Апрель

«Подлинное покаяние совершается только однажды» Приближается Великий пост. Что значат слова одного из главных песнопений Великого поста: «Покаяния двери отверзи мне? В преддверии Прощеного воскресенья, за разъяснениями мы обратились к доктору богословия, настоятелю храма Трех Святителей на Кулишках протоиерею Владиславу СВЕШНИКОВУ. Все и ничто Нередко за настоящее покаяние принимают его частную форму — когда по совести, если только она, по слову апостола Павла, не оказывается вполне сожженной, возникает ощущение отклонения от нравственной нормы, и в связи с этим — чувство вины. Но в таком покаянии можно вполне обойтись и без Бога. По-видимому, для верного понимания жизни и человеческих отношений это неплохо, это честнее, чем заурядное ощущение правоты, но к подлинному покаянию это не имеет отношения. Покаяние не имеет настоящей ценности, если в нем нет религиозного осознания вины. А это не просто осознание вины перед человеком и даже перед Богом. Религиозное покаяние состоит в понимании и переживании того, что Бог есть все, а ты ничто. Хотя это трудно понять и принять. С приходом Христа открылось, что все личные возможности и достоинства любого человека имеют искаженный характер. Но поскольку всякое человеческое естество есть падшее — в падении Адама, то одним из постоянных качеств большинства людей становится стремление не к самоотрицанию, которое, казалось бы, и должно быть нормой повседневной жизни, а, наоборот, стремление к самоутверждению. Проявлениями этого самоутверждения становятся самооправдание, самомнение, стремление считать себя правым. И пока действует эта принципиальная склонность к самоутверждению, покаяние не состоится как признание, по крайней мере, своей низости перед Богом. Да, каждое покаянное ощущение имеет свою ценность, потому что оно дает возможность более точно увидеть себя в неверных поступках, словах, желаниях, мотивациях. И это, конечно, лучше, чем самоутверждение и самооправдание. Но эти ощущения не имеют отношения к подлинному покаянию, если за ними не стоит ясное осознание, что ты виноват перед кем-то в первую очередь потому, что виноват перед Богом. А виноват перед Богом, потому что Он дал Образ, который является и идеалом, и одновременно человеческой нормой, ибо Христос есть Сын Божий и Сын Человеческий. В подлинном покаянии сопоставлять свою жизнь следует не с перечнем грехов, а со Христом. И отступление от этого Образа, от Правды Божией — это и есть главная причина для покаяния. Что является критерием для понимания своей вины? Только свое нравственное чувство? Оно может ошибаться. Совесть может обманывать. В человеке искажено все, в том числе и совесть. Обманывать могут и разум, и воля. Человек нередко руководствуется случайными критериями — отчасти природными, отчасти социальными... Но единственный правильный критерий дает только та правда, которая открыта Богом. Прежде всего в заповедях, а главным образом, в самой Личности Иисуса Христа. Признак настоящего покаяния — это стремление освободиться. Освободиться не от чувства вины, а от своего отступления. Если это исходит из желания быть с Богом и убеждения, что, пока ты отступил, ты не с Ним, — тогда постепенно может прийти настоящее покаяние. Покаяние и формальное знание своей вины — это разные вещи. Соотношение своего поведения с принятыми нормами и признание своего несоответствия им мало чего стоят. Даже ощущение своей неправды — это еще не обязательно покаяние. Покаяние становится подлинным, когда человек идет к Богу и говорит: Господи, освободи меня от всех моих отступлений. Чувство вины может стать мотивом для покаяния. В результате возможно несколько выходов. Первый и наиболее частый — найти поводы для самооправдания, при котором покаяние нивелируется. Второй — реально исправиться. Это дело почти невозможное. Но оно имеет цену, потому что при попытках его осуществления происходит процесс, к которому призывает Бог — движение к Небу, к Нему Самому. Это путь аскетики. И пусть на этом пути многого добиться не удается, но само существование этого вектора, реальное воплощение его будет хоть сколько-то восполнять неполноту. Третий путь — освобождение от грехов в таинстве покаяния, которое совершает Бог в силу готовности человека принять это освобождение. Я имею надежду Покаяние тяжело, потому что ничего хорошего нет в том, чтобы осознавать себя вновь и вновь попавшим в ту же самую яму. Но если оно имеет внутреннее продолжение, оно всегда радостно. Ты стал несвободным, ты совершил поступки, допустил мысли и слова, которые указывают на твое отступление, — но ты в них сознаешься и говоришь: Господи, я имею надежду просить Тебя об освобождении. В покаянии всегда более существенна именно радость от возможного освобождения. Настоящее покаяние может быть только однажды. Это именно то, что по-гречески называется метанойя — то есть изменение ума, всех своих установок, сознания. Это бывает раз в жизни, но не всегда имеет характер мгновенно совершившегося события. Хотя и так тоже порою бывает — но очень редко: когда вдруг все переворачивается в сознании, раскрывается какая-то колоссальная ложь, и понимаешь, что дальше жить как жил — невозможно. Но чаще всего это процесс. Процесс, в котором никогда нельзя сказать, что вот вчера я был такой, а сегодня уже другой. Но если посмотришь на себя в какой-то отдаленной ретроспективе, то можно сказать: да, нечто когда-то изменилось, я исхожу теперь из других ценностных установок. Это-то и есть покаянный процесс, который приводит к тому пределу, за которым действительно оказывается иной человек. То, что обычно называют покаянием, тоже имеет отношение к этому процессу. Частные отступления, с которыми мы приходим на исповедь с записочками или с хорошей памятью, бывают всегда и у всякого даже в случае этого свершившегося мощного решительного покаяния. Но, к сожалению, основная ошибка многих современных, а скорее всего не только современных, христиан — что они частные проявления своего отступления признают как сами по себе существенные. Но они существенны только как свидетельства твоего отступления от правды Божией, которую ты, как казалось, принял. Это то же самое, как не существенны и не нужны добрые дела сами по себе. Когда апостол Иаков говорит, что вера без дел мертва, за этим он говорит еще одну фразу: «Авраам поверил Богу, и это вменилось ему в праведность». И дальше приводится конкретный пример действия Авраама: он понес в жертву своего сына — действие, которое со всех нравственных человеческих позиций совершенно безнравственно. Но этот поступок становится в высочайшей степени нравственным как стремление выполнить волю Божию. Это дело Авраама — свидетельство его веры. И точно так же наши отступления есть свидетельства неверия. Потому что заповедь Божия говорит: возлюби. А человек постоянно проявляет нелюбовь. Но суть этих проявлений не в них самих, они лишь свидетельства предательства. Известны люди, которые всю жизнь ходят на исповедь — и ни разу по-настоящему не каялись. Некоторые на исповеди рассказывают великолепные психологические новеллы — но это не покаяние. А есть люди, которые не умеют исповедоваться, но их покаяние настоящее. Я помню, когда служил в Тверской области, у нас была одна замечательная очень пожилая женщина, бывшая регентша; шел Великий пост; каждую службу она причащалась, чаще всего уже ничего не говорила на исповеди, просто подходила под епитрахиль, и вдруг один раз говорит: «Батюшка, я хочу кое-что сказать... Я всю жизнь лгала». По внешнему взгляду вся ее жизнь была наполнена делами праведности. Но за этими ее словами стоял такой огромный объем самоосознания, они были результатом настоящего покаянного процесса. Зачем прощеное воскресение? Значительная часть того, что называется грехами, кроется в области человеческих взаимоотношений. Это очевидно, когда речь идет об отношениях с самыми близкими людьми, особенно когда есть внутренняя готовность к конфликтам или, наоборот, к глубокому равнодушию. Но и с не совсем близкими совершается все в том же роде, может быть, только не с такой силой. В том числе и преступление, которое так часто проходит незамеченным, — неготовность простить. Прощеное воскресенье — это день, в который Церковь предлагает тебе «взяться за ум», понять, что ты во многом виноват перед многими, даже когда ты этого не понимаешь. Дав клятву верности Богу, ты все равно допускаешь постоянные отклонения по отношению к тому евангельскому содержанию, которое нам предлагает целостность заповеди. Например, скажем с позиций некоей духовной высоты: вот прошел мимо тебя по улице человек. Если тебя спросить, а кто он тебе, ты, если говорить правдиво, ответишь: никто. И вот это «никто» — это то, чего не должно быть вообще. Даже в этом ты уже виноват перед правдой Божией — что есть кто-то, кто для тебя никто. И поэтому оказывается, что твоя вина перед человеком не только абстрактно-отвлеченная, но и вина по сути, поскольку каждый человек должен быть для тебя кем-то. Из болота Чувство вины — нормальное сопровождение покаяния. Если есть отступление и ты его осознаешь — не горько быть не может. Предание говорит, что апостол Петр всю свою жизнь после отречения от Христа ходил с красными от слез глазами. Печаль, связанная со своим глубоким несовершенством, это нормально. «Печаль яже по Бозе покаяние нераскаянным соделывает» (2 Кор.7:10). Но бывает чувство вины, которое не имеет никакого религиозного, покаянного характера. Это автономное ощущение своей мерзости, никак не связанное с религиозным осознанием своей вины пред Богом за то, что стал отступником. Человек в нем барахтается, как в болоте, и даже бывает, что он много лет ходит на исповедь, но к свободе Христовой даже не пытается сделать прорыв. А настоящее покаяние — это всегда попытка прорыва. Чувство вины при настоящем покаянии всегда конструктивно. Но нередко это кружение в болоте остается единственным содержанием. И часто оно многими людьми называется покаянием: «Я мучаюсь, значит, я каюсь». А на самом деле — может быть и не так. Понять самому для себя это бывает очень сложно. Спутать, ошибиться здесь очень легко. Особенно когда нет ясного осознания, чего ты ищешь от Бога. А в подлинном покаянии есть еще одно важное содержание — это благодарность. Ведь дело в том, что освобождает только Бог. Поэтому покаяние — это таинство. Таинство совершает Бог. Сам человек тут мало что может сделать. И наверное, можно сказать, что и подлинное покаяние, и освобождение есть не результат работы человека, а дар Божий. А почему и за что он дается — это тайна. И в этом — причина для неизбежного благодарения. http://www.nsad.ru/index.php?issue=13&section=10014&article=2025

