Таблица лидеров

Непрекращающийся листопад, хмурые дожди с холодными рассветами и особая, грустная желтизна все ниже к горизонту спускающегося солнца, отличительные особенности дней октябрьских. Для меня это – оптинская погода. Наверное, потому, что две грустных осени пришлось провести именно в Оптиной пустыни. Первый октябрь в 1989 году, и последний, в следующем 1990. Между монастырскими октябрями был небольшой зимний перерыв, а затем, с дней Великого поста 1990 года до самой осени, до ноябрьского рукоположения в священнический сан, Господь даровал мне возможность жить в этой обители. Именно поэтому, каждый год, смотрю на пурпурную красоту октябрьских дней и вспоминаю оптинский Введенский храм, полунощницу ранним утром и череду монахов попарно подходящих к мощам преподобного Амвросия и поющих «Яко к целебному источнику, притекаем к тебе, Амвросие, отче наш, ты бо на путь спасения нас верно наставляеши, молитвами от бед и напастей охраняеши…» Завтра день преподобного Амвросия, а послезавтра, 24 октября, будем чтить память всех светильников веры в обители оптинской подвизавшихся и хотя в воскресный день принято проповедь говорить на тему евангельскую, но я обязательно найду «связь» между сюжетом о воскрешении сына вдовы и преподобными оптинцами. Да и как не найти, если передо мной литография с Оптиной, справа календарь – оптинский, слева икона прп. Амвросия, да и в интернет-друзьях, есть довольно много тех, кто обрел веру и воцерковился в этой обители. Почти год я прожил в монастыре, где каждый камешек, каждая тропинка – напоминание о преподобных старцах. Монахи и послушники, в годы восстановления обители, поражали своей духовной красотой, молитвенностью и скромностью, а бородатые трудники, вкупе с паломниками, были двух видов: «достоевские» и «гоголи». Хотя, помнится, как подарила обители козельская воинская часть полный кузов воинской формы старого образца. Через пару дней все паломники и трудники выходили на монастырские послушания в армейской одежде. Тогдашний наместник Оптиной, архимандрит Евлогий (Смирнов), ныне архиепископ Владимировский сокрушался: - Рота какая-то, а не паломники… В то время, каждое монастырское дело, каждое послушание и задание имели удивительную особенность – все было впервые. Впервые, после семи десятков лет духовного небытия. Меня, после Пасхи 1990 года, тогдашний благочинный монастыря отец Мелхиседек забрал в издательский отдел обители. В угловой северо-восточной башне обители (сейчас там библиотека) мы размещались и начинали дело издательское с выпуска небольших брошюрок, где печатали отрывки из книг святительских, да молитвы основные. Книг-то православных мало тогда было. Впервые после 17-года вышли в Оптиной и «Душеполезные поучения» аввы Дорофея. Обогнали мы тогда в негласном соревновании по книжкам Троице-Сергиеву Лавру. Самое удивительное то, что Дорофея напечатали в типографии тульского обкома компартии. Затем затеяли переиздание «Жития святых» Димитрия Ростовского. Когда вышел первый, сентябрьский том, радовались несказанно, а на другой день заметили, что написано на первой странице такая фраза: «По благословению Святейшего патриарха Алексея». Не Алексия, а именно Алексея. Помню как расстроен был отец Мелхиседек. Вагон книжек, 20 тысяч экземпляров и такая ошибка. А Святейший успокоил, не предал значения. Прав тогда был Георгий Гупало, который в то время тоже в издательском отделе Оптиной трудился. - Да не расстраивайся, отче, не велика беда, – успокаивал Георгий Мелхиседека. Кстати сам Жора (именно так в те дни мы Георгия Михайловича звали) контролировал все, что издавалось в СССР по нашей тематике. Более авторитетного знатока и издателя православной книги в те годы не было, да и сегодня он на пульсе современной книги. Он с о. Мелхиседеком, при всех разностях характера и занятий, чем-то были схожи. Неугомонные. Как только выходила новая книжка, к нам тут же заглядывал отец Сергий (Рыбко) и всеми правдами и неправдами для своих хиппи новинки выпрашивал. Он вечерами с ними в лесу у пруда беседы проводил, а потом в Жиздре их и крестил. У отца Сергия, в келье, была громадная подборка Джондарвильевских изданий, которые он посылками из Америки получал и благополучно всем раздавал. Кроме того о.Сергий имел у себя транзисторный приемник, что естественно, далеко не всеми одобрялось, и вечером, аккурат после трапезы, радио «Радонеж» слушал. Больше 20 лет прошло. Не забывается, а многое и сегодня только через призму оптинскую видится и понимается. Уже будучи священником, в очередной приезд в обитель, в году 92 или 93-ем спросил я у отца Мелхиседека: - Отче, а почему ты меня к себе в издательский взял, да возился со мной почти год? - Как почему, – сразу ответствовал игумен, – ты Авдюгин, а я Артюхин, потому и взял. В трех моих книжках есть несколько рассказов и зарисовок о тех годах в Оптиной. Перелистал я их сегодня и еще раз нашел подтверждение того, в чем уже давно абсолютно не сомневаюсь: преподобные светильники Оптиной и в день нынешний рядом с нами. Протоиерей Александр Авдюгин

http://www.youtube.com/watch?v=59w9DDqX2pc http://kznprihod.ru/video/zarisovka/zaris_2310_2014.aspx С Праздником отцы, братья и сёстры!

