, что есть смерть, я не могла понять, что она такое, и смириться с ней. Ночью, когда меня сажали на горшок, я часто плакала, что Моцарт умер. И тогда я решила не допустить смерти родителей. В шесть лет на деньги, выданные мне на покупку зефира, я самостоятельно купила книгу «Микробиология» – хотела продлить жизнь родителей. Когда мне подарили настоящий микроскоп, начала с ластика, записывая наблюдения за изменением его состояния после стирания написанного. Часто переводила с английского сказки, делая из них пьесы, и ставила их. Зрителем была няня Анна, а главной актрисой – Тонечка, дочка нашего дворника. В ход шло все в доме, даже портьеры переносились из комнаты в холл, где разыгрывался спектакль. Во время действия няню приходилось время от времени будить шваброй, двигая из-за кулис ножки ее стула. Это мое увлечение родилось в театре, где работала моя мама и куда я часто ходила. А летняя жизнь в Чухлинке у бабули была римскими каникулами.

 

– Екатерина Георгиевна, Вы человек, большую часть жизни проживший в искусстве. Что Вы думаете об искусстве сегодня?

– Я думаю, что в искусстве есть искус, прельщение, что, соответственно, не может приносить пользу душе. Но в то же время искусство есть творчество, которое возможно только в единении с Творцом и совершается людьми, растворенными в любви. Когда я смотрю глазами и сердцем и слушаю ушами и сердцем фильмы Александра Николаевича Сокурова, я всегда вспоминаю евангельские слова: «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3.8).

 

Жизнь людей – воспитателей души (и духовных, и творческих) – далека от внешней красоты и пышности. Они не «властители дум» и не имеют никакой власти на земле, но они-то и есть «соль земли», они по-настоящему сильные, ведь «сила в немощи совершается» (2 Кор. 12: 9)

 

– Были ли в Вашей среде люди верующие?

– Я, честно говоря, не знала в то время в моем окружении людей церковных. Скорее всего, в те времена вера была сокрыта от взоров любопытствующих.

 

– Екатерина Георгиевна, можно ли попросить Вас сказать несколько слов об Андрее Миронове?

- Я всегда отказывалась писать и говорить о своем первом муже. После смерти Андрея его мама, Мария Владимировна Миронова, являлась гарантом неприкосновенности имени ее сына. Но теперь, когда правда и ложь сливаются в общий поток в книгах, журналах и на экране ТV и текут вслед ему, ушедшему, не имеющему возможности с грустью посмотреть в глаза «друзей» и «любимых» и сказать о себе самом, хочется вспомнить о нем – другом. Замечательный кинорежиссер Илья Авербах, снявший фильм «Фантазии Фарятьева», где Андрей сыграл главную роль, как-то сказал: «Он – большой артист редкого дарования; притом, что он очень популярен, никто его не знает, он совсем другой». А я его знала – другим. Дома это был молчаливый, скромный и заботливый человек, уставший от своего публичного существования, измученный обязанностью постоянно фонтанировать. Андрей оберегал свой дом от проникновения в него всеобщего шутовства и грязи. Особенное его состояние души – мирность, неспособность осуждать кого-либо, кроме себя. И еще в нем отсутствовало лицеприятие, конформизм: например, со старенькими костюмершами, которые стирали его рубашки и переодевали его во время спектакля, он говорил с такой любовью, преклонив голову, целовал им руки, а с какими-нибудь секретарями ЦК или обкомов располагался свободно и раскованно, ничего не ожидая от этих встреч. Не было в нем лукавства и хитрости совсем.

 

– А его отношение к Богу?

– Оно было. Но мне не хотелось бы говорить об этом. Незадолго до смерти Андрей просил меня, чтобы это осталось внутри нашей семьи. Могу только пересказать то, что недавно вспоминал один священник: «Это было Рождество Христово 1987 года. В Новодевичьем монастыре шла Рождественская служба, и я видел Андрея Александровича на службе, он не просто стоял, он молился».

 

– Чем наполнена Ваша жизнь сегодня, после ухода из театра?

– Основное мое занятие – это семья, мои дети и внук. Дочь очень много занята в кино и театре, поэтому я практически все время с ними. Кроме того, я занималась обустройством двух домовых церквей – в Доме малютки и Доме ветеранов. Сейчас веду занятия с детьми по предмету «Живое слово». Это изучение словесности, основанное на Евангелии и житиях святых, на русской классической музыке и живописи. Беседую со стариками о Боге, о Церкви и о Вере. Много времени провожу с деревенскими детишками.

 

С детства во мне жили два главных моих желания – я всегда старалась быть там, где нищие, зазывала их к себе, просила маму поселить их у нас дома. И все время упрашивала родителей взять в дом сирот. Потом, повзрослев, приводила очень много людей к себе домой. Когда мы жили с Андреем Мироновым, я приводила бездомных, которые однажды чуть не убили меня с дочкой, обокрали. У меня постоянно кто-то жил. Однажды пришла женщина маленького роста. Она была в школьной форме, галстуке, с двумя настоящими пионерами, представилась племянницей «Камилы Тимофеевны Миарес». «Я венгерская пионерка», – сказала она мне, взрослой женщине, уже снявшейся в фильме «Семнадцать мгновений весны». Они сидели, не доставая ногами до пола, я оставила их жить у себя, кормила. Потом, правда, выяснилось, что ей, «пионерке», 38 лет и что она рецидивистка, бежавшая из тюрьмы из-под Тулы. Словом, что Господь посылает, то стараюсь и делать, кого посылает, тому стараюсь и помочь по мере своих сил.

 

Источник: Православный педагогический журнал Виноград декабрь 2006 г. №4(6).

[Апрель 9 365]

О ПРАВОСЛАВНЫХ ЕЖИКАХ И ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Однажды ребенок, вернувшись из школы, сказал: «Мама, а Настя сказала, что «Властелин колец» книжка неправославная, и ее читать нельзя. Что же мне, не читать ее?». Как выяснилось, деление литературы на православную и неправославную – не редкость. Только что пришедшие к вере родители, выбросив телевизор и всю мирскую литературу из дома, вынуждены решать проблему: чем занять ребенка, как и на каких примерах воспитать его верующим и православным? Как просветить его «Светом Истины»?

Сегодня на книжных полках появился новый продукт – современная детская художественная литература. Оно и понятно, - ребенку не будешь читать проповеди Иоанна Златоуста, ему надо все в сказках или понятных рассказах изложить и преподнести. Но главное, требуют читатели, чтобы было по-православному. В светских сказках, в книжках нашего детства тут и там видятся свежеиспеченным православным читателям какие-то козни, непонятные персонажи, бабы-яги, колдуны, ведьмы. Непорядок! Как можно ребенку читать такую сказку перед сном. Да и в любое другое время тоже нельзя. Потому что уж больно она сомнительная. Потому что в момент опасности герой, вместо того, чтобы воскликнуть «Господи, помоги!», взмолиться и улететь вместе с ангелом, куда подальше, садится на какого-то серого волка и скачет через темные дремучие леса. Ну, а уж про современную детскую литературу и говорить нечего…

Стремление быть абсолютно и совершенно правильным православным, вызванное внешним принятием Христианства, порождает странный феномен: люди начинают делить весь мир, и литературу, в частности, на православную и неправославную. И возникают у них такие неразрешимые, на первый взгляд, вопросы: а вот «Властелин колец» – православная книжка или нет? А «Голубятня на желтой поляне» Крапивина? А сказка «Колобок»?

Вот тут-то и возникает вопрос: что это за продукт – православная детская литература? Какой она должна быть? И какой не должна? И должна ли она вообще существовать как отдельный феномен?

Я не буду делать обзор современной православной художественной литературы. Просто попытаюсь обобщить то, что приходилось читать и видеть. Я не смогу везде указывать авторов, повторюсь, это не аналитическое исследование, скорее это рассуждение на тему детской литературы.

 

Персонажи и сюжеты

 

В качестве отправной точки наших рассуждений о «типичной» детской православной литературе воспользуемся уже сделанным анализом одной книжки. Речь идет о «Наташиной азбуке», написанной прот. Валентином Дроновым. Анализ – Андрея Зайцева в статье «Сказка о благочестивом ребенке».

«Сюжетную основу книги составляет история жизни девочки Наташи, которой к началу занятий исполняется семь лет. Если верить автору, главная героиня - очень благочестивый ребенок. Она никогда не спорит с родителями и крестной, еженедельно причащается и соблюдает все посты. В начале «Азбуки» у нее нет друзей. Каждый день после школы девочка приходит домой, быстро делает уроки и начинает заниматься с двумя подружками-куклами изучением церковно-славянского языка, богословия и основ православной духовной жизни… Наташа практически не гуляет, часто не ужинает и при этом каждую неделю постится перед причастием со среды по субботу». Андрей Зайцев спрашивает: «какой нормальный ребенок выдержит в семь лет такой ритм жизни, да и захочет ли маленький мальчик или девочка подражать главной героине? Видимо, нет. Скорее всего, его будет раздражать примерная и довольно скучная девочка, а может быть, он испытает жалость к одинокому малышу, у которого нет друзей или подружек».

И это первая проблема детской православной литературы. Современные авторы в большинстве своем стремятся описать детей излишне «правильными», «идеальными», такими, какими они должны быть по представлениям этих взрослых, а не такими, какие они есть. Они пытаются представить читателям не детей, а житийные персонажи. Видимо, это отчасти порождено существующим в православной среде мифом о поголовной святости детей, который произвольно выводится из слов из Евангелия от Матфея (18:3): «истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное».

Вот пример подобного рассуждения из книжки «Сказки для Сонечки»: «Видишь, дети все одинаково хорошие. Пока не выросли – добрые и ласковые. Это потому что они только недавно сотворены силами Творца, и зло еще не вошло в них. Но вот они растут, воспринимают жестокие законы грешной жизни, и сами становятся жестокими и злыми» (автор А. Петров видимо не в курсе того, что существует первородный грех и природа человека испорчена уже от рождения, а не с возрастом).

При этом, авторы не учитывают то, что каждый нормальный ребенок далеко не идеал, и задача родителей и заключается в том, чтобы воспитать его в духе Христианский традиций, а не уподобится собственному дитяте во всех его капризах, нестроениях и трудностях каждого переходного возраста, которые сопровождают рост ребенка.

Идеальный персонаж – ребенок создается в голове автора по житийной схеме: он, как и преподобный Сергий во младенчестве, держит пост любой продолжительности, он, как преп. Серафим Саровский мечтает о служении Богу, он, как блаженная Матронушка, предпочитает детские игры богослужениям и т.д. По сути, автор механически складывает в одну кучу все позитивно-житийные черты человека, объединяя их каким-то одним именем, например Машенька или Наташенька. Иногда для пущей церковности прибавляется возрастное определение «отроковица» или «младенец». Для чего эта последняя деталь нужна авторам – не совсем понятно, видимо, кажется, что именно так называют своих детей православные родители: «А ну, подойди ко мне, отроковица Елизавета!» или «не шали, младенец Иоанн!».

Проблема в том, что подобные ходульные образы оказываются не только нежизнеспособными, но и не являются для читателя авторитетом, не становятся для ребенка любимым персонажем. Да и как можно полюбить столь бездушную правильную отроковицу, коли у нее все качества исключительно положительные и ничего общего ни с ребенком, ни с его миром духовного поиска не имеют: «Идеальный ребенок - плохой пример для подражания, поскольку большинство детей просто не верят в его существование».

Например, «автор учебника даже не постарался придать образу Наташи хоть видимость правдоподобия. Это особенно заметно, когда читаешь диалоги, помещенные в книге. Беседы девочки с куклами о православии мало напоминают речь младшего школьника. Напротив, создается впечатление, что составитель «Наташиной азбуки» просто вкладывает в «уста младенца» собственные и святоотеческие размышления о Православии, которые часто выглядят чужеродными».

Могут воскликнуть: «А как же! Литература не должна рисовать порок. Она должна предлагать примеры для подражания! Зачем нам опускаться на уровень ребенка, надо тянуть его вверх… К идеалу!», которого, кстати, не достигли еще и сами родители. Итак, давайте разберемся. Главное в сказках, в детском произведении - это сопереживание которое возникает у читателя, сопереживание герою книги. Ребенок как бы идентифицирует себя с ним, а потом проходит через все перипетии, сверяя поведение героя со своими представлениями о добре и зле, с тем, как он бы себя повел в подобной ситуации. Изменение героя меняет и читателя, он растет духовно. Он постигает являющиеся для взрослых элементарные истины о том, что нужно помогать слабому, что нужно быть мужественным в испытаниях, претерпевать невзгоды именно проживая вместе с персонажем все трудности, испытания и выборы. Но для того, чтобы это сопереживание состоялось, вначале у маленького читателя должна быть идентификация с персонажем. Если перед ребенком сразу рисуется готовая схема, то он с ней не идентифицирует себя, не следит за приключениями героя, скучает. Он не меняется вместе с героем и не приближается ни к какому идеалу.

