OptinaRU

Св. Апостол всех предупреждает к хранению себя от соблазнов и вниманию к себе: "Если ты думаешь, что ты стоишь, то блюди себя, чтобы не упасть" (1 Кор. 10, 12). Никто до самой смерти своей не застрахован от всевозможных падений душевных и телесных. Во всяком смирении нужно блюсти себя. Если каждое дело, слово и помышление кладет на нас печать, то и надо принять все меры к сохранению себя от всего вредного. И еп. Игнатий, и святые отцы пишут, что очень часто, почти всегда, мы не чувствуем вреда для себя от вредного дела непосредственно после этого вредного дела: этот вред сказывается через некоторое время; получается плод от принятого в себя зла, который дает себя почувствовать различными своими проявлениями. Это может каждый видеть на себе, пожиная горький плод своих ошибок и увлечений; не видит и не чувствует этого только тот, кто вообще не внимает себе и не рассматривает себя, свое душевное и сердечное состояние при свете Св. Евангелия и Писаний отеческих, иначе говоря, проводит рассеянную жизнь. Часто вредное дело не кажется вредным. Это обольщение вражие. Не следует доверять себе, своему сердцу и рассуждению. В решении вопроса, что вредно и что не вредно, надо руководствоваться указаниями Евангельского Писания и уставом Церкви Православной и свв. отцов, а также советами духовного отца или старцев, которые от опыта своего в духовной жизни могут дать назидание. Желающий обрести благую совесть и честность не должен дозволять себе ни малейшего ложного и лукавого слова ни в больших делах, ни в малых и т.д. Навык имеет огромное значение и благой и злой. Навык влечет к себе человека. Откинув самосожаление и лукавство, с самоотвержением начнем исполнение заповедей Христовых и в больших и малых делах, с одной стороны, и борьбу с грехом также в больших и малых делах, с другой стороны. Прп. Никон Оптинский. Завещание духовным детям

Веками утвержденный опыт показывает, что крестное знамение имеет великую силу на все действия человека, во все продолжение его жизни. Поэтому необходимо позаботиться вкоренить в детях обычай почаще ограждать себя крестным знамением, и особенно перед приятием пищи и пития, ложась спать и вставая, перед выездом, перед выходом и перед входом куда-либо, чтобы дети полагали крестное знамение не небрежно, а с точностию, начиная с чела до персей, и на оба плеча, чтобы крест выходил правильный… Ограждение себя крестным знамением многих спасало от великих бед и опасностей. Любил один лишнее выпить. В таком виде он где-то заблудился, и ему представилось, что кто-то подходит к нему, наливает из графина в стакан водки и предлагает выпить. Но тот заблудившийся предварительно, по своей привычке, осенил себя крестным знамением, и вдруг все исчезло, а вдали послышался лай собаки. Пришедши в себя, он увидел, что забрел в какое-то болото и находится в весьма опасном месте, и если бы не лай собаки, не выбраться бы ему оттуда. … Крестное знамение должно на себе полагать или с именем Святой Троицы, произнося: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа», или с именем Единого от Троицы, нас ради вочеловечшагося и волею распеншагося, говоря: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Из писем прп. Амвросия Оптинского

Всякая душа имеет, в большей или меньшей степени, стремление к уединению, к пребыванию внутри себя. Только низменные души удовлетворяются блеском и треском суетной жизни и полагают все свое удовольствие в несмолкаемых разговорах, смехе и во всевозможных развлечениях. Господь Иисус Христос был истинным Богом, но и человеком, а потому, воздавая должное человечеству, естеству, и Он по временам уединялся от окружающего шума и суеты. В Евангелии сказано, как Господь «... взыде на гору един, – для чего? – помолитися...» (Мф. 14, 23; Мк. 6, 46; Лк. 6, 12; 9, 28), и если нуждался в уединении Господь, тем более нуждаются в нем люди. Все святые стремились к уединению. Некоторые из них