Третий раз Господь дал мне возможность побывать в Благословенной Оптиной. Первая поездка открыла мне Святость обители и ее насельников и навсегда стала родным домом. Второе посещение было наполнено искушениями, я увидела себя в истинном свете и получила духовные уроки. А в этом сентябре я ехала в Оптину с совершенно больной и опустошенной душой, и Обитель реанимировала мою душу. Не буду вдаваться в подробности, что именно тревожило и разрушало меня, но я даже не могла радоваться тому, что наконец-то добралась до Оптиной, до такой степени мне было плохо. Лучше мне стало на литургии, после братского молебна. Обитель врачевала меня каждую минуту, не смотря на то, что я не могла собрать свои мысли воедино и начать хоть как-то молиться. После литургии пошла в Казанский храм, поклониться прп. Оптинским Старцам. Приложилась к святым мощам и подумала, что нужно найти силы на исповедь. Именно в это время (около 11 часов утра) в храм зашел иеромонах П. и начал общую исповедь. Я впервые услышала, как священник говорит с Богом, именно говорит, со слезами, покаянием, любовью и надеждой на милосердие Божие. В храме было человек 15, плакали все, в душе звучали строки из 118 псалма: «Благословен еси Господи, научи мя оправданием Твоим!!!» (Пс. 118, 12) Во время исповеди отец П. ответил на все мои трудные вопросы: казалось, он давно знает меня, понимает и любит. Хотелось спрятаться к батюшке под епитрахиль и долго плакать. Он посоветовал мне как можно чаще читать псалом 90 «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…» и прочитал разрешительную молитву. Я отошла в уголок, села на скамью и… полились слезы покаяния. После причастия возникло ощущение выздоровления, как после тяжелой болезни, когда еле встаешь с больничной койки: кружится голова, подгибаются колени, но в душе радость – жить будешь!!! Господь буквально носил меня на руках, выполняя все мои желания… Я была в Оптиной всего три дня, вернее целых три дня (а по внутреннему ощущению не меньше месяца, там другой отсчет времени)! Старалась не пропускать службы, поклонилась отцу Василию, иноку Трофиму, иноку Ферапонту, была и на Крестном ходе, окунулась в источник прп. Пафнутия Боровского и Господь, по своему милосердию, в очередной раз уврачевал мою больную душу. Уезжать из благословенной Оптиной было грустно, как будто покидаешь родной дом и не знаешь, вернешься ли когда-нибудь обратно, а если вернешься, то когда? На все воля Божия! Но умиротворение и духовная радость до сих пор пребывают в моей душе. Дома с благодарностью прочитала акафист «Слава Богу за все!» «Разбитое в прах нельзя восстановить, но Ты восстанавливаешь тех, у кого истлела совесть, Ты возвращаешь прежнюю красоту душам, безнадежно потерявшим ее. С Тобой нет непоправимого. Ты весь Любовь. Ты — Творец и Восстановитель. Тебя хвалим песнью: Аллилуия!» (Кондак 10) Рассказ паломницы

Великую нестяжательность, поражавшую в о. Моисее, развил он в себе смолоду. «Когда я был в Сарове, — промолвился он однажды, — присматривался я к тому, как кто живет и что имеет, и сказал себе: умру с голоду, но никогда в жизни ничего не буду иметь. Вот, и хожу всю жизнь с сумою». Как говорил келейник о. Моисея, он был «большой гонитель на деньги», а богат был, как сам выражался, только нищетою. Когда, по кончине о. Моисея, открыли ящик, где он держал деньги, нашли один гривенник, застрявший между дном и стенкою. — Верно батюшка не заметил его, — сказал его брат, о. Антоний, — а то он бы непременно и его истратил. Вообще нищелюбие о. Моисея не знало пределов. Он покупал иногда за высшую, чем просили, цену вовсе ненужные вещи только для того, чтоб помочь нуждающемуся продавцу, покупал гнилые припасы, сам и употребляя их в пищу, держал на жалованьи сирот, одних для отпугивания ворон, других для ловли кротов. Из книги Е.Поселянина «Русские подвижники XIX века»