Благодарение Господу! Не оставляйте друг друга в беде и впредь.Спаси Вас Бог!

Простить маму В преддверии Прощеного воскресенья состоялся у меня довольно характерный диалог с одним батюшкой. Он считал, что я слишком категорична в своих суждениях о человеческой агрессии. Смысл его возражений сводился к общеизвестным постулатам: «все не без греха», «у каждого свои слабости», «с кем не бывает». Бывает, конечно, со всеми, тут не поспоришь. Только я боюсь, что сейчас не время для таких убаюкивающих формулировок. Да и никогда не время. Я не любительница ток-шоу. Но однажды, проходя мимо включенного телевизора, я услышала нечто такое, что заставило меня застыть на месте и так и не сдвинуться с него до конца передачи. Речь шла о слепой девушке Кате, выросшей в детском доме. Ей не было и двух лет, когда мама от нее отказалась, узнав, что ребенок обречен на инвалидность. Катя оказалась на удивление жизнеспособной. Она выросла, научилась жить одна и сама себя обслуживать, получила профессию массажиста и даже приняла участие в спортивных соревнованиях по бегу среди людей с ограниченными возможностями. Но поражало не это. В конце концов, слепых людей, освоившихся в жизни, не так уж мало. Суть катиной истории заключалась в том, что все двадцать девять лет своей сиротской жизни она не переставала ждать и любить свою маму, которую, разумеется, не помнила и о которой ничего не знала. Ее феноменальная живучесть как будто нанизывалась на этот стержень неистребимой любви. Катя читала с экрана свои стихи, посвященные маме. В них звучали нежность, доверие, надежда, кто-то возможно добавил бы - прощение, но это слово здесь как-то неуместно. Ведь чтобы кого-то простить, надо сначала почувствовать себя обиженным или по крайней мере задетым. А в катином сердце не было ни капли претензии к бросившему ее родному человеку, потому и вопрос о прощении не стоял. Это была любовь в чистом виде. Ее мечта осуществилась. Хвала всемогущему телевидению - в кульминационный момент передачи на сцену вышла невысокая, изрядно побитая жизнью женщина и кинулась на шею своей вновь обретенной дочери. Наверное, заливая слезами катино плечо, она шептала слова раскаяния. Слышно было только, как Катя ответила, тоже тихо: «Я не держу зла, мама». Вот так вот просто, как будто не было этих двадцати девяти лет одиночества: мама. Так они и сидели потом перед растроганной публикой: улыбающаяся слепая девушка, а рядом, опираясь на нее, вцепившись в ее руку - слабая, заплаканная женщина. И было очевидно, что эта девочка-инвалид теперь вполне может стать опорой для той, которая когда-то так страшно ее предала. Обе были счастливы. Зато публика, собравшаяся на передачу, никакой радости по поводу случившегося не испытывала. Такой хеппи-енд ее явно не удовлетворял. Утерев слезы и убрав в карманы носовые платки, народ принялся за дело – в несчастную мать полетели гневные обвинения. Разумеется, обстоятельства дела и причины ее поступка (а они были более чем серьезные) никого не интересовали. Народ свирепствовал: «Да как она могла сюда явиться!», «В клетку таких сажать надо!», «Близко к дочери не подпускать!» и проч. В общем, ситуация типичная, а потому и не удивительная. Ужаснуло то, что в этой злобной толпе оказались и христиане. «Вы – мать, вы обязаны были постоянно оставаться рядом с ребенком!» - гневно провозглашал истину один довольно известный представитель православной общественности. «Бог посылает несчастья за грехи. Посмотрите на эту женщину, вся ее жизнь – наказание за то, что она бросила ребенка», - вещала не менее известная богобоязненная артистка. Наконец, телеведущая Арина Шарапова с милой улыбкой людоеда обратилась к матери с задушевным вопросом: «Скажите, вы все эти годы хоть немножко мучились?» «Я не просто мучилась, я от переживаний инвалидом стала, у меня ни одного здорового органа не осталось», - попыталась оправдываться женщина. Это свидетельство полного поражения жертвы, наконец, успокоило публику, жаждущую справедливости и возмездия. А что же Катя? Она сидела рядом с мамой, держа ее за руку, сильная, взрослая, и по-прежнему улыбалась. Очевидно, беснующиеся вокруг люди считали себя ее защитниками. Только вот ни в какой защите она не нуждалась. Такая сама защитит кого угодно. Но никто из «судей» этого не замечал. Вот это и было удивительно. Никому не было дела до человека, сумевшего сохранить свою любовь в таких несовместимых с любовью условиях. А ведь вполне возможно, что именно эта любовь помогла девушке выжить, повзрослеть, сформироваться и твердо встать на ноги. Из передачи невозможно было понять, каких религиозных взглядов придерживается Катя. Скорее всего, эти взгляды довольно расплывчаты. И, тем не менее, эта девочка являла собой абсолютное воплощение той любви, к которой нас призывает Евангелие и которая нам так трудно дается. Много ли найдется верующих, воцерковленных людей, способных вот так легко простить самое страшное предательство на свете – предательство родной мамы? Даже не простить, а вообще никак не оценивать этот поступок – просто принять? Но толпа судей не видела в этом ничего сверхъестественного. Перед ними сидела материализовавшаяся фраза апостола Павла о любви, которая «всему верит, всегда надеется и никогда не перестает». Но никто, включая православных, этого не заметил. Никто не обратился к ней c единственным, на мой взгляд, уместным вопросом: «Как тебе это удалось, Катя? Поделись своим знанием. Дай нам мастер-класс христианской любви». Никто. Люди жаждали говорить, поучать, а не спрашивать и слушать. Было бы смешно, если бы я начала осуждать осуждающих, заражаясь их же обвинительным пафосом. Чувства людей, приходящих на такие собрания для того, чтобы побыть в роли судей, понятны. Они все сами обделены любовью, пониманием, принятием. У них накопилась масса личных обид – на друзей, на родителей, на весь мир. Как известно, чтобы нанести ребенку глубокую травму, совсем не обязательно его бросать. Есть множество других способов, не таких вопиющих, но крайне разрушительных. И если не получается высказать свои обвинения родной маме, можно с ней побороться в лице чужой матери, злодеяние которой столь очевидно, что не нуждается в доказательствах. За праведным гневом «судей» всегда (во всяком случае часто) скрывается личная боль. И эта боль порой столь сильна, что лишает человека способности слышать, видеть, думать. На примере этой передачи я вдруг особенно остро ощутила связь между агрессией и прощением. Избавиться от агрессии можно, только исцелившись от боли. Исцелиться отболи можно только одним способом – простить того, кто эту боль причинил. Простить не декларативно, а по существу, насовсем, безвозмездно. А если этого не случится, мы будем снова и снова прилежно приходить в церковь на Прощеное воскресенье, лить слезы, говорить правильные слова, а потом, выйдя за пределы храма - искать кого-нибудь, чтобы выместить всю свою нерастраченную обиду, естественно, найдя для нее самый благородный предлог. Кто станет для нас козлом отпущения – ребенок, не помывший посуду, друг, голосующий не за того кандидата, хулиган, позволивший себе возмутительную выходку или президент страны – в сущности, не так важно. Они все тут ни при чем. При чем только наша реакция. Она и есть индикатор глубины нашего прощения. Если мы слишком резво кидаемся защищать того, кому не нужна помощь, если мы готовы влиться в толпу, побивающую камнями кого бы то ни было, думается мне, это значит, что акт примирения так и не состоялся. Мы так и не простили какого-то очень важного для нас человека. Например, маму. Евгения ВЛАСОВА http://www.nsad.ru/index.php?issue=13&section=10029&article=2026

ПРОЩЕНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ Я живу с десятилетним сыном у родителей мужа. Сам он работает пока в другом городе. А мы... Мы живем с бабушкой, и весьма часто ведем себя с ее точки зрения не просто плохо, а хуже уже некуда. Мои православные друзья, наслышанные о наших делах, говорят мне, что я должна благодарить Господа и бабушку за то, что мою душу так усиленно лечат от грехов гордыни, своеволия и т. п. И я с ними соглашаюсь. Умом. А вот душа... Душа противится. Настолько противится, что однажды под Новый год я размышляла о Великом посте, сообразила, что он не за горами, и вдруг как ударило: Прощеное воскресенье! В этом году оно падало на 9 марта. Это что ж значит? Это значит, что мне надо будет, как честной христианке, подойти в этот день к свекрови и попросить прощения. За все. Немыслимо. Надо еще сказать, что наша бабушка из тех, кого называют «с Богом в душе», в церковь не ходит. Она и так-то на слово «простите» реагирует очень негативно и бурно. А тут еще и если я в честь обряда его произнесу... Словом, стало мне страшно и просто плохо. И за себя страшно: до чего дошла. И дня того страшусь – ведь надо будет, ведь не смогу просто так отмахнуться. Ерунда, казалось бы, да? Подойти к человеку и сказать: «Простите». Дело одной секунды. Для меня ожидание этой секунды стало подлинным кошмаром. Я, кажется, ни на один день не забыла о грядущем Дне. Я молилась, просила Господа помочь, укрепить... Жаловалась (Господу и всем святым), что – не могу, никак не могу. Несколько раз решала: не буду! И опять передумывала. А дни шли. И вот наступило то самое – 9 марта. Я надеялась, что забуду дату или день недели, как это частенько со мной случается. Куда там! Едва открыв глаза утром, сообразила, какой сегодня день. Я принялась было размышлять о своем горьком житье-бытье, но долго этим заниматься не удалось: прибежал сын, мы занялись каким-то разговором, и я на время забыла о своей Заботе. В разгар беседы в комнату вдруг вошла бабушка. – Нина, сегодня Прощеное воскресенье, – сказало она. – Все мирятся, и ты прости меня, пожалуйста, за все зло, которое я тебе причинила. – Мама, да что вы, какое зло... Прощаю, Бог простит, вы меня простите, – сбивчиво пробормотала я, не веря своим ушам и глазам. Она кивнула и ушла к себе. А мы с сыном остались смотреть друг на дружку, гадать, что случилось с бабушкой и вообще... – Сын, ты хоть понимаешь, что чудо произошло? – выговорила я наконец. – Ведь... Десятилетнему мальчику уже можно рассказывать почти все. И я рассказала о том, как мучилась все два месяца, и как эти мучения в последний момент разрешились чудесным (а на вид таким естественным) способом. И я уже больше ни каплю не злюсь на бабушку, а готова все ей забыть (и забыла), и расцеловала бы, кабы она позволила. Сын согласился, что это – чудо. Нина http://www.foma.ru/article/index.php?news=6895

Общение возможно и в письмах, но только после личной встречи, по другому и неправильно, да и невозможно.