оставляли всех и вся и уходили в непроходимые дебри и пустыни, чтобы быть наедине с Богом и очищая свое сердце от всяких привязанностей и страстей, готовить себе блаженную вечность. Ученые для отдыха уезжают за границу, под южное небо Сицилии, а мы углубляемся в свое сердце, в коем заключен целый чудный мир, может быть, многим неизвестный. Но как войти в него? Единственный ключ – Иисусова молитва, которая открывает нам дверь в этот мир. Но чтобы углубиться во внутренний мир, необходимо уединение. Некоторые святые бежали для этого в глубочайшие пустыни и оставляли всех и вся, чтобы только упражняться в Иисусовой молитве. Известный подвижник Лука Элладский бежал в пустыню для усовершенствования в молитве, т.к. постоянные толпы народа, приходившие за советом и утешением, мешали ему сосредоточиться. Поступил он подобно Арсению Великому, который был научен Самим Господом: "Бегай людей и спасешься". Является вопрос: законно ли поступил Лука, оставив народные массы для спасения своей собственной души? Вполне законно. Ученые, чтобы издать какой-нибудь научный труд, удаляются от общества и углубляются в свою работу. Ученик, приготовляясь к экзамену, уходит в отдельную комнату, а если нет таковой, то часто, закрыв уши, чтобы не слышать чего-либо постороннего, зубрит свои предметы. Не тем ли более святой для приготовления себя к вечной жизни имеет право на уединение. И удаляется от людей не по ненависти к ним, не в силу своего эгоизма, но и там, в пустыне, служит тому же миру молитвой о нас ко Господу. Из бесед прп. Варсонофия Оптинского

В какой бы мере духовной мы ни находились, имеем нужду во всегдашнем покаянии, присно исповедаясь Богу и духовному отцу в своих согрешениях, немощах и недостатках. Глаголет бо св. Лествичник: "Аще и на всю лествицу совершения наступиши, о оставлении грехов молися". И св. Иаков, брат Божий: исповедайте друг другу согрешения, и молитеся друг за друга, яко да исцелеете (Иак. 5, 16). При покаянии же и всяком исправлении должно помнить, что мняйся любити Бога, не любяй же ближняго своего, ложь есть (1 Ин. 4, 20), и еще: всяк ненавидяй брата своего, человекоубийца есть (1 Ин. 3, 15). Нам, по слову св. Исаака Сирина, всегда необходимо покаяние, в котором имеют нужду до самой смерти и грешные и праведные, ибо совершенства на земле нет. Главные же признаки искреннего покаяния суть: неосуждение других и обуздание гнева. Святой Иоанн Лествичник говорит, что покаяние требует многого смирения, гнев же есть признак великой гордости. А кто осуждает других, того Господь называет в Евангелии лицемером, не чующим бревна своих грехов и недостатков и блазнящимся сучком ближнего. И покаяние, и исполнение заповедей Божиих начинаются с терпения находящих скорбей, как говорит преподобный Петр Дамаскин, и Сам Господь глаголет в Евангелии: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21, 19). Терпения же сего нельзя приобрести без смирения и самоукорения, то есть, во всяком случае, обвинения себя, а не других. С покаянием милость Божия сопряжена есть, а человеколюбие Божие безмерно и благость Его словом изрещи невозможно. Из писем прп. Макария Оптинского

Отец Леонид, чадолюбивый и милосердный к кающимся, посвятивший себя на службу меньшим братьям своим, был непреклонен перед теми из мирских лиц, которые свое богатство, силу или значение ставили наравне с законами Церкви и, бесстрашно нарушая правила церковные, требовали у духовных отцов разрешения жить в явных грехах. Однажды пожелал исповедаться у о. Леонида некоторый господин, приехавший из Вязьмы. После исповеди старец благословил ему приступить к Причастию, но с условием, если он твердо решится исправить свою жизнь, что тот и обещал исполнить. «Если же не сдержишь слова, – заключил старец, – то и не являйся ко мне». В следующее лето вяземский господин опять приехал в Оптину. Но когда он подходил к келлии о. Леонида, старец, увидев его через открытое окно, остановил