Дождалась. Вновь (во второй раз) я ехала в лучшее место на земле – в Оптину Пустынь. Со времени первой поездки прошло чуть больше года. В апреле 2013-го, Великим постом, после долгожданной встречи с Оптиной и недельного там пребывания, я уже точно знала, куда поеду, если будет на то воля Божья и получится отделить от отпуска и от повседневной суетливой жизни еще одну драгоценную недельку времени. И я уже знала, что никакие заморские страны и пляжи не сравнятся с тихим шумом стройных сосен козельских лесов, с глубоким и мудрым колокольным звоном монастыря, с тихим и приветливым взглядом насельников… Кто хоть раз побывал в этом святом месте, тот рано или поздно, но возвращается сюда снова и снова. Как и в прошлом году, куплены билеты на поезд Брест-Караганда (вот уж милость Господня, что он есть!). С замиранием сердца выжидала последние недели до поездки и считала дни до встречи с благословенным местом. Ехала, как и в прошлый раз, одна, вооружившись священническим благословением на поездку и ежедневным чтением акафистов батюшке Амвросию и преп. Старцам. Именно по их молитвам (я ощущала это все время) сутки в пути и туда, и обратно – как на ковре-самолете. «И вот я вновь у белых стен твоих стою…» Милая моя Оптина, дорогие моему сердцу преп. Старцы, батюшка Амвросий, новомученики Оптинские, иером. Василий, инок Трофим и инок Ферапонт, все, все, кто жил и живет сейчас в этом благословенном месте… Низкий Вам поклон! Оптина встретила меня ярким майским утренним солнцем, сверкающими куполами храмов, уже белыми парашютиками одуванчиков и… невероятным количеством майских жуков. Было ощущение, что я приехала не просто в монастырь, я приехала домой, что меня здесь ждут, что мне здесь рады. Оптина Пустынь встретила меня как родную. Встречи-встречи… Многократные и мимолетные, сокровенные и открытые, тихие и громкие, долгожданные и неожиданные, понятные сразу и осмысленные только впоследствии… Вся моя поездка, в частности, состоящая из таких вот самых разнообразных встреч, в общем-то, приводит к одной встрече – с самим собой. А встретившись с самим собой, ты получишь подарок – новую Встречу, которая у каждого человека своя, неповторимая, особенная и глубоко сокровенная. В первый же день своего пребывания я была обогрета заботой и вниманием сестричек. Друзья – это огромное утешение, тоже подаренное Оптиной. Особенно утешительно, когда год не виделся и так ждал встречи или если не виделся вовсе, а тут такая неожиданность! И Оптина дарит эту радость. Прогулки на сказочное озеро (такое ощущение, что все сказки и фильмы моего детства снимались именно тут), на ближний и дальний источники Св. Серафима Саровского, источник Св. Параскевы Пятницы…Не будь сестричек-поводырей, может, я никогда бы и не узнала об этих, спрятавшихся в лесу, маленьких секретах Оптиной. Кудрявые дубы и стройные сосны, причудливые летние тени и запах разогретой смолы, немаленькие и очень настойчивые комары (как у нас на Полесье) и своеобразные «песни» дятлов – все это сопровождалось теплом общения с друзьями и щедрым майским солнцем. Неизгладимые впечатления и от источника преп. Пафнутия Боровского. В прошлом году я попала в Оптину в самый разлив Жиздры, купель была наполовину затоплена, издалека виднелась только крыша, поэтому тогда, весной, окунуться не пришлось. А сейчас, в палящий зной, это был настоящий оптинский подарок. Немного боязно, конечно, но, главное, – не раздумывать, а с верой, молитвой и радостью, не дыша, решиться на этот шаг … Дальше характерный для таких моментов троекратный всплеск воды … и – мир стал другим. Я окуналась почти каждый день и по несколько раз. То ли от жадности (когда я еще приеду в Оптину?), то ли от жары (вода святого источника не только здорово бодрит, но и невероятно «проясняет» мысли), то ли от того, что сам источник Св. Пафнутия Боровского манит-манит-манит тебя… Оптинские службы особенные. Только ради оптинского пения уже стоит приехать в Оптину. Так нигде больше не поют. Ки-ри-е Э-ле-е-ей-сон… Здесь все слова излишни, поэтому лучше один раз услышать. И уже навсегда останется в тебе эта оптинская красота. Мне посчастливилось еще услышать радостное оптинское «Христос Воскресе!» и увидеть воочию, что из себя представляют легендарные «веселые ножки», а потом радоваться со всеми в праздник Вознесения… Приехав на неделю, я решила как можно больше надышаться оптинским монастырским воздухом и не пропускать