Надо отметить, что наравне с такими «неживыми» детьми в книгах действуют не менее схематичные взрослые. Их функция, зачастую, оказывается еще более примитивной, чем функция «книжного ребенка»: ее можно определить одним словом – менторство. Причем, чаще всего в роли ментора в детской православной литературе выступают, не считая духовника, мамы и бабушки. Папы оказываются либо вне сферы интересов, как автора, так и ребенка, либо попадают в противоположный лагерь – атеистов, то есть врагов (правда, не без надежды на исправление).

Чем объяснить такой выбор православных авторов? Видимо, сам стиль детской православной литературы – приторный, источающий умильную патоку по поводу детской правильности и взрослой определенности – исторгает из себя резкие, мужские образы, способные к подвигу, к возмущению и слому ситуации, к душевному поиску. У родителей в детской православной литературе все просто и понятно, все вопросы давно решены, поиск – завершен, налицо - душевное блаженство, фактически, существование райское уже на земле. Причем, не та мучительная борьба, которую претерпевали святые до самого гроба, а безоблачно-розовое, сахарное пребывание в ожидании близкого райского счастья.

Однако авторы, видимо, чувствуя уязвимость своей собственной позиции, пытаются хоть как-то оживить детские и взрослые образы. Для этого используется несколько приемов. Один из них – кажущееся отступление от схемы идеального ребенка, совершение какого-то несоответствующего поступка. Например, в книге «Твой Ангел Хранитель» девочка забирает чужую куклу, так понравившуюся ей, а Алеша в произведении В. Малягина «Новые друзья» грубит родителям и противопоставляет их безверию свою воцерковленность, ощущая себя фактически святым. Казалось бы, вот он, конфликт – двигатель художественной литературы! Вот он – душевный поиск и метания!

Но радоваться рано. Конфликт в детской православной литературе оказывается столь же схематичным и искусственным, таким же предсказуемым, как и сами персонажи. Не дочитывая книги, читатель может легко предположить, чем закончится этот «конфликт», в чью пользу он разрешиться. Эта «правильность» делает всю «интригу» совершенно пресной, неинтересной, а главное, чуждой ребенку. Чего же переживать за героя, если и так все понятно.

Мне могут возразить, что в сказках обычно тоже понятно, что все закончится хорошо. Но одно дело – общая уверенность в благополучной завершении, общая оптимистическая направленность, а другое – полная сюжетная прозрачность и предсказуемость, элементарность и примитивность. Можно предсказать, какими словами взрослые будут увещевать ребенка, какой вывод он сделает для себя. Фактически, чтение подобные книг не дает пищи для души. Оно представляет собой своеобразный суррогат позитивных качеств, поступков и ситуации, уже пережеванных автором и выложенных для читателя готовыми к потреблению. Никакой работы мысли, никакого сопереживания!

По сути, современная детская православная литература не оставляет читателю поля действия, душевного сострадания. Она является грубо сколоченным рекламным роликом, который автор пытается засунуть в голову ребенка. Сходство – очевидное: готовая мысль (чаще всего примитивная) вкладывается в голову потребителя продукта в виде последней истины. От «потребителя» не требуется никаких усилий. Только глотай! Лубочные картинки, примитивные конфликты, наличие «морали». А главное – полное безволие, пассивность со стороны читателя.

Подобный подход к делу очень напоминает приемы пропаганды, которая многим памятна по советским временам и вызывает стойкое неприятие. Но ведь дело-то в том, что отвращение не то, что пропаганда советская , а то, что она -пропаганда, Неверно думать, что тогда пропагандировалась неправильное мировоззрение, а у нас правильное, православное. А потому, дескать, можно и нужно использовать приемы пропаганды. Дело не в содержании. Пропаганда плоха сама по себе, независимо, от того, что она пропагандирует. Потому что она бесчеловечна, мертва, она делает (предполагает) человека пассивным, тупым объектом воздействия, она использует его.

Другой автор, Н. Блохин – идет немного другим путем. Он насыщает свои произведения видениями чертей и Ангелов, околоправославной мистикой. Причем, и тех и других запросто видят как дети, так и взрослые («Бабушкины стекла» и др.). Очевидно, что с позиций трезвого православного осмысления подобные «видения» свидетельствуют о непроходимой и глубокой духовной прелести персонажей. Однако, именно эти «прелестные» персонажи оказываются носителями Истины.

По сути же, автор, видимым образом избирая иной путь, использует ту же элементарную схему положительного и отрицательного. Причем, духовное, сокровенное оказывается видимым, материально ощутимым. Просто для экзотики автор использует не только людей, но и бесов: вот мальчик болен, его родители не причащают, возле него бес, вот причастили – и сразу же видно, что возле мальчика стоит Ангел. Умилительно. И главное, опять же никаких усилий ни со стороны читателя, ни со стороны персонажа: все просто, причастили, вот уже и Ангел рядом стоит. Этакая механистичность Таинства, профанация душевного труда.

Такая же механистичность присутствует и в рассказах об исповеди в православной детской литературе. Схема, по которой она описывается - одна. Ее кратко выражает следующее детское стихотворение:

Совсем немного трушу –

Накопил грехов.

Но очистить душу

Я пред Христом готов.

….

Я грехов своих не скрыл

И признаюсь, братцы,

Зря я трусил. Бог простил.

Можно причащаться^[1].

(Елена Богушева)

Вроде бы на первый взгляд все правильно, но уж больно просто, быстро и легко. Опять же – никакого внутреннего труда и усилия. Да еще и стилистическая бодрость подобных строк наводит на мысль, что их писали в какой-то баптистской секте. А ведь истинное, глубокое покаяние – одна из главных целей человеческого существования, достичь его неимоверно трудно. И даже святые, умирая, говорили о том, что не знают, положили ли они хотя бы начало покаянию. А тут, как с пакетиком растворимого супа – раз, два и готово.

Несколько слов хочется сказать и об отрицательных персонажах детской православной литературы. Во-первых, главное их отрицательное качество – неверие. Причем, именно это качество делает их особенно злыми. Но так как круг общения ребенка чаще всего ограничен родственниками, учителями и друзьями, то, естественно, кто-то из них оказывается «врагом». При этом, при всех поступках главного героя, на нем сохраняется четкая отметина «положительности». Естественно, она связана исключительно с тем, что он верующий, а его враги – а это могут быть родители, бабушка, учитель – нет. И ребенок изображается в виде этакого нового мученика за веру, противостоящего своим родителям. Вся парадоксальность ситуации в том заключается, что ребенку может быть всего 7-8-9 лет. И он уже ведет открытую войну с родителями или учителями, твердо исповедуя свою веру.

Однако для родителей, имеющих своих собственных детей, очевидна искусственность такой ситуации. Ведь зависимость ребенка от родителей в этом возрасте еще очень сильна, и пойти с ними на открытый мировоззренческий конфликт ребенок не способен именно в силу того, что его собственное мировоззрение еще не сформировано как самостоятельное, оно зависит от родителей, от их образа жизни, от их собственных устремлений. Более вероятны ситуации, что ребенок поругается с родителями из-за того, идти ему гулять или нет, делать дополнительное задание или нет, то есть из-за того, что не касается основ мировоззрения, миропонимания и существования конкретной семьи.

Однако обличение ребенком своих родителей – отнюдь не единичный факт в детской православной литературе. И если, в конце концов, персонажи вразумляются, то это происходит именно со взрослыми – родителями, бабушкой, учительницей. То есть, ребенок оказывается неким моральным авторитетом, духовным лидером, поучающим и обличающим своих родителей. Не совсем понятно, как в голове авторов это соотносится с заповедью о почитании отца и матери, но явно пример, подаваемый такими «мучениками за веру» оказывается отрицательным.

Схематичность и предсказуемость отрицательных персонажей не менее очевидна, чем положительных. Их возражения и несогласие с ребенком строятся на удивительно примитивном, кликушеском уровне, вроде такого: «Оболванила тебя бабка, нечего сказать… выброси немедленно всю эту глупость вон из головы! Это я тебе говорю, слышишь?» (Н. Блохин, «Бабушкины стекла») или «Нет, погодите, Уж вы мне темной расскажите, что это за посты такие? Кто его научил всему этому?... Алёшенька! Внучек! Что они с тобой сделали? Втянули, погубить хотят!» (В. Малягин, «Новые друзья») и т.д.

Таким образом, схематические персонажи участвуют в ходульном конфликте, который примитивно разрешается. То есть, в лучшем случае происходит перерождение отрицательных персонажей, в худшем, они оказываются нейтрализованы. Повествование венчает моральное заключение. Причем, чаще всего он звучит из уст изначально положительного героя, вроде бабушка, мамы или духовника. Выглядит мораль примерно так: «Неужели ты не знала как поступить? Неужели ты не слышала голоса в своей душе? Ведь это и был голос Ангела-Хранителя! … Всегда слушайся этого голоса и поступай так, как он велит… Теперь, когда ты попросишь прощения у Господа Бога и пообещаешь больше так не поступать, твой Ангел снова прилетит и будет около тебя» (при этом сама по себе мораль – весьма спорна, в частности, в ней содержится сомнительный совет всегда слушаться «внутреннего голоса», хотя, как известно, далеко не всегда человек должен слушаться своего внутреннего голоса. Но, вот, здесь ребенку предлагается такой сомнительный ориентир на всю жизнь, мол, слушайся голоса и все будет хорошо, потому как это голоса Ангела Хранителя!? А если беса? Но, видимо, персонажи этой детской книжки достигли такого уровня святости, что слышат только ангельские голоса.).

Естественно, бывают случаи, когда мораль изрекает сам главный персонаж, совершивший какой-то отрицательный поступок, но затем покаявшийся: «Я знаю, это Бог наказал меня. Я больше не буду думать и говорить о других плохо. – Вот и хорошо, - обрадовалась мама» и т.п.

В целом современное детское православное произведение, от примитивной сказки про ежика до повести про чудесные бабушкины стекла, строится про принципу элементарного школьного сочинения: дано, доказательство, мораль-вывод. Условность и мертвенность персонажей и сюжета должна, видимо, компенсироваться идеологическим наполнением – то есть именно своей «православностью». При том, что зачастую подобная схематичная же «православность» страшно далека от той живой православной веры, которой должны жить верующие люди. Отклонения могут быть от минимальных, очень напоминающих фарисейство, до крупных вроде приведенного выше совета слушаться «внутреннего голоса» или уже упоминавшегося выше произведения про Наташу: «Велел (духовник) ужинать, гулять. Все по послушанию. Теперь у меня будет сплошное послушание… Что поделаешь: раз духовник велел - придется слушаться. Крестная сказала, что я должна духовнику в рот смотреть и радоваться своему счастью и что он для меня самый главный человек на свете».

Особенно умиляет в данном случае формулировка – «в рот смотреть». То есть, свою голову человеку иметь не нужно, главное, смотреть в рот духовнику и все будет отлично. При том, что уже святитель Игнатий писал о том, что настоящее старчество уже давно в прошлом, а потому нужно соотносить всегда советы духовника с Евангелием. Вот цитата из Актовой речи, произнесенной профессором А. Осиповым 14 октября 1992 года в Московской Духовной Академии: «Святитель Игнатий говорит о том, что в настоящее время нет наставников, видящих души людей, но есть еще, милостью Божией, старшая «преуспевшая братия», имеющая знание святых отцов и определенный духовный опыт, советами которой нужно непременно пользоваться, проверяя, однако, и их святоотеческими писаниями. Приведём несколько небольших выдержек из творений святителя по данному вопросу.

«По учению отцов, жительство... единственно приличествующее нашему времени, есть жительство под руководством отеческих писаний с советом преуспевших современных братий; этот совет опять должно проверять по писанию отцов... Отцы, отдаленные от времен Христовых тысячелетием, повторяя совет предшественников, уже жалуются на редкость богодухновенных наставников, на появившееся множество лжеучителей и предлагают в руководство Священное Писание и отеческие писания. Отцы, близкие к нашему времени, называют богодухновенных руководителей достоянием древности и уже решительно завещевают в руководство Священное Писание, проверяемый по этим Писаниям, принимаемый с величайшей осмотрительностью и осторожностью совет современных... братий» (I, 563)… «Возразят: вера послушника может заменить недостаточество старца. Неправда: вера в истину спасает, вера в ложь и в бесовскую прелесть губит, по учению Апостола» (2 Сол. 2, 10-12) (V, 73)».