его словами: «Стой, стой! Что, исполнил ты свое обещание?» – Послышалось со стороны приезжего: «Батюшка, простите…» – Старец: «Не исполнил? Ну так поворачивай назад и не приходи ко мне». Так и принужден был этот господин уехать, не принявши даже благословения от старца. Долго, долго после кончины о. Леонида в Вязьме и во всей Смоленской губернии помнили этот случай, который тогда же сделался известен и на многих навел спасительный страх, вразумляя, что желающим пользоваться духовными наставлениями старцев недостаточно только спрашивать их, но должно стараться и исполнять то, что они скажут. Из книги «Жития Оптинских старцев. Преподобный Лев»

Покойного государя Александра III назвали Миротворцем. Великое название! Был Петр Великий, Александр Благословенный, Александр Освободитель, – а миротворцев не было. Ни одному из предшественников его не дано было этого имени, и оно закреплено было за ним не только в России, но и во всем мире. А почему? Да потому что он держал всю Европу в своих руках. При нем во всем мире был мир. Когда он вступил на престол, Россия была в состоянии полного разрушения. Все темное поднялось на нее и восстало. Ему говорили: «Что вы будете делать? Как управлять?» – «Ничего, я надеюсь на Господа моего Иисуса Христа». И не обманулся. Такой мощи, такой славы, какой достигла Россия при нем, не было, и едва ли когда будет. Он вершил судьбы всей Европы, все считались с его мнением, его боялись. Господь сказал: «Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся» (Мф. 5, 9). Вот она, какая награда ожидает – нарекутся «сынами Божиими», – а это не мало. Господь Иисус Христос – Сын Божий по существу, а мы – по дару благодати от Господа. А что, каждый из нас может ли быть миротворцем? Конечно, может. Прощай обидчика. Да разве это легко? Бывает, вдруг восстанет родной отец, или родная мать, или сестра, или брат. Это еще тяжелей, тут родные по крови, и нанесут оскорбление. Как понести? Не можешь? Проси у Господа, подойди к иконе. А мы-то и мимо иконы стараемся пройти, как бы не видеть ее. Помолись: «Господи, помоги мне, я заслужила сама, я виновата», – укори себя. Господь любит такую молитву – самоукорение; самооправдания – Господь не терпит. Что делать? Таков уж закон, надо подчиниться. ... Итак, повторяю, хотите наречься «сынами Божиими», – смиряйтесь, прощайте обидчикам и наследуете жизнь вечную. Нет – прямая дорога в ад, от каковой участи избави нас, Господи. Всем дано право быть «сынами Божиими», тут несть мужеский пол, ни женский. Нигде не сказано, что одни мужчины будут названы сынами Божиими. Каждый из нас, с помощью Божией, может этого достигнуть. Из бесед прп. Варсонофия Оптинского

Звон церковный обыкновенно называется благовестом, предвещает благую весть, чтобы христиане правоверующие собирались в храмы Божии и возносили там усердные и смиренные молитвы, исповедая перед Богом свои немощи и согрешения, и прося помилования и прощения, а вместе — ниспослания помощи к исправлению. Говорить, стоя на церковных службах, или озираться глазами по сторонам, не только неприлично, но и прогневляет Господа невниманием. Если не можем мы душевно, то, по крайней мере, телесно и видимо да держим себя благоприлично. Телесное и видимое благоприличие может приводить нас к благому устроению внутренних помыслов. Как Господь прежде создал из земли тело человека, а потом уже вдохнул в оное бессмертную душу, так и внешнее обучение и видимое благоприличие предшествует душевному благоустроению; начинается же — с сохранения очей и ушей, и особенно с удержания языка, так как Господь в Евангелии глаголет: "от уст твоих сужду тя", то есть, что мы часто от невнимания говорим то, за что более всего и прежде всего будем судимы. Говорить многое очень легко и удобно, а приносить в этом покаяние весьма неудобно. Всеблагий Господь, имиже весть судьбами, да вразумит нас, и да наставит на путь хранения Божественных Его заповедей, имиже приобретается жизнь вечная и вечное блаженство, где кому Промысл Божий укажет место, как сказано в псалмах: На всяком месте владычества Его: благослови, душе моя, Господа (Пс. 102, 22). Из писем прп. Амвросия Оптинского