Дары перед жертвенником Зачем православные в этот день просят друг у друга прощения? Если осознаешь, что кого-то обидел, то лучше извиниться, это понятно, но если отродясь не обижал ничем — за что просить прощения? Скорее всего, это просто благочестивый ритуал… Хотя — откуда мне знать? Могу ли я быть уверенной в том, что никогда ничем не обижала свою подругу? Мы очень давно с нею рядом, страшное количество лет, и никаких черных кошек между нами никогда не шныряло. Но недавно она — без всякой обиды, со смехом — вспомнила дальний уже эпизод, которого я не помню совсем; а по словам подруги получается, что я не очень хорошо по отношению к ней тогда себя повела. Ничего удивительного. И так могло быть, и хуже, и не только с этой подругой, конечно. Я многое помню, сокрушаюсь, переживаю, но сколько подобных случаев я не запомнила, просто не осознала, не поняла… Сколько людей вот так ранила! Один Бог ведает сколько. А те, с кем я работаю — вот уже четыре года? Те, с кем работала ранее — восемь лет? Отношения прекрасные, теплые, никакого напряжения вроде бы нет и не было, но — то же самое: чья-то случайная проговорка, даже шутка, или само собой пришедшее воспоминание заставит вдруг задуматься: а всегда ли им было со мной хорошо и безболезненно? Наконец, те, с кем я связана кровными узами,— ближайшие из ближних… Про них и говорить страшно — чего только меж нами не творилось в разные возрастные эпохи! Если знаешь человека много лет — как можно быть уверенным, что ни разу его ничем не обидел? Да хотя бы и немного… Не таковы мы, чтобы это гарантировать. Наша греховность, наше неотступное желание поставить свое «я» над другими, наше свойство чувствовать собственную боль гораздо лучше, чем чужую, делать других своими должниками — все это порождает соответствующие реакции на ближнего: зависть, ревность, раздражение, досаду… Отсюда поведение, поступки, зачастую неосознаваемые. И если ближний не помнит зла, то это отнюдь не наша заслуга. Понятно… Но почему просить прощения нужно именно в этот день? Потому что ни Великий пост, ни «праздников праздник» (так исстари именуют Пасху) не будут иметь для нас подлинного смысла, подлинного содержания, если мы не осознаем своей греховности как факта. Пока человек этого не осознал, не почувствовал, он не поймет, что есть Крестная Жертва и Воскресение. И не произнесет «Воистину воскресе!» с тем ликованием, с которым должны это произносить спасенные. Что есть прощение? Почему мы друг другу прощаем? Прощение, по сути, есть солидарность на трудном земном пути — солидарность грешников. Видя собственную греховность, мы прощаем другим и тем их поддерживаем, они же своим прощением поддерживают нас. Церковь в определенном смысле — союз грешников, возжелавших спасения. На высочайшую из земных гор — на гору Нагорной проповеди — нельзя взойти в одиночку, не такая это гора. И если не прощенный людьми на нее взойти еще может (не у каждого, увы, человека хватает сил простить — даже при искреннем раскаянии виноватого), то не простивший — не взойдет никогда. Совсем нетрудно простить тем, кто в этот светлый, добрый день просит у тебя прощения — за большинством этих просящих мы и не помним ничего; гораздо труднее простить тому, кто прощения просить не собирается, и за которым мы помним такое, что лучше бы забыть. Но это тоже надо сделать, иначе не будет пасхального ликования. Пусть этот человек не может, не хочет с нами примириться — мы должны хотя бы внутренне примириться с ним. А если никак не получается: слишком тяжело, слишком больно, то попросить Господа помочь. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф. 5, 23–24). Прощеное воскресенье — это день, когда наши дары лежат перед жертвенником в ожидании. Марина Бирюкова Газета "Православная вера" № 4 (456), 2012 г. http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=59334&Itemid=3

Святейший Патриарх Алексий II: из последнего интервью 23 февраля 2012 г. Источник: Седмица - Мы чувствуем, что Господь среди нас - неужели нам этого мало? Унывать - это грех. Господь победил смерть и даровал нам Жизнь Вечную. Нужно радоваться, не унывать и скорбеть, а благодарить Бога за те радости, которые Он посылает нам. Многие потеряли своих близких и родных, многие остаются одинокими и впадают в уныние. Надо верить в то, что Господь с нами. И если Господь с нами, чувствовать, что мы с Богом. * * * - Сейчас время смены поколений. Уходит старое поколение духовников, людей с большим духовным опытом. Умер отец архимандрит Иоанн Крестьянкин из Псково-Печерского монастыря. Умер протоиерей Николай Гурьянов с острова Залит. Тяжело болен архимандрит Кирилл (Павлов). У нас возник определенный возрастной разрыв внутри духовенства. Очень много молодого духовенства, и очень опасно когда молодые священники считают себя опытными духовниками, а на деле оказываются «младостарцами», поскольку без опыта нельзя совершать духовное руководство. Надо иметь огромный духовный и жизненный опыт, чтобы учить, наставлять и направлять жизнь другого человека. И надо чувствовать лежащую на тебе ответственность. * * * - Врачи категорически возражали против моей поездки в Киев, поскольку были определенные осложнения в области сердца. Поэтому они даже встречались с членами Священного Синода и с Президентом и сказали, что ехать опасно. Но, взвесив все, я принял решение поехать, иначе результаты были бы совсем другие. Если бы я не поехал, Патриарх Константинопольский возглавлял бы все праздничные мероприятия, и вся ответственность за происходящее лежала бы на нем. Местные СМИ использовали бы неприезд Патриарха Московского, чтобы сказать православным верующим: «Вот видите, Москва вас оставила». Мы предоставили Украинской Православной Церкви, как и другим самоуправляемым Церквям, решение всех вопросов касающихся административной, финансовой, учебной, хозяйственной деятельности , но мы сохранили духовное единство и молитвенную связь, и разорвать эту связь не дано никому. Материал подготовлен по телепрограмме телеканала "ОРТ" (Телеэфир 09.12.08)

Понимаю, сочувствую, но лучше об этом не надо, ничего хорошего не выйдет.