Немного о стиле

 

Особое внимание хочется обратить и на стиль произведений современной детской православной литературы. Приторно-сладкий, примитивный, скучный. Видимо, авторы считают, что употребление таких слов, как Бог, Господь, Крест, Причастие и им подобных уже делают произведение православным, духовным. Зачастую сочетания выбранных слов оказываются удивительно неуместными, показывают полную стилистическую глухоту автора: «Но… Человек предполагает, а Бог располагает. Как на грех, вечером того же дня позвонила бабушка». (Бог и грех фактически через слово – это, безусловно, признак настоящего православного произведения!). Или такое: «Ангел мой светлый! – ахнула девочка и, вспомнив свою обязанность, потребовала, - Молись Господу нашему Иисусу Христу!» (неясно, что она вспомнила? Что ее обязанность «требовать» что-то у Ангела Хранителя?). Или другая девочка объясняется следующим образом: «Богу виднее… Бог по-другому меряет, не то, что люди…. Ты в Бога не веришь, - значит, главную заповедь нарушаешь» и т.д.

 

Особым атрибутом православной книжки становится Таинство Причастия. Оно должно либо упоминаться в книге, либо присутствовать в ней, то есть, главный герой должен обязательно причаститься. Приходилось даже слышать мнение о том, что мол, православной литературой может считаться только та, в которой герои причащаются. Таким образом, из числа православных, а следовательно, достойных внимания, авторов автоматически выпадают Достоевский, Чехов, Пушкин, Толстой, Лесков, Гаршин, Лермонтов, Островский, Шукшин, Распутин, Бондарев, В. Быков и другие. Ведь их герои живут без Причастия! И уже не волнует таких читателей, что герои этих произведений всю жизнь свою решают проблему добра и зла, соотносят свое бытие именно с высшими христианскими образцами добродетели, страдают, переживают, рождаются в вере, в поступке, в подвиге. Нет, раз они не причащаются, значит, не православные.

Такое внешнее отношение, как к Таинству Причастия, так и собственно к жизни – не редкость в наши дни. И неудивительно, что Причастие становится всего лишь атрибутом, признаком православной литературы и православной жизни. Вот только вопрос возникает, насколько это действительно «православная» литература и жизнь?

 

Причины или кто виноват?

 

Размышления на тему современной православной жизни можно найти у историка и литературоведа Вадима Кожинова в книге «Россия. XX век». В частности, он пишет: «Причины утраты глубокой подлинной веры заключаются не столько в воздействии официального атеизма и всякого рода запретов, имевших место до последнего десятилетия, сколько в кардинальном изменении самой структуры человеческого сознания».

 

Он отмечает, что когда собственно религиозное сознание превращено в объект, как это происходит сегодня, оно становится критическим: «В свое время человек малым ребенком входил вместе со своей семьей и соседями в храм, вбирал в себя религиозность как органическую часть, как одну из сторон общего и собственного бытия, и ему даже не могло придти в голову «отделить» от цельности бытия свое субъективное переживание религии и анализировать это переживание. Ныне же такое отделение в той или иной мере неизбежно, что обусловлено… существенным изменением самого строения душ, для которых собственное сознание становится предметом осмысления и оценки. А осмысление и оценка основ религиозного сознания – это поистине труднейшая и сложнейшая задача, плодотворное решение которой под силу только богато одаренным или исключительно высокоразвитым людям. И сегодня подлинная Вера присуща, надо думать, либо людям особенного духовного склада и своеобразной судьбы, сумевшим сохранить в себе изначальную природную религиозность, не поддавшуюся критике со стороны «отделившегося» сознания, либо людям наивысшей культуры, которые, пройдя неизбежную стадию «критики», обрели осознанную Веру».

Естественно, людей гениальных среди авторов и читателей православной детской литературы практически нет, все мы, надо полагать, обычные люди, большинство из которых выросло в безрелигиозных семьях и обрело веру в сознательном возрасте. То есть, у нас нет как таковой православной культуры, того опыта жизни в Православии, укорененности в нем, которое делает веру вторым дыханием, а жизнь человека – постоянным подтверждением веры. Примером такой жизни и творчества в вере для сегодня оказываются произведения классиков русской литературы. Однако та культурная среда, в которой в свое время жили и развивались многие, сегодня сознательно пришедшие к вере люди, сделала, обусловила, в какой-то мере, это духовное рождение.

Другой причиной появления подобной литературы, равно как и спроса на нее, является неофитство, то есть, тот начальный период познания веры, когда внешнее заслоняет внутреннее, когда настоящего духовного опыта еще нет, а потому за опыт принимается внешняя атрибутика жизни: выброшенный телевизор, крестик на веревочке, а не на цепочке, обязательное «Спаси Господи!» вместе спасибо и т.д. «Для какого-нибудь малого дела, занимающего у толкового мирского человека двадцать минут, новообращенному иной раз потребуется несколько часов напряженных размышлений, как сделать его безгрешно, не идя на мелкие сделки с совестью, которых мы в обычном ходе наших дел просто не замечаем. При этом он, возможно, не совершит более важных дел, не заметив их или опоздав к ним, он в очередной раз послужит упреком и предметом печали для близких, и т.п. - с точки зрения житейской проявит непригодность и бесполезность для жизни в обществе, и даже эгоизм», - пишет Сергей Гвоздев в статье«Апология неофита».

А игумен Петр (Мещеринов) в статье «О Неофитстве», справедливо отмечая, что период неофитства – детская болезнь духовного роста, так характеризует неофита: «Неофит думает: вот вдамся в полное послушание – и точно спасусь, или – вот, буду неукоснительно соблюдать правило – и спасение гарантировано… Неофиту очень свойственны две вещи: болезненное осуждение всех и вся, - ибо все мы, так или иначе, сталкиваемся с нарушениями внешних форм; вот эти нарушения вызывают крайнее осуждение. Ярче всего это качество неофита видно из его отношения к не-православным людям. Неофит уверен в их погибели, и даже часто злорадно желает ее всем, что проявляется, в частности, в построении высчитываемых конструкций типа: ага, пошли в Норд-Ост нечистивцы, вместо того, чтобы молиться – вот вам; или: ага, теракт в Америке – так вам и надо, антихристы... Вторая вещь – полное отсутствие необходимейшего для спасения внутреннего расположения – смирения… Он с легкостью решает за Бога, кого Он спасет, кого нет; он скор на осуждение других людей, на суждение об их внутреннем состоянии, об их участи; он твердо знает, что правильно, а что неправильно в Церковной жизни; и т.д.; и за всем этим он не видит себя...» и т.д.

 

К чему это все приведет?

 

Однако, возразят мне, как невозможно читать ребенку произведения Аввы Дорофея, также невозможно предложить ему до определенного возраста и Достоевского. Как же воспитать в ребенке религиозную культуру, как приобщить его к Православию?

 

И родители идут по пути наименьшего сопротивления – они выкидывают телевизор и светскую литературу, особенно советского периода, потому что там попадаются пионеры и комсомольцы, которые борются с Церковью, и начинают читать имеющиеся в наличие детские православные книги. И еще хорошо, если в число их попадут сказки Андерсена или «Хроники Нарнии». Обычно все ограничивается «православными сказками» про ежиков и повестями про обличителей-детей.

В итоге, ребенок оказывается вырван из культурного поля. Причем, как из современного, так и в целом из исторического. Вокруг него существует вакуум, который до поры до времени наполняют бабушкины стекла и рождественские рассказы о Грише и Тане. Эта псевдокультурная по сути своей среда не только не воспитывает в ребенке веру, не только не укрепляет его в ней, они, фактически, оставляет его своеобразным культурным «чистым листком», на который в 15-16 лет гораздо проще записать любую негативную информацию. Потому что именно в этом возрасте разрушаются в сознании ходульные представления о добре и зле, рассыпается вся приторная «полуправда» о простом разрешении любых конфликтов.

Но сознание привыкшее, или скорее, испорченное пропагандой (в том числе и псевдоправославной), легко переходит от одного содержания к другому в зависимости от интенсивности самой пропаганды и авторитетности ее источника. Перестали родители быть авторитетом – все, их пропаганда имеет нулевой эффект. Вчера нас давили примитивными комсомольскими клише, потом объявили свободу. И тогда вчерашние комсомольцы хлынули в тоталитарные секты, потому что их пропаганда оказалась в момент «свободы» самой мощной. Сработала привычка забивать голову готовыми формулами. Формулы остались те же, просто у них сменилось содержание.

Вот чтобы от Православия дети не уходили в переходном возрасте и надо делать прививку от пропаганды. Ребенок должен жить в мире культуры, должен знать о том, насколько сложен этот мир. Он должен понимать, что не бывает готовых решений, готовых формул, что каждое решение придется принимать самому, равно как отвечать за него. Ребенок должен быть знаком с культурой хотя бы только для того, чтобы примитивные клише и формулы потом на него не действовали. Иными словами, родители должны прививать вкус, а не портить его.

Ребенок должен расти в культурной среде, в той, которую дает ему бытие, в том числе и историческое, его страны. Нельзя отметать советскую литературу за встречающиеся там пассажи антицерковного характера. Сама по себе она наследует лучшие традиции русской классической литературы. Кроме того, она научит ребенка различать истинное и наносное, ложное. А поэтому ребенку должны быть знакомы и книги Носова, и Драгунского, и Беляева, и Каверина, и Пантелеева, и Крапивина и многие другие.

Ребенок должен смотреть фильмы, хорошие классические советские фильмы по истории, да и просто советское детское кино, которое все построено на четком переживании правды и лжи, на опознавании героями справедливости. То есть, ребенок должен иметь ту культурно-мировоззренческую базу, на которой, в свое время он сможет сам для себя осознать, обосновать и утвердить свою веру.

А иначе, наши дети окажутся гораздо дальше от Церкви, чем когда-то были их родители. Потому что Вера будет ассоциироваться у них с православными ежиками, пародию на которых написала Майя Кучерская (ее произведения вызвали весьма бурную дискуссию в Интернете, что еще раз свидетельствует о существовании проблемы «православной литературы): «В корнях старого дуба жил в своей норке один православный ежик. А белочка наверху в дупле была неправославная.

— Милая белочка! — не раз обращался к ней ежик. — Ты не православная. Опомнись! Тебе необходимо креститься в нашей речке.

— Но я боюсь воды, — отвечала белочка, звонко разгрызая орешек.

— Надо преодолеть боязнь.

Но белочка никак не могла постичь той великой пользы, которую получит ее беличья душа после обращения в истинную веру….

— Кажется, я придумал! — запрыгал вдруг обычно степенный и серьезный ежик.

Через несколько дней он смастерил замечательные четки. На длинную нитку ежик нанизал орешки и показал четки белочке.

— Они будут твои, как только ты преодолеешь свой страх, — сказал ежик.

Белочка тут же оказалась у самых корней старого дуба. Все трое — ежик, белочка и Божья коровка отправились на речку, протекавшую неподалеку от земляничной поляны. Всю дорогу белочка дрожала и хотела вернуться, но ежик показывал ей ореховые четки, и белочка шла вперед.

Наконец они добрались до их речки. Божья коровка вызвалась быть крестной матерью, а ежик крестным отцом. Они погрузили белочку в воду, прочитали необходимые молитвы, но когда дочитали их, увидели, что белочка уже не дышит. Она захлебнулась!

— Ничего! — махнул лапкой ежик. — Слава Богу!

— Да, — согласилась Божья коровка. — Ведь она умерла православной. Слава Богу!

— Слава Богу! — подхватили вокруг все листья, цветы, птицы, жучки, звери и черненькие козявочки».

В заключение хотелось бы сказать, что само разделение художественной литературы на православную и неправославную – ложно. Есть литература хорошая и плохая. И какой-нибудь Сорокин плох не потому, что он не православный, а именно потому, что он бездарен, бесталанен, что его произведения могут свидетельствовать только о духовной и творческой деградации человека, неукорененного в Вере. Одновременно с этим, вера во Христа, принадлежность к Православной Церкви еще не делает автора талантливым, а его произведение – шедевром или хотя бы событием в литературе. И, уж тем более она не оправдывает ту безвкусицу и графоманию, которая сегодня маскируется под «детскую православную литературу».

 

^[1] Сравните:

Мы проснемся утром ранним

На колени наши встанем

Пусть увидят все вокруг,

Что Христос наш лучший друг

(это протестантское творчество)

 

Анна Гальперина

[Елена г.Тула 692]

“А ты ел мороженое?”