Старец Амвросий всегда радовался, когда кто-нибудь из приходивших к нему хвалил его старшего келейника – о. Иосифа. Долгие годы провел о. Иосиф при старце: будучи учеником о. Амвросия он постепенно приобретал такие духовные качества, которые без великого смирения получить нельзя: христианскую любовь, мудрость и рассудительность. О. Иосиф стал великим делателем Иисусовой молитвы. У него, как и у старца Амвросия, от простуды сильно испортилось здоровье, но это его мало беспокоило. Он двигался тихо, бесшумно, на лице его всегда была улыбка – улыбка не улыбка, а истинно ангельское выражение: его взгляд обогревал душу благодатным теплом... Все любили о.Иосифа – его нельзя было не любить. Старые оптинские скитские иноки говорили, что он – истинный монах и понапрасну слов не тратит. Господь готовил его на смену о. Амвросию. В феврале 1868 года о. Иосиф так разболелся, что архимандрит Исаакий велел перевезти его на санях в монастырскую больницу. Видя его состояние, все были уверены, что он умирает. 14 февраля в больничной палате его постригли в великую схиму. И вот однажды послушник, прислуживающий болящим, услышал, что за ширмой, где лежал о. Иосиф, кто-то говорит: «Потерпи, любимиче Мой, немного осталось!» Заглянул он за ширму, а там никого нет. О. Иосиф лежит пластом с закрытыми глазами. «Меня такой объял страх, – признавался этот послушник, – что волосы дыбом встали!» Когда он сообщил об этом старцу Амвросию, тот сказал: – Царица Небесная его посетила. Однажды к о. Амвросию приехали две монахини из Белевского Крестовоздвиженского монастыря. Одна из них написала икону Божией Матери, которую они привезли показать старцу, своему духовному отцу. Развернув икону, они спросили, похоже ли изображение на Царицу Небесную. – Об этом нужно спросить отца Иосифа, – серьезно ответил старец и, взяв колокольчик, позвонил. Тотчас пришел о. Иосиф, к которому старец обратился со словами: – Вот скажи им, похож ли этот лик на Царицу Небесную? Отец Иосиф не сказал ни слова, но тихо улыбнулся и, как бы в знак согласия, опустил глаза. В нем жила такая глубокая благоговейность, он всегда так блаженно безмолвствовал перед Богом, что многие все же догадывались о скрытой за словами старца Амвросия тайне… Из книги мон. Лазаря (Афанасьева) «Ангел на башне»

В очередном выпуске авторской программы «Слово пастыря» Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл рассуждает о диалоге Православной Церкви с исламом и инославными конфессиями в контексте современного секулярного общества, а также об отношении Церкви к революционному пути разрешения общественных конфликтов. Доброе утро, дорогие телезрители. В адрес нашей передачи поступил вопрос от Алексея Гуличенко из города Твери: «Скажите, пожалуйста, в каком состоянии сейчас пребывает диалог Православия с другими христианскими конфессиями? Может быть, в виду постоянных угроз как со стороны ислама, так и со стороны агрессивного аморализма светских государств имеет смысл христианам сплотить ряды?» Я бы хотел начать ответ с констатации следующего факта — в отношении того, существует ли угроза со стороны ислама или нет. В разных районах земного шара ситуации очень отличаются одна от другой. Если взять Россию, то на протяжении тысячи лет русские православные люди жили вместе со своими мусульманскими собратьями. У нас разные вероучения, разная религиозная практика, но есть много общего в нравственных основах уклада жизни православных и мусульман, и сегодня эта общность особенно остро ощущается. Приведу такой пример. Мне довольно часто приходится встречаться не только с мусульманским духовенством, но и с рядовыми мусульманами — с некоторыми государственными деятелями, с представителями