Вы просто постарайтесь услышать, при том именно то, что Вам говорят, а то люди, часто, слушают не то, что им сказано, а свою реакцию на услышанное.В результате услышали только то, что хотели,а не смысл сказанного. Среди православных, чаще, среди женщин, заметна тенденция, возможно на подсознании основанная,которая выражается в попытке проецировать на священника отношения, которые не сложились в жизни. Поэтому, многие за кажущимся желанием иметь духовника,реально нуждаются совсем в другом и переносят на священника отношения с отцом, мужем, братом, даже другом, восстанавливая недостаток востребованного в жизни внимания и заботы.НО, увы, к духовной жизни, это, часто, не имеет ни какого отношения.Отсюда и отсутствие единства между чадами, для каждого батюшка его и только его и т. д.,речь сейчас не об этом.

Конечно готовность доверять необходима, но при этом нужно оставаться рабом Божьим, а не рабом духовника.К сожалению, желание обрести наставника,часто, результат не осознанного бегства от ответственности.

Да какой уж здесь сарказм? Вопрос сложен не в отсутствии идеального варианта решения, вопрос сложен потому, что идеалы для многих не досягаемы.Если пытаться с помощью Божьей, помогать людям в решении их житейских проблем, то необходимо очень хорошо знать этих людей и их обстоятельства.Подход может быть только индивидуальным, ни какие общие схемы нельзя применять без разбора. Что касается возможности, после принятия решения уклониться от испытаний впасть еще в большие проблемы и, как следствие, в грехи - это, весьма, возможно.Вынужден повториться, но люди, по немощи, часто бегут от проблем, меняя ситуации, но не меняясь сами.Т.е. не приобретая навыка выживания и преодоления, что, естественно , вынудит их наступить вновь на те же грабли, но уже с отягощающими обстоятельствами.Поэтому очень часто в жизни приходиться выбирать из двух зол меньшее, и поступаться собой ради того, чтобы не сделать близким еще хуже.В этом присутствует элемент христианской, жертвенной любви.

Портал Православие и мир, материал профессора И.В. Попова: Почитание святых мощей

Почему никому, Богу нужна и это самое главное.Ведь и Вам нужно икать, в первую очередь, Бога, а духовник, как раз, и нужен, чтобы Вам с Богом не разминуться.Притом, духовный наставник, в идеале, инструмент промысла Божия, но если духовника нет, промысел Божий, все равно, всегда и во всем будет с Вами.

Вы знаете,Наташа, Ваша ситуация очень похожа с ситуацией, некоторых, участников форума.

Надежда, Вы носите имя одной из основополагающих составляющих христианской православной веры.Что значит Надежда - это значит упование на Бога, доверие Богу в том, что Он, лучше всех знает, кому, что и как, в этой жизни преподать.

Наташа, я,возможно, уже надоел с одними и теми же цитатами, но вновь напомню мудрую рекомендацию:"делай все, что в твоих силах и не отчаивайся о том, что не в твоей власти".Подготовиться, максимально, ответственно к разговору с братом, который, возможно просто испытывает твою веру, (хотя не факт)необходимо.Сделай все от тебя зависящее, подготовься как можно лучше, это и тебе, в твоем состоянии, на пользу, но положись на волю Божию, в плане, примет брат твои доводы или нет.Не огорчайся если не получится сразу получить желаемый результат, говори с любовью к брату о любимом Боге.Все остальное в руках Божьих, но одно точно, твой труд не будет напрасным.Помощи Божией!Благослови тебя Господь!

Помощи Божией Вам, Надежда и добрых людей!

Святитель Григорий Богослов «Не море ли жизнь наша и дела человеческие? И в ней много соленого и непостоянного. А ветры - это не постигающие ли нас искушения и всякие неожиданности? Об этом, кажется мне, досточудный Давид говорит: "Спаси меня Боже, ибо воды дошли до души моей... вошел во глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня" (Пс. 68, 2-3). Что же касается искушаемых, то одни, рассуждаю я, как самые легкие бездушные тела, увлекаются и нимало не противостоят напастям, потому что не имеют в себе твердости и веса, доставляемых разумом целомудренным и готовым бороться с встретившимися обстоятельствами; а другие, как камень, достойны того Камня, на Котором мы утверждены и Которому служим. Таковы все, которые, руководясь мудростью и стоя выше людей бездуховных, все переносят твердо и непоколебимо и посмеиваются над колеблющимися или жалеют о них, посмеиваются по любомудрию, жалеют по человеколюбию. Сами же для себя вменяют в стыд будущие бедствия не считать бедствиями, но уступать победу над собою настоящим, как будто они постоянны, мудрствовать безвременно, а в случае нужды оказываться немудрыми. Это подобно тому как если бы стал считать себя отличным борцом тот, кто никогда не выходил на поприще, или искусным кормчим, кто высоко думает о своем искусстве в тихую погоду, а в бурю бросает из рук кормило». «Много путей многобедственной жизни и на каждом встречаются свои скорби. Нет добра для людей, к которому бы не примешивалось зло. И хорошо еще, если бы горести не составляли большей меры. Богатство- не верно; престол - кичение сновидца; быть в подчинении тягостно; бедность - узы; красота - кратковременный блеск молнии; молодость - временное кипение; седина - скорбный закат жизни; слова - летучи; слава-воздух; благородство - старая кровь; сила - достояние дикого вепря; пресыщение - нагло; супружество - иго; многочадие - необходимая забота; бесчадие - болезнь; народные собрания - училища пороков; бездеятельность - расслабляет; художества - приличны пресмыкающимся по земле; чужой хлеб - горек; возделывать землю- трудно... Смертным все трудно; все здешнее - смех, пух, тень, призрак, роса, дуновение, летящее перо, пар, круг, вечно кружащийся, повторяющий все, подобное прежнему, и неподвижный, и вертящийся; и разрушающийся, и неизменный - во временах года, днях, ночах, трудах, смертях, заботах, забавах, болезнях, падениях, успехах. И это дело Твоей премудрости Родитель и Слово, что все непостоянно, чтобы мы сохраняли в себе любовь к постоянному! Все обтек я на крыльях ума - и древнее и новое, и ничего нет немощнее смертных. Одно только прекрасно и прочно для человека: взяв крест, переселяться отсюда. Прекрасны слезы и воздыхания; ум, питающийся Божественными надеждами и озарениями Пренебесной Троицы, вступающей в общение с очищенными. Прекрасны отрешение от неразумной персти, нерастление образа, принятого нами от Бога. Прекрасно жить жизнью, чуждой жизни, и, променяв один мир на другой, терпеливо переносить все горести». «Если бы не Твой был я, Христе, мне стало бы это обидой. Мы родимся на свет, утомляемся, насыщаемся, спим, бодрствуем, ходим, бываем больны и здоровы, есть у нас удовольствия и труды. Но временами года и солнцем наслаждается и все, что есть на земле! А умирают и согнивают телом и скоты, которые, правда, презренны, но не подлежат ответственности. В чем же мое преимущество? Ни в чем, кроме Бога, и если бы не Твой был я, Христе, мне стало бы это обидой».