Митрополит Лимассольский Афанасий

Сегодня мы поговорим о величайшей из страстей, которая порождает все остальные, – о гордости. Как невозможно сказать, что такое смирение, дать ему определение, так и трудно, если не невозможно, дать определение гордости. Что такое гордость?

Каждый раз, когда мы хотим что-либо сказать о ней, мы обращаемся к отцам, давшим описание ее признаков. Они рассматривают гордость как причину всех падений, корень и порождение всякого зла. В Писании говорится, что Бог противится гордым. Может быть, это один из исключительных случаев, когда Бог выглядит таким жестоким. Он не только не благославляет гордого, не только не содействует ему, не просто его оставляет, но и противится ему. Что значит “противиться”? Это означает стоять перед кем-то и толкать его назад, не позволять ему идти вперед, то есть бороться с ним. Подумайте, как это мучительно, когда Бог борется с нами, когда Бог противится нам!

Бог противится гордости. Бог против горделивых. Он стоит перед ними и не дает им идти вперед. Почему? Можно сказать “от злобы”, но неужели Бог чувствует Себя задетым? Нет. А потому что наша гордость, т.е. наш эгоизм, к сожалению, нельзя исцелить, если не сокрушить его. Его нужно сломать. Это подобно камню, который, что бы ты с ним ни делал, не умягчается – можешь его поливать, гладить, просить. Камень нужно разбить. Когда он разлетится на маленькие кусочки, тогда разрушится. И гордый человек не исцеляется, его можно лишь разбить. Тогда Бог встает перед ним и противопоставляет Себя ему, чтобы разбить его надменный дух, чтобы он опомнился, пришел в себя и понял, что с ним происходит.

Перед изучением страсти гордости сперва посмотрим, как она действовала, прежде чем превратиться в страсть. Другими словами, какими мы были, когда Бог нас создал. Да, действительно, по природе мы гордые существа, но в хорошем смысле этого слова, ибо Бог создал нас властелинами. Он сделал нас Своими сынами, дал нам возможность властвовать над всей природой. Он создал весь этот мир и дал его нам в руки, сделал человека царем творения. Мы сотворены быть царями, мы созданы свободными, мы не являемся ничьими рабами. Следовательно, в той свободе, которой мы обладаем, и в положении, которое занимаем в природе, мы имеем то господство и тот уют, которые нам дал наш Творец.

И тем не менее все изменилось. Человек потерял ту красоту, которую дал ему Бог. Это прекрасное изначальное состояние было искажено и превратилось в гордость и эгоизм, которые буквально убивают человека. Гордый человек – самый несчастный человек на свете. Гордый человек не может никого ни порадовать, ни полюбить, ни принять. Он – самый порабощенный из всех, потому что он раб страшной страсти своего эгоизма и гордости. Он никогда не кается, всегда прав, на все имеет алиби, никогда не делает ошибок. Он может сказать губами “я сделал ошибку”, но глубоко в душе своей не признает этого. Он заключен в клетку своего эгоизма и осужден быть одиноким. Он не общается ни с кем, поскольку живет в аду своей изоляции и эгоизма.

 

Чтобы говорить о гордости, нужна великая мудрость. Поэтому обратимся к словам св. Иоанна Лествичника в его “Лествице”, прекрасной книге, которая является руководством для духовной жизни во Христе. Она называется “Лествицей”, то есть лестницей, где на каждой ступени говорится о конкретной теме. Двадцать вторая глава “Лествицы “посвящена гордости.

Святой сказал очень много о гордости, которая столь многомерна и многостранна, что нельзя определить ее точно.

Он говорит: “Гордость – это отвержение Бога, бесовское изобретение, презрение к людям, мать осуждения, исчадие похвал, знак бесплодия души, отказ от Божьей помощи, предтеча безумия, виновница падений, причина беснования, источник гнева, ворота лицемерия, крепость бесов, хранительница грехов, причина немилосердия, незнание страдания, жестокий мучитель, бесчеловечный судья, противник Бога, корень хулы”.

Отвержение Бога. Отвергает ли гордец Бога? Да, отвергает, потому что у него нет другого бога кроме себя самого. Он бог самому себе. Он может не принимать этого в теории, но на практике обожествляет себя. Может быть, обожествление нашего собственного “я” и есть лучшее определение гордости. Обожествление всего нашего бытия, мнений, точки зрения, персональности, имени, положения, силы, светской силы, духовной силы, взглядов. Гордый человек не доверяет Богу, потому что доверяет себе. Ведь в чем сущность греха? Его сущность в том, что он отдаляет тебя от цели, сосредоточенной на Боге, и ставит другую цель. Почему сребролюбие грех? Потому что ты уповаешь не на Бога, а на деньги. А себялюбие? Потому что опираешься на любовь к своему “я”, к своему телу, своей жизни, вещам, окружающим тебя. Итак, гордость – это отвержение Бога, ибо лишает тебя твоего упования на Бога и связи с Ним. Ты ставишь себя на Его место.

Гордость – бесовское изобретение. Чем же иным она может быть? Она – изобретение бесов. Она – презрение к людям. Гордый человек презирает другого и с большой легкостью выставляет его в плохом свете. Словами, делами, взглядом. Знаем, как легко бывает убить другого человека даже только одним взглядом! Как легко убить его даже своей праведностью и снисхождением! Ведь когда Бог стал человеком и пришел к нам, Он не сделал это таким образом, чтобы изумить нас Своей святостью, не засиял ярче солнца Своей божественной славой. Он сокрыл всю Свою божественность в смирении человеческой природы. Смиренный человек вообще не выпячивает себя. Он не ослепляет других, не кричит и не трубит о своих добродетелях. Смиренный человек живет тихо, красиво, никогда не думает, что он выше других, и никого не презирает.

Гордый презирает других – “кто ты, почему ты?” Неважно, говорим ли мы вслух эти слова. Важно то, что мы верим в них. Иногда даем окружающим такие советы:

– Оставь его! Не обращай на него внимания! Кто он такой, чтобы судить тебя? Кто он такой, чтобы сказать тебе все это?

Мы думаем, что таким образом исцеляем раненого человека. Не только не исцеляем его, но, возможно, ему станет хуже. Человека нельзя исцелить таким способом – презрением к ближнему.

Итак, презрение к людям – признак гордости. Когда видишь, что презираешь других, это значит, что ты носишь в себе болезнь гордости.

Далее св. Иоанн говорит о гордости, как о матери осуждения. Гордость порождает осуждение, потому что постоянно судит другого человека и осуждает его. Не просто судит, а осуждает, выставляет его в плохом свете. Тот, кто осуждает, не чувствует, что и он такой же человек, как и другие, а другой человек – такой же, как и ты, хотя и совершает ошибки и даже плохие поступки. Зачем его судить? Ты что, не делал ошибок в своей жизни? Не причинял боль другим людям? Не совершал плохих поступков? Как ты можешь осуждать человека, когда ты сам – такой же? Когда у тебя – те же недостатки? Как же ты судишь своего брата?

Смиренный человек никогда не осуждает никого, потому что знает, что все мы люди. Если ты и в самом деле видишь, что другой человек грешит, не осуждай, но и не говори: “Как хорошо он поступает!” Смиренный – не дурак, он знает, что хорошо, что дурно. Знает очень хорошо, но все же не осуждает. Потому что он понял, что перед Богом все мы нечисты. Как же я, который тоже виновен и осужден Богом, могу судить другого за то, что он грешит?

Суждение – одно, а осуждение – другое. Все мы имеем суждения и должны их иметь. Мы разумные существа, и если не иметь суждений, то как выбрать добро в этой жизни? Сказать: “это добро, а вот это – зло”, выбрать добро – вот что такое суждение. “Вот эти люди мне помогают, они хорошие, мы будем друзьями, а эти – нет, они мне вредят, но я их не осуждаю, потому что они слабые люди и я, быть может, еще хуже их”. Вот что такое суждение. Как узнать, что истина одно, а ложь – другое? Как выбрать истину и отвергнуть ложь? Сужденьем. Суждение необходимо. Но осуждение – грех. Когда видим, что осуждаем, нужно понять, что в нас живет мать осуждения – гордость.

Исчадие похвал. Мать осуждения – это и есть исчадие похвал. Когда нас хвалят, говорят нам добрые слова и льстят, это нам нравится, но мы говорим:

– О, нет, нет, я не согласен!

Но внутренне… любуемся этими словами, утешаемся ими. И говорим себе: “Как хорошо! Сколько хороших слов обо мне!” Все это порождает гордость. Раз меня так хвалят, значит я стою того! Если бы я был ничтожеством, то никто бы не обратил на меня внимания! Иногда слышим:

– Но ты не обратил на меня внимания!

– Извини, я не обратил на тебя внимания!

И сразу же мысль: “Он не обратил на меня внимания. Не говорит со мной. Не помнит меня!”

Что ж, разве это невозможно? Мы люди. У нас только один мозг. Может ли он помнить все?

Сколько раз это случалось со мной. Я по природе невнимателен и часто не вижу того, кто передо мной. Может быть, это важный человек, а я не понимаю этого. Многие люди отходят от меня возмущенными, потому что я не поговорил с ними, не посмотрел на них…

Также признак гордости, когда в нас появляется стыд в плохом смысле – стыд пойти куда-то, сделать что-то, потому что “все будут смотреть” на нас.

Почему это все будут смотреть на тебя? Почему? Например, входишь в церковь и думаешь, что все повернутся, чтобы посмотреть на тебя. Неужели возможно, чтобы все смотрели на тебя? Какое высокое мнение нужно иметь о себе! Смиренному живется легко. Очень легко. Он ходит себе везде, не стесняется, не думает, что все его замечают. Вы не представляете, как легко жить такому человеку!

Признаться, и я мучился этим проявлением гордости. Я страшно стеснялся людей. Когда я закончил университет и прибыл на Святую Гору, я стыдился многих вещей. На Святой Горе для старших монахов не существует такой проблемы. Они ходят везде без стеснения. Вспоминаю один случай. Однажды в Салониках шел очень сильный дождь. Я ждал своего старца, чтобы пойти с ним по делам. И вот вдалеке вижу красный зонтик в белых крапинках и под ним – человека в рясе. Говорю другому монаху, который был рядом со мной:

– Вставай, это наш старец!

Действительно, это был наш старец.

– Отец, что это за зонтик?

– А что такого в этом зонтике?

– Он же женский!

– Ну и что? Я был в одном доме и мне его дали. А что, лучше было мокнуть под дождем?

– А черного там не было?

– Черный, белый, важно, чтоб годился! Возьми его и иди в магазин на той стороне улицы!

Что? Я возьму женский зонтик и пойду куда-то туда в магазин, купить что-то?! Исключено! Об этом не может быть и речи! Как я могу сделать это?!

Если бы у меня было смирение, я бы пошел без этих дурацких вопросов. Ну что бы я потерял? Авторитет? А кто меня там знал? И кто бы обратил на меня внимание?

Вспоминаю другой случай. Мы с одним братом монахом жили в Салониках неподалеку от кондитерской. Однажды у нас были гости и старец сказал:

– Идите, купите чего-нибудь сладкого к чаю!

Мы пошли, но кто из нас – святых людей, монахов, может ввалиться в кондитерскую покупать сладости? Что скажут люди?

– Иди ты, отец!

– Стыдно мне! Ты иди!

– И мне стыдно!

И мы вошли оба, и пока совершали покупку, я весь взмок, как будто мы совершали убийство! Почему? Потому что думал, что нас, монахов, увидят, что мы покупаем пирожные, а мы должны быть бесплотными и не есть сладостей…

Когда освободишься от болезненного стеснения, не становясь, однако, нахальным, тогда можешь легко общаться со всеми людьми, не чувствуешь, что зависишь от мнения другого человека. Если он тебя любит, хорошо, если не любит – еще лучше.

Вспоминаю одного старца со Святой Горы по имени Енох. Он был румын, сын аристократа, пришел пешком на Святую Гору из Румынии. Ему было 18 лет, когда он убежал от отца. Через 2-3 года отец нашел его и сказал: ”Я тебя не оставлю жить здесь!” А Енох ответил: “А кто тебе сказал, что я пришел сюда жить? Я пришел умереть на Святой Горе!”

В монастыре я отвечал за монастырские ворота. Он подходил и говорил:

– Дай мне хлеба!

Чтобы его подразнить, я отвечал:

– Нету хлеба!

А он на своем плохом греческом отвечал:

– Слушай! Если ты мне дашь хлеба, то сделаешь мне добро, а если не дашь, сделаешь еще большее добро!

– Хорошо, дам тебе хлеба, чтобы не сделать большего добра!

Никакого затруднения, легкость. Чудесная простота!

Когда он бывал в Салониках, то выходил ночью на проспект Игнатии и смотрел. Смотрел на огни, на автомобили и говорил:

– Как хорошо! Слава Тебе, Боже! Какие огни!

Останавливался смотреть на детские игрушки, выставленные в витринах магазинов, смеялся, поднимал шум. Какой-то человек купил ему мороженое. Великое событие! Потом он целый год рассказывал об этом. На Святой Горе он рассказывал обо всем, что произошло в Салониках:

– Я ел мороженое!

И спрашивал других:

– А ты ел мороженое?

– Нет, не ел!

Простота, непринужденность – у смиренных людей. У них нет табу. Смиренный человек непринужден и все находят в нем утешение. Он утешает всех без исключения, потому что он – ”место отдыха” для каждого.

Однажды Енох тяжело заболел. Были проблемы с желудком. Его рвало. Нужно было отправить его в Салоники к врачам. Тогда я был студентом и ездил на экзамены в Салоники. Его доверили мне. Ну что сказать? Мы были живописной картиной. Одна его одежда чего стоила! Материал рясы не был виден, на ней были тысячи заплат – красных, зеленых, синих, желтых… Ну, приехали в Салоники, переночевали. Вечером следующего дня произошло страшное землетрясение. Рухнули многие дома. Погибли люди. Землетрясение было седьмой степени и очень долгое. Мы жили на пятом этаже. Все монахи, жившие там, бежали из своих комнат вниз. Я открыл дверь в комнату старца и прокричал ему:

– Отец!

– Что такое?

– Надо уходить – землетрясение!

– И куда мы пойдем?

– Пойдем вниз, а то погибнем здесь! Дом рухнет на нас!

– Ты, дьякон, не верующий, что ли? Никуда я не пойду! Захочет Бог, умрет Енох! Не захочет Бог, не умрет Енох!

Я сказал ему, что ухожу. Оставил его и мы с другими монахами пошли в парк на противоположной стороне. За одну ночь случилось 1400 толчков. Весь город трясся. Люди покинули свои дома. Только старец Енох стоял на балконе с четками в руках и смотрел вниз на людей. Ничего его не смущало. Абсолютно ничего.

На другой день мы пошли к врачу. Врач сказал, что должен осмотреть его живот:

– Сними рясу! Разденься!

– Нет, не сниму!

– Как тогда я тебя осмотрю?

– А так не можешь осмотреть?

– Нет, не могу. Сними рясу!

– Если ты хочешь, чтобы я снял рясу, тогда я не хочу, чтобы ты меня осматривал!

И ушел. Я его уговаривал пройти врачебный осмотр. Безрезультатно. Мы вернулись на Святую Гору. У него опять была рвота, головокружение, он впадал даже в кому. Но убедить его было нельзя. На Святой Горе был другой румын – его исповедник. Я попросил его убедить старца поступить в больницу. Он пришел к нему и сказал: “Ну, Енох, ты очень гордый человек. Большой эгоист. Христос не постыдился взойти нагим на Крест, чтобы спасти мир, а ты стыдишься снять рясу, чтобы тебя осмотрел врач!”

И бедный старец, услышав эти слова, ужаснулся, сказал: “Благослови”, и на другой же день отправился к врачу. Там он снял рясу и врач осмотрел его. Затем врач сказал, что он не должен вообще двигаться, чтобы не получить осложнений. Даже не должен ходить в уборную. Как только врач ушел, старец сказал мне:

– Дьякон!

– Что, отец?

– Принеси мне газету.

Господи помилуй! Он еле говорит по-гречески, он румын. Я пошел и купил ему газету. Спросил его, что он будет делать с газетой и не хочет ли он, чтобы я прочел ему вслух новости. Он ответил: “Нет, не хочу новостей”. И отложил газету в сторону. Прошло два-три часа. Стемнело. Больница стихла. Вдруг он встал с кровати, огляделся вокруг, чтобы никто не видел, и начал класть поклоны. Я подошел к нему и спросил:

– Что ты делаешь, отец?

– Поклоны делаю.

– Разве врач не сказал тебе, чтобы ты не вставал с постели?

– А что, врач разве монах? Откуда ему знать, что вечером надо класть поклоны?

Такой вот простодушный человек. Расскажу вам о чуде, которое он совершил в своей простоте. Может быть это вас заинтересует.

Там, где мы поселились, неподалеку был молочный магазин двух сестер. Они были незамужними. Одной было 52 года, а другой – 47. Однажды старец Енох зашел в магазин и увидел баницы (слоеные пироги с брынзой). У него не было денег, он был очень беден. Он спросил сестер:

– Что это?

– Баницы.

– Сколько стоят?

– 25 драхм. Хочешь одну?

– У меня нет денег.

– Ничего, мы тебе дадим одну.

– Не надо! Они же денег стоят!

– Но у тебя же нет денег?

– Вместо 25 драхм я буду молиться в течение часа – можно?

Он встал в углу и начал: “Господи Иисусе Христе, помилуй рабу Свою…” Спросил их, чего они хотят. Они, бедные, в шутку сказали, что хотят выйти замуж. А он говорит: “За хорошего человека или за какого угодно?” – “За хорошего”. Случайно ли, от Бога ли, но через месяц вышла замуж одна, а затем и другая. Вышли замуж за хороших людей. Одна – за вдовца учителя, другая тоже за хорошего человека. И зажили счастливо.

Итак, гордыня – исчадие похвал. Когда нас хвалят, мы отягощаем свою жизнь, создаем идолов, надуваемся и порабощаемся. Таким образом мучаем себя и мучаем окружающих.

Гордыня – это знак бесплодия. Доказательство того, что ты не имеешь ничего, что ты бесплоден. То, что ты горд, показывает, что ты не имеешь никакого плода в себе. Абсолютно никакого.

Гордость – отказ от помощи Божьей. Гордость прогоняет помощь Божью. Она никогда не привлекает ее. Почему? Потому что гордый человек никогда не зовет Бога на помощь, никогда не чувствует, что нуждается в Божьей помощи. Он всегда ощущает себя самодостаточным. Не нуждается ни в в чьем совете, ни видит другого, который нуждается в помощи. Все-то он знает, во всем самодостаточен, на все способен, не нуждается ни в ком.

Гордость – предтеча безумия. Гордый человек сходит с ума. Он имеет настолько высокое представление о себе и такую веру в то, что говорит и проповедует, что действительно становится безумным. Ничего не понимает. Только то имеет значение, во что он верит, как он поступает.

Гордость – источник гнева у всех нас. Видишь ли гнев в себе, это конец! Гнев означает гордость. Невозможно гордому человеку не гневаться и наоборот – тот, кто гневается, всегда горд. Смиренный человек, независимо от того, ругают ли его, унижают, противятся ли его словам, не гневается, потому что не привязан страстно к тому, во что верит и говорит. Он имеет мир в себе. Он не теряет этот мир из-за того, что кто-то его обругал, обвинил или оклеветал. Все это для него – дым и не затрагивает его сердца. Гордый – наоборот. Даже при малейшем подозрении, что кто-то им пренебрег, он вспыхивает. Я видел известных людей, крупных общественных деятелей, которые из-за того, что кто-то сел раньше их, сердились и покидали официальные приемы.

– Почему этого посадили раньше меня? Почему этот встал передо мной?

И делают сцены, становятся публичным посмешищем, потому что кто-то другой где-то там сел, превращают себя в карикатуру, уходят. В безумии гнева не понимают, что делают, что говорят.

Видишь это и говоришь себе – вот что делает с нами гнев! Мы опьяняемся им и не знаем, что с нами происходит. Я видел людей, которые воображали, что их коллега или друг сказал что-то нелицеприятное о них, и так гневались, что превращались буквально в зверей! А это было только в их воображении! Сам создаешь миф и гневаешься на него!

Ворота лицемерия. Гордый человек не хочет быть таким, каков он есть, и искусственно украшает себя. Он интересуется мнением других. Что скажут о нем? Хочет, чтобы другие имели о нем хорошее мнение. Он скрывает свой гнев под улыбкой. Вы знаете эти улыбки, когда хочешь съесть другого, но пытаешься улыбаться. Внутри тебя все кипит, но ты стараешься не испортить хорошего представления о себе или, как говорят сегодня, своего имиджа.

Хранительница грехов. Гордость хранит наши грехи, потому что гордый никогда не кается. Он не имеет нужды каяться, ибо считает, что все делает хорошо, все у него в порядке, все в нем хорошо и красиво. Зачем каяться? Поскольку все у него в порядке, он хранит свои грехи как выглаженное и аккуратно сложенное белье. Но разница в том, что он носит их в себе.

Источник немилосердия. Гордость не позволяет тебе сострадать другому в его скорби, ибо ты становишься жестоким, очень жестоким. Пожалеть другого – исстрадавшегося, измученного и огорченного человека – это человечно, но радоваться радости другого – еще выше и духовнее. Например, кто-то выиграл миллион лир, пришел к тебе и говорит:

– Знаешь, я выиграл один миллион лир!

А ты себе говоришь: “Ах, я их потерял, не выиграл! Счастливец, он выиграл столько денег! Не мог ли я выиграть и дать ему половину?” А вслух говоришь:

– О, я очень рад! Очень обрадовался, когда услышал это!

Внутри тебя, однако, все переворачивается. Как обрадоваться счастью другого человека? Как обрадоваться его успеху? Как почувствовать себя счастливым из-за счастья другого? А что сказать о самом великом – как обрадоваться радости своего врага и быть счастливым из-за его счастья? Ведь тебе очень хотелось бы видеть, как он мучается, а не как испытывает счастье…

Итак гордость – причина немилосердия, ибо она не знает сострадания.

Она – жестокий судья. Ты судишь другого человека жестокими словами. На собраниях, которые происходили в Священном Киноте Святой Горы, в монастырях или скитах, иногда находился кто-то, кто произносил жестокие слова. Тогда другие говорили ему:

– Посласти немножко свои слова, отец!

Есть такое святогорское выражение.

Ладно, человек сделал ошибку. Нужно ли излить на него всю горечь и унизить его? Хорошо, мы не принимаем того, что он сделал, осуждаем его ошибку. Но можно это выразить добрыми словами. Посласти свои слова, не будь жестоким судьей другого человека. Ему что, мало своего несчастья? Старец Паисий, этот великий святой, когда говорил о других людях, даже о самом плохом человеке, говорил так, что делал его очень симпатичным. Он даже диавола не называл диаволом, чтобы его не обидеть. Он называл его болванчиком. То есть, думаешь, что это что-то симпатичное, дьяволенок… Он не хотел называть его жестокими и горькими словами.

Гордость – бесчеловечный судья. Гордый человек как будто справедлив и воздает справедливость, но берет нож и рассекает тебя на две половины. Его не интересует ничего. А что справедливо? Убить другого человека? Как том в случае с Соломоном, когда две матери претендовали на ребенка. Чтобы показать, что значит быть матерью и воздать справедливость, Соломон сказал: “Хорошо, вы обе претендуете на него, но не можете доказать, чей он. Возьмите нож, рассеките его надвое и пусть каждая возьмет себе половину!”

Тогда слово судьи исполнялось моментально. Одна из женщин взяла нож, но истинная мать сказала: “Нет, оставь его себе, пусть хотя бы останется в живых”.

Да, гордый человек – бесчеловечный судья. Его ничего не интересует, во имя справедливости он может убить другого человека. Справедливость Бога – иная. Поэтому св. Исаак Сирин говорит: “Никогда не называй Бога справедливым! Бог несправедлив. Почему? Потому что как назвать Бога справедливым после того как Он заставляет солнце светить праведным и неправедным и посылает дождь грешникам и святым?” Дождь должен падать только на святых, а не на грешников, а солнце должно светить только праведным, а не неправедным. Бог человеколюбив, Он – любовь и Его справедливость – иная. Его справедливость не в том, что кто-то тебя ударил, ты его тоже ударь, а в том, чтобы ты не отвечал на удар. Ответь добром на зло. Разве человеческая справедливость такова? Нет. Если кто-то взял твою одежду, ты тащишь его в суд. Божья справедливость говорит: дай ему остальную одежду. Сколько примеров есть в Патерике, когда у подвижника воры крали все вещи, оставляя ему только рясу, а он их догонял и совал ее им:

– Возьмите и рясу, вы ее забыли!

На Святой Горе был один старец по имени Феофилакт, у которого какие-то рыбаки воровали виноград. Однажды, вернувшись откуда-то, он увидел их в винограднике. И чтобы их не обидеть, залез на дерево и сидел там три-четыре часа, ждал, пока они не сорвут весь виноград и не уйдут. Не хотел их обидеть.

Гордый – противник Бога и корень хулы. Тема гордости настолько деликатна, что св. Иоанн Лествичник говорит, что она похожа треножник – как его ни положить, один конец всегда торчит. Эта тема так легко может ранить человека, что действительно нужно огромное внимание, чтобы помочь ему приобрести такой легкий и в то же время такой трудный и великий дар смирения. Смиренный человек по-настоящему свободен, любезен, тих и мирен. У него нет никаких затруднений ни с собой, ни с другими. Давайте искать причину гордости в себе, а не в других, потому что она – корень всех зол.

 

 

[Апрель 9 365]

Об истинном счастье христианина

Бог бесконечен, всемогущ, всесилен и невидим. Он ни в ком и ни в чем не нуждается. Он – полнота любви. И человека Он сотворил не для того, чтобы утвердиться в Своей силе, а для того, чтобы человек жил, действовал и был счастлив. Для достижения высшего счастья Бог вооружил человека соответствующими средствами, в частности, заложил в его природу сильное, неудержимое стремление к Нему и непобедимое желание жить в союзе с Ним. Кто поступает в соответствии с этой потребностью и приближается к Господу, тот воистину блажен.

Наша повседневная жизнь доказывает многочисленными примерами, что человек обретает счастье лишь тогда, когда его сердце к кому-нибудь привязывается. Каждый человек постоянно и усердно ищет сочувствующее ему сердце и, если не находит сочувствия и любви, то считает себя несчастным. Ничто: ни наука, ни искусство, ни жизнь в роскоши, ни высокое положение – не приносят ему радости и удовлетворения. Он чувствует себя одиноким, всеми брошенным, и его все время обуревают гнетущие и безрадостные эмоции. Но как только человек обретает друга, к которому он привязывается всем естеством своим, которому может открыть свой внутренний мир, с которым может поделиться своими мыслями, желаниями и чувствами, тогда он преображается и переполняется счастьем. Чем одареннее любимый им человек, чем выше умственно и нравственно, тем полнее и сильнее его счастье. Представим юношу, которого всем сердцем любит пожилой, мудрый и добрый человек. Последний постоянно заботится о том, чтобы защитить юношу от злого, показывает доброе, учит его всему тому, что разумно и полезно, окружает своей наставнической любовью, лаской, желает для него хорошего будущего и истинного счастья. Легко догадаться о переживаниях юноши, чувствующего такую искреннюю заботу о себе. Он счастлив; в его сердце бурлят сладкие чувства; какая бы неприятность или скорбь ни постигла его, он посмотрит на своего наставника – и его грусть сразу же рассеивается, и он становится веселым.

Закономерность, подобная этой житейской, всем известной и понятной, действует и на ином, более высоком уровне: человек может достигнуть непоколебимого счастья в своем единении с Богом, ибо Бог – личностное существо, но при этом абсолютно совершенное и блаженное. Бог любит всех людей без исключения. Он готов соединиться со всеми, наполнить всех Своей всесильной и всеохватывающей благодатью и всех сделать счастливыми. Подобно тому, как передается нам тот или иной душевный настрой друга, как радуемся мы счастливой взаимной любви любимого человека; подобно тому, как близкий друг утешает и уменьшает нашу грусть и печаль во времена скорби, так же и духовная жизнь Всевышнего переходит в душу человека, переполняет ее.

 

Верующий христианин наполняется той божественной жизнью, что выражается в возвышенных чувствах и настрое, которые апостол Павел называет плодами духа, а именно: в любви, в радости, в мире, в долготерпении, в благости, в милосердии, в вере, в кротости, в воздержании (см.: Гал. 5: 22–23). Такой человек именно в общении и единении со Своим Небесным Отцом находит не существующие в грешной земной жизни сладость и душевное умиротворение; он крепко, правильно, бодро и весело идет по устланному шипами земному пути; ничто не остановит его и не собьет с его дороги; он смело и неукротимо борется с различными препятствиями и отводит их от себя. Посетят ли его беды – он и через огонь мук пройдет невредимым и с радостным лицом. Уменьшится ли его земной достаток, так что он вынужден будет довольствоваться лишь сухим хлебом, – и тогда счастлив он; он возводит свои разум и сердце к Господу и в горячей молитве получает пищу духовную, его душа насыщается, он наполняется радостью и телесной силой. Одолеют ли его болезни и боли – и тогда он спокоен и счастлив; его душа тянется к Господу, пред ним растворяется небо, и видит он сидящего на троне славы Господа, и оттуда на него изливается чудесная и услаждающая живительная влага, понижающая жар и успокаивающая боль. Если же окружат его со всех сторон враги, притеснят и вот-вот готовы будут уничтожить – и в этом случае он останется спокоен; он обратится своим разумом и сердцем к Господу, Всемилостивейшему Помощнику страждущих, и из глубин его сердца забьет источник радостных чувств, которые распространятся по всему естеству его и изгонят грусть, придадут ему бодрости и крепости для преодоления внешних бед и неприятностей. Отнимет ли смерть у него верного сердечного друга или родственника – и тогда не теряет он голову; в небесах созерцает он Господа и вблизи Его трона видит любимого усопшего.

Да, именно в жизни с Христом достигается счастье настоящее, непреходящее, вечное, ибо неизменно и вечно то, откуда оно проистекает. Жизнь с Христом – вот к чему надо направить наши душевные силы; этот неоцененный кладезь доступен каждому. Он доступен как для человека светлого ума и высокого образования, так и для простого, малограмотного; он достижим как для обладающего большим богатством, живущего в роскоши и удовольствии, так и для малоимущих и нищих; он под силу как свободному человеку, так и находящемуся в рабстве; как для человека, здорового и внешне цветущего, так и для тех, кто не наделен красотой и здоровьем. Внутренний, духовный свет людей, живущих с Богом, светит и вовне. И видящие такого человека с первого взгляда убеждаются, что человек этот высоконравственен, что его душа наполнена небесными сладостными чувствами, что в нем живет Господь, и потому все невольно тянутся к нему. Его милое и симпатичное лицо западает в душу; вспоминая о нем, люди испытывают радость; даже злые люди, и те дружелюбны к нему. Вокруг себя такой человек распространяет тепло, жизнь и радость жизни, он согревает оледенелые сердца, смягчает гордых и надменных, поддерживает слабых, утешает униженных. Таким образом, находящийся в единении с Господом человек сам счастлив и делает счастливыми других.

Скажем и о том, как достичь такого единения с Богом. Как правило, дружат между собой только те, кто схож характерами: добродетельный сходится с добродетельным, и никогда между добрым и злым не установится дружбы. Подобным же образом и связь между человеком и Богом установится лишь тогда, когда человек по природе своей уподобится Господу, когда он достигнет того уровня духовного настроя, которые есть в Боге. А подобия Богу человек достигнет только тогда, когда он разовьет свои духовные силы так, как этого требуют его природные законы, то есть как предпишут его совесть и Божие повеление. Творец дал человеку три основных дара: разум, сердце и волю – и обязал, чтобы человек эти дары направил к Нему – как к единственному неиссякаемому источнику счастья. Человек разумом должен познать свою природу, исследовать и изучить мир, его законы и увидеть во всем мудрость, всемогущество и образ Господа; его сердце должно наполняться чистыми чувствами при созерцании полноты Творца и в горячих молитвах возвышаться духовно. Усилием воли он должен улучшить и усилить свою природу, воспитать в себе евангельский дух, утвердить в своем естестве любовь и мир. Когда человек именно так просветит свою душу, тогда Господь по милости Своей приблизится к нему, утвердится в нем и наполнит его благодатью и блаженством.

Митрополит Давид (Качахидзе),

перевел с грузинского Мераб Джикия

[Апрель 9 365]

В Вильнюсе запретили просить и подавать милостыню

Вильнюс, 25 ноября 2011 г.

Кафедральный собор Вильнюса

Теперь в городе подавать милостыню можно только в костелах, храмах и на специальных мероприятиях.

Вильнюсский горсовет утвердил новые Правила о порядке и чистоте в городе, в которых указывается, что подавать нищим на улицах столицы Литвы и просить милостыню запрещено, сообщает РИА Новости со ссылкой на литовские СМИ.

Отныне жители Вильнюса смогут подавать неимущим только в костелах, храмах и во время специальных мероприятий, – на улицах же такие действия будут считаться нарушением общественного порядка.

Свое решение вильнюсские политики объясняют тем, что нищие, просящие милостыню на улицах, портят имидж города и вызывают недовольство жителей. Кроме этого, по мнению властей, большинство нищих тратят полученные деньги на алкоголь.

---

25 ноября 2011 года

В Москве обсудят проблему дискриминации христиан

Москва, 25 ноября 2011 г.

Международная конференция «Свобода вероисповедания: проблема дискриминации и преследования христиан» пройдет в Москве с 30 ноября по 1 декабря 2011 года. Инициатором проведения форума выступает Русская Православная Церковь при поддержке Христианского межконфессионального комитета (ХМКК), сообщает служба коммуникаций ОВЦС.

Московский Патриархат обеспокоен нарушениями прав христиан в различных государствах, которые в последние годы приобрели массовый характер. Политические трансформации в странах Ближнего Востока и Северной Африки имеют одним из своих последствий масштабную эмиграцию верующих из региона.

Священноначалие Русской Православной Церкви неоднократно обращало внимание мирового сообщества на необходимость разработки механизма обеспечения прав христиан, который позволил бы им свободно исповедовать свою веру, мирно трудиться и воспитывать детей сообразно своим убеждениям.

К участию в обсуждении заявленной темы приглашены лидеры православных, католических и протестантских религиозных общин, в том числе из регионов, где растет число нарушений прав христиан. Кроме того, на конференции будут присутствовать эксперты, представители общественности и международных организаций.

Откроет конференцию председатель Отдела внешних церковных связей митрополит Волоколамский Иларион. По итогам пленарных заседаний будет принято коммюнике.

1 декабря в Храме Христа Спасителя с участниками форума встретится Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Аккредитацию журналистов на встречу Предстоятеля Русской Православной Церкви с участниками конференции «Свобода вероисповедания: проблема дискриминации и преследования христиан» проводит пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси по электронной почте: press@patriarchia.ru и по тел.: 637-43-18 до 16.00 30 ноября 2011 г. Начало встречи в 15:00.

---

В столице Сербии появилась улица Серафима Саровского

В пригороде Белграда Батайнице появилась улица, носящая имя великого русского святого.

Ранее она носила название «Партизанские базы», но со сменой политического режима в Сербии многим улицам вернули старые названия или дали новые.

По инициативе одной благочестивой женщины было предложено дать этой улице в Батайнице имя святого Серафима Саровского. Комиссия по перемене названий улиц единогласно приняла это предложение, и с тех пор Белград может гордиться тем, что в нем есть улица, носящая имя всеми любимого русского святого.

Особую роль в распространении почитания преподобного Серафима в Сербии во первой половине XX века сыграли русские изгнанники, которых Сербия приютила после событий 1917 года.

В сербской столице есть и другие улицы, связанные с именами русских святых. Так в центральной части города сейчас есть улица Царя Николая II.

Православие.Ru

[Кот Васька 3]

Эллины и европейцы

 

В последнее время очень многими греческими братьями овладело беспокойство - они задаются вопросом: что может случиться теперь, когда открывают границы с Европой, и Грецию наводнят иностранцы? Утверждают, что иностранцы богатые и образованные, и, следовательно, когда придут в Грецию, то завладеют и возьмут все работы, тогда как мы останемся безработными.

Однажды в летний день, сидя в тени старой маслины, группа паломников высказала подобное беспокойство. Их внимательно слушал Старец, и, когда они закончили и ожидали послушать его мнение, он сказал:

- Расскажу вам одну историю, которая будет и ответом на ваше беспокойство:

"Было три европейца: один врач, другой метеоролог и третий - часовой мастер. Эти трое подумали, что поскольку они образованы, то, придя в Грецию, могли бы заработать много денег. Итак, они отправились, перешли границу и заночевали на одной мельнице.

Мельник, как только их увидел, принял их с радостью и пригласил в свой бедный дом. Он стал готовить обильную и вкусную еду и, когда приготовил, накрыл на стол и пригласил их всех вместе покушать. Европейцы ели размеренно, понемногу, поскольку издавна привыкли соблюдать диету. Мельник постоянно их уговаривал поесть. Однако они благодарили и показывали, что очень o хорошо поели. Мельник, однако, был другого "образца": ел, как мы говорим, "пока не лопнет", и не оставил на столе ничего. Выпил и воды много и, как будто ему не хватило этого, пошёл и принёс блюдо абрикосов. Европейцы взяли по одному, тогда как мельник съел все остальные абрикосы. И потом сделал нечто такое, чем сильно изумил европейцев: пошёл принёс два камня, и ими раскалывал ядра абрикосов, и ел их!

Врач деликатно наклонился к двум остальным и сказал:

- Если он предложит нам ночевать на мельнице, не соглашайтесь. Он от обжорства, я уверен, лопнет вечером, и нас могут обвинить в соучастии.

Итак, в то время как европейцы беседовали между собой, пропел на дворе первый петух, и мельник говорит им:

- Пойдёмте, братья, двенадцать часов ночи! Пойдёмте спать, потому что и у меня работа и вам в путь!

Они выразили желание устроиться на ночлег на дворе в каком-нибудь месте. Но мельник возразил:

- Ну, благословенные, зачем ночевать на дворе? Хватит места на мельнице, ночью будет сильный дождь, "как из ведра".

- Нет, - настаивали они, и в конце концов заночевали на дворе. Ночью прошёл ливень и они промокли. Когда рассвело, вышел мельник и сказал:

- Не говорил ли я, что будет дождь и вы промокнете? Проходите в дом, уже шесть часов, просушитесь и позавтракаете.

- Не лопнул! - сказал удивляясь, едва увидев его, врач.

И обратился к мельнику:

- Как тебе удалось после такой еды не заболеть ничем?

- Благословенный, ты не видел, сколько воды я пью постоянно. Вода здесь у нас очень полезная для пищеварения, и, кроме того, все те горькие косточки от абрикосов, которые я съел, помогли и пища усвоилась, и даже через несколько часов я уже хотел есть!

Тогда взял слово метеоролог:

- Ладно с едой! Я хочу тебя спросить вот о чём: я учился в университете, изучал метеорологию, но вчера не понял, что будет дождь. Как ты знал и даже был уверен в этом?

- Э, благословенный, простая вещь! Вчера весь день свиньи валялись в грязи!

Наконец заговорил и часовой мастер. Спросил его, как он, не имея часов, узнал вчера вечером, что было двенадцать часов ночи, и сказал им идти спать, и сейчас, утром, что было шесть часов.

- Э, благословенный, и ты об этом спрашиваешь?! Вечером, когда мы ели, пропел первый петух: тогда было двенадцать часов ночи. Когда пропел второй - три, и когда пропоёт третий - будет шесть часов утра.

Европейцы переглянулись между собой взглядом, выражавшим полное разочарование и сказали:

- Давайте уходить из Греции. Здесь нам не укорениться! Если неграмотный мельник знает всё, каковы остальные?

И возвратились в Европу".

Здесь Старец завершил эту забавную историйку, и, конечно, настроение группы изменилось. Вся компания тряслась от смеха и лица их просветлились. Старец никогда не делался учителем, не хотел советовать, прибегая к различным учениям, и не давал человеческие заповеди. Умел говорить просто и в притчах, как Господь наш, и изменять к лучшему расположение людей.

Тысячами спускались они по тропинке к каливе с тяжёлым сердцем и едва держались на ногах: однако после исповедовали, что при возвращении их, которое, естественно, было в гору, они имели крылья на плечах, как и в сердцах своих!

[Гость Гость]

pokruzin4

Пора прекращать жить «по совести»

Если в поисковой строке Яндекса или Гугла набрать фразу «Россия занимает место в мире», то можно узнать, что наша страна выбилась в мировые лидеры по:
абсолютной величине убыли населения;
числу разводов и детей, рождённых вне брака;
числу детей, брошенных родителями;
количеству самоубийств среди детей и подростков;
количеству абортов и материнской смертности;
объёму потребления героина (21% от мирового производства);
объёму продаж крепкого алкоголя;
потреблению спирта и спиртосодержащей продукции;
темпам роста табакокурения;
числу курящих детей;
темпам прироста ВИЧ-инфицированных.

А ещё Россия на втором месте в мире по числу самоубийств (после Литвы) и по числу убийств на душу населения (после Колумбии).
Это то, во что, к сожалению, превратилась наша страна за 20 лет после развала Советского Союза. Но задуматься по-настоящему вынуждает другая статистика.
В 1988 году Русская Православная Церковь торжественно отметила 1000-летие Крещения Руси. В этот юбилейный год в ней насчитывалось: 21 монастырь, 6893 прихода, 2 духовные академии и 3 духовные семинарии.
Через 20 лет, в конце 2008 года, согласно статистике, приведённой митрополитом Ювеналием, в нашей Церкви было уже 478 монастырей, 29 263 прихода, духовенства – 30 670 человек, 11 051 воскресная школа. Действуют 5 духовных академий, 3 православных университета, 2 богословских института, 38 духовных семинарий, 39 духовных училищ.
Во время патриаршества Алексия II в нашей стране восстанавливалось приблизительно около 3 храмов в день. На данный момент православными верующими называют себя более 70% населения России…
Всё это прекрасно, но что-то две статистики, соединённые вместе, совсем не радуют.
Как так получается, что кругом всё больше верующих и при этом всё больше абортов, разводов, пьяных, сирот? Всё страшнее кому-то довериться, всё больше шансов, что обманут, всё меньше – что твою мольбу о помощи кто-то расслышит. При этом не прекращаются разговоры о возрождении веры.
Складывается такое впечатление, что наш народ ставит какой-то гигантский эксперимент, пытаясь себе и всему миру доказать, что можно верить в Бога и ничего не менять в своей нравственной жизни. К сожалению, такой эксперимент проводили до нас и другие народы, и всегда он заканчивался одинаково – разрушением государственности. Так было в I веке с Иудеей, так было с Римской империей, так было со знаменитой Византией, которая считала себя последним оплотом православия и которой нет уже больше пяти веков.
Мы научились:
ставить свечи и делать аборты;
освящать вербы и разваливать свои семьи;
строить церкви и жить в блуде;
прикладываться к иконам и оставаться глухими к чужой беде;
ходить в храмы и тиранить своих домашних.
Долго ли так будет продолжаться? История показывает, что нет. Есть ли выход? Конечно!
Пора прекращать жить «по совести», надо начинать жить по Евангелию, потому как оказалось, что на совесть нашу положиться совершенно невозможно.
Пора прекращать верить «в душе» и «по-своему», потому что кормить своих детей в душе, получать зарплату в душе и быть тепло одетым в душе почему-то никто не хочет.
Пора, наконец, вспомнить слова Христа о том, что «не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7, 21).
Мы слишком рано обрадовались «возрождению веры» и слишком быстро забыли, что иная вера хуже безверия и что Христа распяли отнюдь не атеисты.
Смысл веры – во внутреннем преображении человека, а если такой цели не ставится, то вера быстро становится ханжеством и лицемерием, либо просто ритуалом, призванным убедить человека, что он «духовный» и «верующий».
Мы должны осознать, что добрых людей в мире подавляющее большинство, но все они слишком заняты собой. Помогают не добрые, а неравнодушные. И именно такими – неравнодушными – нам надо стать.
Если ничего не изменится в нашей вере и в нашей жизни, то слишком много горьких библейских пророчеств об израильском народе нам придётся изведать на собственном опыте, от чего да избавит нас Господь Бог.
Иерей Роман МАТЮКОВ

[Гость Гость]

Сретенский монастырь уходит с молотка

 

В Тверской области впервые в России выставлен на продажу монастырь XVII века. Купить 585 кв. м Сретенского монастыря в частную собственность можно дешевле, чем однушку в Подмосковье, — всего за 1,7 млн рублей. «Это святотатство, ни о чем подобном я никогда не слышал», — говорит пресс-секретарь патриарха всея Руси Кирилла о. Владимир Вигилянский.

Лот выставлен на сайте Кашинского района Тверской области как «бывшая спортивная школа». В Сретенском соборе монастыря до перестройки и правда была ДЮСШ, однако до сих пор на стенах видны старинные фрески. Сам храм считается одним из самых древних и крупнейших в Кашинском районе, поясняет историк тверской архитектуры профессор Алексей Салимов. Впрочем, на официальном сайте Кашинского района среди «замечательных памятников» Сретенский монастырь не упоминается вообще, а в областном реестре ГУ по госохране объектов культурного наследия он значится как памятник федерального значения. Пояснений на этот счет от Кашинского комитета по управлению муниципальным имуществом получить не удалось : все попытки дозвониться до этой организации в течение нескольких дней оказались тщетными.

По преданию, обитель основали в начале XV века в память о торжественной встрече войска Тверского, возвращавшегося из похода. Тогда же появились и первые письменные упоминания о нем — в грамоте тверского великого князя Бориса Александровича. Основание храма приписывают брату князя Георгию.

Ровно двести лет храм достраивали и перестраивали. Сейчас он практически разрушен: окон нет, полов тоже. Напротив собора — спецшкола для детей с отклонениями в развитии, во дворе — детская площадка и могила святой схимонахини Дорофеи Ладыгиной, найденная и восстановленная в 1998 году.

О том, что Кашинский комитет по управлению муниципальным имуществом выставил старинный монастырь на продажу, в Тверской епархии узнали от «Известий».

— Это не просто некрасиво, это даже как-то по-иезуитски — не поставить нас даже в известность и продавать храм под видом школы, — говорит о. Дмитрий, благочинный Кашинского округа. — Мы не раз просили, чтобы оставшиеся старинные храмы передали Церкви, но получили отказ.

 

Так же, по-тихому, через муниципальные аукционы были сданы в долгосрочную аренду (на 49 лет) два других кашинских храма: один под пилораму, другой под магазины. В итоге их переделали так, что от церквей вообще ничего не осталось, замечает благочинный округа. «С кашинским комитетом по управлению имуществом у нас уже были проблемы: мы им говорим, что по закону так с памятниками обращаться нельзя, а они все равно делают», — пояснили в областном комитете по охране памятников, тоже узнав об аукционе от «Известий».

Константин Михайлов из «Архнадзора» говорит, что из Тверской области уже не первый раз поступают «неблагоприятные сигналы»: под предлогом, что денег на содержание памятников в бюджете нет, от них избавляются любыми способами. В другом районном центре области — Спирове — уже не раз хотели снести деревянную церковь XIX века архитектора Алексея Каминского, рассказывает Михайлов.

— Это просто безобразие — распродавать храмы в частную собственность, неужели у нас мало богатых православных бизнесменов, которые могли бы его восстановить? — возмущается Олег Кассин, сопредседатель движения «Народный собор». — В 2005-м в Ярославской области уже пытались продать с молотка Петровский монастырь, в котором правнук Чингисхана ордынский царевич Даир принял православие. И если бы не скандал, продали бы.

Похожая история была и в подмосковной Кашире, где на аукцион выставили храм Cвятого Никиты Великомученика, памятник XVII века, построенный по проекту архитектора Казакова. После Великой Отечественной войны в храме был склад местного чулочно-носочного комбината, который в итоге обанкротился и был продан за долги.

Сретенский монастырь, как выяснили «Известия», тоже уже фигурировал в списках муниципального имущества, выставлявшегося на продажу в июле этого года, — среди восьми школ, трех детских садов и нескольких гаражей. Но желающих тогда его купить не нашлось. В Кашинском районе, впрочем, считают, что действуют в рамках законодательства, поскольку распродажа имущества происходит по решению районного собрания депутатов. В самом комитете по имуществу уже несколько дней не берут трубки.

По недавно принятому закону о церковной реституции Сретенский монастырь должны были сначала предложить Тверской епархии. Однако и сами церковнослужители не всегда горят желанием брать такие объекты в свою собственность, говорит Артем Сафрончук из фонда «Здравомыслие». «У многих епархий, как и муниципалитетов, тоже нет денег на их реставрацию», — поясняет он.

В итоге старинные храмы остаются никому не нужными и по-прежнему ветшают и обрушаются. В том же древнем купеческом городке Кашине в начале XX века было 36 церквей и шесть монастырей, добрая половина из них сгинула при советской власти. А из тех, что дожили до наших дней, восстанавливается только один — Воскресенский собор.

Елизавета Маетная

[Гость Гость]

Когда времени уже не будет

Юрий Гамалий

Иногда меня накрывает жуткая тоска по ушедшему времени. И не обязательно по ярким и приятным моментам. Часто по самым заурядным. Просто было что-то, какой-то уникальный, неповторимый момент — и больше его нет, ушел в небытие. Ведь это катастрофа: чего-то больше нет, и нет насовсем... Но особенно часто такая тоска идет рука об руку с воспоминаниями о детстве. Воспоминаний не так и много, просто ряд неясных образов и ощущений, смутных воспоминаний об ином мире, удивительно простом и цельном. Когда же я прочитал рассказ C. Козлова, где Медвежонок так же, как и я, плачет по ушедшему времени, то понял: не только меня хватает тоска от того, что река течет, и дважды в нее не войдешь, потому что той реки уже нет. А раз не я один тоскую об ушедшем в небытие времени, то может быть, когда Господь отрет всякую слезу, когда времени уже не будет, оно не просто пропадет, отпадет за ненадобностью, а каким-то образом войдет в полноту будущей жизни. Каждый уникальный момент прошедшего времени будет в этом новом мире без времени. И если это действительно так, то открывается удивительная надежда: если сподоблюсь достичь жизни будущего века, то мне откроется мир моего детства, тот самый мир удивительной целостности и простоты. Не могу утверждать, но очень надеюсь, что все это входит в будущие блага, обещания ради которых Господь призывает к Себе.

[Гость Гость]

Годовщина

автор Ирина дата 13.12.2011

 

Мы с братом встретились после работы, и поехали на кладбище к могилке мамы. Вот уже три года, как мы живём на земле без самого дорогого человека. Даже не верится, что так быстро летит время. Время, время…

Я покупаю маленькие красные розочки. Маме они бы понравились. Мне кажется, вот она смотрит с неба на нас и радуется, что мы помним о ней.

Ноябрь. Ещё тепло. Машина везёт нас по дороге. Красные розы в моих руках, такие живые, так сладко пахнут… Для кого?

Подъезжаем к кладбищу уже в сумерках. Несколько машин стоит. Люди возвращаются. Странно. Так поздно. Наверное, тоже после работы.

Вот и ограда и памятничек, мама улыбается с фотографии как живая. Хотя, почему как? Она и есть живая, только не тут, не с нами, ни в этой жизни… Ах, мамочка чему ты улыбаешься, знать бы мне… Вечному покою… Отдохновению от скорбей этой временной жизни?

Как жаль… Как жаль, что мы не ценим, всё, что даёт нам Бог. И ничему, совершенно ничему не учат потери. Сердце так и остаётся – камень… Что будет?

Я спешу прочитать чин литии, совершаемой мирянином на кладбище, пока совсем не стемнело. Вокруг удивительная тишина, такая бывает только на кладбище. И такой удивительный покой. Не о чем больше спорить, нечего делить, нет богатых и бедных – все равны. И так контрастирует на этом фоне звуки, доносящиеся из посёлка. Лай собак, утки, гуси, шум, там вдалеке много тёплых, жёлтых огоньков, светятся чьи-то окошки, кипит вечерняя жизнь. Там, в том мире, ещё всё ненужное – нужно, и всё не важное – важно. Словно два разных государства – безмятежное спящее кладбище и шумный город. А над всей этой картиной светит молодой месяц и одна единственная звёздочка на синем небе. Они освещают и памятник, и мой молитвослов. И в тишине ноябрьских сумерек звучат слова молитвы:

«Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный помилуй нас».

И ещё:

«Сам Един еси Безсмертный, сотворивый и создавый человека: земнии убо от земли создахомся и в землю туюжде пойдем…».

И всё вокруг внемлет молитве, и только месяц освещает дорогу.

[Татиана. 1 981]

Тайна XXI века

 

Вступив в Третье тысячелетие от Рождества Христова, мы, кажется, одержали победу на информационном фронте. Сегодня нам доступен ответ на любой вопрос, вплоть до самых сложных, глубоких и таинственных: почему ошибочна эволюционная теория Дарвина, в чем коренное отличие Православия от остальных религий, какова судьба души человека после смерти… Десятки превосходных книг и брошюр на любую серьезную тему, от Отцов Церкви апостольских времен до современных докторов наук, философов и богословов, изъясняют нам наследие Божественного и человеческого знания в строго-церковном духе; православные газеты и журналы издаются в каждом городе, чуть ли не в каждом храме; православное радио транслирует по всей стране и даже за ее пределами беседы в прямом эфире; просвещенные, красноречивые проповедники без устали обращаются к нам с амвона, рассеивают все наши сомнения, разъясняют все наши заблуждения, отвечают на все наши вопросы.

Все это очень хорошо и радостно, даже если ответы, которые мы получаем, могут кому-то не понравиться. Снова и снова мы удостоверяемся в том, что Царство Божие несть от мира сего, что земная наша жизнь – это тернистая, полная скорбей и испытаний дорога к Небу, а "Царство Божие на земле" – губительный вздор. Мы отлично знаем, что человеческая природа заражена грехом, что человек, удаленный от Бога, забывший своего Творца и Спасителя, способен на немыслимые злодеяния. Каждый раз, придя в церковь и как бы краем глаза заглянув в Небесное Царство, мы вновь убеждаемся, как мы далеки от него, получаем урок смирения, терпения, любви к людям, непримиримости к своим грехам и сострадания к тем, кто нас окружает. Иными словами, нас уже ничем не удивишь: вроде бы мы все знаем, все видели, ко всему готовы…

Но вот из церкви выходит бабушка с внуком. Есть такие бабушки ХХI века, видом, повадкой и одеждой почти как мамы – и только по настороженно-ревнивому обращению с детьми становится ясно, что это все же бабушки. Ее я заметил еще в церкви, у свечного ящика, и подивился: насколько легко и уверенно она рассуждает о молитве за ближних и дальних, о воздушных мытарствах и вымаливании грешников, о свечах, поклонах, молебнах, панихидах, акафистах, сорокоустах, – где, когда, сколько, почем… С такой же профессиональной четкостью шофера говорят о марках моторного масла, а рыбаки – о мотыле, черве и опарыше. "Что ж, – подумал я, – Господь ей в помощь! Надо бы радоваться ее усердию и дерзновению в молитве."

Внук держит курс за бабушкой, гордо неся в руке кулечек с шоколадными конфетами: кто-то из прихожан угощал детей по какому-то поводу. Выходя с церковного двора, бабушка замешкалась, продолжая объяснять кому-то разницу между поминовением с частицей и простым поминовением и эффект от того и другого в потустороннем мире. Внук между тем обгоняет ее и, подойдя к нищим, сидящим за воротами, раздает им содержимое своего сладкого кулька. Заметив происходящее, бабушка бросается в погоню, но дело уже сделано.

Настигнув внука, она надежно берет его за руку и проходит в метре от меня, так что я слышу каждое слово ее обращенного к малышу обличения. Она говорит без злобы, но строго и веско, как если бы речь шла о невыученных уроках или игре в футбол на мостовой:

– Кому ты отдал конфеты? Это же бомжи, пропойцы. Выродки. Ты понимаешь или нет? Вот, теперь тебе самому не хватит. Так тебе и надо, поделом!

Нужно было бы пойти за ними вслед, чтобы услышать дальнейшее, – но, признаться, у меня перехватило дыхание и подкосились ноги, как от крепкого удара в солнечное сплетение. Где, в каких книгах, журналах, энциклопедиях и монографиях, у каких философов и богословов, в чьих проповедях и душеполезных советах найду я теперь ответ на свои вопросы: что внутри у этой бабушки, что себе думают ее сын, дочь, зять и невестка, и что будет с этим внуком? И куда подевались все молебны, акафисты и сорокоусты, и кто кого в этой ситуации должен вымаливать? Тайна сия велика есть, и не только велика, но и вельми печальна.

Страшно впасть в руки Бога Живаго.

Иеромонах Макарий, г. Иваново

[Гость Гость]

"Кризис доверия"

«Блажен муж, не ходящий в совет нечестивых и не стоящий на пути грешных, не сидящий в собрании губителей; но в законе Господнем воля его, о законе размышляет он день и ночь! И будет он, словно древо, насажденное при потоках вод, что приносит плод свой во время свое, и лист его не отпадет; и во всем, что он ни сотворит, успеет. Не так – нечестивые, не так: но они – как прах, что сметает ветер с лица земли...»

Так в первом поэтическом произведении царя Давида выражается мысль о практической ценности веры и благочестия: это жизненная сила, противостоящая угрозе небытия, всегда актуальной не только для отдельного человека, но и для целых народов. В тот момент, когда мировоззрение большинства людей ограничивается рамками бытового прагматизма, а добро и зло начинают мыслиться как сказочные категории (нечто вроде Бабы Яги и Доброй Феи), запускается роковой механизм утилизации культуры. Кризис веры – основная причина гибели государств и империй – от Рима и Византии до Советского Союза и современного Российского государства.

 

Как известно, империю трудно победить извне, но она способна успешно разрушить себя изнутри. Главная угроза бытию государства всегда исходит от его собственных граждан. В предельном выражении – это революции и гражданские войны. Однако существуют и менее радикальные, неявные формы опасности, еще не состоявшиеся как факт большой истории. В целом их можно назвать общегосударственным кризисом доверия.

Во-первых, этот кризис поражает горизонтальные связи общества: оно становится дискретным, распадаясь, в лучшем случае, на семьи и профессиональные корпорации. Местоимение «мы» в сознании людей фактически перестает означать народ (как предполагает первая строка Конституции) и начинает представлять клан, социальную страту, профессиональный цех, национальное или религиозное меньшинство... Если же большое «мы» перестает быть реальностью, то и все действия отдельных лиц, осуществляемые от его имени (будь то законы, налоги, политические технологии, национальные проекты и прочие инициативы власти) начинают восприниматься обществом скептически. Нормой жизни становится правовой нигилизм и экономическая безответственность.

Распад общества на отдельные кланы коренным образом изменяет практическую позицию каждого человека по отношению к государству. Если государство перестает быть сувереном, то служение национальному интересу сменяется стремлением защитить ту малую группу, с которой человек себя отождествляет. Мир людей, начинающийся за пределами своей группы, он начинает воспринимать примерно так же, как охотник воспринимает лес: с ним нужно вступить в борьбу, победить и захватить по возможности больший трофей. Собственности в лесу нет, поэтому ничто, добытое там, нельзя считать кражей. Право там тоже отсутствует, стало быть, всякое действие «лежит по ту сторону» справедливости и может быть оценено только с точки зрения его эффективности. Именно поэтому атомизация общества всегда влечет за собой господство частного интереса, небывалый масштаб коррупции и презрение к договору.

Во вторую очередь кризис доверия поражает вертикальные (властные) скрепы общества. Начальник любого уровня убежден: среди его людей практически нет тех, кто умеет работать. В результате он либо вводит прямое управление и берется лично контролировать работу каждого рядового сотрудника, либо создает сложный многоуровневый контролирующий аппарат, отвлекающий на себя большую часть ресурсов. Возможен и третий вариант: вообще устраниться от решения должностных задач и сосредоточиться на использовании служебного положения в личных целях, ибо «с этим народом все равно ничего не сделаешь».

С точки зрения типичного подчиненного, уверенного в том, что все должности продаются и покупаются, почти всякий современный начальник нелегитимен и безблагодатен. От него нельзя ждать мудрых решений, а потому его следует обманывать, или, по возможности, игнорировать вообще. Отсюда – изощренное искусство саботажа, умение изображать занятость при отсутствии ощутимых результатов работы.

Это взаимное недоверие, как и всякое неверие вообще, наполовину обусловлено объективно и отчасти произвольно. Тот, кто не верит в начальство и кое-как выполняет распоряжения, дает повод не доверять ему ответственных поручений. С другой стороны, прямое управление и перекрестный контроль уничтожают в человеке привычку к самостоятельности и чувство ответственности. (Совесть, действительно, «лучший контролер», но она может проявить себя только в отсутствие в салоне автобуса действительного контролера). Начальник, злоупотребляющий контролем, сам создает себе недееспособных подчиненных. Ситуация замыкается и состояние государственных дел усугубляется на каждом новом витке отношений.

Выйти из порочного круга можно только одним путем – тем же, каким вошли. Нужно проявить волю и поверить в Россию, что означает доверять своим согражданам. Но научившись доверять другим, нужно еще устранить сомнения окружающих относительно надежности тебя самого. Это будет возможным, если о тебе скажут, как об одном известном философе: «Легче Солнце сбить с его орбиты, чем Сократа – с пути добродетели». «Доверять и быть достойным доверия» – вот первый этап всякой «игры патриотов». Но именно этим двум вещам и учит людей вера в Невидимого Бога.

Так что прав Достоевский: без веры в Христа невозможна и Россия. Пушкин, чутко отзывающийся на вдохновение, точно указывает причины творческого бессилия, утверждая: «гений и злодейство – вещи несовместные». Вот и пророческий взгляд царя Давида ясно различает путь, ведущий к успеху и процветанию: это утверждение веры и благочестия, вопреки конъюнктуре момента, «ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет».

Сергей Мазаев 14 декабря 2011 года