бизнеса. Я никогда, ни разу не слышал от этих людей ничего порицательного в адрес Церкви — всегда только уважительное и доброжелательное. Вы знаете, что некоторое время назад Церковь прошла через непростое время, подвергаясь нападкам в общественном пространстве, в том числе и на Патриарха нападали. И мне очень приятно сказать сегодня всем, кто меня слышит, что большую поддержку мы получили от мусульман. В самые, может быть, трудные дни я получил замечательное свидетельство от людей, которые могли так сказать: «Ваше Святейшество, Северный Кавказ вместе с вами». Это очень дорогого стоит, и потому мы должны беречь как зеницу ока добрые межрелигиозные отношения в нашей стране и понимать, что у верующих людей сегодня очень широкая общая платформа для взаимодействия, в том числе в общественном пространстве. Но, к сожалению, не везде такие добрые отношения между христианами и мусульманами. И мы знаем, что в ряде стран побеждает радикальный извод ислама, радикальное прочтение ислама, что приводит к напряжению отношений мусульман с другими конфессиями и, что самое печальное, — к жертвам среди христиан. К счастью, в нашей стране мы сегодня имеем возможность свидетельствовать о реальном межрелигиозном мире и добрых отношениях. А вот что касается отношений с христианами других конфессий, то здесь, конечно, есть много общего и тоже есть общая платформа для взаимодействия и взаимной поддержки. Но, к сожалению, в последнее время тот самый аморализм светского общества оказывает сильное влияние и на целый ряд христианских конфессий, которые не то что бы заражаются этой болезнью, но у них не хватает мужества сопротивляться, основываясь на слове Божием, этим мощным, поддерживаемым политическими силами тенденциям. Поэтому диалог с некоторыми христианскими конфессиями становится не просто затруднительным, но и невозможным, потому что мы в этом диалоге опознаем расхождение по очень важным, фундаментальным богословским вопросам, имеющим прямое отношение к спасению людей. Остается только молиться, чтобы христианский мир оставил за собой некую способность и возможность к совместным действиям, в том числе к преодолению тех искушений и тех интеллектуальных и политических соблазнов, которые внешний, нерелигиозный мир сегодня обращает к верующим людям. И еще такой вопрос. «В последние месяцы мы наблюдаем некое пробуждение или возбуждение политической активности нашего народа, причем не только в столице или в Питере, но и в провинции. Все-таки: что-то стихийное в этом или хорошо разыгранное? Может быть, мы об этом и не узнаем, как не знаем до сих пор, была февральская революция 1917 года подстроена, или стала результатом цепи случайностей, или результатом клубка неразрешенных противоречий. Мне кажется, что Церковь ищет свое место в этой обстановке, но не всегда находит — мешает какая-то застарелая робость. Пугачев Алексей Семенович, Санкт-Петербург». Итак, два вопроса в одном. Стихийное дело революция или спланированное? И второй: каково место Церкви во всех этих процессах? Думаю, и то, и другое — и стихийное, и спланированное. Революцию всегда замышляют, ею руководят, ее осуществляют элиты, которые руководствуются совершенно конкретными соображениями — политическими, идеологическими, экономическими. Есть свои причины к тому, чтобы совершить переворот, изменить в свою пользу течение народной жизни. Но элитам не дано физически произвести эпохальных социальных перемен, потому что элита всегда малочисленна, но всегда или в большинстве случаев хорошо организована; и задача революционной элиты заключается в том, чтобы привлечь на свою сторону народные массы. И вот здесь вторая часть Вашего вопроса — о стихийности. Конечно, стихия движет народными массами, но ведь не возбудится человек просто так и не пойдет с оружием в руках менять режим, если действительно все в его жизни хорошо. Поэтому для того чтобы раскачать народные массы на революционные выступления, нужны