Опорные столпы Протоиерей Андрей Ткачев Святые воины Пророк Исаия, предсказывая грядущее наказание Иерусалиму, так говорит о нем: «Вот, Господь, Господь Саваоф, отнимет у Иерусалима и у Иуды… храброго вождя и воина, судью и пророка, и прозорливца и старца, пятидесятника и вельможу и советника, и мудрого художника и искусного в слове» (Ис. 3: 1–3). Если Бог решает наказать человека, то лишает его разума, а если некий народ созрел для гневного посещения, то, как видим, у него будут отняты самые важные категории людей, без которых гражданская жизнь станет невозможной. Это своеобразное отнятие опорных столпов, без которых общественная и государственная жизнь неминуемо обрушивается, погребая под своими обломками все живое. И в перечне отнимаемых столпов первое место занимают «храбрый вождь и воин».

СВЯЩЕННИК НА СЛУЖБЕ До Революции в России имелся целый институт военного духовенства, сегодня его пытаются возродить. 23 февраля, в День защитника Отечества, о феномене военного духовенства, о жизни, взаимоотношениях с военнослужащими и проблемах священнослужителей в армии мы спросили настоятеля Собора Ильи Пророка города Сольцы Новгородской области военного священника Михаила Бирюкова.

Алексей,Вы не смущайтесь, подбирайте все, что необходимо для Вашего иконостаса,исходя из того, что настраивает Вас на молитвенный лад. Это очень личное и если соблюсти основные правила, то подробности могут быть, безболезненно, делом Вашей индивидуальности.

«Замполиты» по вере или отцы родные? Система военного духовенства все еще строится на энтузиастах Если раньше священники окормляли армию на общественных началах, то в ближайшее время планируется прикрепление к воинским частям штатных священников. В Российской армии учреждено 240 должностей помощников командиров по работе с верующими военнослужащими. О перспективах этого начинания и роли священника в армии «Нескучному саду» рассказал заместитель председателя Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями протоиерей Михаил ВАСИЛЬЕВ Быть вместе с солдатами, а не заезжать на огонек — Отец Михаил, возможно ли обеспечить всю армию штатными священниками и нужно ли это? — Это, безусловно, нужно: священник, окормляющий военнослужащих, должен быть с ними вместе, от учений, спортивных соревнований, строевых смотров до литургии. Только тогда его будут считать отцом. А то очень многие пастыри любят в показательных мероприятиях участвовать: приедут на присягу, покропят знамя, скажут правильные слова «Святое дело — Родине служить», попьют с командиром коньяку и уедут. Такой формат не только не имеет никакого отношения к окормлению, но и приносит скорее вред, чем пользу. Многие солдаты, которых до присяги месяц муштровали, за час до ее принятия построили, воспринимают такое благословение и напутствие батюшки как что-то инородное. Я не говорю о воцерковленных — для них любой приезд священника в радость, но таковых в любом воинском коллективе максимум пять процентов. Многие же еще очень далеки от Церкви. И лучше, на мой взгляд, отсутствие церковной работы в армии, чем формальные мероприятия. Окормление армии — это когда ты становишься солдатам отцом, несешь им слово Божие, привносишь в воинский коллектив христианскую нравственность. Сделать это можно, только находясь в их коллективе. А в сложившейся ситуации в обозримом будущем система военного духовенства и будет выстраиваться на энтузиастах. Внештатных! Дело не только в том, что 240 священников на Россию — капля в море. Сейчас всего 19 военных священников получают жалованье (из них шестеро служат на наших военных базах за рубежом). У меня есть около тридцати друзей-священников, которые не раз бывали в горячих точках, окормляя военнослужащих, — почти никто из них на должность штатного священника не пойдет. Потому что социальный пакет, предлагаемый Министерством обороны, пока пуст. Кроме того, в первичном звене — бригадах и дивизиях — священников только начинают назначать, а уже полтора года назад при Минобороны была создана прослойка между рулем и сиденьем под названием «Управление по работе с верующими военнослужащими» — аналог Госкомитета по делам религии в СССР по контролю за батюшками. Это управление, в котором большинство сотрудников — вчерашние замполиты, уже наштамповало и разослало множество должностных инструкций, и, если священнику все их исполнять, можно увязнуть в отчетах. Вот и представьте, что батюшка должен окормлять от трех до семи тысяч военнослужащих (это без членов их семей) и успевать писать отчеты по всем инструкциям. И все это за смехотворное жалованье, которое, даже если его повысят, как обещал недавно президент, не позволит содержать храм, клирос и семью священника (часто — многодетную). — Может быть, целесообразнее назначать на эти должности монахов? Они не обременены заботой о семье. — Я знаю единицы монашествующих, которые занимаются окормлением военнослужащих. Большинство из них если и приходят к военнослужащим, то только на разовые мероприятия. Реальность такова: человек уходит из мира, чтобы жить среди себе подобных. А общаться постоянно с теми, кто регламентирует свою жизнь не церковным, а воинским уставом, слушать армейские шутки многим кажется соблазнительным и обременительным. И не только монахам. За 14 лет работы в Синодальном отделе по взаимодействию с Вооруженными силами я побывал примерно в четырехстах воинских частях. Не буду называть конкретные епархии, но, поверьте мне, очень часто «окормление» армии ограничивается приездами священников на показные мероприятия. Нередко священника назначают ответственным за работу с той или иной частью по принципу близости его прихода к этой части или по другим таким же случайным критериям. Нет пока ни отбора, ни подготовки военного духовенства. Как организовать подготовку, мы с коллегами-священниками, работающими в армии не один год, знаем, но для этого нужны средства и политическая воля руководства страны. Говоря современным языком, Церковь должна выстроить эффективную систему организации деятельности военных пастырей и прежде всего готовить священников под армейские задачи. Иначе все останется по-прежнему: отдельные части и подразделения будут окормляться энтузиастами, а работа Церкви ограничится периодическими приездами священников, никак не влияющими на микроклимат в воинском коллективе. — Наверное, некоторых командиров это устраивает? — Кого-то устраивает, но мы должны не им потакать, а думать о пользе Церкви. Церкви такая работа в армии часто наносит вред. Я много езжу по стране (только в прошлом году у меня было 60 командировок по разным епархиям и воинским частям на территории этих епархий) и вижу, что за последние 20 лет в Церковь наряду с ревностными и бескорыстными пастырями пришло немало жадных до денег людей. Бывает, что храм толком не восстановлен, внутри все осыпается, а настоятель себе уже особняк выстроил. И именно из-за таких «пастырей» немалая часть потенциальной паствы не только не приходит в храм, но перестает доверять Церкви. Молодежь уходит в неоязычество, в некоторых элитных подразделениях спецслужб (не буду называть) неоязычники составляют до половины личного состава — они, по их словам, не хотят принадлежать к слащавому иудеохристианству. Можно, конечно, высокомерно рассуждать об их невежестве, но часто мы пальцем о палец не ударяем, чтобы просветить людей. Если мы не изменим своего отношения к работе с людьми (не только военнослужащими), очень скоро (или не очень) нас начнут громить, как в 1917 году. Мы до сих пор ту трагедию не осмыслили, не сделали из нее нужных выводов. Хватит надувать щеки — надо быть проще, ближе к людям, тогда и они к нам придут с вопросами, потянутся к нам. Возвращаясь к армии... если священник не работает с конкретной частью хотя бы регулярно, если конфеты и печенье с канона его храма не перекочевывают в большом количестве в рты солдат, если он не беседует с ними на простые житейские темы, то никому не интересно «омоусиус, омоусиус» («Единосущный» — по-гречески. — Ред. ). В минуту опасности не до скепсиса — А с кем труднее общаться священнику: с солдатами или с офицерами? — Труднее общаться с теми, кто не хочет тебя слышать. Некоторые на гражданке имели негативный опыт встречи со священниками. Другим просто неинтересно думать о Боге. Впрочем, в минуту опасности большинство задумывается. Не только на войне, но и, например, во время учебных прыжков с парашютом. Когда человек по долгу службы должен выйти из нормально работающего самолета на полной скорости с мешком за спиной, один Бог знает, превратится ли этот мешок в парашют. Сколько раз я в Ил-76 ни спрашивал у солдат перед прыжком, веруют ли они в Господа нашего Иисуса Христа, неизменно слышал в ответ: конечно, батюшка, веруем. На земле они снова могут стать атеистами или пофигистами, но перед выходом из люка большинство исповедует веру в Иисуса Христа. Или лет десять назад был случай на полигоне ВДВ, на показательных учениях, на которых присутствовал тогдашний министр обороны Сергей Борисович Иванов. Один из снарядов, выпущенных из боевой машины, отклонился от траектории, ударился в землю и разлетелся на большие куски. Один из этих осколков перебил деревянные перила сантиметрах в тридцати от меня и прямо напротив живота сидящего рядом со мной генерала медицинской службы. Я сказал генералу, что, наверное, не просто так Господь к нему стучится, процитировал Паскаля: случайность и есть тот псевдоним, под которым себя являет Господь Бог. И действительно услышал искренний плач кающегося грешника. — Значит, правильно говорят, что в окопах атеистов не бывает? — В жизни все бывает. Мы знаем, что некоторые блудницы не просто раскаялись, а стали святыми. Но таких меньшинство, это нетипично. Также нетипичен и атеист на войне. Есть военнослужащие, которые бравируют отвержением традиций (по крайней мере, внешне), ведут себя безрассудно, а не отважно. Но в основном люди задумываются о вечном, начинают относиться друг к другу заботливо и даже трепетно. В минуту опасности все наносное слетает и обнажается, как говорил Тертуллиан, душа-христианка. — Но, наверное, не все после этих минут начинают ходить на исповедь, причащаться? — Не все. Но мы, военные священники, занимаемся не столько воцерковлением военнослужащих, сколько таинством, которое не описано ни в одном катехизисе, — рождением веры. То есть человек из неверующего по милости Божией становится в армии верующим. Он переживает мистическую встречу с Творцом, а внешние формы религиозности обретутся со временем. Воинствующих атеистов не так много, большинство не верит просто потому, что у них еще не произошла встреча с Богом. Люди не верят так же искренне, как потом на учениях или в бою обретают веру. Это не значит, что они сразу станут участвовать в таинствах или дома читать акафисты, но для нас важно, что они пережили опыт встречи с Богом, узнали о Христе. Строем на литургию не ходят — А на службу тоже ходят только желающие? Не было ли попыток командиров повести всех строем? — Такие попытки были и наверняка будут, но задача пастыря — препятствовать этому. Можно заставить человека стоять на службе, но молиться никого не заставишь. «Невольник — не богомольник». Мне не нужна массовка. Для совершения литургии мне достаточно помощи одного алтарника и двух певчих. Поэтому занятия мы проводим со всеми, а участвуют в общей молитве, исповедуются и причащаются только желающие. Другое дело, что в распорядке дня частей, которые мы окормляем, прописано богослужение (обычно в будни — в воскресенье мы служим на своих приходах). Но оно не входит в число мероприятий, обязательных для всех. — Многие ли во время службы воцерковляются? — Я могу говорить только о частях, которые окормляю. А окормляем мы (мне еще три священника помогают) части и соединения ВДВ и Ракетных войск стратегического назначения (РВСН). Поскольку вместе с нашими десантниками мне довелось не раз бывать в горячих точках, с большинством офицеров ВДВ знаком лично: с кем-то двенадцать лет, с кем-то десять, с кем-то пять, кто-то меня видел, когда я читал лекции в Рязанском высшем военно-десантном училище, а он был еще курсантом. Поэтому мне ни в одной части нет препятствий для проведения занятий. А занятия состоят из четырех типовых лекций с видеорядом (всегда лучше показать, чем рассказать). На них мы пытаемся из «поколения пепси» воспитать нормальных русских мужиков, которые смогут постоять за себя, защитить слабого, для которых слова «Родина» и «долг» не будут пустым звуком. Опираемся при этом на фундамент нашей веры. На последней, четвертой лекции рассказываем о семи смертных грехах и объясняем, как надо исповедоваться. После этого примерно у 70 процентов военнослужащих появляется желание участвовать в таинствах. Во многих частях мы уже построили храмы, а там, где еще не построили, совершаем литургию на антиминсе, и за литургией когда из трех, а когда и из девяти чаш причащаем от ста до тысячи трехсот военнослужащих. В этом году мы в таком полевом формате причастили около четырех с половиной тысяч солдат и офицеров только в ВДВ и морской пехоте. Исповедуем вечером, иногда до двух часов ночи длится исповедь, некоторые засыпают и просят разбудить, когда очередь подойдет. Очень трогательно! Если нет возможности совершить литургию, причащаем запасными Дарами. Но это редко — обычно служим литургию. Православные части — миф — Как вы относитесь к созданию православных частей? — Как к фантому. Это примерно то же самое, что «Домострой» — его мало кто читал, никто никогда не исполнял, но многие любят говорить, что хорошо бы по субботам жену пороть. Я иначе как глупостью назвать разговоры о православных частях не могу. У нас все части православные — две трети военнослужащих называют себя верующими, а 80 процентов из этих двух третей — православными. То есть в любой части православные составляют большинство, только оно не воцерковлено, хотя и крещено. С ними нужно работать. Мы за эти годы около семи тысяч человек крестили в полевых условиях, а очень многие из крещеных до сих пор не имеют внутренней мотивации для христианской жизни. И вот тут очень важен пример пастыря. Человек так устроен, что во время службы он вспоминает маму и домашние пирожки, а потом до конца жизни вспоминает службу в армии. Поэтому очень часто вера, зародившаяся в армии, приносит добрые плоды на гражданке. — Когда говорят о православных частях, имеют в виду части, в которых служат только воцерковленные и попадают по благословению духовника. — Знаю. Сказки все это. Есть отдельные подразделения, например рота радиотехнических войск на Валааме. Поскольку сейчас в армию призывают по территориальному признаку (поближе к дому), туда часто попадают послушники и трудники из находящегося рядом Валаамского монастыря. Но и там больше половины солдат из других мест. Другое дело, что ребята из монастыря более сплоченные, часто определяют моральный климат в подразделении, многие начинают подтягиваться к ним. Части же, в которых служат только воцерковленные люди, — миф, воцерковленными и придуманный. То есть многие действительно думают, что такие части есть, ко мне не раз приходили с просьбой устроить туда призывников: мамочки просят за сыновей, батюшки — за духовных чад. За этими «благочестивыми» просьбами скрывается желание устроить маменькиного сынка на теплое местечко, где солдат, вместо того чтобы убирать территорию или заниматься боевой подготовкой, будет с утра до вечера петь акафисты. Слава Богу, таких частей нет и, надеюсь, не будет. Иначе придется создавать и мусульманские части, и буддистские. Абсурд! Задача Церкви не разделять общество — а объединять его. И то, что мы проповедуем военнослужащим, как раз сплачивает воинские коллективы. Хотя это не наша задача, а офицеров — психологов и воспитателей, но и священник, окормляющий часть, косвенно способствует тому, что люди начинают осмысленнее относиться и к своей душе, и к собственному мировоззрению, внимательнее и уважительнее — к мировоззрению других. — Часто ли вам приходится общаться с присутствующими в армии служителями других религий? — Регулярно на сборах военного духовенства встречаемся с ламами, раввинами, муллами. На мой взгляд, верующие, даже если они исповедуют разные религии, всегда скорее поймут друг друга, чем верующий и безбожник. Ни разу еще священник с муллой не подрались! В прошлом году в сентябре в районе города Чебаркуль Челябинской области мы служили литургию для военнослужащих танковой бригады — у них там учения проходили. Около тысячи семисот человек пришло. А в двух километрах оттуда местный мулла совершал намаз для трехсот пятидесяти мусульман из этой же бригады. Мы сами попросили его приехать. Потом все вместе пошли на завтрак. Конечно, и среди исламского духовенства есть антироссийски настроенные радикалы, но мы с такими не общаемся. На Северном Кавказе у меня много друзей из Исламской Уммы, некоторые из них уже, к сожалению, погибли от рук террористов. Никогда у меня никаких проблем в общении с ними не было, потому что мы не стремились к религиозным диспутам. В спорах истина не рождается, она рождается в сердце. За годы моей работы в нашем Синодальном отделе несколько десятков представителей мусульманских народов (в том числе и из религиозных семей) приняли православную веру. И солдаты, и офицеры. Но это их сознательный выбор. Мы в армии не занимаемся прозелитизмом. Священник не заменяет офицера — Может ли священник справиться с дедовщиной? — Это не дело пастыря. Присутствие священника, если оно, как мы уже говорили, не для галочки, косвенно облагораживает коллектив, в том числе и воинский. В части, где работает священник, уменьшается количество ругающихся матом и тех, кому нравится унижать других. Но окормление не отменяет необходимости качественной работы офицеров. Во многих частях нет дедовщины, и это в первую очередь заслуга командиров, в равной степени требующих со всех. — Насколько зависим священник от командира части? — Естественно, в армии очень важен принцип единоначалия. Регламент дня определяет командир. Если в зоне боевых действий он говорит мне, что завтра рано утром придет колонна Центрподвоза, инженерная разведка пойдет ее встречать, а часть подразделения будет задействована в парко-хозяйственном дне по лагерю, мы либо переносим службу на другое время, либо вместо литургии служим краткий молебен. А в остальном степень подчиненности зависит от самого священника. Он не должен превращаться в военного чиновника, который будет придавать божественную легитимность любому дуроломству командира. Но при нынешней системе оплаты военного духовенства вполне может превратиться в зависимого чиновника по духовному ведомству. Пока все надбавки регламентируются командиром части, то есть священник может остаться на более чем скромном окладе, а может регулярно получать надбавку до двухсот процентов: за сложность, секретность и т. д. Конечно, истинный пастырь не соблазнится и будет без лицеприятия отстаивать правду Божию. Но лучше — чтобы таких соблазнов не было — изменить систему надбавок. Именно поэтому мы еще на стадии обсуждения отказались быть просто офицерами (как в странах НАТО). Офицерское звание помогло бы военному священнику материально, но лишило бы его необходимой степени духовной свободы. Мы служим не в армии, а для армии. http://www.nsad.ru/index.php?issue=90&section=10037&article=2015

Не знаю Вашего имени, простите, но Вы сами, правильно, заметили-все в руках Божьих. Знаете, Вы должны четко понимать, чего Вы хотите.Хотите быть прощенным или вернуть доброе мнение о себе, это не одно и то же. Мы все желаем получить прощение у Бога, некоторые, даже много делают для этого, но возможно ли изменить отношение Бога к нам - нет. Он любил, любит и будет нас любить, не смотря на все наши падения.В чем же дело, дело в том, что мы не должны себя любить, т.е. пребывать в грехе самолюбия.Если Вы хотите быть прощенным, идите на исповедь. Если же Вы хотите только восстановить свое "доброе" имя и сделать так чтобы все было,так, как будто ни чего не было, то это пустая трата времени.Поймите, Господь Вам открыл то знание о себе, которое Вы сами никогда бы не приобрели.