Литургий, молебнов, панихид… (Я же не спать приехала сюда, – думала я). Сначала это удавалось легко: 4.40 – подъем (а по нашему белорусскому времени это 3.40) Но ты с радостью топаешь в храм, наблюдая, как расстилается необыкновенный оптинский туман (в Оптиной, оказывается, хороши не только закаты, тут неповоторимы и туманы!), братский молебен у мощей батюшки Амвросия, часы, Литургия, панихида, вторая Литургия, панихида, молебен батюшке Амвросию, молебен преподобным Старцам, вечернее богослужение, Крестный ход… К концу моего недельного пребывания такое мое «подвижничество» мне давалось уже с трудом. И однажды, выйдя на улицу из Казанского храма и присев на крылечке, я неожиданно вздремнула на минут 10-15. )) Проснувшись, я почувствовала себя настоящей весенней птичкой и подумала: вот уж точно, я же не спать приехала сюда, однако, как же невероятно хорошо спится на ступеньках Казанского храма! В прошлом году на послушании мне выпала честь мыть полы храме. И очень хотелось поучаствовать в этом деле вновь. Стоит ли дальше говорить (не секрет, что в Оптиной все, о чем только не подумаешь, все исполняется), что, конечно же, я мыла полы в Храме Владимирской иконы Божией Матери. А в эту поездку повезло еще больше – в храме Казанской иконы Божией Матери впервые в жизни чистила подсвечники. Кому-то, кто с подобными послушаниями знаком близко, может быть, – ничего особенного. Но, нам, паломникам, примчавшимся издалека и на короткое время, любой труд в монастыре, а тем более в храме – предел мечтаний. А однажды налетела грусть-тоска, и никак справиться с ней не могла. «Господи, помоги, так тяжело, сама справиться не могу. Батюшка Трофим, помолись за меня». И пошла на вечернюю службу, встала в очередь подать записочку, незнакомый о. N внимательно на меня посмотрел (видимо, вид мой был совсем печален), протянул мне сдачу бумажными деньгами, а 3 копейки держит в руках. Вдруг неожиданно для меня подбрасывает эти три копейки вверх, и мне ничего не остается, как так же быстро подставить ладошки, чтобы копейки, падая, не загремели на весь храм. Я успела подхватить их, о. N здорово так улыбнулся, а мне так радостно на душе стало! Куда подевалась моя тоска? Потом мне дали еще помянник, и на кроткое «Не поможете ли?» я с радостью согласилась. Чувствуя свою причастность к такому важному оптинскому делу, с невероятным старанием поминала имена совершенно незнакомых мне людей. Но вот что важно: из-за таких вот маленьких и совсем недорогих (но бесценных!!!) подарков, как, к примеру, улыбка совершенно незнакомого мне о. N, жизнь расцветает красками... Собирая вещи, я думала, почему же меня так тянет в Оптину? У меня нет тут духовника, да и от Беларуси Оптина далековато, а меня манит сюда, как манит пчелу прекрасный медовый цветок. Теперь понимаю. Потому что я вижу в глазах насельников – радость и свет, я слышу радостное «Воистину Воскресе Христос!» на свое приветствие, я чувствую искреннее участие к себе в беседе с батюшкой, ощущаю его боль и переживание за меня, во многом бестолковую. И главное, я вижу и чувствую в Оптиной другую Радость (именно с большой буквы). Не беззаботную, мирскую, обусловленную удобством, достатком и успехом, не безудержное веселье, а именно РАДОСТЬ, ту, которая является наполнением Православной Церкви, которая показывает, что у нас в Церкви есть жизнь. Именно этой радости так нам не хватает тут, в шумном круговороте, и потому мы едем и едем в Оптину Пустынь, чтобы унести в себе тот отблеск вечности, которую каждый из нас ощущает на благословенной Оптинской земле. В этот раз я не рассказывала о каких-то частных моментах моего пребывания в Оптиной, хотя, конечно же, больших и маленьких чудес было очень много… И об этом можно бы говорить бесконечно. Просто хочется подольше в себе беречь свою Оптину. Да и самое главное чудо заключается в следующем: «Всё горькое в сердце, все больное, с чем пришел сюда человек, он оставлял за этим святым порогом и переступал за него с сердцем чистым, открытым, готовым для добра и любви, полным доверия и умиротворения». В.Н. Сахаров. Низкий поклон, дорогая Оптина Пустынь!!! Слава Тебе, Господи!!! Рассказ паломницы