объективные к тому основания. Ни в одном обществе не бывает такой ситуации, когда все были бы всем довольны. В первую очередь сознание людей глубоко ранит несправедливость: многие считают невозможным для себя просто жить, считать себя благополучными и счастливыми до тех пор, пока не будет восстановлена справедливость по отношению к ним или к их ближним, к тем, кто им небезразличен. Вот эта неудовлетворенность всегда использовалась революционными элитами для возбуждения народных масс, и обычно в таком случае вожди революции говорили: «Когда мы придем к власти, мы решим ваши проблемы, мы разрешим ваши недоумения, мы восстановим справедливость там, где она попрана». Опыт истории показывает, что ни одна революция не осуществила тех лозунгов, которые она выдвигала, и ни одна революция не сняла тех противоречий, реальных противоречий, которые в обществе существовали. Вот в этом главное противоречие между реальностью и идеальным пониманием справедливости. Достаточно сказать, что хорошо известные лозунги Французской революции — равенство, братство, свобода, подхваченные революциями российскими начала ХХ века, никогда не были осуществлены в жизни. Это один, но очень убедительный пример. Вот и получается, что с одной стороны революция есть осуществление некоего плана, некой стратегии смещения одной политической элитой другой политической элиты, а с другой стороны всякая революция есть действие народных масс. И стихийный ответ на пропаганду, которая осуществляется революционной элитой, имеет здесь огромное значение. И вот Вы спрашиваете — а где же во всем этом Церковь? Да не может быть Церкви во всем этом, она не может во всем этом участвовать, потому что смена элит не является целью, ради которой Церковь существует. Она не преследует цели изменения политического строя. Церковь служит спасению людей. И со своей духовной высоты, обладая действительно способностью духовно прозревать обстоятельства времен, Церковь всегда призывала не к тому, чтобы насильственно изменять к лучшему условия жизни, а к тому чтобы солидарно трудиться для изменения условий жизни к лучшему, имея в виду в первую очередь духовное состояние человеческой личности. Революция — это война, а Церковь призвана служить миру. Не может священник подняться на трибуну митинга и натравливать одних против других, как, к сожалению, это было у нас в начале 90-х годов. Старшее и среднее поколение помнит тех странных священников, которые вместо того чтобы сказать «Мир всем!», призывали одних бороться против других. Церковь никогда не пойдет по этому пути, потому что она потеряет саму себя, свое призвание, свой духовный авторитет. Если же говорить о постсоветском пространстве, о странах исторической Руси, в том числе и о России, то, как я уже неоднократно говорил, мы не имеем больше никаких потенций к тому, чтобы экспериментировать с революцией. И Церковь сегодня призывает народ не к возбуждению социальных и прочих конфликтов, не к борьбе за справедливость путем новых переворотов, а к солидарному служению друг другу, к преодолению несправедливостей, которые существуют в нашем обществе, к преодолению неправд, которые существуют, мирным путем, потому что только мирное развитие и способно привести народ и страну к благосостоянию. У Церкви нет другого пути, как провозглашать мир Христов ближним и дальним, а тем более служить миру в недрах своего собственного народа. На этом я заканчиваю нашу передачу. Благодарю вас за те письма, которые вы посылаете во множестве в адрес «Слова пастыря». К сожалению, не на все ваши письма и не на все вопросы я имею возможность ответить. Но по милости Божией будем продолжать этот труд, который я воспринимаю с большой радостью, потому что он вводит меня в живое соприкосновение со всеми вами. Пусть благословение Божие пребывает над нашими телезрителями, над нашим народом, над нашим Отечеством. Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси